Когда цветёт папоротник

Когда цветёт папоротник
роман

                В ту ночь, когда звёзды пляшут на воде, 
                И древние камни шепчут о былом, 
                Когда цветёт папоротник в тишине, 
                Два сердца встретятся под небом одним. 
                И чудо свершится – зима отступит, 
                Любовь расцветёт, где казалось – не быть."

                Старинное пророчество хранительниц


Морозный воздух дрожал от напряжения, словно сама природа затаила дыхание в ожидании чего-то невероятного. На вершине древнего холма, где сплетались корни вековых дубов и берёз, стояли две фигуры. Старшая опиралась на посох из белого ясеня, её серебристые волосы светились в лунном свете, как тонкая паутина инея. Младшая, едва достигшая совершеннолетия, куталась в тёплый платок, но глаза её горели тем особым блеском, что бывает только у тех, кто впервые стоит на пороге великого откровения.

"Слушай внимательно, дитя мое," – голос старшей жрицы звучал как шелест осенних листьев, одновременно мягко и пронзительно. "То, что я покажу тебе сейчас, видели лишь немногие из нашего рода. Это знание передаётся из поколения в поколение, ожидая своего часа."

Молодая девушка кивнула, чувствуя, как сердце её начинает биться чаще. Она знала этот момент настанет, готовилась к нему всю жизнь, но теперь, когда он наступил, страх и трепет сковывали её члены.

Старшая жрица подняла свой посох, и кристалл на его вершине засветился мягким голубым светом. Воздух вокруг начал меняться – снежинки замерли в полёте, а тени деревьев вытянулись и закружились в причудливом танце. Из глубины веков проступили образы: два силуэта, мужской и женский, стоящие на фоне разъярённой стихии; цветок папоротника, распускающийся в ледяной ночи; клинок, рассекающий вечный холод; и, наконец, две фигуры, сливающиеся в объятии под звёздным небом.

"Запомни это видение, ибо оно предвещает судьбу, которая свяжет наши земли воедино. Ты – последняя из рода хранительниц, и на тебе лежит особая ответственность. Когда придёт время, ты узнаешь того, кто разделит с тобой эту ношу. Но помни: любовь ваша будет испытана льдом и огнём, и лишь истинная вера друг в друга сможет растопить вечную мерзлоту."

Голос жрицы дрогнул, и молодая девушка заметила слёзы в её глазах – редкое проявление слабости у обычно столь сдержанной наставницы.

"Почему ты плачешь, Ведана?" – прошептала она, не в силах больше сдерживать вопрос.

"Потому что вижу конец пути, дитя моё. И знаю цену, которую придётся заплатить за спасение нашего мира. Но не бойся – даже в самом тёмном часе таится семя света. А теперь иди, Зореслава. Завтра начнётся новая глава твоей жизни, и первые шаги ты должна сделать самостоятельно."

С этими словами старшая жрица растворилась в ночи, оставив девушку наедине со звёздами и древними тайнами. Холодный ветер тронул её щёки, и Зореслава поняла – это был не просто совет старшей. Это было предзнаменование. И судьба уже начала своё неумолимое движение.

ГЛАВА 1. ПРЕДЧУВСТВИЕ

1.1

Утренний туман стелился над лугом, окутывая травы серебристой дымкой. Зореслава ступала осторожно, стараясь не потревожить росу на листьях. Плетёная корзинка в её руках постепенно наполнялась сокровищами раннего лета: пурпурными цветками иван-чая, нежными соцветиями ромашки, молодыми побегами мяты. Каждое растение она срезала бережно, с благодарностью, как учила бабушка.

«Трава живая, – говорила Ведана, – она чувствует твои намерения. Бери с уважением, и она отдаст тебе всю свою силу».

Солнце только поднималось над кромкой леса, окрашивая восточный край неба в нежно-розовый цвет. Зореслава любила эти ранние часы, когда мир, казалось, принадлежал только ей. Здесь, среди трав и цветов, можно было думать, мечтать, слушать шёпот земли.

А подумать было о чём. Через три дня, в праздник летнего солнцестояния, ей предстояло пройти обряд посвящения. Из ученицы она станет настоящей хранительницей, примет на себя ответственность за благополучие поселения, за равновесие между мирами людей и духов. Мысль об этом одновременно пугала и волновала.

Зореслава остановилась, заметив редкий цветок среди высоких трав. Синеглазка – так называли его в их краях. Бабушка говорила, что он открывает дар предвидения. Девушка осторожно коснулась нежных лепестков, и странное ощущение пробежало по пальцам – словно лёгкий разряд молнии, но не обжигающий, а пробуждающий.

– Что ждёт меня, синеглазка? – прошептала она, склоняясь к цветку. – Готова ли я к тому, что грядёт?

Ветер прошелестел в травах, принося с собой аромат дальних лугов и едва уловимый запах дыма. Зореслава выпрямилась, вглядываясь в горизонт. Странно, обычно в такой ранний час никто не разжигал костров. Может быть, путники остановились на ночлег у границ их земель?

Внезапное беспокойство кольнуло сердце. Последние недели ей часто снились тревожные сны – о холоде, наступающем среди лета, о чужаке с серебристым шрамом через бровь, о женщине с глазами цвета льда. Бабушка говорила, что сны перед солнцестоянием имеют особую силу, что через них боги и духи предков посылают предупреждения и подсказки.

– Пора возвращаться, – сказала Зореслава вслух, словно убеждая саму себя. Корзинка была почти полна, а Ведана ждала её для утренних наставлений.

Обратный путь к поселению пролегал через небольшую рощу. Здесь, среди белоствольных берёз, всегда было прохладно даже в самый жаркий полдень. Зореслава любила это место – оно словно существовало на границе между обычным миром и чем-то иным, древним и таинственным.

Внезапно она остановилась. Между деревьями мелькнула тень – слишком большая для лисицы или зайца, слишком быстрая для человека. Сердце забилось чаще. Девушка сжала в руке маленький оберег, который всегда носила на шее – резную деревянную звезду, подарок бабушки.

– Кто здесь? – её голос прозвучал тише, чем хотелось бы.

Тишина. Только лёгкий шелест листвы и далёкое пение птиц. Зореслава сделала глубокий вдох, успокаивая себя. Наверное, просто игра света и тени, или лесной дух решил проверить её храбрость.

Когда она вышла из рощи, поселение уже просыпалось. Дым поднимался над крышами, слышались голоса, лай собак, стук топора. Обычные, успокаивающие звуки повседневной жизни. Но почему-то сегодня они не приносили привычного чувства защищённости.

Изба Веданы стояла чуть в стороне от других, ближе к лесу. Старая хранительница верила, что должна жить на границе между миром людей и миром природы. Подойдя к дому, Зореслава заметила, что дверь приоткрыта, а внутри горит свет.

– Бабушка? – позвала она, входя в прохладный полумрак избы.

Ведана сидела у очага, перебирая сухие травы. Её седые волосы были заплетены в длинную косу, украшенную бусинами и перьями – знаками её статуса. Морщинистое лицо казалось сегодня особенно задумчивым.

– Доброе утро, внучка, – улыбнулась старая хранительница. – Как прошёл сбор?

Зореслава поставила корзину на стол и начала раскладывать собранные травы.

– Хорошо. Нашла много ромашки и мяты. И синеглазку – всего один цветок, но очень сильный.

Ведана кивнула, словно ожидала этого.

– Синеглазка не случайно показалась тебе сегодня. Она приходит к тем, кто стоит на пороге важных перемен.

Зореслава присела рядом с бабушкой, наблюдая, как ловко старые пальцы связывают травы в пучки.

– Я видела странную тень в берёзовой роще, – сказала она после паузы. – И мне снова снился тот сон.

Ведана подняла взгляд, и Зореслава вновь поразилась, какими ясными и глубокими были глаза бабушки – словно два лесных озера, хранящих мудрость веков.

– Расскажи мне о своём сне, – попросила старая хранительница, откладывая травы.

Зореслава закрыла глаза, вызывая в памяти образы, преследовавшие её ночью.

– Я стою на берегу замёрзшего озера. Вокруг лето, но вода скована льдом. На другом берегу – женщина с белыми, как снег, волосами и глазами цвета льда. Она смотрит на меня с ненавистью. Потом появляется воин – высокий, с шрамом через бровь. Он встаёт между мной и ледяной женщиной, защищая меня. В руках у него меч, но не обычный – он словно сделан из огня. Когда клинок касается льда, раздаётся страшный треск, и озеро начинает раскалываться. Последнее, что я вижу перед пробуждением, – цветок папоротника, растущий прямо из снега.

Закончив рассказ, Зореслава открыла глаза. Ведана смотрела на неё с выражением, которое трудно было прочесть – смесь тревоги, гордости и какой-то древней печали.

– Этот сон – не просто игра воображения, – медленно произнесла старая хранительница. – Это весть от самой земли. Равновесие нарушено, Зореслава. Хладана пробуждается.

– Хладана? – переспросила девушка. Это имя звучало смутно знакомо, словно услышанное в полузабытой колыбельной.

Ведана поднялась и подошла к старому сундуку, стоявшему в углу избы. Открыв резную крышку, она достала свёрток, бережно завёрнутый в выцветшую ткань.

– Пришло время рассказать тебе о том, что ждёт тебя после посвящения, – сказала она, возвращаясь к очагу. – О том, что значит быть настоящей хранительницей.

Развернув ткань, Ведана показала внучке древнюю книгу в кожаном переплёте. Страницы её пожелтели от времени, а на обложке был вытиснен символ – цветок папоротника внутри солнечного круга.

– Это летопись нашего рода, – пояснила старая хранительница. – В ней записаны истории, предания и знания, собранные многими поколениями хранительниц. И среди них – легенда о Хладане, зимней ведьме, и о цветке папоротника, способном растопить вечный лёд.

Зореслава с трепетом коснулась древней книги. От неё исходило ощущение силы и тайны.

– Расскажи мне эту легенду, бабушка, – попросила она, чувствуя, как внутри растёт странное волнение.

Ведана кивнула и, устроившись поудобнее, начала свой рассказ голосом, который словно связывал настоящее с далёким прошлым:

– Давным-давно, когда мир был молод, а боги часто спускались к людям, жила прекрасная дева по имени Хладана. Она была дочерью Мороза и Ночи, и сердце её было холодно, как зимний лёд. Хладана завидовала теплу и свету, которыми наслаждались люди, и решила украсть у них лето.

С помощью древней магии она создала ледяной кристалл, способный замораживать всё живое. Когда солнце стояло в зените, в день летнего солнцестояния, Хладана выпустила свои чары. Холод начал распространяться по земле, убивая цветы, замораживая реки, принося болезни и голод.

Люди молились богам о спасении, и боги услышали их. Они не могли напрямую вмешаться, ибо Хладана была из их рода, хоть и отвернулась от света. Но они послали к людям своего вестника – молодого воина по имени Яробор, чьё сердце горело огнём справедливости.

Яробор отправился на поиски Хладаны, чтобы остановить вечную зиму. Путь его был долог и опасен. Многие пытались остановить героя, но он был непреклонен. Наконец, в самом сердце ледяного царства, он встретил Хладану.

Она была прекрасна и ужасна одновременно – с волосами белыми, как первый снег, и глазами цвета льда. Хладана попыталась соблазнить Яробора, предлагая ему власть и бессмертие, если он останется с ней. Но сердце героя принадлежало другой – юной хранительнице по имени Заряна, которая дала ему амулет из цветка папоротника перед его уходом.

Когда Хладана поняла, что не может склонить Яробора на свою сторону, она в ярости направила на него всю силу ледяного кристалла. Но герой поднял амулет, и цветок папоротника вспыхнул ярким пламенем, растопив лёд и разрушив чары зимней ведьмы.

Хладана не погибла – боги не могут умереть полностью. Она погрузилась в глубокий сон, скованная в ледяной пещере далеко на севере. Но перед тем, как уснуть, она произнесла пророчество: когда равновесие между светом и тьмой нарушится, она вернётся, и её месть будет страшна.

С тех пор прошли века. Люди забыли о Хладане, но хранительницы помнят. Каждое поколение передаёт эту историю следующему, чтобы быть готовыми, если пророчество сбудется.

Ведана закончила рассказ и внимательно посмотрела на внучку.

– Твой сон, Зореслава, – это предупреждение. Знаки указывают на то, что Хладана пробуждается от своего долгого сна. И ты, как будущая хранительница, должна быть готова встретить эту угрозу.

Зореслава почувствовала, как по спине пробежал холодок. История, рассказанная бабушкой, казалась одновременно древней легендой и пугающей реальностью.

– Но как я могу противостоять такой силе? – спросила она, не скрывая тревоги. – Я ещё даже не прошла посвящение.

Ведана ласково коснулась её руки.

– Ты сильнее, чем думаешь, внучка. В тебе течёт кровь многих поколений хранительниц. И ты не будешь одна в этой борьбе. Помнишь воина из твоего сна? Древние пророчества говорят о защитнике с огненным мечом, который придёт, когда Хладана вернётся.

1.2

Следующие два дня пролетели для Зореславы как один миг. Ведана, обеспокоенная знаками пробуждения Хладаны, решила ускорить подготовку внучки к посвящению. С рассвета до заката они занимались древними обрядами, повторяли заклинания, собирали и готовили особые травы для церемонии.

– Помни, сила хранительницы не в громких словах, а в умении слушать, – говорила Ведана, показывая, как правильно смешивать травяной отвар для ритуального омовения. – Слушать землю, воду, огонь и воздух. Слушать шёпот предков и песни духов.

Зореслава кивала, стараясь запомнить каждое слово, каждое движение бабушкиных рук. Но мысли её то и дело возвращались к легенде о Хладане и к загадочному воину из сна.

– Бабушка, а как я узнаю этого защитника? – спросила она, помешивая кипящий в котелке отвар из девяти трав.

Ведана задумчиво посмотрела на внучку.

– Сердце подскажет, – ответила она после паузы. – Когда придёт время, ты почувствуешь связь, которая соединяет вас через века. Такова воля богов – каждой хранительнице даётся защитник, как каждой ночи – день.

Вечером накануне солнцестояния Ведана отправила Зореславу в деревню – отнести целебные отвары старосте Велимиру, который уже неделю страдал от ломоты в суставах.

– И загляни к кузнецу Радомиру, – добавила она, протягивая внучке небольшой свёрток. – Отдай ему это. Он знает, что с ним делать.

Зореслава кивнула, хотя и удивилась поручению. Обычно Ведана сама относила свои снадобья и травы жителям поселения. Но сейчас старая хранительница выглядела утомлённой – видимо, подготовка к ритуалу отнимала у неё много сил.

Деревня встретила девушку привычной вечерней суетой. Женщины возвращались от реки с выстиранным бельём, мужчины загоняли скот в загоны, дети с криками носились между домами, играя в догонялки. Обычная, мирная картина, которая сегодня почему-то казалась Зореславе особенно хрупкой и уязвимой.

Дом старосты стоял в центре поселения – большой, добротный, с резными наличниками и просторным крыльцом. Велимир, грузный мужчина с окладистой седеющей бородой, встретил Зореславу с искренней радостью.

– А, внучка Веданы! Заходи, заходи, – пригласил он, распахивая дверь. – Как раз думал, не послать ли к вам гонца. Совсем замучила меня эта ломота.

Зореслава протянула ему глиняный горшочек с мазью.

– Бабушка велела втирать на ночь и укутывать шерстяной тканью. Через три дня должно полегчать.

Велимир благодарно кивнул, принимая снадобье.

– Кланяйся бабке своей. Золотые у неё руки, да и у тебя, вижу, тоже. Готовишься к посвящению?

– Да, – Зореслава невольно коснулась оберега на шее. – Послезавтра, на солнцестояние.

– Большое дело, – уважительно произнёс староста. – Весь род гордиться будет. Да что там род – всё поселение! Хранительница – это ведь не просто знахарка, это...

Он не договорил, прервавшись на полуслове и прислушиваясь к чему-то. Зореслава тоже напрягла слух. Снаружи раздавались встревоженные голоса, лай собак, а потом – стук копыт.

– Кто-то приехал, – нахмурился Велимир, направляясь к двери. – Странно, мы никого не ждём.

Они вышли на крыльцо. Посреди деревенской площади стоял всадник на вороном коне. Высокий, широкоплечий, в дорожной одежде, покрытой пылью. Лицо наполовину скрыто капюшоном, но Зореслава сразу заметила шрам, пересекающий правую бровь – серебристый, словно прочерченный лунным лучом.

Сердце девушки пропустило удар. Воин из её сна. Тот самый защитник, о котором говорила Ведана.

– Кто ты и что тебе нужно в наших краях? – громко спросил Велимир, спускаясь с крыльца.

Незнакомец медленно откинул капюшон, открывая лицо – молодое, но отмеченное печатью многих испытаний. Тёмные волосы, коротко остриженные, резкие черты лица, глаза цвета грозового неба. И этот шрам – словно метка судьбы.

– Меня зовут Яромир, – голос у него был глубокий, с хрипотцой, словно давно не использованный для разговора. – Я ищу хранительницу этих земель.

Зореслава почувствовала, как по телу пробежала дрожь. Имя незнакомца было так похоже на имя героя из легенды – Яробора, победившего Хладану. Совпадение? Или знак?

– Зачем тебе хранительница? – подозрительно спросил Велимир.

Яромир спешился, и теперь Зореслава могла лучше рассмотреть его. Высокий, на голову выше большинства мужчин деревни, с широкими плечами и движениями, выдающими в нём воина. За спиной – меч в простых ножнах, на поясе – кинжал. Одежда добротная, но без украшений, как у человека, привыкшего к долгим путешествиям.

– У меня послание для неё, – ответил Яромир, оглядывая собравшихся жителей. – Важное послание о надвигающейся опасности.

Его взгляд остановился на Зореславе, и девушка почувствовала странное тепло, разливающееся по телу. Словно что-то внутри неё откликнулось на его присутствие, как струна отзывается на прикосновение музыканта.

– Ведана живёт на окраине поселения, – сказал Велимир, всё ещё настороженно глядя на незнакомца. – Но сначала ты расскажешь мне, что за опасность угрожает нам. Я староста этой деревни и отвечаю за её безопасность.

Яромир кивнул, признавая право Велимира на беспокойство.

– Я расскажу всё, что знаю, – согласился он. – Но сначала хотел бы напоить коня. Мы проделали долгий путь.

– Конечно, – Велимир сделал знак одному из мужчин, и тот повёл вороного к колодцу. – Пойдём в дом, там и поговорим.

Зореслава стояла как вкопанная, не в силах оторвать взгляд от незнакомца. Что-то в нём притягивало её, словно магнит притягивает железо. Что-то знакомое и в то же время совершенно новое.

– Зореслава, – окликнул её Велимир, – ты тоже иди с нами. Если речь о какой-то опасности, тебе тоже следует знать.

Девушка кивнула и последовала за мужчинами в дом. Внутри было тепло и пахло свежеиспечённым хлебом – жена Велимира, Любава, как раз накрывала на стол.

– Гость? – удивилась она, увидев Яромира. – Сейчас ещё миску поставлю.

– Не беспокойтесь, – сказал Яромир, но Любава уже исчезла в кладовой.

Они сели за стол. Зореслава старалась не смотреть на незнакомца, но взгляд сам собой возвращался к его лицу. Кто он? Откуда пришёл? И почему её так тянет к нему?

– Итак, – Велимир налил себе и гостю по кружке кваса, – что за опасность грозит нашим землям?

Яромир сделал глоток, словно собираясь с мыслями, затем посмотрел прямо в глаза старосте.

– Холод, – сказал он просто. – Холод идёт с севера. Не обычный холод зимы, а нечто иное – злое, неестественное. Я видел, как он убивает всё живое на своём пути. Деревья, покрытые инеем в разгар лета. Замёрзшие реки. Животные, бегущие на юг в панике.

Зореслава почувствовала, как по спине пробежал холодок. Точно как в её сне. Точно как в легенде о Хладане.

– Может, просто непогода? – неуверенно предположил Велимир. – Бывают ведь холодные лета.

– Это не просто непогода, – покачал головой Яромир. – Я воин, много лет служил в северных гарнизонах. Видел разные зимы, разные бури. Но то, что надвигается сейчас... – он помолчал, подбирая слова. – Это как будто сама зима обрела разум и волю. Злую волю.

– Хладана, – тихо произнесла Зореслава, не в силах сдержаться.

Яромир резко повернулся к ней, и в его глазах мелькнуло удивление, смешанное с чем-то похожим на облегчение.

– Ты знаешь это имя? – спросил он напряжённо.

– Это легенда, – ответила Зореслава, чувствуя на себе удивлённый взгляд Велимира. – Древняя легенда о зимней ведьме, которая пыталась украсть лето у людей.

– Не просто легенда, – Яромир покачал головой. – Я видел её. Или то, что от неё осталось. В ледяной пещере, далеко на севере. Белая как снег, с глазами цвета льда.

Зореслава вздрогнула. Точно как в её сне.

– Она пробудилась? – спросила девушка, чувствуя, как пересыхает в горле.

– Ещё нет, – ответил Яромир. – Но скоро. С каждым днём лёд вокруг неё тает. А когда она освободится полностью... – он не договорил, но все поняли невысказанную угрозу.

– Откуда ты знаешь всё это? – спросил Велимир, в голосе которого скептицизм боролся с растущей тревогой.

Яромир коснулся шрама над бровью.

– Я был там, в той пещере. Меня привели сны... и это, – он расстегнул ворот рубахи и достал амулет, висевший на шее. Простой с виду кусочек металла, но когда он лёг на ладонь воина, то вспыхнул тёплым золотистым светом.

Зореслава невольно потянулась к своему оберегу – деревянной звезде. Странное совпадение: когда она коснулась его, по дереву пробежали золотистые искры, словно отвечая амулету Яромира.

Велимир ошеломлённо переводил взгляд с одного амулета на другой.

– Что это значит? – спросил он хрипло.

– Это значит, что пророчество начинает сбываться, – раздался голос от двери.

Все обернулись. На пороге стояла Ведана, опираясь на посох. Её лицо было серьёзным, но спокойным, словно она давно ожидала этого момента.

– Бабушка? – удивилась Зореслава. – Как ты узнала?

– Травы шептали, ветер пел, – загадочно ответила старая хранительница, входя в дом. Её взгляд остановился на Яромире. – Ты пришёл раньше, чем я ожидала, воин. Но, может быть, это и к лучшему.

Яромир встал и поклонился Ведане с уважением, какое обычно оказывают только князьям или жрецам.

– Хранительница, – произнёс он. – Я пришёл предупредить вас. Хладана.

– Я знаю, – мягко прервала его Ведана. – Знаки говорят о её пробуждении уже несколько недель. Поэтому твоё появление не случайно.

1.3. Первый сон Зореславы о незнакомом воине и зимней ведьме

Ночь после появления Яромира выдалась беспокойной. Зореслава ворочалась на своей постели, не в силах уснуть. События дня кружились в голове, словно осенние листья в вихре ветра. Незнакомец с серебристым шрамом, легенда о Хладане, ставшая реальностью, странная связь между их амулетами... Всё это казалось одновременно пугающим и удивительно правильным, словно части древней головоломки наконец-то начали складываться в единую картину.

Ведана привела Яромира в их дом, настояв, чтобы он остался до солнцестояния. "Нам нужно многое обсудить," – сказала она, и в её голосе Зореслава уловила нотки, которых раньше не слышала – смесь тревоги и странного облегчения.

Теперь воин спал в пристройке у сарая, а Зореслава лежала, глядя в потолок и прислушиваясь к ночным звукам. Сверчки пели свою бесконечную песню, ветер шелестел листвой за окном, где-то вдалеке ухала сова. Обычные, успокаивающие звуки летней ночи. Но почему-то сегодня они не приносили покоя.

Когда сон наконец пришёл, он оказался ярким и живым, словно не сон вовсе, а путешествие в иной мир.

...Зореслава стояла на берегу озера. Вода была скована льдом, хотя вокруг цвели летние травы и пели птицы. Странное, неестественное сочетание – лёд среди лета. Девушка чувствовала холод, поднимающийся от замёрзшей воды, но не могла уйти, словно что-то держало её на месте.

На противоположном берегу появилась женская фигура – высокая, стройная, с волосами белыми, как первый снег. Даже на расстоянии Зореслава видела её глаза – прозрачные, цвета льда, полные древней ненависти.

– Хладана, – прошептала Зореслава, и имя это повисло в воздухе морозным облачком.

Зимняя ведьма улыбнулась – холодной, жестокой улыбкой.

– Ты знаешь меня, маленькая хранительница, – её голос звучал как хрустальный перезвон, прекрасный и смертоносный одновременно. – Но знаешь ли ты, что я иду за тобой? За тобой и за твоим защитником.

Хладана подняла руку, и лёд на озере затрещал, начиная раскалываться. Трещины побежали от её берега к тому, где стояла Зореслава. Девушка хотела отступить, но ноги словно приросли к земле.

– Твоя прабабка думала, что победила меня, – продолжала Хладана, медленно ступая на лёд. Под её ногами вода мгновенно замерзала ещё крепче. – Но она лишь отсрочила неизбежное. Теперь я вернулась, и никто не остановит вечную зиму.

Зореслава почувствовала, как страх сковывает сердце. Не просто страх – древний, первобытный ужас перед силой, способной уничтожить всё живое.

– Ты боишься, – Хладана была уже на середине озера, и с каждым её шагом становилось холоднее. – Правильно. Бойся меня. Страх – это начало мудрости.

Внезапно между Зореславой и зимней ведьмой возникла ещё одна фигура – мужская, высокая и сильная. Яромир. Он стоял спиной к девушке, лицом к Хладане, и в руках его был меч – не обычный, а словно сотканный из живого пламени.

– Ты не тронешь её, – голос Яромира звучал твёрдо и уверенно. – Твоё время прошло, Хладана.

Зимняя ведьма остановилась, и на её лице мелькнуло что-то похожее на удивление, быстро сменившееся яростью.

– Защитник, – прошипела она. – Всегда эти защитники. Думаешь, ты сможешь остановить меня, как твой предок? – она рассмеялась, и от этого смеха иней покрыл прибрежные травы. – В этот раз всё будет иначе. В этот раз я буду готова.

Яромир поднял огненный меч, и когда лезвие коснулось льда, раздался оглушительный треск. Озеро начало раскалываться, лёд ломался, и Хладана отступила на шаг.

– Мы встретимся снова, – пообещала она, глядя уже не на Яромира, а прямо в глаза Зореславе. – Очень скоро. И тогда ты узнаешь настоящий холод.

Фигура зимней ведьмы начала таять, превращаясь в морозную дымку. Последним исчезло её лицо – прекрасное и ужасное одновременно.

Яромир повернулся к Зореславе, и теперь она могла видеть его лицо – решительное, с серебристым шрамом над бровью, точно таким же, как у реального Яромира.

– Не бойся, – сказал он, протягивая ей руку. – Вместе мы сильнее её.

Зореслава хотела взять его за руку, но в этот момент земля под ногами задрожала. Лёд окончательно раскололся, и из трещин начал подниматься странный свет – золотистый, тёплый, похожий на солнечные лучи. И там, где свет касался снега, вырастали цветы – не обычные летние цветы, а огненные папоротники, чьи листья светились изнутри.

– Цветок папоротника, – прошептала Зореслава, вспоминая легенду. – Он действительно существует.

– Он существует в тебе, – ответил Яромир загадочно. – Как огонь существует во мне. Вместе мы – равновесие, которое может противостоять вечной зиме.

Он снова протянул руку, и на этот раз Зореслава смогла коснуться его пальцев. В момент прикосновения по её телу разлилось удивительное тепло, словно летнее солнце вдруг оказалось внутри неё. Она почувствовала силу – древнюю, мощную, текущую по венам вместе с кровью.

– Что это? – спросила она, глядя на свои руки, которые теперь светились тем же золотистым светом, что и цветы папоротника.

– Твоя истинная сила, – ответил Яромир. – Сила жизни и лета. Сила, способная растопить любой лёд. Ты должна научиться владеть ею до того, как Хладана придёт.

– Но как? – Зореслава смотрела на него с отчаянием. – Я не знаю, что делать с этой силой. Я даже не прошла посвящение!

– Ведана покажет тебе путь, – Яромир сжал её руку крепче. – А я буду рядом, чтобы защитить тебя, пока ты учишься. Таков наш договор через века – защитник и хранительница, огонь и жизнь против льда и смерти.

Внезапно всё вокруг начало меркнуть. Озеро, лес, цветы папоротника – всё растворялось в утреннем свете, пробивающемся сквозь веки.

– Не забывай, – голос Яромира становился всё тише, – вместе мы сильнее её. Вместе мы – равновесие...

Зореслава открыла глаза. Первые лучи солнца проникали в комнату через маленькое окно, рисуя золотистые узоры на деревянном полу. Сон был таким ярким, таким реальным, что она всё ещё чувствовала тепло руки Яромира в своей ладони.

Она села на постели, пытаясь осмыслить увиденное. Это был не просто сон – это было послание, предупреждение, может быть, даже видение будущего. Хладана действительно возвращалась, и почему-то именно Зореслава должна была противостоять ей.

Девушка посмотрела на свои руки, наполовину ожидая увидеть тот же золотистый свет, что и во сне. Обычные руки, никакого свечения. Но что-то изменилось – она чувствовала это внутри, словно какая-то дремавшая часть её души начала пробуждаться.

За дверью послышались шаги – лёгкие, знакомые шаги Веданы.

– Зореслава? – тихо позвала бабушка. – Ты проснулась?

– Да, – ответила девушка, поднимаясь с постели. – И мне нужно рассказать тебе о моём сне.

1.4

Поселение Светлоречье готовилось к празднику летнего солнцестояния с особым трепетом. Этот день считался самым могущественным в году – когда граница между мирами истончается, а силы природы достигают своего пика. Обычно подготовка начиналась за неделю, но в этот раз, после появления Яромира и тревожных вестей о пробуждении Хладаны, всё приобрело особую срочность.

Зореслава стояла посреди главной площади, наблюдая за суетой вокруг. Мужчины устанавливали высокий столб для праздничного костра, женщины украшали дома свежими ветками берёзы и дуба, вплетая в них полевые цветы. Дети бегали с венками из трав, примеряя их и смеясь. Казалось, никто, кроме неё, Веданы и Яромира, не осознавал, какая опасность нависла над их миром.

– Зореслава! – окликнул её звонкий девичий голос.

Обернувшись, она увидела свою подругу Милану – румяную, светловолосую девушку с озорными глазами цвета лесного ореха. Милана спешила к ней, держа в руках охапку свежесобранных цветов.

– Где ты пропадаешь? – с притворным возмущением спросила Милана, поравнявшись с Зореславой. – Мы с девушками уже все венки для купальского костра сплели, а тебя не дождались.

Зореслава виновато улыбнулась. Действительно, обычно она принимала активное участие в подготовке к празднику, особенно в плетении венков, которые девушки надевали во время хоровода, а потом пускали по реке, загадывая желания о суженом.

– Прости, Милана. У бабушки много дел перед моим посвящением, – это была лишь часть правды, но Зореслава не могла рассказать подруге о своих снах и о настоящей причине появления Яромира.

– Ох, твоё посвящение! – Милана хлопнула себя по лбу. – Совсем забыла! Оно ведь тоже будет на солнцестояние? Какая честь! – она понизила голос до заговорщического шёпота. – А правда, что ты будешь проводить ночь одна в священной роще? И что духи придут говорить с тобой?

Зореслава невольно улыбнулась энтузиазму подруги.

– Не совсем так. Я буду не одна – со мной будет бабушка. А насчёт духов... – она пожала плечами. – Это зависит от многих вещей.

– Как бы то ни было, это так волнующе! – Милана вздохнула. – Ты станешь настоящей хранительницей. Будешь лечить людей, разговаривать с духами, предсказывать будущее...

– И собирать травы в любую погоду, и не спать ночами, когда кто-то болен, и нести ответственность за благополучие всего поселения, – добавила Зореслава с лёгкой улыбкой.

Милана отмахнулась.

– Детали! Зато все будут тебя уважать. И, – она снова понизила голос, – ты сможешь выбрать любого парня в мужья. Даже самого красивого.

При этих словах перед глазами Зореславы почему-то возник образ Яромира – его серьёзное лицо со шрамом над бровью, глаза цвета грозового неба. Она почувствовала, как щёки заливает румянец, и поспешила отвернуться, делая вид, что рассматривает праздничные приготовления.

– Кстати о красивых парнях, – продолжала Милана, не замечая смущения подруги. – Ты видела этого чужака, который приехал вчера? Яромир, кажется? Весь такой мрачный и таинственный. Девушки только о нём и говорят.

– Да, видела, – как можно более безразлично ответила Зореслава. – Он остановился у нас. Бабушка знает его... семью.

– У вас?! – глаза Миланы расширились от удивления и любопытства. – И какой он? Говорят, он воин с севера. И этот шрам! – она мечтательно вздохнула. – Такой мужественный.

Зореслава почувствовала странный укол раздражения. Почему-то мысль о том, что другие девушки восхищаются Яромиром, вызывала у неё необъяснимое недовольство.

– Он просто гость, – сказала она суше, чем намеревалась. – И у него важное дело к бабушке.

– Понимаю, – протянула Милана с хитрой улыбкой. – "Важное дело". Как раз перед твоим посвящением. А ты не думала, что, может быть...

– Милана! – из-за ближайшего дома появилась группа девушек, среди которых выделялась высокая, статная Ярина – дочь кузнеца Радомира. – Ты идёшь? Мы собираемся к реке – готовить место для вечернего обряда.

– Иду! – отозвалась Милана, а затем повернулась к Зореславе. – Пойдём с нами? Будет весело.

Зореслава колебалась. С одной стороны, ей хотелось провести время с подругами, как в прежние годы. С другой – после утреннего разговора с Веданой о её сне, она чувствовала необходимость продолжить подготовку к посвящению, особенно теперь, когда оно приобрело такое важное значение.

– Давай, – Милана взяла её за руку. – Ты же не станешь затворницей сразу после посвящения? Это последний праздник, когда мы все вместе.

В словах подруги была правда. После посвящения жизнь Зореславы изменится – она станет хранительницей, со всеми обязанностями и ограничениями, которые накладывает этот статус.

– Хорошо, – согласилась она наконец. – Но ненадолго. Бабушка ждёт меня к полудню.

Девушки направились к реке – извилистой ленте, давшей название их поселению. Светлоречье славилось своей чистой, прозрачной водой, в которой, по преданиям, жили духи-хранители. Особенно сильными они становились в ночь солнцестояния, когда девушки пускали по воде венки с зажжёнными свечами.

На берегу уже собралась небольшая группа – около десятка девушек от пятнадцати до восемнадцати лет, все нарядно одетые, с цветами в волосах. Они расчищали площадку для вечернего обряда, собирали хворост для костра, плели венки.

– Смотрите, кто к нам присоединился! – объявила Милана, подводя Зореславу к группе. – Наша будущая хранительница решила почтить нас своим присутствием.

В её голосе не было злости, только дружеское поддразнивание, но некоторые девушки обменялись многозначительными взглядами. Зореслава знала, что не все одобряли её избрание в хранительницы. Некоторые считали, что она получила это право только потому, что Ведана – её бабушка.

– Рада, что ты пришла, Зореслава, – искренне улыбнулась Ярина, протягивая ей охапку полевых цветов. – Мы как раз заканчиваем венки для вечернего обряда. Твои всегда самые красивые.

Зореслава благодарно кивнула, принимая цветы. Ярина всегда была к ней добра, несмотря на то, что многие считали именно её, а не Зореславу, более достойной стать хранительницей. Высокая, сильная, с практичным умом и золотыми руками, унаследованными от отца-кузнеца, Ярина обладала многими качествами, необходимыми хранительнице. Но дар видеть невидимое, слышать голоса земли и предков – этот дар был у Зореславы, а не у неё.

– Расскажи, как проходит подготовка к посвящению? – спросила Ярина, когда они сели рядом на берегу, перебирая цветы для венков. – Отец говорит, это очень важный обряд.

– Да, – кивнула Зореслава, осторожно вплетая ромашку в основу из гибких ивовых веток. – Бабушка учит меня древним заклинаниям, показывает, как проводить ритуалы. Это... непросто.

Она замолчала, не зная, сколько может рассказать. Большая часть подготовки была тайной, передаваемой от хранительницы к ученице. А о снах, о Хладане и о настоящей причине появления Яромира она не могла говорить вообще.

– А правда, что этот чужак, Яромир, остановился у вас? – вмешалась Весняна, младшая сестра Ярины, с любопытством глядя на Зореславу.

– Правда, – неохотно подтвердила та.

– И зачем он приехал? – не унималась Весняна. – Говорят, он принёс какие-то важные вести с севера.

Зореслава почувствовала на себе взгляды всех девушек. Новости в Светлоречье распространялись быстро, но часто обрастали выдумками и домыслами.

– Он... знакомый бабушки, – уклончиво ответила она. – Приехал на праздник солнцестояния.

– Странное совпадение, – заметила Любомира, дочь старосты Велимира. – Приехать именно сейчас, перед твоим посвящением.

В её голосе слышался намёк, и Зореслава невольно напряглась. Любомира никогда не скрывала своей неприязни к ней, считая, что дочь старосты имеет больше прав на особое положение в поселении, чем внучка знахарки, пусть даже и хранительницы.

– Никакого совпадения, – вмешалась Ярина, бросив предупреждающий взгляд на Любомиру. – Многие приезжают на солнцестояние. Это важный праздник.

– Конечно, – не стала спорить Любомира, но в её глазах читалось недоверие. – Просто интересно, почему воин с севера вдруг решил посетить наше маленькое поселение. Может быть, он твой суженый, Зореслава? – она улыбнулась, но улыбка не коснулась её глаз. – Говорят, хранительницы могут видеть своё будущее в снах.

Зореслава почувствовала, как краска заливает щёки. Сон прошлой ночи, где Яромир защищал её от Хладаны, внезапно всплыл в памяти с новой силой.

– Это не так, – сказала она, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. – Хранительницы не выбирают мужей по снам. И Яромир просто гость.

– Но очень красивый гость, – мечтательно произнесла Весняна. – Такой сильный и загадочный.

– И опасный, – добавила Любомира. – Вы видели его меч? Не похож на обычное оружие. И этот шрам... Интересно, в каких битвах он участвовал?

Разговор перешёл на обсуждение Яромира, и Зореслава почувствовала облегчение, что внимание отвлеклось от неё. Она молча продолжала плести венок, но мысли её были далеко. Что сейчас делает Яромир? О чём говорит с Веданой? И что будет на солнцестояние, когда она пройдёт обряд посвящения?

– Земля вызывает Зореславу, – Милана помахала рукой перед её лицом. – Ты с нами?

– Прости, задумалась, – Зореслава смущённо улыбнулась.

– Мы говорим о вечернем обряде, – пояснила Ярина. – Ты будешь участвовать в хороводе? Или уже нельзя, раз ты становишься хранительницей?

– Бабушка сказала, что можно, – ответила Зореслава. – Это мой последний праздник как обычной девушки.

– Тогда нужно, чтобы он был особенным! – воскликнула Милана. – Мы украсим твой венок самыми красивыми цветами.

1.5

Солнце клонилось к закату, окрашивая небо в нежные розовые и золотистые тона, когда Зореслава возвращалась от реки. Время, проведённое с подругами, помогло ей ненадолго отвлечься от тревожных мыслей о Хладане и предстоящем посвящении. Девушки смеялись, пели песни, делились секретами – всё как прежде, словно ничего не изменилось. Но Зореслава знала, что это последние беззаботные часы её юности.

Тропинка, ведущая от реки к поселению, петляла между высоких трав, золотившихся в лучах заходящего солнца. Зореслава шла медленно, наслаждаясь тишиной и покоем летнего вечера. В руках она несла готовый венок для обряда – особенно красивый, с вплетёнными васильками, ромашками и веточками мяты.

– Зореслава! – окликнул её знакомый голос.

Обернувшись, она увидела Цветана – сына травника Миролюба, своего друга детства. Высокий, широкоплечий, с копной русых волос и открытым, добродушным лицом, он спешил к ней, держа в руках какой-то свёрток.

– Цветан, – она улыбнулась, останавливаясь. – Рада тебя видеть.

– Я искал тебя весь день, – сказал он, поравнявшись с ней. Его карие глаза смотрели с теплотой и чем-то ещё – чувством, которое Зореслава старалась не замечать. – Отец передал для твоей бабушки травы, которые она просила. И я... я хотел поговорить с тобой.

Он протянул ей небольшой свёрток, обёрнутый в льняную ткань. Зореслава приняла его, чувствуя лёгкий аромат сушёных трав.

– Спасибо, – сказала она. – Бабушка будет рада. Эти травы нужны для моего посвящения.

– Я знаю, – кивнул Цветан. – Отец сказал, что это редкие растения, собранные в полнолуние. Они усиливают дар предвидения.

Они пошли рядом по тропинке, и некоторое время молчали. Зореслава чувствовала напряжение, исходящее от Цветана, и догадывалась о причине. Последние два года их дружба начала меняться – по крайней мере, для него. Она замечала его взгляды, его стремление проводить с ней больше времени, маленькие подарки, которые он находил поводы ей преподнести. Но для неё Цветан оставался просто другом – близким, дорогим, но не более того.

– Завтра твоё посвящение, – наконец произнёс он, нарушая молчание. – Ты станешь хранительницей.

– Да, – подтвердила Зореслава, не зная, что ещё добавить.

– Всё изменится, – в голосе Цветана слышалась грусть. – Ты изменишься.

Зореслава остановилась и повернулась к нему.

– Я всё равно буду твоим другом, Цветан, – мягко сказала она. – Это не изменится.

– Другом, – он произнёс это слово с горькой улыбкой. – Конечно. Мы всегда были друзьями.

Он смотрел на неё так, что Зореслава почувствовала себя неловко. В его взгляде читалась надежда, которую она не могла оправдать.

– Цветан, я...

– Нет, подожди, – он поднял руку, останавливая её. – Дай мне сказать. Я должен это сделать сейчас, пока ты ещё не прошла посвящение. Пока у меня ещё есть шанс.

Зореслава вздохнула. Она знала, что этот разговор рано или поздно состоится, но надеялась избежать его – особенно сейчас, когда её мысли были заняты совсем другим.

– Я люблю тебя, Зореслава, – просто сказал Цветан. – Не как друг. Как мужчина любит женщину. Я любил тебя с тех пор, как мы были детьми, хотя тогда ещё не понимал этого. А когда понял... – он развёл руками. – Ты уже готовилась стать хранительницей.

Зореслава смотрела на него с искренней печалью. Цветан был хорошим человеком – добрым, честным, надёжным. Любая девушка в поселении была бы счастлива стать его женой. Но не она.

– Цветан, ты мне очень дорог, – осторожно начала она. – Ты мой самый близкий друг. Но я не могу ответить на твои чувства так, как ты хочешь.

Он кивнул, словно ожидал этого ответа.

– Из-за того, что ты станешь хранительницей? – спросил он с надеждой. – Ведь хранительницы могут иметь семью. Твоя бабушка была замужем.

– Дело не в этом, – покачала головой Зореслава. – Я просто... не чувствую того же, что ты. Мне жаль.

Цветан отвернулся, и она увидела, как напряглись его плечи. Когда он снова посмотрел на неё, в его глазах была боль, но и понимание.

– Я знал, что ты так скажешь, – тихо произнёс он. – Но должен был попытаться. Хотя бы для того, чтобы потом не жалеть о несказанном.

Зореслава коснулась его руки.

– Ты заслуживаешь счастья, Цветан. И ты найдёшь девушку, которая полюбит тебя так, как ты того стоишь.

– Может быть, – он пожал плечами. – Но сейчас мне трудно в это поверить.

Они продолжили путь в молчании, каждый погружённый в свои мысли. Зореслава чувствовала себя виноватой, хотя разумом понимала, что не в её власти выбирать, кого любить. Сердце не подчиняется приказам, даже самым разумным.

Когда они подошли к окраине поселения, Цветан вдруг остановился.

– Этот чужак, Яромир, – сказал он, не глядя на неё. – Он имеет отношение к твоему посвящению?

Зореслава удивлённо посмотрела на него.

– Почему ты спрашиваешь?

– Я видел, как вы смотрели друг на друга вчера, когда он только приехал, – Цветан наконец повернулся к ней. – И как твоя бабушка встретила его – словно ждала. Словно его приезд был частью какого-то плана.

Зореслава не знала, что ответить. Она не могла рассказать Цветану правду о Хладане и о роли Яромира как защитника. Но и лгать другу не хотелось.

– Его приезд связан с моим посвящением, – осторожно сказала она. – Но не так, как ты думаешь. Это... сложно объяснить.

– Ты чувствуешь к нему что-то, – это был не вопрос, а утверждение. – Я видел это в твоих глазах.

Зореслава хотела возразить, но слова застряли в горле. Действительно ли она чувствовала что-то к Яромиру? Этому незнакомцу, появившемуся в её жизни всего день назад? Или это просто связь между хранительницей и защитником, о которой говорила Ведана?

– Я едва знаю его, – наконец сказала она. – Но да, есть какая-то связь. Я не могу это объяснить.

Цветан горько усмехнулся.

– Не нужно объяснять. Я понимаю. Он воин, герой, пришедший издалека. Конечно, он интереснее, чем сын травника, который всю жизнь провёл в одном поселении.

– Дело не в этом, – возразила Зореслава. – Цветан, пожалуйста, не думай так. Ты замечательный человек, и я очень дорожу тобой. Просто...

– Просто не любишь, – закончил он за неё. – Я понял, Зореслава. Не нужно больше ничего говорить.

Он повернулся, чтобы уйти, но она остановила его, взяв за руку.

– Цветан, подожди. Я не хочу, чтобы между нами осталась горечь. Особенно сейчас, когда... – она запнулась, не желая говорить о надвигающейся опасности.

– Когда что? – он внимательно посмотрел на неё. – Что происходит, Зореслава? Я знаю тебя с детства, и вижу, что ты встревожена. Это не просто волнение перед посвящением.

Зореслава колебалась. Может быть, стоило рассказать ему правду? Цветан был надёжным, и если опасность действительно так велика, как говорил Яромир, то каждый союзник мог быть важен.

– Приближается беда, – тихо сказала она, оглядываясь, чтобы убедиться, что их никто не слышит. – Я не могу рассказать всё, но... холод идёт с севера. Неестественный холод.

Цветан нахмурился.

– Холод? Посреди лета?

– Это древняя сила, – пояснила Зореслава. – Злая сила, которая хочет уничтожить всё живое. Яромир пришёл предупредить нас. Он... он знает, как с этим бороться.

– И ты веришь ему? – в голосе Цветана слышалось сомнение. – Человеку, которого знаешь всего день?

– Бабушка верит, – ответила Зореслава. – И я... я видела это во сне, Цветан. Ещё до его приезда. Холод, лёд, женщину с белыми волосами и глазами цвета льда.

Цветан долго смотрел на неё, словно пытаясь решить, верить ли её словам. Наконец он кивнул.

– Если ты говоришь, что опасность реальна, я верю тебе. И если понадобится помощь – любая помощь – знай, что я рядом. Несмотря ни на что.

Зореслава с благодарностью сжала его руку.

– Спасибо, Цветан. Это много значит для меня.

Они дошли до дома Веданы в молчании, но теперь это было не напряжённое, а спокойное молчание двух людей, которые понимают друг друга без слов.

У калитки Цветан остановился.

– Я не приду завтра смотреть на твоё посвящение, – сказал он. – Надеюсь, ты поймёшь.

Зореслава кивнула.

– Понимаю. Но знай, что я всегда буду считать тебя своим другом, Цветан. Что бы ни случилось.

– И я тебя, – он слабо улыбнулся. – Удачи завтра, Зореслава. Стань сильной хранительницей. Особенно если приближается такая опасность, как ты говоришь.

Он повернулся и пошёл прочь, а Зореслава смотрела ему вслед с грустью и благодарностью. Она знала, что их дружба уже никогда не будет прежней, но надеялась, что со временем боль Цветана утихнет, и они смогут найти новый способ быть рядом.

Когда фигура Цветана скрылась за поворотом, Зореслава вздохнула и повернулась к дому. Из трубы поднимался дым – Ведана, должно быть, готовила ужин. А может быть, варила зелья для завтрашнего ритуала.

Перед тем как войти, Зореслава подняла взгляд к небу, где уже зажигались первые звёзды. Завтра – день солнцестояния, день её посвящения. День, когда она должна будет принять свою судьбу как хранительницы. И, возможно, начать борьбу с древним злом, о котором до вчерашнего дня знала только из легенд.

"Пусть боги дадут мне силы," – мысленно попросила она, сжимая в руке свой оберег. А затем, глубоко вздохнув, открыла дверь и вошла в дом, готовая к последней ночи своей прежней жизни.

ГЛАВА 2. ПОСВЯЩЕНИЕ

2.1

Священная роща встретила Зореславу прохладой и тишиной. Высокие дубы и липы, посаженные ещё предками, создавали зелёный купол, сквозь который солнечные лучи пробивались золотистыми столбами. В центре рощи находилась небольшая поляна с древним каменным алтарём – огромной плитой серого гранита, испещрённой таинственными символами.

Зореслава шла по узкой тропинке, ведущей к поляне, чувствуя, как сердце колотится в груди. Сегодня был особенный день – день летнего солнцестояния, когда солнце достигало наивысшей точки своего пути, и день её посвящения в младшие жрицы. Она готовилась к этому моменту всю свою жизнь, изучая древние знания под руководством бабушки, но сейчас, когда час настал, её охватило волнение.

Ведана ждала внучку у входа в рощу. Старая хранительница была одета в церемониальное платье из белого льна, расшитое золотыми и красными нитями, образующими древние символы защиты и силы. Её седые волосы были заплетены в сложную косу, украшенную живыми цветами и травами.

– Готова? – спросила Ведана, внимательно глядя на внучку.

– Готова, – кивнула Зореслава, хотя голос её слегка дрожал.

Ведана улыбнулась и взяла её за руку.

– Не бойся, – сказала она мягко. – Все хранительницы проходят через это. Это священный обряд, связывающий нас с нашими предками и с силами природы. Ты справишься.

Они вместе пошли к поляне, где уже собрались жители Светлоречья. Мужчины и женщины, старики и дети – все пришли посмотреть на посвящение новой хранительницы. Они расступились, пропуская Ведану и Зореславу к алтарю, и на поляне воцарилась тишина.

Зореслава осмотрелась. Среди собравшихся она заметила Яромира – воина-защитника их поселения. Он стоял чуть в стороне от остальных, опираясь на свой меч, и внимательно наблюдал за происходящим. Его присутствие немного успокоило девушку – Яромир всегда защищал их от опасностей, и сегодня он тоже был на страже.

– Встань здесь, – сказала Ведана, указывая на место перед алтарём. – И помни всё, чему я тебя учила.

Зореслава заняла указанное место. Её белое платье, сшитое специально для этого дня, мягко колыхалось на лёгком ветру. Волосы, заплетённые в сложную косу и украшенные цветами, как у бабушки, падали на плечи. На груди висел амулет – серебряный круг с изображением солнца, древний символ их рода, передаваемый от хранительницы к хранительнице.

Ведана подняла руки, призывая всех к тишине, хотя в роще и так было тихо – только птицы пели в ветвях деревьев да ветер шелестел листвой.

– Мы собрались здесь в день летнего солнцестояния, когда грань между мирами тонка, чтобы принять в круг хранительниц мою внучку, Зореславу, – голос Веданы, обычно тихий, сейчас звучал ясно и сильно, достигая самых дальних рядов собравшихся. – Она прошла обучение и доказала, что достойна этой чести.

Ведана повернулась к алтарю и начала раскладывать на нём предметы, необходимые для ритуала: серебряную чашу с водой из священного источника, пучки трав, маленький серебряный нож, горсть соли, свечу из пчелиного воска.

– Четыре стихии – огонь, вода, земля и воздух – свидетели нашего обряда, – продолжала Ведана, зажигая свечу. – Мы призываем их благословить новую хранительницу и даровать ей мудрость и силу.

Зореслава стояла неподвижно, как учила бабушка, сосредоточившись на дыхании и стараясь успокоить бешено колотящееся сердце. Она знала, что сейчас произойдёт – бабушка много раз рассказывала ей о ритуале посвящения, но одно дело слушать рассказы, и совсем другое – проходить через это самой.

Ведана взяла пучок трав – полынь, зверобой, чабрец и мяту – и подожгла его от свечи. Ароматный дым поднялся вверх, окутывая Зореславу.

– Дым священных трав очищает тело и душу, – произнесла Ведана, обходя внучку по кругу и окуривая её дымом. – Он отгоняет злых духов и привлекает благословение предков.

Закончив с окуриванием, Ведана взяла чашу с водой и серебряной ложкой зачерпнула немного воды. Она смочила пальцы и нарисовала на лбу Зореславы символ солнца.

– Вода из священного источника дарует ясность ума и чистоту помыслов, – сказала она. – Пусть твои мысли будут чисты, а решения – мудры.

Затем она взяла горсть соли и рассыпала её вокруг Зореславы, образуя защитный круг.

– Соль земли защищает от зла и связывает с силой нашей земли, – произнесла Ведана. – Пусть земля даст тебе силу и стойкость.

Наконец, она взяла перо сокола и провела им по щекам внучки.

– Воздух даёт свободу мысли и лёгкость духа, – сказала она. – Пусть твой дух будет свободен, а мысли – быстры как полёт сокола.

После этого Ведана взяла серебряный нож и подошла к Зореславе.

– Теперь, – сказала она тихо, так чтобы слышала только внучка, – наступает самая важная часть ритуала. Ты должна добровольно отдать каплю своей крови алтарю. Это символ твоей связи с родом хранительниц, твоего обязательства защищать наш народ и хранить древние знания. Ты готова?

Зореслава глубоко вдохнула и кивнула.

– Я готова, – сказала она твёрдо.

Ведана взяла её за руку и осторожно провела лезвием по подушечке указательного пальца. Боль была мимолётной – не сильнее укола шипа розы. Капля крови выступила на коже, яркая и красная в солнечном свете.

– Пусть твоя кровь скрепит договор между тобой и силами природы, – произнесла Ведана. – Пусть она свяжет тебя с нашими предками и с теми, кто придёт после нас.

Зореслава поднесла палец к алтарю и позволила капле крови упасть на древний камень. В тот момент, когда кровь коснулась поверхности алтаря, произошло нечто необычное – камень словно засветился изнутри, мягким, золотистым светом, который на мгновение окутал Зореславу.

По толпе пробежал удивлённый шёпот. Такого не случалось на посвящениях уже много поколений. Ведана выглядела удивлённой, но быстро взяла себя в руки и продолжила ритуал.

– Теперь произнеси клятву, – сказала она Зореславе. – Слова, которые свяжут тебя с нашим родом и нашей землёй.

Зореслава сделала шаг вперёд и положила руку на алтарь. Слова древней клятвы, которые она выучила ещё в детстве, сами полились из её уст:

– Я, Зореслава, дочь Светланы, внучка Веданы, клянусь хранить знания предков и передавать их потомкам. Клянусь защищать свой народ и свою землю от зла. Клянусь быть верной своему долгу хранительницы до последнего вздоха. Пусть солнце, луна и звёзды будут свидетелями моей клятвы.

Когда она произнесла последние слова, амулет на её груди внезапно вспыхнул ярким светом, словно впитав в себя сияние алтаря. В тот же миг перед глазами Зореславы возникло видение – белая пустыня, покрытая снегом и льдом, а посреди неё женщина с волосами цвета первого снега и глазами, холодными как лёд. Она смотрела прямо на Зореславу, и в её взгляде читалась угроза.

"Я иду за тобой, маленькая хранительница," – прошептал холодный голос в голове Зореславы. – "Твоя сила не спасёт тебя."

Видение исчезло так же внезапно, как и появилось, оставив после себя ощущение холода и тревоги. Зореслава пошатнулась, и Ведана быстро подхватила её.

– Что случилось? – тихо спросила старая хранительница, видя бледность внучки.

– Я видела её, – прошептала Зореслава. – Хладану. Она знает обо мне. Она идёт.

Глаза Веданы расширились от удивления и тревоги, но она быстро взяла себя в руки.

– Мы поговорим об этом позже, – сказала она тихо. – Сейчас нужно закончить ритуал.

Она повернулась к собравшимся, которые с тревогой наблюдали за происходящим.

– Ритуал завершён! – объявила она громко. – Зореслава принята в круг хранительниц. Пусть начнётся праздник!

Люди зааплодировали, хотя многие выглядели обеспокоенными необычными явлениями во время ритуала. Через толпу к ним пробрался Яромир, его рука инстинктивно лежала на рукояти меча.

– Что произошло? – спросил он тихо, подойдя к Ведане и Зореславе. – Я видел свет и то, как пошатнулась девочка.

– Она видела Хладану, – так же тихо ответила Ведана. – Ледяная ведьма знает о ней и идёт за ней.

Лицо Яромира стало серьёзным.

– Нужно ускорить подготовку, – сказал он. – Времени может быть меньше, чем мы думали.

– Сегодня – день праздника, – покачала головой Ведана. – Завтра начнём готовиться к защите.

Она повернулась к внучке, которая всё ещё выглядела бледной.

– Ты в порядке? – спросила она с беспокойством.

Зореслава глубоко вдохнула и кивнула.

– Да, – сказала она, хотя всё ещё чувствовала холод от видения. – Я в порядке. Просто... это было неожиданно.

– Твой дар проявился раньше, чем мы думали, – сказала Ведана. – Это и хорошо, и плохо. Хорошо, потому что ты сильнее, чем мы предполагали. Плохо, потому что Хладана почувствовала твою силу и теперь знает о тебе.

– Что нам делать? – спросила Зореслава.

– Сегодня – праздновать, – твёрдо сказала Ведана. – Это день твоего посвящения, день летнего солнцестояния. Сила солнца сегодня на пике, и Хладана не рискнёт напасть открыто. А завтра мы начнём готовиться к тому, что грядёт.

Она повернулась к Яромиру.

– Будь начеку, – сказала она. – Удвой стражу на границах поселения. Но не пугай людей раньше времени.

Яромир кивнул и, бросив ещё один внимательный взгляд на Зореславу, ушёл выполнять поручение.

Ведана взяла внучку за руку.

– Пойдём, – сказала она. – Люди ждут нас. Сегодня ты – главная на празднике.

Они вышли из рощи и направились к поселению, где уже начинались приготовления к празднованию. Зореслава шла рядом с бабушкой, стараясь улыбаться встречающим их людям, но мысли о видении Хладаны не покидали её.

2.2

Праздник летнего солнцестояния в Светлоречье всегда был самым ярким и радостным событием года. Главная площадь поселения преобразилась – повсюду развевались разноцветные ленты, столы ломились от угощений, а в центре возвышалась огромная куча хвороста для вечернего костра.

Воздух наполнился ароматами праздничных блюд – медовых пирогов с ягодами, запеченной рыбы, свежеиспеченного хлеба с травами. В больших деревянных чанах настаивался квас и медовуха. Дети бегали с венками из полевых цветов, играя в догонялки и прятки, их звонкий смех разносился по всему поселению.

Зореслава шла рядом с Веданой, принимая поздравления от односельчан. Многие подходили к ней, чтобы коснуться её руки или платья – считалось, что прикосновение к новой хранительнице в день её посвящения приносит удачу и здоровье.

– Как ты себя чувствуешь? – тихо спросила Ведана, когда они на минуту остались одни.

– Странно, – честно ответила Зореслава. – Словно я стала больше, чем была. Словно мир вокруг стал... ярче, глубже. Я чувствую вещи, которых раньше не замечала.

Ведана понимающе кивнула.

– Это нормально. Твой дар раскрывается. Со временем ты научишься управлять этими ощущениями, фильтровать их. А пока просто наблюдай и привыкай.

На дальнем краю площади молодые мужчины устроили состязания в силе и ловкости. Они боролись на руках, перетягивали канат, соревновались в метании топоров в цель. Яромир, несмотря на свою настороженность, тоже принял участие в состязаниях и легко победил в метании копья, вызвав восхищенные возгласы зрителей.

– Смотри, – толкнула Зореславу в бок Милана, внезапно появившаяся рядом, – Радомир не сводит с тебя глаз.

Зореслава обернулась и действительно заметила сына кузнеца, который быстро отвел взгляд и покраснел. Раньше она не замечала такого внимания с его стороны.

– Теперь ты хранительница, – усмехнулась Милана, – многие парни будут заглядываться на тебя. Но не каждый осмелится подойти.

– Не говори глупостей, – смутилась Зореслава. – Я всё та же.

– Нет, – покачала головой подруга. – Ты уже не та же. И дело не только в титуле хранительницы.

Зореслава хотела возразить, но в этот момент к ним подошла группа детей, желающих получить благословение новой хранительницы. По традиции, благословение, данное в день солнцестояния, считалось особенно сильным.

– Зореслава, благослови нас! – наперебой просили дети, протягивая к ней руки.

Девушка растерянно посмотрела на бабушку, не зная, что делать. Ведана ободряюще кивнула.

– Просто положи руки им на головы и пожелай здоровья и счастья, – тихо подсказала она. – Твои слова сегодня имеют силу.

Зореслава сделала, как сказала бабушка. К её удивлению, когда она касалась детских головок, она действительно чувствовала, как что-то течёт через её руки – тёплое, светлое, живое. Дети, похоже, тоже это чувствовали – их глаза широко раскрывались, а на лицах появлялись улыбки.

– Зореслава, – окликнул её старый Велимир, один из старейшин поселения. – Присядь со мной на минуту.

Девушка подошла к старику, который сидел в тени раскидистой липы, наблюдая за празднеством.

– Я видел много посвящений на своем веку, – сказал он, когда Зореслава села рядом, – но такого еще не видел. Когда твоя кровь коснулась алтаря, и он засветился... Это знак, девочка. Знак того, что твой дар особенный.

– Что это значит? – спросила Зореслава, чувствуя, как по спине пробежал холодок.

– Это значит, что тебе предстоит нечто большее, чем просто быть хранительницей знаний. – Велимир посмотрел на неё проницательными глазами. – В древних сказаниях говорится о хранительнице, которая придет в трудные времена и изменит ход событий. Возможно, это ты.

Зореслава хотела возразить, сказать, что она самая обычная девушка, просто внучка Веданы, но слова застряли в горле. После сегодняшнего ритуала, после видения Хладаны, она уже не могла считать себя обычной.

– Не пугай девочку в день её посвящения, Велимир, – раздался голос Веданы, которая подошла к ним. – У неё ещё будет время узнать о своём предназначении.

– Времени может быть меньше, чем ты думаешь, старая подруга, – тихо ответил Велимир, но не стал продолжать эту тему. Вместо этого он улыбнулся Зореславе. – Иди, веселись. Сегодня твой день.

Музыканты настраивали инструменты – гусли, свирели, бубны. Вскоре зазвучала музыка – весёлая, зажигательная, заставляющая ноги сами пускаться в пляс. Молодёжь начала собираться в круг для танцев.

– Зореслава! – окликнула её Милана, пробираясь сквозь толпу. – Девушки собираются у реки – будем готовиться к вечернему обряду с венками. Идём с нами!

Зореслава вопросительно посмотрела на бабушку.

– Иди, – кивнула Ведана. – Сегодня твой день. Наслаждайся им.

– А как же... – Зореслава не договорила, но бабушка поняла её беспокойство о видении Хладаны.

– Мы будем начеку, – тихо сказала она. – Яромир не спускает глаз с окрестностей. Но сегодня день наивысшей силы солнца – Хладана не рискнёт напасть открыто. Иди, повеселись с подругами.

У реки собралась группа девушек – около двадцати человек, все примерно одного возраста с Зореславой. Они сидели на берегу, плели венки из цветов и трав, смеялись и пели. Когда Зореслава подошла, разговоры на мгновение стихли, а затем возобновились с новой силой – все хотели поздравить новую хранительницу, расспросить о ритуале, о том, что она чувствовала.

– Дайте ей вздохнуть! – смеясь, сказала Ярина, отгоняя самых любопытных. – У неё был тяжёлый день.

Она протянула Зореславе венок из полевых цветов.

– Держи. Мы сделали его для тебя. Для вечернего обряда.

– Знаешь, что означают эти цветы? – спросила Любава, самая младшая из девушек. – Васильки – для ясновидения, ромашки – для защиты, клевер – для удачи, а мята – чтобы твои слова имели силу.

– А ленты мы добавили для красоты, – подмигнула Милана. – Ведь сегодня ты должна быть самой красивой. Вдруг твой суженый увидит тебя в хороводе?

Девушки засмеялись, а Зореслава почувствовала, как краска заливает щёки. По традиции, в ночь летнего солнцестояния незамужние девушки пускали венки по реке и гадали на суженого. Считалось, что в эту волшебную ночь можно увидеть своё будущее.

– А вы знаете, – заговорщически понизила голос Ярина, – что если в ночь солнцестояния собрать семь разных трав и положить под подушку, то во сне увидишь своего суженого?

– Я в прошлом году пробовала, – вздохнула Милана. – И знаете, что мне приснилось? Корова! Просто корова, которая жевала траву и смотрела на меня своими большими глазами.

Девушки расхохотались.

– Может, это был знак, что твой суженый – пастух? – предположила Любава.

– Или что он такой же упрямый, как бык, – добавила Ярина, и смех усилился.

Зореслава смеялась вместе со всеми, но часть её сознания была занята другими мыслями. После ритуала посвящения она чувствовала странную связь с окружающим миром – словно тонкие нити связывали её с каждым деревом, каждым камнем, каждым человеком вокруг. И эти нити вибрировали, передавая ей информацию, которую она ещё не умела полностью понимать.

– Не смущайте нашу хранительницу, – улыбнулась Ярина. – Лучше расскажите, что приготовили для вечернего костра?

– Я буду прыгать через костёр с Младеном, – похвасталась Любава, и её щёки порозовели.

– Ого! – воскликнула Милана. – Значит, слухи правдивы? Вы двое...

– Ничего такого! – быстро возразила Любава, но её покрасневшие щёки говорили об обратном. – Просто... он предложил, а я согласилась.

– Прыжок через костёр в ночь солнцестояния – это серьёзно, – заметила Ярина. – Считается, что пара, которая вместе перепрыгнет через огонь, будет вместе всю жизнь.

– А ты, Зореслава? – спросила Милана. – С кем будешь прыгать через костёр?

Все взгляды обратились к новой хранительнице.

– Я... не знаю, – честно ответила Зореслава. – Не думала об этом.

– Радомир был бы счастлив, – подмигнула Милана. – Он уже третий год на тебя заглядывается.

– Или Велеслав, – добавила Любава. – Он самый красивый парень в поселении.

– И самый самовлюблённый, – фыркнула Ярина.

Девушки продолжили обсуждать достоинства и недостатки местных парней, а Зореслава молча плела венок, слушая их болтовню. Странно, но мысли о прыжках через костёр с кем-то из знакомых юношей не вызывали в ней никакого волнения. Вместо этого перед глазами вставал образ из её недавнего сна – незнакомый воин с серыми глазами и решительным взглядом.

"Глупости," – одёрнула она себя. – "Это был просто сон."

Когда девушки закончили плести венки и собрались идти к костру для вечерних танцев, Зореслава заметила, как изменилось отношение к ней. Раньше она была просто одной из них – может быть, немного особенной из-за своей бабушки-хранительницы, но всё же равной. Теперь же они обращались к ней с лёгким оттенком почтительности, словно она стала старше и мудрее за один день.

Даже Милана, её лучшая подруга с детства, иногда бросала на неё странные взгляды – смесь восхищения и лёгкой настороженности.

– Что-то не так? – спросила Зореслава, когда они на минуту остались одни.

– Нет, просто... – Милана замялась. – Ты изменилась после ритуала. Вокруг тебя словно... свечение какое-то. И глаза... они стали глубже, словно ты видишь то, чего не видим мы.

Зореслава хотела возразить, сказать, что она всё та же, но поняла, что это будет неправдой. Она действительно изменилась. И дело было не только в статусе хранительницы – что-то произошло с ней на более глубоком уровне, что-то, чего она сама ещё не до конца понимала.

К тому времени, как они вернулись на площадь, солнце уже клонилось к закату, окрашивая небо в золотистые и розовые тона.

2.3

Вечер опустился на Светлоречье, окрашивая небо в глубокие оттенки пурпура и золота. На главной площади поселения уже зажгли праздничный костёр – огромное пламя взметнулось вверх, рассыпая искры, похожие на звёзды. Вокруг костра начались танцы – девушки и юноши водили хороводы, пели древние песни, прославляющие солнце и лето.

Зореслава участвовала в танцах, кружась в хороводе с венком на голове. Её белое платье, расшитое красными узорами, мелькало среди других нарядов, а распущенные волосы развевались в такт движениям. Она смеялась и пела вместе со всеми, но внутри чувствовала странное беспокойство.

После ритуала посвящения что-то изменилось в ней. Мир вокруг воспринимался иначе – ярче, глубже, многограннее. Она замечала вещи, которых раньше не видела – тонкие нити энергии, связывающие людей друг с другом, с землёй, с деревьями. Слышала шёпот ветра в листве как осмысленную речь. Чувствовала настроения и эмоции окружающих, словно они были её собственными.

И ещё было видение Хладаны – холодное, тревожное, не отпускающее мысли.

Когда очередной хоровод закончился, Зореслава отошла в сторону, чтобы перевести дух. Она заметила бабушку, сидящую у края площади в окружении старейшин поселения. Ведана поймала её взгляд и едва заметно кивнула – она понимала состояние внучки.

Яромир стоял чуть поодаль от веселящихся, внимательно наблюдая за окрестностями. Его рука, как обычно, лежала на рукояти меча, а взгляд был настороженным. Он выполнял своё обещание – охранял новую хранительницу.

К Зореславе подошла Милана, раскрасневшаяся от танцев.

– Почему ты ушла? – спросила она, поправляя сбившийся венок. – Сейчас будет самое интересное – гадания на суженого!

– Мне нужно ненадолго отлучиться, – ответила Зореслава. – Есть один обряд, который я должна совершить одна.

Милана понимающе кивнула.

– Конечно, ты же теперь хранительница. У тебя свои обряды. Но ты вернёшься к костру? Будет прыжки через огонь и пускание венков!

– Обязательно вернусь, – улыбнулась Зореслава. – Сохрани мне место в хороводе.

Она незаметно отошла от празднующих и направилась к лесу. Ей нужно было побыть одной, осмыслить всё, что произошло за день, и выполнить ещё один, личный ритуал, о котором говорила ей Ведана.

"После общего посвящения," – сказала бабушка, – "ты должна пойти к священному источнику. Одна. Там ты совершишь омовение и попросишь воду показать тебе твой путь. Это древняя традиция нашего рода."

Священный источник находился в лесу, примерно в получасе ходьбы от поселения. Это был небольшой родник, бьющий из-под земли и образующий прозрачный ручей, который впадал в реку. Вода в нём считалась целебной и обладающей особыми свойствами – особенно в ночь солнцестояния.

Зореслава шла по лесной тропинке, освещённой лишь светом полной луны, пробивающимся сквозь кроны деревьев. Звуки празднества постепенно стихали за спиной, сменяясь тихими шорохами ночного леса. Странно, но она не чувствовала страха – наоборот, лес казался дружелюбным, словно приветствовал её как новую хранительницу.

Когда она добралась до источника, луна стояла высоко в небе, заливая поляну серебристым светом. Родник журчал, выбиваясь из-под корней старого дуба, его вода сверкала в лунном свете, словно жидкое серебро.

Зореслава остановилась у края поляны, сняла венок с головы и положила его на землю. Затем она развязала пояс на платье и аккуратно сложила одежду на большой плоский камень у края источника. Оставшись обнажённой, она вошла в воду.

Вода была прохладной, но не холодной – приятно освежающей после жаркого дня и танцев у костра. Зореслава зашла по пояс, чувствуя, как мягкий песок щекочет ступни. Затем она набрала воду в ладони и омыла лицо, шею, плечи, произнося древние слова, которым научила её бабушка:

– Вода-матушка, чистая и светлая, смой с меня всё старое, открой путь новому. Покажи мне то, что должна я увидеть, научи тому, что должна я знать.

Она трижды окунулась с головой, позволяя воде полностью покрыть её. Каждый раз, выныривая, она чувствовала, как что-то меняется внутри – словно каждое погружение смывало часть её прежней сущности, освобождая место для чего-то нового.

После третьего погружения Зореслава замерла, стоя по грудь в воде. Лунный свет отражался в поверхности источника, создавая причудливые узоры. Девушка смотрела на эти узоры, позволяя своему сознанию расслабиться, как учила Ведана.

– Покажи мне, – прошептала она, глядя в воду. – Покажи то, что я должна увидеть.

Сначала ничего не происходило. Затем поверхность воды словно задрожала, хотя не было ни ветерка. Лунные блики начали сливаться, образуя светящийся круг. Внутри этого круга вода потемнела, став похожей на зеркало.

И в этом зеркале Зореслава увидела его.

Молодой воин с длинными тёмными волосами, заплетёнными в воинские косы, и пронзительными серыми глазами. Он был высок и широкоплеч, одет в кольчугу и кожаные доспехи. В одной руке он держал меч, в другой – щит с изображением волка.

Воин сражался. Вокруг него кружились странные существа – полупрозрачные, словно сотканные из льда и снега, с горящими синим светом глазами. Ледяные тени. Зореслава никогда не видела их, но знала из рассказов бабушки – это были слуги Хладаны, порождения зимней стужи.

Воин двигался с удивительной грацией и силой, его меч рассекал ледяные тела, заставляя их рассыпаться снежной пылью. Но на место каждого поверженного врага появлялись новые, окружая его всё плотнее.

Зореслава видела, что он устаёт. На его лбу выступил пот, движения становились медленнее. Одна из теней проскользнула сквозь его защиту и оставила ледяной след на плече. Воин вскрикнул от боли, но продолжал сражаться.

"Кто ты?" – мысленно спросила Зореслава, не отрывая взгляда от видения.

И словно услышав её вопрос, воин на мгновение замер и поднял взгляд – прямо на неё, словно мог видеть её сквозь пространство и время. Их глаза встретились, и Зореслава почувствовала странное тепло, разливающееся по телу.

"Ратибор," – прозвучало в её голове имя, хотя воин не произнёс ни слова.

В следующий миг видение исчезло – вода снова стала просто водой, отражающей лунный свет. Но Зореслава продолжала стоять неподвижно, потрясённая увиденным.

Ратибор. Она никогда не слышала этого имени, никогда не видела этого человека. Но почему-то она была уверена, что он реален, что он существует где-то и сражается с силами Хладаны. И что их пути должны пересечься.

Выйдя из воды, Зореслава медленно оделась, всё ещё находясь под впечатлением от видения. Она надела венок обратно на голову и направилась в сторону поселения, где всё ещё продолжался праздник.

Идя по лесной тропинке, она вдруг остановилась, почувствовав странное ощущение – словно кто-то наблюдал за ней. Она огляделась, вглядываясь в тени между деревьями, но никого не увидела.

– Кто здесь? – спросила она, и её голос прозвучал неожиданно твёрдо.

Тишина была ей ответом. Только ветер шелестел листвой, да где-то вдалеке ухнула сова.

Зореслава постояла ещё немного, прислушиваясь к своим ощущениям. Чувство чужого присутствия не исчезло, но и не усилилось. Кто бы ни наблюдал за ней, он не проявлял враждебности.

"Может быть, это лесной дух," – подумала она. – "Или кто-то из малого народца пришёл посмотреть на новую хранительницу."

Решив не придавать этому слишком большого значения, Зореслава продолжила путь. Но всё же шла быстрее, чем раньше, и время от времени оглядывалась через плечо.

Когда она вышла из леса, то увидела, что праздник в поселении всё ещё в разгаре. Костёр горел ярко, вокруг него продолжались танцы и игры. Девушки уже начали пускать венки по реке – древний обряд гадания на суженого.

Зореслава направилась к реке, где её ждала Милана с другими подругами. Но мысли её были далеко – с таинственным воином по имени Ратибор, сражающимся с ледяными тенями где-то в неведомых краях. И с неизвестным наблюдателем, чей взгляд она всё ещё ощущала между лопаток, даже выйдя из леса.

2.4

Праздник был в самом разгаре, когда Зореслава незаметно отделилась от шумной толпы и направилась к священному источнику. Ведана говорила, что после посвящения новая хранительница должна совершить омовение в его водах, чтобы закрепить связь с силами природы. Это был древний обычай, которому следовали все хранительницы на протяжении многих поколений.

Ночь уже вступила в свои права, и полная луна освещала путь Зореславы серебристым светом. Воздух был наполнен ароматами летних трав и цветов, а издалека доносились звуки музыки и смех празднующих. Девушка шла медленно, наслаждаясь тишиной и прохладой, которые становились всё заметнее по мере удаления от шумного центра поселения.

Священный источник находился на окраине Светлоречья, в небольшой роще из серебристых берёз. Эти деревья считались священными – их белые стволы словно светились в темноте, указывая путь к воде, которая, по преданиям, текла из самого сердца земли. Многие приходили сюда за исцелением или чтобы попросить совета у духов воды, но сегодня, в ночь праздника, роща была пуста – все жители собрались на главной площади.

Подойдя к источнику, Зореслава на мгновение замерла, любуясь открывшейся картиной. Вода в небольшом природном бассейне была кристально чистой и неподвижной, отражая лунный свет и звёзды. Казалось, что смотришь не на воду, а в окно, ведущее в другой мир – мир, полный тайн и чудес.

По краям источника росли белые лилии, раскрывшие свои бутоны навстречу луне. Их нежный аромат смешивался с запахом мяты и чабреца, растущих неподалёку. Место казалось зачарованным, отделённым от обычного мира невидимой завесой.

Зореслава опустилась на колени у края источника и коснулась воды кончиками пальцев. Она была прохладной, но не холодной – приятной на ощупь, словно живая. По поверхности пробежала лёгкая рябь от её прикосновения, и на мгновение девушке показалось, что вода отвечает ей, приветствуя новую хранительницу.

Она посмотрела на своё отражение и едва узнала себя. Лицо, глядевшее на неё из глубины источника, казалось чужим – более взрослым, с глазами, в которых читалась новая глубина и знание. Посвящение действительно изменило её, и не только внешне. Она чувствовала это изменение внутри – словно что-то пробудилось в её душе, что-то древнее и мощное, что всегда было частью её, но дремало до этого дня.

Следуя наставлениям бабушки, Зореслава сняла верхнее платье, оставшись в тонкой нижней рубашке, и распустила волосы. Длинные русые пряди упали на плечи и спину, освобождённые от сложной причёски. Девушка зачерпнула воду ладонями и умыла лицо, чувствуя, как прохладные капли смывают усталость и тревогу. Затем она смочила виски, затылок и запястья – места, где, по словам Веданы, пульсировала жизненная сила.

– Вода священная, вода живая, – тихо произнесла она древние слова заклинания, которым научила её бабушка. – Очисти моё тело, просветли мой разум, укрепи мой дух. Соедини меня с силой земли и неба, с мудростью предков и знанием будущего.

Её голос, хоть и тихий, казалось, разносился по всей роще, отражаясь от стволов деревьев и возвращаясь к ней многократным эхом. Берёзы вокруг источника словно наклонились ближе, их листья зашелестели, хотя ветра не было.

Зореслава продолжала читать заклинание, чувствуя, как с каждым словом что-то меняется вокруг неё. Воздух стал гуще, насыщеннее, словно наполнился невидимой энергией. Вода в источнике начала мерцать странным, не отражённым светом – словно в её глубине зажглись тысячи крошечных звёзд.

– Покажи мне то, что я должна увидеть, – закончила Зореслава заклинание. – Открой мне то, что я должна знать.

Когда последние слова слетели с её губ, поверхность источника внезапно изменилась. Вода заволновалась, хотя не было ни ветерка, и её отражение исчезло, уступив место другим образам, которые начали формироваться в глубине.

Зореслава застыла, не смея пошевелиться. Она знала, что иногда вода показывает видения тем, кто обладает даром, но не ожидала, что это случится с ней так скоро после посвящения. Бабушка говорила, что для этого требуются годы практики и медитаций.

В глубине источника она увидела мужчину – высокого, широкоплечего воина с длинными тёмными волосами, заплетёнными в воинские косы. Его лицо было сурово, с резкими чертами, словно высеченными из камня, а серые глаза смотрели решительно и твёрдо. Короткая борода обрамляла твёрдый подбородок, а на левой щеке виднелся шрам – тонкая белая линия от скулы до уголка рта.

Он был одет в кольчугу, поверх которой накинут тёмный плащ, застёгнутый на плече серебряной пряжкой в форме волка. На поясе висел меч в простых, но добротных ножнах, а за спиной – лук и колчан со стрелами. Весь его облик говорил о силе, опыте и готовности к бою.

Зореслава видела его так ясно, словно он стоял перед ней наяву. Каждая деталь его облика, каждая черта лица были чёткими и реальными. И что-то в этом лице казалось ей странно знакомым, хотя она была уверена, что никогда не встречала этого человека.

Видение изменилось, и теперь воин был не один. Он стоял посреди заснеженной равнины, окружённый странными существами – тёмными, полупрозрачными фигурами, которые двигались с неестественной плавностью. Они были похожи на людей, но их тела словно состояли из льда и тени, а глаза светились холодным голубым светом.

Воин держал в руках меч, который, казалось, светился изнутри голубоватым светом. Каждый взмах этого клинка рассекал одну из теней, но на её месте появлялись две новые. Они окружали его со всех сторон, пытаясь добраться до чего-то – или кого-то – что находилось за его спиной.

Зореслава видела, как воин устаёт, как раны покрывают его тело – глубокие порезы, из которых сочилась кровь, замерзающая на морозном воздухе. Но он продолжал сражаться, не отступая ни на шаг, защищая то, что было за ним.

Внезапно камера видения словно отдалилась, и Зореслава увидела, что за спиной воина находится группа людей – женщины, дети, старики, раненые воины. Они жались друг к другу, испуганные и измученные, а вокруг них бушевала снежная буря. И среди этих людей Зореслава с удивлением увидела себя – в тёплой шубе, с посохом в руках, создающую какой-то защитный барьер вокруг группы.

Её сердце забилось быстрее. Это было не просто видение – это было пророчество, картина из будущего. Она и этот незнакомый воин будут сражаться бок о бок, защищая людей от ледяных теней. Но когда это произойдёт? И кто этот воин?

Словно в ответ на её мысли, видение снова изменилось. Теперь она видела воина крупным планом, и он смотрел прямо на неё, словно знал о её присутствии, словно видел её через воду и время. Его серые глаза были полны решимости и ещё чего-то – чего-то тёплого и глубокого, что заставило сердце Зореславы пропустить удар.

Его губы шевельнулись, и хотя звука не было, она каким-то образом поняла, что он говорит: "Я найду тебя. Жди меня."

А затем в её голове прозвучало имя – ясно, словно кто-то прошептал его прямо в ухо: "Ратибор."

Видение начало таять, растворяясь в воде источника, но прежде чем оно исчезло полностью, Зореслава увидела ещё одну деталь – амулет на шее воина, очень похожий на её собственный, только с изображением не солнца, а волка.

Когда последние образы растаяли, Зореслава обнаружила, что сидит, вцепившись руками в каменный бортик источника, а её сердце колотится так, словно она пробежала несколько вёрст без остановки. Она тяжело дышала, а по телу разливалось странное тепло, несмотря на прохладу ночи.

Она узнала эти глаза – те же самые серые глаза смотрели на неё из её снов последние несколько недель. Но теперь она видела его наяву, в видении, которое было слишком реальным, чтобы быть просто игрой воображения. И у него было имя – Ратибор. Откуда пришло это знание, она не могла сказать, но была уверена в его правильности.

Зореслава поднялась на ноги, чувствуя странное волнение. Она должна рассказать бабушке о своём видении. Возможно, Ведана знает, кто такой Ратибор и почему вода показала его Зореславе. И что означают эти ледяные тени, с которыми он сражался.

Она бросила последний взгляд на источник, который теперь снова был спокоен и отражал только звёзды и луну. Но что-то изменилось – в воздухе витало ощущение ожидания, предвкушения чего-то важного, что должно произойти.

– Ратибор, – прошептала Зореслава, пробуя имя на вкус. Оно казалось правильным, словно она знала его всю жизнь. – Кто ты? И когда мы встретимся?

Но источник молчал, храня свои тайны. Зореслава вздохнула, надела платье, заплела волосы в простую косу и направилась обратно к поселению, где её ждал праздник и, возможно, ответы на её вопросы.

2.5

Когда Зореслава вернулась на площадь, праздник был в самом разгаре. Огромный костёр в центре площади горел ярко, взметая к звёздному небу снопы искр, похожие на рой светлячков. Вокруг него кружились танцующие пары – девушки в ярких сарафанах и юноши в праздничных рубахах, расшитых узорами. Музыканты, расположившиеся на небольшом помосте, играли зажигательную мелодию – звуки гуслей, свирелей и бубнов сливались в единый поток, заставляющий ноги сами пускаться в пляс.

Воздух был наполнен ароматами праздничных угощений – свежеиспечённого хлеба, мёда, жареного мяса и травяных настоев. Длинные столы, установленные по периметру площади, ломились от яств, а вокруг них собирались группы людей, ведущих оживлённые беседы, смеющихся и поднимающих чаши с медовухой за здоровье новой хранительницы.

Зореслава на мгновение остановилась на краю площади, наблюдая за этой картиной. Сердце её всё ещё билось быстрее обычного после видения у источника, и мысли о загадочном воине Ратиборе не покидали её. Но сейчас, глядя на веселящихся односельчан, она почувствовала, как её захватывает атмосфера праздника. В конце концов, сегодня был день её посвящения, день, когда она официально стала хранительницей Светлоречья. Это стоило отпраздновать, несмотря на тревожные видения.

Она искала глазами бабушку и наконец заметила её в кругу старейшин у одного из столов. Ведана беседовала с ними, держа в руке чашу с медовухой, и выглядела более расслабленной, чем обычно. Заметив внучку, она подняла голову и улыбнулась ей – тепло и с гордостью. Зореслава направилась к ней, намереваясь рассказать о своём видении, но на полпути её остановила Милана, выскочившая словно из-под земли.

– Зореслава! – воскликнула подруга, хватая её за руку. Щёки Миланы раскраснелись от танцев и, возможно, от медовухи, а глаза блестели. – Где ты пропадала? Тебя все ищут! Скоро начнутся прыжки через костёр, и Радомир спрашивал о тебе. Он уже третью чашу медовухи осушает, набираясь храбрости, чтобы пригласить тебя!

Милана хихикнула, кивая в сторону группы молодых мужчин, среди которых Зореслава заметила Радомира – высокого, крепко сложенного юношу с русыми волосами и открытым лицом. Сын кузнеца был хорошим парнем – трудолюбивым, честным и уважаемым в поселении. Многие девушки заглядывались на него, но он, похоже, имел виды только на Зореславу, что вызывало немало завистливых взглядов.

– Я была у источника, – ответила Зореслава, пытаясь высвободить руку из цепкой хватки подруги. – Мне нужно поговорить с бабушкой. Это важно.

– Что может быть важнее праздника в твою честь? – удивилась Милана, не отпуская её. – Это подождёт до завтра. Сегодня ты должна веселиться! Идём танцевать!

Она потянула Зореславу к кругу танцующих, и девушка, после секундного колебания, поддалась. Возможно, Милана права – разговор с бабушкой может подождать до завтра. Сейчас ночь полна магии и веселья, и она должна насладиться этим моментом.

Они присоединились к хороводу, который как раз начинал новый круг. Девушки и юноши держались за руки, двигаясь по кругу против часовой стрелки и напевая древнюю песню о солнце и лете. Зореслава позволила музыке и движению захватить её, отдаваясь ритму танца. На некоторое время она забыла о своих тревогах, о видении и о загадочном воине. Сейчас существовали только музыка, танец и радость момента.

Когда хоровод закончился, музыканты заиграли более быструю мелодию, и танцующие разбились на пары. К Зореславе тут же подошёл Радомир, слегка покачиваясь – видимо, медовуха действительно придала ему храбрости.

– Зореслава, – сказал он, слегка запинаясь и краснея ещё больше. – Ты... ты не хотела бы потанцевать со мной?

Его голубые глаза смотрели на неё с надеждой и восхищением. Зореслава знала, что многие в поселении считают их хорошей парой и ожидают, что рано или поздно они объявят о помолвке. Радомир был завидным женихом, и любая девушка была бы рада его вниманию.

Но сейчас, глядя в его честные голубые глаза, Зореслава вдруг отчётливо вспомнила другие глаза – серые, как грозовое небо, смотрящие на неё из глубины источника. И сердце её не дрогнуло так, как должно было бы дрогнуть при взгляде на будущего мужа.

Тем не менее, она улыбнулась Радомиру – он не заслуживал отказа, особенно в такой день.

– Конечно, Радомир, – сказала она мягко. – С удовольствием.

Его лицо просияло, и он неловко взял её за руку, ведя в центр площади, где уже кружились другие пары. Танец был быстрым и требовал частой смены партнёров, что немного облегчало ситуацию – Зореслава не хотела давать Радомиру ложную надежду.

Она танцевала с разными партнёрами – с Яромиром, который двигался с неожиданной для воина грацией; с Велимиром, старшим сыном старосты, чьи шутки заставляли её смеяться; с Мирославом, молодым охотником, который был так застенчив, что едва осмеливался поднять на неё глаза. Но каждый раз, когда музыка менялась, Радомир оказывался рядом, словно ждал этого момента.

После нескольких танцев Зореслава почувствовала усталость и жажду. Извинившись перед Радомиром, она направилась к столам с напитками. Там она взяла чашу с прохладным травяным отваром и отошла в сторону, чтобы перевести дух.

Стоя в тени большого дуба на краю площади, она наблюдала за праздником. Люди веселились, не подозревая о тревожных видениях и предзнаменованиях. Для них это был просто праздник летнего солнцестояния и посвящения новой хранительницы – повод для радости и надежды на хороший урожай и благополучный год.

Зореслава вздохнула. Как бы ей хотелось разделить их беззаботность! Но после видения у источника она чувствовала, что над их миром нависла угроза – холодная и безжалостная, как зимняя стужа. И почему-то она была уверена, что ей предстоит сыграть важную роль в грядущих событиях. Как и загадочному воину Ратибору.

Внезапно она почувствовала на себе чей-то взгляд – пристальный, изучающий. Это не был взгляд кого-то из празднующих – нет, он исходил откуда-то извне, из-за пределов освещённой площади. Зореслава обернулась, пытаясь найти источник этого ощущения, и её взгляд упал на тёмную линию леса, окружавшего поселение.

На мгновение ей показалось, что она видит фигуру на опушке – высокую, неподвижную, наблюдающую за праздником. Силуэт мужчины, окутанный тенями деревьев, но всё же различимый в свете луны и далёких костров. Он стоял неподвижно, словно статуя, и, казалось, смотрел прямо на неё.

Сердце Зореславы забилось быстрее. Могло ли это быть? Неужели Ратибор уже здесь, наблюдает за ней? Или это игра её воображения, разыгравшегося после видения у источника?

Она сделала шаг вперёд, вглядываясь в темноту, но когда моргнула, фигура исчезла, словно её никогда и не было. Только тёмные силуэты деревьев колыхались на лёгком ветру, да звёзды мерцали в просветах между ветвями.

Зореслава нахмурилась. Может быть, это была игра теней от костра? Или её разум, перегруженный событиями дня, создавал образы там, где их не было? Но ощущение чужого взгляда не исчезало, оно словно преследовало её, куда бы она ни пошла.

И странно – этот взгляд не вызывал страха. Наоборот, она чувствовала себя... защищённой? Словно кто-то стоял на страже, оберегая её и поселение от невидимой опасности. Это было похоже на ощущение, которое она испытывала в детстве, когда отец возвращался с охоты и стоял у её постели, думая, что она спит – чувство абсолютной безопасности и покоя.

– Зореслава! – голос Миланы вырвал её из задумчивости. – Ты что, заснула тут? Пойдём, скоро начнутся прыжки через костёр!

Милана снова схватила её за руку, и Зореслава позволила увести себя обратно в круг света и веселья. Но прежде чем повернуться к подруге, она бросила ещё один взгляд на лес. Там никого не было – только тёмные силуэты деревьев, колышущиеся на ветру, и звёздное небо над ними. И всё же...

– Что ты там высматриваешь? – спросила Милана, проследив за её взглядом.

– Ничего, – покачала головой Зореслава, не желая тревожить подругу своими странными ощущениями. – Просто показалось.

Милана пожала плечами и потянула её к центру площади, где уже начинались приготовления к прыжкам через костёр. Молодые пары выстраивались в очередь, готовясь к древнему ритуалу, который, по поверью, очищал от всего плохого и скреплял союз влюблённых.

– Радомир ищет тебя, – шепнула Милана, кивая в сторону молодого кузнеца, который нервно переминался с ноги на ногу, оглядываясь по сторонам. – Он хочет пригласить тебя прыгнуть через костёр вместе с ним.

Зореслава почувствовала, как сжалось сердце. Прыжок через костёр в ночь солнцестояния был не просто развлечением – это был древний обряд, символизирующий намерение пары создать семью. Если она примет приглашение Радомира, это будет равносильно согласию стать его женой.

– Я не могу, – сказала она тихо. – Не сегодня.

– Почему? – удивилась Милана. – Радомир – хороший парень, и он так давно влюблён в тебя. Любая девушка в поселении была бы счастлива прыгнуть с ним через костёр.

– Я знаю, – вздохнула Зореслава. – Но я не могу дать ему надежду, которую не смогу оправдать. Это было бы нечестно по отношению к нему.

Милана внимательно посмотрела на подругу.

– Ты изменилась, – сказала она задумчиво. – После посвящения. Словно стала... другой.

– Может быть, – улыбнулась Зореслава. – Бабушка говорила, что посвящение меняет человека. Открывает глаза на вещи, которых раньше не замечал.

– И что же ты увидела такого, что отказываешься от лучшего жениха в поселении? – спросила Милана с любопытством.

Зореслава на мгновение задумалась. Рассказать ли подруге о своём видении? О воине с серыми глазами, который сражался с ледяными тенями и обещал найти её? Но как объяснить то, чего сама не понимаешь?

– Я просто поняла, что у меня другой путь, – сказала она наконец. – По крайней мере, сейчас. Может быть, позже...

Она не закончила фразу, но Милана, кажется, поняла. Подруга вздохнула и кивнула.

– Ладно, – сказала она. – Но тебе придётся самой объяснить это Радомиру. Он уже идёт сюда.

Зореслава решила отложить свои тревоги до завтра. Сегодня был день праздника, день её посвящения. А завтра... завтра она расскажет бабушке о своём видении и о странном ощущении чужого присутствия. И, возможно, получит ответы на свои вопросы.

С этой мыслью Зореслава повернулась к приближающемуся Радомиру, готовясь к непростому разговору. Но часть её сознания оставалась настороже, чувствуя, что этот день изменил её жизнь навсегда, и что впереди её ждут испытания, о которых она пока может только догадываться.

ГЛАВА 3. НЕЗНАКОМЕЦ

3.1

Утро после праздника летнего солнцестояния выдалось ясным и свежим. Роса сверкала на траве, словно россыпь крошечных драгоценных камней, а воздух был наполнен ароматами цветов и трав. Зореслава проснулась с первыми лучами солнца, чувствуя странное волнение. Сны, посетившие её этой ночью, были яркими и тревожными – снова тот же воин с серыми глазами, сражающийся с ледяными тенями, и снова то же ощущение неотвратимости грядущих событий.

Она тихо поднялась с постели, стараясь не разбудить бабушку, которая спала в соседней комнате. После вчерашнего праздника Ведана выглядела уставшей, и Зореслава решила дать ей возможность отдохнуть. Разговор о видении у источника мог подождать ещё немного.

Девушка умылась, заплела волосы в простую косу и надела повседневное платье из грубого льна – сегодня ей предстояло отправиться в лес за травами. Запасы целебных растений в доме хранительницы всегда должны быть полными, а некоторые травы особенно хороши для сбора именно после солнцестояния, когда они наполнены силой летнего солнца.

Зореслава взяла плетёную корзину, небольшой нож для срезания трав и флягу с водой. Подумав, она добавила к своим припасам кусок хлеба и немного сыра – сбор трав мог затянуться до полудня, а то и дольше. Она оставила записку для бабушки, чтобы та не беспокоилась, и тихо вышла из дома.

Поселение ещё спало, утомлённое вчерашним праздником. Только несколько ранних птиц нарушали тишину своим пением, да изредка доносился лай собак с дальних дворов. Зореслава шла по пустынным улочкам, наслаждаясь этим редким моментом покоя и одиночества.

Она направилась к восточной окраине Светлоречья, где начинался лес. Именно там, на опушке и в неглубоких лесных оврагах, росли многие из нужных ей трав – тысячелистник, зверобой, чабрец, мята и другие. Бабушка научила её узнавать каждое растение, знать его свойства и время сбора.

Выйдя за пределы поселения, Зореслава глубоко вдохнула свежий лесной воздух. Здесь, вдали от дымов очагов и запахов скотного двора, дышалось легче. Она любила эти утренние часы в лесу, когда природа словно просыпалась вместе с солнцем, а мир казался чистым и обновлённым.

Девушка не спеша шла вдоль опушки, время от времени останавливаясь, чтобы срезать нужные травы. Её корзина постепенно наполнялась ароматными растениями. Она работала методично, как учила бабушка – срезая только часть растения, оставляя корень и несколько стеблей, чтобы на следующий год трава выросла снова. При этом она тихо произносила слова благодарности духам леса за их дары – древний обычай, которому следовали все хранительницы.

Солнце поднималось всё выше, и лес наполнялся звуками – пением птиц, шелестом листвы, жужжанием насекомых. Зореслава продвигалась всё дальше вдоль опушки, следуя за зарослями трав. Она знала эти места как свои пять пальцев – с детства бабушка брала её с собой за травами, обучая искусству целительства.

Внезапно её внимание привлекло странное поведение птиц. Стайка дроздов с тревожным щебетанием вылетела из кустов неподалёку, словно что-то спугнуло их. Зореслава остановилась, прислушиваясь. В лесу стало тихо – слишком тихо, как бывает только тогда, когда рядом находится хищник или чужак.

Осторожно, стараясь не шуметь, она двинулась в направлении, откуда вылетели птицы. Что-то подсказывало ей, что там она найдёт нечто важное. Возможно, раненое животное, которому требуется помощь? Или, что хуже, следы чужаков, о которых следует сообщить Яромиру?

Пробираясь через заросли кустарника, Зореслава вышла на небольшую поляну, окружённую густыми елями. И там, в тени деревьев, она увидела его – мужчину, лежащего без движения на траве. Его одежда была изорвана и запятнана кровью, а рядом лежал меч – длинный, с простой рукоятью, но явно хорошей работы.

Сердце Зореславы пропустило удар. Даже издалека она узнала его – тот самый воин из её видения у источника. Ратибор. Те же длинные тёмные волосы, заплетённые в воинские косы, то же суровое лицо с резкими чертами и шрамом на щеке. Только сейчас это лицо было бледным и осунувшимся, а на лбу виднелась запёкшаяся кровь.

На мгновение Зореслава застыла в нерешительности. По законам Светлоречья, она должна была немедленно сообщить о незнакомце старейшинам и Яромиру. Чужаков не привечали в их поселении, особенно вооружённых воинов. Слишком много бед принесли в прошлом отряды наёмников и бродячих разбойников.

Но что-то удерживало её от того, чтобы повернуться и бежать за помощью. Возможно, это было видение у источника, где этот человек сражался, защищая их. Или, может быть, странное чувство, что их встреча не случайна, что она была предопределена судьбой.

Осторожно, готовая в любой момент отпрыгнуть назад, Зореслава приблизилась к лежащему мужчине. Теперь она могла лучше рассмотреть его раны – глубокий порез на плече, несколько мелких ран на руках и лице, и, что самое серьёзное, рана на голове, из которой всё ещё сочилась кровь.

Она опустилась на колени рядом с ним и осторожно коснулась его шеи, проверяя пульс. Он был слабым, но ровным – мужчина был жив, хотя и без сознания. Зореслава заметила, что его кожа горячая на ощупь – признак лихорадки, вызванной ранами.

– Ратибор, – прошептала она, сама не зная почему. – Ты слышишь меня?

Мужчина не отреагировал, но его веки слегка дрогнули, словно он пытался открыть глаза. Зореслава поняла, что должна действовать быстро – если не оказать ему помощь, он может умереть от потери крови или лихорадки.

Но что делать? Привести его в поселение? Старейшины никогда не позволят чужаку остаться, особенно сейчас, когда все напуганы слухами о приближении Хладаны. В лучшем случае его выгонят, как только он сможет стоять на ногах, в худшем – заподозрят в шпионаже и поступят ещё суровее.

Внезапно Зореслава вспомнила о старой охотничьей хижине, расположенной глубже в лесу. Её построил ещё дед Зореславы, когда был молодым охотником. После его смерти хижиной почти не пользовались – она находилась слишком далеко от поселения, и охотники предпочитали возвращаться домой на ночь. Но хижина должна была сохраниться – дед строил на совесть, из крепких брёвен.

Решение пришло мгновенно – она отведёт раненого в хижину и будет ухаживать за ним там, пока он не окрепнет достаточно, чтобы уйти самостоятельно. Это было рискованно – если кто-то узнает, что она помогает чужаку, её ждут серьёзные неприятности. Но она не могла оставить его умирать, особенно после видения, в котором он сражался, защищая их.

Зореслава огляделась, ища что-нибудь, что могло бы помочь ей транспортировать раненого. Взгляд её упал на несколько прямых молодых деревьев неподалёку. Используя свой нож, она срезала два самых крепких ствола и несколько гибких веток. Из этого материала она быстро соорудила простые носилки – примитивные, но достаточно прочные, чтобы выдержать вес мужчины.

Перетащить его на носилки было нелегко – он был тяжёлым, и Зореслава боялась причинить ему дополнительную боль. Но в конце концов ей удалось уложить его так, чтобы не потревожить раны. Меч она привязала к носилкам – оставлять такое оружие в лесу было бы неразумно.

Теперь предстояло самое сложное – дотащить носилки до хижины. Путь был неблизкий, и Зореслава понимала, что это будет испытанием её сил. Но выбора не было. Глубоко вздохнув, она взялась за концы носилок и потянула.

Путь через лес был трудным. Носилки цеплялись за кусты и корни, а вес раненого воина заставлял Зореславу останавливаться каждые несколько минут, чтобы перевести дыхание. Пот струился по её лицу, руки горели от напряжения, но она упрямо продолжала идти, ориентируясь по солнцу и старым охотничьим меткам на деревьях.

Несколько раз ей пришлось остановиться, чтобы проверить состояние раненого. Он всё ещё был без сознания, но дышал ровнее, что давало надежду. Один раз он пробормотал что-то неразборчивое и попытался поднять руку, но тут же снова погрузился в беспамятство.

Наконец, после того, что показалось вечностью, Зореслава увидела впереди очертания хижины. Она стояла на небольшой поляне, частично скрытая разросшимися кустами и молодыми деревьями. Крыша, покрытая дёрном, поросла мхом и мелкими растениями, делая хижину почти незаметной среди окружающей зелени.

С последним усилием Зореслава дотащила носилки до двери хижины. Дверь была заперта на простой деревянный засов, который легко поддался её усилиям. Внутри было темно и пыльно – очевидно, никто не заходил сюда уже много лет. Но главное, хижина была цела – крыша не протекала, стены были крепкими, а в углу стояла простая деревянная кровать, покрытая старым тюфяком.

Зореслава открыла единственное маленькое окно, впуская свет и свежий воздух. Затем она принялась за работу – смахнула пыль с кровати, взбила тюфяк и застелила его чистой тканью, которую нашла в старом сундуке. Потом, собрав все свои силы, она перетащила раненого с носилок на кровать.

Теперь, когда он лежал в относительной безопасности, Зореслава могла лучше осмотреть его раны. Она осторожно сняла с него разорванную рубаху, обнажив мускулистый торс, покрытый шрамами – свидетельствами многих сражений. Новые раны выглядели серьёзно, но не смертельно – глубокий порез на плече, несколько мелких ран на груди и руках, и рана на голове, которая вызывала наибольшее беспокойство.

Зореслава вышла из хижины и быстро собрала нужные травы – подорожник для остановки кровотечения, тысячелистник для очищения ран, зверобой для заживления, мяту для снижения жара. Вернувшись, она нашла в хижине старый котелок, наполнила его водой из ручья, протекавшего неподалёку, и подвесила над очагом, который, к счастью, был в рабочем состоянии.

Пока вода нагревалась, она приготовила травяные отвары и компрессы, мысленно благодаря бабушку за все знания, которые та передала ей.

3.2

Следующие несколько часов Зореслава провела, ухаживая за раненым воином. Она тщательно промыла каждую рану отваром из трав, наложила компрессы из подорожника на самые глубокие порезы и перевязала их чистыми полосками ткани, оторванными от запасной рубахи, которую нашла в сундуке. Рану на голове она обработала особенно осторожно, смазав её мазью из зверобоя и календулы, которую всегда носила с собой в маленьком глиняном горшочке.

Закончив с ранами, Зореслава приготовила отвар из мяты, ромашки и липового цвета, чтобы сбить жар. Приподняв голову раненого, она осторожно влила немного отвара между его губ. Большая часть жидкости пролилась, но он всё же сделал несколько глотков, что обнадёживало.

Солнце уже клонилось к закату, когда Зореслава наконец присела на старый деревянный стул рядом с кроватью, чувствуя, как усталость наваливается на неё. Она сделала всё, что могла, теперь оставалось только ждать и надеяться, что силы раненого и целебные свойства трав сделают своё дело.

В тусклом свете, проникающем через маленькое окно, она внимательно рассматривала лицо незнакомца. Теперь, когда она смыла кровь и грязь, его черты стали более отчётливыми. Это было суровое лицо воина – с резкими линиями скул, твёрдым подбородком, покрытым короткой тёмной бородой, и тем самым шрамом на левой щеке, который она видела в своём видении. Его длинные тёмные волосы, частично заплетённые в воинские косы, были спутаны и местами слиплись от крови.

Но что-то в этом лице было не только суровым – в расслабленном состоянии его черты казались почти мягкими, а длинные ресницы отбрасывали тени на щёки, придавая ему почти мальчишеский вид. Зореслава поймала себя на мысли, что ей интересно, какого цвета его глаза – серые, как в её видении, или, может быть, другие?

Она вздрогнула, когда раненый внезапно пошевелился и что-то пробормотал. Его лоб покрылся испариной, а руки беспокойно двигались, словно он пытался защититься от невидимого врага. Зореслава быстро смочила кусок ткани в прохладной воде и положила ему на лоб, тихо произнося успокаивающие слова:

– Всё хорошо, ты в безопасности. Никто не причинит тебе вреда.

Её голос, казалось, подействовал – раненый постепенно успокоился, его дыхание стало ровнее. Зореслава продолжала сидеть рядом, время от времени меняя компресс на его лбу и проверяя повязки. Она понимала, что скоро должна будет вернуться в поселение – бабушка будет беспокоиться, если она не придёт к ужину. Но как оставить раненого одного? Что, если его состояние ухудшится?

В конце концов, она решила, что должна вернуться – хотя бы ненадолго, чтобы успокоить бабушку и взять необходимые припасы. Она могла сказать, что задержалась, собирая травы, а потом, когда все лягут спать, снова ускользнуть в лес.

Перед уходом Зореслава ещё раз проверила раненого. Жар, казалось, немного спал, и дыхание стало более ровным. Она оставила рядом с ним кувшин с водой и несколько кусков хлеба и сыра, которые взяла с собой утром. Затем, бросив последний взгляд на спящего воина, она вышла из хижины, тщательно закрыв за собой дверь.

Путь обратно в поселение занял меньше времени – теперь, когда она не тащила тяжёлые носилки, Зореслава могла идти быстрее. Солнце уже почти скрылось за горизонтом, когда она вышла из леса и увидела знакомые очертания Светлоречья. Огни в окнах домов приветливо мерцали в сгущающихся сумерках, а из труб поднимался дым – люди готовили ужин.

Зореслава постаралась придать своему лицу беззаботное выражение, когда входила в поселение. Она кивала знакомым, отвечала на приветствия, но не останавливалась для разговора – ей нужно было как можно скорее добраться до дома.

Ведана встретила её на пороге, и по выражению лица бабушки Зореслава поняла, что та волновалась.

– Где ты была так долго? – спросила Ведана, внимательно глядя на внучку. – Я уже хотела послать Яромира искать тебя.

– Прости, бабушка, – ответила Зореслава, стараясь, чтобы голос звучал естественно. – Я увлеклась сбором трав и не заметила, как пролетело время. Смотри, сколько всего я собрала!

Она показала корзину, наполненную травами – к счастью, она действительно успела собрать немало растений до того, как нашла раненого.

Ведана взяла корзину и заглянула внутрь, но её взгляд оставался подозрительным.

– Ты какая-то странная сегодня, – сказала она. – И выглядишь уставшей. Что-то случилось в лесу?

Зореслава почувствовала, как сердце забилось быстрее. Бабушку было трудно обмануть – годы практики как хранительницы научили её замечать малейшие изменения в поведении людей.

– Ничего особенного, – ответила она, стараясь выглядеть спокойной. – Просто много ходила и мало отдыхала. И... я всё ещё думаю о том видении у источника. Хотела поговорить с тобой об этом.

Упоминание о видении отвлекло Ведану от подозрений. Она кивнула и жестом пригласила внучку в дом.

– Давай поужинаем, а потом ты расскажешь мне всё подробно.

За ужином Зореслава рассказала бабушке о своём видении – о воине, сражающемся с ледяными тенями, о людях, которых они вместе защищали, о странном ощущении связи с этим незнакомцем. Она не упомянула только имя – Ратибор – и амулет с волком, который видела на его шее. Почему-то эти детали казались слишком личными, слишком важными, чтобы делиться ими даже с бабушкой.

Ведана слушала внимательно, не перебивая. Когда Зореслава закончила, старая хранительница долго молчала, глядя в огонь очага, словно ища там ответы.

– Видения у источника никогда не бывают случайными, – сказала она наконец. – Особенно в ночь солнцестояния и после посвящения. То, что ты видела, имеет значение. Возможно, это предупреждение о грядущей опасности – эти ледяные тени могут быть связаны с Хладаной, о приближении которой говорят слухи.

– А воин? – спросила Зореслава, стараясь, чтобы голос звучал обыденно. – Кто он? И почему я видела его?

Ведана покачала головой.

– Этого я не знаю. Возможно, он тот, кто поможет нам в трудный час. Или, может быть, он сам является частью опасности. Видения часто бывают неоднозначными, их нужно толковать осторожно.

Она внимательно посмотрела на внучку.

– Ты должна быть осторожна, Зореслава. Если этот воин реален, и если судьба сведёт вас, не доверяй ему слепо только потому, что видела его в видении. Проверь его намерения, узнай его сердце, прежде чем решишь, друг он или враг.

Зореслава кивнула, чувствуя укол вины. Она уже нарушила этот совет – спрятала незнакомца, лечила его, не зная ни его имени, ни его истории. Но что-то внутри неё, какое-то глубокое интуитивное чувство говорило, что она поступила правильно.

После ужина Зореслава помогла бабушке с вечерними делами, а затем сказала, что хочет лечь пораньше – день был долгим и утомительным. Ведана не возражала, хотя в её глазах всё ещё читалось беспокойство.

В своей комнате Зореслава не стала зажигать свечу. Она сидела в темноте, глядя в окно на звёздное небо и ожидая, когда поселение погрузится в сон. Ей нужно было вернуться к раненому – проверить его состояние, сменить повязки, дать ему отвар от жара. И, возможно, если ему станет лучше, узнать, кто он и откуда пришёл.

Когда огни в соседних домах погасли, а из комнаты бабушки перестали доноситься звуки, Зореслава тихо поднялась. Она собрала в небольшой мешок всё необходимое – чистые тряпки для повязок, сушёные травы для отваров, немного еды и питья. Затем, стараясь не скрипеть половицами, она выскользнула из дома через заднюю дверь.

Ночь была тихой и тёплой. Луна, почти полная, освещала путь, делая ненужным факел, который мог бы привлечь внимание. Зореслава быстро пересекла спящее поселение и вошла в лес, где тени деревьев скрыли её от возможных наблюдателей.

Путь к хижине в ночном лесу был не так прост, как днём. Тени играли с восприятием, делая знакомые ориентиры неузнаваемыми. Несколько раз Зореслава сбивалась с пути и была вынуждена останавливаться, чтобы сориентироваться по звёздам и луне. Но в конце концов она увидела впереди тёмный силуэт хижины.

Подойдя ближе, Зореслава с тревогой заметила слабый свет, пробивающийся через щели в ставнях. Неужели раненый пришёл в себя и зажёг огонь? Или, что хуже, кто-то из поселения нашёл хижину и её тайного гостя?

Осторожно, готовая в любой момент скрыться в лесу, она приблизилась к двери и прислушалась. Изнутри не доносилось ни звука – ни голосов, ни шагов, только слабое потрескивание огня в очаге.

Собравшись с духом, Зореслава тихо постучала и, не дожидаясь ответа, открыла дверь.

То, что она увидела, заставило её застыть на пороге. Раненый больше не лежал без сознания на кровати. Он сидел у очага, в котором горел небольшой огонь, и точил свой меч длинными, уверенными движениями. Услышав скрип двери, он мгновенно развернулся, направив оружие в сторону входа.

Их глаза встретились, и Зореслава почувствовала, как по спине пробежал холодок. Его глаза были серыми – точно такими, как в её видении, но сейчас в них читалась настороженность и готовность к бою.

– Кто ты? – спросил он хриплым голосом, не опуская меч. – И где я?

Зореслава медленно подняла руки, показывая, что не вооружена.

– Меня зовут Зореслава, – ответила она спокойно, хотя сердце колотилось как безумное. – Я нашла тебя раненым в лесу и принесла сюда, чтобы помочь. Это старая охотничья хижина, недалеко от моего поселения.

Мужчина внимательно изучал её лицо, словно пытаясь определить, говорит ли она правду. Затем, видимо решив, что она не представляет угрозы, он медленно опустил меч, хотя не выпустил его из руки.

3.3

– Ты лечила меня, – сказал он утвердительно, не спрашивая. Его голос был глубоким и хриплым, словно он давно не разговаривал. – Я помню... смутно. Твои руки. Травы.

Зореслава кивнула, всё ещё стоя у двери. Она не решалась войти, пока не убедится, что он не настроен враждебно.

– Да, я хранительница... то есть, ученица хранительницы нашего поселения. Я знаю, как лечить раны.

Мужчина слегка наклонил голову, изучая её с новым интересом.

– Хранительница, – повторил он задумчиво. – Значит, я в Светлоречье?

Зореслава напряглась. Откуда чужак знает название их поселения?

– Недалеко от него, – ответила она осторожно. – Ты знаешь о нашем поселении?

Мужчина отвёл взгляд, словно пожалел о своём вопросе.

– Слышал от путников, – сказал он коротко. – Говорят, здесь живут люди, хранящие старые обычаи и верования.

Он попытался подняться, но тут же поморщился от боли и опустился обратно на стул. Зореслава инстинктивно шагнула вперёд, чтобы помочь, но остановилась, когда он поднял руку.

– Я в порядке, – сказал он резко. – Просто голова кружится.

– Тебе нужно лежать, – сказала Зореслава, входя в хижину и закрывая за собой дверь. – У тебя серьёзные раны, и ты потерял много крови.

Она подошла ближе, но всё ещё сохраняла дистанцию, помня предостережение бабушки о недоверии к незнакомцам.

– Как тебя зовут? – спросила она, хотя уже знала ответ из своего видения.

Мужчина помедлил, словно взвешивая, стоит ли говорить правду.

– Ратибор, – сказал он наконец. – Меня зовут Ратибор.

Услышав это имя из его уст, Зореслава почувствовала странное волнение. Значит, её видение было правдивым – по крайней мере, в этой части.

– Что с тобой случилось, Ратибор? – спросила она, ставя свой мешок на стол и доставая оттуда чистые тряпки и травы. – Кто тебя ранил?

Ратибор следил за её движениями настороженным взглядом, всё ещё держа меч под рукой.

– Напали в лесу, – ответил он кратко. – Трое. Разбойники, судя по всему. Двоих я отправил к предкам, третий сбежал. Но один успел достать меня кинжалом.

Он говорил об убийстве двух человек так обыденно, что Зореслава невольно вздрогнула. Этот человек явно был опытным воином, привыкшим к сражениям и смерти.

– Мне нужно осмотреть твои раны, – сказала она, стараясь, чтобы голос звучал профессионально. – И сменить повязки.

Ратибор колебался, но затем кивнул и медленно положил меч рядом с собой – всё ещё в пределах досягаемости, но уже не в руке. Это был жест минимального доверия, и Зореслава оценила его.

Она подошла ближе и осторожно сняла повязку с его плеча. Рана выглядела лучше, чем она ожидала – края уже начали затягиваться, и не было признаков воспаления. Зореслава промыла её свежим отваром из трав, наложила новую мазь и перевязала чистой тканью.

Работая, она чувствовала на себе пристальный взгляд Ратибора. Он наблюдал за каждым её движением, словно оценивая её навыки или, возможно, пытаясь понять её мотивы.

– Почему ты помогаешь мне? – спросил он внезапно. – Почему не привела своих старейшин или воинов, когда нашла меня?

Зореслава замерла на мгновение, не зная, что ответить. Она не могла рассказать ему о своём видении – это звучало бы странно и, возможно, напугало бы его. Но и лгать она не хотела.

– Я... я не знаю, – сказала она честно. – Что-то подсказало мне, что тебе нужна моя помощь, и что привести других было бы неправильно.

Она подняла глаза и встретила его взгляд.

– Наши старейшины не доверяют чужакам. Особенно вооружённым воинам. Если бы я привела их, тебя бы, в лучшем случае, выгнали, как только ты смог бы идти.

Ратибор хмыкнул, словно это не удивило его.

– Мудрые старейшины, – сказал он с лёгкой иронией. – В наши времена доверять чужакам – непозволительная роскошь.

Он слегка поморщился, когда Зореслава начала обрабатывать рану на его голове.

– И всё же ты доверилась мне, – продолжил он тише. – Почему?

Зореслава не ответила сразу, сосредоточившись на ране. Она осторожно очистила её, нанесла свежую мазь и наложила новую повязку. Только закончив, она встретила его взгляд.

– Я не знаю, – повторила она. – Может быть, это было глупо. Но я не могла оставить тебя умирать.

Ратибор долго смотрел на неё, словно пытаясь разгадать загадку. Затем его лицо слегка смягчилось, и он кивнул.

– Благодарю тебя, Зореслава, – сказал он, и её имя прозвучало странно в его устах – словно древнее заклинание. – Я в долгу перед тобой.

Он попытался встать, но снова поморщился от боли.

– Тебе нужно отдыхать, – сказала Зореслава строго. – Я принесла еду и питьё. Поешь, а потом ложись. Твоему телу нужно восстановиться.

Она достала из мешка хлеб, сыр, вяленое мясо и флягу с медовухой, смешанной с целебными травами. Ратибор принял еду с благодарным кивком и начал есть – медленно и осторожно, как человек, который не уверен, когда сможет поесть в следующий раз.

Зореслава села напротив него, наблюдая, как он ест. В свете очага его лицо казалось менее суровым, чем раньше. Она заметила, что, несмотря на шрамы и следы многих битв, он был не так стар, как ей показалось сначала – возможно, лишь на несколько лет старше её самой.

– Откуда ты? – спросила она, когда он закончил есть. – И куда направлялся, когда на тебя напали?

Ратибор вытер рот тыльной стороной ладони и посмотрел на неё с лёгкой настороженностью.

– Я из северных земель, – сказал он после паузы. – Из поселения, которого больше нет.

Его голос стал жёстче, когда он произнёс последние слова.

– Что случилось? – спросила Зореслава тихо, чувствуя, что за этими словами скрывается тяжёлая история.

Ратибор отвернулся, глядя в огонь. Его лицо стало замкнутым, словно он воздвиг невидимую стену между собой и внешним миром.

– Война случилась, – сказал он коротко. – Как и везде в последнее время.

Он не стал продолжать, и Зореслава не настаивала. Она видела достаточно беженцев, чтобы знать, как тяжело им говорить о потерянных домах и близких.

– А куда ты направлялся? – спросила она, меняя тему.

Ратибор пожал плечами и тут же поморщился от боли в раненом плече.

– Туда, где могу быть полезен, – сказал он уклончиво. – Я воин. Моё ремесло – сражаться.

Он посмотрел на неё с внезапным интересом.

– Что ты знаешь о Хладане? – спросил он. – До вашего поселения дошли слухи о ней?

Зореслава напряглась. Упоминание Хладаны из уст чужака было тревожным знаком.

– Мы слышали... истории, – сказала она осторожно. – О ледяной колдунье с севера, которая завоёвывает одно поселение за другим. Говорят, она обладает древней магией и командует армией, которая не знает страха или усталости.

Она внимательно наблюдала за реакцией Ратибора, пытаясь понять, связан ли он каким-то образом с Хладаной.

Лицо воина оставалось непроницаемым, но в глазах мелькнула тень – то ли гнева, то ли боли.

– Это не просто истории, – сказал он тихо. – Хладана реальна. И она движется на юг, к вашим землям.

Он посмотрел прямо в глаза Зореславе.

– Твоё поселение в опасности, хранительница. Возможно, большей, чем вы думаете.

Зореслава почувствовала, как холодок пробежал по спине. Слова Ратибора подтверждали её самые страшные опасения – и видение у источника, и странное чувство надвигающейся беды, которое преследовало её в последние дни.

– Откуда ты знаешь это? – спросила она, подавшись вперёд. – Ты видел её? Её армию?

Ратибор отвёл взгляд, и на его лице промелькнуло выражение, которое она не смогла расшифровать – словно смесь гнева, боли и... вины?

– Я знаю достаточно, – сказал он уклончиво. – И я видел, что происходит с теми, кто встаёт на её пути.

Он внезапно поморщился и прижал руку к голове, словно от внезапной боли.

– Тебе нужно отдохнуть, – сказала Зореслава, откладывая свои вопросы. Как бы ей ни хотелось узнать больше о Хладане и о самом Ратиборе, она видела, что он истощён и всё ещё слаб от ран. – Мы можем поговорить об этом завтра.

Ратибор не стал спорить, что само по себе говорило о его состоянии. Он медленно поднялся, опираясь на стол, и, пошатываясь, добрался до кровати. Зореслава помогла ему лечь, стараясь не касаться его ран.

– Я приду завтра, – сказала она, укрывая его старым, но чистым одеялом, которое нашла в сундуке. – Принесу еду и травы для твоих ран.

Ратибор кивнул, его глаза уже закрывались от усталости.

– Будь осторожна, – пробормотал он. – Не доверяй... никому...

Его голос затих, и дыхание стало ровным – он заснул, истощённый разговором и болью от ран.

Зореслава ещё некоторое время стояла над ним, разглядывая его лицо, теперь расслабленное во сне. Кем был этот загадочный воин? Другом или врагом? И почему судьба свела их вместе?

Она не знала ответов на эти вопросы. Но одно она знала точно – её жизнь изменилась в тот момент, когда она нашла его в лесу. И что-то подсказывало ей, что это только начало.

Тихо, чтобы не разбудить спящего воина, Зореслава подбросила дров в очаг, чтобы огонь не погас до утра, и вышла из хижины. Ночь всё ещё окутывала лес, но на востоке уже появилась первая бледная полоска рассвета. Ей нужно было спешить, чтобы вернуться в поселение до того, как проснутся первые жители.

По пути домой Зореслава не могла перестать думать о словах Ратибора. Если Хладана действительно движется к их землям, Светлоречье в смертельной опасности. Но как убедить старейшин поверить предупреждению незнакомого воина?

3.4

Следующие три дня установился определённый ритм. Утром Зореслава отправлялась в лес, якобы за травами, а на самом деле – в хижину к Ратибору. Она приносила ему еду, меняла повязки, готовила целебные отвары. Днём она возвращалась в поселение, выполняла свои обычные обязанности, а вечером, когда все засыпали, снова ускользала в лес.

Ведана, казалось, подозревала что-то, но прямых вопросов не задавала. Она лишь внимательно наблюдала за внучкой, когда думала, что та не видит.

Раны Ратибора заживали удивительно быстро. Зореслава не знала, было ли это результатом её лечения, или же воин обладал необычайной жизненной силой. К исходу третьего дня он уже мог ходить по хижине без посторонней помощи, хотя всё ещё берёг раненое плечо.

В тот вечер, когда Зореслава пришла в хижину, она застала Ратибора сидящим у очага. Он полировал свой меч куском кожи, и в свете огня металл клинка отливал красным, словно был покрыт кровью. Услышав её шаги, воин поднял голову и кивнул в знак приветствия.

– Ты выглядишь лучше, – сказала Зореслава, ставя на стол корзину с едой и травами.

– Благодаря тебе, – ответил Ратибор. Его голос стал сильнее за эти дни, и хрипота почти исчезла. – Твои травы творят чудеса.

Зореслава улыбнулась, довольная похвалой. Она достала из корзины хлеб, сыр, копчёное мясо и кувшин с медовухой.

– Я принесла ужин, – сказала она. – И свежие травы для твоих ран.

Ратибор отложил меч и подошёл к столу. Он двигался осторожно, но уже не так скованно, как раньше. Сев напротив Зореславы, он взял кусок хлеба и отломил от него половину.

– Расскажи мне о своём поселении, – попросил он, пока они ели. – Сколько там людей? Есть ли воины? Укрепления?

Зореслава нахмурилась. Эти вопросы звучали так, словно Ратибор оценивал Светлоречье как цель для нападения.

– Зачем тебе знать это? – спросила она настороженно.

Ратибор заметил её беспокойство и покачал головой.

– Я не шпион, если ты об этом думаешь, – сказал он. – Я спрашиваю, потому что хочу знать, сможет ли твоё поселение защититься, если Хладана придёт сюда.

Он отпил медовухи и посмотрел ей прямо в глаза.

– Я видел, как падали поселения крупнее вашего, с более сильными воинами и лучшими укреплениями. Хладана не оставляет камня на камне там, где проходит.

Зореслава почувствовала, как холодок пробежал по спине. В словах Ратибора звучала такая уверенность, словно он не просто слышал о Хладане, а видел её разрушительную силу собственными глазами.

– В Светлоречье около двухсот жителей, – сказала она после паузы. – Воинов немного – может быть, два десятка мужчин, которые умеют обращаться с оружием. Яромир, наш главный воин, учил их, но... – она замолчала, не желая признавать очевидное.

– Но они не настоящие воины, – закончил за неё Ратибор. – Охотники, фермеры, ремесленники, которые берутся за оружие только в крайнем случае.

Зореслава кивнула. Именно так и обстояли дела. Светлоречье было мирным поселением, которое долгие годы не знало серьёзных угроз. Даже разбойники обходили их стороной – не потому, что боялись, а потому, что в поселении не было особых богатств, которые стоило бы украсть.

– Укрепления? – продолжил спрашивать Ратибор.

– Частокол вокруг поселения, – ответила Зореслава. – Деревянный. И ров, но он давно зарос и обмелел.

Ратибор покачал головой, и в его глазах мелькнуло что-то похожее на сожаление.

– Этого недостаточно, – сказал он тихо. – Против обычных врагов, может быть. Но не против Хладаны.

Он отложил недоеденный кусок хлеба, словно потерял аппетит.

– Вам нужно уходить, – сказал он решительно. – Собирать самое необходимое и уходить на юг, как можно дальше. Может быть, за Великую реку. Говорят, там Хладана ещё не была.

Зореслава покачала головой.

– Старейшины никогда не согласятся, – сказала она. – Светлоречье – наш дом уже много поколений. Здесь похоронены наши предки, здесь наши святыни. Мы не можем просто взять и уйти.

Ратибор сжал кулаки, и на его лице промелькнуло выражение гнева.

– Тогда вы умрёте здесь, – сказал он резко. – Все вы. И ваши предки не смогут защитить вас.

Он встал и отошёл к очагу, повернувшись к ней спиной. Зореслава видела, как напряжены его плечи, как сжаты кулаки. В этом человеке клокотала какая-то глубокая, сдерживаемая ярость – или, может быть, боль.

– Откуда ты знаешь так много о Хладане? – спросила она тихо. – Ты сражался против неё?

Ратибор долго молчал, глядя в огонь. Когда он наконец заговорил, его голос звучал глухо, словно из глубины колодца.

– Я был там, когда она пришла в мои земли, – сказал он. – Я видел, как падали поселения одно за другим. Как люди, которых я знал всю жизнь, превращались в ледяные статуи или в безвольных рабов, выполняющих её приказы.

Он повернулся к Зореславе, и в свете очага его лицо казалось высеченным из камня – жёстким и неумолимым.

– Моё поселение называлось Волчий Клык, – продолжил он. – Оно стояло у подножия северных гор, где реки берут своё начало. Мы были воинами – все, от мала до велика. Наши мечи и топоры знали вкус крови, наши щиты были покрыты шрамами от многих битв.

Он говорил медленно, словно каждое слово причиняло ему боль.

– Когда пришли первые слухи о Хладане, мы смеялись. Какая-то колдунья с севера? Что она могла противопоставить нашим воинам, закалённым в десятках сражений?

Ратибор покачал головой, и в его глазах мелькнула тень старой боли.

– Мы были глупцами. Когда Хладана пришла, она принесла с собой не обычную армию, а нечто... иное. Существа из льда и тьмы, которые не знают страха или усталости. Они не истекают кровью, когда их рубишь мечом, не падают от стрел. И холод... такой холод, что дыхание замерзает в груди, а оружие примерзает к рукам.

Он замолчал, погрузившись в воспоминания. Зореслава не прерывала его, чувствуя, что ему нужно выговориться, выпустить наружу то, что он держал в себе.

– Мы сражались, – продолжил Ратибор после долгой паузы. – Боги свидетели, мы сражались как никогда прежде. Но это было всё равно что сражаться с самой зимой, с морозом и метелью. Один за другим падали наши воины, и с каждым павшим армия Хладаны становилась сильнее – мёртвые вставали и присоединялись к ней, обращённые её колдовством.

Он сжал кулаки так сильно, что костяшки побелели.

– В конце концов остались только я и горстка других. Мы пробились через окружение и бежали – не от страха, а чтобы предупредить другие поселения, чтобы собрать новую армию против Хладаны.

Ратибор посмотрел на Зореславу, и в его глазах она увидела смесь гнева и решимости.

– Но никто не хотел слушать. Одни считали нас трусами, бросившими свой дом. Другие думали, что мы преувеличиваем опасность. Третьи просто не верили в существование Хладаны и её ледяной армии.

Он горько усмехнулся.

– А потом она пришла за ними. Одно поселение за другим падало перед ней, и с каждой победой её армия росла, а холод распространялся всё дальше на юг.

Зореслава слушала, затаив дыхание. История Ратибора звучала как страшная сказка, которой пугают детей в тёмные зимние вечера. Но она видела в его глазах, что каждое слово было правдой – или, по крайней мере, тем, во что он искренне верил.

– Что случилось с остальными воинами из твоего поселения? – спросила она тихо.

Лицо Ратибора стало ещё более мрачным.

– Мертвы, – сказал он коротко. – Кто в бою, кто от ран, кто от отчаяния. Я остался один.

Он снова отвернулся к огню, словно не хотел, чтобы она видела его лицо.

– И теперь я иду туда, где могу быть полезен. Туда, где люди готовы слушать и готовиться к приходу Хладаны.

Зореслава встала и подошла к нему. Она осторожно коснулась его плеча – не раненого, а здорового.

– Я верю тебе, – сказала она тихо. – И я помогу убедить моё поселение.

Ратибор повернулся к ней, и в его глазах мелькнуло удивление.

– Почему? – спросил он. – Почему ты веришь мне, чужаку, которого нашла раненым в лесу?

Зореслава колебалась. Рассказать ли ему о своём видении? О воине с серыми глазами, сражающемся с ледяными тенями? Но что-то удерживало её – может быть, страх, что он сочтёт её сумасшедшей, или, что ещё хуже, решит, что она каким-то образом околдована Хладаной.

– Я просто... знаю, – сказала она наконец. – Я чувствую, что ты говоришь правду.

Ратибор долго смотрел на неё, словно пытаясь разгадать загадку. Затем он слегка кивнул, принимая её ответ, хотя в его глазах всё ещё читалось недоумение.

– Твои старейшины не поверят мне, – сказал он. – Для них я буду просто чужаком, который приносит дурные вести. Возможно, даже шпионом или безумцем.

– Тогда мы должны найти доказательства, – сказала Зореслава решительно. – Что-то, что убедит их в реальности угрозы.

Ратибор покачал головой.

– Единственное доказательство – это увидеть армию Хладаны своими глазами, – сказал он мрачно. – Но к тому времени будет слишком поздно.

Он вдруг поморщился и прижал руку к голове, словно от внезапной боли. Зореслава тут же забыла о разговоре и перешла в режим целительницы.

– Тебе нужно отдохнуть, – сказала она, ведя его к кровати. – Рана на голове ещё не полностью зажила.

Ратибор не стал спорить, что само по себе говорило о его состоянии. Он лёг на кровать, позволив Зореславе осмотреть рану на голове.

3.5

– Завтра я буду достаточно силён, чтобы уйти, – сказал Ратибор, пока Зореслава осторожно меняла повязку на его голове. – Я и так задержался здесь слишком долго.

Зореслава замерла, её руки всё ещё держали чистую ткань над его раной.

– Уйти? Куда? – спросила она, стараясь, чтобы голос звучал спокойно, хотя внутри что-то сжалось от мысли о его уходе.

Ратибор смотрел в потолок, избегая её взгляда.

– На юг. Нужно предупредить другие поселения. Может быть, там меня послушают.

Зореслава закончила перевязку и отступила от кровати. Она чувствовала странное беспокойство – не только из-за угрозы Хладаны, но и из-за мысли, что Ратибор уйдёт, и она больше никогда его не увидит.

– А что, если... – начала она, затем остановилась, обдумывая свои слова. – Что, если ты пойдёшь со мной в Светлоречье? Не как чужак или беглец, а как гость. Я могу представить тебя моей бабушке – она хранительница и имеет влияние среди старейшин. Если она поверит тебе, то сможет убедить и других.

Ратибор приподнялся на локте, глядя на неё с удивлением.

– Ты предлагаешь мне войти в твоё поселение? После того, как три дня прятала меня здесь?

Зореслава кивнула, хотя и сама не была уверена, что это хорошая идея.

– Если ты придёшь как мой... друг, а не как незнакомец, найденный в лесу, люди будут более склонны выслушать тебя. Особенно если бабушка поддержит твою историю.

Ратибор задумался, его лицо стало серьёзным.

– Это рискованно, – сказал он наконец. – Для тебя в первую очередь. Если твои старейшины решат, что ты предала их, спрятав чужака...

– Я готова рискнуть, – перебила его Зореслава. – Если Хладана действительно идёт сюда, моё поселение должно знать об этом. Должно подготовиться или... уйти, как ты говоришь.

Она подошла ближе и села на край кровати, глядя ему прямо в глаза.

– Помоги мне спасти мой народ, Ратибор. Расскажи им то, что рассказал мне.

Воин долго смотрел на неё, словно оценивая её решимость. Затем медленно кивнул.

– Хорошо, – сказал он. – Я пойду с тобой. Но не завтра – я ещё слишком слаб для такой встречи. Дай мне ещё день, чтобы восстановить силы.

Зореслава улыбнулась с облегчением.

– Конечно. Я приду послезавтра утром, и мы вместе пойдём в поселение.

Она встала, готовясь уходить – ночь уже перевалила за середину, и ей нужно было вернуться домой до рассвета.

– Спасибо, – сказала она тихо. – За то, что согласился.

Ратибор кивнул, его лицо оставалось серьёзным.

– Не благодари меня раньше времени, – сказал он. – Твои старейшины могут не обрадоваться моему появлению и моим вестям.

– Мы справимся с этим, – сказала Зореслава с уверенностью, которой на самом деле не чувствовала. – Вместе.

Она повернулась, чтобы уйти, но Ратибор вдруг окликнул её.

– Зореслава.

Она обернулась. Воин смотрел на неё с выражением, которое она не могла расшифровать – что-то между благодарностью и беспокойством.

– Будь осторожна, – сказал он. – И... спасибо. За всё, что ты сделала для меня.

Зореслава кивнула, чувствуя, как тепло разливается в груди от его слов. Затем она вышла из хижины в ночную прохладу, оставив Ратибора отдыхать.

По пути домой она обдумывала свой план. Как лучше представить Ратибора? Как объяснить, откуда она его знает? Правда была слишком сложной и подозрительной – никто не поверит, что она просто нашла раненого воина в лесу и решила помочь ему, не сказав никому. Нужна была более правдоподобная история.

Может быть, сказать, что она встретила его на границе их земель, когда собирала травы? Что он был ранен разбойниками и искал помощи? Это было близко к правде и звучало достаточно правдоподобно.

Но что, если кто-то видел, как она уходила в лес одна и возвращалась одна все эти дни? Что, если кто-то следил за ней и знает о хижине?

Зореслава покачала головой, отгоняя эти мысли. Она слишком много беспокоилась. Никто не следил за ней, никто не знал о хижине. Её план сработает – должен сработать.

Когда она вернулась домой, небо на востоке уже начинало светлеть. Зореслава тихо проскользнула в дом через заднюю дверь и прокралась в свою комнату. Она быстро разделась и легла в постель, надеясь поспать хотя бы пару часов перед тем, как начнётся новый день.

Но сон не шёл. Она лежала, глядя в потолок, и думала о Ратиборе, о его истории, о Хладане и её ледяной армии. Что, если всё это правда? Что, если их поселению действительно грозит уничтожение?

И что, если старейшины не поверят им? Что тогда?

С этими тревожными мыслями она наконец провалилась в беспокойный сон, полный ледяных теней и серых глаз, смотрящих на неё с немой просьбой о помощи.

Утро наступило слишком быстро. Зореслава проснулась от звука открывающейся двери – Ведана заглянула в её комнату, удивлённая, что внучка ещё спит.

– Зореслава? Ты здорова? – спросила бабушка с беспокойством. – Уже почти полдень, а ты всё ещё в постели.

Зореслава сонно моргнула, пытаясь сориентироваться. Полдень? Она проспала всё утро!

– Я... я просто устала, бабушка, – сказала она, садясь в постели. – Вчера долго гуляла в лесу.

Ведана подошла ближе, её лицо выражало беспокойство и... подозрение?

– Ты странно ведёшь себя в последние дни, внучка, – сказала она, садясь на край кровати. – Уходишь рано утром, возвращаешься поздно. Выглядишь уставшей и рассеянной. Что происходит?

Зореслава почувствовала, как сердце забилось быстрее. Она не была готова к такому прямому вопросу. Но, может быть, это был шанс – начать разговор о Ратиборе сейчас, подготовить бабушку к его появлению.

– Бабушка, – начала она осторожно, – что бы ты сказала, если бы я привела в поселение... чужака? Человека, который нуждается в помощи, но также может помочь нам?

Ведана нахмурилась, её глаза стали внимательными и острыми.

– Чужака? – повторила она. – О ком ты говоришь, Зореслава?

Зореслава глубоко вздохнула. Момент истины настал раньше, чем она планировала, но, может быть, так даже лучше.

– Несколько дней назад, когда я собирала травы в лесу, я нашла раненого человека, – сказала она, решив придерживаться правды насколько это возможно. – Воина из северных земель. Он был ранен разбойниками и нуждался в помощи.

Ведана слушала, не перебивая, но её лицо становилось всё более напряжённым.

– Я помогла ему, – продолжила Зореслава. – Обработала его раны, дала ему еду и питьё. Он... он рассказал мне о том, что происходит на севере. О Хладане и её армии.

При упоминании Хладаны глаза Веданы расширились.

– Ты веришь ему? – спросила она тихо.

Зореслава кивнула.

– Да, бабушка. Я верю. То, что он рассказал... это совпадает с моим видением у источника. С тем, что я чувствую в последнее время – с этим ощущением надвигающейся беды.

Она взяла руки бабушки в свои.

– Я хочу привести его в поселение. Чтобы он рассказал старейшинам то, что рассказал мне. Они должны знать, что Хладана идёт сюда.

Ведана долго молчала, её лицо было задумчивым. Затем она медленно кивнула.

– Приведи его, – сказала она. – Я выслушаю его историю. Но я не могу обещать, что старейшины поверят ему или примут его. Ты знаешь, как они относятся к чужакам, особенно к воинам.

Зореслава почувствовала облегчение – первый шаг был сделан, и бабушка не отвергла её идею сразу.

– Спасибо, бабушка, – сказала она. – Я приведу его завтра утром. Его зовут Ратибор, и он... он хороший человек, я уверена.

Ведана посмотрела на неё с лёгкой улыбкой, в которой читалось понимание.

– Ты уже привязалась к нему, – сказала она, и это был не вопрос, а утверждение.

Зореслава почувствовала, как краска приливает к щекам.

– Я просто хочу помочь ему, – сказала она. – И он может помочь нам.

Ведана кивнула, хотя в её глазах всё ещё читалось сомнение.

– Надеюсь, ты права, внучка, – сказала она, вставая. – Ради всех нас.

Она направилась к двери, но остановилась на пороге.

– Будь осторожна, Зореслава, – сказала она тихо. – Сердце иногда видит то, что хочет видеть, а не то, что есть на самом деле.

С этими словами она вышла, оставив Зореславу размышлять над её предостережением.

Остаток дня прошёл в обычных заботах – Зореслава помогала бабушке с травами, готовила отвары и мази, учила младших детей распознавать целебные растения. Но её мысли постоянно возвращались к Ратибору и предстоящей встрече.

Вечером, когда она обычно уходила в хижину, Зореслава решила остаться дома. Ратибору нужен был отдых перед завтрашним днём, а ей нужно было выспаться и подготовиться к возможным трудностям.

Она легла рано, но сон долго не приходил. В голове крутились мысли о том, как пройдёт завтрашняя встреча, как отреагируют старейшины на появление чужака, поверят ли они его рассказу о Хладане.

И где-то глубоко внутри, в самом тайном уголке сердца, жила мысль о том, что будет после – останется ли Ратибор в их поселении или уйдёт дальше на юг, как планировал? И почему ей так важно, чтобы он остался?

С этими мыслями она наконец заснула, и ей снился сон о воине с серыми глазами, который сражался с ледяными тенями, защищая её и её народ. Но в этот раз она не просто наблюдала – она стояла рядом с ним, плечом к плечу, и в её руках был огонь, яркий и горячий, который плавил лёд и отгонял тьму.

Утро наступило ясное и тёплое, словно сама природа благословляла её план. Зореслава проснулась с первыми лучами солнца, чувствуя одновременно решимость и тревогу. Сегодня всё изменится – для неё, для Ратибора, возможно, для всего Светлоречья.

ГЛАВА 4. ТАЙНЫЕ ВСТРЕЧИ

4.1

Прошла неделя с тех пор, как Зореслава привела Ратибора в Светлоречье. Встреча с советом старейшин прошла... сложно. Ведана, как и обещала, поддержала их, но остальные отнеслись к словам чужака с недоверием. Особенно яростно выступал Яромир, главный воин поселения, который видел в Ратиборе угрозу своему авторитету.

После долгих споров было принято решение: Ратибору разрешили остаться в Светлоречье на время, пока заживают его раны, но жить он должен был отдельно, в старой охотничьей хижине на краю поселения. Ему запретили носить оружие в пределах частокола и обязали помогать с работами по укреплению поселения – не потому, что поверили его рассказам о Хладане, а потому, что лишние руки никогда не помешают.

Зореславе поручили продолжать лечение его ран и следить за его состоянием. Это было идеальным решением для неё – теперь она могла открыто навещать Ратибора, не вызывая подозрений.

В то утро, как и в предыдущие дни, она собрала корзину с едой, свежими травами и чистыми повязками и направилась к хижине Ратибора. Солнце уже поднялось высоко, обещая жаркий день, но в воздухе чувствовалась странная прохлада – словно дыхание далёкой зимы, хотя до неё были ещё месяцы.

Подходя к хижине, Зореслава услышала звуки ударов – размеренные, ритмичные. Обойдя строение, она увидела Ратибора, который рубил дрова. Он был обнажён по пояс, и она на мгновение замерла, наблюдая за игрой мышц под загорелой кожей. Его тело было покрыто шрамами – свидетельствами многих битв, через которые он прошёл.

Рана на плече, которую она лечила, почти зажила, оставив лишь розовый рубец. Повязка на голове тоже исчезла, и теперь она видела, что его тёмные волосы коротко острижены, открывая ещё один шрам – тонкую белую линию, идущую от виска к затылку.

Ратибор поднял топор для очередного удара и вдруг замер, почувствовав её присутствие. Он обернулся, и его серые глаза встретились с её взглядом. На мгновение в них мелькнуло что-то похожее на радость, но тут же скрылось за привычной сдержанностью.

– Доброе утро, – сказал он, опуская топор.

– Доброе, – ответила Зореслава, подходя ближе. – Я принесла завтрак и травы для твоих ран.

Ратибор кивнул, воткнул топор в пень и потянулся за рубахой, лежавшей на скамье у стены хижины. Зореслава почувствовала странное разочарование, когда ткань скрыла его торс, и тут же смутилась от этой мысли.

– Как твоё плечо? – спросила она, стараясь звучать профессионально. – Не беспокоит при работе?

– Почти нет, – ответил Ратибор, следуя за ней в хижину. – Твои травы творят чудеса.

Внутри было прохладно и сумрачно после яркого солнца снаружи. Хижина была простой – одна комната с очагом посередине, кровать у стены, стол и две лавки, сундук для вещей. Но Ратибор поддерживал здесь идеальный порядок – всё было чисто и аккуратно разложено.

Зореслава поставила корзину на стол и начала доставать еду – хлеб, сыр, копчёное мясо, мёд в маленьком горшочке, свежие ягоды. Ратибор молча наблюдал за ней, прислонившись к дверному косяку.

– Садись, – сказала она, указывая на лавку. – Поешь, а потом я осмотрю твои раны.

Он подчинился, сев напротив неё. Они ели в тишине, но это было комфортное молчание, не требующее слов. За прошедшую неделю они привыкли к обществу друг друга, научились понимать без слов.

– Как твоя бабушка? – спросил Ратибор, когда с едой было покончено.

– Хорошо, – ответила Зореслава. – Она... она верит тебе, знаешь. О Хладане. Говорит, что чувствует приближение чего-то тёмного.

Ратибор кивнул, его лицо стало серьёзным.

– Она мудрая женщина. Жаль, что остальные не так проницательны.

Зореслава вздохнула. Она знала, что Ратибора задело недоверие старейшин, особенно после того, как Яромир открыто назвал его лжецом и трусом, бегущим от выдуманной опасности.

– Они просто боятся, – сказала она. – Страх часто принимает форму отрицания. Им легче думать, что ты ошибаешься или лжёшь, чем принять мысль о том, что их дому грозит уничтожение.

Ратибор посмотрел на неё с удивлением, словно не ожидал такой мудрости от молодой женщины.

– Ты говоришь как твоя бабушка, – сказал он с лёгкой улыбкой. – Такая же мудрая не по годам.

Зореслава почувствовала, как тепло разливается по щекам от его слов. Она быстро встала, чтобы скрыть смущение, и достала из корзины мешочек с травами.

– Давай посмотрим твоё плечо, – сказала она, переходя на деловой тон.

Ратибор снова снял рубаху, и Зореслава подошла к нему, стараясь сосредоточиться на ране, а не на близости его тела. Она осторожно коснулась шрама, проверяя, нет ли воспаления или болезненности.

– Заживает хорошо, – сказала она. – Скоро даже следа не останется.

– Один шрам больше, один меньше – какая разница, – пожал плечами Ратибор.

Зореслава невольно провела пальцами по другому шраму – длинному, идущему через всю грудь.

– Откуда этот? – спросила она тихо.

Ратибор посмотрел вниз, на её руку, всё ещё лежащую на его груди.

– Битва у Чёрного озера, – сказал он. – Три года назад. Разбойники напали на торговый караван, и мы пришли на помощь.

Зореслава убрала руку, вдруг осознав, что её прикосновение длилось дольше, чем требовалось для осмотра.

– А этот? – спросила она, указывая на шрам на его боку, стараясь вернуться к профессиональному тону.

– Охота на медведя, – ответил Ратибор. – Я был молод и глуп, думал, что могу справиться в одиночку.

– А на голове? – Зореслава кивнула на белую линию, идущую от виска.

Лицо Ратибора потемнело.

– Хладана, – сказал он коротко. – Точнее, один из её ледяных воинов. Это было в последней битве, перед тем как Волчий Клык пал.

Зореслава замолчала, чувствуя, что затронула болезненную тему. Она отошла к столу и начала смешивать травы для нового отвара – хотя раны Ратибора уже почти зажили, она всё ещё настаивала на том, чтобы он пил укрепляющие настои.

– Расскажи мне о своём поселении, – попросил вдруг Ратибор, нарушив тишину. – О Светлоречье. Оно всегда было таким мирным?

Зореслава улыбнулась, благодарная за смену темы.

– Сколько я себя помню – да, – сказала она. – Мы живём в стороне от больших дорог, торговых путей и военных конфликтов. Наши земли плодородны, лес богат дичью, река полна рыбы. У нас нет особых богатств, которые привлекли бы разбойников или завоевателей.

Она помолчала, вспоминая истории, которые слышала от бабушки.

– Но так было не всегда, – продолжила она. – Бабушка рассказывала, что много поколений назад наши предки пришли сюда, спасаясь от войны. Они были из разных племён и поселений, но объединились, чтобы выжить. Они поклялись, что их новый дом будет местом мира и согласия, где не будет места раздорам и насилию.

Ратибор слушал внимательно, его глаза следили за движениями её рук, смешивающих травы.

– Благородная цель, – сказал он. – Но мир нужно защищать. Иногда – силой.

Зореслава кивнула.

– Я знаю. Поэтому я и привела тебя в поселение, несмотря на риск. Если Хладана действительно идёт сюда, наш мир закончится, если мы не будем готовы защищаться.

Она закончила смешивать травы и положила их в маленький мешочек.

– Завари это вечером и выпей перед сном, – сказала она, протягивая мешочек Ратибору. – Это поможет твоему телу восстановиться быстрее.

Их пальцы соприкоснулись, когда он брал мешочек, и Зореслава почувствовала, как по коже пробежали мурашки. Она быстро отдёрнула руку, смущённая своей реакцией.

– Я должна идти, – сказала она, начиная собирать пустые миски и кувшины обратно в корзину. – Бабушка ждёт меня, нужно готовить лекарства для поселения.

Ратибор кивнул, но не двинулся с места, продолжая смотреть на неё.

– Ты придёшь завтра? – спросил он, и в его голосе прозвучала нотка, которую она раньше не слышала – что-то похожее на надежду или даже... тоску?

– Конечно, – ответила она, стараясь, чтобы голос звучал обыденно. – Я должна следить за твоим здоровьем. Это моя обязанность.

– Только обязанность? – спросил Ратибор тихо, и его серые глаза смотрели на неё так пристально, что она почувствовала, как краска снова приливает к щекам.

– Я... – она запнулась, не зная, что ответить. – Мне пора идти.

Она быстро подхватила корзину и направилась к двери, чувствуя его взгляд на своей спине. На пороге она остановилась и обернулась.

– До завтра, Ратибор, – сказала она мягко.

Он кивнул, и на его обычно суровом лице мелькнула лёгкая улыбка.

– До завтра, Зореслава.

Она вышла из хижины, чувствуя странное волнение в груди. Что это было? Почему простой вопрос так смутил её? И почему мысль о завтрашней встрече вызывала такое нетерпение?

Зореслава шла по тропинке к поселению, погружённая в свои мысли, и не заметила тёмную фигуру, наблюдавшую за ней из-за деревьев. Лихобор, молодой воин из отряда Яромира, проводил её взглядом, полным подозрения и... ревности. Затем он бесшумно скрылся в лесу, направляясь обратно к поселению другой дорогой.

А Зореслава продолжала идти, думая о Ратиборе, о его шрамах, о его истории, о том, как менялось его лицо, когда он говорил о Хладане – от гнева к боли, от решимости к страху. И где-то глубоко внутри зарождалось чувство, которому она ещё не готова была дать имя.

4.2

Дни складывались в недели. Ратибор постепенно становился частью жизни Светлоречья, хотя большинство жителей всё ещё относились к нему с настороженностью. Он работал не покладая рук – помогал укреплять частокол, чинить крыши, рубить дрова. Его сила и выносливость вызывали уважение даже у тех, кто сомневался в его рассказах о ледяной угрозе.

Зореслава продолжала навещать его каждый день – сначала под предлогом лечения, потом просто принося еду или травы. Их встречи стали ритуалом, которого оба ждали с нетерпением, хотя ни один не признавался в этом вслух.

В один из таких дней, когда лето было в самом разгаре, Зореслава пришла к хижине Ратибора позже обычного. Солнце уже клонилось к закату, окрашивая небо в оттенки золота и пурпура. Она нашла воина сидящим на скамье у входа, затачивающим нож – единственное оружие, которое ему разрешили иметь в поселении.

– Прости за опоздание, – сказала она, подходя ближе. – Бабушке нездоровилось, я не могла оставить её раньше.

Ратибор поднял голову, и его обычно суровое лицо смягчилось при виде неё.

– Ничего, – ответил он, откладывая нож и точильный камень. – Как Ведана?

– Лучше, – Зореслава села рядом с ним на скамью, оставив между ними небольшое расстояние. – Просто усталость и головная боль. Я дала ей отвар из мяты и валерианы, он должен помочь.

Ратибор кивнул. За эти недели он проникся глубоким уважением к Ведане – единственной из старейшин, кто открыто поддержал его и поверил его предупреждениям.

– Я принесла ужин, – сказала Зореслава, поднимая корзину, которую держала в руках. – И... кое-что ещё.

Она достала из корзины небольшой свёрток, завёрнутый в ткань, и протянула его Ратибору. Он взял свёрток с удивлением, развернул ткань и замер, увидев содержимое – небольшой кинжал в простых, но красивых ножнах из тёмной кожи. Рукоять была из полированного дерева, украшенная резьбой в виде волчьей головы.

– Это... – он поднял на неё вопросительный взгляд.

– Я попросила Радомира сделать его для тебя, – сказала Зореслава, слегка смущаясь. – Он лучший кузнец в поселении. Я подумала... ну, что тебе может пригодиться что-то более серьёзное, чем этот нож.

Ратибор осторожно вынул кинжал из ножен. Лезвие блеснуло в лучах заходящего солнца – острое, с лёгким изгибом, идеально сбалансированное.

– Это прекрасная работа, – сказал он тихо. – Но... почему волк?

Зореслава улыбнулась.

– Ты же из Волчьего Клыка. Я подумала, это будет... напоминанием о доме.

Ратибор долго смотрел на кинжал, проводя пальцем по резной рукояти. Его лицо стало задумчивым, почти печальным.

– Спасибо, – сказал он наконец. – Это... много значит для меня.

Он вложил кинжал обратно в ножны и прикрепил их к поясу. Затем повернулся к Зореславе, и в его глазах было что-то новое – тепло, которого она раньше не видела.

– Никто не дарил мне ничего подобного, – сказал он. – Обычно мне дарят оружие перед битвой или после победы. Но никогда... просто так.

Зореслава почувствовала, как её сердце забилось быстрее от его слов и взгляда.

– Это не просто так, – сказала она тихо. – Это благодарность. За то, что ты пытаешься защитить нас, даже когда мы не верим, что нуждаемся в защите.

Они сидели в тишине, глядя на закат. Воздух был тёплым и пахнул летними травами, но где-то вдалеке собирались тучи, обещая грозу.

– Расскажи мне о своём доме, – попросила вдруг Зореслава. – О Волчьем Клыке. Каким он был... до Хладаны?

Ратибор вздохнул, его взгляд устремился вдаль, словно пытаясь увидеть сквозь расстояние и время.

– Суровым, но прекрасным, – сказал он после паузы. – Представь горы, такие высокие, что их вершины всегда в снегу, даже летом. Леса, полные дичи и ягод. Озёра, такие чистые, что видно каждый камень на дне.

Он помолчал, собираясь с мыслями.

– Наше поселение стояло в долине между двумя горными хребтами. Дома из камня и дерева, крепкие, способные выдержать самые суровые зимы. Главная площадь с большим костром, который никогда не гас – ни днём, ни ночью.

Зореслава слушала, затаив дыхание, представляя картины, которые рисовали его слова.

– А люди? – спросила она. – Какими они были?

– Сильными, – ответил Ратибор без колебаний. – Жизнь в горах не прощает слабости. Но также... верными. Мы держались вместе, помогали друг другу. Семья, клан – это было всё.

Он снова замолчал, и Зореслава видела, как воспоминания отражаются на его лице – радость, гордость, а затем глубокая печаль.

– У тебя была семья? – спросила она осторожно, не уверенная, стоит ли затрагивать эту тему.

Ратибор кивнул, его лицо стало замкнутым.

– Отец, мать, младшая сестра, – сказал он коротко. – Они все... они не пережили падение Волчьего Клыка.

Зореслава инстинктивно протянула руку и коснулась его плеча в жесте поддержки.

– Мне жаль, – сказала она тихо. – Я не хотела...

– Ты не могла знать, – перебил её Ратибор, слегка качнув головой. – И это было давно. Почти год прошёл.

Но Зореслава видела, что рана всё ещё свежа – не в теле, а в душе. Она не убирала руку с его плеча, и постепенно она почувствовала, как напряжение уходит из его мышц.

– А что насчёт тебя? – спросил Ратибор, явно желая сменить тему. – Твои родители? Ты никогда не говорила о них.

Теперь настала очередь Зореславы погрузиться в воспоминания.

– Они умерли, когда мне было десять, – сказала она. – Эпидемия лихорадки прошла через наше поселение. Многие тогда погибли.

Она помолчала, вспоминая то тяжёлое время.

– Бабушка вырастила меня. Научила всему, что знаю – о травах, о целительстве, о жизни. Она... она заменила мне и мать, и отца.

Ратибор кивнул с пониманием.

– Она сильная женщина, – сказал он. – И мудрая. Ты похожа на неё.

Зореслава улыбнулась от его слов.

– Надеюсь, что так, – сказала она. – Хотя иногда мне кажется, что я никогда не стану такой же мудрой и сильной, как она.

– Ты уже сильнее, чем думаешь, – сказал Ратибор серьёзно. – Не каждый решился бы помочь раненому чужаку, рискуя навлечь гнев своего народа. Не каждый смог бы выступить перед старейшинами, защищая того, кого едва знает.

Их взгляды встретились, и Зореслава почувствовала, как что-то меняется между ними – словно невидимая стена рухнула, открывая путь к чему-то новому, неизведанному.

Момент был прерван далёким раскатом грома. Они оба подняли глаза к небу – тучи приближались быстрее, чем казалось, тёмные и тяжёлые.

– Будет сильная гроза, – сказала Зореслава, вставая. – Мне нужно вернуться домой до того, как начнётся дождь.

Ратибор тоже поднялся, его лицо выражало беспокойство.

– Я провожу тебя, – сказал он. – Уже темнеет, а тропа может стать скользкой.

Зореслава хотела возразить, сказать, что знает дорогу как свои пять пальцев, но что-то в его взгляде остановило её. Она кивнула, принимая предложение.

Они быстро собрали вещи – Зореслава сложила в корзину остатки ужина, который они так и не начали, Ратибор накинул на плечи плащ и проверил, надёжно ли закреплён новый кинжал на поясе.

Когда они вышли на тропу, ведущую к поселению, первые капли дождя уже начали падать, тяжёлые и редкие. Гром грохотал всё ближе, и в воздухе пахло озоном и влажной землёй.

– Нужно спешить, – сказал Ратибор, беря Зореславу за руку. – Идём.

Они почти бежали по тропе, скользкой от начинающегося дождя. Капли становились всё чаще, превращаясь в настоящий ливень. Вскоре они оба промокли до нитки, но продолжали идти, держась за руки, чтобы не потерять друг друга в сгущающейся темноте.

Когда они добрались до края поселения, дождь лил как из ведра, а гром и молнии разрывали небо над головой. Ратибор остановился под большим дубом, который давал хоть какое-то укрытие от стихии.

– Дальше я сама, – сказала Зореслава, перекрикивая шум дождя. – Тебе лучше вернуться в хижину.

Ратибор покачал головой.

– Я провожу тебя до дома, – сказал он твёрдо. – В такую погоду нельзя ходить одной.

Зореслава хотела возразить, но в этот момент молния ударила совсем близко, осветив его лицо – решительное, с каплями дождя, стекающими по щекам и подбородку. Она вдруг поняла, что не хочет расставаться с ним, даже на короткое время.

– Хорошо, – сказала она. – Идём.

Они пробирались через поселение, стараясь держаться под навесами домов и сараев. Улицы опустели – все укрылись от непогоды в своих жилищах. Только стражники у ворот стояли на своих постах, закутавшись в промокшие плащи.

Когда они подошли к дому Веданы, Зореслава остановилась под навесом крыльца и повернулась к Ратибору.

– Спасибо, что проводил, – сказала она, глядя на него снизу вверх. – И... спасибо за рассказ о твоём доме.

Ратибор смотрел на неё, и в его глазах отражались вспышки молний. Капли дождя стекали по его лицу, задерживаясь на губах, и Зореслава вдруг поймала себя на мысли, что хочет стереть их – не рукой, а своими губами.

Эта мысль испугала и взволновала её одновременно. Она сделала шаг назад, чувствуя, как сердце колотится в груди.

– Доброй ночи, Ратибор, – сказала она тихо. – Увидимся завтра.

Он кивнул, не отрывая от неё взгляда.

– Доброй ночи, Зореслава, – ответил он так же тихо. – Береги себя.

Он развернулся и быстро пошёл прочь, растворяясь в стене дождя. Зореслава смотрела ему вслед, пока его силуэт не исчез в темноте, а затем вошла в дом, где её ждала бабушка и множество новых, неизведанных чувств, бурлящих в душе.

4.3

Утро после грозы выдалось ясным и свежим. Воздух, омытый дождём, был чист и напоен ароматами трав и цветов. Зореслава проснулась рано, чувствуя странное волнение и нетерпение. Она быстро оделась, заплела волосы и спустилась вниз, где Ведана уже готовила завтрак.

– Доброе утро, внучка, – сказала старая ведунья, улыбаясь. – Ты сегодня рано.

– Хочу успеть собрать травы до того, как солнце высушит росу, – ответила Зореслава, стараясь, чтобы голос звучал обыденно. – После вчерашнего дождя они должны быть особенно сильными.

Ведана кивнула, но в её глазах мелькнула искра понимания, которая говорила, что она видит больше, чем показывает внучка.

– Конечно, – сказала она. – Только позавтракай сначала. И возьми с собой хлеба и сыра... на случай, если проголодаешься.

Зореслава благодарно улыбнулась бабушке. Они обе знали, что часть этой еды предназначалась не только для неё.

После завтрака Зореслава взяла корзину, положила в неё хлеб, сыр, немного вяленого мяса, завёрнутые в чистую ткань, и вышла из дома. Утреннее солнце уже начинало пригревать, обещая жаркий день.

Она направилась к лесной опушке, где росли целебные травы, но её мысли были далеко от сбора растений. Она думала о вчерашнем вечере, о разговоре с Ратибором, о том, как они бежали под дождём, держась за руки, о том моменте на крыльце, когда что-то невысказанное повисло между ними.

Погружённая в свои мысли, она не заметила движения в кустах, пока не услышала треск ветки совсем рядом. Зореслава вздрогнула и обернулась, инстинктивно отступая назад.

Из кустов вышел Лихобор, молодой воин из отряда Яромира. Он был высоким, широкоплечим, с длинными тёмными волосами, заплетёнными в косу, и пронзительными зелёными глазами. Многие девушки в поселении вздыхали по нему, но Зореслава всегда находила его взгляд слишком холодным, а улыбку – неискренней.

– Доброе утро, Зореслава, – сказал он, улыбаясь той самой улыбкой, которая не затрагивала глаз. – Ранняя прогулка?

– Доброе, Лихобор, – ответила она, стараясь скрыть неприязнь. – Да, собираю травы, пока роса не высохла.

Лихобор сделал шаг ближе, и Зореслава невольно отступила. Что-то в его взгляде заставляло её чувствовать себя неуютно.

– Одна в лесу? – спросил он. – Небезопасно для молодой девушки.

– Я всегда собираю травы одна, – сказала Зореслава, стараясь, чтобы голос звучал уверенно. – И никогда не было проблем.

– Времена меняются, – сказал Лихобор, делая ещё шаг к ней. – Чужаки приходят в наши земли, рассказывают страшные сказки... Кто знает, что ещё может прийти следом за ними?

Зореслава поняла, что он говорит о Ратиборе, и почувствовала, как внутри поднимается гнев.

– Если ты о Ратиборе, то он не чужак, – сказала она твёрдо. – Совет старейшин принял его в поселение.

– Временно, – подчеркнул Лихобор. – И не все согласны с этим решением. Яромир считает, что ему нельзя доверять.

– Яромир не единственный, кто принимает решения в Светлоречье, – возразила Зореслава. – И Ратибор доказал свою полезность и честность делами.

Лихобор прищурился, его лицо стало жёстким.

– Ты слишком много времени проводишь с ним, – сказал он. – Люди начинают говорить.

– Что говорить? – спросила Зореслава, чувствуя, как краска приливает к щекам – от гнева или смущения, она сама не могла понять.

– Что внучка нашей уважаемой ведуньи слишком увлеклась чужаком, – сказал Лихобор с неприятной усмешкой. – Что она забыла о своём долге перед поселением, о традициях...

– Мой долг – лечить людей, – перебила его Зореслава. – И я делаю это. А с кем я провожу время – не твоё дело, Лихобор.

Она развернулась, собираясь уйти, но Лихобор схватил её за руку, удерживая на месте. Его хватка была сильной, почти болезненной.

– Отпусти меня, – сказала Зореслава, стараясь говорить спокойно, хотя сердце колотилось от страха и гнева.

– Не так быстро, – сказал Лихобор, притягивая её ближе. – Я давно хотел поговорить с тобой наедине. Ты знаешь, что я всегда выделял тебя среди других девушек...

– Отпусти её, – раздался вдруг низкий, угрожающий голос.

Они оба обернулись и увидели Ратибора, стоящего в нескольких шагах от них. Его лицо было спокойным, но в глазах горел опасный огонь. Рука лежала на рукояти кинжала – того самого, что подарила ему Зореслава.

Лихобор выпустил руку Зореславы и повернулся к Ратибору, его поза стала угрожающей.

– Это не твоё дело, чужак, – сказал он. – Мы просто разговаривали.

– Я видел, как вы "разговаривали", – сказал Ратибор, делая шаг вперёд. – И слышал, как она просила отпустить её. Где я вырос, мужчины уважают желания женщин.

Лихобор сжал кулаки, его лицо исказилось от ярости.

– Ты не знаешь наших обычаев, – прошипел он. – Не тебе учить нас, как жить.

– Обычай хватать женщин против их воли? – спросил Ратибор с холодной иронией. – Странный обычай. Не помню, чтобы видел такое в Светлоречье.

Лихобор сделал резкое движение вперёд, но Зореслава встала между ними, подняв руки.

– Хватит! – сказала она твёрдо. – Лихобор, уходи. Сейчас же.

Лихобор переводил взгляд с неё на Ратибора, его лицо было красным от гнева. Наконец, он сплюнул на землю и отступил.

– Это не конец, – сказал он, глядя на Ратибора. – Яромир узнает об этом.

Он развернулся и быстро ушёл, скрываясь среди деревьев. Зореслава выдохнула, только сейчас осознав, что задерживала дыхание.

– Ты в порядке? – спросил Ратибор, подходя ближе и осторожно касаясь её руки, там, где остались красные следы от пальцев Лихобора.

– Да, – кивнула Зореслава, хотя её всё ещё трясло от пережитого страха и гнева. – Спасибо, что вмешался.

Ратибор нахмурился, глядя в ту сторону, куда ушёл Лихобор.

– Он опасен, – сказал он. – Такие, как он, не привыкли к отказам. И он явно затаил обиду.

Зореслава кивнула, понимая, что Ратибор прав. Лихобор всегда был вспыльчивым и злопамятным, а теперь, когда его унизили перед девушкой, которую он считал своей, он стал ещё опаснее.

– Я буду осторожна, – сказала она. – Но я не могу всё время прятаться. У меня есть обязанности, работа...

Ратибор задумался на мгновение, а затем сказал:

– Я могу научить тебя защищаться.

Зореслава посмотрела на него с удивлением.

– Защищаться? Ты имеешь в виду... драться?

– Не обязательно драться, – сказал Ратибор. – Но знать, как освободиться, если тебя схватят, как увернуться от удара, как использовать силу противника против него самого – это может спасти жизнь.

Зореслава задумалась. Она никогда не думала о себе как о воине – её призванием было исцелять, а не причинять боль. Но сегодняшний инцидент показал, что иногда знание о том, как защитить себя, может быть необходимым.

– Хорошо, – сказала она наконец. – Научи меня.

Ратибор кивнул, в его глазах мелькнуло одобрение.

– Начнём прямо сейчас, – сказал он. – Но сначала найдём более подходящее место. Здесь слишком открыто.

Они углубились в лес, пока не нашли небольшую поляну, скрытую от посторонних глаз густыми деревьями и кустарником. Солнечные лучи пробивались сквозь листву, создавая на земле узоры из света и тени.

– Первое, что ты должна знать, – начал Ратибор, становясь перед ней, – твоя сила не в мышцах, а в скорости и неожиданности. Мужчина вроде Лихобора всегда будет сильнее физически, но ты можешь быть быстрее и умнее.

Зореслава кивнула, внимательно слушая.

– Если кто-то схватил тебя за руку, как он сегодня, – продолжил Ратибор, – не пытайся вырваться силой. Вместо этого...

Он мягко взял её за запястье, имитируя хватку Лихобора.

– Вместо того, чтобы тянуть назад, сделай шаг вперёд и резко поверни руку так, чтобы твой большой палец был направлен к его большому пальцу. Это самая слабая точка в его хватке.

Зореслава попробовала движение, которое он показал, и к её удивлению, ей удалось легко освободиться от его руки.

– Хорошо, – одобрил Ратибор. – Теперь попробуем ещё раз, но сильнее.

Они провели следующий час, практикуя различные приёмы самообороны. Ратибор показывал, как освобождаться от разных захватов, как использовать вес и силу противника против него самого, как наносить быстрые, эффективные удары в уязвимые места – глаза, горло, пах.

Зореслава оказалась способной ученицей – быстрой, внимательной, с хорошей координацией. К концу тренировки она уже могла уверенно освобождаться от большинства простых захватов и даже несколько раз сумела уклониться от "атак" Ратибора.

– Ты учишься быстро, – сказал он, когда они наконец сделали перерыв, сев на поваленное дерево на краю поляны. – Но помни, что в реальной ситуации всё будет иначе – быстрее, страшнее, с настоящей опасностью.

– Я понимаю, – кивнула Зореслава, вытирая пот со лба. – Но даже если я смогу выиграть несколько мгновений, чтобы убежать или позвать на помощь, это уже много.

4.4

Лето было в самом разгаре, солнце палило нещадно, и жители Светлоречья радовались теплу, предвкушая богатый урожай. Но в последние дни что-то изменилось. Сначала это были едва заметные признаки – утренняя роса, которая не исчезала до полудня, странная прохлада, приходящая с северным ветром даже в самые жаркие дни, необычные туманы, стелющиеся по земле на рассвете.

Зореслава и Ратибор проводили всё больше времени вместе. После того случая с Лихобором, Ратибор настоял на том, чтобы научить её основам самообороны, а она в свою очередь делилась с ним знаниями о травах. Их уроки стали ежедневным ритуалом, сближающим их всё сильнее.

На одной из тренировок Ратибор показывал ей, как освободиться, если кто-то схватит её за руку или за одежду. Солнце стояло высоко, и пот струился по их лицам, но ни один из них не хотел прерывать занятие.

– Главное – использовать силу противника против него самого, – объяснял Ратибор, демонстрируя приём. – Если тебя схватили за запястье, не тяни руку на себя – это именно то, чего ждёт нападающий. Вместо этого сделай шаг вперёд и резко поверни руку так, чтобы твой большой палец был направлен к земле.

Он медленно показал движение, и Зореслава повторила его несколько раз, пока не почувствовала, что запомнила.

– А если противник сильнее меня? – спросила она, вытирая пот со лба. – Ведь большинство мужчин сильнее.

– Я понимаю, – кивнул Ратибор, вытирая пот со лба. – Но даже если ты сможешь выиграть несколько мгновений, чтобы убежать или позвать на помощь, это уже много.

Зореслава кивнула, понимая логику его слов. Она не стремилась стать воином, но хотела быть способной защитить себя в случае опасности.

– Ты быстро учишься, – похвалил её Ратибор. – У тебя хорошая реакция и ты внимательна. Это важнее физической силы.

Зореслава улыбнулась, польщённая его словами. За эти недели она заметила, что Ратибор скуп на похвалу, и потому его одобрение ценила особенно высоко.

После тренировки они отправились к ручью, чтобы освежиться и отдохнуть. Сидя на берегу, Зореслава решилась задать вопрос, который давно её интересовал.

– Ты говорил, что странствовал почти год после падения Волчьего Клыка, – сказала она, разламывая хлеб и протягивая половину Ратибору. – Куда ты ходил? Что видел?

Ратибор принял хлеб, задумчиво глядя на воду. Его лицо на мгновение стало отстранённым, словно он мысленно вернулся в те дни, полные горя и одиночества.

– Я обошёл много земель, – сказал он наконец. – Сначала искал выживших из нашего поселения. Нашёл нескольких – они укрылись в других деревнях и городах. Но большинство... большинство погибло.

Он помолчал, собираясь с мыслями. Зореслава не торопила его, понимая, как тяжело ему говорить об этом.

– Потом я начал предупреждать людей о Хладане, – продолжил он после паузы. – Рассказывал о том, что случилось с Волчьим Клыком, о том, что она движется на юг, что никто не в безопасности. Некоторые слушали, некоторые смеялись, называли меня сумасшедшим или лжецом.

– Как здесь, – тихо сказала Зореслава, вспоминая реакцию старейшин на его рассказ.

Ратибор кивнул, его взгляд стал отстранённым, словно он видел что-то далёкое.

– Как здесь. Люди не хотят верить в то, что их мир может измениться в одночасье. Им проще думать, что опасность далеко или что её вовсе не существует.

Он бросил камешек в воду, наблюдая, как расходятся круги.

– В одной деревне меня даже хотели побить камнями, – сказал он с горькой усмешкой. – Говорили, что я приношу дурные вести, что я сам накликаю беду. Пришлось уходить ночью, тайком, как вору.

– Это несправедливо, – возмутилась Зореслава. – Ты пытался их спасти.

Ратибор пожал плечами.

– Страх делает людей жестокими, – сказал он просто. – Я не виню их. Они боятся, и их страх обращается на того, кто напоминает им об опасности, а не на саму опасность.

Зореслава задумалась над его словами. В них была мудрость, которую не ожидаешь от воина. Ратибор был сложнее, чем казался на первый взгляд, и с каждым днём она открывала в нём новые грани.

– А были те, кто поверил? – спросила она.

– Были, – кивнул Ратибор. – Немногие, но были. Обычно те, кто сам видел что-то необычное – странное поведение животных, неестественные холода. Или те, кто потерял близких из-за Хладаны и её воинов.

Он посмотрел на небо, где собирались облака, хотя день обещал быть ясным.

– Погода меняется, – сказал он, меняя тему. – Чувствуешь? Воздух стал холоднее, хотя солнце всё ещё высоко.

Зореслава кивнула. Она тоже заметила эту странность, но не придала ей значения, списав на обычную летнюю грозу.

– Ты думаешь, это... – она не решилась закончить вопрос.

– Не знаю, – честно ответил Ратибор. – Может быть, просто гроза. Но мы должны быть внимательны к знакам. Хладана не приходит внезапно – сначала появляются предвестники.

Этот разговор вспомнился Зореславе утром, когда она проснулась от странного звука – птичьего крика, пронзительного и тревожного. Выглянув в окно, она увидела стаю ласточек, летящих на юг – слишком рано, на месяцы раньше обычного времени их осеннего перелёта.

Одевшись, она спустилась вниз, где Ведана уже готовила завтрак. Старая ведунья тоже выглядела обеспокоенной.

– Ты слышала птиц? – спросила Зореслава, садясь за стол.

Ведана кивнула, её морщинистое лицо было серьёзным.

– Не только птиц, – сказала она. – Вчера Мирослав говорил, что олени уходят из северной части леса. А Добромир не может найти свой пчелиный рой – улей опустел за одну ночь.

Зореслава почувствовала, как холодок пробежал по спине. Животные чувствуют опасность раньше людей – это знание передавалось из поколения в поколение.

– Ты думаешь... – начала она, но не решилась закончить вопрос.

Ведана посмотрела на неё долгим взглядом.

– Я думаю, что Ратибор говорил правду, – сказала она тихо. – Хладана идёт.

Зореслава сжала руки в кулаки, чувствуя, как страх и решимость борются внутри неё.

– Что нам делать? – спросила она. – Старейшины всё ещё не верят...

– Они поверят, – перебила её Ведана. – Скоро. Когда признаки станут слишком явными, чтобы их игнорировать. Вопрос в том, не будет ли уже слишком поздно.

Она подошла к окну и посмотрела на небо, где последние ласточки исчезали в южном направлении.

– Иди к Ратибору, – сказала она, не оборачиваясь. – Расскажи ему о птицах и о том, что говорят охотники. Он должен знать.

Зореслава кивнула, быстро доела завтрак и, накинув на плечи лёгкий плащ, вышла из дома. Утро было странным – солнце светило ярко, но воздух был прохладным, почти холодным для середины лета. На траве блестела роса, хотя было уже не раннее утро.

По дороге к хижине Ратибора она заметила и другие необычные вещи – цветы, закрывшие свои лепестки, словно на ночь, хотя солнце уже поднялось высоко; белку, лихорадочно собирающую орехи и желуди, будто готовясь к ранней зиме; ворона, сидящего на ветке и смотрящего на север с тревожным карканьем.

Когда она подошла к хижине, Ратибор уже был снаружи, рубил дрова. Увидев её, он отложил топор и пошёл навстречу. По его лицу она поняла, что он тоже заметил странности.

– Ты видел птиц? – спросила она без приветствия.

Ратибор кивнул, его лицо было мрачным.

– И не только птиц, – сказал он. – Сегодня на рассвете я видел волка на опушке леса. Он смотрел на север и выл – не как на луну, а словно предупреждая о чём-то.

Зореслава рассказала ему о том, что слышала от бабушки – об оленях, покидающих северные леса, о пропавших пчёлах. С каждым словом лицо Ратибора становилось всё более напряжённым.

– Это начинается, – сказал он тихо. – Точно так же было перед тем, как Хладана пришла к Волчьему Клыку. Сначала животные – они чувствуют её приближение за много дней до того, как появляются первые настоящие признаки.

– Какие признаки? – спросила Зореслава, хотя часть её не хотела знать ответ.

– Иней среди лета, – ответил Ратибор. – Вода, замерзающая в колодцах. Деревья, чьи листья белеют и опадают за одну ночь. А потом... потом приходит она сама, со своими ледяными воинами.

Он посмотрел на север, туда, где над горизонтом собирались тёмные облака, хотя остальное небо было ясным.

