Зависший автобус

Наверное, следовало с самого начала заподозрить неладное. Еще когда минут сорок ждал на остановке этот чертов сто первый автобус. Надо было сказать: все, к черту, никуда не поеду, повернуться и пойти назад в метро. Не так уж мне нужен этот несчастный Кронштадт с его музеями, каналами и Морским собором с блестящим толстым куполом, издали похожим на перевернутую кастрюлю. В самом деле, он гораздо лучше смотрится издали, с материка, с Сестрорецка там, или еще откуда. Не надо его расколдовывать, не надо приближаться и узнавать правду. И вообще, не надо ездить в такую даль ради того, чтобы «потусоваться с друзьями в Кронштадте». Точнее, чтобы убедить себя, что ты еще вполне себе способен потусоваться с друзьями. Что у тебя вообще есть друзья. Разве однокурсники, которых ты пять лет не видел и даже фамилии которых забыл, могут считаться друзьями? Да они небось и сами друг у друга фамилии перезабыли. А собраться решили, чтобы тоже убедить себя, что еще не все потеряно, что они по-прежнему молоды, что у них есть «компания». Этот Рома, который вдруг ни с того ни с сего написал, что как же мол так, столько лет не виделись, надо встретиться, и давайте мол в Кронштадте, и что он квартиру снимет, да вечером посидим, а утром пойдем окультуриваться – Морской собор, да какая-то подводная лодка, куда хрен попадешь, бронировать экскурсию надо чуть ли не за полгода. Но он каким-то образом забронировал. И тут же в чате всплыли забытые имена – какая-то Лена, какой-то Borrys, Саша Кравец и Костя Л.. Нет, через минуту он припомнил их всех, но удивился – зачем. Лена (а, ну да, та Лена, рыжая) выразила восторг с избыточным количеством счастливых эмодзи. Вау, она всегда об этом мечтала! Морской собор, супер!  И Саша, которая также оказалась особой женского пола (ах, ну да, это же та Саша, с пробором и в очках), как выяснилось, тоже все пять лет вынужденной разлуки мечтала об одном - вдоволь потусить с одногруппниками. И конечно же, узреть Морской собор. Какие все они культурные! И чего, спрашивается, ждали раньше? Самим было не съездить?
Нет, с девчонками все понятно. Обе, судя по всему, одинокие. А тут такой шанс. Совместное времяпровождение в ореоле исторических достопримечательностей и в квартире на четыре комнаты. Можно всех попарно распределить. Вдруг парни тоже окажутся незанятыми? Бывает же такое чудо через пять лет после окончания университета? Наверное бывает, раз сам он, Влад, вполне свободен. Только вот не надо думать, что он «в активном поиске». Никого он не ищет, ни активно, ни пассивно. Ему вообще никого и ничего не надо. Просто оставьте его в покое. Гм, зачем тогда согласился? Да блин, непонятно… Наверное, поддался стадному чувству. Девицы так выразительно вопили, получив ромычево предложение, что и он наивно подумал, что стоит оказаться в Кронштадте на этой съемной квартире, как на него снизойдет счастье. Фальшивое чувство предвкушения праздника владело им всю неделю, пока он томился в офисе, вперив глаза в ноутбук. Вероятно, душе нужна была надежда. На гребне этой надежды он скинулся на праздничный стол и записался на все экскурсии. Но в пятницу, уже по пути на станцию «Беговая», в вагоне метро иллюзия начала отпускать. Сквозь блестящую мишуру проглянула серая истина. На что он надеется? На какое чудо воодушевления? На какой такой любовный восторг? Эти пресные девицы – Саша, Лена, еще, кажется, Наташа (если приедет) – в течение пяти лет учебы не вызывали в нем решительно никаких эмоций. Неужто они возбудят что-то теперь, когда все три явно постарели? Да и он, скажем так, не помолодел. Ремень на крайнюю дырку не застегивается, сердце на прежние раздражители не отзывается. Нет, все это было глупо, глупо и глупо. Идиотская идея. Зачем поехал? Вот сейчас он притащится, через весь город, через всю эту чертовую дамбу, в никому не нужный Кронштадт, в эту мерзкую квартиру, к трем дурам и такому же количеству дураков, и нужно будет улыбаться, смеяться, упражняться в остроумии… Нафиг надо! Уж вот бы что-нибудь такое случилось, чтобы можно было законно повернуть назад. Землятресение там, цунами, теракт… Жаль, построили дамбу – а то была бы вероятность наводнения. Тем более сейчас, в ноябре. Конечно, он мог бы позвонить и сказать, что ему внезапно стало плохо и он не сможет быть, но бли-ин… он не любит врать.
Жуткая толпа на автобусной остановке, которая становится все больше. Это все едут в Кронштадт на выходные?! Вот идиоты. А, нет – похоже, часть сливается в Сертолово. Во-он, побежали брать штурмом свой автобус… А часть еще куда-то. Где же сто первый? Если в ближайшие пятнадцать минут не придет, то пусть совсем не приходит. Будет уважительная причина не ехать. Прикиньте, народ, автобуса не было! - Ой-ой-ой, какая жалость, нам так тебя не хватало! – И мне жаль, но что же делать, не судьба! Так может, и вправду не судьба, а? …Черт, это же сто первый. Все-таки пришел, скотина. Придется залезать.
Автобус забился битком. Нечего было и думать о том, чтобы присесть. Влад проклинал себя: если в Кронштадте такая толпа, то нахрен он нужен? Но за пару остановок публика рассосалась, и удалось занять удобное местечко в хвосте – высоко, над колесом. Злобные бабки с немым укором в глазах – тварь, ты почему сидишь, когда я стою? – туда обычно не добирались, и Влад с облегчением уселся. Огни, которых сперва было очень много – фонари, фары, желтые прямоугольники окон, усыпавшие фасады высотных домов – начали редеть, и автобус постепенно погрузился во тьму. Лишь отсвет катафотов напоминал, что они едут в определенном направлении, а не блуждают в пустоте. Что, кстати, было бы даже забавно. Такой романтический страх. В отличие от банальной тоски, что ждет в конце путешествия. Влад хотел было позвонить Ромычу и отрапортовать, что уже на подходе, но раздумал. Ему и так предстоит общаться с ними весь вечер и полночи. Никуда не денется – доедет. А сейчас, наоборот, приятно сделать вид, что едет он совсем в другое место. А куда – неизвестно. Вот так. Эх, и зачем он все-таки согласился?
На очередной остановке сошли последние пассажиры, создававшие ощущение наполненности салона. Осталось человек десять. М-да, оказывается, Кронштадт не столь уж популярен. Ромыч не ошибся в выборе места. Остановки шли все реже и реже: сначала через каждые две-три минуты, потом через пять, через десять, а тут, кажись, и вовсе на полчаса зависли. Пахнуло загородом, хотя это ощущение, он знал, обманчивое: Кронштадт - давняя часть ЭсПэБэ. Ах да, это ж мы на дамбу въехали! Ну да, точно. Судя по тому, что ничего не видно. Влад прильнул к стеклу, пытаясь разглядеть в чернильной темноте что-то, похожее о море – например, фонарики судов с мерцающей световой дорожкой на воде. Что-то, что поможет примириться с разочарованием. Но ничего не было. Должно быть, трасса ограждена высоким забором, который в темноте сливается с небом. Ну точно, так и есть, а то бы машины сигали в залив одна за другой. Да и самоубийцы. Здесь было бы их любимое место.
