Глава 12. Илюшкино озеро и жуткая собака

                (Создатель  рисунка  Вадим  Камков)

  Закончив рассказ, Сергей откинулся на  спинку дивана и замолчал, молчали и все
  остальные. Однако молчание это было недолгим, и его вскоре нарушил явно
  взволнованный голос Иришки.
    — Мне все это очень не нравится! — с тревогой в глазах посмотрела она на
  своего мужа.
    — Что именно? — спросил Сергей.
    — То, о чем предостерегла тебя Полина Ивановна. То, что дьявол ополчился на
  тебя. И теперь будет мстить нам.
    — Не нам, а мне, — пытаясь поправить супругу, слегка улыбнулся Сергей.
    — А я что, разве не с тобой?! — не разделила его ироническую шутку Иришка.
    — Ну, перестань, — сказал Сергей и обнял Иру, пытаясь ее успокоить. Ему в
  этом неожиданно решил помочь Гвоздь.
    — Да, Ира. Не  спеши воспринимать все близко к  сердцу, — воскликнул
  Владимир. — Я себя, например, тоже считаю человеком верующим. Но  вопросов у 
  меня возникает в этом плане немало. Например, про того же падшего ангела или
  дьявола. Я не то чтобы не верю в его существование, но сомнения есть. Отсюда
  появился такой вопрос: может ли верующий в Бога человек увидеть явное и
  неоспоримое доказательство того, что дьявол существует, из своего личного
  жизненного опыта? Увидеть то, как он пагубно воздействует на этого человека,
  пытаясь его погубить.
    — Может и видит, — ответил Сергей. — Но зачастую просто не замечает.
    — Можешь привести конкретный пример.
    — И не один, — ответил Сергей. — Но чтобы нам не отдалятся от нашей основной
  темы, приведу все же один пример.
    — Хорошо, — согласился Гвоздь.
  Как известно из  духовных наставлений святых отцов православной церкви,
  главное оружие дьявола против людей — это пагубные греховные помыслы, которые
  он незримо внушает человеку, пытаясь погубить его. И если человек воспринимает
  эти помыслы, как свои, то становится на путь греха. Следующий шаг — принятие
  этих помыслов человеком как своих в его сердце и сопереживание им. И наконец,
  третий последний шаг — воплощение этих помыслов в жизнь. Это уже сотворение
  греха, когда человек переходит черту и, согрешая духом своим, сочетается с
  дьяволом. Вот слушайте обещанный пример.
    — Эту короткую историю рассказал мне когда-то Максим. Есть у него по общему
  приходу одна знакомая, православная молодая семья, Олег и Маша. Они часто
  встречались с  Максом на  службе в  храме, особо близкими друзьями
  они не были, но общались. Был у них годовалый сынишка Никитка. Однажды отец
  этого семейства, Олег, пришел на службу один, какой-то весь взъерошенный,
  расстроенный, на исповеди у священника был дольше всех, но ушел без причастия.
  Макс не придал этому событию никакого значения, мало ли какие бывают проблемы
  у  людей, проводил его взглядом и  забыл. Прошло пару недель, и  вот он опять
  встречается с  этой молодой семьей. Настроение у  них хорошее, и  они
  пригласили Макса в гости. Макс вначале отказывался, но затем в  знак уважения
  согласился. Жили молодые недалеко от  храма, в  старой хрущевке на  пятом
  этаже. Хозяева приняли его очень радушно, долго пили чай, разговаривали, затем
  Маша ушла кормить Никитку, и Макс с Олегом остались вдвоем.
    — Послушай! — прошептал вдруг Олег, наклоняясь к Максу. — Со мной тут на
  днях такое произошло, я до сих пор в  шоке! Было это пару недель назад.
  Остался я  один с  Никиткой дома, Маша ушла в  магазин за  продуктами.
  Взял его на руки, брожу с ним по комнате, играю, надуваю щеки, он смеется,
  хватает меня за губы, за нос, я ему в ответ козу рогатую показываю. В общем,
  ходили мы так из комнаты в комнату и вышли на балкон. На балконе окно открыто,
  жаркое лето, я подошел к окну, прохладно, но очень высоко, подумал я,  и  в 
  этот момент в  голове как молния сверкнула ужасная мысль: «Брось с  балкона
  Никитку и  посмотри, как он будет лететь вниз!». В первую секунду я стоял
  словно под гипнозом, — продолжал свой рассказ Олег. — Но потом, будто
  ошпаренный, отпрянул от окна и ушел! Всю неделю у меня болела душа. На все
  вопросы жены, что со мной, отвечал уклончиво, ссылаясь на  недомогание. А  в 
  воскресение, попросив Машу побыть дома с ребенком, сам побежал на исповедь!