– Нам нужно предупредить старейшин, – сказал он. – Сейчас они могут поверить, видя эти знаки.

Зореслава кивнула, чувствуя, как решимость вытесняет страх.

– Пойдём вместе, – сказала она. – Сегодня вечером будет собрание совета. Мы должны говорить с ними.

Ратибор посмотрел на неё с благодарностью и чем-то ещё – чувством, которое она не решалась назвать, но которое заставляло её сердце биться быстрее.

– Вместе, – повторил он, и это слово прозвучало как обещание.

4.5

Вечернее собрание совета прошло напряжённо. Старейшины Светлоречья, хоть и выслушали Ратибора и Зореславу, всё ещё сомневались. Странное поведение животных и необычные погодные явления можно было объяснить и другими причинами, говорили они. Тем не менее, под давлением Веданы и нескольких других жителей, заметивших тревожные знаки, совет решил усилить дозоры на северных границах и начать подготовку запасов на случай ранней зимы.

– Это лучше, чем ничего, – сказал Ратибор, когда они с Зореславой возвращались с собрания. – По крайней мере, они не отмахнулись полностью.

Зореслава кивнула, хотя в душе чувствовала беспокойство. Время уходило, а полноценных приготовлений к приходу Хладаны так и не началось.

– Я провожу тебя до дома, – предложил Ратибор, когда они подошли к развилке дорог.

– Не стоит, – покачала головой Зореслава. – Я знаю этот путь с закрытыми глазами. К тому же, ночь светлая.

Она указала на полную луну, висевшую в небе как серебряный диск. Её свет заливал дорогу, делая её почти такой же видимой, как днём.

– Хорошо, – неохотно согласился Ратибор. – Но будь осторожна. И если заметишь что-то необычное...

– Я сразу дам тебе знать, – закончила за него Зореслава с улыбкой. – Не беспокойся, до моего дома всего ничего.

Они попрощались, и Зореслава направилась к своему дому, расположенному на окраине деревни, ближе к лесу. Ночь действительно была светлой, но странно тихой – ни стрекота сверчков, ни уханья сов, обычных для летних ночей. Эта тишина заставляла её нервничать больше, чем она хотела признать.

Пройдя половину пути, Зореслава вдруг почувствовала на себе чей-то взгляд. Она остановилась и огляделась, но никого не увидела. Тем не менее, ощущение, что за ней наблюдают, не исчезло. Ускорив шаг, она продолжила путь, теперь внимательно прислушиваясь к каждому звуку.

Треск ветки за спиной заставил её резко обернуться. В тени деревьев мелькнула фигура, быстро скрывшаяся из виду. Сердце Зореславы забилось быстрее. Кто-то определённо следил за ней.

Вспомнив уроки Ратибора, она не побежала – это только выдало бы её страх и могло спровоцировать преследователя. Вместо этого она продолжила идти, сохраняя спокойный темп, но внутренне готовясь к возможной опасности.

Когда до дома оставалось всего несколько десятков шагов, Зореслава услышала за спиной тяжёлое дыхание. Она резко повернулась, принимая защитную стойку, которой научил её Ратибор.

Из тени деревьев вышел Лихобор – молодой воин, известный своим вспыльчивым нравом и неприязнью к чужакам. В лунном свете его лицо казалось бледным и искажённым злобой.

– Что тебе нужно, Лихобор? – спросила Зореслава, стараясь, чтобы голос звучал твёрдо.

– Хотел убедиться, что наша целительница благополучно добралась до дома, – ответил он с насмешкой. – Опасные времена настали, если верить твоему горному дружку.

Зореслава напряглась. В голосе Лихобора звучала неприкрытая враждебность.

– Ратибор говорит правду, – сказала она. – И совет принял его предупреждения всерьёз.

Лихобор фыркнул.

– Совет слишком мягок. Особенно когда речь идёт о красивых девушках, которые заступаются за чужаков.

Он сделал шаг вперёд, и Зореслава инстинктивно отступила.

– Я видел, как ты смотришь на него, – продолжил Лихобор, его голос стал тише и опаснее. – Как краснеешь, когда он рядом. Неужели ты предпочитаешь горного бродягу мужчинам своего племени?

Зореслава почувствовала, как гнев поднимается в ней, вытесняя страх.

– Кого я предпочитаю – не твоё дело, Лихобор, – резко ответила она. – А теперь уйди с дороги. Моя бабушка ждёт меня.

Она попыталась обойти его, но Лихобор схватил её за руку, сжав до боли.

– Не так быстро, травница, – прошипел он. – Мы ещё не закончили разговор.

Зореслава не растерялась. Вспомнив уроки Ратибора, она не стала вырываться, а вместо этого шагнула вперёд, к Лихобору, и резко повернула руку так, чтобы большой палец был направлен к земле. Неожиданное движение заставило Лихобора ослабить хватку, и она вырвалась, отступив на несколько шагов.

– Не прикасайся ко мне, – сказала она, глядя ему прямо в глаза. – Никогда.

Лихобор выглядел удивлённым её сопротивлением, но быстро пришёл в себя. Его лицо исказилось от ярости.

– Он научил тебя этому? – спросил он с презрением. – Твой горный защитник? Что ж, посмотрим, как много он успел тебе показать.

Он снова двинулся к ней, но в этот момент дверь дома Зореславы открылась, и на пороге появилась Ведана, держащая в руке масляную лампу.

– Зореслава? – позвала она. – Ты где? Я слышала голоса.

Лихобор замер, затем медленно отступил в тень деревьев.

– Мы ещё поговорим, – тихо сказал он, прежде чем исчезнуть в темноте.

Зореслава, чувствуя, как дрожат колени от пережитого напряжения, поспешила к дому.

– Что случилось? – спросила Ведана, когда внучка вошла в дом. – Ты бледна как смерть.

Зореслава рассказала бабушке о встрече с Лихобором, не скрывая своего беспокойства.

– Он следил за мной, бабушка. И его интересовал не только Ратибор. Он смотрел на меня так... – она содрогнулась, не в силах описать взгляд молодого воина.

Ведана нахмурилась, её лицо стало серьёзным.

– Лихобор всегда был трудным ребёнком, – сказала она задумчиво. – Его отец погиб в бою, когда мальчик был совсем маленьким, а мать умерла от горячки несколько лет назад. Он вырос озлобленным и недоверчивым. Но я не думала, что он способен на такое.

Она подошла к внучке и обняла её за плечи.

– Тебе нужно быть осторожнее, – сказала она. – Не ходи одна, особенно в сумерках и ночью. И скажи Ратибору о случившемся.

Зореслава кивнула, хотя мысль о том, чтобы рассказать Ратибору, вызывала у неё смешанные чувства. С одной стороны, она знала, что он защитит её. С другой – боялась, что это может привести к открытому конфликту между ним и Лихобором, что только усилит напряжённость в деревне.

– Я скажу ему, – пообещала она. – Но попрошу не вмешиваться, если это не будет абсолютно необходимо.

Ведана кивнула, понимая опасения внучки.

– Мудрое решение, – сказала она. – Но если Лихобор продолжит преследовать тебя, мы должны будем обратиться к старейшинам. Такое поведение недопустимо.

Той ночью Зореслава долго не могла уснуть. Она лежала в постели, прислушиваясь к каждому звуку за окном, и думала о Лихоборе, о его угрозах и о том, что он может сделать. Но ещё больше она думала о Ратиборе, о его силе и надёжности, о том, как безопасно она чувствовала себя рядом с ним.

Только под утро, когда первые лучи солнца начали пробиваться сквозь ставни, она наконец провалилась в беспокойный сон. И ей снились ледяные воины, наступающие на Светлоречье, и Лихобор, стоящий среди них с мечом в руке, и Ратибор, одиноко противостоящий им всем.

Проснувшись, она знала, что должна рассказать Ратибору о Лихоборе. Не только ради своей безопасности, но и потому, что чувствовала: Лихобор может представлять угрозу не только для неё, но и для всего, что они пытаются сделать, чтобы подготовить деревню к приходу Хладаны.

ГЛАВА 5. РАСКРЫТИЕ

5.1

Прошла неделя после встречи с Лихобором. Зореслава, как и обещала бабушке, рассказала Ратибору о случившемся. Он выслушал её молча, только желваки на его скулах выдавали гнев. Когда она закончила, он долго смотрел в сторону деревни, словно мог разглядеть там Лихобора.

– Я найду его, – сказал он наконец, и в его голосе звучала такая решимость, что Зореслава испугалась.

– Нет, – она положила руку на его плечо. – Это только усложнит всё. Старейшины и так с подозрением относятся к тебе. Если ты вступишь в конфликт с Лихобором, это только подтвердит их опасения.

Ратибор посмотрел на её руку, затем на её лицо. Его взгляд смягчился.

– Ты права, – сказал он неохотно. – Но я не позволю ему угрожать тебе. Обещай, что не будешь ходить одна, особенно в сумерках.

Зореслава кивнула. Она и сама не хотела рисковать новой встречей с Лихобором.

За прошедшую неделю признаки приближения Хладаны стали ещё более явными. Утренние заморозки в разгар лета, странные туманы, стелющиеся по земле даже в полдень, птицы, массово покидающие северные леса – всё это заставило даже самых скептически настроенных жителей Светлоречья задуматься. Совет старейшин собирался почти каждый вечер, обсуждая меры предосторожности и планы на случай, если предсказания Ратибора сбудутся.

В один из таких вечеров Зореслава и Ведана тоже были приглашены на совет. Как главная целительница поселения, Ведана должна была рассказать о запасах лекарственных трав и о том, что ещё нужно собрать до наступления холодов. Зореслава сопровождала бабушку, помогая нести свитки с записями.

Когда они пришли в дом совета – большое деревянное строение в центре деревни – там уже собрались почти все старейшины. Кривослав, самый уважаемый из них, седобородый мужчина с проницательными глазами, сидел во главе длинного стола. По правую руку от него расположился Велемир, главный воин Светлоречья, по левую – Милослава, хранительница знаний и традиций.

Зореслава с удивлением заметила, что Ратибор тоже присутствует на собрании. Он стоял у стены, скрестив руки на груди, и внимательно слушал разговор старейшин. Увидев Зореславу, он едва заметно кивнул ей.

– Ведана, Зореслава, – приветствовал их Кривослав. – Мы ждали вас. Садитесь.

Они заняли свободные места за столом. Зореслава развернула свитки, готовясь помогать бабушке с отчётом о лекарственных запасах.

– Прежде чем мы начнём обсуждать запасы трав, – сказал Кривослав, – есть более срочный вопрос, который требует нашего внимания.

Он кивнул Велемиру, и тот поднялся.

– Как вы все знаете, – начал главный воин, – в последние недели мы наблюдаем странные природные явления. Холода среди лета, необычное поведение животных, странные туманы. Многие связывают это с предсказаниями Ратибора о приближении Хладаны.

Он сделал паузу, обводя взглядом собравшихся.

– Но сегодня мне стало известно нечто, что заставляет меня сомневаться в искренности нашего... гостя.

Зореслава почувствовала, как сердце ёкнуло. Она бросила взгляд на Ратибора, но его лицо оставалось непроницаемым.

В этот момент дверь дома совета открылась, и вошёл Лихобор. Он был одет в боевую одежду, на поясе висел меч. Его взгляд сразу нашёл Зореславу, и на его губах появилась холодная улыбка.

– А, Лихобор, – сказал Велемир. – Входи. Расскажи совету то, что рассказал мне.

Лихобор вышел в центр комнаты, гордо выпрямившись.

– Уважаемые старейшины, – начал он, – я пришёл сюда, чтобы раскрыть обман, который ведётся в нашем поселении.

Он указал на Ратибора.

– Этот человек пришёл к нам, рассказывая истории о ледяной ведьме и её воинах. Он говорит, что его деревня была уничтожена, что он единственный выживший. Но что, если это ложь? Что, если он сам служит Хладане и послан к нам как шпион?

По комнате пронёсся шёпот. Зореслава сжала кулаки под столом, чувствуя, как гнев поднимается в ней.

– У тебя есть доказательства этих обвинений? – спросил Кривослав, его голос был спокоен, но в глазах читалось беспокойство.

– Есть, – кивнул Лихобор. – Но не только против него.

Он повернулся и указал на Зореславу.

– Она тоже участвует в этом обмане. Она знала о Хладане ещё до прихода Ратибора. У неё были видения – она видела ледяную ведьму, видела разрушение нашей деревни. Но она молчала, скрывала это от всех нас.

Зореслава почувствовала, как все взгляды обратились к ней. Она хотела возразить, но слова застряли в горле. Потому что Лихобор говорил правду – у неё действительно были видения о Хладане задолго до появления Ратибора.

– Это правда, Зореслава? – спросил Кривослав, его голос был тих, но в нём звучало разочарование.

Зореслава посмотрела на бабушку, ища поддержки. Ведана кивнула ей, её взгляд говорил: "Пришло время правды".

– Да, – сказала Зореслава, её голос дрожал. – У меня были видения. Я видела женщину с белыми волосами и ледяными глазами. Видела, как она идёт через снежную пустыню, а за ней следуют воины, сделанные изо льда. Видела, как они разрушают деревни, как люди замерзают от их прикосновения.

Она сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться.

– Но я не знала, что это значит. Думала, что это просто кошмары, порождённые моими страхами. Только когда пришёл Ратибор и рассказал о Хладане, я поняла, что мои видения были реальны.

– И ты не сочла нужным рассказать об этом совету? – спросил Велемир, его голос звучал обвиняюще.

– Я боялась, – честно ответила Зореслава. – Боялась, что меня сочтут сумасшедшей или, ещё хуже, ведьмой. Вы знаете, как люди относятся к тем, кто видит будущее.

Она посмотрела на Лихобора, который наблюдал за ней с торжествующей улыбкой.

– Но я не понимаю, откуда Лихобор знает о моих видениях. Я никому не рассказывала, кроме бабушки и... – она запнулась, внезапно вспомнив.

– И Ратибора, – закончил за неё Лихобор. – Ты рассказала ему. Я слышал ваш разговор в лесу, когда вы думали, что вас никто не видит. Вы обсуждали её видения, говорили о том, как они совпадают с тем, что ты видел в своей деревне.

Он повернулся к старейшинам.

– Разве это не странно? Девушка, которая никогда не покидала Светлоречье, имеет видения о существе, о котором никто здесь не слышал. А потом появляется чужак, который рассказывает точно такую же историю. Что, если они сговорились? Что, если они оба служат Хладане?

– Это абсурд! – воскликнула Ведана, поднимаясь со своего места. – Моя внучка не лжёт и не служит никакой ледяной ведьме. У неё дар видения – редкий дар, который передаётся в нашей семье по женской линии. Моя мать обладала им, и я иногда вижу проблески будущего. Зореслава унаследовала этот дар в полной мере.

– Тогда почему вы скрывали это? – спросил Кривослав. – Почему не рассказали совету?

– По той же причине, по которой Зореслава боялась говорить, – ответила Ведана. – Люди боятся того, чего не понимают. Дар видения часто воспринимается как проклятие или колдовство. Мы хотели защитить её.

Лихобор фыркнул.

– Удобное объяснение, – сказал он. – Но оно не объясняет, почему её видения так точно совпадают с рассказами этого чужака.

Он указал на Ратибора, который всё это время молчал, наблюдая за происходящим.

– Может быть, потому что я говорю правду, – сказал наконец Ратибор, его голос был спокоен, но в нём чувствовалась сдерживаемая ярость. – Хладана реальна. Она уничтожила мою деревню, убила моих близких. И сейчас она движется на юг, к вашим землям.

Он сделал шаг вперёд, глядя прямо на Лихобора.

– Я понимаю твою подозрительность. На твоём месте я бы тоже не доверял чужаку. Но подумай – если бы я служил Хладане, зачем бы я предупреждал вас о её приближении? Зачем давал бы советы по подготовке к обороне? Разве не проще было бы просто дождаться её прихода и застать вас врасплох?

Лихобор не нашёлся с ответом, но его глаза горели ненавистью.

– Ты околдовал её, – сказал он, указывая на Зореславу. – Использовал какое-то колдовство, чтобы она поверила тебе и помогала распространять твою ложь.

– Достаточно, Лихобор, – вмешался Кривослав. – Твои обвинения серьёзны, но у тебя нет доказательств колдовства или сговора с врагом.

Он повернулся к Ратибору.

– Однако вопросы остаются. Почему видения Зореславы так точно совпадают с твоими рассказами? Как мы можем быть уверены, что ты не используешь наши страхи в своих целях?

Ратибор выдержал его взгляд.

– Я не могу доказать свою честность словами, – сказал он. – Но я готов подвергнуться любому испытанию, которое вы сочтёте нужным. Если в вашем поселении есть способы проверить правдивость моих слов – я готов.

Кривослав задумался, затем посмотрел на Ведану.

– Есть ли у нас такой способ? – спросил он.

Ведана медленно кивнула.

– Есть древний ритуал, – сказала она. – Ритуал Истины. Он позволяет увидеть сердце человека, узнать его истинные намерения. Но он требует подготовки и... он не безопасен для того, кто подвергается проверке.

– Я готов, – сказал Ратибор без колебаний.

Кривослав обвёл взглядом остальных старейшин, ища их согласия. Большинство кивнули.

– Хорошо, – сказал он. – До проведения ритуала Ратибор будет находиться под стражей. Велемир, назначь надёжных воинов.

Он повернулся к Ведане.

– Сколько времени тебе нужно для подготовки?

– Три дня, – ответила она. – Ритуал должен проводиться в полнолуние, а оно наступит через три ночи.

 – Три дня, – кивнул Кривослав. – Тогда решено. Через три дня мы узнаем правду о Ратиборе и о том, что ждёт наше поселение.

5.2

Три дня прошли в напряжённом ожидании. Ратибор находился под стражей в небольшой хижине на краю деревни. Ему не запрещали выходить, но два воина постоянно следовали за ним, наблюдая за каждым его движением. Зореславе разрешили навещать его, но только в присутствии стражи и не более часа в день.

Во время этих коротких встреч они мало говорили о предстоящем ритуале. Вместо этого Ратибор продолжал давать ей советы по самообороне, а она рассказывала о лекарственных травах, которые могут пригодиться в холодное время. Оба понимали, что их разговоры слушают, и потому избегали личных тем.

Ведана тем временем готовилась к ритуалу. Она собирала редкие травы, варила особые отвары, проводила часы в медитации, готовя себя к сложному обряду. Зореслава помогала ей, но чувствовала, что бабушка скрывает от неё что-то важное о предстоящем ритуале.

– Бабушка, что именно произойдёт во время обряда? – спросила она накануне полнолуния, когда они собирали последние ингредиенты для ритуального отвара.

Ведана долго молчала, перебирая травы в своей корзине.

– Ритуал Истины очень древний, – сказала она наконец. – Он существовал ещё до того, как наши предки пришли в эти земли. Его суть в том, чтобы временно снять все барьеры между разумом человека и внешним миром, позволить его истинным мыслям и намерениям проявиться так, чтобы все могли их увидеть.

Она посмотрела на внучку серьёзным взглядом.

– Но есть цена. Человек, подвергающийся ритуалу, становится полностью уязвимым. Все его мысли, все воспоминания, все страхи и надежды – всё становится видимым. Это... это как снять кожу с живого человека. Очень болезненно и очень опасно.

Зореслава побледнела.

– И Ратибор согласился на это? Он знает, что его ждёт?

– Я объяснила ему, – кивнула Ведана. – Он не колебался ни секунды. Сказал, что готов на всё, чтобы доказать свою честность.

Она положила руку на плечо внучки.

– Он сильный человек, Зореслава. И я верю, что он говорит правду. Но ритуал необходим – не столько для нас с тобой, сколько для остальных. Особенно для таких, как Лихобор и Кривослав, которые видят угрозу в каждом чужаке.

Зореслава кивнула, хотя сердце её было полно тревоги. Она боялась за Ратибора, боялась, что ритуал может навредить ему. Но ещё больше она боялась, что поселение не успеет подготовиться к приходу Хладаны из-за этих задержек и подозрений.

Наконец наступил день полнолуния. С утра в деревне царило необычное оживление. Все знали о предстоящем ритуале, и многие хотели присутствовать при нём, чтобы своими глазами увидеть, говорит ли чужак правду.

Ближе к вечеру Ратибора привели в центр деревни, где был разведён большой костёр. Вокруг костра собрались старейшины и многие жители Светлоречья. Ратибор шёл с высоко поднятой головой, его лицо было спокойным, хотя Зореслава, стоявшая рядом с бабушкой, заметила напряжение в его плечах.

Кривослав вышел вперёд, поднимая руки, призывая к тишине.

– Жители Светлоречья, – начал он громким голосом, – мы собрались здесь, чтобы решить судьбу человека, пришедшего к нам с тревожными вестями. Ратибор из Волчьего Клыка утверждает, что на нас движется великая опасность – ледяная ведьма по имени Хладана и её воины. Он говорит, что его деревня была уничтожена, и он единственный выживший.

Кривослав сделал паузу, обводя взглядом собравшихся.

– Но есть те, кто сомневается в его словах. Кто считает, что он может быть шпионом или даже слугой той самой Хладаны, о которой предупреждает. И есть вопросы о том, почему наша молодая целительница Зореслава имела видения о Хладане ещё до его прихода.

Он повернулся к Ратибору.

– Сегодня мы узнаем правду. Ведана, наша старшая целительница, проведёт древний Ритуал Истины, который позволит нам увидеть истинные намерения этого человека.

Он отступил, уступая место Ведане. Старая целительница вышла вперёд, держа в руках чашу с дымящимся отваром. Её лицо было серьёзным и сосредоточенным.

– Прежде чем мы начнём, – сказала она, – я должна предупредить всех присутствующих. Ритуал Истины – не развлечение и не зрелище. Это священный обряд, который требует уважения и тишины. Тот, кто нарушит ход ритуала шумом или вмешательством, будет немедленно удалён.

Она посмотрела на Ратибора.

– И ты, Ратибор из Волчьего Клыка, должен понимать, что нет пути назад. Как только ритуал начнётся, он должен быть завершён, каким бы болезненным он ни был для тебя. Ты всё ещё согласен?

Ратибор кивнул.

– Я согласен, – сказал он твёрдо. – Я готов.

Ведана протянула ему чашу.

– Тогда выпей это до дна, – сказала она. – Отвар откроет твой разум и позволит истине проявиться.

Ратибор взял чашу и, не колеблясь, выпил её содержимое одним долгим глотком. Затем он вернул пустую чашу Ведане и встал в центре круга, рядом с костром.

Несколько мгновений ничего не происходило. Затем Ратибор вздрогнул, его глаза широко раскрылись, и он упал на колени, схватившись за голову. Из его горла вырвался стон боли.

Зореслава сделала инстинктивное движение к нему, но бабушка удержала её.

– Не вмешивайся, – прошептала она. – Так должно быть. Отвар начинает действовать.

Ратибор теперь раскачивался взад-вперёд, его лицо исказилось от боли. Но он не кричал, только тихие стоны вырывались из его стиснутых зубов.

Ведана начала петь – древнюю песню без слов, мелодию, которая, казалось, резонировала с самой землёй. Пламя костра взметнулось выше, и в его отблесках Зореслава увидела, как вокруг Ратибора начинает формироваться странное свечение – сначала слабое, едва заметное, затем всё более яркое.

И вдруг в этом свечении начали появляться образы – словно живые картины, проецируемые из разума Ратибора. Зореслава увидела заснеженную деревню, людей, бегущих в панике, услышала крики и звон оружия. Затем появилась она – высокая женщина с белыми, как снег, волосами и ледяными глазами. Хладана. Точно такая, какой Зореслава видела её в своих видениях.

За Хладаной следовали её воины – фигуры, сделанные изо льда, с пустыми глазницами и оружием, сросшимся с их руками. Они двигались с неестественной скоростью, настигая бегущих людей и касаясь их – и те мгновенно замерзали, превращаясь в ледяные статуи.

Зореслава увидела молодого Ратибора, сражающегося с ледяными воинами, видела, как он пытался защитить женщину – возможно, свою мать – но не успел. Видела его отчаяние, его бегство, его долгое одиночество в горах, его решение предупредить другие поселения.

Образы сменяли друг друга с головокружительной скоростью – путешествие Ратибора, деревни, которые не верили ему, его приход в Светлоречье, его встреча с Зореславой. Она увидела себя его глазами – испуганную девушку в лесу, затем целительницу, помогающую раненому, затем... Зореслава почувствовала, как краска заливает её щёки, когда увидела, как Ратибор смотрит на неё с восхищением и нежностью, которые он никогда не показывал открыто.

Наконец образы начали бледнеть, свечение вокруг Ратибора постепенно угасло. Он всё ещё стоял на коленях, но теперь его голова была опущена, плечи поникли от изнеможения. Ведана закончила свою песню и подошла к нему, положив руку ему на плечо.

– Ритуал завершён, – сказала она громко. – Мы все видели правду. Ратибор из Волчьего Клыка говорил истину. Хладана реальна, и она движется к нам.

По толпе пронёсся шёпот – смесь страха, удивления и облегчения. Многие теперь смотрели на Ратибора с сочувствием и уважением.

Но не все были убеждены. Кривослав вышел вперёд, его лицо было мрачным.

– Мы видели его воспоминания, – сказал он. – Или то, что он считает своими воспоминаниями. Но что, если это иллюзия? Что, если его разум был отравлен колдовством Хладаны, заставляющим его верить в то, чего не было?

Он повернулся к собравшимся.

– Я не отрицаю, что этот человек верит в то, что говорит. Но это не значит, что мы должны безоговорочно доверять ему. Особенно сейчас, когда мы видели силу, с которой мы якобы должны сражаться.

Если Хладана действительно так могущественна, как показали видения, какие у нас шансы против неё? Он указал на Ратибора, всё ещё стоявшего на коленях.

– Я предлагаю другой путь. Пусть этот человек покинет наше поселение. Пусть идёт дальше на юг, предупреждает другие деревни. А мы тем временем подготовимся не к битве, а к эвакуации. Соберём запасы, приготовим повозки, будем готовы уйти, если увидим первые признаки приближения Хладаны.

– Бежать? – воскликнул Велемир, выходя вперёд. – Ты предлагаешь нам бросить наши дома, нашу землю без боя?

– Я предлагаю спасти наших людей, – ответил Кривослав. – Ты видел тех ледяных воинов. Ты думаешь, наши мечи и копья смогут остановить их?

– Не смогут, – прохрипел Ратибор, поднимая голову. Ритуал явно истощил его, но в его глазах горела решимость. – Обычное оружие бесполезно против них. Но есть другие способы борьбы. Огонь. Определённые травы и настои. Ловушки, которые могут замедлить их.

Он с трудом поднялся на ноги, опираясь на плечо Веданы.

– Я не прошу вас сражаться с Хладаной. Это было бы самоубийством. Но я прошу вас подготовиться – не к бегству, а к защите. Создать укрепления, которые дадут вам время эвакуировать всех, если придётся. Собрать запасы не только для путешествия, но и для выживания в холоде, который принесёт с собой Хладана.

Он обвёл взглядом собравшихся.

– Я видел, как погибла моя деревня, потому что мы не были готовы. Мы не поверили предупреждениям, мы не подготовились. Я не хочу, чтобы Светлоречье постигла та же участь.

Кривослав покачал головой, его лицо оставалось непреклонным.

– Твои намерения могут быть благими, чужак, но твоё присутствие здесь вносит раздор. Я настаиваю на твоём изгнании – не как наказании, а как на мере предосторожности. Пусть совет проголосует.

5.3

Зореслава больше не могла молчать. Она вышла вперёд, встав между Ратибором и Кривославом.

– Прежде чем вы будете голосовать, – сказала она громко, чтобы все могли её слышать, – я хочу, чтобы вы выслушали меня. Выслушали полностью, без перебиваний.

Она посмотрела на Кривослава, затем на других старейшин. Её сердце колотилось от страха, но она знала, что должна говорить.

– Лихобор был прав в одном – у меня действительно были видения о Хладане задолго до прихода Ратибора. Но он ошибся, предположив, что это результат сговора или колдовства.

Зореслава сделала глубокий вдох, собираясь с мыслями.

– Мой первый сон о Хладане пришёл в ночь зимнего солнцестояния, почти семь месяцев назад. Я видела женщину с белыми волосами, стоящую на вершине ледяной горы. Она смотрела на юг, и в её взгляде была такая холодная ненависть, что я проснулась, дрожа от страха.

Она обвела взглядом притихших слушателей.

– Сначала я подумала, что это просто кошмар. Но сон повторился – раз, другой, третий. И каждый раз я видела больше деталей. Видела, как Хладана создаёт своих ледяных воинов из замёрзших тел людей. Видела, как они движутся через заснеженные равнины, оставляя за собой только лёд и смерть.

Зореслава посмотрела на Ратибора, который слушал её с напряжённым вниманием.

– А потом я увидела его, – продолжила она. – Мужчину, сражающегося с ледяными воинами, пытающегося защитить свою семью. Я видела, как он бежит, преследуемый холодом и отчаянием. Я не знала его имени, не знала, откуда он, но я видела его лицо так же ясно, как вижу сейчас.

Она повернулась к жителям деревни.

– Когда Ратибор пришёл в Светлоречье, я узнала его сразу. Это был тот самый человек из моих снов. И когда он начал рассказывать о Хладане, о гибели своей деревни – это было точно то, что я видела в своих видениях.

Зореслава посмотрела прямо на Кривослава.

– Вы можете не верить в дар видения. Можете считать меня сумасшедшей или обманщицей. Но как вы объясните то, что я видела Ратибора и Хладану задолго до того, как узнала о их существовании? Как объясните, что мои видения в точности совпадают с тем, что показал Ритуал Истины?

Она указала на небо, где полная луна поднималась над деревней.

– Сегодня ночью, когда взошла луна, у меня было новое видение. Я видела Хладану, стоящую на холме к северу от нашей деревни. Видела, как её ледяные воины окружают Светлоречье. И видела дату – первый день осени, когда листья начинают желтеть. До этого дня осталось меньше месяца.

По толпе пронёсся испуганный шёпот. Первый день осени был важной датой в календаре Светлоречья – день, когда начинался сбор урожая и подготовка к зиме.

– Если мы изгоним Ратибора, – продолжила Зореслава, – мы лишимся единственного человека, который знает, как бороться с Хладаной. Единственного, кто видел её воинов и выжил. Единственного, кто может помочь нам подготовиться.

Она повернулась к Кривославу.

– Вы говорите о бегстве, старейшина. Но куда мы побежим? Хладана движется на юг – туда, куда вы предлагаете направиться. И она движется быстрее, чем могут идти наши повозки с детьми и стариками. Если мы просто уйдём без подготовки, она настигнет нас в пути, и тогда у нас не будет даже стен деревни для защиты.

Кривослав нахмурился, но в его глазах появилось сомнение.

– Ты говоришь убедительно, Зореслава, – сказал он. – Но твои видения, как и воспоминания Ратибора, могут быть обманом. Колдовством, посланным самой Хладаной, чтобы посеять страх и панику.

– Тогда проверьте меня, – сказала Зореслава решительно. – Проведите Ритуал Истины и на мне тоже. Пусть все увидят мои видения так же ясно, как видели воспоминания Ратибора.

Ведана, стоявшая рядом с Ратибором, покачала головой.

– Нет, – сказала она твёрдо. – Ритуал нельзя проводить дважды в одну ночь. Это слишком опасно – для всех участников. К тому же, отвар уже использован, а новый можно приготовить только к следующему полнолунию.

Она вышла вперёд, встав рядом с внучкой.

– Но я могу подтвердить её слова. Зореслава рассказывала мне о своих видениях с самого начала. Я записывала их, отмечала даты. Всё, что она сейчас рассказала – правда.

Ведана достала из кармана своего платья маленький свиток.

– Вот записи о её первом видении, датированные ночью зимнего солнцестояния. Здесь описание женщины с белыми волосами и ледяными глазами. Здесь – о ледяных воинах. А вот здесь, – она указала на одну из записей, – первое упоминание о мужчине, сражающемся с ними. Это было за два месяца до прихода Ратибора в нашу деревню.

Она протянула свиток Кривославу. Старейшина взял его с явным сомнением, но начал читать. По мере чтения его брови поднимались всё выше, а лицо становилось всё более задумчивым.

– Это... впечатляет, – сказал он наконец, возвращая свиток Ведане. – Если эти записи подлинные, и если они действительно сделаны в указанные даты...

– Вы можете спросить Милославу, – сказала Ведана, указывая на хранительницу знаний. – Я показывала ей эти записи после третьего видения Зореславы, когда поняла, что это не обычные сны.

Милослава, пожилая женщина с длинной седой косой, кивнула.

– Это правда, – подтвердила она. – Ведана приходила ко мне с этими записями ещё в середине зимы. Я помню, потому что это было в день, когда мы проводили ритуал очищения колодцев.

Кривослав выглядел растерянным. Он повернулся к другим старейшинам, ища поддержки, но многие из них уже начали переглядываться с выражением беспокойства и неуверенности.

– Даже если мы поверим в эти видения, – сказал он наконец, – что мы можем сделать против такого врага, как Хладана? Вы все видели её силу в воспоминаниях Ратибора. Как мы, простые люди, можем противостоять такому колдовству?

– Не в одиночку, – сказал Ратибор, выходя вперёд. Ритуал явно истощил его, но в его голосе звучала уверенность. – Но вместе, с правильной подготовкой, мы можем защитить Светлоречье. Или, по крайней мере, выиграть достаточно времени, чтобы все жители могли безопасно эвакуироваться.

Он посмотрел на Зореславу с благодарностью, затем обратился к собравшимся.

– Я не прошу вас верить мне на слово. Я прошу вас дать мне шанс помочь. Позвольте мне остаться и работать вместе с вами над укреплением деревни. Если через неделю вы решите, что мои советы бесполезны или что я представляю угрозу – я уйду без сопротивления.

Кривослав задумался, затем медленно кивнул.

– Это... разумное предложение, – сказал он. – Но я настаиваю на том, чтобы ты оставался под наблюдением. И чтобы все твои действия и советы проверялись и утверждались советом старейшин.

Ратибор кивнул.

– Я согласен на эти условия, – сказал он. – Всё, чего я хочу – это помочь защитить Светлоречье от судьбы, постигшей мою деревню.

Кривослав повернулся к остальным старейшинам.

– Тогда давайте проголосуем. Кто за то, чтобы позволить Ратибору остаться на предложенных условиях?

Большинство старейшин подняли руки. Даже те, кто раньше выступал против Ратибора, казалось, были впечатлены его готовностью подвергнуться Ритуалу Истины и поддержкой Зореславы.

– Решено, – объявил Кривослав. – Ратибор останется в Светлоречье и поможет нам подготовиться к... к возможному приходу Хладаны.

Он повернулся к Ратибору.

– Но помни об условиях. Любое подозрительное действие, любой признак того, что ты не тот, за кого себя выдаёшь – и ты будешь немедленно изгнан.

Ратибор кивнул, принимая условия. Зореслава почувствовала, как напряжение, сковывавшее её с начала собрания, начинает отпускать. Они выиграли первый бой – убедили старейшин дать Ратибору шанс. Теперь предстояло гораздо более сложное испытание – подготовить деревню к приходу Хладаны.

Когда собрание начало расходиться, Зореслава подошла к Ратибору. Он всё ещё выглядел измождённым после ритуала, но в его глазах светилась благодарность.

– Спасибо, – сказал он тихо. – Без твоего заступничества они бы изгнали меня.

– Я просто сказала правду, – ответила Зореслава. – Как и ты.

Она хотела сказать что-то ещё, но в этот момент к ним подошла Ведана.

– Ратибор нуждается в отдыхе, – сказала она внучке. – Ритуал Истины забирает много сил. Ему нужно восстановиться перед тем, как начинать работу над защитой деревни.

Зореслава кивнула, понимая, что бабушка права. Ратибор выглядел так, словно мог упасть в любой момент.

– Конечно, – сказала она. – Мы поговорим завтра.

Ратибор кивнул, его глаза уже начинали закрываться от усталости.

– Завтра, – повторил он. – У нас много работы.

5.4

Следующим утром Зореслава проснулась с первыми лучами солнца. Ночь принесла ей беспокойный сон, полный тревожных видений – снова Хладана, снова ледяные воины, но теперь они были ближе, словно преодолели большую часть пути к Светлоречью.

Она быстро оделась и вышла из комнаты. Ведана уже не спала – сидела за столом, перебирая травы и что-то записывая на пергаменте.

– Доброе утро, – сказала Зореслава, подходя к бабушке. – Как Ратибор? Он отдыхает?

Ведана подняла голову от своих записей.

– Доброе утро, внучка. Да, Ратибор спит в гостевой хижине. Ритуал сильно истощил его, но к полудню он должен восстановить силы.

Она внимательно посмотрела на Зореславу.

– А ты как? Ты была очень храброй вчера, выступив перед всей деревней.

Зореслава слабо улыбнулась, присаживаясь рядом с бабушкой.

– Я просто не могла молчать, когда они хотели изгнать его, – сказала она. – Особенно после того, как он добровольно прошёл через Ритуал Истины.

Она помолчала, затем добавила тише:

– Я видела его боль, бабушка. Видела, как он потерял всех, кого любил. И видела... – она запнулась, чувствуя, как краска заливает щёки.

– Видела, как он смотрит на тебя, – закончила за неё Ведана с понимающей улыбкой. – Да, это было очевидно всем, кто наблюдал за ритуалом.

Зореслава опустила глаза, не зная, что сказать. Видеть собственное отражение в мыслях Ратибора было странно и волнующе одновременно.

– Но это не главное, – продолжила Ведана, её голос стал серьёзнее. – Главное, что ритуал подтвердил правдивость его слов о Хладане. И твоих видений тоже.

Она отложила перо и повернулась к внучке.

– Кривослав согласился дать Ратибору шанс, но многие в деревне всё ещё сомневаются. Особенно после того, как увидели силу Хладаны в его воспоминаниях. Они боятся, что сопротивление бесполезно, что лучше бежать, пока есть время.

– Но бежать некуда, – возразила Зореслава. – Хладана движется на юг. Если мы просто уйдём без подготовки, она настигнет нас в пути.

– Я знаю, – кивнула Ведана. – И Кривослав, думаю, тоже понимает это, хоть и не хочет признавать. Но страх – мощная сила, Зореслава. Он затуманивает разум, заставляет людей действовать импульсивно.

Она взяла руку внучки в свои.

– Поэтому я решила провести ещё один ритуал. Не такой изнурительный, как вчерашний, но не менее важный. Ритуал Очищения и Защиты.

Зореслава удивлённо посмотрела на бабушку.

– Ритуал Очищения? Но зачем? Мы уже знаем, что Ратибор говорит правду.

– Дело не в правдивости его слов, – покачала головой Ведана. – А в том, не несёт ли он на себе следа Хладаны. Не отмечен ли он её магией, даже не зная об этом.

Она понизила голос, хотя в доме были только они вдвоём.

– Есть древние истории о колдунах и ведьмах, которые могли оставлять невидимую метку на тех, кто сталкивался с ними. Метку, которая позволяла им видеть глазами отмеченного, слышать его ушами. Если Хладана обладает такой силой, и если Ратибор отмечен ею...

– То она может шпионить за нами через него, – закончила Зореслава, чувствуя, как холодок пробежал по спине. – Даже если сам Ратибор не подозревает об этом.

– Именно, – кивнула Ведана. – Ритуал Очищения поможет нам увидеть, есть ли на нём такая метка, и, если есть, удалить её.

Зореслава задумалась.

– Но не будет ли этот ритуал таким же изнурительным для него, как вчерашний? Он ещё не восстановился полностью.

– Нет, – успокоила её Ведана. – Ритуал Очищения гораздо мягче. Он не требует открытия всех воспоминаний и мыслей. Он просто... как бы это объяснить... промывает ауру человека, делает видимыми любые чужеродные энергии или влияния.

Она встала, собирая травы со стола.

– Я уже говорила с Кривославом об этом. Он согласился, что такая проверка необходима. Ритуал будет проведён сегодня вечером, после захода солнца. Но в отличие от вчерашнего, на нём будут присутствовать только старейшины и те, кого я выберу в качестве помощников.

Она посмотрела на внучку.

– Я хочу, чтобы ты была одной из них, Зореслава. Твой дар видения может быть полезен во время ритуала.

Зореслава кивнула, чувствуя одновременно гордость и тревогу.

– Я помогу, конечно, – сказала она. – Но что мне нужно будет делать?

– Просто быть рядом, – ответила Ведана. – Открыть свой разум и сердце, наблюдать за энергиями. Если Хладана оставила метку на Ратиборе, ты, возможно, сможешь увидеть её яснее, чем кто-либо другой, благодаря своему дару.

Она положила руку на плечо внучки.

– А сейчас иди, позавтракай. Потом можешь проверить, как там Ратибор. Но не буди его, если он ещё спит. Ему нужно восстановить силы перед вечерним ритуалом.

Зореслава кивнула и пошла на кухню, но аппетита у неё не было. Мысль о том, что Хладана могла каким-то образом отметить Ратибора, использовать его как своего невольного шпиона, беспокоила её. Что, если ритуал покажет, что он действительно несёт на себе её метку? Что тогда?

После завтрака она направилась к гостевой хижине, где отдыхал Ратибор. Это было небольшое строение недалеко от дома Веданы, обычно используемое для размещения путников или больных, которым требовался постоянный уход.

Подойдя к двери, Зореслава тихонько постучала. Ответа не последовало, и она осторожно приоткрыла дверь, заглядывая внутрь. Ратибор лежал на кровати, его грудь мерно поднималась и опускалась в глубоком сне. Лицо его было бледным, под глазами залегли тёмные круги – последствия изнурительного ритуала.

Зореслава тихо вошла в хижину и присела на стул рядом с кроватью. Она просто смотрела на спящего Ратибора, вспоминая образы, которые видела во время Ритуала Истины – его борьбу, его потери, его одиночество. И то, как он смотрел на неё – с теплотой и нежностью, которые он никогда не показывал открыто.

Внезапно Ратибор пошевелился, его веки дрогнули, и он открыл глаза. Увидев Зореславу, он слабо улыбнулся.

– Доброе утро, – сказал он хриплым от сна голосом. – Или уже день?

– Почти полдень, – ответила Зореслава, возвращая улыбку. – Как ты себя чувствуешь?

Ратибор медленно сел на кровати, морщась от усилия.

– Как будто меня переехала повозка с камнями, – признался он. – Но уже лучше, чем вчера вечером. Тот ритуал... он был сложнее, чем я ожидал.

Зореслава кивнула, протягивая ему чашку с водой, которая стояла на столике у кровати.

– Бабушка предупреждала, что это будет тяжело, – сказала она. – Но ты справился. И теперь старейшины верят тебе. По крайней мере, большинство из них.

Ратибор выпил воду и вернул чашку.

– Благодаря тебе, – сказал он серьёзно. – Если бы не твоё заступничество, они бы изгнали меня, несмотря на результаты ритуала.

Он помолчал, затем добавил тише:

– Ты была очень храброй, рассказав о своих видениях перед всей деревней. Я знаю, как трудно было тебе это сделать.

Зореслава опустила глаза, чувствуя смущение.

– Я просто не могла позволить им отослать тебя, – сказала она. – Не после всего, что ты пережил. И не когда Хладана так близко.

Она подняла взгляд, встречаясь глазами с Ратибором.

– Я видела её снова этой ночью. Во сне. Она ближе, чем мы думаем.

Ратибор нахмурился, его лицо стало серьёзным.

– Насколько ближе? – спросил он.

– Я не уверена, – покачала головой Зореслава. – Видения не всегда точны в таких деталях. Но я чувствую, что у нас осталось меньше времени, чем мы думали.

Она помолчала, не зная, стоит ли говорить о вечернем ритуале. Но решила, что Ратибор должен знать.

– Бабушка хочет провести ещё один ритуал сегодня вечером, – сказала она. – Ритуал Очищения.

Ратибор удивлённо поднял брови.

– Очищения? От чего?

Зореслава замялась, не зная, как объяснить, не обидев его.

– Есть опасение, что... что Хладана могла оставить на тебе свою метку. Что-то вроде невидимой связи, которая позволяет ей видеть и слышать через тебя, даже если ты сам не подозреваешь об этом.

Она ожидала, что Ратибор возмутится или обидится на такое предположение. Но вместо этого он задумчиво кивнул.

– Это... возможно, – сказал он медленно. – Я никогда не думал об этом, но это имеет смысл. Хладана обладает мощной магией. И я был близко к ней, когда она атаковала мою деревню.

Он посмотрел на Зореславу с решимостью.

– Если есть хоть малейший шанс, что она может шпионить через меня, мы должны это проверить. Я согласен на ритуал.

Зореслава почувствовала облегчение от его реакции.

– Бабушка сказала, что этот ритуал не такой изнурительный, как вчерашний, – заверила она его. – Он просто... покажет, есть ли на тебе чужеродные энергии или влияния. И если есть, поможет удалить их.

Ратибор кивнул.

– Когда это будет?

– Сегодня вечером, после захода солнца, – ответила Зореслава. – Только со старейшинами и несколькими помощниками. Я буду одной из них.

Ратибор слабо улыбнулся.

– Тогда я точно справлюсь, – сказал он. – Если ты будешь рядом.

Зореслава почувствовала, как тепло разливается по её щекам от этих слов. Она вспомнила, как во время Ритуала Истины видела себя его глазами – и то, как он смотрел на неё с восхищением и нежностью.

– Я... я должна идти, – сказала она, вставая. – Бабушке нужна помощь в подготовке к ритуалу. А тебе нужно отдохнуть и набраться сил.

Ратибор кивнул, хотя в его глазах читалось желание, чтобы она осталась.

– Конечно, – сказал он. – Я отдохну ещё немного. А потом, если позволишь, хотел бы обсудить с тобой и твоей бабушкой план подготовки деревни к приходу Хладаны. Времени мало, и нам нужно использовать каждый день.

Зореслава кивнула и, бросив на него ещё один взгляд, вышла из хижины.

5.5

Вечерний ритуал прошёл без происшествий. В отличие от Ритуала Истины, Ритуал Очищения был спокойным и почти безболезненным для Ратибора. Ведана окуривала его дымом особых трав, пела древние песни и водила вокруг него руками, словно очищая невидимую ауру.

Зореслава, стоявшая в круге помощников, внимательно наблюдала, открыв свой разум, как учила бабушка. Сначала она не видела ничего необычного, но постепенно, по мере того как ритуал продолжался, она начала замечать тонкую серебристую нить, тянущуюся от груди Ратибора куда-то на север. Нить была почти невидимой, словно сотканной из лунного света, но она была определённо там.

Когда Ведана начала заключительную часть ритуала, эта нить стала более заметной, словно сопротивляясь очищению. Зореслава почувствовала холод, исходящий от неё – тот же самый холод, который она ощущала в своих видениях о Хладане.

– Бабушка, – прошептала она, указывая на нить. – Ты видишь это?

Ведана кивнула, не прерывая песнопения. Она сделала резкий жест рукой, словно разрезая воздух между Ратибором и невидимой нитью. В тот же момент Ратибор вздрогнул и глубоко вздохнул, словно освободившись от чего-то тяжёлого.

Нить задрожала, затрепетала, как раненая змея, и начала таять, исчезая в воздухе. Последний её кусочек вспыхнул холодным синим светом и растворился с тихим шипением.

Ведана закончила песнопение и опустила руки.

– Ритуал завершён, – объявила она. – Связь разорвана.

Кривослав, наблюдавший за ритуалом с напряжённым вниманием, шагнул вперёд.

– Значит, он действительно был отмечен Хладаной? – спросил он с тревогой.

– Да, – кивнула Ведана. – Но не по его воле и не с его ведома. Это была тонкая связь, созданная, вероятно, когда он был близко к ней во время нападения на его деревню. Через эту связь она могла видеть его глазами, слышать его ушами.

Она положила руку на плечо Ратибора, который выглядел потрясённым этим открытием.

– Но теперь связь разорвана. Он свободен от её влияния.

Ратибор покачал головой, его лицо было бледным.

– Всё это время... она могла следить за мной? Знать, куда я иду, что я делаю?

– Вероятно, – кивнула Ведана. – Но не постоянно. Такая связь требует концентрации и энергии даже от такой могущественной ведьмы, как Хладана. Она, скорее всего, проверяла тебя время от времени, чтобы знать твоё местоположение.

Она посмотрела на старейшин.

– Это объясняет, почему она движется именно в нашем направлении. Она следует за Ратибором.

Кривослав нахмурился.

– Значит, он всё-таки привёл её к нам, хоть и не намеренно, – сказал он с упрёком.

– Она бы пришла в любом случае, – возразила Зореслава. – Мои видения начались задолго до появления Ратибора. Хладана движется на юг, уничтожая всё на своём пути. Мы просто оказались на её дороге.

Она посмотрела на Ратибора с сочувствием.

– Но теперь, когда связь разорвана, она потеряла возможность следить за нами через него. Это даёт нам преимущество.

Ведана кивнула, соглашаясь.

– Зореслава права. Теперь Хладана слепа – по крайней мере, в отношении того, что происходит в нашей деревне. Она знает, где мы находимся, но не знает, что мы готовимся к её приходу.

Она обвела взглядом старейшин.

– Это наш шанс. Мы должны использовать каждый день, каждый час для подготовки.

Кривослав задумчиво потёр подбородок, затем кивнул.

– Хорошо, – сказал он. – Ратибор, завтра утром ты представишь совету старейшин свой план защиты деревни. Если мы его одобрим, ты получишь все необходимые ресурсы и помощников для его реализации.

Он посмотрел на остальных старейшин, ища их согласия. Все они кивнули, даже те, кто раньше выступал против Ратибора.

– Спасибо, – сказал Ратибор серьёзно. – Я не подведу вас.

На следующее утро Ратибор представил совету старейшин свой план. Он был прост, но эффективен: укрепить периметр деревни, создать несколько линий обороны, подготовить запасы огня и особых веществ, которые могли замедлить или даже остановить ледяных воинов.

– Огонь – наше главное оружие, – объяснял он, указывая на карту деревни, которую нарисовал. – Ледяные воины боятся его. Они не могут пройти через пламя, не повредив себя.

Он указал на реку, протекающую рядом с деревней.

– Вода тоже может быть нашим союзником, если использовать её правильно. Ледяные воины могут замораживать воду, но это требует от них энергии и времени. Если мы создадим водные преграды в ключевых точках, это замедлит их продвижение.

Ратибор продолжил объяснять другие аспекты своего плана – от создания укрытий для детей и стариков до обучения всех способных держать оружие основам борьбы с ледяными воинами.

– Но самое главное, – сказал он в заключение, – мы должны быть готовы к эвакуации, если оборона не выдержит. У нас должен быть чёткий план отступления, запасы пищи и тёплой одежды, знание безопасных маршрутов.

Старейшины внимательно выслушали его план, задавая вопросы и предлагая свои идеи. В конце концов, план был одобрен с некоторыми изменениями, и Ратибор получил разрешение начать подготовку немедленно.

– Ты будешь работать вместе с Велемиром, нашим военным вождём, – сказал Кривослав. – Он знает наших людей и наши ресурсы лучше всех.

Велемир, крепкий мужчина средних лет с шрамом через всю щеку, кивнул Ратибору.

– Я видел твои воспоминания во время ритуала, – сказал он. – Ты сражался храбро против тех ледяных тварей. Я буду рад учиться у тебя методам борьбы с ними.

Так началась интенсивная подготовка Светлоречья к приходу Хладаны. Каждый житель деревни, от мала до велика, получил свою роль в общем плане обороны.

Ратибор проводил большую часть дня, обучая воинов деревни. Он показывал им, как бороться с ледяными созданиями – где их слабые места, как двигаться, чтобы избежать их ледяного прикосновения, как использовать огонь наиболее эффективно.

– Никогда не позволяйте им коснуться вашей кожи, – повторял он снова и снова, демонстрируя приёмы уклонения. – Их прикосновение несёт мгновенное обморожение, которое может привести к потере конечности или даже к смерти.

Он учил их использовать факелы не только как источник света, но и как оружие.

– Огонь – их главная слабость, – объяснял он. – Даже небольшое пламя может заставить их отступить. Но помните, что они умны и будут искать способы обойти огненные преграды.

Зореслава часто наблюдала за тренировками, помогая тем, кто получал травмы во время учебных боёв. Она видела, как Ратибор преображался во время обучения – из тихого и сдержанного человека он превращался в уверенного лидера, чьи команды беспрекословно выполнялись даже самыми опытными воинами Светлоречья.

Однажды, когда тренировка закончилась, и воины разошлись, Зореслава подошла к Ратибору, протягивая ему флягу с водой.

– Ты отличный учитель, – сказала она с улыбкой. – Даже Велемир, который сначала сомневался в твоих методах, теперь следует каждому твоему совету.

Ратибор благодарно принял флягу и сделал несколько глотков.

– Они быстро учатся, – сказал он, возвращая флягу. – И у них есть то, чего не было у моей деревни – время на подготовку.

Его лицо стало серьёзным.

– Но времени всё равно мало. Твои видения... ты всё ещё видишь Хладану?

Зореслава кивнула, её улыбка исчезла.

– Каждую ночь, – призналась она. – И она всё ближе. Я вижу горы на заднем плане – те самые, что к северу от нашей деревни. Думаю, у нас осталось не больше двух недель.

Ратибор нахмурился, но затем решительно кивнул.

– Две недели – это больше, чем я ожидал. Мы успеем подготовиться.

Он посмотрел на деревню, где кипела работа – люди укрепляли ограду, готовили запасы, тренировались.

– Твоя деревня сильнее, чем ты думаешь, Зореслава. Здесь есть настоящее единство, настоящая решимость. Это то, чего не хватало Волчьему Клыку в последние годы.

Зореслава удивлённо посмотрела на него.

– Что ты имеешь в виду?

Ратибор вздохнул, его взгляд стал отстранённым, словно он смотрел в прошлое.

– Наша деревня была разделена внутренними спорами, – сказал он тихо. – Старый вождь умер без наследника, и начались раздоры о том, кто должен занять его место. Люди разделились на группы, каждая поддерживала своего кандидата. Мы были так заняты этими спорами, что не заметили первых признаков приближения Хладаны – необычного холода, странных звуков в лесу, исчезновения охотников.

Он покачал головой, его лицо выражало старую боль.

– Когда она наконец пришла, мы были не готовы. Не только физически, но и морально. Не было единства, не было общего плана действий. Каждая группа пыталась спастись сама, не заботясь об остальных.

Ратибор посмотрел на Зореславу.

– Вот почему я так настаиваю на том, чтобы все в Светлоречье работали вместе, как единое целое. Только так у нас есть шанс.

Зореслава положила руку на его плечо, чувствуя его боль как свою собственную.

– Мы не повторим ошибок твоей деревни, – сказала она твёрдо. – Светлоречье встретит Хладану как единое целое. И мы выстоим.

Ратибор накрыл её руку своей, и на мгновение они просто стояли так, глядя друг на друга с пониманием и решимостью.

– Да, – сказал он наконец. – Мы выстоим.

ГЛАВА 6. ИСПЫТАНИЕ ДОВЕРИЕМ

6.1

Утро выдалось ясным, но холодным – гораздо холоднее, чем обычно бывало в Светлоречье в это время года. Зореслава, выйдя из дома, поёжилась и плотнее закуталась в шерстяной плащ. Она подняла глаза к небу – ни облачка, солнце сияло, но его лучи словно утратили часть своего тепла. Очередной знак приближения Хладаны.

Деревня уже не спала. Повсюду кипела работа – мужчины укрепляли частокол вокруг поселения, женщины готовили запасы еды и лекарственных трав, дети помогали собирать хворост для костров. Светлоречье готовилось к осаде.

Зореслава направилась к тренировочной площадке на окраине деревни. Ещё издали она услышала звон металла и командный голос Ратибора. Подойдя ближе, она увидела, как два десятка воинов, выстроившись в круг, внимательно наблюдают за демонстрацией приёмов борьбы с ледяными созданиями.

В центре круга Ратибор и Велемир медленно двигались, имитируя бой. Ратибор держал в одной руке деревянный щит, в другой – факел. Велемир, изображавший ледяного воина, был вооружён длинным шестом с привязанной к концу тряпкой, окрашенной в синий цвет.

– Никогда не позволяйте им приблизиться на расстояние удара, – говорил Ратибор, ловко уклоняясь от выпада Велемира. – Их прикосновение несёт мгновенное обморожение. Даже через одежду оно может быть смертельным.

Он продемонстрировал, как использовать щит не только для защиты, но и для того, чтобы оттолкнуть противника.

– Щит – ваш лучший друг в этом бою. Он должен быть достаточно широким, чтобы защитить большую часть тела, но не настолько тяжёлым, чтобы замедлять ваши движения.

Затем Ратибор показал, как использовать факел в качестве оружия.

– Огонь – их главная слабость. Даже небольшое пламя может заставить их отступить. Но помните, что они умны и будут искать способы обойти огненные преграды.

Он сделал выпад факелом, заставив Велемира отступить.

– Целитесь в голову и грудь – там, где у обычных людей находятся жизненно важные органы. Хотя у ледяных воинов нет органов в нашем понимании, эти области наиболее уязвимы для огня.

Зореслава наблюдала с восхищением, как Ратибор методично объяснял каждый приём, каждое движение. Он был прирождённым учителем – терпеливым, внимательным, умеющим объяснить сложные вещи простыми словами.

После демонстрации воины разбились на пары и начали отрабатывать показанные приёмы. Ратибор ходил между ними, корректируя стойку, показывая, как правильно держать щит или наносить удар факелом.

Зореслава заметила среди тренирующихся Лихобора. Молодой охотник, всегда считавшийся одним из лучших воинов Светлоречья, явно старался превзойти остальных, выполняя приёмы с особой тщательностью и силой. Когда Ратибор проходил мимо него, Лихобор выпрямлялся и напрягался, словно готовый к соревнованию.

Наконец, Ратибор объявил короткий перерыв. Воины разошлись к бочкам с водой, утоляя жажду после интенсивной тренировки. Зореслава подошла к Ратибору, протягивая ему кусок хлеба и яблоко, которые принесла с собой.

– Ты, наверное, проголодался, – сказала она с улыбкой. – Я видела, как ты тренируешь их с самого рассвета.

Ратибор благодарно принял еду.

– Спасибо, – сказал он, откусывая кусок хлеба. – Времени мало, а научить нужно многому.

Он посмотрел на тренирующихся воинов с одобрением.

– Они способные ученики. Особенно Велемир – он схватывает всё на лету и помогает обучать остальных.

Зореслава кивнула, следя за его взглядом.

– Велемир был нашим лучшим воином ещё до того, как стал военным вождём, – сказала она. – Он участвовал во многих стычках с соседними племенами и всегда возвращался с победой.

Она помолчала, затем добавила:

– Лихобор тоже очень талантлив. Он лучший охотник в деревне и отличный следопыт.

При упоминании Лихобора лицо Ратибора слегка напряглось, но он кивнул.

– Да, я заметил его навыки. Он быстро учится и хорошо владеет оружием.

Он сделал паузу, затем добавил с лёгкой ноткой напряжения в голосе:

– Он, кажется, очень... предан тебе.

Зореслава почувствовала, как краска заливает её щёки. Она знала, что Лихобор питает к ней особые чувства – он не раз намекал на это, принося ей лучшую часть своей добычи или защищая её честь в разговорах с другими мужчинами. Но она никогда не отвечала на его ухаживания, считая его просто другом детства.

– Мы выросли вместе, – сказала она, стараясь говорить непринуждённо. – Лихобор всегда был... заботливым другом.

Ратибор внимательно посмотрел на неё, словно пытаясь прочитать что-то в её глазах, но ничего не сказал. Вместо этого он откусил ещё кусок хлеба и перевёл разговор на другую тему.

– Как продвигается подготовка лекарственных запасов? Ведана говорила, что вы с ней собираете особые травы для лечения обморожений.

Зореслава кивнула, благодарная за смену темы.

– Да, мы нашли несколько редких растений в лесу к востоку от деревни. Бабушка говорит, что из них можно приготовить мазь, которая поможет при лёгких обморожениях. Но для тяжёлых случаев... – она покачала головой, – для них у нас нет лекарства.

Ратибор мрачно кивнул.

– Поэтому так важно научить всех избегать прямого контакта с ледяными воинами. Лучшее лекарство – это не получать ран вовсе.

Он доел хлеб и яблоко, затем выпрямился, готовясь вернуться к тренировке.

– Спасибо за еду, Зореслава. И за... за твою поддержку. Она значит для меня больше, чем ты можешь представить.

Их взгляды встретились, и на мгновение между ними возникло что-то – невысказанное понимание, тихое признание растущего чувства. Но момент был прерван громким голосом Лихобора.

– Ратибор! – окликнул молодой охотник. – Ты обещал показать нам, как бороться с несколькими противниками одновременно.

Ратибор оторвал взгляд от Зореславы и кивнул Лихобору.

– Да, сейчас покажу, – ответил он, затем снова повернулся к Зореславе. – Я должен вернуться к тренировке.

– Конечно, – сказала она. – Я тоже должна идти. Бабушка ждёт меня для приготовления лекарств.

Она развернулась, чтобы уйти, но Ратибор мягко коснулся её руки, останавливая.

– Зореслава, – сказал он тихо. – Может быть, вечером... если у тебя будет время... мы могли бы поговорить? Наедине.

Сердце Зореславы забилось чаще. Она кивнула, не доверяя своему голосу, и быстро пошла прочь, чувствуя на себе два взгляда – тёплый, вопросительный взгляд Ратибора и холодный, оценивающий взгляд Лихобора.

Весь день Зореслава помогала бабушке готовить лекарственные снадобья. Они работали в тишине, каждая погружённая в свои мысли. Ведана измельчала травы в ступке, бормоча древние заклинания, усиливающие целебные свойства растений. Зореслава процеживала отвары, разливала готовые лекарства по глиняным горшочкам, запечатывала их воском.

Но мысли её то и дело возвращались к утреннему разговору с Ратибором. Что он хотел сказать ей наедине? И почему при мысли об этом разговоре её сердце начинало биться так быстро?

Ведана, словно читая её мысли, внезапно сказала:

– Он хороший человек, этот Ратибор.

Зореслава вздрогнула от неожиданности и пролила немного отвара на стол.

– Я... да, он хороший человек, – ответила она, вытирая пролитое тряпкой. – И отличный учитель. Воины многому учатся у него.

Ведана улыбнулась, не поднимая глаз от своей работы.

– Я не о его навыках воина говорю, внучка. А о его сердце.

Зореслава почувствовала, как краска снова заливает её щёки.

– Бабушка, я не...

– Не нужно объяснять, – мягко прервала её Ведана. – Я вижу, как вы смотрите друг на друга. И я вижу, как это беспокоит Лихобора.

Она отложила ступку и посмотрела на внучку.

– Будь осторожна, Зореслава. Лихобор – гордый молодой человек, и он давно считает тебя своей. Его гордость может быть задета, а задетая гордость часто ведёт к необдуманным поступкам.

Зореслава вздохнула, опуская глаза.

– Я никогда не давала Лихобору повода думать, что принадлежу ему, – сказала она тихо. – Мы просто друзья, всегда были только друзьями.

– Для тебя – да, – кивнула Ведана. – Но для него... Мужчины часто видят то, что хотят видеть, а не то, что есть на самом деле.

Она взяла руку внучки в свои.

– Я не говорю, что ты должна отвергнуть свои чувства к Ратибору. Наоборот, я рада видеть, как расцветает твоё сердце. Но будь мудрой в своих действиях. Сейчас, когда деревня готовится к битве, нам нужно единство, а не раздоры.

Зореслава кивнула, понимая мудрость бабушкиных слов.

– Я буду осторожна, – пообещала она. – И я поговорю с Лихобором, объясню ему, что между нами никогда не было и не будет ничего, кроме дружбы.

Ведана одобрительно сжала её руку.

– Это мудрое решение, внучка. А теперь, – она вернулась к своей ступке, – давай закончим с этими лекарствами. День клонится к вечеру, а у тебя, кажется, есть важный разговор впереди.

Зореслава удивлённо посмотрела на бабушку, но та лишь загадочно улыбнулась, продолжая измельчать травы.

Когда солнце начало клониться к закату, Зореслава закончила свою работу и вышла из дома. Она не знала, где и когда должна встретиться с Ратибором, но почему-то была уверена, что найдёт его у реки – в том тихом месте под старой ивой, где она любила сидеть в одиночестве, размышляя о своих видениях.

И действительно, подойдя к реке, она увидела его силуэт на фоне заходящего солнца.

Ратибор сидел на большом камне у воды, задумчиво глядя на течение. Услышав её шаги, он обернулся, и его лицо осветилось улыбкой.

– Ты пришла, – сказал он, поднимаясь ей навстречу. – Я не был уверен, что ты найдёшь меня здесь.

– Это моё любимое место в деревне, – ответила Зореслава, подходя ближе. – Я часто прихожу сюда, когда мне нужно подумать или просто побыть в тишине.

6.2

Следующие дни в Светлоречье были наполнены напряжённой работой. Ратибор с рассвета до заката тренировал воинов, Зореслава помогала Ведане готовить лекарства и обучать молодых девушек основам целительства, остальные жители укрепляли деревню и готовили запасы. Все понимали, что времени остаётся всё меньше – холод усиливался с каждым днём, а видения Зореславы становились всё более отчётливыми и тревожными.

В один из таких дней Ратибор проводил особенно сложную тренировку. Он разделил воинов на две группы – одна изображала защитников деревни, другая – нападающих ледяных воинов. Цель упражнения была проста: защитники должны были удержать периметр, не позволяя "ледяным воинам" проникнуть внутрь.

– Помните, – говорил Ратибор, обходя строй защитников, – ваша главная задача – держать строй. Не поддавайтесь на провокации, не бросайтесь в одиночку на противника. Только вместе вы сможете выстоять.

Он повернулся к группе "нападающих", которую возглавлял Лихобор.

– А вы должны действовать так, как действуют ледяные воины – искать слабые места в обороне, пытаться разделить защитников, заставить их нарушить строй.

Лихобор кивнул, его глаза блеснули азартом.

– Мы прорвём их оборону, – сказал он с уверенностью. – Мои люди быстры и хитры.

Ратибор внимательно посмотрел на него.

– Это не соревнование, Лихобор, – сказал он спокойно. – Это тренировка, цель которой – научить всех нас выживать в реальном бою.

Лихобор пожал плечами, но в его глазах читалось несогласие.

– В реальном бою побеждает сильнейший, – ответил он. – И мы докажем, что мы сильнее.

Ратибор хотел возразить, но решил, что сейчас не время для споров. Он дал сигнал к началу тренировки, и две группы сошлись в учебном бою.

Поначалу всё шло по плану. Защитники держали строй, отражая атаки "ледяных воинов" деревянными щитами и учебными факелами. Но вскоре Лихобор изменил тактику. Вместо того чтобы атаковать всей группой, он разделил своих людей на маленькие отряды, которые начали нападать с разных сторон одновременно.

Это была хорошая стратегия, и Ратибор одобрительно кивнул, наблюдая, как защитники адаптируются к новой угрозе, перестраиваясь и укрепляя слабые места. Но затем Лихобор сделал то, чего Ратибор не ожидал – он собрал несколько своих лучших бойцов и повёл их в прямую атаку на центр строя защитников, где стоял Велемир.

Атака была настолько стремительной и неожиданной, что защитники не успели перегруппироваться. Лихобор прорвался сквозь их строй, сбив с ног двух воинов, и оказался лицом к лицу с Велемиром. Вместо того чтобы остановиться и признать успешный прорыв, как того требовали правила тренировки, Лихобор продолжил атаку, нанеся Велемиру сильный удар учебным копьём в грудь.

Велемир, не ожидавший такой агрессии во время тренировки, не успел полностью блокировать удар и отступил, потеряв равновесие. Лихобор воспользовался этим и сделал подсечку, опрокинув военного вождя на землю.

– Победа! – воскликнул он, поднимая копьё над головой. – Ледяные воины прорвали оборону!

Ратибор немедленно вмешался, подойдя к Лихобору с явным неодобрением на лице.

– Это была тренировка, а не настоящий бой, – сказал он строго. – Ты нарушил правила и мог серьёзно травмировать Велемира.

Лихобор опустил копьё, но в его глазах не было раскаяния.

– Я показал реальную тактику ледяных воинов, – возразил он. – Они не будут соблюдать правила и церемониться с нами. Они будут атаковать безжалостно, используя любую слабость.

– Ты прав насчёт ледяных воинов, – согласился Ратибор, помогая Велемиру подняться. – Но цель этой тренировки – научиться работать вместе, а не демонстрировать индивидуальную доблесть.

Он обвёл взглядом всех участников тренировки.

– В реальном бою такая самонадеянность может стоить жизни не только тебе, но и твоим товарищам. Ледяные воины – не люди, они не знают усталости, страха или сомнений. Они будут атаковать волна за волной, и только вместе, поддерживая друг друга, мы сможем выстоять против них.

Велемир, отряхнувшись, кивнул в знак согласия.

– Ратибор прав, – сказал он, обращаясь к воинам. – Я допустил ошибку, позволив прорвать нашу линию. В реальном бою это могло бы стоить жизни многим из нас.

Он повернулся к Лихобору.

– Твоя тактика была эффективной, но твоя гордыня могла подвергнуть опасности всю тренировку. В настоящем бою мы не можем позволить себе такую роскошь, как личные амбиции.

Лихобор хотел что-то возразить, но в этот момент к тренировочной площадке подошла Зореслава. Она несла корзину с едой и питьём для тренирующихся воинов. Увидев напряжённую сцену, она остановилась, вопросительно глядя на мужчин.

– Что происходит? – спросила она, переводя взгляд с Ратибора на Лихобора и обратно.

– Ничего особенного, – ответил Ратибор, стараясь разрядить обстановку. – Просто небольшое разногласие по поводу тактики тренировки.

Лихобор усмехнулся, не сводя глаз с Зореславы.

– Ратибор считает, что я слишком агрессивен в бою, – сказал он с вызовом. – Но я просто показал, как будут действовать настоящие враги.

Зореслава поставила корзину на землю и подошла ближе.

– Я уверена, что оба подхода имеют свои преимущества, – сказала она дипломатично. – Главное, чтобы в конечном итоге мы все были готовы к настоящему испытанию.

Она начала раздавать еду и питьё воинам, которые благодарно принимали угощение после интенсивной тренировки. Ратибор и Лихобор наблюдали за ней, и в их взглядах читалось нечто большее, чем просто восхищение её добротой.

Когда Зореслава подошла к Ратибору с кувшином воды, Лихобор внезапно оказался рядом.

– Зореслава, – сказал он, игнорируя присутствие Ратибора, – я хотел спросить, не согласишься ли ты пойти со мной на охоту завтра? Я знаю место, где водятся особые целебные травы, которые могут пригодиться для твоих лекарств.

Зореслава выглядела удивлённой таким предложением.

– Лихобор, ты же знаешь, что я сейчас очень занята подготовкой лекарственных запасов, – ответила она мягко. – И разве тебе не нужно быть на тренировках?

Лихобор бросил быстрый взгляд на Ратибора, затем снова посмотрел на Зореславу.

– Я уже освоил все приёмы, которые показывал Ратибор, – сказал он с лёгким пренебрежением. – И я думал, что сбор целебных трав – это как раз часть твоей подготовки к приходу Хладаны.

Ратибор молча наблюдал за этим разговором, его лицо не выражало эмоций, но в глазах читалось напряжение.

– Это правда, – согласилась Зореслава. – Но бабушка уже составила список трав, которые нам нужны, и мы с девушками собираем их по её указаниям.

Она посмотрела на Ратибора, словно ища поддержки, затем снова на Лихобора.

– Спасибо за предложение, но я думаю, что ты принесёшь больше пользы здесь, продолжая тренировки с остальными воинами.

Лихобор нахмурился, его гордость была явно задета.

– Как скажешь, – ответил он холодно. – Но если передумаешь, ты знаешь, где меня найти.

Он развернулся и ушёл, не попрощавшись ни с Ратибором, ни с Велемиром.

Когда он скрылся из виду, Велемир покачал головой.

– Лихобор всегда был горячей головой, – сказал он. – Но в последнее время он стал ещё более вспыльчивым и непредсказуемым.

Ратибор кивнул, наблюдая за удаляющейся фигурой молодого охотника.

– Он хороший воин, – сказал он задумчиво. – Быстрый, сильный, находчивый. Но его гордыня может стать проблемой в реальном бою.

Зореслава вздохнула, глядя в ту же сторону.

– Лихобор не всегда был таким, – сказала она тихо. – Раньше он был более... уравновешенным. Что-то изменилось в нём в последнее время.

Она не договорила, но все трое понимали, что именно – или, вернее, кто именно – стал причиной этих изменений.

Велемир тактично отошёл, оставив Ратибора и Зореславу наедине. Они стояли молча, глядя на тренирующихся воинов, каждый погружённый в свои мысли.

– Я не хотел создавать проблемы между тобой и Лихобором, – сказал наконец Ратибор, не глядя на неё. – Если моё присутствие вызывает раздор в деревне...

– Нет, – прервала его Зореслава, положив руку на его предплечье. – Ты не создаёшь проблем. Лихобор... он должен понять, что я не принадлежу ему, что я свободна в своих решениях и чувствах.

Она замолчала, осознав, что сказала больше, чем намеревалась. Ратибор повернулся к ней, и их взгляды встретились. В его глазах она увидела вопрос, надежду и что-то ещё, что заставило её сердце биться быстрее.

– Зореслава, – начал он тихо, но был прерван громким голосом Кривослава, который звал их обоих.

Старейшина быстро приближался к тренировочной площадке, его лицо было серьёзным.

– Ратибор, Зореслава, – сказал он, подойдя к ним. – Совет старейшин собирается немедленно. Наши разведчики вернулись с севера с тревожными новостями.

Ратибор и Зореслава переглянулись, мгновенно забыв о личных переживаниях.

– Что случилось? – спросил Ратибор, его голос стал твёрдым и собранным.

– Хладана движется быстрее, чем мы ожидали, – ответил Кривослав мрачно. – Разведчики видели ледяных воинов всего в двух днях пути от Светлоречья. Нам нужно ускорить подготовку.

6.3

Совет старейшин собрался в большой общинной избе в центре деревни. Кроме старейшин присутствовали Ведана, Велемир, Ратибор и Зореслава. Воздух в помещении был тяжёлым от напряжения и тревоги.

Разведчик, молодой охотник по имени Млад, стоял в центре круга и рассказывал о том, что видел:

– Мы дошли до Волчьего перевала, как было приказано, – говорил он, его голос слегка дрожал от волнения и усталости. – Оттуда открывается вид на северные долины. То, что мы увидели... – он сделал паузу, словно подбирая слова, – это было похоже на белое море, движущееся к нам. Снег покрывал всё, насколько хватало глаз, но это был не обычный снег. Он двигался против ветра, словно живой.

Млад перевёл дыхание и продолжил:

– Мы спустились ниже, чтобы рассмотреть получше, и тогда увидели их – ледяных воинов. Они шли впереди снежной бури, сотни, может быть, тысячи. Высокие, белые, с глазами, светящимися синим светом. Они не шли строем, как чел;овеческое войско, а двигались, словно стая волков – рассредоточенно, но подчиняясь какому-то общему замыслу.

– Ты видел их предводителя? – спросил Ратибор, внимательно слушавший рассказ.

Млад покачал головой.

– Нет, но... – он замялся, – был один воин, больше остальных. Он не шёл вместе со всеми, а словно парил над землёй. Вокруг него воздух казался ещё холоднее, и даже другие ледяные воины держались от него на расстоянии.

Ведана и Зореслава переглянулись. Старая ведунья кивнула, словно получила подтверждение своим мыслям.

– Это один из военачальников Хладаны, – сказала она. – В древних сказаниях их называют Морозными Князьями. Они гораздо сильнее обычных ледяных воинов и обладают собственной волей и разумом.

Кривослав, сидевший во главе совета, нахмурился.

– Сколько у нас времени, прежде чем они достигнут Светлоречья? – спросил он Млада.

– Два дня, может быть, три, если погода замедлит их продвижение, – ответил разведчик. – Но я не уверен, что погода может быть препятствием для тех, кто сам несёт с собой зиму.

В избе воцарилась тяжёлая тишина. Каждый осмысливал услышанное, понимая, что времени на подготовку осталось совсем мало.

– Мы должны ускорить укрепление деревни, – сказал наконец Велемир. – Удвоить тренировки, завершить строительство огненных ловушек вокруг периметра.

– И эвакуировать детей и стариков, – добавил один из старейшин. – Отправить их на юг, к Солнечному Холму. Там есть пещеры, где они могут укрыться.

Кривослав кивнул.

– Согласен. Начнём эвакуацию завтра на рассвете. Велемир, ты отвечаешь за укрепление деревни. Ратибор, продолжай тренировать воинов, но теперь без перерывов – времени нет.

Он повернулся к Ведане и Зореславе.

– А вы должны завершить приготовление лекарств и защитных амулетов. И... – он посмотрел прямо на Зореславу, – нам нужно знать больше о том, что нас ждёт. Твои видения могут быть нашим единственным преимуществом.

Зореслава почувствовала, как все взгляды обратились к ней. Она знала, что от неё ждут – погружения в транс, нового видения, которое могло бы дать им ключ к победе. Но последние дни её дар словно притупился. Видения приходили реже и были менее отчётливыми, словно что-то блокировало её способности.

– Я сделаю всё, что в моих силах, – сказала она, стараясь, чтобы её голос звучал увереннее, чем она себя чувствовала.

Совет продолжался ещё некоторое время. Обсуждались детали обороны, распределялись обязанности, составлялись списки необходимых припасов. Наконец, когда все вопросы были решены, Кривослав объявил совет закрытым.

– Идите и готовьтесь, – сказал он. – Завтра на рассвете мы начнём эвакуацию детей и стариков. Остальные должны быть готовы к обороне через два дня.

Люди начали расходиться, каждый спешил выполнять свои обязанности. Зореслава вышла из избы вместе с Веданой. Ночь уже опустилась на деревню, но никто не спал – повсюду горели факелы, слышался стук молотков, голоса людей, готовящихся к приходу врага.

– Бабушка, – сказала Зореслава тихо, когда они отошли от избы, – я боюсь, что подвожу всех. Мои видения... они стали реже и менее ясными. Я не уверена, что смогу увидеть то, что поможет нам победить.

Ведана остановилась и посмотрела на внучку с пониманием.

– Твой дар не исчез, Зореслава, – сказала она. – Он просто меняется, как меняешься ты сама. Твои мысли и чувства сейчас в смятении, и это влияет на твои способности.

Она взяла руки Зореславы в свои.

– Сегодня вечером мы проведём особый ритуал. Он поможет тебе очистить разум и открыться для видений. Но сначала ты должна быть честной с собой о том, что тревожит твоё сердце.

Зореслава опустила глаза. Она знала, о чём говорит бабушка. В последние дни её мысли постоянно возвращались к Ратибору, к тому, как он смотрел на неё, к тому, что она чувствовала в его присутствии. Эти новые, незнакомые чувства смущали и пугали её, отвлекали от обязанностей жрицы.

– Я не знаю, что со мной происходит, бабушка, – призналась она. – Я всегда знала свой путь – служить богам, помогать нашему народу своим даром. Но теперь...

– Теперь ты чувствуешь, что твоё сердце тянется к нему, – закончила за неё Ведана. – И ты боишься, что эти чувства противоречат твоему призванию.

Зореслава кивнула, не в силах произнести это вслух.

– Послушай меня, внучка, – сказала Ведана серьёзно. – Быть жрицей не значит отказываться от любви. Наоборот, любовь делает нас сильнее, открывает новые грани нашего дара. Боги не требуют от нас одиночества – они дарят нам способность любить, чтобы мы могли лучше понимать мир и людей вокруг нас.

Она погладила Зореславу по щеке.

– Не бойся своих чувств. Но помни, что сейчас на тебе лежит большая ответственность. Ты должна найти баланс между своим сердцем и своим долгом.

Зореслава глубоко вздохнула, чувствуя, как слова бабушки проникают в её душу, принося облегчение.

– Спасибо, бабушка, – сказала она. – Я постараюсь найти этот баланс.

Ведана улыбнулась.

– А теперь иди. Подготовь всё необходимое для ритуала. Я присоединюсь к тебе, как только закончу с лекарствами.

Зореслава кивнула и направилась к их дому. По пути она увидела Ратибора, который разговаривал с группой воинов у тренировочной площадки. Он заметил её и на мгновение их взгляды встретились через всю деревенскую площадь. Даже на расстоянии она почувствовала тепло его взгляда, и её сердце забилось быстрее.

Но она заставила себя отвернуться и продолжить путь. Сейчас её долг был важнее личных чувств. Деревня нуждалась в её даре, в её видениях, которые могли спасти жизни многих людей.

Вернувшись домой, Зореслава начала готовиться к ритуалу. Она расстелила на полу медвежью шкуру, расставила вокруг неё свечи из особого воска, смешанного с травами, усиливающими ясновидение. В центр круга она поставила чашу с водой из священного источника, который находился в глубине леса.

Закончив приготовления, она села на шкуру в позе для медитации и закрыла глаза, пытаясь успокоить свой разум. Но мысли продолжали кружиться, словно осенние листья на ветру. Образы Ратибора сменялись картинами приближающейся ледяной армии, воспоминания о последних видениях перемежались с тревогой за будущее деревни.

Она не знала, сколько времени прошло, прежде чем дверь тихо открылась и вошла Ведана. Старая ведунья молча присоединилась к внучке, сев напротив неё. В руках она держала небольшой мешочек из кожи.

– Я принесла травы для ритуала, – сказала она тихо. – Они помогут тебе очистить разум и открыться для видений.

Она развязала мешочек и высыпала на ладонь смесь сухих трав. Затем бросила щепотку в каждую свечу, отчего пламя на мгновение вспыхнуло ярче, а воздух наполнился сладковатым, чуть терпким ароматом.

– Закрой глаза, – сказала Ведана. – Дыши глубоко. Позволь своему разуму успокоиться, а телу – расслабиться.

Зореслава послушно закрыла глаза и начала глубоко дышать, вдыхая ароматный дым. С каждым вдохом она чувствовала, как напряжение покидает её тело, а мысли становятся более ясными и спокойными.

– Теперь сосредоточься на воде в чаше, – продолжала Ведана. – Представь, что ты смотришь в глубокий колодец, который ведёт в мир видений. Позволь себе погрузиться в него, не сопротивляясь течению.

Голос бабушки становился всё более далёким, словно доносился из-за толщи воды. Зореслава чувствовала, как её сознание начинает плыть, растворяясь в окружающем пространстве. Перед её внутренним взором появились образы – сначала нечёткие, размытые, но постепенно становящиеся всё более отчётливыми.

Она увидела Светлоречье, окружённое стеной огня. За огненной преградой стояли ледяные воины – бесчисленное множество, их глаза светились холодным синим светом. Они не пытались прорваться через огонь, а просто стояли, неподвижные, словно ожидающие чего-то.

Затем картина изменилась. Зореслава увидела высокую фигуру, парящую над землёй – Морозного Князя, о котором говорил разведчик. Его лицо было прекрасным и ужасным одновременно – идеальные черты, высечённые изо льда, глаза, светящиеся не синим, а глубоким фиолетовым светом. Он поднял руку, и огненная стена вокруг деревни начала гаснуть, словно подчиняясь его воле.

Видение снова сменилось. Теперь Зореслава видела себя, стоящую на холме над деревней. В руках она держала странный предмет – кристалл, светящийся изнутри тёплым золотистым светом. Она подняла кристалл над головой, и его свет усилился, разливаясь по всей долине, заставляя ледяных воинов отступать.

Последний образ был самым ярким и в то же время самым тревожным. Зореслава увидела Ратибора и Лихобора, стоящих лицом к лицу. Между ними лежал тот самый светящийся кристалл. Оба тянулись к нему, но их лица выражали не жадность, а решимость и готовность к самопожертвованию. За их спинами возвышалась фигура Морозного Князя, его рука была поднята для смертельного удара...

Видение оборвалось внезапно, словно кто-то захлопнул дверь. Зореслава вернулась в реальность с резким вдохом, её тело покрылось холодным потом, а сердце билось так сильно, что, казалось, готово было выскочить из груди.

– Что ты видела? – спросила Ведана, внимательно глядя на внучку.

Зореслава рассказала о своём видении, стараясь не упустить ни одной детали. Когда она закончила, Ведана долго молчала, обдумывая услышанное.

– Кристалл, о котором ты говоришь, – сказала она наконец, – это должен быть Солнцекамень.

– Солнцекамень? – переспросила Зореслава. – Я никогда не слышала о нём.

– Немногие слышали, – кивнула Ведана. – Это древний артефакт, созданный первыми жрецами Солнца. Говорят, что в нём заключена частица самого Солнца, и его свет может отогнать даже самую лютую стужу.

Она встала и подошла к старому сундуку, стоявшему в углу комнаты. Открыв его, она достала потрёпанный свиток.

– Здесь записаны древние легенды о Солнцекамне, – сказала она, разворачивая свиток. – Согласно им, камень был спрятан в священной пещере на Солнечном Холме, том самом, куда мы собираемся эвакуировать детей и стариков.

Зореслава подошла к бабушке, вглядываясь в выцветшие рисунки на свитке. Они изображали кристалл, очень похожий на тот, что она видела в своём видении.

– Если Солнцекамень действительно существует, – сказала она, – и если он может помочь нам против Хладаны...

– То мы должны найти его, – закончила за неё Ведана. – И сделать это до того, как ледяные воины достигнут нашей деревни.

6.4

Следующее утро началось с суматохи. Вся деревня готовилась к эвакуации детей и стариков. Матери собирали вещи своих детей, старики прощались с родными местами, не зная, вернутся ли когда-нибудь. Воины, которые должны были сопровождать караван до Солнечного Холма, проверяли оружие и доспехи.

Зореслава помогала Ведане собирать лекарства и амулеты, которые нужно было отправить вместе с эвакуированными. Они работали молча, каждая погружённая в свои мысли.

– Бабушка, – сказала наконец Зореслава, закрывая очередной мешочек с травами, – ты должна уйти с караваном. Ты нужна будешь там, чтобы лечить детей и стариков.

Ведана покачала головой, не прерывая своей работы.

– Моё место здесь, рядом с тобой, – ответила она твёрдо. – Ты будешь искать Солнцекамень, и тебе понадобится моя помощь.

– Но бабушка...

– Не спорь со мной, внучка, – прервала её Ведана с мягкой улыбкой. – Я уже слишком стара, чтобы менять свои решения.

Она отложила в сторону травы и посмотрела прямо в глаза Зореславе.

– Кроме того, есть вещи, которые я должна рассказать тебе. Вещи о твоём происхождении и твоём даре. И лучше сделать это сейчас, пока у нас ещё есть время.

Зореслава почувствовала, как по её спине пробежал холодок. Она всегда знала, что история её рождения окутана тайной. Ведана никогда не говорила о её родителях, а когда Зореслава спрашивала, отвечала уклончиво или переводила разговор на другую тему.

– Что ты хочешь рассказать мне, бабушка? – спросила она тихо.

Ведана вздохнула и жестом пригласила внучку сесть рядом с ней на скамью у окна.

– Ты знаешь, что я нашла тебя в лесу, когда ты была совсем маленькой, – начала она. – Но я никогда не рассказывала тебе всю правду о той ночи.

Она посмотрела в окно, словно видя там события прошлого.

– Это было двадцать лет назад, в самую холодную зиму, которую помнили в наших краях. Многие говорили, что это было первое предупреждение о возвращении Хладаны, хотя тогда мы не придали этому значения. Я отправилась в лес за особыми травами, которые цветут только в полнолуние. Ночь была ясной, но очень холодной. Луна освещала всё вокруг, делая снег похожим на серебро.

Ведана сделала паузу, собираясь с мыслями.

– Я уже собиралась возвращаться в деревню, когда услышала странный звук – не крик, не плач, а что-то среднее. Я пошла на этот звук и вышла на небольшую поляну. Там, посреди снега, лежал младенец, завёрнутый в странную ткань, которая светилась слабым золотистым светом. Это была ты, Зореслава.

Она взяла руку внучки в свою.

– Но ты была не одна. Рядом с тобой стояла женщина... или, по крайней мере, существо, похожее на женщину. Она была высокой, с длинными золотистыми волосами, и её кожа словно светилась изнутри. Она не была похожа ни на одну женщину, которую я когда-либо видела.

Зореслава слушала, затаив дыхание. Она никогда не слышала этой части истории.

– Кто она была? – спросила она шёпотом.

– Я не знаю наверняка, – ответила Ведана. – Но я думаю... я почти уверена, что она была одной из Солнечных Дев.

– Солнечных Дев? – переспросила Зореслава. – Но это же просто легенда, сказка для детей.

Ведана покачала головой.

– Не все легенды – просто сказки, внучка. Солнечные Девы – древние существа, служительницы Солнца. Они редко появляются среди людей, предпочитая оставаться в своём мире света и тепла. Но иногда, в особых случаях, они спускаются на землю.

Она снова посмотрела в окно.

– Та женщина... она не говорила со мной обычными словами. Она словно вложила мысли прямо в мою голову. Она сказала, что ты – особенный ребёнок, дитя двух миров: мира людей и мира света. Она сказала, что ты родилась для великой цели – помочь людям в час их наибольшей нужды, когда тьма и холод будут угрожать всему живому.

Зореслава почувствовала, как её сердце начинает биться быстрее. Всё это звучало невероятно, как фантастическая сказка, и всё же... что-то внутри неё откликалось на эти слова, словно часть её души всегда знала эту правду.

– Она дала мне это, – продолжила Ведана, доставая из-под одежды маленький медальон на цепочке. – Сказала, что когда придёт время, ты должна надеть его. Он поможет тебе найти свой путь и раскрыть полную силу твоего дара.

Она протянула медальон Зореславе. Это был небольшой круглый кулон из неизвестного металла, с выгравированным на нём символом солнца. Несмотря на то, что прошло двадцать лет, металл не потускнел и выглядел так, словно был изготовлен вчера.

– Почему ты не рассказала мне об этом раньше? – спросила Зореслава, осторожно принимая медальон.

Ведана вздохнула.

– Я хотела, чтобы ты выросла как обычный ребёнок, не чувствуя бремени особого предназначения. Я боялась, что знание о твоём происхождении может стать для тебя слишком тяжёлой ношей. Но теперь... теперь время пришло. Хладана возвращается, и твой дар нужен людям больше, чем когда-либо.

Она сжала руку внучки.

– Твои видения – это не просто способность видеть будущее. Это дар Солнца, способность видеть свет даже в самой глубокой тьме, находить путь там, где другие видят только тупик. И сейчас, когда ты должна найти Солнцекамень, этот дар важнее всего.

Зореслава смотрела на медальон в своей руке, не зная, что сказать. Всё это было слишком неожиданно, слишком невероятно. И всё же... это объясняло многое: её необычные видения, её особую связь с природой, её способность чувствовать приближение опасности.

– Что мне делать с этим знанием, бабушка? – спросила она наконец. – Как это поможет мне найти Солнцекамень?

– Надень медальон, – сказала Ведана. – Он поможет тебе раскрыть полную силу твоего дара. И когда ты отправишься на поиски Солнцекамня, он будет направлять тебя.

Зореслава колебалась лишь мгновение, затем надела медальон на шею. Как только холодный металл коснулся её кожи, она почувствовала странное тепло, разливающееся по всему телу. Это было похоже на ощущение солнечного света в прохладный день – приятное, успокаивающее, придающее силы.

– Я чувствую... что-то изменилось, – сказала она, прислушиваясь к своим ощущениям. – Словно внутри меня открылась какая-то дверь.

Ведана кивнула с удовлетворением.

– Это начало пробуждения твоего истинного дара. Со временем ты научишься управлять им полностью. Но сейчас нам нужно сосредоточиться на поиске Солнцекамня.

Она встала и подошла к сундуку, из которого ранее достала свиток.

– Согласно легенде, Солнцекамень спрятан в пещере на вершине Солнечного Холма. Но найти вход в эту пещеру может только тот, кто несёт в себе частицу солнечного света.

Она достала из сундука старую карту и развернула её на столе.

– Вот Солнечный Холм, – указала она на изображение горы на карте. – А вот здесь, – она показала на небольшую отметку на склоне горы, – должен быть вход в пещеру. Но он скрыт от обычных глаз магией древних жрецов Солнца.

Зореслава внимательно изучала карту, запоминая каждую деталь.

– Я должна отправиться туда, – сказала она решительно. – И чем скорее, тем лучше. Если Солнцекамень действительно может помочь нам против Хладаны, мы не можем терять ни минуты.

– Ты не пойдёшь одна, – сказала Ведана твёрдо. – Путь к Солнечному Холму опасен, особенно сейчас, когда ледяные воины уже близко. Тебе понадобится защита.

– Я пойду с ней.

Они обернулись и увидели Ратибора, стоящего в дверях. Его лицо было серьёзным и решительным.

– Я слышал часть вашего разговора, – сказал он, входя в комнату. – Прошу прощения за вторжение, но Кривослав послал меня за вами. Совет ждёт вашего отчёта о видении.

Он посмотрел на Зореславу, и в его взгляде читалась забота и что-то ещё, более глубокое.

– Если ты собираешься искать этот Солнцекамень, я пойду с тобой. Я не позволю тебе рисковать жизнью в одиночку.

Ведана внимательно посмотрела на воина, словно оценивая его.

– Твоя помощь будет неоценима, Ратибор, – сказала она наконец. – Но вы не должны идти вдвоём. Вам понадобится проводник, кто-то, кто хорошо знает дорогу к Солнечному Холму.

– Я знаю такого человека, – сказал Ратибор. – Велемир говорил, что Лихобор – лучший охотник и следопыт в Светлоречье. Он знает эти леса лучше, чем кто-либо другой.

При упоминании имени Лихобора Зореслава невольно напряглась. Она вспомнила своё видение – Ратибор и Лихобор, стоящие лицом к лицу, между ними Солнцекамень, а за их спинами – Морозный Князь. Это не предвещало ничего хорошего.

– Не уверена, что это хорошая идея, – сказала она осторожно. – Лихобор... он изменился в последнее время. Стал более вспыльчивым, непредсказуемым.

Ратибор кивнул, понимая её опасения.

– Я знаю. Но он всё ещё предан деревне и своему народу. И его навыки могут быть решающими для успеха вашей миссии.

Он посмотрел на Ведану, словно ища её поддержки.

– Что скажете, мудрая Ведана? Стоит ли нам просить Лихобора о помощи?

Старая ведунья задумалась на мгновение, затем медленно кивнула.

– Иногда судьба сводит вместе людей не случайно, а с определённой целью, – сказала она. – Если в твоём видении, Зореслава, были вы трое, возможно, так и должно быть. Но будьте осторожны – не все видения показывают неизбежное будущее. Иногда они предупреждают нас об опасности, чтобы мы могли её избежать.

Она собрала карту и свиток, протягивая их Зореславе.

– Возьми это с собой. И помни – медальон поможет тебе найти вход в пещеру. Доверься своему дару.

Зореслава приняла карту и свиток, чувствуя тяжесть ответственности, ложащейся на её плечи.

– Мы должны сначала рассказать совету о моём видении и о Солнцекамне, – сказала она. – А затем немедленно отправиться на поиски.

Ратибор кивнул.

– Я поговорю с Лихобором после совета. Если он согласится, мы сможем выйти на рассвете, сразу после отправки каравана с детьми и стариками.

Он посмотрел на Зореславу с уверенностью.

– Мы найдём этот камень, Зореслава. И вместе остановим Хладану.

6.5

Совет старейшин выслушал рассказ Зореславы о её видении и о Солнцекамне с напряжённым вниманием. Когда она закончила, в избе воцарилась тишина – каждый осмысливал услышанное, понимая, что это может быть их единственным шансом на спасение.

– Если Солнцекамень действительно существует, – сказал наконец Кривослав, – и если он обладает такой силой, как говорится в легендах, то мы должны найти его. Но путь к Солнечному Холму опасен, особенно сейчас, когда ледяные воины уже близко.

– Я готова отправиться на поиски, – сказала Зореслава твёрдо. – Ратибор согласился сопровождать меня.

– Вам понадобится проводник, – сказал Велемир. – Кто-то, кто хорошо знает дорогу к Солнечному Холму.

– Лихобор, – предложил Ратибор. – Ты сам говорил, что он лучший следопыт в Светлоречье.

Велемир кивнул, но в его глазах читалось беспокойство.

– Лихобор действительно знает эти леса лучше всех. Но в последнее время он стал... непредсказуемым. Ты уверен, что это хорошая идея?

– У нас нет выбора, – ответил Ратибор. – Время на исходе, а нам нужен кто-то, кто может провести нас самым быстрым и безопасным путём.

Кривослав переводил взгляд с одного на другого, затем кивнул, принимая решение.

– Хорошо. Ратибор, Зореслава и Лихобор отправятся на поиски Солнцекамня. Остальные продолжат подготовку деревни к обороне. Если через три дня вы не вернётесь... – он сделал паузу, – мы будем сражаться с тем, что у нас есть.

На этом совет был закончен. Ратибор отправился искать Лихобора, а Зореслава вернулась домой, чтобы собраться в дорогу.

Ведана помогала ей, укладывая в небольшую сумку всё необходимое – сухари, вяленое мясо, флягу с водой, несколько мешочков с целебными травами.

– Возьми это, – сказала она, протягивая Зореславе небольшой кинжал в простых ножнах. – Он принадлежал твоему деду. Надеюсь, тебе не придётся им воспользоваться, но лучше иметь его при себе.

Зореслава приняла кинжал с благодарностью. Она никогда не была воином, но понимала, что в предстоящем путешествии может столкнуться с опасностями, от которых не спасут ни её дар, ни знание трав.

– Спасибо, бабушка, – сказала она, пряча кинжал в складках одежды. – Я буду осторожна.

Ведана обняла внучку, крепко прижимая её к себе.

– Я знаю, что ты справишься, – сказала она тихо. – Ты сильнее, чем думаешь. Доверься своему дару и своему сердцу.

Они стояли так некоторое время, молча прощаясь, понимая, что могут больше не увидеться.

Наконец Зореслава отстранилась, вытирая непрошеные слёзы.

– Я должна идти, – сказала она. – Ратибор и Лихобор, наверное, уже ждут меня.

Ведана кивнула, провожая её до двери.

– Иди с миром, внучка. И помни – что бы ни случилось, ты никогда не одинока. Свет Солнца всегда с тобой.

Зореслава в последний раз обняла бабушку и вышла из дома. На деревенской площади её уже ждали Ратибор и Лихобор. Они стояли на некотором расстоянии друг от друга, не разговаривая. Напряжение между ними было почти осязаемым.

Ратибор был одет в лёгкие доспехи, за спиной у него был меч, на поясе – несколько метательных ножей. Лихобор был в своей обычной охотничьей одежде, с луком за спиной и длинным ножом на поясе. Оба выглядели собранными и готовыми к путешествию.

– Вы готовы? – спросила Зореслава, подходя к ним.

Ратибор кивнул, его взгляд смягчился, когда он посмотрел на неё.

– Да. Мы взяли всё необходимое для путешествия.

Лихобор тоже кивнул, но его взгляд оставался холодным.

– Я знаю самый быстрый путь к Солнечному Холму, – сказал он. – Если выйдем сейчас и будем идти без остановок, к завтрашнему вечеру мы будем там.

– Тогда не будем терять времени, – сказала Зореслава, стараясь говорить уверенно, хотя внутри неё всё сжималось от тревоги.

Они вышли из деревни через западные ворота, провожаемые взглядами жителей, которые прерывали свои дела, чтобы пожелать им удачи. Многие понимали, что судьба Светлоречья теперь зависит от успеха этой маленькой экспедиции.

Как только деревня скрылась за деревьями, Лихобор взял на себя роль проводника. Он шёл впереди, уверенно выбирая путь среди густого леса. Зореслава шла за ним, а Ратибор замыкал группу, внимательно следя за окружающей обстановкой.

Первые часы пути прошли в молчании. Каждый был погружён в свои мысли, осознавая важность их миссии. Лес вокруг них становился всё гуще, тропа – всё уже и извилистее. Иногда Лихобор останавливался, чтобы осмотреться или прислушаться, затем уверенно продолжал путь.

К полудню они достигли небольшой речки, где решили сделать короткий привал. Пока Зореслава наполняла фляги свежей водой, Ратибор и Лихобор разговаривали, стоя немного в стороне. Их голоса были приглушёнными, но по напряжённым позам было видно, что разговор непростой.

– Всё в порядке? – спросила Зореслава, подходя к ним с наполненными флягами.

– Да, – ответил Ратибор, принимая у неё флягу. – Мы просто обсуждали дальнейший маршрут.

Лихобор кивнул, но его взгляд, когда он смотрел на Ратибора, был полон недоверия.

– Я предлагаю идти через Волчье ущелье, – сказал он. – Это самый короткий путь к Солнечному Холму.

– Но и самый опасный, – возразил Ратибор. – Ущелье узкое, с высокими стенами. Если нас там застанут ледяные воины, у нас не будет шансов на отступление.

– Ледяные воины движутся с севера, – сказал Лихобор с раздражением. – Волчье ущелье находится к западу от их маршрута. Мы пройдём незамеченными.

– А если нет? – спросил Ратибор. – Если они уже изменили направление? Или если часть их армии движется в обход, чтобы окружить Светлоречье?

Лихобор фыркнул.

– Ты слишком осторожен, воин. Иногда нужно рисковать, чтобы достичь цели.

– Не тогда, когда на кону стоят жизни всей деревни, – ответил Ратибор твёрдо.

Они смотрели друг на друга, ни один не желал уступать. Зореслава чувствовала, как напряжение между ними нарастает, грозя перерасти в открытый конфликт.

– Я думаю, мы должны довериться Лихобору, – сказала она, стараясь разрядить обстановку. – Он знает эти места лучше нас. Если он говорит, что Волчье ущелье – самый быстрый путь, и он уверен, что мы не встретим там ледяных воинов, то я готова рискнуть.

Ратибор посмотрел на неё с сомнением, но затем кивнул, уступая.

– Хорошо. Мы пойдём через ущелье. Но будем двигаться осторожно и держать оружие наготове.

Лихобор улыбнулся, довольный своей победой.

– Не беспокойся, воин. Я проведу вас через ущелье так тихо, что даже волки не услышат наших шагов.

Они продолжили путь, углубляясь всё дальше в лес. Постепенно деревья становились выше и гуще, солнечный свет с трудом пробивался сквозь плотный полог листвы. Воздух стал прохладнее, и Зореслава плотнее закуталась в свой плащ.

К вечеру они достигли начала Волчьего ущелья. Это был узкий проход между двумя высокими скалистыми стенами, настолько близко расположенными друг к другу, что в некоторых местах двум людям было бы трудно идти рядом. Дно ущелья было усыпано мелкими камнями, которые скрипели под ногами, а высоко над головой виднелась узкая полоска темнеющего неба.

– Мы пройдём через ущелье до наступления полной темноты, – сказал Лихобор, оглядываясь на своих спутников. – На другой стороне есть небольшая пещера, где мы сможем переночевать.

Ратибор внимательно осмотрел вход в ущелье, его рука инстинктивно легла на рукоять меча.

– Мне это не нравится, – сказал он тихо. – Слишком узко, слишком много мест, где можно устроить засаду.

– Ты видишь опасность там, где её нет, воин, – усмехнулся Лихобор. – Это просто ущелье, и оно сэкономит нам полдня пути.

Он первым вошёл в узкий проход, не оглядываясь, уверенный, что остальные последуют за ним. Зореслава посмотрела на Ратибора, в его глазах читалось беспокойство.

– Будь начеку, – сказал он ей тихо. – И держись ближе ко мне.

Она кивнула, и они вместе вошли в ущелье, следуя за Лихобором. Путь был трудным – узкая тропа петляла между обломками скал, иногда приходилось протискиваться боком через особенно узкие места. Солнце уже почти село, и в ущелье становилось всё темнее.

Они прошли примерно половину пути, когда Лихобор внезапно остановился, подняв руку в предупреждающем жесте. Все замерли, прислушиваясь. Сначала Зореслава не слышала ничего, кроме своего учащённого дыхания и далёкого крика ночной птицы. Но затем до неё донёсся странный звук – тихий скрежет, словно кто-то медленно водил металлом по камню.

Ратибор бесшумно вытащил меч из ножен, его глаза напряжённо всматривались в темноту впереди. Лихобор натянул тетиву лука, готовый выпустить стрелу в любой момент.

– Что это? – прошептала Зореслава, чувствуя, как холодок страха пробегает по спине.

– Не знаю, – ответил Лихобор так же тихо. – Но это не зверь. Звери не издают таких звуков.

Скрежет становился громче, к нему добавился звук шагов – медленных, тяжёлых, словно кто-то очень большой и неуклюжий приближался к ним по узкому ущелью.

– Назад, – скомандовал Ратибор, отступая и прикрывая собой Зореславу. – Медленно, без резких движений.

Они начали отступать, стараясь двигаться как можно тише. Но было уже поздно – из-за поворота ущелья показалась высокая фигура, светящаяся слабым синим светом. Ледяной воин. Его глаза, горящие холодным огнём, уставились прямо на них.

– Бегите! – крикнул Ратибор, поднимая меч.

Лихобор выпустил стрелу, которая попала ледяному воину прямо в грудь. Но вместо того, чтобы упасть, существо просто посмотрело на стрелу, торчащую из его тела, затем схватило её и вытащила, не выказывая никаких признаков боли.

– Обычное оружие их не берёт! – крикнул Лихобор, отступая. – Нам нужно бежать!

Они развернулись и побежали обратно по ущелью, но не успели сделать и десятка шагов, как увидели впереди ещё нескольких ледяных воинов, перекрывающих путь к отступлению.

– Мы в ловушке, – выдохнул Ратибор, встав в боевую стойку.

Зореслава почувствовала, как страх сменяется странным спокойствием. Она коснулась медальона на своей шее, и он словно отозвался на её прикосновение, став теплее.

– Нет, – сказала она твёрдо. – Есть другой путь.

Она огляделась и заметила узкую расщелину в скале справа от них – едва заметную в полумраке, но достаточно широкую, чтобы человек мог протиснуться.

– Туда! – указала она. – Быстро!

Не раздумывая, они бросились к расщелине. Лихобор проскользнул первым, затем Зореслава. Ратибор прикрывал их отход, отбиваясь от приближающихся ледяных воинов. Его меч, казалось, не причинял им серьёзного вреда, но замедлял их продвижение.

– Ратибор! – крикнула Зореслава, уже находясь в расщелине. – Скорее!

Он сделал последний выпад, заставив ближайшего воина отступить, затем развернулся и нырнул в расщелину. Едва он оказался внутри, как огромная ледяная рука попыталась схватить его, но лишь сорвала плащ с его плеч.

Расщелина оказалась началом узкого туннеля, который вёл куда-то вглубь скалы. Они двигались вперёд, спотыкаясь в темноте, слыша за спиной скрежет и удары – ледяные воины пытались пробиться за ними, но были слишком крупными для узкого прохода.

– Куда ведёт этот туннель? – спросил Ратибор, тяжело дыша.

– Не знаю, – ответил Лихобор. – Я никогда не видел его раньше.

Зореслава шла впереди, и странное чувство вело её – словно она знала этот путь, хотя никогда раньше здесь не была. Медальон на её шее стал ещё теплее, почти горячим, и в его слабом свечении она могла различить дорогу впереди.

– Я думаю, это древний проход, – сказала она. – Возможно, созданный теми же людьми, что спрятали Солнцекамень.

Они продолжали идти, туннель то сужался, заставляя их протискиваться боком, то расширялся настолько, что они могли идти рядом. Звуки преследования постепенно стихли – ледяные воины либо не смогли пробиться через узкий вход, либо решили искать другой путь.

Наконец туннель резко пошёл вверх, и они увидели впереди слабый свет. Выбравшись наружу, они обнаружили, что находятся на небольшом плато высоко над ущельем. Ночь уже полностью опустилась на лес, но полная луна освещала окрестности достаточно, чтобы они могли осмотреться.

– Мы на другой стороне ущелья, – сказал Лихобор, ориентируясь по звёздам. – И даже немного ближе к Солнечному Холму, чем я рассчитывал.

– Нам повезло, – сказал Ратибор, вкладывая меч в ножны. – Но теперь мы знаем, что ледяные воины уже здесь, и они охотятся на нас.

Он посмотрел на Зореславу с благодарностью.

– Ты спасла нас. Как ты узнала о той расщелине?

Зореслава покачала головой, не зная, как объяснить.

– Я просто... почувствовала её. Словно что-то указало мне путь.

Она коснулась медальона, который теперь снова стал прохладным.

– Я думаю, это был медальон. Он словно... ожил, когда мы оказались в опасности.

Лихобор смотрел на неё с новым интересом и уважением.

– Что ж, какой бы ни была причина, ты спасла наши жизни. И теперь мы должны найти укрытие на ночь. Здесь небезопасно оставаться на открытом месте.

Они нашли небольшую пещеру неподалёку и устроились там на ночлег. Разводить костёр было слишком рискованно – свет мог привлечь ледяных воинов, – поэтому они ели холодную пищу и укрывались плащами для тепла. Решили по очереди дежурить – первым взялся Лихобор, затем Ратибор, а Зореслава должна была сменить его перед рассветом.

Несмотря на усталость, Зореслава долго не могла заснуть. Встреча с ледяными воинами, странный туннель, медальон, который словно обрёл собственную волю – всё это кружилось в её голове, не давая покоя. Наконец, убаюканная тихим дыханием спящего рядом Ратибора и монотонным звуком ночного леса, она погрузилась в беспокойный сон.

ГЛАВА 7. ПЕРВЫЕ ЗНАМЕНИЯ

7.1

Первый снег выпал в середине лета, когда солнце ещё стояло высоко в небе, а поля вокруг Светлоречья были полны созревающих злаков. Никто не ожидал этого – ещё вчера день был жарким и безоблачным, жители деревни работали на полях, дети купались в реке, а старики грелись на солнце, сидя на лавках у своих домов.

А сегодня утром Зореслава проснулась от странного ощущения холода. Открыв глаза, она увидела, что окно её комнаты запорошено снегом – тонким слоем, но совершенно неуместным в разгар лета. Она быстро оделась и выбежала во двор, где уже стояла Ведана, глядя на небо с тревогой в глазах.

– Бабушка, что происходит? – спросила Зореслава, обнимая себя руками от неожиданного холода.

Ведана покачала головой, её лицо было серьёзным и напряжённым.

– Это не обычный снег, внучка, – сказала она тихо. – Посмотри на небо – ни облачка. И всё же снег идёт, словно падает из ниоткуда.

Зореслава подняла глаза и увидела, что бабушка права – небо было чистым и голубым, солнце светило ярко, но снежинки продолжали падать, медленно и неотвратимо, покрывая землю белым покрывалом.

– Что это значит? – спросила она, чувствуя, как холодок страха пробегает по спине, и это был не только физический холод.

– Это знамение, – ответила Ведана мрачно. – Первое из многих, я боюсь. Хладана пробуждается, и её сила растёт быстрее, чем мы думали.

Они не были единственными, кто заметил странное явление. По всей деревне люди выходили из домов, с недоумением и страхом глядя на падающий снег. Дети, которые в обычную зиму радовались бы снегопаду, сейчас жались к родителям, чувствуя, что происходит что-то неправильное, противоестественное.

Кривослав, старейшина деревни, вышел на центральную площадь и созвал всех жителей. Когда люди собрались, он поднялся на небольшое возвышение, чтобы все могли его видеть.

– Жители Светлоречья, – начал он, его голос был твёрд, хотя в глазах читалось беспокойство. – То, что мы видим сегодня, не обычное природное явление. Это предупреждение, знак того, что древнее зло пробуждается.

По толпе пробежал встревоженный шёпот. Многие уже слышали легенды о Хладане, но до сих пор они оставались лишь сказками, которыми пугали непослушных детей.  Теперь же, с этим неестественным снегопадом посреди лета, древние страхи стали обретать реальность.

– Мы должны подготовиться, – продолжил Кривослав. – Укрепить деревню, собрать запасы, быть готовыми к худшему. Ведана, – он повернулся к старой ведунье, стоявшей рядом с Зореславой, – что говорят древние знания о таких знамениях?

Ведана вышла вперёд, её фигура, несмотря на возраст, излучала силу и уверенность.

– Снег посреди лета – это первый знак пробуждения Хладаны, – сказала она громко, чтобы все могли слышать. – За ним последуют и другие: холодные ветры с севера, замерзающие источники, странные огни в ночном небе. И с каждым знамением её сила будет расти, а наша – убывать.

– Что нам делать? – крикнул кто-то из толпы. – Как мы можем бороться с такой силой?

– Древние легенды говорят о Солнцекамне, – ответила Ведана. – Артефакте, способном противостоять силе Хладаны. Моя внучка, Зореслава, уже видела его в своих видениях. Мы должны найти его, прежде чем станет слишком поздно.

– А если мы не найдём? – спросил другой голос, полный страха.

Ведана помолчала, затем ответила честно:

– Тогда нас ждёт вечная зима. Холод, который проникнет в наши дома, в наши тела, в наши сердца. Мы станем подобны ледяным статуям, навечно застывшим в момент своей смерти.

Толпа затихла, осмысливая услышанное. Затем вперёд вышел Ратибор, его высокая фигура выделялась среди остальных.

– Мы не должны поддаваться страху, – сказал он твёрдо. – Страх – это первое оружие Хладаны. Если мы позволим ему овладеть нами, мы уже проиграли.

Он обвёл взглядом собравшихся, его глаза горели решимостью.

– Мы будем готовиться к обороне, как сказал старейшина. Но мы также должны искать Солнцекамень. Я готов возглавить поиски.

Кривослав кивнул, принимая предложение Ратибора.

– Хорошо. Ты, Зореслава и ещё несколько добровольцев отправитесь на поиски Солнцекамня. Остальные будут готовить деревню к обороне.

Он повернулся к жителям деревни.

– Каждый должен делать то, что умеет лучше всего. Кузнецы – куйте оружие. Охотники – добывайте пищу. Женщины – готовьте запасы и укрытия. Дети и старики – собирайтесь в центре деревни, в большом доме совета, там будет теплее всего.

Люди начали расходиться, каждый спешил выполнить поручение старейшины. Зореслава заметила, что снег продолжал падать, но теперь к нему добавился холодный ветер, который пронизывал до костей, заставляя людей плотнее закутываться в одежду.

Ратибор подошёл к ней и Ведане, его лицо было серьёзным.

– Нам нужно поговорить, – сказал он тихо. – Наедине.

Ведана кивнула, понимая.

– Идите в мой дом. Там никто не помешает вашему разговору.

Они направились к дому Веданы, который стоял немного в стороне от остальных, на краю деревни. Снег хрустел под их ногами – звук, привычный для зимы, но совершенно неуместный в середине лета.

Войдя в дом, Ведана разожгла огонь в очаге, и комната наполнилась теплом и светом. Зореслава и Ратибор сели за стол, а Ведана начала готовить травяной отвар – она всегда говорила, что важные разговоры лучше вести за чашкой горячего напитка.

– О чём ты хотел поговорить? – спросила Зореслава, глядя на Ратибора. Она заметила, что он выглядит напряжённым, словно готовится сказать что-то, что ему самому неприятно.

Ратибор глубоко вздохнул, собираясь с мыслями.

– Я не был полностью честен с вами, – сказал он наконец. – Я знаю больше о происходящем, чем говорил.

7.2

Зореслава внимательно смотрела на Ратибора, ожидая продолжения. Ведана молча разливала горячий отвар по глиняным чашкам, но её взгляд тоже был прикован к молодому воину.

– Я пришёл в Светлоречье не случайно, – начал Ратибор, обхватив ладонями горячую чашку. – Меня послали сюда с определённой целью.

– Кто послал? – спросила Зореслава, чувствуя, как внутри нарастает тревога.

Ратибор помолчал, словно взвешивая каждое слово.

– Я принадлежу к древнему роду хранителей, – сказал он наконец. – Моя семья веками хранила знания о Хладане и её пробуждении. Мы передавали эти знания из поколения в поколение, готовясь к тому дню, когда она снова попытается вернуться в мир.

Он сделал глоток отвара, собираясь с мыслями.

– Когда начали появляться первые признаки – холодные ветры с севера, странные сны, которые видели многие, – старейшины нашего рода решили, что пришло время действовать. Они послали меня в Светлоречье, потому что древние писания указывали, что именно здесь появится тот, кто сможет противостоять Хладане.

Он посмотрел прямо на Зореславу.

– Я искал тебя, хотя и не знал, кто ты, пока не увидел.

Зореслава почувствовала, как по спине пробежал холодок, и это был не холод от снега за окном.

– Меня? Почему меня?

– Потому что ты носишь медальон Солнцеликой, – ответил Ратибор. – Этот медальон передавался в твоей семье из поколения в поколение, не так ли?

Зореслава машинально коснулась медальона, висевшего на шее. Это был простой круг из неизвестного металла с выгравированным на нём солнцем. Она получила его от матери, а та – от своей матери, и так далее, насколько хватало памяти.

– Да, но... это просто семейная реликвия. Что в нём особенного?

Ведана, которая до сих пор молчала, теперь заговорила:

– Этот медальон – ключ к Солнцекамню, – сказала она тихо. – Я всегда знала, что он особенный, но не понимала всей его важности, пока не начала видеть знаки пробуждения Хладаны.

Она посмотрела на Ратибора.

– Но ты знал об этом всё время, не так ли?

Ратибор кивнул.

– Да. В наших древних писаниях говорится, что медальон Солнцеликой – это не просто украшение. Это артефакт, созданный теми же мастерами, что создали Солнцекамень. Он не только указывает путь к камню, но и является ключом, который может активировать его силу.

Он снова посмотрел на Зореславу.

– Когда я увидел тебя в первый раз, я сразу заметил медальон. И я понял, что нашёл того, кого искал.

Зореслава пыталась осмыслить услышанное. Всё это казалось слишком невероятным, слишком похожим на древние легенды, которые рассказывала ей бабушка в детстве.

– Но почему ты не сказал мне об этом раньше? – спросила она, чувствуя, как внутри нарастает обида. – Почему скрывал?

Ратибор опустил глаза, в его взгляде читалось сожаление.

– Я должен был убедиться, что ты действительно та, кого я ищу. И... я боялся, что ты не поверишь мне. Или испугаешься ответственности, которая ложится на твои плечи.

– Какой ответственности? – спросила Зореслава, хотя уже догадывалась об ответе.

– Только ты можешь активировать силу Солнцекамня, – ответил Ратибор. – Только ты можешь использовать его, чтобы остановить Хладану.

Зореслава почувствовала, как комната словно закружилась вокруг неё. Это было слишком – узнать, что она не просто деревенская травница, а ключевая фигура в борьбе с древним злом.

– Я не могу, – сказала она, качая головой. – Я не воин, не героиня из легенд. Я просто... я просто Зореслава.

Ведана положила руку на плечо внучки.

– Ты больше, чем ты думаешь, – сказала она мягко. – Твой дар видеть то, что скрыто от других, твоя связь с природой и её силами – всё это не случайно. Ты была рождена для этого, Зореслава.

Ратибор кивнул, соглашаясь.

– Я видел, как ты используешь свой дар. Как ты чувствуешь то, что другие не могут почувствовать. Это не просто умение, которому можно научиться. Это часть тебя, часть твоей крови.

Зореслава смотрела то на бабушку, то на Ратибора, пытаясь принять то, что они говорили. Но внутри неё всё ещё боролись сомнения и страх.

– Даже если всё это правда, – сказала она наконец, – как я могу противостоять такой силе, как Хладана? Я даже не знаю, как использовать этот медальон или где искать Солнцекамень.

– Для этого нам нужно провести ритуал, – сказала Ведана. – Древний ритуал, который поможет тебе соединиться с силой медальона и увидеть путь к Солнцекамню.

Она посмотрела на Ратибора.

– Ты знаешь этот ритуал?

Ратибор кивнул.

– Да, он описан в наших писаниях. Но для его проведения нужны определённые травы и кристаллы. И... ещё кое-что.

– Что именно? – спросила Зореслава.

– Кровь, – ответил Ратибор. – Твоя кровь и моя. Потому что в моих венах течёт кровь древних хранителей, а в твоих – кровь тех, кто создал Солнцекамень.

Зореслава невольно отшатнулась. Ритуалы с кровью всегда считались опасными, балансирующими на грани между светлой и тёмной магией.

– Это безопасно? – спросила она, глядя на бабушку.

Ведана задумалась, затем медленно кивнула.

– Если всё сделать правильно, то да. Но такие ритуалы всегда несут в себе риск. Они открывают не только знания, но и могут привлечь внимание тех сил, от которых мы пытаемся защититься.

Она посмотрела в окно, где продолжал падать снег, теперь уже более интенсивно.

– Но у нас нет выбора. Снег не прекращается, а это значит, что сила Хладаны растёт. Скоро будет слишком поздно.

Ратибор тоже посмотрел в окно, его лицо стало ещё более серьёзным.

– Ведана права. Мы должны действовать сейчас, пока у нас есть время.

Он повернулся к Зореславе, в его глазах читалась мольба.

– Я знаю, что прошу многого. И я понимаю твои сомнения и страх. Но ты – наша единственная надежда. Без тебя мы не сможем найти Солнцекамень и остановить Хладану.

Зореслава смотрела на них обоих, чувствуя тяжесть ответственности, которую они возлагали на её плечи. Часть её хотела убежать, скрыться от этой судьбы, но другая часть понимала, что это невозможно. Если она действительно единственная, кто может остановить Хладану, то отказаться – значит обречь на гибель не только Светлоречье, но и все земли вокруг.

– Хорошо, – сказала она наконец, выпрямляясь. – Я сделаю это. Проведём ритуал.

Ведана улыбнулась, в её глазах светилась гордость за внучку.

– Ты принимаешь правильное решение, – сказала она. – И я буду рядом, чтобы помочь тебе.

Ратибор выдохнул с облегчением, словно до этого момента задерживал дыхание.

– Спасибо, – сказал он искренне. – Я знал, что могу на тебя рассчитывать.

– Но, – Зореслава подняла руку, останавливая его, – больше никаких секретов. Если есть что-то ещё, что я должна знать, скажи мне сейчас.

Ратибор помолчал, затем кивнул.

– Есть ещё кое-что, – сказал он тихо. – Легенда говорит, что тот, кто использует Солнцекамень против Хладаны, должен быть готов принести великую жертву. Какую именно – не уточняется, но... это может быть опасно для тебя.

Зореслава почувствовала, как холодок пробежал по спине, но она не отступила.

– Я понимаю, – сказала она твёрдо. – Но выбора нет. Мы должны попытаться.

Ведана встала, её движения были решительными.

– Тогда начнём готовиться к ритуалу. Нам понадобятся определённые травы, кристаллы и другие компоненты. Ратибор, ты знаешь, что именно нужно?

Ратибор кивнул и начал перечислять необходимые ингредиенты. Зореслава слушала, мысленно отмечая, какие из них есть в запасах бабушки, а какие придётся собирать. Несмотря на страх и сомнения, она чувствовала странное спокойствие, словно наконец-то нашла своё предназначение.

За окном продолжал падать снег, покрывая мир белым саваном посреди лета – первое знамение пробуждения древнего зла, которому они должны были противостоять.

7.3

Подготовка к ритуалу заняла весь день. Ведана и Зореслава собирали необходимые травы, многие из которых, к счастью, хранились в запасах старой ведуньи. Ратибор помогал им, следуя указаниям из древних писаний, которые он помнил наизусть.

Они решили провести ритуал в священной роще неподалёку от деревни – месте, где, по преданиям, сила земли была особенно сильна. Несмотря на продолжающийся снегопад, они тщательно подготовили всё необходимое: собрали травы, кристаллы, приготовили специальный отвар, который должен был помочь Зореславе войти в особое состояние сознания.

К вечеру снег прекратился, но воздух стал ещё холоднее, и над землёй повис туман – неестественно плотный и холодный, словно сама земля выдыхала ледяное дыхание. Жители деревни попрятались по домам, зажгли очаги и старались не выходить наружу без крайней необходимости.

Когда солнце начало садиться, Ведана, Зореслава и Ратибор отправились в рощу. Они шли молча, каждый погружённый в свои мысли. Зореслава чувствовала, как медальон на её шее становится теплее, словно реагируя на приближение ритуала.

Священная роща представляла собой небольшую поляну, окружённую древними дубами. В центре поляны стоял каменный алтарь – простая плоская плита, покрытая мхом и лишайником. Сейчас алтарь был покрыт тонким слоем снега, который Ратибор аккуратно смахнул.

– Здесь, – сказал он, указывая на алтарь. – Это идеальное место для ритуала.

Ведана кивнула, соглашаясь. Она начала расставлять вокруг алтаря свечи, сделанные из особого воска с добавлением трав. Зореслава помогала ей, раскладывая кристаллы в определённом порядке – аметисты на севере, кварц на востоке, янтарь на юге и малахит на западе.

Ратибор тем временем достал небольшой кинжал с серебряным лезвием и положил его на алтарь.

– Для крови, – пояснил он, заметив взгляд Зореславы. – Не бойся, достаточно будет лишь нескольких капель.

Когда всё было готово, они встали вокруг алтаря – Ведана на севере, Ратибор на юге, а Зореслава между ними, лицом к востоку, откуда должно было взойти солнце.

– Готова? – спросила Ведана, глядя на внучку.

Зореслава глубоко вздохнула и кивнула.

– Да, готова.

Ведана протянула ей чашу с отваром.

– Выпей это. Это поможет тебе увидеть то, что скрыто от обычного взгляда.

Зореслава взяла чашу и выпила отвар одним глотком. Жидкость была горькой, с странным металлическим привкусом, но она заставила себя проглотить всё до последней капли.

Затем Ратибор взял кинжал и сделал небольшой надрез на своей ладони. Несколько капель его крови упали на алтарь.

– Кровью древних хранителей, – произнёс он, – я призываю силу предков, чтобы направить нас на путь истины.

Он передал кинжал Зореславе. Она на мгновение заколебалась, затем решительно провела лезвием по своей ладони. Боль была острой, но быстро прошла. Её кровь смешалась с кровью Ратибора на поверхности алтаря.

– Кровью потомков создателей, – произнесла она слова, которым её научил Ратибор, – я открываю путь к древнему знанию.

Ведана начала петь – древний напев, слова которого были непонятны Зореславе, но мелодия словно проникала в самую душу, заставляя резонировать каждую клетку тела.

Медальон на шее Зореславы стал горячим, почти обжигающим. Она почувствовала, как сознание начинает меняться – словно мир вокруг становится прозрачным, а за ним проступает другая реальность, более глубокая и древняя.

Кровь на алтаре начала светиться слабым золотистым светом. Свет становился всё ярче, поднимаясь вверх тонкими струйками, которые переплетались между собой, образуя сложный узор.

Зореслава почувствовала, как её сознание отделяется от тела. Она словно поднималась вверх, видя себя, Ведану и Ратибора со стороны – три фигуры вокруг светящегося алтаря посреди заснеженной рощи.

А затем мир вокруг изменился. Роща исчезла, и Зореслава оказалась в странном месте – огромной ледяной пещере, стены которой сверкали, словно тысячи кристаллов. В центре пещеры стоял ледяной трон, а на нём сидела женщина неземной красоты – с кожей белой, как первый снег, и волосами цвета полуночи. Её глаза были закрыты, словно она спала, но даже во сне от неё исходила аура такой мощи, что Зореслава почувствовала, как её душа сжимается от страха.

«Хладана», – поняла она. Это была Хладана, спящая в своём ледяном дворце глубоко под землёй.

Но она не была одна. Вокруг трона стояли фигуры в длинных одеждах, их лица были скрыты капюшонами. Они что-то делали – проводили какой-то ритуал, произносили слова на незнакомом языке. И с каждым их словом лёд вокруг трона словно таял, а фигура Хладаны становилась более отчётливой, более... живой.

Они пробуждали её. Намеренно, целенаправленно пробуждали древнее зло.

Зореслава попыталась разглядеть их лица, понять, кто они, но капюшоны скрывали их черты. Однако на груди каждого из них был символ – перевёрнутая снежинка, вписанная в круг.

Внезапно одна из фигур повернулась, словно почувствовав присутствие Зореславы. Капюшон сдвинулся, и она увидела лицо – холодное, с острыми чертами и глазами цвета льда. Эти глаза смотрели прямо на неё, видели её, хотя она была лишь духом, наблюдателем из другого места.

Фигура подняла руку, указывая на Зореславу, и произнесла слово на незнакомом языке. Зореслава почувствовала, как невидимая сила ударила в неё, отбрасывая назад, вырывая из видения.

Она вернулась в своё тело с таким резким толчком, что пошатнулась и упала бы, если бы Ратибор не поддержал её.

– Что ты видела? – спросил он тревожно, глядя на её бледное лицо.

Зореслава дрожала, не только от холода, но и от ужаса того, что она увидела.

– Хладана, – выдохнула она. – Я видела Хладану. И тех, кто пробуждает её.

– Кто они? – спросила Ведана, подходя ближе.

– Я не знаю, – ответила Зореслава. – Их лица были скрыты, но на их одеждах был символ – перевёрнутая снежинка в круге.

Ратибор резко выдохнул, его лицо стало ещё более напряжённым.

– Орден Ледяной Звезды, – сказал он мрачно. – Древний культ, поклоняющийся Хладане. Они верят, что когда она вернётся, то принесёт им власть над миром.

– Один из них увидел меня, – продолжила Зореслава. – Хотя я была там лишь духом. Он... изгнал меня из видения.

– Это значит, что они сильны, – сказала Ведана. – И они знают о нас. Знают, что мы пытаемся им помешать.

Зореслава вспомнила ещё кое-что из своего видения.

– Я видела место, где спит Хладана, – сказала она. – Огромную ледяную пещеру с троном в центре. И... – она закрыла глаза, пытаясь вспомнить детали, – там был символ на стене пещеры, высеченный во льду. Похожий на солнце, но с странными рунами вокруг.

Ратибор и Ведана переглянулись.

– Это может быть указание на местонахождение Солнцекамня, – сказал Ратибор. – Ты можешь нарисовать этот символ?

Зореслава кивнула. Ведана достала из своей сумки небольшой кусок угля и протянула внучке. Зореслава опустилась на колени рядом с алтарём и начала рисовать на его поверхности, стараясь точно воспроизвести увиденный символ.

Когда рисунок был закончен, Ратибор внимательно изучил его, затем кивнул.

– Да, это древние руны хранителей, – сказал он. – Они указывают на место, которое называется Солнечный Холм. Это далеко отсюда, в горах на востоке.

– Солнечный Холм, – повторила Зореслава. – Там находится Солнцекамень?

– Вероятно, – ответил Ратибор. – Или, по крайней мере, там есть указание на его точное местонахождение.

Ведана посмотрела на небо, которое начинало светлеть – приближался рассвет.

– Нам нужно возвращаться, – сказала она. – Скоро деревня проснётся, и люди будут искать нас. Особенно тебя, Ратибор, ведь ты должен возглавить поиски Солнцекамня.

Они собрали все принадлежности для ритуала и направились обратно в деревню. Идти было тяжело – за ночь выпало ещё больше снега, и он доходил им почти до колен. Воздух стал ещё холоднее, и каждый выдох превращался в облачко пара.

– Холод усиливается, – заметила Зореслава, плотнее закутываясь в свой плащ. – Сила Хладаны растёт быстрее, чем мы думали.

– Это потому, что ей помогают, – ответил Ратибор мрачно. – Орден Ледяной Звезды ускоряет её пробуждение своими ритуалами.

– Но зачем им это? – спросила Зореслава. – Разве они не понимают, что Хладана несёт смерть всему живому?

– Они верят, что смогут контролировать её, – сказал Ратибор. – Что она наградит их за верность, сделает их своими приближёнными в новом ледяном мире. Конечно, это заблуждение – Хладана не знает благодарности, только холод и смерть. Но фанатики редко мыслят рационально.

Когда они вернулись в деревню, то увидели, что жители уже проснулись и собрались на центральной площади. Кривослав стоял перед ними, раздавая указания. Увидев Ратибора, Ведану и Зореславу, он подозвал их к себе.

– Где вы были? – спросил он с тревогой. – Мы искали вас.

– Проводили ритуал, – ответила Ведана. – Чтобы узнать больше о происходящем и о том, где искать Солнцекамень.

– И что вы узнали? – спросил Кривослав, его взгляд стал ещё более напряжённым.

Ратибор кратко рассказал о видении Зореславы, об Ордене Ледяной Звезды и о Солнечном Холме. Кривослав слушал внимательно, его лицо становилось всё более мрачным.

– Значит, нам нужно отправиться на Солнечный Холм, – сказал он, когда Ратибор закончил. – Но это далеко, а в такую погоду путешествие будет опасным.

– У нас нет выбора, – сказал Ратибор. – Каждый день промедления приближает пробуждение Хладаны. Мы должны выдвигаться немедленно.

Кривослав кивнул, соглашаясь.

– Хорошо. Ты, Зореслава и ещё несколько наших лучших воинов отправитесь на Солнечный Холм. Остальные останутся здесь, готовить деревню к обороне.

Он повернулся к собравшимся жителям.

– Друзья! Ратибор и Зореслава узнали, где искать Солнцекамень – артефакт, который может спасти нас от вечной зимы. Они отправятся на его поиски сегодня же. Кто из воинов готов сопровождать их?

Несколько мужчин и женщин вышли вперёд, среди них был и Велимир – опытный охотник, известный своим умением выживать в самых суровых условиях.

– Я пойду, – сказал он твёрдо. – Я знаю горы на востоке лучше, чем кто-либо другой в деревне.

– И я, – сказала Млава, молодая женщина-воин, славившаяся своим мастерством в стрельбе из лука.

– И я, – присоединился Творимир, кузнец, чья сила была легендарной в Светлоречье.

Кривослав кивнул, принимая их решение.

– Хорошо. Вы пятеро отправитесь на Солнечный Холм. Возьмите лучших лошадей, запасы еды и тёплую одежду. И помните – от вашего успеха зависит судьба не только нашей деревни, но и всех земель вокруг.

Он повернулся к Ведане.

– А ты, мудрая Ведана, останешься здесь. Твои знания и магия понадобятся нам, чтобы защитить деревню, пока они не вернутся.

Ведана кивнула, хотя в её глазах читалось беспокойство за внучку.

– Я сделаю всё, что в моих силах, – сказала она. – Но помните – время работает против нас. Чем дольше Хладана пробуждается, тем сильнее становится холод, и тем труднее будет найти и использовать Солнцекамень.

Зореслава подошла к бабушке и крепко обняла её.

– Я вернусь, – пообещала она. – С Солнцекамнем или без него, но я вернусь.

Ведана обняла внучку в ответ, затем отстранилась и сняла с шеи небольшой мешочек на кожаном шнурке.

– Возьми это, – сказала она, передавая мешочек Зореславе. – Внутри травы и кристаллы, которые усилят твой дар и защитят от тёмной магии. И помни – твоя сила не только в медальоне, но и в твоём сердце.

Зореслава приняла подарок бабушки и повесила его на шею рядом с медальоном.

– Спасибо, – сказала она тихо. – За всё.

Ратибор подошёл к ним, его лицо было серьёзным.

– Нам нужно собираться, – сказал он. – Чем раньше мы выдвинемся, тем лучше.

Зореслава кивнула и в последний раз обняла бабушку, затем повернулась к Ратибору.

– Я готова, – сказала она, хотя внутри всё ещё боролись страх и решимость.

Они разошлись, чтобы собрать необходимые вещи для путешествия. Зореслава вернулась в дом бабушки, чтобы взять свои травы, амулеты и сменную одежду. Когда она складывала вещи в сумку, её взгляд упал на старую книгу, лежавшую на столе – древний травник, который Ведана использовала для обучения внучки.

Повинуясь внезапному импульсу, Зореслава открыла книгу и начала листать её, сама не зная, что ищет. И вдруг её внимание привлёк рисунок – изображение растения с ярко-красными ягодами и серебристыми листьями.

«Солнцеягода, – гласила подпись под рисунком. – Редкое растение, растущее только на высоких горных склонах, обращённых к восходу солнца. Обладает сильными магическими свойствами, способными противостоять холоду и тьме».

Зореслава внимательно прочитала описание растения и его свойств, затем решительно вырвала страницу из книги и спрятала её в свою сумку. Интуиция подсказывала ей, что эта информация может оказаться полезной.

Когда все приготовления были завершены, пятеро путников собрались у восточных ворот деревни. Жители Светлоречья вышли проводить их, несмотря на холод и снег. Кривослав произнёс короткую речь, благословляя их на путь, а Ведана провела ритуал защиты, окропив каждого из путников отваром из особых трав и произнеся древние слова силы.

Наконец, настало время отправляться. Зореслава в последний раз оглянулась на деревню, на дом бабушки, на знакомые с детства места. Она не знала, увидит ли всё это снова, и от этой мысли сердце сжималось от боли.

Но выбора не было. Она повернулась к востоку, туда, где за горизонтом лежал Солнечный Холм, и решительно направила свою лошадь вперёд. Ратибор, Велимир, Млава и Творимир последовали за ней.

Так начался их путь к Солнцекамню – путь, полный опасностей и испытаний, путь, от которого зависела судьба всего их мира.

7.4

Когда все приготовления к путешествию были завершены, Зореслава отошла в сторону, чтобы побыть одной. Её мысли были в смятении. Всё произошло слишком быстро – ритуал, видение, решение отправиться на поиски Солнцекамня. Но больше всего её беспокоило не предстоящее опасное путешествие, а то, что Ратибор всё это время скрывал от неё правду.

Она сидела на поваленном дереве на краю деревни, когда услышала шаги. Обернувшись, она увидела Ратибора, который приближался к ней с виноватым выражением лица.

– Можно присесть? – спросил он тихо.

Зореслава пожала плечами, не глядя на него.

– Это свободное место.

Ратибор сел рядом, сохраняя небольшое расстояние между ними. Некоторое время они молчали, глядя на падающий снег.

– Ты злишься на меня, – сказал наконец Ратибор. Это был не вопрос, а утверждение.

– Я не злюсь, – ответила Зореслава, всё ещё не глядя на него. – Я разочарована. Я думала, что между нами есть доверие.

Ратибор вздохнул, его плечи опустились.

– Я хотел рассказать тебе раньше, – сказал он. – Много раз хотел. Но не мог.

– Почему? – спросила Зореслава, наконец повернувшись к нему. В её глазах читалась боль. – Ты не доверял мне?

– Дело не в доверии, – ответил Ратибор. – Я дал клятву. Клятву своему роду, своим предкам. Я не мог раскрыть нашу тайну, пока не был уверен, что нашёл ту, кого искал.

– И когда ты понял, что это я? – спросила Зореслава.

Ратибор помолчал, собираясь с мыслями.

– Я подозревал с первого дня, когда увидел твой медальон, – сказал он. – Но окончательно убедился, когда увидел, как ты используешь свой дар для исцеления. Твоя связь с природой, с её силами... это не просто умение, которому можно научиться. Это часть твоей крови, твоего наследия.

Зореслава покачала головой, всё ещё не принимая его объяснений.

– Ты мог рассказать мне тогда. Вместо этого ты продолжал притворяться простым воином, который случайно забрёл в нашу деревню.

– Я не притворялся, – возразил Ратибор. – Я действительно воин. И я действительно хотел защищать Светлоречье. Просто... у меня была и другая цель.

– Найти меня, – сказала Зореслава горько. – Чтобы использовать в борьбе с Хладаной.

Ратибор резко повернулся к ней, в его глазах вспыхнул огонь.

– Нет! Не говори так. Я никогда не думал о тебе как о... инструменте. Ты гораздо больше, чем просто носительница медальона.

Он протянул руку, словно хотел коснуться её, но остановился, видя, как она отстраняется.

– Зореслава, я понимаю твою обиду. Но поверь, я не хотел причинить тебе боль. Я просто выполнял свой долг, как и ты сейчас выполняешь свой.

Зореслава молчала, обдумывая его слова. Часть её понимала его мотивы, но другая часть всё ещё чувствовала себя преданной.

– Есть ли ещё что-то, что ты скрываешь от меня? – спросила она наконец. – Что-то, что я должна знать перед тем, как мы отправимся на поиски Солнцекамня?

Ратибор опустил глаза, и этот жест сказал Зореславе больше, чем любые слова.

– Что ещё? – спросила она, чувствуя, как внутри нарастает тревога.

Ратибор глубоко вздохнул, затем поднял взгляд, глядя ей прямо в глаза.

– Легенда о Солнцекамне... она не полная, – сказал он тихо. – Есть часть, которую я не рассказал.

– Какая часть? – спросила Зореслава, хотя уже догадывалась, что ответ ей не понравится.

– Чтобы активировать Солнцекамень, недостаточно просто найти его и использовать медальон, – сказал Ратибор. – Нужна... жертва.

– Жертва? – повторила Зореслава, чувствуя, как холодок пробегает по спине. – Какая жертва?

Ратибор отвёл взгляд, не в силах смотреть ей в глаза.

– Легенда говорит, что тот, кто активирует Солнцекамень, должен отдать часть своей жизненной силы. Это... это может быть опасно.

– Насколько опасно? – спросила Зореслава, её голос стал жёстче. – Скажи мне правду, Ратибор. Всю правду.

Ратибор молчал так долго, что Зореслава уже думала, что он не ответит. Наконец, он произнёс:

– В некоторых версиях легенды говорится, что активация Солнцекамня может стоить жизни тому, кто его использует.

Зореслава почувствовала, как земля уходит из-под ног. Она знала, что миссия опасна, но не думала, что цена может быть настолько высокой.

– И ты собирался сказать мне об этом... когда? – спросила она, её голос дрожал от сдерживаемых эмоций. – Когда мы найдём Солнцекамень? Или когда будет слишком поздно повернуть назад?

– Я собирался сказать тебе, – ответил Ратибор, его голос был полон раскаяния. – Но я боялся, что ты откажешься идти, если узнаешь всю правду. А без тебя, без медальона, у нас нет шансов остановить Хладану.

Зореслава встала, не в силах больше сидеть рядом с ним.

– Ты не имел права решать за меня, – сказала она, её голос был тихим, но в нём звенела сталь. – Ты не имел права скрывать от меня то, что может стоить мне жизни.

Ратибор тоже поднялся, его лицо было искажено болью.

– Зореслава, пожалуйста, пойми.

– Нет, – оборвала она его. – Я не хочу больше ничего слышать. Ты предал моё доверие, Ратибор. Дважды. И я не знаю, смогу ли когда-нибудь снова доверять тебе.

Она повернулась, чтобы уйти, но Ратибор схватил её за руку.

– Зореслава, подожди. Есть ещё кое-что, что ты должна знать.

Она остановилась, не оборачиваясь, но и не вырывая руку.

– Легенда также говорит, – продолжил Ратибор, – что сила любви может защитить того, кто активирует Солнцекамень. Что если рядом будет тот, кто готов разделить бремя, цена может быть не столь высокой.

Зореслава медленно повернулась к нему, в её глазах читалось недоверие.

– И ты веришь в это?

– Я хочу верить, – ответил Ратибор честно. – Потому что... потому что я не могу представить мир без тебя, Зореслава.

В его глазах было столько искренности, столько боли, что на мгновение Зореслава почувствовала, как её гнев начинает таять. Но затем она вспомнила о его лжи, о том, как он манипулировал ею, и её сердце снова закрылось.

– Мы отправимся на поиски Солнцекамня, – сказала она, высвобождая руку из его хватки. – Потому что у нас нет выбора. Но между нами всё кончено, Ратибор. Я больше не доверяю тебе.

С этими словами она повернулась и ушла, оставив его стоять одного под падающим снегом. Её сердце было тяжёлым, как камень, а в глазах стояли слёзы, которые она отказывалась проливать.

Она знала, что должна быть сильной. Ради Светлоречья, ради бабушки, ради всех, кто надеялся на неё. Но в этот момент она чувствовала себя более одинокой, чем когда-либо в жизни.

Медальон на её шее пульсировал, словно отзываясь на её эмоции, напоминая о бремени, которое ей предстояло нести. Бремени, которое теперь казалось ещё тяжелее из-за разбитого доверия и разбитого сердца.

7.5

На следующее утро отряд собрался у восточных ворот деревни. Небо было затянуто серыми тучами, снег продолжал падать – медленно, но неумолимо, покрывая мир белым саваном. Жители Светлоречья вышли проводить их, несмотря на холод. Многие принесли подарки – амулеты на удачу, мешочки с травами, дополнительные запасы еды.

Ведана стояла рядом с Зореславой, помогая ей закрепить сумки на седле. Старая ведунья чувствовала напряжение между внучкой и Ратибором – они держались на расстоянии друг от друга, избегая даже случайных взглядов.

– Что произошло между вами? – спросила Ведана тихо, так, чтобы только Зореслава могла слышать.

Зореслава бросила быстрый взгляд на Ратибора, который проверял снаряжение своей лошади на другом конце площади.

– Он солгал мне, – ответила она коротко. – Скрыл важную информацию о Солнцекамне.

Ведана вздохнула, её морщинистое лицо стало ещё более озабоченным.

– Какую информацию?

– Что активация Солнцекамня может стоить жизни тому, кто его использует, – сказала Зореслава, её голос был тихим, но твёрдым. – Мне.

Ведана на мгновение закрыла глаза, словно от боли.

– Я боялась этого, – сказала она. – Древние артефакты силы всегда требуют цену. Чем больше сила, тем выше цена.

Она взяла руки внучки в свои, её пальцы были тёплыми, несмотря на холод вокруг.

– Зореслава, послушай меня. Ты не обязана делать это. Никто не может требовать от тебя такой жертвы.

Зореслава покачала головой, в её глазах была решимость.

– Нет, бабушка. Я должна. Если я не сделаю этого, Хладана пробудится полностью, и тогда погибнут все – ты, жители Светлоречья, люди в других деревнях и городах. Я не могу допустить этого.

Ведана смотрела на внучку с гордостью и болью.

– Ты всегда была сильнее, чем думала, – сказала она. – Но помни – сила не только в готовности жертвовать собой. Иногда она и в умении найти другой путь.

Она сняла с шеи небольшой амулет – простой камень с отверстием посередине, через которое был продет кожаный шнурок.

– Возьми это, – сказала она, надевая амулет на шею Зореславе. – Это камень-око, он поможет тебе видеть истину за иллюзиями и находить скрытые пути. Он принадлежал твоей матери, а до неё – её матери.

Зореслава приняла подарок с благоговением, зная, как много он значил для бабушки.

– Спасибо, – сказала она, обнимая Ведану. – Я буду беречь его.

Кривослав подошёл к ним, его лицо было серьёзным.

– Пора, – сказал он. – Вы должны отправляться, пока снег не стал слишком глубоким.

Зореслава кивнула и в последний раз обняла бабушку, затем подошла к своей лошади. Ратибор, Велимир, Млава и Творимир уже сидели верхом, готовые к отъезду.

Кривослав произнёс короткую речь, благословляя их на путь и прося богов о защите. Ведана провела ритуал, окропив каждого из путников отваром из особых трав и произнеся древние слова силы.

Наконец, настало время отправляться. Зореслава села на лошадь и в последний раз оглянулась на деревню, на дом бабушки, на знакомые с детства места. Она не знала, увидит ли всё это снова, и от этой мысли сердце сжималось от боли.

Но выбора не было. Она повернулась к востоку, туда, где за горизонтом лежал Солнечный Холм, и решительно направила свою лошадь вперёд. Остальные последовали за ней.

Так начался их путь к Солнцекамню – путь, полный опасностей и испытаний, путь, от которого зависела судьба всего их мира.

Первый день пути прошёл в напряжённом молчании. Зореслава ехала впереди, рядом с Велимиром, который знал дорогу лучше остальных. Ратибор держался позади, понимая, что Зореслава не хочет его видеть. Млава и Творимир ехали между ними, чувствуя напряжение, но не зная его причины.

Они двигались через заснеженные поля и леса, которые окружали Светлоречье. Снег продолжал падать, делая путь всё более трудным. Лошади с трудом пробирались через сугробы, которые местами доходили им до колен.

К вечеру они достигли подножия первых холмов, которые постепенно переходили в горы. Здесь они решили разбить лагерь – в небольшой роще, где деревья хоть немного защищали от ветра и снега.

Велимир, как самый опытный охотник, взял на себя обустройство лагеря. Он быстро соорудил укрытие из веток и плащей, развёл костёр, используя сухие ветки, которые нашёл под упавшими деревьями.

– Нам повезло, что снег только начался, – сказал он, раздувая пламя. – Ещё есть сухая древесина. Но чем дальше мы будем продвигаться, тем труднее будет найти топливо для костра.

Млава вернулась с охоты, неся двух зайцев – белых, уже сменивших летний мех на зимний, словно они знали заранее о приближении холодов.

– Странно, – сказала она, передавая добычу Творимиру, который взялся за приготовление ужина. – Обычно зайцы меняют окрас только к поздней осени. Но эти уже полностью белые.

– Животные чувствуют изменения в природе раньше, чем люди, – ответил Велимир. – Они знали, что зима близко, даже когда ещё светило летнее солнце.

Зореслава сидела немного в стороне, глядя на огонь и думая о том, что ждёт их впереди. Медальон на её шее слегка пульсировал, словно отзываясь на её мысли. Рядом с ним висел камень-око, подаренный бабушкой, – простой, но почему-то утешающий своим присутствием.

Ратибор сидел на противоположной стороне костра, время от времени бросая взгляды на Зореславу. Его лицо было мрачным, в глазах читалась боль и раскаяние. Несколько раз он, казалось, хотел подойти к ней, но каждый раз останавливался, видя её закрытую позу и отстранённый взгляд.

Млава, заметив напряжение между ними, подсела к Зореславе и протянула ей кусок хлеба и мяса.

– Ты должна поесть, – сказала она. – Нам предстоит долгий путь, и тебе понадобятся силы.

Зореслава приняла еду с благодарностью, хотя аппетита у неё не было.

– Спасибо, – сказала она тихо.

Млава некоторое время сидела рядом, затем спросила:

– Что произошло между тобой и Ратибором? Вы были... близки, а теперь едва смотрите друг на друга.

Зореслава вздохнула, не зная, сколько может рассказать. Но ей нужно было выговориться, и Млава казалась надёжным слушателем.

– Он солгал мне, – сказала она наконец. – Скрыл важную информацию, которая касается меня лично.

Млава кивнула, не требуя подробностей.

– Мужчины часто думают, что защищают нас, скрывая правду, – сказала она. – Но они не понимают, что иногда правда, какой бы горькой она ни была, лучше сладкой лжи.

Она посмотрела на Ратибора, который теперь разговаривал с Велимиром, обсуждая маршрут на следующий день.

– Но я вижу, что он страдает, – продолжила Млава. – И, думаю, он действительно сожалеет о своём поступке.

Зореслава не ответила, но её взгляд на мгновение смягчился, когда она посмотрела на Ратибора. Затем она снова отвернулась, вспомнив о его предательстве.

– Сожаление не меняет того, что он сделал, – сказала она тихо. – И не возвращает доверия, которое было разрушено.

Млава пожала плечами, принимая её точку зрения.

– Это правда. Но в трудные времена, как сейчас, иногда лучше иметь рядом даже несовершенных союзников, чем быть одному.

С этими словами она встала и вернулась к костру, оставив Зореславу наедине с её мыслями.

Ночь прошла беспокойно. Зореслава долго не могла уснуть, думая о предстоящем пути, о Солнцекамне и о цене, которую, возможно, придётся заплатить за его использование. А когда сон наконец пришёл, ей снились странные сны – о ледяной пещере, о женщине с кожей белой, как снег, и о фигурах в капюшонах, чьи лица были скрыты, но чьи глаза, казалось, следили за каждым её движением.

Она проснулась на рассвете, чувствуя себя не отдохнувшей, а ещё более уставшей. Остальные тоже уже были на ногах, готовясь к новому дню пути.

Снег прекратился, но небо оставалось серым и тяжёлым, обещая новые осадки. Воздух стал ещё холоднее, и каждый выдох превращался в облачко пара.

Они быстро собрали лагерь и продолжили путь, углубляясь в холмы, которые постепенно становились всё выше и круче. Впереди виднелись горы – тёмные, величественные и угрожающие, их вершины были скрыты в облаках.

Где-то там, среди этих гор, находился Солнечный Холм. И где-то там их ждал Солнцекамень – артефакт, который мог спасти мир от вечной зимы, но за использование которого, возможно, придётся заплатить самую высокую цену.

ГЛАВА 8. ПРИМИРЕНИЕ

8.1

Третий день необычайных холодов в Светлоречье начался с тревожной тишины. Снег, выпавший за ночь, укрыл деревню плотным белым покрывалом, заглушая все звуки. Даже птицы, обычно наполнявшие утро своими песнями, молчали – большинство из них улетело на юг, спасаясь от неестественного холода.

Зореслава проснулась на рассвете, чувствуя странное беспокойство. Она села на кровати, прислушиваясь. В доме было тихо – бабушка Ведана ещё спала в соседней комнате. Но что-то было не так, какое-то напряжение висело в воздухе, словно перед грозой.

Медальон на её шее пульсировал слабым теплом, реагируя на её тревогу. Зореслава коснулась его, пытаясь понять, что её беспокоит. Видение, посетившее её во время ритуала, всё ещё стояло перед глазами – ледяная пещера, спящая женщина с кожей белой, как снег, и фигуры в тёмных одеждах, проводящие какой-то ритуал.

Хладана пробуждается. И с каждым днём её влияние становится всё сильнее.

Зореслава встала, оделась и подошла к окну. Снег продолжал падать – медленно, но неумолимо, словно природа забыла, что сейчас должно быть лето. Деревня только начинала просыпаться – в некоторых домах уже горел свет, дымились трубы, выпуская в холодный воздух серые струйки дыма.

Она увидела, как Кривослав, старейшина деревни, вышел из своего дома и направился к центральной площади. За ним следовали несколько мужчин, среди которых был и Ратибор. Они о чём-то серьёзно разговаривали, их лица были напряжёнными.

Зореслава почувствовала укол боли, глядя на Ратибора. После ритуала и его признания о том, что он знал о Хладане и её пробуждении, она избегала его, чувствуя себя преданной. Он скрыл от неё правду, манипулировал ею, и это разрушило доверие, которое начало формироваться между ними.

Но сейчас, глядя на его серьёзное лицо, на то, как он внимательно слушал Кривослава, она не могла не признать, что скучает по их разговорам, по его улыбке, по тому чувству защищённости, которое она испытывала рядом с ним.

Её размышления прервал странный звук, донёсшийся издалека – низкий, протяжный вой, не похожий ни на что, что она слышала раньше. Он был холодным, как сам лёд, и от него по спине пробежал озноб.

Зореслава увидела, как Ратибор и остальные мужчины замерли, услышав этот звук. Они повернулись в сторону леса, откуда он доносился, и их позы стали напряжёнными, готовыми к действию.

Вой повторился, теперь ближе, и к нему присоединились другие голоса – целый хор ледяных голосов, от которых стыла кровь.

– Бабушка! – позвала Зореслава, быстро отходя от окна. – Бабушка, проснись!

Ведана появилась в дверях своей комнаты, уже полностью одетая. Её лицо было серьёзным, в глазах читалась тревога.

– Я слышу, – сказала она. – Ледяные волки. Они не должны быть здесь, не в это время года, не так далеко на юге.

– Ледяные волки? – переспросила Зореслава, чувствуя, как страх сжимает сердце. – Я думала, они просто легенда.

– Многие легенды становятся реальностью, когда пробуждается древнее зло, – ответила Ведана, быстро собирая какие-то травы и амулеты. – Ледяные волки – слуги Хладаны. Они приходят перед ней, подготавливая путь для своей госпожи.

Снаружи раздались крики и звук рога – сигнал тревоги, призывающий всех жителей деревни собраться на центральной площади.

– Нам нужно идти, – сказала Ведана, накидывая плащ. – Люди будут нуждаться в нашей помощи.

Они быстро вышли из дома и направились к центральной площади. Вокруг царила паника – люди выбегали из домов, матери прижимали к себе детей, мужчины хватали всё, что могло служить оружием.

На площади Кривослав пытался организовать оборону. Ратибор стоял рядом с ним, раздавая указания воинам, которые собирались вокруг.

– Всем женщинам и детям укрыться в большом зале! – кричал Кривослав. – Мужчины, возьмите оружие и займите позиции по периметру деревни!

Ведана сразу направилась к Кривославу, Зореслава последовала за ней.

– Ледяные волки, – сказала Ведана без предисловий. – Они уже близко.

Кривослав кивнул, его лицо было мрачным.

– Мы слышали их вой. Ратибор говорит, что они опасны не только своими клыками и когтями, но и холодом, который несут с собой.

– Он прав, – подтвердила Ведана. – Их укус может заморозить кровь в жилах. А их дыхание несёт с собой мороз, способный превратить человека в ледяную статую.

Ратибор, услышав их разговор, подошёл ближе. Его взгляд на мгновение встретился со взглядом Зореславы, и она увидела в его глазах смесь боли, раскаяния и решимости.

– Мы должны защитить деревню, – сказал он. – У меня есть опыт борьбы с такими существами. Мой народ... – он запнулся, затем продолжил, – мой народ сталкивался с ними во время первого пробуждения Хладаны.

Зореслава хотела спросить его об этом, о его народе и о том, что ещё он знает о Хладане, но в этот момент вой раздался совсем близко, и на окраине деревни послышались крики ужаса.

– Они здесь! – крикнул кто-то, и все повернулись в сторону северной окраины деревни.

Из-за домов появились они – огромные волки с шерстью белой, как снег, и глазами, светящимися холодным голубым светом. Их клыки были длинными и острыми, как ледяные сосульки, а дыхание превращалось в морозный туман, который стелился по земле вокруг них.

Их было не меньше десятка, и они двигались с пугающей координацией, словно управляемые единой волей. Увидев людей на площади, они остановились, их светящиеся глаза оценивали ситуацию с почти человеческим интеллектом.

– Не смотрите им в глаза! – крикнул Ратибор, выхватывая меч. – Они могут заворожить вас своим взглядом!

Воины деревни выстроились в линию, готовясь встретить атаку. Женщины и дети начали отступать к большому залу, где они могли укрыться.

Но внезапно один из волков, крупнее остальных, с шрамом через морду, издал низкий рык, и стая разделилась. Часть волков продолжала стоять перед воинами, отвлекая их внимание, в то время как другие начали обходить площадь, направляясь к группе детей, которые ещё не успели добраться до укрытия.

– Дети! – закричала Зореслава, видя опасность. – Они идут за детьми!

Ратибор мгновенно оценил ситуацию и, не колеблясь, бросился наперерез волкам. За ним последовали ещё несколько воинов, но они были дальше, и было ясно, что только Ратибор мог успеть перехватить хищников до того, как они доберутся до детей.

– Бегите в зал! – крикнул он детям, которые застыли от ужаса, видя приближающихся волков. – Быстрее!

Дети, словно очнувшись от оцепенения, бросились бежать. Но самый маленький из них, мальчик лет пяти, споткнулся и упал. Волки, увидев это, изменили направление, устремившись к беззащитному ребёнку.

Ратибор, видя это, ускорил бег и в последний момент встал между волками и мальчиком, выставив меч перед собой.

– Беги! – крикнул он мальчику, не оборачиваясь. – Беги к остальным!

Мальчик поднялся и побежал, а Ратибор остался один против трёх огромных ледяных волков. Они кружили вокруг него, рыча и щёлкая челюстями, их глаза светились холодной яростью.

Зореслава, видя это, почувствовала, как страх за Ратибора сжимает её сердце. Несмотря на обиду и чувство предательства, она не могла допустить, чтобы он погиб.

– Нужно помочь ему! – сказала она, поворачиваясь к бабушке.

Но Ведана уже действовала. Она достала из своей сумки небольшой мешочек, развязала его и начала разбрасывать его содержимое – какой-то порошок – широким жестом, создавая полукруг вокруг себя и Зореславы.

– Огонь против льда, – сказала она, доставая кремень. – Помоги мне, Зореслава. Используй свой дар.

Зореслава поняла, что бабушка собирается делать. Она закрыла глаза, сосредотачиваясь на своём медальоне, чувствуя, как он нагревается на её шее. Она направила свою энергию в него, прося о помощи, о силе, которая могла бы защитить их деревню, их людей, Ратибора.

Медальон засветился ярким золотистым светом, и в тот же момент Ведана высекла искру кремнем. Порошок, рассыпанный вокруг них, вспыхнул, создавая стену огня, которая начала расти и расширяться, двигаясь в сторону волков.

Огонь не был обычным – он был золотистым, почти солнечным, и от него исходило не только тепло, но и какая-то особая энергия, которая, казалось, противостояла самой сути ледяных волков.

Волки, увидев приближающийся огонь, отпрянули, их рычание превратилось в скулёж. Но вожак, тот самый крупный волк со шрамом, не отступил. Он прыгнул на Ратибора с неожиданной скоростью, целясь в горло.

Ратибор успел поднять меч, и волк напоролся на лезвие, но его мощь была такова, что оба – и человек, и зверь – упали на землю. Клыки волка клацнули в дюйме от лица Ратибора, а его когти оставили глубокие борозды на его плече и груди.

Ратибор закричал от боли, но не выпустил меч. Он вонзил его глубже в тело волка, и тот издал пронзительный вой, который, казалось, эхом отозвался во всей деревне.

В этот момент огонь, созданный Веданой и усиленный даром Зореславы, достиг места схватки. Он окружил Ратибора и волка, но, странным образом, не обжигал человека, а только зверя.

Волк, чувствуя, как огонь пожирает его ледяную сущность, отпрянул от Ратибора и, с последним яростным рыком, растаял в воздухе, оставив после себя только облачко морозного пара.

Остальные волки, видя гибель своего вожака, начали отступать. Огонь преследовал их, и один за другим они исчезали, превращаясь в пар, пока последний из них не скрылся в лесу.

Наступила тишина, нарушаемая только потрескиванием затухающего огня и стонами раненых.

8.2

Как только последний волк исчез из виду, Зореслава бросилась к Ратибору, который лежал неподвижно на снегу. Вокруг него растекалось алое пятно, резко контрастирующее с белизной снега. Его лицо было бледным, глаза закрыты, а дыхание – слабым и прерывистым.

– Ратибор! – воскликнула она, опускаясь на колени рядом с ним. – Ратибор, очнись!

Она осторожно перевернула его, оценивая раны. Когти ледяного волка оставили глубокие борозды на его плече и груди, разорвав одежду и плоть. Но хуже всего было то, что вокруг ран кожа приобрела синеватый оттенок, а кровь, вытекающая из них, была темнее обычной, почти черной.

– Ледяной яд, – сказала Ведана, подходя к ним. – Когти ледяных волков несут в себе холод, который замораживает кровь и останавливает сердце. Нужно действовать быстро.

Она опустилась рядом с Зореславой и начала доставать из своей сумки травы и амулеты.

– Помоги мне перенести его в дом, – сказала она нескольким мужчинам, которые подошли к ним. – Осторожно, не трясите его. Каждое движение разносит яд быстрее.

Мужчины осторожно подняли Ратибора и понесли его к дому Веданы. Зореслава шла рядом, держа его за руку, которая становилась всё холоднее с каждым шагом.

– Держись, – шептала она. – Пожалуйста, держись.

В доме Ратибора положили на кровать в комнате Зореславы. Ведана сразу же начала готовить отвары и мази, работая с поразительной скоростью и точностью.

– Зореслава, – позвала она, – мне нужна твоя помощь. Твой дар может усилить действие моих лекарств.

Зореслава кивнула и подошла к бабушке, готовая сделать всё, что потребуется.

– Что мне делать?

– Сними с него одежду, очисти раны этим отваром, – Ведана протянула ей миску с тёмной жидкостью, от которой исходил сильный травяной запах. – Затем нанеси эту мазь, – она указала на небольшой горшочек с зеленоватой субстанцией. – И сосредоточься на своём медальоне. Направь его силу на исцеление.

Зореслава взяла миску и горшочек и подошла к кровати. Она осторожно сняла с Ратибора разорванную рубашку, стараясь не причинить ему дополнительной боли. Его грудь и плечо были покрыты кровью, а раны выглядели ещё хуже, чем она думала – глубокие, с рваными краями, и вокруг них кожа приобрела уже не просто синеватый, а почти чёрный оттенок.

Она смочила чистую ткань в отваре и начала осторожно очищать раны. Ратибор застонал от боли, его глаза открылись, но взгляд был мутным, не фокусирующимся.

– Зореслава? – прошептал он, его голос был слабым, едва слышным.

– Я здесь, – ответила она, продолжая работу. – Лежи спокойно, я помогу тебе.

– Дети... – начал он, пытаясь подняться. – Дети в безопасности?

Зореслава мягко удержала его.

– Да, все дети в безопасности. Благодаря тебе. Ты спас их.

Ратибор расслабился, услышав это, и снова закрыл глаза.

– Хорошо, – прошептал он. – Это хорошо.

Зореслава закончила очищать раны и начала наносить мазь. Она была густой и тёплой, и, казалось, светилась слабым золотистым светом, когда она наносила её на раны.

– А теперь, – сказала Ведана, подходя к ним, – используй свой дар. Сосредоточься на медальоне, почувствуй его силу и направь её на исцеление.

Зореслава кивнула, закрыла глаза и положила руки на грудь Ратибора, рядом с ранами. Она сосредоточилась на своём медальоне, чувствуя, как он нагревается на её шее. Она представила, как его сила течёт через неё, через её руки, в тело Ратибора, исцеляя раны, нейтрализуя ледяной яд, возвращая тепло и жизнь.

Медальон засветился ярким золотистым светом, и Зореслава почувствовала, как тепло разливается по её рукам, проникая в тело Ратибора. Под её пальцами его кожа начала теплеть, а чёрный оттенок вокруг ран стал отступать.

Ратибор глубоко вздохнул, его дыхание стало более ровным и глубоким. Его глаза снова открылись, и на этот раз взгляд был ясным, сфокусированным на лице Зореславы.

– Ты спасаешь меня, – сказал он, его голос был уже сильнее. – После всего, что я сделал... после того, как я солгал тебе...

Зореслава покачала головой, не прерывая своей работы.

– Сейчас не время для этого разговора, – сказала она. – Отдыхай, набирайся сил.

Но Ратибор не хотел отступать.

– Нет, я должен сказать это сейчас, – настаивал он. – Я не знаю, выживу ли я, и не могу уйти, не сказав тебе правду.

Зореслава хотела возразить, сказать, что он обязательно выживет, что она не позволит ему умереть, но что-то в его глазах остановило её. Она видела там такую искренность, такую потребность быть услышанным, что не могла отказать ему.

– Хорошо, – сказала она мягко. – Я слушаю.

Ратибор глубоко вздохнул, собираясь с силами.

– Я солгал тебе не потому, что хотел манипулировать тобой, – начал он. – Я солгал, потому что боялся. Боялся, что если ты узнаешь всю правду о Солнцекамне, о цене, которую, возможно, придётся заплатить за его использование, ты откажешься от своей миссии. А без тебя, без твоего дара, у нас нет шансов остановить Хладану.

Он сделал паузу, его лицо исказилось от боли – не физической, а эмоциональной.

– Но потом я понял, что поступил неправильно. Ты имеешь право знать правду, имеешь право сама решать, готова ли ты заплатить эту цену. Я не должен был решать за тебя.

Зореслава молчала, продолжая свою работу, но её руки слегка дрожали. Она чувствовала, как стена недоверия и обиды, которую она выстроила между ними, начинает трескаться.

– Я прошу прощения, – продолжил Ратибор, его голос был тихим, но твёрдым. – Я знаю, что, возможно, не заслуживаю твоего прощения, но я хочу, чтобы ты знала – я никогда не хотел причинить тебе боль. Всё, что я делал, было из желания защитить тебя и твой народ.

Он протянул руку и осторожно коснулся её лица, его пальцы были тёплыми, несмотря на ледяной яд, который всё ещё циркулировал в его крови.

– Ты самое удивительное существо, которое я когда-либо встречал, Зореслава, – сказал он с нежностью. – Твоя сила, твоя доброта, твоя решимость... Ты заставила меня поверить, что есть надежда, даже в самые тёмные времена.

Зореслава почувствовала, как слёзы наворачиваются на глаза. Она не хотела плакать, не хотела показывать свою слабость, но слова Ратибора, его искренность, его нежность – всё это пробивало брешь в её защите.

– Я был готов умереть сегодня, – продолжил он. – Когда я увидел, что волки идут к детям, я не колебался ни секунды. Не потому, что я храбр или благороден, а потому что в тот момент я понял – есть вещи, за которые стоит отдать жизнь. Защита невинных, защита тех, кого любишь...

Он замолчал, его глаза не отрывались от её лица, словно он хотел запомнить каждую черту.

– Я люблю тебя, Зореслава, – сказал он тихо. – Я не планировал этого, не ожидал, но это случилось. И если мне суждено умереть сегодня, я хочу, чтобы ты знала об этом.

Зореслава не могла больше сдерживаться. Слёзы потекли по её щекам, и она наклонилась, прижимаясь лбом к его лбу.

– Ты не умрёшь, – сказала она твёрдо. – Я не позволю тебе умереть. Не сейчас, когда я только начала понимать, что тоже люблю тебя.

Она не планировала говорить это, слова сами вырвались из её сердца. Но, произнеся их, она поняла, что они были правдой. Несмотря на обиду, несмотря на чувство предательства, она любила его – его силу, его преданность, его готовность жертвовать собой ради других.

Ратибор смотрел на неё с изумлением и надеждой.

– Ты... любишь меня? – спросил он, словно не веря своим ушам.

Зореслава кивнула, не доверяя своему голосу. Она снова сосредоточилась на своём медальоне, направляя его силу на исцеление ран Ратибора, но теперь к этой силе добавилось что-то ещё – тепло её любви, её желание защитить его, спасти его.

Медальон засветился ещё ярче, и Зореслава почувствовала, как сила течёт через неё с невероятной интенсивностью. Она видела, как раны на груди и плече Ратибора начинают затягиваться на глазах, как чёрный оттенок полностью исчезает, уступая место здоровому цвету кожи.

Ведана, наблюдавшая за этим процессом, тихо ахнула от удивления.

– Невероятно, – прошептала она. – Я никогда не видела такого быстрого исцеления.

Зореслава не слышала её. Она была полностью сосредоточена на Ратиборе, на его исцелении, на своих чувствах к нему. Она чувствовала, как их энергии сплетаются, создавая что-то новое, сильное, прекрасное.

Наконец, последние следы ран исчезли, оставив только тонкие белые линии – шрамы, которые будут напоминать о его храбрости и самопожертвовании.

Зореслава опустила руки, чувствуя внезапную усталость. Использование дара всегда истощало её, а сегодня она вложила в него всю свою силу, всё своё сердце.

Ратибор сел на кровати, осторожно касаясь своего плеча и груди, где только что были глубокие раны.

– Ты исцелила меня, – сказал он с благоговением. – Полностью исцелила.

Зореслава слабо улыбнулась.

– Не только я. Бабушкины травы и мази тоже сыграли свою роль.

Ведана покачала головой.

– Нет, дитя. Мои средства могли помочь, но не так быстро и не так полно. Это твой дар, усиленный... – она замолчала, глядя на них с пониманием, – усиленный силой любви.

Она собрала свои травы и инструменты и направилась к двери.

– Я оставлю вас двоих, – сказала она. – Вам нужно поговорить. А мне нужно помочь другим раненым.

С этими словами она вышла из комнаты, тихо закрыв за собой дверь.

8.3

Когда они остались одни, в комнате воцарилась тишина. Зореслава сидела на краю кровати, внезапно смущенная своим признанием. Ратибор смотрел на неё, его глаза были полны нежности и благодарности.

– Спасибо, – сказал он наконец, нарушая молчание. – За то, что спасла мне жизнь. И за то, что... – он запнулся, словно не решаясь произнести следующие слова, – за то, что дала мне надежду.

Зореслава подняла взгляд, встречаясь с его глазами.

– Ты заслужил и то, и другое, – сказала она тихо. – Ты рисковал своей жизнью, чтобы спасти детей. Это был поступок истинного героя.

Ратибор покачал головой.

– Я не герой, Зореслава. Я просто человек, который пытается исправить ошибки своего народа.

Он сделал глубокий вдох, словно собираясь с силами для чего-то трудного.

– Я должен рассказать тебе всю правду. О себе, о своём происхождении, о своей связи с Хладаной. Ты заслуживаешь знать всё.

Зореслава кивнула, готовая слушать.

– Я родился в племени, которое называет себя Хранителями Севера, – начал Ратибор. – Мы живём далеко на севере, за Ледяными горами, в землях, где снег лежит большую часть года. Наш народ древний, и наша история тесно связана с историей Хладаны.

Он сделал паузу, собираясь с мыслями.

– Легенда гласит, что когда-то, тысячи лет назад, Хладана была не злым духом зимы, а её хранительницей. Она приносила снег и лёд, но делала это с любовью, заботясь о равновесии в природе. Мой народ поклонялся ей, почитал её как богиню.

Ратибор встал с кровати и подошёл к окну, глядя на заснеженную деревню.

– Но что-то изменилось. Легенды расходятся в деталях, но все они сходятся в одном – Хладана была предана. Кем-то, кого она любила. И эта боль превратила её любовь в ненависть, её холод – в смертоносный лёд.

Он повернулся к Зореславе, его лицо было серьёзным.

– Она начала нести не зимний сон, а зимнюю смерть. Её холод убивал всё живое, превращал цветущие земли в ледяные пустыни. И тогда против неё выступили другие силы – духи лета, осени, весны. Они не могли уничтожить её – она была слишком могущественна, – но они смогли усыпить её, заключить в ледяную пещеру глубоко в горах.

Ратибор вернулся к кровати и сел рядом с Зореславой.

– Мой народ, Хранители Севера, поклялся охранять её сон. Не из любви к ней – к тому времени она уже стала воплощением холода и смерти, – а из страха перед тем, что может случиться, если она проснётся. Мы построили поселения вокруг гор, где она спала, и веками следили, чтобы никто не потревожил её покой.

Он опустил голову, его голос стал тише.

– Но среди нас всегда были те, кто верил, что Хладану можно вернуть к её прежней сущности, исцелить её боль и гнев. Они создали тайное общество, которое называло себя Детьми Зимы. Они искали способы пробудить её и "освободить от проклятия", как они это называли.

Ратибор поднял глаза, и Зореслава увидела в них боль и вину.

– Мой отец был одним из них. Он был старейшиной нашего племени и тайным лидером Детей Зимы. Он верил, что нашёл способ исцелить Хладану – древний артефакт, созданный духами лета, Солнцекамень.

Зореслава вздрогнула, услышав это.

– Солнцекамень? Тот самый, который мы ищем?

Ратибор кивнул.

– Да. Но мой отец не понимал его истинной природы. Он думал, что сможет использовать его силу, чтобы растопить лёд в сердце Хладаны, вернуть ей способность любить. Но он ошибался.

Ратибор встал и начал ходить по комнате, его движения были нервными, напряжёнными.

– Десять лет назад он и другие Дети Зимы провели ритуал, чтобы начать пробуждение Хладаны. Они использовали древнюю магию крови, принесли жертвы... – он запнулся, его лицо исказилось от боли. – Я был там. Не как участник – я всегда был против их планов, – а как наблюдатель. Я хотел остановить отца, убедить его, что он совершает ошибку.

Он остановился, глядя в пустоту, словно видя перед собой события того дня.

– Но я опоздал. Ритуал уже начался, когда я добрался до пещеры. Я видел, как они стояли вокруг ледя?ного ложа, где спала Хладана, как они читали заклинания, как кровь жертв капала на лёд... И я видел, как лёд начал трескаться, как Хладана начала шевелиться во сне.

Ратибор повернулся к Зореславе, его глаза были полны боли.

– Я попытался остановить их. Закричал, бросился к отцу. Но было слишком поздно. Хладана открыла глаза – всего на мгновение, но этого было достаточно. Её взгляд... – он содрогнулся, – её взгляд был полон такой ненависти, такого холода, что я почувствовал, как моё сердце замерзает.

Он подошёл к Зореславе и опустился на колени перед ней, глядя ей в глаза.

– А потом начался хаос. Лёд вокруг нас начал трескаться, пещера стала обрушиваться. Я пытался вытащить отца, но он отказался уходить. Он всё ещё верил, что может контролировать пробуждение Хладаны, что может направить её силу. Он... он погиб там, вместе с другими Детьми Зимы.

Ратибор опустил голову, его плечи дрожали.

– Я едва выбрался из пещеры. А когда вернулся в наше поселение, то обнаружил, что снежная буря, невиданная даже в наших краях, уже бушевала вокруг. Хладана не проснулась полностью – ритуал был прерван, – но она начала пробуждаться. И её первым действием было наслать холод и смерть на земли вокруг.

Он поднял глаза, и Зореслава увидела в них решимость сквозь боль.

– Я поклялся тогда, что сделаю всё, чтобы исправить то, что натворил мой отец. Я начал искать информацию о Солнцекамне, о том, как его можно использовать не для пробуждения, а для усыпления Хладаны. Я путешествовал по северным землям, собирая легенды, изучая древние тексты.

Ратибор взял руки Зореславы в свои, его взгляд был серьёзным и искренним.

– И все легенды, все пророчества указывали на одно – только носитель особого дара, дара солнца, может активировать Солнцекамень и использовать его силу против Хладаны. И этот носитель должен прийти с юга, из земель, где солнце светит ярче.

Он сжал её руки крепче.

– Когда я услышал о тебе, о твоём даре, я понял, что ты – та, о ком говорят пророчества. Я отправился в Светлоречье, чтобы найти тебя, убедиться, что ты действительно обладаешь этим даром, и... и убедить тебя помочь мне остановить Хладану.

Ратибор опустил голову, его голос стал тише.

– Но я не рассказал тебе всю правду. Я боялся, что если ты узнаешь о моей связи с пробуждением Хладаны, о том, что мой отец был одним из тех, кто начал всё это, ты откажешься помогать. И я боялся рассказать тебе о цене, которую, возможно, придётся заплатить за использование Солнцекамня.

Он поднял глаза, встречаясь с её взглядом.

– Некоторые легенды говорят, что активация Солнцекамня может стоить жизни тому, кто его использует. Не всегда, не обязательно, но... такая возможность существует. И я не мог заставить себя рассказать тебе об этом, потому что... потому что не мог вынести мысли о том, что ты можешь пожертвовать собой из-за ошибки моего отца.

Зореслава молчала, обрабатывая всю информацию, которую только что получила. Она смотрела на Ратибора – на его склонённую голову, на его руки, держащие её руки, на его плечи, которые, казалось, несли вес всего мира.

– Почему ты рассказываешь мне всё это сейчас? – спросила она наконец.

Ратибор поднял голову, его глаза были полны решимости.

– Потому что я понял, что не имею права скрывать от тебя правду. Ты должна знать всё – о Хладане, о Солнцекамне, о возможной цене его использования. Ты должна сама решить, готова ли ты рискнуть.

Он отпустил её руки и встал.

– И я понял ещё кое-что. Я не могу просить тебя рисковать своей жизнью, в то время как сам остаюсь в безопасности. Если есть цена, которую нужно заплатить, я готов заплатить её вместо тебя.

Зореслава тоже встала, глядя на него с изумлением.

– Как? Ты не обладаешь даром солнца. Ты не можешь активировать Солнцекамень.

Ратибор кивнул.

– Верно. Но есть другой способ. Легенды говорят, что носитель дара может передать часть своей силы другому человеку через... – он запнулся, его щёки слегка покраснели, – через поцелуй истинной любви. Это временно, но достаточно для активации Солнцекамня.