Соскучившись, Влад вытащил телефон. Нет, он вовсе не зависимый от гаджетов, в сто двадцать пятый раз повторил он себе. Не то что другие в автобусе: они с самого начала в экраны уткнулись и судорожно пальцами водят. Если бы пейзаж позволял собой любоваться, он бы несомненно предпочел его сомнительному удовольствию соцсетей… Впрочем, новых уведомлений не было. То ли интернет тут слабый, то ли у всех этих админов, которые наполняют нашу жизнь своим контентом, сейчас пересменка. Он со вздохом оторвался от экрана. А эти-то все что-то тыкают. Может, у них операторы другие? Эх, давно ведь решил, что надо с эмтээс уходить. Чуть в сторону от города – и покрытие валится. Но всякий раз забывал претворить решение в жизнь, и вот тебе результат. Теперь до самого Кронштадта придется жить в реале, хе-хе. Ну что ж, покажу этим нездоровым детям цифрового мира, что еще остались люди, способные просто смотреть в окно. …Блин, если бы там еще что-то было, за этим окном. Сплошная темень, только светоотражайки мелькают. Влад пытался всмотреться в лобовое стекло, но в обзор попадала только едущая впереди машина. Сзади – тоже самое. Печаль! Он стал разглядывать соседей по автобусу. Как он не раз меланхолически заключал, люди, встреченные на улице, либо в транспорте индивидуальными чертами не обладают. Они – типы, декорации для сцен, единственным действующим лицом которых выступаешь ты сам, гордый и одинокий. Вот, к примеру, тщедушный молодой человек в не по погоде коротких кроссовках и капюшоне, надвинутом до бровей. Само собой, смотрит в телефон. Легко можно представить себе, что он вообще не существует. То есть существует лишь наружная оболочка, а бесконечного мира, называемого сознанием, раздираемого сомнениями и бесплодными надеждами – его нет. И ничто не мешает Владу рассуждать так, ибо совсем скоро этот элемент глобальной декорации исчезнет из его поля зрения навсегда. Впрочем, навсегда ли? Ведь если это лишь модель, долженствующая изображать для Влада «молодого человека в капюшоне и с телефоном», то отчего бы Создателю не использовать ее еще раз? Еще множество раз? Влад не заметит повторов. А с другой стороны, коль скоро он уже всмотрелся в паренька, выделил его из толпы – не перестал ли тот быть безликим? Уфф, ладно, хватит. В молодых еще, положим, есть на что посмотреть и что запомнить. Но вот этот самый распространенный на свете тип – тетки средних лет в стеганых болоньевых пальто и в шапках, напоминающих вязаные цветочные горшки, с прямоугольными сумками в руках – вот это точно фотообои восприятия. Они настолько одинаковы, настолько фантастически банальны, что, переводя взгляд с одной на другую, тут же забываешь первую. В чем их функция, кроме заполнения пространства вокруг меня? Почему бы не заменить их всех кем-то помоложе и посимпатичнее? Или функция заключается как раз в том, чтобы я не разнеживался, и всякий раз ждал визгливого окрика: «молодой человек, пройдите вперед, у вас там свободно»?
Влад снова посмотрел в окно. Там висела все та же непроглядная чернота, делающая автобус похожим на космический корабль, летящий сквозь безмолвные просторы в никуда. Если бы не линия катафотов, которая удерживает его, как рельса, он бы точно свернул в сторону и пропал. Брр… Да сколько ж можно ехать? Кто бы мог подумать, что дамба такая длинная! Интересно, ездил ли он по ней раньше? Кажется, мама рассказывала, что когда-то, в детстве, она возила его в Кронштадт на экскурсию. Хоть убей, он ничего не помнит. Кажется, за то время, что они тащатся, можно было бы до Москвы доехать. Спросить, что ли, у людей, почему так долго? Увы – нет, он жутко застенчив. Да еще эта патологическая атомарность общества. Короче, он не решится, а если решится, то его не поймут. Тем более, что пассажиры (или декорация его сознания?) сидят и преспокойно пялятся в телефоны, как ни в чем не бывало. Значит, все в порядке. Безликие декорации ошибаться не могут.
Влад снова включил телефон и открыл яндекс-карты. Нашел палочку, соединяющую берег и остров - дамбу. Примерно посередине ее висела зеленая капелька – их автобус. Нажал на стрелку местоположения. Карта исчезла, затем появилась вновь. На зеленую каплю автобуса теперь накладывалась красная метка с буквой «я». Угу, все правильно. Я еду в этом автобусе. И мы медленно-медленно тащимся. Хотя по ощущениям такого не скажешь – огоньки проносятся быстро. И две капли на экране – зеленая и красная - тоже вроде движутся. Ладно. Влад успокоено выключил экран. Реальность нашла свое подтверждение в интернете. Вообще забавно, как эволюционировало наше отношение к виртуальному. Кажется, еще десять лет назад интернет-феномены требовалось подтвердить реальностью. Сейчас наоборот. Если чего-то нет в интернете, значит, этого нет в природе. И реальная сторона вещей – лишь побочный придаток их истинной, цифровой формы. Неудивительно тогда, что все неотрывно смотрят в экраны. Подлинный мир – он там! Влад однажды поймал себя на том, что ему даже ночью снится компьютерный интерфейс. Причем так, будто это единственная реальность, и он каким-то образом в ней живет. Говорят, это бывает потому, что реальная жизнь бедна событиями. Ну что ж, так оно и есть. Но разве он в этом виноват? В семнадцать лет, когда он поступил в универ, будущее представлялась нескончаемым калейдоскопом событий, который, бешено вертясь, завершался вдали ослепительной белой вспышкой – грядущим счастьем. Но так, очевидно, было только в проекции из прошлого. Оптическая иллюзия. Будущее наступило, и оказалось ничуть не ярче прошлого. Больше того, прошлое отсюда видится куда интереснее. Может, потому, что оно было раскрашено ожиданием будущего? А сейчас он не может, как не пытается, ждать и надеяться. Потому что исчезла неизвестность. Он точно знает, что и завтра, и послезавтра, и через десять лет все будет так же, как сейчас. И эти попытки реанимировать наивные надежды прежних лет встречами с бывшими однокурсниками – полная чушь. И зачем, зачем он только согласился?
…Нет, это просто невозможно. Сколько можно ехать по дамбе?! Придется все-таки сделать над собой усилие и преодолеть чертову атомарность. Подойти и спросить. Влад нехотя поднялся. Придерживаясь за поручни, подобрался к ближайшей попутчице – типовой-тетке-в-шапке-вязаном горшке. Откашлялся.
- Гм, простите… А вы не знаете, Кронштадт… э-гм… скоро?
Тетка оглянулась удивленно-испуганно. Видимо, для нее выход из атомарности был столь же болезнен. Но Влад выглядел безобидно, и она успокоилась.
- Скоро.
- Да вроде уже целый час едем…
- Не час. Как обычно.
И гордо отвернулась. Влад сконфуженно отступил. А может, это он ошибся? В самом деле, на часы-то он и не посмотрел. Откуда известно, что прошел час? Может, это у него привычка к избыточной скорости жизни, а? Клиповое мышление, ага. Нет, ну не у него же! Он же не такой. А может, как раз такой? Вот же люди сидят, не волнуются. И все потому, что у них с интернетом все в порядке. А у него сеть висит, и заняться нечем. Надо было книжку взять, эх… Вернувшись на место, он снова залез в навигатор. Метка автобуса по-прежнему медленно плыла по жирной линии дамбы. Он уменьшил масштаб, чтобы появились берега. Теперь казалось, что метка застыла. Снова увеличил – она опять как будто поехала. Блин, вроде едем, а вроде и нет. Летящая назад дорога явно показывает, что автобус движется. Темный силуэт водителя за стеклом уверенно смотрит вперед. А может, у него спросить? Нет, это совсем глупо будет выглядеть. От нечего делать Влад посмотрел на часы. 20.45. Жаль, это ни о чем не говорит, потому что он не догадался засечь время в точке старта. Когда он смотрел на часы в последний раз? Ага, точно, когда с работы уходил. Было 18.20. Потом метро – минут сорок. Потом долгое ожидание на Беговой. Получается, что едут точно не меньше часа… Но ведь этого не может быть! Стоп, значит, он где-то ошибся. Наверное, медленно шел к метро. И на остановке ждал не сорок минут, а час. Уфф… Тогда получается, в дороге уже меньше. Все равно, конечно, долго, но все же не так странно.
