Мальчик, который не хотел взрослеть

    Татьяна вошла в кафе «Лаванда» на Усачевском рынке, аккуратно стряхивая капли мартовского дождя с элегантного бежевого тренча Max Mara. Несмотря на непогоду, ее безупречно уложенные волосы оставались идеальными — многолетняя привычка всегда выглядеть безупречно въелась в самую суть ее характера. Виталий выбрал место встречи сам, и этот выбор уже говорил о многом — демократичное пространство с претензией на современность, где смешивались запахи свежемолотого кофе, выпечки и влажных курток посетителей.
    Пространство фудкорта напоминало театральную сцену — стеклянный купол пропускал серый свет хмурого дня, превращая его в мягкое, рассеянное сияние. Дизайнеры постарались создать атмосферу городского оазиса: живые растения в подвесных кашпо, удобные диванчики, обитые экокожей песочного цвета, винтажные светильники на длинных шнурах, свисающие с потолка на разной высоте. На столиках — маленькие суккуленты в керамических горшочках, создающие иллюзию уюта и природной гармонии посреди каменных джунглей мегаполиса.

    Он махал ей рукой из дальнего угла, и она невольно отметила его футболку с принтом из «Рика и Морти». В свои тридцать семь Виталий выглядел как студент — взъерошенные русые волосы, почти детская улыбка, и эта манера постоянно теребить рукав кофты, словно ему неловко в собственной коже. Его глаза, большие и доверчивые, как у щенка, излучали такую искреннюю радость от ее появления, что на мгновение Татьяна почувствовала укол совести за свое мысленное осуждение его внешнего вида.
    — Привет! — он вскочил, чуть не опрокинув стул. — Я уже заказал себе какао с маршмеллоу. Представляешь, они здесь делают разноцветные! Розовые, голубые и даже фиолетовые! Прямо как в мультиках!

    Татьяна присела, машинально отмечая контраст между своим кашемировым джемпером Brunello Cucinelli и его потертыми джинсами с яркой заплаткой на колене в виде покемона. Она поймала свое отражение в зеркальной колонне — безупречный макияж, нитка жемчуга на шее, сдержанный маникюр. Внешняя оболочка успешной, уверенной в себе женщины, под которой скрывалась усталость от бесконечной череды разочарований.
    — Добрый вечер, — она улыбнулась, стараясь не выдать легкого разочарования. — Какао звучит... мило.
    — Правда? — он просиял. — А я боялся, что ты предпочитаешь что-нибудь более взрослое. Знаешь, как в этих модных кофейнях, где все пьют странный кофе с непонятными названиями.

    Официантка принесла меню, и Виталий тут же схватил его, как ребенок, получивший новую игрушку. Татьяна заметила, что девушка в фартуке едва сдержала улыбку, глядя на его почти детский восторг.
    — Смотри, тут есть панкейки с нутеллой! И молочные коктейли! Ты любишь молочные коктейли? А еще можно добавить разные топпинги — маршмеллоу, печенье орео, радужную посыпку...
    Его энтузиазм был заразителен, но в то же время тревожил. Женщина внутри Татьяны, та, что выросла на романах Джейн Остин и мечтала о сильном, надежном мужчине, съеживалась от каждого его по-детски восторженного восклицания.

    Она заказала эспрессо, наблюдая, как он раскачивается на стуле, рассказывая о своем дне. Его движения были неуклюжими, словно его тело не успевало за потоком эмоций, бурлящих внутри.
    — А потом я решил поиграть в новую игру на Switch, — он говорил, активно жестикулируя, и случайно задел свою чашку с какао. Горячий напиток выплеснулся на стол, и Виталий испуганно охнул. — Ой! Прости, я такой неловкий...
    Татьяна машинально протянула ему салфетки, наблюдая, как он суетливо промокает лужицу, бормоча извинения. В этот момент она поймала себя на мысли, что его неуклюжесть вызывает в ней странное желание защитить его — словно раненую птицу или потерявшегося щенка.
    — Знаешь Pokemon Scarlet? — продолжил он, когда с какао было покончено. — Там такие милые существа... Я назвал своего первого покемона в честь мамы — она тоже такая заботливая и добрая...

    Вокруг них кипела жизнь модного фудкорта — молодые мамы с колясками последних моделей Bugaboo, хипстеры с макбуками, увлеченно работающие над своими стартапами, бизнесмены в дорогих костюмах, забежавшие на быстрый ланч. Татьяна смотрела на витражные окна, за которыми город растворялся в сумерках, и думала о том, как странно устроена жизнь — каждый новый мужчина в ее жизни открывал новую грань несовершенства.
    За соседним столиком пара лет тридцати что-то оживленно обсуждала, склонившись над планшетом. Долетали обрывки фраз о инвестициях, биткоинах, стартапах. Девушка, с идеальным каре и в очках в тонкой оправе, что-то быстро печатала на MacBook, пока ее спутник увлеченно рассказывал о перспективах крипторынка. Татьяна невольно сравнивала их с собой и Виталием — они словно находились в параллельных вселенных.