Он сделал шаг к ней, его глаза были полны решимости и любви.

– Я прошу тебя не о помощи в моей миссии, Зореслава. Я прошу тебя позволить мне помочь тебе в твоей. Позволить мне нести бремя вместе с тобой. И, если потребуется, заплатить цену вместо тебя.

Зореслава смотрела на него, чувствуя, как её сердце наполняется эмоциями – удивлением, благодарностью, любовью и, да, страхом. Страхом не за себя, а за него.

– Я не могу позволить тебе пожертвовать собой, – сказала она тихо. – Не после того, как я только что спасла тебя.

Ратибор улыбнулся, его улыбка была нежной и немного грустной.

– А я не могу позволить тебе рисковать своей жизнью в одиночку. Не после того, как понял, что люблю тебя.

Он протянул руку и осторожно коснулся её лица.

– Мы найдём способ сделать это вместе, Зореслава. Найдём способ остановить Хладану без жертв. Я верю в это. Верю в тебя. В нас.

Зореслава почувствовала, как слёзы наворачиваются на глаза. Она не знала, что сказать, как выразить все эмоции, которые бушевали в её сердце.

Вместо слов она сделала шаг вперёд и обняла его, прижимаясь к его груди, чувствуя биение его сердца – сердца, которое она только что спасла, сердца, которое, она теперь знала, билось в унисон с её собственным.

Ратибор обнял её в ответ, его руки были сильными и нежными одновременно. Они стояли так долго, не говоря ни слова, просто чувствуя тепло и силу их связи.

8.4

На следующее утро после нападения ледяных волков и признания Ратибора совет старейшин собрался в большом доме в центре деревни. Воздух был напряжен, лица серьезны. Нападение волков показало, насколько уязвимо их поселение перед силами Хладаны.

Святомир, глава совета, открыл собрание, обведя взглядом присутствующих:

– Друзья мои, вчерашнее нападение – это только начало. Если Хладана действительно пробуждается, как говорит Ратибор, нам нужно готовиться к худшему.

Бранислав, коренастый мужчина с шрамом через всю щеку, бывший воин, а ныне кузнец деревни, поднялся со своего места:

– Я предлагаю создать ополчение. Многие из нас держали в руках оружие только на охоте, но лучше неопытный боец, чем вовсе не боец.

Ведана кивнула, её морщинистое лицо было серьезным:

– Бранислав прав. Мы должны быть готовы защищать наших детей и стариков. Но одного ополчения недостаточно. Нам нужно укрепить деревню, создать запасы пищи и дров.

Радомир, один из младших старейшин, покачал головой:

– Мы можем укреплять деревню сколько угодно, но если Хладана полностью пробудится, никакие стены нас не спасут. Холод проникнет всюду, убьет наши посевы, заморозит реку. Мы должны думать о более радикальных мерах.

– О каких радикальных мерах ты говоришь? – спросил Святомир.

– О поиске Солнцекамня, – ответил Радомир. – Если верить рассказу Ратибора, только Солнцекамень может остановить Хладану.

Все взгляды обратились к Зореславе и Ратибору, которые сидели в стороне, слушая обсуждение.

– Вы двое, – обратился Святомир к ним. – Вы верите, что сможете найти Солнцекамень и использовать его против Хладаны?

Ратибор выпрямился, его лицо было серьезным:

– Я посвятил годы поискам информации о Солнцекамне. Я знаю, где он находится – в древнем храме в горах, в трех днях пути отсюда. Но я не могу активировать его силу. Для этого нужен носитель дара солнца, – он посмотрел на Зореславу. – Такой, как Зореслава.

Зореслава почувствовала, как все взгляды обратились к ней. Она сжала свой медальон, чувствуя его тепло.

– Я готова сделать всё, что в моих силах, чтобы защитить нашу деревню, – сказала она твердо. – Если мой дар может помочь активировать Солнцекамень, я использую его.

Святомир задумчиво кивнул:

– Значит, вы двое отправитесь на поиски Солнцекамня. Но это не отменяет необходимости подготовки деревни к возможной атаке. Бранислав, ты возьмешь на себя обучение ополчения?

Бранислав кивнул:

– Да, старейшина. Я начну сегодня же. У нас не так много настоящего оружия, но я могу сделать копья и щиты. И я научу людей, как ими пользоваться.

– Хорошо, – сказал Святомир. – Радомир, ты отвечаешь за укрепление деревни. Постройте частокол вокруг, выкопайте ров, если успеете. Ведана, ты и другие женщины соберите запасы пищи, трав, всего необходимого для выживания в суровую зиму.

Все кивнули, принимая свои задания.

– А когда мы отправимся? – спросил Ратибор.

– Как только ты полностью восстановишься от ран, – ответил Святомир. – Нет смысла спешить и рисковать твоей жизнью в пути. Думаю, через два-три дня ты будешь готов.

Ратибор кивнул, хотя было видно, что он предпочел бы отправиться немедленно.

– За эти дни мы успеем подготовиться, – добавил Святомир. – Соберем всё необходимое для вашего путешествия, изучим карты, проложим маршрут.

На этом совет завершился, и все разошлись выполнять свои задания. Бранислав сразу же направился на центральную площадь деревни, где начал собирать мужчин для первой тренировки ополчения.

Зореслава и Ратибор наблюдали, как он выстраивает добровольцев в ряды, раздает самодельные копья и начинает показывать базовые стойки и движения.

– Он знает, что делает, – заметил Ратибор. – Видно, что он опытный воин.

– Бранислав сражался во многих битвах, прежде чем осесть в нашей деревне, – ответила Зореслава. – Он редко говорит о своем прошлом, но все знают, что шрам на его лице – от битвы с разбойниками, которые напали на торговый караван, где была его жена. Он спас караван, но не смог спасти её.

Ратибор кивнул с уважением:

– Такие люди, как он, бесценны в трудные времена.

Они продолжали наблюдать за тренировкой. Мужчины деревни, большинство из которых никогда не держали в руках ничего опаснее охотничьего ножа или топора, неуклюже пытались повторять движения Бранислава. Но в их глазах была решимость, которая говорила о том, что они будут тренироваться день и ночь, если это поможет защитить их семьи.

– Они храбрые люди, – сказал Ратибор тихо. – Готовы сражаться, хотя никогда не были воинами.

– Это наш дом, – просто ответила Зореслава. – Мы будем защищать его любой ценой.

Ратибор посмотрел на неё с новым уважением:

– Я понимаю теперь, почему ты так сильно хочешь вернуться сюда, почему ты так любишь эту деревню. Здесь есть то, что стоит защищать.

Зореслава улыбнулась ему:

– И теперь ты тоже часть этого. После того, как ты спас детей, рискуя своей жизнью, ты заслужил место среди нас.

Ратибор покачал головой:

– Я не ищу признания или места среди вас. Я просто хочу исправить то, что сделал мой отец, остановить Хладану прежде, чем она полностью пробудится и принесет смерть в эти земли.

– И мы сделаем это вместе, – сказала Зореслава, беря его за руку. – Как только ты поправишься, мы отправимся на поиски Солнцекамня.

Ратибор сжал её руку в ответ, и они продолжили наблюдать за тренировкой ополчения, каждый погруженный в свои мысли о предстоящем путешествии и испытаниях, которые ждут их впереди.

8.5

Вечер опустился на деревню, принеся с собой тишину и покой после напряженного дня подготовки. Звезды сияли особенно ярко в этот ясный зимний вечер, словно наблюдая за людьми внизу, готовящимися к борьбе с древним злом.

Зореслава нашла Ратибора на краю деревни, сидящим на поваленном дереве и смотрящим на звездное небо. Его раны были перевязаны свежими бинтами, и хотя он все еще двигался осторожно, было видно, что целебные травы Веданы делают свое дело.

– Не можешь уснуть? – спросила она, подходя ближе.

Ратибор обернулся и улыбнулся, увидев её:

– Слишком много мыслей в голове. А ты?

– То же самое, – ответила она, садясь рядом с ним. – Думаю о предстоящем путешествии, о Солнцекамне, о Хладане...

– И о том, что может случиться, если мы не справимся, – закончил за неё Ратибор.

Зореслава кивнула:

– Да. Я никогда раньше не чувствовала такой ответственности. Словно судьба всей деревни, всех этих людей лежит на моих плечах.

Ратибор взял её за руку:

– Не только на твоих. Мы разделим это бремя, Зореслава. Я буду рядом с тобой на каждом шагу этого пути.

Она посмотрела на него, в её глазах отражались звезды:

– Почему ты делаешь это, Ратибор? Почему ты готов рисковать своей жизнью ради людей, которых едва знаешь?

Ратибор задумался на мгновение, глядя на звезды:

– Сначала это была вина. Вина за то, что сделал мой отец, за пробуждение Хладаны. Я чувствовал, что должен исправить его ошибку, остановить зло, которое он выпустил в мир.

Он повернулся к ней:

– Но теперь... теперь это нечто большее. Я видел храбрость твоего народа, их готовность сражаться за свой дом. Я видел, как Бранислав учит людей держать копье, как женщины готовят запасы, как дети помогают, чем могут. И я понял, что хочу защищать не только из чувства вины, но и потому, что эти люди заслуживают жить в мире и безопасности.

Он сделал паузу, его взгляд стал более интенсивным:

– И есть еще кое-что. Кое-кто, ради кого я готов сражаться со всеми силами Хладаны.

Зореслава почувствовала, как её сердце начинает биться быстрее:

– Кто же это? – спросила она тихо, хотя уже знала ответ.

Ратибор поднял руку и нежно коснулся её лица:

– Ты, Зореслава. С того момента, как я увидел тебя, как почувствовал тепло твоего дара, как узнал твое сердце... я понял, что нашел то, что искал всю жизнь, даже не осознавая этого.

Зореслава закрыла глаза, наслаждаясь его прикосновением:

– Я тоже чувствую это, Ратибор. Словно мы знали друг друга всегда, словно наши души узнали друг друга с первого взгляда.

Она открыла глаза и посмотрела на него:

– Когда я увидела тебя раненым, когда подумала, что могу потерять тебя... я поняла, насколько ты стал важен для меня.

Ратибор улыбнулся, его глаза светились нежностью:

– Значит, мы оба нашли что-то ценное в этих трудных временах.

Он посмотрел на звезды:

– В моем народе есть традиция. Когда двое людей находят друг друга, когда они решают связать свои судьбы, они делают это под открытым небом, под взглядом звезд. Они клянутся друг другу в верности, обещают быть вместе в радости и в горе, в мире и в войне.

Он снова посмотрел на Зореславу:

– Я знаю, что мы знакомы недолго. Я знаю, что впереди нас ждут опасности и испытания. Но я также знаю, что мое сердце уже сделало выбор. И если ты чувствуешь то же самое...

Он не закончил предложение, но Зореслава поняла. Она кивнула, её глаза наполнились слезами радости:

– Да, Ратибор. Мое сердце тоже сделало выбор.

Он встал и протянул ей руку. Она приняла её и поднялась рядом с ним. Они стояли лицом к лицу под звездным небом, их руки соединены, их сердца бьются в унисон.

Ратибор поднял их соединенные руки к звездам:

– Под этим вечным небом, перед лицом звезд, которые видели рождение и смерть бесчисленных поколений, я, Ратибор из племени Хранителей Севера, клянусь тебе, Зореслава из Светлоречья, в своей верности и любви.

Его голос был тихим, но твердым, каждое слово звучало как клятва, высеченная в камне:

– Я клянусь быть рядом с тобой в радости и в горе, в мире и в войне. Я клянусь защищать тебя своим мечом, согревать тебя своим сердцем, поддерживать тебя своей силой. Я клянусь делить с тобой все испытания, которые пошлет нам судьба, и все радости, которые мы найдем на нашем пути.

Он сделал паузу, его глаза светились в звездном свете:

– И я клянусь любить тебя до последнего вздоха, до последнего удара сердца, и даже после – если души действительно живут вечно, как говорят легенды моего народа.

Зореслава слушала его слова, чувствуя, как они резонируют в её душе, как они находят отклик в её сердце. Когда он закончил, она тоже подняла их соединенные руки к звездам:

– Под этим вечным небом, перед лицом звезд, я, Зореслава из Светлоречья, принимаю твою клятву, Ратибор из племени Хранителей Севера, и отвечаю своей.

Её голос был мягким, но в нем звучала сила, которая удивила даже её саму:

– Я клянусь быть рядом с тобой в радости и в горе, в мире и в войне. Я клянусь исцелять твои раны своим даром, согревать тебя своим теплом, поддерживать тебя своей верой. Я клянусь делить с тобой все испытания, которые пошлет нам судьба, и все радости, которые мы найдем на нашем пути.

Она посмотрела ему в глаза:

– И я клянусь любить тебя до последнего вздоха, до последнего удара сердца, и даже после – если души действительно живут вечно, как говорят легенды моего народа.

Когда последние слова её клятвы растворились в ночном воздухе, Ратибор и Зореслава стояли в тишине, глядя друг на друга. Вокруг них мерцали звезды, словно благословляя их союз, а медальон Зореславы и амулет Ратибора, который дала ему Ведана, светились мягким золотистым светом, словно отвечая на их клятвы.

– В моем племени, – тихо сказал Ратибор, – после клятвы следует поцелуй, который скрепляет союз.

Зореслава улыбнулась:

– В Светлоречье тоже есть такая традиция.

Ратибор осторожно обнял её, притягивая ближе. Его руки были нежными, но уверенными, его глаза не отрывались от её глаз. Зореслава положила руки ему на плечи, чувствуя тепло его тела даже сквозь одежду.

Они приближались друг к другу медленно, словно давая времени замедлить свой бег, словно желая запомнить каждое мгновение этого момента. Их дыхание смешивалось в морозном воздухе, создавая облачка пара, которые тут же исчезали в ночи.

И наконец, их губы встретились в первом поцелуе. Он был нежным, осторожным, словно они оба боялись разрушить хрупкую магию момента. Но постепенно поцелуй становился глубже, увереннее, словно они находили в нем подтверждение своим чувствам, своим клятвам.

Зореслава почувствовала, как тепло разливается по её телу, как её дар отзывается на этот поцелуй, создавая вокруг них ауру золотистого света. Ратибор, казалось, тоже почувствовал это – его амулет засветился ярче, резонируя с её медальоном.

Когда они наконец отстранились друг от друга, оба были слегка ошеломлены интенсивностью момента. Они продолжали держаться друг за друга, словно боясь, что если отпустят, то волшебство исчезнет.

– Я чувствовал твой дар, – прошептал Ратибор. – Словно солнце на мгновение зажглось внутри меня.

Зореслава кивнула:

– А я чувствовала твою силу, твою решимость. Словно скала, о которую разбиваются волны, но которая всегда остается неподвижной.

Они улыбнулись друг другу, понимая, что их союз – это не просто соединение двух сердец, но и соединение двух сил, двух сущностей, которые вместе могут быть сильнее, чем по отдельности.

– Что бы ни случилось завтра, или послезавтра, или в дни, которые придут после, – сказал Ратибор, – знай, что моя клятва останется неизменной. Я буду рядом с тобой, Зореслава. Всегда.

– И я с тобой, – ответила она. – Всегда.

Они снова поцеловались, и на этот раз поцелуй был более уверенным, более страстным, словно они запечатлевали свои клятвы не только словами, но и этим физическим проявлением их любви.

Когда они наконец оторвались друг от друга, Зореслава заметила, что снег вокруг них растаял, образуя идеальный круг сухой земли. Её дар, активированный эмоциями и поцелуем, создал островок тепла в зимней ночи.

– Похоже, твой дар становится сильнее, – заметил Ратибор с улыбкой.

– Или просто находит новые способы проявления, – ответила она, тоже улыбаясь.

Они сели на поваленное дерево, которое теперь было сухим благодаря теплу, исходящему от Зореславы. Ночь была тихой, только изредка доносился крик совы или треск ветки под тяжестью снега. Звезды продолжали мерцать над ними, создавая ощущение, что они находятся под куполом, усыпанным драгоценными камнями.

– Расскажи мне о своем племени, – попросила Зореслава, прижимаясь к Ратибору. – О Хранителях Севера. Я так мало знаю о твоем народе.

Ратибор обнял её за плечи, его взгляд устремился к звездам, словно он искал там образы прошлого.

– Хранители Севера – древний народ, – начал он. – Наши предания говорят, что мы произошли от союза человека и духа северного ветра. Поэтому мы всегда жили в гармонии с зимой, с холодом, с северными землями.

Он сделал паузу, собираясь с мыслями.

– Наше племя никогда не было многочисленным. Мы жили небольшими группами, кочуя по северным территориям, следуя за стадами оленей, охотясь на волков и медведей. Мы были хранителями древних знаний, хранителями равновесия между человеком и природой.

Зореслава слушала, завороженная его рассказом. Она представляла себе суровых людей, закаленных холодом, живущих в гармонии с жестокой, но прекрасной северной природой.

– А что случилось с твоим племенем? – спросила она тихо. – Ты говоришь о них в прошедшем времени.

Лицо Ратибора стало серьезным, в его глазах мелькнула тень боли.

– Большая часть моего племени погибла много лет назад, – сказал он. – Это была суровая зима, даже по меркам севера. Запасы пищи истощились, многие заболели. А потом пришли чужаки с юга, искатели сокровищ, которые слышали легенды о богатствах, спрятанных в наших землях.

Он сделал паузу, его голос стал тише.

– Они напали на наше стойбище, когда большинство мужчин было на охоте. Они убивали без разбора – женщин, детей, стариков. Когда охотники вернулись, было уже поздно. Мы сражались, конечно, и многие чужаки заплатили за свои преступления. Но цена была слишком высока.

Зореслава сжала его руку, чувствуя его боль как свою собственную.

– Мне так жаль, Ратибор.

Он кивнул, благодарный за её сочувствие.

– После той резни нас осталось всего несколько десятков. Мы пытались держаться вместе, но было слишком трудно. Постепенно племя рассеялось. Некоторые ушли на дальний север, другие – на запад, третьи решили жить среди других народов.

– А твой отец? – осторожно спросила Зореслава. – Он был среди тех, кто ушел?

Ратибор покачал головой.

– Мой отец был одним из старейшин. Он остался на наших землях, поклявшись хранить древние знания и традиции. Он построил дом на краю ледника, где, по преданиям, спала Хладана. Он говорил, что это его долг – следить, чтобы она никогда не пробудилась.

Он горько усмехнулся.

– Ирония в том, что именно он в итоге и разбудил её. Не намеренно, конечно. Он искал способ восстановить наше племя, вернуть ему былую силу. И в древних свитках он нашел упоминание о могущественном артефакте, спрятанном во льдах – Ледяном Сердце.

Зореслава слушала, затаив дыхание.

– Он нашел его?

– Да, – кивнул Ратибор. – Он нашел Ледяное Сердце, спрятанное глубоко во льду. Но он не знал, что это артефакт был связан с Хладаной, что он был частью её сущности. Когда он извлек его изо льда, он нарушил древние печати, которые удерживали Хладану в её вечном сне.

Он посмотрел на Зореславу, его глаза были полны боли и решимости.

– Когда я понял, что произошло, было уже поздно. Хладана начала пробуждаться, холод начал распространяться по землям. Мой отец... он не пережил встречи с ней. Я нашел его тело, замерзшее до состояния льда, с выражением ужаса на лице.

Зореслава обняла его крепче, пытаясь своим теплом смягчить боль его воспоминаний.

– Ты не виноват в том, что сделал твой отец, Ратибор.

– Я знаю, – сказал он тихо. – Но я чувствую ответственность за исправление его ошибки. Поэтому я отправился на поиски информации о Солнцекамне, поэтому я пришел в Светлоречье, поэтому я здесь, с тобой.

Он повернулся к ней, его взгляд смягчился.

– Хотя теперь у меня есть и другие причины быть здесь. Причины, которые я не мог предвидеть, но которые стали для меня важнее всего остального.

Зореслава улыбнулась, понимая, что он имеет в виду.

– А что насчет тебя? – спросил Ратибор. – Расскажи мне о своей семье, о том, как ты выросла в Светлоречье.

Зореслава вздохнула, её взгляд стал задумчивым.

– Я мало помню своих родителей, – сказала она. – Они погибли, когда мне было пять лет. Разбойники напали на деревню, и мой отец был среди тех, кто защищал её. Моя мать была целительницей, как Ведана. Она пыталась спасти раненых, но...

Она не закончила предложение, но Ратибор понял. Он сжал её руку, предлагая безмолвную поддержку.

После их смерти Ведана взяла меня к себе, – продолжила Зореслава. – Она моя бабушка по материнской линии. Она вырастила меня, научила всему, что я знаю о травах, о целительстве, о природе. И именно она первой заметила мой дар, когда мне было около семи лет.

Ратибор слушал внимательно, не перебивая.

– Это случилось зимой, – продолжила Зореслава с легкой улыбкой. – Была сильная метель, и одна из наших овец пропала. Я очень любила эту овцу – она была совсем молодой, с черным пятном на морде, похожим на звезду. Я назвала её Звездочкой.

Она сделала паузу, вспоминая.

– Я выскользнула из дома, пока бабушка спала, и пошла искать Звездочку. Метель была такой сильной, что я быстро потеряла дорогу. Я бродила по лесу, замерзая и плача, пока не упала в снег от усталости. Я думала, что умру там.

Ратибор сжал её руку крепче, словно пытаясь защитить её от воспоминаний о том страшном дне.

– Но потом, – голос Зореславы стал тише, почти благоговейным, – я почувствовала тепло внутри. Словно маленькое солнце зажглось в моей груди. Я не понимала, что происходит, но инстинктивно потянулась к этому теплу, позволила ему расти, распространяться по телу. Снег вокруг меня начал таять, метель стихла в радиусе нескольких шагов. И в этом маленьком островке тепла и спокойствия я увидела Звездочку, дрожащую, но живую.

Она улыбнулась, вспоминая свое удивление и радость.

– Я обняла её, делясь своим теплом, и мы вместе дождались утра. Когда метель стихла, я смогла найти дорогу домой. Бабушка была вне себя от беспокойства, но когда она увидела, что снег тает под моими ногами, что Звездочка прижимается ко мне, словно к источнику тепла, она поняла. Она сказала, что это дар солнца, редкий дар, который иногда проявляется в нашей семье.

Ратибор смотрел на неё с восхищением.

– Это удивительная история, Зореслава. Твой дар проявился, чтобы спасти жизнь – твою и той овцы. Это говорит о многом.

Зореслава кивнула.

– С тех пор бабушка учила меня контролировать дар, использовать его осознанно. Сначала я могла только создавать тепло, растапливать снег. Но со временем я научилась большему – исцелять с помощью тепла, видеть в темноте, чувствовать живые существа по их теплу.

Она посмотрела на свои руки.

– Иногда я думаю, что могу делать гораздо больше, что мой дар сильнее, чем я осознаю. Но мне не хватает знаний, чтобы полностью раскрыть его потенциал.

Ратибор задумчиво кивнул.

– Возможно, Солнцекамень поможет тебе в этом. Если он действительно является источником солнечной силы, он может усилить твой дар, раскрыть его полностью.

Зореслава не ответила, но в её глазах появился огонек надежды. Мысль о том, что она может полностью раскрыть свой потенциал, была одновременно пугающей и захватывающей.

Они продолжали сидеть под звездами, делясь историями своего детства, своих потерь и надежд, своих страхов и мечтаний. Каждая история, каждое воспоминание сближало их, укрепляло связь, которая начала формироваться между ними.

И когда ночь стала глубже, когда звезды начали бледнеть перед приближением рассвета, они наконец решили вернуться в деревню. Они шли рука об руку, оставляя за собой след растаявшего снега – свидетельство силы Зореславы и тепла, которое они разделяли.

ГЛАВА 9. ПОДГОТОВКА

9.1

Утро после клятв под звездами выдалось ясным и морозным. Солнце только-только показалось над горизонтом, окрашивая снег в нежно-розовые тона, когда Зореслава уже была на ногах. Она чувствовала странную смесь эмоций: тревогу за будущее деревни, решимость найти Солнцекамень и остановить Хладану, и теплое, светлое чувство, разливающееся в груди каждый раз, когда она вспоминала о вчерашней ночи и о клятвах, которыми они обменялись с Ратибором.

Зореслава вошла в дом Веданы, где её бабушка уже была занята сортировкой трав и минералов на большом деревянном столе.

– Доброе утро, бабушка, – поздоровалась Зореслава, целуя морщинистую щеку старой женщины.

Ведана подняла глаза и улыбнулась, хотя в её взгляде читалась усталость, словно она не спала всю ночь.

– Доброе утро, дитя моё. Ты сегодня светишься, – заметила она с легкой улыбкой. – Похоже, ночные звезды были свидетелями чего-то особенного.

Зореслава почувствовала, как краска приливает к щекам. Конечно, от Веданы ничего нельзя было скрыть – старая ведунья всегда видела больше, чем говорила.

– Мы с Ратибором... мы дали друг другу клятвы верности, – призналась Зореслава, не в силах сдержать улыбку.

Ведана кивнула, словно подтверждая свои догадки.

– Я видела это в огне прошлой ночью, – сказала она. – Два пламени, соединяющиеся в одно, ярче и сильнее, чем каждое по отдельности. Это хороший знак, Зореслава. В трудные времена любовь может быть самым мощным оружием против тьмы.

Она указала на стол, заваленный травами, минералами и маленькими кожаными мешочками.

– Я начала подготовку защитных амулетов для всех жителей деревни. Они не смогут полностью защитить от сил Хладаны, но дадут некоторую защиту от холода и, возможно, от её слуг.

Зореслава подошла ближе, рассматривая материалы на столе. Там были сушеные травы – ромашка, зверобой, чабрец, известные своими защитными свойствами; минералы – кусочки янтаря, горного хрусталя, железной руды; нитки разных цветов – красные для защиты, желтые для силы, белые для чистоты; и маленькие деревянные символы, вырезанные в форме солнца.

– Чем я могу помочь? – спросила Зореслава, закатывая рукава.

– Начни с подготовки трав, – сказала Ведана. – Они должны быть измельчены в правильных пропорциях. Три части ромашки, две части зверобоя, одна часть чабреца. Затем добавь щепотку сушеных ягод рябины – они усилят защиту от злых духов.

Зореслава кивнула и принялась за работу, аккуратно измельчая травы в каменной ступке. Ведана тем временем начала нанизывать минералы на красные нитки, шепча древние заклинания, которые передавались в их семье из поколения в поколение.

Они работали в уютной тишине, нарушаемой только тихим шепотом заклинаний и стуком пестика о ступку. Через окно проникали лучи утреннего солнца, создавая на столе узоры из света и тени.

– Бабушка, – нарушила молчание Зореслава, – эти амулеты... они действительно помогут против Хладаны?

Ведана вздохнула, на мгновение прекратив свою работу.

– Они помогут, но не так, как мы бы хотели. Хладана – древняя сила, старше, чем наши заклинания, старше, чем наши знания. Эти амулеты дадут некоторую защиту от холода, возможно, отпугнут её слабых слуг. Но против самой Хладаны...

Она покачала головой.

– Только Солнцекамень может по-настоящему противостоять ей. Поэтому ваша миссия с Ратибором так важна.

Зореслава кивнула, чувствуя тяжесть ответственности, лежащей на её плечах.

– Я не подведу, бабушка. Мы найдем Солнцекамень.

Ведана улыбнулась, в её глазах светилась гордость.

– Я знаю, дитя моё. Я верю в тебя.

Они продолжили работу. Зореслава закончила с травами и перешла к следующему этапу – смешиванию трав с растопленным воском и формированию маленьких шариков, которые станут сердцем амулетов.

– Вложи в каждый шарик частичку своего дара, – посоветовала Ведана. – Твоя связь с солнцем усилит их защитные свойства.

Зореслава кивнула и сосредоточилась. Она закрыла глаза, чувствуя, как тепло собирается в её груди, где висел медальон, а затем направила это тепло через руки в маленькие восковые шарики. Каждый из них на мгновение вспыхивал золотистым светом, впитывая её дар.

– Хорошо, – одобрительно кивнула Ведана. – Теперь они не просто амулеты – они несут в себе частичку солнечной силы.

Работа продолжалась весь день. К ним присоединились другие женщины деревни, помогая с подготовкой материалов, плетением шнурков, упаковкой готовых амулетов в маленькие мешочки. Дом Веданы превратился в настоящую мастерскую, наполненную запахами трав, теплом от очага и тихими разговорами женщин.

К вечеру они подготовили почти сотню амулетов – по одному для каждого жителя Светлоречья, от самых маленьких детей до самых старых стариков.

– Завтра мы раздадим их, – сказала Ведана, с удовлетворением глядя на результат их труда. – И проведем ритуал активации. Вместе они создадут защитный круг вокруг деревни, который, надеюсь, удержит слуг Хладаны на расстоянии, пока вы не вернетесь с Солнцекамнем.

Зореслава кивнула, чувствуя одновременно гордость за проделанную работу и тревогу за предстоящее путешествие. Она знала, что амулеты – это лишь временная мера, что настоящая защита придет только с Солнцекамнем. Но даже эта временная защита давала ей надежду, что деревня сможет продержаться до их возвращения.

– Бабушка, – сказала она, помогая убирать остатки материалов, – я хотела спросить о Ратиборе. О его народе, о Хранителях Севера. Ты что-нибудь знаешь о них?

Ведана задумалась, её морщинистое лицо стало серьезным.

– Хранители Севера... Да, я слышала о них в молодости. Они были древним народом, хранителями знаний о северных землях, о балансе между теплом и холодом. Говорили, что в их жилах течет кровь духов зимы, что они могут выживать в самые суровые морозы, находить путь в самых страшных метелях.

Она посмотрела на Зореславу.

– Они не были врагами солнца, как можно было бы подумать. Напротив, они понимали важность баланса. Зима и лето, холод и тепло, тьма и свет – всё это части единого целого. Они поклонялись и зимним, и летним богам, чтили и солнце, и луну.

Зореслава слушала, завороженная. Ратибор мало рассказывал о своем народе, и каждая крупица информации была ценной.

– Что случилось с ними? Почему их так мало осталось?

Ведана вздохнула.

– Войны, болезни, суровые зимы... Обычные причины, по которым исчезают народы. Но была и другая причина, о которой говорили шепотом. Говорили, что Хранители Севера были хранителями не только знаний, но и древних печатей, удерживающих такие силы, как Хладана, в их вечном сне. И что когда их стало слишком мало, когда древние знания начали забываться, печати начали слабеть.

Она посмотрела в окно, где уже сгущались сумерки.

– Возможно, отец Ратибора не случайно нарушил печать Хладаны. Возможно, это было неизбежно, когда хранителей стало слишком мало.

Зореслава задумалась над словами бабушки. Если это правда, то вина не лежит полностью на отце Ратибора – он был лишь последним звеном в цепи событий, которые начались задолго до его рождения.

– Ты думаешь, Ратибор знает об этом? – спросила она.

– Возможно, – ответила Ведана. – Но даже если знает, это не уменьшает его чувства вины и ответственности. Он последний из Хранителей Севера, последний, кто может исправить то, что произошло.

Она положила руку на плечо Зореславы.

– И теперь у него есть ты – носительница дара солнца. Вместе вы представляете то самое равновесие, которое так ценили Хранители Севера. Может быть, это не случайно. Может быть, это часть большего плана, который мы пока не можем полностью понять.

Зореслава кивнула, чувствуя, как слова бабушки резонируют с её собственными мыслями. Она и Ратибор, солнце и север, тепло и холод – они дополняли друг друга, создавая баланс, который, возможно, был ключом к победе над Хладаной.

– Спасибо, бабушка, – сказала она, обнимая старую женщину. – Твои слова дают мне надежду и силу.

Ведана обняла её в ответ, её руки были сухими и теплыми.

– Иди отдохни, дитя моё. Завтра будет долгий день – раздача амулетов, ритуал активации, последние приготовления к вашему путешествию. Тебе понадобятся все твои силы.

Зореслава кивнула и, попрощавшись с бабушкой, вышла из дома. На улице уже стемнело, но деревня не спала. Везде горели огни, слышались голоса – люди готовились к предстоящим испытаниям, укрепляли дома, собирали запасы, обсуждали планы действий.

Она направилась к дому Радомира, где остановился Ратибор. Ей хотелось рассказать ему о том, что она узнала о его народе, поделиться своими мыслями о балансе и равновесии. Но больше всего ей просто хотелось быть рядом с ним, чувствовать его присутствие, его силу, его любовь.

По пути она встретила нескольких жителей деревни, которые приветствовали её с уважением и надеждой в глазах. Они знали о её даре, о её роли в предстоящей борьбе с Хладаной. Для них она была не просто Зореславой, дочерью Светланы и внучкой Веданы – она была их надеждой на спасение.

Это осознание одновременно вдохновляло и пугало её. Она не хотела подвести этих людей, не хотела, чтобы их надежды оказались напрасными. Но с каждым шагом, с каждым приветствием, с каждым взглядом, полным веры, её решимость только крепла.

Она найдет Солнцекамень. Она остановит Хладану. Она защитит свой дом и своих людей. И Ратибор будет рядом с ней, деля это бремя, поддерживая её своей силой и любовью.

С этими мыслями она подошла к дому Радомира, готовая к новому дню подготовки, к новым испытаниям и, в конечном счете, к путешествию, которое могло изменить судьбу не только Светлоречья, но и всех северных земель.

Постучав в дверь, она ощутила, как медальон на её груди слегка потеплел – словно отзываясь на близость Ратибора, словно их связь становилась физически ощутимой даже через расстояние и преграды. И эта мысль наполнила её сердце теплом и уверенностью: что бы ни ждало их впереди, они встретят это вместе.

9.2

Утро выдалось холодным, но ясным. Солнце, поднимаясь над горизонтом, окрашивало снег в золотистые тона, но его лучи не приносили почти никакого тепла. Холод Хладаны, медленно распространяющийся по землям, становился всё сильнее, всё ощутимее.

На большой поляне на окраине Светлоречья собрались мужчины деревни – от безусых юношей, едва достигших шестнадцати лет, до седобородых стариков, чьи руки всё ещё помнили вес меча. Они стояли полукругом, их дыхание образовывало облачка пара в морозном воздухе, а их глаза были устремлены на двух мужчин в центре поляны.

Ратибор и Бранислав стояли лицом к лицу, держа в руках тренировочные мечи – деревянные, но тяжёлые, способные нанести серьёзные ушибы при неосторожном обращении. Они кружили друг вокруг друга, их движения были плавными, но напряжёнными, как у хищников перед прыжком.

– Важно понимать, – говорил Ратибор, не отрывая взгляда от Бранислава, – что слуги Хладаны не сражаются как люди. Они не знают страха, не чувствуют боли, не устают. Они будут идти на вас, даже если вы отрубите им руку или ногу.

Он сделал резкий выпад, который Бранислав парировал с лёгкостью опытного воина.

– Единственный способ остановить их – полностью уничтожить, – продолжил Ратибор. – Отрубить голову, пронзить сердце, разрубить на части. Полумеры не работают.

Бранислав кивнул, подтверждая слова Ратибора, и перешёл в наступление. Его атаки были мощными, прямолинейными, как и он сам. Ратибор отражал их с грацией, которая казалась почти неуместной для его крупного телосложения.

– Они будут использовать ваш страх против вас, – добавил Бранислав, не прекращая атаки. – Будут пытаться заморозить вас не только льдом, но и ужасом. Не поддавайтесь. Помните, что вы сражаетесь за свои дома, за своих близких.

Мужчины деревни слушали внимательно, некоторые кивали, другие крепче сжимали свои тренировочные оружия. Среди них был и Радомир, который стоял в первом ряду, его лицо было серьёзным, сосредоточенным.

Ратибор и Бранислав продолжали демонстрационный бой, их движения становились всё быстрее, всё интенсивнее. Было очевидно, что оба были опытными воинами, но их стили сильно различались. Ратибор сражался с гибкостью и точностью, его движения были экономными, каждый удар был рассчитан. Бранислав же был воплощением силы и прямолинейности, его атаки были мощными, сокрушительными.

– Теперь, – сказал Ратибор, отступая и опуская меч, – мы разделимся на пары и начнём тренировку. Бранислав будет показывать основные приёмы защиты, а я – специфические техники против ледяных созданий.

Мужчины начали разбиваться на пары, старшие с младшими, опытные с новичками. Радомир оказался в паре с молодым парнем, Миланом, сыном кузнеца, чьи руки были сильными от работы с молотом, но неловкими в обращении с мечом.

Ратибор и Бранислав ходили между парами, корректируя стойки, демонстрируя приёмы, давая советы. Несмотря на первоначальное напряжение между ними, сейчас они работали как слаженная команда, дополняя друг друга.

– Держи меч выше, – говорил Бранислав одному из мужчин. – Если опустишь гарду, ледяной воин снесёт тебе голову одним ударом.

– Не бей с такой силой, – советовал Ратибор другому. – Против льда важнее точность, чем мощь. Найди слабое место и бей туда.

Тренировка продолжалась несколько часов. Солнце поднялось высоко в небе, но его свет казался бледным, неспособным по-настоящему согреть землю. Мужчины тренировались до изнеможения, их лица были красными от усилий, их одежда промокла от пота, несмотря на холод.

Наконец, Ратибор поднял руку, сигнализируя о конце тренировки.

– Достаточно на сегодня, – сказал он. – Вы все хорошо поработали. Завтра продолжим.

Мужчины начали расходиться, усталые, но с чувством выполненного долга. Некоторые задерживались, чтобы задать дополнительные вопросы Ратибору или Браниславу, другие собирались группами, обсуждая тренировку и делясь впечатлениями.

Ратибор и Бранислав остались на поляне, собирая тренировочное оружие. Они работали молча, но это было не напряжённое молчание первых дней, а спокойное, комфортное молчание людей, начинающих понимать и уважать друг друга.

– Ты хороший учитель, – наконец сказал Бранислав, нарушая тишину. – Мужчины уважают тебя.

Ратибор поднял взгляд, удивлённый комплиментом.

– Спасибо, – ответил он. – Ты тоже. Они слушают тебя, доверяют тебе. Это важно.

Бранислав кивнул, принимая комплимент.

– Я всегда был воином, – сказал он, собирая последние мечи. – С тех пор, как мог держать оружие. Мой отец был воином, и его отец тоже. Это в нашей крови.

Ратибор понимающе кивнул.

– В моём племени все были воинами, – сказал он. – Даже женщины и дети. Мы жили в суровых землях, где выживание зависело от умения защищаться.

Бранислав посмотрел на него с новым интересом.

– Твоё племя... Хранители Севера, верно? Я слышал о них. Говорят, они могли выживать в самые суровые зимы, находить путь в самых страшных метелях.

– Это правда, – подтвердил Ратибор. – Мы были связаны с северными землями, с зимой. Но не так, как Хладана. Мы уважали холод, жили в гармонии с ним, но не поклонялись ему, не стремились распространить его на весь мир.

Он сделал паузу, его взгляд стал отстранённым, словно он смотрел в прошлое.

– Мы понимали важность баланса. Зима и лето, холод и тепло – всё это части единого целого. Нарушение этого баланса приводит к катастрофе. Как сейчас.

Бранислав внимательно слушал, его лицо было серьёзным.

– И теперь ты пытаешься восстановить этот баланс, – сказал он. – Остановить Хладану, вернуть миру тепло.

– Да, – просто ответил Ратибор. – Это мой долг как последнего из Хранителей Севера.

Бранислав кивнул, словно принимая это объяснение.

– Я не доверял тебе, когда ты впервые пришёл в Светлоречье, – признался он. – Чужак с севера, появившийся как раз тогда, когда начали приходить вести о странном холоде, о замерзших деревнях... Это казалось слишком подозрительным.

Ратибор усмехнулся.

– Я бы тоже не доверял, – сказал он. – Ты защищаешь свой дом, своих людей. Это достойно уважения.

Бранислав посмотрел на него долгим взглядом, словно оценивая.

– Теперь я вижу, что ошибался, – сказал он наконец. – Ты не враг. Ты воин, как и я. И у нас общий враг – Хладана.

Он протянул руку.

– Я рад, что ты на нашей стороне, Ратибор из племени Хранителей Севера.

Ратибор принял протянутую руку, его хватка была крепкой.

– А я рад, что ты на моей стороне, Бранислав из Светлоречья.

Они стояли так некоторое время, скрепляя своё новообретённое уважение рукопожатием. Затем Бранислав отпустил руку Ратибора и поднял мешок с тренировочным оружием.

– Пойдём, – сказал он. – Нас, наверное, уже ждут в доме старейшины. Нужно обсудить планы обороны деревни на время вашего отсутствия.

Ратибор кивнул и поднял свой мешок. Они пошли рядом, два воина, разные по происхождению и стилю, но объединённые общей целью и растущим уважением друг к другу.

По пути они встретили Радомира, который шёл им навстречу. Его лицо было серьёзным, но в глазах светилась решимость.

– Я хотел поговорить с вами обоими, – сказал он. – О завтрашней тренировке и о планах обороны.

– Мы как раз направлялись к тебе, – ответил Бранислав. – У нас есть несколько идей.

Радомир кивнул и пошёл рядом с ними. Три мужчины шли по заснеженной дороге, обсуждая стратегии и тактики, делясь опытом и знаниями. Их голоса были серьёзными, но уверенными, их шаги – твёрдыми.

Они подошли к дому старейшины, где уже собрались другие мужчины деревни – те, кто отвечал за различные аспекты жизни Светлоречья. Кузнец Велимир, отвечавший за оружие и инструменты. Охотник Горан, знавший окрестные леса как свои пять пальцев. Рыбак Станко, чьи сети кормили деревню в трудные времена.

Все они повернулись, когда Ратибор, Бранислав и Радомир вошли в дом. В их глазах было уважение и надежда – они видели, как два воина, изначально настороженно относившиеся друг к другу, теперь шли плечом к плечу, объединённые общей целью.

– Добро пожаловать, – сказал старейшина Мирослав, поднимаясь со своего места у очага. – Мы ждали вас, чтобы начать совет.

Ратибор и Бранислав кивнули и заняли свои места в кругу мужчин. Совет начался, и голоса воинов звучали в унисон, дополняя друг друга, создавая план, который мог дать Светлоречью шанс на выживание в предстоящей борьбе с силами Хладаны.

И если кто-то из присутствующих заметил, как изменились отношения между северным воином и защитником Светлоречья, они не подавали виду. Но в их сердцах зародилась новая надежда – если даже такие разные мужчины могли найти общий язык и стать союзниками, то, возможно, у них действительно был шанс против древнего зла, пробудившегося на севере.

После совета, когда большинство мужчин разошлись, Ратибор задержался у дома старейшины. Он стоял на крыльце, глядя на деревню, погружающуюся в сумерки. Огни зажигались в окнах домов, дым поднимался из труб, создавая ощущение тепла и уюта, которое так контрастировало с холодом, наступающим из северных земель.

Бранислав вышел из дома и встал рядом с ним, следуя за его взглядом.

– Красивая деревня, – сказал Ратибор. – Мирная. Стоит того, чтобы за неё сражаться.

Бранислав кивнул.

– Это мой дом, – просто ответил он. – Я знаю каждый дом, каждое дерево, каждый камень. Я видел, как рождались дети, которые теперь сами стали родителями. Я поклялся защищать это место до последнего вздоха, и я сдержу свою клятву.

Ратибор посмотрел на него с новым уважением. В этих простых словах было больше силы и решимости, чем в самых громких боевых кличах.

– Я помогу тебе сдержать эту клятву, – сказал он. – Мы найдем Солнцекамень и остановим Хладану. Светлоречье не падет.

Бранислав протянул руку, и Ратибор крепко пожал её. Два воина, ставшие союзниками, смотрели на деревню, которую поклялись защищать – каждый по своим причинам, но с одинаковой решимостью.

9.3

В доме Веданы было тепло и пахло травами. Зореслава сидела за большим столом, заваленным различными материалами для амулетов – травами, минералами, кусочками дерева, нитками разных цветов. Её руки двигались ловко, создавая очередной защитный амулет, а губы тихо шептали древние слова силы, которым научила её бабушка.

Стук в дверь прервал её сосредоточенность. Она подняла голову и увидела Цветана, стоящего на пороге с большой корзиной в руках.

– Цветан, – она улыбнулась, хотя в её улыбке была легкая настороженность. Они не разговаривали наедине с того дня, когда он признался ей в своих чувствах. – Входи, не стой на холоде.

Цветан вошел, аккуратно закрыв за собой дверь. Он выглядел немного неловко, но решительно.

– Я принес травы, которые просила Ведана, – сказал он, ставя корзину на край стола. – Зверобой, чабрец, ромашку и рябину. Собрал в тех местах, где она указала.

Зореслава благодарно кивнула.

– Спасибо, Цветан. Это очень кстати. Мы с бабушкой почти исчерпали запасы.

Она начала разбирать принесенные травы, сортируя их по маленьким мешочкам. Цветан стоял рядом, наблюдая за её работой.

– Я могу чем-то помочь? – спросил он наконец. – Я знаю, что вы с Веданой готовите защитные амулеты для всей деревни. Это большая работа для двоих.

Зореслава подняла на него взгляд, удивленная предложением. Она ожидала холодности, может быть, даже обиды, но не этого искреннего желания помочь.

– Ты уверен? – спросила она осторожно. – Это может занять несколько часов.

Цветан кивнул, его лицо было серьезным.

– Я уверен. Я хочу помочь защитить деревню. И... – он сделал паузу, словно подбирая слова, – я хочу, чтобы между нами всё было хорошо, Зореслава. Мы выросли вместе, мы всегда были друзьями. Я не хочу терять эту дружбу.

Зореслава почувствовала, как напряжение, которое она даже не осознавала, отпускает её. Она улыбнулась, на этот раз искренне.

– Я тоже не хочу терять нашу дружбу, Цветан. Ты всегда был важен для меня.

Она указала на стул рядом с собой.

– Садись. Я покажу, что нужно делать.

Цветан сел рядом, и Зореслава начала объяснять процесс создания амулетов – как смешивать травы, как вплетать их в нити, как добавлять минералы для усиления защитных свойств. Он слушал внимательно, его руки, привыкшие к работе с растениями, быстро освоили новые навыки.

Они работали бок о бок в комфортном молчании, нарушаемом только тихими инструкциями Зореславы или вопросами Цветана. Постепенно напряжение между ними полностью исчезло, уступив место знакомому комфорту многолетней дружбы.

– Ты всегда была хорошим учителем, – заметил Цветан, завершая свой первый амулет. – Помнишь, как ты учила меня различать травы, когда мы были детьми?

Зореслава улыбнулась, вспоминая.

– Да, и ты был ужасным учеником, – поддразнила она. – Ты постоянно путал мяту с крапивой, пока не схватился за крапиву голыми руками.

Цветан рассмеялся, и этот смех был таким знакомым, таким родным, что Зореслава почувствовала укол ностальгии по беззаботным дням их детства.

– После того случая я никогда больше не путал эти растения, – сказал он, всё ещё улыбаясь. – Иногда лучший учитель – это собственная ошибка.

Зореслава кивнула, соглашаясь. Они продолжили работу, и разговор естественным образом перетек к воспоминаниям о детстве, о совместных приключениях, о проказах, которые они устраивали.

– А помнишь, как мы забрались на крышу дома старейшины, чтобы посмотреть на звезды, и застряли там до утра? – спросил Цветан, его глаза светились от воспоминаний.

– Конечно, помню, – ответила Зореслава, смеясь. – Бабушка была в ярости. Она заставила меня целую неделю собирать травы на самом дальнем лугу.

– А мой отец заставил меня чистить хлев каждый день в течение месяца, – добавил Цветан. – Но, знаешь, оно того стоило. Я никогда не видел звезды такими яркими, как в ту ночь.

Зореслава кивнула, её взгляд стал задумчивым.

– Да, оно того стоило.

Они продолжали работать и разговаривать, и Зореслава почувствовала, как её сердце наполняется благодарностью за эту восстановленную дружбу. Она боялась, что потеряла Цветана навсегда, что его чувства к ней и её выбор в пользу Ратибора создали пропасть, которую невозможно преодолеть. Но сейчас, работая рядом с ним, смеясь над общими воспоминаниями, она поняла, что их связь была сильнее, чем она думала.

Однако, когда Зореслава отвернулась, чтобы достать новую порцию трав, она не заметила, как изменилось лицо Цветана. На мгновение маска дружелюбия спала, и в его глазах отразилась глубокая боль, которую он так тщательно скрывал. Он смотрел на Зореславу с такой тоской, с таким отчаянием, что если бы она увидела этот взгляд, её сердце разбилось бы от сочувствия.

Но она не увидела. А когда она повернулась обратно, Цветан уже восстановил свою маску, и на его лице снова была легкая улыбка.

– Так что это за амулеты? – спросил он, указывая на особый тип амулетов, которые Зореслава откладывала в отдельную стопку. – Они выглядят иначе, чем остальные.

Зореслава взяла один из них – он был больше обычных, с более сложным плетением и большим количеством минералов.

– Это специальные амулеты для тех, кто будет стоять на передовой, – объяснила она. – Для воинов, для охотников, для тех, кто будет непосредственно сталкиваться с силами Хладаны. Они обеспечивают более сильную защиту от холода и от ледяной магии.

Цветан кивнул, его взгляд стал серьезным.

– Я хотел бы получить такой, – сказал он. – Я собираюсь присоединиться к защитникам деревни. Бранислав уже согласился принять меня в их ряды.

Зореслава посмотрела на него с удивлением и тревогой.

– Цветан, ты уверен? Ты не воин, ты никогда не держал оружия...

– Я учусь, – прервал он её. – Радомир учит меня обращаться с мечом. И я хорош в стрельбе из лука – ты знаешь, я часто охотился с отцом.

Он посмотрел ей прямо в глаза, и в его взгляде была такая решимость, что Зореслава не нашла слов для возражений.

– Я хочу защищать Светлоречье, Зореслава. Это мой дом, так же как и твой. И если я не могу отправиться с тобой на поиски Солнцекамня, то я, по крайней мере, могу помочь защитить деревню до вашего возвращения.

Зореслава понимала, что за этими словами скрывается больше, чем просто желание защитить деревню. Цветан хотел доказать что-то – ей, себе, возможно, даже Ратибору. Но она также видела искреннюю решимость в его глазах, желание быть полезным, желание сражаться за свой дом.

– Хорошо, – сказала она наконец. – Я сделаю для тебя специальный амулет. Самый сильный, какой только смогу.

Она взяла новые материалы и начала работу над амулетом для Цветана, вкладывая в него всё своё мастерство, всю свою заботу о друге детства. Цветан наблюдал за её работой, и в его глазах мелькнуло что-то похожее на надежду.

– Спасибо, – сказал он тихо.

Зореслава кивнула, не отрываясь от работы. Она понимала, что этот амулет был не просто защитным талисманом – это был символ их дружбы, её заботы о нём, её желания, чтобы он был в безопасности.

Они продолжили работу над остальными амулетами, и разговор снова стал легким, непринужденным. Они говорили о деревне, о подготовке к зиме, о планах на будущее – после того, как угроза Хладаны будет устранена.

– Я думаю расширить сад лекарственных растений, – сказал Цветан. – Есть несколько редких видов, которые я хотел бы попробовать вырастить. Они могли бы быть полезны для Веданы и для тебя в вашей целительской работе.

Зореслава улыбнулась, представляя это будущее – мирное, спокойное, где главной заботой было бы выращивание трав, а не борьба с древним злом.

– Это было бы замечательно, – сказала она. – Бабушка всегда говорила, что у тебя особый дар в обращении с растениями.

Цветан просиял от этой похвалы, и на мгновение Зореслава увидела в нём того мальчика, с которым выросла – открытого, искреннего, полного энтузиазма.

Дверь открылась, и в дом вошла Ведана, неся ещё одну корзину с травами. Она остановилась, увидев Цветана, сидящего за столом рядом с Зореславой, и её брови слегка приподнялись.

– Цветан, – сказала она с легким удивлением. – Не ожидала увидеть тебя здесь.

– Он помогает мне с амулетами, бабушка, – объяснила Зореслава. – И он принес травы, которые ты просила.

Ведана кивнула, её взгляд смягчился.

– Спасибо, Цветан. Твоя помощь неоценима.

Она поставила свою корзину на стол и начала разбирать принесенные травы. Цветан наблюдал за её движениями с уважением – Ведана была не только целительницей и ведуньей, но и хранительницей древних знаний, уважаемой всеми в деревне.

– Я рад помочь, Ведана, – сказал он. – Особенно сейчас, когда каждая пара рук на счету.

Ведана посмотрела на него долгим взглядом, словно видела насквозь его маску спокойствия и дружелюбия, словно понимала ту боль, которую он так тщательно скрывал.

– Твоё сердце сильное, Цветан, – сказала она наконец. – И твоя преданность деревне и тем, кого ты любишь, достойна уважения.

Цветан опустил глаза, не в силах выдержать этот проницательный взгляд старой ведуньи. Он знал, что она видит больше, чем показывает, что она понимает его чувства лучше, чем он сам.

– Спасибо, Ведана, – сказал он тихо. – Я просто делаю то, что должен.

Они продолжили работу втроём, и если Ведана иногда бросала на Цветана понимающие взгляды, полные сочувствия, то ни Зореслава, ни сам Цветан не подавали виду, что замечают это. Они работали до позднего вечера, создавая амулеты, которые могли дать их деревне шанс на выживание в предстоящей борьбе с силами Хладаны.

И если сердце Цветана болело каждый раз, когда Зореслава упоминала Ратибора или когда её глаза загорались при мысли о нём, он не показывал этого. Он улыбался, кивал, продолжал работу, скрывая свою боль за маской дружелюбия и решимости.

Потому что, несмотря на свою боль, он действительно хотел, чтобы Зореслава была счастлива. И если её счастье было с Ратибором, он должен был принять это, как бы трудно это ни было.

9.4

Вечер опускался на Светлоречье, окрашивая снег в глубокие синие и фиолетовые тона. Зореслава шла по тропинке к реке, её шаги были легкими, несмотря на усталость после долгого дня работы над амулетами. Она знала, что Ратибор ждёт её там – они договорились встретиться после его тренировки с воинами деревни.

Река была частично покрыта льдом, но в центре всё ещё бежала свободная вода, тёмная и быстрая. На берегу, на большом плоском камне, сидел Ратибор. Он смотрел на воду, его профиль был чётким на фоне вечернего неба, а плечи были укрыты тёплым меховым плащом.

Услышав её шаги, он повернулся, и его лицо осветилось улыбкой – открытой, искренней, предназначенной только для неё. Зореслава почувствовала, как её сердце ускоряет ритм от этой улыбки.

– Зореслава, – сказал он, вставая ей навстречу. – Я боялся, что ты не придёшь. День был долгим.

– Я обещала, – просто ответила она, подходя ближе. – И я хотела увидеть тебя.

Ратибор протянул руку, и она вложила свою ладонь в его. Его рука была тёплой, несмотря на холодный вечер, и Зореслава почувствовала, как это тепло распространяется по всему её телу.

– Как прошла тренировка? – спросила она, садясь рядом с ним на камень.

Ратибор сел рядом, не отпуская её руки.

– Хорошо, – ответил он. – Мужчины Светлоречья сильные и решительные. Они быстро учатся. И Бранислав... – он сделал паузу, словно подбирая слова, – он хороший воин и хороший лидер. Я рад, что он будет защищать деревню в наше отсутствие.

Зореслава кивнула, чувствуя облегчение. Она знала, что отношения между Ратибором и Браниславом были напряжёнными в первые дни, и была рада слышать, что это изменилось.

– А как твоя работа над амулетами? – спросил Ратибор, глядя на неё с интересом.

– Мы с бабушкой почти закончили, – ответила Зореслава. – Цветан помогал нам сегодня. Он принёс травы и остался помочь с изготовлением амулетов.

Она не заметила, как слегка напряглись плечи Ратибора при упоминании Цветана.

– Это хорошо, что у вас есть помощь, – сказал он нейтральным тоном. – Работа над амулетами для всей деревни – это огромный труд.

Зореслава кивнула, глядя на реку. Вода была тёмной, почти чёрной в вечернем свете, но она всё ещё бежала, не поддаваясь холоду, не позволяя льду полностью сковать себя.

– Завтра мы проведём ритуал активации амулетов, – сказала она. – Это создаст защитный круг вокруг деревни. Он не остановит Хладану, если она решит напасть напрямую, но должен удержать её слуг на расстоянии.

Ратибор сжал её руку.

– Этого должно быть достаточно, – сказал он. – Хладана не станет тратить свои силы на прямую атаку на одну деревню. Она сосредоточена на распространении своего холода, на захвате новых территорий. Её слуги – вот настоящая угроза для Светлоречья.

Зореслава повернулась к нему, в её глазах читалось беспокойство.

– Ты уверен? Я боюсь оставлять деревню без полной защиты.

Ратибор посмотрел ей в глаза, его взгляд был серьёзным, но уверенным.

– Я не могу обещать, что деревня будет в полной безопасности, – сказал он честно. – Но я верю, что амулеты, которые вы создаёте, и воины, которых мы тренируем, дадут Светлоречью шанс. А найдя Солнцекамень, мы сможем остановить Хладану раз и навсегда.

Зореслава кивнула, принимая его слова. Она знала, что он прав, что их миссия была важнее, чем оставаться в деревне и пытаться защитить её своими ограниченными силами.

Они сидели в тишине некоторое время, глядя на реку, на звёзды, начинающие появляться на небе, на первый тонкий серп луны. Их руки были переплетены, их плечи соприкасались, и между ними было тепло, которое не имело ничего общего с физической температурой.

– Расскажи мне о своём народе, – попросила Зореслава, нарушая тишину. – О Хранителях Севера. Я хочу знать больше о тебе, о твоём прошлом.

Ратибор вздохнул, его взгляд стал отстранённым, словно он смотрел не на реку перед ними, а на далёкие северные земли своего детства.

– Мы были древним народом, – начал он. – Хранителями знаний о северных землях, о балансе между теплом и холодом. В наших жилах текла кровь духов зимы, что позволяло нам выживать в самые суровые морозы, находить путь в самых страшных метелях.

Он сделал паузу, собираясь с мыслями.

– Но мы не были врагами солнца, как можно было бы подумать. Напротив, мы понимали важность баланса. Зима и лето, холод и тепло, тьма и свет – всё это части единого целого. Мы поклонялись и зимним, и летним богам, чтили и солнце, и луну.

Зореслава слушала, завороженная. Она представляла северный народ, живущий в гармонии с суровой природой, понимающий её законы и уважающий её силы.

– Что случилось с ними? – спросила она тихо. – Почему их так мало осталось?

Лицо Ратибора стало печальным.

– Войны, болезни, суровые зимы... Обычные причины, по которым исчезают народы. Но была и другая причина. Хранители Севера были хранителями не только знаний, но и древних печатей, удерживающих такие силы, как Хладана, в их вечном сне. И когда нас стало слишком мало, когда древние знания начали забываться, печати начали слабеть.

Он посмотрел на Зореславу, в его глазах была боль и вина.

– Мой отец не случайно нарушил печать Хладаны. Это было неизбежно, когда хранителей стало слишком мало. Он просто оказался последним в длинной цепи событий, которые начались задолго до его рождения.

Зореслава сжала его руку крепче, чувствуя его боль как свою собственную.

– Это не твоя вина, Ратибор, – сказала она мягко. – И не вина твоего отца. Вы не могли предотвратить то, что было предопределено задолго до вас.

Ратибор покачал головой.

– Может быть, и так. Но теперь я последний из Хранителей Севера, последний, кто может исправить то, что произошло. Это мой долг, моя ответственность.

Зореслава положила свободную руку на его щеку, заставляя его посмотреть ей в глаза.

– Не только твоя, – сказала она твёрдо. – Теперь это и моя ответственность тоже. Мы вместе в этом, Ратибор. Ты не один.

Ратибор смотрел на неё долгим взглядом, и в его глазах постепенно таяла боль, уступая место чему-то более тёплому, более глубокому.

– Я никогда не думал, что найду кого-то вроде тебя, – сказал он тихо. – Кого-то, кто поймёт, кто разделит это бремя, кто увидит во мне не только последнего из проклятого народа, но и просто человека.

Зореслава улыбнулась, её глаза светились в сумерках.

– А я никогда не думала, что найду кого-то, кто увидит во мне не только носительницу дара солнца, но и просто женщину со своими страхами, надеждами и мечтами.

Ратибор наклонился к ней, и их губы встретились в нежном, но глубоком поцелуе. Зореслава почувствовала, как тепло разливается по её телу, как её сердце ускоряет ритм, как весь мир вокруг них исчезает, оставляя только этот момент, только их двоих.

Когда они наконец оторвались друг от друга, оба были немного задыхались, их глаза светились, а на лицах были улыбки, которые невозможно было сдержать.

– Я люблю тебя, Зореслава, – сказал Ратибор, его голос был низким, интимным. – Я не думал, что скажу эти слова кому-то, но я люблю тебя.

Зореслава почувствовала, как её сердце наполняется радостью, такой сильной, что казалось, оно не выдержит и разорвётся.

– Я тоже люблю тебя, Ратибор, – ответила она, её голос дрожал от эмоций. – Больше, чем я думала возможным.

Они снова поцеловались, и этот поцелуй был глубже, страстнее, полнее обещаний и желаний. Руки Ратибора обвились вокруг талии Зореславы, притягивая её ближе, а её руки запутались в его волосах, держась за него, словно он был её якорем в бушующем море эмоций.

Когда они наконец оторвались друг от друга, ночь уже полностью опустилась на Светлоречье. Звёзды сияли ярко на чёрном небе, а луна отбрасывала серебристый свет на снег и лёд.

– Нам нужно возвращаться, – сказала Зореслава неохотно. – Завтра важный день – ритуал активации амулетов, последние приготовления к путешествию...

Ратибор кивнул, хотя в его глазах читалось нежелание расставаться.

– Ты права, – сказал он. – Нам нужно отдохнуть перед завтрашним днём.

Он встал и помог ей подняться, не отпуская её руки. Они пошли обратно в деревню, их шаги были медленными, словно они хотели продлить это время вместе как можно дольше. Их руки были переплетены, их плечи соприкасались, и между ними было тепло, которое, казалось, могло растопить весь снег вокруг.

Когда они подошли к дому Веданы, Ратибор остановился, не желая отпускать руку Зореславы.

– Увидимся завтра, – сказал он, его голос был мягким, полным обещания.

– Увидимся завтра, – повторила Зореслава, поднимаясь на цыпочки, чтобы подарить ему ещё один, последний на сегодня, поцелуй.

Она смотрела, как он уходит, его высокая фигура постепенно растворялась в темноте, и её сердце было полно такой любви, такой надежды, что казалось, оно не поместится в груди.

С этими чувствами она вошла в дом, готовая к завтрашнему дню, к ритуалу, к путешествию, которое могло изменить судьбу не только Светлоречья, но и всех северных земель.

9.5

Дом Веданы был погружен в полумрак, освещённый лишь мягким светом нескольких свечей и тлеющими углями в очаге. Зореслава вошла, её щёки всё ещё горели от холодного воздуха и от поцелуев Ратибора, а сердце было полно тепла и любви.

Она ожидала, что бабушка уже спит – было поздно, и день был долгим и утомительным. Но Ведана сидела у очага, её старые руки перебирали травы, а глаза смотрели в огонь, словно видя там что-то, недоступное обычному взгляду.

– Бабушка? – позвала Зореслава, подходя ближе. – Почему ты не спишь?

Ведана подняла взгляд, и Зореслава сразу заметила, что что-то не так. Глаза старой ведуньи были полны тревоги, которую она редко показывала.

– Садись, дитя, – сказала Ведана, указывая на стул рядом с собой. – Нам нужно поговорить.

Зореслава почувствовала, как тепло и радость, которые она принесла с собой, начинают уступать место беспокойству. Она села рядом с бабушкой, внимательно глядя на неё.

– Что случилось, бабушка? Ты выглядишь обеспокоенной.

Ведана вздохнула, её старые руки на мгновение прекратили свою работу.

– Я смотрела в огонь, искала знаки, пыталась увидеть, что ждёт вас в этом путешествии, – сказала она. – И то, что я увидела... меня тревожит.

Зореслава напряглась. Она знала, что бабушка обладала даром видеть будущее в огне, и если то, что она увидела, вызвало у неё такую тревогу, это было серьёзно.

– Что ты увидела? – спросила она, её голос был тихим, почти шёпотом.

Ведана посмотрела на неё долгим взглядом, словно оценивая, готова ли её внучка услышать то, что она собиралась сказать.

– Я видела тебя и Ратибора, стоящих перед Хладаной, – начала она. – Я видела Солнцекамень, сияющий в твоих руках. Я видела, как его свет борется с холодом Хладаны.

Она сделала паузу, её глаза снова обратились к огню.

– Но я также видела цену победы, Зореслава. И она высока. Очень высока.

Зореслава почувствовала, как холод пробежал по её спине, несмотря на тепло от очага.

– Какая цена, бабушка? – спросила она, хотя часть её не хотела знать ответ.

Ведана покачала головой.

– Я не могу сказать точно. Видения в огне не так конкретны. Но я видела жертву, Зореслава. Великую жертву, которая потребуется для победы над Хладаной.

Она взяла руки внучки в свои, её пальцы были тёплыми, несмотря на их старость и морщинистость.

– Есть древнее пророчество, – сказала она тихо. – Пророчество, которое передавалось в нашей семье из поколения в поколение. Оно говорит о времени, когда холод начнёт захватывать мир, когда древнее зло пробудится от своего сна. Оно говорит о носителе дара солнца, который встретится с последним из хранителей севера, и вместе они найдут Солнцекамень, чтобы противостоять этому злу.

Зореслава слушала, затаив дыхание. Она никогда раньше не слышала об этом пророчестве, и мысль о том, что она и Ратибор были предсказаны задолго до их рождения, была одновременно пугающей и странно утешительной.

– Но пророчество также говорит о цене, – продолжила Ведана, её голос стал ещё тише. – "И когда свет встретится с тьмой, когда тепло столкнётся с холодом, будет принесена великая жертва. Ибо нет победы без потери, нет света без тени, нет жизни без смерти."

Зореслава почувствовала, как её сердце сжалось от этих слов.

– Ты думаешь... ты думаешь, что кто-то из нас должен умереть, чтобы победить Хладану? – спросила она, её голос дрожал.

Ведана сжала её руки крепче.

– Я не знаю, дитя. Пророчества часто туманны, их можно толковать по-разному. Возможно, жертва, о которой говорится, не обязательно означает смерть. Возможно, это что-то другое – потеря силы, потеря дара, потеря части себя.

Она посмотрела Зореславе прямо в глаза.

– Но я хочу, чтобы ты была готова, Зореслава. Готова к тому, что победа над Хладаной может потребовать больше, чем ты готова отдать. Я хочу, чтобы ты подумала об этом, прежде чем отправиться в это путешествие.

Зореслава молчала, пытаясь осмыслить слова бабушки. Мысль о том, что она или Ратибор могут не вернуться из этого путешествия, была невыносимой, особенно сейчас, когда они только нашли друг друга, только признались в своих чувствах.

– Я должна идти, бабушка, – сказала она наконец. – Ты знаешь это. Если пророчество верно, если я действительно та, кто должен противостоять Хладане вместе с Ратибором, то у меня нет выбора. Я не могу позволить холоду захватить мир, не могу позволить Хладане уничтожить всё, что мы любим.

Ведана кивнула, в её глазах была гордость, смешанная с печалью.

– Я знаю, дитя. Я знала, что ты так скажешь. Ты всегда была сильной, всегда ставила благо других выше своего собственного. Это часть твоего дара, часть того, кто ты есть.

Она отпустила руки Зореславы и потянулась к маленькой шкатулке, стоявшей рядом с ней. Открыв её, она достала амулет – небольшой круглый камень, обрамлённый серебром и подвешенный на кожаном шнурке. Камень был тёмно-красным, почти чёрным, но когда свет от очага падал на него, он словно загорался изнутри, как тлеющий уголь.

– Это принадлежало твоей матери, – сказала Ведана, протягивая амулет Зореславе. – Она носила его всегда, до самой своей смерти. Это камень защиты и силы, передававшийся в нашей семье из поколения в поколение. Теперь он твой.

Зореслава взяла амулет, чувствуя его тепло в своей ладони. Она редко говорила о своей матери – воспоминания о ней были слишком болезненными, слишком размытыми временем. Но сейчас, держа в руках амулет, который когда-то носила её мать, она почувствовала странную связь с ней, словно часть её матери всё ещё была жива в этом камне.

– Он поможет тебе контролировать твой дар, – продолжила Ведана. – Поможет направить силу Солнцекамня, когда ты найдёшь его. И, возможно, он поможет тебе найти путь, который не потребует такой высокой цены.

Зореслава надела амулет, чувствуя, как он тёплым весом ложится на её грудь, рядом с сердцем.

– Спасибо, бабушка, – сказала она тихо. – Я буду носить его с гордостью.

Ведана улыбнулась, хотя в её глазах всё ещё была тревога.

– Есть ещё кое-что, что ты должна знать, – сказала она. – О Солнцекамне и о твоём даре.

Зореслава внимательно слушала, чувствуя, что то, что собирается сказать бабушка, может быть ключом к их выживанию, к их победе над Хладаной.

– Солнцекамень – это не просто источник силы, – начала Ведана. – Это живая сущность, в некотором смысле. Он реагирует на намерения того, кто его держит, усиливает его силы, его желания. В руках того, кто жаждет власти или разрушения, он может стать оружием невероятной мощи. Но в руках того, кто ищет исцеления и защиты, он может стать источником жизни и тепла.

Она посмотрела на Зореславу, её взгляд был серьёзным.

– Твой дар солнца делает тебя естественным проводником для силы Солнцекамня. Ты сможешь использовать его мощь полнее, чем кто-либо другой. Но это также означает, что ты будешь более уязвима для его влияния. Солнцекамень может усилить не только твои силы, но и твои эмоции, твои желания, твои страхи.

Зореслава кивнула, понимая серьёзность предупреждения бабушки.

– Я буду осторожна, – пообещала она. – Я не позволю его силе контролировать меня.

Ведана улыбнулась, хотя её улыбка была грустной.

– Я знаю, что ты сделаешь всё возможное, дитя. Но помни, что даже самые сильные из нас могут быть искушены властью. И помни, что иногда самые трудные решения – это те, которые мы должны принять не для себя, а для тех, кого любим.

Она взяла лицо Зореславы в свои руки, её взгляд был полон любви и печали.

– Я так горжусь тобой, моя маленькая Зореслава. Ты выросла в такую сильную, такую храбрую женщину. Твоя мать тоже гордилась бы тобой.

Зореслава почувствовала, как слёзы наворачиваются на её глаза от этих слов. Она обняла бабушку, вдыхая знакомый запах трав и дыма, который всегда ассоциировался у неё с домом, с безопасностью.

– Я люблю тебя, бабушка, – прошептала она. – И я вернусь. Обещаю.

Ведана крепко обняла её в ответ, и Зореслава почувствовала, как её тело слегка дрожит, словно от сдерживаемых слёз.

– Я буду ждать тебя, дитя, – сказала она. – Каждый день, я буду смотреть на дорогу, ожидая твоего возвращения.

Они сидели так некоторое время, обнявшись у тлеющего очага, бабушка и внучка, связанные не только кровью, но и общим даром, общей ответственностью перед миром.

Наконец, Ведана отстранилась, вытирая глаза тыльной стороной ладони.

– Иди спать, Зореслава, – сказала она, пытаясь придать своему голосу обычную твёрдость. – Завтра важный день. Ритуал активации амулетов потребует всех твоих сил.

Зореслава кивнула, поднимаясь на ноги. Она чувствовала усталость, наваливающуюся на неё, но её разум был полон мыслей о пророчестве, о жертве, о предстоящем путешествии.

– Спокойной ночи, бабушка, – сказала она, наклоняясь, чтобы поцеловать Ведану в морщинистую щеку.

– Спокойной ночи, дитя, – ответила Ведана, её голос был мягким. – Пусть твои сны будут спокойными.

Зореслава направилась к своей комнате, чувствуя тяжесть амулета на груди и ещё большую тяжесть в сердце. Но вместе с тревогой и страхом в ней жила и решимость. Она найдёт Солнцекамень, она остановит Хладану, она защитит свой дом и тех, кого любит.

Какой бы ни была цена.

ГЛАВА 10. НОЧЬ КУПАЛЫ

10.1

Утро праздника Ивана Купалы выдалось ясным и тёплым, словно сама природа решила подарить жителям Светлоречья передышку от холода, который всё чаще проникал в их края. Солнце поднималось над горизонтом, окрашивая небо в нежные розовые и золотистые тона, а воздух был наполнен ароматами трав и цветов, которые, казалось, расцвели за одну ночь, зная, что это их последний шанс показать свою красоту перед надвигающейся зимой.

Зореслава проснулась с первыми лучами солнца, чувствуя, как их тепло проникает через окно и ласкает её лицо. Она лежала некоторое время, наслаждаясь этим теплом, позволяя ему наполнить её силой и энергией. Сегодня был особенный день – не только из-за праздника, но и потому, что завтра они с Ратибором отправлялись на поиски Солнцекамня. Сегодняшний день был последним, который они проведут в безопасности Светлоречья, среди друзей и семьи, перед тем как отправиться в неизвестность.

Она встала с постели, подошла к окну и распахнула его, впуская свежий утренний воздух. Деревня уже просыпалась – она видела людей, выходящих из домов, приветствующих друг друга, начинающих подготовку к празднику. Несмотря на угрозу Хладаны, несмотря на холод, который всё чаще проникал в их края, жители Светлоречья решили не отказываться от традиционного празднования Ивана Купалы. Возможно, именно из-за этой угрозы праздник стал ещё важнее – как символ их решимости, их веры в то, что свет и тепло в конечном счёте победят холод и тьму.

Зореслава быстро оделась в простое льняное платье, расчесала свои длинные волосы и заплела их в свободную косу, вплетая в неё маленькие полевые цветы, которые собрала вчера. Затем она спустилась вниз, где Ведана уже готовила завтрак.

– Доброе утро, бабушка, – поздоровалась Зореслава, целуя Ведану в щёку.

– Доброе утро, дитя, – ответила Ведана, улыбаясь. – Ты хорошо спала?

Зореслава кивнула, хотя это было не совсем правдой. Её сны были беспокойными, полными образов льда и холода, Хладаны и Солнцекамня, пророчества и жертвы. Но она не хотела беспокоить бабушку своими тревогами, особенно сегодня, в день праздника.

– Нам нужно многое сделать сегодня, – сказала Ведана, ставя перед Зореславой миску с кашей и чашку травяного чая. – Ритуал активации амулетов, подготовка к празднику, сбор трав для купальских венков...

Зореслава кивнула, приступая к завтраку. Она знала, что день будет долгим и насыщенным, но она была готова. Её тело было полно энергии, её дух был силён, и даже тревоги, которые она испытывала после разговора с бабушкой вчера вечером, казались менее значительными в свете нового дня.

После завтрака они с Веданой начали подготовку к ритуалу активации амулетов. Они расставили все созданные амулеты в круг на большом столе, каждый на своём месте, соответствующем тому дому или человеку, для которого он был создан. В центре круга они поместили большой кристалл кварца – сердце ритуала, который должен был связать все амулеты в единую защитную сеть.

– Ты помнишь слова ритуала? – спросила Ведана, глядя на Зореславу с лёгким беспокойством.

Зореслава кивнула. Она выучила древние слова наизусть, повторяя их снова и снова, пока они не стали частью её самой.

– Хорошо, – сказала Ведана, её лицо смягчилось. – Тогда начнём.

Они встали по обе стороны от стола, протянули руки над амулетами и начали ритуал. Зореслава чувствовала, как её дар солнца активизируется, как тепло разливается по её телу, концентрируясь в её ладонях. Она видела, как то же происходит с Веданой – хотя дар старой ведуньи был не таким сильным, как у её внучки, он всё ещё был значительным.

Они начали произносить древние слова, их голоса сливались в гармоничном дуэте, создавая вибрацию, которая, казалось, резонировала с самой сущностью амулетов. Кристалл в центре начал светиться, сначала слабо, затем всё ярче и ярче, пока его свет не стал почти ослепительным. Этот свет распространялся от кристалла к амулетам, связывая их невидимыми нитями энергии, активируя защитные символы, вырезанные на каждом из них.

Зореслава чувствовала, как её силы истощаются с каждым словом, с каждым моментом, но она продолжала, зная, что это необходимо для защиты деревни. Она видела, как Ведана тоже напрягается, её старое лицо было сосредоточенным, её глаза были закрыты в глубокой концентрации.

Наконец, последнее слово было произнесено, последняя нить энергии была сплетена, и свет кристалла начал угасать, возвращаясь к своему обычному состоянию. Но теперь каждый амулет светился слабым, но устойчивым светом, показывая, что ритуал был успешным, что защитная сеть была создана.

Зореслава опустила руки, чувствуя внезапную слабость. Ведана тоже выглядела истощённой, но на её лице была удовлетворённая улыбка.

– Мы сделали это, – сказала она, её голос был тихим от усталости. – Теперь деревня защищена, насколько это возможно.

Зореслава кивнула, не доверяя своему голосу. Она чувствовала глубокое удовлетворение от выполненной работы, от знания, что они сделали всё, что могли, чтобы защитить свой дом.

После короткого отдыха и лёгкого обеда они приступили к следующей задаче – подготовке к празднику Ивана Купалы. Они вышли из дома и направились к лесу, чтобы собрать травы и цветы для купальских венков и для костра, который будет зажжён вечером.

Лес встретил их прохладной тенью и ароматом хвои, смешанным с запахом цветущих трав. Зореслава глубоко вдохнула, чувствуя, как этот запах наполняет её лёгкие, как он успокаивает её разум и восстанавливает её силы после утомительного ритуала.

Они шли по лесным тропинкам, собирая травы и цветы – ромашку и зверобой, чабрец и мяту, иван-чай и папоротник. Каждое растение имело своё значение, свою роль в празднике Купалы – одни для защиты, другие для очищения, третьи для привлечения любви и плодородия.

– В старые времена, – говорила Ведана, срезая стебель зверобоя, – люди верили, что в ночь на Ивана Купалу границы между мирами становятся тонкими, что духи и магические существа выходят из своих укрытий и бродят среди людей.

Зореслава слушала, собирая цветы ромашки в свою корзину. Она слышала эти истории много раз, но никогда не уставала от них.

– Они верили, что в эту ночь вода и огонь обретают особую силу, – продолжала Ведана. – Что купание в реке или озере в ночь Купалы очищает тело и душу, а прыжки через костёр защищают от болезней и злых духов.

– А цветок папоротника? – спросила Зореслава, хотя знала ответ. – Они верили, что он цветёт только в эту ночь, не так ли?

Ведана кивнула, её глаза светились от воспоминаний.

– Да, они верили, что папоротник цветёт только в полночь на Ивана Купалу, и что его цветок обладает магической силой – он может показать, где спрятаны сокровища, может дать способность понимать язык животных и растений, может защитить от всех бед и несчастий.

Она посмотрела на Зореславу с лёгкой улыбкой.

– Конечно, мы знаем, что папоротник не цветёт, что это всего лишь легенда. Но в каждой легенде есть зерно истины, не так ли?

Зореслава кивнула, задумчиво глядя на папоротник, который они только что собрали. Она всегда любила эту легенду, всегда мечтала найти цветок папоротника, хотя знала, что это невозможно. Но сегодня, в день, когда они готовились к путешествию за Солнцекамнем, эта легенда казалась особенно значимой, особенно символичной.

Они продолжили сбор трав и цветов, и корзины постепенно наполнялись яркими красками и ароматами. Солнце медленно двигалось по небу, приближаясь к зениту, а затем начиная свой путь к закату.

Когда они вернулись в деревню, подготовка к празднику была в полном разгаре. Мужчины собирали дрова для костра, который будет зажжён вечером, женщины готовили праздничную еду и плели венки из собранных трав и цветов. Дети бегали вокруг, их смех звенел в воздухе, их лица были яркими от возбуждения и ожидания.

Зореслава и Ведана присоединились к женщинам, плетущим венки. Руки Зореславы двигались ловко, переплетая стебли и цветы в красивые узоры, вплетая в каждый венок не только травы и цветы, но и свои надежды, свои мечты, свои молитвы о защите и благополучии.

Она заметила Ратибора, помогающего мужчинам с подготовкой костра. Он работал усердно, его сильные руки легко поднимали тяжёлые брёвна, его движения были уверенными и эффективными. Время от времени он поднимал взгляд, и их глаза встречались через площадь. Каждый раз, когда это происходило, Зореслава чувствовала, как её сердце ускоряет ритм, как тепло разливается по её телу.

Она вспомнила их разговор у реки, их признания в любви, их поцелуи. Она вспомнила, как он сказал, что любит её, как его глаза светились, когда он смотрел на неё. И она знала, что, несмотря на все опасности, которые ждали их впереди, она была готова встретить их вместе с ним, рука об руку, сердце к сердцу.

Солнце медленно клонилось к закату, окрашивая небо в оттенки оранжевого и розового. Воздух становился прохладнее, но это была приятная прохлада летнего вечера, а не пронизывающий холод, который всё чаще приносили северные ветры. Подготовка к празднику была почти завершена – костёр был готов к зажжению, столы были накрыты праздничной едой, венки были сплетены и ждали своего часа.

Зореслава закончила свой последний венок – особенно красивый, с яркими цветами и ароматными травами. Она знала, что этот венок она пустит по реке сегодня ночью, как того требовала традиция, и что её мысли будут о Ратиборе, когда она будет это делать.

10.2

Когда солнце начало опускаться за горизонт, окрашивая небо в глубокие оттенки красного и пурпурного, Ведана собрала жителей Светлоречья в центре деревни, у подножия большого дуба, который считался священным деревом, хранителем деревни. Люди собирались молча, их лица были серьёзными, несмотря на праздничный день. Они знали, что перед началом веселья необходимо провести ритуалы очищения и защиты, особенно сейчас, когда угроза Хладаны становилась всё более реальной.

Зореслава стояла рядом с Веданой, её сердце билось быстрее обычного. Она знала, что сегодня бабушка впервые позволит ей провести часть ритуала самостоятельно, и она была одновременно взволнована и напугана этой ответственностью.

Ведана подняла руки, призывая к тишине, хотя это было почти не нужно – люди уже стояли молча, ожидая начала ритуала.

– Жители Светлоречья, – начала Ведана, её голос был сильным, несмотря на её возраст, – мы собрались здесь сегодня, в день Ивана Купалы, чтобы провести ритуалы очищения и защиты, как делали наши предки до нас, и как будут делать наши дети после нас.

Она сделала паузу, её взгляд скользнул по лицам собравшихся.

– Сегодня эти ритуалы особенно важны. Мы все знаем об угрозе, которая нависла над нашими землями. Мы все чувствуем холод, который проникает в наши края, холод, который не является естественным, холод, который несёт с собой не только физический дискомфорт, но и духовное опустошение.

Люди кивали, их лица были серьёзными, их глаза – полными решимости.

– Но мы не будем сдаваться этому холоду, – продолжила Ведана, её голос стал сильнее. – Мы будем бороться. Мы будем защищать наш дом, наши семьи, наши традиции. И мы начнём эту борьбу сегодня, с ритуалов очищения и защиты.

Она повернулась к Зореславе, кивая ей, давая знак начать свою часть ритуала.

Зореслава сделала глубокий вдох, стараясь успокоить своё сердце. Она шагнула вперёд, встав рядом с Веданой, и подняла руки, как делала бабушка.

– Сначала мы проведём ритуал очищения, – сказала она, её голос был чистым и сильным, хотя внутри она всё ещё чувствовала нервозность. – Очищение от страха, от сомнений, от всего, что может ослабить нас в предстоящей борьбе.

Она достала из своей сумки небольшой мешочек с травами – смесь полыни, зверобоя и чабреца, собранных в полдень, на пике силы солнца. Она бросила щепотку этих трав в небольшой костёр, который был разожжён специально для ритуала. Травы зашипели и задымились, распространяя ароматный дым, который, по поверьям, отгонял злых духов и очищал душу.

– Пусть этот дым очистит ваши мысли, – продолжила Зореслава, её голос становился увереннее с каждым словом. – Пусть он унесёт ваши страхи и сомнения, пусть он подготовит вас к принятию защиты, которую мы предложим.

Люди начали проходить через дым, по одному, каждый задерживаясь на мгновение, чтобы позволить дыму окутать себя, чтобы вдохнуть его аромат, чтобы почувствовать его очищающую силу. Зореслава видела, как их лица менялись после этого – они становились спокойнее, увереннее, словно дым действительно уносил их страхи и сомнения.

Когда последний человек прошёл через дым, Ведана снова шагнула вперёд, держа в руках большую чашу с водой, собранной из семи разных источников – реки, озера, родника, колодца, дождя, росы и талого снега. Эта вода, по поверьям, обладала особой силой, особенно в ночь на Ивана Купалу.

– Теперь мы проведём ритуал защиты, – сказала Ведана, поднимая чашу над головой. – Защиты от холода, от тьмы, от всего, что угрожает нашему дому и нашим жизням.

Она начала произносить древние слова, слова, которые передавались из поколения в поколение, слова, которые призывали силы природы на защиту людей. Зореслава присоединилась к ней, их голоса сливались в гармоничном дуэте, создавая вибрацию, которая, казалось, резонировала с самой сущностью воды в чаше.

Вода начала светиться, сначала слабо, затем всё ярче и ярче, пока её свет не стал почти ослепительным. Этот свет отражался в глазах собравшихся, создавая впечатление, что все они светятся изнутри.

Ведана опустила чашу и кивнула Зореславе, которая достала из своей сумки амулеты, активированные утром. Каждый амулет был предназначен для определённого дома или человека, каждый был создан с любовью и заботой, каждый был наполнен защитной магией.

– Эти амулеты будут защищать вас, – сказала Зореслава, начиная раздавать их людям. – Они будут отгонять слуг Хладаны, они будут сохранять тепло в ваших домах, они будут поддерживать свет в ваших сердцах.

Люди принимали амулеты с благодарностью, их глаза светились надеждой и верой. Они надевали их на шею или прикрепляли к одежде, чувствуя, как защитная магия начинает действовать, как тепло разливается по их телам.

Когда все амулеты были розданы, Ведана снова подняла руки.

– Теперь мы завершим ритуал защиты, – сказала она. – Мы создадим защитный круг вокруг всей деревни, круг, который будет держать холод и тьму на расстоянии, круг, который будет сохранять тепло и свет внутри.

Она и Зореслава начали обходить деревню по периметру, останавливаясь в определённых точках, чтобы закопать в землю специальные камни, заряженные защитной магией. Жители Светлоречья следовали за ними, образуя процессию, которая медленно двигалась по границе деревни.

На каждой остановке Ведана и Зореслава произносили слова защиты, их голоса сливались с голосами всех собравшихся, создавая мощную вибрацию, которая, казалось, проникала в саму землю. И каждый раз, когда они закапывали камень, они чувствовали, как защитная магия усиливается, как невидимый барьер становится всё прочнее.

Наконец, они вернулись к начальной точке, замыкая круг. Ведана и Зореслава взялись за руки, их глаза встретились, и они произнесли последние слова ритуала вместе, их голоса были сильными и уверенными:

– Пусть этот круг защищает нас от холода и тьмы. Пусть он сохраняет тепло и свет внутри. Пусть он стоит крепко, пока мы не вернёмся с победой.

Последние слова были особенно значимыми для Зореславы. Она знала, что завтра они с Ратибором отправятся на поиски Солнцекамня, что они оставят деревню под защитой этого круга, и что от их успеха зависит, будет ли эта защита достаточной в долгосрочной перспективе.

Когда ритуал был завершён, люди начали расходиться, готовясь к праздничной части вечера. Но Зореслава и Ведана остались на месте ещё на некоторое время, проверяя силу защитного круга, убеждаясь, что всё было сделано правильно.

– Ты хорошо справилась, – сказала Ведана, глядя на внучку с гордостью. – Твоя часть ритуала была проведена безупречно.

Зореслава почувствовала, как тепло разливается по её телу от этой похвалы. Она знала, что бабушка не бросала слов на ветер, что её одобрение нужно было заслужить.

– Спасибо, бабушка, – сказала она, её голос был тихим от волнения. – Я старалась сделать всё правильно.

Ведана улыбнулась, её старое лицо смягчилось.

– Ты сделала больше, чем просто "правильно", – сказала она. – Ты вложила в ритуал свою душу, свою любовь к этой деревне и её жителям. Это то, что делает магию по-настоящему сильной.

Она положила руку на плечо Зореславы, её взгляд стал серьёзным.

– Я горжусь тобой, дитя. И я знаю, что ты справишься с тем, что ждёт тебя впереди. Ты сильнее, чем думаешь, и твоя сила идёт не только от твоего дара, но и от твоего сердца.

Зореслава почувствовала, как слёзы наворачиваются на её глаза от этих слов. Она обняла бабушку, вдыхая знакомый запах трав и дыма, который всегда ассоциировался у неё с домом, с безопасностью.

– Я люблю тебя, бабушка, – прошептала она. – И я обещаю, что сделаю всё возможное, чтобы защитить наш дом.

Ведана крепко обняла её в ответ, и Зореслава почувствовала, как её тело слегка дрожит, словно от сдерживаемых эмоций.

– Я знаю, дитя, – сказала она. – Я знаю.

Они стояли так некоторое время, обнявшись под звёздным небом, бабушка и внучка, связанные не только кровью, но и общим даром, общей ответственностью перед миром.

Наконец, Ведана отстранилась, вытирая глаза тыльной стороной ладони.

– Ну, хватит этих сентиментальностей, – сказала она, пытаясь придать своему голосу обычную твёрдость. – У нас праздник, в конце концов. Пойдём, присоединимся к остальным.

Зореслава кивнула, улыбаясь сквозь слёзы. Она знала, что бабушка пыталась скрыть свои эмоции за привычной маской строгости, но она также знала, что за этой маской скрывалась глубокая любовь и забота.

Они направились к центру деревни, где уже начиналось празднование. Большой костёр был зажжён, его пламя поднималось высоко в небо, отбрасывая тёплый свет на лица собравшихся. Музыка звучала в воздухе, люди начинали танцевать, их движения были полны жизни и радости, словно они решили на одну ночь забыть о всех угрозах и опасностях, которые ждали их впереди.

10.3

Ночь Ивана Купалы расцвела во всей своей красе, когда последние лучи солнца окончательно скрылись за горизонтом, уступив место звёздам, которые, казалось, сияли ярче обычного в эту магическую ночь. Большой костёр в центре деревни был не единственным источником света – меньшие костры были разожжены по всей деревне, создавая круг тепла и света, который, казалось, держал тьму и холод на расстоянии.

Зореслава стояла у главного костра, наблюдая за празднованием, её сердце было полно смешанных эмоций – радости от праздника, тревоги за предстоящее путешествие, любви к своему народу и к Ратибору, который стоял на другой стороне костра, разговаривая с несколькими мужчинами. Время от времени он поднимал взгляд, и их глаза встречались через пламя, и каждый раз Зореслава чувствовала, как её сердце ускоряет ритм.

Музыка становилась всё громче, всё более энергичной. Барабаны задавали ритм, флейты и свирели добавляли мелодию, создавая музыку, которая, казалось, проникала в самую душу, заставляя тело двигаться в такт, даже если ты не хотел танцевать.

Люди начали собираться вокруг костра, образуя большой круг. Мужчины и женщины, старики и дети – все были здесь, все были частью этого древнего ритуала, этого празднования жизни и света в самую короткую ночь года.

Ведана вышла в центр круга, её старое лицо было освещено тёплым светом костра, её глаза сияли от радости и волнения.

– Жители Светлоречья, – начала она, её голос был сильным, несмотря на её возраст, – сегодня мы празднуем Ивана Купалу, праздник света и жизни, праздник огня и воды, праздник любви и плодородия.

Она сделала паузу, её взгляд скользнул по лицам собравшихся.

– В эту ночь, когда границы между мирами становятся тонкими, когда магия становится сильнее, мы будем танцевать и петь, мы будем прыгать через костёр, мы будем плести венки и пускать их по воде. Мы будем делать всё, что делали наши предки до нас, чтобы привлечь удачу и благополучие, чтобы отогнать беду и несчастье.

Люди кивали, их лица были серьёзными, несмотря на праздничное настроение. Они знали, что эти ритуалы были не просто развлечением, но и важной частью их защиты, их связи с землёй и природой.

– Но прежде всего, – продолжила Ведана, её голос стал мягче, – мы будем радоваться жизни, мы будем праздновать свет и тепло, которые всё ещё с нами, несмотря на угрозу холода. Мы будем показывать Хладане, что мы не боимся, что мы сильны в нашем единстве, в нашей любви к жизни.

Она подняла руки, и музыка стала громче, барабаны задали более быстрый ритм.

– Пусть начнётся праздник! – воскликнула Ведана, и люди ответили радостными возгласами.

Круг начал двигаться, люди взялись за руки и начали танцевать вокруг костра, их движения были синхронными, их голоса сливались в песне, которая передавалась из поколения в поколение, песне о свете и тьме, о жизни и смерти, о вечном цикле природы.

Зореслава присоединилась к танцу, позволяя музыке и движению унести её тревоги и страхи. Она танцевала, чувствуя, как энергия костра, энергия земли, энергия людей вокруг неё наполняет её силой и решимостью.

Она не заметила, как оказалась рядом с Ратибором, их руки соединились в танце, их глаза встретились, и в этот момент весь мир, казалось, исчез, оставив только их двоих, танцующих в свете костра.

– Ты прекрасна, – сказал Ратибор, его голос был едва слышен над музыкой, но Зореслава поняла его по движению губ, по выражению его глаз.

Она улыбнулась, чувствуя, как тепло разливается по её телу от его слов, от его взгляда, от его прикосновения.

– Ты тоже не так уж плох, – ответила она, её голос был игривым, но её глаза были серьёзными, полными любви и желания.

Они продолжали танцевать, их движения становились всё более синхронными, словно они были двумя частями одного целого, двумя половинками, которые наконец нашли друг друга.

Танец продолжался, музыка становилась всё более энергичной, люди двигались всё быстрее, их лица были яркими от возбуждения и радости. Затем, по сигналу Веданы, музыка внезапно изменилась, став более ритмичной, более первобытной.

– Время прыгать через костёр! – объявила Ведана, и люди ответили радостными возгласами.

Прыжки через костёр были одной из самых важных частей праздника Ивана Купалы. По поверьям, огонь очищал от всего негативного, защищал от болезней и несчастий, а прыжок через костёр пары, держащейся за руки, скреплял их союз, делал их любовь сильнее.

Люди начали выстраиваться в очередь, готовясь к прыжкам. Первыми были самые старшие пары деревни – те, кто прожил вместе долгие годы, чья любовь была проверена временем и трудностями. Они прыгали через костёр, держась за руки, их лица были серьёзными, но их глаза светились от любви и преданности друг другу.

Затем настала очередь молодых пар – тех, кто только начинал свой совместный путь, чья любовь была свежей и яркой, как первые весенние цветы. Они прыгали через костёр с большим энтузиазмом, их лица были яркими от возбуждения и надежды.

Зореслава наблюдала за всем этим, её сердце было полно эмоций. Она знала, что скоро настанет и их с Ратибором очередь, и эта мысль наполняла её одновременно волнением и страхом. Не из-за самого прыжка – она была уверена в своих физических способностях – но из-за символического значения этого действия. Прыгнуть через костёр вместе с Ратибором означало публично признать их отношения, их любовь, их связь.

Наконец, настала их очередь. Ратибор подошёл к ней, протягивая руку, его глаза были полны любви и решимости.

– Готова? – спросил он, его голос был тихим, предназначенным только для её ушей.

Зореслава кивнула, беря его руку, чувствуя тепло его кожи, силу его пальцев, переплетённых с её собственными.

– Готова, – ответила она, и в этот момент она действительно была готова – не только к прыжку через костёр, но и ко всему, что ждало их впереди, ко всем испытаниям и опасностям, которые они должны были преодолеть вместе.

Они встали перед костром, их руки были крепко сжаты, их глаза были устремлены на пламя, которое танцевало перед ними, яркое и живое. Затем, по неписаному сигналу, они побежали вперёд и прыгнули, их тела поднялись в воздух, пролетели над пламенем и приземлились на другой стороне, всё ещё держась за руки, всё ещё вместе.

Люди вокруг разразились аплодисментами и радостными возгласами. Зореслава и Ратибор повернулись друг к другу, их лица были яркими от радости и адреналина, их глаза светились от любви и гордости.

– Мы сделали это, – сказал Ратибор, его голос был полон эмоций.

– Да, – ответила Зореслава, её голос был тихим, но уверенным. – Мы сделали это. И мы сделаем всё остальное тоже. Вместе.

Ратибор улыбнулся, его улыбка была яркой, как солнце, и Зореслава почувствовала, как её сердце наполняется любовью и надеждой. В этот момент, несмотря на все опасности, которые ждали их впереди, она была счастлива, по-настоящему счастлива.

После прыжков через костёр настало время для другой важной части праздника – плетения венков и пускания их по воде. Девушки и женщины собрались у реки, каждая со своим венком, сплетённым из трав и цветов, собранных днём.

Зореслава тоже пришла к реке, неся свой венок – особенно красивый, с яркими цветами и ароматными травами. Она стояла на берегу, глядя на тёмную воду, которая отражала звёзды и свет костров, создавая магическую, почти сюрреалистическую картину.

По традиции, девушки пускали свои венки по воде, и если венок плыл прямо, не кружась и не тонуя, это считалось хорошим знаком для любви и брака. Если венок прибивало к берегу, где стоял любимый, это тоже считалось благоприятным предзнаменованием.

Зореслава знала, что Ратибор стоит дальше по течению, наблюдая за ней, ожидая, когда она пустит свой венок. Она глубоко вздохнула, закрыла глаза на мгновение, вкладывая в венок все свои надежды, все свои мечты, всю свою любовь, а затем осторожно опустила его на воду.

Венок закачался на поверхности, а затем начал медленно плыть по течению, прямо и уверенно, не кружась и не тонуя. Зореслава следила за ним, затаив дыхание, её сердце билось быстро и сильно.

Венок плыл всё дальше и дальше, пока не достиг места, где стоял Ратибор. И там, словно по волшебству, течение изменилось, и венок прибило к берегу, прямо к ногам Ратибора.

Люди вокруг разразились радостными возгласами и аплодисментами. Ратибор поднял венок, его лицо было ярким от радости и любви. Он посмотрел на Зореславу через реку, и в его глазах она увидела обещание, обещание любви и преданности, обещание будущего, которое они построят вместе.

Зореслава улыбнулась, чувствуя, как её сердце наполняется радостью и надеждой. В этот момент, несмотря на все тревоги и страхи, она была счастлива, по-настоящему счастлива.

Празднование продолжалось до поздней ночи. Люди танцевали и пели, ели и пили, смеялись и разговаривали. Костры горели ярко, их свет отгонял тьму и холод, их тепло согревало тела и души.

Зореслава и Ратибор провели большую часть вечера вместе, танцуя у костра, разговаривая с друзьями и соседями, просто наслаждаясь обществом друг друга. Они знали, что завтра им предстоит отправиться в опасное путешествие, что это может быть их последний вечер в Светлоречье на долгое время, возможно, навсегда. Но они решили не думать об этом сейчас, решили наслаждаться моментом, наслаждаться праздником, наслаждаться своей любовью.

Когда ночь достигла своего пика, когда звёзды сияли ярче всего, а луна была высоко в небе, Ратибор наклонился к Зореславе и прошептал ей на ухо:

– Пойдём со мной. Я хочу показать тебе кое-что.

Его глаза светились таинственным светом, его голос был полон волнения и предвкушения. Зореслава почувствовала, как её сердце ускоряет ритм от его слов, от его близости, от тепла его дыхания на её коже.

– Что ты хочешь показать мне? – спросила она, её голос был тихим, интимным.

Ратибор улыбнулся, его улыбка была загадочной и привлекательной.

– Это сюрприз, – ответил он. – Но я обещаю, тебе понравится.

Зореслава колебалась лишь мгновение, а затем кивнула, доверяясь ему, доверяясь их любви.

– Хорошо, – сказала она, улыбаясь в ответ. – Веди меня.

10.4

Ратибор взял Зореславу за руку, и они незаметно отделились от празднующих, направляясь к краю деревни, к лесу, который темнел за полями. Ночь была тёплой, несмотря на приближающуюся зиму, воздух был наполнен ароматами трав и цветов, звуки празднования постепенно затихали за их спинами, уступая место тишине и спокойствию ночного леса.

– Куда мы идём? – спросила Зореслава, когда они вошли в лес, её голос был тихим, почти шёпотом, словно она боялась нарушить магию момента.

Ратибор сжал её руку, его пальцы были тёплыми и сильными, его прикосновение было нежным и уверенным.

– Мы идём искать цветок папоротника, – ответил он, его голос был серьёзным, но в его глазах плясали озорные искорки.

Зореслава остановилась, глядя на него с удивлением и недоверием.

– Цветок папоротника? – переспросила она. – Но папоротник не цветёт. Это всего лишь легенда.

Ратибор улыбнулся, его улыбка была загадочной и привлекательной.

– Возможно, – сказал он. – Но разве не интересно проверить? Особенно в ночь Ивана Купалы, когда магия сильнее всего.

Зореслава смотрела на него, не зная, что сказать. Она знала, что папоротник не цветёт, что это всего лишь легенда, миф, который передавался из поколения в поколение. Но она также знала, что в эту ночь, в ночь Ивана Купалы, границы между реальностью и магией становились тонкими, что невозможное могло стать возможным.

– Кроме того, – продолжил Ратибор, его голос стал мягче, интимнее, – я просто хочу провести немного времени с тобой, наедине, перед тем как мы отправимся в путь завтра. Это может быть наш последний шанс на некоторое время.

Эти слова тронули Зореславу, она почувствовала, как её сердце наполняется теплом и любовью к этому человеку, который был готов отправиться с ней в опасное путешествие, который был готов рисковать своей жизнью ради неё и их деревни.

– Хорошо, – сказала она, улыбаясь. – Давай поищем твой мифический цветок папоротника.

Ратибор улыбнулся в ответ, его улыбка была яркой даже в полумраке леса. Он снова взял её за руку, и они продолжили свой путь, углубляясь в лес, который становился всё гуще и темнее.

Лунный свет пробивался сквозь кроны деревьев, создавая причудливые узоры на лесной подстилке. Звуки ночного леса окружали их – шелест листьев на ветру, уханье совы, шорох мелких животных в подлеске. Но вместо того, чтобы пугать, эти звуки успокаивали, создавая ощущение единения с природой, с миром вокруг.

Они шли молча, наслаждаясь обществом друг друга, наслаждаясь красотой и магией ночного леса. Время от времени Ратибор указывал на что-то интересное – необычное дерево, красивый цветок, светлячка, мерцающего в темноте. Зореслава следовала за его указаниями, её глаза светились от восхищения и любви.

Наконец, они достигли небольшой поляны в глубине леса. Поляна была идеально круглой, словно вырезанной из леса невидимой рукой. В центре поляны рос огромный папоротник, его листья были тёмно-зелёными, почти чёрными в лунном свете.

– Вот мы и пришли, – сказал Ратибор, его голос был тихим, почти благоговейным. – Это место особенное. Мой дед рассказывал мне о нём, когда я был маленьким. Он говорил, что если в ночь Ивана Купалы прийти сюда ровно в полночь, можно увидеть, как папоротник цветёт.

Зореслава смотрела на папоротник, на поляну, на Ратибора. Она чувствовала магию этого места, магию этого момента. Возможно, папоротник действительно не цветёт, возможно, это всего лишь легенда. Но в этот момент, в эту ночь, она была готова поверить в эту легенду, готова поверить в магию.

– Сколько сейчас времени? – спросила она, её голос был тихим, почти шёпотом.

Ратибор посмотрел на небо, на положение луны и звёзд.

– Почти полночь, – ответил он. – Мы пришли как раз вовремя.

Они сели на мягкую траву у края поляны, их руки были переплетены, их плечи соприкасались. Они смотрели на папоротник, ожидая, надеясь, веря.

Время шло, луна поднималась всё выше в небе, звёзды мерцали всё ярче. Лес вокруг них был тихим, словно затаившим дыхание в ожидании чуда.

И тогда это произошло. Сначала это было едва заметно – слабое свечение, исходящее от центра папоротника. Затем свечение стало ярче, сильнее, пока не превратилось в яркий, почти ослепительный свет, который, казалось, исходил из самого сердца растения.

Зореслава и Ратибор смотрели на это чудо, затаив дыхание, их глаза были широко открыты от удивления и восхищения. Они видели, как в центре папоротника появляется маленький бутон, как он медленно раскрывается, превращаясь в прекрасный цветок, сияющий золотым светом, словно маленькое солнце в ночном лесу.

– Это невозможно, – прошептала Зореслава, её голос был полон благоговения и недоверия. – Папоротник не цветёт.

– И всё же мы видим это, – ответил Ратибор, его голос был таким же тихим, таким же полным благоговения. – Мы видим цветок папоротника.

Они смотрели на цветок, не в силах оторвать взгляд, не в силах поверить в то, что видят. Цветок сиял всё ярче, его свет распространялся по поляне, освещая всё вокруг, делая ночь похожей на день.

И тогда они услышали это – тихую, нежную мелодию, которая, казалось, исходила от самого цветка. Мелодия была прекрасной, волшебной, она проникала в самую душу, заставляя сердце биться быстрее, заставляя дух подниматься выше.

Зореслава и Ратибор слушали эту мелодию, позволяя ей наполнить их, позволяя ей унести их тревоги и страхи, позволяя ей заменить их надеждой и любовью.

– Это прекрасно, – прошептала Зореслава, её глаза были полны слёз от красоты и магии момента.

– Да, – согласился Ратибор, его голос был тихим, его глаза были устремлены на цветок, на его золотой свет, на его невероятную красоту.

Они сидели так некоторое время, наслаждаясь чудом, которое разворачивалось перед ними, наслаждаясь магией момента, наслаждаясь обществом друг друга.

Затем, так же внезапно, как он появился, цветок начал закрываться, его свет начал угасать, его мелодия начала затихать. В течение нескольких мгновений цветок полностью исчез, оставив после себя только обычный папоротник, тёмный и безмолвный в лунном свете.

Зореслава и Ратибор сидели в тишине, всё ещё под впечатлением от того, что они только что видели, от того, что они только что пережили. Их руки были крепко сжаты, их сердца бились в унисон, их души были наполнены магией и чудом.

– Ты веришь в легенду о цветке папоротника? – спросил Ратибор после долгого молчания, его голос был тихим, задумчивым.

– Я верю в то, что мы только что видели, – ответила Зореслава, её голос был таким же тихим, таким же задумчивым. – Я верю в магию этой ночи, в магию этого места, в магию нашей любви.

Ратибор повернулся к ней, его глаза светились в лунном свете, его лицо было серьёзным и нежным одновременно.

– Легенда говорит, что тот, кто увидит цветок папоротника, обретёт великое счастье и любовь, – сказал он. – Я думаю, я уже обрёл и то, и другое. С тобой.

Зореслава почувствовала, как её сердце наполняется теплом и любовью от его слов. Она протянула руку, нежно касаясь его лица, чувствуя тепло его кожи под своими пальцами.

– И я с тобой, – сказала она, её голос был тихим, но уверенным. – Я люблю тебя, Ратибор. Больше, чем я могу выразить словами.

Ратибор улыбнулся, его улыбка была яркой даже в полумраке леса. Он наклонился к ней, его глаза были полны любви и желания.

– Я тоже люблю тебя, Зореслава, – сказал он, его голос был тихим, интимным. – Больше жизни.

И тогда он поцеловал её, его губы были нежными и страстными одновременно, его руки обнимали её, притягивая ближе, его тело было тёплым и сильным против её собственного.

Зореслава ответила на его поцелуй, её руки обвились вокруг его шеи, её тело прижалось к его, её сердце билось быстро и сильно от любви и желания.

Они целовались долго, страстно, их тела были близко, их сердца бились в унисон, их души были соединены в этом моменте, в этой ночи, в этой любви.

Когда они наконец оторвались друг от друга, их дыхание было тяжёлым, их глаза были яркими от желания и любви, их тела были горячими от страсти и близости.

– Останься со мной сегодня, – прошептал Ратибор, его голос был хриплым от эмоций. – Позволь мне любить тебя, как ты заслуживаешь быть любимой.

Зореслава смотрела на него, её сердце было полно любви и желания, её разум был ясным и решительным. Она знала, что хочет этого, хочет его, хочет их любви, полной и совершенной, в эту магическую ночь, перед их опасным путешествием.

– Да, – сказала она, её голос был тихим, но уверенным. – Я останусь с тобой. Я хочу быть с тобой, Ратибор. Сегодня и всегда.

Ратибор улыбнулся, его улыбка была яркой от радости и любви. Он снова поцеловал её, его поцелуй был нежным и благодарным, его руки были мягкими на её лице, словно он боялся, что она может исчезнуть, что этот момент может оказаться всего лишь прекрасным сном.

10.5

Лунный свет струился сквозь кроны деревьев, создавая серебристые узоры на лесной поляне. Ночь была тёплой, несмотря на приближающуюся зиму, воздух был наполнен ароматами трав и цветов, звуки ночного леса создавали мягкую, почти музыкальную атмосферу вокруг них.

Зореслава и Ратибор сидели на мягкой траве, их руки были переплетены, их глаза не отрывались друг от друга. Момент был наполнен такой интенсивностью, такой глубиной чувств, что казалось, будто весь мир замер, задержав дыхание, наблюдая за ними, за их любовью, за их единением.

Ратибор протянул руку, нежно касаясь лица Зореславы, его пальцы были тёплыми и мягкими на её коже. Его глаза были полны любви и желания, его дыхание было тяжёлым от эмоций, которые переполняли его.

– Ты уверена? – спросил он, его голос был тихим, почти шёпотом. – Мы можем подождать, если ты не готова.

Зореслава улыбнулась, её сердце было полно любви к этому человеку, который был так заботлив, так внимателен к её чувствам и желаниям. Она накрыла его руку своей, прижимая её крепче к своей щеке, наслаждаясь теплом его прикосновения.

– Я уверена, – сказала она, её голос был тихим, но твёрдым. – Я хочу этого, Ратибор. Я хочу тебя. Сегодня, сейчас, здесь.

Ратибор смотрел на неё, его глаза были яркими от эмоций, его лицо было серьёзным и нежным одновременно.

– Я люблю тебя, Зореслава, – сказал он, его голос был полон чувства. – Больше, чем я когда-либо думал, что смогу любить кого-то.

– И я люблю тебя, – ответила она, её голос был таким же полным чувства. – Всем сердцем, всей душой.

Их губы встретились в нежном, но страстном поцелуе, их руки обвились вокруг друг друга, притягивая ближе, их тела прижались друг к другу, ища тепла и близости. Поцелуй становился всё глубже, всё интенсивнее, их дыхание становилось всё тяжелее, их сердца бились всё быстрее.

Ратибор осторожно опустил Зореславу на мягкую траву, его движения были нежными и заботливыми. Он смотрел на неё сверху вниз, его глаза были полны любви и восхищения, его лицо было освещено лунным светом, делая его ещё более красивым, ещё более желанным.

– Ты прекрасна, – прошептал он, его голос был хриплым от эмоций. – Самая прекрасная женщина, которую я когда-либо видел.

Зореслава улыбнулась, её сердце было полно любви и желания. Она протянула руки, притягивая его ближе, желая чувствовать его тепло, его силу, его любовь.

– И ты самый прекрасный мужчина, – сказала она, её голос был тихим, интимным. – Мой мужчина.

Ратибор улыбнулся, его улыбка была яркой даже в полумраке леса. Он наклонился, снова целуя её, его поцелуй был нежным и страстным одновременно, его руки начали исследовать её тело, нежно, уважительно, с любовью.

Зореслава отвечала на его поцелуи, на его прикосновения, её тело было горячим от желания, её сердце было полно любви. Она чувствовала, как её одежда медленно исчезает под его умелыми руками, как прохладный ночной воздух касается её обнажённой кожи, создавая приятный контраст с теплом его прикосновений.

Ратибор тоже избавился от своей одежды, его тело было сильным и красивым в лунном свете, его кожа была горячей против её собственной. Они лежали обнажённые на мягкой траве, их тела были близко, их сердца бились в унисон, их души были соединены в этом моменте, в этой ночи, в этой любви.

Их прикосновения были нежными и исследующими, их поцелуи были глубокими и страстными, их дыхание было тяжёлым от желания и любви. Они изучали друг друга, узнавали друг друга, любили друг друга под звёздным небом, на мягкой траве, в магическую ночь Ивана Купалы.

Ратибор был нежным и заботливым, его прикосновения были умелыми и любящими, его глаза не отрывались от её лица, следя за каждой эмоцией, каждой реакцией. Он хотел, чтобы этот момент был идеальным для неё, чтобы её первый опыт был наполнен только любовью и удовольствием, без боли и дискомфорта.

Зореслава отдавалась ему полностью, её тело было открытым и отзывчивым, её сердце было полно любви и доверия. Она чувствовала его любовь в каждом прикосновении, в каждом поцелуе, в каждом взгляде, и это делало момент ещё более особенным, ещё более магическим.

Когда они наконец соединились, став одним целым, одним телом, одной душой, Зореслава почувствовала, как волна удовольствия и любви накрывает её, унося все мысли, все страхи, все сомнения. Остались только они двое, их любовь, их единение, их магия.

Они двигались вместе, в идеальном ритме, их тела были синхронизированы, их сердца бились как одно, их души были соединены в этом акте любви, в этом выражении их чувств, в этом подтверждении их связи.

И когда они достигли пика, когда удовольствие стало таким интенсивным, что казалось почти невыносимым, они вместе вскрикнули, их голоса слились в одном звуке, их тела напряглись в одном моменте, их души взлетели в одном порыве.

А затем они лежали рядом, обнявшись, их тела были покрыты тонким слоем пота, их дыхание было тяжёлым, их сердца всё ещё бились быстро. Но их глаза были яркими от любви и удовлетворения, их улыбки были широкими от счастья и радости.

– Я люблю тебя, – прошептал Ратибор, его голос был хриплым от эмоций. – Больше жизни.

– И я люблю тебя, – ответила Зореслава, её голос был таким же хриплым, таким же полным эмоций. – Всем сердцем, всей душой.

Они лежали так некоторое время, наслаждаясь близостью друг друга, наслаждаясь моментом, наслаждаясь их любовью. Лунный свет струился сквозь кроны деревьев, создавая серебристые узоры на их обнажённых телах, звуки ночного леса создавали мягкую, почти колыбельную мелодию вокруг них.

И тогда они заметили это – слабое свечение, исходящее от земли вокруг них, от травы, от цветов, от самого воздуха. Свечение становилось всё ярче, всё интенсивнее, пока не превратилось в яркий, почти ослепительный свет, который, казалось, исходил из самой земли, из самой природы.

Зореслава и Ратибор смотрели на это чудо, затаив дыхание, их глаза были широко открыты от удивления и восхищения. Они видели, как свет поднимается от земли, как он окружает их, как он проникает в их тела, в их сердца, в их души.

И они чувствовали это – тепло, силу, магию, которая наполняла их, которая соединяла их ещё крепче, которая скрепляла их союз, их любовь, их единение. Это была древняя магия, магия земли и неба, магия жизни и любви, магия, которая существовала задолго до них и будет существовать долго после них.

Они не знали, сколько времени это продолжалось – секунды, минуты, часы. Время, казалось, потеряло своё значение в этом моменте, в этой магии, в этой любви. Они просто лежали, обнявшись, позволяя свету проникать в них, позволяя магии наполнять их, позволяя любви соединять их.

Когда свет наконец начал угасать, когда магия начала отступать, они почувствовали себя изменёнными, трансформированными. Они чувствовали себя сильнее, увереннее, более соединёнными друг с другом и с миром вокруг них.

– Что это было? – прошептала Зореслава, её голос был полон благоговения и недоумения.

Ратибор покачал головой, его глаза были яркими от эмоций и магии, которую они только что пережили.

– Я не знаю, – ответил он, его голос был таким же полным благоговения. – Но я чувствую... я чувствую, что это было что-то важное, что-то значимое.

Зореслава кивнула, она чувствовала то же самое. Она чувствовала, что их любовь, их единение было скреплено чем-то большим, чем просто их собственные чувства и действия. Оно было скреплено древней магией, магией места и времени, магией, которая была старше, чем они, старше, чем их народ, старше, чем сама история.

– Я чувствую себя... изменённой, – сказала она, её голос был тихим, задумчивым. – Как будто что-то внутри меня проснулось, что-то, что всегда было там, но спало до этого момента.

Ратибор кивнул, его глаза были серьёзными и понимающими.

– Я чувствую то же самое, – сказал он. – Как будто я стал... больше, сильнее, более соединённым с тобой, с землёй, с самой жизнью.

Они лежали в тишине, обдумывая это новое ощущение, это изменение, эту трансформацию. Они не понимали полностью, что произошло, что это значило, но они чувствовали, что это было что-то важное, что-то значимое, что-то, что изменило их навсегда.

– Я думаю, – сказала Зореслава после долгого молчания, её голос был тихим, но уверенным, – я думаю, что это была магия Ивана Купалы. Магия жизни и любви, магия плодородия и роста, магия, которая существует в эту ночь, в это время, в этом месте.

Ратибор кивнул, его глаза были яркими от понимания и согласия.

– Да, – сказал он. – Я думаю, ты права. И я думаю, что эта магия благословила нас, благословила нашу любовь, благословила наш союз.

Зореслава улыбнулась, её сердце было полно любви и благодарности. Она прижалась ближе к Ратибору, наслаждаясь теплом его тела, силой его рук, любовью, которая исходила от него.

– Тогда мы должны быть благодарны, – сказала она. – Благодарны за эту магию, за эту ночь, за нашу любовь.

Ратибор улыбнулся в ответ, его руки крепче обняли её, его губы нежно коснулись её лба.

– Я благодарен, – сказал он, его голос был полон эмоций. – Благодарен за тебя, за нашу любовь, за всё, что мы пережили вместе и ещё переживём.

Они лежали так некоторое время, обнявшись, наслаждаясь близостью друг друга, наслаждаясь моментом, наслаждаясь их любовью. Ночь была тёплой, несмотря на приближающуюся зиму, воздух был наполнен ароматами трав и цветов, звуки ночного леса создавали мягкую, почти колыбельную мелодию вокруг них.

ГЛАВА 11. ПЕРВЫЙ СНЕГ

11.1

Зореслава проснулась от странного ощущения холода на коже. Она медленно открыла глаза, моргая от яркого света, который, казалось, заполнял весь лес. Первое, что она увидела, было лицо Ратибора, спящего рядом с ней, его черты были расслаблены и мирны, его дыхание было глубоким и ровным. Она улыбнулась, вспоминая события прошлой ночи – их поиски цветка папоротника, их первую ночь любви, странную магию, которая окружала их.

Но затем она заметила что-то странное – её дыхание было видно в воздухе, маленькие облачка пара, которые формировались с каждым выдохом. Это было необычно для этого времени года, даже с учётом приближающейся зимы. Она повернула голову, оглядываясь вокруг, и её глаза расширились от удивления и недоверия.

Лес, который прошлой ночью был тёплым и зелёным, теперь был покрыт тонким слоем снега. Белое покрывало лежало на земле, на листьях деревьев, на их одежде, которая была разбросана вокруг. Снег продолжал падать, мягкие хлопья опускались с неба, которое было серым и тяжёлым от облаков.

– Ратибор, – прошептала Зореслава, её голос был тихим от шока и недоверия. – Ратибор, проснись.

Ратибор зашевелился, его глаза медленно открылись, сонные и немного дезориентированные. Он улыбнулся, увидев Зореславу, его рука протянулась, чтобы коснуться её лица.

– Доброе утро, – сказал он, его голос был хриплым от сна. – Ты прекрасна в утреннем свете.

Зореслава улыбнулась, несмотря на своё беспокойство. Она взяла его руку, сжимая её в своей.

– Ратибор, посмотри вокруг, – сказала она, её голос был серьёзным, несмотря на тепло в её глазах. – Что-то случилось.

Ратибор нахмурился, не понимая её беспокойства. Затем он повернул голову, оглядываясь вокруг, и его глаза расширились от удивления и недоверия, точно так же, как у Зореславы несколько мгновений назад.

– Снег? – прошептал он, его голос был полон недоверия. – Но... но это невозможно. Сейчас только начало осени. До зимы ещё месяцы.

Зореслава кивнула, её лицо было серьёзным, её глаза были полны тревоги.

– Я знаю, – сказала она. – Это не обычный снег. Это... это что-то другое.

Они оба сели, их обнажённые тела сразу же почувствовали холод воздуха. Они быстро начали одеваться, их движения были торопливыми и немного неуклюжими от холода и беспокойства.

– Как это могло случиться? – спросил Ратибор, натягивая свою рубашку, которая была холодной и влажной от снега. – Вчера было тепло, почти как летом. И теперь... это.

Зореслава покачала головой, её лицо было мрачным, её глаза были полны тревоги.

– Я не знаю, – сказала она. – Но я боюсь, что это связано с Хладаной. Возможно, она уже начала свою атаку на наши земли.

Ратибор кивнул, его лицо было таким же мрачным, таким же полным тревоги.

– Мы должны вернуться в деревню, – сказал он. – Предупредить остальных. Если Хладана действительно начала свою атаку, мы должны быть готовы.

Зореслава кивнула, соглашаясь. Она быстро закончила одеваться, её движения были эффективными и целеустремлёнными, несмотря на холод и тревогу, которые она чувствовала.

Когда они были полностью одеты, они встали, оглядываясь вокруг, пытаясь сориентироваться в лесу, который выглядел совершенно иначе под покровом снега. Всё было белым и чистым, все знакомые ориентиры были скрыты под снежным покрывалом.

– Ты помнишь, откуда мы пришли? – спросила Зореслава, её голос был тихим, почти шёпотом, словно она боялась нарушить тишину и спокойствие снежного леса.

Ратибор нахмурился, его глаза сканировали окружающий лес, пытаясь найти что-то знакомое, что-то, что могло бы указать им путь.

– Я думаю... – начал он, его голос был неуверенным.
– Я думаю, мы пришли оттуда.

Он указал на просвет между деревьями, где снег, казалось, лежал немного тоньше, создавая что-то вроде тропы.

Зореслава кивнула, доверяя его инстинктам, его знанию леса. Она взяла его за руку, их пальцы переплелись, их тела инстинктивно искали тепла и комфорта друг друга в этом холодном, незнакомом мире.

– Тогда пойдём, – сказала она, её голос был твёрдым, несмотря на тревогу, которую она чувствовала. – Нам нужно вернуться в деревню как можно скорее.

Они начали свой путь через заснеженный лес, их шаги были осторожными и медленными на скользкой, незнакомой поверхности. Снег продолжал падать, мягкие хлопья опускались с неба, создавая сюрреалистическую, почти сказочную атмосферу вокруг них.

Лес был тихим, почти безмолвным, все обычные звуки были приглушены снегом, который, казалось, поглощал все звуки, все движения, всю жизнь. Единственным звуком был хруст снега под их ногами, их дыхание, которое было видно в холодном воздухе, и иногда – далёкий крик птицы, который звучал странно и неуместно в этой тишине.

Они шли молча, каждый погружённый в свои мысли, свои тревоги, свои страхи. Но их руки оставались соединёнными, их тела оставались близко, их сердца бились в унисон, несмотря на холод и тревогу, которые окружали их.

Иногда они останавливались, оглядываясь вокруг, пытаясь сориентироваться, пытаясь найти знакомые ориентиры в этом белом, незнакомом мире. Иногда они меняли направление, следуя интуиции, следуя инстинктам, следуя надежде, что они движутся в правильном направлении.

И всё время снег продолжал падать, мягкие хлопья опускались с неба, создавая всё более толстый слой на земле, на деревьях, на их одежде и волосах. Холод становился всё более интенсивным, проникая через их одежду, через их кожу, достигая их костей, их сердец.

– Ты в порядке? – спросил Ратибор после долгого молчания, его голос был тихим, заботливым. – Ты не замёрзла?

Зореслава улыбнулась, несмотря на холод, несмотря на тревогу. Она сжала его руку, благодарная за его заботу, за его любовь.

– Я в порядке, – сказала она, её голос был твёрдым, несмотря на холод, который она чувствовала. – Пока ты рядом, я всегда буду в порядке.

Ратибор улыбнулся в ответ, его глаза были яркими от любви и гордости. Он наклонился, целуя её быстро, но нежно, его губы были тёплыми против её холодных.

– Я всегда буду рядом, – сказал он, его голос был полон обещания, полон любви. – Всегда.

Они продолжили свой путь, их шаги были более уверенными, их сердца были более тёплыми, несмотря на холод, который окружал их. Они шли вместе, рука в руке, сердце к сердцу, душа к душе, через этот белый, незнакомый мир, к дому, к безопасности, к их народу.

И тогда они увидели это – тонкую струйку дыма, поднимающуюся в небо, далеко впереди. Дым был едва виден сквозь падающий снег, сквозь деревья, но он был там, знак жизни, знак цивилизации, знак дома.

– Смотри! – воскликнула Зореслава, её голос был полон облегчения и радости. – Дым! Это должна быть деревня!

Ратибор кивнул, его лицо было ярким от облегчения и надежды.

– Да, – сказал он, его голос был таким же полным облегчения, таким же полным радости. – Мы почти дома.

Они ускорили свой шаг, их движения были более энергичными, более целеустремлёнными. Они шли к дыму, к деревне, к дому, их сердца были полны надежды и облегчения, несмотря на холод и тревогу, которые всё ещё окружали их.

Когда они приблизились к деревне, они начали замечать другие признаки жизни – звуки голосов, звуки движения, звуки работы. Эти звуки были приглушены снегом, но они были там, знаки жизни, знаки активности, знаки их народа, их дома.

И тогда они вышли из леса, и деревня Светлоречье предстала перед ними, покрытая снегом, но всё ещё живая, всё ещё активная, всё ещё их дом.

Люди двигались по деревне, их фигуры были закутаны в тёплую одежду, их движения были быстрыми и целеустремлёнными. Дым поднимался из каждого дома, создавая серые столбы в белом небе. Звуки работы, звуки разговоров, звуки жизни наполняли воздух, создавая странный контраст с тишиной и спокойствием заснеженного леса.

Зореслава и Ратибор стояли на краю деревни, их руки были всё ещё соединены, их сердца были полны смешанных эмоций – облегчения от того, что они нашли дорогу домой, тревоги от неожиданного снега, страха от того, что это могло означать, и глубокой, неизменной любви друг к другу, которая, казалось, только усилилась после их ночи вместе, после их единения, после магии, которую они пережили.

– Мы дома, – сказала Зореслава, её голос был тихим, почти благоговейным.

Ратибор кивнул, его глаза были устремлены на деревню, на их дом, на их народ.

– Да, – сказал он, его голос был таким же тихим, таким же благоговейным. – Мы дома. И теперь мы должны выяснить, что происходит, и что мы можем сделать, чтобы помочь.

Зореслава кивнула, соглашаясь. Она сжала его руку ещё раз, благодарная за его силу, за его любовь, за его присутствие рядом с ней.

– Вместе, – сказала она, её голос был твёрдым, полным решимости.

Ратибор улыбнулся, его глаза были яркими от любви и гордости.

– Вместе, – повторил он, его голос был таким же твёрдым, таким же полным решимости.

И они вошли в деревню, рука в руке, сердце к сердцу, душа к душе, готовые встретить всё, что ждало их впереди, вместе.

11.2

Как только Зореслава и Ратибор вошли в деревню, они сразу почувствовали на себе взгляды. Люди останавливались посреди своих дел, оборачивались и смотрели на них — кто с облегчением, кто с любопытством, а кто и с осуждением. Шёпот начал распространяться от одного человека к другому, как рябь по воде: "Они вернулись... Они живы... Где они были всю ночь?..."

Зореслава почувствовала, как краска приливает к её щекам, несмотря на холод. Она инстинктивно сжала руку Ратибора крепче, ища поддержки и уверенности. Ратибор ответил таким же крепким пожатием, его присутствие было твёрдым и успокаивающим рядом с ней.

— Зореслава! Ратибор! — раздался громкий голос, и они увидели, как к ним спешит Велимир, лицо которого выражало смесь облегчения и гнева. — Где вы были? Мы искали вас всю ночь!

Прежде чем они успели ответить, к ним подбежала Милава, мать Зореславы. Её глаза были красными от слёз и бессонной ночи, а лицо бледным от страха и беспокойства.

— Зореслава! — воскликнула она, обнимая дочь с такой силой, что у той перехватило дыхание. — Мы думали, что с тобой что-то случилось! Когда начался этот странный снег, и мы не могли найти тебя...

Зореслава обняла мать в ответ, чувствуя укол вины за беспокойство, которое она причинила.

— Прости, мама, — сказала она тихо. — Мы с Ратибором ушли в лес вчера вечером и... заблудились, когда начался снегопад.

Это была не совсем ложь, но и не вся правда. Зореслава не была готова рассказать о том, что действительно произошло между ней и Ратибором прошлой ночью, о магии, которую они пережили, о любви, которую они разделили.

Милава отстранилась, изучая лицо дочери, словно пытаясь прочитать правду в её глазах. Затем она перевела взгляд на Ратибора, который стоял рядом, его лицо было серьёзным и почтительным.

— Ратибор, — сказала она, её голос был строгим, но не злым. — Ты должен был лучше заботиться о моей дочери.

Ратибор склонил голову в знак уважения и согласия.

— Вы правы, госпожа Милава, — сказал он, его голос был твёрдым и искренним. — Я беру на себя полную ответственность за наше отсутствие. Я должен был быть более осторожным, более внимательным. Прошу прощения за беспокойство, которое мы причинили.

Милава смотрела на него долгим, оценивающим взглядом, затем кивнула, принимая его извинения.

— Главное, что вы оба в безопасности, — сказала она, её голос смягчился. — Но больше никогда так не делайте. Особенно сейчас, когда происходит... это.

Она указала на снег, который продолжал падать с неба, покрывая деревню белым покрывалом.

— Что происходит, мама? — спросила Зореслава, её голос был серьёзным, её глаза были полны тревоги. — Почему идёт снег в начале осени?

Милава покачала головой, её лицо было мрачным, её глаза были полны страха и беспокойства.

— Никто не знает наверняка, — сказала она. — Снег начался вчера вечером, сразу после захода солнца. Сначала это были просто несколько хлопьев, но к полуночи уже всё было покрыто. Старейшины говорят, что это не обычный снег, что это... что-то другое.

— Хладана, — прошептала Зореслава, её голос был едва слышен, но Ратибор, стоящий рядом с ней, услышал и кивнул, соглашаясь с её мыслями.

— Что ты сказала? — спросила Милава, не расслышав слов дочери.

Зореслава покачала головой, не желая пугать мать своими подозрениями, своими страхами.

— Ничего, мама, — сказала она. — Просто думаю вслух.

В этот момент к ним подошёл Яромир, отец Ратибора. Его лицо было суровым, его глаза были холодными, когда он смотрел на своего сына.

— Ратибор, — сказал он, его голос был тяжёлым от разочарования и гнева. — Мы должны поговорить. Наедине.

Ратибор кивнул, его лицо было серьёзным, его глаза были полны решимости. Он повернулся к Зореславе, его взгляд смягчился, когда он смотрел на неё.

— Я найду тебя позже, — сказал он тихо, только для её ушей. — Мы поговорим о... о всём.

Зореслава кивнула, понимая. Она сжала его руку ещё раз, прежде чем отпустить, её глаза говорили всё, что она не могла сказать вслух — её любовь, её доверие, её поддержку.

Ратибор улыбнулся ей, быстро и нежно, прежде чем повернуться и последовать за своим отцом, который уже начал уходить, его спина была прямой и напряжённой от гнева и разочарования.

Зореслава смотрела, как они уходят, её сердце было тяжёлым от беспокойства за Ратибора, от страха перед тем, что его отец мог сказать или сделать. Но она также чувствовала странное спокойствие, странную уверенность. После прошлой ночи, после их любви, после магии, которую они пережили, она чувствовала, что их связь стала сильнее, глубже, более неразрывной. Что бы ни случилось, они справятся с этим вместе.

— Зореслава, — голос её матери вернул её к реальности. — Мы тоже должны идти. Ведана хочет видеть тебя.

Зореслава почувствовала, как её сердце пропустило удар при упоминании имени старой ведуньи. Ведана была мудрой и доброй, но она также была проницательной и наблюдательной. Она могла видеть то, что другие не могли, чувствовать то, что другие не чувствовали. Если кто-то и мог узнать правду о том, что произошло прошлой ночью, то это была Ведана.

— Ведана? — переспросила Зореслава, её голос был немного выше обычного от нервозности. — Зачем ей видеть меня?

Милава пожала плечами, её лицо было озадаченным, её глаза были полны вопросов.

— Она не сказала, — ответила она. — Она просто сказала, что как только ты вернёшься, ты должна прийти к ней. Она сказала, что это важно.

Зореслава кивнула, принимая неизбежное. Она не могла избежать встречи с Веданой, не могла избежать её проницательных глаз, её мудрых слов, её глубокого понимания.

— Хорошо, — сказала она, её голос был тихим, но решительным. — Пойдём к Ведане.

Они начали свой путь через деревню, их шаги были осторожными на скользком, заснеженном пути. Люди продолжали смотреть на них, продолжали шептаться, но Зореслава игнорировала их взгляды, их шёпот. Её мысли были заняты тем, что ждало её впереди — встречей с Веданой, объяснением своего отсутствия, и, возможно, раскрытием правды о том, что произошло прошлой ночью.

По пути они проходили мимо других жителей деревни, которые боролись с неожиданным снегом — расчищали дорожки, укрепляли крыши, собирали дрова для очагов. Все были заняты, все были обеспокоены, все были напуганы этим странным, неестественным снегом, который пришёл так рано, так внезапно.

— Это не обычный снег, — сказал один старик, когда они проходили мимо. — Я прожил семьдесят зим, и никогда не видел ничего подобного. Это знак, предупреждение.

— Предупреждение о чём? — спросила молодая женщина, стоящая рядом с ним, её голос был полон страха и тревоги.

Старик покачал головой, его лицо было мрачным, его глаза были полны древней мудрости и страха.

— О том, что грядёт зима, — сказал он, его голос был тихим, почти шёпотом. — Зима, какой мы ещё не видели. Зима, которая может никогда не закончиться.

Эти слова посеяли холод в сердце Зореславы, холод, который не имел ничего общего с снегом, который падал вокруг них. Она знала, что старик прав, что это не обычный снег, что это предупреждение, знак. Знак того, что Хладана уже начала свою атаку, что её сила уже распространяется по их землям, что время уходит.

Они продолжили свой путь в тишине, каждый погружённый в свои мысли, свои страхи, свои тревоги. Снег продолжал падать, мягкие хлопья опускались с неба, создавая всё более толстый слой на земле, на крышах домов, на плечах людей, которые двигались по деревне.

Наконец, они достигли дома Веданы, который стоял немного в стороне от остальных, на краю деревни, ближе к лесу. Дом был маленьким и скромным, но от него исходило ощущение тепла и комфорта, ощущение мудрости и силы.

Милава постучала в дверь, три коротких стука, которые эхом разнеслись в тишине заснеженного утра.

— Входите, — раздался голос изнутри, голос, который был старым и мудрым, голос, который, казалось, нёс в себе знание веков, мудрость поколений.

Милава открыла дверь, и они вошли в дом Веданы, в тепло и свет, в запах трав и специй, в ощущение магии и мудрости, которое, казалось, пропитывало сам воздух.

Ведана сидела у очага, её старое, морщинистое лицо было освещено огнём, её глаза были яркими и проницательными, несмотря на её возраст. Она улыбнулась, когда увидела их, но её улыбка была странной, знающей, словно она уже знала всё, что они могли сказать, всё, что они могли объяснить.

— Зореслава, — сказала она, её голос был тёплым, но в нём было что-то ещё, что-то, что Зореслава не могла точно определить. — Я рада, что ты вернулась. Мы все были очень обеспокоены.

Зореслава кивнула, чувствуя, как её сердце начинает биться быстрее под проницательным взглядом старой ведуньи.

— Прости, Ведана, — сказала она, её голос был тихим, почти шёпотом. — Мы с Ратибором не хотели никого беспокоить. Мы просто... заблудились в лесу, когда начался снег.

Ведана смотрела на неё долгим, оценивающим взглядом, её глаза, казалось, видели прямо сквозь неё, видели правду, которую она пыталась скрыть, видели любовь, которую она пыталась защитить.

— Заблудились, — повторила она, её голос был нейтральным, но в её глазах был блеск, который говорил о том, что она знает больше, чем говорит. — Да, лес может быть обманчивым, особенно в такую ночь, как прошлая. Ночь Ивана Купалы. Ночь магии и чудес.

Зореслава почувствовала, как краска снова приливает к её щекам, как её сердце начинает биться ещё быстрее. Она знала, что Ведана видит больше, чем она говорит, знает больше, чем она показывает.

 — Да, — сказала она, её голос был тихим, но твёрдым. — Ночь была... необычной.

Ведана кивнула, её глаза не отрывались от лица Зореславы, изучая каждую черту, каждое выражение, каждую эмоцию, которая проходила через него.

11.3

— Присядь, дитя, — сказала Ведана, указывая на стул рядом с очагом. — Ты, должно быть, замёрзла после своего... приключения в лесу.

Зореслава послушно села, благодарная за тепло огня, которое сразу же начало проникать через её холодную, влажную одежду, достигая её кожи, её костей. Милава осталась стоять у двери, её лицо было обеспокоенным, её глаза переходили от дочери к старой ведунье и обратно.

— Милава, — сказала Ведана, не отрывая глаз от Зореславы. — Не могла бы ты принести нам немного горячего чая? Я уверена, что твоя дочь нуждается в чём-то тёплом после своего пребывания в холоде.

Милава кивнула, понимая скрытую просьбу оставить их наедине. Она бросила ещё один обеспокоенный взгляд на Зореславу, прежде чем выйти из комнаты, оставив их одних.

Как только дверь закрылась за Милавой, Ведана наклонилась вперёд, её глаза были яркими и проницательными в свете огня.

— Теперь, — сказала она, её голос был тихим, но твёрдым. — Расскажи мне правду, Зореслава. Что действительно произошло прошлой ночью?

Зореслава почувствовала, как её сердце начинает биться ещё быстрее, как её руки начинают дрожать от нервозности. Она знала, что не может солгать Ведане, не может скрыть правду от её проницательных глаз, её мудрого сердца.

— Мы с Ратибором действительно пошли в лес, — начала она, её голос был тихим, почти шёпотом. — Мы искали цветок папоротника, как и многие другие в ночь Ивана Купалы.

Ведана кивнула, её лицо было серьёзным, её глаза не отрывались от лица Зореславы.

— И вы нашли его? — спросила она, хотя в её голосе был оттенок, который говорил о том, что она уже знает ответ.

Зореслава покачала головой, её глаза были опущены, её руки были сжаты на коленях.

— Нет, — сказала она. — Мы не нашли цветок папоротника. Но мы нашли... что-то другое.

Ведана наклонилась ещё ближе, её глаза были яркими от интереса и понимания.

— Что вы нашли, дитя? — спросила она, её голос был мягким, поощряющим.

Зореслава подняла глаза, встречаясь взглядом с Веданой. В глазах старой ведуньи не было осуждения, не было гнева, только понимание, только мудрость, только тепло.

— Мы нашли... любовь, — сказала Зореслава, её голос был тихим, но в нём была сила, уверенность. — Мы любим друг друга, Ведана. Мы всегда любили друг друга, с самого детства. Но прошлой ночью... прошлой ночью наша любовь стала чем-то большим, чем-то глубже.

Ведана кивнула, её лицо было мягким, её глаза были полны понимания и тепла.

— Я знаю, дитя, — сказала она, её голос был тихим, почти нежным. — Я вижу это в твоих глазах, в твоём сердце, в твоей душе. Я вижу это в твоей ауре.

Зореслава моргнула, удивлённая и немного смущённая.

— В моей ауре? — переспросила она, не совсем понимая, что имеет в виду Ведана.

Ведана улыбнулась, её улыбка была мудрой и знающей.

— Да, в твоей ауре, — сказала она. — Аура — это энергетическое поле, которое окружает каждое живое существо. Оно отражает наши эмоции, наши мысли, наше физическое и духовное состояние. И твоя аура, Зореслава, изменилась. Она стала ярче, сильнее, более... соединённой.

Зореслава почувствовала, как краска приливает к её щекам, как её сердце начинает биться ещё быстрее. Она не знала, что сказать, как реагировать на это откровение.

— Не смущайся, дитя, — сказала Ведана, видя её реакцию. — Любовь — это самая мощная сила в мире, самая чистая, самая прекрасная. То, что вы с Ратибором разделили прошлой ночью, было актом любви, актом единения, актом магии.

Зореслава подняла глаза, удивлённая последним словом.

— Магии? — переспросила она, её голос был тихим от удивления.

Ведана кивнула, её лицо было серьёзным, её глаза были яркими от знания и мудрости.

— Да, магии, — сказала она. — Ночь Ивана Купалы — это не просто праздник, не
просто традиция. Это ночь, когда грань между нашим миром и миром духов становится тонкой, когда магия становится сильнее, когда возможно то, что невозможно в другие ночи.

Зореслава кивнула, вспоминая странное свечение, которое окружало их после их единения, странное ощущение силы и магии, которое наполняло их.

— Мы видели... что-то, — сказала она, её голос был тихим, почти благоговейным. — После того, как мы... после того, как мы были вместе. Свет, который, казалось, исходил из самой земли, из самого воздуха. Свет, который окружал нас, проникал в нас, соединял нас.

Ведана кивнула, её лицо было серьёзным, её глаза были яркими от понимания и знания.

— Это была магия Ивана Купалы, — сказала она. — Магия жизни и любви, магия плодородия и роста, магия, которая существует в эту ночь, в это время, в этом месте. Магия, которая благословила ваш союз, вашу любовь, ваше единение.

Зореслава почувствовала, как её сердце наполняется теплом и радостью от этих слов, от этого подтверждения того, что они с Ратибором пережили, того, что они чувствовали.

— Тогда... то, что мы сделали... то, что мы пережили... это было правильно? — спросила она, её голос был тихим, почти робким.

Ведана улыбнулась, её улыбка была тёплой и понимающей.

— Любовь всегда правильна, дитя, — сказала она. — Особенно такая любовь, как ваша — чистая, сильная, истинная. Любовь, которая была благословлена самой магией, самой природой, самим духом Ивана Купалы.

Зореслава почувствовала, как слёзы наворачиваются на её глаза от этих слов, от этого подтверждения, от этого благословения. Она не знала, что сказать, как выразить свою благодарность, свою радость, свою любовь.

Ведана, казалось, поняла её без слов. Она протянула руку, нежно касаясь лица Зореславы, её прикосновение было тёплым и успокаивающим.

— Но, — сказала она, её голос стал более серьёзным, более тяжёлым. — Есть кое-что ещё, что я вижу в твоей ауре, Зореслава. Что-то, что меня беспокоит.

Зореслава почувствовала, как её сердце сжимается от этих слов, от этого изменения тона, от этого беспокойства в глазах Веданы.

— Что? — спросила она, её голос был тихим от страха и тревоги. — Что ты видишь?

Ведана смотрела на неё долгим, оценивающим взглядом, её глаза были серьёзными и проницательными.

— Я вижу... изменение, — сказала она наконец. — Изменение, которое началось прошлой ночью, когда вы с Ратибором были вместе, когда магия Ивана Купалы окружала вас, проникала в вас, соединяла вас.

Зореслава нахмурилась, не понимая, что имеет в виду Ведана.

— Изменение? — переспросила она. — Какое изменение?

Ведана покачала головой, её лицо было задумчивым, её глаза были полны вопросов и неуверенности.

— Я не уверена, — сказала она. — Это что-то, что я никогда не видела раньше, что-то, что я не могу полностью понять или объяснить. Это как будто... как будто магия Ивана Купалы не просто благословила ваш союз, но и... изменила вас каким-то образом. Изменила вашу сущность, вашу природу, вашу... силу.

Зореслава почувствовала, как её сердце начинает биться быстрее от этих слов, от этой неопределённости, от этой тайны.

— Изменила нашу силу? — переспросила она, её голос был тихим от удивления и недоумения. — Что это значит, Ведана?

Ведана покачала головой, её лицо было серьёзным, её глаза были полны вопросов и неуверенности.

— Я не знаю, дитя, — сказала она. — Это что-то, что я должна изучить, что-то, что я должна понять. Но я чувствую, что это важно, что это значимо, особенно сейчас, когда происходит... это.

Она указала на окно, где был виден падающий снег, белый и чистый, но также странный и неестественный для этого времени года.

— Ты думаешь, что это связано? — спросила Зореслава, её голос был тихим от страха и тревоги. — Наше... изменение и этот снег?

Ведана смотрела на неё долгим, оценивающим взглядом, её глаза были серьёзными и проницательными.

— Я не знаю, — сказала она наконец. — Но я верю в совпадения не больше, чем в то, что солнце встаёт на западе. Всё связано, Зореслава. Всё имеет причину, всё имеет следствие, всё имеет значение.

Зореслава кивнула, понимая мудрость в словах Веданы, понимая глубину её знаний, понимая серьёзность ситуации.

— Что мы должны делать? — спросила она, её голос был тихим, но в нём была решимость, сила. — Я и Ратибор?

Ведана улыбнулась, её улыбка была тёплой и понимающей, несмотря на серьёзность ситуации, несмотря на тревогу, которую она чувствовала.

— Вы должны быть вместе, — сказала она. — Вы должны поддерживать друг друга, любить друг друга, защищать друг друга. Ваша любовь — это сила, Зореслава. Сила, которая может быть важнее, чем вы думаете, особенно сейчас, когда тьма начинает распространяться по нашим землям.

Зореслава почувствовала, как её сердце наполняется теплом и решимостью от этих слов, от этого подтверждения, от этого благословения.

— Мы будем, — сказала она, её голос был твёрдым, полным обещания. — Мы всегда будем вместе, всегда будем поддерживать друг друга, всегда будем любить друг друга.

Ведана кивнула, её лицо было серьёзным, её глаза были яркими от одобрения и гордости.

— Хорошо, — сказала она. — Потому что я чувствую, что ваша любовь, ваше единение, ваша... сила может быть ключом к тому, что грядёт. Ключом к борьбе с тьмой, которая начинает распространяться по нашим землям.

Зореслава почувствовала, как её сердце сжимается от этих слов, от этой ответственности, от этого бремени, которое, казалось, ложилось на её плечи, на плечи Ратибора, на их любовь.

11.4
Когда Зореслава вышла из дома Веданы, снег всё ещё падал, но, казалось, стал ещё интенсивнее. Хлопья были больше, падали быстрее, создавая всё более толстый слой на земле, на крышах домов, на плечах людей, которые двигались по деревне.

Она увидела Ратибора, который ждал её у дома Веданы, его лицо было серьёзным, его глаза были полны тревоги и любви. Как только он увидел её, его лицо осветилось, его глаза стали ярче, и он быстро подошёл к ней, взяв её руки в свои.

— Как всё прошло? — спросил он, его голос был тихим, только для её ушей. — Что сказала Ведана?

Зореслава улыбнулась, несмотря на тревогу, которую она чувствовала, несмотря на ответственность, которую она ощущала. Присутствие Ратибора, его тепло, его сила, его любовь, всё это давало ей комфорт, уверенность, надежду.

— Она знает, — сказала Зореслава, её голос был таким же тихим, таким же интимным. — Она видит изменение в нашей ауре, в нашей энергии, в нашей... сущности.

Ратибор кивнул, не удивлённый этим откровением. Он знал о способностях Веданы, о её мудрости, о её проницательности.

— И что она сказала? — спросил он, его голос был серьёзным, его глаза были полны вопросов и тревоги. — Она... она осуждает нас?

Зореслава покачала головой, её лицо было ярким от облегчения и радости.

— Нет, — сказала она. — Она сказала, что наша любовь была благословлена магией Ивана Купалы, что наше единение было актом магии, актом силы, актом... значимости.

Ратибор улыбнулся, его лицо было ярким от облегчения и радости, точно так же, как и лицо Зореславы.

— Я чувствовал это, — сказал он, его голос был тихим, почти благоговейным. — Когда мы были вместе, когда свет окружал нас, проникал в нас, соединял нас. Я чувствовал, что это было что-то большее, чем просто... физическое единение. Это было что-то духовное, что-то магическое, что-то... священное.

Зореслава кивнула, её глаза были яркими от понимания и согласия.

— Да, — сказала она. — Именно так я тоже чувствовала. И Ведана подтвердила это. Но она также сказала, что видит что-то ещё в нашей ауре, что-то, что она не может полностью понять или объяснить. Что-то, что, по её мнению, может быть связано с этим странным снегом, с этой... тьмой, которая начинает распространяться по нашим землям.

Ратибор нахмурился, его лицо стало серьёзным, его глаза были полны тревоги и вопросов.

— Что она имела в виду? — спросил он. — Какое отношение наша любовь, наше единение может иметь к этому снегу, к этой тьме?

Зореслава покачала головой, её лицо было таким же серьёзным, таким же полным тревоги и вопросов.

— Она не знает наверняка, — сказала она. — Но она чувствует, что это важно, что это значимо. Она сказала, что наша любовь, наше единение, наша... сила может быть ключом к борьбе с тьмой, которая начинает распространяться по нашим землям.

Ратибор смотрел на неё долгим, оценивающим взглядом, его глаза были серьёзными и проницательными.

— Ты веришь в это? — спросил он наконец, его голос был тихим, но в нём была сила, решимость. — Ты веришь, что наша любовь может быть... оружием против этой тьмы?

Зореслава смотрела на него, её глаза были яркими от любви и веры, от надежды и решимости.

— Я верю в нашу любовь, — сказала она, её голос был твёрдым, полным уверенности. — Я верю в нас. И если Ведана говорит, что наша любовь может быть ключом к борьбе с тьмой, то я верю и в это.

Ратибор улыбнулся, его глаза были яркими от любви и гордости, от надежды и решимости.

— Тогда я тоже верю, — сказал он, его голос был таким же твёрдым, таким же полным уверенности. — Потому что я верю в тебя, Зореслава. Я верю в нас. И я буду бороться с любой тьмой, с любым злом, с любой угрозой, которая встанет на нашем пути.

Зореслава улыбнулась, её сердце было полно любви и благодарности, надежды и решимости.
— Мы будем бороться вместе, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была сила, уверенность. — Всегда вместе.

Ратибор кивнул, его лицо было серьёзным, его глаза были полны обещания и решимости.

— Всегда вместе, — повторил он, его голос был таким же тихим, таким же полным силы и уверенности.

В этот момент они услышали звук рога, который эхом разнёсся по деревне, призывая всех на совет старейшин. Это был звук, который они слышали редко, только в моменты кризиса, только в моменты опасности, только в моменты, когда требовалось единство и решимость всей деревни.

Зореслава и Ратибор обменялись взглядами, их лица были серьёзными, их глаза были полны тревоги и решимости.

— Совет старейшин, — сказал Ратибор, его голос был тихим, но в нём была тревога, беспокойство. — Это должно быть из-за снега, из-за... всего этого.

Зореслава кивнула, её лицо было таким же серьёзным, таким же полным тревоги и беспокойства.

— Мы должны идти, — сказала она. — Мы должны узнать, что происходит, что планируется, что... что мы можем сделать.

Ратибор кивнул, соглашаясь. Он взял её руку, переплетая их пальцы, их тепло, их силу, их любовь.

— Вместе, — сказал он, его голос был тихим, но в нём была сила, решимость.

Зореслава сжала его руку, благодарная за его присутствие, за его силу, за его любовь.

— Вместе, — повторила она, её голос был таким же тихим, таким же полным силы и решимости.

И они направились к центру деревни, где должен был собраться совет старейшин, их шаги были уверенными и решительными, несмотря на снег, который продолжал падать, несмотря на холод, который, казалось, усиливался с каждым моментом, несмотря на тьму, которая, казалось, начинала распространяться по их землям.

Когда они достигли центра деревни, они увидели, что большая часть жителей уже собралась там, их лица были серьёзными и обеспокоенными, их глаза были полны страха и тревоги. Старейшины сидели в центре круга, их лица были мрачными, их глаза были полны мудрости и беспокойства.

Среди старейшин Зореслава увидела Ведану, которая сидела рядом с Велимиром, главой совета. Её лицо было серьёзным, её глаза были полны тревоги и мудрости. Когда она увидела Зореславу и Ратибора, она кивнула им, её глаза были полны понимания и поддержки.

Велимир поднялся, его высокая фигура была прямой и сильной, несмотря на его возраст, его седые волосы и бороду. Его голос был глубоким и мощным, когда он начал говорить, его слова эхом разносились по тихой, заснеженной деревне.

— Жители Светлоречья, — начал он, его голос был серьёзным, его глаза были полны тревоги и решимости. — Мы собрались здесь сегодня, чтобы обсудить странные события, которые происходят в наших землях. Снег, который пришёл так рано, так внезапно, так... неестественно.

Шёпот пробежал по толпе, люди обменивались обеспокоенными взглядами, их лица были полны страха и тревоги.

— Это не обычный снег, — продолжил Велимир, его голос был твёрдым, несмотря на тревогу, которую он чувствовал. — Это не обычное изменение погоды. Это что-то другое, что-то... магическое, что-то... зловещее.

Шёпот усилился, страх стал более очевидным, более осязаемым в воздухе, который, казалось, становился всё холоднее с каждым моментом.

— Ведана, — сказал Велимир, обращаясь к старой ведунье, которая сидела рядом с ним. — Расскажи нам, что ты чувствуешь, что ты видишь, что ты... знаешь.

Ведана поднялась, её маленькая фигура была прямой и сильной, несмотря на её возраст, её морщинистое лицо и седые волосы. Её голос был тихим, но ясным, когда она начала говорить, её слова были полны мудрости и тревоги.

— Я чувствую... тьму, — сказала она, её глаза были закрыты, словно она видела что-то, что другие не могли видеть, чувствовала что-то, что другие не могли чувствовать. — Тьму, которая распространяется по нашим землям, тьму, которая несёт холод и страх, тьму, которая... жаждет.

Шёпот стал ещё громче, страх стал ещё более очевидным, ещё более осязаемым.

— Жаждет чего? — спросил кто-то из толпы, его голос был тихим от страха и тревоги.

Ведана открыла глаза, её взгляд был тяжёлым и серьёзным, когда она смотрела на толпу, на людей, которые смотрели на неё с страхом и надеждой, с тревогой и верой.

— Жизни, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была сила, уверенность. — Тепла. Света. Всего, что мы имеем, всего, что мы есть, всего, что мы... любим.

Тишина опустилась на толпу, тяжёлая и давящая, полная страха и тревоги, полная вопросов и неуверенности.

— Это Хладана, — сказал Велимир, нарушая тишину, его голос был твёрдым, несмотря на страх, который он чувствовал. — Ледяная ведьма, о которой говорят легенды, о которой предупреждают сказки. Она пробудилась от своего долгого сна, она начала свою атаку на наши земли, на наш народ, на нашу... жизнь.

Шёпот снова пробежал по толпе, но на этот раз в нём было не только страх, но и недоверие, сомнение, скептицизм.

— Хладана? — сказал кто-то. — Но это же просто сказка, просто легенда. Она не может быть реальной.

Велимир покачал головой, его лицо было мрачным, его глаза были полны знания и тревоги.

— Она реальна, — сказал он, его голос был твёрдым, не оставляющим места для сомнений. — Так же реальна, как снег, который падает вокруг нас, как холод, который проникает в наши кости, как тьма, которая начинает распространяться по нашим землям.

Тишина снова опустилась на толпу, более тяжёлая, более давящая, более полная страха и тревоги.

— Что мы можем сделать? — спросил кто-то, нарушая тишину, его голос был тихим от страха, но в нём была решимость, сила. — Как мы можем бороться с ней, с этой... Хладаной?

11.5

После совета старейшин, который продолжался до позднего вечера, Зореслава и Ратибор нашли момент, чтобы ускользнуть от бдительных глаз своих родителей и других жителей деревни. Они встретились у старого дуба на краю деревни, того самого дуба, под которым они играли детьми, под которым они делились своими первыми секретами, своими первыми мечтами, своими первыми обещаниями.

Снег всё ещё падал, но, казалось, стал менее интенсивным, более мягким, более... задумчивым. Хлопья медленно опускались с неба, создавая вокруг них тихий, белый мир, мир, который, казалось, существовал только для них двоих, только для их любви, только для их обещаний.

Ратибор взял руки Зореславы в свои, его пальцы были тёплыми, несмотря на холод, его глаза были яркими от любви и решимости, несмотря на тревогу, которую он чувствовал.

— Зореслава, — сказал он, его голос был тихим, но в нём была сила, уверенность. — После всего, что мы услышали сегодня, после всех этих... предсказаний, этих страхов, этих угроз, я хочу, чтобы ты знала одно: моя любовь к тебе не изменится, не ослабнет, не исчезнет, что бы ни случилось, что бы ни пришло, что бы ни... угрожало нам.

Зореслава улыбнулась, её глаза были яркими от слёз и любви, от страха и надежды, от тревоги и веры.

— Я знаю, — сказала она, её голос был таким же тихим, таким же полным силы и уверенности. — Я чувствую то же самое, Ратибор. Моя любовь к тебе — это не что-то, что может измениться или исчезнуть. Это часть меня, часть моей души, часть моего... существа.

Ратибор улыбнулся, его лицо было ярким от любви и гордости, от надежды и решимости.

— Тогда давай поклянёмся, — сказал он, его голос был тихим, почти шёпотом, но в нём была сила, решимость. — Давай поклянёмся друг другу в верности, в любви, в поддержке, что бы ни случилось, что бы ни пришло, что бы ни... угрожало нам.

Зореслава кивнула, её лицо было серьёзным, её глаза были яркими от любви и решимости.

— Да, — сказала она, её голос был таким же тихим, таким же полным силы и решимости. — Давай поклянёмся.

Ратибор опустился на одно колено, снег хрустнул под его весом, его глаза не отрывались от лица Зореславы, его руки не отпускали её руки.

— Я, Ратибор, сын Яромира, — начал он, его голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, обещание. — Клянусь тебе, Зореслава, дочь Милавы, в своей верности, в своей любви, в своей поддержке. Клянусь быть рядом с тобой в радости и в горе, в здоровье и в болезни, в богатстве и в бедности. Клянусь защищать тебя от всех угроз, от всех опасностей, от всех... тьмы, которая может прийти. Клянусь любить тебя всем своим сердцем, всей своей душой, всем своим... существом, до конца своих дней и даже после, если такое возможно.

Слёзы текли по щекам Зореславы, но она улыбалась, её лицо было ярким от любви и радости, от надежды и веры.

— Я, Зореслава, дочь Милавы, — начала она, её голос был тихим, но в нём была та же сила, та же уверенность, то же обещание. — Клянусь тебе, Ратибор, сын Яромира, в своей верности, в своей любви, в своей поддержке. Клянусь быть рядом с тобой в радости и в горе, в здоровье и в болезни, в богатстве и в бедности. Клянусь поддерживать тебя во всех твоих стремлениях, во всех твоих борьбах, во всех твоих... битвах. Клянусь любить тебя всем своим сердцем, всей своей душой, всем своим... существом, до конца своих дней и даже после, если такое возможно.

Ратибор поднялся, его глаза были яркими от любви и гордости, от надежды и решимости. Он нежно взял лицо Зореславы в свои руки, его прикосновение было тёплым и нежным, его глаза не отрывались от её глаз.

— Я люблю тебя, Зореслава, — сказал он, его голос был тихим, почти шёпотом, но в нём была сила, уверенность, обещание. — Я всегда любил тебя, и я всегда буду любить тебя, что бы ни случилось, что бы ни пришло, что бы ни... угрожало нам.

Зореслава улыбнулась, её глаза были яркими от любви и радости, от надежды и веры.

— Я люблю тебя, Ратибор, — сказала она, её голос был таким же тихим, таким же полным силы и уверенности, таким же полным обещания. — Я всегда любила тебя, и я всегда буду любить тебя, что бы ни случилось, что бы ни пришло, что бы ни... угрожало нам.

И тогда, под падающим снегом, под старым дубом, который был свидетелем их детских игр, их первых секретов, их первых мечтаний, они поцеловались. Их поцелуй был нежным и страстным, тёплым и сильным, полным любви и обещания, полным надежды и веры, полным... магии.

Когда они наконец отстранились друг от друга, они увидели, что снег вокруг них начал светиться, мягким, золотистым светом, светом, который, казалось, исходил из самой земли, из самого воздуха, из самой... магии.

— Это снова происходит, — прошептала Зореслава, её глаза были широкими от удивления и благоговения. — Свет, магия, это... это как прошлой ночью.

Ратибор кивнул, его лицо было таким же удивлённым, таким же полным благоговения.

— Да, — сказал он, его голос был тихим, почти шёпотом. — Но это... это другое. Это не просто свет, это не просто магия. Это что-то... большее.

И он был прав. Свет, который окружал их, не был просто светом. Он был тёплым и живым, пульсирующим и движущимся, словно он был частью их, словно он был... их любовью, их обещанием, их клятвой.

Снег, который падал вокруг них, казалось, замедлился, каждая снежинка была видна в золотистом свете, каждая снежинка была уникальной и прекрасной, каждая снежинка была... частью магии, которая окружала их.

— Это наша любовь, — сказала Зореслава, её голос был тихим от благоговения и понимания. — Наша любовь создаёт эту магию, этот свет, это... тепло.

Ратибор кивнул, его лицо было ярким от понимания и любви, от надежды и веры.

— Да, — сказал он, его голос был таким же тихим, таким же полным благоговения и понимания. — Наша любовь — это магия, Зореслава. Магия, которая может противостоять тьме, магия, которая может бороться с холодом, магия, которая может... победить Хладану.

Зореслава посмотрела на него, её глаза были яркими от понимания и решимости, от любви и веры.

— Ты думаешь, что это то, о чём говорила Ведана? — спросила она, её голос был тихим, но в нём была сила, уверенность. — Что наша любовь, наше единение, наша... сила может быть ключом к борьбе с тьмой, которая начинает распространяться по нашим землям?

Ратибор кивнул, его лицо было серьёзным, его глаза были полны решимости и веры.

— Да, — сказал он, его голос был твёрдым, полным уверенности. — Я верю, что это именно то, о чём она говорила. Наша любовь — это не просто чувство, не просто эмоция. Это сила, Зореслава. Сила, которая может изменить мир, сила, которая может бороться с тьмой, сила, которая может... победить зло.

Зореслава улыбнулась, её лицо было ярким от любви и решимости, от надежды и веры.

— Тогда мы будем использовать эту силу, — сказала она, её голос был твёрдым, полным решимости и обещания. — Мы будем использовать нашу любовь, нашу магию, нашу... силу, чтобы бороться с Хладаной, чтобы защитить наш народ, нашу деревню, наш... мир.

Ратибор улыбнулся, его лицо было таким же ярким, таким же полным любви и решимости, таким же полным надежды и веры.

— Вместе, — сказал он, его голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, обещание.

Зореслава кивнула, её глаза были яркими от любви и решимости, от надежды и веры.

— Вместе, — повторила она, её голос был таким же тихим, таким же полным силы и уверенности, таким же полным обещания.

И в этот момент, под падающим снегом, под старым дубом, окружённые золотистым светом своей любви, своей магии, своей... силы, они чувствовали, что могут сделать всё, что могут победить любую тьму, любое зло, любую... Хладану.

Они не знали, что ждёт их впереди, какие испытания, какие трудности, какие... битвы. Но они знали одно: они будут встречать всё это вместе, с любовью в своих сердцах, с магией в своих душах, с... силой в своих руках.

Их клятва была не просто словами, не просто обещанием. Это был завет, связь, которая соединяла их сильнее, чем любые узы, любые цепи, любые... законы. Это была клятва, которая была скреплена не просто их словами, их обещаниями, их... любовью, но и самой магией, самой природой, самим... духом Ивана Купалы.

И когда они наконец повернулись, чтобы вернуться в деревню, в свои дома, к своим семьям, они знали, что что-то изменилось, что-то стало другим, что-то стало... сильнее. Их любовь, их единение, их... магия стала сильнее, ярче, более... реальной.

Снег продолжал падать, но, казалось, он больше не был таким холодным, таким угрожающим, таким... зловещим. Он был просто снегом, белым и чистым, красивым и мирным, частью природы, частью мира, частью... жизни.

И они знали, что пока они вместе, пока их любовь сильна, пока их магия жива, они могут противостоять любому холоду, любой тьме, любой... Хладане.

ГЛАВА 12. ПРЕДАТЕЛЬСТВО

12.1

Снег продолжал падать на протяжении трёх дней после совета старейшин. Он ложился на землю тяжёлым, плотным покровом, превращая знакомые тропинки в неузнаваемые белые дороги, заставляя крыши домов прогибаться под своим весом, заставляя сердца жителей Светлоречья сжиматься от страха и тревоги.

На четвёртый день Зореслава проснулась от пронзительного крика, который, казалось, разрезал морозный воздух, проникая сквозь стены её дома, сквозь её сон, сквозь её... спокойствие. Она быстро поднялась с постели, накинула на плечи тёплый платок и выбежала на улицу, где уже собрались другие жители деревни, их лица были обеспокоенными, их глаза были полны страха и вопросов.

Крик исходил от храма Живы, богини жизни и плодородия, который находился на небольшом холме в центре деревни. Это был простой, но красивый храм, построенный из светлого дерева и камня, украшенный резьбой и символами жизни и роста, защиты и процветания.

Зореслава быстро направилась к храму, её сердце билось быстро от тревоги и беспокойства. Когда она достигла холма, она увидела, что двери храма были широко открыты, и внутри собрались жрицы Живы, их лица были бледными от страха, их глаза были полны ужаса и недоверия.

Среди жриц Зореслава увидела свою мать, Милаву, которая была главной жрицей храма. Её лицо было белее снега, её глаза были широко открыты от шока и ужаса, её руки дрожали, когда она пыталась успокоить других жриц, которые плакали и причитали, их голоса были полны страха и отчаяния.

— Мама! — воскликнула Зореслава, быстро подходя к Милаве. — Что случилось? Что произошло?

Милава повернулась к дочери, её глаза были полны слёз, её голос дрожал, когда она говорила.

— Зореслава, — сказала она, её голос был тихим, почти шёпотом, но в нём был ужас, который Зореслава никогда раньше не слышала в голосе своей матери. — Это... это ужасно. Это катастрофа. Это... предательство.

Зореслава почувствовала, как её сердце сжимается от этих слов, от этого тона, от этого... страха в глазах своей матери.

— Что? — спросила она, её голос был таким же тихим, таким же полным страха и тревоги. — Что произошло, мама?

Милава покачала головой, словно не могла поверить в то, что она должна была сказать, словно не могла принять реальность того, что произошло.

— Сердце Живы, — сказала она наконец, её голос был тихим, почти неслышным, но в нём был ужас, который, казалось, заполнял весь храм, всю деревню, весь... мир. — Сердце Живы пропало.

Зореслава почувствовала, как её собственное сердце останавливается на мгновение, как её дыхание замирает в её груди, как её мир, казалось, замирает вокруг неё.

Сердце Живы было священным артефактом, который хранился в храме Живы с незапамятных времён. Это был кристалл, размером с кулак взрослого мужчины, который, как говорили, был частью самой богини, частью её сущности, частью её... силы. Он светился тёплым, золотистым светом, который, казалось, пульсировал, как настоящее сердце, который давал тепло и жизнь, защиту и процветание всей деревне, всему народу, всей... земле.

— Как? — спросила Зореслава, её голос был тихим от шока и недоверия. — Как это могло произойти? Как кто-то мог... украсть Сердце Живы?

Милава покачала головой, её лицо было мрачным, её глаза были полны боли и гнева, страха и отчаяния.

— Мы не знаем, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была сила, решимость, которая начинала пробиваться сквозь шок и ужас. — Мы обнаружили пропажу только этим утром, когда пришли для утреннего ритуала. Хранилище было... нетронутым. Не было никаких признаков взлома, никаких признаков... насилия. Но Сердце Живы исчезло, словно его никогда и не было.

Зореслава нахмурилась, её ум начал работать быстро, пытаясь понять, пытаясь осмыслить, пытаясь... найти объяснение.

— Но это невозможно, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была уверенность, логика, рациональность. — Хранилище защищено не только физическими замками и барьерами, но и магическими заклинаниями и защитами. Никто не может войти в хранилище без разрешения жриц, без... ключа.

Милава кивнула, её лицо было мрачным, её глаза были полны понимания и тревоги.

— Именно, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была тяжесть, значимость, которая заставила Зореславу почувствовать холод, который не имел ничего общего со снегом, который падал за стенами храма. — Никто не может войти в хранилище без ключа. И есть только три ключа: один у меня, как у главной жрицы, один у Веданы, как у старейшей ведуньи, и один у... Велимира, как у главы совета старейшин.

Зореслава почувствовала, как её сердце снова сжимается от этих слов, от этого... подтекста, который был в голосе её матери.

— Ты думаешь, что один из вас... — начала она, но не смогла закончить, не смогла произнести слова, которые, казалось, были слишком ужасными, слишком невероятными, слишком... предательскими.

Милава покачала головой, её лицо было мрачным, её глаза были полны боли и гнева, страха и отчаяния.

— Я не знаю, что думать, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была честность, открытость, которая всегда была частью её натуры, её характера, её... сущности. — Я знаю только то, что Сердце Живы пропало, и что без него... без него мы уязвимы, мы слабы, мы... беззащитны перед тьмой, которая начинает распространяться по нашим землям.

Зореслава кивнула, понимая серьёзность ситуации, понимая опасность, понимая... угрозу, которую представляла пропажа Сердца Живы.

— Что мы можем сделать? — спросила она, её голос был тихим, но в нём была решимость, сила, которая всегда была частью её натуры, её характера, её... сущности. — Как мы можем найти Сердце Живы? Как мы можем... вернуть его?

Милава посмотрела на свою дочь долгим, оценивающим взглядом, её глаза были серьёзными и проницательными, полными любви и гордости, несмотря на страх и тревогу, которые она чувствовала.

— Мы уже послали за Веданой и Велимиром, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была сила, решимость, которая начинала пробиваться сквозь шок и ужас. — Они должны быть здесь в любой момент. Мы будем... искать. Мы будем использовать все наши знания, все наши умения, всю нашу... магию, чтобы найти Сердце Живы, чтобы вернуть его, чтобы... защитить нашу деревню, наш народ, нашу... землю.

Зореслава кивнула, её лицо было серьёзным, её глаза были полны решимости и силы.

— Я помогу, — сказала она, её голос был твёрдым, не оставляющим места для возражений. — Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы помочь найти Сердце Живы, чтобы помочь вернуть его, чтобы помочь... защитить нашу деревню, наш народ, нашу... землю.

Милава улыбнулась, несмотря на страх и тревогу, которые она чувствовала. Её улыбка была тёплой и гордой, полной любви и надежды.

— Я знаю, дитя, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была любовь, гордость, которая всегда была частью её отношения к своей дочери, к своему... ребёнку. — Я знаю, что ты сделаешь всё, что в твоих силах. И я благодарна за это, за твою помощь, за твою... силу.

В этот момент двери храма открылись, и вошли Ведана и Велимир, их лица были серьёзными, их глаза были полны тревоги и вопросов.

— Милава, — сказал Велимир, его голос был глубоким и мощным, но в нём была тревога, беспокойство, которое он не мог скрыть. — Мы пришли, как только получили твоё сообщение. Что произошло? Что... случилось?

Милава повернулась к ним, её лицо было мрачным, её глаза были полны боли и гнева, страха и отчаяния.

— Сердце Живы пропало, — сказала она, её голос был тихим, но в нём был ужас, который, казалось, заполнял весь храм, всю деревню, весь... мир. — Оно исчезло из хранилища, без следов взлома, без следов... насилия.

Ведана и Велимир обменялись взглядами, их лица были серьёзными, их глаза были полны тревоги и понимания.

— Это... невозможно, — сказал Велимир, его голос был тихим от шока и недоверия. — Хранилище защищено не только физическими замками и барьерами, но и магическими заклинаниями и защитами. Никто не может войти в хранилище без разрешения жриц, без... ключа.

Милава кивнула, её лицо было мрачным, её глаза были полны понимания и тревоги.

— Именно, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была тяжесть, значимость, которая заставила всех присутствующих почувствовать холод, который не имел ничего общего со снегом, который падал за стенами храма. — Никто не может войти в хранилище без ключа. И есть только три ключа: один у меня, один у Веданы, и один у... тебя, Велимир.

Велимир нахмурился, его лицо стало серьёзным, его глаза были полны понимания и тревоги.

— Ты думаешь, что один из нас... — начал он, но не смог закончить, не смог произнести слова, которые, казалось, были слишком ужасными, слишком невероятными, слишком... предательскими.

Милава покачала головой, её лицо было мрачным, её глаза были полны боли и гнева, страха и отчаяния.

— Я не знаю, что думать, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была честность, открытость, которая всегда была частью её натуры, её характера, её... сущности. — Я знаю только то, что Сердце Живы пропало, и что без него... без него мы уязвимы, мы слабы, мы... беззащитны перед тьмой, которая начинает распространяться по нашим землям.

Ведана шагнула вперёд, её маленькая фигура была прямой и сильной, несмотря на её возраст, её морщинистое лицо и седые волосы. Её глаза были яркими и проницательными, полными мудрости и знания, несмотря на тревогу и беспокойство, которые она чувствовала.

— Покажи мне хранилище, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была сила, решимость, которая всегда была частью её натуры, её характера, её... сущности. — Я хочу видеть место, где хранилось Сердце Живы. Я хочу... чувствовать энергию, которая там осталась.

Милава кивнула, её лицо было серьёзным, её глаза были полны надежды и веры в мудрость и способности старой ведуньи.

12.2

Зореслава следовала за матерью, Веданой и Велимиром в глубину храма, туда, где находилось хранилище священных артефактов. Её сердце билось быстро от тревоги и страха, от неуверенности и беспокойства. Она не могла поверить, что кто-то мог украсть Сердце Живы, что кто-то мог совершить такое... предательство.

Хранилище было небольшой комнатой в самом сердце храма, защищённой толстыми стенами из камня и дерева, мощными замками и засовами, и, что более важно, древними заклинаниями и защитами, которые передавались от одного поколения жриц к другому, от одной главной жрицы к другой, от одной... хранительницы к другой.

Милава открыла тяжёлую дверь хранилища своим ключом, шепча слова древнего заклинания, которое снимало магическую защиту, позволяя им войти внутрь. Дверь открылась с тихим скрипом, открывая небольшую комнату, освещённую мягким, золотистым светом, который исходил от нескольких свечей, расставленных по периметру комнаты.

В центре комнаты стоял небольшой алтарь из белого камня, на котором должно было находиться Сердце Живы. Но алтарь был пуст, на нём не было ничего, кроме небольшого углубления, где обычно лежал священный кристалл.

Ведана медленно подошла к алтарю, её глаза были закрыты, её руки были вытянуты перед ней, словно она чувствовала что-то, что другие не могли видеть, не могли чувствовать, не могли... понимать.

— Здесь была... борьба, — сказала она наконец, её голос был тихим, почти шёпотом, но в нём была уверенность, знание, которое она получала из... эфира, из энергии, из... магии. — Не физическая борьба, но борьба... энергий, борьба магий, борьба... воль.

Милава нахмурилась, её лицо было серьёзным, её глаза были полны вопросов и тревоги.

— Что ты имеешь в виду, Ведана? — спросила она, её голос был тихим, но в нём было нетерпение, желание понять, желание... знать. — Кто боролся? Кто... победил?

Ведана открыла глаза, её взгляд был тяжёлым и серьёзным, когда она смотрела на Милаву, на Велимира, на Зореславу, на всех, кто был в комнате.

— Я чувствую... холод, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была тревога, беспокойство, которое заставило всех присутствующих почувствовать дрожь, которая не имела ничего общего с температурой в комнате. — Холод, который не является естественным, холод, который не является... нормальным. Холод, который приходит из... тьмы, из глубины, из... Хладаны.

Шёпот пробежал по комнате, люди обменивались обеспокоенными взглядами, их лица были полны страха и тревоги.

— Хладана? — сказал Велимир, его голос был тихим от шока и недоверия. — Ты думаешь, что Хладана... украла Сердце Живы?

Ведана покачала головой, её лицо было мрачным, её глаза были полны знания и тревоги.

— Не сама Хладана, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была уверенность, знание, которое она получала из... эфира, из энергии, из... магии. — Но кто-то, кто служит ей, кто-то, кто... поклоняется ей, кто-то, кто... предал нас ради неё.

Тишина опустилась на комнату, тяжёлая и давящая, полная страха и тревоги, полная вопросов и неуверенности.

— Кто? — спросила Милава, нарушая тишину, её голос был тихим, но в нём была сила, решимость, которая всегда была частью её натуры, её характера, её... сущности. — Кто мог предать нас? Кто мог служить Хладане? Кто мог... украсть Сердце Живы?

Ведана покачала головой, её лицо было мрачным, её глаза были полны боли и гнева, страха и отчаяния.

— Я не знаю, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была честность, открытость, которая всегда была частью её натуры, её характера, её... сущности. — Я чувствую только... холод, только тьму, только... предательство.

В этот момент двери хранилища открылись, и в комнату вошёл Лихобор, его лицо было красным от гнева, его глаза были полны ярости и обвинения.

— Я знаю, кто это сделал! — воскликнул он, его голос был громким, почти кричащим, нарушая тишину и спокойствие хранилища, нарушая... святость этого места. — Я знаю, кто украл Сердце Живы! Я знаю, кто предал нас!

Все повернулись к нему, их лица были серьёзными, их глаза были полны вопросов и тревоги.

— Кто? — спросил Велимир, его голос был глубоким и мощным, но в нём была тревога, беспокойство, которое он не мог скрыть. — Кто, по-твоему, украл Сердце Живы, Лихобор?

Лихобор указал пальцем на дверь, его лицо было искажено гневом, его глаза были полны ярости и обвинения.

— Ратибор! — воскликнул он, его голос был громким, почти кричащим, полным уверенности и обвинения. — Ратибор украл Сердце Живы! Ратибор предал нас!

Зореслава почувствовала, как её сердце останавливается на мгновение, как её дыхание замирает в её груди, как её мир, казалось, замирает вокруг неё. Она не могла поверить в то, что она слышала, не могла принять то, что Лихобор говорил, не могла... допустить мысль, что Ратибор мог предать их, мог предать... её.

— Нет, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая исходила из глубины её сердца, из глубины её души, из глубины её... любви. — Нет, это невозможно. Ратибор не мог украсть Сердце Живы. Ратибор не мог предать нас. Ратибор не мог... служить Хладане.

Лихобор повернулся к ней, его лицо было искажено гневом, его глаза были полны ярости и обвинения.

— Ты защищаешь его только потому, что любишь его, — сказал он, его голос был полон презрения и обвинения. — Но твоя любовь ослепляет тебя, Зореслава. Она не даёт тебе видеть правду, не даёт тебе понимать реальность, не даёт тебе... признавать предательство.

Зореслава покачала головой, её лицо было серьёзным, её глаза были полны уверенности и решимости.

— Я защищаю его потому, что знаю его, — сказала она, её голос был твёрдым, не оставляющим места для сомнений. — Я знаю его сердце, его душу, его... сущность. И я знаю, что он не мог предать нас, не мог предать... меня.

Лихобор усмехнулся, его лицо было искажено презрением и насмешкой.