    — Я помню то воскресение, — воскликнул Макс.
    — Да, я  видел тебя. Но  в  тот момент мне ни  до  кого не было дела! Я
  исповедовался и попросил батюшку наложить на меня епитимью, чтобы нечистый дух
  отступил. Он не  допустил меня в  тот день до  причастия и  благословил
  читать акафист Божьей матери с  земными поклонами. И  дьявол отступил от 
  меня. Этот рассказ сильно поразил Макса, а потом и меня, когда он рассказал
  его мне.
    — Ну как тебе такое доказательство? — посмотрел на Владимира Сергей. — Может
  ли мысль об убийстве родного ребенка принадлежать его отцу, если она его
  коробит и приводит в ужас?!
    — Конечно, нет, — воскликнул Владимир.
    — А раз это не его мысль! Тогда чья?! Откуда она взялась в его голове? Ведь
  в доме никого не было.
    — Да! Несомненно! Это была мысль дьявола! — согласился, наконец, Гвоздь. —
  Не знаю, как других, продолжил Владимир, но меня твой рассказ, бесспорно,
  убедил, в существование бесов.
    — Какой ужас! — воскликнула Светлана.
    — Да! — согласилась Иришка. — А  ведь бывают такие случаи, когда родители
  убивают своих детей!
    — К величайшему ужасу бывают! — согласился Сергей. — Люди, не верующие в
  Бога. Под воздействием бесовского гипноза принимают мысли дьявола, как свои,
  и некоторые совершают этот ужасный грех! Надо в такие минуты усердно молиться
  и тогда дьявол отступит.
    — Но разве может молиться Богу тот, кто в него не верит?
    — Да, тому в  кого не  верят, не  молятся! — согласился Гвоздь.
    — Вот именно, — воскликнул Сергей и  посмотрел на часы.
    — Однако мы опять сильно отклонились от  рассказа, уже шесть часов вечера.
  Предлагаю сделать небольшой перерыв, попить чай и закончить последний рассказ.
  А потом я отвечу на любые ваши вопросы, договорились?
    — Да, — согласились Владимир и Светлана. Иришка промолчала, лицо ее было
  грустным и унылым.
    — А что это моя девочка загрустила?! — улыбнулся Сергей и обнял свою
  супругу.
    — Тебе все шутки! А я места себе не нахожу, переживаю за нас! — с укором
  посмотрела на Сергея Ира.
    — А ты, зайка, не переживай! — поднял ее правую ладонь Сергей и приложил к
  своим губам. — Все будет хорошо, обещаю тебе! — Он отпустил руку своей супруги
  и  посмотрел на Владимира.
    — Пойдем, покурим, — парни встали со своих мест и вышли на балкон.
    — Что ты обо всем этом думаешь? — спросила Светлана, провожая своим взглядом
  парней.
    — Не знаю, — отстраненно ответила Иришка. — Одно знаю, спать сегодня
  я не буду.
    — Это точно! — согласилась сестра. — Столько страшилок я за всю свою жизнь
  не слышала.
    — Да не  только в  этих страшилках дело, — вздохнула Иришка.
    — А в чем? Тебе не дают покоя последние слова Полины Ивановны, которые она
  сказала Сергею?
    — Да! — кивнула головой Ира. — Как только я услышала их, они поразили меня в 
  самое сердце. Я  очень переживаю за нас с Сергеем, за наше будущее, за наших
  детей.
    — Ну, детей еще надо родить. — Как-то небрежно бросила Светлана. Но заметила
  тонкую улыбку на губах сестры.
    — Что?
    — Скоро родим, — улыбнулась Иришка.
    — Да ты что! — взвизгнула от радости Светлана и подпрыгнула со своего места.
    — Тихо ты! — схватила ее Иришка и дернула к себе на диван. — Молчи! Не смей
  ни Владимиру, ни Сергею говорить, — погрозила она ей кулаком. — Придет время
  узнают. Обещаешь?
    — Обещаю! — пообещала довольная сестра и  будущая тетя. — Скажи, а это
  правда, не обманываешь?
