1 глава!

Уважаемые читатели! Я намереваюсь писать книгу о мальчике Арсении, который намеревается поступать в театральный университет! В жанре драмы, мистики, но мистика будет позже.
Пожалуйста, уделите внимание и, если нетрудно, оставьте отзывы! Я не очень понимаю, как работает тут система с отзывами, но, если они тут есть, я была бы рада прочесть всё, это очень важно
Если что, все персонажи выдуманы


Ах, Москва! Она всегда будет безумно красивым и величавым центром России! Сколько всего находится тут: Красная площадь — особое место, где можно оказаться прямо в эпицентре многовековой русской истории! Тут и Кремль, и Лобное место, и памятник Минину и Пожарскому, и собор Василия Блаженного, и Мавзолей, в северной части —  Исторический музей. А особенно сильно полюбился Арсению Большой Театр, куда так страстно тот желал, где так мечтал выступить и завоевать внимание публики. Арсений ещё с детства окунулся в творческую жизнь: самолично сочинял стихотворения и выступал с ними пред родными, при этом прохаживаясь по комнате, оживлённо жестикулируя и вглядываясь в восхищенные лица родственников. Вовсе не факт, что все они и вправду охватывались истинным удивлением от способностей ребёнка, почасту просто подыгрывали. Однако в исполнениях его наипаче заинтересован был отец. Именно Денис Михайлович, по профессии будучи режиссёром, ознакамливал сына с актёрским мастерством, ведь сам повидал немалое количество актёров и понимал, как сложно пробить себе дорогу и выделиться средь множества таких же амбициозных юношей и девушек, но в планах его, вопреки этим сложностям, по-прежнему оставалось сотворение из ребёнка артиста, ведь при отце, имеющем сие образование, начать карьеру становилось в разы легче. Но я поспешу отметить, что, как бы ни хотелось ему, он не преследовал цели всенепременно вырастить из сына актёра советской эстрады даже в случае, если тот бы не горел этим желанием, однако попробовать пробудить интерес к этому… почему бы и нет? Оттого в случаях, когда его дитя выряжалось в одеяния, раз в 5 больше его детского тельца, брало в качестве микрофона расчёску и перебегало от угла к углу, прыгало, приседало, при этом озвучивая своё новое творение, в котором, конечно, не обойтись было без ошибок в силу совсем уж юного возраста, Денис Михайлович искренне радовался и по окончании выступления аплодировал громче всех. Что же касается остальных членов семьи? Мать его, Светлана Антоновна, кандидат педагогических наук, женщиной по природе своей была строгой и требовательной. Именно она во время всякого «концерта» Арсения записывала каждый недочёт и под конец холодным тоном озвучивала это всё, порой вызывая в сердце ребёнка обиду. С Денисом Михайловичем познакомилась она ужасно случайно: просто шла домой, держа в руке тяжёлый пакет с продуктами, а он проходил мимо и, возомнив себя джентельменом, предложил помочь незнакомке — вот так и завязалась их дружба, в дальнейшем — брак. Но и такую историю любви женщина считала до жути банальной. Удивить е; было достаточно затруднительно. Никакие успехи сына, который, замечу попутно, вскоре будет и круглым отличником, и танцором неплохим, и игрой на пианино овладеет, при этом выразительно читать очередную поэму сможет, уже совсем не запинаясь и не картавя, не вызывали особого впечатления. Денис Михайлович, в свою очередь, упрекал жену в таком безразличии к родным и считал вечно обиженной на что-то — вот уже на эти слова, кстати, она обращала острое внимание. Подобные высказывания со стороны главы семейства мгновенно провоцировали обиды и впоследствии ссоры. Пусть и прекращались эти скандалы спустя пару минут, напряжение летало по дому еще не один день, и, дабы не чувствовать, как оно сдавливает и стесняет, Арсений уезжал к бабушке. Бабушка по линии отца, Лилия Павловна, всегда была рада внуку, была вдовой уже как десяток лет, жила в одиночестве, оттого каждый раз, когда