История 5. Малышок с горшок

Говорят, что старший брат должен защищать младшего. Ну, конечно, он же старший! Он взрослее, умнее, сильнее. А у нас с Пашкой произошёл случай, после которого я понял, что, если кого-то обижают, то человек перестаёт быть старшим или младшим, а становится заступником.
Мы гуляли на закрытой футбольной площадке. Мы — это я, Пашка и ещё два паренька моего возраста. Я-то уже учился в школе, в 1-м классе, и считал себя очень взрослым, а вот Пашка ходил в детский сад, и нередко приходилось ему в свой адрес слышать от меня такие обидные словечки как «малявка», «мелочь пузатая» или, что хуже всего, «малышок с горшок». Но Пашка обижался редко, только всё время просил, чтобы я взял его в свою игру.
Так произошло и этот раз. Нас было трое восьмилетних и брать в команду мелочь пузатую совсем не хотелось. Но три человека для футбольной команды — это уж совсем мало, кроме того, Пашка, как всегда, стал проситься в игру, и мы решили взять его вратарём.
Так вот, играли мы, играли, пока не пришли на площадку мальчики постарше, класс 4-й. Их было 5 человек, и, по правде сказать, теперь мы, восьмилетние, для них казались малявками. Про Пашку я вообще молчу, его ребята просто не замечали.
Но всё-таки мы играли и носились по полю как заводные. Взрослые ребята сразу поставили на ворота своего человека, и Пашка всё время бегал рядом со мной.
И так получилось, то ли я заигрался, то ли не услышал, что крикнул один из взрослых мальчиков, но мяч оказался у моих ног, и я, не без удовольствия, со всей силы ударил по нему ногой.
И тут эти взрослые ребята подбежали ко мне и наперебой начали кричать:
— Ты что, оглох?
— Ты зачем мяч трогал?
— Кто тебе разрешил?
— Ты что, правил не знаешь? Это же пенальти! Его Серёга должен был выполнять!
Я уже понял свою ошибку и даже не пытался оправдываться, просто стоял, опустив голову вниз. А дальше произошло такое, от чего даже у взрослых ребят пропала на мгновенье речь.
У Пашки с самого его рождения голос был, как настоящая труба, хриповатый, но настолько сильный, что все постоянно удивлялись, как же он помещается в таком маленьком человечке.
И когда Пашка увидел, что меня ругают взрослые ребята, он сорвался с места, подлетел ко мне, оттолкнул меня назад, закрыл своей спиной и как заорал своим трубным голосом на всё футбольное поле:
— А что, моему брату уже и ударить по мячу нельзя? Он что, на футбол пришёл у стены постоять?
У всех было полное ощущение того, что по полю пронёсся духовой оркестр, потому что ребята даже не нашлись что сказать. Видимо, они растерялись ещё и от того, что какой-то малышок с горшок посмел им, таким взрослым, сделать замечание. Они стояли и не знали, как на всё это реагировать.
И только спустя минуты две один из мальчиков, уже совсем другим тоном, обращаясь к Пашке, пробормотал:
— Да мы и не против, чтобы он ударил по мячу, но правила же... Он же не по правилам ударил...
Взгляд у Пашки был такой, что больше никому не захотелось продолжать этот разговор. Мы разбрелись по полю и стали играть дальше. Но, надо сказать, что после этого происшествия взрослые ребята вели себя уже не так дерзко, как в начале игры, хотя и старались держаться теперь от Пашки подальше.
Когда мы ушли с площадки, я был под таким впечатлением, что не мог выдавить из себя ни слова и всю дорогу шёл молча.
Уже когда мы пришли домой, я крепко обнял Пашку и сказал ему, что у меня самый лучший на свете брат.
А он в ответ протрубил:
— А что я? Я ничего. Только малышок что-то захотел на горшок!
И мы оба покатились со смеху.