    — Не обманываю, правда, — подтвердила Иришка.
    — А срок какой?
    — Три недели, — ответила Ира.
    — Ты моя хорошая! — обняла сестру Светлана и поцеловала.
    — Вот дуреха! — оттолкнула ее Иришка. — Все, пойдем чай ставить, а то парни
  скоро вернутся.
      Парни вернулись через десять минут, на столе уже парил чайник, и  все сели
  пить чай. За  чаем разговор не  вели, все наслаждались душистым напитком и 
  думали о  чем-то своем. И  только одна Светлана нет-нет, да  сверкала
  довольной улыбкой.
    — Ты что это светишься, как солнечный зайчик? — заметил перемены в своей
  девушке Гвоздь.
    — Да так, кое-что вспомнила, — отговорилась Светлана, увидев, как Ира
  испепеляет ее своим взором.
    — Ну что будем заканчивать последний рассказ? — посмотрел на всех Сергей.
  Все утвердительно кивнули головами, и  Игнатов продолжил свою историю.
      Когда мы подъехали к лесу, мы нашли накатанную машинами дорогу и  поехали
  по  ней в  лес. За  окном скрытые под тенью своих крон проносились большие
  стволы берез, дубов, тополей и осины. Дорога все углублялась и углублялась в
  лес. Проехав по этой дороге минут десять, Макс неожиданно остановил машину.
    — Видишь? — кивнул он головой влево. — Свежая накатанная дорога сворачивает
  в лес.
    — Да вижу, — ответил я, рассматривая следы от машины, оставленные на 
  примятой траве и  уходившие в  глубь леса. — Думаешь это наши следы?
    — Думаю, что да, — посмотрел на меня Макс. — Ну что едем?
    — Да, — ответил я, и мы свернули.
      Дорога стремилась вглубь леса, виляя между стволами деревьев по 
  пересеченной местности, сквозь овраги и  бугры, уходя все глубже и глубже в
  лес. Вот появилась впереди река Каменка, дорога шла через нее, мы подъехали к 
  реке  и  на  мгновение остановились. Реки в  этом мести давно не было, и
  дорога шла прямо через реку. Мы завели машину и поехали на другой берег. Здесь
  дорога сворачивала вправо и шла вверх вдоль реки, постепенно отдаляясь от нее
  все дальше и дальше. Еще несколько минут езды, и мы выехали на небольшую
  опушку, где след от машины и закончился.
    — Похоже, мы на месте, — посмотрел на меня Макс.
    — Наверно, да, — согласился я и вылез из машины. Следом за мной вылез Макс и
  мы стали осматриваться.
      Машина практически след в  след стояла на  том месте, где она остановилась
  ночью. Оглядывая поляну, мы шагах в семи от машины нашли первые следы от дома.
  Здесь возвышался явный курган от печи, были видны камни, торчал из  земли
  красный кирпич, это, несомненно, когда-то был дом.
    — Ну, вот мы и в Липках, — заметил Макс.
    — Да, похоже на то, — согласился я, поднимая из травы ржавый обруч от
  деревянной кадушки. Макс достал из  своего кармана телефон, включил его
  и посмотрел на часы.
    — Однако уже девять часов утра, — воскликнул Макс. — Давай искать твой
  камень. А то мне не очень хочется оставаться здесь на ночлег!
      Я кивнул головой в знак согласия, и мы, взяв две лопаты и  один
  металлоискатель, направились через опушку к  лесному массиву. Опушка была
  совсем не  большой, тридцать на  тридцать метров, со  всех сторон окруженная
  лесом. Мы прошли двадцать шагов и  пришли к  лесному участку, который рос в 
  явно большой пологой местности. Это пологая местность уходила за опушку в лес
  по обе стороны на десятки метров. Так же она уходила и вдаль по центру, на
  многие метры, в самом центре глубина этого пологого места, была не менее
  пяти-семи метров.
    — Однако озеро это было не такое уж маленькое, — заметил Максим.
    — Да, — согласился я. — Примерно сто на сто метров.
      Тут Макс остановился и внимательно посмотрел вглубь этого пологого лесного
  массива. Лицо его побледнело, а взгляд намертво прилип к чему-то, по-видимому,
  необычному и страшному.
    — Теперь, вне всякого сомнения, я  верю в  то, что это Илюшкино озеро! —
  прошептал Макс.