От нечего делать он снова оглядел салон. Кроме неопределенного возраста (и количества) пенсионерок и парня в капюшоне, имелся мужик лет сорока (судя по виду – работяга и любитель выпить) и две девушки. Одной, впрочем, уже скорее за тридцать. Выглядела она, как ходячая пародия на любительниц почившего в бозе инстаграмма – крашеные платиновые волосы, толстый слой приклеенных ресниц, раздутые ботоксом губы и пугающей длины ногти, которыми владелица, однако, весьма ловко выстукивала по экрану смартфона. Влад привычно поглумился и над ногтями, и над губами, но невольно залюбовался выпяченным вперед огромным бюстом. Тоже, наверное, силиконовые, подумал он, но глаз отвести не смог. Интересно, и она тоже – декорация? Гм, да нет, наверное. Слишком уж выпукла… во всех смыслах. Ядреный запах духов пробивает на пять метров. Даже у него на колесе чувствуется. А может, коль скоро она так впечатляюще реальна… может, ее и спросить? Влад снова осторожно встал с места и бочком-бочком двинулся вглубь зоны духов. Запах усиливался, усиливался… Над самым креслом блондинки у Влада перехватило дыхание. Как она в социуме-то существует?! – мысленно возопил он.
- Девушка, - начал он, стараясь вдыхать пореже, - вы не подскажете, долго нам еще до Кронштадта ехать?
Источница аромата подняла из-под тяжелых ресниц затуманенный взгляд. Видно, вопрос оторвал ее от чего-то интересного. Мельком оглядев Влада с головы до ног, она чуть заметно скривилась. Он явно был не в ее вкусе.
- Скоро приедем.
Голос был хрипловатый.
- Девушка, а сколько вообще занимает дорога от Беговой до Кронштадта? А то я понять не могу, чего так долго едем. Час уже точно…
- Какое час? Полчаса самое большое, - отозвалась выпуклая красавица и вернулась к экрану.
«Неужели это мне одному кажется, что прошел час? Для меня время остановилось?» Влад понуро побрел на место, по пути оглядывая соседей. «Все в телефонах сидят. Тут время стоит, а они и не замечают, блин». Но, почти дойдя до хвоста автобуса, он резко повернул и зашагал обратно. «Постучусь к водителю. Пусть думает, что хочет. Это же черти-что такое!»
Таинственный черный силуэт за стеклом при ближайшем рассмотрении оказался лысоватым дядькой лет шестидесяти, согбенным годами сидячей работы.
- Мужчина… Э-э, гражданин водитель… Молодой человек! – невпопад перебирал Влад, робко стучась.
По морщинам молодого человека плыли отраженные огни машин. Он не оборачивался.
- Мужчина, мне очень нужно! – взмолился Влад. В отражении кабины он увидел, что две пенсионерки удивленно подняли головы. Он покраснел. – Ну пожалуйста, откройте…
Влад полагал, что водитель распахнет перед ним стеклянную перегородку, отделявшую кабину от салона; но открывался, видимо, только крошечный лаз в углу - для просовывания карточек или денег. Не оглядываясь на Влада, водитель оторвал руку от руля и быстро приподнял микрозадвижку. Владу показалось, что его обдали еще большим презрением, чем от блондинки.
- Я не понимаю, почему так долго едем… Целый час уже, сколько можно…  Да не час, больше! – Водитель отвечал гробовым молчанием, и Влад невольно понизил тон. – Не могли бы вы сказать, почему так происходит? – совсем тихо закончил он.
Шторка захлопнулась. Влад и сам понимал, что с точки зрения водителя вопрос этого нервного пассажира идиотский. Но… Как он сам может спокойно рулить и не чувствовать, что они едут уже вечность?!
А может, я сошел с ума? Он стыдливо покосился по сторонам. Но на него уже никто не смотрел. Действительно, чего тут интересного – странный чувак, которому кажется, что мы слишком долго едем. Хотя всего-то пять минут назад стартанули. …Неужели и вправду им всем норм? И у него действительно что-то с головой? Но не может же быть…
- Простите, а вы не знаете, когда мы приедем? – наклонился он к парню в капюшоне.
Лицо парня выразило неудовольствие. Он смотрел фильм и не хотел отвлекаться. Глубоко вздохнув, все-таки нажал на паузу. Поводил пальцем по экрану, вытащил один наушник и изрек:
- Минут через двадцать. Ну и смотря куда вам в Кронштадте надо.
- А, ой, спасибо! – Влад засуетился, радуясь хоть какому-то вниманию к себе. – А вы не подскажете, где мы сейчас? А то у меня интернет завис, хе-хе…
Парень вздохнул еще выразительнее, потыкал в телефоне и повернул экран Владу.
- Вот здесь.
Влад нагнулся и застыл в недоумении. Зеленая капелька автобуса висела точно в том месте схемы, что и на его телефоне. И ни на миллиметр ближе!
- Э-э, у меня тоже здесь висит. И не двигается. Может, и у вас интернета нет?
- У меня все с интернетом в порядке, - раздраженно бросил парень и всунул наушник в знак того, что разговор окончен.
«Наверное, у него тоже эмтээс. Проклятые монополисты. Плату каждый месяц повышают, а на качество плевать. Может, у кого-то другой оператор?»
- Мужчина, а вы не покажете, где мы едем? – робко сунулся он к мужику, которого прежде определил как выпивающего рабочего. И правда, от него здорово несло пивом. – А то у меня чего-то интернет помер. И едем мы уже сто лет. Не понимаю! – Влад протянул ему свой бесполезный телефон, чтобы показать, что действительно исчерпал все возможности, а еще для того, чтобы мужик видел, какой он у него дорогой, и что Влад, стало быть, человек адекватный, а не какой-нибудь транспортный попрошайка. Пока еще репутация была для него важней, чем вопросы пространства и времени.
Мужик лениво поднял глаза. Засопев, полез в карман и извлек старенькую трубку с разбитым экраном. Долго возился, пока телефон, наконец, соизволил включиться и показать нужную картинку.
- Вот тут у вас значок яндекса… На него кликнуть надо, - угодливо подсказывал Влад. – Ага, отлично! А теперь вот на эту стрелочку. Она покажет наше мес-то-по-ло-жение.
«Ну и дикарь. Неужели ни разу навигатором не пользовался? Небось, на стройке работает, а после работы – выпивка и телевизор. Как так можно жить?»
Наконец, под заскорузлыми пальцами появились знакомые очертания. Вот дамба, вот капелька.
- Расширьте чуток, плиз!
Стои;т! И все на том же месте. То есть как бы движется, но это иллюзия. И на его собственном телефоне, и у парня в капюшоне то же самое. Можно хоть весь автобус опросить – будут те же застывшие зеленые метки. А за окном - тьма с несущимися назад огнями. Впереди - машина с красными фарами, а позади – Влад оглянулся – грузовик с белыми. Кажется, он с самого начала за ними ехал. И самое ужасное, что им – вот им всем! - это кажется нормальным! Господи, что происходит!!
Влад подбежал к своему месту и забился в уголок. Нет, это невозможно!
«А может, на самом деле все в порядке? Может, у меня просто сбилось восприятие времени? Вдруг такое бывает? Жаль, интернета нет, а то бы погуглил. Из-за стресса, недосыпания там, того-сего. Для них всех прошло пятнадцать минут, для меня – час. Может, надо просто поспать? Ну, подремать немного. Открою глаза – и приедем, а?»