    — А ты чем увлекаешься? — спросил Виталий, отхлебывая какао и оставляя над верхней губой молочные усы. Его футболка уже успела испачкаться в креме от пирожного.
    — В последнее время много читаю, — она протянула ему салфетку, указав глазами на усы. — В основном современную прозу. Недавно закончила новый роман Водолазкина.
    — О! — его глаза загорелись. — А я обожаю комиксы! У меня есть вся коллекция Marvel... И знаешь, там тоже очень глубокие темы поднимаются. Вот, например, в последнем выпуске Человека-паука...
    Он говорил без остановки, размахивая руками и роняя крошки от пирожного на стол. Татьяна наблюдала за ним, и в ее голове постепенно складывался образ — не мужчины, а большого ребенка, потерявшегося во взрослом мире. Его энтузиазм был искренним, но за ним скрывалась глубокая неуверенность, которую он маскировал детской непосредственностью.

    Официантка принесла его панкейки, и он тут же принялся фотографировать их для инстаграма, старательно выбирая нужный ракурс. Татьяна заметила, как дрожат его руки — легкая, почти незаметная дрожь человека, который постоянно находится в состоянии внутреннего напряжения.
    — Погоди, — он прищурился, глядя в телефон, — нужно найти правильный фильтр. Чтобы карамельный соус красиво блестел...
    Она смотрела на его сосредоточенное лицо и думала о том, как много времени он, должно быть, проводит в своем выдуманном мире — мире покемонов, супергероев и фильтров в инстаграме. Мире, где не нужно принимать сложных решений и брать на себя ответственность.

    — Расскажи о своей работе, — попросила она, надеясь перевести разговор в более серьезное русло. — Чем ты занимаешься?
    — Ой, — он поморщился, как от зубной боли, и его плечи чуть опустились. — Сейчас я между проектами. Знаешь, ищу себя. Пробовал работать в геймдев-студии, но там такие строгие дедлайны... А еще была подработка в котокафе, но у меня аллергия на кошек появилась. И еще я немного стримлю на Твиче, но пока подписчиков мало...
    Татьяна кивала, вспоминая свой вчерашний день в бутике — сложные переговоры с поставщиками, капризную клиентку, требовавшую найти сумку Birkin exactly как у Виктории Бекхэм, решение конфликта между младшими продавцами. Виталий же говорил о своих неудачах с таким обезоруживающим простодушием, что это почти очаровывало.

    — Наверное, это сложно — искать себя, — сказала она мягко, стараясь не звучать снисходительно.
    — Да, — он вздохнул, ковыряя вилкой остатки панкейка. — Иногда мне кажется, что все вокруг такие успешные, знают, чего хотят... А я как будто застрял. Мама говорит, что нужно уже определиться, но... — он пожал плечами, и в этом жесте было столько беспомощности, что сердце Татьяны дрогнуло.
    — А твои родители чем занимаются? — спросила она, надеясь понять корни этой инфантильности.
    — Мама работает бухгалтером, — он просиял, и его лицо снова приобрело то детское выражение, которое, казалось, было его естественным состоянием. — Она у меня такая заботливая! Звонит каждый день, спрашивает, поел ли я, тепло ли оделся. Вчера приготовила мне целую гору котлет и пюре. Я же один живу, готовить не умею совсем...

    За соседним столиком молодая пара увлеченно обсуждала планы на отпуск. Татьяна поймала обрывок их разговора о Мальдивах и посмотрела на Виталия, который как раз объяснял, почему не может пользоваться стиральной машиной.
    — Белье мама забирает раз в неделю, — он улыбнулся, и в его голосе звучала искренняя благодарность. — Говорит, что я неправильно сортирую. Однажды я случайно постирал белую футболку с красным носком, и она стала розовой. Теперь это моя любимая футболка!
    Он рассмеялся, и его смех был таким заразительным, что Татьяна не могла не улыбнуться в ответ. Но внутри нее росло странное чувство — смесь жалости, раздражения и какой-то материнской нежности, которой она сама пугалась.

    Стеклянный купол над фудкортом отражал вечерние огни, создавая причудливую игру света и тени. Татьяна смотрела на этот калейдоскоп и думала о том, как же она устала от этих встреч, от этого бесконечного парада несовершенств. Каждый мужчина, которого она встречала, нес в себе какой-то изъян — словно вселенная намеренно подсовывала ей все новые и новые вариации человеческих слабостей.
    — Слушай, а может, сходим в субботу в парк развлечений? — вдруг предложил Виталий, его глаза загорелись детским восторгом. — Там новые американские горки открыли! И еще какую-то крутую виртуальную реальность привезли. Представляешь, можно надеть очки и оказаться в мире покемонов!