    — Чего ты шепчешь? — спросил его я.
    — Смотри вон туда! — вновь прошептал Макс, указывая в сторону озера.
  Я  посмотрел в  ту  сторону, куда он указал рукой, и  легкий холодок прошел по
  моей спине. Там, куда указал Макс, с самого дна озера шла свежая вырубная
  тропинка, выходя на наш берег в двух шагах от нас.
    — Это та  просека, которую прорубил сегодня ночью Иван Лядов, стремясь
  добраться до нас, — посмотрел на меня Макс.
    — Да ты прав, — согласился я. — И знаешь, что я подумал?
    — Что?
    — Раз он пришел оттуда, значит, нам надо идти туда, на тот берег.
    — Пойдем! — решительно сказал я  и  стал спускаться на дно. Макс потянулся
  за мной. Мы спустились по пологому берегу и пошли по дну озера. По всему
  нашему пути с обеих сторон лежали срубленные молодые деревца, кусты и ветки.
  Пройдя метров сто, мы медленно стали подниматься вверх и через пять минут
  вышли на противоположный берег. Весь берег этой части озера находился в густом
  непролазном лесу.
    — Ну и куда теперь? — остановился Макс.
    — Не знаю, — озирался я по сторонам.
    — Ты что совсем не узнаешь местность? — спросил Макс.
    — Ты что, издеваешься?! — посмотрел я  с  удивлением на Макса. — Двести лет
  прошло! Озеро совсем высохло, берега все заросли непролазным лесом! Что здесь
  можно узнать? Я видел это озеро вживую, всего два раза. Один раз ночью,
  когда с Иваном Лядовым клад под камнем зарывали, второй раз днем, когда сом
  меня на дно озера утянул. И то это были обрывки детской памяти. Что там можно
  запомнить?!
    — Ха! Ха! — засмеялся Макс и сел на землю.
    — Ты что спятил!? — посмотрел я на друга, нахмурив брови.
    — Да нет ничего! — улыбаясь, махнул рукой Макс. — Я просто представил, как
  твои эти слова услышал какой-нибудь не посвященный в наши дела грибник. Как ты
  кричал «двести лет прошло с  тех пор, я  видел это озеро вживую всего
  два раза. Один раз ночью, когда клад закапывал, другой раз днем, когда меня
  сом на  дно озера утянул»! Могу представить, что  бы подумал этот грибник. Два
  пациента сбежали с психушки и бродят по непролазному лесу, ищут озеро
  с кладом, к тому же на дно которого двести лет назад одного из них утянул сом.
    — Ха! Ха! — засмеялся тут я и сел возле Макса. Просмеявшись, мы решили
  перекурить.
    — Ладно, смех смехом, — посмотрел на меня Макс. — А что дальше будем делать?
    — Искать камень, — ответил я. — У нас очень хороший ориентир — камень.
    — А если не найдем? — спросил Макс.
    — Ну как не найдем, — посмотрел я на Макса. — Это же не маленький камень!
  Глыба необхватная.
    — Ну, мало ли, — пожал плечами Макс. — Двести лет прошло, за это время его
  могло, замыть и занести землей неплохо.
    — Допустим, что замыло и занесло, но не совсем же! Он выступал из земли
  больше чем на метр.
    — Ну, хорошо будем искать. Как начнем?
    — Я думаю, ты в  одну сторону вдоль берега пойдешь, а я в другую, — ответил
  я. Ищем большой камень и шагах в двадцати вверх от него должен быть курган
  от дома. Связь по телефону.
    — Добро, — согласился Макс. — Ну что идем?
    — Идем, — мы поднялись с земли и разошлись в разные стороны. Максим ушел
  влево, я отправился вправо.
      Пробираясь сквозь заросли кустарника ивы чернеющей, ракитника и  дикой
  малины, я  цеплялся курткой, царапал в кровь руки и лицо, а камня все не
  видел. Шаг за шагом я двигался вперед, местами прорубая себе проход лопатой,
  но камень так и не появился. Так я прошел еще несколько метров и вышел на
  глубокий овраг, он входил в озеро, прерывая берег. Вначале я не понял, что
  это, но потом догадался.
    — Это была протока, по которой озеро наполнялось водой из реки Каменки. По
  этой протоке в старину заходила в озеро и рыба, и тот сом, который утянул
  Илюшу на дно озера. Всматриваясь сейчас в  этот заросший ров, трудно
  было себе даже представить, что здесь когда-то, все было заполнено водой.