— Ты думаешь, что знаешь его, — сказал он, его голос был полон яда и обвинения. — Но ты не знаешь его настоящего, его тайного, его... тёмного. Ты не знаешь, что он делает, когда тебя нет рядом, что он говорит, когда ты не слышишь, что он... планирует, когда ты не видишь.

Зореслава почувствовала, как гнев начинает подниматься внутри неё, гнев, который был горячим и ярким, гнев, который был сильным и мощным, гнев, который был... защитным, защищающим её любовь, её веру, её... Ратибора.

— Ты лжёшь, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая заставила всех присутствующих почувствовать... мощь, которая была в этой молодой женщине, в этой... ведунье. — Ты лжёшь, Лихобор, и ты знаешь это. Ты лжёшь, потому что ненавидишь Ратибора, потому что завидуешь ему, потому что... хочешь уничтожить его.

Лихобор покраснел ещё больше, его лицо было искажено гневом, его глаза были полны ярости и ненависти.

— Я не лгу! — воскликнул он, его голос был громким, почти кричащим, полным уверенности и обвинения. — Я видел его! Я видел, как он выходил из храма прошлой ночью, как он крался, как вор, как предатель, как... слуга Хладаны!

Зореслава покачала головой, её лицо было серьёзным, её глаза были полны уверенности и решимости.

— Это невозможно, — сказала она, её голос был твёрдым, не оставляющим места для сомнений. — Ратибор был со мной прошлой ночью. Мы были вместе весь вечер, всю ночь, всё... время.

Лихобор усмехнулся, его лицо было искажено презрением и насмешкой.

— Ты уверена? — спросил он, его голос был полон яда и обвинения. — Ты уверена, что он был с тобой всю ночь? Ты уверена, что он не ушёл, когда ты спала, когда ты не видела, когда ты не... знала?

Зореслава почувствовала, как сомнение начинает проникать в её сердце, в её ум, в её... уверенность. Она вспомнила, как они с Ратибором провели вечер вместе, как они говорили, как они смеялись, как они... любили друг друга. Но потом она заснула, и она не знала, что делал Ратибор, пока она спала, не знала, куда он мог пойти, не знала, что он мог... сделать.

— Нет, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая исходила из глубины её сердца, из глубины её души, из глубины её... любви. — Нет, я не верю, что Ратибор мог предать нас. Я не верю, что он мог украсть Сердце Живы. Я не верю, что он мог... служить Хладане.

Лихобор покачал головой, его лицо было серьёзным, его глаза были полны уверенности и обвинения.

— Ты можешь не верить, Зореслава, — сказал он, его голос был тихим, но в нём была уверенность, знание, которое, казалось, было... непоколебимым. — Но факты говорят сами за себя. Ратибор был здесь прошлой ночью. Ратибор украл Сердце Живы. Ратибор предал нас.

Велимир поднял руку, призывая к тишине, его лицо было серьёзным, его глаза были полны мудрости и спокойствия, несмотря на тревогу и беспокойство, которые он чувствовал.

— Это серьёзные обвинения, Лихобор, — сказал он, его голос был глубоким и мощным, но в нём была справедливость, честность, которая всегда была частью его натуры, его характера, его... сущности. — Обвинения, которые требуют доказательств, не только слов, не только... подозрений.

Лихобор кивнул, его лицо было серьёзным, его глаза были полны уверенности и решимости.

— У меня есть доказательства, — сказал он, его голос был твёрдым, не оставляющим места для сомнений. — Я не только видел Ратибора, выходящего из храма прошлой ночью, но и нашёл это в его доме, в его комнате, в его... тайнике.

12.3

Лихобор вытащил из-за пазухи небольшой предмет, завёрнутый в тёмную ткань. Медленно, с торжественностью человека, раскрывающего важное доказательство, он развернул ткань, открывая взглядам всех присутствующих небольшой осколок кристалла, который светился слабым, золотистым светом.

— Это часть Сердца Живы, — сказал Лихобор, его голос был полон уверенности и обвинения. — Часть, которая откололась, когда Ратибор украл артефакт. Я нашёл её под его кроватью, спрятанную среди его вещей, среди его... секретов.

Зореслава почувствовала, как её сердце сжимается от боли и сомнения, от страха и неуверенности. Она смотрела на осколок, который светился в руках Лихобора, и не могла отрицать, что он действительно выглядел как часть Сердца Живы, что он действительно имел тот же свет, ту же энергию, ту же... сущность.

— Как ты нашёл его? — спросила Милава, её голос был тихим, но в нём была сила, решимость, которая всегда была частью её натуры, её характера, её... сущности. — Как ты оказался в доме Ратибора? Как ты... искал среди его вещей?

Лихобор поднял голову, его лицо было серьёзным, его глаза были полны уверенности и решимости.

— Я следил за ним, — сказал он, его голос был твёрдым, не оставляющим места для сомнений. — Я следил за ним с тех пор, как начались эти странные снегопады, с тех пор, как начали происходить эти... изменения. Я не доверял ему, не верил в его... честность. И сегодня утром, когда я узнал о пропаже Сердца Живы, я пошёл в его дом, пока он был на охоте, и искал... доказательства своих подозрений.

Зореслава покачала головой, её лицо было серьёзным, её глаза были полны гнева и обвинения.

— Ты вломился в его дом, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая заставила всех присутствующих почувствовать... мощь, которая была в этой молодой женщине, в этой... ведунье. — Ты нарушил его пространство, его приватность, его... права. Ты не имел права делать это, Лихобор. Ты не имел права... обвинять его без доказательств.

Лихобор указал на осколок, который всё ещё светился в его руке, его лицо было искажено гневом, его глаза были полны ярости и обвинения.

— Вот доказательство! — воскликнул он, его голос был громким, почти кричащим, полным уверенности и обвинения. — Вот доказательство его предательства, его измены, его... службы Хладане!

Ведана шагнула вперёд, её маленькая фигура была прямой и сильной, несмотря на её возраст, её морщинистое лицо и седые волосы. Она протянула руку к осколку, который Лихобор держал, её глаза были закрыты, её лицо было сосредоточенным, словно она чувствовала что-то, что другие не могли видеть, не могли чувствовать, не могли... понимать.

— Это действительно часть Сердца Живы, — сказала она наконец, её голос был тихим, почти шёпотом, но в нём была уверенность, знание, которое она получала из... эфира, из энергии, из... магии. — Но это не доказывает, что Ратибор украл артефакт. Это доказывает только то, что часть артефакта была в его доме, под его кроватью, среди его... вещей.

Лихобор покачал головой, его лицо было серьёзным, его глаза были полны уверенности и обвинения.

— Что ещё это может доказывать? — спросил он, его голос был полон презрения и насмешки. — Зачем ещё часть Сердца Живы могла быть в его доме, если не потому, что он украл артефакт? Зачем ещё она могла быть спрятана под его кроватью, если не потому, что он хотел скрыть своё... предательство?

Зореслава почувствовала, как сомнение начинает расти внутри неё, сомнение, которое было холодным и тяжёлым, сомнение, которое было болезненным и мучительным, сомнение, которое было... разрушительным для её веры, её любви, её... уверенности в Ратиборе.

Она не могла отрицать логику слов Лихобора, не могла игнорировать доказательство, которое он представил, не могла... не задаваться вопросом, мог ли Ратибор действительно предать их, предать... её.

Но в то же время, она не могла поверить, что Ратибор мог сделать это, не могла принять мысль, что он мог служить Хладане, не могла... допустить возможность, что его любовь к ней, его клятвы ей, его... обещания ей были ложью, обманом, предательством.

— Я хочу поговорить с Ратибором, — сказала она наконец, её голос был тихим, но в нём была решимость, сила, которая всегда была частью её натуры, её характера, её... сущности. — Я хочу услышать его объяснение, его сторону, его... правду.

Лихобор усмехнулся, его лицо было искажено презрением и насмешкой.

— Его правду? — сказал он, его голос был полон яда и обвинения. — Его ложь, ты имеешь в виду. Его обман, его предательство, его... измену.

Зореслава повернулась к нему, её глаза были полны гнева и решимости, её лицо было серьёзным и твёрдым.

— Я не знаю, что я имею в виду, Лихобор, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая заставила всех присутствующих почувствовать... мощь, которая была в этой молодой женщине, в этой... ведунье. — Я не знаю, что правда, а что ложь. Я не знаю, кто предатель, а кто... верный. Но я знаю, что я хочу услышать Ратибора, хочу дать ему шанс объяснить, хочу... верить в него, пока не доказано обратное.

Велимир кивнул, его лицо было серьёзным, его глаза были полны мудрости и справедливости.

— Зореслава права, — сказал он, его голос был глубоким и мощным, но в нём была справедливость, честность, которая всегда была частью его натуры, его характера, его... сущности. — Мы не можем осудить Ратибора без его слов, без его объяснения, без его... защиты. Это было бы несправедливо, неправильно, не... по-нашему.

Лихобор покачал головой, его лицо было серьёзным, его глаза были полны уверенности и обвинения.

— Вы даёте ему шанс сбежать, — сказал он, его голос был полон презрения и обвинения. — Шанс скрыться, шанс избежать наказания, шанс... продолжить служить Хладане.

Милава шагнула вперёд, её лицо было серьёзным, её глаза были полны решимости и силы.

— Мы даём ему шанс на справедливость, — сказала она, её голос был твёрдым, не оставляющим места для возражений. — Шанс на правду, шанс на... честь. И если он виновен, если он действительно украл Сердце Живы, если он действительно служит Хладане, то он будет наказан, будет осуждён, будет... изгнан. Но не раньше, чем мы услышим его, не раньше, чем мы дадим ему шанс защитить себя, не раньше, чем мы... будем уверены в его вине.

Лихобор открыл рот, чтобы возразить, но в этот момент двери хранилища открылись, и в комнату вошёл Ратибор, его лицо было серьёзным, его глаза были полны вопросов и тревоги.

— Что происходит? — спросил он, его голос был глубоким и сильным, но в нём была тревога, беспокойство, которое он не мог скрыть. — Я слышал, что Сердце Живы пропало. Я пришёл, чтобы помочь, чтобы... найти его.

Лихобор указал на него пальцем, его лицо было искажено гневом, его глаза были полны ярости и обвинения.

— Вот он! — воскликнул он, его голос был громким, почти кричащим, полным уверенности и обвинения. — Вот предатель! Вот вор! Вот... слуга Хладаны!

Ратибор нахмурился, его лицо было серьёзным, его глаза были полны недоумения и тревоги.

— О чём ты говоришь, Лихобор? — спросил он, его голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая всегда была частью его натуры, его характера, его... сущности. — Какой предатель? Какой вор? Какой... слуга Хладаны?

Лихобор поднял осколок, который всё ещё светился в его руке, его лицо было искажено гневом, его глаза были полны ярости и обвинения.

— Я нашёл это в твоём доме, — сказал он, его голос был полон презрения и обвинения. — Под твоей кроватью, среди твоих вещей, среди твоих... секретов. Это часть Сердца Живы, которое ты украл прошлой ночью, которое ты взял для Хладаны, которое ты... предал нас ради.

Ратибор посмотрел на осколок, его лицо было серьёзным, его глаза были полны недоумения и тревоги.

— Я не понимаю, — сказал он, его голос был тихим, но в нём была честность, открытость, которая всегда была частью его натуры, его характера, его... сущности. — Я не крал Сердце Живы. Я не был в храме прошлой ночью. Я не... предавал никого.

Лихобор усмехнулся, его лицо было искажено презрением и насмешкой.

— Ты лжёшь, — сказал он, его голос был полон яда и обвинения. — Ты лжёшь, как и все предатели, все воры, все... слуги Хладаны.

Ратибор покачал головой, его лицо было серьёзным, его глаза были полны уверенности и решимости.

— Я не лгу, — сказал он, его голос был твёрдым, не оставляющим места для сомнений. — Я говорю правду, только правду, всю... правду.

Он повернулся к Зореславе, его глаза были полны любви и надежды, полны веры и доверия.

— Зореслава, — сказал он, его голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая исходила из глубины его сердца, из глубины его души, из глубины его... любви. — Ты знаешь меня. Ты знаешь моё сердце, мою душу, мою... сущность. Ты знаешь, что я не мог предать вас, не мог предать... тебя.

Зореслава почувствовала, как её сердце разрывается от боли и сомнения, от любви и страха, от веры и неуверенности. Она смотрела в глаза Ратибора, в эти глаза, которые она так хорошо знала, которые она так любила, которые она так... доверяла, и не могла найти в них лжи, не могла найти в них обмана, не могла найти в них... предательства.

Но в то же время, она не могла игнорировать осколок, который светился в руке Лихобора, не могла отрицать, что он был найден в доме Ратибора, не могла... не задаваться вопросом, мог ли Ратибор действительно предать их, предать... её.

— Я... я не знаю, что думать, Ратибор, — сказала она наконец, её голос был тихим, почти шёпотом, полным боли и сомнения, полным любви и страха, полным веры и неуверенности. — Я хочу верить тебе, хочу доверять тебе, хочу... любить тебя. Но я не могу игнорировать доказательства, не могу отрицать факты, не могу... закрывать глаза на правду, какой бы болезненной она ни была.

12.4

Ратибор сделал шаг к Зореславе, его глаза были полны боли и отчаяния, полны любви и надежды, полны веры и доверия.

— Зореслава, — сказал он, его голос был тихим, почти умоляющим, полным эмоций, которые он не мог скрыть, не мог контролировать, не мог... подавить. — Я клянусь тебе, клянусь своей жизнью, своей душой, своей... любовью к тебе, что я не крал Сердце Живы, что я не предавал вас, что я не... служу Хладане.

Лихобор усмехнулся, его лицо было искажено презрением и насмешкой.

— Клятвы предателя, — сказал он, его голос был полон яда и обвинения. — Обещания вора, заверения... слуги Хладаны.

Ратибор повернулся к нему, его лицо было серьёзным, его глаза были полны гнева и решимости.

— Я не знаю, как этот осколок оказался в моём доме, — сказал он, его голос был твёрдым, не оставляющим места для сомнений. — Но я знаю, что я не клал его туда, не прятал его, не... крал его.

Лихобор покачал головой, его лицо было серьёзным, его глаза были полны уверенности и обвинения.

— Как ещё он мог оказаться там? — спросил он, его голос был полон презрения и насмешки. — Как ещё он мог оказаться под твоей кроватью, среди твоих вещей, среди твоих... секретов?

Ратибор открыл рот, чтобы ответить, но в этот момент Ведана шагнула вперёд, её маленькая фигура была прямой и сильной, несмотря на её возраст, её морщинистое лицо и седые волосы.

— Достаточно, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была сила, решимость, которая заставила всех присутствующих замолчать, слушать, подчиняться. — Достаточно обвинений, достаточно защиты, достаточно... слов. Пришло время для действий, для магии, для... правды.

Она повернулась к Милаве, её глаза были серьёзными, её лицо было решительным.

— Милава, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая всегда была частью её натуры, её характера, её... сущности. — Мне нужны свечи, травы, кристаллы, всё, что нужно для ритуала поиска, для ритуала правды, для ритуала... раскрытия.

Милава кивнула, её лицо было серьёзным, её глаза были полны понимания и решимости.

— Я принесу всё, что нужно, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая всегда была частью её натуры, её характера, её... сущности. — Я подготовлю всё для ритуала, для магии, для... правды.

Она быстро вышла из хранилища, оставив остальных в тишине, в ожидании, в... напряжении.

Ведана повернулась к Ратибору, её глаза были серьёзными, её лицо было решительным.

— Ратибор, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая всегда была частью её натуры, её характера, её... сущности. — Ты готов подвергнуться ритуалу поиска? Ты готов открыть свою душу, своё сердце, свою... правду?

Ратибор кивнул, его лицо было серьёзным, его глаза были полны уверенности и решимости.

— Я готов, — сказал он, его голос был твёрдым, не оставляющим места для сомнений. — Я готов открыть свою душу, своё сердце, свою... правду. Я не боюсь ритуала, не боюсь магии, не боюсь... раскрытия, потому что мне нечего скрывать, нечего бояться, нечего... стыдиться.

Ведана кивнула, её лицо было серьёзным, её глаза были полны понимания и решимости.

— Хорошо, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая всегда была частью её натуры, её характера, её... сущности. — Ритуал поиска покажет правду, раскроет тайны, найдёт... виновного.

Она повернулась к Лихобору, её глаза были серьёзными, её лицо было решительным.

— Лихобор, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая всегда была частью её натуры, её характера, её... сущности. — Ты тоже должен подвергнуться ритуалу поиска. Ты тоже должен открыть свою душу, своё сердце, свою... правду.

Лихобор нахмурился, его лицо было серьёзным, его глаза были полны недоумения и тревоги.

— Я? — сказал он, его голос был полон удивления и возмущения. — Почему я должен подвергнуться ритуалу? Я не обвиняемый, я не подозреваемый, я не... виновный. Я тот, кто нашёл доказательства, кто раскрыл предателя, кто... защищает нас от Хладаны.

Ведана покачала головой, её лицо было серьёзным, её глаза были полны мудрости и знания.

— Все должны подвергнуться ритуалу, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая не оставляла места для возражений. — Все, кто был в храме, кто имел доступ к хранилищу, кто мог... украсть Сердце Живы. Это единственный способ найти правду, раскрыть тайны, найти... виновного.

Лихобор открыл рот, чтобы возразить, но в этот момент вернулась Милава, неся в руках корзину, полную свечей, трав, кристаллов, всего, что было нужно для ритуала поиска, для ритуала правды, для ритуала... раскрытия.

— Я принесла всё, что нужно, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая всегда была частью её натуры, её характера, её... сущности. — Я готова для ритуала, для магии, для... правды.

Ведана кивнула, её лицо было серьёзным, её глаза были полны понимания и решимости.

— Хорошо, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая всегда была частью её натуры, её характера, её... сущности. — Давайте начнём.

Она взяла корзину из рук Милавы и начала расставлять свечи по периметру комнаты, создавая круг света, круг защиты, круг... правды. Затем она разложила травы в центре круга, создавая узор, символ, знак, который был древним, мощным, магическим. Наконец, она поместила кристаллы в определённых точках узора, создавая фокус, центр, сердце... ритуала.

Когда всё было готово, она встала в центре круга, её маленькая фигура была прямой и сильной, несмотря на её возраст, её морщинистое лицо и седые волосы.

— Входите в круг, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая не оставляла места для возражений. — Все, кто был в храме, кто имел доступ к хранилищу, кто мог... украсть Сердце Живы.

Милава, Велимир, Ратибор, Лихобор и Зореслава медленно вошли в круг, их лица были серьёзными, их глаза были полны тревоги и ожидания, страха и надежды, сомнения и веры.

Ведана закрыла глаза, её лицо было сосредоточенным, её руки были подняты, словно она призывала что-то, что другие не могли видеть, не могли чувствовать, не могли... понимать.

— Жива, богиня жизни и плодородия, — начала она, её голос был тихим, почти шёпотом, но в нём была сила, мощь, которая, казалось, заполняла весь храм, всю деревню, весь... мир. — Мы призываем тебя, мы просим тебя, мы... молим тебя. Покажи нам правду, раскрой тайны, найди... виновного. Покажи нам, кто украл твоё Сердце, кто предал твою веру, кто... служит Хладане.

Свечи вокруг круга начали гореть ярче, их пламя стало выше, сильнее, мощнее. Травы в центре круга начали дымиться, их запах стал сильнее, острее, интенсивнее. Кристаллы начали светиться, их свет стал ярче, сильнее, мощнее.

Ведана продолжала свой призыв, её голос становился всё сильнее, всё мощнее, всё... магичнее.

— Жива, богиня жизни и плодородия, — продолжала она, её голос был сильным, почти поющим, полным силы, мощи, которая, казалось, заполняла весь храм, всю деревню, весь... мир. — Мы твои дети, твои последователи, твои... верующие. Мы служим тебе, мы поклоняемся тебе, мы... любим тебя. Покажи нам правду, раскрой тайны, найди... виновного.

Воздух в круге начал сгущаться, становиться тяжелее, плотнее, словно он был наполнен чем-то, что другие не могли видеть, не могли чувствовать, не могли... понимать. Это была магия, сила, энергия, которая была древней, мощной, священной.

Ведана открыла глаза, её взгляд был ясным и проницательным, полным знания и понимания, полным мудрости и силы.

— Я вижу, — сказала она, её голос был тихим, почти шёпотом, но в нём была уверенность, знание, которое она получала из... эфира, из энергии, из... магии. — Я вижу правду, я вижу тайны, я вижу... виновного.

Все в круге затаили дыхание, их сердца бились быстро от страха и ожидания, от надежды и тревоги, от веры и сомнения.

— Кто? — спросила Милава, её голос был тихим, почти шёпотом, полным страха и надежды, полным веры и сомнения, полным любви и тревоги. — Кто украл Сердце Живы? Кто предал нас? Кто... служит Хладане?

Ведана медленно повернулась, её взгляд был ясным и проницательным, полным знания и понимания, полным мудрости и силы. Она смотрела на каждого в круге, её глаза были серьёзными, её лицо было решительным.

Наконец, её взгляд остановился на Лихоборе, её глаза были полны знания и понимания, полны мудрости и силы.

— Ты, — сказала она, её голос был тихим, почти шёпотом, но в нём была уверенность, знание, которое она получала из... эфира, из энергии, из... магии. — Ты украл Сердце Живы. Ты предал нас. Ты... служишь Хладане.

Тишина опустилась на круг, тяжёлая и давящая, полная шока и недоверия, полная страха и тревоги, полная вопросов и неуверенности.

Лихобор покачал головой, его лицо было бледным, его глаза были полны страха и отрицания.

— Нет, — сказал он, его голос был тихим, почти шёпотом, полным страха и отрицания, полным шока и недоверия, полным... лжи. — Нет, это невозможно. Я не крал Сердце Живы. Я не предавал вас. Я не... служу Хладане.

Ведана покачала головой, её лицо было серьёзным, её глаза были полны знания и понимания, полны мудрости и силы.

12.5

— Ты лжёшь, Лихобор, — сказала Ведана, её голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая не оставляла места для сомнений. — Ты лжёшь, как лгал всё это время, как лгал всем нам, как лгал... самому себе.

Лихобор сделал шаг назад, его лицо было бледным, его глаза были полны страха и отрицания.

— Нет, — сказал он, его голос был тихим, почти шёпотом, полным страха и отрицания, полным шока и недоверия, полным... паники. — Нет, это невозможно. Я не крал Сердце Живы. Я не предавал вас. Я не... служу Хладане.

Ведана шагнула к нему, её маленькая фигура была прямой и сильной, несмотря на её возраст, её морщинистое лицо и седые волосы.

— Я вижу правду, Лихобор, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая не оставляла места для сомнений. — Я вижу, как ты крадёшься в храм ночью, как ты берёшь Сердце Живы, как ты... отдаёшь его Хладане.

Лихобор покачал головой, его лицо было бледным, его глаза были полны страха и отрицания.

— Нет, — сказал он, его голос был тихим, почти шёпотом, полным страха и отрицания, полным шока и недоверия, полным... отчаяния. — Нет, это невозможно. Ты не можешь видеть это, не можешь знать это, не можешь... доказать это.

Ведана указала на осколок, который всё ещё светился в его руке, её глаза были серьёзными, её лицо было решительным.

— Этот осколок, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая не оставляла места для сомнений. — Ты не нашёл его в доме Ратибора. Ты сам положил его туда, спрятал его, использовал его... как доказательство против невиновного.

Лихобор сжал осколок в руке, его лицо было искажено гневом, его глаза были полны ярости и отрицания.

— Нет! — воскликнул он, его голос был громким, почти кричащим, полным гнева и отрицания, полным страха и отчаяния, полным... раскрытия. — Нет, это ложь! Это обман! Это... заговор против меня!

Ведана покачала головой, её лицо было серьёзным, её глаза были полны знания и понимания, полны мудрости и силы.

— Это правда, Лихобор, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая не оставляла места для сомнений. — Правда, которую ты не можешь отрицать, не можешь скрыть, не можешь... изменить.

Лихобор сделал ещё один шаг назад, его лицо было бледным, его глаза были полны страха и отрицания.

— Нет, — сказал он, его голос был тихим, почти шёпотом, полным страха и отрицания, полным шока и недоверия, полным... поражения. — Нет, это невозможно. Я не... я не...

Внезапно его лицо изменилось, его глаза стали холодными и жёсткими, его рот искривился в злобной усмешке.

— Да, — сказал он, его голос был другим, более глубоким, более холодным, более... тёмным. — Да, я украл Сердце Живы. Я предал вас. Я... служу Хладане.

Шёпот пробежал по кругу, люди обменивались шокированными взглядами, их лица были полны страха и тревоги.

— Почему? — спросила Милава, её голос был тихим, почти шёпотом, полным боли и недоверия, полным шока и тревоги, полным... предательства. — Почему, Лихобор? Почему ты предал нас? Почему ты служишь Хладане? Почему ты... украл Сердце Живы?

Лихобор усмехнулся, его лицо было холодным, его глаза были полны презрения и насмешки.

— Потому что Хладана сильнее, — сказал он, его голос был полон уверенности и гордости, полон презрения и насмешки, полон... тьмы. — Сильнее Живы, сильнее всех ваших богов, сильнее... всех вас.

Он поднял руку, в которой всё ещё сжимал осколок Сердца Живы, его лицо было искажено гневом, его глаза были полны ярости и презрения.

— Хладана обещала мне силу, — продолжил он, его голос был полон гордости и уверенности, полон презрения и насмешки, полон... безумия. — Силу, которую вы не можете даже представить, силу, которую вы не можете даже понять, силу, которую вы не можете даже... мечтать иметь.

Он указал на Ратибора, его лицо было искажено ненавистью, его глаза были полны ярости и презрения.

— Я ненавидел тебя, — сказал он, его голос был полон яда и обвинения, полон ненависти и презрения, полон... зависти. — Ненавидел твою силу, твою храбрость, твою... любовь Зореславы. Я хотел уничтожить тебя, хотел видеть тебя униженным, хотел видеть тебя... мёртвым.

Затем он повернулся к Зореславе, его лицо было искажено желанием, его глаза были полны похоти и одержимости.

— А тебя, — сказал он, его голос был полон желания и одержимости, полон похоти и безумия, полон... тьмы. — Тебя я хотел для себя, хотел твою красоту, твою силу, твою... магию. Но ты выбрала его, выбрала этого... охотника вместо меня, вместо того, кто мог дать тебе всё, кто мог сделать тебя... королевой.

Зореслава покачала головой, её лицо было серьёзным, её глаза были полны отвращения и презрения.

— Я никогда не выбрала бы тебя, Лихобор, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая не оставляла места для сомнений. — Никогда не выбрала бы твою тьму, твою ненависть, твою... злобу. Я выбрала Ратибора не потому, что он сильнее или храбрее, но потому, что он добрее, честнее, лучше... чем ты когда-либо мог быть.

Лихобор усмехнулся, его лицо было холодным, его глаза были полны презрения и насмешки.

— Доброта, — сказал он, его голос был полон презрения и насмешки, полон ненависти и отвращения, полон... тьмы. — Честность. Любовь. Всё это слабости, слабости, которые Хладана научила меня презирать, слабости, которые она научила меня... преодолевать.

Он сжал осколок в руке ещё сильнее, его лицо было искажено гневом, его глаза были полны ярости и презрения.

— Хладана дала мне силу, — сказал он, его голос был полон гордости и уверенности, полон презрения и насмешки, полон... безумия. — Силу, которую я использую, чтобы уничтожить вас, уничтожить вашу деревню, уничтожить... всё, что вы любите.

Внезапно осколок в его руке начал светиться ярче, его свет стал холодным и синим, вместо тёплого и золотистого, который был характерен для Сердца Живы. Это был свет Хладаны, свет холода и тьмы, свет... смерти.

— Видите? — сказал Лихобор, его голос был полон гордости и уверенности, полон презрения и насмешки, полон... безумия. — Видите силу Хладаны? Видите мощь холода? Видите... будущее, которое ждёт вас всех?

Ведана шагнула вперёд, её маленькая фигура была прямой и сильной, несмотря на её возраст, её морщинистое лицо и седые волосы.

— Остановись, Лихобор, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая не оставляла места для сомнений. — Остановись, пока не поздно, пока ты не сделал что-то, что нельзя исправить, пока ты не стал... тем, кого нельзя спасти.

Лихобор усмехнулся, его лицо было холодным, его глаза были полны презрения и насмешки.

— Спасти? — сказал он, его голос был полон презрения и насмешки, полон ненависти и отвращения, полон... тьмы. — Я не нуждаюсь в спасении, старуха. Я не нуждаюсь в твоей помощи, в твоей мудрости, в твоей... жалости. Я сильнее, чем ты можешь представить, сильнее, чем ты можешь понять, сильнее... чем все вы вместе взятые.

Он поднял руку с осколком выше, его лицо было искажено гневом, его глаза были полны ярости и презрения.

— Хладана! — воскликнул он, его голос был громким, почти кричащим, полным гордости и уверенности, полным презрения и насмешки, полным... безумия. — Хладана, богиня холода и тьмы! Я призываю тебя, я прошу тебя, я... молю тебя! Дай мне силу, дай мне мощь, дай мне... победу над моими врагами!

Осколок в его руке начал светиться ещё ярче, его свет стал ещё холоднее и синее, ещё более... тёмным. Воздух вокруг Лихобора начал сгущаться, становиться холоднее, тяжелее, словно он был наполнен чем-то, что другие не могли видеть, не могли чувствовать, не могли... понимать. Это была магия Хладаны, сила холода и тьмы, энергия... смерти.

Ведана быстро шагнула вперёд, её руки были подняты, её глаза были закрыты, её лицо было сосредоточенным, словно она призывала что-то, что другие не могли видеть, не могли чувствовать, не могли... понимать.

— Жива! — воскликнула она, её голос был громким, почти кричащим, полным силы и уверенности, полным веры и надежды, полным... света. — Жива, богиня жизни и плодородия! Я призываю тебя, я прошу тебя, я... молю тебя! Защити нас от холода, защити нас от тьмы, защити нас... от Хладаны!

Свечи вокруг круга начали гореть ещё ярче, их пламя стало ещё выше, сильнее, мощнее. Травы в центре круга начали дымиться ещё сильнее, их запах стал ещё сильнее, острее, интенсивнее. Кристаллы начали светиться ещё ярче, их свет стал ещё ярче, сильнее, мощнее.

Воздух вокруг Веданы начал сгущаться, становиться теплее, легче, словно он был наполнен чем-то, что другие не могли видеть, не могли чувствовать, не могли... понимать. Это была магия Живы, сила жизни и света, энергия... любви.

Две силы столкнулись в центре круга, холод и тепло, тьма и свет, смерть и... жизнь. Воздух вокруг них начал вибрировать, дрожать, словно он был наполнен энергией, которая была слишком мощной, слишком сильной, слишком... магической для этого мира.

Лихобор закричал от боли и гнева, его лицо было искажено яростью, его глаза были полны ненависти и презрения. — Нет! — воскликнул он, его голос был громким, почти кричащим, полным боли и гнева, полным ярости и отчаяния, полным... поражения. — Нет, это невозможно! Хладана обещала мне силу, обещала мне победу, обещала мне... всё!

ГЛАВА 13. ПОТЕРЯ

13.1

Внезапно осколок в руке Лихобора взорвался вспышкой синего света, ослепляя всех в круге. Когда свет погас, Лихобор исчез, оставив после себя только холодный воздух и ощущение... пустоты.

— Он сбежал! — воскликнул Велимир, его голос был полон гнева и тревоги. — Он сбежал с помощью магии Хладаны, с помощью силы холода, с помощью... тьмы.

Ратибор быстро шагнул вперёд, его лицо было серьёзным, его глаза были полны решимости и гнева.

— Мы должны найти его, — сказал он, его голос был твёрдым, не оставляющим места для сомнений. — Мы должны найти его, прежде чем он доберётся до Хладаны, прежде чем он отдаст ей Сердце Живы, прежде чем он... уничтожит всё, что мы любим.

Зореслава шагнула к нему, её лицо было серьёзным, её глаза были полны тревоги и любви.

— Ратибор, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая всегда была частью её натуры, её характера, её... сущности. — Прости меня. Прости, что я сомневалась в тебе, что я не верила тебе, что я... не доверяла тебе.

Ратибор повернулся к ней, его глаза были полны любви и понимания, полны прощения и надежды.

— Нет нужды просить прощения, Зореслава, — сказал он, его голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая исходила из глубины его сердца, из глубины его души, из глубины его... любви. — Ты делала то, что считала правильным, что считала необходимым, что считала... справедливым. Я не могу винить тебя за это, не могу злиться на тебя за это, не могу... не любить тебя за это.

Он наклонился и нежно поцеловал её, его губы были тёплыми и мягкими, полными любви и прощения, полными надежды и веры, полными... обещания.

— Я вернусь, — сказал он, его голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая не оставляла места для сомнений. — Я вернусь с Сердцем Живы, я вернусь победителем, я вернусь... к тебе.

Зореслава кивнула, её глаза были полны слёз, но в них также была сила, решимость, которая всегда была частью её натуры, её характера, её... сущности.

— Я буду ждать, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая исходила из глубины её сердца, из глубины её души, из глубины её... любви. — Я буду ждать твоего возвращения, твоей победы, твоей... любви.

Ратибор кивнул, затем повернулся к Велимиру, его лицо было серьёзным, его глаза были полны решимости и гнева.

— Собирай людей, — сказал он, его голос был твёрдым, не оставляющим места для сомнений. — Собирай всех, кто может сражаться, кто может выследить, кто может... победить. Мы должны найти Лихобора, прежде чем он доберётся до Хладаны, прежде чем он отдаст ей Сердце Живы, прежде чем он... уничтожит всё, что мы любим.

Велимир кивнул, его лицо было серьёзным, его глаза были полны решимости и гнева.

— Я соберу всех, — сказал он, его голос был твёрдым, не оставляющим места для сомнений. — Всех, кто может сражаться, кто может выследить, кто может... победить. Мы найдём его, мы остановим его, мы... спасём наш мир.

Он быстро вышел из храма, оставив остальных в тишине, в ожидании, в... напряжении.

Ведана шагнула вперёд, её маленькая фигура была прямой и сильной, несмотря на её возраст, её морщинистое лицо и седые волосы.

— Я чувствую его, — сказала она, её голос был тихим, почти шёпотом, но в нём была уверенность, знание, которое она получала из... эфира, из энергии, из... магии. — Я чувствую его присутствие, его энергию, его... тьму. Он направляется на север, в горы, в... царство Хладаны.

Ратибор кивнул, его лицо было серьёзным, его глаза были полны решимости и гнева.

— Тогда мы последуем за ним, — сказал он, его голос был твёрдым, не оставляющим места для сомнений. — Мы последуем за ним на север, в горы, в... царство Хладаны. Мы найдём его, мы остановим его, мы... спасём наш мир.

Он повернулся к Зореславе, его глаза были полны любви и тревоги, полны надежды и страха, полны... заботы.

— Зореслава, — сказал он, его голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая исходила из глубины его сердца, из глубины его души, из глубины его... любви. — Ты должна остаться здесь, должна защищать деревню, должна... быть в безопасности.

Зореслава покачала головой, её лицо было серьёзным, её глаза были полны решимости и любви.

— Нет, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая не оставляла места для сомнений. — Я пойду с тобой, буду сражаться с тобой, буду... умирать с тобой, если потребуется.

Ведана шагнула между ними, её маленькая фигура была прямой и сильной, несмотря на её возраст, её морщинистое лицо и седые волосы.

— Нет, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая не оставляла места для возражений. — Ты не пойдёшь, Зореслава. Ты останешься здесь, со мной, с... деревней. Мы должны защитить наш дом, наших людей, наше... будущее.

Она повернулась к Ратибору, её глаза были серьёзными, её лицо было решительным.

— Я чувствую бурю, — сказала она, её голос был тихим, почти шёпотом, но в нём была уверенность, знание, которое она получала из... эфира, из энергии, из... магии. — Бурю, которая приближается, бурю, которая несёт холод и тьму, бурю, которая несёт... смерть. Мы должны подготовиться, должны защитить деревню, должны... сохранить жизнь.

Ратибор кивнул, его лицо было серьёзным, его глаза были полны понимания и решимости.

— Ты права, — сказал он, его голос был твёрдым, не оставляющим места для сомнений. — Вы должны защитить деревню, должны подготовиться к буре, должны... сохранить жизнь. А мы найдём Лихобора, остановим его, вернём... Сердце Живы.

Зореслава хотела возразить, но в этот момент в храм вбежал Бранислав, его лицо было серьёзным, его глаза были полны тревоги и решимости.

— Ратибор! — воскликнул он, его голос был громким, почти кричащим, полным тревоги и решимости. — Мы готовы! Все, кто может сражаться, кто может выследить, кто может... победить. Мы ждём только твоего приказа, твоего руководства, твоего... лидерства.

Ратибор кивнул, его лицо было серьёзным, его глаза были полны решимости и гнева.

— Хорошо, — сказал он, его голос был твёрдым, не оставляющим места для сомнений. — Мы выступаем немедленно, следуем на север, в горы, в... царство Хладаны. Мы найдём Лихобора, остановим его, вернём... Сердце Живы.

Он повернулся к Зореславе, его глаза были полны любви и тревоги, полны надежды и страха, полны... заботы.

— Прощай, Зореслава, — сказал он, его голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая исходила из глубины его сердца, из глубины его души, из глубины его... любви. — Прощай, моя любовь, моя жизнь, моё... всё.

Зореслава шагнула к нему, её глаза были полны слёз, но в них также была сила, решимость, которая всегда была частью её натуры, её характера, её... сущности.

— Не прощай, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая исходила из глубины её сердца, из глубины её души, из глубины её... любви. — До встречи, мой любимый, мой герой, мой... всё.

Она наклонилась и нежно поцеловала его, её губы были тёплыми и мягкими, полными любви и надежды, полными веры и силы, полными... обещания.

— Возвращайся ко мне, — прошептала она, её голос был тихим, почти неслышным, но в нём была сила, уверенность, которая исходила из глубины её сердца, из глубины её души, из глубины её... любви. — Возвращайся ко мне, мой любимый, мой герой, мой... всё.

Ратибор кивнул, его глаза были полны любви и решимости, полны надежды и силы, полны... обещания.

— Я вернусь, — сказал он, его голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая не оставляла места для сомнений. — Я вернусь к тебе, моя любовь, моя жизнь, моё... всё.

Затем он повернулся и быстро вышел из храма, Бранислав следовал за ним, их лица были серьёзными, их глаза были полны решимости и гнева.

Снаружи их ждал отряд из двадцати мужчин, все они были вооружены, все они были готовы, все они были... решительны. Они стояли в снегу, их дыхание образовывало облака пара в холодном воздухе, их лица были серьёзными, их глаза были полны решимости и гнева.

Ратибор встал перед ними, его фигура была прямой и сильной, его лицо было серьёзным, его глаза были полны решимости и гнева.

— Братья! — воскликнул он, его голос был громким, почти кричащим, полным силы и уверенности, полным решимости и гнева, полным... лидерства. — Мы отправляемся на охоту, на охоту за предателем, на охоту за вором, на охоту за... слугой Хладаны. Мы найдём Лихобора, остановим его, вернём... Сердце Живы. Мы защитим наш дом, наших людей, наше... будущее. Мы победим холод, победим тьму, победим... Хладану!

Мужчины подняли своё оружие, их лица были серьёзными, их глаза были полны решимости и гнева.

— За Живу! — воскликнули они, их голоса были громкими, почти кричащими, полными силы и уверенности, полными решимости и гнева, полными... веры. — За жизнь! За свет! За... любовь!

Ратибор кивнул, его лицо было серьёзным, его глаза были полны решимости и гнева.

— За Живу, — сказал он, его голос был твёрдым, не оставляющим места для сомнений. — За жизнь. За свет. За... любовь.

Затем он повернулся и начал идти на север, в сторону гор, в сторону царства Хладаны, в сторону... тьмы. Бранислав и остальные мужчины последовали за ним, их лица были серьёзными, их глаза были полны решимости и гнева.

13.2

Зореслава стояла у входа в храм, наблюдая, как отряд Ратибора исчезает в снежной дымке. Её сердце было тяжёлым от тревоги и страха, от любви и надежды, от веры и сомнения. Она хотела быть с ним, хотела сражаться рядом с ним, хотела... защищать его. Но она знала, что Ведана была права, что её место было здесь, в деревне, с людьми, которые нуждались в её защите, в её магии, в её... силе.

Ведана подошла к ней, её маленькая фигура была прямой и сильной, несмотря на её возраст, её морщинистое лицо и седые волосы.

— Они найдут его, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была уверенность, знание, которое она получала из... эфира, из энергии, из... магии. — Они найдут Лихобора, остановят его, вернут... Сердце Живы.

Зореслава кивнула, её лицо было серьёзным, её глаза были полны тревоги и надежды.

— Я знаю, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая исходила из глубины её сердца, из глубины её души, из глубины её... любви. — Я верю в Ратибора, верю в его силу, верю в его... любовь.

Ведана кивнула, её лицо было серьёзным, её глаза были полны понимания и мудрости.

— Любовь, — сказала она, её голос был тихим, почти шёпотом, но в нём была мудрость, знание, которое приходит только с годами, с опытом, с... жизнью. — Любовь — самая сильная магия, самая мощная сила, самая... священная энергия. Любовь может победить холод, может победить тьму, может победить... смерть.

Она повернулась и посмотрела на небо, которое становилось всё темнее, всё холоднее, всё... угрожающее.

— Но сейчас, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая не оставляла места для сомнений. — Сейчас мы должны подготовиться, должны защитить деревню, должны... сохранить жизнь. Буря приближается, буря, которая несёт холод и тьму, буря, которая несёт... смерть.

Зореслава кивнула, её лицо было серьёзным, её глаза были полны решимости и силы.

— Что мы должны делать? — спросила она, её голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая всегда была частью её натуры, её характера, её... сущности. — Как мы можем защитить деревню, защитить людей, защитить... жизнь?

Ведана повернулась к ней, её глаза были серьёзными, её лицо было решительным.

— Мы проведём ритуал, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая не оставляла места для сомнений. — Ритуал защиты, ритуал тепла, ритуал... жизни. Мы призовём силу Живы, силу весны, силу... любви. Мы создадим барьер, щит, защиту... от бури, от холода, от... Хладаны.

Зореслава кивнула, её лицо было серьёзным, её глаза были полны решимости и силы.

— Я готова, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая всегда была частью её натуры, её характера, её... сущности. — Я готова провести ритуал, призвать силу, создать... защиту.

Ведана кивнула, её лицо было серьёзным, её глаза были полны понимания и мудрости.

— Хорошо, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая не оставляла места для сомнений. — Но сначала мы должны предупредить людей, должны подготовить их, должны... защитить их.

Она повернулась и начала идти в сторону деревни, её маленькая фигура была прямой и сильной, несмотря на её возраст, её морщинистое лицо и седые волосы. Зореслава последовала за ней, её лицо было серьёзным, её глаза были полны решимости и силы.

Они шли по деревне, стучась в каждую дверь, предупреждая каждую семью, каждого человека, каждого... жителя. Они говорили о буре, о холоде, о... опасности. Они советовали запастись дровами, едой, водой, всем, что нужно для выживания, для тепла, для... жизни. Они просили всех собраться в центре деревни, в большом зале, где они будут в безопасности, в тепле, в... защите.

Люди слушали их, их лица были серьёзными, их глаза были полны страха и тревоги, полны надежды и веры, полны... доверия. Они кивали, обещали сделать всё, что нужно, подготовиться, защититься, выжить... в буре, в холоде, в... опасности.

К полудню все были предупреждены, все были готовы, все были... защищены. Люди собирались в большом зале, неся с собой одеяла, еду, воду, всё, что нужно для выживания, для тепла, для... жизни. Они были тихими, их лица были серьёзными, их глаза были полны страха и тревоги, полны надежды и веры, полны... ожидания.

Ведана и Зореслава стояли в центре деревни, их лица были подняты к небу, которое становилось всё темнее, всё холоднее, всё... угрожающее. Ветер усиливался, становился всё холоднее, всё резче, всё... опаснее. Снег начал падать, сначала медленно, затем всё быстрее, всё сильнее, всё... яростнее.

— Буря приближается, — сказала Ведана, её голос был тихим, почти шёпотом, но в нём была уверенность, знание, которое она получала из... эфира, из энергии, из... магии. — Буря, которая несёт холод и тьму, буря, которая несёт... смерть. Мы должны начать ритуал, должны призвать силу, должны создать... защиту.

Зореслава кивнула, её лицо было серьёзным, её глаза были полны решимости и силы.

— Я готова, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая всегда была частью её натуры, её характера, её... сущности. — Я готова провести ритуал, призвать силу, создать... защиту.

Ведана кивнула, затем повернулась и начала идти в сторону храма, её маленькая фигура была прямой и сильной, несмотря на её возраст, её морщинистое лицо и седые волосы. Зореслава последовала за ней, её лицо было серьёзным, её глаза были полны решимости и силы.

В храме было тихо, только звук ветра снаружи нарушал тишину, только шум снега, бьющего в окна, нарушал... покой. Ведана подошла к алтарю, на котором когда-то лежало Сердце Живы, символ жизни и плодородия, символ весны и тепла, символ... любви. Теперь алтарь был пуст, только след от Сердца оставался на нём, только память о его силе, о его мощи, о его... магии.

Ведана повернулась к Зореславе, её глаза были серьёзными, её лицо было решительным.

— Мы проведём ритуал здесь, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая не оставляла места для сомнений. — Здесь, где сила Живы самая сильная, где её энергия самая мощная, где её... присутствие самое ощутимое. Даже без Сердца, даже без символа, даже без... физического проявления, Жива всё ещё здесь, всё ещё с нами, всё ещё... защищает нас.

Зореслава кивнула, её лицо было серьёзным, её глаза были полны решимости и силы.

— Я чувствую её, — сказала она, её голос был тихим, почти шёпотом, но в нём была уверенность, знание, которое она получала из... эфира, из энергии, из... магии. — Я чувствую её присутствие, её энергию, её... любовь.

Ведана кивнула, её лицо было серьёзным, её глаза были полны понимания и мудрости.

— Хорошо, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая не оставляла места для сомнений. — Тогда давай начнём.

Она подошла к шкафу, который стоял в углу храма, и открыла его. Внутри были свечи, травы, кристаллы, всё, что нужно для ритуала, для магии, для... защиты. Она начала доставать их, расставлять их на алтаре, создавая узор, символ, знак, который был древним, мощным, магическим.

Зореслава помогала ей, её движения были уверенными и точными, её лицо было сосредоточенным, её глаза были полны решимости и силы. Она знала этот ритуал, знала эту магию, знала эту... защиту. Ведана учила её этому с детства, с момента, когда она впервые показала свой дар, свою силу, свою... магию.

Когда всё было готово, Ведана встала с одной стороны алтаря, а Зореслава — с другой. Между ними был узор из свечей, трав и кристаллов, узор, который был древним, мощным, магическим.

— Готова? — спросила Ведана, её голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая не оставляла места для сомнений.

Зореслава кивнула, её лицо было серьёзным, её глаза были полны решимости и силы.

— Готова, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая всегда была частью её натуры, её характера, её... сущности.

Ведана кивнула, затем закрыла глаза и подняла руки над алтарём, над узором, над... магией. Зореслава сделала то же самое, её движения были зеркальным отражением движений Веданы, её энергия была в гармонии с энергией Веданы, её магия была в синхронизации с магией Веданы.

— Жива, богиня жизни и плодородия, — начала Ведана, её голос был тихим, почти шёпотом, но в нём была сила, мощь, которая, казалось, заполняла весь храм, всю деревню, весь... мир. — Мы призываем тебя, мы просим тебя, мы... молим тебя. Защити нас от бури, защити нас от холода, защити нас... от Хладаны.

Зореслава повторила её слова, её голос был в унисон с голосом Веданы, её энергия была в гармонии с энергией Веданы, её магия была в синхронизации с магией Веданы.

— Жива, богиня жизни и плодородия, — продолжила Ведана, её голос становился всё сильнее, всё мощнее, всё... магичнее. — Мы твои дети, твои последователи, твои... верующие. Мы служим тебе, мы поклоняемся тебе, мы... любим тебя. Защити нас от бури, защити нас от холода, защити нас... от Хладаны.

Зореслава снова повторила её слова, её голос был в унисон с голосом Веданы, её энергия была в гармонии с энергией Веданы, её магия была в синхронизации с магией Веданы.

Свечи на алтаре начали гореть ярче, их пламя стало выше, сильнее, мощнее. Травы начали дымиться, их запах стал сильнее, острее, интенсивнее. Кристаллы начали светиться, их свет стал ярче, сильнее, мощнее. Воздух в храме начал вибрировать, становиться теплее, легче, словно он был наполнен чем-то, что другие не могли видеть, не могли чувствовать, не могли... понимать. Это была магия Живы, сила жизни и света, энергия... любви.

13.3

Ратибор шёл впереди отряда, его глаза были сосредоточены на следах в снегу, его ум был сосредоточен на охоте, его сердце было сосредоточено на... мести. Он чувствовал гнев, гнев на Лихобора за его предательство, за его ложь, за его... зло. Но он также чувствовал решимость, решимость найти его, остановить его, вернуть... Сердце Живы.

Бранислав шёл рядом с ним, его лицо было серьёзным, его глаза были полны решимости и гнева.

— Следы ведут на север, — сказал он, его голос был тихим, почти шёпотом, но в нём была уверенность, знание, которое приходит только с опытом, с практикой, с... охотой. — На север, в горы, в... царство Хладаны.

Ратибор кивнул, его лицо было серьёзным, его глаза были полны решимости и гнева.

— Я знаю, — сказал он, его голос был твёрдым, не оставляющим места для сомнений. — Я вижу это, чувствую это, знаю это... в своём сердце. Лихобор бежит к своей хозяйке, к своей богине, к своей... королеве холода.

Бранислав кивнул, его лицо было серьёзным, его глаза были полны понимания и решимости.

— Мы найдём его, — сказал он, его голос был твёрдым, не оставляющим места для сомнений. — Мы найдём его, остановим его, вернём... Сердце Живы.

Ратибор кивнул, но не ответил. Его ум был сосредоточен на следах, на охоте, на... погоне. Он знал, что Лихобор был впереди, знал, что он бежал, знал, что он... боялся. И это давало ему надежду, надежду, что они догонят его, остановят его, вернут... Сердце Живы.

Они шли весь день, следуя за следами Лихобора, следуя за его страхом, следуя за его... бегством. Снег становился всё глубже, ветер становился всё сильнее, холод становился всё... интенсивнее. Но они продолжали идти, продолжали следовать, продолжали... охотиться.

К вечеру они достигли подножия гор, где следы Лихобора стали менее заметными, менее чёткими, менее... очевидными. Снег падал всё сильнее, ветер дул всё яростнее, холод становился всё... невыносимее.

— Буря приближается, — сказал Бранислав, его голос был тихим, почти шёпотом, но в нём была тревога, знание, которое приходит только с опытом, с практикой, с... выживанием. — Буря, которая несёт холод и тьму, буря, которая несёт... смерть. Мы должны найти укрытие, должны защититься, должны... выжить.

Ратибор покачал головой, его лицо было серьёзным, его глаза были полны решимости и гнева.

— Нет, — сказал он, его голос был твёрдым, не оставляющим места для сомнений. — Мы продолжим поиски, продолжим погоню, продолжим... охоту. Лихобор где-то впереди, где-то в горах, где-то... близко. Мы не можем остановиться, не можем отступить, не можем... сдаться.

Бранислав хотел возразить, но в этот момент один из мужчин, который шёл впереди, воскликнул:

— Я вижу его! — его голос был громким, почти кричащим, полным возбуждения и тревоги, полным надежды и страха, полным... открытия. — Я вижу Лихобора! Он там, на склоне горы, он... убегает!

Ратибор быстро повернулся в указанном направлении, его глаза были сосредоточены, его ум был сосредоточен, его сердце было сосредоточено... на охоте. И действительно, там, на склоне горы, он увидел фигуру, фигуру, которая бежала, фигуру, которая убегала, фигуру, которая... боялась.

— Лихобор! — воскликнул он, его голос был громким, почти кричащим, полным гнева и решимости, полным ненависти и силы, полным... вызова. — Остановись, предатель! Остановись, вор! Остановись... слуга Хладаны!

Фигура на склоне горы остановилась, повернулась, и даже с такого расстояния Ратибор мог видеть лицо Лихобора, лицо, которое было бледным от страха, лицо, которое было искажено гневом, лицо, которое было... злым.

— Никогда! — крикнул Лихобор, его голос был едва слышен сквозь вой ветра, сквозь шум снега, сквозь... бурю. — Никогда не остановлюсь, никогда не сдамся, никогда не... вернусь! Хладана ждёт меня, ждёт Сердце Живы, ждёт... победу над вами всеми!

Он поднял руку, в которой сжимал что-то, что светилось холодным синим светом, что пульсировало тёмной энергией, что излучало... зло. Это было Сердце Живы, но оно было изменено, искажено, испорчено... магией Хладаны, силой холода, энергией... смерти.

— Видите? — крикнул Лихобор, его голос был полон гордости и безумия, полон ненависти и презрения, полон... тьмы. — Видите силу Хладаны? Видите мощь холода? Видите... будущее, которое ждёт вас всех?

Он направил Сердце Живы на отряд Ратибора, и внезапно из него вырвался луч холодного синего света, луч, который нёс холод и тьму, луч, который нёс... смерть. Луч ударил в снег перед отрядом, и снег мгновенно замёрз, превратился в лёд, стал... смертельно опасным.

— Бегите! — крикнул Ратибор, его голос был громким, почти кричащим, полным тревоги и страха, полным заботы и защиты, полным... лидерства. — Бегите, укройтесь, защититесь... от его магии!

Мужчины начали разбегаться, искать укрытие, защищаться... от магии Лихобора, от силы Хладаны, от энергии... смерти. Но Ратибор не бежал, не искал укрытия, не защищался... от магии. Он начал подниматься по склону горы, его движения были быстрыми и решительными, его лицо было серьёзным, его глаза были полны решимости и гнева.

— Лихобор! — крикнул он, его голос был громким, почти кричащим, полным гнева и решимости, полным ненависти и силы, полным... вызова. — Я иду за тобой, предатель! Я иду за тобой, вор! Я иду за тобой... слуга Хладаны!

Лихобор усмехнулся, его лицо было холодным, его глаза были полны презрения и насмешки.

— Приходи, охотник, — сказал он, его голос был полон презрения и насмешки, полон ненависти и отвращения, полон... тьмы. — Приходи и умри, как умрут все, кто противостоит Хладане, кто противостоит холоду, кто противостоит... смерти.

Он снова направил Сердце Живы на Ратибора, и снова из него вырвался луч холодного синего света, луч, который нёс холод и тьму, луч, который нёс... смерть. Но на этот раз Ратибор был готов, он прыгнул в сторону, и луч прошёл мимо, ударив в снег позади него, превратив его в лёд, в смерть, в... опасность.

Бранислав и несколько других мужчин также начали подниматься по склону горы, их движения были быстрыми и решительными, их лица были серьёзными, их глаза были полны решимости и гнева.

— Мы с тобой, Ратибор! — крикнул Бранислав, его голос был громким, почти кричащим, полным поддержки и солидарности, полным дружбы и верности, полным... братства. — Мы с тобой в этой битве, в этой охоте, в этой... войне!

Ратибор кивнул, не оборачиваясь, его глаза были сосредоточены на Лихоборе, на его враге, на его... цели. Он продолжал подниматься по склону горы, его движения были быстрыми и решительными, его лицо было серьёзным, его глаза были полны решимости и гнева.

Лихобор увидел, что он не один, что против него не только Ратибор, но и другие мужчины, другие охотники, другие... враги. Его лицо исказилось от страха и гнева, от ненависти и отчаяния, от... безумия.

— Нет! — крикнул он, его голос был громким, почти кричащим, полным страха и гнева, полным ненависти и отчаяния, полным... безумия. — Нет, вы не остановите меня, не победите меня, не... уничтожите меня! Хладана защитит меня, спасёт меня, даст мне... силу!

Он поднял Сердце Живы выше, и внезапно из него вырвался не луч, а волна холодного синего света, волна, которая неслась холод и тьму, волна, которая несла... смерть. Волна распространилась во все стороны, замораживая всё на своём пути, превращая снег в лёд, воздух в холод, жизнь в... смерть.

— Берегитесь! — крикнул Ратибор, его голос был громким, почти кричащим, полным тревоги и страха, полным заботы и защиты, полным... лидерства. — Берегитесь его магии, его силы, его... зла!

Но было поздно. Волна холодного синего света ударила в мужчин, замораживая их одежду, их оружие, их... кожу. Они кричали от боли и страха, от холода и тьмы, от... смерти. Некоторые падали на колени, некоторые падали на спину, некоторые падали... замертво.

Ратибор почувствовал, как волна ударила в него, как холод проник в его тело, как тьма проникла в его душу, как... смерть проникла в его сердце. Но он не упал, не сдался, не... умер. Он продолжал идти, продолжал подниматься, продолжал... охотиться.

Лихобор увидел это, увидел, как Ратибор продолжает идти, продолжает подниматься, продолжает... охотиться. Его лицо исказилось от страха и гнева, от ненависти и отчаяния, от... безумия.

— Нет! — крикнул он, его голос был громким, почти кричащим, полным страха и гнева, полным ненависти и отчаяния, полным... безумия. — Нет, это невозможно! Ты должен был умереть, должен был замёрзнуть, должен был... исчезнуть!

Ратибор не ответил, он продолжал идти, продолжал подниматься, продолжал... охотиться. Его движения были медленнее из-за холода, его дыхание было тяжелее из-за тьмы, его сердце было слабее из-за... смерти. Но он не останавливался, не сдавался, не... умирал.

Лихобор увидел, что его магия не остановила Ратибора, не победила его, не... уничтожила его. Его лицо исказилось от страха и гнева, от ненависти и отчаяния, от... безумия.

— Хладана! — крикнул он, его голос был громким, почти кричащим, полным страха и гнева, полным ненависти и отчаяния, полным... безумия. — Хладана, помоги мне, спаси меня, дай мне... силу!

И словно в ответ на его мольбу, буря усилилась, ветер стал яростнее, снег стал гуще, холод стал... невыносимее. Видимость упала почти до нуля, звуки были заглушены воем ветра, тепло было украдено... холодом.

Ратибор остановился, не потому что хотел, а потому что не мог продолжать, не мог видеть, не мог... дышать. Он поднял руку, чтобы защитить глаза от снега, от ветра, от... бури. Но это не помогло, он всё равно не мог видеть, не мог найти, не мог... охотиться.

— Лихобор! — крикнул он, его голос был громким, почти кричащим, полным гнева и решимости, полным ненависти и силы, полным... вызова. — Лихобор, ты не скроешься, не убежишь, не... спасёшься! Я найду тебя, остановлю тебя, верну... Сердце Живы!

Но ответа не было, только вой ветра, только шум снега, только... буря. Лихобор исчез, скрылся в буре, убежал в... холод.

Ратибор хотел продолжать поиски, продолжать погоню, продолжать... охоту. Но он знал, что это было бессмысленно, было опасно, было... смертельно. Он повернулся и начал спускаться по склону горы, его движения были медленными и осторожными, его лицо было серьёзным, его глаза были полны разочарования и гнева.

Внизу он нашёл Бранислава и других мужчин, некоторые были ранены, некоторые были обморожены, некоторые были... мертвы. Они собрались вокруг небольшого костра, который они каким-то образом смогли разжечь, несмотря на бурю, на ветер, на... холод.

— Ратибор! — воскликнул Бранислав, его голос был полон облегчения и радости, полон заботы и дружбы, полон... братства. — Ты жив, ты цел, ты... вернулся!

Ратибор кивнул, его лицо было серьёзным, его глаза были полны разочарования и гнева.

— Да, — сказал он, его голос был тихим, почти шёпотом, но в нём была горечь, разочарование, которое приходит только с поражением, с неудачей, с... провалом. — Я жив, я цел, я... вернулся. Но Лихобор сбежал, скрылся в буре, убежал в... холод. Он всё ещё имеет Сердце Живы, всё ещё несёт его Хладане, всё ещё... угрожает нашему миру.

Бранислав положил руку на плечо Ратибора, его лицо было серьёзным, его глаза были полны понимания и поддержки.

— Мы найдём его, — сказал он, его голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая не оставляла места для сомнений. — Мы найдём его, остановим его, вернём... Сердце Живы. Но не сейчас, не в эту бурю, не в этот... холод. Сейчас мы должны вернуться в деревню, должны позаботиться о раненых, должны... выжить.

Ратибор хотел возразить, хотел продолжать поиски, хотел продолжать... охоту. Но он знал, что Бранислав был прав, что они не могли продолжать в эту бурю, в этот холод, в эту... смерть. Он кивнул, его лицо было серьёзным, его глаза были полны разочарования и гнева.

— Ты прав, — сказал он, его голос был тихим, почти шёпотом, но в нём была решимость, сила, которая не оставляла места для сомнений. — Мы вернёмся в деревню, позаботимся о раненых, выживем... в эту бурю. Но как только буря утихнет, как только холод ослабнет, как только... смерть отступит, мы снова отправимся на поиски, на погоню, на... охоту.

Бранислав кивнул, его лицо было серьёзным, его глаза были полны понимания и поддержки.

— Конечно, — сказал он, его голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая не оставляла места для сомнений. — Конечно, мы снова отправимся на поиски, на погоню, на... охоту. Но сейчас мы должны вернуться, должны выжить, должны... защитить тех, кто остался в деревне.

Ратибор кивнул, затем повернулся к остальным мужчинам, его лицо было серьёзным, его глаза были полны решимости и силы.

— Мы возвращаемся, — сказал он, его голос был твёрдым, не оставляющим места для сомнений. — Мы возвращаемся в деревню, возвращаемся к нашим семьям, возвращаемся... домой. Помогите раненым, поддержите слабых, защитите... живых. Мы должны выжить в эту бурю, в этот холод, в эту... смерть.

Мужчины кивнули, их лица были серьёзными, их глаза были полны решимости и силы. Они начали собираться, помогать раненым, поддерживать слабых, защищать... живых. Они были готовы вернуться, готовы выжить, готовы... бороться.

13.4

В деревне было тихо, только звук ветра нарушал тишину, только шум снега нарушал... покой. Люди собрались в большом зале, сидели вокруг костров, укрывались одеялами, пили горячий чай, ели горячую пищу, делали всё, чтобы сохранить тепло, сохранить энергию, сохранить... жизнь.

Зореслава и Ведана стояли у окна, глядя на бурю, на снег, на... холод. Их лица были серьёзными, их глаза были полны тревоги и заботы, полны надежды и страха, полны... ожидания.

— Они должны были вернуться, — сказала Зореслава, её голос был тихим, почти шёпотом, но в нём была тревога, страх, который приходит только с любовью, с заботой, с... привязанностью. — Они должны были вернуться до бури, до холода, до... опасности.

Ведана положила руку на плечо Зореславы, её лицо было серьёзным, её глаза были полны понимания и поддержки.

— Они вернутся, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая не оставляла места для сомнений. — Они вернутся, когда смогут, когда будет безопасно, когда будет... возможно. Ратибор сильный, умный, храбрый... он выживет, защитит других, вернётся... к тебе.

Зореслава кивнула, её лицо было серьёзным, её глаза были полны тревоги и надежды.

— Я знаю, — сказала она, её голос был тихим, почти шёпотом, но в нём была вера, уверенность, которая приходит только с любовью, с доверием, с... знанием. — Я знаю, что он сильный, умный, храбрый... что он выживет, защитит других, вернётся... ко мне. Но я всё равно боюсь, всё равно тревожусь, всё равно... жду.

Ведана кивнула, её лицо было серьёзным, её глаза были полны понимания и мудрости.

— Это нормально, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была мудрость, знание, которое приходит только с годами, с опытом, с... жизнью. — Это нормально бояться, тревожиться, ждать... когда любишь. Это часть любви, часть заботы, часть... жизни.

Зореслава хотела ответить, но в этот момент она заметила что-то в буре, что-то, что двигалось, что-то, что приближалось, что-то, что было... неестественным. Это были фигуры, высокие и стройные, фигуры, которые двигались сквозь бурю, сквозь снег, сквозь... холод, как будто они были частью бури, частью снега, частью... холода.

— Ведана, — сказала она, её голос был тихим, почти шёпотом, но в нём была тревога, страх, который приходит только с опасностью, с угрозой, с... смертью. — Ведана, смотри. Там что-то есть, что-то движется, что-то приближается... что-то, что не должно быть там, не должно двигаться, не должно... приближаться.

Ведана подошла ближе к окну, её глаза были сосредоточены, её ум был сосредоточен, её сердце было сосредоточено... на опасности. И действительно, там, в буре, в снегу, в... холоде, она увидела фигуры, высокие и стройные, фигуры, которые двигались сквозь бурю, сквозь снег, сквозь... холод, как будто они были частью бури, частью снега, частью... холода.

— Ледяные воины, — прошептала она, её голос был тихим, почти неслышным, но в нём был страх, ужас, который приходит только с знанием, с пониманием, с... осознанием. — Ледяные воины Хладаны, её солдаты, её слуги, её... инструменты смерти.

Зореслава почувствовала, как холод пробежал по её спине, холод, который не имел ничего общего с бурей, со снегом, с... зимой. Это был холод страха, холод ужаса, холод... осознания опасности.

— Что нам делать? — спросила она, её голос был тихим, почти шёпотом, но в нём была решимость, сила, которая всегда была частью её натуры, её характера, её... сущности. — Как мы можем защититься, защитить деревню, защитить... людей?

Ведана повернулась к ней, её лицо было серьёзным, её глаза были полны решимости и силы.

— Барьер, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая не оставляла места для сомнений. — Барьер, который мы создали, барьер тепла и света, барьер... жизни. Он должен защитить нас, должен остановить их, должен... спасти нас.

Зореслава кивнула, её лицо было серьёзным, её глаза были полны решимости и силы.

— Я надеюсь, — сказала она, её голос был тихим, почти шёпотом, но в нём была вера, надежда, которая приходит только с магией, с ритуалом, с... защитой. — Я надеюсь, что барьер сильный, что он выдержит, что он... защитит нас.

Ведана кивнула, её лицо было серьёзным, её глаза были полны решимости и силы.

— Он должен быть, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая не оставляла места для сомнений. — Он должен быть сильным, должен выдержать, должен... защитить нас. Мы вложили в него всю нашу силу, всю нашу магию, всю нашу... любовь.

Зореслава хотела ответить, но в этот момент она увидела, как ледяные воины достигли края деревни, как они остановились перед невидимой линией, как они... замерли. Это был барьер, барьер тепла и света, барьер... жизни. Он останавливал их, не давал им войти, не давал им... атаковать.

— Работает, — прошептала она, её голос был полон облегчения и радости, полон надежды и веры, полон... благодарности. — Барьер работает, он останавливает их, он защищает нас, он... спасает нас.

Ведана кивнула, её лицо было серьёзным, её глаза были полны облегчения и радости.

 — Да, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была радость, облегчение, которое приходит только с успехом, с победой, с... защитой. — Барьер работает, он останавливает их, не даёт им войти, не даёт им... атаковать. Наша магия сильна, наша защита крепка, наша... любовь непобедима.

Зореслава улыбнулась, её лицо было светлым, её глаза были полны надежды и веры. Но её улыбка быстро исчезла, когда она увидела, что ледяные воины не отступают, не уходят, не... сдаются. Они стояли у барьера, их ледяные глаза были холодными и безжизненными, их ледяные тела были твёрдыми и неподвижными, их ледяные руки были... поднятыми.

— Что они делают? — спросила она, её голос был тихим, почти шёпотом, но в нём была тревога, страх, который приходит только с неизвестностью, с угрозой, с... опасностью. — Почему они не уходят, не отступают, не... сдаются?

Ведана не ответила, её глаза были сосредоточены на ледяных воинах, на их действиях, на их... намерениях. И внезапно она поняла, что они делали, что они планировали, что они... готовили.

— Они атакуют барьер, — сказала она, её голос был тихим, почти шёпотом, но в нём была тревога, страх, который приходит только с пониманием, с осознанием, с... знанием. — Они атакуют барьер своей магией, своей силой, своим... холодом. Они пытаются разрушить его, пробить его, уничтожить его... чтобы войти, чтобы атаковать, чтобы... убивать.

Зореслава почувствовала, как холод пробежал по её спине, холод, который не имел ничего общего с бурей, со снегом, с... зимой. Это был холод страха, холод ужаса, холод... осознания опасности.

— Могут ли они это сделать? — спросила она, её голос был тихим, почти шёпотом, но в нём была тревога, страх, который приходит только с неизвестностью, с угрозой, с... опасностью. — Могут ли они разрушить барьер, пробить его, уничтожить его... своей магией, своей силой, своим... холодом?

Ведана не ответила сразу, её лицо было серьёзным, её глаза были полны тревоги и заботы.

— Я не знаю, — сказала она наконец, её голос был тихим, почти шёпотом, но в нём была честность, правда, которая не всегда приятна, не всегда утешительна, не всегда... безопасна. — Я не знаю, могут ли они разрушить барьер, пробить его, уничтожить его... своей магией, своей силой, своим... холодом. Барьер сильный, мощный, магический... но их много, они сильны, они... служат Хладане.

Зореслава кивнула, её лицо было серьёзным, её глаза были полны решимости и силы.

— Тогда мы должны быть готовы, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая не оставляла места для сомнений. — Мы должны быть готовы защищаться, сражаться, выживать... если барьер падёт, если они войдут, если они... атакуют.

Ведана кивнула, её лицо было серьёзным, её глаза были полны решимости и силы.

— Да, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая не оставляла места для сомнений. — Мы должны быть готовы защищаться, сражаться, выживать... если барьер падёт, если они войдут, если они... атакуют. Мы должны предупредить людей, подготовить их, защитить их... от ледяных воинов, от их магии, от их... холода.

Зореслава кивнула, затем повернулась и начала идти в сторону большого зала, где собрались люди, где они сидели вокруг костров, где они укрывались одеялами, где они пили горячий чай, где они ели горячую пищу, где они делали всё, чтобы сохранить тепло, сохранить энергию, сохранить... жизнь. Ведана последовала за ней, её маленькая фигура была прямой и сильной, несмотря на её возраст, её морщинистое лицо и седые волосы.

Они вошли в большой зал, и все глаза обратились к ним, все лица были полны ожидания и надежды, полны страха и тревоги, полны... доверия.

— Люди Яснограда, — начала Зореслава, её голос был громким, чтобы все могли слышать, чтобы все могли понимать, чтобы все могли... знать. — У меня есть новости, новости, которые не радостны, новости, которые тревожны, новости, которые... опасны. Ледяные воины Хладаны пришли, они стоят у границы нашей деревни, они пытаются пробить барьер, который мы с Веданой создали, они пытаются войти, атаковать, убивать... нас, наших детей, наших... близких.

Люди начали шептаться, их лица были полны страха и тревоги, полны ужаса и паники, полны... отчаяния.

— Но не бойтесь, — продолжила Зореслава, её голос был сильным, уверенным, полным надежды и веры, полным силы и решимости, полным... лидерства. — Барьер сильный, он держит их, не даёт им войти, не даёт им... атаковать. И мы готовы защищаться, сражаться, выживать... если барьер падёт, если они войдут, если они... атакуют. У нас есть оружие, у нас есть сила, у нас есть... магия. Мы будем защищать нашу деревню, наших детей, наших... близких. Мы будем бороться за нашу жизнь, нашу свободу, нашу... любовь.

Люди начали кивать, их лица были серьёзными, их глаза были полны решимости и силы. Они были готовы защищаться, сражаться, выживать... если барьер падёт, если ледяные воины войдут, если они... атакуют.

— Мужчины, — продолжила Зореслава, её голос был сильным, уверенным, полным надежды и веры, полным силы и решимости, полным... лидерства. — Возьмите оружие, подготовьтесь к бою, будьте готовы... защищать. Женщины, соберите детей, укройте их, защитите их... от опасности. Все вместе мы выстоим, выживем, победим... ледяных воинов, их магию, их... холод.

Люди начали двигаться, мужчины шли к оружию, женщины собирали детей, все были готовы, все были решительны, все были... храбры.

Внезапно раздался громкий треск, звук, который был похож на ломающийся лёд, на разбивающееся стекло, на... разрушающийся барьер. Все замерли, их лица были полны страха и тревоги, полны ужаса и паники, полны... ожидания.

— Барьер, — прошептала Ведана, её голос был тихим, почти неслышным, но в нём был страх, ужас, который приходит только с знанием, с пониманием, с... осознанием. — Барьер трескается, ломается, разрушается... Они пробивают его, они входят, они... атакуют.

Зореслава почувствовала, как холод пробежал по её спине, холод, который не имел ничего общего с бурей, со снегом, с... зимой. Это был холод страха, холод ужаса, холод... осознания опасности.

— Мы должны укрепить его, — сказала она, её голос был тихим, почти шёпотом, но в нём была решимость, сила, которая всегда была частью её натуры, её характера, её... сущности. — Мы должны укрепить барьер, усилить его, защитить его... нашей магией, нашей силой, нашей... любовью.

Ведана кивнула, её лицо было серьёзным, её глаза были полны решимости и силы.

— Да, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая не оставляла места для сомнений. — Мы должны укрепить барьер, усилить его, защитить его... нашей магией, нашей силой, нашей... любовью. Но мы должны делать это снаружи, у границы деревни, у... барьера.

Зореслава кивнула, её лицо было серьёзным, её глаза были полны решимости и силы.

— Тогда пойдём, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая не оставляла места для сомнений. — Пойдём к барьеру, укрепим его, усилим его, защитим его... нашей магией, нашей силой, нашей... любовью.

13.5

Они вышли из большого зала, их лица были серьёзными, их глаза были полны решимости и силы. Буря всё ещё бушевала, снег всё ещё падал, ветер всё ещё выл, но они не обращали на это внимания, их ум был сосредоточен на барьере, на его защите, на его... укреплении.

Они шли к границе деревни, к месту, где барьер был самым слабым, где он трескался, ломался, разрушался... где ледяные воины пытались пробиться, войти, атаковать. Их движения были быстрыми и решительными, их лица были серьёзными, их глаза были полны решимости и силы.

Когда они достигли границы деревни, они увидели барьер, невидимую линию, которая светилась тёплым золотым светом, светом, который был полон жизни и тепла, светом, который был полон магии и силы, светом, который был полон... любви. Но этот свет был тусклым, прерывистым, слабым... Барьер трескался, ломался, разрушался... под атаками ледяных воинов, под их магией, под их... холодом.

Ледяные воины стояли по другую сторону барьера, их ледяные глаза были холодными и безжизненными, их ледяные тела были твёрдыми и неподвижными, их ледяные руки были... поднятыми. Они направляли свою магию, свою силу, свой... холод на барьер, пытаясь разрушить его, пробить его, уничтожить его... чтобы войти, чтобы атаковать, чтобы... убивать.

— Мы должны действовать быстро, — сказала Ведана, её голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая не оставляла места для сомнений. — Барьер слабеет, он не выдержит долго, он... падёт. Мы должны укрепить его, усилить его, защитить его... нашей магией, нашей силой, нашей... любовью.

Зореслава кивнула, её лицо было серьёзным, её глаза были полны решимости и силы.

— Что мы должны делать? — спросила она, её голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая всегда была частью её натуры, её характера, её... сущности. — Как мы можем укрепить барьер, усилить его, защитить его... нашей магией, нашей силой, нашей... любовью?

Ведана повернулась к ней, её глаза были серьёзными, её лицо было решительным.

— Мы должны повторить ритуал, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая не оставляла места для сомнений. — Ритуал защиты, ритуал тепла, ритуал... жизни. Мы должны призвать силу Живы, силу весны, силу... любви. Мы должны направить эту силу на барьер, укрепить его, усилить его, защитить его... от ледяных воинов, от их магии, от их... холода.

Зореслава кивнула, её лицо было серьёзным, её глаза были полны решимости и силы.

— Я готова, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая всегда была частью её натуры, её характера, её... сущности. — Я готова призвать силу Живы, силу весны, силу... любви. Я готова направить эту силу на барьер, укрепить его, усилить его, защитить его... от ледяных воинов, от их магии, от их... холода.

Ведана кивнула, затем взяла руки Зореславы в свои, её морщинистые пальцы были тёплыми, несмотря на холод, на снег, на... бурю.

— Тогда начнём, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая не оставляла места для сомнений. — Начнём ритуал, призовём силу, направим... магию.

Они закрыли глаза, их лица были сосредоточенными, их умы были сосредоточенными, их сердца были сосредоточенными... на ритуале, на магии, на... защите. Они начали петь, их голоса были тихими, почти шёпотом, но в них была сила, магия, которая приходит только с верой, с надеждой, с... любовью.

"Жива, богиня весны и жизни, мы призываем тебя, просим тебя, молим тебя... помоги нам. Дай нам свою силу, свою магию, свою... любовь. Помоги нам защитить наш дом, наших детей, наших... близких. Помоги нам противостоять холоду, тьме, смерти... Хладаны."

Их голоса становились сильнее, громче, увереннее... по мере того, как они продолжали петь, продолжали призывать, продолжали... молиться. И внезапно они почувствовали это, почувствовали тепло, свет, жизнь... магию Живы, силу весны, энергию... любви.

Это было как тёплый ветер в холодный день, как солнечный свет в тёмной комнате, как... надежда в момент отчаяния. Это была магия Живы, сила весны, энергия... любви. Она текла через них, через их тела, через их души, через их... сердца. Она была тёплой, светлой, живой... она была... любовью.

Они направили эту магию, эту силу, эту... любовь на барьер, на его трещины, на его слабости, на его... разрушения. И барьер начал светиться ярче, сильнее, интенсивнее... Трещины начали затягиваться, слабости начали укрепляться, разрушения начали... исчезать. Барьер становился сильнее, мощнее, непроницаемее... под влиянием их магии, их силы, их... любви.

Ледяные воины почувствовали это, почувствовали, как барьер укрепляется, усиливается, защищается... от их магии, от их силы, от их... холода. Их ледяные глаза стали ещё холоднее, ещё безжизненнее, ещё... злее. Они усилили свои атаки, направили больше магии, больше силы, больше... холода на барьер, пытаясь разрушить его, пробить его, уничтожить его... несмотря на его укрепление, его усиление, его... защиту.

Зореслава и Ведана почувствовали это, почувствовали, как атаки ледяных воинов усиливаются, как их магия становится мощнее, как их холод становится... интенсивнее. Они усилили свой ритуал, свою песню, свою... молитву. Они призывали больше силы Живы, больше магии весны, больше энергии... любви. Они направляли эту силу, эту магию, эту... любовь на барьер, укрепляя его, усиливая его, защищая его... от ледяных воинов, от их магии, от их... холода.

Это была битва, битва магии против магии, силы против силы, любви против... холода. И на какое-то время казалось, что Зореслава и Ведана побеждают, что их магия сильнее, что их сила мощнее, что их... любовь непобедима. Барьер светился ярко, сильно, интенсивно... Он был крепким, мощным, непроницаемым... Он защищал деревню, людей, жизнь... от ледяных воинов, от их магии, от их... холода.

Но внезапно один из ледяных воинов сделал шаг вперёд, его ледяные глаза были сосредоточены на Зореславе, на её магии, на её... силе. Он поднял руку, и в ней материализовалось ледяное копьё, копьё, которое было холодным и острым, копьё, которое было полно магии и силы, копьё, которое было полно... смерти. Он прицелился в Зореславу, в её сердце, в её... жизнь.

Ведана увидела это, увидела ледяного воина, увидела ледяное копьё, увидела... опасность. Она знала, что должна делать, знала, что должна защитить, знала, что должна... спасти. Она отпустила руки Зореславы, прервав ритуал, прервав песню, прервав... молитву. Она сделала шаг вперёд, встав между Зореславой и ледяным воином, между Зореславой и ледяным копьём, между Зореславой и... смертью.

— Ведана! — воскликнула Зореслава, её голос был полон страха и тревоги, полон заботы и любви, полон... ужаса. — Что ты делаешь? Вернись, продолжи ритуал, продолжи... защиту!

Но Ведана не ответила, не вернулась, не продолжила... ритуал. Она стояла между Зореславой и ледяным воином, её маленькая фигура была прямой и сильной, несмотря на её возраст, её морщинистое лицо и седые волосы. Она смотрела прямо на ледяного воина, её глаза были полны вызова и решимости, полны силы и магии, полны... любви.

— Ты не тронешь её, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая не оставляла места для сомнений. — Ты не тронешь её, не навредишь ей, не... убьёшь её. Я не позволю тебе, не дам тебе, не... допущу этого.

Ледяной воин не ответил, его ледяные глаза были холодными и безжизненными, его ледяное тело было твёрдым и неподвижным, его ледяная рука была... поднятой. Он метнул ледяное копьё, копьё, которое было холодным и острым, копьё, которое было полно магии и силы, копьё, которое было полно... смерти.

Ведана не двинулась, не убежала, не... спаслась. Она стояла между Зореславой и ледяным копьём, её маленькая фигура была прямой и сильной, несмотря на её возраст, её морщинистое лицо и седые волосы. Она подняла руку, пытаясь остановить копьё, пытаясь защитить Зореславу, пытаясь... спасти её.

Ледяное копьё пробило барьер, как будто его не было, как будто он был слабым, как будто он был... бесполезным. Оно летело прямо к Ведане, к её сердцу, к её... жизни. И она не могла остановить его, не могла отразить его, не могла... избежать его.

Копьё пронзило её грудь, её сердце, её... жизнь. Она почувствовала холод, холод, который был не просто физическим, холод, который проникал в её душу, в её сущность, в её... бытие. Это был холод смерти, холод конца, холод... прощания.

— Ведана! — закричала Зореслава, её голос был полон боли и отчаяния, полон горя и страха, полон... любви. Она бросилась к Ведане, поймала её падающее тело, прижала её к себе, пытаясь согреть её, пытаясь защитить её, пытаясь... спасти её.

Ведана посмотрела на Зореславу, её глаза были полны боли, но также полны мира, полны принятия, полны... любви.

— Не плачь, дитя, — прошептала она, её голос был слабым, почти неслышным, но в нём была нежность, забота, которая приходит только с любовью, с привязанностью, с... материнством. — Не плачь обо мне. Я прожила долгую жизнь, полную радости и горя, полную успехов и неудач, полную... любви. Я не боюсь смерти, не боюсь конца, не боюсь... прощания.

Зореслава покачала головой, её глаза были полны слёз, её сердце было полно боли, её душа была полна... горя.

— Нет, — сказала она, её голос был полон отчаяния и отрицания, полон боли и страха, полон... любви. — Нет, ты не умрёшь, не оставишь меня, не... покинешь меня. Я не позволю тебе, не дам тебе, не... допущу этого.

Ведана улыбнулась, её улыбка была слабой, но в ней была нежность, забота, которая приходит только с любовью, с привязанностью, с... материнством.

— Это не твой выбор, дитя, — прошептала она, её голос был слабым, почти неслышным, но в нём была мудрость, знание, которое приходит только с годами, с опытом, с... жизнью. — Это не твой выбор, не твоё решение, не твоя... воля. Это путь жизни, путь природы, путь... мира. Всё, что начинается, должно закончиться, всё, что рождается, должно умереть, всё, что живёт, должно... уйти.

Зореслава покачала головой, её глаза были полны слёз, её сердце было полно боли, её душа была полна... горя.

— Я не готова отпустить тебя, — сказала она, её голос был полон отчаяния и отрицания, полон боли и страха, полон... любви. — Я не готова сказать прощай, не готова остаться одна, не готова... жить без тебя.

Ведана подняла руку, коснулась лица Зореславы, её пальцы были холодными, но в них всё ещё была нежность, забота, которая приходит только с любовью, с привязанностью, с... материнством.

— Ты сильная, дитя, — прошептала она, её голос был слабым, почти неслышным, но в нём была вера, уверенность, которая не оставляла места для сомнений. — Ты сильная, мудрая, храбрая... Ты справишься, выживешь, победишь... без меня. У тебя есть твоя магия, твоя сила, твоя... любовь. Используй их, защити деревню, защити людей, защити... жизнь.

Зореслава хотела возразить, хотела отрицать, хотела... отказаться. Но она знала, что Ведана была права, что она должна быть сильной, что она должна защищать, что она должна... жить. Она кивнула, её лицо было серьёзным, её глаза были полны решимости и силы, несмотря на слёзы, на боль, на... горе.

— Я обещаю, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая не оставляла места для сомнений. — Я обещаю быть сильной, мудрой, храброй... Я обещаю защищать деревню, защищать людей, защищать... жизнь. Я обещаю использовать мою магию, мою силу, мою... любовь. Я обещаю... не подвести тебя.

Ведана улыбнулась, её улыбка была слабой, но в ней была радость, удовлетворение, которое приходит только с завершением, с исполнением, с... миром.

— Я знаю, дитя, — прошептала она, её голос был слабым, почти неслышным, но в нём была любовь, нежность, которая приходит только с сердцем, с душой, с... сущностью. — Я знаю, что ты будешь сильной, мудрой, храброй... Я знаю, что ты будешь защищать деревню, защищать людей, защищать... жизнь. Я знаю, что ты будешь использовать твою магию, твою силу, твою... любовь. Я знаю, что ты... не подведёшь меня.

Её глаза начали закрываться, её дыхание стало слабым, её сердце стало... медленным. Она уходила, покидала этот мир, прощалась... с жизнью.

— Прощай, дитя, — прошептала она, её голос был едва слышен, едва ощутим, едва... жив. — Помни меня, помни мои уроки, помни мою... любовь. Но не горюй слишком долго, не страдай слишком сильно, не... останавливайся. Живи, люби, радуйся... за нас обеих.

И с этими словами она ушла, её глаза закрылись, её дыхание остановилось, её сердце перестало... биться. Она была мертва, ушла, покинула... этот мир.

Зореслава держала её тело, её холодное, неподвижное, безжизненное... тело. Она плакала, её слёзы были горячими, её рыдания были громкими, её боль была... невыносимой. Она потеряла Ведану, потеряла свою наставницу, потеряла свою... мать.

Но внезапно её горе сменилось гневом, её слёзы сменились огнём, её боль сменилась... яростью. Она посмотрела на ледяных воинов, на их холодные глаза, на их твёрдые тела, на их... безжалостность. И она почувствовала это, почувствовала гнев, ярость, ненависть... к ним, к их магии, к их... холоду.

Она положила тело Веданы на землю, нежно, заботливо, с... любовью. Затем она встала, её фигура была прямой и сильной, её лицо было серьёзным, её глаза были полны решимости и силы, полны гнева и ярости, полны... огня.

— Вы убили её, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была сила, гнев, который приходит только с потерей, с болью, с... любовью. — Вы убили её, забрали её жизнь, забрали её... душу. И за это вы заплатите, поплатитесь, пострадаете... от моей магии, от моей силы, от моего... огня.

Она подняла руки, и в них появился огонь, огонь, который был ярким и горячим, огонь, который был полон магии и силы, огонь, который был полон... гнева. Она направила этот огонь на ледяных воинов, на их холодные глаза, на их твёрдые тела, на их... безжалостность.

Огонь пробил барьер, как будто его не было, как будто он был слабым, как будто он был... бесполезным. Он летел прямо к ледяным воинам, к их телам, к их... существованию. И они не могли остановить его, не могли отразить его, не могли... избежать его.

Огонь охватил их, плавил их, уничтожал их... Они кричали, их крики были холодными и безжизненными, их тела были тающими и разрушающимися, их существование было... заканчивающимся. Они умирали, исчезали, прекращали... быть.

И Зореслава продолжала, продолжала направлять огонь, продолжала плавить их, продолжала... уничтожать их. Её лицо было серьёзным, её глаза были полны решимости и силы, полны гнева и ярости, полны... огня. Она не останавливалась, не колебалась, не... сомневалась. Она мстила, защищала, выполняла... своё обещание.

Когда последний ледяной воин исчез, растаял, прекратил... быть, Зореслава опустила руки, её огонь погас, её гнев утих, её ярость... успокоилась. Она повернулась к телу Веданы, к её холодному, неподвижному, безжизненному... телу. И она снова почувствовала это, почувствовала горе, боль, потерю... Веданы, её наставницы, её... матери.

Она опустилась на колени рядом с телом Веданы, её слёзы снова начали течь, её рыдания снова стали громкими, её боль снова стала... невыносимой. Она потеряла Ведану, потеряла свою наставницу, потеряла свою... мать. И никакая магия, никакая сила, никакая... любовь не могла вернуть её, не могла оживить её, не могла... спасти её.

— Прощай, Ведана, — прошептала она, её голос был полон горя и любви, полон боли и благодарности, полон... прощания. — Прощай, моя наставница, моя защитница, моя... мать. Я буду помнить тебя, помнить твои уроки, помнить твою... любовь. Я буду жить, любить, радоваться... за нас обеих. Я обещаю.

ГЛАВА 14. СКОРБЬ И КЛЯТВА

14.1

Буря утихла, снег перестал падать, ветер перестал выть, холод стал... терпимым. Ратибор и Бранислав вели группу мужчин обратно в деревню, их движения были медленными и осторожными, их лица были серьёзными, их глаза были полны тревоги и заботы, полны надежды и страха, полны... ожидания.

Они потеряли след Лихобора, потеряли возможность вернуть Сердце Живы, потеряли... шанс спасти мир от вечной зимы. Но они всё ещё были живы, всё ещё были целы, всё ещё были... вместе. И они возвращались домой, возвращались к своим семьям, возвращались... к своим любимым.

Ратибор шёл впереди, его шаги были твёрдыми и уверенными, несмотря на усталость, на холод, на... разочарование. Он думал о Зореславе, о её улыбке, о её глазах, о её... любви. Он хотел увидеть её, обнять её, сказать ей... что он любит её. Он хотел забыть о Лихоборе, о Сердце Живы, о... вечной зиме. Хотя бы на мгновение, на час, на... ночь.

Но когда они приблизились к деревне, они увидели дым, дым, который поднимался над домами, над крышами, над... жизнями. Это был не дым от костров, от очагов, от... тепла. Это был дым от пожаров, от разрушений, от... смерти.

— Что случилось? — спросил Бранислав, его голос был полон тревоги и страха, полон заботы и любви, полон... ужаса. — Что произошло в деревне, с людьми, с... нашими близкими?

Ратибор не ответил, его глаза были сосредоточены на деревне, на дыме, на... разрушениях. Он ускорил шаг, его движения были быстрыми и решительными, его лицо было серьёзным, его глаза были полны тревоги и страха, полны заботы и любви, полны... ужаса.

Бранислав и другие мужчины последовали за ним, их движения были такими же быстрыми и решительными, их лица были такими же серьёзными, их глаза были полны такой же тревоги и страха, такой же заботы и любви, такого же... ужаса.

Когда они достигли деревни, они увидели разрушения, разрушения, которые были не от бури, не от снега, не от... холода. Это были разрушения от битвы, от магии, от... войны. Дома были сожжены, стены были разрушены, жизни были... потеряны.

Люди бродили среди руин, их лица были полны горя и боли, полны потери и страдания, полны... отчаяния. Они собирали то, что осталось от их домов, от их вещей, от их... жизней. Они искали выживших, помогали раненым, оплакивали... мёртвых.

Ратибор остановился, его сердце было тяжёлым, его душа была болезненной, его ум был... потрясённым. Он не мог поверить в то, что видел, не мог принять то, что произошло, не мог... понять это.

— Что случилось? — спросил он у ближайшего человека, его голос был полон тревоги и страха, полон заботы и любви, полон... ужаса. — Что произошло в деревне, с людьми, с... нашими близкими?

Человек посмотрел на него, его глаза были полны горя и боли, полны потери и страдания, полны... отчаяния.

— Ледяные воины, — сказал он, его голос был тихим, почти шёпотом, но в нём была боль, страдание, которое приходит только с потерей, с горем, с... смертью. — Ледяные воины Хладаны напали на нас, атаковали нас, убивали нас... Они пришли во время бури, пробили барьер, вошли в деревню... Они были безжалостными, холодными, смертоносными... Они убивали всех, кто стоял на их пути, разрушали всё, что видели, уничтожали всё, что... существовало.

Ратибор почувствовал, как холод пробежал по его спине, холод, который не имел ничего общего с бурей, со снегом, с... зимой. Это был холод страха, холод ужаса, холод... осознания опасности.

— Зореслава, — прошептал он, его голос был тихим, почти неслышным, но в нём был страх, ужас, который приходит только с любовью, с заботой, с... привязанностью. — Где Зореслава? Она жива, она цела, она... в безопасности?

Человек покачал головой, его лицо было серьёзным, его глаза были полны сочувствия и понимания.

— Я не знаю, — сказал он, его голос был тихим, почти шёпотом, но в нём была честность, правда, которая не всегда приятна, не всегда утешительна, не всегда... безопасна. — Я не видел её, не слышал о ней, не знаю... о её судьбе. Но я слышал, что она и Ведана пытались защитить деревню, укрепить барьер, остановить... ледяных воинов. Я слышал, что они сражались храбро, сильно, магически... Но я не знаю, выжили ли они, победили ли они, спаслись ли они... от ледяных воинов, от их магии, от их... холода.

Ратибор почувствовал, как его сердце сжалось, как его душа заболела, как его ум... затуманился. Он не мог представить мир без Зореславы, не мог представить жизнь без её улыбки, не мог представить существование без её... любви.

— Я должен найти её, — сказал он, его голос был твёрдым, не оставляющим места для сомнений. — Я должен найти её, убедиться, что она жива, убедиться, что она... в безопасности.

Бранислав положил руку на плечо Ратибора, его лицо было серьёзным, его глаза были полны понимания и поддержки.

— Мы найдём её, — сказал он, его голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая не оставляла места для сомнений. — Мы найдём её, убедимся, что она жива, убедимся, что она... в безопасности. Но мы должны быть готовы к худшему, должны быть сильными, должны быть... храбрыми.

Ратибор кивнул, его лицо было серьёзным, его глаза были полны решимости и силы, несмотря на страх, на тревогу, на... ужас.

— Я знаю, — сказал он, его голос был тихим, почти шёпотом, но в нём была решимость, сила, которая не оставляла места для сомнений. — Я знаю, что мы должны быть готовы к худшему, должны быть сильными, должны быть... храбрыми. Но я также знаю, что Зореслава сильная, умная, магическая... Она выжила, она победила, она... спаслась. Я верю в это, надеюсь на это, молюсь за это... всем богам, всем силам, всей... любви.

Бранислав кивнул, затем они начали искать, искать среди руин, среди людей, среди... выживших. Они спрашивали о Зореславе, о её местонахождении, о её... судьбе. Но никто не знал, никто не видел, никто не слышал... о ней после битвы, после атаки, после... нападения ледяных воинов.

Они искали часами, их движения были быстрыми и решительными, их лица были серьёзными, их глаза были полны тревоги и страха, полны заботы и любви, полны... надежды. Они проверяли каждый дом, каждое убежище, каждое... место, где могла быть Зореслава.

И наконец, они нашли её. Она была в маленькой хижине на краю деревни, хижине, которая чудом уцелела, хижине, которая была простой и скромной, хижине, которая была... домом Веданы. Она сидела на полу, держа тело Веданы, её холодное, неподвижное, безжизненное... тело. Её лицо было мокрым от слёз, её глаза были красными от плача, её душа была... разбитой от горя.

Ратибор остановился в дверях, его сердце было тяжёлым, его душа была болезненной, его ум был... потрясённым. Он видел боль Зореславы, видел её горе, видел её... потерю. И он чувствовал это, чувствовал её боль, чувствовал её горе, чувствовал её... потерю. Он хотел подойти к ней, обнять её, утешить её... Но он не знал, как, не знал, что сказать, не знал, что... делать.

Бранислав положил руку на плечо Ратибора, его лицо было серьёзным, его глаза были полны понимания и поддержки.

— Иди к ней, — прошептал он, его голос был тихим, почти неслышным, но в нём была мудрость, понимание, которое приходит только с опытом, с жизнью, с... любовью. — Иди к ней, будь с ней, поддержи её... Она нуждается в тебе, в твоей силе, в твоей... любви.

Ратибор кивнул, затем сделал шаг вперёд, шаг, который был тяжёлым, шаг, который был болезненным, шаг, который был... необходимым. Он подошёл к Зореславе, опустился на колени рядом с ней, положил руку на её плечо, нежно, заботливо, с... любовью.

— Зореслава, — прошептал он, его голос был тихим, почти неслышным, но в нём была забота, нежность, которая приходит только с любовью, с привязанностью, с... сердцем. — Я здесь, я с тобой, я... рядом.

Зореслава подняла глаза, её взгляд был пустым, её лицо было бледным, её душа была... потерянной. Но когда она увидела Ратибора, когда она почувствовала его руку на своём плече, когда она услышала его голос... что-то изменилось, что-то проснулось, что-то... ожило в ней.

— Ратибор, — прошептала она, её голос был хриплым от плача, от крика, от... горя. — Ты вернулся, ты здесь, ты... жив.

Он кивнул, его глаза были полны заботы и любви, полны понимания и поддержки, полны... силы.

— Да, — сказал он, его голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая не оставляла места для сомнений. — Я вернулся, я здесь, я... жив. И я с тобой, рядом с тобой, поддерживаю тебя... в твоём горе, в твоей боли, в твоей... потере.

Зореслава посмотрела на тело Веданы, на её холодное, неподвижное, безжизненное... тело. И её глаза снова наполнились слезами, её сердце снова наполнилось болью, её душа снова наполнилась... горем.

— Она умерла, защищая меня, — прошептала она, её голос был тихим, почти неслышным, но в нём была боль, страдание, которое приходит только с потерей, с горем, с... любовью. — Она встала между мной и ледяным копьём, между мной и смертью, между мной и... концом. Она пожертвовала собой, своей жизнью, своим... будущим... ради меня, моей жизни, моего... будущего.

Ратибор не знал, что сказать, не знал, как утешить, не знал, как... помочь. Он просто обнял её, прижал её к себе, дал ей свою силу, свою поддержку, свою... любовь.

И Зореслава приняла это, приняла его объятие, приняла его силу, приняла его... любовь. Она прижалась к нему, её тело дрожало от рыданий, её сердце болело от горя, её душа кричала от... потери. Но она не была одна, не была потеряна, не была... забыта. У неё был Ратибор, его сила, его поддержка, его... любовь. И это давало ей надежду, давало ей силу, давало ей... причину продолжать.

14.2

Солнце садилось, его свет был тусклым и холодным, его лучи были слабыми и бледными, его тепло было... недостаточным. Деревня готовилась к ритуалу прощания, ритуалу, который был древним и священным, ритуалу, который был необходимым и болезненным, ритуалу, который был... заключительным.

Тела погибших были подготовлены, омыты чистой водой, одеты в лучшие одежды, украшены цветами и травами, символами... жизни. Они лежали на погребальных кострах, их лица были мирными, их тела были неподвижными, их души были... ушедшими.

Зореслава стояла перед телом Веданы, её лицо было серьёзным, её глаза были сухими, её душа была... сильной. Она была одета в белое, цвет скорби, цвет чистоты, цвет... перехода. Её волосы были распущены, символ горя, символ потери, символ... уважения к мёртвым. В её руках был венок из зимних трав и веток, венок, который был символом жизни, символом продолжения, символом... надежды.

Ратибор стоял рядом с ней, его присутствие было тихим, но сильным, его поддержка была молчаливой, но ощутимой, его любовь была невысказанной, но... очевидной. Он не говорил, не утешал, не... мешал. Он просто был рядом, был с ней, был... для неё.

Вся деревня собралась вокруг погребальных костров, их лица были серьёзными, их глаза были полны горя и уважения, их сердца были полны... потери. Они пришли проститься с погибшими, с их соседями, с их друзьями, с их... семьями.

Зореслава сделала шаг вперёд, её движения были медленными и осторожными, её лицо было серьёзным, её глаза были полны силы и решимости, несмотря на боль, на горе, на... потерю. Она подняла руки, и в них появился огонь, огонь, который был ярким и тёплым, огонь, который был полон магии и силы, огонь, который был полон... любви.

— Мы собрались здесь, — начала она, её голос был сильным и ясным, несмотря на боль, на горе, на... потерю, — чтобы проститься с нашими близкими, с нашими друзьями, с нашими... защитниками. Они ушли от нас, покинули этот мир, перешли... в другой. Но их память, их любовь, их... сущность остаётся с нами, в наших сердцах, в наших душах, в наших... жизнях.

Она посмотрела на тело Веданы, на её мирное лицо, на её неподвижное тело, на её... ушедшую душу. И её глаза наполнились слезами, её сердце наполнилось болью, её душа наполнилась... горем. Но она продолжала, её голос был сильным и ясным, несмотря на слёзы, на боль, на... горе.

— Ведана была не просто моей наставницей, не просто хранительницей деревни, не просто... магом. Она была моей второй матерью, моей защитницей, моей... семьёй. Она учила меня, защищала меня, любила меня... как своё дитя, как свою дочь, как свою... кровь. И она умерла, защищая меня, защищая деревню, защищая... жизнь. Она встала между мной и смертью, между деревней и разрушением, между жизнью и... концом. Она пожертвовала собой, своей жизнью, своим... будущим... ради нас, нашей жизни, нашего... будущего.

Её голос дрогнул, её слёзы начали течь, её боль стала... видимой. Но она продолжала, её решимость была сильной, её воля была непоколебимой, её любовь была... бесконечной.

— Я буду помнить её, её уроки, её мудрость, её... любовь. Я буду продолжать её дело, её защиту, её... магию. Я буду хранить деревню, защищать людей, поддерживать... жизнь. Я обещаю это, клянусь в этом, верю в это... всем своим сердцем, всей своей душой, всей своей... сущностью.

Она положила венок на тело Веданы, нежно, заботливо, с... любовью. Затем она направила свой огонь на погребальный костёр, на дрова, на... начало ритуала.

— Прощай, Ведана, — прошептала она, её голос был тихим, почти неслышным, но в нём была любовь, благодарность, которая приходит только с сердцем, с душой, с... сущностью. — Прощай, моя наставница, моя защитница, моя... мать. Я буду помнить тебя, твои уроки, твою... любовь. Я буду жить, любить, радоваться... за нас обеих. Я обещаю.

Огонь охватил погребальный костёр, яркий и тёплый, магический и сильный, полный... любви. Он поднимался к небу, к звёздам, к... богам. Он нёс душу Веданы, её сущность, её... бытие... к новому началу, к новой жизни, к новому... существованию.

Зореслава смотрела на огонь, на его танец, на его... красоту. Её слёзы текли свободно, её боль была видимой, её горе было... очевидным. Но в её глазах также была сила, решимость, которая приходит только с принятием, с пониманием, с... любовью.

Ратибор стоял рядом с ней, его присутствие было тихим, но сильным, его поддержка была молчаливой, но ощутимой, его любовь была невысказанной, но... очевидной. Он смотрел на огонь, на его танец, на его... красоту. И он чувствовал это, чувствовал боль Зореславы, чувствовал её горе, чувствовал её... потерю. Он хотел утешить её, защитить её, спасти её... от боли, от горя, от... потери. Но он знал, что не может, не должен, не... имеет права. Это был её путь, её процесс, её... исцеление.

Другие жители деревни также зажгли погребальные костры, их огни были яркими и тёплыми, их дым поднимался к небу, их... души уходили к богам. Они пели погребальные песни, песни, которые были древними и священными, песни, которые были полны горя и надежды, песни, которые были полны... прощания.

Зореслава слушала их песни, их голоса, их... сердца. И она чувствовала это, чувствовала их боль, чувствовала их горе, чувствовала их... потерю. Она была не одна в своём горе, не одна в своей боли, не одна в своей... потере. Вся деревня скорбела, вся деревня страдала, вся деревня... прощалась.

Когда погребальные костры догорели, когда пепел остыл, когда души ушли... к богам, Зореслава собрала пепел Веданы, пепел, который был тёплым и мягким, пепел, который был всем, что осталось от её тела, от её физической формы, от её... существования в этом мире. Она положила его в маленький мешочек, мешочек, который был сделан из мягкой ткани, мешочек, который был украшен символами жизни и смерти, мешочек, который был... священным.

— Я сохраню часть твоего пепла, — прошептала она, её голос был тихим, почти неслышным, но в нём была любовь, благодарность, которая приходит только с сердцем, с душой, с... сущностью. — Я сохраню его, буду хранить его, буду... беречь его. Он будет напоминать мне о тебе, о твоих уроках, о твоей... любви. Он будет давать мне силу, мудрость, магию... в трудные времена, в моменты сомнений, в периоды... слабости.

Остальной пепел она рассеяла над землёй, над травой, над... жизнью. Пепел был символом конца, символом перехода, символом... нового начала. Он возвращался к земле, к природе, к... циклу жизни и смерти.

— Возвращайся к земле, — прошептала она, её голос был тихим, почти неслышным, но в нём была любовь, благодарность, которая приходит только с сердцем, с душой, с... сущностью. — Возвращайся к природе, к циклу, к... жизни. Стань частью новой жизни, нового роста, нового... начала. Продолжай цикл, поддерживай баланс, сохраняй... гармонию.

Когда ритуал был завершён, когда прощание было сказано, когда души были... отпущены, люди начали расходиться, возвращаться к своим домам, к своим жизням, к своему... существованию. Но Зореслава осталась, осталась стоять у места, где был погребальный костёр Веданы, где был её пепел, где была её... память.

Ратибор остался с ней, его присутствие было тихим, но сильным, его поддержка была молчаливой, но ощутимой, его любовь была невысказанной, но... очевидной. Он не говорил, не утешал, не... мешал. Он просто был рядом, был с ней, был... для неё.

Они стояли там долго, в тишине, в покое, в... понимании. Солнце зашло, звёзды появились, ночь наступила... Но они не двигались, не говорили, не... уходили. Они просто были, были вместе, были... в моменте.

Наконец, Зореслава повернулась к Ратибору, её лицо было серьёзным, её глаза были полны боли и благодарности, полны горя и любви, полны... сложности.

— Спасибо, — сказала она, её голос был тихим, почти шёпотом, но в нём была искренность, благодарность, которая приходит только с сердцем, с душой, с... сущностью. — Спасибо, что был рядом, что поддерживал меня, что... любил меня. Я не знаю, как бы я справилась без тебя, без твоей силы, без твоей... любви.

Ратибор покачал головой, его лицо было серьёзным, его глаза были полны заботы и любви, полны понимания и поддержки, полны... силы.

— Тебе не нужно благодарить меня, — сказал он, его голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая не оставляла места для сомнений. — Я здесь для тебя, с тобой, рядом с тобой... всегда, в любое время, в любой... ситуации. Я люблю тебя, заботлюсь о тебе, поддерживаю тебя... всем своим сердцем, всей своей душой, всей своей... сущностью.

Зореслава посмотрела на него, её глаза были полны боли и любви, полны горя и благодарности, полны... сложности. Она хотела сказать что-то, выразить свои чувства, показать свою... любовь. Но слова казались недостаточными, неадекватными, неспособными... выразить то, что она чувствовала.

Вместо этого она просто обняла его, прижалась к нему, дала ему свою боль, своё горе, свою... потерю. И он принял это, принял её объятие, принял её боль, принял её... горе. Он обнял её в ответ, крепко, но нежно, сильно, но заботливо, с... любовью.

Они стояли так долго, в объятиях друг друга, в тишине, в покое, в... понимании. И в этот момент, в этот тихий, мирный, священный... момент, Зореслава почувствовала это, почувствовала, как её боль немного уменьшилась, как её горе стало немного легче, как её потеря стала немного... терпимее. Она не была исцелена, не была свободна от боли, не была... в порядке. Но она была на пути, на пути к исцелению, на пути к принятию, на пути к продолжению.

И это было благодаря Ратибору, его силе, его поддержке, его... любви. Он был её якорем в шторме горя, её светом во тьме потери, её надеждой в отчаянии... скорби.

14.3

Утро наступило тихо, его свет был мягким и нежным, его тепло было слабым, но... ощутимым. Зореслава стояла в хижине Веданы, хижине, которая теперь была пустой, хижине, которая была полна воспоминаний, хижине, которая была... наследием.

Она смотрела на вещи Веданы, на её травы и зелья, на её книги и свитки, на её... жизнь. Каждый предмет имел историю, каждая книга содержала знания, каждое зелье было... целебным. Это было наследие Веданы, её мудрость, её... магия.

Зореслава подошла к маленькому столику, столику, на котором лежал амулет, амулет, который был простым и скромным, амулет, который был... могущественным. Это был амулет хранительницы, символ её роли, символ её ответственности, символ её... силы.

Она взяла амулет в руки, его вес был лёгким, его форма была простой, его сила была... огромной. Она чувствовала это, чувствовала его магию, чувствовала его силу, чувствовала его... связь с землёй, с природой, с... жизнью.

— Я не уверена, что готова, — прошептала она, её голос был тихим, почти неслышным, но в нём была честность, сомнение, которое приходит только с ответственностью, с долгом, с... ролью. — Я не уверена, что достойна, что способна, что... достаточно сильна.

— Ты готова, — сказал голос позади неё, голос, который был мягким и тёплым, голос, который был полон уверенности и веры, голос, который был... Ратибора.

Зореслава повернулась, её лицо было серьёзным, её глаза были полны сомнения и страха, полны ответственности и долга, полны... неуверенности.

— Как ты можешь быть уверен? — спросила она, её голос был тихим, почти шёпотом, но в нём была честность, сомнение, которое приходит только с ответственностью, с долгом, с... ролью. — Как ты можешь знать, что я готова, что я достойна, что я... достаточно сильна?

Ратибор подошёл к ней, его движения были медленными и осторожными, его лицо было серьёзным, его глаза были полны уверенности и веры, полны заботы и любви, полны... силы.

— Я вижу это в тебе, — сказал он, его голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая не оставляла места для сомнений. — Я вижу твою силу, твою мудрость, твою... магию. Я вижу, как ты заботишься о людях, как ты защищаешь деревню, как ты... любишь жизнь. Ведана видела это тоже, видела твой потенциал, видела твою... судьбу. Она выбрала тебя, обучала тебя, готовила тебя... к этой роли, к этой ответственности, к этому... наследию.

Зореслава посмотрела на амулет, на его простую форму, на его скромный вид, на его... огромную силу. И она почувствовала это, почувствовала его тепло, почувствовала его магию, почувствовала его... связь с ней, с её силой, с её... сущностью.

— Я боюсь, — призналась она, её голос был тихим, почти неслышным, но в нём была честность, страх, который приходит только с ответственностью, с долгом, с... ролью. — Я боюсь, что не справлюсь, что подведу людей, что подведу... Ведану.

Ратибор положил руку на её плечо, его прикосновение было нежным, но сильным, заботливым, но уверенным, полным... любви.

— Страх — это нормально, — сказал он, его голос был тихим, но в нём была мудрость, понимание, которое приходит только с опытом, с жизнью, с... любовью. — Страх показывает, что ты заботишься, что тебе не всё равно, что ты... ответственна. Но не позволяй страху остановить тебя, парализовать тебя, контролировать тебя... Используй его как мотивацию, как стимул, как... силу.

Зореслава кивнула, её лицо было серьёзным, её глаза были полны решимости и силы, несмотря на страх, на сомнение, на... неуверенность.

— Ты прав, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была сила, решимость, которая не оставляла места для сомнений. — Страх — это нормально, но он не должен контролировать меня, останавливать меня, парализовать меня... Я буду использовать его как мотивацию, как стимул, как... силу.

Она надела амулет на шею, его вес был лёгким, его форма была простой, его сила была... огромной. И в момент, когда амулет коснулся её кожи, она почувствовала это, почувствовала волну магии, волну силы, волну... связи с землёй, с природой, с... жизнью.

Амулет засветился мягким светом, светом, который был тёплым и ярким, светом, который был полон магии и силы, светом, который был полон... жизни. Свет окружил Зореславу, обнял её, проник в неё... И она почувствовала это, почувствовала, как её магия усилилась, как её связь с природой углубилась, как её... сущность изменилась.

Она была теперь не просто магом, не просто ученицей, не просто... Зореславой. Она была хранительницей, защитницей деревни, наследницей... Веданы. Она чувствовала это, чувствовала ответственность, чувствовала долг, чувствовала... роль.

Свет амулета постепенно угас, но его магия, его сила, его... связь с Зореславой осталась. Она чувствовала это, чувствовала его присутствие, чувствовала его силу, чувствовала его... поддержку.

— Я чувствую это, — прошептала она, её голос был тихим, почти неслышным, но в нём было удивление, благоговение, которое приходит только с магией, с силой, с... связью. — Я чувствую магию амулета, силу земли, связь с... жизнью. Это удивительно, могущественно, почти... пугающе.

Ратибор смотрел на неё, его глаза были полны гордости и любви, полны уважения и восхищения, полны... веры.

— Ты теперь хранительница, — сказал он, его голос был тихим, но в нём была гордость, уважение, которое приходит только с любовью, с верой, с... знанием. — Ты защитница деревни, наследница Веданы, хранительница... жизни. Это большая ответственность, большой долг, большая... роль. Но ты справишься, ты сильная, ты... достойная.

Зореслава посмотрела на него, её глаза были полны благодарности и любви, полны силы и решимости, полны... принятия.

— Спасибо, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая не оставляла места для сомнений. — Спасибо за твою веру, за твою поддержку, за твою... любовь. Я не знаю, как бы я справилась без тебя, без твоей силы, без твоей... веры в меня.

Ратибор покачал головой, его лицо было серьёзным, его глаза были полны заботы и любви, полны уважения и восхищения, полны... веры.

— Ты бы справилась, — сказал он, его голос был тихим, но в нём была уверенность, вера, которая не оставляла места для сомнений. — Ты сильная, мудрая, магическая... Ты бы справилась без меня, без моей поддержки, без моей... веры. Но я рад, что я здесь, что я могу поддержать тебя, что я могу... любить тебя.

Зореслава улыбнулась, её улыбка была маленькой и грустной, но в ней была благодарность, любовь, которая приходит только с сердцем, с душой, с... сущностью.

— Я тоже рада, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была искренность, любовь, которая не оставляла места для сомнений. — Я рада, что ты здесь, что ты поддерживаешь меня, что ты... любишь меня. И я люблю тебя, всем своим сердцем, всей своей душой, всей своей... сущностью.

Они стояли там, в хижине Веданы, среди её вещей, среди её воспоминаний, среди её... наследия. И они чувствовали это, чувствовали её присутствие, чувствовали её мудрость, чувствовали её... любовь. Она была с ними, в их сердцах, в их душах, в их... жизнях.

14.4

Солнце было высоко в небе, его свет был ярким, но холодным, его тепло было слабым, но... ощутимым. Деревня начинала восстанавливаться после нападения, после разрушений, после... смерти. Люди работали вместе, помогали друг другу, поддерживали друг друга... в горе, в боли, в... восстановлении.

Зореслава стояла в центре деревни, её амулет светился мягким светом, её руки были подняты, её магия была... активной. Она создавала новый защитный барьер, барьер, который был сильнее, мощнее, надёжнее... чем предыдущий. Она вкладывала в него всю свою силу, всю свою магию, всю свою... сущность.

Ратибор стоял рядом с ней, его присутствие было тихим, но сильным, его поддержка была молчаливой, но ощутимой, его любовь была невысказанной, но... очевидной. Он наблюдал за её работой, за её магией, за её... силой. И он был впечатлён, восхищён, почти... благоговеен.

Когда барьер был завершён, когда магия была активирована, когда защита была... установлена, Зореслава опустила руки, её лицо было усталым, её глаза были тяжёлыми, её сила была... истощённой. Но она была удовлетворена, уверена, что барьер был сильным, что деревня была защищена, что люди были... в безопасности.

— Ты в порядке? — спросил Ратибор, его голос был полон заботы и беспокойства, полон любви и поддержки, полон... внимания.

Зореслава кивнула, её лицо было усталым, но удовлетворённым, её глаза были тяжёлыми, но ясными, её сила была истощённой, но... восстанавливающейся.

— Я в порядке, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая не оставляла места для сомнений. — Просто устала, истощена, почти... пуста. Создание барьера требует много магии, много силы, много... энергии. Но я справилась, барьер сильный, деревня защищена, люди... в безопасности.

Ратибор кивнул, его лицо было серьёзным, его глаза были полны заботы и любви, полны уважения и восхищения, полны... веры.

— Ты молодец, — сказал он, его голос был тихим, но в нём была гордость, уважение, которое приходит только с любовью, с верой, с... знанием. — Ты создала сильный барьер, защитила деревню, обеспечила безопасность... людей. Ты настоящая хранительница, достойная наследница Веданы, сильный... маг.

Зореслава улыбнулась, её улыбка была маленькой и усталой, но в ней была благодарность, любовь, которая приходит только с сердцем, с душой, с... сущностью.

— Спасибо, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была искренность, благодарность, которая не оставляла места для сомнений. — Твоя вера в меня даёт мне силу, твоя поддержка даёт мне уверенность, твоя любовь даёт мне... надежду.

Их разговор был прерван приходом Бранислава, старейшины деревни, мудрого и уважаемого, опытного и... влиятельного. Его лицо было серьёзным, его глаза были полны заботы и тревоги, полны ответственности и долга, полны... решимости.

— Зореслава, Ратибор, — сказал он, его голос был сильным и ясным, несмотря на его возраст, на его усталость, на его... бремя. — Совет собирается, мы должны обсудить наше положение, наши действия, наше... будущее. Ваше присутствие необходимо, ваши мнения важны, ваши... решения критичны.

Зореслава и Ратибор обменялись взглядами, их глаза были полны понимания и решимости, полны заботы и ответственности, полны... готовности.

— Мы идём, — сказала Зореслава, её голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая не оставляла места для сомнений. — Мы готовы обсудить наше положение, наши действия, наше... будущее.

Бранислав кивнул, затем повернулся и пошёл к дому совета, к месту, где принимались решения, где обсуждались проблемы, где решалась... судьба деревни. Зореслава и Ратибор последовали за ним, их шаги были твёрдыми и решительными, их лица были серьёзными, их глаза были полны заботы и ответственности, полны решимости и силы, полны... готовности.

Дом совета был простым и скромным, но в нём была сила, мудрость, которая приходит только с историей, с традицией, с... наследием. Внутри уже собрались другие члены совета, старейшины деревни, мудрые и уважаемые, опытные и... влиятельные. Их лица были серьёзными, их глаза были полны заботы и тревоги, полны ответственности и долга, полны... решимости.

Зореслава и Ратибор заняли свои места в кругу, их присутствие было тихим, но сильным, их внимание было полным, их готовность была... очевидной.

Бранислав встал в центре круга, его фигура была прямой и сильной, несмотря на его возраст, на его усталость, на его... бремя. Он посмотрел на каждого члена совета, на их лица, на их глаза, на их... души.

— Мы собрались здесь, — начал он, его голос был сильным и ясным, несмотря на его возраст, на его усталость, на его... бремя, — чтобы обсудить наше положение, наши действия, наше... будущее. Наша деревня была атакована, наши люди были убиты, наша безопасность была... нарушена. Ледяные воины Хладаны пришли во время бури, пробили наш барьер, вошли в нашу деревню... Они были безжалостными, холодными, смертоносными... Они убивали всех, кто стоял на их пути, разрушали всё, что видели, уничтожали всё, что... существовало.

Он сделал паузу, его лицо было серьёзным, его глаза были полны боли и горя, полны потери и страдания, полны... скорби.

— Мы потеряли многих, — продолжил он, его голос был тихим, почти шёпотом, но в нём была боль, страдание, которое приходит только с потерей, с горем, с... любовью. — Мы потеряли соседей, друзей, семьи... Мы потеряли Ведану, нашу хранительницу, нашу защитницу, нашу... мудрость. Мы скорбим по ним, оплакиваем их, помним их... Но мы также должны думать о живых, о выживших, о... будущем.

Он снова сделал паузу, его лицо стало более решительным, его глаза стали более сильными, его голос стал более... уверенным.

— Зореслава взяла на себя роль хранительницы, — сказал он, его голос был полон уважения и гордости, полон признания и благодарности, полон... веры. — Она создала новый барьер, защитила деревню, обеспечила безопасность... людей. Она достойная наследница Веданы, сильный маг, преданная... хранительница. Но даже с её силой, с её магией, с её... защитой, мы уязвимы, мы слабы, мы... в опасности.

Он посмотрел на каждого члена совета, на их лица, на их глаза, на их... души.

— Мы не можем стоять одни против Хладаны, против её ледяных воинов, против её... холода. Мы нуждаемся в помощи, в поддержке, в... союзниках. Мы должны искать помощи у соседних племён, у древних духов, у... всех, кто может помочь нам в нашей борьбе, в нашей защите, в нашем... выживании.

Члены совета начали обсуждать, их голоса были тихими, но в них была сила, решимость, которая не оставляла места для сомнений. Они говорили о соседних племенах, о их силе, о их... возможной помощи. Они говорили о древних духах, о их магии, о их... возможной поддержке. Они говорили о всех, кто мог помочь им в их борьбе, в их защите, в их... выживании.

Зореслава слушала их, её лицо было серьёзным, её глаза были полны заботы и ответственности, полны решимости и силы, полны... готовности. Она знала, что они были правы, что они нуждались в помощи, что они не могли стоять одни против Хладаны, против её ледяных воинов, против её... холода. Но она также знала, что помощь не придёт легко, что союзники не будут найдены быстро, что поддержка не будет... гарантирована.

— Я согласна, — сказала она, когда пришло её время говорить, её голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая не оставляла места для сомнений. — Мы нуждаемся в помощи, в поддержке, в... союзниках. Но мы должны быть осторожны, мудры, стратегичны... в нашем поиске помощи, в нашем выборе союзников, в нашем... доверии.

Она сделала паузу, её лицо стало более серьёзным, её глаза стали более сильными, её голос стал более... уверенным.

— Я предлагаю отправить посланников к трём соседним племенам, — продолжила она, её голос был сильным и ясным, несмотря на её усталость, на её истощение, на её... бремя. — К племени Волка, к племени Медведя, к племени Орла... Они сильны, они мудры, они... возможные союзники. Мы должны рассказать им о нашем положении, о нашей борьбе, о нашей... нужде в помощи. Мы должны предложить им союз, партнёрство, взаимную... защиту.

Она снова сделала паузу, её лицо стало более мягким, её глаза стали более мистическими, её голос стал более... магическим.

— Я также предлагаю искать помощи у древних духов, — сказала она, её голос был тихим, почти шёпотом, но в нём была магия, сила, которая не оставляла места для сомнений. — У духов леса, у духов гор, у духов... земли. Они мощны, они магичны, они... возможные защитники. Я могу провести ритуал, призвать их, просить их... о помощи, о поддержке, о... защите.

Члены совета обсуждали её предложения, их голоса были тихими, но в них была сила, решимость, которая не оставляла места для сомнений. Они соглашались с её идеями, с её планами, с её... стратегией. Они видели мудрость в её словах, силу в её магии, надежду в её... вере.

Ратибор слушал их, его лицо было серьёзным, его глаза были полны гордости и любви, полны уважения и восхищения, полны... веры в Зореславу. Он видел, как она выросла, как она стала сильнее, как она стала... лидером. Он видел её мудрость, её силу, её... магию. И он был горд, восхищён, почти... благоговеен.

Когда пришло его время говорить, он встал, его фигура была прямой и сильной, его лицо было серьёзным, его глаза были полны решимости и силы, полны заботы и ответственности, полны... готовности.

— Я поддерживаю предложения Зореславы, — сказал он, его голос был сильным и ясным, несмотря на его усталость, на его тревогу, на его... бремя. — Я верю в её мудрость, в её силу, в её... магию. Я верю, что её план имеет смысл, имеет силу, имеет... надежду. Но я также предлагаю дополнение, расширение, углубление... её плана.

Он сделал паузу, его лицо стало более решительным, его глаза стали более сильными, его голос стал более... уверенным.

— Я предлагаю отправить не только посланников, но и воинов, — продолжил он, его голос был сильным и ясным, несмотря на его усталость, на его тревогу, на его... бремя. — Воинов, которые могут защитить посланников, помочь племенам, показать нашу... силу. Я предлагаю, чтобы я возглавил группу воинов, которые пойдут к племени Волка, самому сильному, самому воинственному, самому... опасному из трёх племён. Я знаю их язык, их обычаи, их... уважение к силе. Я могу говорить с ними, понимать их, уважать их... и заслужить их уважение, их поддержку, их... союз.

Члены совета обсуждали его предложение, их голоса были тихими, но в них была сила, решимость, которая не оставляла места для сомнений. Они соглашались с его идеей, с его планом, с его... стратегией. Они видели мудрость в его словах, силу в его решимости, надежду в его... вере.

Зореслава смотрела на него, её глаза были полны гордости и любви, полны уважения и восхищения, полны... веры в Ратибора. Она видела его силу, его мудрость, его... лидерство. Она видела его заботу, его ответственность, его... готовность рисковать ради деревни, ради людей, ради... неё. И она была горда, восхищена, почти... благоговейна.

Бранислав стоял в центре круга, слушая обсуждение, наблюдая за членами совета, оценивая их... решения. Когда обсуждение закончилось, когда все высказались, когда все... были услышаны, он поднял руку, призывая к тишине, к вниманию, к... решению.

— Мы решили, — сказал он, его голос был сильным и ясным, несмотря на его возраст, на его усталость, на его... бремя. — Мы отправим посланников и воинов к трём соседним племенам, к племени Волка, к племени Медведя, к племени Орла... Ратибор возглавит группу, которая пойдёт к племени Волка. Мы также поддерживаем Зореславу в её намерении искать помощи у древних духов, у духов леса, у духов гор, у духов... земли. Мы верим в её магию, в её силу, в её... связь с духами.

Он сделал паузу, его лицо стало более серьёзным, его глаза стали более сильными, его голос стал более... уверенным.

— Мы также решили, — продолжил он, его голос был сильным и ясным, несмотря на его возраст, на его усталость, на его... бремя, — что мы должны быть готовы к новому нападению, к новой атаке, к новой... угрозе от Хладаны, от её ледяных воинов, от её... холода. Мы должны укрепить нашу защиту, тренировать наших воинов, подготовить наших... людей. Мы должны быть сильными, мудрыми, готовыми... к любой угрозе, к любому нападению, к любой... опасности.

14.5

Совет закончился, решения были приняты, планы были... сформированы. Люди начали расходиться, возвращаться к своим обязанностям, к своим задачам, к своей... жизни. Но Зореслава и Ратибор остались, остались в доме совета, остались наедине, остались... вместе.

Они стояли в тишине, в покое, в... понимании. Солнце начинало садиться, его свет проникал через маленькие окна дома совета, создавая узоры на полу, на стенах, на их... лицах. Это был мирный момент, тихий момент, священный... момент.

Зореслава повернулась к Ратибору, её лицо было серьёзным, её глаза были полны решимости и силы, полны заботы и ответственности, полны... любви.

— Ты уверен, что хочешь идти к племени Волка? — спросила она, её голос был тихим, почти шёпотом, но в нём была забота, беспокойство, которое приходит только с любовью, с привязанностью, с... страхом потери. — Они известны своей жестокостью, своей непредсказуемостью, своей... опасностью. Это рискованно, опасно, почти... самоубийственно.

Ратибор посмотрел на неё, его лицо было серьёзным, его глаза были полны решимости и силы, полны заботы и ответственности, полны... любви.

— Я уверен, — сказал он, его голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая не оставляла места для сомнений. — Я знаю их, понимаю их, уважаю их... Я могу говорить с ними, договариваться с ними, заключать союз с ними... Это рискованно, да, но необходимо, важно, критично... для нашего выживания, для нашей защиты, для нашего... будущего.

Он сделал паузу, его лицо стало более мягким, его глаза стали более тёплыми, его голос стал более... нежным.

— Не беспокойся за меня, — продолжил он, его голос был тихим, почти шёпотом, но в нём была любовь, забота, которая не оставляла места для сомнений. — Я сильный, опытный, осторожный... Я вернусь к тебе, обещаю, клянусь, верю... всем своим сердцем, всей своей душой, всей своей... сущностью.

Зореслава смотрела на него, её глаза были полны любви и страха, полны гордости и беспокойства, полны... сложности.

— Я знаю, что ты сильный, — сказала она, её голос был тихим, почти шёпотом, но в нём была любовь, забота, которая не оставляла места для сомнений. — Я знаю, что ты опытный, осторожный, мудрый... Но я всё равно беспокоюсь, боюсь, тревожусь... за тебя, за твою безопасность, за твою... жизнь. Я не хочу потерять тебя, не могу потерять тебя, не выдержу потерять тебя... после Веданы, после всего, после... всех.

Ратибор подошёл к ней, его движения были медленными и осторожными, его лицо было серьёзным, его глаза были полны заботы и любви, полны понимания и поддержки, полны... силы.

— Ты не потеряешь меня, — сказал он, его голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая не оставляла места для сомнений. — Я вернусь к тебе, обещаю, клянусь, верю... всем своим сердцем, всей своей душой, всей своей... сущностью. Я слишком люблю тебя, чтобы оставить тебя, слишком нуждаюсь в тебе, чтобы покинуть тебя, слишком... связан с тобой, чтобы быть отдельно от тебя.

Он взял её руки в свои, его прикосновение было нежным, но сильным, заботливым, но уверенным, полным... любви.

— Я клянусь тебе, — продолжил он, его голос был тихим, но в нём была сила, решимость, которая не оставляла места для сомнений. — Я клянусь, что вернусь к тебе, что буду защищать тебя, что буду... любить тебя... всегда, вечно, бесконечно... Я клянусь, что мы отомстим за Ведану, за её смерть, за её... жертву. Я клянусь, что мы защитим наш народ, нашу деревню, наш... дом. Я клянусь это всем, что у меня есть, всем, что я есть, всем, что я... буду.

Зореслава смотрела на него, её глаза были полны любви и веры, полны гордости и благодарности, полны... принятия.

— Я тоже клянусь, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была сила, решимость, которая не оставляла места для сомнений. — Я клянусь, что буду ждать тебя, что буду защищать деревню, что буду... любить тебя... всегда, вечно, бесконечно... Я клянусь, что мы отомстим за Ведану, за её смерть, за её... жертву. Я клянусь, что мы защитим наш народ, нашу деревню, наш... дом. Я клянусь это всем, что у меня есть, всем, что я есть, всем, что я... буду.

Они стояли там, в доме совета, их руки были соединены, их глаза были полны любви и решимости, их сердца были полны... клятвы. И в этот момент, в этот тихий, мирный, священный... момент, они чувствовали это, чувствовали связь между ними, чувствовали силу их любви, чувствовали... мощь их клятвы.

Зореслава подняла руку, и в ней появился огонь, огонь, который был ярким и тёплым, огонь, который был полон магии и силы, огонь, который был полон... любви.

— Давай скрепим нашу клятву, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была магия, сила, которая не оставляла места для сомнений. — Давай скрепим её огнём, магией, силой... Давай скрепим её нашей кровью, нашей сущностью, нашей... любовью.

Ратибор кивнул, его лицо было серьёзным, его глаза были полны решимости и силы, полны заботы и ответственности, полны... любви.

— Давай, — сказал он, его голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая не оставляла места для сомнений.

Зореслава взяла маленький нож, нож, который был простым и скромным, нож, который был... священным. Она сделала небольшой надрез на своей ладони, надрез, который был неглубоким, но достаточным, надрез, который был... символическим. Кровь появилась, красная и яркая, тёплая и живая, полная... силы.

Она передала нож Ратибору, и он сделал то же самое, сделал небольшой надрез на своей ладони, надрез, который был неглубоким, но достаточным, надрез, который был... символическим. Его кровь также появилась, красная и яркая, тёплая и живая, полная... силы.

Они соединили свои ладони, их кровь смешалась, их сущности соединились, их... любовь стала одной. Зореслава направила свой огонь на их соединённые руки, огонь, который был ярким и тёплым, огонь, который был полон магии и силы, огонь, который был полон... любви.

Огонь окружил их руки, но не обжёг их, не причинил им боли, не... повредил им. Вместо этого он вошёл в их кровь, в их сущности, в их... любовь. Он скрепил их клятву, их обещание, их... союз.

Когда огонь угас, когда магия была завершена, когда клятва была... скреплена, они разъединили руки. На их ладонях остались маленькие шрамы, шрамы, которые были символом их клятвы, символом их обещания, символом их... любви.

— Теперь мы связаны, — сказала Зореслава, её голос был тихим, но в нём была магия, сила, которая не оставляла места для сомнений. — Связаны клятвой, связаны кровью, связаны... любовью. Мы отомстим за Ведану, защитим наш народ, сохраним наш... дом. Мы сделаем это вместе, как одно целое, как... одна сущность.

Ратибор кивнул, его лицо было серьёзным, его глаза были полны решимости и силы, полны заботы и ответственности, полны... любви.

— Вместе, — сказал он, его голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая не оставляла места для сомнений. — Как одно целое, как одна сущность, как... одна любовь.

Они стояли там, в доме совета, их руки были отмечены шрамами их клятвы, их глаза были полны любви и решимости, их сердца были полны... обещания. И в этот момент, в этот тихий, мирный, священный... момент, они знали, они верили, они... чувствовали, что их клятва будет исполнена, что их обещание будет сдержано, что их... любовь будет вечной.

Солнце почти зашло, его последние лучи проникали через маленькие окна дома совета, создавая последние узоры на полу, на стенах, на их... лицах. Это был конец дня, но не конец их пути, не конец их борьбы, не конец их... любви. Это было начало, начало их клятвы, начало их мести, начало их... защиты своего народа.

И они были готовы, готовы к этому началу, готовы к этому пути, готовы к этой... судьбе. Вместе, как одно целое, как одна сущность, как... одна любовь.

ГЛАВА 15. ПУТЬ К ПРОЗОРНИЦЕ

15.1

Рассвет был тихим, его свет был мягким и нежным, его тепло было слабым, но... ощутимым. Деревня просыпалась, люди начинали свой день, свои обязанности, свою... жизнь. Но для Зореславы и Ратибора этот день был особенным, важным, судьбоносным... Это был день их отправления, начала их пути, начала их... поиска.

Зореслава стояла у входа в свою хижину, её лицо было серьёзным, её глаза были полны решимости и силы, полны заботы и ответственности, полны... готовности. Она была одета в простую, но прочную одежду, одежду, которая была удобной для путешествия, для долгого пути, для... поиска. На её шее висел амулет хранительницы, символ её роли, символ её ответственности, символ её... силы. В её руках была сумка, сумка, которая была полна трав и зелий, полна магических предметов, полна... необходимых вещей для их путешествия.

Ратибор подошёл к ней, его движения были уверенными и сильными, его лицо было серьёзным, его глаза были полны решимости и силы, полны заботы и ответственности, полны... готовности. Он был одет в простую, но прочную одежду, одежду, которая была удобной для путешествия, для долгого пути, для... поиска. На его поясе висел меч, символ его роли, символ его ответственности, символ его... силы. За его спиной был лук и колчан со стрелами, оружие, которое было смертоносным в его руках, в его умении, в его... мастерстве. В его руках была сумка, сумка, которая была полна еды и воды, полна необходимых предметов, полна... необходимых вещей для их путешествия.

— Ты готова? — спросил он, его голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая не оставляла места для сомнений.

Зореслава кивнула, её лицо было серьёзным, её глаза были полны решимости и силы, полны заботы и ответственности, полны... готовности.

— Готова, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая не оставляла места для сомнений. — Я собрала всё необходимое, подготовила все зелья, взяла все... магические предметы, которые могут нам понадобиться в нашем путешествии, в нашем поиске, в нашем... пути к Прозорнице.

Ратибор кивнул, его лицо было серьёзным, его глаза были полны решимости и силы, полны заботы и ответственности, полны... готовности.

— Я тоже готов, — сказал он, его голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая не оставляла места для сомнений. — Я взял достаточно еды и воды, подготовил все необходимые предметы, проверил всё... оружие, которое может нам понадобиться в нашем путешествии, в нашем поиске, в нашем... пути к Прозорнице.

Они стояли там, у входа в хижину Зореславы, их лица были серьёзными, их глаза были полны решимости и силы, полны заботы и ответственности, полны... готовности. Они были готовы к своему путешествию, к своему поиску, к своему... пути к Прозорнице.

Прозорница была легендой, мифом, почти... сказкой. Она была древней ведуньей, мудрой женщиной, могущественной... магом. Она жила у Туманного озера, места, которое было мистическим, магическим, почти... потусторонним. Она обладала даром видения, способностью видеть прошлое, настоящее и будущее, способностью видеть... истину. Она могла дать совет, указать путь, предложить... решение. Она могла помочь им в их борьбе против Хладаны, в их защите деревни, в их... мести за Ведану.

Но найти её было непросто, путь к ней был долгим и опасным, полным испытаний и трудностей, полным... вызовов. Многие искали её, но немногие находили, многие начинали путь, но немногие завершали, многие мечтали о встрече с ней, но немногие... осуществляли эту мечту.

Зореслава и Ратибор знали это, знали трудности, знали опасности, знали... вызовы, которые ждали их на пути к Прозорнице. Но они также знали, что это был необходимый путь, важный поиск, критический... шаг в их борьбе против Хладаны, в их защите деревни, в их... мести за Ведану.

Они вышли из деревни на рассвете, их шаги были твёрдыми и решительными, их лица были серьёзными, их глаза были полны решимости и силы, полны заботы и ответственности, полны... готовности. Они шли на восток, в сторону восходящего солнца, в сторону Туманного озера, в сторону... Прозорницы.

Деревня осталась позади, её дома стали маленькими, её звуки стали тихими, её... присутствие стало далёким. Но её защита, её безопасность, её... будущее всё ещё были в их сердцах, в их мыслях, в их... целях.

Перед отъездом Зореслава усилила защитный барьер, барьер, который был сильным и надёжным, барьер, который был полон её магии, её силы, её... заботы. Она также оставила инструкции Мирославе, своей ученице, ученице, которая была молодой, но талантливой, неопытной, но... обещающей. Мирослава должна была поддерживать барьер, заботиться о людях, защищать деревню... в отсутствие Зореславы, в её путешествии, в её... поиске.

Ратибор также оставил инструкции Велимиру, своему заместителю, заместителю, который был опытным и надёжным, сильным и... преданным. Велимир должен был тренировать воинов, патрулировать границы, защищать деревню... в отсутствие Ратибора, в его путешествии, в его... поиске.

Они были уверены, что деревня будет в безопасности, что люди будут защищены, что всё будет... хорошо в их отсутствие, в их путешествии, в их... поиске. Но они всё равно беспокоились, волновались, тревожились... за деревню, за людей, за... дом.

Они шли в тишине, в покое, в... понимании. Лес был вокруг них, его деревья были высокими и могучими, его звуки были тихими и мирными, его... присутствие было успокаивающим. Солнце поднималось всё выше, его свет становился всё ярче, его тепло становилось всё... ощутимее.

— Как далеко Туманное озеро? — спросил Ратибор, нарушая тишину, его голос был тихим, но в нём было любопытство, интерес, который приходит только с неизвестностью, с новизной, с... приключением.

Зореслава посмотрела на него, её лицо было серьёзным, её глаза были полны знания и мудрости, полны опыта и понимания, полны... магии.

— Далеко, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была правда, честность, которая не оставляла места для иллюзий. — Несколько дней пути, может быть неделя, может быть больше... В зависимости от погоды, от препятствий, от... испытаний, которые ждут нас на пути. Туманное озеро находится в глубине леса, в месте, которое трудно найти, трудно достичь, трудно... увидеть. Оно окружено туманом, магией, тайной... Оно скрыто от обычных глаз, от обычных путников, от обычных... искателей.

Ратибор кивнул, его лицо было серьёзным, его глаза были полны понимания и принятия, полны решимости и силы, полны... готовности.

— Но ты можешь найти его, — сказал он, его голос был тихим, но в нём была вера, уверенность, которая не оставляла места для сомнений. — Ты хранительница, маг, ученица... Веданы. Ты можешь видеть то, что скрыто, чувствовать то, что невидимо, находить то, что... потеряно.

Зореслава улыбнулась, её улыбка была маленькой и грустной, но в ней была благодарность, любовь, которая приходит только с сердцем, с душой, с... сущностью.

— Я надеюсь, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была честность, правда, которая не оставляла места для иллюзий. — Я надеюсь, что смогу найти его, что смогу видеть сквозь туман, что смогу... чувствовать магию озера. Ведана рассказывала мне о нём, о его местоположении, о его... магии. Она никогда не была там, но она знала о нём, слышала о нём, чувствовала его... присутствие. Она сказала, что озеро находится там, где лето борется с зимой, где свет борется с тьмой, где жизнь борется со... смертью. Она сказала, что путь к нему отмечен знаками, символами, магией... для тех, кто может видеть, чувствовать, понимать... Я надеюсь, что я одна из них, что я могу видеть, чувствовать, понимать... эти знаки, эти символы, эту... магию.

Ратибор смотрел на неё, его глаза были полны веры и любви, полны уважения и восхищения, полны... веры.

— Ты можешь, — сказал он, его голос был тихим, но в нём была вера, уверенность, которая не оставляла места для сомнений. — Ты сильная, мудрая, магическая... Ты можешь видеть, чувствовать, понимать... эти знаки, эти символы, эту... магию. Я верю в тебя, в твою силу, в твою... магию.

Зореслава смотрела на него, её глаза были полны благодарности и любви, полны силы и решимости, полны... принятия.

— Спасибо, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была искренность, благодарность, которая не оставляла места для сомнений. — Твоя вера в меня даёт мне силу, твоя поддержка даёт мне уверенность, твоя любовь даёт мне... надежду.

Они продолжали идти, их шаги были твёрдыми и решительными, их лица были серьёзными, их глаза были полны решимости и силы, полны заботы и ответственности, полны... готовности. Лес был вокруг них, его деревья были высокими и могучими, его звуки были тихими и мирными, его... присутствие было успокаивающим. Солнце было высоко в небе, его свет был ярким, его тепло было... ощутимым.

Они шли весь день, останавливаясь только для короткого отдыха, для еды, для... необходимых пауз. Они говорили мало, их слова были немногочисленными, но значимыми, их разговоры были короткими, но глубокими, их... общение было минимальным, но... понимающим.

Когда солнце начало садиться, когда его свет стал мягким и золотым, когда его тепло стало слабым, но... всё ещё ощутимым, они решили остановиться на ночь, разбить лагерь, отдохнуть... перед продолжением их пути, их поиска, их... путешествия к Прозорнице.

Они нашли маленькую поляну, поляну, которая была защищённой и скрытой, поляну, которая была удобной для лагеря, для отдыха, для... ночлега. Ратибор собрал дрова, развёл костёр, приготовил... место для их отдыха. Зореслава создала защитный круг вокруг их лагеря, круг, который был полон её магии, её силы, её... заботы.

Они сидели у костра, его свет был тёплым и ярким, его тепло было комфортным и уютным, его... присутствие было успокаивающим. Они ели свою простую еду, пили свою чистую воду, отдыхали... после долгого дня пути, поиска, путешествия.

15.2

Утро второго дня встретило их прохладой и туманом, туманом, который был лёгким и призрачным, туманом, который обволакивал деревья, скрывал тропу, создавал... иллюзию другого мира. Зореслава и Ратибор собрали свой лагерь в тишине, их движения были эффективными и слаженными, их сотрудничество было... безмолвным пониманием.

— Сегодня мы должны найти первый знак, — сказала Зореслава, нарушая утреннюю тишину, её голос был тихим, но ясным, проникающим сквозь туман, сквозь тишину, сквозь... неизвестность. — Ведана говорила о камне с руной, о камне, который отмечает начало пути к Туманному озеру, к Прозорнице, к... нашей цели.

Ратибор кивнул, его лицо было серьёзным, его глаза были внимательными, сканирующими окружающий лес, ищущими... любой знак, любую подсказку, любое... указание.

— Как выглядит этот камень? — спросил он, его голос был тихим, но в нём было любопытство, интерес, который приходит только с поиском, с исследованием, с... открытием.

Зореслава закрыла глаза, вспоминая слова Веданы, слова, которые были сказаны давно, слова, которые были почти забыты, слова, которые были... важны сейчас.

— Ведана сказала, что это большой камень, камень, который стоит одиноко среди деревьев, камень, который кажется не на своём месте, не естественным, не... обычным, — сказала она, её голос был тихим, почти шёпотом, но в нём была уверенность, знание, которое приходит только с памятью, с учением, с... мудростью. — Она сказала, что на нём есть руна, руна, которая светится в присутствии магии, руна, которая указывает путь, руна, которая... открывает дорогу к Туманному озеру.

Они продолжили свой путь, их шаги были осторожными и внимательными, их глаза были острыми и наблюдательными, их... чувства были обострёнными. Лес вокруг них менялся, становился гуще, темнее, более... древним. Деревья были выше, их стволы были толще, их ветви были... переплетены плотнее. Звуки леса стали тише, словно лес затаил дыхание, словно он наблюдал за ними, словно он... ждал.

Туман начал рассеиваться, когда солнце поднялось выше, когда его лучи проникли сквозь кроны деревьев, когда его тепло коснулось... земли. Но даже с уходом тумана, лес оставался мистическим, магическим, почти... потусторонним.

Они шли несколько часов, их путь был тихим и сосредоточенным, их внимание было полным, их... поиск был непрерывным. И тогда они увидели его, увидели камень, камень, который стоял одиноко среди деревьев, камень, который казался не на своём месте, не естественным, не... обычным.

— Там, — сказал Ратибор, его голос был тихим, но в нём было возбуждение, открытие, которое приходит только с находкой, с успехом, с... достижением.

Зореслава посмотрела в направлении, которое указывал Ратибор, и увидела камень, камень, который был большим и серым, камень, который стоял одиноко среди деревьев, камень, который казался не на своём месте, не естественным, не... обычным.

Они подошли к камню, их шаги были осторожными и почтительными, их лица были серьёзными, их глаза были полны любопытства и уважения, полны интереса и благоговения, полны... ожидания.

Камень был высоким, почти в два человеческих роста, и широким, почти в объятие двух человек. Его поверхность была гладкой и холодной, словно отполированной временем, ветром, дождём... или магией. На его поверхности была вырезана руна, руна, которая была древней и мистической, руна, которая была полна силы и магии, руна, которая была... ключом к их пути.

Зореслава подняла руку, её движения были медленными и осторожными, её лицо было сосредоточенным, её глаза были полны магии и силы, полны знания и мудрости, полны... понимания. Она коснулась руны, её прикосновение было лёгким, почти невесомым, но в нём была сила, магия, которая не оставляла места для сомнений.

Руна начала светиться, её свет был мягким и голубым, её энергия была тёплой и приветливой, её... присутствие было... живым. Свет руны становился ярче, сильнее, более... интенсивным. И тогда он начал формировать линию, линию, которая была тонкой и светящейся, линию, которая указывала путь, линию, которая... вела в глубину леса.

— Путь открыт, — сказала Зореслава, её голос был тихим, но в нём была радость, удовлетворение, которое приходит только с успехом, с достижением, с... прогрессом. — Мы нашли первый знак, первую подсказку, первое... указание на пути к Туманному озеру.

Ратибор смотрел на светящуюся линию, его лицо было серьёзным, его глаза были полны удивления и уважения, полны интереса и благоговения, полны... принятия магии.

— Это удивительно, — сказал он, его голос был тихим, но в нём было восхищение, уважение, которое приходит только с признанием силы, с признанием магии, с... признанием чуда. — Я никогда не видел ничего подобного, ничего такого магического, ничего такого... потрясающего.

Зореслава улыбнулась, её улыбка была маленькой и нежной, но в ней была гордость, радость, которая приходит только с разделением чуда, с разделением магии, с... разделением удивления.

— Это древняя магия, — сказала она, её голос был тихим, но в нём было знание, мудрость, которая приходит только с учением, с пониманием, с... магией. — Магия, которая существовала до нас, до наших родителей, до наших... предков. Магия, которая связана с землёй, с природой, с... сущностью мира. Магия, которая показывает путь тем, кто ищет с чистым сердцем, с чистым умом, с чистой... душой.

Они последовали за светящейся линией, их шаги были уверенными и решительными, их лица были серьёзными, их глаза были полны решимости и силы, полны заботы и ответственности, полны... готовности. Линия вела их глубже в лес, в места, которые были более дикими, более нетронутыми, более... магическими.

И тогда они заметили это, заметили изменение, изменение, которое было тонким и постепенным, изменение, которое было почти незаметным, но... ощутимым. Лес вокруг них начал меняться, не только становясь гуще и темнее, но и... сезонно. На одной стороне тропы деревья были покрыты зелёными листьями, цветами, жизнью... летом. На другой стороне деревья были голыми, их ветви были покрыты инеем, их стволы были... замёрзшими... зимой.

— Что происходит? — спросил Ратибор, его голос был тихим, но в нём было удивление, недоумение, которое приходит только с непониманием, с новизной, с... чудом.

Зореслава остановилась, её лицо было серьёзным, её глаза были полны понимания и осознания, полны знания и мудрости, полны... магии.

— Мы вошли в пограничную зону, — сказала она, её голос был тихим, но в нём было знание, мудрость, которая приходит только с учением, с пониманием, с... магией. — Зону, где лето борется с зимой, где свет борется с тьмой, где жизнь борется со... смертью. Это то, о чём говорила Ведана, это знак, что мы на правильном пути, что мы приближаемся к Туманному озеру, к Прозорнице, к... нашей цели.

Ратибор смотрел на контраст между летом и зимой, его лицо было серьёзным, его глаза были полны удивления и уважения, полны интереса и благоговения, полны... принятия магии.

— Это невероятно, — сказал он, его голос был тихим, но в нём было восхищение, уважение, которое приходит только с признанием силы, с признанием магии, с... признанием чуда. — Я никогда не видел ничего подобного, ничего такого странного, ничего такого... противоречивого.

Зореслава кивнула, её лицо было серьёзным, её глаза были полны понимания и осознания, полны знания и мудрости, полны... магии.

— Это магия Туманного озера, — сказала она, её голос был тихим, но в нём было знание, мудрость, которая приходит только с учением, с пониманием, с... магией. — Озера, которое существует между мирами, между сезонами, между... реальностями. Озера, которое является домом для Прозорницы, для её мудрости, для её... видения. Чем ближе мы подходим к озеру, тем сильнее будет контраст, тем более странным будет мир вокруг нас, тем более... магическим будет наш путь.

Они продолжили следовать за светящейся линией, их шаги были уверенными и решительными, их лица были серьёзными, их глаза были полны решимости и силы, полны заботы и ответственности, полны... готовности. Линия вела их через меняющийся ландшафт, через мир, где лето и зима существовали бок о бок, где тепло и холод были соседями, где жизнь и смерть были... партнёрами.

На одной стороне тропы цвели цветы, пели птицы, жужжали насекомые... жизнь была полной и яркой, тёплой и... летней. На другой стороне тропы снег покрывал землю, лёд сковывал ветви, тишина царила... смерть была близкой и холодной, тихой и... зимней.

Контраст становился всё сильнее, всё более очевидным, всё более... магическим, чем дальше они шли, чем глубже они входили в лес, чем ближе они подходили к Туманному озеру. Иногда граница между летом и зимой была резкой, словно проведённая ножом, словно нарисованная кистью, словно... созданная магией. Иногда граница была размытой, с областями, где лето и зима смешивались, где цветы росли из снега, где птицы пели среди льда, где жизнь и смерть были... переплетены.

Они шли весь день, их путь был тихим и сосредоточенным, их внимание было полным, их... поиск был непрерывным. Светящаяся линия вела их вперёд, указывая путь, направляя их, ведя их... к Туманному озеру, к Прозорнице, к... их цели.

Когда солнце начало садиться, когда его свет стал мягким и золотым на летней стороне и холодным и бледным на зимней стороне, когда его тепло стало слабым, но... всё ещё ощутимым на летней стороне и почти отсутствующим на зимней стороне, они решили остановиться на ночь, разбить лагерь, отдохнуть... перед продолжением их пути, их поиска, их... путешествия к Прозорнице.

Они выбрали место на летней стороне, место, которое было тёплым и живым, место, которое было полно жизни и энергии, место, которое было... комфортным для ночлега. Ратибор собрал дрова, развёл костёр, приготовил... место для их отдыха. Зореслава создала защитный круг вокруг их лагеря, круг, который был полон её магии, её силы, её... заботы.

Они сидели у костра, его свет был тёплым и ярким, его тепло было комфортным и уютным, его... присутствие было успокаивающим. Они ели свою простую еду, пили свою чистую воду, отдыхали... после долгого дня пути, поиска, путешествия.

— Как далеко ещё до Туманного озера? — спросил Ратибор, его голос был тихим, но в нём было любопытство, интерес, который приходит только с неизвестностью, с новизной, с... приключением.

15.3

Зореслава смотрела на огонь, его пламя танцевало перед её глазами, создавая образы, истории, воспоминания... Она была погружена в свои мысли, в свои чувства, в свою... магию. Вопрос Ратибора вернул её в настоящее, в реальность, в... момент.

— Я не знаю точно, — ответила она, её голос был тихим, почти шёпотом, но в нём была честность, правда, которая не оставляла места для иллюзий. — Ведана говорила, что путь к Туманному озеру может занять несколько дней, может быть неделю, может быть... больше. Всё зависит от того, как быстро мы будем находить знаки, как легко мы будем преодолевать испытания, как... готовы мы будем к встрече с Прозорницей.

Она сделала паузу, её лицо стало более мягким, её глаза стали более тёплыми, её голос стал более... нежным.

— Но мы уже нашли первый знак, уже вошли в пограничную зону, уже... на правильном пути, — продолжила она, её голос был тихим, но в нём была надежда, оптимизм, который приходит только с прогрессом, с успехом, с... движением вперёд. — Это хороший знак, хорошее начало, хороший... старт нашего путешествия.

Ратибор кивнул, его лицо было серьёзным, его глаза были полны понимания и принятия, полны решимости и силы, полны... готовности.

— Мы найдём Туманное озеро, — сказал он, его голос был тихим, но в нём была уверенность, вера, которая не оставляла места для сомнений. — Мы найдём Прозорницу, получим её совет, её мудрость, её... помощь в нашей борьбе против Хладаны, в нашей защите деревни, в нашей... мести за Ведану.

Зореслава улыбнулась, её улыбка была маленькой и нежной, но в ней была благодарность, любовь, которая приходит только с сердцем, с душой, с... сущностью.

— Твоя вера даёт мне силу, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была искренность, благодарность, которая не оставляла места для сомнений. — Твоя уверенность даёт мне надежду, твоя... любовь даёт мне... всё.

Они сидели в тишине некоторое время, наслаждаясь теплом костра, покоем ночи, присутствием... друг друга. Звуки леса были тихими и мирными, звёзды были яркими и многочисленными, луна была полной и... серебряной.

— Расскажи мне о своём детстве, — сказал вдруг Ратибор, нарушая тишину, его голос был тихим, но в нём было любопытство, интерес, который приходит только с желанием узнать больше, понять глубже, быть... ближе.

Зореслава посмотрела на него, её лицо было удивлённым, её глаза были полны вопросов и интереса, полны любопытства и... тепла.

— Почему ты хочешь знать о моём детстве? — спросила она, её голос был тихим, но в нём было удивление, интерес, который приходит только с неожиданностью, с новизной, с... открытием.

Ратибор улыбнулся, его улыбка была тёплой и искренней, полной заботы и любви, полной... желания знать её лучше.

— Потому что я хочу знать всё о тебе, — сказал он, его голос был тихим, но в нём была любовь, забота, которая не оставляла места для сомнений. — Я хочу знать, какой ты была ребёнком, какие у тебя были мечты, какие у тебя были... радости и печали. Я хочу знать, что сформировало тебя, что сделало тебя такой, какая ты есть сейчас, что сделало тебя... Зореславой, которую я люблю.

Зореслава смотрела на него, её глаза были полны эмоций, полны чувств, полны... любви. Она не привыкла говорить о себе, делиться своими воспоминаниями, открывать свою... душу. Но с Ратибором это было по-другому, было легче, было... правильно.

— Моё детство было... необычным, — начала она, её голос был тихим, почти шёпотом, но в нём была открытость, честность, которая не оставляла места для секретов. — Я родилась с даром, с магией, с... способностью видеть и чувствовать то, что другие не могли. Это было пугающе, странно, иногда... одиноко.

Она сделала паузу, её лицо стало более задумчивым, её глаза стали более далёкими, её голос стал более... мечтательным.

— Я помню, как впервые увидела духа леса, — продолжила она, её голос был тихим, но в нём было воспоминание, радость, которая приходит только с первым открытием, с первым чудом, с... первой магией. — Мне было пять лет, я играла на краю леса, собирала цветы, пела песни... И тогда я увидела его, увидела духа, который был прозрачным и светящимся, который был красивым и странным, который был... магическим. Он смотрел на меня, улыбался мне, махал мне... Я была в восторге, в удивлении, в... благоговении. Я побежала домой, чтобы рассказать родителям, рассказать о духе, рассказать о... чуде, которое я видела.

Её лицо стало более грустным, её глаза стали более тёмными, её голос стал более... тихим.

— Но они не поверили мне, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была боль, печаль, которая приходит только с непониманием, с отвержением, с... одиночеством. — Они думали, что я выдумываю, что я фантазирую, что я... лгу. Они были добрыми людьми, любящими родителями, но они не понимали, не могли понять, не хотели понять... мой дар, мою магию, мою... сущность.

Ратибор смотрел на неё, его глаза были полны сочувствия и понимания, полны заботы и любви, полны... желания утешить.

— Это должно было быть трудно, — сказал он, его голос был тихим, но в нём была забота, понимание, которое приходит только с эмпатией, с сочувствием, с... любовью.

Зореслава кивнула, её лицо было серьёзным, её глаза были полны воспоминаний и эмоций, полны прошлого и настоящего, полны... принятия.

— Было трудно, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была правда, честность, которая не оставляла места для иллюзий. — Я чувствовала себя одинокой, непонятой, иногда... нелюбимой. Я продолжала видеть духов, чувствовать магию, иметь... видения. Но я научилась скрывать это, не говорить об этом, держать это... в себе.

Её лицо стало более светлым, её глаза стали более яркими, её голос стал более... радостным.

— А потом я встретила Ведану, — продолжила она, её голос был тихим, но в нём была радость, благодарность, которая приходит только с спасением, с пониманием, с... принятием. — Я была подростком, мне было тринадцать лет, я была всё ещё одинокой, всё ещё непонятой, всё ещё... скрывающей свой дар. И тогда Ведана пришла в нашу деревню, пришла как хранительница, как маг, как... учитель. Она сразу заметила меня, заметила мой дар, заметила мою... магию. Она подошла ко мне, говорила со мной, понимала меня... Она была первой, кто действительно видел меня, понимал меня, принимал меня... такой, какая я есть.

Её глаза наполнились слезами, слезами, которые были тёплыми и чистыми, слезами, которые были полны благодарности и любви, слезами, которые были... исцеляющими.

— Она стала моим учителем, моим наставником, моей... второй матерью, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была любовь, благодарность, которая не оставляла места для сомнений. — Она научила меня контролировать мой дар, использовать мою магию, принимать мою... сущность. Она показала мне красоту и силу магии, показала мне путь хранительницы, показала мне... мою судьбу. Она была строгой, но справедливой, требовательной, но понимающей, сильной, но... нежной. Она была всем, чем я хотела быть, всем, чем я стремилась стать, всем, чем я... надеялась быть.

Ратибор слушал её, его лицо было серьёзным, его глаза были полны понимания и уважения, полны заботы и любви, полны... принятия её истории, её прошлого, её... сущности.

— Ведана была удивительной женщиной, — сказал он, его голос был тихим, но в нём было уважение, восхищение, которое приходит только с признанием силы, с признанием мудрости, с... признанием величия. — Сильной, мудрой, магической... Я понимаю, почему ты так любила её, почему ты так уважала её, почему ты так... скучаешь по ней.

Зореслава кивнула, её лицо было серьёзным, её глаза были полны любви и печали, полны благодарности и потери, полны... сложности.

— Я скучаю по ней каждый день, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была правда, честность, которая не оставляла места для иллюзий.

 — Я скучаю по её мудрости, по её силе, по её... любви. Я скучаю по нашим урокам, по нашим разговорам, по нашим... моментам вместе. Я скучаю по её смеху, по её голосу, по её... присутствию в моей жизни.

Она сделала паузу, её лицо стало более решительным, её глаза стали более сильными, её голос стал более... уверенным.

— Но я также знаю, что она всё ещё со мной, — продолжила она, её голос был тихим, но в нём была вера, уверенность, которая не оставляла места для сомнений. — В моей магии, в моих знаниях, в моей... сущности. Она живёт через меня, через мои действия, через мою... роль хранительницы. И я буду делать всё, чтобы быть достойной её учения, её доверия, её... веры в меня.

Ратибор смотрел на неё, его глаза были полны гордости и любви, полны уважения и восхищения, полны... веры в неё.

— Ты уже достойна, — сказал он, его голос был тихим, но в нём была вера, уверенность, которая не оставляла места для сомнений. — Ты сильная, мудрая, магическая... Ты защищаешь нашу деревню, заботишься о наших людях, сохраняешь наши... традиции и знания. Ты хранительница, маг, ученица... Веданы. И я уверен, что она гордится тобой, любит тебя, верит в тебя... даже сейчас, даже после смерти, даже в... другом мире.

Зореслава смотрела на него, её глаза были полны благодарности и любви, полны силы и решимости, полны... принятия его слов, его веры, его... любви.

— Спасибо, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была искренность, благодарность, которая не оставляла места для сомнений. — Твои слова значат для меня больше, чем ты можешь представить, больше, чем я могу выразить, больше, чем я могу... объяснить.

Они сидели в тишине некоторое время, наслаждаясь теплом костра, покоем ночи, присутствием... друг друга. Звуки леса были тихими и мирными, звёзды были яркими и многочисленными, луна была полной и серебристой, освещающей их лагерь мягким, почти магическим светом.

15.4

Третий день их путешествия начался с тумана, тумана, который был гуще, чем прежде, тумана, который был почти осязаемым, тумана, который был... магическим. Он обволакивал деревья, скрывал тропу, создавал... иллюзию другого мира. Но светящаяся линия всё ещё была видна, всё ещё указывала путь, всё ещё вела их... к Туманному озеру, к Прозорнице, к... их цели.

Контраст между летом и зимой стал ещё сильнее, ещё более очевидным, ещё более... магическим. На одной стороне тропы цветы были ярче, птицы пели громче, жизнь была полнее... лето было более интенсивным, более живым, более... магическим. На другой стороне тропы снег был глубже, лёд был толще, тишина была полнее... зима была более суровой, более холодной, более... магической.

Они шли в тишине, их шаги были осторожными и внимательными, их глаза были острыми и наблюдательными, их... чувства были обострёнными. Туман вокруг них становился гуще, светящаяся линия становилась тусклее, путь становился... труднее.

И тогда они услышали это, услышали музыку, музыку, которая была тихой и мелодичной, музыку, которая была странной и прекрасной, музыку, которая была... магической. Она доносилась из глубины леса, из-за деревьев, из-за... тумана.

— Что это? — спросил Ратибор, его голос был тихим, почти шёпотом, но в нём было любопытство, интерес, который приходит только с неизвестностью, с новизной, с... приключением.

Зореслава остановилась, её лицо было серьёзным, её глаза были полны внимания и осторожности, полны интереса и уважения, полны... ожидания.

— Лесные духи, — сказала она, её голос был тихим, почти шёпотом, но в нём было знание, мудрость, которая приходит только с учением, с пониманием, с... магией. — Они обитают в этом лесу, в этой пограничной зоне, в этом... магическом месте. Они редко показываются людям, редко общаются с ними, редко... взаимодействуют с нашим миром. Но они здесь, они наблюдают за нами, они... испытывают нас.

Ратибор посмотрел на неё, его лицо было серьёзным, его глаза были полны вопросов и интереса, полны любопытства и уважения, полны... принятия магии.

— Испытывают нас? — спросил он, его голос был тихим, почти шёпотом, но в нём было любопытство, интерес, который приходит только с неизвестностью, с новизной, с... приключением. — Как? Почему?

Зореслава смотрела в туман, её глаза были полны знания и мудрости, полны опыта и понимания, полны... магии.

— Они охраняют путь к Туманному озеру, к Прозорнице, к... нашей цели, — сказала она, её голос был тихим, почти шёпотом, но в нём было знание, мудрость, которая приходит только с учением, с пониманием, с... магией. — Они пропускают только тех, кто достоин, кто чист сердцем, кто... готов к встрече с Прозорницей. Они испытывают нашу любовь, нашу верность, нашу... сущность.

И тогда они увидели их, увидели лесных духов, духов, которые были прозрачными и светящимися, духов, которые были красивыми и странными, духов, которые были... магическими. Они появились из тумана, из-за деревьев, из... ниоткуда. Их было много, десятки, может быть сотни... Они окружили Зореславу и Ратибора, их присутствие было лёгким и эфемерным, их взгляды были любопытными и оценивающими, их... сущность была магической.

Один из духов, дух, который был больше остальных, дух, который был ярче остальных, дух, который был... сильнее остальных, подошёл ближе. Его форма была почти человеческой, но более тонкой, более изящной, более... эфемерной. Его глаза были яркими и проницательными, его взгляд был мудрым и оценивающим, его... присутствие было мощным.

— Приветствую вас, путники, — сказал дух, его голос был тихим и мелодичным, его слова были ясными и чёткими, его... присутствие было ощутимым. — Я Лесвид, хранитель этого леса, защитник этой пограничной зоны, страж... пути к Туманному озеру.

Зореслава поклонилась, её движения были почтительными и уважительными, её лицо было серьёзным, её глаза были полны уважения и признания, полны понимания и принятия, полны... магии.

— Приветствую тебя, Лесвид, — сказала она, её голос был тихим, но в нём было уважение, почтение, которое приходит только с признанием силы, с признанием мудрости, с... признанием магии. — Я Зореслава, хранительница деревни Ясногорье, ученица Веданы, маг... света и жизни. Это Ратибор, воевода деревни Ясногорье, защитник нашего народа, воин... силы и чести. Мы ищем Прозорницу, мудрую женщину, могущественного мага, древнюю... ведунью, которая обитает у Туманного озера.

Лесвид смотрел на них, его глаза были яркими и проницательными, его взгляд был мудрым и оценивающим, его... присутствие было мощным.

— Я знаю, кто вы, — сказал он, его голос был тихим и мелодичным, его слова были ясными и чёткими, его... присутствие было ощутимым. — Я знаю, что вы ищете, я знаю, почему вы здесь, я знаю... ваши сердца и души. Но знание не всегда означает принятие, понимание не всегда означает согласие, видение не всегда означает... одобрение. Вы ищете Прозорницу, но не все, кто ищет, находят, не все, кто стремится, достигают, не все, кто желает, получают... Вы должны доказать, что вы достойны, что вы чисты сердцем, что вы... готовы к встрече с Прозорницей.

Ратибор сделал шаг вперёд, его движения были уверенными и сильными, его лицо было серьёзным, его глаза были полны решимости и силы, полны заботы и ответственности, полны... готовности.

— Как мы можем доказать это? — спросил он, его голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая не оставляла места для сомнений. — Как мы можем показать, что мы достойны, что мы чисты сердцем, что мы... готовы к встрече с Прозорницей?

Лесвид улыбнулся, его улыбка была тонкой и загадочной, его глаза были яркими и проницательными, его... присутствие было мощным.

— Через испытание, — сказал он, его голос был тихим и мелодичным, его слова были ясными и чёткими, его... присутствие было ощутимым. — Испытание вашей любви, вашей верности, вашей... сущности. Испытание, которое покажет, кто вы на самом деле, что вы на самом деле чувствуете, что вы на самом деле... желаете.

И тогда лесные духи начали двигаться, их движения были плавными и грациозными, их формы были прозрачными и светящимися, их... присутствие было магическим. Они окружили Зореславу и Ратибора, их движения были похожи на танец, на ритуал, на... магию. Они пели, их голоса были тихими и мелодичными, их песня была странной и прекрасной, их... музыка была магической.

Туман вокруг них становился гуще, светящаяся линия исчезла, мир вокруг них стал... другим. Они всё ещё были в лесу, но лес был другим, более древним, более диким, более... магическим. Лето и зима всё ещё боролись, но их борьба была более интенсивной, более очевидной, более... магической.

И тогда они увидели их, увидели иллюзии, иллюзии, которые были созданы лесными духами, иллюзии, которые были реалистичными и убедительными, иллюзии, которые были... испытанием.

Зореслава увидела Ратибора, но не Ратибора, который был рядом с ней, а другого Ратибора, Ратибора, который был с другой женщиной, женщиной, которая была красивой и соблазнительной, женщиной, которая была... не ею. Они были вместе, они были счастливы, они были... влюблены. Ратибор смотрел на эту женщину с любовью, с желанием, с... преданностью, которую он никогда не показывал Зореславе.

Ратибор увидел Зореславу, но не Зореславу, которая была рядом с ним, а другую Зореславу, Зореславу, которая была с другим мужчиной, мужчиной, который был красивым и сильным, мужчиной, который был... не им. Они были вместе, они были счастливы, они были... влюблены. Зореслава смотрела на этого мужчину с любовью, с желанием, с... преданностью, которую она никогда не показывала Ратибору.

Это было испытание, испытание их любви, их верности, их... сущности. Испытание, которое должно было показать, кто они на самом деле, что они на самом деле чувствуют, что они на самом деле... желают.

Зореслава смотрела на иллюзию, её лицо было серьёзным, её глаза были полны боли и печали, полны сомнений и страхов, полны... человечности. Но она знала, что это иллюзия, что это не реальность, что это... испытание. Она закрыла глаза, сосредоточилась на своей магии, на своей силе, на своей... любви к Ратибору. Она открыла своё сердце, свою душу, свою... сущность.

— Я люблю Ратибора, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая не оставляла места для сомнений. — Я люблю его всем сердцем, всей душой, всей... сущностью. Я верна ему, я предана ему, я... его. Эта иллюзия не может обмануть меня, не может заставить меня сомневаться, не может заставить меня... отвернуться от моей любви.

Ратибор смотрел на иллюзию, его лицо было серьёзным, его глаза были полны боли и печали, полны сомнений и страхов, полны... человечности. Но он знал, что это иллюзия, что это не реальность, что это... испытание. Он закрыл глаза, сосредоточился на своей силе, на своей решимости, на своей... любви к Зореславе. Он открыл своё сердце, свою душу, свою... сущность.

— Я люблю Зореславу, — сказал он, его голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая не оставляла места для сомнений. — Я люблю её всем сердцем, всей душой, всей... сущностью. Я верен ей, я предан ей, я... её. Эта иллюзия не может обмануть меня, не может заставить меня сомневаться, не может заставить меня... отвернуться от моей любви.

И тогда иллюзии исчезли, туман рассеялся, мир вокруг них стал... нормальным. Они всё ещё были в лесу, лето и зима всё ещё боролись, лесные духи всё ещё окружали их... но испытание было завершено, испытание было пройдено, испытание было... успешным.

Лесвид подошёл к ним, его глаза были яркими и проницательными, его взгляд был мудрым и одобряющим, его... присутствие было мощным.

15.5

— Вы прошли испытание, — сказал Лесвид, его голос был тихим и мелодичным, его слова были ясными и чёткими, его... присутствие было ощутимым. — Вы доказали свою любовь, свою верность, свою... сущность. Вы показали, кто вы на самом деле, что вы на самом деле чувствуете, что вы на самом деле... желаете. Вы достойны встречи с Прозорницей, достойны её мудрости, достойны её... помощи.

Зореслава и Ратибор стояли рядом, их руки были соединены, их сердца были полны любви и благодарности, полны силы и решимости, полны... готовности продолжать путь.

— Благодарим тебя, Лесвид, — сказала Зореслава, её голос был тихим, но в нём было уважение, благодарность, которая не оставляла места для сомнений. — Благодарим за испытание, за проверку, за... возможность доказать нашу любовь, нашу верность, нашу... сущность.

Лесвид кивнул, его движения были грациозными и плавными, его глаза были яркими и проницательными, его... присутствие было мощным.

— Путь к Туманному озеру открыт для вас, — сказал он, его голос был тихим и мелодичным, его слова были ясными и чёткими, его... присутствие было ощутимым. — Следуйте за светом, за музыкой, за... магией. Они приведут вас к озеру, к Прозорнице, к... вашей цели.

И тогда лесные духи начали двигаться, их движения были плавными и грациозными, их формы были прозрачными и светящимися, их... присутствие было магическим. Они образовали путь, путь, который был освещён их светом, путь, который был наполнен их музыкой, путь, который был... магическим.

— Идите, — сказал Лесвид, его голос был тихим и мелодичным, его слова были ясными и чёткими, его... присутствие было ощутимым. — Идите к Туманному озеру, к Прозорнице, к... вашей судьбе.

Зореслава и Ратибор поклонились Лесвиду, их движения были почтительными и благодарными, их лица были серьёзными, их глаза были полны уважения и признания, полны понимания и принятия, полны... магии.

— Благодарим тебя, Лесвид, — сказал Ратибор, его голос был тихим, но в нём было уважение, благодарность, которая не оставляла места для сомнений. — Благодарим за твою мудрость, за твою помощь, за твоё... руководство.

Лесвид улыбнулся, его улыбка была тонкой и загадочной, его глаза были яркими и проницательными, его... присутствие было мощным.

— Идите с миром, — сказал он, его голос был тихим и мелодичным, его слова были ясными и чёткими, его... присутствие было ощутимым. — Идите с любовью, идите с верностью, идите с... сущностью, которая делает вас достойными Прозорницы.

И тогда Зореслава и Ратибор начали свой путь, путь, который был освещён светом лесных духов, путь, который был наполнен их музыкой, путь, который был... магическим. Они шли рука об руку, их шаги были уверенными и решительными, их лица были серьёзными, их глаза были полны решимости и силы, полны заботы и ответственности, полны... готовности.

Лесные духи сопровождали их, их присутствие было лёгким и эфемерным, их свет был мягким и тёплым, их музыка была тихой и мелодичной, их... сущность была магической. Они вели Зореславу и Ратибора через лес, через пограничную зону, через мир, где лето и зима существовали бок о бок, где тепло и холод были соседями, где жизнь и смерть были... партнёрами.

Путь становился всё более странным, всё более магическим, всё более... потусторонним, чем дальше они шли, чем глубже они входили в лес, чем ближе они подходили к Туманному озеру. Деревья становились выше, их стволы становились толще, их ветви становились... более переплетёнными. Цветы становились ярче, их ароматы становились сильнее, их... присутствие становилось более ощутимым. Звуки становились тише, словно лес затаил дыхание, словно он наблюдал за ними, словно он... ждал.

И тогда они увидели его, увидели Туманное озеро, озеро, которое было большим и круглым, озеро, которое было окружено деревьями и цветами, озеро, которое было... магическим.

Его воды были тёмными и глубокими, его поверхность была гладкой и спокойной, его... присутствие было мощным. Туман висел над озером, туман, который был густым и белым, туман, который был почти осязаемым, туман, который был... магическим.

Зореслава и Ратибор остановились на берегу озера, их лица были серьёзными, их глаза были полны благоговения и уважения, полны интереса и ожидания, полны... готовности к встрече с Прозорницей.

— Мы пришли, — сказала Зореслава, её голос был тихим, почти шёпотом, но в нём была радость, удовлетворение, которое приходит только с достижением цели, с завершением пути, с... прибытием к месту назначения. — Мы нашли Туманное озеро, место, где обитает Прозорница, место, где мы можем получить ответы, место, где мы можем найти... помощь в нашей борьбе против Хладаны.

Ратибор кивнул, его лицо было серьёзным, его глаза были полны решимости и силы, полны заботы и ответственности, полны... готовности.

— Что теперь? — спросил он, его голос был тихим, почти шёпотом, но в нём было любопытство, интерес, который приходит только с неизвестностью, с новизной, с... приключением. — Как мы найдём Прозорницу? Как мы поговорим с ней? Как мы получим её... совет?

Зореслава смотрела на озеро, её глаза были полны знания и мудрости, полны опыта и понимания, полны... магии.

— Ведана говорила, что Прозорница приходит к тем, кто её ищет с чистым сердцем, с чистым умом, с чистой... душой, — сказала она, её голос был тихим, почти шёпотом, но в нём было знание, мудрость, которая приходит только с учением, с пониманием, с... магией. — Она говорила, что мы должны ждать у озера, ждать в тишине, ждать с... открытым сердцем и умом.

Ратибор кивнул, его лицо было серьёзным, его глаза были полны понимания и принятия, полны решимости и силы, полны... готовности.

— Тогда мы будем ждать, — сказал он, его голос был тихим, почти шёпотом, но в нём была уверенность, вера, которая не оставляла места для сомнений. — Мы будем ждать в тишине, ждать с открытым сердцем и умом, ждать... Прозорницу.

Они сели на берегу озера, их позы были спокойными и расслабленными, их лица были серьёзными, их глаза были полны ожидания и надежды, полны терпения и веры, полны... готовности к встрече с Прозорницей.

Лесные духи исчезли, их свет угас, их музыка затихла, их... присутствие растворилось в воздухе. Зореслава и Ратибор остались одни у озера, одни с туманом, одни с... ожиданием.

Время шло, солнце двигалось по небу, тени удлинялись... но Зореслава и Ратибор продолжали ждать, ждать в тишине, ждать с открытым сердцем и умом, ждать... Прозорницу.

И тогда они увидели это, увидели изменение, изменение, которое было тонким и постепенным, изменение, которое было почти незаметным, но... ощутимым. Туман над озером начал двигаться, начал формировать фигуру, начал создавать... образ. Образ женщины, женщины, которая была высокой и стройной, женщины, которая была красивой и мудрой, женщины, которая была... Прозорницей.

Её форма была нечёткой и эфемерной, словно она была создана из тумана, из воздуха, из... магии. Её лицо было красивым и мудрым, её глаза были яркими и проницательными, её... присутствие было мощным. Она стояла на поверхности озера, её ноги не касались воды, её тело не отбрасывало тени, её... сущность была магической.

— Приветствую вас, путники, — сказала Прозорница, её голос был тихим и мелодичным, её слова были ясными и чёткими, её... присутствие было ощутимым. — Я Прозорница, хранительница этого озера, видящая прошлое и будущее, знающая... тайны мира и души.

Зореслава и Ратибор встали, их движения были почтительными и уважительными, их лица были серьёзными, их глаза были полны уважения и признания, полны понимания и принятия, полны... магии.

— Приветствуем тебя, Прозорница, — сказала Зореслава, её голос был тихим, но в нём было уважение, почтение, которое приходит только с признанием силы, с признанием мудрости, с... признанием магии. — Я Зореслава, хранительница деревни Ясногорье, ученица Веданы, маг... света и жизни. Это Ратибор, воевода деревни Ясногорье, защитник нашего народа, воин... силы и чести. Мы пришли к тебе за советом, за мудростью, за... помощью в нашей борьбе против Хладаны, ведьмы льда и смерти, которая угрожает нашей деревне, нашему народу, нашему... миру.

Прозорница смотрела на них, её глаза были яркими и проницательными, её взгляд был мудрым и оценивающим, её... присутствие было мощным.

— Я знаю, кто вы, — сказала она, её голос был тихим и мелодичным, её слова были ясными и чёткими, её... присутствие было ощутимым. — Я знаю, что вы ищете, я знаю, почему вы здесь, я знаю... ваши сердца и души. Я видела ваше прошлое, ваше настоящее, ваше... будущее. Я видела вашу борьбу, вашу любовь, вашу... судьбу. Я видела Хладану, её силу, её ненависть, её... планы. Я видела Ведану, её жертву, её мудрость, её... наследие, которое живёт через тебя, Зореслава.