любимый внук заезжал, её радости не было предела. Конечно, Арсений не навещал её лишь тогда, когда с родителями было не по себе — старался делать это почти в каждый свободный денёк. У Лилии Павловны была роскошная квартира в самом центре Екатеринбурга, в то время как родители Арсения, как и он сам, проживали в спальном районе, где уж очень нечасто уши мог потревожить излишний шум, опричь собак, лающих по вечерам, да птичек, с утреца около окон распевающихся, никто не смел тревожить ночного да дневного покоя. Городская суета поначалу мальчику вовсе не приходилась по душе, отвлекала, но с возрастом он начинал ловить себя на мысли, что всё это уже, напротив, притягивает: он будто становился частью этого шумного мира. Но и тут одно досаждало: поздними вечерами, сидя на балконе у бабули, попивая ягодные чаи с пряностями, прямо перед его карими глазами протекала самая настоящая жизнь, которую, непосредственно, составляли люди, вечно куда-то торопящиеся — разница была лишь в походке: кто-то шагал безмятежно, чуть ли не вприпрыжку, будто шёл навстречу самому счастью, шаг другого же был полностью противоположен, отличался усталостью и унынием, а последнее особенно задевало хрупкую душу Арсения, вонзалось внутрь, в грудную клетку, где и распускало свои плоды. Когда он чувствовал, что печаль вот-вот захватит его разум, сразу бежал к бабуле, дабы своей лаской она угомонила это нарастающее чувство тоски.
«Почему же все не могут быть счастливыми?»
Подобные мысли то и дело проскальзывали мимо его сознания и не оставляли в покое. И, дабы вы ещё лучше узнали его, скажу так: вопреки тому, что родители его держали в самых что ни на есть ежовых рукавицах и редко позволяли проявлять слабость или жалость, вырос он всё равно до ужаса мягкосердечным: легко мог расплакаться от грустной истории, пусть она могла оказаться и вымышленной, про какого-нибудь котёночка, потерявшегося в лесу; не был способен задеть чьи-либо чувства, в то время как к своему сердцу давал ключик всем желающим, и не важно, в благих или же дурных целях они намеревались его заполучить. Оттого и страдал, оттого и настоящими друзьями обзавестись не сумел. Но и одиночество не было для него такой уж и проблемой! В моменты, когда ему начинала чуяться скука, тотчас садился за пианино или включал магнитофон, надевал деловой костюм и воображал из себя самый настоящий талант. Одежды его, между прочим, всегда были выглажены и постираны, ботинки почищены, да и пахло от него недурно —  дорогим одеколоном. Про опрятный внешний вид поговорили, а что же с самим личиком? Полагаю, тут можно использовать такое прилагательное, как «невыразительное», а ещё не менее важное «детское». Если говорить о первом, то понятнее будет изъясниться так: его внешность не будут считать идеалом и мечтать обрести такую в следующей жизни вряд ли пожелают, но и негативных эмоций она тоже вызвать не смогла бы, сиречь молвить, отвращения: как уже выше писалось, карие очи, порой напоминающие самые настоящие щенячьи: такие большие и невинные; губы были небольшие, алые, уголки их находились в приподнятом состоянии, а небольшой нос вельми неплохо смотрелся с ними; у многих его ровесников были чётко выражены скулы — его же это обошло, оттого небольшие щёчки придавали ему припухлость, которой, стоит отметить, и не было на деле, ведь сам по себе он был худощавым: при росте всего в метр и семь десятков, его пятьдесят пять килограммов были как раз; чуть высокий лоб прикрывала кудрявая чёлка, впрочем, все его недлинные волосы были такими — кудрявыми, потому его называли и барашком, хотя ни барашком, ни щенком он себя не считал. И давали ему всегда меньше лет, чем было на деле, этому способствовало второе прилагательное — детское. Ах да, ещё и детские цели, десткий характер — всё это о нём! И уж нет, не смей в сей миг, читатель, упрекать меня в том, как были названы мною его цели! Я желаю лишь донести до