  Рассматривая эту протоку, я собрался уже было перейти через нее, чтобы
  продолжить поиск за ней на той стороне, но в этот момент в кармане моей куртки
  зазвонил телефон. Это был Макс.
    — Да, я слушаю, — ответил я.
    — Серега, иди сюда, не знаю то это или нет. Но я что-то нашел.
    — Иду, — ответил я,  выключил телефон, положил его в куртку и пошел назад.
      На месте я был минут через семь. Макс сидел, как мне показалось, на земле,
  на очищенном от кустарника участке, метрах в  пятнадцати вниз от  верха
  берега, на  котором стоял я. Я посмотрел в сторону от берега, там метрах
  в семи от меня, среди поросли кустарника и молодых побегов, явно виднелся
  курган от печки, а значит здесь стоял дом.
    — Похоже, — улыбнулся я,  очень похоже. — Только где камень?
    — Здесь, — сказал Макс, встал с  земли и  поднял свою куртку.
      И только теперь я заметил, что он сидел на куртке, которая покрывала
  макушку камня. Камень выступал из земли на 15–20 сантиметров максимум.
    — О! Господи! — воскликнул я, спускаясь к Максу. — Как его занесло! Нам не 
  меньше метра придется копать, чтобы только выйти на  нулевую отметку. И  почти
  столько  же что бы поднять клад.
    — В общем два метра, — кивнул Макс. — Да придется поработать. Ты помнишь, с
  какой стороны камня копать?
    — Конечно, помню! — встал я на макушку камня. — Если смотреть в сторону
  дома, то получается справа. А если в сторону озера, то слева. Однозначно
  здесь.
    — Ясно, со стороной разобрались! — посмотрел на землю Макс. — Что еще?
    — Еще, — ответил я. — Когда мы расчистим место и оголим камень до нулевой
  отметки, с боку камня будет рубец, выемка в камне. Строго от нее четыре штыка
  лопаты без черенка, и мы точно выйдем на место клада.
    — Да! — поработать придется, заметил Макс, и посмотрел в сторону от камня,
  примерно туда, где должен быть зарыт клад. В этом месте были кусты кустарника
  и побеги молодых деревцев.
    — О чем мы с тобой только думали? Когда топор не взяли! — посмотрел на меня
  Макс.
    — Да! — согласился я. Без топора, нам здесь придется туго. Ну, давай пока
  начнем откапывать так, а потом если что, кто-нибудь сходит за топором.
    — Давай, — согласился Макс, и  мы начали копать. Но  с  первых  же минут,
  как мы загнали лопаты в  землю, мы уперлись в  непроходимую корневую систему,
  однако вверху были мелкие корешки, их мы, как смогли, порубили лопатами и 
  прокопали площадку, оголив нужную нам сторону камня на  10–15 сантиметров. Но 
  дальше пошли большие корни, и лопата уже не могла их перерубить, она
  звенела так, как будто ударялась о камень.
    — Нет! Так дело дальше не  пойдет! — бросил лопату Максим. — Ты будь здесь,
  я пошел за топором!
    — Да, наверно, лопату, третью, запасную, возьму на всякий случай.
    — Давай! — согласился я. — А я пока землю откидаю. Макс ушел, а я взялся
  откидывать землю подальше по сторонам, чтобы было потом куда набрасывать
  следующие нижние слои земли. Расчистив под бруствера, я стал подчищать
  и выбрасывать землю со дна ямы. Времени с момента ухода Макса прошло не очень
  много, минут 12–15. Он, наверняка, только дошел на том берегу до машины, как я
  впервые услышал этот злобный рык.
    — Р-р-р, — послышалось где-то совсем рядом, как мне показалось, над моей
  головой чей-то свирепый рык.
      Я  поднял голову и  вздрогнул. В  пятнадцати шагах от меня, наверху
  берега, там, где совсем недавно был я, стояла громадная черная собака. Собака
  была размером с водолаза или волкодава, но ее острая морда больше походила
  на морду волка или немецкой овчарки. Ее шерсть на спине была взъерошена, пасть
  оскалена острыми клыками, а  красные, как два раскаленных уголька, глаза
  поедали меня взглядом, полным ненависти и  желания поглотить.