Зореслава смотрела на Прозорницу, её глаза были полны эмоций, полны чувств, полны... надежды.

— Ты можешь помочь нам? — спросила она, её голос был тихим, но в нём была надежда, мольба, которая приходит только с отчаянием, с необходимостью, с... желанием защитить свой народ, свою деревню, свой... мир. — Ты можешь дать нам совет, мудрость, силу... чтобы победить Хладану, чтобы остановить её, чтобы спасти нашу деревню, наш народ, наш... мир?

Прозорница улыбнулась, её улыбка была тонкой и загадочной, её глаза были яркими и проницательными, её... присутствие было мощным.

— Я могу дать вам знание, — сказала она, её голос был тихим и мелодичным, её слова были ясными и чёткими, её... присутствие было ощутимым. — Знание о Хладане, о её силе, о её... слабости. Знание о вас, о вашей силе, о вашей... возможности победить её. Знание о пути, который вы должны пройти, о испытаниях, которые вы должны преодолеть, о цене, которую вы должны... заплатить за победу.

ГЛАВА 16. ИСПЫТАНИЕ ПРОЗОРНИЦЫ

16.1

Прозорница смотрела на них, её глаза были яркими и проницательными, её взгляд был мудрым и оценивающим, её... присутствие было мощным. Она парила над поверхностью Туманного озера, её форма была нечёткой и эфемерной, словно она была создана из тумана, из воздуха, из... магии.

— Но прежде чем я дам вам это знание, — продолжила она, её голос был тихим и мелодичным, её слова были ясными и чёткими, её... присутствие было ощутимым, — вы должны пройти испытание, испытание, которое покажет, готовы ли вы к этому знанию, достойны ли вы этого знания, способны ли вы... использовать это знание правильно.

Зореслава и Ратибор стояли на берегу озера, их лица были серьёзными, их глаза были полны решимости и силы, полны заботы и ответственности, полны... готовности к испытанию.

— Мы готовы, — сказал Ратибор, его голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая не оставляла места для сомнений. — Мы пройдём любое испытание, преодолеем любое препятствие, заплатим любую цену... чтобы получить знание, которое поможет нам защитить нашу деревню, наш народ, наш... мир от Хладаны.

Прозорница улыбнулась, её улыбка была тонкой и загадочной, её глаза были яркими и проницательными, её... присутствие было мощным.

— Ваша решимость похвальна, — сказала она, её голос был тихим и мелодичным, её слова были ясными и чёткими, её... присутствие было ощутимым. — Но испытание будет трудным, более трудным, чем вы можете представить, более трудным, чем вы можете... подготовиться. Оно будет испытывать не только вашу силу, вашу храбрость, вашу... решимость. Оно будет испытывать вашу душу, ваше сердце, вашу... сущность.

Зореслава сделала шаг вперёд, её движения были уверенными и решительными, её лицо было серьёзным, её глаза были полны решимости и силы, полны заботы и ответственности, полны... готовности.

— Мы понимаем, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая не оставляла места для сомнений. — Мы принимаем это испытание, принимаем его трудность, принимаем его... риск. Мы готовы встретиться с нашими страхами, нашими сомнениями, нашими... тёмными сторонами, если это поможет нам защитить нашу деревню, наш народ, наш... мир от Хладаны.

Прозорница кивнула, её движения были грациозными и плавными, её глаза были яркими и проницательными, её... присутствие было мощным.

— Тогда начнём, — сказала она, её голос был тихим и мелодичным, её слова были ясными и чёткими, её... присутствие было ощутимым. — Испытание будет отдельным для каждого из вас, испытанием, которое соответствует вашей природе, вашей силе, вашей... сущности. Ты, Зореслава, пройдёшь через лабиринт иллюзий, лабиринт, который покажет твои страхи, твои сомнения, твои... внутренние конфликты. Ты, Ратибор, будешь сражаться с тенями своего прошлого, с призраками своих предков, с... воплощениями твоих ошибок и сожалений.

Она сделала паузу, её лицо стало более серьёзным, её глаза стали более проницательными, её... присутствие стало более мощным.

— Испытание начнётся, когда вы войдёте в озеро, — продолжила она, её голос был тихим и мелодичным, её слова были ясными и чёткими, её... присутствие было ощутимым. — Вода озера перенесёт вас в место испытания, место, которое существует между мирами, между реальностью и иллюзией, между... жизнью и смертью. Там вы будете одни, одни со своими страхами, одни со своими сомнениями, одни со своими... тёмными сторонами. Вы вернётесь к берегу, только если пройдёте испытание, только если преодолеете свои страхи, только если... примете свою сущность.

Зореслава и Ратибор посмотрели друг на друга, их глаза были полны любви и поддержки, полны силы и решимости, полны... готовности к испытанию.

— Мы сделаем это, — сказал Ратибор, его голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая не оставляла места для сомнений. — Мы пройдём испытание, вернёмся к берегу, получим знание... вместе.

Зореслава кивнула, её лицо было серьёзным, её глаза были полны любви и поддержки, полны силы и решимости, полны... готовности.

— Вместе, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая не оставляла места для сомнений. — Мы начали этот путь вместе, мы продолжим его вместе, мы завершим его... вместе.

Они обнялись, их объятие было крепким и тёплым, полным любви и поддержки, полным силы и решимости, полным... готовности к испытанию. Затем они повернулись к озеру, их лица были серьёзными, их глаза были полны решимости и силы, полны заботы и ответственности, полны... готовности.

— Мы готовы, — сказали они в унисон, их голоса были тихими, но в них была сила, уверенность, которая не оставляла места для сомнений.

Прозорница кивнула, её движения были грациозными и плавными, её глаза были яркими и проницательными, её... присутствие было мощным.

— Тогда войдите в озеро, — сказала она, её голос был тихим и мелодичным, её слова были ясными и чёткими, её... присутствие было ощутимым. — Войдите в воду, войдите в испытание, войдите в... вашу судьбу.

Зореслава и Ратибор сделали шаг вперёд, затем ещё один, затем ещё... Вода озера была холодной и тёмной, но они продолжали идти, продолжали двигаться вперёд, продолжали... приближаться к своему испытанию. Когда вода достигла их поясов, они посмотрели друг на друга в последний раз, их глаза были полны любви и поддержки, полны силы и решимости, полны... готовности.

— Я люблю тебя, — сказал Ратибор, его голос был тихим, но в нём была любовь, сила, которая не оставляла места для сомнений.

— Я люблю тебя, — ответила Зореслава, её голос был тихим, но в нём была любовь, сила, которая не оставляла места для сомнений.

И тогда они нырнули, нырнули в тёмную воду, нырнули в испытание, нырнули в... свою судьбу.

Мир вокруг Зореславы изменился, вода исчезла, озеро исчезло, Ратибор исчез... Она стояла в лабиринте, лабиринте, который был создан из тумана, из света, из... иллюзий. Стены лабиринта были высокими и непроницаемыми, его коридоры были узкими и извилистыми, его... атмосфера была тяжёлой и напряжённой.

Она сделала шаг вперёд, затем ещё один, затем ещё... Она шла по лабиринту, её шаги были осторожными и внимательными, её глаза были острыми и наблюдательными, её... чувства были обострёнными. Она не знала, куда идёт, не знала, что ищет, не знала... как пройти испытание. Но она продолжала идти, продолжала двигаться вперёд, продолжала... искать выход из лабиринта.

И тогда она увидела это, увидела иллюзию, иллюзию, которая была создана из её страхов, из её сомнений, из... её тёмных сторон. Иллюзию Ратибора, Ратибора, который был ранен, который был в опасности, который был... умирающим.

— Зореслава, — сказал иллюзорный Ратибор, его голос был слабым и прерывистым, его лицо было бледным, его глаза были полны боли и страха, полны мольбы и надежды, полны... умирающего света. — Помоги мне, спаси меня, исцели меня... Я умираю, я ухожу, я... теряю тебя.

Зореслава остановилась, её сердце сжалось от боли, её глаза наполнились слезами, её... душа закричала от страха. Это был её самый большой страх, страх потерять Ратибора, страх увидеть его раненым, страх... не суметь спасти его.

Она сделала шаг вперёд, затем ещё один, затем ещё... Она подошла к иллюзорному Ратибору, её руки дрожали, её глаза были полны слёз, её... сердце было полно страха. Она опустилась на колени рядом с ним, её движения были осторожными и нежными, её лицо было серьёзным, её глаза были полны заботы и любви, полны силы и решимости, полны... желания спасти его.

Она положила руки на его рану, рану, которая была глубокой и кровоточащей, рану, которая была смертельной, рану, которая была... иллюзией. Она сосредоточилась на своей магии, на своей силе, на своей... способности исцелять. Она открыла своё сердце, свою душу, свою... сущность.

— Я исцелю тебя, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая не оставляла места для сомнений. — Я спасу тебя, я защищу тебя, я... не позволю тебе умереть.

Но её магия не работала, её сила не действовала, её... способность исцелять была бессильна против иллюзии. Иллюзорный Ратибор продолжал умирать, его дыхание становилось всё более слабым, его пульс становился всё более медленным, его... жизнь утекала.

— Почему ты не можешь спасти меня? — спросил иллюзорный Ратибор, его голос был слабым и прерывистым, его лицо было бледным, его глаза были полны боли и страха, полны мольбы и надежды, полны... умирающего света. — Почему твоя магия не работает? Почему твоя сила не действует? Почему твоя... любовь не спасает меня?

Зореслава смотрела на него, её сердце было полно боли и страха, полно сомнений и вины, полно... тёмных эмоций. Она не знала, что делать, не знала, как спасти его, не знала... как пройти испытание.

И тогда она поняла, поняла, что это иллюзия, иллюзия, которая была создана из её страхов, из её сомнений, из... её тёмных сторон. Иллюзия, которая была частью испытания, частью лабиринта, частью... её пути.

— Ты не настоящий, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая не оставляла места для сомнений. — Ты иллюзия, создание моего страха, воплощение моего... самого большого страха потерять Ратибора. Но настоящий Ратибор сильный, храбрый, способный... защитить себя. И даже если он будет ранен, даже если он будет в опасности, я верю в его силу, в его волю к жизни, в его... способность выжить.

16.2

Иллюзорный Ратибор исчез, растворился в воздухе, словно его никогда и не было. Зореслава осталась одна в лабиринте, её сердце билось быстро, её дыхание было глубоким, её... разум был ясным. Она поняла, что испытание только началось, что лабиринт будет показывать ей её страхи, её сомнения, её... тёмные стороны. И она должна была пройти через них, преодолеть их, принять их... чтобы найти выход из лабиринта, чтобы пройти испытание, чтобы... вернуться к Ратибору.

Она продолжила свой путь, её шаги были уверенными и решительными, её лицо было серьёзным, её глаза были полны решимости и силы, полны заботы и ответственности, полны... готовности к испытанию. Она шла по лабиринту, поворачивала налево, поворачивала направо, шла прямо... Она не знала, куда идёт, не знала, что ищет, не знала... как найти выход. Но она продолжала идти, продолжала двигаться вперёд, продолжала... искать путь.

И тогда она увидела это, увидела другую иллюзию, иллюзию, которая была создана из её страхов, из её сомнений, из... её тёмных сторон. Иллюзию деревни Ясногорье, деревни, которая была разрушена, которая была сожжена, которая была... уничтожена Хладаной.

Дома были разрушены, поля были сожжены, люди были... мертвы. Снег покрывал всё, снег, который был холодным и безжизненным, снег, который был... символом победы Хладаны. Ледяные статуи стояли повсюду, статуи, которые были когда-то людьми, статуи, которые были когда-то... её народом.

И среди этого разрушения, среди этой смерти, среди этого... поражения, стояла Хладана, ведьма льда и смерти. Она смеялась, её смех был холодным и жестоким, её глаза были яркими и безжалостными, её... присутствие было мощным и злым.

— Ты проиграла, Зореслава, — сказала иллюзорная Хладана, её голос был холодным и жестоким, её слова были острыми и болезненными, её... присутствие было мощным и злым. — Ты не смогла защитить свою деревню, своих людей, свой... мир. Ты не смогла использовать свою магию, свою силу, свою... сущность, чтобы остановить меня. Ты слабая, неспособная, недостойная... быть хранительницей Ясногорья.

Зореслава смотрела на разрушение, на смерть, на... поражение. Её сердце было полно боли и страха, полно сомнений и вины, полно... тёмных эмоций. Это был её второй самый большой страх, страх не суметь защитить свою деревню, страх не суметь остановить Хладану, страх... не суметь выполнить свой долг хранительницы.

Она сделала шаг вперёд, затем ещё один, затем ещё... Она подошла к иллюзорной Хладане, её руки были сжаты в кулаки, её глаза были полны гнева и решимости, её... сердце было полно боли и страха. Она остановилась перед ней, её поза была прямой и гордой, её лицо было серьёзным, её глаза были полны силы и решимости, полны заботы и ответственности, полны... готовности к борьбе.

— Это не реально, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая не оставляла места для сомнений. — Это иллюзия, создание моего страха, воплощение моего... второго самого большого страха не суметь защитить Ясногорье. Но я не одна в этой борьбе, у меня есть Ратибор, у меня есть мой народ, у меня есть... моя сила и моя магия. И я не сдамся, не отступлю, не позволю... страху победить меня.

Иллюзорная Хладана исчезла, растворилась в воздухе, словно её никогда и не было. Деревня исчезла, разрушение исчезло, смерть исчезла... Зореслава осталась одна в лабиринте, её сердце билось быстро, её дыхание было глубоким, её... разум был ясным. Она поняла, что испытание продолжается, что лабиринт будет показывать ей больше страхов, больше сомнений, больше... тёмных сторон. И она должна была продолжать, продолжать идти, продолжать преодолевать, продолжать... искать выход.

Она продолжила свой путь, её шаги были уверенными и решительными, её лицо было серьёзным, её глаза были полны решимости и силы, полны заботы и ответственности, полны... готовности к испытанию. Она шла по лабиринту, поворачивала налево, поворачивала направо, шла прямо... Она не знала, куда идёт, не знала, что ищет, не знала... как найти выход. Но она продолжала идти, продолжала двигаться вперёд, продолжала... искать путь.

И тогда она увидела это, увидела третью иллюзию, иллюзию, которая была создана из её страхов, из её сомнений, из... её тёмных сторон. Иллюзию самой себя, себя, которая была тёмной, которая была злой, которая была... противоположностью всему, что она ценила и любила.

Тёмная Зореслава стояла перед ней, её лицо было жестоким, её глаза были холодными, её... присутствие было мощным и злым. Она была одета в чёрное, её волосы были тёмными, её кожа была бледной, её... аура была тёмной и злой.

— Посмотри на себя, — сказала тёмная Зореслава, её голос был холодным и жестоким, её слова были острыми и болезненными, её... присутствие было мощным и злым. — Посмотри на свою слабость, на свои сомнения, на свои... страхи. Ты думаешь, что ты сильная, что ты мудрая, что ты... достойна быть хранительницей Ясногорья. Но ты слабая, ты сомневающаяся, ты... недостойная. Ты боишься своей силы, боишься своей магии, боишься... своей тёмной стороны. Ты боишься стать мной, стать тем, кем ты могла бы быть, стать... сильной и могущественной.

Зореслава смотрела на свою тёмную версию, на своё тёмное отражение, на свою... тёмную сторону. Её сердце было полно страха и сомнений, полно боли и вины, полно... тёмных эмоций. Это был её третий самый большой страх, страх стать тем, что она ненавидела, страх потерять свою сущность, страх... стать тёмной и злой.

Она сделала шаг вперёд, затем ещё один, затем ещё... Она подошла к своей тёмной версии, её руки были расслаблены, её глаза были полны понимания и принятия, её... сердце было полно силы и решимости. Она остановилась перед ней, её поза была прямой и гордой, её лицо было серьёзным, её глаза были полны силы и решимости, полны заботы и ответственности, полны... готовности к принятию.

— Ты часть меня, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая не оставляла места для сомнений. — Ты моя тёмная сторона, мои страхи, мои сомнения, мои... тёмные эмоции. Я не отрицаю тебя, не боюсь тебя, не отвергаю... тебя. Ты делаешь меня целой, делаешь меня человеком, делаешь меня... Зореславой. Но ты не контролируешь меня, не определяешь меня, не... владеешь мной. Я принимаю тебя как часть себя, но я выбираю свет, выбираю добро, выбираю... любовь и заботу о других.

Тёмная Зореслава улыбнулась, её улыбка была тонкой и загадочной, её глаза были яркими и проницательными, её... присутствие было мощным, но уже не злым.

— Ты прошла испытание, — сказала она, её голос был тихим и мелодичным, её слова были ясными и чёткими, её... присутствие было ощутимым. — Ты преодолела свои страхи, приняла свои сомнения, признала свои... тёмные стороны. Ты показала, что ты сильная, что ты мудрая, что ты... достойна быть хранительницей Ясногорья. Ты показала, что ты готова к знанию, которое даст тебе Прозорница, готова к силе, которую ты получишь, готова к... ответственности, которая придёт с этим.

И тогда тёмная Зореслава исчезла, растворилась в воздухе, словно её никогда и не было. Лабиринт исчез, туман исчез, иллюзии исчезли... Зореслава стояла на берегу Туманного озера, её одежда была сухой, её тело было целым, её... душа была сильной. Она прошла испытание, преодолела свои страхи, приняла свои сомнения, признала свои... тёмные стороны. Она была готова к знанию, готова к силе, готова к... ответственности.

Но Ратибора не было рядом, он всё ещё был в озере, всё ещё проходил своё испытание, всё ещё... боролся со своими тенями. И Зореслава ждала, ждала на берегу, ждала с открытым сердцем и умом, ждала... своего любимого.

Прозорница парила над озером, её форма была нечёткой и эфемерной, её глаза были яркими и проницательными, её... присутствие было мощным.

— Ты прошла своё испытание, Зореслава, — сказала она, её голос был тихим и мелодичным, её слова были ясными и чёткими, её... присутствие было ощутимым. — Ты показала свою силу, свою мудрость, свою... готовность к знанию, которое я дам тебе. Но твой путь ещё не завершён, твоё испытание ещё не закончено, твоя... судьба ещё не определена. Ты должна ждать Ратибора, ждать его возвращения, ждать... его прохождения испытания.

Зореслава кивнула, её лицо было серьёзным, её глаза были полны понимания и принятия, полны силы и решимости, полны... любви к Ратибору.

— Я буду ждать, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая не оставляла места для сомнений. — Я буду ждать его возвращения, его прохождения испытания, его... воссоединения со мной. Я верю в него, верю в его силу, верю в его... способность преодолеть свои тени.

Прозорница улыбнулась, её улыбка была тонкой и загадочной, её глаза были яркими и проницательными, её... присутствие было мощным.

— Твоя вера в него сильна, — сказала она, её голос был тихим и мелодичным, её слова были ясными и чёткими, её... присутствие было ощутимым. — Твоя любовь к нему глубока, твоя связь с ним... нерушима. Это хорошо, это правильно, это... необходимо для того, что вам предстоит.

Зореслава смотрела на озеро, её глаза были полны любви и заботы, полны силы и решимости, полны... ожидания возвращения Ратибора.

16.3

Мир вокруг Ратибора изменился, вода исчезла, озеро исчезло, Зореслава исчезла... Он стоял на поле битвы, поле, которое было покрыто телами, кровью, оружием... Небо было тёмным и грозовым, ветер был холодным и резким, атмосфера была... тяжёлой и напряжённой.

Он сжал рукоять своего меча, меча, который был тяжёлым и острым, меча, который был его верным спутником, меча, который был... частью его. Он осмотрелся, его глаза были острыми и внимательными, его тело было напряжённым и готовым к бою, его... чувства были обострёнными.

И тогда он увидел их, увидел тени, тени, которые были созданы из его прошлого, из его ошибок, из... его тёмных сторон. Тени воинов, которых он не смог спасти, тени людей, которых он не смог защитить, тени... жизней, которые были потеряны под его командованием.

Они двигались к нему, их движения были медленными и неумолимыми, их формы были нечёткими и эфемерными, их... присутствие было мощным и обвиняющим. Они не говорили, но их молчание было громче любых слов, их взгляды были острее любых мечей, их... обвинения были тяжелее любых камней.

Ратибор стоял неподвижно, его сердце было полно боли и вины, полно сожалений и раскаяния, полно... тёмных эмоций. Это было его испытание, испытание, которое показывало его страхи, его сомнения, его... тёмные стороны. Испытание, которое он должен был пройти, чтобы вернуться к Зореславе, чтобы получить знание от Прозорницы, чтобы... продолжить свой путь.

Он поднял свой меч, меч, который был тяжёлым и острым, меч, который был его верным спутником, меч, который был... частью его. Он принял боевую стойку, его поза была сильной и уверенной, его лицо было серьёзным, его глаза были полны решимости и силы, полны заботы и ответственности, полны... готовности к бою.

— Я знаю вас, — сказал он, его голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая не оставляла места для сомнений. — Я знаю, кто вы, знаю, что вы представляете, знаю... почему вы здесь. Вы тени моего прошлого, воплощения моих ошибок, призраки... жизней, которые были потеряны под моим командованием. Вы здесь, чтобы испытать меня, чтобы проверить меня, чтобы... показать мне мои страхи и сомнения.

Тени продолжали двигаться к нему, их движения были медленными и неумолимыми, их формы были нечёткими и эфемерными, их... присутствие было мощным и обвиняющим. Они не отвечали на его слова, не реагировали на его признание, не... останавливались в своём движении.

Ратибор сделал шаг вперёд, затем ещё один, затем ещё... Он двигался навстречу теням, его шаги были уверенными и решительными, его меч был готов к бою, его... сердце было полно решимости и силы. Он остановился перед ними, его поза была прямой и гордой, его лицо было серьёзным, его глаза были полны силы и решимости, полны заботы и ответственности, полны... готовности к принятию.

— Я не буду сражаться с вами, — сказал он, его голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая не оставляла места для сомнений. — Я не буду отрицать вас, не буду бояться вас, не буду... отвергать вас. Вы часть меня, часть моего прошлого, часть моей... сущности. Я принимаю вас, принимаю свои ошибки, принимаю свою... ответственность за ваши жизни.

Он опустил свой меч, меч, который был тяжёлым и острым, меч, который был его верным спутником, меч, который был... частью его. Он стоял перед тенями безоружный, уязвимый, открытый... Он стоял перед ними с открытым сердцем, с открытой душой, с открытой... сущностью.

— Я сожалею о ваших потерянных жизнях, — продолжил он, его голос был тихим, но в нём была искренность, раскаяние, которое не оставляло места для сомнений. — Я сожалею о своих ошибках, о своих неудачах, о своей... неспособности спасти вас. Я несу эту вину, эту боль, эту... ответственность каждый день. Но я не позволяю этому остановить меня, не позволяю этому определить меня, не позволяю этому... контролировать меня. Я учусь на своих ошибках, становлюсь лучше, становлюсь... сильнее и мудрее. Я использую свой опыт, свою боль, свою... вину, чтобы защищать других, чтобы спасать жизни, чтобы... быть лучшим воеводой, лучшим защитником, лучшим... человеком.

Тени остановились, их движения прекратились, их формы стали более чёткими, их... присутствие стало менее обвиняющим. Они смотрели на Ратибора, их взгляды были проницательными и оценивающими, их молчание было... выжидающим.

И тогда одна из теней сделала шаг вперёд, тень, которая была более чёткой, более материальной, более... знакомой. Тень его отца, Святомира, воеводы Ясногорья до него, воина, который был сильным и храбрым, воина, который был... его примером.

— Сын мой, — сказала тень Святомира, её голос был тихим и эхом, её слова были ясными и чёткими, её... присутствие было ощутимым. — Ты прошёл первое испытание, испытание принятия своих ошибок, своей вины, своей... ответственности. Но твоё испытание ещё не закончено, твой путь ещё не завершён, твоя... судьба ещё не определена. Ты должен пройти второе испытание, испытание своей силы, своей храбрости, своей... готовности защищать тех, кого ты любишь.

Ратибор смотрел на тень своего отца, его сердце было полно эмоций, полно воспоминаний, полно... любви и уважения. Он не видел своего отца с тех пор, как тот умер, не говорил с ним, не... чувствовал его присутствия. И хотя он знал, что это иллюзия, часть испытания, часть... его пути, он не мог не чувствовать волнения, радости, которая приходит только с воссоединением, с встречей, с... возможностью снова увидеть любимого человека.

— Отец, — сказал он, его голос был тихим, но в нём была любовь, уважение, которое не оставляло места для сомнений. — Я готов к любому испытанию, готов доказать свою силу, свою храбрость, свою... готовность защищать тех, кого я люблю. Я готов продолжить свой путь, завершить своё испытание, определить свою... судьбу.

Тень Святомира кивнула, её движения были грациозными и плавными, её глаза были яркими и проницательными, её... присутствие было мощным.

— Тогда повернись, — сказала она, её голос был тихим и эхом, её слова были ясными и чёткими, её... присутствие было ощутимым. — Повернись и встреть своё второе испытание, испытание, которое покажет твою силу, твою храбрость, твою... готовность защищать тех, кого ты любишь.

Ратибор повернулся, его движения были быстрыми и плавными, его тело было напряжённым и готовым к бою, его... чувства были обострёнными. И тогда он увидел это, увидел второе испытание, испытание, которое было создано из его страхов, из его сомнений, из... его тёмных сторон. Иллюзию Зореславы, Зореславы, которая была в опасности, которая была атакована, которая была... в нужде защиты.

Зореслава стояла в центре поля битвы, её лицо было бледным, её глаза были полны страха и мольбы, полны надежды и веры, полны... ожидания его помощи. Вокруг неё были тёмные фигуры, фигуры, которые были нечёткими и эфемерными, фигуры, которые были... угрожающими. Они двигались к ней, их движения были медленными и неумолимыми, их формы были нечёткими и эфемерными, их... присутствие было мощным и злым.

Ратибор не колебался, не сомневался, не... думал. Он поднял свой меч, меч, который был тяжёлым и острым, меч, который был его верным спутником, меч, который был... частью его. Он бросился вперёд, его движения были быстрыми и решительными, его лицо было серьёзным, его глаза были полны решимости и силы, полны заботы и ответственности, полны... готовности защищать Зореславу.

Он достиг первой тёмной фигуры, его меч был быстрым и точным, его удар был сильным и смертельным, его... боевые навыки были превосходными. Тёмная фигура исчезла, растворилась в воздухе, словно её никогда и не было. Ратибор продолжал двигаться, продолжал сражаться, продолжал... защищать Зореславу.

Он сражался с тёмными фигурами, его меч был быстрым и точным, его движения были плавными и эффективными, его... боевые навыки были превосходными. Он уничтожал одну тёмную фигуру за другой, его сила была впечатляющей, его храбрость была непоколебимой, его... решимость защищать Зореславу была абсолютной.

Но тёмных фигур было много, слишком много для одного воина, даже для такого сильного и храброго, как Ратибор. Они продолжали появляться, продолжали двигаться к Зореславе, продолжали... угрожать ей. И Ратибор начал уставать, его движения стали медленнее, его удары стали слабее, его... сила начала иссякать.

И тогда он понял, понял, что это испытание, испытание, которое показывало его страхи, его сомнения, его... тёмные стороны. Испытание, которое показывало его страх не суметь защитить Зореславу, его сомнение в своей силе, его... тёмную сторону, которая боялась неудачи.

Он остановился, его дыхание было тяжёлым, его тело было уставшим, его... сердце было полно страха и сомнений. Он смотрел на Зореславу, на тёмные фигуры, на... своё испытание. И тогда он понял, понял, что должен делать, понял, как пройти испытание, понял... свою силу и свою слабость.

— Я не могу защитить тебя один, — сказал он, его голос был тихим, но в нём была искренность, признание, которое не оставляло места для сомнений. — Я не всемогущ, не непобедим, не... совершенен. Я могу быть сильным, могу быть храбрым, могу быть... решительным, но я всё ещё человек, со своими ограничениями, со своими слабостями, со своими... недостатками. И я признаю это, принимаю это, понимаю... это.

Он опустил свой меч, меч, который был тяжёлым и острым, меч, который был его верным спутником, меч, который был... частью его. Он стоял перед тёмными фигурами безоружный, уязвимый, открытый... Он стоял перед ними с открытым сердцем, с открытой душой, с открытой... сущностью.

— Но я не один, — продолжил он, его голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая не оставляла места для сомнений. — У меня есть ты, Зореслава, у меня есть наш народ, у меня есть... наша общая сила и решимость. Вместе мы сильнее, вместе мы храбрее, вместе мы... непобедимы. И я верю в это, верю в нашу связь, верю в нашу... любовь и единство.

И тогда иллюзорная Зореслава улыбнулась, её улыбка была тёплой и любящей, её глаза были яркими и проницательными, её... присутствие было мощным и поддерживающим. Она подняла руку, руку, которая была нежной и сильной, руку, которая была... протянута к нему.

— Возьми мою руку, Ратибор, — сказала она, её голос был тихим и мелодичным, её слова были ясными и чёткими, её... присутствие было ощутимым. — Возьми мою руку, прими мою силу, прими нашу... связь и единство.

Ратибор сделал шаг вперёд, затем ещё один, затем ещё... Он подошёл к иллюзорной Зореславе, его движения были уверенными и решительными, его лицо было серьёзным, его глаза были полны любви и доверия, полны силы и решимости, полны... готовности к принятию. Он взял её руку, руку, которая была нежной и сильной, руку, которая была... протянута к нему.

И тогда произошло чудо, чудо, которое было ярким и мощным, чудо, которое было... трансформирующим. Свет окружил их, свет, который был ярким и тёплым, свет, который был... символом их любви и единства. Тёмные фигуры исчезли, растворились в свете, исчезли... навсегда.

Иллюзорная Зореслава исчезла, растворилась в свете, исчезла... как часть испытания. Поле битвы исчезло, тени исчезли, иллюзии исчезли... Ратибор стоял на берегу Туманного озера, его одежда была сухой, его тело было целым, его... душа была сильной. Он прошёл испытание, преодолел свои страхи, принял свои сомнения, признал свои... тёмные стороны. Он был готов к знанию, готов к силе, готов к... ответственности.

И Зореслава была рядом, стояла на берегу, ждала с открытым сердцем и умом, ждала... своего любимого. Их глаза встретились, их сердца соединились, их... души воссоединились. Они улыбнулись друг другу, их улыбки были тёплыми и любящими, их глаза были яркими и проницательными, их... присутствие было мощным и поддерживающим.


16.4

Мир вокруг Ратибора изменился, вода исчезла, озеро исчезло, тени исчезли... Он стоял на берегу Туманного озера, его одежда была сухой, его тело было целым, его... душа была сильной. Он прошёл испытание, преодолел свои страхи, принял свои сомнения, признал свои... тёмные стороны. Он был готов к знанию, готов к силе, готов к... ответственности.

И тогда он увидел её, увидел Зореславу, стоящую на берегу озера, её силуэт был чётким и ясным против мягкого света, её поза была прямой и гордой, её... присутствие было мощным и успокаивающим. Она тоже прошла своё испытание, преодолела свои страхи, приняла свои сомнения, признала свои... тёмные стороны. Она тоже была готова к знанию, готова к силе, готова к... ответственности.

Их глаза встретились через расстояние, их сердца соединились через пространство, их... души воссоединились через время. Они улыбнулись друг другу, их улыбки были тёплыми и любящими, их глаза были яркими и проницательными, их... присутствие было мощным и поддерживающим.

Ратибор сделал шаг вперёд, затем ещё один, затем ещё... Он двигался к Зореславе, его шаги были быстрыми и решительными, его сердце было полно любви и радости, полно облегчения и благодарности, полно... тёплых эмоций. Зореслава тоже начала двигаться, её шаги были грациозными и плавными, её сердце было полно любви и радости, полно облегчения и благодарности, полно... тёплых эмоций.

Они встретились в центре берега, их руки соединились, их глаза встретились, их... сердца соединились. Они стояли так, соединённые, единые, сильные... Они стояли так, их любовь была ярким светом, их связь была крепкой нитью, их... единство было непоколебимой силой.

— Ты вернулась, — сказал Ратибор, его голос был тихим, но в нём была радость, облегчение, которое не оставляло места для сомнений. — Ты прошла испытание, преодолела свои страхи, приняла свои сомнения, признала свои... тёмные стороны. Я знал, что ты сможешь, верил в тебя, ждал... твоего возвращения.

Зореслава улыбнулась, её улыбка была тёплой и любящей, её глаза были яркими и проницательными, её... присутствие было мощным и поддерживающим.

— И ты вернулся, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была радость, облегчение, которое не оставляло места для сомнений. — Ты прошёл испытание, преодолел свои страхи, принял свои сомнения, признал свои... тёмные стороны. Я знала, что ты сможешь, верила в тебя, ждала... твоего возвращения.

Они смотрели друг на друга, их глаза были полны любви и понимания, полны силы и решимости, полны... глубоких эмоций. Они прошли через испытания, испытания, которые показали их страхи, их сомнения, их... тёмные стороны. Испытания, которые сделали их сильнее, мудрее, более... цельными.

— Что ты видела? — спросил Ратибор, его голос был тихим, но в нём была забота, интерес, который не оставлял места для сомнений. — Что показало тебе твоё испытание, что оно раскрыло, что оно... научило тебя?

Зореслава сделала глубокий вдох, её движения были медленными и осознанными, её лицо было серьёзным, её глаза были полны воспоминаний и эмоций, полны мудрости и понимания, полны... глубоких мыслей.

— Я видела лабиринт, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая не оставляла места для сомнений. — Лабиринт иллюзий, лабиринт, который показывал мои страхи, мои сомнения, мои... тёмные стороны. Я видела свой страх потерять тебя, свой страх не быть достаточно сильной, свой страх... не суметь защитить наш народ. Я видела своё сомнение в своих способностях, своё сомнение в своей мудрости, своё сомнение... в своём праве быть ведуньей. Я видела свою тёмную сторону, свою гордость, свою... жажду власти и контроля.

Она сделала паузу, её лицо стало более мягким, её глаза стали более яркими, её... присутствие стало более мощным.

— Но я также видела свою силу, — продолжила она, её голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая не оставляла места для сомнений. — Свою силу преодолевать страхи, свою силу принимать сомнения, свою силу... признавать свои тёмные стороны. Я видела свою мудрость, свою заботу, свою... любовь к нашему народу и к тебе. Я видела свой путь, свою судьбу, свою... роль в борьбе против Хладаны.

Ратибор кивнул, его движения были медленными и осознанными, его лицо было серьёзным, его глаза были полны понимания и уважения, полны любви и гордости, полны... глубоких эмоций.

— А ты? — спросила Зореслава, её голос был тихим, но в нём была забота, интерес, который не оставлял места для сомнений. — Что показало тебе твоё испытание, что оно раскрыло, что оно... научило тебя?

Ратибор сделал глубокий вдох, его движения были медленными и осознанными, его лицо было серьёзным, его глаза были полны воспоминаний и эмоций, полны мудрости и понимания, полны... глубоких мыслей.

— Я видел поле битвы, — сказал он, его голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая не оставляла места для сомнений. — Поле битвы, покрытое телами, кровью, оружием... Я видел тени, тени моего прошлого, тени воинов, которых я не смог спасти, тени людей, которых я не смог защитить, тени... жизней, которые были потеряны под моим командованием. Я видел призраков, призраков моих предков, призраков воинов, которые сражались до меня, призраков... защитников нашей земли.

Он сделал паузу, его лицо стало более мягким, его глаза стали более яркими, его... присутствие стало более мощным.

— Но я также видел свою силу, — продолжил он, его голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая не оставляла места для сомнений. — Свою силу принимать свои ошибки, свою силу нести ответственность, свою силу... продолжать защищать наш народ несмотря на боль и потери. Я видел свою храбрость, свою решимость, свою... любовь к нашему народу и к тебе. Я видел свой путь, свою судьбу, свою... роль в борьбе против Хладаны.

Зореслава кивнула, её движения были медленными и осознанными, её лицо было серьёзным, её глаза были полны понимания и уважения, полны любви и гордости, полны... глубоких эмоций.

— Мы прошли через испытания, — сказала она, её голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая не оставляла места для сомнений. — Испытания, которые показали наши страхи, наши сомнения, наши... тёмные стороны. Испытания, которые сделали нас сильнее, мудрее, более... цельными. И мы прошли через них вместе, даже если физически были разделены, наши сердца были соединены, наши души были... едины.

Ратибор улыбнулся, его улыбка была тёплой и любящей, его глаза были яркими и проницательными, его... присутствие было мощным и поддерживающим.

— Вместе мы сильнее, — сказал он, его голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая не оставляла места для сомнений. — Вместе мы мудрее, вместе мы... непобедимы. Наша любовь — наша самая большая сила, наша связь — наше самое мощное оружие, наше единство — наша... самая надёжная защита.

Зореслава улыбнулась, её улыбка была тёплой и любящей, её глаза были яркими и проницательными, её... присутствие было мощным и поддерживающим.

— Наша любовь — наша самая большая сила, — повторила она, её голос был тихим, но в нём была сила, уверенность, которая не оставляла места для сомнений. — Наша связь — наше самое мощное оружие, наше единство — наша... самая надёжная защита. И с этой силой, с этим оружием, с этой защитой мы будем бороться против Хладаны, защищать наш народ, спасать... нашу землю.

Они стояли так, соединённые, единые, сильные... Они стояли так, их любовь была ярким светом, их связь была крепкой нитью, их... единство было непоколебимой силой. Они были готовы к знанию, готовы к силе, готовы к... ответственности.

И тогда они почувствовали её, почувствовали присутствие Прозорницы, присутствие, которое было мощным и мистическим, присутствие, которое было... трансформирующим. Они повернулись, их движения были синхронными, их лица были серьёзными, их глаза были полны ожидания и уважения, полны силы и решимости, полны... готовности к знанию.

Прозорница парила над озером, её форма была нечёткой и эфемерной, её глаза были яркими и проницательными, её... присутствие было мощным.

— Вы прошли испытания, — сказала она, её голос был тихим и мелодичным, её слова были ясными и чёткими, её... присутствие было ощутимым. — Испытания, которые показали ваши страхи, ваши сомнения, ваши... тёмные стороны. Испытания, которые сделали вас сильнее, мудрее, более... цельными. Вы готовы к знанию, готовы к силе, готовы к... ответственности. Вы готовы услышать полное пророчество, готовы получить карту к древним храмам, готовы... начать свой путь к победе над Хладаной.

Зореслава и Ратибор кивнули, их движения были синхронными, их лица были серьёзными, их глаза были полны решимости и силы, полны заботы и ответственности, полны... готовности к знанию.

— Мы готовы, — сказали они в унисон, их голоса были тихими, но в них была сила, уверенность, которая не оставляла места для сомнений.

16.5

Прозорница парила над водами Туманного озера, её силуэт мерцал в предрассветной дымке. Зореслава и Ратибор стояли на берегу, их руки соединены, их лица обращены к древнему существу, готовые принять знание, которое им предстояло получить.

— Вы доказали свою силу, свою мудрость и свою любовь, — голос Прозорницы разносился над озером, словно шепот ветра среди камышей. — Теперь я могу раскрыть вам полное пророчество, которое было скрыто от смертных глаз веками.

Вода в озере заволновалась, и из её глубин поднялся светящийся кристалл, зависший между Прозорницей и парой на берегу. Внутри кристалла пульсировал мягкий свет, образуя узоры и символы древнего языка.

— Слушайте внимательно, — продолжила Прозорница, — ибо в этих словах заключена судьба не только вашего народа, но и всех земель, которые знали тепло и свет до прихода Хладаны.

Кристалл вспыхнул ярче, и голос Прозорницы стал глубже, словно через неё говорили сами древние силы:

*"Когда холод сковывает землю и тьма затмевает звёзды,
Когда дыхание зимы становится вечным проклятием,
Придут двое, связанные судьбой и сердцем.
Ведунья, хранящая мудрость предков,
И воин, несущий огонь в своей крови.

Четыре храма хранят ключи к древней силе,
Четыре стихии должны соединиться в единое целое.
Огонь Сварога, что горит в сердце гор,
Вода Даны, что течёт в подземных реках,
Земля Мокоши, что питает корни мира,
Воздух Стрибога, что обнимает вершины.

Но знайте: Хладана тоже ищет эту силу,
Её слуги проникли в священные места,
Оскверняя древние алтари своим присутствием.
Вы должны очистить храмы, пробудить стихии,
И соединить их силу в Храме Равновесия.

Только тогда Огненный Меч и Посох Жизни
Обретут свою истинную мощь.
Только тогда вы сможете противостоять
Той, что несёт вечную зиму.

Но помните: величайшая сила не в артефактах,
А в единстве ваших сердец и душ.
Любовь, что связывает вас, ярче любого огня,
Крепче любого металла, древнее любого заклинания.
В ней ваша истинная сила, в ней ваша победа."*

Когда последние слова пророчества растворились в воздухе, кристалл медленно опустился на ладони Зореславы. Она почувствовала его тепло, пульсирующее в такт её сердцебиению.

— Это Кристалл Видений, — объяснила Прозорница. — В нём заключены не только слова пророчества, но и карта, которая укажет вам путь к четырём храмам стихий. Когда вы будете готовы увидеть путь к одному из храмов, просто подумайте о соответствующей стихии, и кристалл покажет вам дорогу.

Ратибор шагнул ближе, вглядываясь в мерцающую поверхность кристалла.

— Эти храмы, — спросил он, — они существуют в нашем мире? Или это места между мирами, как ваше озеро?

— Храмы были построены в древности, когда граница между мирами была тоньше, — ответила Прозорница. — Они существуют в вашем мире, но скрыты от обычных глаз. Храм Огня находится в сердце Драконьих гор, Храм Воды — в глубинах Лазурного ущелья, Храм Земли — в Заповедной роще, а Храм Воздуха — на вершине Орлиного пика.

Зореслава бережно сжала кристалл в ладонях.

— А Храм Равновесия? Где нам искать его?

— Это место откроется вам только после того, как вы очистите и пробудите силу всех четырёх стихийных храмов, — Прозорница покачала головой. — Даже я не могу видеть его местоположение ясно. Древние намеренно скрыли его от всех существ, обладающих даром предвидения, чтобы защитить от тех, кто мог бы использовать его силу во зло.

— Что значит "очистить храмы"? — спросил Ратибор. — Вы сказали, что слуги Хладаны осквернили их?

— Да, — в голосе Прозорницы звучала печаль. — Хладана послала своих приспешников в каждый из храмов. Они установили там свои тёмные алтари, которые высасывают силу стихий и направляют её к своей госпоже. С каждым днём храмы слабеют, а Хладана становится сильнее. Вы должны разрушить эти алтари и восстановить исконные ритуалы поклонения стихиям.

Зореслава задумчиво провела пальцем по поверхности кристалла.

— В пророчестве упоминаются Огненный Меч и Посох Жизни. Что это за артефакты?

— Огненный Меч — древнее оружие, выкованное в пламени самого Сварога, — ответила Прозорница. — Он предназначен для воина, чья кровь несёт огонь предков. Для тебя, Ратибор. Посох Жизни — артефакт, созданный из ветви Мирового Древа. Он усиливает природную магию и способность исцелять. Он ждёт тебя, Зореслава.

— Где мы найдём эти артефакты? — спросил Ратибор.

— Они ждут вас в храмах, — ответила Прозорница. — Меч — в Храме Огня, Посох — в Храме Земли. Но помните: сами по себе эти предметы — лишь инструменты. Их истинная сила пробудится только тогда, когда все четыре стихии будут очищены и соединены в Храме Равновесия.

Прозорница приблизилась к паре, её фигура стала более материальной, чем раньше.

— Есть ещё кое-что, что вы должны знать, — сказала она тихо. — Хладана знает о пророчестве. Она знает о вас. Её шпионы следят за каждым вашим шагом. Будьте осторожны, кому доверяете. Тьма может скрываться под маской дружбы.

— Мы будем осторожны, — кивнул Ратибор. — Но как нам защитить наших людей, пока мы будем искать храмы? Хладана не станет ждать.

— Ваши люди сильнее, чем вы думаете, — улыбнулась Прозорница. — И у вас есть союзники, о которых вы ещё не знаете. Ищите тех, кто хранит древние знания. Ищите тех, кто помнит времена до прихода холода.

Она коснулась кристалла в руках Зореславы, и тот вспыхнул ярче.

— Я дала этому кристаллу ещё одну силу, — сказала Прозорница. — Если вы окажетесь в смертельной опасности, разбейте его. Но помните: это можно сделать лишь однажды, и цена будет высока.

— Какова цена? — спросила Зореслава.

— Это зависит от ситуации, — ответила Прозорница уклончиво. — Кристалл потребует жертву, соразмерную опасности. Используйте его только в крайнем случае.

Небо над озером начало светлеть. Прозорница взглянула на восток и вздохнула.

— Наше время истекает. Скоро взойдёт солнце, и мне придётся вернуться в глубины озера. Есть ли у вас ещё вопросы, прежде чем мы расстанемся?

Зореслава и Ратибор переглянулись, безмолвно совещаясь.

— С какого храма нам следует начать? — спросила наконец Зореслава.

— Доверьтесь своему сердцу и кристаллу, — ответила Прозорница. — Но знайте: чем дольше храм находится под властью тьмы, тем труднее будет его очистить. Храм Огня был первым, который осквернила Хладана. Возможно, с него и стоит начать.

— Мы благодарим тебя за мудрость и помощь, — сказал Ратибор, склонив голову.

— Не благодарите меня раньше времени, — в голосе Прозорницы прозвучала нотка грусти. — Путь, который я указала вам, полон опасностей. Не все, кто ступает на него, возвращаются. Но я верю в вас. Верю в силу вашей любви.

Первые лучи солнца коснулись поверхности озера, и фигура Прозорницы начала таять.

— Помните, — её голос становился всё тише, — величайшая сила не в артефактах, а в единстве ваших сердец. Любовь — вот ваше самое мощное оружие против холода и тьмы.

С последними словами она растворилась в утреннем свете, оставив Зореславу и Ратибора стоять на берегу с кристаллом в руках и новым знанием в сердцах.

Они смотрели на восходящее солнце, понимая, что с этого момента их жизнь изменилась навсегда. Впереди лежал путь, полный опасностей и испытаний, но они были готовы пройти его вместе.

— Итак, — тихо сказал Ратибор, сжимая руку Зореславы, — Храм Огня?

Зореслава кивнула, глядя на кристалл, который теперь мерцал красноватым светом.

— Храм Огня, — подтвердила она. — Драконьи горы ждут нас.

ГЛАВА 17. ХРАМ РАССВЕТА

17.1

Утро выдалось холоднее обычного. Зореслава поёжилась, плотнее закутываясь в меховой плащ, подаренный ей старейшиной Ясногорья перед отъездом. Ветер, дующий с севера, нёс в себе не просто зимнюю прохладу — в нём чувствовалось нечто чужеродное, неестественное. Дыхание Хладаны, как шептали крестьяне в деревнях, через которые они проезжали.

— Становится холоднее с каждым днём, — заметил Ратибор, подъезжая ближе на своём вороном жеребце. — И это не обычный холод.

Зореслава кивнула, доставая из-за пазухи Кристалл Видений. Даже сквозь ткань она чувствовала его тепло — единственное, что согревало в этот промозглый день.

— Прозорница была права. Влияние Хладаны распространяется быстрее, чем мы думали.

Они путешествовали уже пятый день, направляясь к Храму Рассвета, который, согласно видениям кристалла, находился в восточных отрогах Драконьих гор. С каждым днём пейзаж вокруг становился всё более мрачным: деревья стояли голые, с почерневшими ветвями, словно обожжёнными морозом; ручьи покрывались коркой льда, под которой едва теплилась жизнь; животные покидали привычные места обитания, уходя на юг.

— Смотри, — Ратибор указал на горизонт, где виднелись тёмные силуэты гор. — Мы приближаемся к Драконьим горам. Если верить кристаллу, Храм Рассвета должен быть где-то там, в восточных склонах.

Зореслава всмотрелась в даль, прикрывая глаза от резкого ветра.

— Да, но кристалл показывает, что нам нужно сначала пройти через долину Трёх Озёр. Она должна быть за тем лесом.

Лес, о котором говорила Зореслава, выглядел неприветливо. Деревья стояли так плотно, что казались сплошной тёмной стеной. Их ветви, покрытые инеем, переплетались над дорогой, создавая мрачный туннель.

— Не нравится мне этот лес, — пробормотал Ратибор, инстинктивно проверяя, легко ли выходит меч из ножен. — Слишком тихо.

Он был прав. Лес молчал. Ни пения птиц, ни шороха мелких животных — только скрип снега под копытами лошадей и завывание ветра в голых ветвях.

— Это не просто холод, — тихо сказала Зореслава, прислушиваясь к лесу своим внутренним чутьём. — Здесь что-то случилось. Что-то нарушило естественный ход вещей.

Они медленно продвигались по узкой лесной дороге. Солнце, едва видимое сквозь переплетение ветвей, клонилось к закату, окрашивая снег в бледно-розовый цвет.

— Нам нужно найти место для ночлега, — сказал Ратибор, оглядываясь по сторонам. — В темноте лучше не путешествовать по незнакомому лесу.

Зореслава кивнула, но вдруг остановила лошадь, прислушиваясь.

— Ты слышишь?

Ратибор напряг слух. Сквозь завывание ветра до них доносились слабые звуки — словно плач ребёнка, смешанный с женским причитанием.

— Кто-то в беде, — Ратибор развернул коня в направлении звуков. — Идём.

Они свернули с дороги и углубились в лес. Звуки становились всё отчётливее. Наконец, они выехали на небольшую поляну, где увидели странную картину: молодая женщина в потрёпанной одежде стояла на коленях перед большим дубом, обхватив его ствол руками. Она раскачивалась взад-вперёд, тихо причитая.

Зореслава спешилась первой и осторожно приблизилась к женщине.

— Добрая женщина, что случилось? Чем мы можем помочь?

Женщина вздрогнула и обернулась. Её лицо было бледным, глаза покраснели от слёз. Увидев незнакомцев, она отшатнулась, прижимаясь к дереву.

— Кто вы? — её голос дрожал. — Вы с ними? Вы пришли забрать и меня?

— Мы не причиним тебе вреда, — мягко сказала Зореслава, делая успокаивающий жест. — Я Зореслава, ведунья из Ясногорья, а это Ратибор, воевода Волчьего Клыка. Мы услышали твой плач и пришли помочь.

Женщина недоверчиво смотрела на них, но постепенно в её глазах появилось подобие надежды.

— Ведунья? — прошептала она. — Ты можешь помочь моему сыну? Они забрали его... забрали моего Мирослава...

— Кто забрал? — спросил Ратибор, подходя ближе.

— Ледяные духи, — женщина снова начала плакать. — Они пришли с севера три дня назад. Сначала был только холод, необычный, пронизывающий до костей. Потом начали пропадать люди. Сначала охотники, не вернувшиеся из леса, потом дети... Мой Мирослав играл во дворе, я отвернулась всего на мгновение, а когда повернулась — его уже не было. Только следы на снегу, ведущие в лес, и... и это.

Она протянула руку, в которой держала маленькую деревянную игрушку — вырезанного из дерева волка.

— Я пошла по следам, но они привели меня к этому дереву и исчезли. Я знаю, что он где-то здесь, я чувствую это! Мой мальчик жив, но я не могу найти его!

Зореслава взяла игрушку и закрыла глаза, сосредотачиваясь. Она чувствовала слабую энергию, исходящую от деревянного волка — связь между матерью и ребёнком, нить, которая никогда не рвётся.

— Как тебя зовут? — спросила она, открывая глаза.

— Милана, — ответила женщина. — Я из деревни Трёхречье, это в двух часах ходьбы отсюда.

— Милана, я чувствую, что твой сын жив, — сказала Зореслава, возвращая игрушку. — Но он действительно был забран ледяными духами. Это слуги Хладаны, они питаются теплом живых существ, особенно детей, в которых так много жизненной силы.

— Хладана? — в глазах Миланы отразился ужас. — Та самая Хладана из старых легенд? Ледяная ведьма, несущая вечную зиму?

— Она больше не легенда, — мрачно ответил Ратибор. — Она вернулась и становится сильнее с каждым днём.

— Но есть надежда, — быстро добавила Зореслава, видя, как лицо Миланы искажается от отчаяния. — Мы можем найти твоего сына. Ледяные духи обычно уносят своих жертв в места силы — древние капища, пещеры, где граница между мирами тонка. Они держат их там, медленно высасывая жизненную силу.

— Ты знаешь, где в этих лесах есть такие места? — спросил Ратибор.

Милана задумалась, вытирая слёзы.

— Есть старое капище на холме Трёх Сосен, в часе ходьбы отсюда. Старики говорят, что раньше там поклонялись древним богам, но уже много поколений никто туда не ходит. Говорят, место проклято.

— Это может быть оно, — кивнула Зореслава. — Ледяные духи часто выбирают заброшенные святилища — там уже есть канал для магической энергии, им легче создать проход в свой мир.

— Отведи нас туда, — сказал Ратибор. — Мы поможем тебе найти сына.

Милана с надеждой посмотрела на них.

— Правда? Вы действительно поможете?

— Поможем, — уверенно ответила Зореслава. — Но нам нужно спешить. Чем дольше ребёнок находится у ледяных духов, тем труднее будет вернуть его.

Они оставили лошадей привязанными у поляны и пошли пешком, следуя за Миланой. Лес становился всё гуще, деревья — выше и старше. Зореслава чувствовала, как меняется энергия вокруг них: воздух становился холоднее, а между деревьями иногда мелькали странные голубоватые огоньки.

— Блуждающие огни, — прошептала она Ратибору. — Предвестники ледяных духов. Мы на верном пути.

Наконец, они вышли к подножию небольшого холма, на вершине которого действительно росли три огромные сосны, чьи кроны, казалось, подпирали низкое зимнее небо.

— Это здесь, — сказала Милана, указывая на холм. — Капище должно быть на вершине, между соснами.

Зореслава достала из сумки Кристалл Видений. Он тускло светился в её руках, но когда она направила его в сторону холма, свечение стало ярче, пульсируя, словно сердцебиение.

— Там сильный источник магии, — сказала она. — И не только древняя сила капища, но и что-то ещё... что-то холодное и чуждое.

— Ледяные духи, — кивнул Ратибор, обнажая меч. Лезвие тускло блеснуло в сумеречном свете. — Как нам с ними бороться?

— Огонь, — ответила Зореслава. — Они боятся огня и тепла. И железа — оно разрушает их эфирные тела.

Она достала из сумки несколько свечей и маленький мешочек с травами.

— Это полынь, чертополох и рябина, — пояснила она, заметив вопросительный взгляд Ратибора. — Древние защитные травы. Они помогут нам создать барьер, через который духи не смогут пройти.

Они начали подниматься на холм. С каждым шагом становилось холоднее, а воздух наполнялся странным шепотом, словно кто-то невидимый говорил на неизвестном языке.

— Они знают, что мы идём, — тихо сказала Зореслава. — Держитесь ближе ко мне.

На вершине холма, между тремя соснами, они увидели древнее капище: круг из вертикально стоящих камней, в центре которого находился большой плоский валун, служивший алтарём. Камни были покрыты инеем, который складывался в странные узоры, напоминающие руны.

— Они изменили капище, — прошептала Зореслава. — Превратили его в портал в свой мир.

Вокруг алтаря клубился странный туман, голубоватый и светящийся. В нём мелькали тени, похожие на человеческие фигуры, но искажённые, вытянутые, с длинными конечностями и размытыми чертами лиц.

— Мирослав! — вскрикнула Милана, делая шаг вперёд. — Я вижу его! Он там, в тумане!

Действительно, среди теней можно было различить маленькую фигурку ребёнка, сидящего на алтарном камне. Мальчик выглядел странно неподвижным, словно застывшим.

— Не подходи ближе, — Зореслава удержала Милану за руку. — Это ловушка. Они хотят, чтобы ты вошла в туман. Тогда они заберут и тебя.

— Но мой сын! — в отчаянии воскликнула Милана.

— Мы спасём его, — твёрдо сказал Ратибор. — Но должны действовать осторожно. Один неверный шаг может стоить жизни и нам, и твоему сыну.

Зореслава быстро достала травы и начала раскладывать их по кругу вокруг себя и своих спутников, шепча древние заклинания. Ратибор крепче сжал рукоять меча, готовый защищать их от любой опасности.

17.2

Голубоватый туман вокруг алтаря заклубился сильнее, словно в ответ на защитные действия Зореславы. Тени внутри него стали более отчётливыми, принимая форму высоких фигур с длинными конечностями и безликими головами. Они двигались вокруг мальчика, словно в медленном танце, иногда наклоняясь к нему, будто вдыхая что-то невидимое.

— Они питаются его жизненной силой, — прошептала Зореслава, завершая защитный круг. — Мы должны действовать быстро, пока они не забрали слишком много.

— Что нам делать? — спросил Ратибор, не отрывая взгляда от жуткой сцены.

Зореслава достала из сумки свечи и маленький кремень.

— Нам нужно разрушить их портал. Для этого нужно зажечь огни по периметру капища, в каждой из четырёх сторон света. Огонь отрежет их от их мира и ослабит настолько, что мы сможем изгнать их.

— Я сделаю это, — решительно сказал Ратибор. — Ты поддерживай защитный круг.

— Нет, — покачала головой Зореслава. — Тебе нужно будет прикрывать меня мечом, пока я буду зажигать огни. Они будут пытаться остановить нас.

Она повернулась к Милане, которая не отрывала взгляда от своего сына.

— Милана, ты должна оставаться в защитном круге, что бы ни случилось. Когда я скажу, позови своего сына по имени. Материнский зов — самая сильная магия, способная пробиться через их чары.

Милана кивнула, её глаза были полны решимости.

— Я готова.

Зореслава глубоко вдохнула, собираясь с силами. Она чувствовала, как древняя магия этого места откликается на её присутствие, как земля под ногами вибрирует от столкновения двух сил — естественной силы природы и чуждой силы ледяных духов.

— Идём, — сказала она Ратибору. — Держись рядом.

Они вышли из защитного круга. Сразу же туман заклубился сильнее, а тени внутри него повернулись в их сторону, издавая тихий свистящий звук, похожий на вой ветра в расщелинах скал.

Зореслава направилась к восточной стороне капища, где стоял один из вертикальных камней. Она опустилась на колени, расчистила снег у основания камня и установила первую свечу. Ратибор стоял рядом, держа меч наготове.

Когда Зореслава попыталась зажечь свечу, порыв ледяного ветра едва не погасил искру. Она прикрыла пламя рукой, шепча заклинание. Свеча наконец загорелась, и в тот же миг одна из теней отделилась от тумана и устремилась к ним.

— Берегись! — крикнул Ратибор, делая выпад мечом.

Лезвие прошло сквозь тень, которая издала пронзительный вой и отпрянула. Но на её месте появились другие, окружая их со всех сторон.

— К северному камню! — скомандовала Зореслава, и они бросились через капище.

Тени преследовали их, пытаясь преградить путь. Одна из них коснулась руки Зореславы, и она почувствовала обжигающий холод, проникающий до костей. Ратибор взмахнул мечом, отгоняя духа, и помог Зореславе добраться до северного камня.

Вторая свеча была зажжена, и туман заклубился ещё сильнее. Тени стали более агрессивными, их вой перерос в пронзительный визг, от которого закладывало уши.

— Они боятся! — крикнула Зореслава. — Мы разрушаем их связь с их миром!

Они продолжили движение, зажигая третью свечу на западе и четвёртую на юге. С каждой зажжённой свечой туман становился тоньше, а тени — менее материальными. Когда последняя свеча загорелась, Зореслава крикнула Милане:

— Сейчас! Зови его!

— Мирослав! — закричала Милана, вкладывая в свой голос всю материнскую любовь и тоску. — Мирослав, сынок, иди ко мне!

Мальчик на алтаре вздрогнул, словно пробуждаясь от глубокого сна. Он поднял голову, его глаза, ранее пустые и безжизненные, наполнились осознанием.

— Мама? — его голос был слабым, но отчётливым.

— Иди к нам! — крикнула Зореслава. — Быстрее, пока путь открыт!

Мирослав попытался встать, но тени окружили его, не давая сойти с алтаря. Ратибор, не раздумывая, бросился вперёд, рассекая мечом туман. Тени расступились перед стальным лезвием, и он добрался до мальчика.

— Держись крепче, — сказал он, подхватывая ребёнка на руки.

Тени взвыли от ярости, сгущаясь вокруг них, пытаясь преградить путь к защитному кругу. Зореслава начала читать древнее заклинание изгнания, её голос звенел в морозном воздухе, наполняя капище силой. Свечи по периметру вспыхнули ярче, их пламя взметнулось вверх, образуя огненный барьер.

Ратибор с мальчиком на руках пробился сквозь редеющий туман и пересёк границу защитного круга. Милана с рыданием бросилась к сыну, обнимая его.

Зореслава завершила заклинание громким возгласом, и в тот же миг все четыре свечи вспыхнули ослепительным светом. Туман рассеялся с пронзительным воем, тени растворились в воздухе, и капище погрузилось в тишину.

Только тяжёлое дыхание людей и тихие всхлипывания Миланы, прижимающей к себе сына, нарушали безмолвие зимнего леса.

— Получилось, — выдохнул Ратибор, опуская меч. — Мы изгнали их.

Зореслава подошла к Мирославу и осторожно коснулась его лба. Мальчик был бледен и слаб, но его глаза были ясными.

— Они забрали часть его жизненной силы, — сказала она, — но не успели причинить непоправимый вред. Он поправится.

— Спасибо вам, — прошептала Милана, глядя на них с безграничной благодарностью. — Спасибо за моего сына.

— Нам нужно уходить отсюда, — сказал Ратибор, оглядываясь. — Духи могут вернуться с подкреплением.

— Да, — согласилась Зореслава. — И нам нужно предупредить жителей Трёхречья. Если ледяные духи появились здесь, значит, влияние Хладаны распространяется быстрее, чем мы думали.

Они спустились с холма и вернулись к лошадям. Ратибор посадил Милану с Мирославом на свою лошадь, а сам пошёл пешком рядом с Зореславой. К ночи они добрались до Трёхречья — небольшой деревни, расположенной, как следовало из названия, на слиянии трёх речек.

Деревня встретила их настороженно. Люди выглядывали из-за занавесок, некоторые выходили на порог с вилами и топорами. Последние дни научили их бояться чужаков.

— Милана вернулась! — крикнул кто-то. — И Мирослав с ней!

Толпа расступилась, пропуская старосту — седобородого мужчину с суровым лицом.

— Милана, — сказал он, подходя ближе. — Мы думали, что потеряли и тебя. Кто эти люди?

— Это Зореслава, ведунья из Ясногорья, и Ратибор, воевода Волчьего Клыка, — ответила Милана. — Они спасли моего сына от ледяных духов. Спасли нас всех.

Староста внимательно посмотрел на гостей, затем склонил голову в знак уважения.

— Добро пожаловать в Трёхречье. Меня зовут Велимир. Входите в мой дом, отдохните и расскажите, что происходит.

В просторной избе старосты собрались все старейшины деревни. Пока Милана укладывала уставшего Мирослава спать, Зореслава и Ратибор рассказали о возвращении Хладаны, о пророчестве и о своём путешествии к Храму Рассвета.

— Значит, легенды не лгали, — мрачно сказал Велимир, когда они закончили. — Хладана вернулась, чтобы погрузить наши земли в вечную зиму.

— И это только начало, — кивнула Зореслава. — Ледяные духи — лишь первые её слуги. За ними придут другие, более сильные и опасные.

— Что нам делать? — спросил один из старейшин. — Как защитить наших детей?

Зореслава задумалась, затем достала из сумки несколько мешочков с травами.

— Это защитные амулеты, — сказала она. — Повесьте их над дверями и окнами ваших домов. Они не остановят сильных слуг Хладаны, но отпугнут ледяных духов.

— А ещё вам нужно создать круг защиты вокруг деревни, — добавил Ратибор. — Вбейте в землю колья из ясеня или дуба по периметру деревни и натяните между ними верёвки с привязанными к ним железными предметами — ножами, наконечниками стрел, гвоздями. Железо отпугивает духов.

— И поддерживайте огонь, — сказала Зореслава. — Большой костёр в центре деревни должен гореть днём и ночью. Огонь — самая сильная защита от слуг Хладаны.

Велимир кивнул, запоминая их советы.

— Мы сделаем всё, как вы говорите. Но что будет дальше? Сколько мы сможем так продержаться?

Зореслава и Ратибор переглянулись.

— Мы ищем способ остановить Хладану, — сказал Ратибор. — Для этого нам нужно найти четыре древних храма и пробудить их силу.

— Храм Рассвета должен быть где-то в восточных отрогах Драконьих гор, — добавила Зореслава. — Вы не слышали о таком месте?

Старейшины задумались, переглядываясь между собой.

— Есть старая легенда, — наконец сказал один из них, самый пожилой. — О скале, которая светится только на рассвете. Её называют Солнечной Гранью. Говорят, там есть пещера, в которой древние совершали ритуалы встречи солнца.

— Где находится эта скала? — спросил Ратибор.

— В дне пути отсюда, на восточном склоне горы Драконий Зуб, — ответил старик. — Но путь туда опасен даже в хорошую погоду, а сейчас...

— Мы должны попытаться, — твёрдо сказала Зореслава. — Если это действительно Храм Рассвета, там может быть ключ к спасению всех наших земель.

— Я проведу вас, — раздался голос от двери. Там стоял молодой мужчина с суровым лицом и зоркими глазами. — Я Радомир, охотник. Знаю эти горы лучше всех в деревне.

— Радомир, это опасно, — предостерёг его Велимир. — Ты знаешь, что в горах сейчас не только обычные опасности.

— Именно поэтому им нужен проводник, — твёрдо ответил Радомир. — Если есть шанс остановить это зло, я должен помочь. К тому же, — он посмотрел на Милану, которая вернулась в комнату, — они спасли Мирослава. Я обязан им.

Зореслава внимательно посмотрела на охотника. В его глазах она видела не только решимость, но и скрытую боль.

— Ты потерял кого-то из-за ледяных духов, — тихо сказала она. Это был не вопрос, а утверждение.

Радомир сжал губы и кивнул.

— Мою младшую сестру, Весну. Она исчезла неделю назад. Мы искали её повсюду, но... — его голос дрогнул. — Теперь я знаю, что случилось. И если есть хоть малейший шанс отомстить тем, кто это сделал, я его использую.

— Мы благодарны за твою помощь, — сказал Ратибор. — Выйдем на рассвете?

— На рассвете, — кивнул Радомир. — Нужно успеть добраться до Солнечной Грани до следующего утра. Только в лучах восходящего солнца можно увидеть вход в пещеру.

Ночью, пока деревня спала, Зореслава вышла во двор дома старосты. Небо было ясным, усыпанным звёздами, но воздух казался неестественно холодным для этого времени года. Она достала Кристалл Видений и всмотрелась в его мерцающую глубину.

— Что ты видишь? — тихо спросил Ратибор, подходя сзади.

— Тревожные знаки, — ответила Зореслава. — Влияние Хладаны распространяется быстрее, чем мы думали. И она знает о нас, о нашем путешествии.

— Она будет пытаться остановить нас.

— Да. И чем ближе мы будем к храмам, тем сильнее будет её противодействие.

Ратибор положил руку на плечо Зореславы.

— Мы справимся. Вместе.

Она накрыла его руку своей и улыбнулась.

— Вместе.

17.3

Рассвет застал их уже в пути. Радомир уверенно вёл их по узким горным тропам, иногда останавливаясь, чтобы проверить следы или прислушаться к звукам леса. Зореслава заметила, что чем выше они поднимались, тем меньше становилось признаков влияния Хладаны — снег здесь был чистым и искрящимся, а не покрытым странным голубоватым инеем, как в низинах.

— Горы сопротивляются её власти дольше других мест, — пояснила она, заметив удивлённый взгляд Ратибора. — Они древнее, в них больше изначальной силы земли.

К полудню они достигли крутого склона, где тропа сужалась настолько, что приходилось идти друг за другом, прижимаясь к скале.

— Осторожнее здесь, — предупредил Радомир. — Один неверный шаг, и падение будет долгим.

Они медленно продвигались вдоль опасного участка. Внезапно Зореслава остановилась, прислушиваясь.

— Что-то не так, — прошептала она. — Я чувствую... присутствие.

В тот же миг сверху послышался шорох осыпающихся камней. Ратибор инстинктивно прижал Зореславу к скале, прикрывая её своим телом, когда мимо них пролетел небольшой камнепад.

— Это не случайность, — сказал Радомир, когда опасность миновала. — Кто-то или что-то следит за нами.

— Горные тролли, — тихо произнесла Зореслава. — Я чувствую их запах — камень и мох.

— Тролли обычно не нападают на людей без причины, — нахмурился Радомир. — Они избегают нас.

— Обычно — да, — согласилась Зореслава. — Но Хладана может влиять на них, искажать их природу, делать более агрессивными.

— Нам нужно двигаться быстрее, — решил Ратибор. — Чем дольше мы на открытом месте, тем уязвимее.

Они ускорили шаг, насколько позволяла узкая тропа. Вскоре тропа расширилась, выводя их на небольшое плато, поросшее низкими, искривлёнными от постоянных ветров соснами.

— Отсюда до Солнечной Грани около часа пути, — сказал Радомир, указывая на возвышающуюся впереди скалу необычной формы. — Но нам придётся пересечь Каменное Море.

Перед ними раскинулось странное зрелище — огромное поле, усеянное валунами разных размеров, от небольших камней до глыб высотой с человеческий рост. Издалека это действительно напоминало застывшее каменное море.

— Идеальное место для засады, — пробормотал Ратибор, оглядывая поле валунов.

— Другого пути нет, — покачал головой Радомир. — Разве что сделать крюк в несколько дней.

— У нас нет нескольких дней, — решительно сказала Зореслава. — Идём через Каменное Море, но будем предельно осторожны.

Они начали пробираться между валунами, стараясь держаться вместе и постоянно оглядываясь. Тишина вокруг была неестественной — ни пения птиц, ни шороха мелких животных, только звук их собственных шагов и дыхания.

Внезапно Радомир поднял руку, призывая к остановке.

— Слышите? — прошептал он.

Они замерли, прислушиваясь. Сначала была только тишина, но затем они услышали это — тихий скрежет камня о камень, словно что-то огромное и тяжёлое медленно двигалось среди валунов.

— Тролли, — выдохнул Радомир. — И судя по звуку, их несколько.

— Сколько до Солнечной Грани? — спросил Ратибор, обнажая меч.

— В обычных условиях — полчаса быстрым шагом, — ответил охотник. — Но если придётся сражаться или прятаться...

— Разделимся, — решил Ратибор. — Я отвлеку их, а вы двое продолжите путь к храму.

— Нет, — твёрдо сказала Зореслава. — Мы не разделяемся. Вместе у нас больше шансов.

Скрежет становился громче, и теперь они могли различить тяжёлые шаги, сотрясающие землю. Из-за большого валуна слева от них показалась массивная фигура — горный тролль, около трёх метров ростом, с кожей цвета серого камня, покрытой мхом и лишайником. Его маленькие глубоко посаженные глаза светились холодным голубым светом — явный признак влияния Хладаны.

— Бежим! — крикнул Радомир, и они бросились вперёд, лавируя между валунами.

Тролль взревел и кинулся за ними, его огромные руки крушили камни, попадавшиеся на пути. Вскоре к нему присоединились ещё двое его сородичей, отрезая путь к отступлению.

— Они загоняют нас, — выдохнул Ратибор, оглядываясь. — Направляют к центру Каменного Моря.

— Там должна быть ловушка, — кивнула Зореслава. — Нам нужно прорываться к Солнечной Грани, это наш единственный шанс.

Они изменили направление, стараясь обойти троллей и выйти к видневшейся вдалеке скале необычной формы. Но каждый раз, когда они пытались приблизиться к краю Каменного Моря, тролли преграждали им путь, вынуждая отступать всё глубже в лабиринт валунов.

— У меня есть идея, — сказала Зореслава, когда они укрылись за большим камнем, переводя дыхание. — Тролли боятся огня и яркого света. Если создать достаточно сильную вспышку, мы сможем ослепить их на время и прорваться.

— Как ты собираешься это сделать? — спросил Радомир.

Зореслава достала из сумки несколько мешочков с порошками и маленькую бутылочку с прозрачной жидкостью.

— Это смесь трав и минералов, которые дают яркую вспышку при соединении. Мне нужно несколько минут, чтобы всё подготовить.

— У тебя есть эти минуты, — Ратибор встал, сжимая меч. — Мы с Радомиром задержим их.

Охотник кивнул, доставая свой лук и стрелы.

— Целься в глаза, — посоветовала Зореслава. — Это их самое уязвимое место.

Мужчины вышли из укрытия, привлекая внимание троллей, пока Зореслава быстро смешивала порошки в маленькой глиняной чаше. Она слышала рёв троллей, звон меча Ратибора и свист стрел Радомира, но не позволяла себе отвлекаться — от точности её действий зависели их жизни.

Наконец смесь была готова. Зореслава осторожно добавила в неё несколько капель жидкости из бутылочки и произнесла короткое заклинание.

— Готово! — крикнула она. — Возвращайтесь!

Ратибор и Радомир отступили к ней, преследуемые троллями. Один из великанов был ранен — стрела торчала из его глаза, но это, казалось, только разъярило его ещё больше.

— Закройте глаза и отвернитесь, — предупредила Зореслава, поднимая чашу. — На счёт три бросаемся к Солнечной Грани. Один... два... три!

Она швырнула чашу в сторону троллей и закрыла глаза. Даже сквозь закрытые веки она увидела ослепительную вспышку, а затем услышала оглушительный рёв боли — тролли, не ожидавшие атаки, смотрели прямо на чашу в момент взрыва.

— Бежим! — крикнула Зореслава, и они бросились вперёд, пользуясь замешательством троллей.

Они бежали, не останавливаясь, через Каменное Море, направляясь прямо к Солнечной Грани. Позади них слышался рёв и проклятия ослеплённых троллей, но с каждым шагом эти звуки становились всё тише.

Наконец, задыхаясь от бега, они достигли подножия Солнечной Грани — величественной скалы, которая возвышалась над окружающим ландшафтом, словно гигантский клык.

— Мы... сделали это, — выдохнул Радомир, опираясь руками о колени. — Но где вход в храм? Я не вижу никакой пещеры.

— Прозорница сказала, что вход виден только на рассвете, когда первые лучи солнца касаются скалы, — напомнила Зореслава. — Нам придётся ждать до утра.

— А тролли? — спросил Ратибор, оглядываясь на Каменное Море. — Они могут прийти в себя и последовать за нами.

— Тролли не любят открытые пространства, — сказал Радомир. — Здесь, у подножия скалы, мы в относительной безопасности. К тому же, скоро стемнеет, а ночью они становятся менее активными.

Они нашли небольшую расщелину в скале, которая могла служить укрытием на ночь. Радомир развёл небольшой костёр, стараясь, чтобы дым не привлекал внимания, а Зореслава достала из сумки остатки провизии.

— Расскажи нам больше о Солнечной Грани, — попросила она охотника, когда они устроились у огня. — Что говорят о ней легенды?

Радомир задумчиво посмотрел на возвышающуюся над ними скалу, чей силуэт чётко вырисовывался на фоне вечернего неба.

— Старики рассказывают, что давным-давно, когда мир был молод, здесь жил дракон — хранитель рассвета. Каждое утро он взлетал на вершину этой скалы и своим огненным дыханием зажигал солнце. Однажды в наши земли пришла тьма, и дракон сражался с ней три дня и три ночи. Он победил, но был смертельно ранен. Умирая, он превратился в камень, став этой скалой, а его дух ушёл в пещеру внутри неё, чтобы охранять границу между светом и тьмой.

— Дракон, охраняющий рассвет, — тихо повторила Зореслава. — Это похоже на правду, хотя и искажённую временем. Древние часто использовали образы драконов в своих легендах, чтобы описать силы природы.

— Ты думаешь, что внутри скалы действительно есть храм? — спросил Ратибор.

— Да, — кивнула Зореслава. — Кристалл Видений привёл нас сюда не случайно. И легенда о драконе рассвета слишком похожа на историю о Хладане и её противостоянии с хранителями равновесия.

Они провели ночь, по очереди дежуря у костра. Небо было ясным, усыпанным звёздами, но воздух становился всё холоднее с каждым часом. Зореслава чувствовала, как влияние Хладаны медленно, но неуклонно распространяется даже здесь, в горах.

Перед рассветом они поднялись и начали обходить скалу, ища место, которое могло бы быть входом в храм.

— Согласно легенде, вход должен появиться там, где первый луч солнца коснётся скалы, — сказала Зореслава. — Нам нужно найти восточную сторону.

Они обошли скалу и остановились у её восточного склона, который был относительно пологим и испещрённым трещинами и выступами.

— Здесь, — указала Зореслава на участок скалы, который казался немного светлее остального камня. — Это должно быть здесь.

Небо на востоке начало светлеть, предвещая скорый восход. Они замерли в ожидании, наблюдая, как первые розовые и золотые оттенки разливаются по горизонту.

Наконец, первый луч солнца пробился из-за далёких гор и коснулся Солнечной Грани. В тот же миг участок скалы, на который указывала Зореслава, начал светиться, словно был сделан из чистого золота. Свечение усиливалось с каждой секундой, пока не стало почти ослепительным.

— Невероятно, — прошептал Радомир, прикрывая глаза рукой.

Когда свет стал невыносимо ярким, раздался тихий гул, и часть скалы словно растворилась, открывая тёмный проход внутрь.

— Вход открылся, — сказала Зореслава, делая шаг вперёд. — Нам нужно спешить. Я не знаю, как долго он будет открыт.

— Я останусь здесь, — сказал Радомир. — Буду охранять вход и предупрежу, если появятся тролли или другие слуги Хладаны.

Зореслава благодарно кивнула ему.

— Будь осторожен. Если вход закроется до нашего возвращения, не жди нас — возвращайся в деревню и помоги людям подготовиться к тому, что грядёт.

Радомир кивнул, сжимая свой лук.

— Удачи вам. Найдите то, что ищете.

Зореслава и Ратибор вошли в проход. Как только они оказались внутри, свечение снаружи начало тускнеть, но вместо ожидаемой темноты они обнаружили, что стены туннеля излучают мягкий золотистый свет.

— Светящийся камень, — пояснила Зореслава, касаясь стены. — Древние использовали его в своих храмах. Он впитывает солнечный свет днём и отдаёт его ночью.

Они шли по туннелю, который постепенно расширялся и уходил вглубь скалы. Воздух становился теплее и наполнялся странным ароматом — смесью трав, смолы и чего-то неуловимо древнего.

— Ты чувствуешь? — спросила Зореслава. — Здесь сильная магия, очень старая и мощная.

Ратибор кивнул, его рука инстинктивно легла на рукоять меча.

— Да, словно сам воздух наполнен силой. Это... непривычно.

Туннель наконец вывел их в огромный зал, вырубленный в сердце скалы. Потолок был так высок, что терялся во тьме, а стены покрывали древние фрески и символы, светящиеся тем же золотистым светом, что и туннель.

В центре зала стоял круглый алтарь из белого камня, на котором лежал странный предмет, излучающий яркий свет.

— Камень Рассвета, — выдохнула Зореслава, делая шаг вперёд. — Первый из четырёх артефактов.

Но когда они приблизились к алтарю, воздух перед ними сгустился, принимая форму высокой фигуры в развевающихся одеждах. Это был призрак старца с длинной бородой и глазами, светящимися тем же золотистым светом, что и стены храма.

— Кто вы, нарушившие покой Храма Рассвета? — голос призрака был подобен шелесту листьев, но в нём чувствовалась огромная сила.

Зореслава сделала шаг вперёд и склонила голову в знак уважения.

— Я Зореслава, ведунья из Ясногорья, а это Ратибор, воевода Волчьего Клыка. Мы пришли по воле Прозорницы, чтобы пробудить древнюю силу четырёх храмов и остановить Хладану, несущую вечную зиму.

Призрак внимательно изучал их, его светящиеся глаза, казалось, проникали в самую душу.

— Хладана вернулась, — произнёс он наконец. Это был не вопрос, а утверждение. — Я чувствую её холодное дыхание даже здесь, в сердце горы.

— Да, древний, — кивнула Зореслава. — Она нарушила равновесие и стремится погрузить мир в вечную зиму. Мы ищем способ остановить её.

Призрак задумался, его полупрозрачная фигура колебалась, словно пламя свечи на ветру.

— Я Светозар, последний хранитель Храма Рассвета, — сказал он наконец. — Тысячу лет я охраняю Камень Рассвета, ожидая тех, кто придёт за ним в час нужды. Но я не могу просто отдать его вам. Вы должны доказать, что достойны.

— Как мы можем это сделать? — спросил Ратибор.

— Испытание, — ответил Светозар. — Испытание мудрости и сострадания. Ибо Камень Рассвета отзывается только на чистое сердце и ясный ум.

С этими словами призрак растворился в воздухе, а зал вокруг них начал меняться. Стены исчезли, и они оказались словно в центре живой картины — вокруг простирался заснеженный лес, в котором бушевала метель.

17.4

Ветер выл между деревьями, снег слепил глаза, а холод пронизывал до костей, несмотря на тёплую одежду. Зореслава и Ратибор стояли посреди этого бурана, пытаясь понять, что происходит.

— Это иллюзия? — крикнул Ратибор, перекрывая вой ветра.

— Не совсем, — ответила Зореслава, оглядываясь. — Это испытание. Храм создаёт для нас реальность, в которой мы должны проявить мудрость и сострадание.

— И что нам делать?

— Я думаю, мы должны найти кого-то, кто нуждается в помощи, — Зореслава вглядывалась в метель. — Смотри!

Вдалеке, едва различимый сквозь снежную пелену, мелькнул слабый огонёк. Они направились к нему, с трудом преодолевая сугробы и сопротивление ветра.

Огонёк привёл их к маленькой хижине, почти полностью занесённой снегом. Дверь была приоткрыта, и изнутри доносились тихие стоны.

Зореслава осторожно вошла внутри, Ратибор следовал за ней, держа руку на рукояти меча. В хижине было темно, лишь тлеющие угли в очаге давали слабый свет. На лежанке у стены они увидели старуху, закутанную в потрёпанные одеяла. Её лицо было бледным и измождённым, дыхание — прерывистым.

— Помогите, — прошептала старуха, увидев вошедших. — Помогите моей внучке... Она пошла за травами для меня... Не вернулась... Метель...

— Где она могла пойти? — спросила Зореслава, подходя ближе.

— К Волчьему оврагу, — старуха закашлялась. — Там растёт морозник... Нужен для лекарства...

Зореслава взглянула на Ратибора.

— Нам нужно найти девочку, — сказала она. — Но мы не можем оставить старуху одну, она слишком слаба.

— Я пойду искать ребёнка, — решительно сказал Ратибор. — Ты оставайся здесь, помоги старухе.

— Нет, — покачала головой Зореслава. — Испытание предназначено для меня. Я должна сделать выбор и найти решение.

Она задумалась, глядя то на умирающий огонь в очаге, то на дрожащую от холода старуху, то на бушующую за дверью метель.

— Сначала нужно позаботиться о старухе, — сказала она наконец. — Разожги огонь сильнее, Ратибор. Я посмотрю, что можно сделать для неё.

Пока Ратибор занимался очагом, Зореслава осмотрела старуху. У неё была высокая температура, и она явно страдала от какой-то болезни.

— Мне нужны травы, — сказала Зореслава, оглядывая хижину. — Должны быть какие-то запасы.

Она нашла небольшой сундук, в котором хранились сушёные травы и корни. Быстро перебрав их, она выбрала несколько и начала готовить отвар.

— Это поможет сбить жар, — объяснила она Ратибору. — Но для полного исцеления действительно нужен морозник. Старуха была права.

— Значит, нам всё равно придётся идти к Волчьему оврагу, — сказал Ратибор.

— Да, но не сейчас, — Зореслава помогла старухе выпить отвар. — Сначала нужно стабилизировать её состояние. И нам нужно подготовиться к поискам в такую метель.

Она осмотрела хижину и нашла старую карту, прибитую к стене. На ней был отмечен Волчий овраг — глубокая расщелина примерно в часе ходьбы от хижины.

— Вот наша цель, — сказала она, указывая на карту. — Но есть проблема — между нами и оврагом Ледяное озеро. В такую метель оно может быть опасным.

— Мы можем обойти его, — предложил Ратибор, изучая карту.

— Это займёт слишком много времени, — покачала головой Зореслава. — Девочка может не выжить так долго на морозе. Нам придётся пересечь озеро.

Когда состояние старухи стабилизировалось, Зореслава начала готовиться к выходу. Она нашла в хижине старые лыжи, которые могли помочь им быстрее передвигаться по глубокому снегу.

— Я пойду с тобой, — сказал Ратибор, видя её приготовления.

— Нет, — твёрдо ответила Зореслава. — Кто-то должен остаться со старухой. Если её состояние ухудшится, ей понадобится помощь.

Ратибор хотел возразить, но понимал, что она права.

— Будь осторожна, — сказал он наконец. — Метель усиливается.

Зореслава кивнула, закутываясь в тёплый плащ, который нашла в хижине.

— Я вернусь до наступления темноты, — пообещала она. — С девочкой и морозником.

Она вышла в бушующую метель, ориентируясь по карте и своему внутреннему чутью. Ветер бил в лицо, снег залеплял глаза, но она упорно продвигалась вперёд, думая о маленькой девочке, которая где-то там боролась за жизнь.

Вскоре она достигла берега Ледяного озера. Поверхность была покрыта снегом, что делало невозможным определить, где лёд крепкий, а где — опасно тонкий. Зореслава осторожно ступила на замёрзшую поверхность, проверяя каждый шаг.

Примерно на середине озера она услышала тревожный треск под ногами. Лёд начал проседать. Зореслава замерла, понимая, что любое резкое движение может стать фатальным.

В этот момент она заметила тёмную фигуру на противоположном берегу — маленькую девочку, которая, похоже, боялась ступить на лёд.

— Не бойся! — крикнула Зореслава. — Я иду к тебе!

Но лёд под ней снова затрещал, и она поняла, что не сможет двигаться дальше. Если она продолжит путь, то провалится под лёд, и тогда не сможет помочь ни девочке, ни старухе.

Зореслава закрыла глаза, сосредотачиваясь. Она вспомнила древнее заклинание, которому её учила Прозорница — заклинание, позволяющее говорить с духами природы.

— Дух Воды, услышь меня, — прошептала она. — Я прошу не для себя, но для невинного ребёнка, чья жизнь в опасности. Помоги мне достичь другого берега.

На мгновение всё затихло — даже вой ветра, казалось, стал тише. Затем лёд под ногами Зореславы начал светиться мягким голубым светом, образуя безопасную тропу через озеро.

Она осторожно последовала по этому пути и вскоре достигла противоположного берега, где стояла испуганная девочка лет десяти, с корзинкой, полной растений.

— Ты пришла за мной? — спросила девочка дрожащим голосом. — Бабушка послала тебя?

— Да, — улыбнулась Зореслава, опускаясь на колени перед ребёнком. — Твоя бабушка беспокоится о тебе. Ты нашла морозник?

Девочка кивнула и показала растения в корзинке.

— Я собрала его, но потом началась метель, и я заблудилась. Я боялась идти через озеро.

— Теперь всё будет хорошо, — Зореслава взяла девочку за руку. — Мы вернёмся вместе.

Они пересекли озеро по светящейся тропе, которая всё ещё была видна, и направились обратно к хижине. Метель, казалось, стала немного тише, словно сама природа помогала им.

Когда они вернулись, Ратибор встретил их у двери, его лицо выражало облегчение.

— Вы вернулись, — выдохнул он. — Я начал беспокоиться.

Девочка бросилась к лежанке, где лежала её бабушка.

— Бабушка, я нашла морозник! Теперь ты поправишься!

Старуха слабо улыбнулась, гладя внучку по голове.

— Ты храбрая девочка, Милена. А ты, — она посмотрела на Зореславу, — ты прошла испытание.

В тот же миг хижина, метель, старуха и девочка растворились, и Зореслава с Ратибором снова оказались в храмовом зале перед алтарём. Призрак Светозара парил над ними, его глаза светились одобрением.

— Ты проявила мудрость, выбрав правильные приоритеты, — сказал он Зореславе. — Ты показала сострадание, рискуя собой ради других. И ты обратилась за помощью к духам природы не из эгоистичных побуждений, а ради спасения невинной жизни. Ты достойна Камня Рассвета.

Светящийся предмет на алтаре поднялся в воздух и медленно поплыл к Зореславе. Это был кристалл размером с ладонь, внутри которого, казалось, заключён сам рассвет — золотистые и розовые оттенки переливались, словно первые лучи солнца.

— Камень Рассвета усилит твою природную магию и поможет противостоять холоду Хладаны, — объяснил Светозар. — Но помни, его сила ограничена. Чтобы по-настоящему противостоять Хладане, тебе понадобятся все четыре артефакта.

Зореслава осторожно приняла кристалл, чувствуя, как тепло разливается по её телу от контакта с ним.

— Благодарю тебя, хранитель, — сказала она с поклоном. — Мы не подведём тебя.

— Я знаю, — кивнул Светозар. — Теперь спешите. Следующий храм — Храм Полудня — находится в сердце Золотого леса. Там вы найдёте Камень Зенита, который усилит силу воина, — он взглянул на Ратибора. — Но будьте осторожны. Хладана уже знает о вашем успехе здесь. Она будет пытаться остановить вас всеми силами.

С этими словами призрак начал таять, а вместе с ним — и свечение стен храма.

— Нам нужно уходить, — сказал Ратибор, беря Зореславу за руку. — Храм закрывается.

Они поспешили обратно по туннелю, который теперь освещался лишь слабым мерцанием. Когда они выбрались наружу, солнце уже стояло высоко в небе, а вход в храм начал затягиваться, словно его никогда и не было.

Радомир ждал их, напряжённо вглядываясь в горизонт.

— Вы вернулись, — с облегчением сказал он. — И как раз вовремя. Смотрите.

Он указал на Каменное Море, где двигались тёмные фигуры — не только тролли, но и другие существа, чьи силуэты были неясны на таком расстоянии.

— Слуги Хладаны, — мрачно сказал Ратибор. — Их становится больше.

— Нам нужно возвращаться в деревню другим путём, — предложил Радомир. — Есть горная тропа, которая обходит Каменное Море с юга. Она сложнее, но безопаснее.

Зореслава кивнула, крепче сжимая Камень Рассвета.

— Веди нас, — сказала она. — Нам нужно предупредить людей и продолжить наш путь к Золотому лесу.

Они начали спуск с горы, оставляя позади Солнечную Грань, которая теперь выглядела как обычная скала, не выдавая своей тайны. Впереди их ждали новые испытания и опасности, но теперь у них был первый из четырёх артефактов — Камень Рассвета, первый шаг к спасению их мира от вечной зимы.

17.5

Спуск с горы оказался не менее опасным, чем подъём. Радомир вёл их по узким тропам, которые петляли между скал и иногда почти исчезали, превращаясь в едва заметные выступы. Несколько раз им приходилось буквально прижиматься к скале, чтобы не сорваться в пропасть.

— Эта тропа известна только местным охотникам, — объяснил Радомир, помогая Зореславе преодолеть особенно сложный участок. — Обычные путники здесь не ходят.

— Теперь я понимаю почему, — пробормотал Ратибор, осторожно ступая по узкому карнизу.

Зореслава молчала, сосредоточившись на пути, но её мысли были заняты Камнем Рассвета, который она бережно несла в специальном мешочке на поясе. Она чувствовала его тепло даже сквозь ткань, словно внутри пульсировало маленькое солнце.

К полудню они спустились достаточно низко, чтобы деревья снова появились вокруг них — сначала низкие, искривлённые сосны, затем более высокие ели и пихты. Лес давал им укрытие от посторонних глаз, но также мог скрывать опасности.

— Нам нужно быть осторожнее, — предупредил Радомир, внимательно осматривая следы на снегу. — Здесь недавно проходил кто-то большой... и не один.

— Тролли? — спросил Ратибор, кладя руку на рукоять меча.

— Нет, — покачал головой охотник. — Что-то другое. Следы странные, словно у существа с копытами, но слишком большие для оленя или лося.

Зореслава нахмурилась и достала Камень Рассвета. Кристалл мягко пульсировал в её руке, его свет стал ярче, когда она направила его в сторону следов.

— Это ледяные кентавры, — сказала она тихо. — Древние существа, полулюди-полукони, служащие Хладане. Они быстры и безжалостны.

— Я думал, они лишь легенда, — удивился Радомир.

— Многие легенды становятся реальностью с возвращением Хладаны, — мрачно ответила Зореслава. — Нам нужно двигаться быстрее. Если кентавры обнаружат нас, у нас будет мало шансов уйти от них в лесу.

Они ускорили шаг, стараясь при этом не оставлять слишком заметных следов. Радомир шёл впереди, выбирая путь через самые густые заросли, где крупным существам было бы сложно пройти.

Внезапно он остановился, подняв руку в предупреждающем жесте. Впереди, между деревьями, мелькнули серебристые фигуры. Трое путников быстро укрылись за толстыми стволами елей.

— Кентавры, — прошептал Радомир. — Трое или четверо.

Зореслава осторожно выглянула из-за дерева. В просвете между деревьями она увидела величественных и пугающих существ. Верхняя часть их тел была подобна человеческой, но с голубоватой кожей, покрытой узорами из инея. Нижняя часть представляла собой тело коня, но не обычного, а словно вырезанного из голубого льда. Их длинные волосы напоминали сосульки, а глаза светились холодным голубым светом. В руках они держали длинные копья из прозрачного льда.

— Они ищут нас, — прошептала Зореслава, заметив, как один из кентавров наклонился, изучая следы на снегу. — Они чувствуют Камень Рассвета.

— Что нам делать? — спросил Ратибор. — Сражаться?

— Нет, — покачала головой Зореслава. — Их слишком много, и они сильны. Нам нужно обмануть их.

Она достала Камень Рассвета и прошептала древнее заклинание. Кристалл засветился ярче, и от него отделился маленький шар света, который завис перед Зореславой.

— Я создам ложный след, — объяснила она. — Этот свет понесёт частицу энергии Камня Рассвета в противоположном направлении. Кентавры последуют за ним, думая, что это мы.

Она шепнула ещё несколько слов, и светящийся шар медленно поплыл в сторону, противоположную их пути, оставляя за собой едва заметный след золотистого света.

Один из кентавров поднял голову, его ноздри расширились, словно он почуял что-то. Он издал странный звук — нечто среднее между ржанием коня и человеческим возгласом — и указал копьём в сторону движущегося шара света. Остальные кентавры повернулись и последовали в указанном направлении, их копыта бесшумно ступали по снегу.

— Сработало, — с облегчением выдохнул Радомир, когда последний кентавр скрылся за деревьями. — Но надолго ли?

— Не очень, — призналась Зореслава, пряча Камень Рассвета обратно в мешочек. — Они поймут обман, как только свет рассеется. У нас есть час, может быть, два.

— Тогда нам нужно спешить, — решил Ратибор. — Как далеко до деревни?

— Если поторопимся, доберёмся к закату, — ответил Радомир, вновь беря на себя роль проводника.

Они продолжили путь, теперь двигаясь быстрее, не так заботясь о скрытности, как о скорости. Лес вокруг них постепенно менялся — деревья становились выше и стройнее, а снег под ногами — глубже.

Зореслава чувствовала, как Камень Рассвета пульсирует на её поясе, словно предупреждая о чём-то. Она остановилась, прислушиваясь к своим ощущениям.

— Что-то не так, — сказала она. — Камень... он беспокоится.

— О чём? — спросил Ратибор, оглядываясь вокруг.

— Не знаю точно, но... — Зореслава не успела закончить фразу.

Земля под их ногами вдруг задрожала, и снег начал проваливаться, образуя воронку. Они попытались отпрыгнуть, но было поздно — все трое провалились в образовавшуюся яму.

Падение было недолгим, но болезненным. Они приземлились на что-то твёрдое и холодное — лёд. Когда пыль и снег осели, они увидели, что находятся в ледяной пещере, стены которой светились тусклым голубым светом.

— Ловушка, — прошипел Ратибор, поднимаясь на ноги и помогая Зореславе встать. — Кто-то знал, что мы пойдём этим путём.

— Не кто-то, а Хладана, — мрачно сказала Зореслава, отряхивая снег с одежды. — Она чувствует Камень Рассвета и пытается остановить нас.

Радомир осмотрел стены пещеры, ища выход.

— Здесь должен быть путь наружу. Такие пещеры часто имеют несколько ходов.

Они начали исследовать пещеру, которая оказалась больше, чем казалось сначала. Ледяные коридоры разветвлялись, уходя в разных направлениях. Стены были покрыты странными символами, высеченными в ледяной поверхности.

— Это древние руны, — сказала Зореслава, изучая один из символов. — Они рассказывают о Хладане и её первом восстании.

— Мы в одном из её святилищ? — спросил Ратибор, с опаской оглядываясь.

— Похоже на то, — кивнула Зореслава. — Но оно очень старое, возможно, заброшенное. Иначе нас бы уже встретили её слуги.

Они продолжили путь, стараясь выбирать коридоры, которые вели вверх, надеясь найти выход на поверхность. Воздух становился всё холоднее, а свечение стен — ярче.

Внезапно они вышли в большой зал, в центре которого стоял ледяной трон. Он был пуст, но вокруг него кружились странные голубые огоньки, похожие на маленькие снежинки.

— Это место силы Хладаны, — прошептала Зореслава, чувствуя, как Камень Рассвета нагревается на её поясе, словно реагируя на присутствие враждебной магии. — Нам нужно быть осторожнее.

Но было поздно. Голубые огоньки внезапно собрались вместе, образуя высокую фигуру, которая постепенно обретала форму. Перед ними появилась женщина неземной красоты — с бледной, почти прозрачной кожей, длинными серебристыми волосами и глазами цвета зимнего неба. Она была одета в платье, которое, казалось, было соткано из снега и льда.

— Хладана, — выдохнула Зореслава, инстинктивно делая шаг назад.

Фигура улыбнулась, но её улыбка не коснулась холодных глаз.

— Не совсем, маленькая ведунья, — голос звучал как звон льдинок на ветру. — Я лишь эхо, отражение истинной Хладаны. Но меня достаточно, чтобы остановить вас.

Ратибор выступил вперёд, обнажая меч.

— Мы не ищем битвы, — сказал он твёрдо. — Позволь нам уйти, и мы не потревожим твоё святилище.

Эхо Хладаны рассмеялось, и от этого смеха по стенам пещеры пробежали трещины.

— Вы уже потревожили больше, чем святилище, — сказала она, указывая на мешочек на поясе Зореславы. — Вы украли то, что принадлежит зиме. Камень Рассвета должен вернуться в вечный лёд.

— Камень никогда не принадлежал тебе, — возразила Зореслава, доставая кристалл. — Он был создан, чтобы противостоять твоей силе.

Как только Камень Рассвета оказался в её руке, он вспыхнул ярким золотистым светом, заставив призрачную фигуру отступить.

— Используй его силу, Зореслава, — тихо сказал Ратибор. — Ты прошла испытание храма, ты достойна его мощи.

Зореслава глубоко вдохнула и подняла Камень Рассвета над головой. Она начала произносить древнее заклинание, которое пришло к ней словно из глубин памяти, хотя она никогда раньше его не знала.

— Силой рассвета, разгоняющего тьму, силой первых лучей солнца, пробуждающих землю, я призываю тебя, Камень Рассвета, раскрыть свою мощь!

Кристалл засиял так ярко, что на мгновение всё вокруг исчезло в золотистом сиянии. Когда свет немного померк, они увидели, что эхо Хладаны отступило к трону, её фигура стала менее чёткой, словно таяла.

— Ты можешь победить отражение, ведунья, — прошипела она, — но истинная Хладана не так уязвима. Она ждёт вас, и её гнев будет страшен.

С этими словами призрачная фигура растворилась в воздухе, а вместе с ней исчезло и голубое свечение стен. Теперь пещера освещалась только тёплым светом Камня Рассвета.

— Ты сделала это, — с восхищением сказал Радомир. — Ты победила её.

— Не её, а лишь её тень, — поправила Зореслава, но на её лице была улыбка. — Но это хороший знак. Камень Рассвета действительно обладает силой противостоять Хладане.

Она почувствовала, как кристалл пульсирует в её руке, словно живое сердце. Его свет указывал на один из коридоров, ведущих из зала.

— Он показывает нам путь, — сказала она. — Идёмте.

Они последовали за светом Камня Рассвета, который вёл их через лабиринт ледяных коридоров. Постепенно лёд на стенах становился тоньше, сквозь него проступали камень и земля. Воздух становился теплее, и вскоре они увидели впереди свет — не голубоватый свет льда, а тёплый, оранжевый свет заходящего солнца.

Выход из пещеры привёл их на склон горы, с которого открывался вид на долину и деревню Радомира вдалеке.

— Мы почти дома, — с облегчением сказал охотник. — И, кажется, мы выиграли немного времени — этот путь оказался короче, чем я думал.

Зореслава кивнула, бережно пряча Камень Рассвета обратно в мешочек. Она чувствовала, как сила артефакта течёт по её венам, усиливая её собственную магию. Теперь она могла яснее ощущать энергии природы вокруг, слышать шёпот деревьев и песню ветра.

— Первый шаг сделан, — сказала она, глядя на заходящее солнце. — Но впереди ещё долгий путь. Нам нужно добраться до Золотого леса и найти Храм Полудня.

— Мы справимся, — уверенно сказал Ратибор, кладя руку ей на плечо. — Вместе.

Зореслава улыбнулась ему, чувствуя, как тепло его прикосновения смешивается с теплом Камня Рассвета. Впервые с начала их путешествия она ощутила настоящую надежду. С каждым шагом, с каждым артефактом они становились сильнее. И, возможно, когда они соберут все четыре камня, у них действительно появится шанс остановить Хладану и спасти их мир от вечной зимы.

Солнце скрылось за горизонтом, окрашивая снег в золотистые и розовые тона, напоминающие о цветах Камня Рассвета. Новый день принесёт новые испытания, но сейчас, в этот момент, победа казалась возможной.

ГЛАВА 18. ХРАМ ВОИНА

18.1

Деревня показалась на горизонте, когда солнце уже клонилось к закату. После долгого пути по горным тропам вид знакомых крыш, укрытых снегом, должен был принести облегчение, но что-то было не так. Зореслава остановилась, вглядываясь вдаль.

— Дым, — сказала она тихо. — Слишком много дыма для обычных очагов.

Радомир прищурился, его лицо напряглось.

— Что-то случилось. Это дым пожарищ.

Ратибор без слов обнажил меч и ускорил шаг. Зореслава и Радомир последовали за ним, спускаясь по склону к деревне. Чем ближе они подходили, тем очевиднее становилось, что произошло нечто страшное. Несколько домов на окраине были разрушены, их крыши обвалились, а стены почернели от огня. Снег вокруг был истоптан множеством следов, среди которых Зореслава заметила странные отпечатки — слишком большие для человеческих ног и с острыми когтями.

— Ледяные тролли, — мрачно сказал Радомир, изучая следы. — И не только они. Смотрите.

Он указал на другие следы — идеально круглые отпечатки, словно выжженные в снегу.

— Что это? — спросил Ратибор.

— Следы снежных духов, — ответила Зореслава, чувствуя, как холодок пробегает по спине. — Слуги Хладаны. Они бесплотны, но когда касаются земли, оставляют такие отметины.

Они ускорили шаг, почти переходя на бег. Когда они достигли центра деревни, то увидели, что большинство домов уцелело, хотя многие были повреждены. Жители собрались на главной площади вокруг большого костра. Некоторые перевязывали раны, другие пытались утешить плачущих детей. Атмосфера была пропитана страхом и отчаянием.

Староста Велимир заметил их первым. Его лицо, осунувшееся и покрытое копотью, просветлело при виде Радомира.

— Вы вернулись! — воскликнул он, спеша к ним навстречу. — Слава богам! Мы думали, что вы...

— Что здесь произошло? — перебил его Ратибор, оглядывая разрушения.

Велимир тяжело вздохнул, его плечи поникли.

— Они пришли вчера на рассвете. Ледяные тролли, снежные духи и... другие существа, которых я никогда раньше не видел. Они атаковали без предупреждения, словно знали, когда ударить.

— Когда мы были в храме, — тихо сказала Зореслава. — Хладана почувствовала, что мы взяли Камень Рассвета, и отомстила.

— Мы сражались, — продолжил Велимир. — Охотники, дровосеки, даже женщины с вилами и косами. Мы отбили атаку, но... цена была высока.

Он повёл их к дому старосты, который превратили в импровизированный лазарет. Внутри на соломенных тюфяках лежали раненые. Среди них Зореслава с ужасом узнала Бранислава — молодого воина, который сопровождал их в начале путешествия и остался защищать деревню.

Бранислав был бледен, его грудь была перевязана окровавленными бинтами. Рядом с ним сидела Милана, дочь старосты, смачивая его лоб прохладной водой.

— Он защищал восточные ворота, — тихо сказала она, поднимая взгляд на вошедших. — Почти в одиночку сдерживал троллей, пока мы эвакуировали детей и стариков. Если бы не он...

Её голос дрогнул, и она не смогла закончить фразу.

Зореслава опустилась на колени рядом с раненым воином. Его дыхание было слабым и прерывистым, а кожа приобрела синеватый оттенок вокруг раны.

— Ледяное отравление, — сказала она, осторожно отодвигая повязку, чтобы осмотреть рану. — Оружие троллей было зачаровано холодом Хладаны. Обычное лечение здесь не поможет.

— Ты можешь что-нибудь сделать? — спросил Ратибор, опускаясь рядом с ней.

Зореслава задумалась, её рука инстинктивно потянулась к мешочку на поясе, где хранился Камень Рассвета.

— Возможно, — сказала она тихо. — Камень усиливает природную магию. Если я смогу направить его силу правильно...

Она достала кристалл, который тут же засиял тёплым золотистым светом, словно откликаясь на её мысли. Присутствующие в комнате затаили дыхание, глядя на артефакт с благоговением и надеждой.

— Мне нужны травы, — сказала Зореслава, не отрывая взгляда от раны Бранислава. — Зверобой, тысячелистник, корень валерианы, если есть.

Милана кивнула и быстро вышла из комнаты. Вскоре она вернулась с небольшой корзинкой, полной сушёных трав.

— Это всё, что у нас осталось, — сказала она. — Большая часть запасов сгорела вместе с домом травницы.

Зореслава кивнула, принимая корзинку. Она быстро отобрала нужные травы и растёрла их в маленькой деревянной ступке, которую ей принесли. Затем добавила немного воды, создавая густую пасту.

— Держите его, — сказала она, обращаясь к Ратибору и Радомиру. — Это будет больно.

Мужчины осторожно, но крепко взяли Бранислава за плечи и ноги. Зореслава сняла повязку, обнажив рану — глубокий порез на груди, края которого имели неестественный голубоватый оттенок. Она нанесла травяную пасту прямо на рану, вызвав стон боли у раненого воина.

Затем она взяла Камень Рассвета обеими руками и закрыла глаза, сосредотачиваясь. Она начала тихо произносить древние слова, которые, казалось, сами приходили к ней, словно подсказанные самим кристаллом.

Камень в её руках становился всё ярче, его свет концентрировался в тонкий луч, направленный на рану Бранислава. Там, где свет касался травяной пасты, она начинала светиться, впитываясь в кожу раненого.

Бранислав выгнулся от боли, но Ратибор и Радомир крепко держали его. Постепенно голубоватый оттенок вокруг раны начал отступать, сменяясь здоровым розовым цветом. Дыхание воина стало глубже и ровнее.

Зореслава продолжала читать заклинание, чувствуя, как сила Камня Рассвета течёт через неё, усиливая её собственную магию исцеления. Это было удивительное ощущение — словно она стала проводником для древней, могущественной силы, которая была больше её самой.

Наконец, когда последние следы ледяного отравления исчезли, она опустила руки. Камень Рассвета постепенно погас, возвращаясь к своему обычному мягкому сиянию. Зореслава почувствовала внезапную слабость и пошатнулась, но Ратибор вовремя поддержал её.

— Ты в порядке? — спросил он с тревогой.

— Да, просто... использование Камня требует много сил, — ответила она, благодарно опираясь на его руку. — Но оно того стоило.

Бранислав открыл глаза, его взгляд был ясным, хотя и усталым.

— Зореслава? — прошептал он. — Вы вернулись...

— Да, — улыбнулась она. — И вовремя, как видно.

— Тролли... они пришли внезапно, — начал рассказывать Бранислав, пытаясь приподняться, но Милана мягко удержала его.

— Тебе нужно отдохнуть, — сказала она. — Рана затянулась, но тело всё ещё слабо.

— Она права, — кивнула Зореслава. — Расскажешь всё позже. А сейчас мне нужно осмотреть других раненых.

В течение следующего часа Зореслава, используя силу Камня Рассвета, лечила остальных пострадавших. Не все раны были нанесены зачарованным оружием, но даже обычные порезы и ушибы поддавались целительной силе кристалла, заживая на глазах изумлённых жителей деревни.

К тому времени, когда она закончила с последним раненым, солнце уже село, и комната освещалась только огнём очага и мягким светом Камня Рассвета. Зореслава чувствовала себя истощённой, но удовлетворённой — все раненые были вне опасности, хотя некоторым всё ещё требовался отдых.

Велимир подошёл к ней, его лицо выражало глубокую благодарность.

— Ты спасла многих сегодня, — сказал он. — Без тебя мы бы потеряли половину защитников деревни.

— Я рада, что мы вернулись вовремя, — ответила Зореслава, бережно пряча Камень Рассвета обратно в мешочек. — Но это только начало. Хладана знает, что мы взяли первый артефакт, и она будет пытаться остановить нас всеми силами.

— Что нам делать? — спросил староста. — Если они вернутся...

— Вам нужно укрепить деревню, — вмешался Ратибор. — Баррикады, ловушки, дозорные на всех подходах. И каждый, кто может держать оружие, должен быть готов сражаться.

— А ещё вам понадобится защита от магии Хладаны, — добавила Зореслава. — Я могу показать, как создать обереги, которые отпугнут снежных духов и ослабят силу ледяного оружия.

Велимир кивнул, его взгляд стал решительным.

— Мы сделаем всё необходимое. Наша деревня стояла здесь сотни лет, и мы не позволим ни троллям, ни духам, ни самой Хладане уничтожить её.

— Хорошо, — Зореслава слабо улыбнулась. — Но сначала... мне нужно немного отдохнуть.

Ратибор подхватил её, когда она пошатнулась от усталости, и помог дойти до небольшой комнаты в доме старосты, которую приготовили для неё.

— Спасибо, — прошептала она, опускаясь на простую кровать. — За то, что всегда рядом.

— Всегда буду, — просто ответил он, накрывая её одеялом. — Отдыхай. Завтра нам предстоит многое сделать.

Зореслава кивнула, её глаза уже закрывались от усталости. Последнее, что она увидела перед тем, как заснуть, был силуэт Ратибора, стоящего у двери, словно верный страж, охраняющий её сон.

Утро принесло новые заботы. Зореслава проснулась отдохнувшей, чувствуя, как силы вернулись к ней. Камень Рассвета на её поясе мягко пульсировал, словно живое сердце, наполняя её энергией.

Выйдя из комнаты, она обнаружила, что деревня уже пришла в движение. Мужчины укрепляли частокол вокруг поселения, женщины готовили запасы пищи и воды, а дети собирали хворост и помогали чем могли.

Ратибор нашёл её на пороге дома старосты. Он выглядел уставшим, но решительным.

— Ты хорошо спала? — спросил он.

— Да, — кивнула она. — А ты, похоже, не спал вовсе.

— Дежурил с охотниками, — пожал плечами Ратибор. — Хотел убедиться, что тролли не вернутся ночью.

Зореслава нахмурилась, заметив тени под его глазами, но решила не упрекать его. Вместо этого она спросила:

— Как Бранислав?

— Лучше. Уже пытается встать, хотя Милана не позволяет ему. Она заботится о нём, как наседка о цыплёнке, — в голосе Ратибора промелькнула лёгкая усмешка.

— Это хорошо, — улыбнулась Зореслава. — Ему нужен покой, хотя рана и затянулась. Ледяное отравление не так просто победить полностью.

Они направились к центру деревни, где Велимир организовал совет. Вокруг большого стола собрались старейшины, охотники и те, кто отличился в бою с троллями. Среди них был и Радомир, который приветствовал их кивком.

— Теперь, когда все здесь, — начал Велимир, — нам нужно решить, что делать дальше. Зореслава, Ратибор, вы нашли первый артефакт. Что теперь?

Зореслава достала Камень Рассвета, который засиял в её руке, привлекая взгляды всех присутствующих.

— Нам нужно найти ещё три артефакта, — сказала она. — Следующий — Камень Зенита — находится в Храме Полудня, в сердце Золотого леса.

— Золотой лес? — переспросил один из охотников. — Но это же в трёх днях пути отсюда, через Волчий перевал!

— И перевал наверняка уже занесло снегом, — добавил другой. — В это время года там не пройти.

— Есть другой путь? — спросил Ратибор, изучая карту, разложенную на столе.

Радомир задумчиво потёр подбородок.

— Есть старая тропа через Орлиные скалы. Она сложнее, но менее подвержена снежным заносам. Однако...

— Что? — спросила Зореслава, заметив его колебание.

— Там живут горные великаны, — ответил Радомир. — Обычно они не трогают людей, но с возвращением Хладаны... кто знает, на чьей они стороне.

Велимир нахмурился, изучая карту.

— Это рискованно. Но если другого пути нет...

— Нет, — твёрдо сказала Зореслава. — Время работает против нас. С каждым днём влияние Хладаны становится сильнее. Мы должны идти через Орлиные скалы.

— Я пойду с вами, — вызвался Радомир. — Я знаю эти горы лучше всех.

— И я, — раздался голос от двери. Все обернулись и увидели Бранислава, опирающегося на плечо Миланы. Он был бледен, но стоял твёрдо.

— Ты ещё слишком слаб, — возразила Зореслава.

— Я буду в порядке через день-два, — упрямо сказал Бранислав. — А вам понадобится каждый меч.

— Нет, — покачал головой Ратибор. — Ты нужен здесь, Бранислав. Если тролли вернутся, деревне понадобятся все защитники.

Бранислав хотел возразить, но Милана сжала его руку, и он неохотно кивнул.

— Хорошо. Но обещайте, что вернётесь.

— Обещаем, — улыбнулась Зореслава.

Следующие часы были посвящены подготовке к путешествию и укреплению деревни. Зореслава показала жителям, как создавать обереги из веток рябины, волчьей ягоды и особых рун, которые должны были защитить от магии Хладаны. Ратибор помогал укреплять частокол и обучал молодых охотников основам боя с троллями.

К вечеру деревня преобразилась. Вокруг неё вырос двойной частокол с заострёнными кольями, направленными наружу. На подходах были вырыты ямы-ловушки, замаскированные ветками и снегом. На каждых воротах установили дозорные вышки, а на крышах домов развесили обереги, которые слабо светились в наступающих сумерках.

— Это должно помочь, — сказала Зореслава, глядя на результаты их трудов. — По крайней мере, даст вам время подготовиться, если тролли вернутся.

— Мы будем готовы, — уверенно сказал Велимир. — А вы должны выполнить свою миссию.

Они решили выйти на рассвете следующего дня. Вечер был посвящён последним приготовлениям и прощальному ужину, который жители деревни устроили для них, несмотря на недавние потери и разрушения.

За большим столом в доме старосты собрались не только путники, но и все, кто хотел выразить им свою благодарность и поддержку. Были песни и рассказы, смех и слёзы — всё смешалось в этот вечер, словно люди пытались забыть о нависшей над ними угрозе хотя бы на несколько часов.

Зореслава сидела рядом с Ратибором, наблюдая за происходящим с лёгкой грустью. Она знала, что их путь только начался, и впереди ждут ещё более серьёзные испытания. Но сейчас, в этот момент, среди этих простых, храбрых людей, она чувствовала, что их борьба имеет смысл.

— О чём думаешь? — тихо спросил Ратибор, наклонившись к ней.

— О том, как много может измениться за такое короткое время, — ответила она. — Ещё недавно я была просто ученицей Прозорницы, а теперь...

— Теперь ты надежда этих людей, — закончил за неё Ратибор. — И моя надежда тоже.

Их взгляды встретились, и Зореслава почувствовала, как тепло разливается по её телу, не имеющее ничего общего с жаром очага или силой Камня Рассвета. Это было что-то более глубокое, более личное.

Момент был прерван Радомиром, который подсел к ним с кружкой медовухи.

— Всё готово к завтрашнему выходу, — сказал он. — Запасы собраны, снаряжение проверено. Выйдем на рассвете, как и планировали.

— Хорошо, — кивнул Ратибор. — Какой будет погода?

— Ясная, если верить моим старым костям, — усмехнулся Радомир. — Но в горах всё может измениться в мгновение ока. Нам нужно быть готовыми ко всему.

— Мы будем, — заверила его Зореслава. — Камень Рассвета даёт мне некоторую власть над погодой. Не большую, но, возможно, достаточную, чтобы предвидеть бурю или немного смягчить её.

— Это хорошо, — кивнул Радомир. — Каждое преимущество нам пригодится.

Вечер продолжался, но путники вскоре удалились, чтобы отдохнуть перед долгой дорогой. Зореслава долго не могла заснуть, размышляя о предстоящем пути и о том, что ждёт их в Храме Полудня. Если Храм Рассвета был местом испытания мудрости и сострадания, то какое испытание ждёт их в следующем храме? И кто должен будет пройти его?

С этими мыслями она наконец погрузилась в беспокойный сон, в котором ей снились горы, покрытые снегом, и золотой свет, пробивающийся сквозь древние деревья.

18.2

Утро встретило их ясным небом и морозным воздухом. Солнце только начинало подниматься над горизонтом, окрашивая снег в нежно-розовые тона, когда Зореслава, Ратибор и Радомир собрались у восточных ворот деревни. Их провожали почти все жители, несмотря на ранний час.

Велимир подошёл к ним, держа в руках небольшой свёрток.

— Это для вас, — сказал он, протягивая его Зореславе. — Наши женщины работали всю ночь.

Зореслава развернула свёрток и увидела три плаща из плотной шерсти, украшенные вышитыми оберегами и рунами защиты.

— Они прекрасны, — сказала она, проводя пальцами по искусной вышивке. — И очень сильны. Я чувствую магию в каждом стежке.

— Наши женщины знают древние узоры, — с гордостью сказал Велимир. — Эти плащи защитят вас от холода и, возможно, от чего-то большего.

Путники с благодарностью надели плащи, которые идеально подошли им по размеру. Зореслава почувствовала, как тепло разливается по её телу, словно она стояла у жаркого очага, а не на морозном воздухе.

— Мы не забудем вашей доброты, — сказала она, обращаясь ко всем собравшимся. — И вернёмся, как только найдём второй артефакт.

— Мы будем ждать, — кивнул Велимир. — И будем готовы к любой опасности.

Бранислав, который стоял рядом с Миланой, шагнул вперёд. Он всё ещё был бледен, но двигался уже увереннее.

— Возьмите это, — сказал он, протягивая Ратибору свой меч. — Он принадлежал моему отцу и его отцу до него. Говорят, в нём есть частица силы древних воинов. Пусть он послужит вам лучше, чем мне.

Ратибор с уважением принял меч, который был немного короче и легче его собственного, но прекрасно сбалансирован и украшен древними рунами на рукояти.

— Я верну его тебе, — пообещал он. — Когда всё это закончится.

Бранислав кивнул, а затем, к удивлению всех, крепко обнял Ратибора.

— Береги её, — прошептал он так тихо, что только Ратибор мог услышать. — Она особенная.

Ратибор молча кивнул, понимая, что Бранислав говорит о Зореславе.

Последние прощания были короткими — никто не любит затягивать расставания на рассвете. Ворота открылись, и трое путников вышли на заснеженную дорогу, ведущую к горам, чьи вершины уже золотились в первых лучах солнца.

Они шли быстрым шагом, пользуясь ясной погодой и относительно лёгким путём. Радомир вёл их не по главной дороге, а по охотничьим тропам, которые петляли между холмами и перелесками, постепенно поднимаясь всё выше.

К полудню они достигли подножия Орлиных скал — впечатляющей горной гряды, чьи пики напоминали распростёртые крылья гигантских птиц. Здесь они сделали короткий привал, чтобы перекусить и подготовиться к более сложному участку пути.

— Дальше тропа становится уже и круче, — предупредил Радомир, указывая на едва заметную линию, вьющуюся по склону горы. — Нам придётся идти гуськом и быть очень осторожными.

— А что насчёт великанов? — спросил Ратибор, проверяя крепления своего снаряжения.

— Их территория начинается выше, ближе к перевалу, — ответил Радомир. — Если повезёт, мы пройдём незамеченными. Они не очень внимательны, эти великаны, но если заметят нас.

Он не закончил фразу, но его мрачный взгляд сказал всё за него.

Зореслава достала Камень Рассвета, который мягко пульсировал в её руке.

— Я могу попробовать создать что-то вроде маскировки, — сказала она. — Не полную невидимость, но... размытие. Чтобы великаны не обратили на нас внимания, даже если увидят.

— Ты можешь это это сделать? — с сомнением спросил Радомир.

— Камень Рассвета усиливает мою магию, — объяснила Зореслава. — Я создам амулеты, которые будут действовать несколько часов — достаточно, чтобы пересечь территорию великанов.

Она собрала несколько маленьких камешков и, держа над ними Камень Рассвета, начала тихо произносить заклинание. Кристалл засветился ярче, и его свет впитывался в камешки, которые приобрели лёгкое золотистое сияние.

— Готово, — сказала она, раздавая по одному камешку каждому. — Носите их в кармане или на шее. Они не сделают нас невидимыми, но заставят взгляд скользить мимо, не задерживаясь.

Они продолжили путь, поднимаясь по горной тропе. Снег здесь был глубже, и идти становилось всё труднее. Радомир шёл первым, прокладывая путь и проверяя надёжность каждого шага. Ратибор замыкал группу, постоянно оглядываясь и прислушиваясь.

К вечеру они достигли небольшого плато, где Радомир предложил устроить лагерь. Здесь была естественная пещера, достаточно глубокая, чтобы укрыться от ветра и снега.

— Мы прошли примерно треть пути, — сказал Радомир, когда они устроились у небольшого костра внутри пещеры. — Завтра будет самый сложный участок — перевал и территория великанов.

— Как выглядят эти великаны? — спросила Зореслава.

— Они похожи на людей, но огромные — в три-четыре раза выше человека, — ответил Радомир. — Кожа у них серая, как камень, и такая же твёрдая. Они живут семьями в пещерах, охотятся на горных козлов и иногда спускаются в долины за скотом.

— А что мы знаем о Храме Полудня? — спросил Ратибор. — Что нас там ждёт?

— Храм Полудня — это место силы воинов, — сказала Зореслава. — Если Храм Рассвета был связан с мудростью и состраданием, то Храм Полудня связан с силой, храбростью и честью. Там хранится Камень Зенита, который усиливает физическую мощь и боевые навыки.

— Значит, испытание там должен пройти я, — понял Ратибор.

— Скорее всего, — кивнула Зореслава. — Но какое именно испытание — я не знаю.

Ночь прошла спокойно, если не считать завывания ветра и далёкого воя, который мог принадлежать как волкам, так и каким-то более опасным существам.

Рассвет застал их уже в пути. Они поднимались всё выше, и воздух становился разреженнее, а снег — глубже. Тропа сузилась настолько, что в некоторых местах им приходилось буквально прижиматься к скале, чтобы не сорваться в пропасть.

К полудню они достигли перевала — узкого прохода между двумя скалами, напоминающими клювы гигантских орлов. Отсюда открывался захватывающий вид на долину с другой стороны гор и на Золотой лес вдалеке — огромный массив деревьев, чья листва даже зимой сохраняла золотистый оттенок.

— Мы на территории великанов, — тихо предупредил Радомир. — Держите амулеты при себе и старайтесь двигаться тихо.

Они начали спуск по другой стороне перевала, постоянно оглядываясь и прислушиваясь. Несколько раз им казалось, что они слышат тяжёлые шаги и громкие голоса, но никого не видели.

Примерно на середине спуска Радомир внезапно остановился и жестом приказал остальным замереть. Впереди, на широкой площадке, они увидели великана — огромное существо с серой каменистой кожей и длинными руками, свисающими почти до колен. Великан сидел на валуне и что-то вырезал из дерева огромным ножом.

— Не двигайтесь, — прошептал Радомир. — Амулеты должны сработать, если мы не привлечём его внимание.

Они замерли, почти не дыша. Великан, казалось, не замечал их, полностью поглощённый своей работой. Они начали медленно обходить площадку, держась как можно дальше от великана.

Всё шло хорошо, пока Ратибор не наступил на скрытый под снегом сучок, который громко хрустнул. Великан поднял голову, его маленькие глубоко посаженные глаза уставились прямо на них.

На мгновение всё замерло. Затем великан моргнул, его взгляд скользнул мимо них, словно он не мог сфокусироваться на их фигурах. Он нахмурился, встал и сделал несколько шагов в их направлении, принюхиваясь.

— Не двигайтесь, — одними губами произнесла Зореслава. — Амулеты работают.

Великан подошёл так близко, что они могли чувствовать его тяжёлое дыхание. Он протянул огромную руку, которая прошла в нескольких сантиметрах от головы Ратибора, но не коснулась его.

Наконец, великан пожал плечами, пробормотал что-то на своём гортанном языке и вернулся к своему занятию.

Путники осторожно продолжили путь. Они миновали ещё несколько великанов, но больше не привлекали внимания.

К вечеру они спустились достаточно низко, чтобы покинуть территорию великанов. Здесь лес становился гуще, а снег — не таким глубоким. Они могли видеть Золотой лес впереди — до него оставалось не больше дня пути.

— Мы сделали это, — с облегчением выдохнул Радомир. — Завтра к полудню будем в Золотом лесу.

— А где именно в лесу находится храм? — спросил Ратибор.

— В самом сердце, — ответила Зореслава. — Там, где растёт Древо Полудня — самое старое и большое дерево в лесу. Храм построен вокруг него, или, скорее, дерево выросло сквозь храм. Они стали единым целым за тысячи лет.

Они устроили лагерь на ночь, с нетерпением ожидая завтрашнего дня, когда наконец достигнут Золотого леса и Храма Полудня, где Ратибору предстоит пройти своё испытание.

18.3

На следующее утро деревня превратилась в укреплённый лагерь. Под руководством Ратибора мужчины усиливали частокол, вкапывая дополнительные заострённые колья и сооружая наблюдательные вышки. Женщины и дети собирали запасы пищи, воды и лекарственных трав, готовясь к возможной осаде.

Зореслава обходила периметр деревни, устанавливая магические обереги. Она использовала силу Камня Рассвета, чтобы зачаровать простые предметы — пучки трав, камни с нарисованными рунами, деревянные фигурки. Каждый оберег она размещала в определённом месте, создавая защитный круг вокруг поселения.

— Это должно предупредить вас о приближении слуг Хладаны, — объяснила она Велимиру, когда они завершили обход. — Обереги начнут светиться и издавать звук, похожий на колокольчик, если почувствуют холодную магию.

— А они смогут остановить троллей? — спросил староста с сомнением.

— Нет, — честно ответила Зореслава. — Но они замедлят их и ослабят их ледяное оружие. Это даст вам время подготовиться к обороне.

Тем временем Ратибор обучал охотников и молодых воинов тактике борьбы с троллями.

— Никогда не сражайтесь с ними один на один, — говорил он, демонстрируя приёмы на деревянном чучеле. — Они сильнее вас. Действуйте группами по три-четыре человека. Один отвлекает, остальные атакуют сзади и с боков.

Бранислав, всё ещё бледный, но уже твёрдо стоящий на ногах, внимательно следил за тренировкой, иногда добавляя свои советы.

— Целься в колени и шею, — говорил он. — Это их слабые места. И держись подальше от их дубин — одного удара достаточно, чтобы сломать кости.

К полудню основные приготовления были завершены. Деревня теперь могла выдержать серьёзную атаку, а её жители знали, что делать в случае опасности.

Радомир, тем временем, готовил припасы для их путешествия — сушёное мясо, твёрдый хлеб, орехи и сушёные фрукты, а также тёплую одежду и снаряжение для горного перехода.

— Путь через Орлиные скалы опасен, — предупредил он, когда они собрались в доме старосты для последнего совета. — Не только из-за великанов, но и из-за самой природы. Лавины, расщелины, внезапные бури — всё это может застать нас врасплох.

— Есть ли другой путь? — спросил Ратибор, изучая карту, разложенную на столе.

— Только через Волчий перевал, но он наверняка уже под контролем Хладаны, — покачал головой Радомир. — Орлиные скалы — наш единственный шанс добраться до Золотого леса незамеченными.

— Тогда так и поступим, — решила Зореслава. — Выйдем на рассвете завтра. Чем раньше мы найдём Камень Зенита, тем лучше.

После совета Зореслава отправилась в дом, где её ждала Милана. Целительница приготовила для неё несколько мазей и настоек, которые могли пригодиться в пути.

— Это от обморожения, — объяснила она, передавая небольшой горшочек с густой мазью. — А это от ран и ушибов. А вот это, — она протянула флакон с тёмной жидкостью, — для восстановления сил. Три капли в воду, не больше.

— Спасибо, Милана, — искренне поблагодарила Зореслава. — Ты очень помогла нам.

— Это я должна благодарить тебя, — тихо сказала целительница. — За Бранислава. Я думала, что потеряю его.

Зореслава смутилась.

— Это не я. Это Камень Рассвета.

— Нет, — покачала головой Милана. — Камень — лишь инструмент. Сила была в тебе.

Вечером жители деревни устроили прощальный ужин для путников. Несмотря на недавние потери и нависшую угрозу, атмосфера была тёплой и даже праздничной. Люди пели старинные песни, рассказывали истории о древних героях и делились воспоминаниями.

Велимир поднялся и поднял кубок.

— За наших защитников и спасителей! — провозгласил он. — За тех, кто рискует своими жизнями ради нас!

Все поддержали тост, и Зореслава почувствовала, как к горлу подступает комок. Эти простые люди, которых она знала всего несколько дней, уже стали ей близки. Она поклялась себе, что сделает всё возможное, чтобы защитить их от Хладаны.

После ужина, когда большинство жителей разошлись по домам, Зореслава, Ратибор и Радомир остались у костра, обсуждая детали предстоящего путешествия.

— Что ты знаешь о Золотом лесе? — спросил Ратибор у Радомира.

— Немного, — признался охотник. — Я был на его окраинах, но никогда не заходил глубоко. Говорят, что лес живёт своей жизнью. Тропы меняются, деревья двигаются, а время течёт иначе.

— Это правда, — кивнула Зореслава. — Золотой лес — одно из самых древних и магических мест в наших землях. Он существовал задолго до прихода людей и, возможно, переживёт нас всех.

— А что насчёт существ, обитающих там? — поинтересовался Ратибор.

— Лесные духи, феи, говорящие животные, — перечислила Зореслава. — Большинство из них безвредны, если их не провоцировать. Но есть и опасные — древние стражи, которые защищают сердце леса от непрошеных гостей.

— И как мы пройдём мимо этих стражей? — нахмурился Радомир.

Зореслава достала Камень Рассвета, который мягко засветился в её руке.

— С этим, — сказала она. — Камень Рассвета — ключ ко всем четырём храмам. Стражи узнают его и пропустят нас.

— А что если Хладана уже послала своих слуг в Золотой лес? — спросил Ратибор. — Что если они опередят нас?

— Не думаю, что это возможно, — покачала головой Зореслава. — Золотой лес не принимает тех, кто несёт в сердце зло. Даже Хладана со всей своей силой не может просто войти туда. Ей пришлось бы потратить много времени и энергии, чтобы преодолеть защиту леса.

— Это обнадёживает, — кивнул Ратибор. — Но всё равно нам нужно спешить.

Они ещё некоторое время обсуждали маршрут и возможные опасности, а затем разошлись, чтобы отдохнуть перед ранним подъёмом.

Зореслава долго не могла заснуть. Она лежала на соломенном тюфяке, глядя в потолок и размышляя о предстоящем пути. Камень Рассвета лежал рядом, его свет пульсировал в такт её сердцебиению.

Она думала о Ратиборе, о том, как он изменился с момента их первой встречи. Из угрюмого и недоверчивого воина он превратился в надёжного союзника и... друга? Да, пожалуй, друга. Хотя иногда, когда их взгляды встречались, она чувствовала что-то большее, что-то, чему ещё не могла дать название.

И ещё она думала о Прозорнице, своей наставнице, которая сейчас была где-то далеко, возможно, в опасности. Выполняет ли она какую-то свою миссию? Или просто доверила Зореславе действовать самостоятельно, зная, что ученица справится?

С этими мыслями она наконец погрузилась в сон, в котором ей снились золотые деревья, шепчущие древние тайны, и храм, сияющий в лучах полуденного солнца.

Утро наступило слишком быстро. Зореслава проснулась от тихого стука в дверь — это был Радомир, сообщающий, что пора собираться. Она быстро оделась, собрала свои вещи и вышла на улицу, где уже ждали Ратибор и Радомир, полностью готовые к путешествию.

Небо на востоке только начинало светлеть, когда они подошли к воротам. К их удивлению, там собралась почти вся деревня, несмотря на ранний час. Люди пришли проводить их, принося с собой небольшие подарки — амулеты на удачу, мешочки с травами, вышитые платки.

Велимир выступил вперёд с тремя плащами, искусно вышитыми защитными рунами. Милана подарила им мешочек с целебными травами и мазями. Даже дети подходили, протягивая маленькие самодельные талисманы.

Бранислав, опираясь на плечо Миланы, подошёл к Ратибору и протянул ему свой меч — семейную реликвию, передававшуюся из поколения в поколение.

— Возьми его, — сказал он. — Он принадлежал моему отцу и его отцу до него. Пусть он служит тебе так же верно, как служил им.

Ратибор с уважением принял меч, чувствуя его идеальный баланс и остроту.

— Я верну его, — пообещал он. — Когда всё это закончится.

Бранислав кивнул и, к удивлению всех, крепко обнял Ратибора.

— Береги её, — прошептал он так тихо, что только Ратибор мог услышать. — Она особенная.

Ратибор молча кивнул, понимая, о ком говорит Бранислав.

Последние прощания были короткими. Ворота открылись, и трое путников вышли на заснеженную дорогу, ведущую к горам, чьи вершины уже золотились в первых лучах солнца. Впереди их ждал долгий и опасный путь к Храму Полудня, где Ратибору предстояло пройти испытание и получить второй артефакт — Камень Зенита.

18.4

Первый день пути прошёл относительно легко. Они шли по пологим склонам, поросшим редким лесом, и к вечеру достигли подножия Орлиных скал. Здесь, в небольшой расщелине, защищённой от ветра, они устроили свой первый привал.

Радомир быстро развёл костёр, используя сухие ветки и трут, который всегда носил с собой. Ратибор осмотрел окрестности, убедившись, что поблизости нет опасности, а Зореслава достала из своей сумки припасы, которыми их снабдили жители деревни.

— Завтра начнётся настоящий подъём, — сказал Радомир, глядя на тёмные силуэты гор, возвышающиеся над ними. — Тропа станет круче и уже. Нам придётся быть очень осторожными.

— Ты бывал здесь раньше? — спросила Зореслава, протягивая ему кусок вяленого мяса.

— Несколько раз, — кивнул охотник. — Но никогда зимой. Снег делает путь намного опаснее.

Ратибор задумчиво смотрел на горы.

— Я проходил через Северный хребет во время войны с кочевниками, — сказал он. — Там было много снега и льда. Есть определённые правила выживания в таких условиях.

— Какие? — заинтересовалась Зореслава.

— Во-первых, никогда не ходи в одиночку, — начал Ратибор. — Во-вторых, всегда проверяй, куда ступаешь — под снегом могут быть трещины или неустойчивые камни. В-третьих, будь готов к внезапным изменениям погоды — буря может начаться в любой момент.

— А как определить, что приближается буря? — спросила Зореслава.

— Смотри на облака, — ответил Ратибор. — Если они низкие, тёмные и быстро движутся, значит, скоро начнётся снегопад или метель. Ещё один признак — внезапное затишье перед бурей, когда ветер стихает, а потом резко меняет направление.

— И что делать, если нас застанет буря?

— Искать укрытие, — вмешался Радомир. — Пещеру, расщелину, что угодно, что защитит от ветра и снега. Если ничего нет, можно построить убежище из снега.

— Из снега? — удивилась Зореслава.

— Да, — кивнул Ратибор. — Снег — хороший изолятор. Если вырыть в сугробе пещеру или построить что-то вроде купола, внутри будет намного теплее, чем снаружи.

Они ещё долго говорили о выживании в горах. Ратибор рассказывал о своём опыте, а Радомир дополнял его знаниями о местных условиях. Зореслава внимательно слушала, запоминая каждое слово.

Ночь прошла спокойно, хотя Зореслава несколько раз просыпалась от холода, несмотря на тёплый плащ и близость костра. Утром они позавтракали остатками вчерашней еды и продолжили путь.

Как и предупреждал Радомир, тропа стала намного сложнее. Она петляла между скалами, иногда сужаясь настолько, что им приходилось идти боком, прижимаясь к каменной стене. Снег здесь был глубже, и каждый шаг требовал усилий.

К полудню погода начала портиться. Небо затянули тяжёлые серые тучи, а ветер усилился, швыряя в лицо колючие снежинки.

— Нам нужно найти укрытие, — сказал Ратибор, оглядываясь вокруг. — Похоже, надвигается буря.

— Впереди должна быть пещера, — вспомнил Радомир. — Если я правильно помню, она находится примерно в часе ходьбы отсюда.

Они ускорили шаг, насколько это было возможно на узкой заснеженной тропе. Ветер становился всё сильнее, а снегопад — интенсивнее. Видимость ухудшалась с каждой минутой.

— Держитесь ближе друг к другу! — крикнул Ратибор, оборачиваясь к Зореславе, которая шла позади него. — И смотри под ноги!

Зореслава кивнула, стараясь не отставать. Она уже не чувствовала пальцев ног, несмотря на тёплые сапоги, а лицо горело от холода и ветра.

Внезапно снег под ногами Зореславы осыпался, и она почувствовала, как земля уходит из-под ног. Она вскрикнула, пытаясь ухватиться за что-нибудь, но вокруг был только снег.

Ратибор среагировал мгновенно. Он бросился назад и схватил Зореславу за руку в тот момент, когда она начала соскальзывать в расщелину, открывшуюся под снегом.

— Держись! — крикнул он, подтягивая её к себе.

Радомир тоже поспешил на помощь. Вдвоём они вытащили Зореславу на твёрдую почву.

— Ты в порядке? — спросил Ратибор, не отпуская её руку.

— Да, — выдохнула она, всё ещё дрожа от страха. — Спасибо.

— Нужно быть осторожнее, — сказал Радомир, осматривая расщелину. — Снег может скрывать множество опасностей.

— Как ты узнал, что я падаю? — спросила Зореслава у Ратибора, когда они продолжили путь. — Ты ведь шёл впереди и не мог видеть меня.

— Я слышал, как изменился звук твоих шагов, — ответил он. — Когда идёшь по снегу, он скрипит определённым образом. Если звук меняется, значит, что-то не так.

— Ты научишь меня замечать такие вещи?

— Конечно, — кивнул Ратибор. — Это может спасти тебе жизнь.

Буря усиливалась, и они с трудом продвигались вперёд. Наконец, Радомир остановился и указал на тёмное отверстие в скале, почти скрытое снегом.

— Вот она, пещера!

Они поспешили к укрытию. Внутри пещера оказалась просторнее, чем казалось снаружи, и, что самое главное, сухой и защищённой от ветра.

— Нам придётся переждать здесь бурю, — сказал Радомир, сбрасывая с плеч заснеженный рюкзак. — Может занять несколько часов или даже всю ночь.

Ратибор начал собирать разбросанные по пещере сухие ветки, оставленные предыдущими путниками или принесённые ветром. Зореслава помогала ему, следуя его указаниям.

— Сначала мелкие веточки и кору, — объяснял он, складывая основу для костра. — Они легче загораются. Потом добавляем ветки потолще.

Радомир тем временем доставал из своей сумки огниво и трут.

— У меня есть кое-что получше, — сказала Зореслава, доставая Камень Рассвета. Она поднесла кристалл к сложенным веткам и сосредоточилась. Камень засветился ярче, и от него протянулся тонкий луч света, который коснулся сухих веток. Через мгновение они загорелись.

— Удобно, — усмехнулся Ратибор. — Но что, если камня не будет под рукой? Ты должна уметь разводить огонь обычным способом.

— Ты прав, — согласилась Зореслава. — Научишь меня?

— Конечно.

Пока буря бушевала снаружи, Ратибор показывал Зореславе основы выживания в дикой природе. Он учил её, как правильно разводить костёр, как определять стороны света без компаса, как находить воду и съедобные растения.

— В горах всегда ищи ручьи, текущие с вершин, — говорил он. — Вода в них чистая и свежая. Но зимой они часто замерзают, поэтому приходится растапливать снег.

— А как отличить съедобные растения от ядовитых? — спросила Зореслава.

— Это сложнее, — признал Ратибор. — Нужно знать каждое растение. Но есть общие правила. Например, избегай ярко-красных ягод — они часто ядовиты. И никогда не ешь грибы, если не уверен на сто процентов, что они съедобны.

Радомир, слушавший их разговор, добавил:

— В этих горах растёт горный чабрец — маленькие кустики с фиолетовыми цветами. Он не только съедобен, но и помогает при простуде и усталости.

Буря не утихала, и стало ясно, что им придётся провести в пещере всю ночь. Они разделили между собой дежурства — кто-то должен был поддерживать огонь, пока остальные спят.

Первым дежурил Радомир. Ратибор и Зореслава устроились у костра, завернувшись в свои плащи.

— Спасибо за уроки, — тихо сказала Зореслава. — Я никогда не думала, что мне придётся учиться выживанию в дикой природе.

— В Академии вас не учили таким вещам? — спросил Ратибор.

— Нет, — покачала головой Зореслава. — Нас учили магии, истории, языкам... Но не тому, как выжить в горах во время бури.

— Это странно, — заметил Ратибор. — Ведь магия не всегда может помочь. Иногда простые навыки выживания важнее самых сильных заклинаний.

— Ты прав, — согласилась Зореслава. — Я начинаю понимать, почему Прозорница отправила меня с тобой. Мы дополняем друг друга. У меня есть знания о магии и древних артефактах, у тебя — практические навыки и боевой опыт.

— А у Радомира — знание этих мест, — добавил Ратибор, кивая в сторону охотника, который внимательно вглядывался в темноту пещеры. — Вместе у нас есть шанс.

Они замолчали, глядя на пляшущие языки пламени. Буря за стенами пещеры выла, словно стая голодных волков, но внутри было тепло и относительно уютно.

— Расскажи мне о себе, — неожиданно попросила Зореслава. — О твоей жизни до того, как ты стал воином княжеской дружины.

Ратибор помолчал, словно собираясь с мыслями.

— Я родился в небольшой деревне на границе с Северными землями, — начал он. — Мой отец был кузнецом, мать умерла, когда я был ещё ребёнком. Когда мне исполнилось пятнадцать, на нашу деревню напали разбойники. Они убили многих, включая моего отца.

Он сделал паузу, глядя в огонь.

— Я пытался защитить его, но был слишком молод и неопытен. Меня ранили и оставили умирать. Но меня нашёл старый воин, который путешествовал через наши земли. Он выходил меня и взял с собой, научил всему, что знал сам.

— Кто был этот воин? — спросила Зореслава.

— Его звали Всеволод. Он был бывшим воеводой княжеской дружины, но ушёл в отставку после ранения. Он стал мне вторым отцом. Когда мне исполнилось двадцать, он привёл меня к князю и рекомендовал в дружину.

— А что случилось с Всеволодом?

— Он умер три года назад, — тихо сказал Ратибор. — Мирно, во сне. Он прожил долгую и достойную жизнь.

— Мне жаль, — искренне сказала Зореслава.

— Не стоит, — покачал головой Ратибор. — Он научил меня всему, что я знаю. И благодаря ему я стал тем, кто я есть сегодня.

18.5

На третий день пути они наконец преодолели перевал и начали спуск к Золотому лесу, который раскинулся внизу, словно море расплавленного золота. Даже зимой листва деревьев сохраняла свой необычный цвет, переливаясь в лучах солнца всеми оттенками от бледно-жёлтого до насыщенного янтарного.

— Никогда не видел ничего подобного, — выдохнул Радомир, останавливаясь, чтобы полюбоваться видом.

— Золотой лес — одно из чудес нашего мира, — кивнула Зореслава. — Говорят, что первые деревья были посажены самими богами в начале времён.

Спуск оказался не менее сложным, чем подъём. Тропа петляла между скалами, иногда исчезая под снежными наносами. Несколько раз им приходилось искать обходные пути, когда дорогу преграждали упавшие деревья или каменные завалы.

К вечеру они достигли подножия гор и вступили под сень первых деревьев Золотого леса. Здесь снег был не таким глубоким, а воздух — заметно теплее. Казалось, что лес существует в своём собственном климате, защищённом от суровой зимы, царящей в горах.

— Мы должны быть осторожны, — предупредила Зореслава, когда они устраивали лагерь на ночь. — Золотой лес полон магии, и не вся она дружелюбна к чужакам.

— Что нам грозит? — спросил Ратибор, собирая хворост для костра.

— Лесные духи могут сбить нас с пути, заставить ходить кругами, — ответила Зореслава. — Есть существа, которые принимают облик знакомых людей, чтобы заманить путников в ловушку. И, конечно, стражи храма — они не пропустят никого, кто не достоин войти.

— И как мы узнаем, что достойны? — поинтересовался Радомир.

Зореслава достала Камень Рассвета, который мягко пульсировал в её руке.

— Это наш пропуск, — сказала она. — Камень Рассвета связан с остальными артефактами. Он приведёт нас к Храму Полудня и поможет пройти первую линию защиты.

— А вторую? — уточнил Ратибор.

— Вторая линия — это испытание, — серьёзно ответила Зореслава. — И его должен пройти ты, Ратибор. Храм Полудня — это храм воинов, место, где проверяется не только физическая сила, но и сила духа, честь и верность своему пути.

Ратибор задумчиво кивнул, принимая эту информацию.

— Я готов, — просто сказал он.

Ночь в Золотом лесу была полна странных звуков — шёпота листвы, хотя не было ветра, тихого смеха, доносящегося из темноты между деревьями, мелодичного звона, словно кто-то играл на невидимых колокольчиках. Но ничто не потревожило их сон, защищённый светом Камня Рассвета, который Зореслава положила между собой и костром.

Утром они продолжили путь вглубь леса. Тропа, по которой они шли, становилась всё более чёткой, словно её часто использовали, хотя они не встретили ни одного человека.

— Странно, — заметил Радомир, осматривая следы на земле. — Здесь явно кто-то ходит, но я не вижу человеческих следов. Только... — он замолчал, нахмурившись.

— Что? — спросил Ратибор.

— Не знаю, — покачал головой охотник. — Никогда не видел таких следов. Они похожи на отпечатки лап, но слишком большие для волка или медведя, и форма странная.

Зореслава присмотрелась к следам.

— Это могут быть лесные стражи, — предположила она. — Существа, созданные самим лесом для его защиты.

— Они опасны? — насторожился Ратибор, инстинктивно положив руку на рукоять меча.

— Только для тех, кто представляет угрозу для леса, — ответила Зореслава. — Если мы будем уважительны и не причиним вреда ни одному живому существу здесь, они не тронут нас.

Они продолжили путь, теперь более внимательно оглядываясь по сторонам. Лес становился всё гуще, деревья — выше и толще. Золотая листва создавала над головой сплошной купол, сквозь который солнечные лучи пробивались золотистыми столбами света.

К полудню они вышли на небольшую поляну, в центре которой стоял древний каменный алтарь, покрытый мхом и лишайником.

— Что это? — спросил Радомир, подходя ближе.

— Место подношений, — объяснила Зореслава.

— Древние люди, жившие рядом с Золотым лесом, приносили сюда дары для лесных духов — мёд, молоко, хлеб.

— У нас есть что-нибудь, что мы могли бы оставить? — спросил Ратибор.

Зореслава задумалась, затем достала из своей сумки небольшой мешочек с сушёными ягодами, которыми их снабдили в деревне.

— Это подойдёт, — сказала она, высыпая ягоды на алтарь. — Дар земли для духов леса.

Как только ягоды коснулись камня, вокруг поляны поднялся лёгкий ветерок, зашелестела листва, и им показалось, что они слышат тихий благодарный шёпот.

— Думаю, наш дар принят, — улыбнулась Зореслава.

Они продолжили путь, и вскоре заметили, что тропа стала шире и ровнее, словно кто-то расчистил её специально для них. Золотая листва над головой шелестела, хотя ветра не было, и этот шелест складывался в странную мелодию, которая вела их вперёд.

— Лес помогает нам, — сказала Зореслава. — Он чувствует Камень Рассвета и знает, куда мы направляемся.

К вечеру они достигли огромного дерева, которое возвышалось над остальным лесом, словно башня. Его ствол был толщиной с небольшой дом, а ветви раскинулись так широко, что создавали собственную рощу.

— Древо Полудня, — благоговейно прошептала Зореслава. — Сердце Золотого леса.

У подножия дерева они увидели арку, вырезанную прямо в стволе. Арка была украшена древними рунами и символами, которые светились мягким золотистым светом.

— Это вход в Храм Полудня, — сказала Зореслава. — Храм находится внутри дерева и под ним, в корнях.

Они подошли ближе, и руны на арке засветились ярче. Зореслава достала Камень Рассвета, который отозвался на свет рун, засияв в унисон с ними.

— Камень узнаёт храм, — пояснила она. — Это хороший знак.

Внезапно перед аркой материализовалась фигура — высокое существо, похожее на человека, но с кожей цвета древесной коры и волосами, напоминающими золотые листья. Его глаза были двумя янтарными огоньками, а руки заканчивались длинными тонкими пальцами, похожими на ветви.

— Страж, — прошептала Зореслава, делая шаг вперёд. — Приветствую тебя, хранитель Храма Полудня. Мы пришли с миром и уважением.

Существо склонило голову, изучая их своими янтарными глазами.

— Вижу Камень Рассвета в твоих руках, дитя магии, — проговорило оно голосом, похожим на шелест листвы. — Но не ты должна пройти испытание этого храма.

Его взгляд переместился на Ратибора.

— Воин, — продолжил страж. — Ты пришёл за Камнем Зенита. Готов ли ты пройти испытание предков?

Ратибор выпрямился, встречая взгляд стража без страха.

— Я готов, — твёрдо ответил он.

— Тогда войди, — страж отступил в сторону, открывая проход. — Но знай, что испытание проходят в одиночку. Твои спутники должны остаться здесь.

Ратибор обернулся к Зореславе и Радомиру.

— Ждите меня, — сказал он. — Я вернусь с Камнем Зенита.

— Будь осторожен, — Зореслава сжала его руку. — И помни, что испытание проверит не только твою силу, но и твоё сердце.

Ратибор кивнул, затем повернулся к арке и решительно шагнул внутрь. Как только он пересёк порог, арка засветилась ярким светом, а затем погасла, оставив лишь тусклое сияние рун.

— Теперь мы можем только ждать, — сказала Зореслава, глядя на закрывшийся проход. — И надеяться, что он справится.

— Что его ждёт там, внутри? — спросил Радомир.

— Я не знаю точно, — покачала головой Зореслава. — Каждое испытание уникально и зависит от того, кто его проходит. Но в легендах говорится, что Храм Полудня проверяет воина на верность своему пути, на готовность защищать других ценой собственной жизни, на способность отличить истинную храбрость от безрассудства.

Они устроились у подножия Древа Полудня, готовясь к долгому ожиданию. Зореслава не сводила глаз с арки, словно могла увидеть сквозь неё, что происходит с Ратибором внутри храма.

А внутри храма Ратибор стоял в огромном круглом зале, стены которого были живой древесиной, пульсирующей мягким золотистым светом. В центре зала находился каменный постамент, на котором лежал меч — древний, но идеально сохранившийся, с рукоятью, украшенной рунами.

— Воин, — раздался голос, казалось, исходящий от самих стен. — Чтобы доказать свою доблесть и получить Камень Зенита, ты должен пройти испытание предков. Возьми меч и будь готов.

Ратибор подошёл к постаменту и взял меч, который идеально лёг в его руку, словно был создан специально для него.

— Я готов, — сказал он, обращаясь к невидимому собеседнику.

— Тогда начнём, — ответил голос, и зал вокруг Ратибора начал меняться, растворяясь в золотистом тумане.

Когда туман рассеялся, Ратибор обнаружил себя на поле боя. Вокруг него кипело сражение — воины в древних доспехах сражались с врагами, чьи лица были скрыты под чёрными масками. Звенели мечи, кричали раненые, земля была пропитана кровью.

Ратибор понимал, что это иллюзия, созданная храмом, но всё выглядело и ощущалось абсолютно реальным. Он крепче сжал рукоять меча, готовясь к тому, что последует дальше.

И тут он увидел их — трёх воинов в древних доспехах, сражающихся спина к спине против превосходящих сил противника. Что-то в них показалось Ратибору знакомым — может быть, разрез глаз, форма подбородка или манера держать меч.

— Твои предки, — прошептал голос в его голове. — Воины, чья кровь течёт в твоих венах. Они сражаются в последней битве своей жизни. Что ты сделаешь, воин?

Ратибор без колебаний бросился на помощь. Меч в его руках двигался словно живое существо, разя врагов с невероятной точностью и силой.

ГЛАВА 19. КЛИНОК РАВНОВЕСИЯ

19.1

Ратибор сражался бок о бок со своими предками, отражая атаки врагов в чёрных масках. Несмотря на то, что он понимал иллюзорность происходящего, каждый удар, каждый парированный выпад ощущались абсолютно реальными. Пот заливал глаза, мышцы горели от напряжения, а дыхание становилось всё тяжелее.

Один из его предков — седой воин с глубоким шрамом через всё лицо — кивнул ему с одобрением, когда Ратибор отразил удар, направленный в спину другому воину.

— Кровь не лжёт, — прохрипел старый воин. — Ты достойный наследник.

Внезапно поле боя начало меняться. Враги отступили, а трое предков Ратибора растворились в золотистом тумане. Когда туман рассеялся, Ратибор оказался на узком горном перевале. Перед ним лежал раненый воин, а позади слышался топот приближающейся погони.

— Второе испытание, — прозвучал голос храма. — Выбор между долгом и честью.

Ратибор быстро оценил ситуацию. Раненый не мог идти самостоятельно, а нести его означало замедлить свой ход и, вероятно, попасть в руки преследователей. Оставить его — значит обречь на верную смерть.

Без колебаний Ратибор подхватил раненого и взвалил его на плечи.

— Оставь меня, — прохрипел незнакомец. — Спасайся сам.

— Я не бросаю своих, — твёрдо ответил Ратибор, начиная подъём по крутой тропе.

Каждый шаг давался с трудом. Раненый был тяжёлым, а тропа — скользкой и опасной. Несколько раз Ратибор едва не сорвался в пропасть, но каким-то чудом удерживал равновесие.

Погоня приближалась. Ратибор слышал голоса преследователей, видел отблески их факелов на скалах. Но он продолжал идти, стиснув зубы от напряжения.

Наконец, он достиг небольшой пещеры, скрытой за выступом скалы. Осторожно опустив раненого на землю, Ратибор обнажил меч и встал у входа, готовый защищать их обоих до последнего вздоха.

Первый из преследователей появился на тропе — высокий воин в чёрных доспехах с алыми глазами, светящимися в прорезях шлема.

— Сдавайся, воин, — прогремел он. — Ты не сможешь победить нас всех.

— Возможно, — согласился Ратибор. — Но я заберу с собой столько ваших жизней, сколько смогу.

Он приготовился к бою, но в этот момент всё вокруг снова начало меняться. Пещера, раненый, преследователи — всё растворилось в золотистом тумане.

Когда туман рассеялся в третий раз, Ратибор стоял на берегу бурной реки. На противоположном берегу он увидел группу людей — женщин, стариков, детей, — окружённых пламенем лесного пожара. Они кричали, моля о помощи.

Между Ратибором и ними была только узкая верёвочная переправа, явно не рассчитанная на вес взрослого мужчины в доспехах. Река под мостом бурлила, разбиваясь о острые камни.

— Третье испытание, — объявил голос храма. — Самопожертвование.

Ратибор понимал, что мост, скорее всего, не выдержит его. Но он также видел, что огонь приближается к людям, и у них нет другого пути к спасению.

Он снял доспехи, оставшись в лёгкой рубахе и штанах, и осторожно ступил на мост. Верёвки натянулись, заскрипели, но выдержали. Шаг за шагом он продвигался вперёд, балансируя над бушующей рекой.

На середине моста одна из верёвок лопнула с громким треском. Мост накренился, и Ратибор едва успел ухватиться за оставшиеся верёвки. Теперь он висел над рекой, держась из последних сил.

Он мог попытаться вернуться назад, к безопасному берегу. Или рискнуть и продолжить путь к людям, которым грозила смерть в огне.

Ратибор сделал глубокий вдох и начал подтягиваться, двигаясь вперёд по накренившемуся мосту. Каждое движение отзывалось болью в натруженных мышцах, но он не останавливался.

Когда до противоположного берега оставалось всего несколько шагов, вторая верёвка не выдержала. Мост рухнул, и Ратибор полетел вниз, к бурлящей воде и острым камням.

В последний момент он успел увидеть благодарность и надежду в глазах людей на берегу, и это наполнило его сердце странным спокойствием. Он закрыл глаза, готовясь к удару.

Но удара не последовало. Вместо этого он почувствовал, что парит в золотистом свете. Открыв глаза, Ратибор обнаружил себя снова в круглом зале храма. Меч в его руке сиял, словно был выкован из чистого света.

Перед ним на постаменте лежал кристалл — похожий на Камень Рассвета, но более тёмного, насыщенно-золотого цвета. Он пульсировал в такт биению сердца Ратибора.

— Ты прошёл испытание, воин, — произнёс голос храма. — Ты доказал свою силу в бою, свою честь перед лицом выбора и готовность к самопожертвованию ради других. Камень Зенита твой по праву.

Ратибор осторожно приблизился к постаменту и взял кристалл. Тот был тёплым на ощупь и, казалось, стал ещё ярче в его руке.

— Что теперь? — спросил Ратибор, обращаясь к невидимому хранителю храма.

— Теперь ты должен принять второй дар, — ответил голос. — Меч, который ты держишь, — это Клинок Равновесия, оружие, способное разрушать лёд и противостоять холодной магии. Он создан для того, чтобы уравновешивать силы света и тьмы, тепла и холода. В руках достойного воина он становится продолжением его воли и силы.

Ратибор внимательно осмотрел меч. Теперь он видел, что клинок был необычным — одна его сторона светилась тёплым золотистым светом, а другая мерцала холодным серебристым блеском.

— Я принимаю этот дар с благодарностью и обещаю использовать его для защиты невинных, — торжественно произнёс Ратибор.

— Тогда иди, воин, — сказал голос. — Твои спутники ждут тебя. Но помни: сила Клинка Равновесия и Камня Зенита раскроется полностью только в союзе с другими артефактами. Вместе они способны противостоять даже самой тёмной магии.

Стены зала начали светиться всё ярче, и вскоре свет стал настолько интенсивным, что Ратибор был вынужден закрыть глаза. Когда он снова открыл их, то обнаружил себя стоящим перед аркой, ведущей из храма.

Он сделал глубокий вдох и шагнул наружу, сжимая в одной руке Камень Зенита, а в другой — Клинок Равновесия.

Зореслава и Радомир, которые сидели у подножия Древа Полудня, вскочили на ноги, увидев его. На их лицах отразилось облегчение и радость.

— Ты вернулся! — воскликнула Зореслава, бросаясь к нему. — Мы так волновались!

— Сколько времени прошло? — спросил Ратибор, удивлённый их реакцией.

— Почти сутки, — ответил Радомир. — Солнце уже второй раз поднимается над лесом с тех пор, как ты вошёл в храм.

Ратибор удивлённо покачал головой. Для него испытания казались длившимися всего несколько часов.

— Ты получил Камень Зенита, — с благоговением произнесла Зореслава, глядя на кристалл в его руке. — И это... — она перевела взгляд на меч, — Клинок Равновесия?

— Да, — кивнул Ратибор. — Храм даровал мне оба артефакта.

— Это невероятно, — прошептала Зореслава. — В легендах говорится, что Клинок Равновесия вручается только самым достойным воинам, тем, кто прошёл все три испытания с безупречной честью.

Ратибор смутился от её слов.

— Я просто делал то, что считал правильным, — сказал он.

— В этом и заключается истинная доблесть, — улыбнулась Зореслава. — Делать правильные вещи не ради награды или признания, а потому что иначе ты просто не можешь.

Радомир, который всё это время внимательно осматривал окрестности, внезапно напрягся.

— Мне кажется, или стало холоднее? — спросил он, и его дыхание вырвалось облачком пара.

Зореслава и Ратибор тоже это почувствовали — температура вокруг них стремительно падала. Золотые листья на ближайших деревьях начали покрываться инеем.

— Хладана, — прошептала Зореслава, и её глаза расширились от страха. — Она нашла нас.

Ратибор крепче сжал рукоять Клинка Равновесия, который начал светиться ярче в ответ на приближающуюся угрозу.

— Нам нужно уходить, — решительно сказал он. — Немедленно.

Но было уже поздно. Со всех сторон к ним приближались фигуры, закованные в ледяные доспехи, — воины Хладаны. А впереди них шёл человек, которого Ратибор узнал с первого взгляда, несмотря на изменения в его внешности.

— Лихобор, — выдохнул он, не веря своим глазам. Бывший воевода княжеской дружины выглядел иначе, чем Ратибор помнил его. Его кожа стала бледной, почти синюшной, глаза светились холодным голубым светом, а волосы и борода были белыми, словно покрытыми инеем. Он был облачён в доспехи из тёмного льда, украшенные рунами, а в руке держал ледяной меч, от которого исходил морозный пар.

— Ратибор, — голос Лихобора звучал странно, словно эхо в ледяной пещере. — Отдай артефакты, и я дарую тебе быструю смерть. Сопротивление бесполезно — вас трое против двух десятков моих воинов.

— Что с тобой сделали, Лихобор? — спросил Ратибор, с трудом узнавая своего бывшего командира и наставника.

— Меня освободили, — ответил тот с холодной улыбкой. — Хладана открыла мне глаза на истинную силу. Присоединяйся к нам, Ратибор. Ты всегда был лучшим из моих воинов. Вместе мы будем непобедимы.

— Никогда, — твёрдо ответил Ратибор. — Ты предал всё, во что мы верили — честь, долг, защиту невинных.

— Глупец, — презрительно бросил Лихобор. — Ты всё ещё цепляешься за старые понятия. Сила — вот единственное, что имеет значение. А теперь — отдай артефакты, или умри.

Он поднял руку, и ледяные воины начали смыкать кольцо вокруг Ратибора, Зореславы и Радомира.

19.2

— Держитесь ближе ко мне, — прошептала Зореслава, доставая Камень Рассвета. — У меня есть план.

Ратибор и Радомир встали по обе стороны от неё, образуя маленький треугольник обороны. Ратибор держал Клинок Равновесия наготове, а Радомир натянул свой лук, целясь в ближайшего ледяного воина.

— Что бы ни случилось, не отпускай Камень Зенита, — сказала Зореслава Ратибору. — И будь готов к тому, что я собираюсь сделать.

— Что именно? — спросил он, не сводя глаз с приближающихся врагов.

— Я создам магическую связь между нами, — быстро объяснила она. — Между мной, тобой и артефактами. Это усилит нас обоих, но потребует полного доверия. Ты должен открыть свой разум и сердце для моей магии.

Ратибор на мгновение задумался. Доверить кому-то доступ к своему разуму и сердцу — это было нечто, чего он никогда раньше не делал. Но сейчас у них не было выбора.

— Я доверяю тебе, — просто сказал он.

Зореслава кивнула и подняла Камень Рассвета над головой. Кристалл засиял ярким светом, который, казалось, проникал сквозь кожу и плоть прямо в сердце.

— Свет и тьма, день и ночь, равновесие сил в круговороте времён, — начала она нараспев, и её голос, усиленный магией, эхом разнёсся по лесу. — Я призываю силу древних, силу, что течёт в крови и камне, в дереве и металле!

Камень Рассвета в её руке засиял ещё ярче, а Камень Зенита в руке Ратибора отозвался на этот свет, пульсируя в такт. Клинок Равновесия тоже начал светиться, его лезвие переливалось золотистыми и серебристыми искрами.

— Что ты делаешь, ведьма? — прорычал Лихобор, делая шаг вперёд. — Остановите её! — приказал он своим воинам.

Ледяные солдаты бросились вперёд, но Радомир выпустил первую стрелу, которая попала ближайшему воину прямо в глазницу шлема. Тот пошатнулся, но не упал, продолжая наступать.

— Они не живые! — крикнул Радомир, натягивая следующую стрелу. — Обычное оружие их не остановит!

— Используй Клинок! — воскликнула Зореслава, не прерывая заклинания. — Он создан для борьбы с ледяной магией!

Ратибор выступил вперёд, встречая первого ледяного воина. Клинок Равновесия рассёк ледяной доспех, словно тот был сделан из бумаги. Воин рассыпался ледяными осколками.

Но на его место тут же пришли другие. Ратибор сражался с невероятной скоростью и силой, каждый его удар находил цель, каждый взмах меча уничтожал врага. Но их было слишком много.

— Я почти закончила, — сказала Зореслава, и её голос звучал странно, словно не один человек говорил, а несколько одновременно. — Ратибор, будь готов!

Она произнесла последние слова заклинания, и внезапно мир вокруг Ратибора изменился. Он всё ещё видел лес, ледяных воинов, Лихобора, но теперь он видел и нечто большее — потоки энергии, пронизывающие всё вокруг, ауры живых существ, магические связи между артефактами.

И он чувствовал Зореславу — не просто её присутствие рядом, а её сущность, её мысли, её силу. Она была словно яркий огонь в его сознании, тёплый и ободряющий.

«Я с тобой», — услышал он её голос в своей голове. «Мы связаны сейчас. Моя магия — твоя магия. Твоя сила — моя сила».

Ратибор почувствовал, как новая энергия наполняет его тело. Его движения стали ещё быстрее, удары — сильнее. Клинок Равновесия в его руке теперь светился так ярко, что на него было больно смотреть.

Лихобор, видя, что его воины падают один за другим, решил вмешаться лично. Он поднял свой ледяной меч и направил его на Ратибора.

— Умри, предатель! — прорычал он, и из меча вырвался поток ледяных осколков, острых как бритва.

Ратибор инстинктивно поднял Клинок Равновесия, чтобы защититься, и почувствовал, как Зореслава направляет его руку через их связь. Клинок описал в воздухе сложную фигуру, и ледяные осколки рассыпались в пыль, не достигнув цели.

«Вместе мы сильнее», — подумала Зореслава, и Ратибор услышал эту мысль так же ясно, как если бы она произнесла её вслух.

Лихобор атаковал снова, на этот раз направив свой меч в землю. Почва под ногами Ратибора и Зореславы начала покрываться льдом, который быстро поднимался по их ногам, грозя сковать их движения.

Но Зореслава была готова к этому. Через их связь она направила поток тепла от Камня Рассвета к Клинку Равновесия, и Ратибор ударил мечом о землю. Лёд мгновенно растаял, превратившись в облако пара.

— Невозможно! — выкрикнул Лихобор, его ледяные глаза расширились от удивления и ярости. — Как вы это делаете?

— Сила артефактов не в них самих, а в тех, кто их держит, — ответила Зореслава, и её голос, усиленный магией, звучал по всему лесу. — В их сердцах, в их единстве, в их готовности защищать друг друга.

Лихобор зарычал от ярости и бросился вперёд, атакуя Ратибора с невероятной скоростью. Их мечи встретились в воздухе, высекая искры — золотистые от Клинка Равновесия и ледяно-голубые от меча Лихобора.

Через связь с Зореславой Ратибор чувствовал каждое движение противника ещё до того, как оно происходило. Он парировал удары с лёгкостью, которой никогда раньше не обладал, и наносил свои собственные с точностью, которая казалась невозможной.

Лихобор отступал, его лицо исказилось от ярости и страха. Он не ожидал такого сопротивления.

— Это ещё не конец! — прорычал он, делая шаг назад. — Хладана узнает об этом. Она придёт за вами сама, и тогда никакие артефакты вас не спасут!

Он поднял руку, и вокруг него начал формироваться ледяной вихрь, скрывая его от глаз. Когда вихрь рассеялся, Лихобора уже не было, а оставшиеся ледяные воины начали отступать, растворяясь в лесу.

Радомир, который всё это время прикрывал их тылы, стреляя в любого ледяного воина, пытавшегося зайти им за спину, опустил лук и выдохнул с облегчением.

— Они уходят, — сказал он. — Мы победили?

— Нет, — покачала головой Зореслава, медленно опуская Камень Рассвета. — Мы лишь выиграли время. Лихобор вернётся, и с ним придёт Хладана.

Связь между ней и Ратибором начала ослабевать, магия рассеивалась. Ратибор почувствовал внезапную пустоту, словно часть его самого исчезла. Он повернулся к Зореславе и увидел, что она бледна и едва держится на ногах.

— Ты в порядке? — спросил он, подхватывая её под руку.

— Да, просто... истощена, — слабо улыбнулась она. — Поддержание такой сильной магической связи требует много энергии.

— Ты была... внутри моей головы, — сказал Ратибор, не зная, как ещё описать то, что он чувствовал.

— И ты — в моей, — кивнула Зореслава. — Это самая глубокая форма магической связи, которую я когда-либо создавала. Обычно для этого требуются годы подготовки и абсолютное доверие между магами.

— Но мы не маги, — заметил Радомир, подходя к ним. — По крайней мере, Ратибор точно нет.

— Дело не в том, маг ты или нет, — объяснила Зореслава. — Дело в совместимости душ, в способности открыться друг другу полностью, без страха и сомнений. И в артефактах, конечно. Они усилили нашу связь, сделали возможным то, что обычно недостижимо.

Ратибор задумчиво посмотрел на Клинок Равновесия в своей руке. Меч всё ещё светился, но уже не так ярко, как во время боя.

— Ты сказала, что сила артефактов не в них самих, а в тех, кто их держит, — вспомнил он. — Что ты имела в виду?

— Артефакты — это инструменты, — ответила Зореслава. — Очень мощные, очень древние, но всё же инструменты. Они усиливают то, что уже есть в человеке. Камень Рассвета усиливает мою магию, потому что я — маг. Клинок Равновесия усиливает твою силу и боевые навыки, потому что ты — воин. Но если бы артефакты попали в руки людей без этих качеств, они были бы гораздо менее эффективны.

— А когда мы объединили их силу через вашу связь, — догадался Радомир, — они стали ещё сильнее.

— Именно, — кивнула Зореслава. — В этом и заключается план Прозорницы. Собрать все четыре артефакта и объединить их силу через людей, которые достойны их нести. Только так можно противостоять Хладане.

Ратибор посмотрел на Золотой лес вокруг них. Следы битвы были повсюду — сломанные ветви, растаявший лёд, осколки ледяных доспехов.

— Нам нужно идти, — решительно сказал он. — Лихобор знает, где мы, и скоро вернётся с подкреплением.

— Куда мы направимся? — спросил Радомир. — К третьему артефакту?

Зореслава кивнула, доставая из своей сумки карту.

— Камень Заката находится в Храме Сумерек, в Туманных болотах, — сказала она. — Это далеко на юге, за Серебряными холмами.

— Долгий путь, — вздохнул Радомир. — И опасный. Особенно теперь, когда Хладана знает о нас.

— У нас нет выбора, — твёрдо сказал Ратибор. — Мы должны собрать все артефакты, прежде чем она доберётся до них.

Зореслава посмотрела на него с благодарностью.

— Спасибо, — тихо сказала она. — За то, что не отступаешь, несмотря на опасность.

— Я дал клятву, — просто ответил Ратибор. — И я её сдержу.

Они собрали свои вещи и направились к южной границе Золотого леса, оставляя позади Древо Полудня и Храм воинов. Впереди их ждал долгий путь и новые испытания, но теперь у них было два артефакта и новое понимание их силы.

А где-то далеко, в своём ледяном дворце, Хладана уже готовилась к следующей встрече с теми, кто осмелился бросить вызов её власти.

19.3

Они шли весь день, стараясь как можно быстрее покинуть Золотой лес. Несмотря на усталость после битвы, никто не предлагал сделать привал — все понимали, что Лихобор может вернуться в любой момент.

Ратибор то и дело поглядывал на Клинок Равновесия, который теперь висел у него на поясе в ножнах, появившихся вместе с мечом. Даже в ножнах клинок излучал слабое сияние, пробивавшееся сквозь щели.

— Расскажи мне больше об этом мече, — попросил он Зореславу, когда они остановились ненадолго у ручья, чтобы набрать воды. — В храме мне сказали, что он способен разрушать лёд, но я чувствую, что в нём есть что-то ещё.

Зореслава присела на камень, всё ещё бледная после использования магии, но её глаза загорелись интересом.

— Клинок Равновесия — один из самых загадочных артефактов, — начала она. — В отличие от Камней, которые были созданы специально для борьбы с Хладаной, меч гораздо древнее. Некоторые легенды говорят, что он существовал ещё до появления людей в этих землях.

— Кто его создал? — спросил Радомир, который тоже прислушивался к разговору, наполняя фляги водой.

— Никто не знает наверняка, — покачала головой Зореслава. — Одни сказания приписывают его создание древним богам, другие — забытой расе мастеров-кузнецов, которые умели вплетать магию в металл. Но все легенды сходятся в одном: Клинок Равновесия был создан, чтобы поддерживать баланс между противоположными силами — светом и тьмой, теплом и холодом, жизнью и смертью.

Ратибор вытащил меч из ножен и внимательно осмотрел его при свете дня. Теперь он заметил то, что ускользнуло от его внимания раньше: лезвие меча действительно было двусторонним, но не просто в физическом смысле. Одна сторона клинка была тёплой на ощупь и светилась золотистым светом, а другая оставалась прохладной и мерцала серебристым блеском.

— Две стороны... — пробормотал он. — Две противоположные силы в одном оружии.

— Именно, — кивнула Зореслава. — В этом и заключается его сила. Клинок не просто разрушает лёд — он способен противостоять любой магии, основанной на нарушении равновесия. А магия Хладаны именно такова — она стремится превратить весь мир в царство вечного холода и тьмы, нарушая естественный баланс природы.

— Поэтому меч так эффективен против её ледяных воинов, — догадался Ратибор.

— Да, но это лишь малая часть его возможностей, — продолжила Зореслава. — В руках настоящего мастера Клинок Равновесия способен не только разрушать, но и создавать, не только убивать, но и исцелять. Всё зависит от того, какую сторону клинка ты используешь и с какой целью.

Ратибор провёл пальцем по лезвию, ощущая странное покалывание, словно меч отзывался на его прикосновение.

— Как мне научиться использовать его полную силу? — спросил он.

— Время и практика, — ответила Зореслава. — И, возможно, наша связь поможет. Я могу чувствовать магию артефактов, а ты — мастерски владеешь оружием. Вместе мы сможем раскрыть истинный потенциал Клинка.

Радомир, закончивший с флягами, подошёл ближе, с интересом рассматривая меч.

— Могу я? — спросил он, протягивая руку.

Ратибор без колебаний передал ему Клинок Равновесия. Радомир взял его, но сразу же нахмурился.

— Странно, — сказал он. — Он стал тяжелее и... холоднее? И свет почти погас.

Зореслава кивнула, словно ожидала этого.

— Артефакты выбирают своих носителей, — объяснила она. — Клинок Равновесия признал Ратибора достойным, поэтому в его руках меч раскрывает свою силу. Для других он может быть просто хорошо сделанным оружием, но не более того.

Радомир вернул меч Ратибору, и тот сразу же засиял ярче, словно приветствуя своего хозяина.

— Это... большая ответственность, — серьёзно сказал Ратибор, вкладывая клинок обратно в ножны.

— Всякая сила — это ответственность, — согласилась Зореслава. — Но я не знаю никого, кто был бы более достоин нести эту ответственность, чем ты, Ратибор.

Их взгляды встретились, и на мгновение между ними словно проскочила искра — отголосок той глубокой связи, которую они разделили во время битвы.

Радомир деликатно кашлянул, возвращая их к реальности.

— Нам пора идти, — напомнил он. — До заката ещё несколько часов, и мы должны использовать их, чтобы уйти как можно дальше.

Они продолжили путь, двигаясь на юг через Золотой лес. По мере продвижения деревья становились реже, а их листва меняла цвет с золотого на более привычный зелёный. К вечеру они достигли опушки леса и увидели перед собой широкую равнину, простиравшуюся до самого горизонта.

— Серебряные холмы, — сказала Зореслава, указывая на едва различимые возвышенности вдалеке. — Нам нужно пересечь равнину и перевалить через них. За холмами начинаются Туманные болота, где находится Храм Сумерек.

— Сколько времени займёт путь? — спросил Ратибор.

— Если погода будет благоприятной и мы не столкнёмся с новыми препятствиями, то дней пять, может быть, шесть, — ответила Зореслава.

— А если столкнёмся? — уточнил Радомир с лёгкой улыбкой.

— Тогда дольше, — просто сказала она. — Но у нас нет выбора. Мы должны добраться до Камня Заката раньше Хладаны.

Они устроили лагерь на опушке леса, решив не рисковать и не выходить на открытую равнину до утра. Ночь прошла спокойно, без признаков преследования, но все трое спали чутко, готовые в любой момент вскочить и защищаться.

Утром, когда они собирались продолжить путь, Ратибор достал Клинок Равновесия и некоторое время смотрел на него, словно пытаясь разгадать его тайны.

— Что-то не так? — спросила Зореслава, заметив его задумчивость.

— Нет, просто... — Ратибор помедлил. — Я чувствую, что должен научиться использовать его правильно. Не просто как обычный меч, а как артефакт, обладающий собственной силой.

Зореслава понимающе кивнула.

— У нас будет время для тренировок во время пути, — сказала она. — Я помогу тебе понять природу Клинка и научиться управлять его силой.

— А я буду вашим спарринг-партнёром, — предложил Радомир. — Хотя предпочёл бы, чтобы ты не использовал на мне полную силу этого меча, — добавил он с усмешкой.

Ратибор улыбнулся в ответ, благодарный за поддержку друзей.

— Договорились, — сказал он, вкладывая меч в ножны. — А теперь давайте двигаться. Нас ждёт долгий путь.

Они вышли на равнину, оставляя позади Золотой лес с его чудесами и опасностями. Впереди их ждали новые испытания, но теперь у них было два артефакта — Камень Рассвета и Клинок Равновесия — и растущее понимание того, как использовать их силу.

Ратибор шёл впереди, ощущая приятную тяжесть меча на поясе. Клинок Равновесия был не просто оружием — он был символом ответственности, которую Ратибор принял на себя. Ответственности за защиту не только своих друзей, но и всего мира от угрозы вечной зимы.