Он крепко зажмурился. Нет, о сне не могло быть и речи. Что, если посчитать до ста? Не открывая глаз, он привалился головой к окну, съежился, обхватил руками локти и принялся считать. Один, два, три… пятнадцать, шестнадцать… Тридцать шесть, тридцать семь… Семьдесят четыре… Девяносто пять… Сто. Открывать глаза? Нет, рано. Он даже толком не расслабился. Давай-ка еще пару сотен.
…Влад пробормотал про себя «семьсот двадцать четыре», когда почувствовал легкое прикосновение к плечу. От неожиданности он чуть не подпрыгнул и в ужасе распахнул глаза. У кресла, держась за поручень, стояла девушка. Не блондинка, а другая. Темненькая. Влад тогда не стал к ней подходить, сразу выбрал выпуклую. Девушка смущенно смотрела на него, сжимая в руке телефон.
- Извините, я слышала, вы про дорогу спрашивали.
- Да…
- Я как раз тоже хотела спросить, что у вас навигатор показывает. А то у меня автобус будто не двигается. И едем что-то долго.
У Влада счастливо забилось сердце. Он еще теснее прижался к стенке, чтобы освободить больше места неожиданной единомышленнице.
- Садитесь. Слава Богу!
- ?
- Слава Богу, что я не один такой. Кому кажется, что мы висим на месте.
Девушка испуганно уставилась на него.
- А мы нигде не стояли? Я-то как вошла, сразу уснула. Просыпаюсь, смотрю – едем по дамбе. В навигаторе вроде тоже едем. Потом смотрю, вы вопросы задаете…
- Нет, мы нигде не стояли. В том-то и дело. Уфф… - Влад взъерошил себе волосы. Значит, он точно не сумасшедший. Но тогда получается, что все это безумие – правда?
Он обстоятельно пересказал свои приключения последних двадцати-тридцати минут. Впрочем, теперь уже непонятно, сколько времени прошло. Глаза девушки округлились, рот от удивления приоткрылся.
- Вы… уверены?
- Уже ни в чем не уверен. Но можем проверить. Посидеть еще полчасика и подождать. А вы замеряли время, когда садились?
- Нет, не подумала…
- Погодите… Я же недавно замерял! – Влад включил свой экран. – Блин, опять двадцать-сорок-пять!! Столько же было и раньше. До того, как я считать начал. И еще до того, как спрашивать пошел…
Рука девушки, держащая телефон, задрожала.
- У меня тоже 20.45. А может, вы неправильно посмотрели?
- Я правильно посмотрел. Не верите – посмотрите сами через полчаса. Будет то же самое, я уверен.
- Погодите, я пойду у людей спрошу.
Она подошла к пенсионерке в шапке-вязаном горшке. Потом к блондинке. Потом к мужику. Потом к парню. Потом опросила еще двух женщин, сидевших ближе всех к кабине. Наконец, постучалась в стекло к водителю. Влад напряженно следил за ней, вслушиваясь в каждое слово. Он не сразу понял, что его поразило в ответах. Собственно, они были типовыми, как и в первый раз… Вот, в том-то и дело! Они все почти в точности повторяли собственные слова, до этого сказанные ему, Владу! Но главное – никто не обратил внимания, что повторяются вопросы. Девушка подходит и спрашивает то же самое, что перед этим спрашивал чувак - неужели это не странно? Как минимум, они должны были посмотреть в его сторону. Хоть голову повернуть. Однако никто – ни блондинка, ни мужик, ни парень, ни тетки – не оглянулись. Судя по всему, даже не удивились. Они что, уже забыли, что все это уже было?!
Поговорив с водителем, девушка пошла обратно. Теперь на лице был настоящий страх.
- Они все говорят, что мы едем пятнадцать минут. И что осталось еще пятнадцать минут. И у всех на навигаторах одно и то же - наш автобус висит посередине дамбы…
- И никого это не удивляет.
- Да…
- Как будто они все зависли. – Влад подскочил от внезапной догадки. – Точно, зависли вместе со своими телефонами!
- За-вис-ли? – Она повторила по слогам, не понимая. – Но автобус? Он что, тоже завис? И водитель?
Влад снова плюхнулся на сиденье.
- Блин, я не знаю. Ну сама же видишь – мы едем хрен знает сколько. И непонятно где. Но никто ничего не замечает. Для них время как будто остановилось. А для нас – нет. Как еще это объяснить? ...Э-э, это ничего, что я на ты перешел? – опомнился он.
- Ничего, нормально. Слушай, а может, их… загипнотизировали?
- Кто?
- Ну, например, водитель. Может, он угнал автобус, и сейчас везет нас бог знает куда? А чтобы пассажиры ничего не поняли, он их… ну, какими-то волнами электромагнитными обработал.
Они переглянулись и помолчали. Полный бред, но ведь должно же быть какое-то объяснение!
- Слушай, а как тебя зовут? – наконец выдавил Влад.
Она ответила с трудом, словно язык плохо повиновался:
- Ж-женя.
- Же-ня… А меня Влад. Вот ведь как! Я, прикинь, на вечеринку в Кронштадт ехал. На квартире с друзьями затусить, а потом с утра по достопримам. Хотя с какими друзьями – так, однокурсниками, сто лет их не видел.
Женя слабо улыбнулась.
- Представляешь, я тоже. Только у меня там подруга живет. Пригласила к себе с ночевкой. Завтра тоже хотели гулять…
- Блин, ну и попали мы!
Они не заметили, как прижались друг к другу.
- Что же теперь делать?
Влад коснулся ее ладони, и Женя сразу схватилась за него обеими руками, как за спасательный круг. Почему-то от этого ее движения стало легче. Если девушка ждет от тебя помощи, значит, она боится больше, чем ты. А ты, стало быть, боишься немного меньше. Уфф…
- Не знаю пока… Надо подумать, - поправился он, увидев отчаяние в жениных глазах. – Гм, если предположить, что нас… - он понизил голос, хотя и прежде говорил негромко – что нас похитили…
- Ах!
- …что водила нас куда-то увозит…
- Боже!
- …то, наверное, просить помощи у него бессмысленно. Даже наоборот – нельзя показывать ему, что мы что-то знаем. Пусть он думает, что мы тоже под гипнозом.
- ??
- Или, может, это не гипноз, а какие-то вещества. Психотропный газ. Может, они его в автобусе распылили…
- А почему тогда на нас не подействовало?
- Не знаю. Не рассчитали дозу. До задних сидений не дошло.
Женя сжалась, пытаясь спрятаться за передней спинкой, и оттуда украдкой посмотрела на кабину. На фоне ночи и фар вырисовался силуэт водителя. Точнее, полсилуэта – голова в четверть оборота и рука на руле. И зеркало. Влада бросило в пот, но он постарался как можно спокойнее сказать:
- Не волнуйся. Он на нас не смотрит. И вообще, он уже давно понял, что мы э-э… что мы все поняли. Мы же сами его спрашивали. И я, и ты.
- Почему же он тогда…?
- Что? Почему не убивает нас?
Даже через куртку Влад почувствовал, как заколотилось женино сердце.
- Думаю, это не входит в его планы, - постарался он произнести как можно спокойнее.
- А что тогда входит?
Влад нашел, что Жене идут ее огромные от страха глаза. И тут же удивился, как такая ерунда может лезть сейчас в голову.
В самом деле, а что входит в его планы? Зачем весь этот трэш, кому он нужен? Влад задумался.
- Может, они решили похитить нас ради выкупа. Ну, или продажи на органы.
Он и сам содрогнулся, услышав свои слова. Женя побелела. Казалось, она вот-вот упадет обморок. Блин, только этого не хватало.