тебя то, что в планах его отсутствовали какие-либо «но», «а вдруг» и прочее — он верил в свою победу и даже думать нужным не считал о неудачах, которые могли в любой момент окружить его. Поверь, мой друг, эта убеждённость в успехе ещё не раз будет бить его ломкое сердечко. Совсем забылось мне упомянуть, что внешне Арсений был копией отца и всегда чувствовал особое кровное родство с ним, в то же время мать он порой и вовсе побаивался, в какой-то степени, знаешь ли, он рассматривал её даже как извечно недовольное жюри и целью своею пред ней ставил доказать, что способен на что-то. И даже мне, читатель, сложно сказать, почему же Светлана Антоновна была до жути дотошна к сыну: то ли хотелось ей довести его способности до идеала путём постоянных колкостей, то ли просто хотелось выплёскивать гнев, накапливающийся из-за студентов, часто не готовых к занятиям. А в школе Арсений более всего любил литературу, нередко он зачитывал при своих выступлениях стихотворения известных авторов, о жизни которых знал, кажется, не хуже их самих. Паче всего, очевидно, нравилось ему выступать пред классом, ведь одноклассников было побольше, чем домочадцев, оттого возникало вполне естественное чувство, будто сейчас он рассказывает это огромнейшей публике на сцене театра, только публика эта, увы, совсем не восхищалась, а лишь шепталась да смеялась. Зато вот для учительницы выходы его всегда были усладой для ушей. Но классу своему из-за такого красноречия он виделся причудливым. И сидел потому он один. Арсений время от времени задумывался, отчего же николи не был кто-либо в личности его заинтересован, отчего же, помимо родственников, никто более не любопытствовался его расположением духа? Ведь порой так хотелось поведать кому-то о том, как же восхитительно морозное солнышко, как же печальна одинокая луна и как же хочется уже поскорее выступать на большой сцене! Но лишь отец был единственным его верным слушателем. Кроме всего прочего, душевное состояние его зачастую зависело от погоды: солнышко на улице — счастье безмерное, ливень — и внутри душа его будто становилась такой же серой, как небеса в такие моменты. И любились ему весна и лето потому, хотя и иная причина была — родился он в самой середине горячего июля, 16 числа. И каждый день его рождения был ярчайшим праздником: куча презентов и нескончаемая сфокусированность на ребёнке, компенсировавшая недостаток внимания. И вновь стоит заметить: внимание со стороны близких было, но далеко не всегда заботливое, чаще строгое. Думается тебе, чтец, он сам с детства стремился учиться с отличием? А одеваться с иголочки? Он был оченно резвым, позволял себя непослушание, за что огребал неприятности, но ужель ребёнку было дело до этих причитаний матушки да хмурого взгляда отца? В том возрасте в головушке его было лишь желание поскорее вернуться в деревушку, где тогда ещё жила мать Светланы Антоновны, в противоположность своей дочери, шибко добродушная женщина, имеющая своё хозяйство, в котором не обойтись было без гусей, от коих так нравилось бегать Арсению. А вот отнюдь не лишним будет добавить сюда любопытный факт: пускай Арсений и оставил свою шаловливую версию в детстве, этот период бесследно не исчез и оставил на его теле чуточку шрамов: один на плече, другой на ребре — это от падения с дерева, ветки и без того нехило ранили его нежную кожу, а в этих местах наипаче сильнее повредили, оттого и остались рубцы; самый крупный шрам располагался на коленке в виде синяка, Арсений не любил вспоминать о том, как же это вышло: во время ливня мчался домой и поскользнулся на мокрой земле — кажись, смехотворно, да только перебирать в душе этот случай боялся по причине того, что помнилось ему, как приятели, кои  бежали в ту пору с ним, лишь расхохотались да без него по домам побежали, а он со слезами плелся в одиночестве, омываемый теми каплями ливня. Впрочем, охота ль нам воротить его прошлое?