И он был полон решимости оправдать оказанное ему доверие.

19.4

Три дня они шли по равнине, не встречая никаких признаков преследования. Погода стояла ясная, но холодная — дыхание вырывалось облачками пара, а по утрам трава хрустела под ногами от инея. Серебряные холмы с каждым днём становились всё ближе, вырастая из размытой линии на горизонте в чётко различимую гряду невысоких возвышенностей, покрытых серебристой травой, которая и дала им название.

Каждый вечер, после того как они разбивали лагерь, Зореслава помогала Ратибору осваивать Клинок Равновесия. Они начинали с простых упражнений — Ратибор учился чувствовать разницу между двумя сторонами клинка, направлять свою волю через меч, усиливая то одну, то другую его сторону.

— Представь, что меч — это продолжение не только твоей руки, но и твоего разума, твоей души, — говорила Зореслава, стоя рядом с ним. — Клинок Равновесия откликается на твои эмоции, на твои намерения. Если ты хочешь защитить, он усилит защитную сторону. Если хочешь атаковать — наступательную.

Ратибор закрывал глаза, сосредотачиваясь на ощущениях. Постепенно он начал чувствовать тонкие различия — как меч становится теплее или холоднее в зависимости от его мыслей, как меняется баланс клинка, словно подстраиваясь под его намерения.

На третий день тренировок он уже мог по желанию активировать ту или иную сторону меча, заставляя клинок светиться то золотистым, то серебристым светом.

— Ты быстро учишься, — с одобрением заметила Зореслава. — Большинству воинов требуются месяцы, чтобы достичь такого уровня контроля над магическим оружием.

— У меня хороший учитель, — улыбнулся Ратибор. — И, возможно, наша связь помогает. Я до сих пор чувствую... отголоски того, что было между нами во время битвы.

Зореслава кивнула, и в её глазах мелькнуло что-то, похожее на смущение.

— Я тоже их чувствую, — тихо призналась она. — Такая глубокая связь оставляет след. Мы... видели друг друга без масок, без защиты. Это не проходит бесследно.

Они замолчали, глядя друг на друга в свете костра. Момент казался наполненным каким-то особым значением, словно между ними снова протянулась невидимая нить понимания.

Радомир, который сидел неподалёку, проверяя свой лук, деликатно кашлянул.

— Если вы закончили с тренировкой, может, поможете мне с ужином? — спросил он, пряча улыбку. — Я поймал пару кроликов, но один я с ними не справлюсь.

Момент был разрушен, но не неприятно. Ратибор и Зореслава обменялись ещё одним взглядом, полным невысказанного понимания, и присоединились к Радомиру у костра.

Ужин прошёл в дружеской атмосфере. Они обсуждали предстоящий путь через Серебряные холмы, вспоминали забавные истории из прошлого, строили планы на будущее — после того, как они соберут все артефакты и победят Хладану.

— Я вернусь в Дубраву, — говорил Радомир, глядя на звёзды. — Восстановлю свой дом, может, наконец женюсь на Любаве, дочери кузнеца. Она давно намекает, что не против.

— А ты, Зореслава? — спросил Ратибор. — Куда ты отправишься после всего этого?

Зореслава задумалась, помешивая угли в костре.

— Не знаю, — честно призналась она. — Всю свою жизнь я готовилась к этому заданию. Прозорница взяла меня ученицей, когда мне было всего семь лет, и с тех пор я жила только этой целью — найти артефакты, остановить Хладану. Я никогда не задумывалась о том, что будет потом.

— Ты могла бы остаться в Дубраве, — предложил Радомир. — Нам бы пригодилась такая целительница, как ты.

— Или вернуться к Прозорнице, продолжить обучение, — добавил Ратибор. — С твоим талантом ты могла бы стать великим магом.

Зореслава улыбнулась, тронутая их заботой.

— Спасибо, — сказала она. — Я подумаю об этом. А ты, Ратибор? Какие у тебя планы?

Ратибор посмотрел на Клинок Равновесия, лежащий рядом с ним.

— Я не уверен, что смогу вернуться к прежней жизни, — медленно произнёс он. — После всего, что я увидел и узнал... Может быть, я тоже останусь в Дубраве. Или отправлюсь странствовать, помогать людям, которые пострадали от Хладаны.

Они продолжали разговаривать, строя планы на будущее, которое казалось таким далёким и неопределённым. Постепенно разговор затих, и они легли спать, оставив только Радомира на первую стражу.

Ночь была тихой и ясной, звёзды ярко сияли на небе. Ничто не предвещало беды.

Ратибор проснулся от странного ощущения — Клинок Равновесия, лежавший рядом с ним, слабо вибрировал и излучал тревожное мерцание. Он мгновенно насторожился, схватив меч и оглядываясь вокруг.

Радомир, который должен был стоять на страже, лежал без сознания у почти потухшего костра. Зореслава всё ещё спала, не подозревая об опасности.

Ратибор тихо поднялся и подкрался к Радомиру. Тот был жив, но на его шее виднелся странный синеватый след, словно от прикосновения ледяной руки.

— Зореслава, — тихо позвал Ратибор, осторожно приближаясь к спящей девушке. — Просыпайся. У нас проблемы.

Она мгновенно открыла глаза, словно и не спала вовсе.

— Что случилось? — шёпотом спросила она, уже потянувшись к своей сумке, где хранился Камень Рассвета.

— Радомир без сознания, — так же тихо ответил Ратибор. — И Клинок... он чувствует что-то. Опасность.

Зореслава быстро огляделась, её глаза сузились, вглядываясь в темноту за пределами их лагеря.

— Я чувствую холод, — прошептала она. — Неестественный холод. Они здесь.

Как по команде, из темноты вокруг их лагеря начали появляться фигуры — ледяные воины Хладаны, их доспехи тускло мерцали в свете звёзд. Их было не меньше двух десятков, и они медленно сжимали кольцо вокруг лагеря.

— Проснулись наконец, — раздался знакомый голос, и из-за спин ледяных воинов вышел Лихобор. Он выглядел ещё более изменившимся, чем при их последней встрече — его кожа теперь была почти синей, а глаза светились ярким голубым светом. — Я думал, придётся будить вас самому.

— Что ты сделал с Радомиром? — требовательно спросил Ратибор, крепче сжимая рукоять Клинка Равновесия.

— Ничего смертельного, — пожал плечами Лихобор. — Просто небольшое прикосновение холода, чтобы он поспал подольше. Хладана хочет получить артефакты, а не трупы. По крайней мере, пока.

— Ты изменился, Лихобор, — сказал Ратибор, пытаясь выиграть время. Он видел, как Зореслава незаметно достаёт Камень Рассвета из сумки. — Что с тобой сделала Хладана?

— Она открыла мне глаза на истинную силу, — ответил Лихобор, и в его голосе звучало что-то похожее на религиозный экстаз. — Ты не представляешь, Ратибор, какую мощь она может даровать тем, кто верно служит ей. Я больше не обычный человек. Я стал чем-то большим.

— Или меньшим, — тихо сказала Зореслава. — Она забрала твою человечность, твою душу. Посмотри на себя — ты превращаешься в одного из её ледяных созданий.

Лицо Лихобора исказилось от гнева.

— Молчи, ведьма! — прорычал он. — Ты ничего не понимаешь. Хладана не забирает — она дарует. Силу, бессмертие, власть над самой жизнью и смертью.

— Ценой свободы воли, — парировал Ратибор. — Ценой всего, что делает нас людьми.

— Довольно разговоров, — отрезал Лихобор. — У меня приказ — доставить вас и артефакты к Хладане. Живыми, если возможно. Мёртвыми, если придётся.

Он поднял руку, и ледяные воины двинулись вперёд, обнажая свои мечи и топоры из тёмного льда.

— Готов? — шепнула Зореслава Ратибору, и Камень Рассвета в её руке начал светиться.

— Всегда, — ответил он, активируя Клинок Равновесия. Меч вспыхнул ярким светом, золотистым с одной стороны и серебристым с другой.

Первый ледяной воин бросился на Ратибора, занося свой меч для удара сверху. Ратибор парировал атаку, и ледяной клинок противника раскололся при контакте с Клинком Равновесия. Не теряя ни секунды, Ратибор провёл контратаку, разрубив ледяного воина пополам.

Зореслава тем временем создала вокруг себя и всё ещё бессознательного Радомира защитный барьер из света, используя силу Камня Рассвета. Ледяные воины, пытавшиеся приблизиться к ней, отступали, ослеплённые ярким светом.

— Защищай Радомира! — крикнул Ратибор, отбиваясь от трёх ледяных воинов одновременно. — Я справлюсь с ними!

Он двигался с невероятной скоростью и точностью, Клинок Равновесия в его руках казался продолжением его тела. Каждый удар находил цель, каждый взмах меча уничтожал очередного ледяного воина.

Но их было слишком много. За каждым поверженным противником появлялись два новых. Ратибор начал уставать, его движения замедлились, а дыхание стало тяжёлым.

Лихобор наблюдал за битвой со стороны, его ледяные глаза сузились от расчётливого интереса.

— Ты хорошо сражаешься, Ратибор, — сказал он. — Всегда был лучшим из моих воинов. Но даже ты не можешь сражаться вечно.

Как бы подтверждая его слова, один из ледяных воинов прорвался через защиту Ратибора и нанёс удар по его плечу. Ледяной клинок не пробил кольчугу, но сила удара заставила Ратибора пошатнуться.

— Ратибор! — крикнула Зореслава, видя его затруднение. — Нам нужно объединить силы, как в прошлый раз!

Она попыталась сосредоточиться, чтобы создать магическую связь между ними, но в этот момент Лихобор решил вмешаться лично. Он поднял руку, и из его пальцев вырвался поток ледяных осколков, направленный прямо в защитный барьер Зореславы.

Барьер выдержал первую атаку, но Зореслава вскрикнула от напряжения, пытаясь поддерживать защиту и одновременно создать связь с Ратибором.

19.5

— Держись! — крикнул Ратибор, пробиваясь к Зореславе сквозь ряды ледяных воинов. Клинок Равновесия рассекал их доспехи, словно они были сделаны из бумаги, но на место каждого павшего вставали новые.

Лихобор продолжал атаковать барьер Зореславы, и с каждым ударом защита становилась всё слабее. Ледяные осколки уже начали проникать сквозь мерцающий свет, оставляя порезы на руках и лице девушки.

— Я не могу... долго... держать, — выдохнула она, её лицо побледнело от напряжения.

Ратибор понял, что им не выстоять в этом бою. Их слишком мало, а противников — слишком много. Единственный шанс — прорваться и бежать, надеясь оторваться от преследования в Серебряных холмах, до которых оставалось меньше дня пути.

— Зореслава! — крикнул он, отбиваясь от очередного ледяного воина. — Нам нужно прорываться! На счёт три создай вспышку света, самую яркую, какую сможешь!

Она кивнула, понимая его план. Ратибор начал пробиваться к ней, считая вслух:

— Один... два... ТРИ!

В тот же миг Зореслава подняла Камень Рассвета высоко над головой и направила всю свою оставшуюся магическую энергию в кристалл. Камень вспыхнул ослепительным светом, подобным маленькому солнцу, заставив ледяных воинов отшатнуться и закрыть глаза.

Даже Лихобор отступил, прикрывая лицо рукой и проклиная яркий свет.

Ратибор, который был готов к вспышке, бросился вперёд, подхватил всё ещё бессознательного Радомира одной рукой, а другой схватил Зореславу за плечо.

— Бежим! — скомандовал он, и они бросились прочь от лагеря, пользуясь временным ослеплением противников.

Зореслава едва держалась на ногах от истощения, но адреналин и страх придавали ей сил. Они бежали через равнину, направляясь к ближайшим холмам, где можно было найти укрытие.

— Они... преследуют? — выдохнула Зореслава, когда они пробежали несколько сотен шагов.

Ратибор оглянулся и увидел, что ледяные воины уже оправились от вспышки и начали погоню. Лихобор летел над землёй, окружённый морозным туманом, его ледяные глаза горели яростью.

— Да, и быстро, — ответил он. — Нам нужно найти укрытие.

Радомир застонал и начал приходить в себя. Ратибор опустил его на землю, но продолжал поддерживать.

— Что... случилось? — пробормотал Радомир, пытаясь сфокусировать взгляд.

— Лихобор напал на нас, — кратко объяснил Ратибор. — Можешь идти?

Радомир кивнул, хотя его всё ещё шатало.

— Думаю, да, — сказал он, делая несколько неуверенных шагов.

— Тогда идём, — подгонял Ратибор. — Они близко.

Они продолжили бег, но теперь медленнее — Зореслава была истощена использованием магии, а Радомир всё ещё не полностью пришёл в себя. Ратибор поддерживал обоих, но и его силы были на исходе после битвы.

Ледяные воины неумолимо сокращали расстояние. Ратибор слышал их тяжёлые шаги позади, чувствовал холод, исходящий от них.

— Не успеем, — выдохнул Радомир, оглядываясь через плечо. — Они слишком быстрые.

— Должен быть способ, — упрямо сказал Ратибор, не желая сдаваться.

Зореслава внезапно остановилась, её глаза загорелись решимостью.

— Есть способ, — сказала она. — Но он рискованный.

— Любой риск лучше, чем верная смерть, — ответил Ратибор.

— Мы должны объединить силу артефактов, — быстро объяснила Зореслава. — Не так, как в прошлый раз, через нашу связь, а напрямую — Камень Рассвета и Камень Зенита вместе с Клинком Равновесия.

— Это возможно? — спросил Ратибор, доставая Камень Зенита из своей сумки.

— Теоретически, — кивнула Зореслава. — В древних текстах говорится, что артефакты созданы, чтобы работать вместе, усиливая друг друга. Но никто не пробовал это сделать со времён Великой Зимы.

— Что нам нужно делать? — спросил Ратибор, видя, что ледяные воины уже совсем близко.

— Я буду держать Камень Рассвета, ты — Камень Зенита и Клинок, — быстро инструктировала Зореслава. — Соедини их вместе — положи Камень Зенита на рукоять меча, а я прижму к нему Камень Рассвета. Затем мы оба должны направить всю свою волю, все свои мысли на одну цель — защитить нас от преследователей.

Ратибор без колебаний выполнил её указания. Он положил золотистый Камень Зенита на рукоять Клинка Равновесия, и кристалл словно прилип к мечу, начав пульсировать в такт с сиянием клинка.

Зореслава прижала Камень Рассвета к Камню Зенита, и в момент соприкосновения трёх артефактов произошло нечто удивительное — вспышка света, столь яркая, что на мгновение ночь превратилась в день.

Ратибор и Зореслава почувствовали, как энергия течёт через них, соединяя их разумы и сердца в единое целое. Но в отличие от прошлого раза, когда их связь была интимной, личной, теперь она ощущалась как часть чего-то гораздо большего — словно сама земля, воздух, звёзды стали частью этой связи.

«Защити нас», — подумали они одновременно, направляя всю свою волю через артефакты.

Клинок Равновесия вспыхнул невероятно ярким светом, и из него вырвалась волна энергии — не разрушительная, а защитная. Она расширялась во все стороны, создавая барьер между ними и преследователями.

Когда волна достигла ледяных воинов, они словно натолкнулись на невидимую стену. Их тела начали трескаться и рассыпаться, не выдерживая контакта с чистой энергией артефактов.

Лихобор, увидев, что происходит, остановился на безопасном расстоянии, его лицо исказилось от ярости и страха.

— Это невозможно! — прорычал он. — Никто не может объединить силу артефактов без подготовки!

Но доказательство обратного было прямо перед ним — защитный барьер, созданный объединённой силой трёх артефактов, продолжал расширяться, уничтожая ледяных воинов и заставляя Лихобора отступать всё дальше.

Наконец, поняв, что не может преодолеть барьер, Лихобор в ярости ударил кулаком по земле, вызвав небольшое землетрясение.

— Это ещё не конец! — крикнул он. — Хладана узнает об этом! Она придёт за вами сама, и тогда никакие артефакты вас не спасут!

С этими словами он окутался морозным туманом и исчез, оставив после себя лишь холодный ветер и осколки разрушенных ледяных воинов.

Как только опасность миновала, сияние артефактов начало угасать. Ратибор и Зореслава почувствовали, как их связь ослабевает, а энергия, наполнявшая их, уходит, оставляя после себя изнеможение.

Они медленно опустили руки, и артефакты разъединились. Камни больше не светились так ярко, а Клинок Равновесия вернулся к своему обычному состоянию.

— Что... это было? — выдохнул Радомир, который наблюдал за всем происходящим с открытым ртом.

— Объединённая сила артефактов, — тихо ответила Зореслава, едва держась на ногах от истощения. — Я не думала, что это сработает так... мощно.

— Это было невероятно, — сказал Ратибор, поддерживая Зореславу, чтобы она не упала. — Но, кажется, это отняло у нас все силы.

— Да, — кивнула она. — Артефакты используют нашу собственную жизненную энергию как проводник для своей силы. Чем сильнее эффект, тем больше энергии они забирают.

— Нам нужно найти укрытие, — сказал Радомир, оглядываясь вокруг. — Лихобор может вернуться с подкреплением.

Ратибор кивнул, соглашаясь. Он осмотрелся и указал на ближайший холм, где виднелись скальные выступы.

— Туда, — сказал он. — Там мы сможем укрыться и отдохнуть.

Они медленно двинулись к холму, поддерживая друг друга. Каждый шаг давался с трудом, но страх перед возвращением Лихобора придавал им сил.

Добравшись до подножия холма, они нашли небольшую пещеру, скрытую за выступами скал. Пещера была сухой и достаточно глубокой, чтобы укрыть их всех.

— Здесь мы будем в безопасности, — сказал Ратибор, помогая Зореславе сесть на каменный выступ. — По крайней мере, до утра.

— Я займусь костром, — предложил Радомир, который уже почти полностью восстановился. — Нам всем нужно согреться и отдохнуть.

Пока Радомир собирал хворост и разжигал огонь, Ратибор сел рядом с Зореславой. Она выглядела бледной и измождённой, но в её глазах всё ещё горел огонь решимости.

— Ты в порядке? — тихо спросил он.

— Буду, — слабо улыбнулась она. — Просто нужно время, чтобы восстановить силы.

— То, что ты сделала... что мы сделали... это было удивительно, — сказал Ратибор. — Я никогда не чувствовал ничего подобного.

— Я тоже, — призналась Зореслава. — В древних текстах говорится об объединённой силе артефактов, но я никогда не думала, что мы сможем использовать её так скоро. Обычно для этого требуются годы тренировок и подготовки.

— Почему у нас получилось? — спросил Ратибор.

Зореслава задумалась на мгновение.

— Возможно, из-за нашей предыдущей связи, — предположила она. — Мы уже открыли свои разумы и сердца друг другу во время первой битвы. Это создало... мост между нами, который артефакты смогли использовать.

Ратибор кивнул, понимая. Он всё ещё чувствовал эту связь — тонкую, но прочную нить, соединяющую его с Зореславой на каком-то глубинном уровне.

— Что теперь? — спросил он. — Лихобор знает, где мы и куда направляемся.

— Мы должны продолжать путь, — твёрдо сказала Зореслава. — Камень Заката всё ещё ждёт нас в Храме Сумерек. Мы не можем позволить Хладане добраться до него первой.

— Но теперь она будет готова к нам, — заметил Радомир, который закончил разжигать костёр и присоединился к ним. — И мы не знаем, какие ещё силы она может послать.

ГЛАВА 20. РАЗДЕЛЕНИЕ

20.1

Утро встретило их серым небом и моросящим дождём. Они выбрались из пещеры, в которой провели ночь, и продолжили путь через Серебряные холмы. Дождь превратил тропы в скользкое месиво, замедляя их продвижение, но никто не жаловался — плохая погода была им на руку, затрудняя преследование.

Зореслава всё ещё была слаба после использования объединённой силы артефактов, но упрямо шла вперёд, отказываясь от предложений сделать привал. Ратибор не отходил от неё ни на шаг, готовый поддержать, если она оступится.

— Мы должны добраться до вершины этого хребта до наступления темноты, — сказала Зореслава, указывая на высокий гребень холмов впереди. — Оттуда мы сможем увидеть Туманные болота и определить кратчайший путь к Храму Сумерек.

— А если Лихобор снова нападёт? — спросил Радомир, настороженно оглядываясь по сторонам. — Мы не в том состоянии, чтобы снова использовать объединённую силу артефактов.

— Будем надеяться, что до этого не дойдёт, — ответил Ратибор, машинально касаясь рукояти Клинка Равновесия. — Но если придётся, я буду сражаться.

Они продолжили подъём, с каждым шагом приближаясь к вершине хребта. Дождь усилился, превратившись в настоящий ливень, а ветер стал пронизывающе холодным. Это был не обычный холод — в нём чувствовалось что-то неестественное, магическое.

— Мне это не нравится, — пробормотал Ратибор, оглядываясь вокруг. — Этот холод... он напоминает...

— Хладану, — закончила за него Зореслава, её лицо напряглось. — Я тоже это чувствую. Её влияние распространяется всё дальше.

Они ускорили шаг, несмотря на усталость и скользкую тропу. Когда до вершины хребта оставалось не больше сотни шагов, Ратибор внезапно остановился, подняв руку в предупреждающем жесте.

— Что-то не так, — тихо сказал он. — Клинок... он вибрирует.

Меч на его поясе действительно слабо дрожал, словно предупреждая об опасности. Ратибор медленно обнажил клинок, который тут же засветился тревожным мерцанием.

— Впереди засада, — прошептал он. — Я чувствую это.

Зореслава и Радомир напряглись, готовясь к опасности. Радомир натянул лук, а Зореслава достала Камень Рассвета, хотя её рука слегка дрожала от слабости.

— Может, обойдём? — предложил Радомир, указывая на узкую тропу, огибающую вершину.

— Слишком долго, — покачала головой Зореслава. — К тому же, если они знают, что мы здесь, они найдут нас в любом случае.

— Тогда идём вперёд, — решил Ратибор. — Но будьте готовы ко всему.

Они продолжили подъём, теперь двигаясь медленнее и осторожнее. Ратибор шёл впереди, держа Клинок Равновесия наготове, Радомир прикрывал тыл, а Зореслава была между ними, готовая использовать Камень Рассвета при первых признаках опасности.

Когда они почти достигли вершины, из-за скал внезапно вылетел ледяной снаряд, целясь прямо в Ратибора. Он успел отбить его мечом, но тут же из-за камней появились ледяные воины — не меньше десятка, все в тяжёлых доспехах и с оружием, готовым к бою.

— В укрытие! — крикнул Ратибор, отражая атаку ближайшего воина.

Радомир выпустил несколько стрел, целясь в глазницы шлемов ледяных воинов, но большинство стрел просто отскакивало от их доспехов. Зореслава создала защитный барьер вокруг них, но он был гораздо слабее обычного из-за её истощения.

— Я не могу долго поддерживать защиту, — предупредила она, её голос дрожал от напряжения.

— Держись за мной, — сказал Ратибор, становясь перед ней и отражая удары ледяных мечей.

Они медленно отступали, пытаясь найти более выгодную позицию для обороны. Ратибор сражался с невероятной яростью, Клинок Равновесия в его руках был размытым пятном света, разрубающим ледяных воинов одного за другим.

Но их было слишком много, и с каждым мгновением появлялись новые. Ратибор начал уставать, его движения замедлились, а дыхание стало тяжёлым.

— Нужно прорываться! — крикнул он, отбивая очередную атаку. — К той расщелине в скалах!

Он указал на узкий проход между двумя огромными валунами, где они могли бы сдерживать противников, не опасаясь окружения.

— Я прикрою! — отозвался Радомир, выпуская стрелу за стрелой, чтобы задержать наступающих ледяных воинов.

Они начали отступать к расщелине, Ратибор по-прежнему прикрывал Зореславу, которая с каждым шагом слабела всё больше. Её защитный барьер мерцал и грозил исчезнуть в любой момент.

Когда до расщелины оставалось всего несколько шагов, из-за скал появилась новая фигура — высокая женщина в ледяных доспехах, с длинными белыми волосами и глазами, светящимися холодным голубым светом.

— Хладана, — выдохнула Зореслава, её лицо побледнело ещё сильнее.

Ледяная королева улыбнулась, и от этой улыбки воздух вокруг них стал ещё холоднее.

— Наконец-то мы встретились, хранители артефактов, — сказала она, и её голос был подобен звону льда. — Я долго ждала этого момента.

— Отойди с дороги, ведьма, — прорычал Ратибор, поднимая Клинок Равновесия. — Или я заставлю тебя.

Хладана рассмеялась, и её смех был подобен звуку трескающегося льда.

— Такая храбрость, — сказала она. — Такая глупость. Ты думаешь, что можешь противостоять мне с этой игрушкой?

Она подняла руку, и из её пальцев вырвался поток ледяных осколков, острых как бритва. Ратибор инстинктивно поднял меч, чтобы защититься, но осколки разлетелись во все стороны, обходя его защиту.

Несколько осколков попали в Зореславу, которая не успела укрепить свой барьер. Она вскрикнула от боли и упала на колени, прижимая руку к боку, где ледяной осколок глубоко вонзился в плоть.

— Зореслава! — закричал Ратибор, бросаясь к ней.

— Я в порядке, — прошептала она, хотя её лицо исказилось от боли. — Просто... помоги мне встать.

Ратибор поддержал её, помогая подняться на ноги. Кровь уже пропитала её одежду в месте ранения, и она тяжело опиралась на него.

— Как трогательно, — насмешливо сказала Хладана. — Но бесполезно. Вы все умрёте здесь, а артефакты станут моими.

Она снова подняла руку, готовясь к новой атаке, но в этот момент Радомир выпустил стрелу, целясь прямо ей в лицо. Хладана легко уклонилась, но это дало Ратибору драгоценные секунды.

— Держись, — прошептал он Зореславе, и, подхватив её на руки, бросился к расщелине.

Радомир прикрывал их отступление, выпуская стрелу за стрелой, заставляя Хладану и её воинов держаться на расстоянии. Когда они достигли расщелины, Ратибор осторожно опустил Зореславу на землю и повернулся, чтобы помочь Радомиру.

Но было уже поздно — ледяной снаряд, выпущенный Хладаной, попал Радомиру в ногу, и он упал, не дойдя до расщелины несколько шагов.

— Радомир! — крикнул Ратибор, бросаясь к другу.

— Уходите! — прокричал Радомир, пытаясь подняться. — Спасайте артефакты! Я задержу их!

— Я не оставлю тебя! — возразил Ратибор, пытаясь поднять друга.

— Должен, — твёрдо сказал Радомир. — Зореслава ранена, ей нужна помощь. А я... — он посмотрел на свою ногу, которая уже начала покрываться льдом, — я всё равно не смогу далеко уйти.

Хладана и её воины приближались, и времени на споры не оставалось.

— Я вернусь за тобой, — пообещал Ратибор, сжимая плечо друга. — Клянусь.

Радомир кивнул, натягивая лук в последний раз.

— Знаю, — сказал он. — А теперь иди!

Ратибор с тяжёлым сердцем повернулся и бросился обратно к расщелине, где Зореслава, опираясь на скалу, с трудом поднялась на ноги.

— Где Радомир? — спросила она, её голос дрожал от боли и страха.

— Он... задерживает их, — ответил Ратибор, подхватывая её. — Мы должны идти.

Они услышали крики и звуки битвы позади, но не оглядывались. Ратибор поддерживал Зореславу, помогая ей идти через узкую расщелину, которая постепенно превращалась в извилистый проход между скалами.

— Сюда, — сказал он, заметив тёмное отверстие в скале. — Это может быть пещера.

Они протиснулись в узкий вход, который действительно вёл в небольшую пещеру. Внутри было темно и сыро, но, по крайней мере, они были скрыты от глаз преследователей.

Ратибор осторожно опустил Зореславу на каменный выступ и достал из сумки огниво, чтобы зажечь факел. В тусклом свете он наконец смог рассмотреть её рану — ледяной осколок глубоко вонзился в бок, и вокруг раны кожа начала синеть от холода.

— Это плохо, — пробормотал он, осторожно касаясь края раны. — Осколок нужно вытащить, но я боюсь, что это вызовет сильное кровотечение.

— Не только кровотечение, — слабо сказала Зореслава. — В осколке... магия Хладаны. Холод распространяется по моему телу.

Ратибор видел, что она права — синева медленно расползалась от раны, а кожа вокруг становилась бледной и холодной на ощупь.

— Что мне делать? — спросил он, чувствуя, как паника начинает охватывать его. — Я не целитель.

— Камень Рассвета, — прошептала Зореслава, указывая на свою сумку. — Он может... противостоять холоду Хладаны. Но сначала... осколок.

Ратибор кивнул, понимая, что нужно действовать быстро. Он достал из своей сумки чистую ткань, приготовил бинты и флягу с водой.

— Это будет больно, — предупредил он, осторожно касаясь осколка.

20.2

— Я готова, — прошептала Зореслава, сжимая зубы. Её лицо было бледным, но в глазах горела решимость.

Ратибор глубоко вдохнул, собираясь с духом. Он никогда не боялся крови или ран на поле боя, но сейчас, когда речь шла о Зореславе, его руки слегка дрожали. Он не мог позволить себе ошибиться.

— Держись, — сказал он и одним быстрым движением извлёк ледяной осколок из её бока.

Зореслава вскрикнула, её тело выгнулось от боли, но она не потеряла сознание. Из раны хлынула кровь, тёмная и густая, с синеватым оттенком — явный признак магии холода Хладаны.

Ратибор быстро прижал чистую ткань к ране, пытаясь остановить кровотечение. Ткань почти мгновенно пропиталась кровью.

— Камень, — напомнила Зореслава, её голос был едва слышен. — Быстрее...

Ратибор кивнул и, не убирая руки с раны, другой рукой достал из её сумки Камень Рассвета. Кристалл тускло светился, словно чувствуя опасность, угрожающую своей хранительнице.

— Что мне делать с ним? — спросил Ратибор, держа камень над раной.

— Приложи... к ране, — с трудом выговорила Зореслава. — И... думай о тепле, о свете. Камень... отзовётся.

Ратибор осторожно убрал пропитанную кровью ткань и приложил Камень Рассвета прямо к ране. Закрыв глаза, он сосредоточился на мыслях о тепле и свете — о летнем солнце, о ярком пламени костра, о жизни и исцелении.

Сначала ничего не происходило, и Ратибор почувствовал укол отчаяния. Но затем Камень начал нагреваться в его руке, его свет стал ярче, золотистые лучи проникали в рану, растворяя синеву холода Хладаны.

Зореслава тихо застонала, но это был не стон боли, а облегчения. Цвет начал возвращаться к её лицу, а кожа вокруг раны перестала синеть.

— Работает, — прошептал Ратибор, не веря своим глазам. — Камень исцеляет тебя.

— Не совсем исцеляет, — слабо улыбнулась Зореслава. — Он противодействует магии Хладаны, но рана всё ещё остаётся. Её нужно... обработать обычным способом.

Ратибор кивнул, понимая. Он держал Камень у раны, пока вся синева не исчезла, а затем осторожно отложил его в сторону. Рана всё ещё кровоточила, но уже не так сильно, и кровь стала нормального цвета.

— Теперь нужно очистить рану и перевязать, — сказал он, доставая флягу с водой и чистые бинты.

Он осторожно промыл рану, стараясь не причинять Зореславе лишней боли, затем наложил повязку, крепко, но не слишком туго затянув бинты.

— Вот так, — сказал он, закончив. — Как ты себя чувствуешь?

— Лучше, — ответила Зореслава, хотя её голос всё ещё был слабым. — Холод отступил, но я... очень устала.

— Тебе нужно отдохнуть, — сказал Ратибор, снимая свой плащ и аккуратно подкладывая его под голову Зореславы. — Я буду охранять вход в пещеру.

Он собирался встать, но Зореслава слабо схватила его за руку.

— Не уходи, — попросила она. — Пожалуйста. Мне... страшно.

Ратибор никогда не видел её такой уязвимой. Всегда сильная и уверенная в себе, сейчас она выглядела маленькой и испуганной. Его сердце сжалось от нежности и желания защитить её.

— Я никуда не уйду, — мягко сказал он, садясь рядом с ней. — Обещаю.

Зореслава слабо улыбнулась и закрыла глаза, её дыхание постепенно становилось ровнее. Ратибор сидел рядом, держа её за руку и прислушиваясь к звукам снаружи пещеры. Но кроме шума дождя и отдалённых раскатов грома ничего не было слышно. Казалось, Хладана и её воины потеряли их след.

Время шло, и Ратибор начал беспокоиться о Радомире. Что с ним случилось? Удалось ли ему сбежать или он попал в плен? А может, его уже нет в живых? Эти мысли терзали Ратибора, но он не мог оставить Зореславу одну, чтобы отправиться на поиски друга.

Зореслава проспала несколько часов и проснулась, когда за пределами пещеры уже стемнело. Её лицо всё ещё было бледным, но в глазах появился проблеск силы.

— Как долго я спала? — спросила она, пытаясь сесть.

— Осторожно, — предупредил Ратибор, помогая ей. — Часов пять, может быть, шесть. Трудно сказать точно без солнца.

Зореслава поморщилась от боли, когда попыталась сменить положение.

— Рана всё ещё болит, но холод не вернулся, — сказала она, осторожно касаясь повязки. — Ты хорошо поработал.

— Это Камень сделал всю работу, — скромно ответил Ратибор. — Я просто следовал твоим указаниям.

— Не принижай своей роли, — мягко возразила Зореслава. — Не каждый смог бы использовать Камень Рассвета так, как ты. Для этого нужно особое сердце.

Их взгляды встретились, и на мгновение между ними словно проскочила искра. Ратибор почувствовал, как его сердце забилось быстрее.

— Я просто... не мог позволить тебе умереть, — тихо сказал он. — Не после всего, через что мы прошли вместе.

Зореслава протянула руку и нежно коснулась его лица.

— Спасибо, — просто сказала она, но в этом слове было столько эмоций, что Ратибору не нужны были другие слова.

Он накрыл её руку своей, наслаждаясь теплом её прикосновения. Они сидели так некоторое время, не говоря ни слова, просто глядя друг на друга в тусклом свете догорающего факела.

Затем Зореслава вздрогнула, и её лицо исказилось от боли.

— Что такое? — встревоженно спросил Ратибор. — Рана?

— Нет, — покачала головой Зореслава. — Я просто... подумала о Радомире. Что с ним случилось?

Ратибор вздохнул, его лицо стало серьёзным.

— Я не знаю, — честно ответил он. — Он остался, чтобы задержать Хладану и её воинов, дать нам время уйти. Я... я обещал ему, что вернусь за ним.

— И ты вернёшься, — уверенно сказала Зореслава. — Мы оба вернёмся, когда я буду достаточно сильна, чтобы идти.

— А если будет уже поздно? — тихо спросил Ратибор, озвучивая свой самый большой страх.

Зореслава сжала его руку.

— Радомир сильный и умный, — сказала она. — Если кто-то и сможет выжить в плену у Хладаны, то это он.

Ратибор кивнул, хотя сомнения всё ещё терзали его. Он должен был остаться с другом, сражаться вместе с ним. Но тогда Зореслава, скорее всего, умерла бы от раны и холода Хладаны.

— Не вини себя, — мягко сказала Зореслава, словно читая его мысли. — Ты сделал единственное, что мог в той ситуации.

— Откуда ты знаешь, о чём я думаю? — слабо улыбнулся Ратибор.

— Я вижу это в твоих глазах, — ответила она. — После нашей связи... я иногда чувствую твои эмоции, особенно сильные.

Ратибор задумался об этом. Он тоже иногда ощущал отголоски её чувств, особенно когда они были близко друг к другу.

— Это странно, — сказал он. — Но не неприятно. Словно часть тебя всегда со мной.

— И часть тебя — со мной, — кивнула Зореслава. — Это редкий дар, такая связь. Обычно она возникает только между близнецами или... — она запнулась, слегка покраснев.

— Или? — подтолкнул её Ратибор.

— Или между людьми, чьи души предназначены друг для друга, — тихо закончила она, не глядя ему в глаза.

Ратибор почувствовал, как его сердце пропустило удар. Он никогда не задумывался о таких вещах — о судьбе, о предназначении душ. Но сейчас, глядя на Зореславу, он не мог отрицать, что между ними есть что-то особенное, что-то, что выходит за рамки обычной дружбы или товарищества.

— Я чуть не потерял тебя сегодня, — тихо сказал он, осторожно касаясь её лица. — И понял, что не смог бы этого вынести.

Зореслава подняла глаза, и в них Ратибор увидел отражение своих собственных чувств — страх потери, нежность, и что-то ещё, более глубокое и сильное.

— Я тоже, — прошептала она. — Когда я лежала там, чувствуя, как холод распространяется по моему телу, я боялась не смерти. Я боялась, что больше никогда не увижу тебя.

Их лица были так близко, что Ратибор мог чувствовать её дыхание на своей коже. Не задумываясь, он наклонился и нежно коснулся её губ своими.

Поцелуй был лёгким, почти невесомым, но в нём было столько эмоций, что у Ратибора закружилась голова. Зореслава ответила на поцелуй, её рука скользнула на его затылок, притягивая ближе.

Когда они наконец отстранились друг от друга, оба тяжело дышали, словно после долгого бега. Ратибор прижался лбом к её лбу, не желая разрывать контакт.

— Я не знаю, что будет дальше, — тихо сказал он. — Но я знаю, что не хочу потерять тебя.

— И не потеряешь, — пообещала Зореслава, её глаза светились в полумраке пещеры. — Что бы ни случилось, часть меня всегда будет с тобой.

Они сидели так долго, наслаждаясь близостью и теплом друг друга, забыв на время о опасностях, поджидающих их за пределами пещеры. В этот момент существовали только они двое, их переплетённые руки и бьющиеся в унисон сердца.

Но реальность не могла быть забыта навсегда. Рана Зореславы всё ещё требовала внимания, а где-то там, возможно, Радомир нуждался в их помощи. И Хладана становилась сильнее с каждым днём, её влияние распространялось всё дальше.

— Нам нужно отдохнуть, — наконец сказал Ратибор, неохотно отстраняясь. — Завтра предстоит трудный день.

Зореслава кивнула, хотя в её глазах читалось нежелание разрывать этот момент близости.

— Ты прав, — сказала она. — Мне нужно восстановить силы, если мы хотим найти Радомира и продолжить путь к Храму Сумерек.

Ратибор помог ей устроиться поудобнее, подложив свой плащ ей под голову и укрыв её своим запасным одеялом.

20.3

Сон пришёл к Зореславе почти мгновенно — истощение от раны и использования магии взяло своё. Ратибор устроился рядом, прислонившись спиной к стене пещеры, Клинок Равновесия лежал на его коленях, готовый к бою в любой момент.

Он наблюдал за тем, как Зореслава спит, как поднимается и опускается её грудь в ровном дыхании, как иногда её ресницы вздрагивают, словно она видит сны. Он чувствовал странное умиротворение, несмотря на все опасности, которые ждали их снаружи.

Ночь тянулась медленно. Ратибор несколько раз выходил к входу в пещеру, прислушиваясь к звукам снаружи, но слышал лишь шум дождя и отдалённые раскаты грома. Казалось, Хладана и её воины действительно потеряли их след, хотя Ратибор сомневался, что это надолго.

Под утро он всё же задремал, убаюканный ровным дыханием Зореславы и монотонным шумом дождя. Его сон был беспокойным, полным смутных образов и неясных угроз, но настоящий отдых всё же пришёл.

Проснулся он от прикосновения к плечу. Открыв глаза, он увидел Зореславу, которая сидела рядом с ним, её лицо было бледным, но глаза лихорадочно блестели.

— Что случилось? — спросил он, мгновенно стряхивая с себя остатки сна. — Тебе хуже?

— Нет, — покачала головой Зореслава. — Я... видела сон. Но это был не просто сон. Это было видение.

Ратибор выпрямился, полностью сосредоточившись на её словах. Он знал, что видения Зореславы — не пустые фантазии. Как хранительница Камня Рассвета, она иногда получала пророческие сны, особенно в моменты опасности или важных решений.

— Расскажи, — попросил он, беря её за руку.

Зореслава глубоко вздохнула, собираясь с мыслями.

— Я видела третий храм, — начала она. — Храм Полуночи. Он скрыт глубоко в сердце зимнего леса, там, где вечная мерзлота сковала землю, а деревья покрыты инеем даже летом.

— Зимний лес? — переспросил Ратибор. — Ты имеешь в виду Серебряный бор на северных границах?

— Да, — кивнула Зореслава. — Именно там. В самом сердце бора, где, как говорят, даже самые отважные охотники не решаются заходить.

Ратибор нахмурился. Серебряный бор имел дурную славу. Говорили, что там обитают древние духи, враждебные к людям, что там пропадают целые отряды, и никто не возвращается, чтобы рассказать, что с ними случилось.

— И в этом храме... — начал он.

— Камень Полуночи, — закончила за него Зореслава. — Третий артефакт, самый могущественный из всех. В моём видении он был чёрным, как безлунная ночь, но внутри него пульсировали звёзды, словно целая вселенная была заключена в кристалле.

— Но я думал, что третий храм — это Храм Сумерек, где хранится Камень Заката, — сказал Ратибор, сбитый с толку.

— Я тоже так думала, — призналась Зореслава. — Но в видении было ясно показано, что Храм Сумерек — это ложный след. Камень Заката там есть, но это... не настоящий артефакт. Это приманка, ловушка для тех, кто ищет силу артефактов для себя.

— Ловушка? — Ратибор был поражён. — Для кого?

— Для таких, как Хладана, — объяснила Зореслава. — Древние создатели артефактов предвидели, что найдутся те, кто захочет использовать их силу во зло. Поэтому они создали ложный артефакт — Камень Заката, который выглядит как настоящий, обладает некоторой силой, но при попытке использовать его для тёмных целей... — она запнулась, словно подбирая слова, — он обращает силу против того, кто его держит.

Ратибор присвистнул.

— Хитро, — сказал он. — Но почему ты не знала об этом раньше? Ты же хранительница знаний о артефактах.

Зореслава покачала головой, её лицо было серьёзным.

— Это знание было скрыто даже от хранителей, — сказала она. — Только в момент крайней нужды, когда все три настоящих артефакта оказываются под угрозой, одному из хранителей может быть послано видение о истинном местонахождении Камня Полуночи.

— И этот момент настал сейчас, — задумчиво произнёс Ратибор. — Когда Хладана близка к тому, чтобы найти все артефакты.

— Да, — кивнула Зореслава. — В видении я также видела, что Хладана уже направляется к Храму Сумерек. Она верит, что там находится третий артефакт, и собирается захватить его.

— Но если она получит Камень Заката и попытается использовать его... — начал Ратибор.

— Он уничтожит её, — закончила Зореслава. — Или, по крайней мере, сильно ослабит. Но я не уверена, что этого будет достаточно. Хладана очень могущественна, и у неё есть другие источники силы, помимо артефактов.

Ратибор задумался, осмысливая всю полученную информацию.

— Значит, нам нужно найти настоящий третий артефакт — Камень Полуночи — прежде, чем Хладана поймёт, что была обманута, и начнёт искать его, — сказал он.

— Именно, — подтвердила Зореслава. — Но есть ещё кое-что... В видении я видела Радомира.

Ратибор резко поднял голову, его сердце забилось быстрее.

— Он жив? — спросил он с надеждой.

— Да, — кивнула Зореслава. — Но он в плену у Хладаны. Она использует его как приманку, зная, что мы попытаемся спасти его.

— И мы попытаемся, — твёрдо сказал Ратибор. — Я не оставлю его в руках этой ведьмы.

— Я знаю, — мягко сказала Зореслава, сжимая его руку. — Но мы должны быть осторожны. Хладана рассчитывает на то, что мы бросимся спасать Радомира, не думая о последствиях.

Ратибор кивнул, понимая её опасения. Он хотел немедленно отправиться на поиски друга, но знал, что это может быть именно то, чего ждёт Хладана.

— Что ещё ты видела в своём видении? — спросил он, пытаясь собрать как можно больше информации.

Зореслава закрыла глаза, вспоминая.

— Храм Полуночи скрыт в самом сердце Серебряного бора, — сказала она. — Он построен из чёрного камня, который почти невозможно отличить от окружающих скал. Вход в храм охраняют каменные стражи — статуи воинов, которые оживают, если кто-то с недобрыми намерениями пытается войти.

— Как мы найдём его? — спросил Ратибор. — Серебряный бор огромен, и, как ты сказала, храм хорошо скрыт.

— В видении был показан путь, — ответила Зореслава. — Нужно следовать за созвездием Волка в ночном небе. Оно укажет направление. А когда мы будем близко, Камень Рассвета и Камень Зенита начнут светиться ярче, реагируя на присутствие своего брата — Камня Полуночи.

Ратибор задумался, прикидывая расстояние и время пути.

— Серебряный бор находится в нескольких днях пути отсюда, — сказал он. — И это если идти без остановок. А с твоей раной...

— Я справлюсь, — уверенно сказала Зореслава, хотя её лицо всё ещё было бледным. — Рана заживает, и с каждым часом я чувствую себя сильнее.

Ратибор внимательно посмотрел на неё, оценивая её состояние. Она действительно выглядела лучше, чем вчера, но до полного выздоровления было ещё далеко.

— Мы не можем рисковать, — решительно сказал он. — Если рана откроется в пути, у нас не будет возможности остановиться и лечить тебя. Мы подождём ещё день, пока ты не окрепнешь.

Зореслава хотела возразить, но, увидев решительное выражение лица Ратибора, лишь вздохнула и кивнула.

— Хорошо, — согласилась она. — Один день. Но не больше. Каждый час промедления даёт Хладане преимущество.

— Согласен, — кивнул Ратибор. — А теперь тебе нужно ещё отдохнуть. Я проверю окрестности и поищу пищу. Нам понадобятся силы для предстоящего пути.

Он осторожно помог Зореславе снова лечь, убедившись, что ей удобно, затем взял Клинок Равновесия и направился к выходу из пещеры.

— Будь осторожен, — тихо сказала Зореслава ему вслед. — Хладана может всё ещё искать нас.

— Я буду, — пообещал Ратибор, оглянувшись на неё с лёгкой улыбкой. — Отдыхай. Я скоро вернусь.

С этими словами он вышел из пещеры, оставив Зореславу одну со своими мыслями о видении и о том, что им предстоит сделать.

Оказавшись снаружи, Ратибор глубоко вдохнул свежий утренний воздух. Дождь прекратился, и сквозь разрывы в облаках пробивались лучи восходящего солнца. Мир казался умытым и чистым после ночной бури.

Он осторожно осмотрелся, держа Клинок Равновесия наготове, но не увидел никаких признаков присутствия Хладаны или её воинов. Казалось, им удалось оторваться от преследования, хотя Ратибор сомневался, что это надолго.

Спустившись с холма, на котором находилась их пещера, он направился к небольшому ручью, который заметил ещё вчера. Там он наполнил фляги свежей водой и даже сумел поймать пару небольших рыб, которые станут их завтраком.

Возвращаясь к пещере с добычей, Ратибор не мог перестать думать о видении Зореславы. Третий храм, скрытый в сердце зимнего леса... Камень Полуночи, самый могущественный из артефактов... И Радомир, живой, но в плену у Хладаны.

Слишком много всего происходило слишком быстро, и Ратибор чувствовал, что они балансируют на грани между спасением мира и полной катастрофой. Одно неверное решение, один неосторожный шаг — и всё может быть потеряно.

Но сейчас главное — помочь Зореславе восстановить силы. А затем они отправятся на поиски Камня Полуночи, надеясь опередить Хладану и спасти Радомира.

С этими мыслями Ратибор вернулся в пещеру, готовый к новым испытаниям, которые ждали их впереди.

20.4

Когда Ратибор вернулся в пещеру, Зореслава уже не спала. Она сидела, прислонившись к стене, и перебирала содержимое своей сумки, раскладывая травы и амулеты. Её лицо всё ещё было бледным, но в глазах появился знакомый решительный блеск.

— Я принёс завтрак, — сказал Ратибор, показывая пойманную рыбу. — И свежую воду.

— Хорошо, — кивнула Зореслава. — Я как раз готовила целебный отвар из трав, которые у меня остались. Он поможет мне быстрее восстановить силы.

Ратибор развёл небольшой костёр в глубине пещеры, где дым мог выходить через естественную трещину в потолке, и начал готовить рыбу. Запах жареной рыбы наполнил пещеру, напоминая о более спокойных временах, когда они с Радомиром ходили на рыбалку в детстве.

— Я много думал о твоём видении, — сказал Ратибор, переворачивая рыбу на импровизированной сковороде из плоского камня. — И о том, что нам делать дальше.

Зореслава подняла глаза от своих трав, внимательно глядя на него.

— И к какому выводу ты пришёл? — спросила она.

Ратибор глубоко вздохнул, готовясь к тому, что его слова не понравятся ей.

— Я думаю, нам нужно вернуться в поселение, — сказал он. — Собрать больше людей, подготовиться должным образом, а затем уже отправляться на поиски Камня Полуночи.

Зореслава нахмурилась, её руки замерли над травами.

— Вернуться в поселение? — переспросила она. — Но это займёт слишком много времени. Хладана не будет ждать, пока мы соберём армию.

— Не армию, — покачал головой Ратибор. — Но нам нужна помощь. Нас только двое, ты ранена, а Радомир в плену. Мы не можем в одиночку противостоять Хладане и её воинам.

— Но ты забываешь о самом главном, — возразила Зореслава. — Хладана сейчас направляется к Храму Сумерек, веря, что там находится третий артефакт. Это даёт нам преимущество — время, пока она не поймёт, что была обманута.

— И сколько у нас этого времени? — спросил Ратибор. — День? Два? Неделя? Мы не знаем. А путь до Серебряного бора долог и опасен, особенно для двоих, один из которых ранен.

Зореслава отложила травы и полностью повернулась к нему, её лицо стало серьёзным.

— Ратибор, я понимаю твои опасения, — сказала она. — Но вернуться в поселение — значит потерять драгоценное время. К тому же, кто сказал, что в поселении нас ждёт помощь? Многие до сих пор не верят в угрозу Хладаны, считая её просто старой легендой.

— Старейшина Велимир поверит, — уверенно сказал Ратибор. — Он всегда прислушивался к предупреждениям хранителей. И есть другие — охотники, воины, которые последуют за нами, если он даст своё благословение.

— А если нет? — настаивала Зореслава. — Что, если мы потратим драгоценные дни на путь до поселения, а в итоге уйдём оттуда с пустыми руками? Или хуже — если Хладана узнает о нашем возвращении и нападёт на поселение, чтобы захватить нас и артефакты?

Ратибор задумался. В её словах был смысл, но он всё равно не мог отделаться от мысли, что идти вдвоём в Серебряный бор — это безумие.

— Есть ещё кое-что, — продолжила Зореслава, видя его сомнения. — В моём видении... я видела, что если мы вернёмся в поселение, то уже не сможем уйти оттуда вовремя. Что-то задержит нас, и Хладана найдёт Камень Полуночи раньше нас.

Ратибор поднял брови, удивлённый этой новой информацией.

— Ты не говорила об этом раньше, — заметил он.

— Потому что я не была уверена в этой части видения, — призналась Зореслава. — Видения не всегда ясны, особенно когда они показывают возможное будущее, а не то, что уже предопределено. Но чем больше я думаю об этом, тем сильнее уверенность, что возвращение в поселение — ошибка.

Ратибор вздохнул, снимая готовую рыбу с огня и раскладывая её на двух плоских камнях, служивших импровизированными тарелками.

— Я не могу игнорировать твои видения, — сказал он, передавая ей порцию. — Но я также не могу игнорировать здравый смысл. Идти вдвоём в Серебряный бор, когда ты ещё не полностью восстановилась, а Хладана и её воины охотятся за нами... это слишком рискованно.

— Любой наш выбор сейчас рискован, — мягко сказала Зореслава, принимая еду. — Но я верю, что прямой путь к Камню Полуночи — наш единственный шанс опередить Хладану.

Они ели в тишине, каждый погружённый в свои мысли. Ратибор не мог не признать, что в словах Зореславы есть логика, но инстинкт воина в нём кричал о безрассудстве такого плана.

— Есть ещё одна причина, по которой я хочу вернуться в поселение, — наконец сказал он, отложив недоеденную рыбу. — Люди должны знать об угрозе. Даже если мы найдём Камень Полуночи, даже если мы каким-то чудом победим Хладану... что, если мы не вернёмся? Кто предупредит поселение о надвигающейся опасности?

Зореслава задумалась, её лицо стало серьёзным.

— Ты прав, — признала она. — Люди должны быть готовы, независимо от исхода нашего путешествия.

— Тогда давай найдём компромисс, — предложил Ратибор. — Мы не будем возвращаться в поселение сами, но пошлём весть. Найдём кого-то, кто сможет доставить сообщение старейшине Велимиру.

— Но кого? — спросила Зореслава. — Мы одни в этих горах, и ближайшее поселение в нескольких днях пути.

Ратибор задумался, перебирая в уме возможные варианты.

— Охотничьи заставы, — вдруг сказал он. — В этих горах есть несколько застав, где охотники останавливаются во время длительных охот. Одна из них должна быть недалеко отсюда, на восточном склоне. Если нам повезёт, мы найдём там кого-нибудь, кто сможет доставить наше сообщение.

Зореслава кивнула, в её глазах появилась надежда.

— Это может сработать, — сказала она. — Мы сможем предупредить поселение, не теряя времени на возвращение.

— Но есть ещё одна проблема, — продолжил Ратибор. — Радомир. Мы не можем просто оставить его в руках Хладаны.

— Я знаю, — тихо сказала Зореслава, её лицо смягчилось. — И мы не оставим его. Но сейчас наш лучший шанс помочь ему — это найти Камень Полуночи до того, как это сделает Хладана. С силой всех трёх артефактов мы сможем освободить его.

Ратибор не был полностью убеждён, но понимал, что у них нет лучшего плана.

— Хорошо, — наконец сказал он. — Мы отправимся на поиски охотничьей заставы, оставим там сообщение для поселения, а затем продолжим путь к Серебряному бору. Но, — он поднял палец, подчёркивая важность своих слов, — только если ты будешь достаточно сильна для путешествия. Ещё один день отдыха не изменит ситуацию кардинально, но может дать тебе силы, которые понадобятся в пути.

Зореслава улыбнулась, явно довольная достигнутым компромиссом.

— Согласна, — сказала она. — Один день отдыха, затем поиски заставы, а потом — путь к Серебряному бору.

— И ещё кое-что, — добавил Ратибор, его лицо стало серьёзным. — Если в какой-то момент станет ясно, что мы не можем продолжать путь вдвоём, если твоя рана откроется или мы столкнёмся с превосходящими силами противника... мы пересмотрим наш план. Согласна?

Зореслава помедлила, но затем кивнула.

— Согласна, — сказала она. — Я не хочу рисковать твоей жизнью из-за своего упрямства.

— И я не хочу рисковать твоей, — мягко ответил Ратибор, протягивая руку и сжимая её ладонь. — Мы пройдём этот путь вместе, и вместе примем решения, которые потребуются.

Они закончили трапезу в более спокойной атмосфере, план действий был согласован, и оба чувствовали себя лучше, имея чёткое направление.

После еды Зореслава выпила свой целебный отвар и снова легла отдыхать, а Ратибор занялся подготовкой к предстоящему путешествию — проверил оружие, пересмотрел запасы, наметил возможные маршруты к охотничьей заставе.

День прошёл спокойно. Ратибор несколько раз выходил из пещеры, чтобы осмотреть окрестности, но не заметил никаких признаков преследования. Казалось, им действительно удалось оторваться от Хладаны и её воинов, хотя Ратибор сомневался, что это надолго.

К вечеру Зореслава чувствовала себя значительно лучше. Цвет вернулся к её лицу, движения стали более уверенными, и она даже смогла помочь Ратибору с приготовлением ужина из остатков рыбы и собранных им лесных ягод.

— Завтра я буду готова к путешествию, — сказала она, когда они сидели у костра после ужина. — Целебный отвар и отдых сделали своё дело.

Ратибор внимательно посмотрел на неё, оценивая её состояние. Она действительно выглядела лучше, хотя до полного выздоровления было ещё далеко.

— Хорошо, — кивнул он. — Тогда выйдем на рассвете. Охотничья застава должна быть в половине дня пути отсюда, если мои расчёты верны.

— А если там никого не будет? — спросила Зореслава. — Или если мы не найдём заставу?

— Тогда оставим сообщение там, — ответил Ратибор. — Охотники регулярно проверяют заставы, даже если не останавливаются в них. Кто-нибудь найдёт наше сообщение и доставит его в поселение.

Зореслава кивнула, удовлетворённая ответом.

— А что мы напишем в сообщении? — спросила она. — Мы не можем рассказать всё о Камне Полуночи и нашем плане — если сообщение перехватят люди Хладаны...

— Мы будем осторожны, — согласился Ратибор. — Напишем только то, что необходимо — о возрождении Хладаны, о опасности для поселения, о необходимости готовиться к обороне. И о том, что мы идём искать способ остановить её.

— И о Радомире, — добавила Зореслава. — Они должны знать, что он в плену, но жив.

— Да, — кивнул Ратибор, его лицо стало мрачным при мысли о друге. — О Радомире тоже.

20.5

Ночь прошла спокойно, без признаков опасности. Ратибор несколько раз просыпался, прислушиваясь к звукам снаружи пещеры, но слышал лишь шум ветра и отдалённые крики ночных птиц. Зореслава спала крепко, её дыхание было ровным, а лицо расслабленным — хороший знак того, что исцеление идёт успешно.

На рассвете они собрали свои немногочисленные пожитки и покинули пещеру, которая служила им убежищем последние два дня. Утро было ясным, с неба исчезли тяжёлые тучи, и солнце освещало горные склоны, покрытые влажной от росы травой.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Ратибор, внимательно наблюдая за Зореславой, когда они начали спускаться с холма.

— Намного лучше, — ответила она, и это было правдой — её движения были уверенными, хотя и осторожными, а в глазах светилась решимость. — Рана почти не беспокоит, если не делать резких движений.

Ратибор кивнул, хотя в глубине души всё ещё беспокоился. Он знал, что Зореслава сильная и выносливая, но также знал, что она склонна преуменьшать свои проблемы, особенно когда на кону стояло что-то важное.

Они двигались в восточном направлении, где, по расчётам Ратибора, должна была находиться охотничья застава. Путь был не из лёгких — приходилось пересекать каменистые склоны, заросли колючего кустарника, иногда переходить вброд небольшие горные ручьи. Ратибор постоянно следил за Зореславой, готовый в любой момент предложить помощь, но она справлялась сама, лишь иногда делая короткие остановки для отдыха.

К полудню они вышли к небольшой долине, окружённой высокими соснами. В центре долины стояла охотничья застава — простая деревянная хижина с крышей из еловых веток и небольшим навесом для хранения дров.

— Мы нашли её, — с облегчением сказал Ратибор. — Теперь нужно проверить, есть ли там кто-нибудь.

Они осторожно приблизились к хижине, держа оружие наготове — в эти неспокойные времена нельзя было исключать возможность засады. Но застава казалась пустой — ни дыма из трубы, ни следов недавнего присутствия людей вокруг.

Ратибор осторожно открыл дверь хижины, которая скрипнула на ржавых петлях. Внутри было пусто и пыльно — очевидно, никто не останавливался здесь уже несколько недель, а может, и месяцев.

— Похоже, нам придётся оставить сообщение, — сказал он, осматривая внутренность хижины. — Надеюсь, кто-нибудь проверит это место в ближайшее время.

Зореслава кивнула, но её лицо выражало беспокойство.

— Ратибор, — сказала она после паузы, — я думаю, нам нужно пересмотреть наш план.

Ратибор повернулся к ней, удивлённый серьёзностью её тона.

— Что ты имеешь в виду? — спросил он.

Зореслава глубоко вздохнула, словно собираясь с мыслями.

— Всю дорогу сюда я размышляла о нашей ситуации, — начала она. — И пришла к выводу, что оставить сообщение здесь — слишком ненадёжно. Мы не знаем, когда кто-нибудь найдёт его, и найдёт ли вообще.

— Это риск, — согласился Ратибор. — Но у нас нет лучшего варианта, если мы хотим продолжить путь к Серебряному бору.

— Есть другой вариант, — тихо сказала Зореслава, глядя ему прямо в глаза. — Мы должны разделиться.

Ратибор нахмурился, не веря своим ушам.

— Разделиться? — переспросил он. — Это безумие, Зореслава. Ты ещё не полностью восстановилась, а я не могу позволить тебе идти одной в Серебряный бор.

— Выслушай меня, — настойчиво сказала она, подходя ближе. — Это единственный способ решить обе наши задачи. Ты вернёшься в поселение, предупредишь людей об опасности, соберёшь тех, кто готов сражаться. А я продолжу путь к Храму Полуночи.

— Нет, — твёрдо сказал Ратибор, качая головой. — Я не оставлю тебя одну.

— Ты должен, — мягко, но решительно сказала Зореслава. — Подумай, Ратибор. Если мы оба пойдём в Серебряный бор, и нам не удастся найти Камень Полуночи или остановить Хладану... кто предупредит поселение? Кто защитит наших людей?

Ратибор молчал, понимая логику её слов, но всё его существо противилось мысли о разделении.

— А если с тобой что-то случится? — спросил он, его голос стал хриплым от эмоций. — Если твоя рана откроется, или ты встретишь воинов Хладаны? Как я узнаю? Как я смогу помочь тебе?

Зореслава подошла ещё ближе и взяла его за руки, её глаза были полны решимости и нежности.

— Я хранительница Камня Рассвета, — тихо сказала она. — Я обучена защищать себя и артефакт. И сейчас я почти полностью восстановилась. — Она слегка улыбнулась, видя его скептический взгляд. — Правда, Ратибор. Целебный отвар сделал своё дело, и рана заживает хорошо.

— Но Серебряный бор... — начал Ратибор. — Это опасное место даже для группы опытных воинов, не говоря уже об одинокой путнице.

— Я знаю, — кивнула Зореслава. — Но у меня есть преимущество — Камень Рассвета. Он укажет мне путь к Храму Полуночи и защитит от многих опасностей леса. К тому же, — добавила она с лёгкой улыбкой, — я умею быть незаметной, когда это необходимо. Хладана и её воины ищут двоих — тебя с Клинком Равновесия и меня с Камнем Рассвета. Одинокая путница привлечёт меньше внимания.

Ратибор всё ещё сомневался, но начинал понимать, что в её словах есть смысл. Разделившись, они действительно могли решить обе задачи — предупредить поселение и найти Камень Полуночи. Но цена этого решения казалась ему слишком высокой.

— А как же наша связь? — спросил он, вспоминая их разговор в пещере. — Ты сказала, что мы чувствуем эмоции друг друга, особенно сильные. Это поможет нам оставаться на связи?

Зореслава задумалась, её лицо стало серьёзным.

— Возможно, — осторожно сказала она. — Связь между нами сильна, но я не знаю, на каком расстоянии она работает. Однако... — она достала из своей сумки небольшой кристалл, похожий на осколок Камня Рассвета, но меньше и тусклее. — Это связующий камень. Он создан из того же материала, что и Камень Рассвета, и связан с ним. Если ты будешь носить его с собой, я смогу отправлять тебе простые сообщения — не слова, но образы, чувства. И ты сможешь делать то же самое, если сосредоточишься на камне и подумаешь обо мне.

Ратибор взял кристалл, чувствуя его лёгкую пульсацию в руке, словно крошечное сердце.

— Почему ты не говорила об этом раньше? — спросил он.

— Потому что это не обычный способ общения, — объяснила Зореслава. — Он требует много энергии и может быть использован лишь в крайних случаях. Но сейчас... сейчас это может быть нашим единственным способом оставаться на связи.

Ратибор сжал кристалл в руке, всё ещё сомневаясь, но начиная понимать, что у них действительно может не быть лучшего выбора.

— Когда мы встретимся снова? — спросил он. — И где?

— В Храме Полуночи, — ответила Зореслава. — Если всё пойдёт по плану, я найду его через пять дней, может быть, шесть. Тебе понадобится примерно столько же, чтобы добраться до поселения, предупредить людей и вернуться с подмогой.

— А если что-то пойдёт не так? — настаивал Ратибор. — Если один из нас не сможет прийти в назначенное время?

— Тогда мы используем связующий камень, — сказала Зореслава. — И если понадобится, изменим план. Но, Ратибор, — её голос стал мягче, — я верю, что это наш лучший шанс. Единственный шанс и предупредить поселение, и найти Камень Полуночи до того, как это сделает Хладана.

Ратибор долго молчал, взвешивая все за и против. Его сердце кричало, что нельзя оставлять Зореславу одну, что они должны держаться вместе. Но разум говорил, что она права — разделившись, они могли сделать больше, защитить больше людей.

— Хорошо, — наконец сказал он, его голос был тихим, но твёрдым. — Мы разделимся. Но обещай мне, что будешь осторожна. Что не будешь рисковать без необходимости.

— Обещаю, — серьёзно сказала Зореслава, сжимая его руку. — И ты обещай то же самое.

— Обещаю, — кивнул Ратибор. — Я соберу столько людей, сколько смогу, и приведу их к Храму Полуночи. Мы встретимся там через шесть дней.

— Шесть дней, — повторила Зореслава, словно скрепляя договор. — В Храме Полуночи.

Они стояли так некоторое время, держась за руки, не желая разрывать контакт. Затем Зореслава поднялась на цыпочки и нежно поцеловала Ратибора.

— Это не прощание, — прошептала она. — Это обещание, что мы встретимся снова.

Ратибор обнял её, осторожно, чтобы не потревожить рану, но крепко, словно пытаясь запомнить ощущение её тела в своих объятиях.

— Не прощание, — повторил он. — Обещание.

Они провели ещё час в хижине, обсуждая детали своих планов, делясь запасами и информацией. Ратибор настоял на том, чтобы Зореслава взяла большую часть еды и все целебные травы, а также его запасной нож и огниво. Зореслава, в свою очередь, дала ему подробные указания о том, как использовать связующий камень, и нарисовала карту пути к Серебряному бору, отметив известные ей опасные места и возможные укрытия.

Когда всё было готово, они вышли из хижины на солнечный свет. День был в разгаре, и им обоим предстоял долгий путь.

— Я пойду на север, — сказала Зореслава, указывая в сторону далёких гор, за которыми начинался Серебряный бор. — Если я буду двигаться без остановок, то достигну его границ через три дня.

— А я вернусь на запад, к поселению, — кивнул Ратибор. — Два дня пути, если погода будет благоприятной.

Они стояли на краю поляны, глядя друг на друга, не решаясь сделать последний шаг и разойтись в разные стороны.

— Береги себя, — наконец сказал Ратибор, его голос был хриплым от сдерживаемых эмоций. — И помни, что я всегда буду рядом, даже если нас разделяют мили.

— И ты береги себя, — ответила Зореслава, её глаза блестели от непролитых слёз. — Я буду ждать тебя в Храме Полуночи. Не опаздывай.

Она улыбнулась, пытаясь разрядить напряжение момента, и Ратибор улыбнулся в ответ, хотя улыбка не достигла его глаз.

— Никогда, — пообещал он.

С этими словами они наконец разошлись — Зореслава направилась на север, к далёким горам и Серебряному бору, а Ратибор повернул на запад, к родному поселению.

Каждый из них несколько раз оглядывался, пока другой не скрылся из виду за деревьями и холмами. И каждый чувствовал странную пустоту внутри, словно часть их самих осталась с другим.

Но оба также чувствовали решимость выполнить свою часть плана и встретиться снова, как они и обещали. Потому что только вместе они могли надеяться остановить Хладану и спасти не только своих близких, но и весь их мир от надвигающейся тьмы.



ГЛАВА 21.ОДИНОКИЙ ПУТЬ

21.1

Первый день пути в одиночестве был самым тяжёлым. Не из-за физической усталости или боли от раны, которая действительно почти зажила благодаря целебному отвару, а из-за гнетущего чувства одиночества, которое накатывало волнами, особенно когда Зореслава оглядывалась назад, словно надеясь увидеть знакомый силуэт Ратибора, идущего следом.

Но позади была лишь пустая тропа, петляющая между деревьями, и тишина, нарушаемая только шелестом листвы и пением птиц.

"Это было правильное решение," — повторяла она себе, преодолевая очередной крутой подъём. "Единственное возможное решение."

И всё же сердце сжималось от тревоги — не за себя, а за Ратибора. Что, если Хладана узнает о его возвращении в поселение? Что, если она отправит своих воинов перехватить его? Связующий камень, который Зореслава дала ему, мог передавать только самые простые сигналы — опасность, безопасность, направление. Он не мог рассказать ей, жив ли Ратибор, ранен ли, в плену ли.

Зореслава остановилась на вершине холма, чтобы перевести дыхание и осмотреться. Перед ней простирались бескрайние леса, постепенно поднимающиеся к далёким горам, за которыми начинался Серебряный бор. Солнце клонилось к закату, окрашивая небо в оттенки золота и пурпура. Скоро нужно будет искать место для ночлега.

Она достала из сумки связующий камень-близнец того, что дала Ратибору. Маленький кристалл тускло светился в её ладони, тёплый и живой. Зореслава закрыла глаза и сосредоточилась, направляя свои мысли к Ратибору, посылая простое сообщение: "Я в безопасности. Продолжаю путь. Надеюсь, у тебя всё хорошо."

Она не знала, достигнет ли её послание Ратибора — расстояние между ними уже было значительным, а связующие камни имели ограниченный радиус действия. Но попытаться стоило.

Спустившись с холма, Зореслава продолжила путь, стараясь двигаться быстро, но осторожно. Лес становился гуще, тропы — менее заметными. Иногда приходилось пробираться через заросли кустарника или обходить поваленные деревья. Но она не сбавляла темп, понимая, что каждый час промедления даёт Хладане преимущество.

К наступлению сумерек Зореслава нашла небольшую поляну, окружённую густыми елями, которые могли служить укрытием от ветра и посторонних глаз. Она быстро собрала хворост и разожгла небольшой костёр, достаточный, чтобы согреться и приготовить простую еду, но не настолько яркий, чтобы привлечь внимание издалека.

Поужинав сухарями и вяленым мясом из запасов, которые настоял взять Ратибор, Зореслава расстелила плащ у костра и села, прислонившись спиной к стволу ели. Усталость навалилась внезапно, словно тяжёлое одеяло. Она не осознавала, насколько вымоталась за день, пока не остановилась.

Достав Камень Рассвета из специального мешочка, который носила на шее, Зореслава положила его на ладонь. Артефакт мягко светился в темноте, пульсируя в такт её сердцебиению. Она закрыла глаза и сосредоточилась на камне, позволяя его энергии течь через неё, восстанавливая силы и проясняя мысли.

Это был ритуал, которому её научила Ведана много лет назад, когда Зореслава только начинала своё обучение как будущая хранительница. "Камень Рассвета — не просто артефакт силы," — говорила тогда Ведана. "Он живой, он чувствует, он выбирает своего хранителя. И если ты будешь заботиться о нём, он будет заботиться о тебе."

Зореслава улыбнулась этому воспоминанию. Ведана всегда говорила о Камне Рассвета как о живом существе, как о друге, а не как об инструменте или оружии. И сейчас, сидя одна в тёмном лесу, Зореслава понимала мудрость этого подхода. Камень действительно был её компаньоном, единственным другом в этом одиноком путешествии.

"Покажи мне путь," — мысленно попросила она, глядя на пульсирующий кристалл. "Покажи мне дорогу к твоему брату — Камню Полуночи."

Камень Рассвета засветился ярче, и в его глубине Зореслава увидела мерцающие образы — заснеженные деревья, замёрзший водопад, тёмный вход в пещеру, скрытый за ледяной завесой. Видение было кратким, но ясным — Храм Полуночи ждал её, скрытый в сердце зимнего леса.

Зореслава аккуратно вернула Камень Рассвета в мешочек и легла, укрывшись плащом. Несмотря на усталость, сон не шёл. Мысли кружились вокруг Ратибора, Хладаны, Камня Полуночи, создавая беспокойный вихрь в голове.

Чтобы успокоиться, она начала тихо напевать старую колыбельную, которую когда-то пела ей мать. Мелодия была простой, но успокаивающей, и постепенно напряжение покидало её тело. Последней мыслью перед тем, как провалиться в сон, была надежда, что Ратибор тоже нашёл безопасное место для ночлега и что завтра они оба будут на день ближе к своей цели.

Утро встретило Зореславу холодным туманом, который клубился между деревьями, скрывая очертания леса. Она проснулась с первыми лучами солнца, чувствуя себя отдохнувшей, несмотря на жёсткую лесную подстилку и прохладный ночной воздух.

Быстро собрав свои вещи и затушив остатки костра, Зореслава продолжила путь на север. Туман постепенно рассеивался, открывая взору всё более дикий и нетронутый лес. Здесь уже не было следов человеческого присутствия — ни троп, ни зарубок на деревьях, ни других признаков того, что кто-то проходил этим путём до неё.

Чем дальше она продвигалась на север, тем заметнее становились изменения в окружающей природе. Лиственные деревья уступали место могучим соснам и елям, воздух становился прохладнее, а на земле всё чаще встречались пятна нерастаявшего снега, несмотря на то, что по календарю был ещё конец лета.

К полудню Зореслава достигла небольшой реки, которая преграждала ей путь. Вода в ней была кристально чистой и ледяной, явно питаемой горными ледниками. Зореслава наполнила свою флягу и огляделась в поисках места, где можно было бы перейти реку.

Берега были крутыми, а течение — быстрым, но примерно в сотне шагов вниз по течению она заметила поваленное дерево, которое образовывало естественный мост. Осторожно ступая по скользкому стволу, Зореслава перебралась на другой берег.

Едва её ноги коснулись земли, как она почувствовала странное ощущение — словно кто-то наблюдал за ней. Зореслава замерла, медленно оглядываясь и прислушиваясь. Лес был тих, лишь шум реки нарушал безмолвие.

И всё же ощущение не исчезало. Более того, оно усиливалось, превращаясь в уверенность, что она здесь не одна.

"Покажись," — мысленно приказала Зореслава, готовясь в случае опасности использовать Камень Рассвета. "Я знаю, что ты здесь."

Словно в ответ на её мысли, туман над рекой сгустился, принимая очертания женской фигуры. Сначала силуэт был прозрачным, едва различимым, но постепенно он становился всё более материальным, пока перед Зореславой не предстала молодая женщина с длинными серебристыми волосами, струящимися подобно воде. Её кожа была бледной, почти прозрачной, а глаза — цвета речной воды в солнечный день.

— Приветствую тебя, хранительница Камня Рассвета, — произнесла незнакомка голосом, напоминающим журчание ручья. — Меня зовут Струяна, я дух этой реки и хранительница границ Серебряного бора.

Зореслава склонила голову в знак уважения, но не опустила руку, готовую в любой момент достать Камень Рассвета.

— Приветствую тебя, Струяна, — ответила она. — Я Зореслава, ученица Веданы и хранительница Камня Рассвета. Я иду в Серебряный бор с важной миссией.

Струяна склонила голову набок, изучая Зореславу своими прозрачными глазами.

— Я знаю, зачем ты идёшь, хранительница, — сказала она. — Весть о пробуждении Хладаны разнеслась по всем землям, и духи природы обеспокоены. Она уже нарушила равновесие, и если она получит все три артефакта, последствия будут катастрофическими.

— Тогда ты понимаешь, почему я должна найти Храм Полуночи раньше неё, — сказала Зореслава. — Я должна защитить Камень Полуночи.

Струяна кивнула, её волосы колыхнулись, словно потревоженная ветром вода.

— Понимаю, — сказала она. — Но путь в Серебряный бор опасен, особенно для одинокой путницы. Даже с Камнем Рассвета ты столкнёшься с испытаниями, которые могут оказаться непреодолимыми.

— У меня нет выбора, — твёрдо сказала Зореслава. — Я должна идти, несмотря на опасности.

Струяна улыбнулась, и в её улыбке было что-то древнее и мудрое.

— Храбрость всегда была отличительной чертой хранителей, — сказала она. — Я не могу покинуть свою реку надолго, но я могу сопровождать тебя часть пути, до границ моих владений. Там, где река уходит под землю, начинается территория Серебряного бора, и там мои силы ослабевают.

Зореслава почувствовала облегчение. Помощь духа реки была неожиданным, но очень ценным подарком.

— Благодарю тебя, Струяна, — искренне сказала она. — Твоя помощь будет неоценимой.

— Тогда пойдём, — сказала Струяна, делая жест рукой. — День короток, а путь долог.

Они двинулись вдоль реки, Струяна скользила над водой, едва касаясь её поверхности, а Зореслава шла по берегу. Присутствие духа реки изменило атмосферу путешествия — оно больше не казалось таким одиноким и тревожным.

— Ты сказала, что знаешь о пробуждении Хладаны, — заговорила Зореслава после некоторого молчания. — Что ещё тебе известно? Где она сейчас? Что планирует?

Струяна повернула голову, её прозрачные глаза были серьёзными.

— Хладана движется к Храму Сумерек, веря, что там находится третий артефакт, — сказала она. — Она не знает о существовании Храма Полуночи и истинного Камня Полуночи. Но она сильна, Зореслава, сильнее, чем была раньше. Она питается страхом и болью, и за эти годы в мире накопилось достаточно и того, и другого, чтобы придать ей огромную мощь.

21.2

Путешествие вдоль реки в сопровождении Струяны оказалось намного легче, чем Зореслава могла ожидать. Дух реки знала каждый поворот, каждую опасность на их пути. Она указывала на скрытые тропы, предупреждала о топких местах и болотах, которые нужно было обходить, и даже помогала находить съедобные растения и ягоды, когда запасы еды Зореславы начали истощаться.

— Эти синие ягоды называются ледяными сливами, — сказала Струяна, указывая на низкий кустарник с мелкими плодами, покрытыми лёгким инеем, несмотря на дневное тепло. — Они растут только на границе с Серебряным бором и обладают особой силой. Съешь несколько, и холод не будет так сильно беспокоить тебя.

Зореслава осторожно собрала ягоды, пробуя одну. Вкус был одновременно сладким и освежающим, с лёгкой кислинкой, напоминающей морозное зимнее утро.

— Они восхитительны, — сказала она, собирая ещё несколько в свою сумку. — Спасибо, что показала их мне.

Струяна улыбнулась, её прозрачное лицо светилось мягким серебристым светом.

— Природа даёт нам всё необходимое для выживания, нужно только знать, где искать, — сказала она. — Особенно здесь, на границе миров, где обычные правила не всегда действуют.

— Границе миров? — переспросила Зореслава, поднимая взгляд от кустарника. — Что ты имеешь в виду?

Струяна сделала широкий жест рукой, охватывая окружающий лес.

— Серебряный бор — это не просто лес, Зореслава, — сказала она. — Это место, где наш мир соприкасается с другими мирами. Место силы, где границы между реальностями тоньше. Именно поэтому там всегда зима, даже когда в остальном мире лето. И именно поэтому там был построен Храм Полуночи, чтобы хранить Камень Полуночи — артефакт, способный открывать двери между мирами.

Зореслава замерла, осознавая значение этих слов.

— Вот почему Хладана так жаждет получить все три артефакта, — медленно сказала она. — С их помощью она сможет не только управлять нашим миром, но и открыть путь в другие миры.

— Именно так, — кивнула Струяна. — Камень Рассвета даёт власть над жизнью и светом, Клинок Равновесия — над материей и энергией, а Камень Полуночи — над пространством и временем. Вместе они позволяют своему владельцу преодолевать любые границы, включая границы между мирами.

— Но зачем ей это? — спросила Зореслава. — Зачем Хладане другие миры, когда она ещё не завоевала наш?

Струяна вздохнула, и её вздох был похож на шелест воды по камням.

— Потому что в других мирах есть то, чего нет в нашем, — тихо сказала она. — Силы, существа, знания, которые могут сделать её ещё могущественнее. А может быть, она просто жаждет большего. Власть имеет свойство порождать желание ещё большей власти.

Они продолжили путь в молчании, Зореслава обдумывала услышанное. Ставки в их противостоянии с Хладаной оказались ещё выше, чем она предполагала. Речь шла не только о судьбе их мира, но и о судьбах других миров, о которых она даже не подозревала.

К вечеру второго дня совместного путешествия река начала сужаться, а её течение стало более бурным. Берега поднимались всё выше, превращаясь в настоящие скалы, между которыми пробивался поток.

— Мы приближаемся к границе моих владений, — сказала Струяна, когда они остановились на ночлег у подножия одной из скал. — Завтра к полудню мы достигнем места, где река уходит под землю. Там начинается территория Серебряного бора, и там я должна буду оставить тебя.

Зореслава кивнула, чувствуя одновременно благодарность за помощь и тревогу от мысли, что скоро снова останется одна.

— Я благодарна тебе за сопровождение, Струяна, — искренне сказала она. — Без твоей помощи путь был бы намного труднее.

— Не благодари меня раньше времени, — улыбнулась Струяна. — Мы ещё не достигли границы, и впереди самый опасный участок пути.

Словно в подтверждение её слов, издалека донёсся протяжный вой, от которого по спине Зореславы пробежал холодок.

— Что это? — спросила она, инстинктивно кладя руку на мешочек с Камнем Рассвета.

— Ледяные волки, — мрачно ответила Струяна. — Они чувствуют приближение зимы и становятся более активными. Обычно они не подходят так близко к реке, но... — она замолчала, прислушиваясь. — Что-то изменилось. Они стали смелее.

— Или кто-то направляет их, — тихо сказала Зореслава, вспоминая рассказы Веданы о том, что Хладана могла управлять ледяными созданиями.

Струяна посмотрела на неё с тревогой.

— Возможно, — согласилась она. — В любом случае, нам нужно быть осторожнее. Разожги костёр побольше, ледяные волки боятся огня.

Зореслава быстро собрала хворост и разожгла костёр, который вскоре разгорелся ярким пламенем, отбрасывая тени на скалы вокруг. Струяна, казалось, стала менее материальной в свете огня, её фигура мерцала, словно отражение на поверхности воды.

— Расскажи мне о Храме Полуночи, — попросила Зореслава, садясь у костра. — Что меня ждёт там?

Струяна опустилась рядом, не касаясь земли, словно сидя на невидимом стуле.

— Храм Полуночи скрыт за замёрзшим водопадом в самом сердце Серебряного бора, — начала она. — Он был построен в незапамятные времена, когда границы между мирами были ещё подвижны. Говорят, что сам храм существует одновременно в нескольких мирах, и только в определённые моменты, когда звёзды занимают особое положение, можно увидеть его целиком.

— Как же я найду его? — спросила Зореслава.

— Камень Рассвета укажет тебе путь, — ответила Струяна. — Он связан с Камнем Полуночи невидимыми нитями, и чем ближе ты будешь к храму, тем сильнее будет эта связь. Но будь осторожна — храм охраняют не только природные опасности, но и древние заклинания, поставленные первыми хранителями.

— Какие заклинания? — настороженно спросила Зореслава.

— Иллюзии, ловушки, испытания, — перечислила Струяна. — Храм не откроется тому, кто не достоин войти в него. Он будет проверять твою решимость, твою храбрость, твою мудрость.

Зореслава задумалась, глядя на пламя костра. Она была готова к физическим опасностям — диким зверям, холоду, трудному пути. Но магические испытания... Ведана учила её многому, но всегда говорила, что есть знания, которые приходят только с опытом, и испытания, к которым невозможно подготовиться заранее.

— Я справлюсь, — наконец сказала она, больше убеждая себя, чем Струяну. — Я должна справиться.

Струяна посмотрела на неё с мягкой улыбкой.

— Я верю, что ты справишься, Зореслава, — сказала она. — В тебе есть сила, которую ты ещё не полностью осознаёшь. Сила, которая идёт не только от Камня Рассвета, но и из твоего сердца.

Зореслава благодарно улыбнулась в ответ, чувствуя, как слова Струяны придают ей уверенности.

Они разговаривали ещё некоторое время, Струяна рассказывала о Серебряном боре, о его обитателях, о тропах и опасностях, которые ждут Зореславу. Постепенно разговор перешёл к более личным темам.

— Ты говорила, что ты ученица Веданы, — сказала Струяна. — Я помню её. Она приходила к моей реке много лет назад, когда была молодой хранительницей, только получившей Камень Рассвета.

— Правда? — оживилась Зореслава. — Она никогда не рассказывала мне об этом.

— Ведана всегда была скрытной, — улыбнулась Струяна. — Но она была доброй и мудрой. Она понимала язык воды и уважала духов природы. Мы стали друзьями, хотя наши встречи были редкими.

— Она была для меня больше, чем наставницей, — тихо сказала Зореслава, глядя на огонь. — Она заменила мне мать, когда я осталась сиротой.

— Расскажи мне, — мягко попросила Струяна.

И Зореслава рассказала — о своём детстве в маленькой деревне на краю леса, о родителях, погибших во время нападения разбойников, о том, как Ведана нашла её, единственную выжившую, и увела с собой. О годах обучения в уединённом домике Веданы, о первых уроках травничества и целительства, о постепенном знакомстве с магией и, наконец, о том дне, когда Ведана впервые показала ей Камень Рассвета и сказала, что однажды он перейдёт к ней.

— Она верила в тебя, — сказала Струяна, когда Зореслава закончила свой рассказ. — И не ошиблась в своём выборе.

— Я надеюсь оправдать её доверие, — вздохнула Зореслава. — Иногда мне кажется, что я не готова, что я не справлюсь с ответственностью, которую она возложила на меня.

— Все мы сомневаемся в себе, — мягко сказала Струяна. — Даже самые сильные и мудрые. Но именно эти сомнения делают нас осторожнее, заставляют нас учиться и расти. Без сомнений нет развития.

Зореслава кивнула, находя утешение в словах духа реки. Они говорили ещё некоторое время, пока усталость не начала брать своё, и Зореслава, завернувшись в плащ, легла у костра.

— Спи, — сказала Струяна. — Я буду охранять твой сон.

И Зореслава заснула, чувствуя себя в безопасности под защитой духа реки, впервые с начала своего одинокого путешествия.

21.3

Утро третьего дня встретило их густым туманом и пронизывающим холодом. Зореслава проснулась, дрожа, несмотря на тлеющие угли костра и тёплый плащ. Воздух вокруг был настолько холодным, что каждый выдох превращался в облачко пара.

— Мы приближаемся к Серебряному бору, — сказала Струяна, материализуясь из тумана. Её прозрачная фигура казалась более размытой, чем накануне. — Здесь всегда холодно, даже в разгар лета.

Зореслава поднялась, разминая затёкшие от сна на твёрдой земле мышцы, и подбросила несколько веток в костёр. Пламя вспыхнуло, даря немного тепла.

— Как далеко ещё до границы твоих владений? — спросила она, доставая из сумки остатки вчерашних ледяных слив.

— Мы достигнем её к полудню, — ответила Струяна. — Там, где река уходит под землю, начинается территория Серебряного бора.

Зореслава кивнула, собирая свои вещи. Мысль о том, что скоро ей придётся продолжить путь в одиночестве, вызывала тревогу, но она старалась не показывать этого.

Они двинулись вдоль реки, которая становилась всё уже и быстрее. Берега поднимались, превращаясь в настоящие скалы, а растительность менялась — лиственные деревья полностью исчезли, уступив место вечнозелёным соснам и елям, покрытым инеем, несмотря на то, что по календарю было ещё лето.

Путь становился всё труднее. Иногда приходилось карабкаться по скользким от влаги камням, иногда — пробираться через густые заросли колючего кустарника. Зореслава чувствовала, как усталость накапливается в мышцах, но упрямо продолжала идти вперёд.

В особенно трудные моменты, когда ноги отказывались идти дальше, а руки дрожали от усталости, она закрывала глаза и вспоминала Ведану — её спокойную улыбку, её мудрые глаза, её тихий, но уверенный голос.

"Сила не в том, чтобы не чувствовать усталости или страха," — говорила Ведана. "Сила в том, чтобы продолжать идти вперёд, несмотря на усталость и страх."

Эти слова, сказанные много лет назад, когда Зореслава была ещё ребёнком, теперь звучали в её голове, придавая сил и решимости.

Она вспоминала свои первые уроки с Веданой — как собирать целебные травы, как отличать ядовитые растения от полезных, как находить воду в пустыне и укрытие в лесу. Тогда эти уроки казались ей скучными и ненужными — она мечтала о настоящей магии, о заклинаниях и чудесах. Но Ведана была непреклонна.

"Прежде чем научиться летать, нужно научиться ходить," — говорила она. "Прежде чем управлять стихиями, нужно научиться жить в гармонии с ними."

И только сейчас, пробираясь через дикий лес к неизвестной цели, Зореслава в полной мере оценила мудрость этих уроков. Именно они помогали ей выживать сейчас, а не те немногие заклинания, которым Ведана научила её позже.

— О чём ты думаешь? — спросила Струяна, заметив, что Зореслава улыбается своим мыслям.

— О Ведане, — ответила Зореслава. — О том, как она готовила меня к этому путешествию, хотя я даже не подозревала об этом.

Струяна кивнула, её прозрачное лицо было задумчивым.

— Ведана всегда смотрела далеко вперёд, — сказала она. — Возможно, она предвидела, что однажды тебе придётся отправиться в это путешествие одной.

— Возможно, — согласилась Зореслава. — Хотя я сомневаюсь, что даже она могла предвидеть всё, что произошло.

Они продолжили путь в молчании, каждая погружённая в свои мысли. Зореслава вспоминала другие моменты своего детства с Веданой — редкие моменты отдыха, когда они сидели у костра, и Ведана рассказывала ей древние легенды о создании мира, о первых хранителях, о великих битвах между силами света и тьмы.

Особенно ярко она помнила историю о том, как были созданы три великих артефакта — Камень Рассвета, Клинок Равновесия и Камень Полуночи. Согласно легенде, они были выкованы из осколков звезды, упавшей на землю в начале времён. Звезда разбилась на три части — одна упала на восток, где встаёт солнце, и из неё был создан Камень Рассвета; другая упала на запад, где солнце садится, и из неё был создан Камень Полуночи; третья упала в центр мира, и из неё был выкован Клинок Равновесия.

"Три артефакта, три силы, три пути," — говорила Ведана. "Рассвет — начало, полночь — конец, равновесие — середина. Вместе они образуют полный круг бытия."

Тогда эти слова казались Зореславе просто красивой сказкой. Теперь она понимала их глубинный смысл. Три артефакта действительно представляли три фундаментальные силы мироздания — созидание, разрушение и поддержание равновесия между ними.

— Мы почти у цели, — сказала Струяна, прерывая размышления Зореславы.

Они вышли на открытое пространство, и Зореслава увидела впечатляющее зрелище — река, вдоль которой они шли, обрывалась водопадом, падая в глубокую расщелину между скалами. Брызги воды, замерзая в воздухе, создавали причудливые ледяные скульптуры вокруг водопада. А внизу, в расщелине, река исчезала, уходя под землю.

— Вот граница моих владений, — сказала Струяна, указывая на водопад. — Дальше река течёт под землёй, через сердце Серебряного бора, и выходит на поверхность только у его северной границы.

Зореслава подошла к краю обрыва, осторожно глядя вниз. Высота была головокружительной, а дно расщелины скрывалось в тумане.

— Как мне спуститься? — спросила она, не видя никакой тропы вниз.

— Есть путь, — ответила Струяна, указывая на едва заметную тропинку, огибающую водопад сбоку. — Он опасен, но проходим. Будь осторожна — камни скользкие от брызг и льда.

Зореслава кивнула, оценивая путь. Действительно, спуск выглядел опасным, но возможным.

— Спасибо тебе за всё, Струяна, — искренне сказала она, поворачиваясь к духу реки. — Без твоей помощи я бы не добралась сюда так быстро и безопасно.

Струяна улыбнулась, её прозрачное лицо светилось мягким серебристым светом.

— Я рада была помочь, хранительница, — сказала она. — И я буду наблюдать за тобой, насколько это возможно. Моя река течёт под землёй через весь Серебряный бор, и хотя я не могу покинуть её, я могу чувствовать, что происходит вблизи её берегов.

Она подняла руку, и в её ладони появился маленький кристалл, похожий на каплю замёрзшей воды.

— Возьми это, — сказала она, протягивая кристалл Зореславе. — Если ты окажешься в опасности рядом с моей рекой, разбей кристалл о землю, и я почувствую твой зов. Я не смогу прийти к тебе физически, но, возможно, смогу помочь через воду.

Зореслава приняла кристалл, чувствуя его холод и лёгкую пульсацию, словно в нём билось крошечное сердце.

— Благодарю тебя, — сказала она, бережно помещая кристалл в свою сумку. — Я буду беречь его.

Струяна кивнула, а затем её фигура начала таять, сливаясь с туманом и брызгами водопада.

— Удачи тебе, Зореслава, хранительница Камня Рассвета, — донёсся до неё голос Струяны, уже почти неразличимый среди шума воды. — Пусть свет ведёт тебя через тьму.

И она исчезла, оставив Зореславу одну на краю обрыва, перед опасным спуском в неизвестность.

Зореслава глубоко вздохнула, собираясь с духом. Впереди был самый опасный участок пути, и теперь она должна была пройти его в одиночестве.

"Я справлюсь," — подумала она, вспоминая уроки Веданы и её веру в неё. "Я должна справиться."

С этой мыслью она начала осторожный спуск по скользкой тропе, ведущей вниз, к подножию водопада и входу в Серебряный бор.

Спуск оказался даже труднее, чем она ожидала. Тропа была узкой, едва заметной среди камней, и покрытой тонким слоем льда. Каждый шаг требовал предельной концентрации и осторожности. Один неверный шаг — и она могла сорваться в пропасть.

Брызги водопада, замерзая на её одежде и волосах, превращали их в ледяной панцирь, который становился всё тяжелее. Руки немели от холода, несмотря на перчатки, а ноги скользили на обледенелых камнях.

В один из моментов, когда она остановилась, чтобы перевести дыхание, её взгляд упал на замёрзшую каплю воды на камне рядом с ней. В её кристальной структуре ей почудилось лицо — лицо Веданы, смотрящей на неё с ободряющей улыбкой.

Конечно, это была всего лишь игра света и льда, но Зореслава почувствовала прилив сил. Она вспомнила, как Ведана учила её преодолевать трудности, как верила в неё даже тогда, когда она сама в себя не верила.

"Ты сильнее, чем думаешь," — часто говорила Ведана. "И мудрее, чем знаешь."

С этими словами в сердце Зореслава продолжила спуск, шаг за шагом приближаясь к подножию водопада и входу в таинственный Серебряный бор.

21.4

Спуск занял почти два часа. Когда Зореслава наконец достигла подножия водопада, солнце уже перевалило за полдень, хотя его свет едва пробивался сквозь густой туман и облака, окутывавшие вершины скал.

У подножия водопада река исчезала в тёмном отверстии пещеры, уходя под землю. Рядом с этим входом начиналась едва заметная тропа, ведущая в лес — настоящий Серебряный бор, о котором Зореслава столько слышала, но никогда не видела своими глазами.

Лес выглядел сказочно и жутко одновременно. Высокие сосны и ели, покрытые снегом и инеем, словно застыли во времени. Их ветви, отягощённые снегом, создавали причудливые арки над тропой. Воздух был кристально чистым и таким холодным, что каждый вдох обжигал лёгкие.

Зореслава поправила плащ, плотнее закутываясь в него, и достала из сумки несколько ледяных слив, которые собрала накануне. Их освежающий вкус действительно помогал справиться с холодом — после нескольких ягод она почувствовала, как внутри разливается тепло, несмотря на морозный воздух вокруг.

Собравшись с духом, она ступила на тропу, ведущую в глубь Серебряного бора. Лес встретил её тишиной — ни пения птиц, ни шелеста листвы, только хруст снега под ногами и иногда — далёкий треск ломающейся под тяжестью снега ветки.

Тропа петляла между деревьями, то поднимаясь на небольшие холмы, то спускаясь в овраги. Зореслава двигалась осторожно, внимательно следя за дорогой и прислушиваясь к лесу. Она помнила предупреждение Струяны о ледяных волках и других опасностях Серебряного бора.

Через несколько часов пути она заметила, что солнце начинает клониться к закату, хотя его самого не было видно за плотными облаками. Свет становился тусклее, тени — длиннее и гуще. Пора было искать место для ночлега.

Зореслава огляделась, ища подходящее укрытие. Идеальным вариантом была бы пещера или хотя бы скальный выступ, под которым можно было бы развести костёр, защищённый от ветра и снега. Но ничего подобного поблизости не было видно.

Она решила отойти немного от тропы, надеясь найти более защищённое место среди деревьев. Углубившись в лес, она вскоре обнаружила небольшую прогалину, окружённую густыми елями, ветви которых почти смыкались над головой, создавая некое подобие крыши.

"Здесь подойдёт," — подумала Зореслава, сбрасывая с плеч тяжёлую сумку.

Она быстро собрала сухие ветки, которые можно было найти под снегом, и разожгла небольшой костёр. Пламя разгорелось, даря долгожданное тепло и свет. Зореслава расстелила плащ рядом с костром и села, вытягивая усталые ноги к огню.

Достав из сумки остатки еды — немного вяленого мяса и сухарей, — она начала неторопливо ужинать, глядя на пламя и размышляя о предстоящем пути. Согласно рассказам Струяны, Храм Полуночи должен был находиться где-то в центре Серебряного бора, скрытый за замёрзшим водопадом. Но бор был огромен, и найти один конкретный водопад среди бесчисленных ледяных каскадов могло оказаться непростой задачей.

Её размышления прервал странный звук — тихий, но отчётливый хруст снега где-то за пределами освещённого костром круга. Зореслава замерла, прислушиваясь. Хруст повторился, теперь с другой стороны.

Медленно, стараясь не делать резких движений, она положила руку на мешочек с Камнем Рассвета, висевший на шее. Камень пульсировал под её пальцами, словно предупреждая об опасности.

И тут она увидела их — пару светящихся глаз, наблюдающих за ней из темноты между деревьями. Затем ещё одну пару. И ещё. Ледяные волки окружили её лагерь, бесшумно подкравшись со всех сторон.

Сердце Зореславы забилось быстрее, но она заставила себя сохранять спокойствие. Резкие движения могли спровоцировать нападение. Вместо этого она медленно поднялась на ноги, не отрывая взгляда от ближайшей пары глаз.

Теперь, когда её глаза привыкли к темноте, она могла лучше разглядеть волков. Они были крупнее обычных лесных волков, с густой белоснежной шерстью, которая, казалось, светилась в темноте слабым голубоватым светом. Их глаза были не жёлтыми, как у обычных волков, а ледяно-голубыми, светящимися, словно маленькие звёзды.

Один из волков, самый крупный, с шрамом через морду, сделал шаг вперёд, входя в круг света от костра. Его губы были оттянуты в беззвучном рычании, обнажая длинные, острые как кинжалы клыки.

Зореслава поняла, что бегство бесполезно — волки были быстрее и знали лес лучше неё. Драться с ними обычным оружием тоже было бессмысленно — их было слишком много, не менее десятка, судя по количеству светящихся глаз вокруг.

Оставался только один вариант — Камень Рассвета.

Она никогда раньше не использовала его самостоятельно, без руководства Веданы. Но сейчас у неё не было выбора. Медленно, не делая резких движений, Зореслава достала Камень Рассвета из мешочка и зажала его в ладони.

Камень был тёплым, почти горячим, и пульсировал в такт её сердцебиению. Зореслава закрыла глаза, сосредотачиваясь на этой пульсации, позволяя ей синхронизироваться с ритмом её собственного сердца.

"Свет против тьмы, тепло против холода," — мысленно произнесла она слова, которым научила её Ведана. "Жизнь против смерти, надежда против отчаяния."

Она почувствовала, как Камень Рассвета нагревается в её руке, становясь почти обжигающе горячим. Сквозь сомкнутые веки она видела, как его свет становится всё ярче, пробиваясь между пальцами.

"Я призываю силу рассвета, силу нового дня, силу жизни и света," — продолжала она мысленное заклинание. "Защити меня от тьмы и холода, от клыков и когтей, от страха и смерти."

Камень Рассвета вспыхнул ослепительным светом, заставив Зореславу открыть глаза. Свет был таким ярким, что на мгновение она ничего не видела, кроме белого сияния. Но затем её зрение прояснилось, и она увидела, что волки отступили, скрываясь в тени деревьев, ослеплённые и испуганные внезапной вспышкой света.

Но она знала, что это лишь временное отступление. Как только эффект неожиданности пройдёт, они могут вернуться. Ей нужно было создать более длительную защиту.

Зореслава вспомнила другой урок Веданы — о том, как создавать защитный круг с помощью Камня Рассвета. Она подняла камень над головой и начала медленно поворачиваться, описывая полный круг.

"Круг света, круг жизни, круг защиты," — произносила она, делая каждый шаг с намерением и силой. "Ничто тёмное, ничто холодное, ничто злое не пройдёт через этот круг без моего позволения."

С каждым её словом, с каждым шагом, Камень Рассвета испускал луч света, который, казалось, впитывался в землю, образуя светящуюся линию. Когда Зореслава завершила круг, линия замкнулась, и вокруг её лагеря возник барьер из мягкого, золотистого света, поднимающийся от земли к небу, словно прозрачный купол.

Волки отступили ещё дальше, некоторые из них начали выть — протяжно, тоскливо, словно жалуясь на несправедливость. Этот вой пробирал до костей, вызывая инстинктивный страх, но Зореслава стояла твёрдо, держа Камень Рассвета высоко над головой.

"Уходите," — мысленно приказала она. "Этой ночью вы не получите добычи."

Словно услышав её мысли, вожак стаи — тот самый крупный волк со шрамом — остановился на границе света и тени. Его ледяные глаза встретились с глазами Зореславы, и в них она увидела не просто животную ярость или голод, но нечто большее — разум, расчёт, возможно, даже уважение.

Волк склонил голову, словно признавая её силу, а затем повернулся и исчез в темноте леса. Остальные члены стаи последовали за ним, один за другим растворяясь среди деревьев, пока, наконец, все светящиеся глаза не исчезли.

Только тогда Зореслава позволила себе опустить руку с Камнем Рассвета. Она чувствовала себя странно — истощённой физически, но наполненной энергией на каком-то более глубоком уровне. Использование Камня Рассвета требовало сил, но также и давало их, словно открывая доступ к резервуару энергии, о существовании которого она раньше не подозревала.

Защитный круг продолжал светиться вокруг её лагеря, хотя теперь его свет был мягче, не таким ярким, как в момент создания. Зореслава знала, что он продержится до рассвета, защищая её от любых ночных хищников.

Она вернулась к костру и села, всё ещё держа Камень Рассвета в руке. Только сейчас, когда непосредственная опасность миновала, она осознала, что только что сделала — самостоятельно использовала один из самых мощных артефактов их мира, создала защитный круг, о котором раньше только слышала от Веданы, и отогнала стаю ледяных волков, известных своей свирепостью и неуступчивостью.

"Ведана гордилась бы мной," — подумала она с лёгкой улыбкой.

Но вместе с гордостью пришло и осознание ответственности. Камень Рассвета был не просто инструментом или оружием — он был частью равновесия мира, одним из трёх великих артефактов, созданных для поддержания гармонии между силами света и тьмы, жизни и смерти, созидания и разрушения.

Использовать его силу означало брать на себя часть этой ответственности, становиться частью этого равновесия. И хотя Зореслава всегда знала, что однажды станет полноправной хранительницей Камня Рассвета, только сейчас, после первого самостоятельного использования его силы, она по-настоящему поняла, что это значит.

С этими мыслями она аккуратно вернула Камень Рассвета в мешочек, который носила на шее, и приготовилась ко сну. Защитный круг мягко светился вокруг, отгоняя тьму и холод, даря чувство безопасности.

Несмотря на усталость и напряжение прошедшего дня, Зореслава заснула с лёгким сердцем, зная, что сделала ещё один шаг на пути к своей цели — и к пониманию своей истинной силы и предназначения.

21.5

Утро встретило Зореславу тишиной и холодом. Защитный круг, созданный ею накануне, всё ещё мерцал слабым золотистым светом, хотя его сияние заметно померкло с наступлением рассвета. Костёр давно погас, оставив лишь горстку серого пепла.

Зореслава поднялась, разминая затёкшие мышцы. Ночь в лесу на промёрзшей земле, даже с защитным кругом, была не самым комфортным опытом. Но она чувствовала себя отдохнувшей и, что важнее, уверенной в своих силах после вчерашнего успешного использования Камня Рассвета.

Она осмотрелась, ища следы ночных посетителей. На свежевыпавшем снегу вокруг защитного круга виднелись многочисленные волчьи следы — ледяные волки возвращались ночью, кружили вокруг её лагеря, но не смогли пройти через барьер света.

"Спасибо, Ведана," — мысленно поблагодарила она свою наставницу за уроки, которые теперь спасали ей жизнь.

Быстро собрав свои вещи и перекусив остатками еды, Зореслава была готова продолжить путь. Защитный круг растаял с первыми лучами солнца, как и предсказывала Ведана, не оставив никаких следов своего существования, кроме нетронутого снега внутри его границ.

Зореслава достала Камень Рассвета из мешочка и зажала его в ладони, закрыв глаза и сосредоточившись.

"Покажи мне путь к Храму Полуночи," — мысленно попросила она. "Покажи мне дорогу к твоему брату — Камню Полуночи."

Камень потеплел в её руке, и в сознании Зореславы возникло видение — заснеженный лес, похожий на тот, в котором она находилась, но с более высокими и древними деревьями; скалистый склон горы, поднимающийся среди деревьев; и, наконец, величественный замёрзший водопад, сверкающий в лучах солнца, словно гигантский кристалл.

Видение было кратким, но ясным. Зореслава открыла глаза и огляделась, пытаясь определить направление. Камень Рассвета слегка потянул её руку на север, указывая путь.

"Спасибо," — мысленно поблагодарила она артефакт, бережно возвращая его в мешочек.

Зореслава двинулась в указанном направлении, стараясь держаться тропы, когда это было возможно, и прокладывая свой путь через снег, когда тропа исчезала или уводила в сторону от нужного направления.

День обещал быть ясным — редкость для Серебряного бора, если верить рассказам. Солнце, хоть и не дававшее настоящего тепла, освещало заснеженный лес, превращая его в сказочное царство. Каждая ветка, каждая сосулька, каждая снежинка сверкала и переливалась, создавая впечатление, что весь лес был сделан из хрусталя и серебра.

Зореслава шла весь день, останавливаясь лишь на короткие привалы, чтобы перекусить и отдохнуть. Лес постепенно менялся — деревья становились выше и древнее, их стволы — толще, а ветви — более раскидистыми. Между ними появлялись скалистые выступы, указывающие на то, что она приближается к горам, которые видела в своём видении.

К вечеру Зореслава начала искать место для ночлега, когда услышала звук, которого не ожидала услышать в этом царстве льда и снега — шум падающей воды. Не просто журчание ручья, а мощный, глубокий рокот водопада.

Сердце её забилось быстрее. Могло ли это быть совпадением? Или она действительно так быстро нашла водопад из своего видения?

Следуя на звук, Зореслава пробиралась через густой подлесок, пока не вышла на открытое пространство у подножия скалистого склона. И там, перед ней, во всём своём величии, возвышался замёрзший водопад — точно такой же, как в её видении.

Водопад был огромен — не менее тридцати метров в высоту. Вода, замёрзшая в момент падения, создавала фантастические ледяные формации — колонны, арки, занавеси, которые сверкали в последних лучах заходящего солнца всеми цветами радуги. У подножия водопада располагалось небольшое озеро, также покрытое льдом, но с тёмной полыньёй в центре, откуда поднимался пар.

Зореслава медленно приблизилась к водопаду, чувствуя, как Камень Рассвета пульсирует на её груди всё сильнее с каждым шагом. Это было безошибочным знаком — она нашла то, что искала. Где-то здесь, за этой ледяной стеной, скрывался вход в Храм Полуночи.

Но как его найти? Водопад был огромен, и искать вход наугад могло занять дни, если не недели. К тому же, солнце уже садилось, и скоро станет слишком темно для поисков.

Зореслава решила разбить лагерь у подножия водопада и продолжить поиски утром. Она нашла небольшую пещеру в скале рядом с водопадом — достаточно сухую и защищённую от ветра, чтобы провести в ней ночь.

Собрав немного хвороста в ближайшем лесу, она разожгла небольшой костёр у входа в пещеру. Огонь давал не только тепло, но и свет, который отражался от ледяных стен водопада, создавая причудливую игру теней и бликов.

Поужинав последними остатками своих запасов — завтра придётся искать пищу в лесу — Зореслава села у костра, глядя на водопад и размышляя о своём следующем шаге.

Она достала Камень Рассвета и положила его на ладонь, наблюдая, как он пульсирует в такт её сердцебиению. Камень светился ярче обычного, словно отвечая на близость своего брата — Камня Полуночи.

"Помоги мне найти вход," — мысленно попросила Зореслава. "Покажи мне путь к твоему брату."

Камень Рассвета вспыхнул ярче, и Зореслава почувствовала странное ощущение — словно кто-то или что-то звало её. Она поднялась на ноги, всё ещё держа камень на ладони, и позволила этому зову вести себя.

Зов привёл её к самому водопаду, к месту, где ледяная стена была особенно толстой и непрозрачной. На первый взгляд здесь не было ничего особенного — просто ещё одна часть массивной ледяной структуры. Но Камень Рассвета пульсировал всё сильнее, почти обжигая ладонь.

Зореслава подняла камень выше, позволяя его свету упасть на ледяную стену. И тогда она увидела это — едва заметные символы, выгравированные в толще льда. Они были древними, многие из них Зореслава не узнавала, но некоторые были ей знакомы из уроков Веданы — символы первых хранителей, обозначающие равновесие, гармонию, циклы времени.

"Это здесь," — поняла она. "Вход в Храм Полуночи."

Но как открыть его? Ледяная стена была толстой, не менее метра, и казалась непроницаемой. Разбить её? Но это могло привести к обрушению всего водопада. Должен был быть другой способ.

Зореслава вспомнила уроки Веданы о трёх великих артефактах. "Камень Рассвета открывает, Клинок Равновесия разделяет, Камень Полуночи закрывает," — говорила Ведана. "Вместе они контролируют потоки энергии, поддерживающие равновесие мира."

"Камень Рассвета открывает," — повторила Зореслава вслух. Может быть, это был ключ? Может быть, Камень Рассвета мог открыть вход в Храм Полуночи?

Она прижала Камень Рассвета к ледяной стене, прямо к центру узора из древних символов, и закрыла глаза, сосредотачиваясь на своём намерении.

"Открой путь," — мысленно приказала она. "Открой дверь к твоему брату."

Сначала ничего не происходило. Но затем Зореслава почувствовала, как Камень Рассвета нагревается в её руке, становясь почти обжигающе горячим. Она услышала тихий треск и открыла глаза.

Лёд вокруг Камня Рассвета начал таять, сначала медленно, затем всё быстрее. Вода стекала вниз, образуя небольшой ручеёк у её ног. Но странным было то, что таял только лёд в определённом месте, образуя идеально круглое отверстие, которое становилось всё глубже, проникая сквозь толщу ледяной стены.

Через несколько минут отверстие прошло через всю толщу льда, и Зореслава увидела то, что скрывалось за ним — тёмный проход, ведущий вглубь скалы. Проход был достаточно широким, чтобы человек мог пройти, не сгибаясь, и его стены были покрыты теми же древними символами, что и ледяная стена.

Зореслава сделала шаг назад, не веря своим глазам. Она нашла его. Она действительно нашла вход в Храм Полуночи.

Но входить сейчас, на ночь глядя, в неизвестный храм, полный древних заклинаний и возможных ловушек, было бы безрассудством. Лучше отдохнуть, восстановить силы и войти утром, с ясной головой и свежими силами.

Зореслава вернулась к своему лагерю, чувствуя странную смесь триумфа и тревоги. Она достигла своей цели быстрее, чем ожидала, но самое трудное, возможно, было ещё впереди. Что ждало её в Храме Полуночи? Какие испытания ей предстояло пройти, чтобы достичь Камня Полуночи?

Она не знала ответов на эти вопросы. Но одно она знала наверняка — утром она войдёт в этот тёмный проход и встретится лицом к лицу со своей судьбой, какой бы она ни была.

С этой мыслью Зореслава легла у костра, завернувшись в плащ, и закрыла глаза. Сон пришёл быстро, но был беспокойным, полным странных видений и шёпотов, словно Храм Полуночи уже начал говорить с ней, готовя к тому, что ждало её внутри.

ГЛАВА 22. ХРАМ СЕРДЦА

22.1

Утро встретило Зореславу странной тишиной. Даже обычные лесные звуки — шелест ветра в ветвях, скрип снега под лапами животных — казались приглушёнными, словно сам Серебряный бор затаил дыхание в ожидании.

Она быстро собрала свои вещи, затушила остатки костра и подошла к проходу, который открыла накануне. За ночь края отверстия слегка обледенели, но сам проход оставался открытым — тёмным коридором, ведущим в неизвестность.

Зореслава достала Камень Рассвета, который теперь пульсировал почти непрерывно, словно сердце, бьющееся в предвкушении встречи. Его свет был единственным, что освещало тёмный проход, отбрасывая причудливые тени на стены, покрытые древними символами.

— Что ж, — тихо сказала она сама себе, — пора.

С этими словами Зореслава шагнула в проход, держа Камень Рассвета перед собой как факел. Коридор оказался длиннее, чем она ожидала — он уходил глубоко в скалу, постепенно спускаясь вниз по спиральной траектории. Стены были гладкими, словно отполированными, и покрытыми резьбой — символами, изображениями, историями, которые Зореслава не могла прочесть, но чувствовала их древность и значимость.

Воздух становился теплее по мере продвижения вглубь, что удивило Зореславу — она ожидала, что в подземном храме будет холодно, особенно учитывая его расположение в сердце вечно замёрзшего Серебряного бора. Но вместо холода она чувствовала мягкое, почти уютное тепло, словно храм приветствовал её.

Наконец, коридор закончился, и Зореслава вышла в просторный зал, который заставил её замереть в благоговении. Зал был огромен — его потолок терялся в темноте высоко над головой, а стены уходили далеко в стороны, теряясь в полумраке. Но самым впечатляющим было не его размеры, а то, что весь зал, казалось, был вырезан из единого куска кристалла. Стены, пол, колонны — всё было сделано из прозрачного, слегка голубоватого материала, который мягко светился изнутри, наполняя пространство призрачным светом.

В центре зала стоял алтарь — простой, без украшений, также вырезанный из кристалла. А над алтарём, паря в воздухе без видимой поддержки, находился объект, который мгновенно привлёк внимание Зореславы — чаша, сделанная из того же кристалла, что и весь храм, но светящаяся более ярким, почти серебристым светом.

"Чаша Жизни," — подумала Зореслава, вспоминая рассказы Веданы. Третий артефакт, который она искала, о котором говорила Ведана перед смертью. Не Камень Полуночи, как она ожидала, а Чаша Жизни — артефакт, о котором Ведана упоминала лишь вскользь, говоря, что он был создан позже трёх основных артефактов и обладал силой исцеления и возрождения.

Зореслава сделала шаг вперёд, к алтарю, но остановилась, когда почувствовала странное сопротивление — словно невидимая стена преградила ей путь. Она протянула руку, и её пальцы наткнулись на что-то твёрдое и гладкое, хотя глаза не видели никакой преграды.

— Что это? — прошептала она, отступая на шаг.

И тут она услышала голос — не физический звук, а словно мысль, возникшую прямо в её сознании.

"Добро пожаловать, искательница. Ты нашла Храм Сердца, хранилище Чаши Жизни. Но чтобы достичь её, ты должна пройти испытания."

Голос был мягким, но властным, древним, словно сам храм говорил с ней.

— Какие испытания? — спросила Зореслава вслух, не уверенная, услышит ли её невидимый собеседник.

"Испытания сердца," — ответил голос. "Чаша Жизни — это не просто артефакт силы, это артефакт чувств. Она откликается не на силу или знания, а на чистоту сердца и искренность намерений. Чтобы достичь её, ты должна пройти через свои самые глубокие страхи, свои самые сокровенные желания, свои самые болезненные воспоминания. Ты должна встретиться с собой — истинной собой, без масок и защит."

Зореслава сглотнула, чувствуя, как сердце начинает биться быстрее. Она ожидала физических опасностей, ловушек, загадок — но не этого. Не испытаний, которые затронут её душу.

— Я готова, — сказала она, стараясь, чтобы голос звучал уверенно.

"Тогда начнём," — ответил голос, и мир вокруг Зореславы начал меняться.

Кристальный зал исчез, растворившись в тумане, и Зореслава обнаружила себя стоящей на берегу озера — того самого озера, рядом с которым стоял домик Веданы, где прошло её детство и юность. Был вечер, солнце садилось за горизонт, окрашивая воду в золотистые и розовые тона. На берегу сидела маленькая девочка, бросая камешки в воду и наблюдая, как они прыгают по поверхности.

С удивлением Зореслава узнала себя — себя в возрасте восьми или девяти лет, вскоре после того, как Ведана нашла её и привела в свой дом.

Она подошла ближе, но девочка, казалось, не замечала её присутствия. Её лицо было серьёзным, почти печальным, а в глазах стояли непролитые слёзы.

— Что с тобой? — спросила Зореслава, хотя и знала, что это видение, что маленькая девочка не может её услышать.

Но к её удивлению, девочка подняла голову и посмотрела прямо на неё.

— Я скучаю по маме и папе, — сказала она голосом, который Зореслава помнила как свой собственный детский голос. — Я знаю, что они не вернутся, но я всё равно скучаю по ним. И я боюсь.

— Чего ты боишься? — спросила Зореслава, опускаясь на колени рядом с девочкой.

— Я боюсь, что все, кого я люблю, уйдут, — ответила девочка. — Как мама и папа. Как все в деревне. Я боюсь снова остаться одна.

Зореслава почувствовала, как её сердце сжимается от боли. Она помнила этот страх — глубокий, иррациональный страх потери, который преследовал её всё детство. Страх, который она никогда не высказывала вслух, даже Ведане, но который всегда был с ней.

— Я понимаю, — мягко сказала она. — Я тоже боюсь этого. Даже сейчас, когда я выросла.

Девочка посмотрела на неё с удивлением.

— Правда? Но ты выглядишь такой сильной.

Зореслава улыбнулась, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы.

— Быть сильной не значит не бояться, — сказала она. — Это значит продолжать идти вперёд, несмотря на страх.

Девочка задумалась, а затем кивнула, словно принимая это объяснение.

— Ведана говорит, что страх — это просто часть жизни, — сказала она. — Что без страха не было бы храбрости.

— Она права, — согласилась Зореслава. — Ведана очень мудрая.

— Но что, если она тоже уйдёт? — спросила девочка, и её голос дрогнул. — Что, если я снова останусь одна?

Зореслава глубоко вздохнула, понимая, что должна ответить честно — не только девочке, но и себе.

— Однажды она уйдёт, — мягко сказала она. — Все уходят, рано или поздно. Это часть жизни. Но это не значит, что мы остаёмся одни. Потому что они оставляют частичку себя в нас — в наших воспоминаниях, в наших сердцах, в том, чему они нас научили.

Девочка смотрела на неё широко раскрытыми глазами, в которых отражался закат.

— И этого достаточно? — спросила она. — Этой частички?

Зореслава задумалась. Был ли честным ответ "да"? Достаточно ли воспоминаний, когда теряешь кого-то, кого любишь? Достаточно ли знать, что они живут в твоём сердце, когда их руки больше не могут обнять тебя, их голос больше не может утешить тебя?

— Нет, — наконец сказала она. — Этого не достаточно. Ничто не может полностью заменить присутствие тех, кого мы любим. Но это всё, что у нас есть. И мы должны научиться жить с этим — с этой неполнотой, с этой пустотой, которая никогда полностью не заполнится.

Девочка опустила голову, и Зореслава увидела, как слеза скатилась по её щеке.

— Это грустно, — сказала она.

— Да, — согласилась Зореслава. — Это грустно. Но в этой грусти есть и красота. Потому что она показывает, как сильно мы любили. Как важны были для нас те, кого мы потеряли.

Девочка подняла голову, и на её лице появилась слабая улыбка.

— Я никогда не думала об этом так, — сказала она. — Спасибо.

И с этими словами она начала таять, как утренний туман под лучами солнца, пока не исчезла полностью. Озеро, закат, берег — всё растворилось, и Зореслава снова оказалась в кристальном зале храма.

Но что-то изменилось. Невидимая стена, которая преграждала ей путь к алтарю, исчезла — или, по крайней мере, отступила. Теперь она могла сделать несколько шагов вперёд, ближе к парящей Чаше Жизни.

"Первое испытание пройдено," — сказал голос в её голове. "Ты встретилась со своим страхом потери и приняла его. Но впереди ещё два испытания."

Зореслава кивнула, готовясь к тому, что ждёт её дальше. Она чувствовала странное спокойствие после разговора с собой-ребёнком, словно старая рана, которую она носила в сердце, начала наконец заживать.

Мир снова начал меняться, и на этот раз Зореслава оказалась в незнакомом месте — в просторном зале, напоминающем тронный зал какого-то дворца. Высокие окна пропускали солнечный свет, который играл на мраморном полу и колоннах. В центре зала стоял трон, и на нём сидела женщина в богатых одеждах, с короной на голове.

С удивлением Зореслава узнала в этой женщине себя — но себя другую, старше, с более жёсткими чертами лица, с холодным блеском в глазах. Эта версия её выглядела властной, уверенной, но в то же время отстранённой, словно отгородившейся от мира невидимой стеной.

Вокруг трона стояли люди — советники, стражники, слуги. Они обращались к королеве с почтением, но и со страхом. А королева отдавала приказы тоном, не терпящим возражений.

Зореслава подошла ближе, наблюдая эту сцену с растущим беспокойством. Что это? Видение будущего? Одного из возможных будущих?

— Кто ты? — спросила она королеву, когда зал на мгновение опустел.

Королева подняла голову и посмотрела прямо на неё. Её глаза — глаза Зореславы, но более холодные и расчётливые — сузились в оценивающем взгляде.

22.2

— Я — это ты, — ответила королева, и её голос был голосом Зореславы, но с оттенком надменности, которого Зореслава никогда не слышала в собственной речи. — Я — это то, кем ты можешь стать. Верховная Хранительница, правительница земель от Серебряного бора до Южных морей. Самая могущественная из всех, кто когда-либо владел артефактами.

Зореслава медленно обошла трон, разглядывая эту версию себя с смесью любопытства и тревоги.

— И какой ценой? — спросила она. — Что я потеряла, чтобы стать... тобой?

Лицо королевы на мгновение исказилось, словно от боли, но она быстро вернула себе контроль.

— Ты говоришь так, будто это плохо — быть мной, — сказала она. — Но посмотри вокруг. Я создала порядок. Я принесла мир в земли, раздираемые войнами. Я защищаю слабых и наказываю сильных, которые злоупотребляют своей силой.

— Я не спрашивала, что ты сделала, — мягко сказала Зореслава. — Я спросила, что ты потеряла.

Королева отвернулась, глядя в окно на раскинувшийся внизу город.

— Всё имеет свою цену, — наконец сказала она. — Власть требует жертв. Иногда — личных жертв.

— Ратибор, — догадалась Зореслава. — Я потеряла Ратибора.

Королева не ответила, но её молчание было красноречивее любых слов.

— Что случилось? — настаивала Зореслава. — Он погиб? Или...

— Он жив, — прервала её королева. — Насколько мне известно. Он вернулся в свои горы, к своему народу. Мы... разошлись. Наши пути оказались несовместимы.

— Ты выбрала власть вместо любви, — сказала Зореслава, и это было не вопросом, а утверждением.

Королева резко повернулась к ней, и в её глазах вспыхнул гнев.

— Я выбрала долг! — воскликнула она. — Я выбрала ответственность перед миром, перед всеми людьми, а не только перед одним человеком! Разве это не то, чему учила нас Ведана? Разве не для этого она готовила нас — чтобы мы стали хранителями равновесия, защитниками мира?

Зореслава задумалась. Действительно, Ведана всегда говорила о долге, о ответственности, о необходимости иногда жертвовать личным счастьем ради общего блага. Но означало ли это, что нужно отказываться от любви? От возможности быть с тем, кого любишь?

— Я не думаю, что Ведана хотела, чтобы мы были одиноки, — наконец сказала она. — Я думаю, она хотела, чтобы мы были счастливы — насколько это возможно в рамках нашего долга.

— Счастье — роскошь для тех, у кого нет настоящей ответственности, — отрезала королева. — Когда от твоих решений зависят жизни тысяч людей, ты не можешь позволить себе думать о собственном счастье.

— И ты счастлива? — спросила Зореслава. — Сидя на этом троне, отдавая приказы людям, которые боятся тебя? Это то, чего ты хотела?

Королева не ответила, но её взгляд смягчился, и на мгновение Зореслава увидела в нём отражение глубокой, застарелой боли.

— Я делаю то, что должна, — наконец сказала королева. — То, что правильно.

— Но правильно ли это? — настаивала Зореслава. — Правильно ли отказываться от любви ради власти? Правильно ли жертвовать своим сердцем ради короны?

— Ты говоришь так, будто у меня был выбор, — горько усмехнулась королева. — Но его не было. Не после того, как я собрала все три артефакта. Не после того, как я увидела, что могу сделать с их помощью — какой мир могу создать.

— Выбор всегда есть, — возразила Зореслава. — Ведана говорила, что самое важное в жизни — это выборы, которые мы делаем. Они определяют, кто мы есть.

— И кто же ты, Зореслава? — спросила королева, внезапно становясь серьёзной. — Кем ты хочешь быть? Хранительницей, которая ставит долг выше всего? Или женщиной, которая выбирает любовь, даже если это означает отказ от части своей силы и ответственности?

Зореслава задумалась. Это был сложный вопрос — возможно, самый сложный из всех, с которыми она когда-либо сталкивалась. Что она выберет, если придётся выбирать между долгом хранительницы и любовью к Ратибору?

— Я не знаю, — честно ответила она. — Но я надеюсь, что мне не придётся выбирать. Я надеюсь, что смогу найти путь, который позволит мне быть и хранительницей, и любящей женщиной.

Королева покачала головой, словно разочарованная таким ответом.

— Наивность, — сказала она. — Я тоже когда-то так думала. Но реальность оказалась жестче.

Прежде чем Зореслава успела ответить, сцена вокруг неё начала меняться. Тронный зал растворился, и она оказалась в совершенно другом месте — в простой, но уютной хижине, расположенной высоко в горах. Через открытое окно был виден захватывающий вид на горные вершины, покрытые снегом.

В хижине было тепло благодаря огню, горевшему в очаге. За грубо сколоченным столом сидела женщина, склонившаяся над какой-то рукописью. И снова Зореслава с удивлением узнала себя — но эта версия была совсем другой, не похожей ни на королеву, ни на нынешнюю Зореславу.

Эта женщина выглядела спокойной и умиротворённой. Её волосы, заплетённые в простую косу, были тронуты сединой, а на лице появились морщинки — особенно вокруг глаз, словно от частого смеха. Она была одета просто, но тепло, и на её шее висел знакомый мешочек с Камнем Рассвета.

Дверь хижины открылась, и вошёл мужчина, которого Зореслава мгновенно узнала — Ратибор, хотя и старше, с проседью в бороде и более глубокими морщинами на лице. Но его глаза светились тем же теплом, а улыбка была такой же открытой и искренней.

— Я принёс дров на ночь, — сказал он, складывая поленья у очага. — Похоже, будет метель.

Женщина — будущая Зореслава — подняла голову от рукописи и улыбнулась ему с такой любовью, что у нынешней Зореславы перехватило дыхание.

— Спасибо, любимый, — сказала она. — Я почти закончила перевод этого древнего текста. Думаю, он может содержать ключ к восстановлению баланса в Долине Теней.

Ратибор подошёл к ней, положил руки ей на плечи и нежно поцеловал в макушку.

— Ты всегда находишь способы помочь, даже здесь, вдали от больших городов и дворцов, — сказал он с гордостью. — Это то, что я всегда любил в тебе — твоё желание делать мир лучше, где бы ты ни была.

Женщина накрыла его руку своей и на мгновение прижалась щекой к его ладони.

— Иногда я думаю, правильно ли я поступила, — тихо сказала она. — Отказавшись от роли Верховной Хранительницы, передав Камень Полуночи и Клинок Равновесия другим... Может быть, я могла бы сделать больше, если бы осталась там.

— Ты сделала выбор своим сердцем, — мягко ответил Ратибор. — И посмотри, сколько добра ты принесла здесь, в горах. Сколько жизней спасла своими знаниями и мудростью. Сколько конфликтов предотвратила своими советами. Ты не перестала быть хранительницей — ты просто стала другой хранительницей.

Женщина улыбнулась, и в её глазах Зореслава увидела покой — глубокий, настоящий покой, которого не было в глазах королевы.

— Ты прав, как всегда, — сказала она. — Я не жалею о своём выборе. Ни на мгновение.

Зореслава наблюдала эту сцену с растущим волнением. Это было так не похоже на предыдущее видение — не величественный дворец, а простая хижина; не корона и трон, а рукописи и очаг; не одиночество власти, а тепло разделённой любви.

— Это тоже я? — спросила она вслух. — Это тоже моё возможное будущее?

Женщина за столом подняла голову, словно услышав её, и посмотрела прямо на неё.

— Да, — сказала она с мягкой улыбкой. — Это один из путей, который ты можешь выбрать.

— Ты отказалась от двух артефактов, — сказала Зореслава. — От власти, которую они дают.

— Я оставила себе только Камень Рассвета, с которым у меня всегда была самая сильная связь, — кивнула женщина. — Остальные я доверила тем, кого сочла достойными. И ни разу не пожалела об этом.

— Но разве это не опасно? — спросила Зореслава. — Разделять артефакты, рисковать тем, что они попадут в неправильные руки?

— Любой выбор несёт в себе риск, — ответила женщина. — Но я верила — и до сих пор верю — что артефакты не должны быть сосредоточены в руках одного человека. Это слишком большая власть, слишком большое искушение. Даже для самого чистого сердца.

Ратибор, который, казалось, не замечал этого разговора, подошёл к окну и посмотрел на горы.

— Снег усиливается, — сказал он. — Хорошо, что дети решили остаться в деревне на ночь.

Зореслава вздрогнула.

— Дети? — переспросила она. — У нас... у вас есть дети?

Женщина улыбнулась, и её глаза засветились гордостью и любовью.

— Двое, — сказала она. — Дочь и сын. Они уже взрослые, у них свои жизни, но они часто навещают нас. Особенно когда нуждаются в совете или помощи.

— И они... — Зореслава запнулась, не зная, как сформулировать вопрос.

— Унаследовали ли они наши способности? — догадалась женщина. — Да, в некоторой степени. У них есть свои дары. Но мы никогда не давили на них, не заставляли следовать по нашим стопам. Они сами выбирают свой путь.

Зореслава почувствовала, как к горлу подкатывает комок. Дети. Семья. Любовь. Всё то, о чём она едва осмеливалась мечтать, погружённая в свои обязанности хранительницы и ученицы Веданы.

— Ты счастлива? — спросила она, хотя ответ был очевиден.

— Да, — просто ответила женщина. — Не всегда было легко. Были трудности, были потери, были моменты сомнений. Но да, я счастлива. Мы счастливы.

Прежде чем Зореслава успела задать ещё вопросы, сцена начала таять, как и предыдущая. Хижина, горы, будущие версии её и Ратибора — всё растворилось, и она снова оказалась в кристальном зале храма.

22.3

Зореслава обнаружила, что продвинулась ещё ближе к алтарю с парящей Чашей Жизни. Теперь её отделяло от артефакта всего несколько шагов, но она всё ещё чувствовала невидимый барьер, не позволяющий ей приблизиться окончательно.

"Второе испытание пройдено," — произнёс голос в её голове. "Ты увидела два возможных пути своего будущего и признала, что выбор между ними не будет лёгким. Ты не отвергла ни один из них, понимая, что каждый имеет свою цену и свою ценность. Теперь тебя ждёт последнее испытание — самое трудное из всех."

Зореслава глубоко вздохнула, готовясь к тому, что ждёт её дальше. Два предыдущих испытания затронули самые глубокие струны её души — её страхи, её сомнения, её надежды на будущее. Что могло быть ещё труднее?

Мир вокруг неё снова начал меняться, но на этот раз не так резко. Кристальный зал не исчез полностью — он словно отступил на задний план, став полупрозрачным, сквозь который проступали очертания другого места.

Это был знакомый берег озера — но не тот, где она видела себя-ребёнка, а другой его участок, где стоял домик Веданы. Домик выглядел точно так же, как в последний раз, когда Зореслава его видела — простой, но уютный, с дымом, поднимающимся из трубы, с травами, сушащимися под крышей.

И там, на скамейке перед домом, сидела Ведана.

Сердце Зореславы пропустило удар. Ведана выглядела точно так же, как при их последней встрече — седые волосы, собранные в простую косу, морщинистое лицо, излучающее мудрость и спокойствие, руки, огрубевшие от работы, но всё ещё сильные и уверенные.

— Ведана? — прошептала Зореслава, не веря своим глазам.

Старая женщина подняла голову и улыбнулась — той особенной улыбкой, которую Зореслава так хорошо помнила, улыбкой, которая всегда согревала её сердце, даже в самые трудные времена.

— Здравствуй, дитя моё, — сказала Ведана, и её голос был точно таким, каким его помнила Зореслава — глубоким, немного хриплым, но полным тепла и силы.

— Это правда ты? — спросила Зореслава, делая шаг вперёд. — Или это просто видение, созданное храмом?

Ведана слегка наклонила голову, и в её глазах мелькнуло что-то, похожее на грусть.

— И то, и другое, — ответила она. — Я не совсем та Ведана, которую ты знала. Но и не просто иллюзия. Скажем так — я эхо, отражение, часть её сущности, которая осталась в этом мире после её ухода.

— Ты... умерла? — спросила Зореслава, хотя уже знала ответ.

— Да, — просто ответила Ведана. — Моё время пришло, как приходит для всех. Но перед уходом я оставила частицу себя здесь, в Храме Сердца, зная, что однажды ты придёшь сюда.

Зореслава почувствовала, как слёзы наворачиваются на глаза. Даже зная, что это не совсем настоящая Ведана, она не могла сдержать эмоций при виде своей наставницы, которую любила как мать.

— Мне так жаль, — сказала она. — Я должна была быть рядом с тобой. Я должна была...

— Нет, — мягко прервала её Ведана. — Ты была именно там, где должна была быть. Выполняла свой долг, как я тебя учила. Я ушла спокойно, зная, что ты продолжишь моё дело.

Зореслава вытерла слёзы тыльной стороной ладони.

— Я стараюсь, — сказала она. — Но это так трудно без тебя. Без твоих советов, без твоей мудрости.

— Моя мудрость всегда с тобой, — сказала Ведана. — В уроках, которые я тебе дала. В знаниях, которые я тебе передала. В любви, которую я к тебе испытывала и которая никогда не умрёт, даже когда меня не станет.

Она похлопала по скамейке рядом с собой, приглашая Зореславу сесть. Зореслава подошла и опустилась рядом с наставницей, чувствуя странное сочетание радости от встречи и горя от осознания её временности.

— У тебя много вопросов, я знаю, — сказала Ведана. — И мало времени. Так что спрашивай, дитя моё. Спрашивай, и я отвечу, насколько смогу.

Зореслава задумалась. Действительно, у неё было столько вопросов, что она не знала, с чего начать. О трёх артефактах, о Тёмном маге, о своём предназначении, о выборе между долгом и любовью...

— Почему ты не рассказала мне о Чаше Жизни раньше? — наконец спросила она. — Ты говорила только о трёх основных артефактах — Камне Рассвета, Камне Полуночи и Клинке Равновесия. Но не о четвёртом.

Ведана вздохнула, глядя на озеро, поверхность которого слегка рябила от лёгкого ветерка.

— Потому что Чаша Жизни — особый артефакт, — сказала она. — Не такой, как остальные. Она была создана позже, и не для контроля над энергиями мира, а для исцеления ран, нанесённых этими энергиями. Она... личная. Интимная. Она откликается не на силу или знания, а на чувства — на любовь, на сострадание, на желание помочь.

Она повернулась к Зореславе, и её взгляд стал серьёзным.

— Я не говорила тебе о ней, потому что не была уверена, что ты готова. Не в смысле силы или умений — в них я никогда не сомневалась. Но в смысле сердца. Готова ли ты открыть своё сердце настолько, чтобы Чаша откликнулась на твой зов?

— И ты думаешь, что теперь я готова? — спросила Зореслава.

— Я думаю, что ты на пути к этому, — ответила Ведана с лёгкой улыбкой. — Твоя встреча с Ратибором, твоё путешествие, испытания, через которые ты прошла — всё это открыло твоё сердце способами, которых я не могла предвидеть. Ты растёшь, Зореслава. Не только как хранительница, но и как человек.

Зореслава опустила голову, размышляя над словами наставницы.

— Я видела два возможных будущих, — сказала она. — В одном я стала Верховной Хранительницей, собрала все артефакты, но потеряла Ратибора. В другом я отказалась от части своей силы, чтобы быть с ним, чтобы иметь семью. Какой путь правильный, Ведана? Что я должна выбрать?

Ведана долго молчала, и когда она наконец заговорила, её голос был мягким, но твёрдым.

— Я не могу сделать этот выбор за тебя, дитя моё, — сказала она. — И не стала бы, даже если бы могла. Это твоя жизнь, твоё сердце, твоя судьба. Только ты можешь решить, какой путь для тебя правильный.

— Но ты всегда учила меня, что долг хранительницы превыше всего, — возразила Зореслава. — Что мы должны жертвовать личным ради общего блага.

— Да, учила, — согласилась Ведана. — И это правда. Но я также учила тебя слушать своё сердце, доверять своей интуиции. Иногда то, что кажется эгоистичным выбором, на самом деле может принести больше добра миру, чем выбор, продиктованный чистым чувством долга.

Она взяла руки Зореславы в свои, и Зореслава с удивлением почувствовала тепло этих рук — таких реальных, несмотря на то, что это была лишь проекция, эхо настоящей Веданы.

— Послушай меня внимательно, Зореслава, — сказала Ведана. — Я прожила долгую жизнь. Я видела много хранителей, которые приходили и уходили. Некоторые из них были великими в традиционном понимании — могущественными, влиятельными, меняющими ход истории. Другие были тихими, незаметными, но не менее важными — исцеляющими раны, утешающими скорбящих, защищающими малых и слабых.

Она сделала паузу, словно собираясь с мыслями.

— Но знаешь, кто из них был по-настоящему счастлив? Те, кто нашёл баланс. Те, кто не отказался полностью ни от своего долга, ни от своего сердца. Те, кто смог любить и быть любимым, не предавая при этом своего предназначения.

— И ты думаешь, что я могу найти такой баланс? — спросила Зореслава.

— Я думаю, что если кто-то и может, то это ты, — улыбнулась Ведана. — У тебя сильное сердце, Зореслава. Сильнее, чем ты сама думаешь. И оно достаточно большое, чтобы вместить и любовь к одному человеку, и любовь ко всему миру.

Зореслава почувствовала, как что-то тёплое разливается в её груди — надежда, которую она едва осмеливалась признать даже перед собой.

— Спасибо, — прошептала она. — За всё. За то, что нашла меня, вырастила, научила. За то, что любила меня как дочь.

— И всегда буду любить, — мягко сказала Ведана. — Даже за пределами смерти.

Она отпустила руки Зореславы и выпрямилась, и её образ начал медленно таять, становясь всё более прозрачным.

— Моё время истекает, — сказала она. — Но прежде чем я уйду, я хочу дать тебе моё благословение. И последний совет.

Она положила руку на голову Зореславы, и Зореслава почувствовала тепло, разливающееся от этого прикосновения по всему телу.

— Благословляю тебя, Зореслава, дочь моего сердца, — торжественно произнесла Ведана. — Да будет твой путь освещён светом истины, да будет твоё сердце полно любви, да будут твои руки нести исцеление всем, кто в нём нуждается.

Она убрала руку и посмотрела Зореславе прямо в глаза.

— А теперь мой последний совет: не бойся своего сердца, Зореслава. Не бойся любить. Не бойся быть уязвимой. Именно в этой уязвимости, в этой открытости и заключается настоящая сила — сила, которая может исцелить не только тебя, но и весь мир вокруг тебя.

С этими словами образ Веданы окончательно растаял, оставив после себя лишь лёгкое сияние, которое вскоре тоже исчезло. Озеро, домик, скамейка — всё растворилось, и Зореслава снова оказалась в кристальном зале храма.

Но теперь она стояла прямо перед алтарём. Невидимый барьер исчез полностью, и ничто больше не отделяло её от парящей Чаши Жизни.

"Третье испытание пройдено," — сказал голос в её голове, теперь более тёплый и менее отстранённый. "Ты встретилась со своим прошлым и приняла его мудрость. Теперь Чаша Жизни ждёт тебя."

22.4

Зореслава стояла перед алтарём, глядя на парящую над ним Чашу Жизни. Теперь, когда она была так близко, она могла рассмотреть артефакт в деталях. Чаша была сделана из того же кристалла, что и стены храма, но казалась более живой, более... одушевлённой. Она светилась мягким серебристо-голубым светом, который пульсировал, словно в такт биению сердца. По её поверхности пробегали тонкие линии, складывающиеся в узоры, напоминающие переплетающиеся ветви деревьев или, может быть, кровеносные сосуды.

Чаша была не очень большой — такой, что могла бы уместиться в ладонях, — но от неё исходило ощущение огромной силы, древней и в то же время удивительно живой.

Зореслава медленно протянула руки к Чаше, но на мгновение заколебалась. Что, если она не достойна? Что, если Чаша отвергнет её, как когда-то Клинок Равновесия отверг недостойных претендентов, о которых рассказывала Ведана?

Но затем она вспомнила слова Веданы — её последний совет: "Не бойся своего сердца, Зореслава. Не бойся любить. Не бойся быть уязвимой."

Глубоко вздохнув, Зореслава раскрыла своё сердце — полностью, без остатка, без защитных барьеров, которые она привыкла строить. Она позволила себе почувствовать всё: свою любовь к Ведане, свою растущую любовь к Ратибору, свою заботу о мире и всех его обитателях, свои страхи и надежды, свои сомнения и уверенности. Она стояла перед Чашей Жизни не как хранительница, не как ученица Веданы, а просто как Зореслава — женщина с открытым сердцем.

И Чаша откликнулась.

Свет, исходящий от неё, стал ярче, теплее, и Чаша медленно опустилась с алтаря прямо в протянутые ладони Зореславы. Она была удивительно лёгкой — легче, чем казалась, — и тёплой, словно живое существо.

В момент, когда её пальцы сомкнулись вокруг Чаши, Зореслава почувствовала прилив энергии — но не такой, как от Камня Рассвета. Если энергия Камня была яркой, искрящейся, стимулирующей, то энергия Чаши была мягкой, обволакивающей, исцеляющей. Она текла через Зореславу не как бурный поток, а как тихая река, проникая в каждую клеточку её тела, заживляя старые раны — как физические, так и душевные, — о существовании которых она даже не подозревала.

Зореслава почувствовала, как исчезает усталость от долгого путешествия, как заживают мелкие царапины и ушибы, как уходит напряжение из мышц. Но ещё важнее, она почувствовала, как что-то исцеляется в её душе — старая боль от потери родителей, страх одиночества, который преследовал её с детства, сомнения в своих силах и своём предназначении.

Чаша Жизни не просто давала ей новую силу — она восстанавливала её, делала целой.

Когда первая волна энергии схлынула, Зореслава открыла глаза (она даже не заметила, когда закрыла их) и с удивлением обнаружила, что Чаша изменилась. Теперь она была наполнена жидкостью — прозрачной, слегка светящейся, похожей на воду, но более густой, более... живой.

"Это эссенция жизни," — сказал голос в её голове, теперь звучащий почти как голос самой Чаши. "Самая чистая, самая концентрированная форма жизненной энергии. Она может исцелять самые тяжёлые раны, возвращать силы умирающим, даже возрождать то, что кажется безвозвратно потерянным."

Зореслава смотрела на жидкость в Чаше с благоговением. Такая сила... Она могла представить, как много добра можно сделать с её помощью — сколько жизней спасти, сколько страданий облегчить.

"Но помни," — продолжил голос, — "эта сила имеет свои ограничения и свою цену. Чаша Жизни не может создать жизнь из ничего. Она может только усилить, поддержать, восстановить то, что уже существует. И каждое использование её силы требует от тебя части твоей собственной жизненной энергии. Используй её мудро."

Зореслава кивнула, понимая серьёзность этого предупреждения. Как и любой мощный артефакт, Чаша Жизни требовала ответственности от своего хранителя.

Она осторожно поднесла Чашу ближе к лицу, изучая переливающуюся в ней жидкость. В её глубине она могла видеть образы — мимолётные, едва различимые, словно отражения в воде: зелёные поля, цветущие деревья, играющие дети, старики, сидящие на солнце, животные в лесу... Вся жизнь мира, во всём её многообразии и красоте, казалось, была отражена в этой маленькой чаше.

"Когда Чаша не используется," — сказал голос, — "она должна храниться в безопасном месте. Но в отличие от других артефактов, она не требует постоянного присутствия хранителя. Она может ждать, дремать, пока не понадобится снова."

Зореслава задумалась над этими словами. Это означало, что она могла оставить Чашу в надёжном месте, когда отправится на поиски Камня Полуночи. Это было облегчением — нести ответственность за два мощных артефакта одновременно было бы слишком тяжёлой ношей.

Она осторожно опустила Чашу и огляделась в поисках чего-то, чем можно было бы её накрыть или во что завернуть. К её удивлению, на алтаре, где раньше парила Чаша, теперь лежал небольшой мешочек, похожий на тот, в котором она носила Камень Рассвета, но сделанный из более тонкой, почти прозрачной ткани, переливающейся всеми оттенками голубого.

Зореслава аккуратно поместила Чашу в мешочек и привязала его к поясу рядом с мешочком, содержащим Камень Рассвета. Она почувствовала, как два артефакта отреагировали на близость друг друга — не конфликтуя, а скорее дополняя, усиливая энергии друг друга. Камень Рассвета, всегда тёплый и яркий, стал ещё теплее, а Чаша Жизни, мягкая и успокаивающая, стала ещё более умиротворяющей.

"Они были созданы, чтобы работать вместе," — понял голос её мысли. "Камень Рассвета приносит энергию начала, рождения, пробуждения. Чаша Жизни поддерживает эту энергию, исцеляет, восстанавливает. Вместе они представляют полный цикл жизни — от её зарождения до её сохранения и возрождения."

Зореслава кивнула, чувствуя, как растёт её понимание артефактов и их предназначения. Она начинала видеть более полную картину — не просто отдельные артефакты с отдельными силами, а единую систему, созданную для поддержания баланса в мире.

Она сделала шаг назад от алтаря, и в этот момент почувствовала странное беспокойство — словно тревожный звоночек, прозвучавший где-то глубоко внутри. Это было не физическое ощущение, а скорее интуитивное — предчувствие опасности, но не для неё самой.

Для Ратибора.

Образ горного воина возник в её сознании так ярко, словно он стоял прямо перед ней. Она увидела его лицо, напряжённое от боли или усилия, его глаза, полные решимости, но также и страха. Она почувствовала его эмоции — смесь отваги, отчаяния и странной решимости.

Он был в опасности. Серьёзной опасности.

Зореслава не знала, откуда пришло это знание — было ли это результатом её собственной интуиции, усиленной артефактами, или Чаша Жизни каким-то образом связала её с Ратибором, почувствовав её заботу о нём. Но она знала, что это правда.

— Ратибор, — прошептала она, и имя прозвучало в кристальном зале как молитва и как обещание.

Она должна была найти его. Помочь ему. Защитить его, как он защищал её.

"Храм благодарит тебя за твой визит, хранительница," — сказал голос, теперь звучащий словно отовсюду и ниоткуда одновременно. "Ты прошла испытания и доказала свою достойность. Чаша Жизни теперь твоя — используй её мудро и с любовью."

— Спасибо, — ответила Зореслава, кланяясь алтарю и стенам храма. — Я буду достойной хранительницей.

С этими словами она повернулась и быстрым шагом направилась к выходу из зала, к спиральному коридору, который привёл её сюда. Каждая клеточка её тела кричала о необходимости спешить, найти Ратибора, помочь ему.

Она не знала, где он и что с ним случилось, но была полна решимости выяснить это. И если понадобится, она использует всю силу обоих артефактов, чтобы спасти его.

22.5

Зореслава быстро поднималась по спиральному коридору, ведущему из глубин храма. Ощущение опасности, угрожающей Ратибору, становилось всё сильнее с каждым шагом, превращаясь из смутного предчувствия в почти физическую боль. Она чувствовала его страх, его решимость, его боль — так ясно, словно эти эмоции были её собственными.

Когда она наконец вышла из прохода в скале на заснеженную поляну Серебряного бора, утреннее солнце уже поднялось высоко. Его лучи отражались от снега, создавая ослепительное сияние, от которого Зореславе пришлось на мгновение прикрыть глаза.

Она прислушалась к лесу, но всё было тихо — слишком тихо. Ни пения птиц, ни шороха мелких животных в подлеске. Словно весь Серебряный бор затаил дыхание, ожидая чего-то.

— Где ты, Ратибор? — прошептала Зореслава, прижимая руку к груди, где под одеждой ощущалось тепло двух артефактов — Камня Рассвета и Чаши Жизни.

Она закрыла глаза и сосредоточилась, пытаясь усилить связь, которую почувствовала в храме. Если Чаша Жизни каким-то образом связала её с Ратибором, возможно, она могла использовать эту связь, чтобы найти его.

Сначала ничего не происходило. Затем, медленно, в её сознании начал формироваться образ — не чёткая картинка, а скорее ощущение места. Горы. Высокие, суровые горы, покрытые снегом. Узкая тропа, ведущая вверх по крутому склону. Ветер, бросающий в лицо колючие снежинки.

"Он возвращается в свои горы," — поняла Зореслава. "В земли своего народа."

Но почему? Они договорились встретиться здесь, в Серебряном бору, после того как она найдёт артефакт. Что заставило его изменить планы?

Новая волна образов и ощущений нахлынула на неё, более интенсивная, чем предыдущая. Она увидела людей — воинов в тёмных одеждах, с оружием, украшенным странными символами. Они поднимались по той же горной тропе, что и Ратибор, но были впереди него. Они направлялись к горному поселению — к дому его народа.

И они несли с собой смерть. Зореслава почувствовала это так же ясно, как чувствовала холод снега под ногами. Эти люди были посланы, чтобы уничтожить народ Ратибора. Чтобы стереть с лица земли последних хранителей древних знаний о Камне Полуночи.

"Тёмный маг," — пронеслось в голове Зореславы. "Это его работа. Он хочет устранить всех, кто может помешать ему найти Камень Полуночи."

Ратибор каким-то образом узнал об этой угрозе — возможно, получил весть от своих соплеменников, возможно, почувствовал опасность так же интуитивно, как сейчас чувствовала её Зореслава. И он бросился на помощь своему народу, не дожидаясь её возвращения из храма.

Один, против отряда воинов Тёмного мага.

Страх сжал сердце Зореславы. Ратибор был сильным воином, опытным и бесстрашным. Но даже он не мог противостоять целому отряду в одиночку. Он шёл на верную смерть, и знал это — но всё равно шёл, потому что не мог позволить своему народу погибнуть без боя.

— Нет, — твёрдо сказала Зореслава, открывая глаза. — Я не позволю этому случиться.

Она быстро собрала свои вещи, проверила, надёжно ли закреплены мешочки с артефактами, и огляделась, ища самый быстрый путь из Серебряного бора к горам, где жил народ Ратибора.

Прямой путь занял бы слишком много времени — несколько дней пешком через леса и равнины. У неё не было столько времени. Ратибор и его народ нуждались в помощи сейчас.

Зореслава закрыла глаза и сосредоточилась на Камне Рассвета, чувствуя, как его энергия пульсирует в такт её сердцебиению. Она никогда раньше не пыталась использовать его для перемещения на такие большие расстояния, но знала из учений Веданы, что теоретически это возможно — для хранителя, достаточно сильного и решительного.

"Я должна быть достаточно сильной," — подумала она. "Ради Ратибора. Ради его народа."

Она представила горы, которые видела в своём видении, — высокие, величественные, покрытые снегом. Представила узкую тропу, ведущую вверх по склону. Представила Ратибора, идущего по этой тропе, одинокую фигуру против белизны снега.

— Веди меня к нему, — прошептала она, сжимая мешочек с Камнем Рассвета. — Помоги мне найти его. Помоги мне спасти его.

Камень в её руке начал нагреваться, его свет становился всё ярче, пробиваясь сквозь ткань мешочка, окутывая Зореславу сиянием, похожим на утреннюю зарю. Она чувствовала, как энергия артефакта течёт через неё, наполняя каждую клеточку тела, каждую частицу сознания.

А затем мир вокруг неё начал меняться. Заснеженная поляна Серебряного бора растворилась, словно туман под лучами солнца. На мгновение Зореслава оказалась в пустоте — не тёмной и холодной, а наполненной светом и теплом, словно она плыла в самом сердце рассвета.

Это длилось всего мгновение, но казалось вечностью. А затем реальность снова сгустилась вокруг неё, и Зореслава почувствовала под ногами твёрдую землю — не мягкий снег лесной поляны, а каменистую почву горного склона.

Она открыла глаза и увидела перед собой именно то, что представляла — высокие горы, уходящие в небо острыми пиками, покрытыми вечными снегами. Узкую тропу, вьющуюся по склону. И вдалеке, почти на пределе видимости, одинокую фигуру, поднимающуюся по этой тропе.

Ратибор.

Сердце Зореславы забилось быстрее. Она сделала это! Камень Рассвета перенёс её через огромное расстояние, прямо к человеку, которого она искала.

Но радость от успеха быстро сменилась тревогой. Если она видела Ратибора, значит, он всё ещё был жив и продолжал свой путь к родному поселению. Но где были воины Тёмного мага? Уже достигли цели? Или...

Зореслава прищурилась, вглядываясь в горную тропу выше по склону. И увидела их — тёмные фигуры, движущиеся по тропе, примерно на полпути между Ратибором и вершиной горы, где, должно быть, располагалось поселение его народа.

Они были впереди него, как она и видела в своём видении. Но не намного. Ратибор двигался быстрее, чем они, — возможно, потому что лучше знал эти горы, возможно, потому что его гнала вперёд отчаянная решимость спасти свой народ.

Если он продолжит в том же темпе, он догонит их до того, как они достигнут поселения. И тогда...

Зореслава не хотела думать о том, что произойдёт тогда. Один воин, каким бы сильным он ни был, против целого отряда. Исход был предрешён.

Если только она не вмешается.

Зореслава проверила мешочки с артефактами, убедилась, что они надёжно закреплены, и начала быстро подниматься по тропе. Она не была горной жительницей, как Ратибор, но годы тренировок с Веданой сделали её сильной и выносливой. А сейчас её подгоняла ещё и тревога за человека, который стал ей дорог.

Она должна была догнать Ратибора до того, как он настигнет воинов Тёмного мага. Должна была убедить его дождаться её, не атаковать в одиночку. Вместе, с силой двух артефактов, у них был шанс.

Зореслава ускорила шаг, чувствуя, как горный воздух обжигает лёгкие, как мышцы ног протестуют против крутого подъёма. Но она не позволяла себе замедлиться ни на мгновение.

"Держись, Ратибор," — мысленно обращалась она к нему, надеясь, что каким-то образом он почувствует её присутствие, её решимость помочь ему. "Я иду. Я не позволю тебе сражаться одному. Я не позволю тебе умереть."

И словно в ответ на её мысли, далёкая фигура на тропе внезапно остановилась и обернулась, глядя вниз по склону. Даже с такого расстояния Зореслава почувствовала удивление Ратибора, его недоверие собственным глазам.

Она подняла руку, махая ему, и увидела, как он сделал то же самое — неуверенный жест, полный изумления.

А затем он начал спускаться к ней, и Зореслава почувствовала, как её сердце наполняется надеждой. Они встретятся. Они будут сражаться вместе. И, возможно, вместе они смогут спасти его народ от угрозы, нависшей над ним.

С этой мыслью она продолжила подниматься по тропе, навстречу Ратибору, навстречу опасности, навстречу судьбе, которая ждала их обоих в этих древних, суровых горах.

ГЛАВА 23. БИТВА В ГОРАХ

23.1

Зореслава и Ратибор встретились на узком уступе горной тропы, где скала с одной стороны поднималась отвесной стеной, а с другой обрывалась в глубокое ущелье. Ветер здесь был особенно силён, бросая в лицо колючие снежинки и заставляя плащи развеваться, как знамёна.

Когда Ратибор увидел Зореславу вблизи, его лицо выразило такое изумление, что в другой ситуации она могла бы рассмеяться. Но сейчас было не до смеха.

— Зореслава? — произнёс он, словно не веря своим глазам. — Как ты... Как ты оказалась здесь? Ты должна была быть в Серебряном бору!

— Я была там, — ответила она, подходя ближе. — Я нашла артефакт, Ратибор. Чашу Жизни. И она... она каким-то образом связала меня с тобой. Я почувствовала, что ты в опасности.

Она коснулась мешочка на поясе, где хранилась Чаша, и Ратибор проследил за её движением, его взгляд на мгновение задержался на месте, где под одеждой угадывались очертания двух артефактов.

— Ты нашла её, — сказал он с благоговением. — Чаша Жизни... Легенды моего народа говорят о ней как о самом загадочном из всех артефактов.

— Она удивительна, — кивнула Зореслава. — Но сейчас не время говорить об этом. Я видела воинов на тропе выше. Они направляются к твоему поселению, не так ли? Люди Тёмного мага.

Лицо Ратибора мгновенно изменилось, радость от встречи сменилась мрачной решимостью.

— Да, — коротко ответил он. — Я получил весть от разведчика моего племени. Отряд чужаков поднимается в горы, к нашему поселению. Они не скрывают своих намерений — убить всех, кто знает о Камне Полуночи.

— Тёмный маг хочет устранить всех, кто может помешать ему найти артефакт, — сказала Зореслава. — Он уже пытался сделать это с хранителями в других местах. Теперь очередь твоего народа.

Ратибор кивнул, его глаза сузились от гнева.

— Я должен был предвидеть это, — сказал он. — Должен был остаться с моим народом, защищать их, а не...

— Нет, — прервала его Зореслава, положив руку ему на плечо. — Ты сделал то, что должен был. Если бы ты не помог мне найти Чашу Жизни, я могла бы не успеть. А теперь у нас есть шанс. Вместе, с силой двух артефактов, мы можем противостоять им.

Ратибор посмотрел на неё долгим взглядом, словно оценивая её решимость.

— Это не твоя битва, Зореслава, — наконец сказал он. — Мой народ, моя ответственность. Ты уже сделала больше, чем я мог просить, найдя Чашу Жизни. Теперь ты должна сохранить её в безопасности, продолжить поиски Камня Полуночи...

— Нет, — твёрдо сказала она. — Я не оставлю тебя сражаться одного. И это моя битва не меньше, чем твоя. Тёмный маг угрожает не только твоему народу, но и всему миру. Как хранительница, я обязана противостоять ему.

Она сделала паузу, а затем добавила тише:

— И как человек, который заботится о тебе, я не могу позволить тебе идти на верную смерть.

Их взгляды встретились, и в глазах Ратибора Зореслава увидела смесь эмоций — удивление, благодарность, тепло и что-то ещё, что заставило её сердце биться быстрее.

— Ты удивительная женщина, Зореслава, — сказал он наконец. — Я никогда не встречал никого подобного тебе.

Он протянул руку и осторожно коснулся её щеки — лёгкое, почти невесомое прикосновение, но оно послало волну тепла по всему её телу, несмотря на холодный горный ветер.

— Спасибо, — просто сказал он. — За то, что пришла. За то, что готова сражаться рядом со мной.

Зореслава накрыла его руку своей, на мгновение позволив себе насладиться этим контактом, этой близостью посреди опасности и неопределённости.

— Всегда, — ответила она, и это слово прозвучало как обещание.

Момент был прерван порывом особенно сильного ветра, принёсшего с собой снежную крупу, которая больно ударила их по лицам. Ратибор опустил руку и повернулся к тропе, ведущей вверх.

— Нам нужно спешить, — сказал он. — Отряд движется медленно из-за незнакомой местности, но они всё равно доберутся до поселения до наступления ночи, если мы их не остановим.

— Сколько их? — спросила Зореслава, переходя к практическим вопросам.

— Дюжина, может быть, больше, — ответил Ратибор. — Все вооружены, все опытные бойцы. И с ними... — он запнулся, его лицо стало ещё мрачнее. — С ними колдун. Не сам Тёмный маг, но один из его учеников. Я видел его издалека — высокий, худой человек в чёрных одеждах, с посохом, украшенным странными символами.

Зореслава нахмурилась. Колдун усложнял ситуацию. Она могла противостоять обычным воинам с помощью своих знаний и артефактов, но тёмная магия была опасным противником.

— Ты знаешь что-нибудь о его силах? — спросила она. — О его слабостях?

Ратибор покачал головой.

— Только то, что рассказал разведчик. Он видел, как колдун убил горного орла одним движением руки — просто указал на него, и птица упала замертво. И ещё... — он снова запнулся. — Разведчик сказал, что вокруг колдуна как будто сгущается тьма, даже в ясный день. Словно он носит с собой кусочек ночи.

Зореслава задумалась. Это звучало как описание некромантии — тёмной магии, питающейся жизненной силой других существ. Такой маг мог быть особенно опасен для неё, поскольку её собственная сила была тесно связана с жизненной энергией.

— Нам нужно быть осторожными, — сказала она. — Особенно с колдуном. Но у нас есть преимущество — два артефакта и знание местности.

— Три преимущества, — поправил её Ратибор с лёгкой улыбкой. — Ты забыла о самом важном — элементе неожиданности. Они не знают, что мы идём за ними. Они не ожидают встретить сопротивление до самого поселения.

Зореслава кивнула, признавая его правоту.

— Ты прав. Это даёт нам шанс устроить засаду, атаковать на своих условиях.

— Именно, — согласился Ратибор. — И я знаю идеальное место для этого. Примерно в часе пути отсюда тропа проходит через узкий каньон. Там нет возможности обойти или отступить — только вперёд или назад по той же тропе. Если мы доберёмся туда раньше них и займём позиции наверху...

— Мы сможем атаковать сверху, когда они будут проходить через каньон, — закончила за него Зореслава. — Идеальная ловушка.

Ратибор кивнул, в его глазах появился хищный блеск.

— Но нам нужно двигаться быстро. Есть обходная тропа, известная только моему народу. Она труднее основной, но позволит нам опередить отряд и занять позиции до их прибытия.

Он протянул ей руку.

— Ты готова?

Зореслава без колебаний вложила свою ладонь в его.

— Готова.

Ратибор крепко сжал её руку, и в этом пожатии было больше, чем просто подтверждение их плана. Это было обещание — сражаться вместе, защищать друг друга, выжить вместе или умереть вместе.

— Тогда идём, — сказал он. — Нам предстоит трудный путь.

С этими словами он повернулся и начал подниматься по едва заметной боковой тропе, отходящей от основной. Зореслава последовала за ним, чувствуя, как адреналин и решимость вытесняют усталость и сомнения.

Впереди их ждала битва — возможно, самая трудная в их жизни. Но они встретят её вместе, и это давало надежду.

23.2

Обходная тропа, по которой вёл Ратибор, оказалась именно такой трудной, как он предупреждал. Узкая, местами почти незаметная, она петляла по крутым склонам, иногда превращаясь в едва различимый карниз над пропастью, иногда уходя в тесные расщелины между скалами, где приходилось протискиваться боком.

Несколько раз Зореслава думала, что дальше пути нет, но Ратибор всегда находил продолжение тропы — за валуном, за поворотом, за кажущейся сплошной стеной камня. Он двигался с уверенностью человека, выросшего в этих горах, знающего каждый их изгиб и каждую тайну.

— Мой отец показал мне эту тропу, когда мне было десять лет, — сказал он, помогая Зореславе преодолеть особенно трудный участок. — А ему показал его отец, и так далее, на протяжении многих поколений. Это один из секретов выживания нашего народа — знание путей, неизвестных чужакам.

— Это мудро, — ответила Зореслава, с благодарностью принимая его руку. — Ведана тоже учила меня, что иногда лучшая защита — это не сила, а знание.

Ратибор кивнул, его лицо на мгновение смягчилось при упоминании её наставницы.

— Твоя Ведана была мудрой женщиной. Жаль, что я не успел познакомиться с ней лично.

Зореслава почувствовала укол грусти, вспомнив своё видение в храме — образ Веданы, говорящей, что она уже умерла. Но сейчас не время было для скорби.

— Она бы одобрила наш план, — сказала она. — Использовать знание местности против превосходящего противника — это как раз в её духе.

Они продолжили путь в относительном молчании, сберегая дыхание для трудного подъёма. Ветер усиливался по мере того, как они поднимались выше, принося с собой не только холод, но и запах приближающейся снежной бури.

— Погода портится, — заметил Ратибор, бросив взгляд на тёмные тучи, собирающиеся над вершинами. — Это может сыграть нам на руку. В буран чужаки будут двигаться ещё медленнее, а мы знаем, как ориентироваться в этих горах даже в самую плохую погоду.

Зореслава кивнула, хотя перспектива оказаться в снежной буре высоко в горах не вызывала у неё энтузиазма. Но Ратибор был прав — для них это было преимуществом, а не недостатком.

Наконец, после почти часа изнурительного подъёма, тропа вывела их на небольшое плато, с которого открывался вид на узкий каньон внизу. Именно о нём говорил Ратибор — идеальное место для засады. Основная тропа проходила по дну каньона, зажатая с обеих сторон высокими скалами. Узкая, извилистая, она не позволяла видеть далеко вперёд или назад, что делало невозможным обнаружение засады до последнего момента.

— Вот оно, — сказал Ратибор, указывая вниз. — Каньон Шёпота. Назван так потому, что даже самый тихий звук здесь отражается от стен и разносится на большое расстояние. Мы услышим их задолго до того, как они войдут в каньон.

Зореслава внимательно изучала местность, оценивая возможности и риски.

— Сколько у нас времени до их прибытия? — спросила она.

Ратибор прищурился, глядя на солнце, частично скрытое облаками.

— Не больше часа, если они поддерживают прежний темп. Меньше, если ускорились.

— Тогда нам нужно быстро подготовиться, — сказала Зореслава. — У меня есть идея, как использовать артефакты для усиления нашей засады.

Она сняла с пояса мешочек с Камнем Рассвета и осторожно достала артефакт. На свету он сиял ещё ярче, чем обычно, словно отражая и усиливая каждый луч солнца, пробивающийся сквозь облака.

— Камень Рассвета даёт контроль над светом и теплом, — объяснила она. — Я могу использовать его, чтобы создать временное ослепление, когда отряд будет проходить через самую узкую часть каньона. Это даст нам преимущество в первые, самые важные моменты атаки.

Ратибор кивнул, его глаза загорелись пониманием.

— А Чаша Жизни? — спросил он. — Как она может помочь?

Зореслава достала второй артефакт, и Ратибор невольно затаил дыхание при виде изящной кристальной чаши, наполненной светящейся жидкостью.

— Чаша Жизни даёт силу исцеления, — сказала она. — Но не только. Она также позволяет чувствовать жизненную энергию других существ — их присутствие, их намерения, их состояние. С её помощью я смогу точно определить, когда отряд войдёт в каньон, и даже выделить среди них колдуна.

— Это даст нам огромное преимущество, — сказал Ратибор с уважением. — Мы будем знать их расположение, даже не видя их.

— Именно, — кивнула Зореслава. — Но есть ещё кое-что. Чаша Жизни может не только исцелять, но и усиливать жизненную энергию. Я могу использовать её, чтобы временно увеличить нашу силу, выносливость, скорость реакции. Это будет не так заметно, как эффекты Камня Рассвета, но может оказаться решающим в ближнем бою.

Ратибор смотрел на неё с восхищением, которое он даже не пытался скрыть.

— Ты полна сюрпризов, Зореслава, — сказал он. — Я думал, что знаю многое о древних артефактах, но ты показываешь мне их возможности, о которых я даже не подозревал.

Зореслава улыбнулась, чувствуя тепло от его слов, несмотря на холодный ветер.

— Ведана была хорошей учительницей, — просто ответила она. — И я всегда была любопытной ученицей.

Она аккуратно вернула артефакты в мешочки, но не стала привязывать их к поясу, а оставила в руках, готовые к использованию.

— Теперь нам нужно выбрать лучшие позиции для атаки, — сказала она, возвращаясь к практическим вопросам. — Я думаю, мне стоит занять позицию с хорошим обзором всего каньона, чтобы эффективно использовать Камень Рассвета.

Ратибор кивнул и указал на выступ скалы примерно в середине каньона.

— Вон там будет идеально. Оттуда видно весь каньон, и есть естественное укрытие от стрел или магических атак. Я могу помочь тебе добраться туда.

— А ты? — спросила Зореслава. — Где будешь ты?

Ратибор указал на узкий карниз, идущий вдоль стены каньона примерно на уровне человеческого роста от дна.

— Я буду двигаться по этому карнизу. Когда ты ослепишь их, я спрыгну прямо в центр отряда. В замешательстве они не сразу поймут, что происходит, и я смогу нейтрализовать нескольких из них в первые же секунды.

Зореслава нахмурилась, не скрывая беспокойства.

— Это очень рискованно, Ратибор. Ты будешь один против многих, даже с эффектом неожиданности.

— Риск — часть жизни воина, — ответил он с лёгкой улыбкой. — И я не буду один. Ты будешь прикрывать меня сверху, не так ли?

Зореслава хотела возразить, предложить другой план, менее опасный для него, но понимала, что он прав. Их главное преимущество — внезапность, и план Ратибора максимально использовал это.

— Хорошо, — наконец согласилась она. — Но будь осторожен. И держись подальше от колдуна, пока я не определю его точное местоположение и силы.

— Обещаю, — серьёзно сказал Ратибор. — Я не собираюсь умирать сегодня, Зореслава. У меня слишком много причин жить.

Их взгляды снова встретились, и в этот момент между ними словно пробежал электрический разряд — невысказанное понимание, невысказанное чувство, которое становилось всё сильнее с каждым днём, проведённым вместе.

Но времени на разговоры больше не было. Первые снежинки уже начали падать, предвещая приближение бури, и где-то вдалеке послышался звук — едва различимый, но в тишине гор он был ясно слышен: звук множества шагов, приближающихся к каньону.

— Они идут, — сказал Ратибор, мгновенно становясь серьёзным и собранным. — Нам нужно занять позиции.

Зореслава кивнула, чувствуя, как адреналин начинает течь по её венам, обостряя чувства, ускоряя реакции.

— Будь осторожен, — сказала она, не в силах удержаться от последнего предупреждения.

— И ты, — ответил он, и на мгновение его рука сжала её плечо — короткое, но сильное прикосновение, передающее всё, что не было сказано словами.

Затем они разделились — Ратибор начал спускаться к началу каньона, чтобы занять позицию на карнизе, а Зореслава направилась к выступу скалы, который он указал.

Подъём был не из лёгких, особенно с двумя артефактами в руках, но годы тренировок с Веданой не прошли даром. Зореслава двигалась уверенно и тихо, находя опору там, где обычный человек увидел бы только гладкий камень.

Добравшись до выступа, она осторожно устроилась за большим валуном, который обеспечивал хорошее укрытие, но позволял видеть весь каньон внизу. Отсюда она могла наблюдать, как Ратибор занял свою позицию на карнизе, почти невидимый на фоне тёмной скалы.

Теперь оставалось только ждать.

Зореслава достала Чашу Жизни и сосредоточилась, позволяя своему сознанию расшириться, почувствовать жизненные энергии вокруг. Сначала она ощутила Ратибора — яркое, сильное присутствие, полное решимости и отваги. Затем мелких животных, прячущихся в расщелинах скал — их маленькие, трепещущие огоньки жизни.

И наконец, она почувствовала их — отряд, приближающийся к каньону. Более дюжины человек, их энергии были напряжёнными, агрессивными, некоторые — с оттенком страха или сомнения. И среди них — одно присутствие, которое заставило Зореславу вздрогнуть.

Колдун. Его энергия была... неправильной. Искажённой. Словно чёрная дыра среди звёзд, она не излучала жизнь, а поглощала её. Зореслава почувствовала тошноту, соприкоснувшись с этой энергией, но заставила себя сосредоточиться, определить точное местоположение колдуна в отряде.

Он шёл в центре группы, окружённый четырьмя воинами, которые, судя по их энергии, были самыми сильными и опытными в отряде. Его телохранители, без сомнения.

Зореслава открыла глаза и подняла руку, подавая сигнал Ратибору. Три пальца — колдун в центре, с охраной. Ратибор кивнул, показывая, что понял.

Снег падал всё сильнее, видимость ухудшалась, но это только играло им на руку.

В снежной пелене отряд будет ещё более уязвим для внезапной атаки.

23.3

Первые воины отряда показались у входа в каньон — тёмные фигуры на фоне белого снега, движущиеся осторожно, но уверенно. Они были хорошо вооружены и экипированы для горного похода: тёплые плащи, высокие сапоги, оружие, готовое к бою. Двое шли впереди, осматривая путь, за ними следовала основная группа, а замыкали шествие ещё двое, постоянно оглядывающиеся назад.

Зореслава наблюдала за ними с высоты своего укрытия, крепко сжимая Камень Рассвета в одной руке и Чашу Жизни в другой. Она ждала подходящего момента — когда весь отряд войдёт в самую узкую часть каньона, где скалы почти смыкались над головой, образуя что-то вроде естественного коридора.

Снег падал всё сильнее, превращаясь в настоящую метель. Ветер выл между скалами, создавая странные, пугающие звуки, похожие на стоны или шёпот — именно поэтому каньон получил своё название. В этих условиях отряд двигался ещё медленнее, воины жались друг к другу, пытаясь защититься от холода и ветра.

Наконец Зореслава увидела его — колдуна, о котором говорил Ратибор. Высокий, худой человек в чёрном одеянии, с длинным посохом, увенчанным тёмным кристаллом. Даже на расстоянии она чувствовала исходящую от него тёмную энергию — холодную, голодную, неестественную. Он шёл в центре группы, как она и определила с помощью Чаши Жизни, окружённый четырьмя крупными воинами, которые держались ближе к нему, чем остальные.

Зореслава перевела взгляд на Ратибора, который замер на своём карнизе, почти невидимый в снежной пелене. Он тоже наблюдал за отрядом, его тело было напряжено, как у хищника перед прыжком. Он ждал её сигнала.

Отряд продвигался всё глубже в каньон. Вот передовые воины достигли самой узкой части, за ними последовали остальные. Колдун и его охрана оказались точно в центре каньона, в самом уязвимом месте.

Сейчас.

Зореслава поднялась из-за валуна, держа Камень Рассвета перед собой. Она сосредоточилась на его энергии, позволяя ей течь через себя, направляя её, формируя, усиливая. Камень начал светиться, сначала мягко, затем всё ярче и ярче, пока не стал похож на маленькое солнце в её руке.

— Свет против тьмы, — прошептала она древние слова, которым научила её Ведана. — Рассвет против ночи.

И с этими словами она высвободила накопленную энергию.

Вспышка света, ярче полуденного солнца, ярче молнии, разорвала снежную пелену. Она была направлена прямо в центр каньона, прямо на колдуна и его охрану. В условиях полумрака и снегопада эффект был ошеломляющим — воины закричали от боли, хватаясь за глаза, спотыкаясь и падая. Колдун издал странный, шипящий звук, больше похожий на звук разъярённой змеи, чем на человеческий крик.

В этот момент Ратибор сделал свой ход. Он прыгнул с карниза прямо в центр отряда, его меч сверкнул в отражённом свете Камня Рассвета. Первый удар настиг одного из телохранителей колдуна, который всё ещё был ослеплён и дезориентирован. Второй удар пришёлся на другого воина, пытавшегося защитить своего хозяина.

Зореслава не теряла времени. Она быстро спрятала Камень Рассвета в мешочек и сосредоточилась на Чаше Жизни. Направив её энергию на Ратибора, она почувствовала, как жизненная сила течёт от неё к нему, усиливая его рефлексы, его силу, его выносливость. Это было похоже на невидимую нить, связывающую их, передающую энергию от одного к другому.

Эффект был немедленным и заметным. Движения Ратибора стали ещё быстрее, его удары — ещё точнее и сильнее. Он двигался среди ослеплённых и дезориентированных воинов как смертоносный вихрь, его меч находил уязвимые места в их доспехах с пугающей точностью.

Но преимущество внезапности не могло длиться вечно. Первый шок от ослепляющей вспышки начал проходить, и воины, особенно те, кто был дальше от центра каньона, начали приходить в себя. Они увидели Ратибора, сражающегося в их рядах, и бросились на помощь своим товарищам.

А колдун... колдун оказался более стойким, чем ожидала Зореслава. Он быстро восстановился после вспышки света, словно тьма внутри него поглотила свет, нейтрализовала его. Он поднял свой посох, и тёмный кристалл на его конце начал пульсировать зловещим светом.

— Ратибор, берегись колдуна! — крикнула Зореслава, но её голос почти потонул в вое ветра и звоне стали.

Она должна была действовать быстро. Спрятав Чашу Жизни в мешочек, она достала свой лук — не такой мощный, как у опытных лучников, но достаточный для её целей. Наложив стрелу на тетиву, она прицелилась в колдуна, стараясь найти момент, когда он будет открыт для выстрела.

Но колдун словно почувствовал угрозу. Он поднял голову, его взгляд, даже сквозь снежную пелену, нашёл Зореславу на её выступе. И в этот момент она почувствовала волну тёмной энергии, направленную прямо на неё — холодную, голодную, стремящуюся высосать жизнь из её тела.

Инстинктивно Зореслава схватилась за Чашу Жизни, позволяя её энергии создать защитный барьер вокруг себя. Тёмная магия колдуна ударилась об этот барьер, как волна о скалу, и на мгновение между ними возникло противостояние — тьма против света, смерть против жизни.

Зореслава почувствовала, как её силы начинают истощаться. Колдун был силён, его тёмная магия питалась страхом и болью, которые он сеял вокруг себя. Она не могла долго противостоять ему в прямом столкновении.

Но ей и не нужно было. Её цель была не победить колдуна в магической дуэли, а отвлечь его, дать Ратибору шанс.

И Ратибор этот шанс использовал. Заметив, что внимание колдуна сосредоточено на Зореславе, он прорвался сквозь кольцо охраны и атаковал тёмного мага сзади. Его меч, усиленный энергией Чаши Жизни, прорезал защитные чары колдуна, как нож масло.

Колдун закричал — пронзительный, нечеловеческий крик, от которого кровь стыла в жилах. Тёмная энергия, направленная на Зореславу, рассеялась, и она смогла перевести дыхание, чувствуя, как силы медленно возвращаются к ней.

Но битва была далека от завершения. Несмотря на рану, колдун всё ещё был опасен. Он развернулся к Ратибору, его глаза горели ненавистью, а руки сплетали новое тёмное заклинание. Воины, пришедшие в себя после первоначального шока, окружали Ратибора, отрезая ему пути к отступлению.

Зореслава понимала, что ситуация становится критической. Ратибор был силён и искусен, особенно с поддержкой Чаши Жизни, но даже он не мог долго противостоять такому количеству противников и раненому, но всё ещё опасному колдуну.

Она должна была вмешаться более непосредственно.

Быстро оценив ситуацию, Зореслава приняла решение. Она снова достала Камень Рассвета, но на этот раз не для создания ослепляющей вспышки. Вместо этого она сосредоточилась на другом аспекте его силы — контроле над теплом.