- Хотя это вряд ли. Когда похищают, обычно запихивают в легковушки. И всегда должны быть боевики с оружием. А тут – всего-то один водила. Да мы, если захотим, стекло выбьем и на ходу выпрыгнем!
Женя вздохнула было с облегчением, но, посмотрев в окно, недоверчиво поджала губы. Красные светоотражатели за окном мелькали, как бусы. И правда, скорость приличная. Да и куда прыгать? В эту черноту? А вдруг там – море? Влад не представлял, насколько близко к ограде они едут. Высокая она или низкая. Хотя стоп. Если они вправду на дамбе, то почему же она не кончается? Она же не вечная?!
- Сколько времени? – вспомнил он.
Они с Женей одновременно схватились за телефоны. И почти одновременно выкрикнули:
- Двадцать-сорок-пять!
- Тише… На нас оглядываются.
- Уже не оглядываются. Всем пофиг.
- Господи, время не движется! Что же делать?
- Так! Мы сейчас вдвоем пойдем к нему, и наконец все выясним! – Влад внезапно осмелел.
- Погоди! А вдруг он нас… на органы?
- Да хрень это все. Не может такого быть. Ну ты сама смотри – за окном дамба. Во всяком случае, ограждение. Вон машина впереди. И сзади машины. Наверху – смотри – фонари светят. Хоть и тускло. Просто… просто это я не знаю что такое! Но надо выяснить. Пошли!
Теперь он был не один, и это придавало сил.
- Откройте! Это очень важно! Откройте немедленно! – закричал он, барабаня по стеклу кабины.
Женя не стучала, но прижалась к перегородке носом, выражая всецелую поддержку требований протестующих.
К ним обратилось равнодушное лицо, бледное в свете фар, и тут же снова отвернулось. Пассажиры недовольно оторвали глаза от гаджетов.
- Ну пожалуйста, ну откройте! – Влад невольно смутился. – Я не могу… Мы не можем понять, что происходит! Объясните нам! Вот мы оба! – Он показал на Женю, как бы оправдываясь.
Пассажиры неодобрительно зашуршали.
- Чё у них там…
- Перепились, что ли?
- Сидели-сидели, а теперь водителю мешают…
- Молодые люди, чего у вас случилось?
- Да как чего, если автобус уже три часа… или сколько там он едет! – чуть не плача, воскликнул Влад. – А вы все сидите, как будто так и надо! Мы никогда не приедем в Кронштадт, понимаете!
Водитель еще раз повернул лицо, но уже с тревожным выражением. В салоне на секунду стало тихо. Так тихо, словно и трассы вокруг не было, и все они вместе с автобусом и впрямь висели в космической пустоте.
- Хе-хе, ну точно обдолбались, - хихикнул парень. Он, очевидно, побаивался непредсказуемой реакции обдолбавшегося Влада, поэтому говорил негромко, как бы про себя. Но так, чтоб все слышали.
- Ребят, пойдите отдохните, не мешайте водителю. А то ведь и авария может быть! – проворчала блондинка.
- Какие три часа-то? Минут пятнадцать от силы едем. Скоро будем, успокойтесь! – миролюбиво подал голос пьющий мужик.
- Не бойтесь, приедем. Всегда приезжали. Не было еще такого, чтоб не доехали, - улыбнулась пенсионерка, и в салоне захохотали.
Водитель не счел необходимым реагировать на незначительный инцидент.
Пристыженный и обескураженный – эти два ощущение удивительным образом совмещались – Влад побрел назад в хвост автобуса. Женя пошла за ним.
- Что происходит, как ты думаешь?
Они уже минут пять сидели, не двигаясь, взявшись за руки, и смотрели в черное окно. Хотя можно ли было говорить о времени? Ведь на часах – Влад застонал, достав телефон – красовались все те же 20.45.
- А может, мы и правда того?
- Сошли с ума? Вдвоем?
- Может, мы и правда обдолбались…
Женя внимательно на него посмотрела.
- Я – точно нет. Я даже не курю. Как я могла обдолбаться?
Она сказала это неожиданно строгим голосом, словно оскорбленная незаслуженным подозрением. Влад усмехнулся в душе. Если в мире хаоса кто-то в чем-то уверен – это уже спасение.
- А ты?
- Я тоже нет. И тоже не курю.
- Ну вот видишь.
- Что же это тогда? Почему нам кажется, что три часа, а им – что пятнадцать минут? И почему время стоит?
Теперь Влад взывал к Жене, ища спасения в ее убежденности. Хотя уверена она была лишь в одном – что не принимала наркотики. Еще бы, ведь она бегает по утрам, правильно питается и все такое прочее. Какие могут быть наркотики?
Вдруг его озарила идея. Точнее, он вспомнил свою давешнюю мысль.
- Слушай! А не может быть какого-нибудь заболевания… Нет, лучше временного помрачения… Ага, ха-ха, именно что временного.  В общем, какой-нибудь болезни, связанной с неправильным ощущением времени?
- Это как?
- Ну, положим, для нас время замедлилось… или нет, для нас как раз ускорилось! Поэтому для нас прошло уже три часа. А на самом деле…
- А на самом деле время вообще стоит. На часах ничего не меняется. – Женя ткнула в экран.
- Точно… Получается, что это помрачение, то есть замедление, то есть замедление-именно-для-нас – оно началось ровно в 20.45?
- Получается так.
- И все эти три часа, в течение которых мы разговариваем, встаем, ходим, спрашиваем… для других – одно мгновение! Они все – вот эти бабки, мужики, девушки - их не чувствуют!
Он еще не сообразил, какой из этого следует вывод и чем это может помочь, но Женя уже что-то придумала. Она резко поднялась.
- Сейчас проверим.
- Что… что проверим?
Не отвечая, она направилась к ближайшей соседке – пенсионерке в вязаном горшке. Влад хотел было ее задержать, но не стал.
- Ой, вы не подскажете, сколько времени? А то телефон разрядился! – спросила она сладким голоском.
- Пожалуйста, пожалуйста… - Старушка дружелюбно полезла в сумку. – Ага, вот. Двадцать-сорок-пять, девушка!
- Спасибо большое! – радостно поблагодарила Женя.
- Ты обратил внимание? – шепотом спросила она, вернувшись на место. – Она все забыла!
- Да, что мы к водителю только что ломились!
- Да вообще про все! Что я уже подходила и задавала почти тот же вопрос. И что до этого ты подходил. Они вообще все должны на нас оглядываться – мы ж типа странно себя ведем. Но никто даже головы не поднял! Да вот смотри еще…
Она вскочила и направилась к блондинке. Нарочито громко, чтобы слышала пенсионерка в шапке и весь остальной автобус, она повторила вопрос про время. Против ожидания, та почти вежливо ответила  - настолько, насколько для нее было возможно ответить девушке, которую она видела в первый раз в жизни и которая никак в ее глазах себя не дискредитировала. Потом Женя выразила озабоченность, что автобус едет слишком долго. Блондинка спокойно ответила, что все нормально, едем пятнадцать минут, осталось тоже пятнадцать. Пенсионерки – та, что в шапке, и две другие – сочувственно поддакнули.
- У них все в голове стерлось. Чистый лист. Меня они сейчас увидели в первый раз. В смысле, им так кажется.
Теперь пошел проверять Влад. Он последовательно повторил список вопросов парню в наушниках, пьющему мужику, блондинке и пенсионеркам. Потом снова поколотил в перегородку водителя. Пассажиры снова зашевелились. До этого им явно не приходилось видеть такую наглость! В этом автобусе – точно. Но никто не испугался, не пригрозил позвонить в полицию и не сделал ничего такого, что следовало бы сделать, наблюдай они это второй или третий раз. На вопросы отвечали примерно так же, как и раньше.