    Она представила себя рядом с ним в очереди на аттракционы, среди визжащих подростков и сладкой ваты, и что-то внутри нее окончательно надломилось. Образ себя — в идеальном костюме и на каблуках — среди этой подростковой суеты показался настолько нелепым, что она едва сдержала нервный смешок.
    — Прости, но в субботу я занята, — она мягко улыбнулась, доставая телефон. — О, мне как раз пришло сообщение от коллеги, нужно срочно ответить...
    — Ты такая деловая, — он вздохнул с искренним восхищением. — Я бы так не смог. У меня даже будильник мама ставит, а то просплю... Знаешь, она звонит мне каждое утро в семь тридцать, чтобы убедиться, что я встал.
    В его голосе не было ни тени смущения — лишь гордость за такую заботливую маму. Татьяна отхлебнула остывший эспрессо, глядя, как за окном постепенно сгущаются сумерки. Огни города становились ярче, отражаясь в мокром асфальте и создавая причудливые узоры.

    — А что ты делаешь по вечерам? — спросил Виталий, подзывая официантку, чтобы заказать еще какао. — Наверное, ходишь в театры, на выставки... Такие взрослые интересные места.
    — Иногда, — она намеренно не стала рассказывать о своем последнем походе на премьеру в Большой театр. — А ты?
    — О, я обычно стримлю! — он оживился. — У меня уже почти пятьдесят подписчиков. Вчера четыре часа проходил новый квест в Final Fantasy. Хочешь, скину тебе ссылку на свой канал?
    В его глазах плескалось такое искреннее желание произвести впечатление, что Татьяна почувствовала укол вины за свое внутреннее осуждение. Она вспомнила свой разговор с подругой накануне — о том, как сложно найти мужчину без «багажа», без проблем, без странностей. Может быть, они все ищут что-то несуществующее?

    — Знаешь, — Виталий вдруг стал серьезным, — иногда мне кажется, что я немного не такой, как все. Ну, в смысле, все мои ровесники уже какие-то очень... взрослые. У них ипотеки, машины, карьера. А я все еще радуюсь новой игрушке или мультику, как ребенок.
    В его голосе впервые за вечер промелькнула нотка грусти, и Татьяна увидела в нем проблеск самосознания, который делал его чуть более реальным, чуть менее карикатурным.
    Мимо их столика прошла компания молодых людей в деловых костюмах — явно после работы, с портфелями и папками, громко обсуждающих какую-то сделку. Виталий съежился, словно пытаясь стать меньше, незаметнее.

    — А ты не пробовал... — начала Татьяна, но он перебил ее, внезапно вернувшись к своему обычному восторженному тону.
    — Смотри, какой у меня новый чехол для телефона! — он достал смартфон в ярко-желтом силиконовом чехле с Пикачу. — Светится в темноте! Хочешь покажу?
    Татьяна смотрела на него — взрослого мужчину с детским взглядом — и чувствовала странную смесь жалости и раздражения. В его глазах плескалась такая неприкрытая потребность в заботе, что на мгновение ей захотелось протянуть руку и погладить его по взъерошенной голове. Но она слишком хорошо знала, что за этим последует — бесконечная череда просьб о помощи, звонков по пустякам, потребность в постоянной опеке.

    За окном моросил мелкий дождь, превращая огни города в размытые акварельные пятна. Виталий увлеченно рассказывал о новом аниме, которое начал смотреть, и его голос сливался с общим гулом кафе — звоном посуды, шумом кофемашины, обрывками чужих разговоров.
    — Знаешь, — она мягко перебила его монолог о японской анимации, — уже довольно поздно...
    — Правда? — он растерянно посмотрел на часы, как будто впервые заметив их существование. — А может, еще по молочному коктейлю? Здесь делают такой классный — с орео и взбитыми сливками. Прямо как в американских фильмах!
    — В другой раз, — она начала собирать сумочку, краем глаза замечая, как он суетливо пытается поймать взгляд официантки.

    — Подожди! — он вдруг схватил ее за руку, и его пальцы оказались удивительно теплыми. — Я хотел тебе кое-что подарить.
    Он начал рыться в своем рюкзаке, украшенном разноцветными значками с персонажами аниме, и наконец достал маленькую плюшевую игрушку — брелок в виде покемона.
    — Это Иви, — сказал он с гордостью. — Он приносит удачу. И он такой же красивый и грациозный, как ты.
    Татьяна смотрела на игрушку, не зная, как реагировать. Этот искренний, по-детски наивный жест тронул в ней что-то глубоко внутри — может быть, ту часть души, которая устала от гламурного лоска и вечного притворства.
    — Спасибо, — она осторожно взяла брелок, чувствуя, как Виталий просиял от радости.
    — Я провожу тебя! — вскочил он, путаясь в рукавах куртки и чуть не опрокинув стул.
    — Не стоит, я вызову такси.