Направив энергию Камня на снег, покрывающий склоны каньона над отрядом, она начала быстро его нагревать. Эффект был почти мгновенным — снег начал таять, превращаясь в воду, которая потекла вниз по склонам. Но Зореслава не останавливалась. Она продолжала нагревать, пока снег не начал таять слишком быстро, создавая маленькие лавины, которые устремились вниз, в каньон.

— Ратибор, к стене! — крикнула она, надеясь, что он услышит её сквозь шум битвы.

К её облегчению, он услышал. Одним мощным прыжком он оказался у стены каньона, прижавшись к ней спиной, как раз когда первые потоки снега и камней обрушились на отряд.

Воины закричали от неожиданности и страха, пытаясь уклониться от падающих обломков и снежных масс. Некоторым это удалось, другие были сбиты с ног, погребены под снегом или ранены камнями.

Колдун попытался создать защитный барьер, но его концентрация была нарушена раной, нанесённой Ратибором, и тёмная магия не смогла полностью защитить его. Один из больших камней ударил его по плечу, заставив пошатнуться и упасть на колени.

Это был момент, которого ждала Зореслава. Она снова взяла свой лук, наложила стрелу на тетиву и прицелилась. На этот раз ничто не мешало ей, и её стрела нашла свою цель — горло колдуна, одно из немногих мест, не защищённых его тёмными чарами.

Тёмный маг захрипел, его руки потянулись к стреле, но было поздно. Тёмная энергия, которая питала его, начала рассеиваться, как дым на ветру. Его тело обмякло и упало на землю, а тёмный кристалл на его посохе потускнел и раскололся.

Смерть колдуна оказала немедленный эффект на оставшихся воинов. Без его тёмной магии, поддерживающей их храбрость и решимость, они начали колебаться. Некоторые бросились бежать, другие продолжали сражаться, но уже без прежней координации и уверенности.

Ратибор воспользовался этим моментом, чтобы перегруппироваться. Он быстро перебежал от одной стены каньона к другой, избегая основной массы снега и камней, и занял позицию, где мог контролировать самый узкий участок прохода.

— Сдавайтесь! — крикнул он оставшимся воинам. — Ваш колдун мёртв, ваша миссия провалена. Сложите оружие, и вы сохраните свои жизни!

Воины переглянулись, явно колеблясь. Без лидера, без тёмной магии, поддерживающей их, перспектива продолжения боя выглядела всё менее привлекательной. Особенно после того, как они увидели, на что способны Ратибор и его таинственная союзница.

Один за другим они начали опускать оружие. Сначала те, кто был дальше всего от центра событий, затем остальные. Последними сдались телохранители колдуна — элитные воины, для которых поражение было хуже смерти. Но даже они в конце концов признали бесполезность дальнейшего сопротивления.

Зореслава спустилась со своего выступа, осторожно перебираясь по скользким от талого снега камням. Она держала Чашу Жизни наготове, зная, что её целительная сила скоро понадобится.

23.4.

Когда Зореслава спустилась на дно каньона, картина, открывшаяся перед ней, была одновременно победной и тревожной. Воины Тёмного мага, сложившие оружие, стояли, прижавшись к стенам каньона, их лица выражали смесь страха и смирения. Тело колдуна лежало неподвижно, тёмная энергия, некогда окружавшая его, полностью рассеялась. Повсюду были следы недавней битвы — кровь на снегу, сломанное оружие, камни и снег, сошедшие со склонов.

И Ратибор... Ратибор стоял в центре всего этого хаоса, его меч всё ещё был обнажён, готовый к бою, если кто-то из пленных решит нарушить перемирие. Он выглядел внушительно — высокий, сильный, с решительным выражением лица. Но Зореслава видела то, что не могли видеть другие — усталость в его глазах, напряжение в его позе, и, что самое тревожное, тёмное пятно крови, расплывающееся на его левом боку.

— Ты ранен, — сказала она, подходя к нему.

Ратибор слегка пожал плечами, стараясь не показывать боли.

— Ничего серьёзного. Один из них успел достать меня, когда я отвлёкся на колдуна.

Но Зореслава не собиралась принимать его браваду. Она осторожно отвела его в сторону, подальше от пленных, и заставила сесть на большой камень.

— Дай мне посмотреть, — настояла она, и в её голосе была такая твёрдость, что Ратибор не стал спорить.

Он осторожно отодвинул край своего плаща, открывая рану на боку. Зореслава внимательно осмотрела её и нахмурилась. Рана была глубже, чем он пытался показать, и, что хуже всего, меч, нанёсший её, был, вероятно, отравлен — края раны имели странный тёмно-фиолетовый оттенок, который никогда не бывает у обычных ран.

— Отрава, — тихо сказала она. — Тёмная магия колдуна. Он, должно быть, зачаровал оружие своих воинов.

Ратибор кивнул, его лицо стало серьёзным.

— Я чувствую это. Холод, распространяющийся от раны. И слабость, которая не должна наступить от простой потери крови.

Зореслава без колебаний достала Чашу Жизни. Светящаяся жидкость внутри неё, казалось, стала ярче, словно отвечая на её намерение использовать её целительную силу.

— Это может быть неприятно, — предупредила она. — Тёмная магия будет сопротивляться исцелению.

Ратибор слабо улыбнулся.

— Я доверяю тебе, Зореслава. Делай то, что должна.

Она кивнула и осторожно наклонила Чашу, позволяя нескольким каплям светящейся жидкости упасть прямо на рану. Эффект был немедленным и драматичным. Там, где капли касались отравленной плоти, возникало шипение, словно вода на раскалённом камне, и поднимался тёмный дым — отрава, выходящая из раны.

Ратибор стиснул зубы, его лицо побледнело от боли, но он не издал ни звука. Зореслава продолжала, методично обрабатывая всю рану, пока последние следы тёмного яда не были вытянуты из его тела.

Затем она снова наклонила Чашу, на этот раз позволяя светящейся жидкости течь более свободно, покрывая всю рану. Там, где раньше была рваная, отравленная плоть, теперь начала формироваться новая, здоровая ткань. Процесс заживления, который обычно занимал недели, происходил за считанные минуты на их глазах.

Наконец, когда от раны остался только тонкий розовый шрам, Зореслава отстранилась, осторожно возвращая Чашу Жизни в мешочек.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила она.

Ратибор глубоко вдохнул, затем медленно выдохнул, проверяя, не вызывает ли движение боль.

— Как новорождённый, — ответил он с удивлением. — Никакой боли, никакой слабости. Даже усталость от битвы прошла.

Зореслава улыбнулась, чувствуя облегчение.

— Чаша Жизни — мощный артефакт. Она не только исцеляет раны, но и восстанавливает жизненную энергию.

Ратибор покачал головой, глядя на неё с восхищением.

— Ты продолжаешь удивлять меня, Зореслава. Без тебя я бы не справился с этой битвой.

— Мы справились вместе, — мягко поправила она. — Твой план, моя магия. Идеальное сочетание.

Их момент был прерван звуком приближающихся шагов. Они обернулись и увидели группу воинов, спускающихся в каньон с верхней тропы — но не врагов, а соплеменников Ратибора, судя по их одежде и оружию, похожим на его собственные.

Ратибор поднялся на ноги, его лицо осветилось радостью и облегчением.

— Мой народ, — сказал он. — Они, должно быть, услышали звуки битвы и пришли на помощь.

Воины приблизились, и один из них, пожилой мужчина с седой бородой и шрамом через всё лицо, выступил вперёд.

— Ратибор, — сказал он, и в его голосе звучало уважение и облегчение. — Мы думали, что опоздали. Разведчик сообщил о приближении отряда чужаков, и мы выступили, чтобы перехватить их, но буря замедлила нас.

— Вы пришли вовремя, Воислав, — ответил Ратибор, приветствуя старшего воина традиционным жестом своего народа — правая рука к сердцу, затем к лбу. — Битва выиграна, но нам ещё предстоит решить, что делать с пленными.

Воислав перевёл взгляд на воинов Тёмного мага, всё ещё стоящих под охраной у стены каньона, затем на тело колдуна, и наконец на Зореславу, которую он, казалось, только сейчас заметил.

— А это... — начал он, явно озадаченный присутствием незнакомой женщины посреди горного сражения.

— Это Зореслава, — представил её Ратибор, и в его голосе звучала гордость. — Хранительница древних знаний, обладательница двух могущественных артефактов и моя... — он на мгновение запнулся, словно не зная, каким словом описать их отношения, — ...моя союзница и друг. Без неё этой победы не было бы.

Воислав внимательно посмотрел на Зореславу, и она выдержала его взгляд спокойно и уверенно. Наконец он кивнул и повторил жест приветствия своего народа.

— Любой друг Ратибора — друг нашего племени, — сказал он. — Особенно тот, кто сражается рядом с ним против наших врагов.

Зореслава ответила лёгким поклоном, уважая традиции его народа.

— Я рада, что смогла помочь, — просто сказала она.

Воислав снова перевёл взгляд на пленных.

— Что с ними делать? — спросил он, и в его голосе не было ни жалости, ни злобы — только практический интерес. — По нашим законам, те, кто приходит в наши горы с оружием и злыми намерениями, заслуживают смерти.

Ратибор нахмурился, глядя на пленных. Многие из них выглядели испуганными, некоторые — ранеными, все — потерянными без своего тёмного лидера.

— Они пришли убить наш народ, — медленно сказал он. — Это правда. Но они были под влиянием тёмной магии колдуна. Я видел, как изменилось их поведение после его смерти. Возможно, не все из них заслуживают такой же участи.

Зореслава наблюдала за этим обменом мнениями с интересом. Решение о судьбе пленных было важным не только с практической, но и с моральной точки зрения. Оно могло определить, какой путь выберет народ Ратибора в противостоянии с Тёмным магом — путь мести и крови или путь справедливости и милосердия.

— Если я могу предложить, — осторожно вмешалась она, — возможно, стоит различать тех, кто действительно служил Тёмному магу по своей воле, и тех, кто был обманут или принуждён.

Ратибор и Воислав повернулись к ней, оба с интересом слушая её предложение.

— Чаша Жизни, — продолжила она, — позволяет мне чувствовать жизненную энергию других существ, их намерения, их истинную природу. Я могла бы использовать её, чтобы определить, кто из этих воинов действительно злонамерен, а кто просто запутался или был обманут.

Воислав выглядел скептически, но Ратибор кивнул, явно одобряя эту идею.

— Это мудрое предложение, — сказал он. — Справедливость требует различать виновных и невиновных.

Воислав всё ещё колебался.

— А что мы будем делать с теми, кого твоя... Чаша определит как невиновных? — спросил он. — Отпустим их? Они могут вернуться к Тёмному магу, рассказать ему о нашем поселении, о наших силах.

— Не обязательно отпускать их сразу, — ответила Зореслава. — Можно держать их под охраной, пока не будет решена угроза Тёмного мага. Или отправить их в места, откуда они не смогут быстро вернуться к своему хозяину.

Ратибор кивнул, явно одобряя этот подход.

— А тех, кто действительно служил злу по своей воле? — спросил Воислав.

Зореслава посмотрела на Ратибора, оставляя это решение ему и его народу. Это была их земля, их законы, их право судить тех, кто пришёл с намерением уничтожить их.

Ратибор долго смотрел на пленных, его лицо было серьёзным и задумчивым.

— Те, кто сознательно служил Тёмному магу, кто пришёл в наши горы с намерением убивать невинных, заслуживают наказания, — наконец сказал он. — Но не обязательно смерти. Есть другие способы обеспечить, чтобы они больше никогда не угрожали нам или кому-либо ещё.

Воислав выглядел удивлённым, но не возражал открыто. Было ясно, что он уважал Ратибора и его суждения, даже если не полностью соглашался с ними.

— Как пожелаешь, — наконец сказал он. — Ты доказал свою мудрость и храбрость сегодня. Твоё решение будет уважаться.

С этими словами он отдал приказы своим воинам, и они начали собирать пленных в группу, готовясь сопроводить их в поселение. Другие занялись телом колдуна, заворачивая его в плащ и привязывая к импровизированным носилкам — не из уважения, а из предосторожности, чтобы тёмная магия, которая могла всё ещё оставаться в его теле, не заразила окружающую среду.

Когда все приготовления были закончены, Воислав подошёл к Ратибору и Зореславе.

— Мы готовы выдвигаться, — сказал он. — Поселение предупреждено об опасности, все приготовились к обороне. Они будут рады узнать, что угроза миновала благодаря вам двоим.

 Ратибор кивнул, благодарно положив руку на плечо старого воина.

23.5

Путь к поселению был долгим и трудным, особенно с пленными и телом колдуна. Снежная буря постепенно утихала, но холод становился всё более пронизывающим по мере наступления вечера. Зореслава шла рядом с Ратибором, время от времени используя Чашу Жизни, чтобы поддерживать силы тех, кто был ранен или истощён.

Когда они наконец преодолели последний подъём и увидели поселение, Зореслава не могла не восхититься его расположением. Деревня горного народа была построена на естественной террасе, защищённой с трёх сторон отвесными скалами. Единственный подход к ней — узкая тропа, по которой они сейчас поднимались — легко защищался даже небольшим отрядом. Дома, вырубленные прямо в скале или построенные из местного камня, были почти незаметны на фоне гор, особенно в сумерках.

Их заметили ещё до того, как они приблизились к воротам. Дозорные на сторожевых башнях подали сигнал, и вскоре у входа в поселение собралась толпа — мужчины, женщины, дети, все с напряжёнными, тревожными лицами, которые сменились радостью и облегчением, когда они узнали Ратибора и Воислава во главе отряда.

Когда они увидели пленных и тело колдуна, по толпе пронёсся шёпот — смесь страха, любопытства и триумфа. Многие взгляды обратились к Зореславе — незнакомке среди них, чьё присутствие вызывало не меньше вопросов, чем пленные враги.

Старейшина поселения, седой мужчина с длинной бородой и глубокими морщинами на лице, выступил вперёд, чтобы приветствовать их.

— Ратибор, сын Светозара, — сказал он формальным тоном, но в его глазах светилась неприкрытая радость. — Ты вернулся к нам с победой, как и обещал.

Ратибор склонил голову в знак уважения.

— Благодаря помощи моих друзей, — ответил он, жестом указывая на Зореславу. — Это Зореслава, хранительница древних знаний и обладательница двух могущественных артефактов. Без её мудрости и силы эта победа была бы невозможна.

Старейшина перевёл взгляд на Зореславу, изучая её с мудрым, проницательным взглядом человека, повидавшего многое за свою долгую жизнь.

— Добро пожаловать в наше поселение, Зореслава, — наконец сказал он. — Любой друг Ратибора — друг нашего народа. А тот, кто помог ему защитить нас от тёмной угрозы, заслуживает особой благодарности.

Зореслава склонила голову в ответном приветствии.

— Благодарю за гостеприимство, — сказала она. — Я рада, что смогла помочь.

Старейшина кивнул, затем его взгляд переместился на пленных и тело колдуна.

— Я вижу, вы привели с собой... гостей, — сказал он с лёгкой иронией.

Ратибор кратко объяснил ситуацию — битву в каньоне, смерть колдуна, пленение его воинов и решение различать между теми, кто служил злу по своей воле, и теми, кто был обманут или принуждён.

Старейшина выслушал всё это с задумчивым выражением лица, затем кивнул.

— Мудрое решение, — сказал он. — Справедливость требует различать виновных и невиновных. — Он повернулся к Воиславу. — Отведите пленных в нижние пещеры. Обеспечьте им еду, воду и медицинскую помощь, но держите под строгой охраной. Тело колдуна... — он на мгновение задумался, — ...сожгите на вершине Северной скалы, с соблюдением всех предосторожностей против тёмной магии. Пусть ветер развеет его прах далеко от наших земель.

Воислав кивнул и начал отдавать соответствующие приказы. Пленных увели, а тело колдуна понесли в сторону высокой скалы, видневшейся к северу от поселения.

Старейшина снова обратился к Ратибору и Зореславе.

— А теперь, — сказал он с тёплой улыбкой, — я думаю, наши герои заслуживают отдыха, еды и тепла. Сегодня вечером мы устроим праздник в честь вашей победы. А завтра... — его лицо стало серьёзным, — ...завтра нам нужно будет поговорить о том, что означает эта атака и что нам делать дальше.

Ратибор кивнул, соглашаясь с этим планом.

— Мудрые слова, старейшина. Сегодня мы празднуем победу, а завтра готовимся к новым испытаниям.

Старейшина улыбнулся и жестом пригласил их следовать за ним в центр поселения, где уже начали готовиться к празднику.

Зореслава шла рядом с Ратибором, наблюдая, как жители поселения приветствуют его — с уважением, с благодарностью, с явной гордостью. Было очевидно, что его здесь не просто уважали, но и любили.

— Твой народ очень дорожит тобой, — тихо сказала она.

Ратибор слегка смутился от её слов.

— Я просто делаю то, что должен, — ответил он. — Защищаю их, как делал мой отец, и его отец до него.

— Это больше, чем просто долг, — заметила Зореслава. — Я вижу настоящую любовь в их глазах, когда они смотрят на тебя. И в твоих, когда ты смотришь на них.

Ратибор не ответил, но лёгкая улыбка тронула его губы, и он на мгновение накрыл её руку своей — молчаливое признание правоты её слов.

Центральная площадь поселения была уже подготовлена к празднику. Большой костёр горел в центре, отгоняя холод зимнего вечера. Столы были расставлены вокруг, уже начиная заполняться едой и напитками. Музыканты настраивали свои инструменты — странные, но красивые струнные и духовые, характерные для горного народа.

Старейшина провёл Ратибора и Зореславу к почётному месту у костра, где для них были приготовлены удобные сиденья из меха и дерева. Как только они сели, к ним начали подходить жители поселения — кто с благодарностью, кто с вопросами, кто просто чтобы поприветствовать Ратибора и познакомиться с его необычной спутницей.

Зореслава была тронута их искренностью и теплотой. Несмотря на суровые условия жизни в горах, или, возможно, именно благодаря им, эти люди сохранили глубокую человечность и чувство общности, которые часто терялись в более "цивилизованных" местах.

Еда была простой, но сытной и удивительно вкусной — мясо горных козлов и оленей, корнеплоды, выращенные на защищённых террасах, хлеб из грубой, но питательной муки, мёд диких пчёл, собранный в расщелинах скал. Напитки тоже были особенными — крепкий травяной чай, согревающий тело и дух, и медовуха, сваренная по древним рецептам, передаваемым из поколения в поколение.

По мере того как вечер продолжался, атмосфера становилась всё более расслабленной и праздничной. Музыканты начали играть — сначала медленные, почти торжественные мелодии, затем всё более быстрые и весёлые. Люди начали танцевать — сначала только молодёжь, затем присоединились и старшие.

Ратибор наклонился к Зореславе, его глаза светились в отблесках костра.

— Ты должна увидеть наши танцы, — сказал он. — Они рассказывают историю нашего народа — его борьбу, его победы, его надежды.

Зореслава с интересом наблюдала, как танцоры двигались вокруг костра, их движения были одновременно мощными и грациозными, рассказывая историю без слов — историю народа, живущего в гармонии с суровой, но прекрасной природой гор.

— Это красиво, — искренне сказала она. — В них есть... жизнь. Настоящая, необработанная, сильная.

Ратибор улыбнулся, явно довольный её реакцией.

— Хочешь попробовать? — неожиданно спросил он, протягивая ей руку.

Зореслава на мгновение заколебалась. Она не была танцовщицей, её обучение с Веданой было сосредоточено на более практических навыках. Но что-то в этом моменте, в этой ночи, в этом человеке рядом с ней заставило её отбросить сомнения.

— Я не знаю шагов, — предупредила она, вкладывая свою руку в его.

— Просто следуй за мной, — ответил он, поднимаясь и увлекая её к танцующим. — Твоё тело знает, что делать, даже если твой разум ещё не понял.

И он оказался прав. Как только они присоединились к кругу танцующих, Зореслава почувствовала, как ритм музыки проникает в неё, направляет её движения. Ратибор был рядом, его рука иногда касалась её, направляя, поддерживая, но никогда не ограничивая.

Они танцевали, и в этом танце было что-то первобытное, что-то, что соединяло их не только друг с другом, но и с землёй под ногами, с огнём в центре круга, с звёздами над головой. Зореслава чувствовала, как её тело двигается в гармонии с музыкой, с другими танцорами, с самой жизнью, пульсирующей вокруг них.

Когда танец наконец закончился, они оба были запыхавшимися, разгорячёнными, но странно обновлёнными, словно танец смыл усталость и напряжение битвы, оставив только чистую, яркую энергию.

Они вернулись к своим местам у костра, и Ратибор налил им обоим чашки горячего травяного чая.

— Ты танцуешь, как будто родилась среди нас, — сказал он с восхищением. — Как будто наша музыка всегда была в твоей крови.

Зореслава улыбнулась, принимая чашку из его рук.

— Может быть, все мы не так уж отличаемся друг от друга, как думаем, — задумчиво сказала она. — Может быть, под всеми нашими различиями бьётся одно и то же сердце.

Ратибор смотрел на неё долгим, задумчивым взглядом, словно видел её в новом свете.

— Ты удивительная женщина, Зореслава, — наконец сказал он. — Каждый раз, когда я думаю, что начинаю понимать тебя, ты показываешь мне новую грань, новую глубину.

Зореслава почувствовала, как тепло разливается по её щекам, и это не имело ничего общего с жаром костра или физическим напряжением танца.

— Я могла бы сказать то же самое о тебе, — тихо ответила она.

Их взгляды встретились над пламенем костра, и в этот момент между ними возникло понимание, которое не нуждалось в словах. Что-то менялось, росло, углублялось — что-то, что началось как простое сотрудничество, но становилось чем-то гораздо более значимым.

Праздник продолжался до поздней ночи. Были рассказаны истории о великих подвигах прошлого, спеты песни о любви и потере, о красоте гор и силе их народа. Зореслава слушала всё это с глубоким интересом, понимая, что ей выпала редкая привилегия — увидеть изнутри жизнь народа, который обычно был закрыт для чужаков.

Когда праздник наконец начал затихать, и многие жители поселения разошлись по домам, Зореслава и Ратибор остались у почти догоревшего костра, наслаждаясь тихими минутами покоя после долгого, насыщенного дня. Между ними возникло новое понимание, глубокая связь, которая обещала стать чем-то большим, чем просто дружба или союз против общего врага.

ГЛАВА 24. ВОССОЕДИНЕНИЕ

24.1

Прошло три дня после победы над отрядом Тёмного мага в Воющем каньоне. Три дня относительного спокойствия, наполненных подготовкой к возможным новым атакам, допросами пленных и, для Зореславы, глубоким изучением артефактов и их возможностей. Чаша Жизни и Камень Рассвета, используемые вместе в битве, показали удивительную синергию, и она была уверена, что ещё не раскрыла весь их потенциал.

Утро четвёртого дня началось как обычно. Зореслава проснулась на рассвете в небольшой, но уютной комнате, которую ей выделили в доме старейшины. Через маленькое окно, вырубленное в скале, она могла видеть, как первые лучи солнца окрашивают горные вершины в золотистый цвет. Это было прекрасное, умиротворяющее зрелище, и на мгновение она позволила себе просто наслаждаться им, забыв о тревогах и опасностях, которые всё ещё ожидали их.

Но мирное настроение было нарушено внезапным шумом снаружи — криками, звоном оружия, топотом бегущих ног. Зореслава быстро поднялась, схватила свои артефакты и выбежала из комнаты.

В центре поселения царил хаос. Воины спешили к стенам, женщины собирали детей, чтобы увести их в безопасные пещеры, старейшины отдавали приказы, стараясь организовать оборону.

— Что происходит? — спросила Зореслава у пробегавшего мимо молодого воина.

— Нападение! — крикнул он, не останавливаясь. — Большой отряд, не меньше сотни воинов, поднимается по восточной тропе!

Сердце Зореславы сжалось. Восточная тропа была самой уязвимой точкой поселения — менее крутая, чем другие подходы, она позволяла атакующим подниматься быстрее и с меньшими потерями.

Она быстро огляделась, ища Ратибора, но не увидела его среди суетящихся людей. Решив, что он, вероятно, уже на стенах, организует оборону, она поспешила в том направлении, на ходу проверяя свои артефакты и готовясь к битве.

Стены поселения представляли собой смесь естественных скальных образований и искусных каменных укреплений, построенных поколениями горного народа. Они были не очень высокими, но их расположение на краю обрыва делало прямой штурм практически невозможным — атакующим пришлось бы подниматься по узкой тропе, полностью открытые для стрел и камней защитников.

Зореслава поднялась на стену и сразу увидела причину тревоги. По восточной тропе действительно поднимался большой отряд — не меньше сотни воинов, как и сказал молодой воин. Но что было ещё хуже, они не были обычными людьми. Даже на расстоянии Зореслава могла видеть их неестественно бледную кожу, их механические, почти кукольные движения, их глаза, светящиеся тусклым, нездоровым светом.

— Мертвецы, — прошептала она с ужасом. — Он поднял мертвецов.

— Не совсем, — раздался голос рядом с ней, и она обернулась, чтобы увидеть Ратибора, только что поднявшегося на стену. Его лицо было мрачным, но решительным. — Они не мертвы, но и не совсем живы. Тёмный маг использует своих слуг как сосуды для своей воли, лишая их собственной. Они всё ещё люди, но их разум и душа порабощены его тёмной магией.

Зореслава почувствовала, как холод пробежал по её спине. Это было хуже, чем просто поднятые мертвецы. Это было извращение самой жизни, превращение живых существ в безвольные инструменты.

— Можно ли их спасти? — спросила она, хотя уже знала ответ.

Ратибор покачал головой, его глаза были полны сожаления.

— Не тех, кто уже полностью под его контролем. Процесс необратим. Всё, что мы можем сделать, — это освободить их от страданий и не дать им причинить вред другим.

Зореслава кивнула, принимая эту горькую правду. Она снова посмотрела на приближающийся отряд и заметила фигуру, движущуюся впереди них — высокую, худую, одетую в чёрное, с длинным посохом в руке.

— Это он? — спросила она, хотя уже знала ответ. — Тёмный маг?

— Да, — ответил Ратибор, и в его голосе звучала смесь ненависти и решимости. — Цветан, бывший ученик Веданы, предавший её учение ради тёмной магии. Он редко показывается лично, предпочитая действовать через своих слуг. Если он здесь, значит, он считает эту атаку особенно важной.

— Из-за артефактов, — поняла Зореслава. — Он знает, что они у нас, и хочет их получить.

Ратибор кивнул.

— И он не остановится ни перед чем, чтобы достичь своей цели. Он уже показал, что готов жертвовать своими слугами без колебаний.

Зореслава сжала Чашу Жизни и Камень Рассвета, чувствуя их энергию, пульсирующую в унисон с её собственной. Она знала, что должна защитить их от Тёмного мага любой ценой. Не только ради себя или даже ради народа Ратибора, но ради всего мира, который мог бы пострадать, если бы эти могущественные артефакты попали в руки того, кто использовал бы их для зла.

— Мы должны остановить его, — твёрдо сказала она. — Здесь и сейчас.

Ратибор посмотрел на неё с новым уважением и, возможно, чем-то ещё — чем-то более глубоким и личным.

— Да, — согласился он. — Но это не будет легко. Цветан — могущественный маг, и его слуги, хоть и лишены собственной воли, сильны и не знают страха или боли.

— У нас есть артефакты, — напомнила Зореслава. — И мы знаем, как использовать их вместе.

Ратибор кивнул, затем повернулся к воинам, собравшимся на стене.

— Готовьтесь к обороне! — крикнул он. — Лучники, целиться в первые ряды! Остальные, держите позиции на стенах! Не позволяйте им подняться!

Воины ответили решительными кивками, их лица были напряжены, но в их глазах не было страха — только решимость защитить свой дом и свой народ.

Зореслава наблюдала, как они занимают позиции, и чувствовала странную смесь гордости и тревоги. Эти люди были готовы сражаться и умереть за свою землю, за своих близких. Их храбрость была вдохновляющей, но она также знала, что многие из них могут не пережить этот день.

— Я буду использовать Чашу Жизни, чтобы создать защитный барьер вокруг стен, — сказала она Ратибору. — Это не остановит их полностью, но замедлит и ослабит.

Ратибор кивнул, благодарно сжав её руку.

— А я буду с воинами на передовой. Если Цветан прорвётся через барьер, мы должны быть готовы встретить его.

Их взгляды встретились, и в этот момент между ними возникло глубокое, невысказанное понимание. Они оба знали, что это может быть их последняя битва, их последний шанс остановить Тёмного мага. И они оба были готовы отдать всё, что у них было, ради этой цели.

— Будь осторожен, — тихо сказала Зореслава, её голос был едва слышен среди шума подготовки к битве.

— И ты, — ответил Ратибор, его глаза были полны эмоций, которые он не мог или не хотел выразить словами.

На мгновение они просто стояли там, глядя друг на друга, словно пытаясь запомнить каждую черту, каждый оттенок, каждую тень. Затем Ратибор наклонился и быстро, почти застенчиво, поцеловал её в щёку.

— За удачу, — сказал он с лёгкой улыбкой, затем повернулся и пошёл к своим воинам, оставив Зореславу стоять на стене, её щека горела от его прикосновения, а сердце билось быстрее, чем обычно.

Она глубоко вдохнула, собирая свои мысли и эмоции. Сейчас не время для личных чувств, напомнила она себе. Сейчас время для действий.

Зореслава подняла Чашу Жизни перед собой, концентрируясь на её энергии, позволяя ей течь через неё, формируя и направляя её. Светящаяся жидкость внутри Чаши начала пульсировать, сначала медленно, затем всё быстрее, пока не стала похожа на живое, бьющееся сердце.

— Жизнь против смерти, — прошептала она древние слова, которым научила её Ведана. — Свет против тьмы.

И с этими словами она высвободила энергию Чаши, направляя её вокруг стен поселения, создавая невидимый, но ощутимый барьер — барьер, состоящий из чистой жизненной силы, отрицающий и отталкивающий тёмную магию Цветана.

Эффект был немедленным и видимым. Когда первые ряды порабощённых воинов
достигли невидимой линии барьера, они замедлились, словно пытаясь пройти через густую патоку. Их движения стали ещё более неуклюжими, их светящиеся глаза потускнели, а некоторые даже упали на колени, словно внезапно потеряв силы.

Цветан, заметив это, остановился. Даже на расстоянии Зореслава могла видеть его реакцию — смесь удивления и ярости. Он поднял свой посох, и тёмный кристалл на его конце начал пульсировать зловещим светом.

Тёмная энергия, похожая на чёрный дым, начала собираться вокруг посоха, формируясь, концентрируясь, готовясь к удару. Затем, с резким движением, Цветан направил эту энергию прямо на барьер Зореславы.

Столкновение было подобно грому среди ясного неба. Тёмная магия ударилась о барьер жизненной силы, создав волну энергии, которая прокатилась по всему поселению, заставив землю дрожать и камни вибрировать.

Зореслава почувствовала удар как физическую боль — словно кто-то ударил её прямо в грудь. Она пошатнулась, но удержалась на ногах, продолжая концентрироваться на поддержании барьера. Она чувствовала, как её силы истощаются, как энергия Чаши Жизни борется с тёмной магией Цветана, но она не могла, не смела отступить.

Ратибор, увидев её борьбу, быстро вернулся к ней, поддерживая её за плечи.

— Зореслава! — крикнул он, его голос был полон тревоги. — Ты в порядке?

Она кивнула, не в силах говорить, всё её внимание было сосредоточено на поддержании барьера. Но она была благодарна за его присутствие, за его силу, которая, казалось, перетекала от него к ней через простое прикосновение, придавая ей новые силы.

24.2

Барьер держался, но Зореслава чувствовала, как тёмная магия Цветана продолжает давить на него, ища слабые места, пытаясь проникнуть сквозь защиту. Каждая такая попытка отзывалась болью в её теле, словно часть атаки проходила сквозь барьер и поражала непосредственно её. Она стиснула зубы, отказываясь сдаваться, но знала, что не сможет поддерживать защиту вечно.

— Он слишком силён, — выдохнула она, обращаясь к Ратибору. — Я не смогу удерживать барьер долго.

Ратибор кивнул, его лицо было мрачным, но решительным.

— Тогда нам нужно использовать это время с умом, — сказал он. — Подготовиться к тому моменту, когда барьер падёт.

Он быстро отдал приказы своим воинам, распределяя их по стенам, организуя оборону таким образом, чтобы максимально использовать преимущества местности и минимизировать их уязвимость.

Зореслава наблюдала за ним с восхищением, даже несмотря на боль и усталость. В такие моменты Ратибор показывал себя настоящим лидером — спокойным, решительным, думающим не только о победе, но и о жизнях своих людей.

Внезапно она почувствовала изменение в давлении на барьер. Цветан, казалось, изменил тактику. Вместо того чтобы атаковать барьер по всему периметру, он сконцентрировал свою тёмную магию на одной точке — прямо перед главными воротами поселения.

— Он пытается пробить брешь! — крикнула Зореслава, указывая на место концентрации тёмной энергии.

Ратибор немедленно отреагировал, перебрасывая больше воинов к этой точке, готовясь к прорыву.

Зореслава тоже сконцентрировала свои усилия на укреплении барьера в этом месте, направляя больше энергии Чаши Жизни туда, где давление было наиболее сильным. Но это означало ослабление защиты в других местах, и она знала, что это рискованная стратегия.

Тёмная магия Цветана продолжала давить, концентрироваться, собираться в единую, мощную атаку. Зореслава чувствовала, как её силы истощаются, как барьер становится всё тоньше и слабее под этим непрерывным давлением.

И затем это произошло. С оглушительным треском, похожим на разрыв ткани мироздания, тёмная магия Цветана прорвала барьер в одной точке, создав брешь, через которую немедленно хлынули его порабощённые воины.

Зореслава почувствовала этот прорыв как физический удар. Она упала на колени, задыхаясь от боли и истощения. Чаша Жизни в её руках потускнела, её светящаяся жидкость стала почти прозрачной, словно вся её энергия была истрачена на поддержание барьера.

Ратибор был рядом с ней в мгновение ока, поддерживая её, помогая подняться.

— Зореслава! — его голос был полон тревоги. — Ты ранена?

Она покачала головой, хотя каждое движение причиняло боль.

— Нет... просто истощена. Барьер... он пал.

— Я вижу, — мрачно сказал Ратибор, глядя на хаос, разворачивающийся у ворот. Его воины храбро сражались, сдерживая натиск порабощённых слуг Цветана, но они были в меньшинстве, и их противники не знали ни страха, ни боли.

— Мне нужно быть там, с ними, — сказал он, явно разрываясь между желанием остаться с Зореславой и необходимостью вести своих людей в бою.

— Иди, — сказала она, выпрямляясь с усилием. — Я буду в порядке. Я... я попытаюсь восстановить силы и присоединюсь к тебе.

Ратибор колебался, его глаза были полны беспокойства.

— Ты уверена?

— Да, — твёрдо сказала она. — Твои люди нуждаются в тебе сейчас. Иди.

Он кивнул, сжал её руку в последний раз, затем повернулся и побежал к месту битвы, на ходу обнажая свой меч.

Зореслава смотрела ему вслед, её сердце было полно страха за него, но также и гордости. Затем она опустила взгляд на Чашу Жизни в своих руках, пытаясь понять, как восстановить её силу, как использовать её снова в этой отчаянной ситуации.

И тогда она вспомнила слова Веданы, сказанные ей давным-давно, когда она только начинала изучать тайны артефактов: "Чаша Жизни черпает свою силу из самой жизни. Там, где есть жизнь, есть и сила для Чаши."

Зореслава огляделась. Вокруг неё кипела битва, люди сражались, умирали, но также и жили — интенсивно, полно, каждый момент был наполнен эмоциями, волей, решимостью. Это была жизнь в её самом чистом, самом концентрированном виде.

Она закрыла глаза, сосредотачиваясь на этой жизненной энергии, позволяя ей течь через неё, наполнять Чашу. Она чувствовала, как каждый удар сердца, каждый вдох, каждая мысль и эмоция людей вокруг неё добавляли каплю силы в Чашу Жизни.

Медленно, но верно, светящаяся жидкость внутри Чаши начала восстанавливать свой яркий, пульсирующий свет. Зореслава чувствовала, как её собственные силы возвращаются вместе с силой артефакта.

Когда она открыла глаза, ситуация у ворот стала ещё более отчаянной. Порабощённые воины Цветана прорвались через первую линию обороны и теперь сражались внутри самого поселения. Ратибор и его люди отчаянно пытались сдержать их, но они были в меньшинстве, и их противники не знали усталости.

Что ещё хуже, Зореслава видела, что многие защитники были ранены. Некоторые лежали на земле, истекая кровью, в то время как их товарищи продолжали сражаться, не имея возможности помочь им.

Она знала, что должна делать. С восстановленной Чашей Жизни в руках, она поспешила к раненым, используя силу артефакта для исцеления их ран.

Первым был молодой воин, почти мальчик, с глубокой раной на груди. Зореслава опустилась на колени рядом с ним, осторожно поднесла Чашу к его ране и позволила нескольким каплям светящейся жидкости упасть на неё.

Эффект был немедленным и драматичным. Рана начала закрываться на глазах, кровотечение остановилось, а бледность начала уходить с лица юноши. Через несколько секунд он уже мог сесть, глядя на Зореславу с изумлением и благодарностью.

— Спасибо, — прошептал он.

Зореслава кивнула, уже переходя к следующему раненому. Она двигалась от одного к другому, используя силу Чаши Жизни для исцеления ран, восстановления сил, возвращения воинов в бой.

Но она знала, что простого исцеления недостаточно. Пока Цветан продолжал направлять своих порабощённых слуг в атаку, защитники поселения будут нести потери, и даже Чаша Жизни не сможет спасти всех.

Ей нужно было сделать что-то большее, что-то, что могло бы изменить ход битвы. И тогда она вспомнила о другом свойстве Чаши Жизни, о котором говорила Ведана — способности создавать не просто барьер, но целый купол живой энергии, который не только защищал, но и исцелял, укреплял, поддерживал тех, кто находился внутри него.

Это требовало огромной концентрации и силы, и Зореслава не была уверена, что сможет создать такой купол, особенно после истощения, вызванного поддержанием барьера. Но она должна была попытаться.

Найдя относительно безопасное место в центре поселения, Зореслава подняла Чашу Жизни высоко над головой. Она закрыла глаза, концентрируясь на своём намерении, на своём желании защитить, исцелить, поддержать.

— Жизнь против смерти, — снова прошептала она древние слова. — Свет против тьмы. Защити тех, кто сражается за жизнь, исцели их раны, укрепи их дух.

И с этими словами она высвободила энергию Чаши, но на этот раз не как барьер, а как купол — полусферу живой, пульсирующей энергии, которая начала расширяться от неё во все стороны, охватывая всё большую и большую часть поселения.

Там, где этот купол касался защитников поселения, их раны заживали, их усталость исчезала, их сила и решимость удваивались. А там, где он касался порабощённых слуг Цветана, их движения замедлялись, их тёмная энергия ослабевала, а некоторые даже падали на землю, словно марионетки с обрезанными нитями.

Ратибор, сражавшийся в самой гуще битвы, почувствовал эффект купола как волну тепла и энергии, проходящую через его тело. Его усталость исчезла, его раны закрылись, его сила вернулась, словно он только что вступил в бой, а не сражался уже долгие минуты.

Он обернулся и увидел Зореславу, стоящую в центре поселения, Чаша Жизни в её поднятых руках сияла ярче солнца, а вокруг неё расширялся купол живой энергии, видимый как лёгкое, золотистое свечение в воздухе.

В этот момент их взгляды встретились через хаос битвы, и Ратибор почувствовал, как его сердце наполняется чем-то большим, чем просто благодарность или восхищение. Это было глубокое, всеобъемлющее чувство, которое он не мог полностью понять или выразить, но которое давало ему силу, превосходящую всё, что он когда-либо испытывал.

С новой решимостью он повернулся к своим противникам, его меч двигался с удвоенной скоростью и силой, отбрасывая порабощённых воинов, разрывая тёмную магию, которая контролировала их.

Купол продолжал расширяться, охватывая всё большую часть поселения, исцеляя, укрепляя, защищая. Но Зореслава чувствовала, как её силы истощаются с каждой секундой. Поддержание такого мощного проявления жизненной энергии требовало огромных затрат, и она не была уверена, сколько ещё сможет продержаться.

И тогда она увидела его — Цветана, Тёмного мага, наконец-то вошедшего в поселение. Он шёл медленно, уверенно, его длинный чёрный плащ развевался за ним, а его посох с тёмным кристаллом пульсировал зловещей энергией.

Его глаза, холодные и безжалостные, были устремлены прямо на неё — или, точнее, на Чашу Жизни в её руках. В его взгляде было жадное, почти маниакальное желание обладать этим артефактом, использовать его силу для своих тёмных целей.

Зореслава почувствовала, как страх пронзил её сердце. Не за себя — она давно приняла риски своего пути — но за артефакт, за его силу, которая могла быть извращена и использована для зла, если попадёт в руки Цветана.

Она должна была защитить Чашу Жизни любой ценой. Но как она могла сделать это, поддерживая купол защиты, который был так необходим защитникам поселения?

24.3

Зореслава понимала, что не может одновременно поддерживать защитный купол и противостоять Цветану. Ей нужно было принять решение, и быстро. Каждая секунда промедления приближала Тёмного мага к ней и к Чаше Жизни.

В этот критический момент она почувствовала, как что-то твёрдое и тёплое коснулось её свободной руки. Опустив взгляд, она увидела Камень Рассвета, который всё это время висел на цепочке у неё на шее. Он пульсировал мягким, но настойчивым светом, словно пытаясь привлечь её внимание.

И тогда Зореслава вспомнила. Ведана говорила ей, что истинная сила артефактов раскрывается только тогда, когда они используются вместе, в гармонии. Чаша Жизни и Камень Рассвета были созданы как пара, дополняющая и усиливающая друг друга.

Не опуская Чашу и продолжая поддерживать купол, Зореслава свободной рукой схватила Камень Рассвета. Как только её пальцы сомкнулись вокруг него, она почувствовала, как новая волна энергии прошла через неё — не истощающая, как при использовании только Чаши, а наоборот, восстанавливающая, усиливающая.

Камень Рассвета начал светиться ярче, его свет сливался со светом Чаши Жизни, создавая новую, более мощную энергию. Купол защиты, который начал тускнеть от истощения Зореславы, снова засиял ярко и сильно, его золотистый свет теперь был пронизан серебристыми нитями.

Цветан, заметив изменение, остановился. На его лице отразилось что-то похожее на неуверенность — эмоция, которую он, вероятно, редко испытывал. Он поднял свой посох, готовясь к атаке, но было видно, что он переоценивает ситуацию, пытаясь понять, с чем именно столкнулся.

Зореслава чувствовала, как сила двух артефактов течёт через неё, сливаясь, усиливаясь, трансформируясь. Это было похоже на то, как если бы два ручья, текущие отдельно, вдруг слились в мощную реку. Она больше не чувствовала истощения или страха. Вместо этого её наполняло чувство уверенности, силы и ясности.

Она знала, что должна делать. Не опуская купол защиты, она направила часть объединённой силы артефактов прямо на Цветана — не как атаку, а как противодействие его тёмной магии, как свет, рассеивающий тьму.

Луч чистой, яркой энергии вырвался из соединённых артефактов и ударил в Тёмного мага. Цветан попытался защититься, подняв свой посох и создав вокруг себя щит из тёмной магии, но объединённая сила Чаши Жизни и Камня Рассвета была слишком велика.

Щит Цветана дрогнул, затрещал и, наконец, разбился, как стекло под ударом молота. Луч света ударил Тёмного мага в грудь, отбросив его назад с такой силой, что он пролетел несколько метров, прежде чем упасть на землю.

Эффект этого удара распространился и на его порабощённых слуг. Как только Цветан был отброшен, тёмная магия, контролировавшая их, ослабла. Многие из них упали на колени, их глаза потеряли тусклое свечение, а движения стали менее механическими, более человеческими.

Ратибор, увидев это, немедленно воспользовался ситуацией. Он собрал своих воинов и повёл их в контратаку, стремясь вытеснить ослабленных врагов из поселения, пока они были дезориентированы.

Зореслава продолжала поддерживать купол защиты, но теперь большая часть её внимания была сосредоточена на Цветане. Тёмный маг уже поднимался на ноги, его лицо искажено от ярости и боли. Его плащ был опалён, а посох треснул, но он всё ещё был опасен.

— Ты думаешь, что можешь победить меня? — прошипел он, его голос был холоден, как лёд, и ядовит, как змея. — Ты, ученица Веданы, даже не понимаешь истинной силы этих артефактов. Ты используешь их как ребёнок, играющий с игрушками.

Зореслава не ответила на его провокацию. Вместо этого она сконцентрировалась на артефактах, на их объединённой силе, на том, как направить её наиболее эффективно.

Цветан, видя её сосредоточенность, решил атаковать снова. Он поднял свой треснувший посох, и тёмная энергия начала собираться вокруг него, более концентрированная, более злобная, чем раньше.

— Ты заплатишь за своё высокомерие, — прорычал он, направляя эту тёмную энергию прямо на Зореславу.

Но она была готова. Используя объединённую силу Чаши Жизни и Камня Рассвета, она создала щит вокруг себя — не просто барьер, а активное противодействие тёмной магии Цветана.

Когда тёмная энергия ударила в этот щит, произошло нечто удивительное. Вместо того чтобы просто отразить атаку или поглотить её, щит Зореславы трансформировал тёмную энергию, очищая её, превращая в чистую, жизненную силу, которая затем вливалась обратно в купол защиты, усиливая его.

Цветан наблюдал за этим с растущим ужасом. Каждая его атака не только не причиняла вреда Зореславе, но и усиливала её защиту, делая её ещё более непроницаемой для его тёмной магии.

— Это невозможно! — воскликнул он, его уверенность впервые поколебалась. — Никто не может трансформировать тёмную магию таким образом!

— Не я, — спокойно ответила Зореслава, её голос был усилен энергией артефактов, так что каждое слово звучало ясно и мощно. — Артефакты. Они были созданы для этого — для защиты жизни, для противодействия тьме, для восстановления баланса.

Цветан отступил на шаг, его лицо исказилось от смеси страха и ярости.

— Ты глупа, если думаешь, что это конец, — прошипел он. — Я вернусь, и в следующий раз ты не будешь так удачлива.

С этими словами он ударил своим посохом о землю, создав облако тёмного дыма, которое окутало его. Когда дым рассеялся, Цветана уже не было — он исчез, используя тёмную магию для телепортации.

Его порабощённые слуги, лишённые его контроля, либо упали без сознания, либо в замешательстве опустили оружие, не понимая, где они и что делают.

Ратибор и его воины быстро окружили их, разоружая и связывая тех, кто всё ещё мог представлять угрозу, и оказывая помощь тем, кто был ранен или истощён.

Зореслава медленно опустила руки, позволяя куполу защиты постепенно раствориться. Она чувствовала невероятную усталость, но также и глубокое удовлетворение. Они победили — по крайней мере, в этой битве.

Ратибор пробился к ней через толпу, его лицо было покрыто пылью и кровью, но глаза сияли от радости и облегчения.

— Ты сделала это! — воскликнул он, подходя к ней. — Ты отбросила Цветана и освободила его слуг!

Зореслава покачала головой, скромно отвергая похвалу.

— Не я, — сказала она, эхом своих слов Цветану. — Артефакты. И все мы вместе. Твои воины сражались храбро, и ты вёл их мудро.

Ратибор улыбнулся, его глаза были полны тепла и чего-то ещё, что заставило сердце Зореславы биться быстрее.

— Мы победили вместе, — согласился он, затем его улыбка стала серьёзнее. — Но Цветан сбежал. Он вернётся, и в следующий раз он будет готов к силе артефактов.

Зореслава кивнула, понимая серьёзность ситуации.

— Да, он вернётся, — сказала она. — И мы должны быть готовы. Но сейчас... — она оглянулась на поселение, на раненых, на тех, кто нуждался в помощи, — ...сейчас у нас есть другие заботы.

Ратибор кивнул, соглашаясь с ней. Вместе они повернулись к своим людям, готовые помогать, исцелять, восстанавливать то, что было повреждено в битве.

Но даже когда они работали бок о бок, помогая раненым и организуя восстановление поселения, мысли Зореславы возвращались к Цветану, к его словам о том, что она не понимает истинной силы артефактов. Была ли в его словах доля правды? Существовали ли аспекты силы Чаши Жизни и Камня Рассвета, которые она ещё не открыла?

Она знала, что должна найти ответы на эти вопросы, прежде чем Цветан вернётся. Потому что в следующий раз он будет сильнее, хитрее и ещё более решительно настроен заполучить артефакты для себя.

24.4

Ночь после битвы опустилась на горное поселение, принося с собой тишину и покой, столь необходимые после хаоса и насилия дня. Звёзды сияли особенно ярко, словно празднуя победу жизни над тьмой, а полная луна заливала серебристым светом каменные дома и узкие улочки.

Зореслава сидела на небольшой площадке у края обрыва, откуда открывался захватывающий вид на долину внизу и горные вершины вдали. Она была измождена до предела — не только физически, но и эмоционально. Использование объединённой силы артефактов истощило её, оставив странное ощущение пустоты и одновременно наполненности, словно она была сосудом, который опустошили, а затем наполнили чем-то новым, неизведанным.

Чаша Жизни и Камень Рассвета лежали рядом с ней на каменной скамье, их свечение было приглушённым, спокойным, как будто они тоже отдыхали после напряжённой битвы. Зореслава время от времени касалась их, чувствуя тёплую пульсацию энергии, которая теперь казалась почти родной, частью её самой.

Звук шагов заставил её обернуться. Ратибор поднимался по каменным ступеням, ведущим к площадке. Он переоделся после битвы, смыл кровь и пыль, но усталость всё ещё читалась в его движениях, в том, как он держал плечи, в тенях под его глазами.

— Не помешаю? — спросил он, останавливаясь в нескольких шагах от неё, словно не уверенный в своём праве нарушать её уединение.

— Нет, конечно, — ответила Зореслава, жестом приглашая его сесть рядом. — Я просто... размышляла.

Ратибор кивнул, понимая без слов. Он сел рядом с ней, оставив между ними небольшое пространство — достаточное для уважения личных границ, но недостаточное, чтобы скрыть растущую близость между ними.

Некоторое время они сидели в комфортном молчании, глядя на звёзды и луну, на тени, танцующие на склонах гор, на мерцающие огни факелов в поселении внизу.

— Как твои люди? — наконец спросила Зореслава, нарушая тишину.

— Восстанавливаются, — ответил Ратибор, его голос был тихим, но в нём звучала гордость. — Благодаря тебе и артефактам, потери были минимальными. Несколько серьёзных ранений, но никто не погиб.

— А те, кто был под контролем Цветана?

Ратибор вздохнул, его лицо стало мрачнее.

— Многие из них всё ещё без сознания. Те, кто пришёл в себя, мало что помнят — только тьму, холод и чувство, будто их воля была заперта в клетке внутри их собственного разума. — Он покачал головой, его глаза были полны сострадания. — Мы делаем всё, что можем для них, но некоторые... некоторые, кажется, потеряли часть себя. Как будто Цветан забрал не только их волю, но и кусочек их души.

Зореслава почувствовала, как холод пробежал по её спине. Тёмная магия Цветана была ещё более ужасной, чем она думала.

— Может быть, Чаша Жизни сможет помочь им, — предложила она. — Её энергия исцеляет не только тело, но и дух.

— Возможно, — согласился Ратибор. — Но не сегодня. Ты и так сделала достаточно, и тебе нужен отдых.

Зореслава хотела возразить, сказать, что она в порядке, что может помочь прямо сейчас, но усталость, накопившаяся за день, не позволила ей солгать.

— Завтра, — согласилась она. — Завтра я попробую помочь им.

Ратибор кивнул, благодарный за её готовность помочь, но также обеспокоенный её состоянием.

— Ты была невероятна сегодня, — сказал он после паузы, его голос был полон искреннего восхищения. — То, как ты использовала артефакты, как ты противостояла Цветану... Я никогда не видел ничего подобного.

Зореслава почувствовала, как тепло разливается по её щекам. Она не привыкла к такой прямой похвале, особенно от кого-то, чьё мнение стало так важно для неё.

— Я просто делала то, что должна была, — сказала она, опуская глаза. — И я не была одна. Ты и твои воины сражались храбро.

— Мы сражались, как умеем, — сказал Ратибор, слегка пожимая плечами. — С мечами и щитами, с силой и храбростью. Но то, что сделала ты... — он покачал головой, словно не находя слов. — Это было что-то большее. Что-то... священное.

Зореслава подняла глаза, встречаясь с его взглядом. В лунном свете его глаза казались глубже, темнее, полными эмоций, которые он не мог или не хотел выразить словами.

— Я боялся за тебя, — тихо признался он. — Когда Цветан направил свою тёмную магию прямо на тебя, я думал — он замолчал, не в силах закончить фразу.

— Я тоже боялась, — призналась Зореслава, её голос был едва слышен. — Не за себя. За артефакты, за то, что могло бы случиться, если бы они попали в его руки. За твоих людей, за тебя...

Последние слова были почти шёпотом, но Ратибор услышал их. Он медленно, осторожно протянул руку и накрыл её руку своей. Его ладонь была тёплой, шершавой от мозолей, но его прикосновение было нежным, почти благоговейным.

— Зореслава, — начал он, его голос был низким, серьёзным. — Я знаю, что мы знакомы не так давно. Что наши пути пересеклись из-за артефактов, из-за общей угрозы. Но за это короткое время я... — он сделал паузу, словно собираясь с мыслями или с храбростью. — Я начал чувствовать к тебе то, чего не чувствовал ни к кому раньше.

Зореслава почувствовала, как её сердце забилось быстрее. Она знала, к чему он ведёт, и часть её хотела остановить его, сказать, что сейчас не время, что у них есть более важные заботы. Но другая часть, более глубокая, более истинная, жаждала услышать его слова, подтвердить то, что она сама начала чувствовать.

— Я не поэт, — продолжил Ратибор с лёгкой, самоироничной улыбкой. — Я не умею красиво говорить о чувствах. Но я знаю, что когда я смотрю на тебя, когда я рядом с тобой, я чувствую... полноту. Как будто часть меня, о существовании которой я даже не подозревал, наконец нашлась.

Зореслава почувствовала, как слёзы наворачиваются на её глаза. Не от грусти, а от переполняющих её эмоций, от красоты и простоты его слов, от истины, которую она видела в его глазах.

— Ратибор, — начала она, её голос дрожал. — Я...

Но он мягко прервал её, поднимая руку.

— Ты не должна ничего говорить сейчас, — сказал он. — Я знаю, что у нас есть более важные заботы. Цветан всё ещё угрожает нам, артефакты всё ещё нуждаются в защите. Я просто... я хотел, чтобы ты знала. На случай, если... — он не закончил фразу, но ему и не нужно было. Они оба знали, насколько опасным может быть их путь, насколько неопределённым их будущее.

Зореслава покачала головой, не позволяя ему отступить.

— Нет, — твёрдо сказала она. — Я хочу сказать это сейчас. Потому что ты прав — мы не знаем, что принесёт завтрашний день. И я не хочу жалеть о несказанных словах.

Она повернула свою руку под его ладонью, переплетая их пальцы.

— Я тоже чувствую это, Ратибор, — сказала она, её голос стал увереннее. — Эту... полноту, когда мы вместе. Как будто все эти годы я была не совсем целой, и только сейчас начинаю понимать, что значит быть полной.

Ратибор смотрел на неё с таким выражением лица, словно она была самым драгоценным, самым удивительным созданием во всём мире. Медленно, давая ей время отстраниться, если она захочет, он наклонился к ней.

Их губы встретились в нежном, почти целомудренном поцелуе. Это было простое прикосновение, но в нём было обещание большего, глубина чувств, которые только начинали раскрываться между ними.

Когда они отстранились друг от друга, Зореслава почувствовала, как тепло разливается по всему её телу, как будто свет Камня Рассвета и жизненная сила Чаши Жизни слились внутри неё, создавая новый источник энергии и радости.

— Что бы ни случилось завтра, — тихо сказал Ратибор, его глаза не отрывались от её глаз, — я хочу, чтобы ты знала: я буду рядом с тобой. Не только как воин, сражающийся за общее дело, но как человек, который... — он сделал паузу, словно слово, которое он хотел произнести, было слишком большим, слишком значимым для этого момента.

— Я знаю, — мягко сказала Зореслава, избавляя его от необходимости завершать фразу. — И я тоже буду рядом с тобой. Во всём.

Они снова сидели в тишине, но теперь эта тишина была наполнена новым пониманием, новой близостью. Их руки оставались переплетёнными, а плечи соприкасались, создавая мост между двумя мирами, двумя судьбами, которые теперь, казалось, были неразрывно связаны.

Звёзды продолжали сиять над ними, луна освещала их лица серебристым светом, а ночь обволакивала их своим тихим, спокойным присутствием. В этот момент, несмотря на все опасности, которые ждали их впереди, несмотря на тень Цветана, всё ещё нависающую над ними, они чувствовали себя защищёнными, сильными, готовыми встретить будущее вместе.

И где-то глубоко внутри Зореслава знала, что это чувство, эта связь между ними, была не просто случайностью или результатом общих испытаний. Это было что-то более глубокое, более древнее, возможно, даже предопределённое. Как будто сами артефакты, сама судьба привела их друг к другу, создавая союз, который был больше, чем сумма его частей.

Эта мысль должна была бы напугать её — мысль о том, что её путь, её выборы, возможно, не были полностью её собственными. Но вместо страха она чувствовала только умиротворение и принятие. Если это был её путь, если Ратибор был частью этого пути, то она была готова следовать ему, куда бы он ни вёл.

24.5

Рассвет застал Зореславу и Ратибора всё ещё на площадке у края обрыва. Они провели ночь, разговаривая, делясь историями своей жизни, своими надеждами и страхами, иногда просто сидя в комфортном молчании, наслаждаясь присутствием друг друга. Теперь, когда первые лучи солнца окрасили небо в нежные оттенки розового и золотого, они наблюдали, как ночь уступает место новому дню.

— Красиво, — тихо сказала Зореслава, глядя, как солнечный свет медленно спускается по горным склонам, прогоняя тени ночи.

— Да, — согласился Ратибор, но его взгляд был направлен не на рассвет, а на её лицо, освещённое первыми лучами солнца. — Очень красиво.

Зореслава почувствовала, как тепло разливается по её щекам, и улыбнулась, не отводя взгляда от горизонта. Эта новая близость между ними всё ещё казалась хрупкой, драгоценной, требующей бережного обращения.

Их мирное созерцание было прервано звуком быстрых шагов по каменным ступеням. Они обернулись и увидели молодого воина, спешащего к ним. Его лицо было напряжённым, встревоженным.

— Вождь Ратибор, — начал он, слегка запыхавшись от быстрого подъёма. — Прошу прощения за беспокойство, но один из пленников... Он пришёл в себя и требует встречи с вами и хранительницей артефактов.

Ратибор нахмурился, мгновенно переключаясь с роли влюблённого на роль лидера.

— Кто именно? — спросил он, поднимаясь на ноги.

— Тот, кого мы нашли отдельно от остальных, — ответил воин. — Старик с серебряной прядью в волосах. Он говорит, что у него есть важная информация о Тёмном маге.

Зореслава и Ратибор обменялись быстрыми взглядами. Они оба помнили этого пленника — пожилого мужчину, которого нашли без сознания после битвы, в стороне от основной группы порабощённых слуг Цветана. В отличие от остальных, он не был одет как воин и не имел при себе оружия. Его одежда, хоть и потрёпанная, напоминала скорее одеяние учёного или мага.

— Мы идём, — решительно сказал Ратибор. — Где он сейчас?

— В доме целителя, — ответил воин. — Под охраной, как вы приказали.

Ратибор кивнул, затем повернулся к Зореславе.

— Ты готова?

Она кивнула, собирая артефакты. Чаша Жизни и Камень Рассвета, отдохнувшие за ночь, снова сияли полной силой, словно предчувствуя важность предстоящей встречи.

Они быстро спустились в поселение и направились к дому целителя — небольшому, но просторному строению, где обычно лечили больных и раненых. Сейчас там также содержали тех из порабощённых слуг Цветана, кто был слишком слаб или дезориентирован, чтобы представлять угрозу.

У входа стояли два воина, которые почтительно поклонились Ратибору и Зореславе. Внутри дома было тихо и прохладно, воздух был наполнен запахами трав и лекарственных отваров. Несколько коек были заняты ранеными или всё ещё бессознательными пленниками, за которыми ухаживали целители.

В дальнем углу, отделённом от остальных занавеской, они нашли старика с серебряной прядью. Он сидел на краю койки, его спина была прямой, а глаза — ясными и внимательными. Рядом с ним стоял воин-охранник, который при появлении Ратибора и Зореславы отступил, давая им пространство для разговора.

Старик поднял взгляд, когда они приблизились, и Зореслава была поражена глубиной и мудростью, которые она увидела в его глазах. Это были не глаза порабощённого слуги, лишённого воли и разума. Это были глаза человека, который много видел, много знал и много страдал.

— Вождь Ратибор, — сказал старик, слегка наклоняя голову в знак уважения. — И хранительница артефактов. Благодарю вас за то, что пришли.

Его голос был глубоким, мелодичным, с лёгким акцентом, который Зореслава не могла точно определить.

— Нам сказали, что у тебя есть информация о Тёмном маге, — прямо сказал Ратибор, не тратя времени на формальности.

Старик кивнул, его лицо стало серьёзным.

— Да, и эта информация может спасти или погубить вас, в зависимости от того, как вы её используете.

Он повернулся к Зореславе, его взгляд остановился на артефактах в её руках.

— Чаша Жизни и Камень Рассвета, — сказал он с нотой благоговения в голосе. — Я не видел их вместе уже... очень давно.

Зореслава напряглась, инстинктивно прижимая артефакты ближе к себе.

— Кто ты? — спросила она, её голос был твёрдым, но не враждебным. — И откуда ты знаешь об артефактах?

Старик улыбнулся, но его улыбка была грустной, полной старой боли.

— Меня зовут Мирослав, — сказал он. — Когда-то давно я был учеником Веданы, как и Цветан. Мы учились вместе, изучали древние знания, искали понимания мира и его тайн.

Зореслава и Ратибор обменялись удивлёнными взглядами. Ведана никогда не упоминала о другом ученике, кроме Цветана.

— Если ты был учеником Веданы, — медленно сказал Ратибор, его голос был полон подозрения, — то почему ты был среди слуг Тёмного мага?

Мирослав вздохнул, его плечи слегка опустились, словно под тяжестью воспоминаний.

— Не по своей воле, уверяю вас, — сказал он. — Цветан захватил меня много лет назад, когда я пытался остановить его после... после того, что он сделал с Веданой.

Зореслава почувствовала, как холод пробежал по её спине.

— Что он сделал с Веданой? — спросила она, её голос был едва слышен.

Мирослав посмотрел на неё с сочувствием, понимая, что она была близка с Веданой.

— Он предал её, — просто сказал он. — Он украл часть её знаний, извратил их для своих целей, а затем... — он сделал паузу, словно подбирая слова. — Он не убил её, если ты об этом спрашиваешь. Но то, что он сделал, возможно, было хуже. Он заключил её сущность, её дух в артефакт, который создал сам, — Кристалл Теней. Это позволило ему черпать её знания и силу, не давая ей возможности сопротивляться или освободиться.

Зореслава почувствовала, как гнев и горе поднимаются внутри неё волной. Ведана, её наставница, её почти мать, всё это время была пленницей Цветана, заключённой в артефакт, созданный для её порабощения.

— Почему? — спросила она, её голос дрожал от эмоций. — Зачем ему это?

— Власть, — просто ответил Мирослав. — Цветан всегда жаждал власти. Он считал, что знания Веданы, особенно её понимание артефактов, могут дать ему контроль над силами, которые большинство людей даже не могут представить.

Он снова посмотрел на артефакты в руках Зореславы.

— Чаша Жизни и Камень Рассвета — это только часть большей системы артефактов, созданных древними для поддержания баланса в мире. Есть и другие, каждый со своей силой и предназначением. Цветан хочет собрать их все, объединить их силу под своим контролем.

— Для чего? — спросил Ратибор, его лицо было мрачным. — Какова его конечная цель?

Мирослав покачал головой, его глаза были полны тревоги.

— Я не уверен, что он сам полностью понимает это. Власть ради власти, контроль ради контроля. Но я знаю, что если он добьётся своего, последствия будут катастрофическими. Баланс, который поддерживают артефакты, будет нарушен, и мир, каким мы его знаем, может перестать существовать.

Зореслава почувствовала, как тяжесть этих слов давит на неё. Она всегда знала, что артефакты важны, что они обладают великой силой, но масштаб угрозы, о которой говорил Мирослав, превосходил всё, что она могла представить.

— Ты сказал, что у тебя есть информация, которая может спасти или погубить нас, — напомнил Ратибор, возвращая разговор к первоначальной теме. — Что именно ты имел в виду?

Мирослав кивнул, его лицо стало ещё более серьёзным.

— Цветан знает, что вы обладаете двумя из артефактов, которые он ищет. Вчерашнее нападение было только первой попыткой забрать их у вас. Он вернётся, и в следующий раз он будет лучше подготовлен.

— Мы тоже будем лучше подготовлены, — твёрдо сказал Ратибор. — Мы уже знаем, как противостоять его тёмной магии.

— Да, вы показали впечатляющую силу, — согласился Мирослав. — Но Цветан не тот, кто легко признаёт поражение. Он будет искать новые пути, новые методы. И у него есть преимущество — Кристалл Теней с заключённой в нём сущностью Веданы. Это даёт ему доступ к знаниям, которые вы не имеете.

— Тогда что нам делать? — спросила Зореслава, чувствуя, как отчаяние начинает подкрадываться к ней. — Как мы можем противостоять ему?

Мирослав наклонился вперёд, его голос стал тише, словно он боялся, что стены могут услышать его слова.

— Есть способ усилить артефакты, которыми вы владеете, — сказал он. — Способ раскрыть их полный потенциал, который даже Ведана, возможно, не полностью понимала.

Зореслава и Ратибор обменялись быстрыми взглядами, затем снова повернулись к Мирославу, их внимание было полностью сосредоточено на его словах.

— Артефакты были созданы в местах силы, — продолжил Мирослав. — В точках, где стихии встречаются и взаимодействуют особым образом. Чаша Жизни была создана там, где вода встречается с землёй — у источника, бьющего из скалы. Камень Рассвета — там, где огонь встречается с воздухом — на вершине вулкана, под открытым небом.

Он сделал паузу, давая им время осмыслить его слова.

— Но есть место, где все четыре стихии встречаются в совершенном балансе. Место, где артефакты могут достичь своей полной силы, если их принести туда вместе.

— Где это место? — спросила Зореслава, её сердце билось быстрее от волнения и надежды.

Мирослав улыбнулся, но его улыбка была грустной, словно он знал, что информация, которую он собирался предоставить, несла с собой не только надежду, но и опасность.

— Это место называется Перекрёсток Стихий, — сказал он. — Оно находится глубоко в горах, в долине, окружённой четырьмя пиками, каждый из которых представляет одну из стихий. В центре долины есть озеро с островом, на котором стоит древний алтарь.

ГЛАВА 25. ДРЕВНЕЕ КАПИЩЕ

25.1

Слова Мирослава о Перекрёстке Стихий эхом отдавались в голове Зореславы, пока она смотрела на собравшихся в большом зале совета. Здесь были все, кто мог принять решение о дальнейших действиях: Ратибор, стоявший у главного стола с картой, разложенной перед ним; старейшины поселения, чьи морщинистые лица выражали тревогу и сомнение; воины, ещё не полностью оправившиеся после вчерашней битвы, но готовые снова встать на защиту своих домов и семей; и сам Мирослав, сидевший в углу, его серебряная прядь блестела в свете факелов.

— Перекрёсток Стихий, — задумчиво произнёс Ратибор, водя пальцем по карте. — Я слышал легенды об этом месте, но всегда считал их просто сказками для детей.

— Многие легенды имеют под собой реальную основу, — мягко заметил Мирослав. — Особенно те, которые передаются из поколения в поколение на протяжении столетий.

Один из старейшин, седобородый мужчина по имени Бранислав, наклонился над картой, щурясь через маленькие очки, висевшие на кончике его носа.

— Если легенды верны, — сказал он, его голос был хриплым от возраста, но всё ещё сильным, — то Перекрёсток Стихий должен находиться здесь, — он указал на область в горах, где на карте была изображена долина, окружённая четырьмя пиками.

— Это далеко, — заметил другой старейшина, его лицо выражало беспокойство. — И путь туда опасен, особенно сейчас, когда Цветан, несомненно, собирает новые силы для атаки.

— Именно поэтому мы должны действовать быстро, — сказала Зореслава, выступая вперёд. Чаша Жизни и Камень Рассвета были с ней, их свет мягко пульсировал, словно в такт её словам. — Если Мирослав прав, и Перекрёсток Стихий может усилить артефакты, дать нам преимущество в борьбе с Цветаном, то мы не можем упустить эту возможность.

Ратибор кивнул, его глаза встретились с её глазами, и она увидела в них поддержку и решимость.

— Я согласен, — твёрдо сказал он. — Но путешествие будет опасным. Мы не можем взять с собой всех. Небольшая группа будет двигаться быстрее и привлечёт меньше внимания.

— Но кто останется защищать поселение, если Цветан вернётся, пока вас не будет? — спросил один из воинов, его лицо было серьёзным, обеспокоенным.

Ратибор задумался на мгновение, затем повернулся к своему заместителю, крепкому мужчине средних лет по имени Гостомысл.

— Ты останешься здесь, — сказал он. — Возьмёшь на себя командование. Укрепи оборону, подготовь людей к возможной атаке. Но если Цветан появится с большими силами, не рискуй жизнями без необходимости. Отступите в горы, используйте тайные пути, о которых знают только наши люди.

Гостомысл кивнул, принимая приказ и ответственность, которая шла с ним.

— А кто пойдёт с тобой? — спросил он.

Ратибор обвёл взглядом собравшихся, оценивая, выбирая.

— Небольшая группа, — сказал он. — Я, Зореслава, конечно. Мирослав, поскольку он знает больше об артефактах и Перекрёстке Стихий, чем кто-либо из нас.

Он повернулся к Браниславу, старейшине, который указал местоположение Перекрёстка на карте.

— И ты, старый друг, если ты готов. Твои знания гор и древних путей будут бесценны.

Бранислав выпрямился, его глаза загорелись от вызова, словно годы спали с его плеч.

— Я пойду, — твёрдо сказал он. — Эти старые кости ещё могут выдержать одно последнее приключение.

— И я выберу пятерых лучших воинов, — продолжил Ратибор. — Достаточно, чтобы обеспечить защиту, но не настолько много, чтобы замедлить нас или привлечь внимание.

Зореслава кивнула, соглашаясь с его планом. Она чувствовала смесь страха и волнения при мысли о предстоящем путешествии. Страха — из-за опасностей, которые, несомненно, ждали их на пути, и волнения — из-за возможности раскрыть полный потенциал артефактов, возможно, даже найти способ освободить Ведану из её заточения в Кристалле Теней.

— Когда мы выдвигаемся? — спросила она, её голос был твёрдым, решительным.

— На рассвете, — ответил Ратибор. — Нам нужно время, чтобы подготовиться, собрать припасы, выбрать лучший маршрут.

Он повернулся к Мирославу, его взгляд стал острым, пронизывающим.

— А пока, я хотел бы услышать больше о том, что нас ждёт. О Перекрёстке Стихий, о том, как именно артефакты могут быть усилены там, и... — его голос стал жёстче, — о том, что Цветан может знать об этом месте и наших планах.

Мирослав кивнул, понимая подозрения Ратибора и необходимость полной информации перед таким опасным путешествием.

— Я расскажу всё, что знаю, — сказал он. — Но должен предупредить вас: мои знания неполны. Цветан держал меня в плену, использовал мои знания, когда ему это было нужно, но многое скрывал от меня. И за те годы, что я провёл под его контролем, многие мои воспоминания... затуманились.

— Расскажи, что помнишь, — мягко сказала Зореслава, видя боль в глазах старого мага. — Любая информация может оказаться решающей.

Мирослав глубоко вздохнул, собираясь с мыслями, затем начал говорить, его голос становился сильнее и увереннее с каждым словом, словно сам акт рассказа помогал ему восстановить утраченные воспоминания.

— Перекрёсток Стихий, — начал он, — это не просто географическое место. Это точка, где силы природы сходятся особым образом, создавая... портал, если хотите. Портал не в другое место, а в более глубокий уровень реальности, где законы, управляющие нашим миром, более... гибкие.

Он сделал паузу, видя непонимание на лицах некоторых слушателей.

— Представьте это так: наш мир как поверхность озера. Мы живём на этой поверхности, видим и взаимодействуем только с тем, что находится на ней. Но под поверхностью есть глубины, где действуют другие силы, другие течения. Перекрёсток Стихий — это место, где поверхность истончается, где можно... погрузиться глубже, достичь этих скрытых течений и сил.

— И артефакты? — спросила Зореслава, завороженная его словами. — Как они связаны с этим?

— Артефакты были созданы как... якоря, — продолжил Мирослав. — Они соединяют поверхность с глубиной, позволяют направлять и использовать эти скрытые силы здесь, в нашем мире. Но их полный потенциал может быть раскрыт только там, где эта связь наиболее сильна — на Перекрёстке Стихий.

— А что именно произойдёт, когда мы принесём артефакты туда? — спросил Ратибор, его практичный ум искал конкретных ответов, конкретных преимуществ.

Мирослав покачал головой, его лицо выражало неуверенность.

— Я не могу сказать точно. Легенды говорят о трансформации, о новых силах, о возможности не просто использовать артефакты, но стать единым с ними, с силами, которые они представляют. Но каждый случай уникален, зависит от самих артефактов, от тех, кто их несёт, от их намерений и готовности.

Он повернулся к Зореславе, его взгляд стал более интенсивным.

— Ты, как хранительница артефактов, будешь ключевой фигурой в этом процессе. Твоя связь с Чашей Жизни и Камнем Рассвета, твоё понимание их природы и предназначения, твоя готовность служить силам, которые они представляют — всё это будет определять, что именно произойдёт на Перекрёстке Стихий.

Зореслава почувствовала, как тяжесть этой ответственности давит на неё. Она всегда знала, что её роль как хранительницы артефактов важна, но масштаб того, о чём говорил Мирослав, превосходил всё, что она могла представить.

— А Цветан? — спросил Ратибор, возвращая разговор к непосредственной угрозе. — Что он знает о Перекрёстке Стихий? Будет ли он ожидать, что мы направимся туда?

Мирослав задумался на мгновение, его лицо стало мрачным.

— Цветан знает о существовании Перекрёстка, — наконец сказал он. — Он изучал древние тексты, расспрашивал... извлекал информацию из Веданы через Кристалл Теней. Но я не уверен, насколько полны его знания. Он может предположить, что мы направимся туда, особенно если он узнает, что я с вами. Но он также может считать, что без его знаний и руководства вы не сможете найти Перекрёсток или использовать его силу.

— Значит, у нас есть шанс опередить его, — сказал Ратибор, его глаза загорелись от стратегической возможности. — Если мы выдвинемся завтра на рассвете, выберем малоизвестные пути, двигаемся быстро и тихо.

— Есть ещё кое-что, — прервал его Мирослав, его голос стал тише, словно он боялся, что сами стены могут услышать его слова. — Перекрёсток Стихий защищён не только своей удалённостью и труднодоступностью. Есть стражи. Древние существа, не совсем из нашего мира, которые охраняют подход к Перекрёстку.

Зореслава почувствовала, как холодок пробежал по её спине.

— Какие существа? — спросила она, её голос был едва слышен.

— Их называют Древнями, — ответил Мирослав. — Они были здесь задолго до нас, задолго до человечества. Они не злые и не добрые в нашем понимании этих слов. Они просто... другие. Их цель — сохранить баланс, защитить Перекрёсток от тех, кто может использовать его силу во вред.

— И как мы убедим их пропустить нас? — спросил Бранислав, его голос выражал скептицизм.

— Мы должны доказать наши намерения, — сказал Мирослав. — Показать, что мы ищем не власти для себя, а способа защитить мир от настоящей угрозы — от Цветана и его стремления нарушить баланс.

Он повернулся к Зореславе, его взгляд был серьёзным, почти торжественным.

— Артефакты помогут в этом. Древние узнают их, почувствуют их энергию и предназначение. Но в конечном счёте, решение будет зависеть от тебя, Зореслава. От твоей искренности, от чистоты твоих намерений.

Зореслава кивнула, принимая эту ответственность. Она знала, что её путь как хранительницы артефактов никогда не был и не будет лёгким. Но сейчас, с поддержкой Ратибора, с мудростью Мирослава и Бранислава, с храбростью воинов, которые пойдут с ними, она чувствовала, что готова встретить любые испытания, которые ждут их на пути к Перекрёстку Стихий.

25.2

Рассвет следующего дня встретил их туманом, окутавшим горное поселение словно защитным покрывалом. Зореслава стояла у ворот, наблюдая, как первые лучи солнца пробиваются сквозь молочную пелену, создавая причудливую игру света и тени. Она была полностью готова к путешествию: простая, но прочная одежда, удобные сапоги, небольшой рюкзак с самым необходимым. Чаша Жизни была надёжно закреплена на специальном поясе, а Камень Рассвета висел на цепочке у неё на шее, скрытый под одеждой, но ощутимо тёплый, словно живой.

Рядом с ней стоял Ратибор, его высокая фигура излучала спокойную уверенность. Он был одет для путешествия и битвы одновременно: лёгкая кольчуга под тёмно-зелёным плащом, меч на поясе, лук и колчан со стрелами за спиной. Его глаза постоянно сканировали окрестности, оценивая, планируя, готовясь к любым неожиданностям.

К ним присоединились Мирослав и Бранислав, каждый по-своему подготовленный к предстоящему путешествию. Мирослав, несмотря на свой возраст, двигался с удивительной лёгкостью и грацией. Его одежда была простой, но в его посохе, который он крепко сжимал в руке, чувствовалась скрытая сила. Бранислав, старейшина поселения, был одет теплее остальных, с несколькими слоями одежды, защищающими его старые кости от холода гор. На его поясе висел древний кинжал, семейная реликвия, которая, по его словам, спасала жизнь его предкам не один раз.

Пятеро воинов, выбранных Ратибором, завершали их небольшой отряд. Все они были опытными бойцами, проверенными в многочисленных схватках, и каждый обладал особыми навыками, которые могли пригодиться в пути: один был следопытом, способным читать следы и находить дорогу даже в самой дикой местности; другой — мастером выживания, знающим, какие растения съедобны, а какие ядовиты; третий был искусным лучником, чьи стрелы редко промахивались; четвёртый славился своей силой и выносливостью; а пятый был известен своей интуицией, почти сверхъестественной способностью чувствовать опасность до того, как она становилась видимой.

Гостомысл, заместитель Ратибора, подошёл к ним, его лицо было серьёзным, но решительным.

— Всё готово, — сказал он. — Поселение будет под защитой. Мы усилили патрули, подготовили запасы на случай осады, разработали планы эвакуации, если ситуация станет критической.

Ратибор кивнул, положив руку на плечо своего друга и заместителя.

— Я доверяю тебе, — просто сказал он. — Ты знаешь, что делать.

Гостомысл кивнул, затем повернулся к Зореславе.

— Береги его, — тихо сказал он, кивая в сторону Ратибора. — Он слишком храбр для своего же блага.

Зореслава улыбнулась, чувствуя тепло от этих слов, от заботы, которую они выражали.

— Я постараюсь, — пообещала она. — Хотя, боюсь, это будет нелёгкая задача.

Гостомысл усмехнулся, затем отступил, давая им пространство для последних приготовлений.

Бранислав развернул карту, которую он тщательно изучал всю ночь, и группа собралась вокруг него.

— Наш путь будет долгим и трудным, — сказал он, его палец прослеживал линию на карте. — Мы пойдём не по главным дорогам, а по старым тропам, известным лишь немногим. Сначала через Туманный лес, затем вдоль Каменного хребта, через Долину Шёпотов и, наконец, к подножию Четырёх Пиков, где находится Перекрёсток Стихий.

— Туманный лес? — переспросил один из воинов, его лицо выражало беспокойство. — Я слышал истории об этом месте. Говорят, там живут духи, которые заманивают путников в глубины леса, откуда нет возврата.

Бранислав кивнул, не отрицая этих историй.

— В каждой легенде есть доля правды, — сказал он. — Туманный лес действительно опасен для тех, кто не знает его секретов. Но я провёл там много времени в молодости, изучая древние руны, высеченные на камнях. Я знаю безопасные пути.

— А что насчёт Долины Шёпотов? — спросил другой воин. — Я никогда не слышал о таком месте.

— И это хорошо, — мрачно сказал Мирослав. — Долина Шёпотов — это место, где граница между нашим миром и... другими реальностями становится тонкой. Там можно услышать голоса из других миров, увидеть вещи, которые не существуют в нашей реальности. Это может свести с ума неподготовленный разум.

Он повернулся к Зореславе, его взгляд был серьёзным.

— Артефакты будут нашей защитой там. Их энергия, их связь с основами нашего мира поможет нам сохранить рассудок и найти правильный путь.

Зореслава кивнула, чувствуя, как тяжесть ответственности давит на её плечи. Она крепче сжала Чашу Жизни, чувствуя, как её энергия пульсирует в такт с её сердцебиением.

— Я готова, — твёрдо сказала она. — Артефакты будут нашим щитом и нашим проводником.

Ратибор окинул взглядом свой небольшой отряд, оценивая их готовность, их решимость.

— Путь будет трудным, — сказал он, его голос был сильным, уверенным. — Опасности ждут нас на каждом шагу. Но наша цель стоит любого риска. Мы идём не только ради себя, не только ради нашего поселения. Мы идём ради всех, кто живёт под этим небом, всех, кто может пострадать, если Цветан добьётся своего.

Он сделал паузу, его взгляд остановился на каждом члене отряда, устанавливая личную связь, передавая свою уверенность и решимость.

— Я не могу обещать, что все мы вернёмся, — честно сказал он. — Но я обещаю, что ни одна жертва не будет напрасной. Мы добьёмся успеха или умрём, пытаясь.

Воины выпрямились, их лица выражали решимость и готовность следовать за своим вождём куда угодно. Мирослав и Бранислав обменялись взглядами, в которых читалось понимание серьёзности их миссии и готовность отдать всё, что у них есть, для её успеха.

Зореслава почувствовала, как волна эмоций поднимается внутри неё: страх перед неизвестностью, решимость выполнить свой долг, надежда на успех и, глубже всего, любовь — к Ратибору, к этим людям, которые были готовы рисковать всем ради общего блага, к миру, который они стремились защитить.

— Пора, — тихо сказала она, и Ратибор кивнул, соглашаясь.

Они повернулись к воротам поселения, где уже собралась небольшая толпа, чтобы проводить их. Были слёзы и объятия, тихие молитвы и громкие пожелания удачи. Матери поднимали детей, чтобы те могли увидеть героев, отправляющихся в опасное путешествие. Старики благословляли их древними словами, передаваемыми из поколения в поколение.

И затем, когда солнце полностью поднялось над горизонтом, рассеивая утренний туман, они вышли за ворота и начали свой путь вниз по горной тропе, которая вскоре привела их к краю Туманного леса.

Лес встретил их тишиной, нарушаемой лишь случайными криками птиц и шелестом листьев на ветру. Высокие деревья с толстыми стволами и густой листвой создавали зелёный свод над их головами, сквозь который солнечный свет пробивался отдельными лучами, создавая на земле узоры из света и тени.

Бранислав шёл впереди, его глаза постоянно искали определённые знаки: особую форму дерева, камень с высеченными на нём древними символами, поворот ручья. За ним следовал Ратибор, его рука никогда не отдалялась от рукояти меча, его глаза постоянно сканировали окружающую местность в поисках возможных угроз.

Зореслава шла рядом с Мирославом, их тихий разговор был сосредоточен на артефактах, на их истории и силе, на том, что может ждать их на Перекрёстке Стихий.

— Ты чувствуешь это? — спросил Мирослав, когда они углубились в лес. — Как энергия артефактов меняется, реагирует на окружающую среду?

Зореслава кивнула, она действительно ощущала это: Чаша Жизни становилась теплее, её энергия пульсировала сильнее, словно отзываясь на жизненную силу леса вокруг них. Камень Рассвета, напротив, стал прохладнее, его свет приглушённее, словно он экономил свою энергию для времени, когда она будет нужнее всего.

— Они... адаптируются, — сказала она, подбирая слова для описания своих ощущений. — Как будто они знают, где мы и куда идём.

Мирослав улыбнулся, его глаза блеснули от удовлетворения.

— Именно, — сказал он. — Артефакты не просто инструменты или оружие. Они живые в своём роде, сознательные. Они были созданы не только для использования, но для партнёрства. Чем больше ты понимаешь их, чем больше доверяешь им, тем сильнее становится ваша связь.

Зореслава задумалась над его словами, чувствуя, как они резонируют с её собственным опытом. С самого начала, с того момента, как Ведана впервые доверила ей Чашу Жизни, она чувствовала, что это больше, чем просто передача предмета. Это было начало отношений, партнёрства, которое росло и углублялось с каждым днём.

Их путь через Туманный лес был медленным, но устойчивым. Бранислав уверенно вёл их по тропам, которые часто были едва различимы среди густой растительности. Иногда они останавливались, когда старейшина искал следующий ориентир или когда воины-разведчики возвращались с докладом о том, что впереди.

К полудню они достигли небольшой поляны, где решили сделать короткий привал. Солнце стояло высоко, но его свет был приглушён листвой деревьев, создавая зеленоватый, почти подводный свет.

Они расположились кругом, делясь водой и сухими рационами, которые взяли с собой. Разговор был тихим, сосредоточенным на практических вопросах: сколько ещё идти до края леса, какие опасности могут ждать их впереди, как лучше распределить силы для долгого путешествия.

Зореслава сидела рядом с Ратибором, их плечи слегка соприкасались, создавая тихую, интимную связь среди общего разговора. Она заметила, как он время от времени бросал взгляды на неё, его глаза были полны смеси нежности и беспокойства.

— Ты в порядке? — тихо спросил он, когда остальные были заняты своими разговорами.

Зореслава кивнула, слегка улыбнувшись ему.

— Да, просто думаю обо всём, что нас ждёт впереди. О том, что сказал Мирослав про артефакты... они действительно как живые существа, я чувствую, как они реагируют на этот лес.

25.3

Их привал был прерван внезапным порывом ветра, который пронёсся по поляне, заставив листья деревьев зашелестеть с такой силой, словно они пытались что-то сказать. Воздух вокруг них стал холоднее, и Зореслава почувствовала, как волосы на её затылке встали дыбом от странного ощущения, что за ними наблюдают.

Ратибор мгновенно был на ногах, его рука на рукояти меча. Воины последовали его примеру, образуя защитный круг вокруг Зореславы, Мирослава и Бранислава.

— Что это? — тихо спросил один из воинов, его глаза сканировали окружающий лес в поисках угрозы.

Мирослав медленно поднялся, опираясь на свой посох, его лицо было напряжённым, но не испуганным.

— Мы не одни, — сказал он, его голос был низким, почти шёпотом. — Лес... осознаёт нас.

Бранислав кивнул, соглашаясь, его старые глаза сузились, вглядываясь в тени между деревьями.

— Я чувствовал это с момента, как мы вошли в лес, — сказал он. — Мы под наблюдением. Но до сих пор оно было отдалённым, пассивным. Сейчас что-то изменилось.

Зореслава почувствовала, как Чаша Жизни в её руках становится теплее, почти горячей, а Камень Рассвета на её шее начинает пульсировать с новой интенсивностью. Артефакты реагировали на что-то, что-то приближалось.

— Артефакты, — прошептала она, поднимая Чашу так, чтобы все могли видеть её сияние. — Они чувствуют присутствие.

Мирослав шагнул ближе к ней, его глаза были широко раскрыты от удивления и благоговения.

— Древень, — выдохнул он. — Это должен быть один из Древней, хранителей леса.

Как по команде, воздух перед ними начал сгущаться, принимая форму. Сначала это была просто более плотная тень среди деревьев, затем — смутный силуэт, и наконец, перед ними предстала фигура, которая одновременно была похожа на человека и совершенно отличалась от него.

Существо было высоким, намного выше любого человека, с телом, которое, казалось, было соткано из самой сущности леса: кора вместо кожи, ветви вместо рук, корни вместо ног. Его лицо было древним, морщинистым, с глазами, которые светились мягким зелёным светом, как светлячки в летнюю ночь. На его голове была корона из листьев и цветов, меняющих цвет с каждым его движением.

Воины напряглись, готовые к бою, но Ратибор поднял руку, останавливая их. Он чувствовал, что это существо, каким бы странным и пугающим оно ни казалось, не было враждебным. По крайней мере, пока.

— Приветствую тебя, хранитель леса, — сказал он, делая шаг вперёд и слегка наклоняя голову в знак уважения. — Мы проходим через твои владения с миром.

Древень наклонил голову, изучая Ратибора своими странными, светящимися глазами. Когда он заговорил, его голос был подобен шелесту листьев на ветру, глубокий и древний, словно сам лес обрёл голос.

— Давно... очень давно... люди не проходили этим путём, — сказал он, каждое слово было медленным, обдуманным. — Ещё дольше не проходили с такой... целью.

Его взгляд переместился на Зореславу, или, точнее, на артефакты, которые она держала.

— Я чувствую их силу, — продолжил он. — Древнюю силу, старше даже, чем я сам. Силу, которая была создана для баланса.

Зореслава сделала шаг вперёд, встав рядом с Ратибором. Она чувствовала странное спокойствие в присутствии этого древнего существа, словно артефакты давали ей уверенность, защиту.

— Мы несём их к Перекрёстку Стихий, — сказала она, её голос был тихим, но твёрдым. — Чтобы раскрыть их полную силу, чтобы защитить мир от того, кто хочет нарушить баланс.

Древень долго смотрел на неё, его глаза, казалось, видели не только её физическую форму, но и что-то глубже, её сущность, её намерения.

— Цветан, — наконец сказал он, и это имя прозвучало как шипение в его устах. — Тёмный маг, который искажает природу, подчиняет её своей воле. Я чувствую его  тень, его влияние, распространяющееся по земле, как болезнь.

Он сделал шаг ближе, и воздух вокруг него заколебался, словно от жара.

— Он тоже ищет Перекрёсток, — продолжил Древень. — Он тоже стремится к силе, которая там находится. Но его цели... тёмные. Его сердце... искажено жаждой власти.

Мирослав выступил вперёд, его старое лицо было серьёзным, но не испуганным.

— Именно поэтому мы должны опередить его, — сказал он. — Мы должны достичь Перекрёстка первыми, использовать силу артефактов для защиты, а не для разрушения.

Древень повернулся к нему, его глаза сузились, изучая старого мага.

— Ты знаешь его, — сказал он, и это было не вопросом, а утверждением. — Ты был связан с ним.

Мирослав кивнул, не отрицая этого.

— Я был его пленником, — сказал он. — Я видел, что он делает, что планирует. Я знаю, что если он достигнет Перекрёстка, если он получит контроль над всеми артефактами, последствия будут катастрофическими.

Древень долго молчал, его лицо было неподвижным, как кора древнего дерева. Затем он медленно поднял руку, указывая на Зореславу.

— Покажи мне артефакты, — сказал он. — Позволь мне почувствовать их.

Зореслава посмотрела на Ратибора, ища его совета, его поддержки. Он кивнул, его глаза говорили ей, что он доверяет её решению.

Она сделала шаг вперёд, поднимая Чашу Жизни в одной руке и доставая Камень Рассвета из-под одежды другой. Артефакты сияли в её руках, их свет становился ярче в присутствии Древня, словно они узнавали его, отзывались на его древнюю энергию.

Древень не прикоснулся к артефактам, но наклонился ближе, его глаза отражали их свет, создавая странный, гипнотический эффект.

— Да, — прошептал он после долгого момента созерцания. — Они помнят. Они знают путь. Они стремятся домой.

Он выпрямился, его решение, казалось, было принято.

— Я проведу вас, — сказал он. — Через лес, к границе моих владений. Дальше... вы должны идти сами. Но путь через лес опасен для тех, кто не знает его секретов. Есть другие, кто не так гостеприимен, как я.

Ратибор кивнул, принимая предложение с благодарностью.

— Мы признательны за твою помощь, хранитель леса, — сказал он. — И обещаем уважать твои владения, не причинять вреда ни одному живому существу здесь.

Древень кивнул, принимая обещание.

— Следуйте за мной, — сказал он, поворачиваясь и начиная двигаться через лес с удивительной грацией для существа его размера и формы. — Держитесь близко. Не сходите с пути, который я показываю. Не отвечайте на... голоса, которые вы можете услышать.

Группа быстро собрала свои вещи и последовала за Древнем, который двигался через лес с уверенностью того, кто знает каждое дерево, каждый камень, каждую тропинку. Иногда он казался почти прозрачным, сливаясь с окружающим лесом, и только его светящиеся глаза оставались видимыми, указывая им путь.

Путь, который он выбрал, не был прямым или лёгким. Они пересекали ручьи, карабкались по скалистым склонам, продирались через густые заросли, которые, казалось, расступались перед Древнем, но смыкались за ними, словно стирая их следы.

Время в лесу, казалось, текло иначе. Солнце, видимое сквозь листву, двигалось по небу с непривычной скоростью, иногда замедляясь до почти полной остановки, иногда ускоряясь так, что тени от деревьев мелькали по земле, как спицы в колесе.

Зореслава шла рядом с Ратибором, их руки иногда соприкасались, давая друг другу молчаливую поддержку. Она чувствовала, как артефакты реагируют на окружающую среду, на присутствие Древня, на сам лес. Чаша Жизни пульсировала в такт с биением её сердца, а Камень Рассвета излучал тёплый, успокаивающий свет, который, казалось, отгонял тени, которые иногда сгущались вокруг них слишком плотно.

Мирослав и Бранислав шли сразу за ними, их лица были сосредоточены, глаза постоянно в движении, изучая, запоминая, оценивая. Воины замыкали группу, их руки никогда не отдалялись от оружия, их чувства были обострены до предела.

Иногда они слышали странные звуки: шёпот, который, казалось, исходил из-под земли; мелодии, слишком прекрасные, чтобы быть созданными человеком; крики, которые могли принадлежать как животным, так и чему-то совершенно иному. Но, следуя совету Древня, они не отвечали на эти звуки, не пытались найти их источник, просто продолжали идти вперёд, следуя за своим странным проводником.

К вечеру — хотя было трудно определить время суток в этом странном месте — они достигли края леса. Перед ними открылась широкая долина, окружённая горами, чьи вершины терялись в облаках. Вдалеке виднелась река, блестящая в последних лучах заходящего солнца.

Древень остановился на границе леса, не делая шага за пределы тени деревьев.

— Здесь... конец моих владений, — сказал он, его голос был тихим, почти грустным. — Дальше вы должны идти сами.

Он повернулся к Зореславе, его глаза светились ярче в наступающих сумерках.

— Артефакты... будут вашими проводниками теперь, — сказал он. — Слушайте их. Чувствуйте их. Они знают путь... домой.

Затем он посмотрел на Ратибора, его взгляд стал острее, пронзительнее.

— Будьте осторожны, — предупредил он. — Цветан... близко. Его тень... распространяется. Его слуги ищут вас.

Ратибор кивнул, принимая предупреждение с серьёзностью, которую оно заслуживало.

— Мы будем бдительны, — пообещал он. — И благодарим тебя за твою помощь, хранитель леса.

Древень наклонил голову в знак признания, затем его взгляд снова вернулся к Зореславе.

— Когда вы достигнете Перекрёстка, — сказал он, — помните баланс. Не сила,  а баланс.  Это ключ к истинной гармонии.

С этими словами Древень сделал шаг назад, и его фигура начала растворяться среди деревьев, сливаясь с лесом, пока только его светящиеся глаза оставались видимыми, а затем исчезли и они, оставив группу одну на границе между лесом и открытой долиной.

25.4

Ночь в долине была холодной, но ясной. Звёзды сияли над ними с удивительной яркостью, создавая серебристый свет, который мягко освещал их лагерь. Они расположились у подножия небольшого холма, который давал некоторую защиту от ветра и позволял наблюдать за окружающей местностью.

Ратибор организовал дежурства, разделив ночь на смены так, чтобы каждый мог получить хотя бы несколько часов отдыха. Сам он взял первую смену вместе с одним из воинов, оставив Зореславу, Мирослава и Бранислава отдыхать.

Зореслава лежала, завернувшись в плащ, глядя на звёзды и размышляя о странной встрече с Древнем. Его слова о балансе, о том, что артефакты «помнят» и «знают путь домой», не давали ей покоя. Что именно он имел в виду? Какие ещё тайны скрывали артефакты, которые она носила?

Она повернула голову, глядя на Ратибора, который сидел у небольшого костра, его профиль был чётко очерчен на фоне пламени. Он выглядел усталым, но бдительным, его глаза постоянно сканировали окружающую темноту. Она чувствовала прилив нежности к нему, к его силе, его преданности, его готовности защищать тех, кто был под его опекой.

Рядом с ней Мирослав тихо похрапывал, его старое лицо во сне выглядело более расслабленным, почти юным. Бранислав лежал тихо, но Зореслава не была уверена, спал ли он на самом деле или просто отдыхал с закрытыми глазами, как часто делают старики.

Она закрыла глаза, пытаясь заснуть, но сон не шёл. Вместо этого она чувствовала странное беспокойство, словно что-то важное ускользало от её внимания, что-то, что она должна была заметить или понять.

Чаша Жизни, лежавшая рядом с ней, начала излучать мягкое сияние, которое становилось ярче с каждым мгновением. Камень Рассвета на её шее тоже начал теплеть, его энергия пульсировала в такт с её сердцебиением.

Зореслава села, внезапно полностью проснувшись. Что-то было не так. Артефакты реагировали на что-то, предупреждали её.

В тот же момент Ратибор вскочил на ноги, его рука уже на рукояти меча.

— Тревога! — крикнул он, и его голос разорвал ночную тишину, как удар грома. — К оружию!

Воины мгновенно проснулись, их руки автоматически потянулись к оружию. Мирослав и Бранислав тоже были на ногах, их лица напряжены, глаза ищут опасность в окружающей темноте.

И тогда они увидели их: фигуры, движущиеся к ним со всех сторон, словно материализовавшиеся из самой ночи. Они были высокими, стройными, с бледной, почти синей кожей, которая, казалось, светилась в лунном свете. Их глаза были холодными, как лёд, их движения плавными, почти гипнотическими. В руках они держали оружие, которое, казалось, было сделано из самого льда: мечи, копья, топоры, которые сверкали, как кристаллы в свете звёзд.

— Ледяные воины, — выдохнул Мирослав, его лицо побледнело от узнавания и страха. — Слуги Лихобора.

Как по команде, среди ледяных воинов появилась новая фигура, более высокая и внушительная, чем остальные. Это был мужчина — или существо в форме мужчины — с длинными белыми волосами, которые развевались вокруг его головы, словно живые. Его лицо было красивым, но холодным, с чертами, которые казались высеченными из мрамора. Он был одет в доспехи из какого-то странного материала, который, казалось, был сделан из льда и металла одновременно, и держал в руке длинный посох, увенчанный кристаллом, который излучал холодный, синий свет.

— Лихобор, — прошептал Мирослав, и в его голосе звучал настоящий страх. — Повелитель Льда и Холода, один из самых могущественных союзников Цветана.

Лихобор сделал шаг вперёд, его движения были грациозными, почти танцевальными. Когда он заговорил, его голос был подобен звуку ломающегося льда, холодный и резкий.

— Наконец-то, — сказал он, его глаза фиксировались на Зореславе, или, точнее, на артефактах, которые она держала. — Долго же я искал вас. Цветан будет доволен, когда я принесу ему артефакты... и ваши головы в качестве бонуса.

Ратибор выступил вперёд, его меч был обнажён, его лицо выражало решимость и вызов.

— Ты ничего не получишь сегодня, кроме поражения, — сказал он, его голос был твёрдым, уверенным. — Уходи, пока можешь.

Лихобор рассмеялся, и его смех был подобен звуку трескающегося льда, холодный и безжалостный.

— Храбрые слова от мертвеца, — сказал он. — Но я ценю храбрость, даже когда она глупа. Поэтому я предлагаю вам выбор: отдайте мне артефакты и девушку, и остальные могут уйти. Сопротивляйтесь, и все умрут.

Зореслава почувствовала, как гнев поднимается в ней, горячий и яростный. Она сделала шаг вперёд, встав рядом с Ратибором, Чаша Жизни в одной руке, Камень Рассвета в другой, оба артефакта сияли с новой интенсивностью, словно отвечая на её эмоции.

— Мы не сдадимся, — твёрдо сказала она. — Ни артефакты, ни я, ни кто-либо из нас. Мы знаем, что Цветан планирует, и мы не позволим ему преуспеть.

Лихобор смотрел на неё долгим, оценивающим взглядом, затем его губы изогнулись в холодной улыбке.

— Тогда вы умрёте, — просто сказал он и поднял свой посох.

Кристалл на его вершине вспыхнул ярким синим светом, и внезапно воздух вокруг них стал ледяным, настолько холодным, что дыхание превращалось в пар, а земля под ногами начала покрываться инеем.

Ледяные воины двинулись вперёд, их оружие поднято, их глаза фиксированы на своих целях. Они двигались с удивительной скоростью и грацией для существ их размера, их атаки были точными и смертоносными.

Ратибор и его воины встретили их с равной решимостью, их мечи и топоры сверкали в лунном свете, их крики боевого вызова разрывали ночную тишину. Мирослав стоял позади, его посох светился мягким золотистым светом, и когда он делал пассы руками, огненные шары вылетали из его пальцев, врезаясь в ледяных воинов, заставляя их шипеть и отступать.

Бранислав, несмотря на свой возраст, тоже вступил в бой, его древний кинжал двигался с удивительной скоростью и точностью, находя слабые места в ледяных доспехах врагов.

Зореслава стояла в центре, артефакты в её руках сияли всё ярче, их энергия пульсировала вокруг неё, создавая щит, который отталкивал ледяных воинов, когда они приближались слишком близко.

Но Лихобор был другим уровнем угрозы. Он двигался через поле боя, как танцор, его посох описывал сложные узоры в воздухе, и везде, где он указывал, земля покрывалась льдом, воздух становился настолько холодным, что дышать было больно.

Он направился прямо к Зореславе, его глаза были фиксированы на артефактах, его намерения ясны. Ратибор попытался перехватить его, но был отброшен в сторону мощным ударом посоха, который отправил его кувырком по земле.

Мирослав выступил вперёд, его посох светился ярче, и он начал произносить заклинание, древние слова, которые, казалось, сами по себе имели силу, заставляя воздух вибрировать вокруг него.

Лихобор повернулся к нему, его лицо исказилось от гнева.

— Старый глупец, — прошипел он. — Ты думаешь, твоя магия может сравниться с моей?

Он направил свой посох на Мирослава, и луч ледяного света выстрелил из кристалла, направляясь прямо в грудь старого мага. Но прежде чем он мог достичь своей цели, Бранислав бросился вперёд, вставая на пути луча.

Ледяной свет ударил его прямо в грудь, и старейшина застыл на месте, его тело начало покрываться льдом, начиная от точки удара и распространяясь наружу, превращая его в ледяную статую.

Но даже когда лёд достиг его лица, Бранислав улыбался. Его глаза встретились с глазами Зореславы, и в них было спокойствие, принятие, даже некоторое удовлетворение.

— Беги, — прошептал он, прежде чем лёд полностью покрыл его лицо, запечатав его последние слова. — К Перекрёстку. Это единственный путь.

И затем он был полностью превращён в лёд, его фигура застыла в момент самопожертвования, его рука всё ещё поднята в последнем жесте защиты.

Мирослав закричал от горя и гнева, и его крик, казалось, пробудил новую силу в его старом теле. Он поднял свой посох высоко над головой, и внезапно он был окружён огнём, который не обжигал его, но создавал вокруг него ауру такого жара, что ледяные воины отступили, их лица выражали страх.

— Бегите! — крикнул он Ратибору и Зореславе. — Я задержу их! Вы должны достичь Перекрёстка!

Ратибор, который уже был на ногах, посмотрел на Мирослава с сомнением.

— Мы не оставим тебя! — крикнул он.

— Вы должны! — настаивал Мирослав. — Жертва Бранислава не должна быть напрасной! Идите! Сейчас!

Он сделал пасс рукой, и стена огня поднялась между ними и ледяными воинами, создавая временный барьер, который дал им шанс на побег.

Ратибор колебался ещё мгновение, затем кивнул, принимая тяжёлое решение. Он схватил Зореславу за руку и потянул её прочь от поля боя, в направлении гор, которые виднелись вдалеке.

— За мной! — крикнул он оставшимся воинам, и они последовали за ним, отступая от битвы, которая становилась всё более безнадёжной.

Зореслава бежала рядом с Ратибором, её сердце было тяжёлым от горя из-за жертвы Бранислава и беспокойства за Мирослава. Она оглянулась через плечо и увидела старого мага, стоящего в центре огненного вихря, его фигура была маленькой, но непоколебимой против превосходящих сил Лихобора и его ледяных воинов.

25.5

Они бежали всю ночь, не останавливаясь даже когда лёгкие горели от недостатка воздуха, а ноги подкашивались от усталости. Ратибор вёл их через долину, затем вверх по горному склону, выбирая путь, который был трудно проследить, часто меняя направление, пересекая ручьи, чтобы скрыть их следы.

К рассвету они достигли небольшого плато высоко в горах, откуда открывался вид на долину, которую они только что пересекли. Вдалеке они могли видеть дым, поднимающийся к небу — последнее свидетельство битвы, которую они оставили позади.

Ратибор наконец позволил им остановиться для короткого отдыха. Они все были измотаны, их лица бледны от усталости и горя. Из пяти воинов, которые начали путешествие с ними, осталось только трое: один пал в битве с ледяными воинами, другой был тяжело ранен и остался с Мирославом, чтобы помочь ему в последней обороне.

Зореслава опустилась на камень, её руки дрожали от усталости, но она всё ещё крепко держала Чашу Жизни. Камень Рассвета на её шее пульсировал тёплой энергией, словно пытаясь утешить её.

Ратибор сел рядом с ней, его лицо было мрачным, но решительным.

— Мы должны продолжать, — тихо сказал он. — Лихобор не остановится. Он будет преследовать нас до самого Перекрёстка.

Зореслава кивнула, понимая необходимость, но её сердце было тяжёлым от потерь, которые они уже понесли.

— Бранислав, — прошептала она, и слёзы навернулись на её глаза. — Он знал, что делает. Он выбрал свою судьбу.

Ратибор положил руку на её плечо, его прикосновение было нежным, утешающим.

— Он был воином в душе, — сказал он. — Он умер так, как хотел бы умереть: защищая других, сражаясь за то, во что верил.

Один из оставшихся воинов, следопыт по имени Велимир, подошёл к ним, его лицо было серьёзным.

— Вождь, — сказал он, обращаясь к Ратибору. — Я думаю, я знаю, где мы находимся. Если карты, которые я изучал, верны, то Перекрёсток Стихий должен быть примерно в дне пути отсюда, в сердце Четырёх Пиков.

Ратибор кивнул, его глаза оживились от этой новости.

— Хорошо, — сказал он. — Тогда у нас есть шанс. Если мы сможем достичь Перекрёстка до наступления ночи, возможно, мы сможем использовать силу артефактов, чтобы защитить себя от Лихобора и его воинов.

Зореслава посмотрела на Чашу Жизни в своих руках, затем на Камень Рассвета на своей шее. Артефакты сияли с новой интенсивностью, словно они тоже чувствовали близость своей цели.

— Они знают, — тихо сказала она. — Они чувствуют Перекрёсток. Они... стремятся к нему.

Ратибор посмотрел на неё с смесью удивления и уважения.

— Тогда пусть они ведут нас, — сказал он. — Если они знают путь, пусть показывают его.

После короткого отдыха и скудного завтрака из их уменьшающихся запасов, они продолжили путь. Зореслава шла впереди, позволяя артефактам направлять её. Она чувствовала их энергию, их тягу в определённом направлении, и следовала этому ощущению, доверяя древней мудрости, заключённой в них.

Путь вёл их всё выше в горы, через узкие перевалы и крутые склоны. Воздух становился тоньше, холоднее, но артефакты, казалось, давали Зореславе дополнительную силу, энергию, которая помогала ей продолжать движение, даже когда её тело кричало от усталости.

К полудню они достигли странного места: высокого плато, окружённого четырьмя пиками, которые возвышались над ними, как гигантские стражи. Каждый пик был уникален: один был покрыт вечными снегами, другой был голым и каменистым, третий был покрыт густой растительностью, а четвёртый имел на своей вершине небольшое озеро, из которого вытекал водопад.

— Четыре Пика, — выдохнул Велимир, его глаза были широко раскрыты от благоговения. — Пик Воздуха, Пик Земли, Пик Огня и Пик Воды. Мы нашли их.

Зореслава чувствовала, как артефакты в её руках становятся всё теплее, их сияние всё ярче. Они почти вибрировали от энергии, словно живые существа, стремящиеся домой после долгого отсутствия.

— Перекрёсток должен быть там, — сказала она, указывая на центр плато, где четыре тропы, исходящие от каждого пика, пересекались в одной точке.

Они осторожно двинулись вперёд, их чувства были обострены, готовые к любой опасности. Но плато было тихим, почти безмятежным, словно это место существовало вне времени и пространства, защищённое от хаоса внешнего мира.

Когда они достигли центра, точки пересечения четырёх троп, они увидели странную конструкцию: круглую платформу из камня, на которой были высечены символы четырёх стихий — волнистые линии для воды, спирали для воздуха, треугольники для огня и квадраты для земли. В центре платформы был небольшой алтарь с четырьмя углублениями, словно созданными для размещения чего-то.

Зореслава почувствовала, как Чаша Жизни в её руках становится почти невыносимо горячей, а Камень Рассвета на её шее пульсирует с такой силой, что она могла видеть свет, проникающий сквозь ткань её одежды.

— Это здесь, — прошептала она, делая шаг к алтарю. — Это место, где артефакты должны быть объединены.

Ратибор и воины образовали защитный круг вокруг неё, их оружие было обнажено, их глаза сканировали окружающую местность в поисках любых признаков опасности.

Зореслава поднялась на платформу, чувствуя, как энергия места течёт через неё, словно она стояла в центре мощного водоворота силы. Она подошла к алтарю, изучая углубления, которые, казалось, идеально соответствовали форме артефактов, которые она несла.

Она осторожно поместила Чашу Жизни в одно из углублений, и артефакт идеально встал на место, его сияние усилилось, распространяясь по линиям, высеченным в камне алтаря. Затем она сняла цепочку с Камнем Рассвета и поместила его в другое углубление. Камень тоже идеально подошёл, и его свет соединился со светом Чаши, создавая сложный узор энергии, который распространялся по всей платформе.

— Два из четырёх, — тихо сказала она. — Нам нужны ещё два артефакта.

Как по команде, воздух вокруг них начал меняться. Сначала это было едва заметно: лёгкое колебание, словно тепло, поднимающееся от горячей поверхности. Затем изменения стали более очевидными: цвета стали ярче, звуки чище, воздух насыщеннее. Казалось, сама реальность становилась более... реальной, более интенсивной.

И тогда они увидели их: фигуры, появляющиеся из воздуха, словно они всегда были там, просто невидимые до этого момента. Четыре фигуры, каждая уникальная, каждая излучающая силу и древность, которые были почти осязаемыми.

Первая фигура была женщиной с длинными, текучими волосами цвета морской волны, её кожа мерцала, словно покрытая капельками воды, её глаза были глубокими и тёмными, как океанские глубины. Она была одета в платье, которое, казалось, было соткано из самой воды, постоянно движущееся, меняющее форму.

Вторая фигура была мужчиной, высоким и стройным, с волосами цвета осенних листьев, которые двигались, словно на ветру, даже когда воздух был неподвижен. Его глаза были ясными и светлыми, как небо в ясный день, его одежда была лёгкой, почти прозрачной, словно сотканной из самого воздуха.

Третья фигура была также мужчиной, коренастым и мощным, с кожей цвета богатой земли и волосами, похожими на корни деревьев. Его глаза были тёмными и глубокими, как плодородная почва, его одежда была простой, но прочной, словно сделанной из самой земли.

Четвёртая фигура была женщиной, яркой и интенсивной, с волосами цвета пламени, которые, казалось, действительно горели, её кожа светилась, словно освещённая изнутри. Её глаза были яркими и живыми, как танцующее пламя, её одежда была яркой и динамичной, словно сотканной из самого огня.

Ратибор и воины застыли, их оружие всё ещё было поднято, но их лица выражали смесь страха и благоговения. Они никогда не видели ничего подобного, никогда не чувствовали такого присутствия, такой силы.

Зореслава стояла на алтаре, её сердце билось быстро, но не от страха. Она чувствовала странное узнавание, словно она всегда знала эти существа, словно они были частью её самой, частью всего живого.

Женщина с волосами цвета морской волны сделала шаг вперёд, её движения были плавными, словно течение воды.

— Хранительница артефактов, — сказала она, и её голос был подобен шуму волн, мягкий, но мощный. — Ты принесла их домой.

Мужчина с волосами цвета осенних листьев тоже шагнул вперёд, его движения были лёгкими, почти невесомыми.

— Долго мы ждали этого момента, — сказал он, и его голос был подобен шёпоту ветра, тихий, но всепроникающий. — Долго мы наблюдали, как мир движется к краю пропасти.

Мужчина с кожей цвета богатой земли кивнул, его движения были медленными, обдуманными.

— Баланс нарушен, — сказал он, и его голос был глубоким и резонирующим, как движение тектонических плит. — Стихии больше не в гармонии.

Женщина с волосами цвета пламени шагнула вперёд, её движения были быстрыми, энергичными.

— Время пришло, — сказала она, и её голос был подобен треску огня, яркий и интенсивный. — Время восстановить баланс, время объединить артефакты, время призвать Пятый Элемент.

Зореслава смотрела на них, её разум пытался осмыслить то, что она видела и слышала. Эти существа, эти... воплощения стихий, говорили о вещах, которые были за пределами её понимания, но которые, тем не менее, резонировали с чем-то глубоко внутри неё.

— Кто вы? — спросила она, её голос был тихим, но твёрдым. — Что вы такое?

Женщина с волосами цвета морской волны улыбнулась, и её улыбка была подобна солнечному свету, отражающемуся на поверхности воды.

— Мы — Хранители Стихий, — сказала она. — Я — Аква, Хранительница.

Мужчина с волосами цвета осенних листьев поклонился.

— Я — Аэр, Хранитель Воздуха.

ГЛАВА 26. ПОСЛЕДНИЕ ПРИГОТОВЛЕНИЯ

26.1

Солнце медленно поднималось над горизонтом, окрашивая древнее капище в золотистые тона. Зореслава стояла в центре каменного круга, наблюдая, как первые лучи света касаются резных символов на мегалитах, заставляя их словно оживать. Четыре артефакта были расположены по сторонам света на специальных постаментах: Чаша Жизни на севере, Камень Рассвета на востоке, Меч Истины на юге и Щит Равновесия на западе.

Прошла неделя с тех пор, как они достигли Перекрёстка Стихий и встретили Хранителей. Неделя интенсивных приготовлений, обучения и восстановления древнего места силы, которое должно было стать ареной их последней битвы с Хладаной — древней сущностью холода и тьмы, которую Цветан намеревался пробудить и подчинить своей воле.

Зореслава глубоко вздохнула, чувствуя, как энергия места течёт через неё. Она многое узнала за эти дни от Хранителей Стихий. Они рассказали ей о древнем балансе, о том, как четыре элемента — вода, воздух, земля и огонь — должны находиться в гармонии, чтобы поддерживать жизнь и порядок в мире. Они рассказали о Пятом Элементе — духе или эфире — который связывает остальные четыре вместе, создавая единое целое.

И они рассказали о Хладане — древней сущности, которая существовала до формирования мира, сущности чистого холода и тьмы, которая стремилась вернуть вселенную в состояние первозданного хаоса. Хладана была заключена в глубинах земли тысячелетия назад, когда мир был молод, а магия сильна. Но теперь, с ослаблением древних печатей и амбициями Цветана, она была близка к пробуждению.

— Ты выглядишь задумчивой, — голос Ратибора вывел её из размышлений. Он подошёл к ней, его лицо было усталым, но решительным. За эту неделю он почти не отдыхал, тренируя оставшихся воинов, укрепляя защиту капища, готовясь к неизбежной атаке сил Цветана.

Зореслава повернулась к нему, слабо улыбнувшись.

— Просто думаю о том, как много изменилось за такое короткое время, — сказала она. — Ещё месяц назад я была просто дочерью вождя, готовящейся к своему первому серьёзному ритуалу. А теперь...

— А теперь ты надежда нашего мира, — мягко закончил Ратибор, подходя ближе и беря её руки в свои. — Но ты не одна. Мы все здесь, с тобой.

Зореслава кивнула, чувствуя благодарность за его поддержку. Действительно, она не была одна. Помимо Ратибора и оставшихся воинов их племени, с ними были Хранители Стихий, которые обучали её искусству управления элементальной магией. И, что самое удивительное, с ними был Цветан — тот самый тёмный маг, который ещё недавно был их врагом.

Его появление на Перекрёстке Стихий было неожиданным и драматичным. Он пришёл один, без своих слуг и союзников, его обычно надменное лицо было искажено от боли и страха. Он рассказал им о том, как пытался контролировать древние силы, как думал, что сможет пробудить и подчинить Хладану, использовать её силу для своих целей. Но он недооценил её мощь, её злобу, её жажду разрушения.

Хладана частично пробудилась и первым делом подчинила себе Лихобора, превратив его из могущественного союзника в безвольную марионетку. Затем она начала распространять своё влияние, замораживая всё на своём пути, убивая всё живое, превращая плодородные земли в ледяные пустыни.

Цветан бежал, понимая, что выпустил силу, которую не мог контролировать, силу, которая угрожала не только его врагам, но и ему самому, всему миру. Он пришёл к Перекрёстку Стихий, к Хранителям, к артефактам, ища способ исправить то, что он натворил.

Поначалу никто не верил ему, особенно Ратибор, который видел в нём только врага, предателя. Но Хранители Стихий, с их древней мудростью и способностью видеть истину, подтвердили его слова. Они видели страх в его сердце, раскаяние в его душе. И они знали, что его знания, его магические способности будут необходимы в предстоящей битве.

Так Цветан стал их союзником, хотя и неохотным, вынужденным обстоятельствами. Он работал с Зореславой над восстановлением древних рун капища, делясь своими знаниями о древней магии, обучая её заклинаниям и ритуалам, которые могли бы помочь в противостоянии Хладане.

— Цветан закончил восстановление западной стороны, — сказал Ратибор, прерывая её размышления. — Он говорит, что нам нужно завершить подготовку до заката. По его расчётам, Хладана и её силы будут здесь к полуночи.

Зореслава кивнула, её лицо стало серьёзным.

— Я почти закончила с восточной стороной, — сказала она. — Осталось активировать руны защиты и связи. Как идёт подготовка воинов?

Ратибор вздохнул, его глаза на мгновение затуманились от беспокойства.

— Они готовы, насколько это возможно, — сказал он. — Но мы оба знаем, что против сил Хладаны обычное оружие мало что может сделать. Наша главная надежда — это ритуал, артефакты и твоя способность объединить их силу.

Зореслава сжала его руки, чувствуя, как её решимость укрепляется.

— Мы справимся, — твёрдо сказала она. — Мы должны справиться. Слишком многое поставлено на карту.

Ратибор кивнул, его глаза встретились с её, и в них была та же решимость, то же обещание.

— Я буду рядом с тобой до конца, — сказал он. — Что бы ни случилось.

Их момент был прерван появлением Цветана, который подошёл к ним с другой стороны капища. Несмотря на его сотрудничество, между ним и Ратибором всё ещё оставалось напряжение, недоверие, которое, возможно, никогда полностью не исчезнет.

— Западная сторона готова, — сказал Цветан, его голос был холодным, деловым. — Руны активированы и связаны с артефактом. Щит Равновесия теперь полностью интегрирован в защитную систему капища.

Зореслава кивнула, благодарная за его помощь, несмотря на сложные отношения.

— Спасибо, Цветан, — сказала она. — Я почти закончила с восточной стороной. Как только все руны будут активированы, мы сможем начать финальные приготовления к ритуалу.

Цветан кивнул, его глаза скользнули по капищу, оценивая проделанную работу.

— Времени мало, — сказал он. — Хладана становится сильнее с каждым часом. Её влияние распространяется быстрее, чем я предполагал. Мы должны быть готовы к тому, что она может прибыть раньше, чем мы ожидаем.

Ратибор напрягся, его рука автоматически легла на рукоять меча.

— Мои воины будут готовы, — твёрдо сказал он. — Мы не позволим ей прервать ритуал.

Цветан посмотрел на него с смесью скептицизма и уважения.

— Твои воины храбры, не сомневаюсь, — сказал он. — Но Хладана не обычный враг. Она не человек, даже не существо в привычном понимании. Она — сила, стихия, воплощение холода и тьмы. Против неё мечи и копья мало что могут сделать.

— Тогда что ты предлагаешь? — спросил Ратибор, его голос был напряжённым от сдерживаемого раздражения. — Сдаться? Бежать?

Цветан покачал головой, его лицо было серьёзным.

— Нет, — сказал он. — Я предлагаю использовать всё, что у нас есть. Включая магию. Я могу научить твоих воинов некоторым базовым защитным заклинаниям, которые могут дать им шанс против слуг Хладаны.

Ратибор выглядел удивлённым этим предложением, но после момента размышления кивнул.

— Хорошо, — сказал он. — Любая помощь приветствуется. Но знай: если это какой-то трюк, если ты пытаешься ослабить нашу защиту...

— То я умру вместе с вами, когда Хладана доберётся до нас, — закончил Цветан с горькой усмешкой. — Поверь, Ратибор, в данный момент наши интересы полностью совпадают. Я хочу жить не меньше, чем ты.

Зореслава посмотрела на двух мужчин, таких разных и в то же время таких похожих в своей решимости, в своей готовности сражаться. Она чувствовала странное единение с ними обоими, с их силой, их знаниями, их волей.

— Тогда давайте работать вместе, — сказала она, её голос был твёрдым, уверенным. — У нас общий враг, общая цель. Давайте отложим наши разногласия хотя бы до тех пор, пока Хладана не будет побеждена.

Оба мужчины посмотрели на неё, и в их глазах было уважение, признание её лидерства, её силы духа.

— Как скажешь, Зореслава, — сказал Цветан, слегка наклоняя голову. — Я буду работать с воинами Ратибора, обучать их тому, что может помочь им выжить в предстоящей битве.

Ратибор кивнул, соглашаясь, хотя его глаза всё ещё были настороженными.

— Я соберу их на тренировочной площадке через час, — сказал он. — А пока я хотел бы обсудить с тобой стратегию обороны, Зореслава. Мы должны быть готовы к любым неожиданностям.

Зореслава кивнула, благодарная за его поддержку, его опыт.

— Конечно, — сказала она. — Давай пройдёмся по периметру капища, я покажу тебе, какие защитные меры мы с Цветаном уже установили, и мы сможем обсудить, как лучше расположить твоих воинов.

Они разошлись: Цветан направился к своей части капища, чтобы продолжить работу над рунами, а Зореслава и Ратибор пошли вдоль периметра, обсуждая стратегию обороны, готовясь к битве, которая могла определить судьбу не только их самих, но и всего мира.

Солнце поднималось всё выше, освещая древнее капище, где люди, маги и элементальные сущности готовились к противостоянию с древним злом, которое угрожало поглотить всё своим холодом и тьмой. Время было на исходе, но их решимость была сильна, их единство — их главное оружие против надвигающейся бури.

26.2

Полуденное солнце стояло высоко в небе, когда Зореслава склонилась над восточной стороной каменного круга, аккуратно восстанавливая полустёртую руну на одном из мегалитов. Её пальцы были испачканы смесью охры, древесного угля и других природных пигментов, которые она использовала для обновления древних символов. Рядом с ней лежал свиток, на котором Цветан нарисовал точные копии рун, какими они должны были быть.

— Осторожнее с линиями, — голос Цветана раздался за её спиной, заставив её слегка вздрогнуть. — Руна Солнца должна иметь ровно девять лучей, не больше и не меньше. Каждый луч соответствует одному из девяти миров в древней космологии.

Зореслава кивнула, не отрывая взгляда от своей работы. Несмотря на первоначальное недоверие, она должна была признать, что знания Цветана о древней магии были впечатляющими. За последние дни она узнала от него больше о рунах и ритуалах, чем за все годы обучения у Мирослава.

— Почему ты выбрал этот путь, Цветан? — спросила она, заканчивая последний луч руны и отступая, чтобы оценить свою работу. — Путь тёмной магии, путь, который привёл к... всему этому.

Цветан, который работал над соседним мегалитом, восстанавливая руну Луны, на мгновение замер, его руки застыли в воздухе. Затем он медленно опустил их, его лицо стало задумчивым.

— Я не всегда был таким, — тихо сказал он, его голос был лишён обычной холодности и высокомерия. — Когда-то я был просто любознательным молодым магом, жаждущим знаний, стремящимся понять тайны вселенной.

Он провёл рукой по руне, которую восстанавливал, его пальцы нежно касались древнего камня.

— Но знания имеют свою цену, Зореслава. Чем глубже ты погружаешься в тайны магии, тем больше ты видишь... возможностей. Возможностей изменить мир, исправить то, что кажется неправильным, создать что-то новое, лучшее.

Его глаза встретились с её, и в них была странная смесь горечи и мудрости.

— Я хотел создать новый мир, мир, где магия была бы свободна, где она могла бы процветать без ограничений и предрассудков. Мир, где такие, как я, не должны были бы скрываться, бояться, быть отвергнутыми.

Зореслава смотрела на него, видя не грозного тёмного мага, а человека — сложного, противоречивого, с своими мечтами и разочарованиями.

— И ради этого ты был готов уничтожить существующий мир? — спросила она, её голос был не обвиняющим, а скорее любопытным, стремящимся понять.

Цветан покачал головой, его лицо исказилось от чего-то похожего на раскаяние.

— Я не хотел уничтожения, — сказал он. — Я хотел трансформации. Я думал, что могу контролировать силы, которые призываю, направлять их, формировать по своей воле. Я был... самонадеянным.

Он вернулся к своей работе, его движения были точными, методичными, но в них чувствовалась некая нервозность, словно воспоминания причиняли ему физическую боль.

— Когда я нашёл древние тексты, говорящие о Хладане, я увидел в ней инструмент, силу, которую можно использовать для очищения мира, для создания чистого листа, на котором можно было бы написать новую историю. Я не понимал, что она не инструмент, а сущность с собственной волей, собственными целями. Целями, которые не имеют ничего общего с созиданием или трансформацией. Только с разрушением.

Зореслава слушала его, чувствуя странное сочувствие к этому человеку, который был их врагом, который причинил столько боли и страданий, но который теперь стоял рядом с ней, работая над спасением мира, который он чуть не уничтожил.

— И теперь? — спросила она. — Что ты будешь делать, если мы победим Хладану? Вернёшься к своим планам? Найдёшь другой способ создать свой идеальный мир?

Цветан посмотрел на неё долгим, оценивающим взглядом, затем слабо улыбнулся, и эта улыбка была удивительно искренней, почти грустной.

— Я не знаю, — честно сказал он. — Я не думал так далеко вперёд. Сейчас моя единственная цель — остановить то, что я начал, исправить свою ошибку. А потом... посмотрим.

Он закончил восстанавливать руну Луны и отступил, чтобы оценить свою работу.

— Эта руна символизирует интуицию, подсознание, скрытые знания, — сказал он, меняя тему. — В древности считалось, что Луна открывает двери между мирами, позволяет видеть то, что обычно скрыто от глаз. В контексте нашего ритуала она будет служить каналом для энергии Камня Рассвета, усиливая его способность раскрывать истину и разгонять тьму.

Зореслава кивнула, принимая его объяснение и понимая, что момент откровенности прошёл. Она перешла к следующему мегалиту, начиная работу над руной Звезды.

— А эта руна? — спросила она, следуя линиям на свитке. — Какова её роль?

Цветан подошёл ближе, его глаза изучали древний символ.

— Руна Звезды представляет высшие аспекты сознания, связь с космическими силами, — объяснил он. — Она служит мостом между земным и небесным, между материальным и духовным. В нашем ритуале она будет усиливать связь между артефактами и элементальными силами, которые они представляют.

Он указал на сложный узор в центре руны.

— Видишь эти линии? Они образуют семиконечную звезду, символ семи основных энергетических центров в человеческом теле. Когда ты активируешь эту руну во время ритуала, ты должна визуализировать, как энергия поднимается от земли через твои ноги, проходит через каждый центр и выходит через макушку головы, соединяясь с космическими силами.

Зореслава внимательно слушала, стараясь запомнить каждую деталь. Несмотря на все их различия, она не могла не восхищаться глубиной знаний Цветана, его пониманием древней магии.

— Как ты узнал всё это? — спросила она, продолжая работу над руной. — Эти знания... они кажутся утерянными для большинства людей.

Цветан на мгновение задумался, словно решая, сколько можно рассказать.

— Я провёл много лет в поисках, — наконец сказал он. — Путешествовал в самые отдалённые уголки мира, исследовал древние руины, изучал забытые тексты. Я был... одержим знаниями, истиной, пониманием того, как работает магия, как она связана с самой тканью реальности.

Он подошёл к следующему мегалиту, начиная работу над новой руной.

— В одном из своих путешествий я нашёл древний храм, скрытый глубоко в горах. Храм, посвящённый стихийным силам, элементальной магии. Там я нашёл тексты, говорящие о Перекрёстке Стихий, о четырёх артефактах, о Хладане и о ритуале, который мог бы пробудить её.

Его руки двигались уверенно, восстанавливая сложный узор руны.

— Я провёл годы, расшифровывая эти тексты, понимая их значение, готовясь к ритуалу. Я был уверен, что смогу контролировать силы, которые призову, использовать их для своих целей. Я был... глупцом.

Зореслава закончила руну Звезды и перешла к следующему мегалиту, где начала работу над руной Огня.

— Но теперь ты здесь, помогаешь нам остановить то, что начал, — сказала она. — Это что-то значит.

Цветан посмотрел на неё с странным выражением, смесью удивления и признательности.

— Возможно, — тихо сказал он. — Хотя я не уверен, что это искупает всё, что я сделал.

Они продолжили работу в тишине, каждый погружённый в свои мысли. Солнце медленно двигалось по небу, тени мегалитов удлинялись, создавая сложные узоры на земле.

Через некоторое время к ним подошла Аква, Хранительница Воды, её движения были плавными, словно течение реки.

— Как продвигается работа? — спросила она, её голос был мягким, но в нём чувствовалась древняя сила.

Зореслава выпрямилась, вытирая руки о ткань своей одежды.

— Мы почти закончили восточную сторону, — сказала она. — Руны Солнца, Луны, Звезды и Огня восстановлены. Осталось только активировать их.

Аква кивнула, её глаза, глубокие и тёмные, как океанские глубины, изучали проделанную работу.

— Хорошо, — сказала она. — Но времени мало. Мы чувствуем приближение Хладаны. Её холод распространяется быстрее, чем мы ожидали.

Цветан напрягся, его лицо стало серьёзным.

— Насколько быстро? — спросил он. — Когда она будет здесь?

Аква посмотрела на небо, словно читая знаки, которые были невидимы для обычных глаз.

— До заката, — сказала она. — Возможно, раньше. Её слуги уже в пути, ледяные воины и другие существа, которых она подчинила своей воле.

Зореслава почувствовала, как холодок пробежал по её спине. Они рассчитывали на больше времени, на возможность завершить все приготовления, провести необходимые ритуалы.

— Мы должны ускориться, — сказала она, поворачиваясь к Цветану. — Покажи мне, как активировать руны. Мы должны закончить восточную сторону как можно скорее, затем помочь с северной и южной.

Цветан кивнул, его лицо было сосредоточенным, решительным.

— Для активации рун нужна кровь, — сказал он. — Кровь того, кто будет проводить ритуал. Твоя кровь, Зореслава.

Он достал из своей сумки небольшой серебряный нож с рукоятью, украшенной рунами.

— Этот нож был создан специально для ритуальных целей, — объяснил он. — Он не причинит больше боли, чем необходимо, и рана быстро заживёт.

Зореслава взяла нож, чувствуя его вес в своей руке, его энергию, которая, казалось, резонировала с её собственной.

— Что я должна делать? — спросила она, её голос был твёрдым, решительным.

Цветан указал на центр руны Солнца.

— Сделай небольшой надрез на пальце и нанеси каплю крови на центр каждой руны, — сказал он. — Затем произнеси слова активации, которые я тебя научил. Руна должна начать светиться, сначала слабо, затем всё ярче, по мере того как она соединяется с энергетической сетью капища.

Зореслава кивнула, поднося нож к своему пальцу. Она сделала небольшой надрез, морщась от мгновенной боли, затем позволила капле крови упасть на центр руны Солнца.

— Sol et lumen, vita et calor, — произнесла она древние слова, которые Цветан научил её. — Activare, illuminare, protegere.

Руна начала светиться, сначала слабым, едва заметным светом, затем всё ярче, пока не стала излучать золотистое сияние, которое, казалось, пульсировала в такт с её сердцебиением, создавая ощущение живой связи между ней и древним символом.

26.3

На тренировочной площадке, расположенной в западной части капища, Ратибор стоял перед оставшимися воинами своего племени. Их было немного — всего пятнадцать человек, включая трёх женщин-воительниц, которые решили остаться и сражаться вместо того, чтобы уйти с остальными женщинами и детьми в безопасное место в горах. Каждое лицо было знакомо Ратибору — он знал их имена, их семьи, их сильные и слабые стороны. Они были не просто воинами под его командованием, они были его народом, его ответственностью.

— То, с чем мы столкнёмся сегодня ночью, — начал Ратибор, его голос был твёрдым, уверенным, несмотря на тяжесть ситуации, — не похоже ни на что, с чем мы сталкивались раньше. Это не обычные враги, не люди с мечами и копьями. Это существа холода и тьмы, созданные и контролируемые древней силой, которая стремится уничтожить всё живое.

Он обвёл взглядом лица своих воинов, видя в их глазах смесь страха и решимости, неуверенности и готовности сражаться.

— Я не буду лгать вам, — продолжил он. — Это будет самая трудная битва в нашей жизни. Многие из нас могут не дожить до рассвета. Но то, за что мы сражаемся, стоит любой цены. Мы сражаемся не просто за наше племя, не просто за наши семьи. Мы сражаемся за весь мир, за право всех живых существ продолжать существовать.

Он сделал паузу, позволяя своим словам проникнуть в сердца воинов, затем продолжил более практичным тоном:

— Наша задача проста, но критически важна: мы должны защищать капище и Зореславу во время ритуала. Ритуал — наша единственная надежда остановить Хладану. Если он будет прерван, если Зореслава не сможет завершить его, всё будет потеряно.

Ратибор подошёл к большому камню, на котором был разложен план капища, нарисованный углём на куске кожи.

— Мы разделимся на четыре группы, каждая будет защищать одну из сторон капища, — объяснил он, указывая на соответствующие места на плане. — Велимир, ты возьмёшь трёх воинов и будешь защищать северную сторону. Радмила, ты с тремя воинами — восточную. Горазд, ты с тремя — южную. Я с оставшимися буду на западной стороне, откуда, по словам Цветана, скорее всего придёт основная атака.

Названные воины кивнули, принимая свои задания. Велимир, опытный следопыт с зоркими глазами и меткой стрелой, Радмила, сильная и быстрая воительница, известная своим умением работать с двумя мечами одновременно, и Горазд, спокойный и рассудительный воин, чья сила и выносливость были легендарными в племени.

— Каждая группа будет иметь лук и стрелы, — продолжил Ратибор. — Цветан подготовил специальные наконечники, пропитанные магическим составом, который может причинить вред ледяным воинам. Используйте их экономно, они наше самое эффективное оружие на расстоянии.

Он указал на кучу оружия, лежащую рядом: мечи, копья, топоры, все с рунами, высеченными на лезвиях и древках.

— Ваше обычное оружие также было улучшено. Цветан и Хранители Стихий наложили на него заклинания, которые делают его более эффективным против существ холода. Но помните: даже с этими улучшениями, прямой бой с ледяными воинами опасен. Они сильны, быстры и не чувствуют боли или страха.

Ратибор сделал паузу, давая воинам время осмыслить информацию, затем продолжил:

— Теперь о тактике. Мы будем использовать преимущества местности и нашей подготовки. Капище расположено на возвышенности, что даёт нам хороший обзор и преимущество в обороне. Вокруг капища Цветан и Зореслава установили линию защитных рун, которые должны замедлить продвижение врага и ослабить их.

Он указал на несколько точек на плане.

— Здесь, здесь и здесь мы установили ловушки: ямы, скрытые под тонким слоем веток и листьев, с заострёнными кольями на дне. Они не остановят всех врагов, но могут уменьшить их число и создать узкие места, где мы сможем сконцентрировать нашу оборону.

Ратибор перевёл взгляд на группу факелов, сложенных неподалёку.

— Огонь — наш союзник в этой битве. Существа холода боятся огня, он ослабляет их, может даже уничтожить. У каждой группы будут факелы и горючие материалы. Используйте их стратегически, создавайте огненные барьеры, когда это возможно.

Он сделал ещё одну паузу, затем добавил с серьёзным выражением:

— И последнее, но не менее важное: поддерживайте связь. У каждой группы будет рог. Один короткий сигнал означает, что вы видите врага. Два коротких — что вам нужна помощь. Три коротких — что ваша позиция вот-вот будет прорвана. Длинный сигнал — что враг отступает. Слушайте внимательно и реагируйте быстро.

Ратибор обвёл взглядом лица своих воинов, видя, как информация усваивается, как страх уступает место решимости и готовности.

— Есть вопросы? — спросил он.

Горазд поднял руку.

— Что делать, если Хладана сама появится? — спросил он, его голос был спокойным, но в глазах читалось беспокойство. — Сможем ли мы противостоять ей?

Ратибор покачал головой, его лицо было серьёзным.

— Нет, — честно ответил он. — Если Хладана сама появится, наше оружие будет бесполезно против неё. Она не физическое существо в привычном понимании, она — воплощение стихийной силы. Только ритуал, только объединённая сила четырёх артефактов и Хранителей Стихий может противостоять ей.

Он сделал паузу, затем добавил с твёрдой решимостью:

— Но это не значит, что мы сдадимся. Наша задача — защищать ритуал до последнего вздоха, до последней капли крови. Если Хладана появится, мы будем сражаться, чтобы выиграть время, чтобы дать Зореславе шанс завершить ритуал. Это всё, что мы можем сделать, и это немало.

Велимир поднял руку.

— А что насчёт Цветана? — спросил он, его голос был напряжённым от недоверия. — Можем ли мы действительно доверять ему? Что, если это ловушка?

Ратибор понимал беспокойство своего воина. Цветан был их врагом, человеком, который принёс столько страданий и разрушений. Доверие не приходило легко.

— Я понимаю твои сомнения, Велимир, — сказал он. — Я сам не полностью доверяю Цветану. Но в данный момент наши интересы совпадают. Он так же боится Хладаны, как и мы. Он видел, что она сделала с Лихобором, как она превратила его из могущественного союзника в безвольную марионетку. Цветан знает, что его ждёт та же судьба, если Хладана победит.

Ратибор сделал паузу, затем добавил:

— Кроме того, Хранители Стихий подтвердили его искренность. Они могут видеть истину в сердцах людей, и они сказали, что в данный момент Цветан действительно хочет остановить Хладану. Этого достаточно для меня... пока.

Велимир кивнул, принимая объяснение, хотя его лицо всё ещё выражало некоторое сомнение.

Радмила подняла руку.

— Что насчёт отступления? — спросила она. — Если всё пойдёт не так, если ритуал не сработает или будет прерван, есть ли у нас план отступления?

Ратибор покачал головой, его лицо было мрачным.

— Нет, — сказал он. — Если ритуал не сработает, если Хладана победит, отступать будет некуда. Её холод распространится по всему миру, уничтожая всё живое на своём пути. Нет места, где можно было бы спрятаться, нет убежища, которое могло бы защитить от её силы.

Он сделал паузу, затем добавил с горькой решимостью:

— Мы стоим здесь, на этой линии. Если мы падём, падёт весь мир. Так что мы не падём. Мы будем сражаться до конца, до последнего вздоха, до последней капли крови. Мы будем сражаться за наш народ, за наши семьи, за весь мир. Мы будем сражаться, потому что должны, потому что никто другой не может.

Его слова были встречены молчанием, тяжёлым, но полным решимости. Каждый воин понимал серьёзность ситуации, каждый принимал возможность своей смерти, каждый был готов сражаться, несмотря на страх, несмотря на сомнения.

Ратибор кивнул, видя в их глазах то, что искал: не бесстрашие, но храбрость, не отсутствие сомнений, но решимость действовать, несмотря на них.

— Хорошо, — сказал он. — Теперь давайте потренируемся. Я хочу, чтобы каждый из вас попробовал новое оружие, почувствовал его в руке, понял, как оно работает против существ холода.

Он повернулся к Цветану, который только что подошёл к тренировочной площадке, его лицо было серьёзным, сосредоточенным.

— Цветан, — сказал Ратибор, его голос был формальным, но не враждебным. — Мои воины готовы учиться. Покажи им, как использовать магию, которую ты вложил в их оружие.

Цветан кивнул, его глаза скользнули по лицам воинов, видя их недоверие, их страх, но также их решимость.

— Оружие, которое вы держите, — начал он, его голос был спокойным, уверенным, — не просто сталь и дерево. Оно наполнено энергией, магией, которая может причинить вред существам холода. Но чтобы полностью использовать эту силу, вы должны научиться активировать её, направлять её, контролировать её.

Он подошёл к одному из воинов, который держал меч с рунами на лезвии.

— Позволь мне показать, — сказал он, протягивая руку.

Воин неохотно передал ему меч, его глаза были настороженными, недоверчивыми.

Цветан взял меч, его пальцы легко скользнули по рунам на лезвии.

— Эти руны — не просто символы, — объяснил он. — Они — каналы для энергии, для магии. Когда вы активируете их, они усиливают естественные свойства оружия, делают его более эффективным против определённых типов врагов.

Он поднял меч, и руны на лезвии начали светиться мягким, пульсирующим светом.

— Чтобы активировать руны, вы должны сосредоточиться, направить свою волю, свою энергию в оружие, — продолжил он. — Представьте, что ваша сила, ваша решимость течёт из вашего сердца, через руку, в оружие, заставляя руны светиться.

Он передал меч обратно воину.

— Попробуй, — сказал он. — Сосредоточься, почувствуй оружие как продолжение своей руки, своей воли.

Воин взял меч, его лицо было скептическим, но он закрыл глаза, сосредотачиваясь, и через несколько мгновений руны на лезвии его меча начали слабо светиться, вызвав удивлённый шёпот среди остальных воинов.

26.4

Сумерки опустились на древнее капище, окрашивая небо в глубокие оттенки пурпура и индиго. Последние лучи заходящего солнца золотили верхушки мегалитов, создавая длинные тени, которые тянулись по земле, словно тёмные пальцы. Воздух был наполнен напряжением ожидания, тишиной перед бурей.

Зореслава стояла на краю капища, глядя на восток, откуда, по словам Хранителей Стихий, должна была прийти Хладана. Пока там не было ничего, кроме тёмного леса и далёких гор, но она чувствовала приближение холода, тьмы, чужеродной силы, которая стремилась поглотить всё живое.

Она услышала шаги за спиной и обернулась, чтобы увидеть Ратибора, идущего к ней. Его лицо было усталым после дня интенсивных тренировок и подготовки, но в его глазах всё ещё горел огонь решимости.

— Всё готово, — сказал он, подходя ближе. — Воины на своих местах, ловушки установлены, оружие распределено. Мы сделали всё, что могли.

Зореслава кивнула, благодарная за его силу, его уверенность, его присутствие рядом с ней в этот тёмный час.

— Спасибо, — тихо сказала она. — За всё. За то, что ты здесь, за то, что верил в меня, даже когда я сама не верила.

Ратибор посмотрел на неё долгим взглядом, в его глазах была смесь нежности и гордости.

— Я всегда верил в тебя, Зореслава, — сказал он. — С того момента, как увидел тебя в лесу, собирающую травы для ритуала. Ты была такой сосредоточенной, такой связанной с природой, с магией. Я знал, что ты особенная.

Он сделал паузу, затем добавил с лёгкой улыбкой:

— Хотя должен признать, я не ожидал, что "особенная" будет означать "спасительница мира".

Зореслава слабо улыбнулась в ответ, благодарная за его попытку разрядить напряжение, внести немного света в тёмный час.

— Я тоже не ожидала этого, — сказала она. — Всё, чего я хотела, — это быть хорошей ведуньей, служить своему племени, следовать по стопам Мирослава. А теперь...

Она посмотрела на капище, на мегалиты с восстановленными рунами, на четыре артефакта, расположенные по сторонам света, на Хранителей Стихий, которые медитировали, готовясь к ритуалу.

— А теперь судьба всего мира зависит от меня, от моей способности провести ритуал, объединить силы артефактов, противостоять древнему злу, о котором я даже не слышала до недавнего времени.

Ратибор подошёл ближе, его рука нежно коснулась её плеча.

— Ты не одна, — мягко сказал он. — Мы все здесь, с тобой. Хранители Стихий, воины, даже Цветан. Мы будем сражаться вместе, и мы победим вместе.

Зореслава посмотрела на него, чувствуя, как её сердце наполняется теплом, несмотря на холод приближающейся ночи.

— А что потом? — спросила она, её голос был тихим, почти робким. — Если мы победим, если остановим Хладану, что будет потом?

Ратибор посмотрел на неё долгим взглядом, в его глазах была нежность, которую он редко позволял себе показывать.

— Потом, — сказал он, — мы вернёмся домой. Восстановим наше поселение, соберём наш народ. Начнём заново.

Он сделал паузу, затем добавил с лёгкой улыбкой:

— И, возможно, если ты захочешь, мы могли бы начать что-то новое. Вместе.

Зореслава почувствовала, как её сердце забилось быстрее, как тепло разлилось по её телу, несмотря на прохладу вечера.

— Вместе, — повторила она, словно пробуя слово на вкус. — Я бы хотела этого. Очень хотела.

Ратибор улыбнулся, его глаза светились в сумерках.

— Тогда у нас есть ещё одна причина победить, — сказал он. — Ещё одна причина выжить.

Он протянул руку, и Зореслава взяла её, чувствуя силу его пальцев, тепло его кожи.

— Пойдём, — сказал он. — Нам нужно отдохнуть перед битвой. Завтра будет долгий день.

Они пошли вместе к небольшому шатру, который был установлен на краю капища. Внутри было тепло от небольшого костра, который горел в центре, и уютно от мягких шкур, разложенных на земле.

Зореслава села на одну из шкур, Ратибор рядом с ней. Они сидели в тишине некоторое время, глядя на огонь, каждый погружённый в свои мысли.

— Я боюсь, — наконец призналась Зореслава, её голос был тихим, почти шёпотом. — Не смерти, не боли. Я боюсь, что не справлюсь, что подведу всех, кто верит в меня.

Ратибор повернулся к ней, его лицо было серьёзным, но в его глазах была нежность.

— Страх — это нормально, — сказал он. — Только глупцы не боятся перед лицом опасности. Храбрость — это не отсутствие страха, а способность действовать, несмотря на него.

Он взял её руки в свои, его пальцы нежно сжали её.

— И я знаю, что ты храбрая, Зореслава. Я видел твою храбрость много раз. Когда ты пошла в лес искать артефакты, несмотря на опасность. Когда ты противостояла Цветану, несмотря на его силу. Когда ты продолжала идти вперёд, несмотря на все трудности и потери.

Он поднёс её руки к своим губам, нежно целуя их.

— Ты справишься, — уверенно сказал он. — Я верю в тебя. Мы все верим в тебя.

Зореслава почувствовала, как её глаза наполняются слезами, не от страха или грусти, но от благодарности, от любви, которую она чувствовала к этому сильному, доброму человеку.

— Спасибо, — прошептала она. — За твою веру, за твою поддержку, за твою любовь.

Ратибор улыбнулся, его глаза светились в свете костра.

— Моя любовь всегда будет с тобой, — сказал он. — В этой жизни и за её пределами.

Он наклонился ближе, и их губы встретились в нежном, но глубоком поцелуе. Зореслава закрыла глаза, отдаваясь моменту, чувствуя тепло его тела, силу его рук, нежность его губ.

Когда они наконец отстранились друг от друга, Ратибор посмотрел на неё с такой любовью, такой нежностью, что её сердце, казалось, могло разорваться от переполнявших его чувств.

— Я люблю тебя, Зореслава, — просто сказал он. — Что бы ни случилось завтра, знай это.

— Я тоже люблю тебя, Ратибор, — ответила она, её голос был тихим, но уверенным. — И я буду любить тебя всегда, в этой жизни и за её пределами.

Они сидели вместе у костра, держась за руки, говоря о будущем, которое они надеялись разделить, о мире, который они надеялись спасти, о жизни, которую они надеялись построить вместе.

Они говорили о доме, который они могли бы построить на краю леса, с видом на реку. О детях, которых они могли бы иметь, сильных и мудрых, как их отец, связанных с природой и магией, как их мать. О мирной жизни, полной любви и радости, вдали от войн и тёмной магии.

Они говорили о своих мечтах, своих надеждах, своих страхах. Они делились историями из своего прошлого, воспоминаниями, которые сформировали их, опытом, который сделал их теми, кем они были.

И по мере того, как ночь углублялась, их разговор становился тише, интимнее. Они говорили шёпотом, словно боясь, что громкие слова могут разрушить хрупкий момент покоя, который они нашли посреди хаоса.

— Если мы выживем, — сказала Зореслава, её голос был мягким, мечтательным, — я хотела бы провести с тобой ритуал единения. Не сразу, конечно. Сначала нам нужно будет восстановить наше поселение, помочь нашему народу вернуться. Но когда всё успокоится, когда мы снова обретём мир...

Ратибор улыбнулся, его глаза светились от мысли о будущем, которое они могли бы разделить.

— Я бы хотел этого, — сказал он. — Провести с тобой ритуал единения, связать наши жизни, наши души. Стать твоим мужем, твоим защитником, твоим партнёром во всём.

Он сделал паузу, затем добавил с лёгкой улыбкой:

— Хотя должен признать, мысль о том, чтобы быть мужем ведуньи, немного пугает. Ты будешь знать все травы, которые могут сделать мою жизнь... интересной, если я тебя рассержу.

Зореслава рассмеялась, её смех был лёгким, свободным, первым настоящим смехом за много дней.

— Не волнуйся, — сказала она, её глаза искрились от веселья. — Я буду использовать свои знания только для того, чтобы делать твою жизнь лучше. Хотя, возможно, иногда небольшое слабительное в твоём чае не помешает, чтобы напомнить тебе, кто главный в доме.

Ратибор притворно вздрогнул, его лицо изображало ужас.

— Я буду самым послушным мужем в истории, — пообещал он. — Никаких слабительных не потребуется.

Они оба рассмеялись, и на мгновение тяжесть предстоящей битвы, страх перед будущим, всё это, казалось, исчезло, оставив только двух людей, влюблённых друг в друга, мечтающих о совместном будущем.

Но момент был недолгим. Звук рога, доносящийся снаружи, вернул их к реальности, к опасности, которая приближалась.

Один короткий сигнал. Враг замечен.

Ратибор мгновенно напрягся, его рука автоматически потянулась к мечу, который лежал рядом.

— Они здесь, — сказал он, его голос был твёрдым, решительным. — Раньше, чем мы ожидали.

Зореслава кивнула, её лицо стало серьёзным, сосредоточенным.

— Тогда нам пора, — сказала она, поднимаясь на ноги. — Пора встретить нашу судьбу.

Ратибор встал рядом с ней, его глаза встретились с её в последний момент интимности перед битвой.

— Что бы ни случилось, — сказал он, — знай, что я люблю тебя. И я буду рядом с тобой до конца.

Зореслава кивнула, её глаза были полны любви и решимости.

— И я буду рядом с тобой, — сказала она. — До конца и за его пределами.

Они обменялись последним поцелуем, быстрым, но полным чувства, затем повернулись к выходу из шатра, готовые встретить опасность, которая приближалась к ним из темноты ночи.

26.5

Полная луна висела в небе, заливая древнее капище серебристым светом, который отражался от восстановленных рун на мегалитах, заставляя их слабо светиться. Воздух был холоднее, чем должен был быть в это время года, и с каждым вдохом изо рта Зореславы вырывались маленькие облачка пара.

Она стояла в центре каменного круга, одетая в церемониальную одежду из белого льна, расшитую серебряными нитями, образующими сложные узоры рун и символов. Её волосы были распущены, свободно падая на плечи, украшенные маленькими серебряными бусинами, которые тихо звенели при каждом движении.

Вокруг неё, по четырём сторонам света, стояли Хранители Стихий: Аква на востоке, её длинные волосы цвета морской волны колыхались, словно живые, хотя не было ветра; Терра на севере, его массивная фигура казалась высеченной из самой земли, неподвижной и непоколебимой; Игнис на юге, его кожа светилась изнутри, словно под ней текла не кровь, а расплавленная лава; и Аэр на западе, почти прозрачный в лунном свете, его контуры размывались и менялись, словно он был соткан из самого воздуха.

Перед каждым из Хранителей лежал один из четырёх артефактов: Камень Рассвета перед Аквой, его поверхность мерцала, отражая лунный свет тысячами крошечных искр; Щит Земли перед Террой, массивный и прочный, с рунами, высеченными по его краям; Меч Пламени перед Игнисом, его лезвие светилось мягким, пульсирующим светом, словно в нём горел внутренний огонь; и Посох Ветров перед Аэром, украшенный перьями и кристаллами, которые тихо звенели, хотя не было ветра.

За пределами каменного круга, на четырёх сторонах света, стояли воины под командованием Ратибора, их лица были напряжёнными, решительными, их руки крепко сжимали оружие, готовые защищать капище и ритуал от любой угрозы.

Цветан стоял немного в стороне, его лицо было сосредоточенным, его глаза следили за каждым движением Зореславы, готовый вмешаться, если что-то пойдёт не так.

— Пора начинать, — сказала Аква, её голос был мягким, но в нём чувствовалась древняя сила. — Холод приближается. Мы чувствуем его.

Зореслава кивнула, глубоко вдохнула, стараясь успокоить своё бьющееся сердце. Она знала, что должна делать. Цветан и Хранители Стихий объяснили ей каждый шаг ритуала, каждое слово, каждый жест. Но знать и делать — разные вещи, особенно когда на кону стоит судьба всего мира.

— Я готова, — сказала она, её голос был тихим, но твёрдым.

Она подняла руки к небу, закрыла глаза и начала петь древние слова, которые Цветан научил её, слова на языке, который был старше, чем само человечество, языке, который использовали первые маги, первые хранители знаний.

"Элементум воко, потестатем инвоко, луцем адвоко, тенебрас репелло..."

С каждым словом руны на мегалитах светились ярче, их свет становился более интенсивным, более живым. Энергия начала собираться в центре круга, вокруг Зореславы, создавая видимое свечение, которое пульсировало в такт с её словами.

Хранители Стихий присоединились к её пению, их голоса сливались с её, создавая гармонию, которая, казалось, резонировала с самой землёй, с самим воздухом.

Артефакты начали светиться, каждый своим цветом: Камень Рассвета — ярким, почти ослепительным белым светом; Щит Земли — глубоким, насыщенным зелёным; Меч Пламени — пылающим, яростным красным; и Посох Ветров — лёгким, почти прозрачным голубым.

Свет от артефактов начал распространяться, образуя линии энергии, которые соединялись в центре круга, где стояла Зореслава, создавая сложный узор, похожий на огромную руну.

Ритуал начался, и на мгновение Зореслава почувствовала прилив надежды, уверенности в том, что они могут победить, что они могут остановить Хладану.

Но это чувство было недолгим.

Внезапно воздух стал ещё холоднее, настолько холодным, что дыхание превращалось в лёд, едва покинув лёгкие. Тьма начала сгущаться вокруг капища, не естественная тьма ночи, а что-то более глубокое, более зловещее, словно сама тьма была живой, сознательной сущностью.

И из этой тьмы появились они — слуги Хладаны.

Они были похожи на людей, но только формой. Их кожа была бледной, почти прозрачной, с видимыми голубыми венами под ней. Их глаза были пустыми, безжизненными, светящимися холодным, голубым светом. Они двигались с неестественной грацией, словно марионетки, управляемые невидимыми нитями.

И их было много, десятки, может быть, сотни, появляющиеся из тьмы со всех сторон, окружая капище.

Рог прозвучал снова, на этот раз три коротких сигнала. Позиция вот-вот будет прорвана.

— Продолжай ритуал! — крикнул Цветан, его голос был напряжённым, но решительным. — Что бы ни случилось, не останавливайся! Ритуал должен быть завершён!

Зореслава кивнула, не прерывая пения, хотя её сердце сжалось от страха за Ратибора и других воинов, которые теперь стояли между ней и армией тьмы.

Она слышала звуки битвы, крики воинов, звон металла о металл, но она не могла позволить себе отвлечься, не могла позволить себе прервать ритуал. Слишком многое зависело от неё.

Хранители Стихий также продолжали петь, их голоса становились сильнее, их энергия — интенсивнее, словно они пытались компенсировать приближающуюся тьму, приближающийся холод.

Артефакты светились всё ярче, их свет становился почти болезненным для глаз, но Зореслава не отводила взгляда, не прерывала пения, не останавливала ритуал.

Внезапно один из ледяных воинов прорвался через линию обороны и бросился к каменному кругу. Его движения были быстрыми, неестественными, его глаза светились холодным, голубым светом.

Но прежде чем он смог достичь круга, Цветан выступил вперёд, его руки двигались в сложном жесте, его губы произносили слова на древнем языке. Волна энергии вырвалась из его рук, ударив ледяного воина прямо в грудь, отбросив его назад, в тьму.

— Продолжайте! — крикнул Цветан, его голос был напряжённым от усилия. — Я буду защищать круг!

Зореслава кивнула, не прерывая пения, хотя её голос дрожал от страха и усталости. Ритуал требовал огромного количества энергии, и она чувствовала, как её силы медленно истощаются.

Но она не могла остановиться, не могла сдаться. Не сейчас, когда они были так близки.

Энергия в центре круга становилась всё более интенсивной, всё более концентрированной. Свет от артефактов сливался в единый поток, который поднимался вверх, к ночному небу, создавая столб света, который, казалось, соединял землю и небо.

И в этот момент Зореслава почувствовала это — присутствие Хладаны. Не физическое присутствие, но её сущность, её энергию, её холод, который проникал в самую душу, замораживая не тело, но саму жизненную силу.

Холод был таким интенсивным, что Зореслава почувствовала, как её дыхание замедляется, как её сердце начинает биться медленнее, как её мысли становятся вялыми, сонными.

Но она боролась с этим, используя тепло своей жизненной силы, своей решимости, своей любви к Ратибору, к своему народу, к самой жизни, чтобы противостоять холоду, чтобы продолжать ритуал.

— Она здесь, — прошептала Аква, её голос был напряжённым от усилия. — Хладана здесь. Она пытается остановить ритуал.

— Держитесь, — сказал Терра, его голос был твёрдым, как сама земля. — Мы почти закончили.

— Ещё немного, — добавил Игнис, его кожа светилась ярче, словно он пытался противостоять холоду своим внутренним огнём. — Ещё немного, и мы сможем запечатать её.

— Будьте сильными, — прошептал Аэр, его форма становилась всё более размытой, словно он боролся за то, чтобы сохранить свою физическую форму против силы Хладаны. — Будьте непоколебимыми.

Зореслава продолжала петь, её голос становился сильнее с каждым словом, её решимость — тверже с каждым вдохом. Она чувствовала, как энергия артефактов течёт через неё, наполняя её силой, которую она никогда раньше не испытывала.

И в этот момент она поняла, что они могут победить. Что они могут остановить Хладану, запечатать её снова, спасти мир от вечного холода, от вечной тьмы.

Но Хладана не собиралась сдаваться без боя.

Внезапно холод стал ещё интенсивнее, ещё пронизывающее. Тьма сгустилась, став почти осязаемой, словно живое существо, которое обволакивало капище, пытаясь проникнуть в каменный круг, прервать ритуал.

И из этой тьмы появилась она — Хладана.

Она не имела определённой формы, она была скорее сущностью, чем существом, тьмой, которая двигалась, холодом, который думал, пустотой, которая жаждала поглотить всё живое.

Но в центре этой тьмы, этого холода, этой пустоты было что-то похожее на лицо, искажённое, нечеловеческое, но всё же узнаваемое. Лицо с глазами, которые светились холодным, голубым светом, с ртом, который был открыт в безмолвном крике.

— Продолжайте ритуал! — крикнул Цветан, его голос был напряжённым от страха и решимости. — Не смотрите на неё! Не слушайте её! Просто продолжайте ритуал!

Зореслава кивнула, закрывая глаза, чтобы не видеть ужасающее лицо Хладаны, чтобы сосредоточиться только на ритуале, только на словах, только на энергии.

Но даже с закрытыми глазами она чувствовала присутствие Хладаны, её холод, её тьму, её жажду поглотить всё живое.

И затем она услышала её голос, не физический голос, но голос в её голове, холодный, древний, нечеловеческий.

"Остановись, дитя. Ты не понимаешь, что делаешь. Ты не понимаешь, с чем имеешь дело."

Голос был соблазнительным, убедительным, словно он говорил истину, которую Зореслава всегда знала, но отказывалась признать.

"Я не твой враг. Я — освобождение. Я — покой. Я — конец страданий, конец боли, конец страха."

Зореслава почувствовала, как её решимость дрогнула, как её уверенность поколебалась. Может быть, Хладана была права? Может быть, холод и тьма были не злом, а просто другой формой существования, другим путем?

Но затем она вспомнила лица своих соплеменников, вспомнила Ратибора, его любовь, его веру в неё, вспомнила тепло солнца на своей коже, шелест листьев на ветру, смех детей, играющих у реки. Всё это исчезнет, если Хладана победит. Всё это будет потеряно навсегда.

"Нет," - твёрдо подумала Зореслава, отталкивая соблазнительный шёпот Хладаны. "Ты не освобождение. Ты — конец. И я не позволю тебе уничтожить всё, что я люблю."

С новой решимостью она продолжила ритуал, её голос стал сильнее, её энергия — ярче, её воля — непоколебимее. И вместе с Хранителями Стихий, с силой четырёх артефактов, она продолжила плести заклинание, которое должно было запечатать Хладану снова, спасти мир от вечного холода и тьмы.

Битва только начиналась, но Зореслава была готова сражаться до конца.

ГЛАВА 27. ПРИХОД ХЛАДАНЫ

27.1

Ночь опустилась на древнее капище, но это была не обычная тьма. Луна и звёзды, которые ещё недавно освещали небосвод, теперь скрылись за плотной завесой туч, появившихся словно из ниоткуда. Воздух стал настолько холодным, что каждый вдох причинял боль, словно тысячи крошечных ледяных игл впивались в лёгкие.

Первые снежинки начали падать медленно, почти лениво, кружась в воздухе, словно танцуя под музыку, которую мог слышать только ветер. Они были необычно большими и имели идеальную форму, как будто каждая была создана с особой тщательностью невидимым мастером. Но в их красоте таилось что-то зловещее, неестественное. Они не таяли, касаясь тёплой кожи, а вместо этого словно впитывались в неё, оставляя после себя маленькие участки онемения, которые медленно распространялись.

Ратибор стоял на западной стороне капища, наблюдая за приближением снежной бури. Его опытный взгляд воина сразу определил, что это не обычное природное явление. Снег падал против ветра, двигаясь с запада на восток, хотя ветер дул с севера. Снежинки не просто падали, они словно целенаправленно летели к капищу, как будто их притягивала какая-то невидимая сила.

— Она идёт, — тихо сказал Цветан, внезапно появившись рядом с Ратибором. Его обычно самоуверенное лицо было напряжённым, в глазах читалось беспокойство, которое он не мог скрыть. — Хладана приближается.

Ратибор кивнул, его рука инстинктивно сжалась на рукояти меча. Он не доверял Цветану, несмотря на их временный союз, но в одном он был уверен: чародей боялся Хладаны так же сильно, как и все остальные. Возможно, даже сильнее, зная о её истинной природе больше, чем кто-либо другой.

— Сколько у нас времени? — спросил Ратибор, его голос был спокойным, несмотря на напряжение, которое он чувствовал.

Цветан посмотрел на небо, его глаза сузились, словно он мог видеть что-то, недоступное обычному взгляду.

— Не много, — ответил он. — Метель — это её предвестник, её способ подготовить мир к своему приходу. Она охлаждает воздух, землю, всё живое, делая их более восприимчивыми к её влиянию, более уязвимыми перед её силой.

Он сделал паузу, затем добавил с горечью:

— Я должен был предвидеть это. Должен был понять, что она не будет ждать, пока мы полностью подготовимся. Она чувствует угрозу, чувствует, что мы собрали артефакты, что мы готовимся к ритуалу. Она атакует раньше, чем мы ожидали.

Ратибор бросил на чародея острый взгляд.

— Ты говорил, что у нас есть время до полуночи, — сказал он, не скрывая обвинения в голосе. — Сейчас едва стемнело.

Цветан покачал головой, его лицо было мрачным.

— Я ошибся, — признал он. — Или, скорее, недооценил её. Хладана сильнее, чем я думал. Она восстановилась быстрее, чем я предполагал. И теперь она идёт за нами.

Снег начал падать сильнее, уже не отдельными снежинками, а плотной стеной, которая ограничивала видимость до нескольких шагов. Ветер усилился, превращаясь в пронзительный вой, который, казалось, нёс в себе отголоски древних, забытых голосов, шепчущих слова на языке, который был старше, чем само человечество.

Ратибор повернулся к своим воинам, которые стояли неподалёку, их лица были напряжёнными, но решительными.

— Приготовьтесь! — крикнул он, перекрывая вой ветра. — Она идёт! Помните план! Защищайте капище любой ценой!

Воины кивнули, их руки крепче сжали оружие. Они были напуганы, это было видно по их глазам, по тому, как они стояли, по тому, как их взгляды беспокойно метались от одной снежной тени к другой. Но они не отступали. Они были воинами племени Волка, последними защитниками своего народа, и они не собирались сдаваться без боя.

Ратибор повернулся к Цветану.

— Иди к Зореславе, — сказал он. — Помоги ей подготовиться к ритуалу. Мы будем держать оборону здесь, сколько сможем.

Цветан кивнул, но прежде чем уйти, он положил руку на плечо Ратибора, жест, который был одновременно неожиданным и странно искренним.

— Будь осторожен, вождь племени Волка, — сказал он. — Хладана не просто физический враг. Она проникает в разум, находит слабости, страхи, сомнения, и использует их против тебя. Не слушай её, не смотри ей в глаза, не позволяй ей проникнуть в твои мысли.

Ратибор кивнул, принимая предупреждение. Он не доверял Цветану, но в данный момент у них был общий враг, и советы чародея могли оказаться полезными.

— Иди, — повторил он. — Защищай Зореславу. Она — наша единственная надежда.

Цветан ещё раз кивнул, затем повернулся и исчез в снежной буре, направляясь к центру капища, где Зореслава и Хранители Стихий готовились к ритуалу.

Ратибор остался один со своими воинами, лицом к лицу с надвигающейся бурей, с надвигающейся тьмой, с надвигающимся холодом.

Снег теперь падал так плотно, что казалось, будто весь мир исчез, оставив только маленький островок реальности вокруг капища. Ветер выл, словно тысячи голодных волков, его порывы были настолько сильными, что сгибали деревья до земли, срывали листья и ветки, которые затем кружились в воздухе, словно смертоносные снаряды.

И в этом хаосе, в этой буре, в этой белой пустоте начали появляться тени. Сначала они были едва различимы, просто более тёмные пятна в общей белизне. Но постепенно они становились более определёнными, более конкретными, более... человекоподобными.

Они двигались медленно, но с неумолимой целеустремлённостью, приближаясь к капищу со всех сторон. Их было много, десятки, может быть, сотни, их точное количество было невозможно определить в снежной буре.

Ратибор сжал рукоять меча ещё крепче, чувствуя, как холод проникает через его одежду, через его кожу, достигая самых костей. Но это был не обычный холод, не просто низкая температура. Это был холод, который, казалось, высасывал саму жизнь, саму надежду, саму волю к сопротивлению.

Он боролся с этим чувством, используя свою ярость, свою решимость, свою любовь к Зореславе, к своему племени, к самой жизни, чтобы противостоять холоду, чтобы сохранить свою волю, свою силу.

— Держитесь! — крикнул он своим воинам, видя, как некоторые из них начинают дрожать, не только от холода, но и от страха. — Помните, за что мы сражаемся! За наш народ, за наши семьи, за весь мир! Мы не отступим! Мы не сдадимся!

Его слова, казалось, придали сил воинам, их спины выпрямились, их глаза загорелись решимостью. Они были напуганы, да, но они были также и храбры. Они были воинами племени Волка, и они не собирались умирать, не сражаясь.

Тени приближались, становясь всё более определёнными, всё более реальными. Теперь можно было различить их форму: они были похожи на людей, но только формой. Их кожа была бледной, почти прозрачной, с видимыми голубыми венами под ней. Их глаза были пустыми, безжизненными, светящимися холодным, голубым светом. Они двигались с неестественной грацией, словно марионетки, управляемые невидимыми нитями.

Ледяные воины Хладаны.

Они были вооружены мечами и копьями, сделанными из того же материала, что и они сами: льда, который был тверже стали, холоднее зимы, смертоноснее яда. Их доспехи, также изо льда, покрывали их тела, отражая свет факелов, которые держали воины Ратибора, создавая пугающую, сверхъестественную красоту.

Первый из ледяных воинов достиг линии обороны, и Ратибор, не колеблясь, атаковал. Его меч, усиленный рунами и заклинаниями Цветана, встретил ледяной меч противника с громким звоном, который, казалось, разнёсся по всему капищу, несмотря на вой ветра.

Ледяной воин был сильным, невероятно сильным. Его удары были мощными, точными, безжалостными. Но Ратибор был опытным воином, закалённым в десятках битв. Он парировал, уклонялся, контратаковал, используя свою скорость, свою ловкость, свой опыт против неестественной силы и выносливости своего противника.

Вокруг него его воины также вступили в бой, их крики сливались с воем ветра, с звоном металла о лёд, создавая какофонию битвы, которая, казалось, заполняла весь мир.

Ратибор наконец нашёл брешь в обороне своего противника и нанёс мощный удар, его меч, светящийся рунами, прорезал ледяной доспех, проникая глубоко в тело ледяного воина.

Но вместо крови, вместо плоти, внутри было только больше льда, больше холода, больше пустоты. Ледяной воин не показал признаков боли, не показал признаков слабости. Он просто продолжал атаковать, словно рана была не более чем незначительным неудобством.

Ратибор отступил на шаг, его дыхание было тяжёлым, его сердце билось быстро. Он понял, что они столкнулись с врагом, которого не могли победить обычными средствами. Эти существа не были живыми в привычном понимании, они не чувствовали боли, не уставали, не боялись. Они были просто инструментами Хладаны, продолжением её воли, её холода, её тьмы.

Но они не были непобедимыми. Цветан говорил, что огонь может причинить им вред, может ослабить их, может даже уничтожить их.

— Факелы! — крикнул Ратибор своим воинам. — Используйте огонь!

Воины, которые держали факелы, начали использовать их не только для освещения, но и как оружие, размахивая ими перед ледяными воинами, создавая барьеры из пламени, которые, казалось, заставляли их отступать, колебаться.

Ратибор воспользовался этим моментом, чтобы перегруппироваться, чтобы оценить ситуацию. Они были в меньшинстве, значительно в меньшинстве. Ледяных воинов было слишком много, и они продолжали прибывать, появляясь из снежной бури, словно призраки.

Но они не могли отступить. За их спинами было капище, был ритуал, была Зореслава. Они должны были держаться, должны были сражаться, должны были выиграть время, чтобы ритуал мог быть завершён.

Снег продолжал падать, всё сильнее и сильнее, превращаясь в настоящую метель, которая ограничивала видимость до нескольких шагов. Ветер выл, словно живое существо, его порывы были настолько сильными, что сбивали с ног даже самых крепких воинов.

27.2

В центре капища, защищённая от бушующей метели древними мегалитами, Зореслава стояла перед алтарём, на котором были разложены три из четырёх артефактов: Камень Рассвета, сияющий мягким, тёплым светом; Меч Пламени, его лезвие пульсировало, словно в нём текла не сталь, а жидкий огонь; и Посох Ветров, украшенный перьями и кристаллами, которые тихо звенели, несмотря на отсутствие ветра внутри каменного круга.

Четвёртый артефакт, Щит Земли, был у Ратибора, который сражался с ледяными воинами на периферии капища. Зореслава чувствовала его отсутствие как физическую боль, как пустоту, которую невозможно заполнить. Без всех четырёх артефактов ритуал не мог быть завершён, Хладана не могла быть запечатана.

Но у них был план. План, который Цветан и Хранители Стихий разработали на случай, если Хладана атакует раньше, чем они будут полностью готовы. План, который требовал активации трёх артефактов, создания защитного круга, который даст им время собрать все четыре артефакта и завершить ритуал.

— Она здесь, — сказала Аква, её голос был напряжённым, её обычно спокойные глаза цвета морской волны были полны тревоги. — Я чувствую её присутствие, её холод, её тьму.

— Мы все чувствуем, — ответил Терра, его массивная фигура казалась ещё более внушительной в свете факелов, которые окружали алтарь. — Она сильнее, чем мы ожидали. Её влияние распространяется быстрее, чем мы думали.

— Мы должны действовать сейчас, — сказал Игнис, его кожа светилась изнутри, словно под ней текла не кровь, а расплавленная лава. — Мы не можем ждать, пока Ратибор вернётся со Щитом. Мы должны активировать три артефакта, создать защитный круг.

— Но без Щита круг не будет полным, — возразил Аэр, его форма была почти прозрачной в тусклом свете, его контуры размывались и менялись, словно он был соткан из самого воздуха. — Он будет слабым, уязвимым.

— Лучше слабый круг, чем никакого, — ответил Цветан, его лицо было мрачным, его глаза следили за снежной бурей, которая бушевала за пределами каменного круга. — Если мы не создадим хоть какую-то защиту сейчас, Хладана просто уничтожит нас всех, прежде чем мы сможем даже начать ритуал.

Зореслава слушала их спор, её сердце было тяжёлым от страха и сомнений. Она не была уверена, что они поступают правильно, что они делают всё возможное. Но она также знала, что у них нет выбора. Хладана была здесь, её армия атаковала, и они должны были действовать, должны были сражаться, должны были использовать все доступные им средства.

— Я готова, — сказала она, её голос был тихим, но твёрдым. — Скажите, что я должна делать.

Хранители Стихий переглянулись, затем кивнули, словно приняв молчаливое решение.

— Ты должна активировать артефакты, — сказала Аква, подходя ближе к алтарю. — По одному, начиная с Камня Рассвета, затем Меч Пламени, затем Посох Ветров.

— Для каждого артефакта есть своё заклинание, свои слова силы, — добавил Терра, его голос был глубоким, резонирующим, словно сама земля говорила через него. — Мы будем направлять тебя, помогать тебе, но активация должна быть произведена тобой. Только ты, как Избранная, можешь пробудить их истинную силу.

Зореслава кивнула, чувствуя, как её страх сменяется решимостью. Она была Избранной, она была той, кто должен был остановить Хладану, спасти мир от вечного холода и тьмы. И она не собиралась отступать, не собиралась сдаваться.

Она подошла к алтарю, её руки слегка дрожали, но её глаза были сосредоточенными, её разум — ясным. Она протянула руку к Камню Рассвета, чувствуя его тепло даже на расстоянии, видя, как его свет становится ярче, когда она приближается.

— Произнеси слова, — сказала Аква, её голос был мягким, но настойчивым. — "Lux oritur, tenebrae recedunt, vita renascitur."

Зореслава глубоко вдохнула, затем произнесла слова, её голос становился сильнее с каждым слогом:

— Lux oritur, tenebrae recedunt, vita renascitur.

Камень Рассвета вспыхнул ярким, почти ослепительным светом, который, казалось, проникал не только в глаза, но и в саму душу. Зореслава почувствовала, как тепло разливается по её телу, как энергия течёт через неё, как сила, древняя и могущественная, пробуждается внутри камня.

— Хорошо, — сказал Игнис, его глаза светились от восхищения и гордости. — Теперь Меч Пламени. "Ignis ardet, frigus fugit, calor vincit."

Зореслава перевела взгляд на Меч Пламени, его лезвие пульсировало, словно в ожидании её прикосновения, её слов, её силы.

— Ignis ardet, frigus fugit, calor vincit, — произнесла она, её голос был сильным, уверенным, наполненным силой, которую она начинала чувствовать внутри себя.

Меч Пламени вспыхнул, его лезвие превратилось в настоящий огонь, который не обжигал, но согревал, не уничтожал, но очищал. Зореслава почувствовала, как жар проникает в её кости, в её кровь, в её душу, изгоняя холод, изгоняя страх, изгоняя сомнения.

— Отлично, — сказал Аэр, его форма становилась более определённой, более конкретной, словно энергия артефактов укрепляла его. — Теперь Посох Ветров. "Ventus spirat, nubes dissipantur, aer purificatur."

Зореслава посмотрела на Посох Ветров, его перья и кристаллы звенели, словно в предвкушении, словно в ожидании её слов, её силы, её воли.

— Ventus spirat, nubes dissipantur, aer purificatur, — произнесла она, её голос был сильным, чистым, наполненным энергией, которая, казалось, росла с каждым активированным артефактом.

Посох Ветров засветился мягким, голубым светом, его перья и кристаллы начали вращаться, создавая миниатюрный вихрь, который, казалось, очищал воздух, изгонял тьму, создавал пространство света и тепла в центре холода и тьмы.

Три артефакта теперь светились, каждый своим цветом: Камень Рассвета — ярким, почти ослепительным белым; Меч Пламени — пылающим, яростным красным; Посох Ветров — мягким, почти прозрачным голубым. Их свет сливался, создавая сложный узор, который распространялся от алтаря, охватывая весь каменный круг, создавая барьер, который, казалось, отталкивал снег, ветер, холод, тьму.

— Защитный круг создан, — сказал Цветан, его голос был полон облегчения и гордости. — Он не полный, не идеальный без Щита Земли, но он даст нам время, даст нам защиту.

Зореслава кивнула, чувствуя, как энергия артефактов течёт через неё, наполняя её силой, уверенностью, решимостью. Но она также чувствовала отсутствие четвёртого артефакта, Щита Земли, как пустоту, как незавершённость, как уязвимость.

— Мы должны найти Ратибора, — сказала она, её голос был настойчивым. — Мы должны получить Щит, завершить круг, начать ритуал.

— Я пойду, — сказал Терра, его массивная фигура казалась ещё более внушительной в свете артефактов. — Я найду вождя племени Волка, приведу его сюда, вместе со Щитом.