- Точно, память начисто отшибло, - выдохнул он, упав на сиденье.
- Это не память отшибло. Им просто нечего помнить. Для них после 20.45 действительно ничего не происходило.
- Тогда они вообще не должны двигаться. И говорить ничего не должны. Если у них время остановилось. Разве не так?
По закону мистического триллера должно быть так. Но здесь нет никаких законов.
- А что, если это наши три часа, или сколько там прошло – ненастоящие? Нам кажется, что что-то происходит, якобы люди на нас реагируют, что-то нам говорят. А на самом деле все возвращается к той же точке – 20.45. Так может, на самом деле это у нас ничего не происходит?
- Так это, значит, мы убежали от них, а не они застыли? Что же нам делать, как вернуться назад?
Можно было и не спрашивать.
- Просить помощи не у кого. Они нас не поймут.
- Может, тогда… просто отдохнем? Поспим, а? У меня от всего этого уже голова трещит. – Владу и правда захотелось спать. – А там, может, все само собой вернется?
- Давай попробуем. Все равно других идей нет.
Женя устроилась поудобнее и положила голову ему на плечо. Влад приобнял ее, а сам прижался щекой к холодному стеклу. Честно закрыл глаза, хотя был уверен, что уснуть не получится. Однако, стоило ему расслабить мышцы, как все стало постепенно пропадать, как будто кто-то по очереди отрезал и выбрасывал на ветер кусочки картинки. По одному исчезли пассажиры, потом водитель, потом автобус, потом Женя, а потом и он сам. Последними оставались урчание мотора и бег красных огоньков за окном. Они существовали даже тогда, когда Влада уже не было. Наконец, улетели и они. И когда не осталось вообще ничего, кроме черной пустоты, случилась белая вспышка. Все вдруг залилось дневным светом, появился шум, забегали машины, заговорили люди. Стал день, мир, солнце. И над этим сверкающим днем молчаливо возвышался кронштадтский Морской собор – огромный, как небо. Влад никогда не видел его вблизи, только представлял по блестящему профилю купола, что читался вдалеке на горизонте, если смотреть из Сестрорецка. И вот сейчас этот купол вырос и превратился во что-то среднее между Тадж-Махалом, собором Святого Петра в Риме и Святой Софией в Стамбуле. Хотя и эти сравнения были условными, потому Влад ничего из перечисленного не видел воочию, и уже не помнил, как они выглядят на фото. Тем не менее, сейчас он добросовестно гулял у подножия раздувшегося купола (весь собор в основном сводился к куполу, потому что он один и виделся из Сестрорецка). Влад был не один, рядом бродили другие туристы, также приехавшие приобщиться к чуду. При ближайшем рассмотрении они оказались пассажирами автобуса 101. Пейзаж вокруг был исключительно живописным, но, если бы Влада спросили, что именно он видит, он бы затруднился ответить, потому что это был все тот же далекий профиль Кронштадта, только увеличенный. Соседи по автобусу оказались утонченными любителями искусства: все они, включая грубоватую блондинку с длинными ногтями, восхищенно запрокидывали головы навстречу куполу и громко выражали свой восторг. Где-то в стороне кучковались забытые друзья, к которым Влад когда-то ехал: они тоже выполняли свой долг, глазея на собор. Он услышал голос Жени: она тоже была рядом, и он крепко держал ее за руку. «Давай посмотрим сверху», предложила она, и Влад, кивнув, как на что-то само собой разумеющееся, стал вместе с Женей подниматься вверх. При этом они не карабкались по стене, но и не летели, а именно поднимались по воздуху, как по ступеням, причем довольно высоким и неудобным – Влад даже запыхался. Они ступали выше и выше, и почти уже добрались до макушки купола, как вдруг Влад вспомнил, что никогда не видел, что у него наверху – из Сестрорецка было не разглядеть – а стало быть, не может себе этого представить. Сразу стало ясно, что подниматься дальше нельзя: для несведующих купол был закрыт. Разочарованный, Влад открыл глаза. Рядом была Женя, ее ладонь лежала в его руке - слегка вспотевшей со сна. Впереди покачивались затылки пассажиров и водителя, они ехали в автобусе, за окнами по-прежнему была ночь и бегущая цепочка огоньков.
- Значит, это не сон.
- Что?
- Нет, ничего.
- Я просыпалась несколько раз, а ты как уснул, так и до конца. Я завидовала.
- Сколько я спал?
- По-ихнему или по-нашему? По-ихнему – Женя мотнула головой на блондинку – нисколько. Сейчас опять 20.45. А по-нашему – наверное, часа три проспал.
- Три часа! Это значит, в сумме уже шесть часов едем.
- Какая разница? Здесь другое измерение. И нам из него не выбраться.
Влад поглядел на Женю. Под ее глазами залегли черные тени – раньше их не было. Он вдруг испугался – даже больше, чем когда был один.
- Да нет, ты чего? Как так не выбраться? Ведь должны же мы когда-нибудь… куда-нибудь приехать!
- А что, если нет? Что, если мы будем ехать вечно?
- Это невозможно! Когда-нибудь закончится бензин.
Он понял, что сказал глупость. У этого автобуса бензин не кончится никогда.
- Здесь нет времени, понимаешь? Вот даже мы, хотя и чувствуем его – но не полностью. Например, я за несколько часов ни разу не захотела в туалет. Хотя обще-то каждые полчаса бегаю. – Женя по привычке смутилась. - И сейчас не хочется. А тебе?
Влад задумался, прислушиваясь к своим ощущениям.
- Да, странно. Мне тоже не хочется. И есть не хочется, и пить. Разве что спать.
- Значит, мы с тобой наполовину стали такими же, как они. – Женя посмотрела на головы перед собой. – А скоро, наверное, станем совсем.
- Будем думать, что мы скоро приедем?
- А на самом деле не приедем никогда.
- А как же наши родители? Друзья, знакомые? Нас же будут искать.
- И не найдут. Я думаю, для всех остальных наш автобус… просто исчез. – Женя говорила удивительно спокойно. Глаза больше не круглились от страха. Только вот эти тени.
- Нет, блин, нет!
Пенсионерка и парень встрепенулись, но тут же вернулись к смартфонам.
- Мы должны что-то придумать! – зашептал Влад, вцепившись Жене в локоть. – А то и вправду зависнем, как они!
- Но что?
- Да окно выбьем, вот что! Смотри – молоток висит.
Блондинка полуобернулась на слова о молотке, но тут же сделала вид, что не расслышала.
- Знаешь, я бы выбила и прыгнула. Вот прямо туда, - Женя посмотрела в темноту за окном. – Если бы точно знала, что там находится наш мир.
- ?
- Я в этом совершенно не уверена. Понимаешь, мы застыли в одном мгновении. И вот та машина, что едет впереди, и та, что сзади – они все застряли вместе с нами. Даже если мы выпрыгнем, даже если попадем под колеса – мы не сможем вернуться.
- Куда же мы попадем, если выпрыгнем?
- Не знаю. Но я боюсь, что там будет еще хуже, чем здесь. Вдруг нас там… разъединит?
- Верно. Тут мы хотя бы вместе.
-------
Мы еще несколько раз засыпали, а после пробуждения снова шли задавать вопросы. И снова ответы повторялись, а собеседники не помнили, что отвечают нам уже десятый раз. Мне пришла в голову идея – а что, если спросить что-нибудь другое?
- Извините, у вас не найдется иголки с ниткой?
Блондинка недовольно отвернулась.
- Ой, а вы случайно не знаете, Кронштадт – это уже область, или еще Петербург?
Старушка посмотрела с недоумением и промолчала.
- А вы не подскажете, какое расстояние до Кронштадта?
А ведь я не спрашивал ничего особенного – не просил их доказать теорему Ферма, или пересказать вчерашний сон.