  Похолодев от  страха, я  прижался к  земле, выставив перед собой, словно
  копье, острием вперед свою штыковую лопату.
    — Р-р-р, — вновь рычала собака, медленно двигаясь в мою сторону.
    — Макс! — неожиданно вскрикнул я. — Но ответа не было.
    — Р-р-р, — последовал новый рык собаки, она стала прижиматься к земле,
  словно готовясь к прыжку.
    — Макс!! — вновь с еще большей силой вскричал я.
    — Здесь я,  иду! — отозвался где-то недалеко Макс.
      По звуку, он прошел дно озера и уже поднимался на этот берег. Но собака не
  сдавалась, она посмотрела в ту сторону, откуда донесся голос Макса, и снова
  направила на меня свою ужасную морду, поедая меня своими огненными
  глазами.
    — Твою мать!! Макс!! — изо всех сил крикнул я.
    — Да тут я, что ты орешь?! — послышался голос Макса. Он был уже на этом
  берегу и совсем рядом. В этот момент собака сжалась, как пружина, и бросилась
  на меня.
    — О господи! — вскрикнула Иришка. А  вслед за  ней и Светлана. Даже Владимир
  заметно напрягся.
    — Вот так же, вскрикнул и я, закрыв глаза и выставив лопату перед собой, —
  продолжил рассказ Сергей.
    — Ну и что ты разорался? — послышался голос Максима в двух шагах от меня. Я
  открыл глаза и огляделся.
    — А где собака?!! — недоумевал я,  робко оглядываясь по сторонам.
    — Какая собака? — посмотрел на меня с удивлением Макс.
    — Здесь сейчас была громадная черная собака! — воскликнул я. — Она бросилась
  на меня оттуда, сверху! — Указал я  трясущейся рукой в  сторону возвышенного
  берега, туда, где совсем недавно стоял сам и где находился курган от дома
  Ивана Лядова. Макс выслушал меня и посмотрел на часы!
    — Время у нас 12 часов 15 минут, все ясно! Это была не собака! Это был
  полуденный бес! — посмотрел на меня с тревожным выражением лица Макс. — У нас
  очень мало времени надо спешить!
      Я  ничего не  ответил ему, потому что меня до  сих пор трясло, от  того
  ужаса, который я  пережил, когда лицезрел это жуткое адское чудовище! Макс же
  быстро отошел в сторону, встал на колени и начал молится, читая уже знакомый
  мне по ужасному лесному дому «Псалом 90». Или как его еще в народе называют
  «Живые в помощи»! Полились знакомые уже строки псалма, те слова, которые один
  раз спасли нам жизнь! «ОТ  СТРАШИ И  БЕСА ПОЛУДНЕННОГО»! Прочитав
  псалом до конца, Макс встал и посмотрел на меня.
    — Ну что ты, пришел в себя?
    — Да! Все нормально, — ответил я.
    — Тогда давай копать! — решительно воскликнул Макс. — У нас очень мало
  времени, и мне совсем не хочется оставаться ночевать в этом лесу.
      Макс спрыгнул в  яму, и  мы, сменяя друг друга, стали непрерывно копать,
  медленно углубляясь в землю. Сказать, что мы копали с трудом, это значит, не
  сказать нечего! Каждый капок лопаты, каждый удар топора по корням давались
  нам с неимоверным трудом и невероятными усилиями. Будто этот лес, древний
  камень и само озеро, словно из сказок братьев Гримм, противились и  боролись с 
  нами, не  давая приблизиться к заветному кладу. Измотав себя в конец, мы
  к  концу дня едва приблизились к  верхней части заветной выемки на камне. Еще
  надо было копать сантиметров 35–40, чтобы только выйти на нулевую отметку! Но
  сил уже не было никаких, измотали корни, да  и  день заканчивался, солнце
  уже провалилось за макушки деревьев, постепенно утягивая за собой остатки
  дневного света.
    — Ну что? — тяжело вздохнул Макс. — Не успели! Пора уходить, через час
  совсем стемнеет.
    — Да пойдем! — согласился я, и мы стали устало вылезать из ямы. Шатаясь и 
  еле передвигая ноги, мы поплелись вначале вдоль, а затем и по дну озера на тот
  берег. Еле живые мы выбрались на опушку, подошли к машине и, побросав возле
  нее лопаты, топор и  металлоискатель, словно мертвые, тут  же рухнули
  на землю.