— Нет, — возразил Цветан, его лицо было серьёзным. — Ты нужен здесь, чтобы поддерживать защитный круг. Я пойду. Я могу защитить себя, могу найти путь через метель, через армию Хладаны.

Зореслава посмотрела на чародея, в её глазах была смесь благодарности и подозрения. Она всё ещё не полностью доверяла Цветану, несмотря на его помощь, несмотря на его знания, несмотря на его силу. Но она также знала, что у них не было выбора. Они нуждались в Щите Земли, и Цветан был, возможно, единственным, кто мог пройти через метель, через армию ледяных воинов, и вернуться живым.

— Будь осторожен, — сказала она, её голос был тихим, но искренним. — И приведи Ратибора живым и невредимым.

Цветан кивнул, его лицо было серьёзным, его глаза — решительными.

— Я вернусь с вождём племени Волка и со Щитом, — пообещал он. — Держите круг, держите артефакты активированными. Не позволяйте Хладане проникнуть внутрь, не позволяйте ей коснуться вас, не позволяйте ей говорить с вами.

С этими словами он повернулся и вышел из защитного круга, его фигура почти сразу исчезла в снежной буре, которая бушевала за пределами каменного круга.

Зореслава осталась с Хранителями Стихий, её руки всё ещё были протянуты к артефактам, её разум был сосредоточен на поддержании их активации, на поддержании защитного круга. Она чувствовала, как её силы медленно истощаются, как энергия, которую требовали артефакты, начинает превышать то, что она могла дать. Но она также чувствовала поддержку Хранителей Стихий, их энергию, их силу, которая помогала ей, поддерживала её, давала ей возможность продолжать.

Снаружи защитного круга метель усиливалась, превращаясь в настоящую бурю, которая, казалось, хотела стереть с лица земли само капище, сами мегалиты, сам алтарь. Снег падал так плотно, что создавал сплошную белую стену, через которую невозможно было что-либо увидеть. Ветер выл с такой яростью, что, казалось, хотел разорвать саму ткань реальности.

И в этом хаосе, в этой буре, в этой белой пустоте Зореслава чувствовала присутствие Хладаны, её холод, её тьму, её жажду поглотить всё живое. Она чувствовала, как древняя сущность пытается проникнуть в защитный круг, пытается достичь артефактов, пытается достичь её.

Но защитный круг держался, артефакты продолжали светиться, их энергия продолжала течь, создавая барьер, который, казалось, был единственным островком тепла и света в море холода и тьмы.

Время, казалось, растянулось, каждая минута ощущалась как час, каждый час — как день. Зореслава не знала, сколько времени прошло с тех пор, как Цветан ушёл искать Ратибора, сколько времени они держали защитный круг, сколько времени они сопротивлялись натиску Хладаны.

Она начинала чувствовать усталость, не только физическую, но и ментальную, духовную. Поддержание активации артефактов требовало не только энергии, но и концентрации, воли, решимости. И с каждым проходящим моментом эти ресурсы истощались, как песок, утекающий сквозь пальцы.

27.3

Внезапно метель стихла, словно кто-то повернул невидимый рычаг. Снег перестал падать, ветер перестал выть. Наступила тишина, такая глубокая, такая абсолютная, что она казалась почти осязаемой, почти материальной.

Зореслава и Хранители Стихий переглянулись, их лица были напряжёнными, их глаза — настороженными. Эта внезапная тишина не была облегчением, не была передышкой. Она была предвестником, знаком того, что худшее ещё впереди.

— Она здесь, — прошептала Аква, её голос был едва слышен, но в тишине, которая окружала их, он прозвучал как крик. — Хладана здесь.

Как будто в ответ на её слова, воздух за пределами защитного круга начал меняться. Он стал ещё холоднее, настолько холодным, что, казалось, сам воздух мог замёрзнуть, превратиться в лёд. Но это был не обычный холод, не просто низкая температура. Это был холод, который, казалось, проникал в саму душу, замораживая не тело, но саму жизненную силу.

И затем она появилась.

Сначала это была просто тень, более тёмное пятно в общей белизне снега, который покрывал землю вокруг капища. Но постепенно эта тень начала принимать форму, становиться более определённой, более конкретной, более... человекоподобной.

Она была высокой, намного выше любого человека, её фигура была стройной, почти хрупкой, но в этой хрупкости чувствовалась невероятная сила, невероятная мощь. Её кожа была бледной, почти прозрачной, с видимыми голубыми венами под ней, которые пульсировали не в такт сердцебиению, но в такт какому-то другому, более древнему, более примитивному ритму.

Её волосы были длинными, достигающими земли, и они не были просто белыми — они были сделаны из самого льда, из тысяч крошечных ледяных кристаллов, которые звенели при каждом её движении, создавая мелодию, которая была одновременно прекрасной и ужасающей.

Её лицо было идеальным, слишком идеальным, чтобы быть человеческим. Каждая черта была симметричной, каждая линия — безупречной, каждый изгиб — совершенным. Но в этом совершенстве было что-то неестественное, что-то чуждое, что-то, что вызывало не восхищение, а страх.

И её глаза... Её глаза были самой ужасающей частью. Они были полностью белыми, без зрачков, без радужки, просто два ледяных шара, которые, казалось, могли видеть не только физический мир, но и саму душу, сами мысли, сами страхи.

Она была одета в платье, которое, казалось, было сделано из самого снега, из самого льда. Оно двигалось вместе с ней, меняло форму, меняло текстуру, словно оно было не одеждой, а продолжением её тела, её сущности.

И вокруг неё, словно корона, словно аура, был холод, такой интенсивный, такой пронизывающий, что даже на расстоянии, даже через защитный круг, Зореслава чувствовала его, чувствовала, как он пытается проникнуть в её тело, в её разум, в её душу.

Хладана остановилась на границе защитного круга, её белые глаза изучали барьер, который создавали артефакты, её ледяные губы изогнулись в улыбке, которая не содержала ни капли тепла, ни капли доброты.

— Так вот как вы решили встретить меня, — сказала она, её голос был мелодичным, почти гипнотическим, но в нём был холод, который, казалось, замораживал сам воздух. — За барьером, за защитой, за магией. Как... предсказуемо.

Зореслава почувствовала, как страх пронзил её сердце, как холод проник в её душу. Голос Хладаны был не просто звуком, он был силой, он был магией, он был оружием. Каждое слово было как ледяной кинжал, который пытался проникнуть в её разум, в её волю, в её решимость.

Но она боролась с этим страхом, с этим холодом, с этим влиянием. Она была Избранной, она была той, кто должен был остановить Хладану, спасти мир от вечного холода и тьмы. И она не собиралась сдаваться, не собиралась отступать.

— Мы не боимся тебя, — сказала она, её голос был тихим, но твёрдым. — Мы знаем, кто ты, что ты, и мы готовы сражаться с тобой.

Хладана рассмеялась, и её смех был как звон ледяных колокольчиков, красивый, но холодный, безжизненный.

— Боитесь, — сказала она, её белые глаза фиксировались на Зореславе, словно два ледяных копья. — Я чувствую ваш страх, вашу неуверенность, ваши сомнения. Я чувствую, как ваши сердца бьются быстрее, как ваша кровь течёт быстрее, как ваше дыхание становится поверхностным. Вы боитесь меня, и правильно делаете.

Она сделала шаг вперёд, приближаясь к защитному кругу, и Зореслава почувствовала, как барьер дрогнул, как энергия артефактов колебнулась, как их свет на мгновение потускнел.

— Ваша магия сильна, — признала Хладана, её голос был почти уважительным. — Ваши артефакты могущественны. Но они не полны, не целы. Вам не хватает четвёртого, не хватает Щита Земли. И без него ваш барьер слаб, ваша защита уязвима, ваша магия... недостаточна.

Зореслава почувствовала, как её сердце сжалось от страха. Хладана знала. Она знала, что у них нет Щита Земли, что их защитный круг неполон, что их магия ослаблена. И она собиралась использовать это знание, эту слабость, эту уязвимость.

— Мы всё равно остановим тебя, — сказала Зореслава, её голос был сильнее, чем она чувствовала себя. — Мы не позволим тебе распространить твой холод, твою тьму, твою смерть.

Хладана снова рассмеялась, и на этот раз её смех был не просто холодным, он был жестоким, он был злорадным.

— Остановите меня? — сказала она, её голос был полон насмешки. — Вы? Горстка смертных, играющих с силами, которых не понимаете, с магией, которой не владеете? Вы думаете, что можете остановить меня, древнюю, могущественную, бессмертную?

Она подняла руку, и воздух вокруг неё начал меняться, кристаллизоваться, превращаться в тысячи крошечных ледяных игл, которые висели в воздухе, словно ожидая её команды, её воли, её желания.

— Я могла бы уничтожить вас всех одним движением руки, — сказала она, её голос был тихим, но в нём чувствовалась невероятная сила, невероятная мощь. — Я могла бы заморозить ваши сердца, остановить ваше дыхание, превратить вашу кровь в лёд. Я могла бы сделать это так легко, так быстро, что вы даже не успели бы понять, что произошло.

Она опустила руку, и ледяные иглы исчезли, растворились в воздухе, словно их никогда и не было.

— Но я не сделаю этого, — продолжила она, её голос стал почти мягким, почти соблазнительным. — Не сейчас, не так. Потому что я хочу, чтобы вы поняли, чтобы вы осознали, чтобы вы приняли. Я не враг, я не зло, я не смерть. Я — перемена, я — эволюция, я — будущее.

Она сделала ещё один шаг вперёд, и защитный круг снова дрогнул, снова колебнулся, снова потускнел. Зореслава почувствовала, как энергия артефактов начинает истощаться, как их сила начинает уменьшаться, как их защита начинает слабеть.

— Мир, который вы знаете, мир тепла, света, жизни, — это иллюзия, — сказала Хладана, её голос был гипнотическим, её слова проникали не только в уши, но и в саму душу. — Это временное состояние, это аномалия, это... ошибка. Истинное состояние вселенной — это холод, это тьма, это... покой.

Она развела руки, и вокруг неё начал формироваться образ, иллюзия, видение. Зореслава увидела мир, покрытый льдом и снегом, мир без цвета, без звука, без движения. Мир, в котором не было страданий, не было боли, не было страха. Мир, в котором не было ничего, кроме вечного, безмятежного покоя.

— Вот что я предлагаю, — сказала Хладана, её голос был мягким, почти нежным. — Не смерть, но трансформацию. Не конец, но новое начало. Не уничтожение, но... совершенствование.

Зореслава почувствовала, как её решимость дрогнула, как её уверенность поколебалась. Слова Хладаны были соблазнительными, её видение было привлекательным, её обещание было... искушающим. Мир без страданий, без боли, без страха. Мир вечного покоя, вечной тишины, вечного... ничего.

Но затем она вспомнила. Вспомнила тепло солнца на своей коже, шелест листьев на ветру, смех детей, играющих у реки. Вспомнила радость, любовь, надежду. Вспомнила всё, что делало жизнь стоящей, всё, что делало жизнь... жизнью.

— Нет, — сказала она, её голос был тихим, но твёрдым. — Твой мир — это не совершенство, это не эволюция, это не будущее. Это — смерть, это — пустота, это — ничто. И мы не позволим тебе создать его, не позволим тебе уничтожить всё, что мы любим, всё, что мы ценим, всё, что делает нас... живыми.

Хладана нахмурилась, её идеальное лицо исказилось от гнева, её белые глаза засветились ещё ярче, ещё холоднее.

— Ты отвергаешь мой дар, мое предложение, мою... милость? — сказала она, её голос был уже не мягким, не соблазнительным, а холодным, жестоким, безжалостным. — Ты предпочитаешь страдание покою, боль — безмятежности, страх — уверенности?

Она подняла руки, и воздух вокруг неё снова начал меняться, кристаллизоваться, превращаться в оружие, в инструмент её гнева, её мести, её... наказания.

— Тогда ты получишь то, что выбрала, — сказала она, её голос был как лёд, как сталь, как сама смерть. — Ты получишь страдание, ты получишь боль, ты получишь страх. И когда ты будешь умолять о милости, о покое, о... конце, я напомню тебе о твоём выборе, о твоём отказе, о твоём высокомерии.

Она опустила руки, и тысячи ледяных игл устремились к защитному кругу, ударяясь о барьер, который создавали артефакты, создавая волны энергии, которые распространялись по всему кругу, заставляя его дрожать, колебаться, слабеть.

Зореслава почувствовала, как энергия артефактов начинает истощаться ещё быстрее, как их сила начинает уменьшаться ещё быстрее, как их защита начинает слабеть ещё быстрее. Она знала, что без четвёртого артефакта они не смогут долго сдерживать натиск Хладаны.

27.4

За пределами защитного круга, в снежной буре, которая снова начала усиливаться, Ратибор сражался с отчаянной решимостью. Его меч, покрытый рунами и заклинаниями, рассекал ледяных воинов, его щит отражал их атаки, его воля не позволяла ему отступить, сдаться, признать поражение.

Но их было слишком много. Ледяные воины продолжали появляться из метели, их ряды, казалось, были бесконечными, их сила — неистощимой, их решимость — непоколебимой. За каждого поверженного воина появлялись двое новых, и даже с помощью огня, даже с помощью рун, даже с помощью всего своего опыта и мастерства, Ратибор и его люди медленно отступали, медленно теряли позиции, медленно приближались к поражению.

— Держитесь! — кричал Ратибор, его голос был хриплым от усталости, от холода, от постоянных криков. — Держитесь! Мы должны дать Зореславе время! Мы должны защитить капище!

Его воины сражались с отчаянной храбростью, с последней решимостью, с безнадёжной верой. Они знали, что, скорее всего, не переживут эту ночь, не увидят следующий рассвет, не вернутся к своим семьям, к своим домам, к своей жизни. Но они также знали, что их жертва не будет напрасной, что их смерть будет иметь смысл, что их борьба может спасти не только их племя, но и весь мир.

Ратибор парировал атаку ледяного воина, затем нанёс мощный удар, его меч рассёк ледяное тело, разбивая его на тысячи осколков, которые тут же начали реформироваться, восстанавливаться, возвращаться к жизни. Но прежде чем воин смог полностью восстановиться, Ратибор поднёс факел к осколкам, и огонь сделал то, что не мог сделать меч: он растопил лёд, превратил его в воду, которая тут же замёрзла снова, но уже не как воин, а как простой лёд, безжизненный, безвольный, безопасный.

— Огонь! — кричал Ратибор своим воинам. — Используйте огонь! Это единственный способ уничтожить их навсегда!

Воины, которые ещё держали факелы, начали использовать их более эффективно, не просто отпугивая ледяных воинов, но уничтожая их, растапливая их, превращая их из угрозы в простую воду, которая тут же замерзала в безвредный лёд.

Но факелов было мало, и они быстро догорали в снежной буре, которая, казалось, хотела потушить каждый огонь, каждую искру, каждый луч света и тепла. И за каждого уничтоженного ледяного воина появлялись новые, и их было всё больше, и они были всё сильнее, и они были всё ближе.

Ратибор почувствовал, как усталость начинает овладевать им, как его руки становятся тяжёлыми, как его движения становятся медленнее, как его реакции становятся запоздалыми. Он знал, что не сможет продолжать в таком темпе, не сможет сражаться вечно, не сможет противостоять бесконечной армии Хладаны.

Но он также знал, что не может отступить, не может сдаться, не может подвести Зореславу, своё племя, весь мир. Он должен был продолжать, должен был сражаться, должен был держаться, пока Зореслава не завершит ритуал, пока Хладана не будет запечатана, пока мир не будет спасён.

И тогда, в момент, когда его силы были почти на исходе, когда его надежда почти угасла, когда его вера почти исчезла, он увидел фигуру, движущуюся через метель, через армию ледяных воинов, с такой скоростью, с такой грацией, с такой... неестественностью, что это могло быть только одно существо.

Цветан.

Чародей двигался как тень, как ветер, как сама магия. Ледяные воины пытались атаковать его, но их мечи и копья проходили сквозь него, словно он был не из плоти и крови, а из дыма, из тумана, из самого воздуха. Его руки двигались в сложных узорах, его губы шептали слова на языке, который был старше, чем само человечество, и вокруг него формировалась аура, щит из чистой магической энергии, который отталкивал снег, лёд, холод, тьму.

— Вождь племени Волка! — крикнул Цветан, его голос, усиленный магией, легко преодолел вой ветра, звон оружия, крики битвы. — Ты нужен в капище! Сейчас!

Ратибор кивнул, понимая, что момент настал. Момент, когда он должен был оставить своих воинов, своих людей, свою битву, и присоединиться к Зореславе, к ритуалу, к последней надежде на спасение мира.

— Держите позиции! — крикнул он своим воинам. — Защищайте капище! Не отступайте!

Его воины кивнули, их лица были усталыми, но решительными, их глаза были полны страха, но также и храбрости, их тела были ранены, но их дух был непоколебим.

Ратибор повернулся к Цветану, который уже был рядом с ним, его аура, его щит, его магия распространялись, охватывая и Ратибора, защищая его от снега, от холода, от ледяных воинов.

— Щит Земли, — сказал Цветан, его голос был настойчивым. — У тебя есть Щит Земли?

Ратибор кивнул, доставая из-за спины четвёртый артефакт, который он хранил, защищал, берёг всё это время. Щит Земли был массивным, тяжёлым, сделанным из металла, который, казалось, был не выкован, а выращен, не создан, а рождён. На его поверхности были выгравированы символы и руны, которые, казалось, двигались, менялись, жили своей собственной жизнью.

— Хорошо, — сказал Цветан, его глаза светились от облегчения, от надежды, от... возможности. — Теперь мы должны вернуться в капище, к Зореславе, к ритуалу. Мы должны завершить защитный круг, мы должны начать ритуал, мы должны запечатать Хладану, пока не стало слишком поздно.

Ратибор кивнул, его решимость была непоколебимой, его цель — ясной, его воля — сильной.

— Веди, — сказал он, его голос был твёрдым, несмотря на усталость, на холод, на страх. — Я следую за тобой.

Цветан кивнул, затем повернулся и начал двигаться обратно к капищу, его аура, его щит, его магия защищали их обоих, позволяя им проходить через метель, через армию ледяных воинов, с такой скоростью, с такой лёгкостью, словно они были не из плоти и крови, а из дыма, из тумана, из самого воздуха.

Ратибор следовал за ним, крепко держа Щит Земли, чувствуя его тяжесть, его силу, его... важность. Он знал, что этот артефакт был ключом, был последним элементом, был завершающей частью головоломки, которая могла спасти мир от Хладаны, от вечного холода, от вечной тьмы.

Они двигались через метель, через битву, через хаос, их цель была ясной, их путь — прямым, их решимость — непоколебимой. И с каждым шагом, с каждым движением, с каждым мгновением они приближались к капищу, к Зореславе, к ритуалу, к... возможности.

Но Хладана не была слепой, не была глухой, не была... беспечной. Она чувствовала их приближение, чувствовала Щит Земли, чувствовала... угрозу. И она не собиралась позволить им завершить защитный круг, начать ритуал, запечатать её снова.

Снежная буря внезапно усилилась, превращаясь из метели в настоящий ураган, который, казалось, хотел не просто остановить их, но уничтожить их, стереть их с лица земли, из самой реальности. Снег падал так плотно, что создавал не просто стену, а настоящий барьер, через который было почти невозможно пройти. Ветер выл с такой яростью, что, казалось, мог разорвать плоть от костей, мог вырвать душу из тела.

И из этого урагана, из этого хаоса, из этой белой пустоты появились новые существа. Они были похожи на ледяных воинов, но больше, сильнее, страшнее. Их тела были не просто изо льда, но из льда, смешанного с тьмой, с холодом, с самой сущностью Хладаны. Их глаза светились не просто холодным, голубым светом, но светом, который, казалось, мог заморозить саму душу, само сердце, сам разум.

Ледяные гиганты.

Они двигались с неумолимой целеустремлённостью, их огромные руки были вооружены не мечами, не копьями, а самим льдом, который формировался в любое оружие, которое они желали, которое они представляли, которое они... нуждались.

Цветан остановился, его лицо было напряжённым, его глаза — широко раскрытыми, его аура, его щит, его магия начали колебаться, слабеть, исчезать.

— Это плохо, — сказал он, его голос был тихим, но в нём чувствовалась настоящая тревога, настоящий страх. — Это очень плохо. Хладана посылает своих элитных воинов, своих личных стражей, своих... детей.

Ратибор сжал рукоять меча крепче, его лицо было мрачным, его глаза — решительными.

— Мы всё равно пройдём, — сказал он, его голос был твёрдым, несмотря на усталость, на холод, на страх. — Мы должны пройти. Мы не можем позволить ей победить, не можем позволить ей распространить свой холод, свою тьму, свою смерть.

Цветан посмотрел на него, в его глазах была смесь уважения и сожаления.

— Ты храбр, вождь племени Волка, — сказал он, его голос был почти нежным. — Ты силён, ты решителен, ты... достоин. Но даже твоя храбрость, твоя сила, твоя решимость не могут противостоять ледяным гигантам. Они не просто воины, они — продолжение самой Хладаны, они — часть её сущности, её силы, её... бытия.

Он сделал паузу, затем добавил с горечью:

— Я не могу защитить нас обоих от них. Моя магия сильна, но не настолько. Я могу создать проход только для одного из нас, только на короткое время, только... с жертвой.

Ратибор понял, что Цветан имел в виду, и его сердце сжалось от понимания, от признательности, от... уважения.

— Ты останешься, — сказал он, это был не вопрос, а утверждение. — Ты будешь сдерживать их, пока я буду нести Щит Земли к капищу, к Зореславе, к ритуалу.

Цветан кивнул, его лицо было мрачным, но решительным.

— Это единственный способ, — сказал он, его голос был тихим, но твёрдым. — Я создам проход для тебя, я буду сдерживать их, сколько смогу. Но ты должен быть быстрым, должен быть решительным, должен быть... успешным. Потому что если ты не достигнешь капища, если ты не доставишь Щит Земли, если ритуал не будет завершён... всё будет потеряно.

Ратибор кивнул, его уважение к чародею, которого он так долго не доверял, так долго подозревал, так долго ненавидел, росло с каждым словом, с каждым жестом, с каждым проявлением самопожертвования.

27.5

Цветан поднял руки, его пальцы двигались в сложных узорах, его губы шептали слова на языке, который был старше, чем само человечество, и вокруг него начала формироваться энергия, сила, магия, которая была почти осязаемой, почти материальной.

— Иди, — сказал он, его голос был напряжённым от усилия, от концентрации, от... жертвы. — Иди сейчас, пока я могу держать проход открытым, пока я могу сдерживать их, пока я... жив.

Ратибор кивнул, сжимая Щит Земли ещё крепче, его решимость была непоколебимой, его цель — ясной, его воля — сильной.

— Твоя жертва не будет забыта, чародей, — сказал он, его голос был полон уважения, признательности, даже... дружбы. — Твоё имя будет помнить мой народ, мои дети, мои внуки. Ты будешь жить в наших песнях, в наших сказаниях, в наших... сердцах.

Цветан улыбнулся, его улыбка была усталой, но искренней.

— Иди, — повторил он, его голос был уже слабее, его энергия — меньше, его сила — истощённее. — Спаси мир, вождь племени Волка. Спаси... всех нас.

Ратибор кивнул в последний раз, затем повернулся и побежал через проход, который создал Цветан, через метель, через армию ледяных воинов, через ледяных гигантов, которые пытались достичь его, остановить его, уничтожить его, но не могли пройти через барьер, который создал чародей, через защиту, которую он обеспечил, через... жертву, которую он принёс.

Позади него Цветан стоял, его руки были подняты, его энергия — истощалась, его жизнь — угасала, но его решимость была непоколебимой, его цель — ясной, его воля — сильной. Он знал, что не переживёт эту ночь, не увидит следующий рассвет, не вернётся к своей жизни, к своим исследованиям, к своей... магии. Но он также знал, что его жертва не будет напрасной, что его смерть будет иметь смысл, что его борьба может спасти не только его, но и весь мир.

Ратибор бежал, его ноги были тяжёлыми от усталости, от снега, от самого Щита Земли, который, казалось, становился всё тяжелее с каждым шагом, с каждым движением, с каждым мгновением. Но он не останавливался, не замедлялся, не сдавался. Он знал, что должен достичь капища, должен доставить Щит Земли, должен помочь Зореславе завершить ритуал.

И тогда он увидел его. Капище, древние мегалиты, которые возвышались над снежной равниной, алтарь, который был виден даже сквозь метель, защитный круг, который создавали три артефакта, их свет, который был маяком в море тьмы, холода, отчаяния.

Но он также увидел Хладану, её высокую, стройную фигуру, её ледяные волосы, её белые глаза, которые светились холодом, жаждой, голодом. Она стояла на границе защитного круга, её руки были подняты, её энергия атаковала барьер, её воля пыталась сломать защиту, которую создавали артефакты.

И вдруг она повернулась, словно почувствовав его приближение. Её белые глаза встретились с его, и Ратибор почувствовал, как холод проникает в его душу, как лёд формируется вокруг его сердца, как тьма затуманивает его разум.

— Вождь племени Волка, — сказала Хладана, её голос был мелодичным, гипнотическим, соблазнительным. — Наконец-то мы встретились лицом к лицу.

Ратибор остановился, его тело словно перестало ему подчиняться, его воля словно была заморожена, его разум словно был окутан туманом. Он хотел двигаться, хотел бежать, хотел достичь капища, но не мог, не мог преодолеть силу, которая удерживала его, силу, которая контролировала его, силу, которая... искушала его.

Хладана улыбнулась, её улыбка была холодной, но в ней было что-то притягательное, что-то завораживающее, что-то... неотразимое.

— Я наблюдала за тобой, Ратибор, — сказала она, её голос был тихим, но он легко преодолевал вой ветра, звон оружия, крики битвы. — Я видела твою силу, твою храбрость, твою... лидерскую сущность. Ты не похож на других людей, ты не слаб, не труслив, не... обычен. Ты особенный, ты выдающийся, ты... достойный.

Она сделала шаг к нему, и Ратибор почувствовал, как холод вокруг него усиливается, как его тело начинает замерзать, как его мысли начинают замедляться. Но он также почувствовал что-то ещё, что-то странное, что-то неожиданное, что-то привлекательное. Он почувствовал силу, которая исходила от Хладаны, силу, которая была не просто холодом, не просто льдом, но чем-то большим, чем-то более глубоким, чем-то более... соблазнительным.

— Зачем ты сражаешься со мной, Ратибор? — спросила Хладана, её голос был почти нежным, почти заботливым, почти... любящим. — Зачем ты противостоишь мне, моему холоду, моей... трансформации? Ты думаешь, что защищаешь свой народ, свою землю, свой... мир. Но от чего ты их защищаешь? От перемен? От эволюции? От... совершенства?

Она сделала ещё один шаг к нему, и теперь она была так близко, что Ратибор мог видеть каждую деталь её идеального лица, каждый кристалл в её ледяных волосах, каждую глубину в её белых глазах.

— Я не несу смерть, Ратибор, — сказала она, её голос был гипнотическим, её слова проникали не только в уши, но и в саму душу. — Я несу трансформацию. Я не несу конец, я несу новое начало. Я не несу уничтожение, я несу... совершенствование.

Она подняла руку, и вокруг неё начал формироваться образ, иллюзия, видение. Ратибор увидел мир, покрытый льдом и снегом, мир, в котором не было страданий, не было боли, не было страха. Мир, в котором не было войн, не было голода, не было болезней. Мир, в котором была только гармония, только покой, только... совершенство.

— Вот что я предлагаю, Ратибор, — сказала Хладана, её голос был мягким, почти нежным. — Не смерть, но трансформацию. Не конец, но новое начало. Не уничтожение, но совершенствование.

Она опустила руку, и видение исчезло, но его отпечаток остался в разуме Ратибора, в его сердце, в его душе.

— И тебе, Ратибор, я предлагаю больше, — продолжила Хладана, её голос был почти интимным, почти соблазнительным, почти страстным. — Я предлагаю тебе место рядом со мной. Не как подчинённому, не как слуге, не как рабу. Но как равному, как партнёру, как королю.

Она протянула руку к нему, её пальцы были длинными, изящными, почти прозрачными.

— Представь, Ратибор, — сказала она, её голос был гипнотическим, её слова были как яд, сладкий, соблазнительный, смертельный. — Представь силу, которую ты будешь иметь. Представь власть, которую ты будешь иметь. Представь... вечность, которую ты будешь иметь. Ты не будешь стареть, не будешь болеть, не будешь... умирать. Ты будешь жить вечно, править вечно, существовать... вечно.

Ратибор почувствовал, как его решимость дрогнула, как его уверенность поколебалась, как его воля... ослабла. Слова Хладаны были соблазнительными, её обещания были привлекательными, её предложение было... искушающим. Мир без страданий, без боли, без страха. Сила, власть, вечность. Всё, что он мог желать, всё, что он мог мечтать, всё, что он мог... хотеть.

Он посмотрел на Щит Земли в своих руках, на артефакт, который он должен был доставить к капищу, к Зореславе, к ритуалу. Он посмотрел на защитный круг, который создавали три артефакта, на барьер, который защищал Зореславу и Хранителей Стихий, на надежду, которую они представляли.

И он посмотрел на Хладану, на её идеальное лицо, на её ледяные волосы, на её белые глаза, которые обещали силу, власть, вечность. Которые обещали всё, что он мог желать, всё, что он мог мечтать, всё, что он мог хотеть.

Его рука начала подниматься, начала тянуться к руке Хладаны, начала... принимать её предложение.

Но затем он вспомнил. Вспомнил своё племя, своих людей, свою... ответственность. Вспомнил Зореславу, её храбрость, её решимость, её... веру в него. Вспомнил Цветана, его жертву, его мудрость, его последние слова.

"Спаси мир, вождь племени Волка. Спаси всех нас."

И он понял. Понял, что предложение Хладаны было не даром, а ловушкой. Что её обещания были не правдой, а ложью. Что её видение было не будущим, а... концом.

— Нет, — сказал он, его голос был тихим, но твёрдым. — Твой мир — это не совершенство, это не эволюция, это не будущее. Это — смерть, это — пустота, это — ничто. И я не позволю тебе создать его, не позволю тебе уничтожить всё, что мы любим, всё, что мы ценим, всё, что делает нас живыми.

Он опустил руку, сжимая Щит Земли ещё крепче, его решимость вернулась, его уверенность восстановилась, его воля укрепилась.

— Я вождь племени Волка, — сказал он, его голос был сильнее, чем раньше, его слова были как огонь против её льда, как свет против её тьмы, как жизнь против её... смерти. — Я защитник своего народа, своей земли, своего мира. И я не предам их, не оставлю их, не подведу их.

Хладана нахмурилась, её идеальное лицо исказилось от гнева, её белые глаза засветились ещё ярче, ещё холоднее.

— Ты отвергаешь мой дар, моё предложение, мою... милость? — сказала она, её голос был уже не мягким, не соблазнительным, а холодным, жестоким, безжалостным. — Ты предпочитаешь свою короткую, жалкую жизнь вечности, которую я предлагаю? Ты предпочитаешь свою ограниченную, человеческую силу мощи, которую я предлагаю? Ты предпочитаешь свой маленький, незначительный мир вселенной, которую я предлагаю?

Она подняла руки, и воздух вокруг неё снова начал меняться, кристаллизоваться, превращаться в оружие, в инструмент её гнева, её мести, её... наказания.

— Тогда ты умрёшь, вождь племени Волка, — сказала она, её голос был как лёд, как сталь, как сама смерть. — Ты умрёшь здесь, сейчас, в холоде, в темноте, в... одиночестве. И твой народ последует за тобой, твоя земля последует за тобой, твой... мир последует за тобой.

Она опустила руки, и тысячи ледяных игл устремились к Ратибору, готовые пронзить его тело, разорвать его плоть, уничтожить его душу.

ГЛАВА 28.ВЫБОР СЕРДЦА

28.1

Ледяные иглы летели к Ратибору со скоростью, которая казалась невозможной, с силой, которая казалась непреодолимой, с целью, которая казалась неизбежной. Смерть приближалась к нему, холодная, безжалостная, абсолютная.

Но в последний момент, когда иглы были уже в нескольких дюймах от его тела, Щит Земли в его руках засветился ярким, золотистым светом, и вокруг Ратибора сформировался барьер, защитный купол, который остановил иглы, разбил их, превратил их в безвредные осколки, которые упали на землю и растаяли, как будто они никогда не существовали, никогда не угрожали, никогда не... были.

Ратибор посмотрел на Щит с удивлением, с благодарностью, с... пониманием. Артефакт защищал его не просто как предмет, как инструмент, как оружие. Он защищал его как живое существо, как союзник, как... друг. Он защищал его, потому что Ратибор был достоин защиты, потому что его цель была праведной, потому что его сердце было... чистым.

Хладана зарычала от ярости, от разочарования, от... страха. Она подняла руки снова, готовясь к новой атаке, к новой попытке, к новому... усилию.

Но Ратибор не дал ей этой возможности. Он побежал, его ноги были уже не тяжёлыми, а лёгкими, его тело было уже не усталым, а полным энергии, его дух был уже не сомневающимся, а решительным. Щит Земли в его руках продолжал светиться, продолжал защищать его, продолжал... направлять его.

Хладана кричала, её голос был как звук ломающегося льда, как вой зимнего ветра, как шёпот смерти. Она посылала за ним новые атаки, новые опасности, новые... угрозы. Ледяные иглы, ледяные шары, ледяные волны, всё, что она могла создать, всё, что она могла контролировать, всё, что она могла... использовать.

Но ничто не могло остановить Ратибора, ничто не могло замедлить его, ничто не могло... победить его. Щит Земли защищал его от всех атак, от всех опасностей, от всех угроз. И с каждым шагом, с каждым движением, с каждым мгновением он приближался к капищу, к защитному кругу, к... Зореславе.

И тогда он увидел её, стоящую у алтаря, её лицо было измученным, но в её глазах была надежда, вера, любовь. Она смотрела на него, и в её взгляде было всё, что он когда-либо хотел видеть, всё, что он когда-либо нуждался видеть, всё, что он когда-либо... мечтал видеть.

— Ратибор! — крикнула она, её голос был слабым, но в нём чувствовалась радость, облегчение, надежда. — Быстрее! Барьер не продержится долго!

И он побежал ещё быстрее, его сердце билось как никогда раньше, его душа пела как никогда раньше, его существо жаждало как никогда раньше. Он знал, что должен достичь её, должен защитить её, должен... любить её.

Хладана, видя, что её атаки не могут остановить Ратибора, изменила свою стратегию, свою цель, свою... жертву. Она повернулась к Зореславе, её белые глаза светились ненавистью, яростью, жаждой мести.

— Если я не могу иметь его, — прошипела она, её голос был холодным, жестоким, безжалостным, — тогда и ты не будешь иметь его, жрица. Ты умрёшь здесь, сейчас, перед его глазами, в его... сердце.

Она подняла руки, и вся её сила, вся её энергия, вся её сущность сконцентрировалась в одной, мощной атаке, которая была направлена не на Ратибора, а на Зореславу, на её хрупкое тело, на её уязвимую душу, на её... любящее сердце.

Ратибор видел это, видел опасность, видел... неизбежность. Он знал, что не успеет достичь Зореславы вовремя, не успеет защитить её, не успеет... спасти её. Но он также знал, что не может позволить ей умереть, не может позволить ей исчезнуть, не может позволить ей... оставить его.

— Зореслава! — крикнул он, его голос был полон отчаяния, страха, любви. — Берегись!

Зореслава повернулась, увидела атаку Хладаны, увидела опасность, увидела... смерть. Но она не отступила, не убежала, не... испугалась. Она стояла твёрдо, её лицо было спокойным, её глаза были ясными, её душа была... готовой.

Хранители Стихий, стоявшие рядом с ней, попытались защитить её, создать барьер, отразить атаку. Но их сила была уже истощена, их энергия была уже исчерпана, их защита была уже... слабой.

Атака Хладаны прорвала их барьер, прошла через их защиту, достигла их... цели. Но в последний момент, когда казалось, что всё потеряно, что Зореслава обречена, что любовь... умрёт, произошло нечто неожиданное, нечто невероятное, нечто... чудесное.

Ратибор бросил Щит Земли, бросил артефакт, бросил... надежду. Он бросил его не от отчаяния, не от страха, не от... слабости. Он бросил его с целью, с намерением, с... любовью.

Щит полетел через воздух, его свет был ярким, его энергия была мощной, его защита была... абсолютной. Он пролетел мимо Ратибора, мимо Хладаны, мимо... всего, что могло его остановить. И он достиг Зореславы в тот самый момент, когда атака Хладаны была готова уничтожить её, стереть её, убить... её.

Щит Земли встал между Зореславой и атакой, его свет усилился, его энергия расширилась, его защита... активировалась. Атака Хладаны ударила в Щит, и произошло столкновение сил, энергий, сущностей, которое было подобно столкновению миров, вселенных, реальностей.

Свет и тьма, тепло и холод, жизнь и смерть, всё смешалось, всё столкнулось, всё... взорвалось. Волна энергии распространилась от точки столкновения, отбрасывая всех назад, ослепляя всех своим светом, оглушая всех своим звуком.

Когда Ратибор смог снова видеть, снова слышать, снова... чувствовать, он увидел, что Зореслава всё ещё стояла, всё ещё была жива, всё ещё была... здесь. Щит Земли парил перед ней, его свет был тусклее, его энергия была меньше, его защита была... слабее. Но он всё ещё защищал её, всё ещё охранял её, всё ещё... любил её.

Хладана тоже была здесь, но она была отброшена назад, её идеальное тело было повреждено, её ледяные волосы были растрёпаны, её белые глаза были... яростными. Она поднялась, её движения были уже не грациозными, а резкими, её лицо было уже не спокойным, а искажённым, её сущность была уже не контролируемой, а... дикой.

— Ты! — крикнула она, её голос был уже не мелодичным, а скрежещущим, её слова были уже не соблазнительными, а угрожающими, её намерения были уже не искушающими, а... убийственными. — Ты отверг меня, отверг мой дар, отверг мою... милость. Ради неё, ради этой смертной, ради этой... жрицы.

Она подняла руки, и вокруг неё начала формироваться новая сила, новая энергия, новая... ярость.

— Тогда смотри, как она умирает, вождь племени Волка, — сказала она, её голос был холодным, жестоким, безжалостным. — Смотри, как она страдает, как она мучается, как она... исчезает. И знай, что это твой выбор, твоё решение, твоя... любовь привела её к этому.

Она опустила руки, и вокруг Зореславы начал формироваться лёд, не просто лёд, а особый, магический, смертельный лёд. Он рос быстро, неумолимо, безжалостно, окружая Зореславу, заключая её, захватывая... её.

Щит Земли пытался защитить её, его свет мерцал, его энергия пульсировала, его защита... сопротивлялась. Но его сила была уже истощена, его энергия была уже исчерпана, его защита была уже... слабой. И лёд продолжал расти, продолжал окружать, продолжал... захватывать.

Ратибор бросился вперёд, его сердце было полно отчаяния, страха, любви. Он должен был достичь Зореславы, должен был защитить её, должен был... спасти её. Но лёд рос слишком быстро, слишком неумолимо, слишком... безжалостно.

И когда он был уже почти у цели, почти у Зореславы, почти у... любви, лёд полностью окружил её, заключил её, захватил... её. Ледяная тюрьма, прозрачная, холодная, смертельная, стояла там, где только что была Зореслава, где только что была надежда, где только что была... жизнь.

Ратибор остановился, его сердце замерло, его душа закричала, его существо разорвалось. Он видел Зореславу через прозрачный лёд, видел её застывшее тело, видел её закрытые глаза, видел её неподвижность.

— Нет, — прошептал он, его голос был тихим, сломанным, отчаянным. — Нет, Зореслава, нет. Не оставляй меня, не покидай меня, не умирай.

Хладана засмеялась, её смех был холодным, жестоким, безжалостным.

— Вот твой выбор, вождь племени Волка, — сказала она, её голос был полон злорадства, удовлетворения, мести. — Вот результат твоей любви, твоей верности, твоей глупости. Она мертва, или скоро будет мертва. И ты будешь жить с этим знанием, с этой болью, с этой виной. До конца своих дней, до конца своей жизни, до конца своего существования.

Ратибор не слушал её, не слышал её, не замечал её. Его внимание, его сознание, его существо были сосредоточены только на Зореславе, на её застывшем теле, на её закрытых глазах, на её неподвижности.

Он подошёл к ледяной тюрьме, его движения были медленными, тяжёлыми, болезненными. Он положил руку на лёд, чувствуя его холод, его твёрдость, его... безжалостность. Он прижался лбом к ледяной поверхности, его слёзы замерзали, не успев упасть, его дыхание конденсировалось в крошечные ледяные кристаллы, его тепло исчезало в бесконечном холоде.

— Зореслава, — прошептал он, его голос был тихим, нежным, любящим. — Я здесь, я с тобой, я люблю тебя. Я всегда любил тебя, с первого момента, когда увидел тебя, с первого слова, которое услышал от тебя, с первого чувства, которое испытал к тебе. Ты — моё сердце, моя душа, моя жизнь. И я не позволю тебе уйти, не позволю тебе исчезнуть, не позволю тебе умереть.

Он закрыл глаза, его сердце билось медленно, тяжело, болезненно. Он чувствовал отчаяние, но не сдавался.

28.2

Внутри ледяной тюрьмы Зореслава не была мертва, как думала Хладана. Её физическое тело было заморожено, неподвижно, но её разум, её сознание, её дух оставались активными, живыми, свободными. Лёд мог сковать её тело, но не мог сковать её душу, её волю, её сущность.

В этом состоянии, между жизнью и смертью, между существованием и небытием, между реальностью и иллюзией, Зореслава почувствовала присутствие, которое было знакомым и незнакомым одновременно, близким и далёким, реальным и нереальным.

"Зореслава," прозвучал голос, который был как шёпот ветра, как журчание воды, как треск огня, как шорох земли. "Моя дочь, моя наследница, моя продолжательница."

Зореслава узнала этот голос, хотя никогда раньше не слышала его физически, телесно, материально. Это был голос Веданы, первой жрицы, основательницы их ордена, хранительницы их традиций, их знаний, их магии.

"Ведана," ответила Зореслава, её собственный голос был не физическим, не телесным, не материальным, но духовным, ментальным, эфирным. "Ты здесь, со мной, в этом месте, в этом времени, в этом состоянии."

"Я всегда была с тобой, Зореслава," сказал голос Веданы, нежный, мудрый, любящий. "Как и все жрицы, которые были до тебя, все хранительницы, все защитницы. Мы все с тобой, в тебе, часть тебя."

И Зореслава почувствовала их, почувствовала присутствие всех жриц, которые были до неё, всех женщин, которые носили титул Хранительницы Равновесия, всех душ, которые боролись с Хладаной, с холодом, с тьмой. Она чувствовала их мудрость, их силу, их любовь, которые текли к ней, через неё, в ней.

"Ты не одна, Зореслава," продолжил голос Веданы, его тон был уверенным, поддерживающим, вдохновляющим. "Ты никогда не была одна, никогда не будешь одна, никогда не можешь быть одна. Мы все с тобой, все поддерживаем тебя, все любим тебя."

Зореслава чувствовала, как её дух укрепляется, как её воля усиливается, как её сущность расширяется. Она чувствовала, как мудрость всех жриц, которые были до неё, вливается в неё, как их знания становятся её знаниями, как их сила становится её силой, как их любовь становится её любовью.

"Но что я могу сделать, Ведана?" спросила Зореслава, её голос был полон сомнения, неуверенности, страха. "Я заперта в этой ледяной тюрьме, моё тело заморожено, моя физическая форма неподвижна. Как я могу бороться с Хладаной, как я могу защитить мир, как я могу спасти тех, кого люблю?"

"Твоё тело может быть заперто, Зореслава," ответил голос Веданы, его тон был мягким, но твёрдым, нежным, но сильным, утешающим, но вдохновляющим. "Но твой дух свободен, твоя воля свободна, твоя любовь свободна. И в этой свободе, в этой силе, в этой любви ты найдёшь путь, найдёшь решение, найдёшь победу."

Зореслава почувствовала, как её сомнения начинают рассеиваться, как её неуверенность начинает исчезать, как её страх начинает уменьшаться. Она чувствовала, как её дух становится сильнее, как её воля становится тверже, как её любовь становится глубже.

"Помни, Зореслава," продолжил голос Веданы, его тон был теперь почти торжественным, почти церемониальным, почти ритуальным. "Ты не просто жрица, не просто Хранительница Равновесия, не просто защитница. Ты также женщина, которая любит, которая чувствует, которая живёт. И в этой любви, в этих чувствах, в этой жизни ты найдёшь свою истинную силу, свою истинную магию, свою истинную сущность."

Зореслава почувствовала, как её сердце наполняется теплом, как её душа наполняется светом, как её существо наполняется любовью. Она думала о Ратиборе, о его силе, о его храбрости, о его верности, о его любви. Она думала о том, как он отверг предложение Хладаны, как он выбрал её, как он выбрал любовь, как он выбрал жизнь.

"Да," сказала она, её голос был теперь сильным, уверенным, решительным. "Я понимаю, Ведана. Я понимаю, что должна делать, что могу делать, что буду делать."

"Тогда иди, Зореслава," сказал голос Веданы, его тон был гордым, довольным, любящим. "Иди и сделай то, что должно быть сделано, что может быть сделано, что будет сделано. Мы с тобой, всегда, везде, во всём."

И Зореслава почувствовала, как присутствие Веданы и всех других жриц начинает отступать, не исчезая полностью, но становясь фоном, основой, поддержкой для её собственной силы, её собственной воли, её собственной любви.

Она сосредоточилась на своём теле, на своём физическом существовании, на своей материальной форме. Она чувствовала холод льда, его давление, его ограничение. Но она также чувствовала тепло своей крови, силу своего сердца, энергию своей жизни, которые всё ещё были там, всё ещё боролись, всё ещё не сдавались.

Она начала направлять свою энергию, свою силу, свою волю против льда, против холода, против ограничения. Она не пыталась разбить лёд физически, не пыталась растопить его теплом, не пыталась уничтожить его силой. Вместо этого она пыталась трансформировать его, изменить его, превратить его из тюрьмы в инструмент, из ограничения в возможность, из опасности в защиту.

Снаружи ледяной тюрьмы Ратибор всё ещё стоял, его рука всё ещё лежала на ледяной поверхности, его лоб всё ещё прижимался к холодному барьеру, его сердце всё ещё билось в ритме с сердцем Зореславы, которое он не мог слышать, но мог чувствовать, мог знать, мог верить.

Хладана наблюдала за ним, её белые глаза были полны презрения, ненависти, злорадства. Она видела его боль, его отчаяние, его любовь, и это доставляло ей удовольствие, удовлетворение, радость. Она наслаждалась его страданием, его мукой, его агонией.

"Смотри на неё, вождь племени Волка," сказала она, её голос был холодным, жестоким, безжалостным. "Смотри, как она умирает, как она исчезает, как она уходит от тебя, от мира, от жизни. И знай, что это твоя вина, твоё решение, твой выбор привёл её к этому концу, этой судьбе, этой смерти."

Ратибор не ответил, не повернулся, не отреагировал. Его внимание, его сознание, его существо были полностью сосредоточены на Зореславе, на её замороженном теле, на её закрытых глазах, на её неподвижных губах. Он не видел ничего другого, не слышал ничего другого, не чувствовал ничего другого.

"Ты мог быть королём, Ратибор," продолжила Хладана, её голос был теперь почти мечтательным, почти ностальгическим, почти сожалеющим. "Ты мог править миром со мной, мог иметь всё, что желаешь, мог быть всем, чем хочешь. Вместо этого ты выбрал её, выбрал любовь, выбрал смерть. Какая жалость, какая трагедия, какая ирония."

Она подошла ближе, её движения были грациозными, плавными, почти гипнотическими. Она остановилась рядом с Ратибором, так близко, что могла коснуться его, могла почувствовать его тепло, могла вдохнуть его запах.

"Но ещё не поздно, Ратибор," сказала она, её голос был снова мягким, соблазнительным, искушающим. "Ещё не поздно изменить своё решение, изменить свой выбор, изменить свою судьбу. Отвернись от неё, от её замороженного тела, от её мёртвой любви. Повернись ко мне, к моей вечной красоте, к моей бесконечной силе, к моей безграничной власти. И я могу простить тебя, могу принять тебя, могу любить тебя."

Она протянула руку, её пальцы были длинными, изящными, почти прозрачными. Она почти коснулась его плеча, почти почувствовала его тепло, почти захватила его сущность.

Но в этот момент Ратибор повернулся, его движение было быстрым, решительным, неожиданным. В его руке был Клинок Равновесия, который он взял с алтаря, его лезвие светилось ярким, золотистым светом, его энергия пульсировала в ритме с сердцем Ратибора, с его дыханием, с его волей.

"Никогда," сказал он, его голос был тихим, но в нём была сила, которая заставила Хладану отступить, сила, которая была не просто физической, не просто эмоциональной, но духовной, магической, абсолютной. "Никогда я не отвернусь от неё, никогда не предам её, никогда не перестану любить её. Даже если она мертва, даже если она ушла, даже если она потеряна для меня, для мира, для жизни. Моя любовь к ней вечна, бесконечна, безусловна."

Он поднял Клинок Равновесия, его лезвие светилось ещё ярче, его энергия пульсировала ещё сильнее, его сила была ещё более очевидной, ещё более мощной, ещё более опасной.

"И с этой любовью, с этой верностью, с этой преданностью я буду бороться с тобой, Хладана," продолжил он, его голос был теперь громче, сильнее, увереннее. "Я буду бороться с твоим холодом, с твоей тьмой, с твоей смертью. Я буду бороться за неё, за её память, за её наследие. Я буду бороться за мир, за жизнь, за любовь, которые она защищала, которые она ценила, которые она любила."

Хладана отступила ещё дальше, её идеальное лицо исказилось от гнева, от ненависти, от страха. Она видела решимость в глазах Ратибора, видела силу в его позе, видела волю в его существе. И она знала, что не может сломить его, не может искусить его, не может контролировать его.

"Тогда умри, вождь племени Волка," прошипела она, её голос был полон яда, злобы, ярости. "Умри, как умерла она, как умрут все, кто противостоит мне, моему холоду, моей власти."

Она подняла руки, и вокруг неё начала формироваться новая сила, новая энергия, новая магия, которая была ещё более холодной, ещё более тёмной, ещё более смертоносной, чем раньше. Воздух вокруг неё начал кристаллизоваться, замерзать, превращаться в оружие, в инструмент её гнева, её мести, её уничтожения.

Ратибор не отступил, не испугался, не сдался. Он стоял твёрдо, Клинок Равновесия в его руке светился ярко, его сердце билось сильно, его воля была непоколебимой. Он был готов к битве, готов защищать память Зореславы до последнего вздоха.

28.3

Внутри ледяной тюрьмы Зореслава продолжала свою работу, свою трансформацию, свою магию. Она чувствовала, как лёд вокруг неё начинает меняться, не таять, не ломаться, но становиться чем-то другим, чем-то новым, чем-то... живым. Лёд, который был создан Хладаной как инструмент смерти, как оружие уничтожения, как средство контроля, начинал реагировать на волю Зореславы, на её энергию, на её магию.

Она чувствовала присутствие всех жриц, которые были до неё, всех Хранительниц Равновесия, всех защитниц мира. Их сила текла через неё, их мудрость направляла её, их любовь поддерживала её. Она не была одна в этой борьбе, в этой трансформации, в этой магии. Она была частью цепи, частью традиции, частью наследия, которое простиралось через века, через поколения, через жизни.

"Помни, Зореслава," прозвучал голос Веданы, тихий, но ясный, далёкий, но близкий, эфемерный, но реальный. "Лёд не только холод, не только твёрдость, не только смерть. Лёд также чистота, также кристаллическая структура, также... жизнь в покое. Используй это, трансформируй это, направь это."

И Зореслава поняла. Она поняла, что не должна бороться с льдом, не должна противостоять ему, не должна уничтожать его. Вместо этого она должна принять его, должна понять его, должна... полюбить его. И через это принятие, через это понимание, через эту любовь она может трансформировать его, может изменить его, может направить его.

Она начала петь, не физически, не голосом, но духовно, энергетически, магически. Она пела песню, которую знали все жрицы, все Хранительницы Равновесия, все защитницы мира. Песню о равновесии, о гармонии, о единстве всех элементов, всех сил, всех энергий. Песню о жизни, о смерти, о возрождении, которые были не отдельными состояниями, но частями одного цикла, одного процесса, одного... существования.

И лёд вокруг неё начал резонировать с её песней, начал вибрировать в гармонии с её энергией, начал трансформироваться в соответствии с её волей. Он не таял, не исчезал, но становился чем-то другим, чем-то новым, чем-то... живым. Он становился кристаллом, чистым, прозрачным, сияющим, который не замораживал, не ограничивал, не убивал, но усиливал, фокусировал, трансформировал энергию, магию, жизнь.

Снаружи ледяной тюрьмы Ратибор и Хладана стояли друг напротив друга, их воли столкнулись, их энергии противостояли друг другу, их сущности боролись за доминирование, за контроль, за... победу.

Хладана атаковала первой, её руки двигались в сложных узорах, её губы шептали слова на языке, который был старше, чем само человечество, её глаза светились холодным, белым светом, который был не просто цветом, но самой сущностью холода, тьмы, смерти.

Волна ледяных игл, острых, как бритва, холодных, как сама смерть, быстрых, как мысль, устремилась к Ратибору, готовая пронзить его тело, разорвать его плоть, уничтожить его душу.

Но Ратибор был готов. Клинок Равновесия в его руке двигался с невероятной скоростью, с удивительной точностью, с абсолютной уверенностью. Он разрезал ледяные иглы, разбивал их, превращал их в безвредные осколки, которые падали на землю и таяли, как будто они никогда не существовали, никогда не угрожали, никогда не были опасны.

Хладана зарычала от ярости, от разочарования, от... страха. Она не ожидала такого сопротивления, такой силы, такой... воли. Она привыкла к тому, что её враги боялись её, что они отступали перед ней, что они... сдавались ей. Но Ратибор не боялся, не отступал, не сдавался. Он стоял твёрдо, его глаза были ясными, его сердце было сильным, его воля была непоколебимой.

"Ты не можешь победить меня, смертный," прошипела Хладана, её голос был полон яда, злобы, ненависти. "Я существовала до тебя, буду существовать после тебя, буду существовать... всегда. Я вечна, бесконечна, бессмертна. А ты? Ты просто человек, просто смертный, просто... временное явление."

Ратибор не ответил словами. Вместо этого он атаковал, его движения были быстрыми, точными, мощными. Клинок Равновесия в его руке светился ярким, золотистым светом, его энергия пульсировала в ритме с сердцем Ратибора, с его дыханием, с его волей.

Хладана создала ледяной щит, который должен был защитить её от атаки Ратибора, от его клинка, от его... силы. Но Клинок Равновесия не был обычным оружием, не был простым мечом, не был материальным инструментом. Он был артефактом, магическим, древним, мощным. Он был воплощением равновесия, гармонии, единства всех элементов, всех сил, всех энергий.

Клинок прорезал ледяной щит Хладаны, как будто он был не твёрдым льдом, а мягким воском, не холодным барьером, а тёплой водой, не защитой, а... иллюзией. И он достиг Хладаны, его лезвие коснулось её идеального тела, её ледяной кожи, её холодной сущности.

Хладана закричала, её крик был как звук ломающегося льда, как вой зимнего ветра, как шёпот смерти. Она отступила, её идеальное тело было повреждено, её ледяная кожа была разрезана, её холодная сущность была... ранена.

"Как?" прошептала она, её голос был полон удивления, недоверия, страха. "Как ты можешь ранить меня, как ты можешь повредить меня, как ты можешь... затронуть меня? Я неуязвима, непобедима, неприкосновенна."

"Не для Клинка Равновесия," ответил Ратибор, его голос был спокойным, уверенным, сильным. "Не для артефакта, который был создан для восстановления баланса, для поддержания гармонии, для защиты... жизни. Ты нарушила равновесие, Хладана. Ты создала дисгармонию. Ты угрожаешь жизни. И Клинок Равновесия реагирует на это, противостоит этому, борется с этим."

Хладана посмотрела на рану на своём теле, на разрез на своей коже, на повреждение своей сущности. Она видела, что рана не заживает, не восстанавливается, не... исчезает. Она видела, что её сила утекает через эту рану, что её энергия уменьшается, что её сущность... ослабевает.

И она почувствовала страх, настоящий, глубокий, всепоглощающий страх. Страх, который она не чувствовала веками, тысячелетиями, эонами. Страх смерти, уничтожения, конца.

"Нет," прошептала она, её голос был уже не холодным, не жестоким, не безжалостным, но испуганным, отчаянным, умоляющим. "Нет, это невозможно, это нереально, это... неприемлемо. Я не могу умереть, не могу исчезнуть, не могу... закончиться."

Она отступила ещё дальше, её движения были уже не грациозными, не плавными, не гипнотическими, но резкими, неуверенными, почти... паническими. Она смотрела на Ратибора, на Клинок Равновесия в его руке, на решимость в его глазах, и она знала, что не может победить его, не может контролировать его, не может... уничтожить его.

Но она также знала, что не может сдаться, не может отступить, не может... проиграть. Она существовала слишком долго, имела слишком много силы, контролировала слишком много, чтобы просто... закончиться.

И тогда она приняла решение, решение, которое было отчаянным, рискованным, почти... самоубийственным. Но это было единственное решение, которое могло дать ей шанс, возможность, надежду на выживание, на продолжение, на... существование.

Она повернулась к ледяной тюрьме, в которой была заключена Зореслава, к кристаллу, который был создан Хладаной как инструмент смерти, но который начинал трансформироваться под влиянием воли Зореславы, её энергии, её магии.

"Если я не могу победить тебя, вождь племени Волка," сказала Хладана, её голос был холодным, жестоким, безжалостным, "тогда я уничтожу то, что ты любишь больше всего, то, что ты ценишь больше всего, то, что ты... защищаешь больше всего."

Она подняла руки, и вся её оставшаяся сила, вся её оставшаяся энергия, вся её оставшаяся сущность сконцентрировалась в одной, финальной атаке, которая была направлена не на Ратибора, а на ледяную тюрьму, на кристалл, на... Зореславу.

Ратибор видел это, видел намерение Хладаны, видел опасность для Зореславы. Он бросился вперёд, Клинок Равновесия в его руке светился ярче, чем когда-либо, его энергия пульсировала сильнее, чем когда-либо, его сила была больше, чем когда-либо.

Но расстояние было слишком большим, время было слишком коротким, скорость была слишком медленной. Он знал, что не успеет достичь Хладаны вовремя, не успеет остановить её атаку, не успеет... спасти Зореславу.

"Зореслава!" крикнул он, его голос был полон отчаяния, страха, любви. "Берегись!"

Внутри ледяной тюрьмы, внутри кристалла, внутри трансформации Зореслава услышала крик Ратибора, почувствовала его страх, его любовь, его... предупреждение. Она также почувствовала атаку Хладаны, её силу, её энергию, её... намерение.

И она знала, что должна действовать быстро, решительно, эффективно. Она не могла позволить атаке Хладаны достичь её, не могла позволить её силе уничтожить её, не могла позволить её намерению... осуществиться.

Она сосредоточила всю свою волю, всю свою энергию, всю свою магию на трансформации кристалла, на его изменении, на его... совершенствовании. Она чувствовала поддержку всех жриц, которые были до неё, всех Хранительниц Равновесия, всех защитниц мира. Их сила текла через неё, их мудрость направляла её, их любовь поддерживала её.

"Сейчас, Зореслава," прозвучал голос Веданы, сильный, ясный, вдохновляющий. "Сейчас момент, сейчас время, сейчас... возможность. Используй кристалл не как защиту, но как фокус, не как барьер, но как линзу, не как тюрьму, но как... инструмент."

И Зореслава поняла. Она поняла, что кристалл, который был создан Хладаной как инструмент смерти, мог быть использован ею как инструмент жизни, как фокус для её силы, как линза для её энергии, как... усилитель для её магии.

Она начала петь снова, её песня была сильнее, чем раньше, её энергия была больше, чем раньше, её воля была тверже, чем раньше. Она пела о равновесии, о гармонии, о единстве всех элементов, всех сил, всех энергий. Она пела о жизни, о смерти, о возрождении, направляя всю свою силу через кристалл.

28.4

Атака Хладаны достигла ледяной тюрьмы в тот самый момент, когда трансформация кристалла была завершена, когда песня Зореславы достигла своего пика, когда её магия была на своём максимуме. Столкновение этих двух сил, этих двух энергий, этих двух воль создало взрыв света, который был виден на многие мили вокруг, который осветил ночное небо, который заставил всех, кто видел его, остановиться, замереть, затаить дыхание.

Ратибор был отброшен назад силой взрыва, его тело летело через воздух, как будто оно ничего не весило, как будто оно было просто листом, унесённым ветром, как будто оно было просто пером, падающим с неба. Он ударился о землю с силой, которая могла бы сломать кости обычного человека, которая могла бы остановить сердце обычного воина, которая могла бы убить обычного... смертного.

Но Ратибор не был обычным человеком, не был обычным воином, не был обычным... смертным. Он был вождём племени Волка, он был избранным Клинка Равновесия, он был... любящим Зореславу. И эта любовь, эта связь, эта... преданность давала ему силу, которая была больше, чем физическая, давала ему энергию, которая была больше, чем телесная, давала ему волю, которая была больше, чем... человеческая.

Он поднялся, его тело было израненным, но его дух был непоколебимым, его воля была несломленной, его любовь была неугасимой. Он посмотрел туда, где была ледяная тюрьма, где был кристалл, где была Зореслава.

И он увидел ничего. Ничего, кроме яркого света, который был таким интенсивным, что он не мог смотреть на него напрямую, таким мощным, что он чувствовал его тепло даже на расстоянии, таким живым, что он чувствовал его пульсацию, как будто это было сердце, бьющееся в ритме с его собственным.

"Зореслава," прошептал он, его голос был тихим, нежным, любящим. "Ты там? Ты жива? Ты со мной?"

Свет начал меняться, трансформироваться, фокусироваться. Он становился менее интенсивным, менее ослепляющим, менее всепоглощающим. Он начал принимать форму, структуру, сущность, которая была знакомой, любимой, желанной.

И тогда Ратибор увидел её. Зореславу. Но не такую, какой она была раньше, не такую, какой он знал её, не такую, какой он любил её. Она была больше. Не физически, не телесно, но духовно, энергетически, магически. Она светилась изнутри, как будто сам свет был частью её, как будто сама энергия была её сущностью, как будто сама магия была её природой.

Она стояла там, где раньше была ледяная тюрьма, где раньше был кристалл, где раньше была трансформация. Но теперь не было ни тюрьмы, ни кристалла, ни... ограничений. Была только она, свободная, сильная, живая.

"Ратибор," сказала она, её голос был как музыка, как песня, как гармония. "Ты здесь. Ты жив. Ты со мной."

Ратибор не мог говорить, не мог двигаться, не мог дышать. Он просто смотрел на неё, на её красоту, на её силу, на её... любовь. И он чувствовал, как его сердце наполняется радостью, как его душа наполняется светом, как его существо наполняется благодарностью.

"Зореслава," наконец смог произнести он, его голос был хриплым от эмоций, от облегчения, от любви. "Ты, ты!"

"Я здесь, Ратибор," сказала она, её голос был нежным, успокаивающим, любящим. "Я жива. Я свободна. Я твоя."

Она подошла к нему, её движения были грациозными, плавными, почти... эфирными. Она остановилась перед ним, так близко, что он мог чувствовать тепло её тела, мог видеть свет в её глазах, мог слышать биение её сердца.

"Ты спас меня, Ратибор," сказала она, её голос был полон благодарности, признательности, любви. "Твоя любовь спасла меня, твоя вера спасла меня, твоя... преданность спасла меня."

Ратибор покачал головой, его глаза были полны слёз, его сердце было полно эмоций, его душа была полна любви.

"Нет, Зореслава," сказал он, его голос был тихим, искренним, честным. "Ты спасла себя. Твоя сила спасла тебя, твоя магия спасла тебя, твоя воля спасла тебя. Я просто любил тебя."

Зореслава улыбнулась, её улыбка была как восход солнца, как распускающийся цветок, как новая жизнь.

"И этого было достаточно, Ратибор," сказала она, её голос был мягким, нежным, любящим. "Этого было более чем достаточно. Это было всё."

Она протянула руку и коснулась его лица, её пальцы были тёплыми, нежными, любящими. Она провела ими по его щеке, по его губам, по его сердцу.

"Я чувствовала тебя, Ратибор," сказала она, её голос был тихим, интимным, личным. "Даже внутри ледяной тюрьмы, даже внутри кристалла, даже внутри трансформации. Я чувствовала твою любовь, твою веру, твою преданность. И это давало мне силу, давало мне энергию, давало мне волю."

Ратибор взял её руку в свою, его пальцы переплелись с её пальцами, его тепло смешалось с её теплом, его любовь соединилась с её любовью.

"А я чувствовал тебя, Зореслава," сказал он, его голос был сильным, уверенным, решительным. "Даже когда ты была заключена, даже когда ты была заморожена, даже когда ты была потеряна. Я чувствовал твою жизнь, твою силу, твою любовь. И это давало мне надежду, давало мне мужество, давало мне веру."

Они стояли так, держась за руки, смотря друг другу в глаза, чувствуя друг друга сердцами, душами, существами. Они были двумя половинками одного целого, двумя сторонами одной монеты, двумя любящими одной любви.

Но их момент был прерван звуком, который был как треск льда, как шёпот ветра, как стон умирающего. Они повернулись и увидели Хладану, или то, что осталось от неё, от её идеального тела, от её ледяной красоты, от её холодной сущности.

Она лежала на земле, её тело было разбито, её красота была уничтожена, её сущность была разрушена. Взрыв, который был создан столкновением её атаки с трансформацией Зореславы, не только отбросил Ратибора, но и уничтожил Хладану, разбил её, разрушил её, почти убил её.

Но она всё ещё была жива, всё ещё была здесь, всё ещё была... опасна. Её белые глаза всё ещё светились, хотя их свет был тусклым, её ледяное тело всё ещё двигалось, хотя его движения были слабыми, её холодная сущность всё ещё существовала, хотя её существование было хрупким.

"Вы думаете, что победили," прошептала она, её голос был слабым, прерывистым, почти... неслышным. "Вы думаете, что уничтожили меня, что разрушили меня, что... победили меня. Но вы ошибаетесь, вы заблуждаетесь, вы глупы."

Она попыталась подняться, её движения были медленными, болезненными, почти... агонизирующими. Но она не могла, её тело было слишком повреждено, её сила была слишком истощена, её сущность была слишком разрушена.

"Я вечна," продолжила она, её голос был полон ненависти, злобы, ярости. "Я бесконечна. Я бессмертна. Вы не можете убить меня, не можете уничтожить меня, не можете победить меня. Я всегда буду существовать, всегда буду возвращаться, всегда буду угрожать."

Зореслава и Ратибор переглянулись, их взгляды были полны понимания, решимости, единства. Они знали, что Хладана права, что она не может быть полностью уничтожена, что она всегда будет существовать, всегда будет возвращаться, всегда будет угрожать. Но они также знали, что они могут противостоять ей, могут бороться с ней, могут победить её. Не навсегда, не полностью, не абсолютно. Но достаточно, чтобы защитить мир, чтобы сохранить равновесие, чтобы продолжить жизнь.

"Ты права, Хладана," сказала Зореслава, её голос был спокойным, уверенным, сильным. "Мы не можем уничтожить тебя полностью, не можем стереть тебя из существования, не можем убить тебя. Но мы можем ослабить тебя, можем ограничить тебя, можем контролировать тебя."

Она подошла ближе к Хладане, её движения были осторожными, но не из страха, а из уважения, не из слабости, а из силы, не из неуверенности, а из знания.

"Ты часть равновесия, Хладана," продолжила Зореслава, её голос был мудрым, понимающим, принимающим. "Ты часть цикла, часть процесса, часть жизни. Холод необходим, как и тепло. Тьма необходима, как и свет. Смерть необходима, как и жизнь. Но всё должно быть в равновесии, в гармонии, в балансе."

Она остановилась перед Хладаной, её глаза смотрели прямо в белые глаза Ледяной Королевы, её сердце билось в ритме, который был противоположен холодной пульсации Хладаны, её сущность противостояла сущности врага.

"И мы, Хранители Равновесия, будем следить за этим балансом, будем поддерживать эту гармонию, будем защищать это равновесие," сказала Зореслава, её голос был теперь не просто её голосом, но голосом всех жриц, которые были до неё, всех Хранительниц Равновесия, всех защитниц мира. "Мы будем противостоять тебе, когда ты станешь слишком сильной, будем бороться с тобой, когда ты станешь слишком агрессивной, будем побеждать тебя, когда ты станешь слишком опасной."

Хладана смотрела на Зореславу, её белые глаза были полны ненависти, но также уважения, её ледяное тело было полно боли, но также признания, её холодная сущность была полна ярости, но также понимания.

"Тогда до следующего раза, жрица," прошептала она, её голос был уже почти неслышным, её существование было уже почти эфемерным. "До следующей зимы, до следующего холода, до следующей смерти."

И с этими словами она начала исчезать. Не умирать, не уничтожаться, но отступать. Её тело начало таять, не как лёд под солнцем, но как сущность, возвращающаяся к своему источнику, как энергия, возвращающаяся к своему началу, как дух, возвращающийся к своему дому.

Через несколько мгновений от неё не осталось ничего, кроме небольшой лужицы воды, которая быстро впиталась в землю, кроме лёгкого холодка в воздухе, который быстро рассеялся в тепле летнего дня, кроме воспоминания, которое будет жить в сердцах всех, кто стал свидетелем этого противостояния.

28.5

Когда последние следы Хладаны исчезли, Ратибор и Зореслава наконец смогли выдохнуть. Они стояли рядом, их руки переплетались, их сердца бились в унисон. Вокруг них поляна, ещё недавно бывшая полем битвы, постепенно возвращалась к своему естественному состоянию. Лёд таял, земля согревалась, воздух наполнялся ароматами лета.

"Мы победили," прошептал Ратибор, его голос был полон облегчения и усталости. "Она исчезла."

Зореслава медленно кивнула, но её глаза были задумчивы, а лицо сохраняло выражение тревоги. Она чувствовала что-то — нечто, ускользающее от понимания, но настойчиво присутствующее на краю сознания.

"Да, но..." начала она, её голос был тихим, почти неуверенным. "Что-то не так, Ратибор. Я чувствую это."

Она отпустила его руку и сделала несколько шагов к месту, где исчезла Хладана. Там, где ещё недавно была лужица воды, теперь виднелось лишь небольшое тёмное пятно на земле. Зореслава опустилась на колени и осторожно коснулась этого места.

В тот же миг она отдёрнула руку, как будто обожглась. Но не от жара — от пронизывающего холода, который исходил от земли.

"Она не ушла," сказала Зореслава, поднимаясь. "Не полностью. Её сущность всё ещё здесь."

Ратибор подошёл ближе, его рука инстинктивно легла на рукоять Клинка Равновесия.

"Что ты имеешь в виду? Мы видели, как она исчезла."

"Исчезла, но не уничтожена," ответила Зореслава, её голос стал тверже. "Хладана — это не просто существо, Ратибор. Она — воплощение силы, части природного цикла. Мы не можем просто убить её."

Она обвела взглядом поляну, и её глаза расширились от внезапного осознания.

"Посмотри," прошептала она.

Ратибор посмотрел туда, куда указывала Зореслава, и увидел, как по краям поляны, там, где начинался лес, деревья начинали покрываться инеем. Медленно, почти незаметно, но неумолимо холод распространялся от центра, где исчезла Хладана, к периферии.

"Но сейчас середина лета," произнёс Ратибор, его голос дрогнул. "Как это возможно?"

"Равновесие не восстановлено," ответила Зореслава. "Мы думали, что победили, но на самом деле лишь разрушили форму, в которой существовала Хладана. Её сущность, её сила ищут новый путь."

Она закрыла глаза, прислушиваясь к чему-то, что мог слышать только её внутренний слух. Когда она снова открыла их, в них читалось понимание, смешанное с тревогой.

"Веданы говорит со мной," сказала она. "Она говорит, что мы совершили ошибку. Мы пытались уничтожить то, что не должно быть уничтожено. Хладана — часть мирового порядка, часть цикла жизни и смерти, тепла и холода. Без неё нет равновесия."

"Но она пыталась убить тебя!" возразил Ратибор. "Она хотела погрузить весь мир в вечную зиму!"

"Да," кивнула Зореслава. "Потому что она сама потеряла равновесие, забыла свою истинную природу. Она должна быть хранительницей зимнего цикла, а не его тираном."

Внезапно земля под их ногами задрожала. Лёгкая вибрация сначала, она быстро усилилась до ощутимой дрожи. Из центра поляны, точно из того места, где исчезла Хладана, начал подниматься столб холодного синего света.

"Что происходит?" спросил Ратибор, инстинктивно становясь перед Зореславой, чтобы защитить её.

"Её сущность ищет новую форму," ответила Зореслава, её голос был напряжённым. "И я боюсь, что эта форма может быть ещё опаснее предыдущей."

Синий свет расширялся, становился ярче, холоднее. Воздух вокруг них начал кристаллизоваться, превращаясь в тончайшие ледяные иглы, которые висели в воздухе, как смертоносная взвесь.

"Мы должны что-то сделать," сказал Ратибор, вынимая Клинок Равновесия. "Мы не можем позволить ей вернуться."

Но Зореслава покачала головой.

"Нет, Ратибор. Клинок не поможет. Не сейчас. Мы не можем бороться с ней тем же способом снова. Это только усугубит дисбаланс."

"Тогда что нам делать?" спросил он, его голос был полон отчаяния и решимости одновременно.

Зореслава смотрела на растущий столб света, её лицо было освещено его холодным сиянием. В её глазах отражалась не только тревога, но и понимание, не только страх, но и надежда.

"Мы должны найти другой путь," сказала она. "Путь не уничтожения, но преображения. Не борьбы, но принятия."

Она протянула руку к Ратибору, и он, после мгновения колебания, вложил Клинок Равновесия в её ладонь. Зореслава взяла артефакт, но не как оружие — как символ, как инструмент, как ключ.

"Веданы говорит, что есть способ," продолжила она. "Способ не уничтожить Хладану, но вернуть её к её истинной природе, к её истинному предназначению, к её равновесию."

Она посмотрела на Клинок Равновесия, который тускло светился в её руках, как будто ожидая чего-то, нуждаясь в чём-то, требуя чего-то большего.

"Но для этого нам нужна сила, которой у нас сейчас нет," сказала она, её голос был тихим, но уверенным. "Сила, которая может прийти только в особый момент, в особом месте, при особых обстоятельствах."

Синий свет внезапно вспыхнул ярче, и из него начала формироваться фигура — не человеческая, не животная, но что-то иное. Что-то, что было больше, чем просто форма, больше, чем просто существо, больше, чем просто сущность. Это была сама зима, сам холод, сама смерть, но не в их естественном, циклическом проявлении, а в их искажённой, неуравновешенной, опасной форме.

"У нас мало времени," сказала Зореслава, её голос стал срочным, настойчивым, почти умоляющим. "Она возвращается, и она будет сильнее, чем раньше, опаснее, чем раньше, смертоноснее, чем раньше."

Она повернулась к Ратибору, её глаза встретились с его глазами, её сердце соединилось с его сердцем, её душа слилась с его душой.

"Мы должны найти Цветок Папоротника," сказала она, её голос был полон решимости, надежды, веры. "Легендарный цветок, который цветёт только в момент зимнего солнцестояния, только в особом месте, только для особых людей."

"Зимнее солнцестояние?" переспросил Ратибор, его лицо выражало недоумение, сомнение, почти отчаяние. "Но сейчас середина лета! До зимнего солнцестояния ещё полгода!"

Зореслава улыбнулась, её улыбка была грустной, но в то же время полной надежды, полной веры, полной любви.

"Да, в обычном мире, в обычном времени, в обычных обстоятельствах," сказала она. "Но мы не в обычном мире, не в обычном времени, не в обычных обстоятельствах. Мы на границе между мирами, между временами, между реальностями."

Она посмотрела на формирующуюся фигуру Хладаны, на её новую форму, на её новую сущность, на её новую опасность.

"И если мы не найдём Цветок Папоротника до того, как она полностью вернётся, до того, как она полностью сформируется, до того, как она полностью проявится, то мы потеряем не только наш шанс на победу, но и наш мир, наше время, наше существование."

Ратибор смотрел на неё, его глаза были полны любви, доверия, решимости. Он не полностью понимал, о чём она говорила, не полностью осознавал, что она предлагала, не полностью представлял, что их ждало. Но он знал одно: он верил ей, доверял ей, любил её. И этого было достаточно, более чем достаточно, абсолютно достаточно.

"Тогда веди меня, Зореслава," сказал он, его голос был сильным, уверенным, любящим. "Веди меня к Цветку Папоротника, веди меня к нашему шансу, веди меня к нашей надежде."

Зореслава взяла его за руку, её пальцы переплелись с его пальцами, её тепло смешалось с его теплом, её сила соединилась с его силой. Вместе они повернулись и побежали прочь от формирующейся фигуры Хладаны, прочь от растущего холода, прочь от надвигающейся опасности.

Но они бежали не в страхе, не в панике, не в отчаянии. Они бежали с целью, с планом, с надеждой. Они бежали к Цветку Папоротника, к возможности преображения, к шансу на равновесие.

За их спинами синий свет становился всё ярче, холод становился всё сильнее, опасность становилась всё ближе. Фигура Хладаны становилась всё более определённой, всё более материальной, всё более реальной. И её новая форма была не просто опасной, не просто угрожающей, но апокалиптической.

Время истекало, шансы уменьшались, надежда таяла. Но Зореслава и Ратибор продолжали бежать, продолжали верить, продолжали надеяться. Потому что они знали, что их любовь, их единство, их преданность были сильнее, чем холод Хладаны, сильнее, чем её ярость, сильнее, чем её ненависть.

И где-то впереди, в глубине леса, в сердце тайны, в центре магии ждал Цветок Папоротника, ждала возможность преображения, ждал шанс на равновесие.

ГЛАВА 29. ЦВЕТОК ПАПОРОТНИКА

29.1

Лес вокруг них менялся с каждым шагом. Летние краски — сочная зелень листвы, яркие пятна цветов, золотые лучи солнца, пробивающиеся сквозь кроны деревьев — постепенно блекли, уступая место иным оттенкам. Зелень становилась темнее, глубже, таинственнее. Цветы исчезали, сменяясь серебристым мхом и причудливыми грибами, светящимися мягким голубоватым светом. Солнечные лучи редели, а затем и вовсе пропали, но темнее не стало — лес освещало странное, рассеянное сияние, источник которого невозможно было определить.

Зореслава уверенно вела Ратибора вперёд, словно видела дорогу, невидимую для обычного глаза. Её шаги были легки и точны, дыхание ровно, а в глазах горела решимость. Ратибор следовал за ней, доверяя её знаниям и интуиции, хотя с каждым шагом окружающий мир становился всё более чужим и непривычным.

"Мы приближаемся к границе," сказала Зореслава, не замедляя шага. "К месту, где сходятся времена года и миры."

"Какая граница?" спросил Ратибор, оглядываясь вокруг. "Я не вижу никаких знаков, никаких меток."

"Границы между мирами не отмечены камнями или столбами," ответила Зореслава с лёгкой улыбкой. "Их можно почувствовать сердцем и душой. Прислушайся."

Ратибор закрыл глаза и сосредоточился. Сначала он не слышал ничего, кроме их шагов и собственного дыхания. Но постепенно к этим звукам добавились другие — тихий шёпот, словно множество голосов говорили одновременно на разных языках, мелодичный звон, напоминающий колокольчики, далёкий гул, похожий на биение огромного сердца.

"Я слышу," прошептал он, открывая глаза. "Но что это?"

"Голоса времён," ответила Зореслава. "Песни миров. Дыхание самой земли. Здесь всё соединяется — прошлое и будущее, лето и зима, жизнь и смерть."

Они вышли на небольшую поляну, окружённую древними деревьями, стволы которых были покрыты серебристой корой. Ветви этих деревьев переплетались высоко над головой, образуя естественный купол. В центре поляны находился каменный круг — не рукотворный, но словно выросший из самой земли. Камни были покрыты странными символами, светящимися слабым голубым светом.

"Это место," сказала Зореслава, останавливаясь у края каменного круга. "Здесь мы найдём Цветок Папоротника."

"Но здесь нет никаких растений," заметил Ратибор, оглядывая голую землю внутри круга. "Только камни и песок."

"Сейчас нет," кивнула Зореслава. "Но будут. Когда наступит момент."

Она опустилась на колени у края круга и достала из своей сумки Чашу Жизни. Артефакт тускло светился в её руках, словно внутри него тлел огонь.

"Мы должны подготовиться," сказала она, поднимая глаза на Ратибора. "Хладана скоро будет здесь. Я чувствую её приближение."

Ратибор кивнул и опустился рядом с ней, положив перед собой Клинок Равновесия. Оружие мягко пульсировало, словно в такт с биением их сердец.

"Что нам нужно делать?" спросил он.

"Мы должны призвать зимнее солнцестояние," ответила Зореслава. "Здесь, на границе миров, время течёт иначе. Мы можем призвать момент, когда ночь самая длинная, а день самый короткий — момент, когда тьма достигает своего пика, но в то же время начинает уступать свету."

"Как мы это сделаем?"

"С помощью артефактов и нашей связи," сказала Зореслава, беря его за руку. "Клинок Равновесия, Чаша Жизни и Венец Мудрости — вместе они могут изменить течение времени, но только если направлены единой волей и единым сердцем."

Она положила Чашу Жизни в центр каменного круга, а затем сняла с головы Венец Мудрости и поместила его рядом с Чашей. Ратибор добавил к ним Клинок Равновесия, расположив его так, что три артефакта образовали треугольник.

"Теперь мы должны объединить наши силы," сказала Зореслава, протягивая обе руки Ратибору. "Наши сердца, наши души, наши сущности. Только так мы сможем призвать зимнее солнцестояние и Цветок Папоротника."

Ратибор взял её руки в свои, ощущая тепло её кожи, пульсацию её крови, силу её духа. Их взгляды встретились, и в этот момент он почувствовал, как что-то внутри него откликается на её присутствие, как его сердце начинает биться в унисон с её сердцем, как его дыхание синхронизируется с её дыханием.

"Я люблю тебя, Зореслава," сказал он, и эти слова были не просто признанием, но клятвой, обещанием, связью, которая крепче любых уз.

"И я люблю тебя, Ратибор," ответила она, и её голос звучал как песня, как заклинание, как истина, которая существовала всегда.

В этот момент артефакты в центре круга начали светиться ярче. Чаша Жизни наполнилась золотистым светом, Венец Мудрости засиял серебром, а Клинок Равновесия вспыхнул синим пламенем. Три цвета, три силы, три сущности переплетались, создавая новый, невиданный ранее свет.

Воздух вокруг них начал меняться. Стало холоднее, но не тем мёртвым холодом, который несла с собой Хладана, а свежей, живой прохладой зимнего утра. Небо над поляной, видимое сквозь переплетение ветвей, потемнело, и на нём появились звёзды — яркие, чистые, словно только что рождённые.

"Это начинается," прошептала Зореслава, её глаза отражали звёздный свет. "Зимнее солнцестояние приближается."

Земля внутри каменного круга начала покрываться инеем — тонким, кружевным, сверкающим в свете артефактов. Иней расползался от центра к краям, создавая причудливые узоры, напоминающие древние письмена или карту неведомых земель.

Внезапно воздух вокруг них сгустился, и на краю поляны появилась тёмная фигура. Хладана. Она была уже не в человеческом облике, а в форме чистой стихии — вихря из льда и снега, с двумя яркими белыми точками вместо глаз.

"Вы думали, что можете убежать от меня?" прозвучал её голос, холодный и резкий, как треск ломающегося льда. "Думали, что можете скрыться? Я найду вас в любом уголке этого мира, в любом времени, в любой реальности."

Вихрь приблизился к каменному кругу, но остановился у его границы, словно наткнувшись на невидимую стену.

"Что это?" прошипела Хладана. "Что вы делаете?"

"То, что должны были сделать с самого начала," ответила Зореслава, не разрывая контакта с Ратибором. "Не бороться с тобой, но помочь тебе вернуться к своей истинной природе."

"Моя истинная природа — это холод и тьма!" закричала Хладана, и её вихрь стал интенсивнее, яростнее. "Это смерть и забвение! Это вечная зима, которая никогда не уступит весне!"

"Нет," покачала головой Зореслава. "Твоя истинная природа — это часть цикла жизни. Ты — хранительница зимнего покоя, защитница семян, спящих под снегом, хозяйка времени отдыха и восстановления. Ты не враг жизни — ты её необходимая часть."

Хладана замерла, её вихрь на мгновение стал менее интенсивным, словно она задумалась над словами Зореславы. Но затем она снова закружилась с удвоенной силой.

"Ложь!" прогремел её голос. "Всё это ложь! Я существовала до вашего мира, до вашей жизни, до вашего цикла! Я — вечная зима, и я вернусь к своему истинному могуществу!"

Она бросилась на невидимый барьер, окружающий каменный круг, и на этот раз что-то треснуло. Воздух задрожал, и Зореслава почувствовала, как защита ослабевает.

"Она слишком сильна," сказал Ратибор, крепче сжимая руки Зореславы. "Барьер не выдержит."

"Он должен выдержать достаточно долго," ответила Зореслава, её голос был напряжённым, но уверенным. "Смотри."

Она кивнула на центр круга, где иней начал собираться в странную форму — спираль, поднимающуюся от земли. Спираль росла, становилась плотнее, приобретала очертания стебля. А на вершине этого стебля начал формироваться бутон — не из льда или снега, но из чистого света.

"Цветок Папоротника," прошептал Ратибор, его глаза расширились от изумления. "Он действительно существует."

"Он существует на границе между мирами," кивнула Зореслава. "В момент, когда тьма начинает уступать свету. В момент зимнего солнцестояния."

Бутон на вершине ледяного стебля начал раскрываться, медленно, лепесток за лепестком. Каждый лепесток был как кристалл, сквозь который проходил свет всех цветов радуги. Внутри цветка пульсировало золотистое сияние, словно там билось маленькое солнце.

Хладана снова атаковала барьер, и на этот раз он треснул сильнее. Трещины распространились по невидимой поверхности, как по стеклу.

"Ещё немного," сказала Зореслава, её голос был напряжённым от усилия поддерживать барьер. "Цветок должен полностью раскрыться."

Ратибор кивнул, вливая свою силу, свою волю, свою любовь в их соединённые руки. Он чувствовал, как энергия течёт между ними, как их сущности переплетаются, как их силы умножаются.

Цветок Папоротника раскрывался всё шире, его свет становился всё ярче, его сила — всё ощутимее. Артефакты в центре круга начали резонировать с ним, их свечение усилилось, их энергии смешались с энергией цветка.

Хладана нанесла ещё один удар по барьеру, и на этот раз он разбился. Осколки невидимой защиты разлетелись, как стекло, растворяясь в воздухе. Вихрь Хладаны ворвался в круг, направляясь прямо к Зореславе и Ратибору.

Но в этот момент Цветок Папоротника полностью раскрылся, и из его сердцевины вырвался луч света — яркий, чистый, пронзающий. Луч прошёл сквозь вихрь Хладаны, и там, где он касался ледяной стихии, лёд не таял, но преображался, становясь кристально чистым, прозрачным, живым.

"Что происходит?" закричала Хладана, её голос был полон не столько гнева, сколько удивления и... страха. "Что вы делаете со мной?"

"Мы возвращаем тебя к твоей истинной сущности," ответила Зореслава, её голос был сильным и ясным. "К твоему истинному предназначению. К равновесию, которое ты нарушила."

Свет Цветка Папоротника становился всё ярче, охватывая всю поляну своим сиянием.

29.2

Хладана кружилась в центре каменного круга, пытаясь сопротивляться свету Цветка Папоротника. Её вихрь то сжимался, то расширялся, то становился плотнее, то разрежался, словно она искала форму, которая могла бы противостоять преображающей силе цветка. Но с каждым мгновением её движения становились всё более гармоничными, всё менее хаотичными, всё более... естественными.

"Нет!" кричала она, но её голос уже не был таким резким и холодным. В нём появились новые нотки — мелодичность, глубина, даже что-то похожее на печаль. "Я не хочу меняться! Я не хочу быть частью вашего цикла! Я хочу быть свободной, абсолютной, вечной!"

"Ты будешь свободной," ответила Зореслава, не разрывая контакта с Ратибором. Их руки были крепко сплетены, их сердца бились как одно, их дыхание было синхронным. "Но свобода не в разрушении, а в гармонии. Не в борьбе, а в принятии. Не в отрицании, а в единстве."

Цветок Папоротника пульсировал, испуская волны света, которые проходили сквозь вихрь Хладаны, преображая его с каждым касанием. Лёд становился не просто прозрачным, но живым — в нём появлялись узоры, напоминающие морозные рисунки на зимних окнах, кристаллы, похожие на снежинки, структуры, подобные замёрзшим водопадам.

Артефакты в центре круга резонировали с Цветком Папоротника, их энергии смешивались, усиливая друг друга. Чаша Жизни наполнилась светом до краёв и начала переливаться, но не жидкостью, а чистой энергией, которая растекалась по земле, питая Цветок Папоротника. Венец Мудрости сиял всё ярче, и от него исходили тонкие нити серебристого света, которые соединялись с лепестками цветка, передавая ему древнее знание. Клинок Равновесия пульсировал синим пламенем, которое не обжигало, но очищало, не разрушало, но преображало.

Хладана продолжала сопротивляться, но её сопротивление становилось всё слабее, а её форма — всё более определённой. Вихрь постепенно уплотнялся, приобретая очертания человеческой фигуры, но не той искажённой, угловатой формы, которую она имела раньше, а более гармоничной, более естественной, более... прекрасной.

"Я чувствую... странное," сказала она, и её голос был уже почти человеческим, хотя и сохранял эхо зимнего ветра. "Что-то внутри меня меняется. Что-то... пробуждается."

"Это твоя истинная сущность," ответил Ратибор, его голос был мягким, но уверенным. "Та, которую ты забыла в своём гневе и одиночестве. Та, которая является частью великого цикла жизни."

"Но я была... я была..." Хладана запнулась, словно не могла найти слов для описания того, чем она была раньше.

"Ты была потеряна," сказала Зореслава с сочувствием. "Ты забыла своё место в мире, своё предназначение, свою роль. Ты стала видеть в жизни врага, а не партнёра. В тепле — противника, а не дополнение. В свете — угрозу, а не необходимость."

Хладана замерла, её фигура стала почти полностью человеческой, хотя и сотканной из тончайших кристаллов льда. Её лицо, раньше искажённое ненавистью и гневом, теперь выражало удивление и что-то похожее на осознание.

"Я помню..." прошептала она. "Я помню время, когда я была не врагом жизни, а её хранительницей. Когда я укрывала землю снегом не для того, чтобы убить, а чтобы защитить семена от мороза. Когда я замораживала реки не для того, чтобы остановить их течение навсегда, а чтобы дать им отдых перед новым пробуждением."

Цветок Папоротника раскрылся ещё шире, и из его сердцевины вырвался новый луч света — не просто яркий, но многоцветный, содержащий в себе все оттенки спектра. Луч коснулся Хладаны, и там, где он проходил, лёд не таял, но преображался, становясь подобным драгоценным камням, сияющим изнутри собственным светом.

"Да," кивнула Зореслава. "Ты была хранительницей зимнего цикла, защитницей времени покоя и восстановления. Ты была не противоположностью жизни, а её необходимой частью."

"Но что изменилось?" спросила Хладана, её голос был полон недоумения. "Почему я забыла об этом? Почему я стала такой жестокой?"

"Равновесие было нарушено," ответил Ратибор. "Не только тобой, но и нами. Люди забыли о важности всех частей цикла, стали бояться зимы, видеть в ней только смерть и холод, а не необходимый отдых и подготовку к новому рождению."

"И ты ответила на их страх своим гневом," добавила Зореслава. "На их отрицание — своим желанием доказать свою силу. На их попытки избежать тебя — своим стремлением подчинить их навсегда."

Хладана опустила голову, и по её ледяному лицу скатилась капля — не слеза, но что-то очень похожее на неё.

"Я была... неправа," сказала она, и эти слова, казалось, стоили ей огромного усилия. "Я забыла о равновесии, о цикле, о... гармонии."

Цветок Папоротника пульсировал всё ярче, его свет становился всё интенсивнее, его сила — всё ощутимее. Артефакты в центре круга начали двигаться, словно притягиваемые невидимой силой. Чаша Жизни поднялась в воздух и зависла над цветком, изливая на него золотистый свет. Венец Мудрости последовал за ней, окружив цветок серебристым сиянием. Клинок Равновесия встал вертикально, его лезвие пронзило центр цветка, но не разрушило его, а соединилось с ним, став его стержнем, его опорой, его сущностью.

В этот момент произошло нечто удивительное. Цветок Папоротника и три артефакта слились воедино, создав новую форму — не просто цветок, не просто артефакты, но нечто большее, нечто, что было символом самого равновесия, самой жизни, самой... мудрости.

Из этой новой формы вырвался свет такой силы, что Зореслава и Ратибор были вынуждены закрыть глаза. Но даже сквозь закрытые веки они видели этот свет — не ослепляющий, но проникающий, не обжигающий, но преображающий, не разрушающий, но исцеляющий.

Когда они снова смогли открыть глаза, перед ними стояла уже не ледяная фигура, а женщина невероятной красоты. Её кожа была бледной, но не мёртвенно-белой, а с лёгким голубоватым оттенком, как у первого снега. Её волосы были серебристыми, но не тусклыми, а сияющими, как иней на солнце. Её глаза были голубыми, но не холодными, а глубокими, как зимнее небо. Она была одета в платье из тончайших кристаллов льда, которые не таяли, но переливались всеми цветами радуги в свете Цветка Папоротника.

"Хладана?" прошептала Зореслава, не веря своим глазам.

Женщина улыбнулась, и её улыбка была не жестокой усмешкой, а мягкой, почти материнской улыбкой.

"Да, это я," ответила она, и её голос был мелодичным, как звон льдинок на ветру. "Но не та Хладана, которую вы знали. Не та, которая хотела уничтожить всё живое. А та, которая помнит своё истинное предназначение."

Она сделала шаг вперёд, и там, где её нога касалась земли, появлялся не мёртвый лёд, а красивый узор из инея, напоминающий тончайшее кружево.

"Я хранительница зимнего цикла," продолжила она. "Защитница времени покоя и восстановления. Та, кто укрывает землю снежным одеялом, чтобы семена могли спать в тепле до прихода весны. Та, кто замораживает воды, чтобы они могли очиститься и набраться сил для нового течения."

Она подошла к Зореславе и Ратибору, которые всё ещё держались за руки, их пальцы были крепко переплетены.

"Вы вернули меня к моей истинной сущности," сказала она, и в её голосе звучала благодарность. "Вы помогли мне вспомнить то, что я забыла в своём гневе и одиночестве. Вы показали мне путь назад к равновесию."

Она протянула руку и коснулась их соединённых рук. Её прикосновение было прохладным, но не обжигающе холодным, а освежающим, как глоток чистой воды в жаркий день.

"И за это я благодарна вам," продолжила она. "Я признаю вас истинными Хранителями Равновесия. Теми, кто понимает важность всех частей цикла. Теми, кто видит не только свет, но и тень, не только тепло, но и холод, не только жизнь, но и... покой."

Зореслава и Ратибор смотрели на неё, их глаза были полны удивления и радости. Они не ожидали такого преображения, такого изменения, такого чуда.

"Значит, ты больше не враг нам?" спросил Ратибор, его голос был осторожным, но не враждебным.

Хладана покачала головой, и её серебристые волосы заколыхались, как снежинки на ветру.

"Нет, я не враг вам," ответила она. "Я часть того же мира, что и вы. Часть того же цикла, того же равновесия, той же... жизни."

Она обвела взглядом поляну, которая теперь была покрыта тонким слоем инея — не мёртвого, но живого, сверкающего, переливающегося всеми цветами радуги в свете Цветка Папоротника.

"Но моё время ещё не пришло," сказала она с лёгкой грустью. "Сейчас лето, время тепла и роста. Моё время — зима, время покоя и восстановления. Я должна ждать своего часа, своего сезона, своего момента."

Она снова посмотрела на Зореславу и Ратибора, и в её глазах была не ненависть, а понимание, не гнев, а принятие, не желание уничтожить, а стремление к... гармонии.

"Я вернусь, когда придёт моё время," сказала она. "Не как враг, но как часть цикла. Не как угроза, но как необходимость. Не как смерть, но как... сон перед новым пробуждением."

С этими словами она начала меняться — не распадаться, не исчезать, но преображаться. Её тело становилось всё более прозрачным, всё более лёгким, всё более эфемерным. Она превращалась в тысячи крошечных снежинок, каждая из которых была уникальна, каждая из которых была совершенна, каждая из которых была живой.

Снежинки поднялись в воздух, закружились в медленном, гипнотическом танце, а затем начали разлетаться, исчезая в небе, которое уже начинало светлеть с приближением рассвета.

"До встречи, Хранители Равновесия," прозвучал голос Хладаны, уже почти растворившийся в воздухе. "До встречи, когда придёт моё время. До встречи зимой."

И с этими словами последние снежинки растворились в воздухе, унося с собой присутствие Хладаны.

29.3

На поляне остались только Зореслава и Ратибор, всё ещё держащиеся за руки, и Цветок Папоротника, чьё сияние постепенно становилось мягче, спокойнее, умиротвореннее.

Они молчали некоторое время, осознавая произошедшее, чувствуя, как мир вокруг них меняется, возвращаясь к своему естественному состоянию. Иней, покрывавший поляну, не таял, но преображался, превращаясь в утреннюю росу. Воздух, который был холодным и свежим, становился теплее, наполняясь ароматами лета. Небо над ними светлело, звёзды бледнели, уступая место первым лучам восходящего солнца.

"Мы сделали это," прошептала наконец Зореслава, её голос был тихим, но полным глубокого удовлетворения. "Мы не уничтожили её, но помогли ей вернуться к своей истинной природе."

Ратибор кивнул, его лицо выражало смесь облегчения, удивления и какой-то новой, глубокой мудрости.

"Я никогда не думал, что всё закончится так," сказал он. "Я был готов сражаться с ней до конца, уничтожить её, если потребуется. Но ты показала мне другой путь. Путь не разрушения, а преображения."

Зореслава улыбнулась, её глаза светились любовью и пониманием.

"Это то, чему учит нас Веданы," ответила она. "Равновесие не в уничтожении одной силы другой, а в их гармоничном сосуществовании. Не в победе света над тьмой или тепла над холодом, а в их взаимном дополнении, в их танце."

Она посмотрела на Цветок Папоротника, который всё ещё сиял в центре каменного круга, хотя его свет стал более мягким, более земным. Артефакты, которые слились с ним, начали отделяться, возвращаясь к своей первоначальной форме. Чаша Жизни опустилась на землю, её золотистое сияние стало спокойным и ровным. Венец Мудрости последовал за ней, его серебристый свет был теперь не ослепляющим, а мягко мерцающим. Клинок Равновесия вернулся к своей форме оружия, но его лезвие больше не пылало синим огнём, а светилось ровным, уверенным светом.

"Артефакты," сказал Ратибор, глядя на них с новым пониманием. "Они тоже изменились, не так ли?"

Зореслава кивнула, её взгляд был задумчивым и глубоким.

"Да, они прошли через преображение, как и Хладана," ответила она. "Как и мы сами. Они больше не просто инструменты силы, но символы равновесия. Не просто оружие против тьмы, но ключи к гармонии."

Она отпустила руку Ратибора и подошла к артефактам. Осторожно, с глубоким уважением, она подняла Венец Мудрости и поместила его на свою голову. Затем она взяла Чашу Жизни и держала её в левой руке. Ратибор подошёл к ней и поднял Клинок Равновесия, держа его не как оружие, готовое к бою, а как символ, как знак, как обещание.

"Что теперь?" спросил он, глядя на Зореславу. "Куда мы идём отсюда?"

Зореслава посмотрела на Цветок Папоротника, который начал медленно закрываться, его лепестки складывались один за другим, его свет становился всё более сосредоточенным, всё более внутренним.

"Мы возвращаемся в мир," ответила она. "Но не такими, какими были раньше. Мы возвращаемся как истинные Хранители Равновесия, понимающие не только силу света, но и необходимость тьмы, не только ценность тепла, но и важность холода, не только радость жизни, но и неизбежность перемен."

Цветок Папоротника закрылся полностью, превратившись в бутон, светящийся изнутри. Затем бутон начал опускаться, погружаясь в землю, словно семя, возвращающееся в почву после цветения.

"Он уходит," сказал Ратибор, наблюдая за этим процессом с благоговением. "Возвращается туда, откуда пришёл."

"До следующего зимнего солнцестояния," кивнула Зореслава. "До следующего момента, когда тьма начнёт уступать свету. До следующего преображения."

Бутон полностью скрылся под землёй, оставив после себя лишь небольшой холмик, покрытый инеем, который быстро превращался в росу под первыми лучами восходящего солнца.

Зореслава и Ратибор стояли в центре каменного круга, держа артефакты, их фигуры были освещены восходящим солнцем, их лица выражали спокойствие и решимость, их сердца были полны новой мудрости и нового понимания.

"Пойдём," сказала Зореслава, протягивая свободную руку Ратибору. "Нас ждёт мир, который нуждается в равновесии. В гармонии. В понимании."

Ратибор взял её руку, и вместе они покинули каменный круг, направляясь обратно через лес, который уже не был таким странным и чужим, как раньше. Теперь они видели в нём не просто деревья и кусты, а живую систему, где каждый элемент имел своё место, свою роль, своё предназначение.

Они шли молча, но это было не тяжёлое молчание усталости или напряжения, а спокойное молчание понимания и принятия. Они не нуждались в словах, чтобы выразить то, что чувствовали, то, что знали, то, что понимали.

Лес вокруг них постепенно менялся, возвращаясь к своему летнему состоянию. Листва становилась ярче, цветы распускались, птицы начинали петь свои утренние песни. Мир пробуждался к новому дню, к новой жизни, к новому циклу.

Когда они вышли из леса, перед ними открылся вид на долину, залитую утренним солнцем. Вдалеке виднелись крыши деревни, дым от очагов поднимался в небо, люди начинали свой день, не подозревая о том, что произошло этой ночью, о той битве, которая была выиграна не силой оружия, а силой понимания, не яростью разрушения, а мудростью преображения.

"Они никогда не узнают, правда?" спросил Ратибор, глядя на деревню. "Никогда не узнают, как близко они были к вечной зиме, к вечному холоду, к вечной смерти."

Зореслава покачала головой, её лицо было спокойным и мудрым.

"Некоторые узнают," ответила она. "Те, кто чувствителен к изменениям в мире, к движению сил, к танцу энергий. Они почувствуют, что что-то изменилось, что равновесие было восстановлено, что гармония была возвращена."

Она посмотрела на Ратибора, и в её глазах была любовь, но не только к нему, а ко всему миру, ко всей жизни, ко всему существованию.

"А остальные будут жить своей жизнью, радоваться лету, готовиться к осени, переживать зиму, встречать весну," продолжила она. "И в этом тоже есть своя мудрость, своя красота, своя истина."

Ратибор кивнул, понимая, что она имеет в виду. Он смотрел на долину, на деревню, на людей, которые были так далеки от тех сил, с которыми они столкнулись, от тех истин, которые они открыли, от тех преображений, которые они пережили. И в этом взгляде не было высокомерия или отчуждения, а только глубокое понимание и принятие.

"И что теперь?" спросил он, поворачиваясь к Зореславе. "Куда мы идём? Что мы делаем?"

Зореслава улыбнулась, её улыбка была полна света, тепла и какой-то новой, глубокой мудрости.

"Мы живём, Ратибор," ответила она просто. "Мы любим. Мы учимся. Мы растём. Мы меняемся. Мы существуем."

Она сжала его руку, и в этом жесте была не только любовь, но и обещание, не только привязанность, но и понимание, не только страсть, но и мудрость.

"И мы храним равновесие," добавила она. "Не только в мире вокруг нас, но и в нас самих. Не только между светом и тьмой, теплом и холодом, жизнью и смертью, но и между всеми силами, всеми энергиями, всеми аспектами существования."

Ратибор смотрел на неё, и в его глазах отражалось восходящее солнце, его лицо выражало любовь, понимание и глубокое, почти священное уважение.

"Я люблю тебя, Зореслава," сказал он, и эти слова были не просто признанием в чувствах, а клятвой, обещанием, связью, которая крепче любых уз.

"И я люблю тебя, Ратибор," ответила она, и её голос звучал как песня, как заклинание, как истина, которая существовала всегда.

Они стояли на краю леса, на границе между тайной и обыденностью, между магией и повседневностью, между чудом и реальностью. Перед ними лежал мир, который они помогли спасти, не уничтожив угрозу, а преобразив её, не победив врага, а помогая ему найти свой истинный путь, не разрушив силу, а вернув её к равновесию.

И в этот момент они знали, что их путешествие не закончилось, а только начинается. Что их история не завершилась, а открывает новую главу. Что их судьба не определена, а создаётся с каждым шагом, с каждым выбором, с каждым дыханием.

Вместе они сделали первый шаг к долине, к деревне, к людям, к жизни, которая ждала их впереди. К будущему, которое они будут создавать не только для себя, но и для всего мира. К равновесию, которое они будут хранить не только в великих битвах, но и в малых делах, не только в моменты кризиса, но и в повседневности, не только в противостоянии с силами хаоса, но и в гармонии с жизнью.

И мир вокруг них пел песню равновесия, гармонии и вечного, бесконечного, прекрасного танца существования.

29.4

Деревня встретила их привычными звуками утра: петухи кричали, собаки лаяли, люди переговаривались, готовясь к новому дню. Но для Зореславы и Ратибора всё выглядело иначе, словно они видели мир сквозь новые глаза. Каждый звук казался частью великой симфонии жизни, каждое движение — элементом бесконечного танца энергий, каждый человек — носителем уникальной искры существования.

Они шли по главной улице, держа артефакты, которые теперь казались естественным продолжением их самих. Люди останавливались и смотрели на них с удивлением и благоговением, чувствуя, что что-то изменилось, что перед ними уже не просто волхвиня и воин, а нечто большее, нечто значимое, нечто важное для всего мира.

"Смотри," прошептал Ратибор, указывая на небо. "Они возвращаются."

Зореслава подняла глаза и увидела, как с разных сторон к деревне летят птицы — не просто обычные лесные птицы, а те самые вестники, которых они отправили с призывом о помощи. Они возвращались, неся на своих крыльях не тревогу и страх, а спокойствие и уверенность.

"Они чувствуют, что угроза миновала," сказала Зореслава. "Что равновесие восстановлено."

Птицы кружили над ними, издавая радостные крики, а затем разлетались в разные стороны, неся весть о произошедшем во все уголки мира. Весть не о победе одной силы над другой, а о восстановлении гармонии, о возвращении естественного порядка вещей, о преображении, которое важнее любой победы.

Они подошли к дому старейшины, и дверь открылась ещё до того, как они успели постучать. На пороге стоял Велимир, его лицо выражало смесь надежды, тревоги и глубокого уважения.

"Вы вернулись," сказал он, и в его голосе звучало не просто облегчение, но и понимание того, что перед ним стоят уже не те люди, которых он провожал. "Вы сделали это."

Зореслава кивнула, её лицо было спокойным и мудрым.

"Мы восстановили равновесие," ответила она. "Не уничтожив зиму, а вернув её в естественный цикл. Не победив Хладану, а помогая ей вспомнить свою истинную природу."

Велимир смотрел на них долгим взглядом, словно видел не только их физические тела, но и те изменения, которые произошли в их душах, в их сущности, в их понимании мира.

"Входите," сказал он наконец, отступая в сторону. "Расскажите нам всё."

Они вошли в дом старейшины, где уже собрались другие уважаемые жители деревни, ожидая их возвращения. Все смотрели на них с надеждой и страхом, с уважением и любопытством, с верой и сомнением.

Зореслава и Ратибор сели в центре комнаты, положив артефакты перед собой. И начали рассказывать — не просто о событиях прошедшей ночи, но о том понимании, которое пришло к ним, о том преображении, которое они пережили, о той истине, которую они открыли.

Они говорили о Хладане не как о враге, а как о силе природы, которая забыла своё место в великом цикле. О зиме не как о времени смерти, а как о необходимом периоде покоя и восстановления. О холоде не как о противнике тепла, а как о его необходимом дополнении в танце жизни.

Люди слушали их с разными выражениями лиц: кто-то с недоверием, кто-то с удивлением, кто-то с глубоким пониманием. Но никто не перебивал, никто не спорил, никто не отрицал. Все чувствовали, что в словах Зореславы и Ратибора звучит истина, которая глубже любых привычных представлений, любых устоявшихся верований, любых традиционных знаний.

"Значит, зима вернётся," сказал один из старейшин, когда они закончили свой рассказ. "Но уже не как вечная смерть, а как часть цикла."

"Да," кивнула Зореслава. "Зима вернётся, когда придёт её время. Но она будет не врагом жизни, а её хранительницей, не противником весны, а её предшественницей, не концом цикла, а его необходимой частью."

"И что нам делать теперь?" спросил другой старейшина. "Как нам жить с этим новым знанием?"

Ратибор посмотрел на него с пониманием и уважением.

"Жить в гармонии с циклом," ответил он. "Не бояться зимы, но готовиться к ней. Не отрицать холод, но находить в нём свою красоту и свой смысл. Не противостоять природе, но быть её частью."

Велимир кивнул, его лицо выражало глубокое удовлетворение.

"Это мудрость, которую мы забыли," сказал он. "Мудрость, которую знали наши предки, но которую мы потеряли в своём стремлении к комфорту и безопасности."

Зореслава улыбнулась, её улыбка была полна света и понимания.

"Не только вы забыли эту мудрость," сказала она. "Её забыла и сама Хладана, став не хранительницей зимнего цикла, а его тираном. Её забыли и другие силы природы, нарушив равновесие, которое поддерживает жизнь."

Она посмотрела на артефакты, лежащие перед ней, и её взгляд стал задумчивым и решительным.

"И наша задача теперь — не только помнить эту мудрость, но и распространять её," продолжила она. "Не только жить в гармонии с циклом, но и помогать другим найти эту гармонию. Не только принимать все аспекты жизни, но и учить этому принятию тех, кто ещё не понимает."

Ратибор кивнул, его лицо выражало решимость и уверенность.

"Мы должны идти дальше," сказал он. "Нести это знание в другие деревни, другие земли, другие народы. Помогать восстанавливать равновесие там, где оно нарушено, возвращать гармонию там, где она потеряна, пробуждать понимание там, где оно забыто."

Зореслава взяла его за руку, и их пальцы переплелись в жесте, который был одновременно интимным и символическим, личным и универсальным.

"Это наш новый путь," сказала она. "Путь Хранителей Равновесия. Путь не войны, а мира, не разрушения, а созидания, не противостояния, а сотрудничества."

Велимир смотрел на них с глубоким уважением и пониманием.

"Вы изменились," сказал он. "Вы стали больше, чем были. Больше, чем волхвиня и воин. Больше, чем учитель и ученик. Больше, чем мужчина и женщина."

Зореслава и Ратибор переглянулись, и в их взглядах было понимание, которое глубже слов, связь, которая сильнее любых уз, любовь, которая выходит за рамки обычных человеческих чувств.

"Мы стали тем, кем должны были стать," ответила Зореслава. "Тем, к чему вели нас все наши испытания, все наши потери, все наши победы."

"Мы стали единым целым," добавил Ратибор. "Не теряя своей индивидуальности, но дополняя друг друга, как свет и тень, как тепло и холод, как жизнь и смерть."

Велимир кивнул, его лицо выражало глубокое удовлетворение.

"Тогда идите," сказал он. "Идите и несите свет равновесия в мир, который так нуждается в нём. Идите и учите тому, что вы узнали, тех, кто готов слушать. Идите и будьте тем, кем вы стали, для всех, кто нуждается в вашей мудрости."

Зореслава и Ратибор встали, подняв артефакты. Венец Мудрости сиял на голове Зореславы, Чаша Жизни светилась в её левой руке, Клинок Равновесия пульсировал в правой руке Ратибора. Они стояли перед собравшимися, и их фигуры казались больше, значительнее, величественнее, чем были на самом деле.

"Мы уйдём завтра на рассвете," сказала Зореслава. "Сегодня мы проведём последний день в этой деревне, которая стала для нас домом и началом пути."

"И мы благодарны вам," добавил Ратибор, обводя взглядом всех присутствующих. "Благодарны за вашу веру, за вашу поддержку, за вашу мудрость, которая помогла нам найти свой путь."

Люди смотрели на них с благоговением и уважением, чувствуя, что являются свидетелями чего-то важного, чего-то значимого, чего-то, что изменит не только их жизни, но и весь мир.

Зореслава и Ратибор вышли из дома старейшины и направились к своему жилищу, чтобы подготовиться к новому путешествию, к новой миссии, к новой жизни. Они шли рука об руку, их шаги были синхронными, их дыхание — единым, их сердца бились в одном ритме.

Деревня вокруг них жила своей обычной жизнью: дети играли, женщины работали, мужчины занимались своими делами. Но в этой обычной жизни теперь была новая нота, новый оттенок, новое качество. Люди чувствовали, что мир изменился, что угроза миновала, что жизнь продолжается, но уже не так, как раньше, а с новым пониманием, с новой глубиной, с новой мудростью.

Зореслава и Ратибор вошли в свой дом и начали собираться в дорогу. Они брали с собой только самое необходимое: одежду, еду, инструменты, лекарства. Всё остальное они оставляли — не потому, что оно было не нужно, а потому, что их новый путь требовал лёгкости, свободы, открытости новому.

"Куда мы пойдём сначала?" спросил Ратибор, складывая вещи в мешок.

Зореслава задумалась, её взгляд стал отстранённым, словно она смотрела не на стену дома, а сквозь неё, видя что-то, недоступное обычному зрению.

"На север," ответила она наконец. "Туда, где власть Хладаны была сильнее всего. Туда, где люди больше всего страдали от холода. Туда, где равновесие нуждается в восстановлении в первую очередь."

Ратибор кивнул, его лицо выражало решимость и готовность.

"На север," повторил он. "К снегам и льдам, к холоду и тьме. К тем, кто нуждается в нашей помощи больше всего."

Они продолжали собираться, их движения были эффективными и гармоничными, их мысли — ясными и сосредоточенными, их чувства — глубокими и спокойными. Они готовились к новому путешествию не с тревогой или страхом, а с уверенностью и принятием, не с сомнением или колебанием, а с решимостью и верой.

Когда всё было готово, они сели рядом, держась за руки, и просто были вместе — не говоря ни слова, не делая ни движения, просто существуя в гармонии друг с другом, с миром, с жизнью. В этом молчании было больше общения, чем в любых словах, в этой неподвижности — больше действия, чем в любых движениях, в этом единении — больше любви, чем в любых проявлениях страсти.

Так они сидели до заката, пока солнце не начало опускаться за горизонт, окрашивая небо в оттенки золота и пурпура. Тогда они встали и вышли из дома, чтобы провести свой последний вечер в деревне, попрощаться с теми, кто стал им близок, поблагодарить тех, кто помог им на их пути.

Деревня встретила их теплом и радостью, словно все жители чувствовали значимость момента и хотели разделить с ними эти последние часы перед новым путешествием.

29.5

Деревня собралась на главной площади, где был разведён большой костёр. Пламя поднималось высоко в небо, бросая тёплые отблески на лица людей, собравшихся вокруг. Это был не просто прощальный вечер для Зореславы и Ратибора, но и праздник возвращения равновесия, праздник новой гармонии, праздник продолжения жизни.

Люди принесли еду и напитки, музыканты играли на гуслях и свирелях, певцы исполняли древние песни о смене времён года, о вечном круговороте жизни, о единстве всего сущего. Дети танцевали вокруг костра, их движения были спонтанными и радостными, их смех звенел в вечернем воздухе, их глаза сияли отражённым светом пламени.

Зореслава и Ратибор сидели рядом с Велимиром, наблюдая за празднеством. Они не выделялись среди остальных ни одеждой, ни поведением, но все чувствовали их присутствие, их силу, их значимость. Люди подходили к ним, чтобы выразить благодарность, задать вопрос, получить совет, и они отвечали с мудростью и терпением, с пониманием и состраданием, с уважением и любовью.

"Смотри," сказал Ратибор, указывая на небо. "Первые звёзды."

Зореслава подняла глаза и увидела, как на темнеющем небе появляются первые точки света. Они были яркими и чистыми, словно омытые той бурей, которая прошла, тем преображением, которое свершилось, тем равновесием, которое было восстановлено.

"Они тоже часть цикла," сказала она. "Днём они скрыты за светом солнца, но это не значит, что их нет. Они просто ждут своего времени, своего момента, своего часа."

Велимир кивнул, его лицо было задумчивым и мудрым.

"Как и Хладана," сказал он. "Она тоже ждёт своего времени, своего сезона, своего цикла."

"Да," согласилась Зореслава. "И когда придёт её время, она вернётся не как враг, а как часть великого танца жизни. Не как угроза, а как необходимость. Не как смерть, а как сон перед новым пробуждением."

К ним подошла молодая женщина с ребёнком на руках. Малыш смотрел на Зореславу широко раскрытыми глазами, в которых отражался свет костра.

"Благослови его," попросила женщина, протягивая ребёнка. "Благослови его на долгую жизнь в равновесии и гармонии."

Зореслава взяла ребёнка на руки, и он не заплакал, не испугался, а продолжал смотреть на неё с тем доверием, которое есть только у самых маленьких, с той открытостью, которая ещё не знает страха или сомнения.

"Я благословляю тебя," сказала Зореслава, глядя в глаза ребёнку. "Не на лёгкую жизнь, но на жизнь в гармонии с миром. Не на отсутствие трудностей, но на мудрость их преодоления. Не на вечное счастье, но на понимание ценности каждого момента, каждого чувства, каждого опыта."

Она коснулась лба ребёнка, и там, где её палец соприкоснулся с его кожей, на мгновение вспыхнул свет — не яркий или ослепляющий, а мягкий и тёплый, как первый луч восходящего солнца.

"Расти в равновесии," продолжила она. "Люби лето за его тепло и щедрость, осень за её красоту и изобилие, зиму за её покой и чистоту, весну за её надежду и обновление. Принимай все части цикла, все аспекты жизни, все грани существования."

Ребёнок улыбнулся, словно понимая её слова, и протянул маленькую ручку к её лицу. Зореслава позволила ему коснуться своей щеки, и в этом прикосновении была такая чистота, такая невинность, такая истина, что её глаза наполнились слезами — не от горя или боли, а от осознания красоты и хрупкости жизни, от понимания её ценности и значимости, от ощущения её глубины и величия.

Она вернула ребёнка матери, и женщина поклонилась, её лицо выражало глубокую благодарность и уважение.

"Спасибо," сказала она. "Спасибо за всё, что вы сделали для нас, для нашей деревни, для всего мира."

Зореслава улыбнулась, её улыбка была полна света и любви.

"Мы сделали то, что должны были сделать," ответила она. "То, к чему были призваны. То, для чего были созданы."

Женщина ещё раз поклонилась и отошла, прижимая ребёнка к груди. Зореслава смотрела ей вслед, и в её взгляде была не только любовь к этой конкретной женщине и этому конкретному ребёнку, но и ко всему человечеству, ко всей жизни, ко всему существованию.

Праздник продолжался, люди пели и танцевали, ели и пили, разговаривали и смеялись. Но в этом веселье не было забвения или отрицания, а было принятие и благодарность, не было бегства от реальности, а было её празднование, не было страха перед будущим, а была вера в него.

К Зореславе и Ратибору подошёл старый охотник, его лицо было изрезано морщинами, его глаза были мудрыми и спокойными.

"Я видел её," сказал он без предисловий. "Видел Хладану в её истинной форме."

Зореслава и Ратибор переглянулись, их взгляды выражали удивление и интерес.

"Когда?" спросил Ратибор. "Где?"

"Много лет назад," ответил охотник. "Я был молод и силён, и зашёл дальше в северные леса, чем кто-либо из нашей деревни. Там, среди снегов и льдов, я увидел её — не ужасное чудовище, а прекрасную женщину с серебристыми волосами и глазами цвета зимнего неба."

Он замолчал, словно погружаясь в воспоминания, его взгляд стал отстранённым и мечтательным.

"Она танцевала среди снежинок," продолжил он. "И её танец был не разрушением, а созиданием. Там, где она касалась земли, вырастали ледяные цветы невероятной красоты. Там, где она проводила рукой по воздуху, появлялись узоры из инея, подобные тончайшему кружеву."

Зореслава кивнула, её лицо выражало понимание и признание.

"Ты видел её истинную сущность," сказала она. "Ту, которую она забыла в своём гневе и одиночестве. Ту, к которой она теперь вернулась благодаря силе Цветка Папоротника и мудрости равновесия."

Охотник смотрел на неё долгим взглядом, в котором читалось глубокое удовлетворение.

"Я знал, что не ошибся," сказал он. "Знал, что то, что я видел, было реальным, а не сном или видением. Знал, что зима может быть не только жестокой и холодной, но и прекрасной и творческой."

Он опустился на колени перед Зореславой и Ратибором, и этот жест был не унижением или подчинением, а выражением глубочайшего уважения и признания.

"Благодарю вас," сказал он. "Благодарю за то, что вернули миру его целостность, его равновесие, его истину."

Ратибор протянул руку и помог ему подняться, его лицо выражало уважение и понимание.

"Не нужно колен," сказал он. "Мы не боги и не герои. Мы просто те, кто увидел истину и нашёл в себе силы следовать ей."

Охотник встал, его глаза были влажными от слёз, но это были не слёзы горя или боли, а слёзы признания и благодарности, не слёзы потери или страдания, а слёзы обретения и радости.

"Я расскажу об этом своим внукам," сказал он. "Расскажу о том, как видел истинную Хладану в молодости, и как вы вернули её миру в моей старости. Расскажу о равновесии и гармонии, о цикле и преображении, о мудрости и принятии."

Зореслава улыбнулась, её улыбка была полна света и одобрения.

"Расскажи," сказала она. "Расскажи им правду, которую ты знаешь. Расскажи им о красоте зимы, о необходимости холода, о ценности покоя. Расскажи им о равновесии, которое важнее любой победы, о гармонии, которая сильнее любой власти, о мудрости, которая глубже любого знания."

Охотник кивнул, его лицо выражало решимость и уверенность.

"Я расскажу," пообещал он. "И они запомнят. И передадут своим детям. И так знание будет жить, пока живы люди, пока существует мир, пока продолжается великий танец жизни."

Он поклонился ещё раз и отошёл, его походка была медленной и осторожной, но в ней не было слабости или неуверенности, а было достоинство и спокойствие, не было страха или сомнения, а была мудрость и принятие.

Праздник продолжался до поздней ночи. Костёр горел ярко, музыка звучала мелодично, песни лились свободно. Люди танцевали и смеялись, разговаривали и слушали, ели и пили. Но в этом веселье было что-то новое, что-то глубокое, что-то значимое. Это был не просто праздник окончания угрозы или избавления от страха, а праздник нового понимания, нового осознания, нового отношения к миру.

Когда ночь достигла своей середины, Зореслава и Ратибор встали и подошли к костру. Музыка стихла, разговоры прекратились, все взгляды обратились к ним. Они стояли рядом, их фигуры были освещены пламенем костра, их лица выражали спокойствие и решимость, их глаза светились внутренним светом, который был ярче любого огня.

"Завтра на рассвете мы уйдём," сказала Зореслава, её голос был сильным и ясным, он достигал каждого уголка площади, каждого сердца, каждой души. "Уйдём, чтобы нести знание о равновесии тем, кто в нём нуждается. Уйдём, чтобы помогать восстанавливать гармонию там, где она нарушена. Уйдём, чтобы быть теми, кем мы стали, для всего мира."

"Но мы никогда не забудем вас," добавил Ратибор, его голос был глубоким и уверенным, он резонировал с голосом Зореславы, создавая гармонию, которая была не просто звуком, а выражением их единства, их связи, их любви. "Не забудем вашу веру в нас, вашу поддержку, вашу мудрость. Не забудем, что именно здесь начался наш путь, именно здесь мы нашли друг друга, именно здесь мы стали теми, кто мы есть."

Зореслава подняла Чашу Жизни, которая светилась золотистым светом в её руках.

"Эта чаша символизирует жизнь во всех её проявлениях," сказала она. "Не только рождение и рост, но и увядание и смерть. Не только радость и счастье, но и печаль и страдание. Не только свет и тепло, но и тьму и холод."

Ратибор поднял Клинок Равновесия, который пульсировал синим светом в его руке.

"Этот клинок символизирует равновесие во всех его аспектах," сказал он. "Не только между силами природы, но и между желаниями сердца. Не только между светом и тьмой, но и между знанием и незнанием. Не только между жизнью и смертью, но и между любовью и свободой."

Зореслава коснулась Венца Мудрости, который сиял серебристым светом на её голове.

"Этот венец символизирует мудрость во всей её полноте," сказала она. "Не только знание фактов, но и понимание их значения. Не только интеллект, но и интуицию. Не только рациональность, но и сострадание."

Они стояли перед костром, держа артефакты, и свет от них смешивался со светом пламени, создавая удивительное сияние, которое освещало лица всех присутствующих, проникало в их сердца, касалось их душ.

"Мы благословляем вас," сказали Зореслава и Ратибор в унисон, их голоса сливались в один, создавая звук, который был больше, чем просто слова. "Благословляем на жизнь в равновесии, на мудрость в решениях, на любовь во всех её проявлениях."

Люди стояли молча, их лица выражали благоговение и признательность, их сердца были открыты, их души — восприимчивы. Они чувствовали, что являются свидетелями чего-то важного, чего-то значимого, чего-то, что изменит не только их жизни, но и весь мир.

Когда благословение было завершено, Зореслава и Ратибор опустили артефакты и поклонились собравшимся. Затем они повернулись и ушли с площади, направляясь к своему дому, чтобы провести последнюю ночь в деревне перед долгим путешествием, которое ждало их впереди.

Люди смотрели им вслед, и в их взглядах было не только уважение и благодарность, но и понимание того, что они видели начало новой эры, новой истории, нового пути. Эры равновесия, истории гармонии, пути мудрости.

Праздник продолжался ещё некоторое время, но уже с другим настроением, с другим пониманием, с другим осознанием. Люди говорили о том, что видели и слышали, о том, что чувствовали и понимали, о том, что узнали и осознали. И в их разговорах звучала не только радость избавления от угрозы, но и глубокое понимание того, что мир изменился, что они сами изменились, что жизнь никогда не будет прежней.

Когда последние угли костра догорали, а последние гости расходились по домам, над деревней взошла полная луна, заливая всё своим серебристым светом. И в этом свете мир казался новым, чистым, преображённым. Как будто он тоже прошёл через испытание и вышел из него не просто выжившим, но обновлённым, не просто сохранившимся, но преображённым, не просто продолжающимся, но начинающимся заново.

ГЛАВА 30. НОВОЕ НАЧАЛО

30.1

Они вышли из деревни на рассвете, когда первые лучи солнца только начинали окрашивать восточный край неба в нежные оттенки розового и золотого. Роса блестела на траве, птицы начинали свои утренние песни, воздух был свежим и чистым, наполненным ароматами пробуждающейся природы.

Зореслава и Ратибор шли легко и свободно, неся с собой лишь самое необходимое. Артефакты были с ними: Венец Мудрости сиял на голове Зореславы, Чаша Жизни была прикреплена к её поясу, Клинок Равновесия висел в ножнах на поясе Ратибора. Но эти предметы уже не казались чужеродными или отдельными от них — они стали частью их сущности, продолжением их воли, выражением их предназначения.

Велимир проводил их до края деревни, его лицо было спокойным и мудрым, его глаза — ясными и понимающими.

"Путь перед вами долог," сказал он, когда они остановились на границе между деревней и лесом. "Но я знаю, что вы готовы к нему."

Зореслава улыбнулась, её улыбка была полна света и уверенности.

"Мы готовы," подтвердила она. "Не потому, что знаем всё или можем всё, а потому, что понимаем, что путь и есть цель, что процесс и есть результат, что становление и есть бытие."

Ратибор кивнул, его лицо выражало решимость и спокойствие.

"Мы будем учиться каждый день," добавил он. "У природы, у людей, друг у друга. Мы будем расти и меняться, как всё в этом мире."

Велимир смотрел на них долгим взглядом, в котором читалась гордость и признание, уважение и любовь.

"Вы уже не те, кем были, когда пришли в нашу деревню," сказал он. "Ты, Зореслава, была мудрой волхвиней, но теперь ты стала воплощением мудрости, которая глубже любого знания. Ты, Ратибор, был сильным воином, но теперь ты стал воплощением силы, которая не в разрушении, а в созидании."

Он протянул руки и коснулся их плеч, и этот жест был не просто прощанием, а благословением, не просто пожеланием удачи, а признанием их пути.

"Идите с миром," сказал он. "И несите мир с собой. Идите с любовью, и несите любовь с собой. Идите с мудростью, и несите мудрость с собой."

Зореслава и Ратибор поклонились ему, выражая уважение и благодарность, признание и принятие. Затем они повернулись и вошли в лес, их фигуры постепенно растворялись среди деревьев, их шаги становились всё тише, их присутствие — всё менее ощутимым.

Велимир стоял на краю деревни, глядя им вслед, пока они полностью не скрылись из виду. Затем он вздохнул — не с грустью или сожалением, а с глубоким удовлетворением и принятием — и вернулся в деревню, где его ждали обычные дела и заботы, которые теперь казались не тяжёлыми обязанностями, а частью великого танца жизни.

Зореслава и Ратибор шли через лес, который с каждым шагом становился всё более знакомым и в то же время всё более новым. Они видели его не просто как скопление деревьев и кустов, а как живую систему, где каждый элемент имел своё место и свою роль, где всё было связано и взаимозависимо, где каждая часть была необходима для целого.

"Смотри," сказала Зореслава, указывая на небольшую поляну, где среди травы пробивались первые весенние цветы. "Жизнь возвращается."

Ратибор кивнул, его взгляд был внимательным и понимающим.

"Не просто возвращается," сказал он. "Она никогда не уходила. Просто менялась, трансформировалась, принимала другие формы."

Они подошли к поляне и опустились на колени среди цветов. Зореслава сняла с пояса Чашу Жизни и поставила её на землю. Золотистый свет чаши смешивался с зеленью травы и яркими красками цветов, создавая удивительное сияние, которое было не просто визуальным эффектом, а выражением жизненной силы, энергии существования, мощи бытия.

"Чувствуешь?" спросила Зореслава, глядя на Ратибора. "Чувствуешь, как всё связано? Как всё едино? Как всё является частью одного великого целого?"

Ратибор закрыл глаза, его лицо выражало глубокую концентрацию и внутреннее спокойствие.

"Да," ответил он. "Я чувствую это. Чувствую, как моё сердце бьётся в унисон с пульсом земли, как моё дыхание сливается с дыханием ветра, как моя кровь течёт в том же ритме, что и сок в деревьях."

Зореслава улыбнулась, её улыбка была полна любви и признания.

"Это и есть равновесие," сказала она. "Не статичное состояние, а динамический процесс. Не отсутствие изменений, а их гармоничное течение. Не противостояние противоположностей, а их танец."

Она взяла Чашу Жизни и поднесла её к губам. Сделав глоток, она передала чашу Ратибору, который тоже сделал глоток. Жидкость в чаше не была ни водой, ни вином, ни каким-либо другим известным напитком. Это была сама жизнь в жидкой форме, сама сущность существования, сама энергия бытия.

Когда они выпили из чаши, они почувствовали, как новая сила наполняет их тела, как новое понимание открывается их умам, как новая любовь расцветает в их сердцах. Это было не опьянение или эйфория, а глубокое, ясное, спокойное осознание единства всего сущего, взаимосвязи всех вещей, гармонии всех процессов.

"Теперь я понимаю," сказал Ратибор, его голос был тихим, но уверенным. "Понимаю, почему мы не уничтожили Хладану, а помогли ей преобразиться. Понимаю, почему мы не боремся с зимой, а принимаем её как часть цикла. Понимаю, почему мы не отрицаем тьму, а видим в ней необходимое дополнение света."

Зореслава кивнула, её лицо выражало глубокое удовлетворение и радость.

"Да," сказала она. "Это понимание и есть истинная мудрость. Не знание фактов, а понимание их взаимосвязи. Не накопление информации, а осознание её смысла. Не изучение частей, а видение целого."

Она поставила Чашу Жизни обратно на землю, и золотистый свет чаши начал распространяться по поляне, касаясь каждого цветка, каждой травинки, каждого насекомого. И там, где этот свет касался жизни, она становилась ярче, сильнее, полнее. Цветы распускались быстрее, трава росла выше, насекомые двигались активнее.

"Мы не просто несём равновесие," сказала Зореслава, наблюдая за этим процессом. "Мы сами являемся равновесием. Не просто храним гармонию, а воплощаем её. Не просто защищаем жизнь, а живём ею."

Ратибор смотрел на преображение поляны с благоговением и пониманием. Его рука легла на рукоять Клинка Равновесия, и он почувствовал, как оружие отзывается на его прикосновение не жаждой боя или разрушения, а готовностью защищать и поддерживать, не силой уничтожения, а мощью созидания, не яростью войны, а спокойствием мира.

"Я готов," сказал он, глядя на Зореславу. "Готов быть тем, кем должен быть. Готов делать то, что должен делать. Готов идти тем путём, который открылся перед нами."

Зореслава взяла его за руку, и их пальцы переплелись в жесте, который был одновременно интимным и символическим, личным и универсальным.

"Мы готовы," сказала она. "Готовы вместе. Как две части одного целого, как два аспекта одной истины, как две стороны одной монеты."

Они встали и продолжили свой путь через лес, оставляя за собой поляну, которая теперь пульсировала жизнью и энергией, светом и теплом, красотой и гармонией. Они шли не быстро и не медленно, а в том темпе, который соответствовал ритму их дыхания, биению их сердец, течению их мыслей.

Лес вокруг них менялся с каждым шагом. Снег, который ещё оставался в тенистых местах, таял быстрее, превращаясь в ручейки, питающие корни деревьев и кустов. Почки на ветвях набухали и раскрывались, выпуская первые нежные листочки. Птицы пели всё громче и радостнее, их песни сливались в симфонию жизни, в гимн существованию, в оду бытию.

"Мы идём на север," сказал Ратибор, ориентируясь по солнцу и мху на деревьях. "Туда, где влияние Хладаны было сильнее всего, где люди больше всего пострадали от нарушенного равновесия."

30.2

К полудню они достигли небольшой речки, которая ещё недавно была скована льдом, а теперь бурлила и пенилась, освобождённая от зимних оков. Вода в ней была кристально чистой и холодной, она сверкала на солнце, словно жидкое серебро, и пела свою нескончаемую песню о свободе и движении, о перемене и постоянстве, о вечном обновлении и неизменной сущности.

Зореслава и Ратибор остановились на берегу, глядя на бегущую воду с восхищением и пониманием. Они видели в ней не просто природное явление, а символ жизни, которая всегда находит путь, всегда преодолевает препятствия, всегда течёт вперёд, сохраняя свою сущность при всех изменениях формы.

"Вода учит нас адаптации," сказала Зореслава, опуская руку в поток. "Она принимает форму любого сосуда, но не теряет своих свойств. Она может быть твёрдой как лёд, жидкой как река, лёгкой как пар, но всегда остаётся водой."

Ратибор кивнул, его взгляд был задумчивым и глубоким.

"И она учит нас силе мягкости," добавил он. "Капля за каплей она точит камень не силой удара, а постоянством воздействия. Она не борется с препятствиями, а обтекает их, находя путь наименьшего сопротивления."

Они сели на берегу, сняли обувь и опустили ноги в воду. Холод был освежающим, но не болезненным, он пробуждал чувства, но не подавлял их, он напоминал о зиме, но уже обещал весну.

"Смотри," сказала Зореслава, указывая на противоположный берег. "Первые подснежники."

Ратибор посмотрел в указанном направлении и увидел небольшие белые цветы, пробивающиеся сквозь остатки снега. Они были хрупкими и нежными, но в их стремлении к свету, в их настойчивом прорастании сквозь холодную землю была такая сила, такая решимость, такая воля к жизни, что они казались сильнее любого воина, могущественнее любого правителя, значительнее любого героя.

"Они первыми встречают весну," сказал Ратибор. "Первыми рискуют, первыми показывают путь другим."

Зореслава улыбнулась, её улыбка была полна света и понимания.

"Как и мы," сказала она. "Мы тоже первопроходцы. Мы тоже показываем путь — путь равновесия, путь гармонии, путь единства."

Она достала Чашу Жизни и зачерпнула ею воду из реки. Вода в чаше засветилась золотистым светом, смешиваясь с энергией артефакта, становясь не просто жидкостью, а эликсиром жизни, не просто веществом, а сущностью существования, не просто материей, а духом в материальной форме.

"Выпей," сказала она, протягивая чашу Ратибору. "Выпей и почувствуй, как жизнь течёт в тебе, как она обновляется с каждым вдохом, с каждым биением сердца, с каждой мыслью."

Ратибор взял чашу и сделал глоток. Вода была одновременно прохладной и тёплой, лёгкой и насыщенной, простой и сложной. Она наполнила его тело энергией, его ум — ясностью, его сердце — любовью. Он почувствовал, как усталость от пути уходит, как мышцы наполняются силой, как чувства становятся острее, а мысли — чище.

"Это удивительно," сказал он, возвращая чашу Зореславе. "Словно я пью саму жизнь, само существование, саму реальность."

Зореслава кивнула, её лицо выражало глубокое понимание и радость.

"Так и есть," сказала она. "Чаша Жизни превращает обычную воду в эликсир существования, в напиток бытия, в жидкость сознания. Она не создаёт ничего нового, а просто раскрывает то, что уже есть в воде, в тебе, во всём."

Она тоже сделала глоток и почувствовала, как энергия наполняет её, как сила течёт по её венам, как мудрость расцветает в её уме. Это было не опьянение или эйфория, а глубокое, ясное, спокойное осознание единства всего сущего, взаимосвязи всех вещей, гармонии всех процессов.

Они сидели на берегу реки, наслаждаясь моментом, не торопясь продолжать путь, не стремясь достичь цели, не пытаясь быть где-то ещё. Они были здесь и сейчас, полностью присутствуя в моменте, полностью осознавая его ценность, полностью принимая его дар.

Вдруг Ратибор напрягся, его рука инстинктивно потянулась к Клинку Равновесия.

"Кто-то идёт," сказал он, вглядываясь в лес на противоположном берегу.

Зореслава тоже посмотрела в том направлении, но её рука не потянулась к оружию, её поза не стала оборонительной, её взгляд не выражал тревоги или страха.

"Да," сказала она спокойно. "Кто-то идёт. Но не враг, а друг. Не угроза, а помощь. Не опасность, а возможность."

Из леса вышла фигура, закутанная в белый плащ. Она двигалась легко и грациозно, словно не шла по земле, а скользила над ней. Подойдя к берегу реки, фигура остановилась и откинула капюшон, открывая лицо.

Это была женщина невероятной красоты, с серебристыми волосами, ниспадающими до пояса, и глазами цвета зимнего неба. Её кожа была бледной, но не безжизненной, а светящейся изнутри, словно освещённой луной. Её черты были тонкими и изящными, её выражение — спокойным и мудрым, её присутствие — сильным и значимым.

"Хладана," прошептала Зореслава, узнавая в этой прекрасной женщине ту силу, с которой они столкнулись в ледяном дворце, ту сущность, которую они помогли вернуть к её истинной природе, ту энергию, которую они не уничтожили, а преобразили.

Хладана улыбнулась, и её улыбка была не холодной или жестокой, а тёплой и доброй, не угрожающей или опасной, а приветливой и дружелюбной, не высокомерной или снисходительной, а уважительной и признательной.

"Зореслава," сказала она, и её голос был подобен звону хрустальных колокольчиков, мелодичный и чистый. "Ратибор. Хранители Равновесия. Я пришла поблагодарить вас."

Она сделала шаг вперёд, и вода под её ногами замерзла, образуя изящный ледяной мост через реку. Но этот лёд не был символом смерти или остановки, а был частью естественного цикла, временной формой воды, которая вернётся в поток, когда выполнит свою функцию.

Хладана перешла по ледяному мосту и остановилась перед Зореславой и Ратибором, которые встали, чтобы приветствовать её. Они не склонились и не преклонили колени, но в их позах было уважение и признание, в их взглядах — понимание и принятие, в их сердцах — открытость и доброта.

"Вы вернули меня к моей истинной природе," сказала Хладана, её голос был полон эмоций, которые не были человеческими в обычном понимании, но были глубокими и искренними. "Вы помогли мне вспомнить, кто я на самом деле. Вы показали мне путь назад к равновесию, к гармонии, к целостности."

Зореслава улыбнулась, её улыбка была полна света и понимания.

"Мы лишь напомнили тебе то, что ты уже знала," сказала она. "Мы лишь помогли тебе увидеть то, что было скрыто за гневом и болью. Мы лишь поддержали тебя в твоём собственном выборе вернуться к своей истинной сущности."

Ратибор кивнул, его взгляд был спокойным и уверенным.

"Мы не победили тебя," добавил он. "Мы не подчинили тебя. Мы не уничтожили тебя. Мы просто помогли тебе вспомнить, что ты не враг жизни, а её хранительница, не противник весны, а её предшественница, не символ смерти, а символ покоя перед новым рождением."

Хладана смотрела на них долгим взглядом, в котором читалось глубокое удовлетворение и признательность.

"Вы мудры," сказала она. "Мудрее многих, кто жил до вас. Вы поняли то, что немногие понимают: что нет абсолютного зла или абсолютного добра, что нет сил, которые нужно уничтожить, а есть силы, которые нужно уравновесить, что нет врагов, которых нужно победить, а есть части целого, которые нужно гармонизировать."

Она протянула руки, и на её ладонях появились два кристалла — один белый, как
первый снег, другой голубой, как зимнее небо.

"Я принесла вам дары," сказала она. "Не как плату за то, что вы сделали, а как символ нашей связи, нашего понимания, нашего единства."

Она протянула белый кристалл Зореславе.

"Это Кристалл Ясности," сказала она. "Он поможет тебе видеть истину за иллюзиями, сущность за формой, реальность за видимостью. Он усилит твою интуицию, углубит твою мудрость, расширит твоё понимание."

Зореслава приняла кристалл с благодарностью и уважением. Как только он коснулся её ладони, он засветился изнутри, словно в нём зажглась маленькая звезда, и этот свет был не холодным или отстранённым, а тёплым и живым, не ослепляющим или подавляющим, а мягким и поддерживающим, не чужеродным или внешним, а родным и внутренним.

Хладана протянула голубой кристалл Ратибору.

"Это Кристалл Стойкости," сказала она. "Он поможет тебе сохранять равновесие в любых обстоятельствах, оставаться верным своему пути в любых испытаниях, не терять себя в любых трансформациях. Он укрепит твою волю, усилит твою решимость, углубит твою преданность."

Ратибор принял кристалл с благодарностью и уважением. Как только он коснулся его ладони, кристалл начал пульсировать, словно в нём билось маленькое сердце, и этот пульс был не механическим или искусственным, а живым и органичным, не навязанным или чужеродным, а естественным и гармоничным, не отдельным или изолированным, а связанным и интегрированным.

"Эти кристаллы — часть меня," сказала Хладана. "Но теперь они станут частью вас, соединяя нас в вечном танце равновесия."

30.3

Хладана отступила на шаг назад, её фигура казалась одновременно материальной и эфемерной, реальной и сказочной, присутствующей и неуловимой. Она смотрела на Зореславу и Ратибора взглядом, в котором читалось глубокое уважение и признание, понимание и принятие, благодарность и доверие.

"Я признаю вас," сказала она торжественно, её голос звучал не только в воздухе, но и в самой земле, не только в ушах, но и в сердцах, не только в настоящем, но и в будущем. "Признаю вас Хранителями Равновесия, Защитниками Гармонии, Стражами Единства."

Она подняла руки к небу, и вокруг неё начал кружиться лёгкий снег, но это был не снег бури или холода, а снег красоты и чистоты, не снег смерти или остановки, а снег обновления и трансформации, не снег конца или завершения, а снег начала и возможности.

"Я, Хладана, Хранительница Зимнего Цикла, Владычица Северных Ветров, Хозяйка Ледяных Просторов, признаю вашу власть над артефактами, ваше право на мудрость, вашу ответственность за равновесие."

Снежинки, кружащиеся вокруг неё, начали светиться, каждая из них стала маленьким источником света, маленькой звездой, маленьким солнцем. Они кружились всё быстрее, создавая вокруг Хладаны сияющий кокон, который был не барьером или защитой, а выражением её сущности, её энергии, её силы.

"Я клянусь не нарушать больше равновесие," продолжила она, её голос становился всё более мощным, всё более резонирующим, всё более значимым. "Клянусь выполнять свою роль в великом цикле жизни, клянусь быть не врагом весны, а её предшественницей, не противником тепла, а его необходимым дополнением, не силой разрушения, а силой трансформации."

Свет вокруг неё стал таким ярким, что Зореслава и Ратибор должны были бы закрыть глаза, но они не сделали этого. Они смотрели прямо на Хладану, и свет не ослеплял их, а наполнял ясностью, не обжигал их, а согревал, не подавлял их, а возвышал.

"Я признаю вас," повторила Хладана, и в этот момент её голос был не просто звуком, а вибрацией самой реальности, не просто словами, а изменением самой структуры бытия, не просто заявлением, а созданием новой истины. "Признаю вас теми, кто вы есть, теми, кем вы стали, теми, кем вы будете."

Зореслава и Ратибор почувствовали, как что-то изменилось внутри них, как будто последний барьер был преодолён, последняя дверь открыта, последняя трансформация завершена. Они не стали сильнее физически или умнее интеллектуально, но они стали более целостными, более интегрированными, более едиными с собой и с миром.

"Мы принимаем твоё признание," сказали они в унисон, их голоса сливались в один, создавая звук, который был больше, чем просто слова. "Принимаем не как честь или привилегию, а как ответственность и обязательство, не как награду или достижение, а как путь и предназначение, не как власть над другими, а как служение всему."

Венец Мудрости на голове Зореславы засиял ярче, Чаша Жизни на её поясе запульсировала сильнее, Клинок Равновесия в руке Ратибора засветился интенсивнее. Артефакты отзывались на слова признания, на акт принятия, на момент завершения одного цикла и начала другого.

"Да будет так," сказала Хладана, и в её голосе звучало глубокое удовлетворение и радость. "Да будет равновесие восстановлено, да будет гармония поддержана, да будет единство осознано."

Свет вокруг неё начал меркнуть, снежинки стали таять, не долетая до земли, её фигура стала менее материальной, более прозрачной, более эфемерной.

"Я ухожу," сказала она, и в её голосе не было грусти или сожаления, а было принятие и понимание. "Ухожу, чтобы уступить место весне, чтобы позволить жизни расцвести, чтобы дать возможность новому циклу начаться. Но я не исчезаю, а лишь меняю форму, не умираю, а лишь трансформируюсь, не заканчиваюсь, а лишь перехожу в другое состояние."

Она улыбнулась, и её улыбка была полна света и любви, мудрости и принятия, силы и нежности.

"Мы встретимся снова," сказала она. "Когда придёт моё время, когда цикл сделает свой оборот, когда равновесие потребует моего возвращения. И тогда я приду не как враг или угроза, а как часть великого танца жизни, как необходимый элемент гармонии, как неотъемлемый аспект целого."

Её фигура стала почти прозрачной, её голос — почти неслышным, её присутствие — почти неощутимым.

"До встречи, Хранители Равновесия," прошептала она. "До встречи в новом цикле, в новом времени, в новой форме."

И с этими словами она исчезла, растворилась в воздухе, стала частью ветра, воды, земли, неба. Но это не было исчезновением в смысле прекращения существования, а было переходом в другую форму бытия, не было смертью в смысле конца, а было трансформацией в смысле продолжения, не было потерей в смысле утраты, а было изменением в смысле эволюции.

Зореслава и Ратибор стояли на берегу реки, глядя на место, где только что была Хладана. Они не чувствовали грусти или потери, а чувствовали завершённость и целостность, не чувствовали страха или тревоги, а чувствовали уверенность и спокойствие, не чувствовали сомнения или неопределённости, а чувствовали ясность и решимость.

"Это было настоящее признание," сказала Зореслава, её голос был тихим, но уверенным. "Не формальное или символическое, а истинное и глубокое. Не внешнее или поверхностное, а внутреннее и сущностное."

Ратибор кивнул, его лицо выражало глубокое понимание и принятие.

"Да," сказал он. "Это было признание не только нашего статуса или роли, но и нашей сущности, нашей природы, нашего предназначения."

Он посмотрел на голубой кристалл в своей руке, который пульсировал в такт его сердцебиению, словно стал частью его самого, продолжением его воли, выражением его сущности.

"Эти кристаллы," сказал он. "Они не просто дары или инструменты. Они — связь между нами и Хладаной, между нами и силами природы, между нами и самим равновесием."

Зореслава кивнула, глядя на белый кристалл в своей руке, который светился мягким, но ясным светом, словно в нём была заключена сама сущность ясности, сама природа понимания, сама суть осознания.

"Да," сказала она. "Они — символы нашей связи со всеми аспектами бытия, нашего единства со всеми силами природы, нашей гармонии со всеми циклами жизни."

Она подняла взгляд к небу, которое становилось всё более ясным, всё более голубым, всё более весенним. Последние следы зимних туч исчезали, уступая место солнечному свету, теплу, новой жизни.

"Смотри," сказала она, указывая на небо. "Весна приходит. Не потому, что зима побеждена или уничтожена, а потому, что пришло её время, потому что цикл продолжается, потому что равновесие восстановлено."

Ратибор посмотрел в указанном направлении и увидел, как солнечные лучи становятся всё ярче, всё теплее, всё живительнее. Он чувствовал, как земля под его ногами начинает пробуждаться, как растения вокруг начинают тянуться к свету, как сама жизнь начинает пульсировать сильнее, ярче, интенсивнее.

"Да," сказал он. "Весна приходит. И мы встречаем её не как победители зимы, а как хранители равновесия, не как враги холода, а как друзья всех сезонов, не как разрушители одного аспекта бытия, а как защитники целого."

Они стояли на берегу реки, держа в руках кристаллы, подаренные Хладаной, чувствуя, как мир вокруг них меняется, трансформируется, обновляется. Они были не просто свидетелями этого процесса, а его участниками, не просто наблюдателями, а катализаторами, не просто зрителями, а со-творцами.

"Пора идти," сказала Зореслава, прикрепляя белый кристалл к Венцу Мудрости, где он занял своё место, словно всегда был его частью. "Идти дальше на север, где наша помощь нужна больше всего, где равновесие ещё не полностью восстановлено, где люди ещё нуждаются в исцелении и понимании."

Ратибор кивнул, прикрепляя голубой кристалл к рукояти Клинка Равновесия, где он тоже нашёл своё место, словно был создан именно для этого.

"Да," сказал он. "Пора идти. Наш путь только начинается, наша миссия только разворачивается, наше предназначение только раскрывается."

Они надели обувь, собрали свои вещи и продолжили путь вдоль реки, двигаясь на север, туда, где их ждали новые испытания, новые открытия, новые возможности. Они шли не как чужаки в этом мире, а как его неотъемлемая часть, не как господа над природой, а как её хранители, не как обособленные индивидуумы, а как воплощения великого единства всего сущего.

Река текла рядом с ними, её воды пели свою нескончаемую песню о движении и постоянстве, о перемене и неизменности, о течении и вечности. И в этой песне они слышали не просто звук воды, а голос самой жизни, не просто шум потока, а мелодию существования, не просто бурление реки, а симфонию бытия.

30.4

К вечеру третьего дня пути они увидели вдалеке дым от костров — признак человеческого поселения. Это была небольшая деревня, расположенная в долине между двумя пологими холмами, защищённая от северных ветров лесом, а от южных — естественным рельефом местности. Место было выбрано мудро, с пониманием природы и её сил, с уважением к её законам и ритмам.

Но даже издалека было видно, что деревня пострадала. Многие крыши были повреждены, словно под тяжестью необычно большого количества снега, некоторые дома выглядели заброшенными, поля вокруг поселения казались истощёнными и безжизненными, словно земля утратила свою плодородную силу.

"Они сильно пострадали от нарушенного равновесия," сказала Зореслава, глядя на деревню с холма. "Зима была слишком долгой, слишком холодной, слишком жестокой."

Ратибор кивнул, его взгляд был внимательным и оценивающим, как у воина, который анализирует ситуацию перед боем, но в его глазах не было жажды сражения или агрессии, а было сострадание и решимость помочь.

"Да," сказал он. "Но теперь мы здесь. И мы можем помочь им восстановиться, исцелиться, вернуться к равновесию."

Они спустились с холма и направились к деревне. По мере приближения они видели всё больше деталей, которые говорили о тяжёлых временах: истощённый скот в загонах, худые лица людей, работающих во дворах, отсутствие детского смеха и игр, которые обычно наполняют любое поселение жизнью и радостью.

Когда они подошли к первым домам, их заметили. Несколько мужчин с топорами и вилами вышли вперёд, их позы были напряжёнными, их взгляды — подозрительными, их руки — готовыми к действию. Это была не агрессия, а защитная реакция людей, которые слишком много пережили, чтобы доверять незнакомцам.

"Кто вы и что вам нужно?" спросил один из мужчин, судя по всему, староста или вождь. Его голос был хриплым, словно от долгого молчания или болезни, его лицо было изборождено морщинами, которые говорили не только о возрасте, но и о пережитых трудностях, его глаза были усталыми, но в них ещё горел огонь жизни и решимости.

Зореслава сделала шаг вперёд, её поза была открытой и спокойной, её взгляд — прямым и честным, её голос — мягким, но уверенным.

"Я Зореслава, волхвиня и хранительница мудрости," сказала она. "А это Ратибор, воин и защитник равновесия. Мы пришли, чтобы помочь вам."

Староста смотрел на них долгим взглядом, в котором читалось недоверие, смешанное с надеждой, подозрение, борющееся с отчаянной потребностью в помощи.

"Помочь?" переспросил он. "Как вы можете помочь нам? Зима почти уничтожила нас. Половина наших запасов истощена, треть скота погибла, многие люди больны. Что вы можете сделать против такого?"

Ратибор шагнул вперёд, встав рядом с Зореславой. Его присутствие было сильным, но не угрожающим, мощным, но не подавляющим, уверенным, но не высокомерным.

"Мы можем сделать больше, чем вы думаете," сказал он. "Мы несём с собой не только наши руки и умения, но и артефакты силы, которые могут исцелять, восстанавливать, возрождать."

Он положил руку на рукоять Клинка Равновесия, и оружие отозвалось на его прикосновение мягким свечением, которое было видно даже при дневном свете. Это свечение не было ослепляющим или пугающим, а было тёплым и обнадёживающим, не было чужеродным или странным, а было естественным и гармоничным.

Зореслава коснулась Венца Мудрости на своей голове и Чаши Жизни на своём поясе, и эти артефакты тоже отозвались на её прикосновение, засияв мягким светом, который был не просто визуальным эффектом, а выражением их сущности, их силы, их предназначения.

Люди деревни смотрели на это проявление силы с благоговением и трепетом, их недоверие начало уступать место надежде, их подозрительность — уважению, их страх — открытости.

"Вы... вы волшебники?" спросил один из молодых мужчин, его голос дрожал от волнения и удивления.

Зореслава улыбнулась, её улыбка была тёплой и понимающей.

"Нет," сказала она. "Мы не волшебники в том смысле, в каком вы это понимаете. Мы не создаём иллюзии или трюки. Мы просто знаем, как работать с силами природы, как поддерживать равновесие, как способствовать исцелению и восстановлению."

Староста сделал шаг вперёд, его поза стала менее напряжённой, его взгляд — более открытым.

"Если вы действительно можете помочь," сказал он, "то вы пришли в нужное время. У нас много больных, особенно среди детей и стариков. Зима была слишком долгой и холодной, словно сама природа обратилась против нас."

Зореслава и Ратибор переглянулись, в их взглядах было понимание и решимость.

"Природа не обращалась против вас," сказала Зореслава мягко. "Просто равновесие было нарушено. Но теперь оно восстанавливается, и мы здесь, чтобы помочь этому процессу."

Староста кивнул, словно её слова подтвердили то, что он уже чувствовал или подозревал.

"Следуйте за мной," сказал он. "Я покажу вам, где наши больные."

Он повернулся и пошёл вглубь деревни, а Зореслава и Ратибор последовали за ним. Люди расступались перед ними, их взгляды были полны любопытства и надежды, их шёпот был тихим, но взволнованным, их присутствие было ощутимым, но не навязчивым.

Староста привёл их к большому дому в центре деревни, который, судя по всему, был превращён в импровизированный лазарет. Внутри было несколько рядов лежанок, на которых лежали больные — мужчины и женщины, старики и дети, все с бледными лицами, все с признаками истощения и болезни.

Воздух в помещении был тяжёлым от запаха болезни и лекарственных трав, от дыхания многих людей, от страданий и боли. Но даже в этой атмосфере чувствовалась жизнь, которая боролась, сопротивлялась, не сдавалась.

"Вот," сказал староста, обводя рукой помещение. "Это наши больные. Многие из них не могут встать уже несколько недель. Наши травники и знахари делают всё, что могут, но их силы и знания ограничены."

Зореслава обвела взглядом помещение, её глаза были внимательными и оценивающими, её выражение — сосредоточенным и серьёзным.

"Я вижу," сказала она. "Это не просто физическая болезнь. Это истощение жизненной силы, нарушение внутреннего равновесия, ослабление связи с природой."

Она повернулась к Ратибору, и они обменялись взглядами, полными понимания и решимости.

"Мы можем помочь," сказала она. "Но нам понадобится вода — чистая вода из источника или колодца, не стоячая и не загрязнённая."

Староста кивнул и обратился к одному из молодых мужчин, стоявших рядом.

"Принеси воды из священного источника," сказал он. "Самой чистой, какую только можно найти."

Молодой человек кивнул и быстро вышел, а Зореслава тем временем сняла с пояса Чашу Жизни и поставила её на небольшой стол в центре помещения. Золотистый свет чаши стал ярче, словно артефакт чувствовал своё предназначение и готовился к действию.

"Эта чаша," сказала Зореслава, обращаясь к старосте и другим людям, которые собрались вокруг, "не просто сосуд. Это Чаша Жизни, один из древних артефактов силы. Она может превращать обычную воду в эликсир жизни, который исцеляет не только тело, но и дух, не только физические раны, но и душевные травмы."

Люди смотрели на чашу с благоговением и надеждой, их глаза были широко открыты, их дыхание — затаённым, их сердца — готовыми поверить в чудо.

Вскоре вернулся молодой человек с большим кувшином воды, которая сверкала и переливалась, словно в ней были заключены солнечные лучи. Он осторожно поставил кувшин рядом с чашей и отступил, его движения были почтительными и осторожными.

Зореслава взяла кувшин и начала медленно наливать воду в Чашу Жизни. Как только вода коснулась золотистой поверхности чаши, она начала светиться, словно в неё добавили жидкий свет. Этот свет не был ослепляющим или неестественным, а был тёплым и живым, не был чужеродным или странным, а был знакомым и родным, словно свет солнца, отражённый в воде, свет костра в тёмной ночи, свет жизни в глазах любимого человека.

Когда чаша была наполнена, Зореслава поставила кувшин и взяла чашу в руки. Свет от неё освещал её лицо снизу, подчёркивая её черты, делая её похожей на древнюю богиню или духа, но в её глазах не было высокомерия или отстранённости, а было глубокое сострадание и решимость помочь.

"Сначала самые тяжёлые случаи," сказала она, обращаясь к старосте. "Приведите ко мне тех, кто ближе всего к смерти, кто больше всего страдает, кто меньше всего надеется."

Староста кивнул и указал на дальний угол помещения, где лежали несколько человек, чьи лица были особенно бледными, чьё дыхание было особенно слабым, чьи тела были особенно неподвижными.

Зореслава подошла к первому из них — старику, чьё лицо было изборождено морщинами, чьи волосы были белыми как снег, чьи руки были сухими и холодными. Она опустилась на колени рядом с ним и поднесла Чашу Жизни к его губам.

"Пей," сказала она мягко. "Пей и возвращайся к жизни, к свету, к равновесию."

Старик открыл глаза, которые были мутными и усталыми, и посмотрел на Зореславу с удивлением и недоверием. Но затем он увидел свет, исходящий от чаши, почувствовал тепло, излучаемое артефактом, ощутил энергию, пульсирующую в жидкости, и его недоверие сменилось надеждой.

Он приподнял голову с помощью Ратибора, который подошёл, чтобы помочь, и сделал глоток из чаши. Жидкость была одновременно прохладной и тёплой, лёгкой и насыщенной, простой и сложной. Она наполнила его тело энергией, его ум — ясностью, его сердце — жизнью.

Эффект был почти мгновенным. Цвет начал возвращаться к его лицу, его глаза стали более ясными, его дыхание — более глубоким и ровным. Он сделал ещё один глоток, и ещё один, и с каждым глотком жизнь всё сильнее возвращалась в его тело, ясность — в его ум, сила — в его дух.

"Я... я чувствую себя лучше," сказал он, и его голос, который был хриплым и слабым, стал более сильным и чистым. "Словно жизнь возвращается в меня, словно весна приходит после долгой зимы."

30.5

Следующие несколько дней прошли в непрерывном труде. Зореслава и Ратибор работали не покладая рук, используя свои знания, умения и артефакты, чтобы помочь деревне восстановиться. Они не просто лечили больных, но и учили людей, как поддерживать равновесие в себе и вокруг себя, как жить в гармонии с природой, как уважать все её аспекты и циклы.

Каждое утро Зореслава наполняла Чашу Жизни чистой водой из священного источника и превращала её в эликсир, который давала больным и ослабленным. Каждый день Ратибор использовал Клинок Равновесия не как оружие, а как инструмент исцеления, направляя его энергию на восстановление повреждённых домов, укрепление истощённой земли, оживление замёрзших полей.

Венец Мудрости на голове Зореславы светился постоянно, помогая ей видеть истинные причины болезней и проблем, понимать глубинные связи между всеми аспектами жизни, находить самые эффективные решения для каждой ситуации. Кристаллы, подаренные Хладаной, усиливали их способности, делая их работу ещё более эффективной, их воздействие — ещё более глубоким, их помощь — ещё более значимой.

К концу недели все больные в деревне были исцелены, все повреждённые дома — восстановлены, все истощённые поля — оживлены. Но Зореслава и Ратибор понимали, что это только начало, что настоящее исцеление требует не только физического восстановления, но и духовного обновления, не только внешних изменений, но и внутренней трансформации.

На восьмой день своего пребывания в деревне они собрали всех жителей на центральной площади. Люди пришли с открытыми дсердцами и умами, готовые слушать и учиться, принимать и меняться. Их лица уже не были такими изнурёнными и безнадёжными, как при первой встрече, их глаза светились новой надеждой, их позы выражали новую уверенность.

Зореслава и Ратибор стояли перед ними, держась за руки, их присутствие было сильным и вдохновляющим, их энергия — чистой и гармоничной, их любовь — очевидной и заразительной.

"Мы исцелили ваши тела," начала Зореслава, её голос был мягким, но достаточно сильным, чтобы его слышали все. "Мы восстановили ваши дома. Мы оживили вашу землю. Но это лишь внешние изменения, лишь первый шаг на пути к истинному равновесию."

Ратибор кивнул, его взгляд был серьёзным и проникновенным.

"Настоящее исцеление," продолжил он, "происходит изнутри. Оно начинается с понимания, что мы не отделены от природы, а являемся её частью, что мы не господа над ней, а её хранители, что мы не можем использовать её, не заботясь о равновесии, не можем брать, не давая взамен."

Зореслава сделала шаг вперёд, её глаза светились внутренним светом, который был не просто отражением солнца, а выражением её сущности, её мудрости, её любви.

"Мы хотим научить вас," сказала она, "как жить в гармонии с природой, как уважать все её аспекты, как поддерживать равновесие в себе и вокруг себя. Мы хотим поделиться с вами знаниями, которые помогут вам не просто выжить, а процветать, не просто существовать, а жить полной жизнью, не просто потреблять, а со-творить."

Люди слушали с вниманием и уважением, их лица выражали готовность учиться, их сердца — открытость к новому, их души — стремление к гармонии.

В течение следующих дней Зореслава и Ратибор проводили занятия и практики, учили людей основам равновесия и гармонии, показывали им, как работать с энергиями природы, как понимать её знаки и сигналы, как следовать её ритмам и циклам.

Они учили их не только практическим навыкам, но и новому мировоззрению, не только техникам, но и философии, не только методам, но и принципам. Они говорили о единстве всего сущего, о взаимосвязи всех вещей, о ответственности каждого за поддержание равновесия.

И люди учились. Они впитывали новые знания с жадностью истинно жаждущих, они практиковали новые навыки с усердием истинно стремящихся, они принимали новое мировоззрение с открытостью истинно ищущих.

К концу месяца деревня преобразилась не только внешне, но и внутренне. Люди стали более осознанными, более гармоничными, более целостными. Они начали относиться к природе не как к ресурсу, который можно эксплуатировать, а как к партнёру, с которым можно сотрудничать, не как к фону своей жизни, а как к её неотъемлемой части, не как к чему-то внешнему, а как к продолжению себя.

В последний день своего пребывания в деревне Зореслава и Ратибор провели особую церемонию на центральной площади. Они создали круг из камней, в центре которого разожгли костёр, не обычный огонь для тепла или приготовления пищи, а священное пламя для трансформации и обновления.

Люди собрались вокруг круга, их лица были освещены пламенем, их глаза отражали огонь, их сердца были открыты для ритуала перехода, для символического завершения одного цикла и начала другого.

Зореслава и Ратибор стояли у костра, держа в руках свои артефакты — Венец Мудрости, Чашу Жизни, Клинок Равновесия. Артефакты светились в темноте, их свет смешивался со светом костра, создавая уникальное сияние, которое было не просто физическим явлением, а выражением духовной реальности, не просто игрой света и тени, а проявлением высших энергий.

"Сегодня," начала Зореслава, её голос был сильным и чистым, "мы завершаем один цикл и начинаем другой. Мы прощаемся с прошлым, которое было полно страданий и дисгармонии, и приветствуем будущее, которое будет наполнено равновесием и гармонией."

Ратибор кивнул, его лицо было серьёзным и торжественным.

"Мы оставляем вам не только исцелённые тела и восстановленные дома," сказал он, "но и новое понимание, новое видение, новый путь. Мы оставляем вам не только физическое здоровье, но и духовную мудрость, не только материальное благополучие, но и внутреннее равновесие."

Зореслава подняла Чашу Жизни, которая была наполнена водой из священного источника, и вылила часть её в костёр. Вода не погасила огонь, а сделала его ярче, выше, сильнее, словно два противоположных элемента не боролись друг с другом, а усиливали друг друга, не уничтожали друг друга, а дополняли друг друга.

"Вода и огонь," сказала она, "противоположности, которые кажутся несовместимыми, но на самом деле являются частями одного целого, аспектами одной реальности, выражениями одной истины."

Ратибор поднял Клинок Равновесия и направил его на костёр. Лезвие меча отразило пламя, словно зеркало, и направило его свет на лица людей, стоящих в круге, освещая их не только физически, но и метафорически, не только внешне, но и внутренне.

"Разрушение и созидание," сказал он, "ещё одна пара противоположностей, которые кажутся противоречивыми, но на самом деле являются двумя сторонами одной медали, двумя фазами одного процесса, двумя аспектами одной силы."

Зореслава сняла Венец Мудрости и подняла его над головой. Венец засиял ярче, его свет был не ослепляющим или подавляющим, а ясным и проникающим, не поверхностным или внешним, а глубоким и внутренним.

"Знание и незнание," сказала она, "третья пара противоположностей, которые кажутся взаимоисключающими, но на самом деле являются взаимодополняющими, взаимообогащающими, взаимоопределяющими."

Они опустили артефакты и взялись за руки, образуя своими телами живой символ единства, своими энергиями — живой канал гармонии, своими сущностями — живое воплощение равновесия.

"Мы уходим," сказал Ратибор, "но то, что мы оставляем, останется с вами. Не как внешнее знание или навык, а как внутреннее понимание и мудрость, не как полученный дар или приобретение, а как раскрытая часть вас самих, не как чужеродный элемент, а как ваша истинная природа."

Зореслава кивнула, её лицо выражало глубокое удовлетворение и радость.

"Вы теперь не просто жители этой деревни," сказала она, "вы хранители равновесия в этом месте, вы защитники гармонии в этой части мира, вы проводники единства в этом уголке реальности."

Люди смотрели на них с благодарностью и пониманием, их глаза были полны слёз, но это были не слёзы горя или потери, а слёзы признательности и осознания, не слёзы прощания или расставания, а слёзы трансформации и обновления.

Костёр горел всю ночь, и люди сидели вокруг него, делясь историями, песнями, мечтами. Они говорили о прошлом с пониманием, о настоящем с принятием, о будущем с надеждой. Они не были больше просто группой индивидуумов, живущих рядом по необходимости, а стали настоящей общиной, связанной общим пониманием, общей целью, общим путём.

На рассвете Зореслава и Ратибор попрощались с жителями деревни. Это было не грустное прощание, полное сожаления и печали, а радостное расставание, полное благодарности и надежды, не конец отношений, а начало нового их этапа, не разрыв связи, а её трансформация.

Они покинули деревню с восходом солнца, двигаясь дальше на север, туда, где их помощь могла быть нужна, где равновесие ещё не было восстановлено, где люди ещё нуждались в исцелении и понимании. Но они уходили не с пустыми руками, а с полными сердцами, не с чувством потери, а с чувством приобретения, не с ощущением завершения, а с ощущением продолжения.

И когда они оглянулись в последний раз, то увидели, что деревня сияет в утреннем свете, словно драгоценный камень, вставленный в оправу из зелёных холмов и голубого неба. Они увидели, что люди машут им вслед не с грустью, а с благодарностью, не с сожалением, а с пониманием, не с чувством потери, а с чувством обретения.

И они знали, что их работа здесь завершена, что семена, которые они посеяли, будут расти и плодоносить, что изменения, которые они инициировали, будут продолжаться и углубляться, что равновесие, которое они восстановили, будет поддерживаться и укрепляться.

Они повернулись и продолжили свой путь, держась за руки, их шаги были лёгкими и уверенными, их сердца — полными любви и решимости, их души — едиными в своём стремлении к гармонии и равновесию. Они шли не как два отдельных существа, а как одно целое, не как разделённые индивидуумы, а как объединённые сущности, не как противоположности, а как дополнения.

И мир вокруг них отзывался на их присутствие, на их энергию, на их любовь. Трава становилась зеленее там, где они проходили, цветы распускались быстрее, деревья тянулись выше к небу. Животные выходили из леса, чтобы посмотреть на них, птицы пели громче, насекомые жужжали активнее.

Это был не конец их пути, а лишь начало новой главы, не завершение их миссии, а её продолжение, не итог их истории, а её развитие. Впереди их ждали новые деревни, новые люди, новые вызовы. Но они были готовы ко всему, что могло встретиться на их пути, потому что они были вместе, потому что они были едины, потому что они были в равновесии.

ЭПИЛОГ. НОВАЯ ВЕСНА

Год прошёл с тех пор, как Зореслава и Ратибор отправились в своё путешествие на север, чтобы восстановить равновесие и принести исцеление. Год, полный трудностей и открытий, испытаний и побед, потерь и обретений. Год, который изменил не только мир вокруг них, но и их самих.

Теперь они стояли на вершине холма, глядя на раскинувшееся внизу поселение, где празднование первого дня весны было в самом разгаре. Люди танцевали вокруг высокого шеста, украшенного лентами и цветами, пели песни, восхваляющие возрождение жизни, делились едой и напитками, смехом и радостью.

Зореслава положила руку на свой округлившийся живот, чувствуя, как их ребёнок шевелится внутри неё. Новая жизнь, зародившаяся из их любви, из их единства, из их равновесия. Новая душа, которая скоро присоединится к этому миру, принося с собой свет и надежду, мудрость и силу, гармонию и баланс.

"Он будет особенным," сказал Ратибор, обнимая Зореславу сзади и кладя свои руки поверх её. "Ребёнок двух хранителей равновесия, двух защитников гармонии, двух проводников единства."

Зореслава улыбнулась, её лицо светилось внутренним светом, который был не просто отражением солнца, а выражением её сущности, её радости, её любви.

"Она," поправила она мягко. "Это будет девочка. Я чувствую это. И да, она будет особенной. Но не потому, что мы особенные, а потому, что каждый ребёнок особенный, каждая душа уникальна, каждая жизнь священна."

Ратибор кивнул, его глаза были полны любви и принятия, его сердце — открыто и спокойно, его дух — силён и мягок одновременно.

"Ты права," сказал он. "Как всегда."

Они увидели, как Цветан выходит из круга танцующих, держа за руку молодую женщину с длинными каштановыми волосами и яркими зелёными глазами. Они смеялись, их лица были раскрасневшимися от танца, их глаза сияли от счастья, их движения были синхронными и гармоничными.

"Цветан нашёл своё счастье," сказала Зореслава с улыбкой. "Лада из соседнего поселения. Они встретились во время зимнего фестиваля и сразу почувствовали связь."

Ратибор улыбнулся, наблюдая за молодой парой.

"Он заслуживает счастья," сказал он. "После всего, через что прошёл, после всех испытаний, которые выдержал, после всех потерь, которые пережил."

Зореслава кивнула, её взгляд был тёплым и понимающим.

"Все заслуживают счастья," сказала она. "Все заслуживают любви, все заслуживают гармонии, все заслуживают равновесия."

Ветер изменился, принося с собой прохладу и запах снега. Но это не был холодный и жестокий ветер, несущий смерть и разрушение, а был свежий и чистый ветер, несущий обновление и трансформацию.

И вместе с ветром пришла она — Хладана, Хранительница Зимнего Цикла. Но она была не такой, какой они помнили её из первой встречи, не такой холодной и отстранённой, не такой жестокой и безжалостной. Она была спокойной и уравновешенной, её присутствие было не угрожающим, а гармоничным, её энергия — не разрушительной, а трансформирующей.

"Хранители Равновесия," сказала она, её голос был как шелест снега, падающего на землю, как звон льда, тающего под солнцем, как шёпот зимы, уступающей место весне. "Я пришла, чтобы поприветствовать вас и новую жизнь, которую вы несёте."

Зореслава и Ратибор повернулись к ней, их позы были не напряжёнными или защитными, а открытыми и приветливыми, их взгляды — не подозрительными или враждебными, а тёплыми и понимающими.

"Хладана," сказала Зореслава с улыбкой. "Мы рады видеть тебя."

Хладана подошла ближе, её движения были плавными и грациозными, её присутствие — лёгким и естественным, её энергия — чистой и гармоничной.

"Я приходила этой зимой," сказала она, "принося необходимый для равновесия холод, давая земле отдых, позволяя природе восстановиться. Но я уходила вовремя, не задерживаясь дольше необходимого, не нарушая цикл, не препятствуя весне."

Ратибор кивнул, его взгляд был уважительным и признательным.

"Мы знаем," сказал он. "Мы чувствовали твоё присутствие, твою энергию, твою силу. И мы благодарны тебе за то, что ты выполняешь свою роль в великом цикле жизни, за то, что ты поддерживаешь равновесие, за то, что ты уважаешь гармонию."

Хладана улыбнулась, и её улыбка была не холодной или отстранённой, а тёплой и искренней, не поверхностной или формальной, а глубокой и настоящей.

"Я пришла," сказала она, "чтобы благословить вашего ребёнка, чтобы дать ему мою защиту, чтобы обещать ему мою поддержку."

Она подняла руку и создала в воздухе маленькую снежинку, которая была не просто кристаллом льда, а произведением искусства, не просто физическим объектом, а символом красоты и совершенства. Снежинка плавно опустилась на живот Зореславы, но не растаяла, а превратилась в маленький серебряный кулон, который повис на тонкой цепочке вокруг её шеи.

"Этот кулон," сказала Хладана, "будет защищать вашего ребёнка от всех опасностей, будет поддерживать его в трудные времена, будет напоминать ему о равновесии и гармонии."

Зореслава коснулась кулона, чувствуя его прохладу, его энергию, его силу.

"Спасибо," сказала она с искренней благодарностью. "Это прекрасный дар."

Хладана кивнула, её глаза были полны мудрости и понимания, её лицо — спокойным и умиротворённым, её присутствие — благословляющим и поддерживающим.

"Я ухожу," сказала она. "Ухожу, чтобы уступить место весне, чтобы позволить жизни расцвести, чтобы дать возможность новому циклу начаться. Но я вернусь, когда придёт моё время, когда цикл сделает свой оборот, когда равновесие потребует моего присутствия."

И с этими словами она исчезла, растворилась в воздухе, стала частью ветра, воды, земли, неба. Но это не было исчезновением в смысле прекращения существования, а было переходом в другую форму бытия, не было смертью в смысле конца, а было трансформацией в смысле продолжения, не было потерей в смысле утраты, а было изменением в смысле эволюции.

Зореслава посмотрела на маленький цветок в своей руке — цветок папоротника, который теперь цвёл каждый год как символ их любви, доказавшей, что невозможное возможно, когда два сердца бьются как одно. Цветок, который был не просто растением, а воплощением чуда, не просто биологическим феноменом, а символом трансформации, не просто физическим объектом, а метафорой любви.

"Смотри," сказала она, показывая цветок Ратибору. "Он цветёт ярче с каждым годом, становится сильнее с каждым сезоном, растёт красивее с каждым циклом."

Ратибор посмотрел на цветок, его глаза были полны любви и восхищения, его сердце — открыто и спокойно, его дух — силён и мягок одновременно.

"Как наша любовь," сказал он, обнимая Зореславу крепче. "Как наше единство, как наше равновесие, как наша гармония."

Они стояли на холме, глядя на празднование внизу, чувствуя жизнь внутри и вокруг себя, осознавая своё место в великом цикле существования, свою роль в поддержании равновесия, свою ответственность за гармонию. Они были не просто двумя людьми, а воплощением единства противоположностей, не просто парой влюблённых, а символом возможности невозможного, не просто хранителями артефактов, а проводниками равновесия и гармонии.

И мир вокруг них отзывался на их присутствие, на их энергию, на их любовь. Новая весна приходила в мир, принося с собой не только физическое обновление, но и духовное возрождение, не только внешние изменения, но и внутреннюю трансформацию, не только материальное процветание, но и душевную гармонию.

Новая весна, новый цикл, новая жизнь, новая надежда, новая возможность, новое начало.

И всё это было возможно благодаря равновесию, которое они восстановили, гармонии, которую они поддерживали, единству, которое они воплощали.

Благодаря любви, которая победила холод, свету, который рассеял тьму, жизни, которая преодолела смерть.

Благодаря двум сердцам, которые бились как одно, двум душам, которые стали единым целым, двум судьбам, которые сплелись в одну.

Благодаря Зореславе и Ратибору, Хранителям Равновесия, Защитникам Гармонии, Стражам Единства.

Благодаря им и их любви, которая доказала, что невозможное возможно, когда два сердца бьются как одно.