- Они отвечают только на те вопросы, которые заложены в их программе, - в который раз объясняла Женя. – Я же говорила.
Правда, мы уже много раз это обсуждали. Но я пытался снова и снова. Надо же было что-то делать.
- Интересно, а если я начну раздевать блондинку, она отреагирует? Или стану доставать у мужика из кармана кошелек?
- Может, и отреагирует. Но это все равно не поможет нам отсюда выбраться.
Мы снова засыпали и просыпались. Я уже пару раз пытался раздевать блондинку и тащил кошелек – меня вяло отталкивали, материли, а потом забывали. Женя танцевала и пела перед кабиной водителя. На нее посматривали с легким смущением, но вскоре теряли интерес. Я, кстати, пытался и торговать, и выпрашивать деньги. Еще мы лазали по верхним поручням, колотили в стекла, выкрикивали антивоенные лозунги. Вялая вспышка – и снова никакой реакции. В конце концов мы улеглись на сидении: я - прислонившись к окну, Женя – ко мне, и закрыли глаза.
- Знаешь, я хочу, чтобы автобус во что-нибудь врезался.
- Ты уже говорил. Это невозможно. Мы зависли в мгновении.
- Я знаю.
- А ты не заметила, что мы уже давно не боимся? Нам стало все равно, - сказал я через некоторое время.
Точнее, время было то же – 20.45.
- Заметила. – Она лениво заворочалась, устраиваясь поудобнее. – Слушай, а может, нам разбить молотком кабину водителя, и проломить ему голову? Тогда мы во что-нибудь врежемся.
- Мы об этом уже говорили. Не факт, что врежемся.
- Как и обо всем остальном.
- Сколько мы уже здесь?
- Нисколько.
- А по-нашему?
- Может, неделю. А может, месяц. Может, вечность.
Я нагнулся и отвел волосы с ее лица.
- Ты предполагала когда-нибудь, что у тебя будет такой конец?
- А ты предполагал когда-нибудь, что у тебя вообще не будет конца? И что ты будешь мечтать хоть о каком-то конце? - Я хочу спать, - сказала она, заметив, что я намереваюсь продолжать.
Мне стало тоскливо. Я потряс Женю.
- Не надо.
Она приоткрыла глаза.
- Почему?
- Ты заметила, что мы стали спать чаще? И дольше.
- Наверное. Я вообще не замечаю времени.
- То-то и оно. Раньше мы замечали. В смысле, замечали наше время. А теперь мы все больше становимся, как они.
Я уже не смотрел на наших спутников – мы изучили их настолько, что знали каждый волосок в шевелюре блондинки, каждую ниточку в шапке-горшке у пенсионерки. Они словно превратились в фигурные наросты на сидениях.
Нехотя Женя поднялась и уселась.
- И что, скоро мы совсем уснем? Навсегда?
- Возможно, со стороны это будет выглядеть иначе. Будем, сидеть, пялиться в телефон и думать, что вот-вот приедем. И так вечно.
- И там будет все та же зависшая метка на дамбе.
Она повторяла это уже раз тридцать, однако почему-то именно сейчас я задумался.
- Ну да. Метка висит посреди дамбы, и мы висим посреди дамбы.
- И на телефоне – то же время, и такой же заряд. У меня – 58 процентов, у тебя…
- Погоди. – Я взмахнул рукой, пытаясь сосредоточиться. Женя с интересом на меня посмотрела – я прежде так не делал. – Если метка показывает, что мы зависли, то, значит, она может показать и то, что мы поедем… Ну, то есть, где-то есть мир, в котором зеленая капелька движется. И мы, стало быть, там тоже движемся. Нормальный мир.
Я не знал, как выразить внезапно пришедшую мысль, и с надеждой взглянул на Женю. Она тоже не понимала, но ждала продолжения.
- Ну?
- Я хочу сказать… Не может ли быть такого, что мы остановились во времени именно оттого, что метка остановилась?
Она не сразу сообразила.
- Но как такое возможно? Ведь интернет… - Она наморщила лоб, подбирая слова. – Ведь интернет описывает реальность, а не наоборот. Реальность – важнее. Интернет вторичен.
- Теперь я уже не знаю, что вторично. Во всяком случае, в этом автобусе. Предположим, завис навигатор. Казалось бы, что тут такого? Мы просто откладываем его и едем дальше. Но что, если мы уже так прочно связаны с виртуальным миром, что не автобус задает движение метки на карте, а метка – движение автобуса в реальном мире? Что, если это она нами управляет? И мы – просто ее отражение?
Женя хмурилась, заставляя себя следить за моей мыслью.
- Автобус в реале – отражение виртуального автобуса… Зависла метка – завис и автобус?
- Ну, как бы так. Конечно, не очень приятно быть вторичным по отношению ко вторичному, но сейчас я…
- Неважно, - отрезала Женя. - Что нам делать? Как сдвинуть метку?
- Не знаю. Но – поспешно продолжил я, поймав ее разочарованный взгляд – у меня есть другая идея. Смотри…
Минут через пять мы неторопливо встали и один за другим направились к кабине. Наши надоевшие спутники равномерно поднимали головы, провожая нас, и снова утыкались в телефоны. Придвинувшись как можно ближе к водителю – чтобы был виден максимум площади его лица – я громко забарабанил в стекло.
- Откройте! Прошу вас, откройте! Это очень, очень важно!
Женя поддакивала, стуча ладошками. Мы это делали уже не раз, не два, и даже не десять, но в первый раз на наших лицах не было отчаяния. Была спокойная уверенность. Отражения пассажиров в стекле завертелись и зашушукались.
- Мы требуем, слышите! Это вопрос жизни и смерти!
- Иначе человек погибнет! – незнамо зачем добавила Женя.
- Чего у них там?.. – послышалось сзади.
- Набухались, а теперь у них человек погибает, хе-хе.
- Ребятки, не мешайте водителю!
Наши спутники отреагировали дружно, но как-то холодно. На десятый раз перед тем было куда живей: я даже всерьез подумал, что пьющий мужик даст мне в морду. На пятый было уже слабее, но они хотя бы поднимались с мест. Правда, уже не все. Но сейчас они вели себя, словно школьники, которых будят родители, а они не хотят вставать: издав несколько дежурных реплик, дети опять уснули. Точнее, погрузились в телефоны. Мы сильнее заколотили в стекло.
- Пожалуйста-пожалуйста, все очень серьезно!
- Мы хотим вам показать!
- Там впереди – авария!
Не знаю, отчего эта мысль пришла мне в голову, но кодовое слово «авария» сумело на миг пробудить нашего водителя от его вечного – в прямом смысле слова – сна. Он заколебался, поглядывая то на нас, то на дорогу. Наконец, оторвал руку от руля и быстрым движением снял защелку. Не окошка – двери. Она открылась, и я мигом просунулся внутрь.
- Вот, вот, смотрите, - забормотал я, чтобы не дать ему снова впасть в анабиоз, - вот она, авария…
- Молодой человек! Мы же сейчас врежемся! – зашелестел позади старушечий голос.
Одна из пенсионерок пробудилась настолько, что даже встала. Женя кинулась ее успокаивать.
В окошке навигатора на нас глядела линия дамбы – точно такая, как на смартфонах. Посередине, как зеленая пуговица, была намертво пришита метка. Она как будто двигалась, но – стояла на месте.
- Где авария?
Голос водителя оказался неожиданно тонким, как у маленького мальчика. Я решился.
- А вот, смотрите!
Размахнувшись, я изо всех сил ударил по экрану наконечником аварийного молотка. Раздался сухой треск, картинка бесшумно ойкнула и погасла. В навигаторе стало темно - точно как за окном. Водитель несколько секунд озадаченно смотрел в пустой экран. А я тотчас вывернулся назад в салон. Вдруг его лицо озарилось красным: машина впереди, мигнув фарами, стала медленно удаляться. Я замер в изумлении. За последние часы (дни, месяцы?) она ни разу не меняла положения. За окном вообще ничего не менялось!
