Часть 3. Уроки взросления

Я научилась целоваться  — не по-девичьи, робко, а жадно, с притворным стоном, как требовали клиенты. Моими учебниками стали грязные подъезды и запотевшие окна дешёвых гостиниц. 

Мамаша Катя говорила, что я — "скороспелка". 

— Тебе бы, Светка, в институт, — смеялась она, закуривая очередную сигарету. — А ты сразу на высший курс! 

Но настоящие уроки начались позже. 

Первый урок: доверие — роскошь. Когда Жора, мой сутенёр, избил меня за отказ обслуживать "групповуху", я поняла — слёзы здесь так же бесполезны, как зонтик в ураган. 

Второй урок: тело — валюта. Мои синяки под тональным кремом, дрожь в коленях после ночи с тремя "джентльменами", постоянная тошнота от таблеток — всё это имело точный курс обмена. Бутылка дешёвого вина — 2 часа. Доза — ночь. 

Третий урок: боль — лучший учитель. Когда венеричка скрутила меня в бараний рог, а врачи в муниципальной клинике смотрели как на мусор, я научилась жечь раны спиртом и молчать. 

Особняком стоял урок надежды. Однажды зимой, когда снег в Питере стал серым от выхлопов, ко мне в номер зашёл необычный клиент. Не тыкал, не сквернословил, а после вдруг заплакал. 

— У меня дочь... чуть младше тебя, — сказал он, оставляя на тумбочке деньги и новую пачку бинтов. 

Эту ночь я помню лучше других. Не потому, что он меня не тронул. А потому, что впервые за долгое время кто-то увидел в мне человека. 

Сейчас, когда я мою полы в церкви (батюшка пожалел "заблудшую"), иногда ловлю на себе взгляды таких же, как я была. И знаю — взросление не в возрасте. Оно в рубцах, которые перестают болеть. В умении различать оттенки тьмы. В дрожи рук, что всё ещё тянется к бутылке... но наливает чай. 

Последний урок оказался самым простым: чтобы стать взрослой, мне пришлось заново научиться быть ребёнком. Той самой Светкой из панельного двора, которая боялась темноты и верила в добрых людей.