- Отойдите, - пискнул водитель, хотя я уже вышел из кабины.
Он запер дверцу и склонился над рулем. Прежде я не видел его спины; он как бы существовал только правой рукой и частью лица. А теперь вдруг родился полностью. Казалось, он в первый раз увидел дорогу и осознал, что ведет автобус. Заблестели глаза, зашевелились пальцы. На разбитый навигатор он не смотрел – это случилось еще до его рождения.
Придерживая друг друга, мы с Женей опустились на переднее сидение. Недовольные голоса за спиной смолкли. Что там у них? Снова забыли? Я все не решался повернуть голову. И вдруг услышал нечто невероятное. Это было подобно сладкой музыке.
- Бл…, я тебе сказала, больше сюда не звони, урод! Заткнись, у…бок. Я сказала – все. Ты понял?!
Блондинка говорила по телефону! Она ни разу этого не делала! Я обернулся и поймал ее угрюмый взгляд. Как и прежде, она видела меня впервые, но это было уже не мерцающее сознание затерянного во времени существа, чья память стиралась каждые пять минут. Она ожила! И не только она. Пенсионерка, которая только что боялась врезаться, мирно о чем-то беседовала с соседкой, хотя до этого обе молчали, как два изваяния. Она тоже не помнила, что произошло минуту назад, но - что-то подсказывало – больше она ничего не забудет. Парень в капюшоне дремал, мужик листал телефон, женщина позади него с любопытством смотрела в окно.
- Что-то произошло, они изменились! – прошептала Женя мне в ухо.
Я и сам это видел. Изменились не только люди - изменился автобус. Пол, окна, потолок, поручни, ткань сидений - все вдруг стало ярким, плотным, осязаемым. Неожиданно мне бросились в глаза масса подробностей, которых я прежде не замечал – извилистая линия грязевого пятна под ногами, царапина на стекле, рисунок на рукаве свитера водителя, родинка на шее Жени, гнутый край аварийного люка и еще пятьсот других. Я чуть не захлебнулся от шквала впечатлений, и пару минут сидел, привыкая. Как будто вместо черно-белого фильма я вдруг увидел цветной, да еще и с добавлением запахов, вкусов и тактильных ощущений. Я припал к окну: там по-прежнему было темно, но это была не пустота бездны, а просто темный вечер, полный отблесков, шорохов, движений, линий, форм. Красные огоньки, которые раньше казались нарисованными на плоском фоне, обрели объем. Я был уверен, что, хоть и скрытые тьмой, они являются частью металлических ограждений, и готов был поклясться, что на ощупь они пыльные и грязные. Шуршание шин перестало быть монотонным, как в компьютерной игре; в нем чувствовался плеск луж и толчки камней. Нас подбрасывало на этих камнях, и это было восхитительно! Я не видел водяных брызг из-под колес, но чувствовал, как они окатывают бордюры и соседние машины. Я больше не был заперт в автобусе. Так же, как свое тело, я ощущал его колеса, борта и днище, а под ним - асфальт и пропитанный бензиновыми парами воздух. А еще ниже была вода, много воды Финского залива, по одну сторону которого – Петербург, а по другую – открытое море. В одночасье темная пустая вселенная наполнилась предметами и звуками. Фары соседних машин, которые до этого неподвижно висели за окном, теперь весело мигали, пытаясь обогнать нас.
- У нас получилось! – беззвучно, одними губами, произнесла Женя.
Она протянула мне телефон – там было 20.50! Время сдвинулось!
Блондинка ругалась по телефону. Парень в капюшоне вздрогнул и проснулся.
- Вы не знаете, мы скоро приедем? – обратился он к пенсионерке.
- Давно должны уже. Че-то долго сегодня.
- Вот и я смотрю.
- Вначале долго полз. Пробка, наверно, была.
Мы вскрикнули и кинулись друг другу в объятия. Я жадно вдыхал ее запах – такой новый, такой чудесный. Кожа упивалась прикосновениями - колючая шерсть кофты, шелк волос, теплая влага слез на щеках. Все это родилось минуту назад, до этого мир был пресен. Как я раньше не замечал? Как жил без этого?
- Я… я все чувствую!
- Мы существуем!
- Мы соскочили с метки!
- Мы свободны!
Мне захотелось испробовать Женю всю, и я обхватил губами ее рот. Там было жарко и мокро, язык уперся в зубы. Она неловко отстранилась, мы расхохотались. Я поймал взгляд старушки – она смущенно отвернулась. Блондинка скривила рот в усмешке. Они нас видят! Мы живем! Мы правда вырвались!
Вдали мелькали огоньки, и даже небо уже не было чисто черным – на нем рассыпались звезды, на горизонте заполыхала оранжево-розовая отсветка.
- Наверное, там Кронштадт.
- Скоро приедем?
Внезапно у меня похолодело на душе. Женя почувствовала то же самое: взгляд ее напрягся.
- Слушай, а разве нам туда надо?
- Ни в коем случае! – ответили мы хором, снова обратив на себя внимание соседей.
Нам не нужно было договариваться: мы оба и так знали, что делать. Похватав свои разбросанные вещи, мы снова пошли к кабине.
- Пожалуйста, остановите!
- Это очень важно!
- Ее сейчас вырвет… Зальет салон. – Я показал на Женю, которая и правда была бледна.
- Это у меня бывает. Очень плохо. Обязательно нужно проблеваться!
- Пожалуйста, откройте, умоляем!
За спиной зашумели. По-настоящему. Пассажиры разделились на две группы – первая уговаривала нас потерпеть, так как на дамбе останавливаться нельзя, «водитель не имеет права, ему влетит». Вторая брезгливо выступала на нашей стороне, призывая «выкинуть их нахрен, пусть на улице блюют». Водитель испуганно вертел головой, разрываясь между желанием и долгом. Ему было непросто – ведь теперь он был живой. Тогда Женя застонала и согнулась пополам, демонстрируя решимость исторгнуть рвотные массы немедленно. Выругавшись, водитель включил аварийные сигналы, снизил скорость и причалил к ограждению. Дверь открылась. Забыв поблагодарить, мы по очереди выпрыгнули – сначала на ребро перил, а оттуда – на плохо видимую в темноте твердь тротуара. Я поддержал Женю. Пешеходная дорожка была столь узка, что мы чуть не натолкнулись на внешний щит ограды. Дверь тут же закрылась, мотор взревел и светящийся болид автобуса отъехал. А мы, удивленные, ежась от непривычного холода, стояли и смотрели ему вслед. Вскоре он потерялся среди строя легковушек и грузовиков.
- Слава Богу, уехали.
В слабом свете фонаря блеснули женины глаза. Для верности я провел рукой по ее лицу – и правда, она улыбалась.
- Теперь точно все кончилось. Уфф.
- Как ты думаешь, они доедут до Кронштадта?
- Они - может быть. Но мы – точно нет. Нам надо назад.
И мы зашагали по дамбе на север. Фары машин удивленно вспыхивали, завидев нас. От радости мы махали им рукой, они сигналили в ответ. Я думал, предстоит долгий путь, но к удивлению дамба скоро закончилась. Оказалось, она короткая. Впереди замаячили огни Приморского шоссе. Сделав круг по развязке, мы спустились на землю. Отыскали остановку, сели на первый же автобус и вернулись в город. Мы так никогда и не побывали в Кронштадте. Возможно, он правда существует – спорить не стану. Но если честно, у меня есть по этому поводу сомнения. Так или иначе, нам хорошо и без него. Вдвоем.