    На улице дождь усилился. Татьяна раскрыла зонт, глядя, как Виталий мнется рядом, явно не желая прощаться. Капли дождя падали на его взъерошенные волосы, и он напоминал промокшего щенка.
    — Напиши, как доедешь, хорошо? — попросил он с той особой интонацией, которая обычно предназначается для маленьких детей. — А то я буду волноваться... И может быть, мы могли бы...
    — Конечно, — солгала она, уже зная, что никогда не напишет. — Спасибо за вечер.

    Сидя в такси, Татьяна смотрела на проплывающий за окном город. Машина неслась по вечерней Москве, и в голове крутилась неприятная мысль — может быть, дело не в мужчинах?     Может быть, это она сама никак не может принять чужое несовершенство, потому что слишком боится показать собственное?
Она достала из сумочки плюшевый брелок и повертела его в руках. В свете уличных фонарей глаза игрушечного покемона казались почти живыми. Татьяна вспомнила искренний восторг в глазах Виталия, когда он рассказывал о своих увлечениях — без притворства, без попытки казаться кем-то другим.
    Телефон завибрировал — сообщение от Виталия: «Ты самая красивая и умная! Как принцесса из аниме!;». Она не стала отвечать, только устало прикрыла глаза. За окном мелькали витрины дорогих магазинов, рекламные щиты, спешащие куда-то люди под зонтами. Каждый из них нес свое одиночество, свои надежды, свои несовершенства.

    Дома, сбросив туфли и налив себе бокал красного вина, Татьяна села у окна своей квартиры в старинном доме в одном из переулков у Чистых прудов. Высокие потолки и массивные подоконники напоминали о другой эпохе, когда в этих стенах жила московская интеллигенция. Татьяна любила свое жилище — небольшую, но стильно обставленную квартиру с антикварной мебелью и современными акцентами. Минималистичные черно-белые фотографии в тонких рамах соседствовали со старинным буфетом красного дерева, доставшимся от бабушки, а винтажная люстра с хрустальными подвесками отбрасывала причудливые тени на пушистый ковер цвета топленого молока. Все говорило о хорошем вкусе хозяйки и ее стремлении к совершенству.

    Город расстилался перед ней морем огней, и где-то там, в одной из квартир, возможно, сидел сейчас Виталий, играл в свою приставку или звонил маме, рассказывая о встрече с красивой женщиной, которая была слишком хороша для него. Интересно, что он говорит о ней? Может быть, сравнивает с какой-нибудь героиней аниме или принцессой из видеоигры?
    Плюшевый брелок-покемон лежал на журнальном столике, его блестящие глаза словно с укором смотрели на Татьяну. Она вспомнила, как дрожали руки Виталия, когда он доставал этот подарок из рюкзака, как светилось его лицо, когда она приняла игрушку. В этот момент он был абсолютно искренним — возможно, впервые за весь вечер она увидела настоящего Виталия, без маски вечного ребенка.

    Татьяна открыла ноутбук, машинально проверяя рабочую почту. Письмо от поставщика о новой коллекции Gucci, запрос на бронирование сумки от постоянной клиентки, уведомление о тренинге по продажам люксовых товаров. Обычный вечер в ее идеально организованной жизни.
    Но что-то изменилось. Может быть, дело было в вине, а может, в том странном чувстве незавершенности, которое оставила после себя эта встреча. Она поймала свое отражение в темном окне — безупречный макияж, идеальная осанка, привычная маска уверенности. А где-то там, за этой маской, пряталась другая Татьяна — та, что тоже боится быть несовершенной, та, что прячет свои слабости за дорогими брендами и отточенными манерами.

    Она достала телефон, открыла приложение для знакомств и несколько секунд смотрела на экран. Профиль Виталия все еще был открыт — его по-детски искренняя улыбка на фоне каких-то аниме-постеров, неловкая поза, явно постановочная и от того еще более трогательная. В описании профиля он написал: «Ищу принцессу, которая не боится драконов и любит покемонов!»
    Татьяна улыбнулась — впервые за вечер по-настоящему, без тени снисходительности. Потом решительно смахнула диалог влево. Завтра будет новый день, новая встреча, новый мужчина. И, возможно, новое разочарование. Но где-то там, среди миллионов окон ночного города, должен быть тот, кто примет ее такой, какая она есть — со всеми ее страхами, надеждами и несовершенствами.

    Она допила вино и подошла к окну. Ночная Москва переливалась огнями, словно гигантская елочная игрушка. Где-то там спешили по своим делам люди, каждый со своим грузом несовершенств. Кто-то, как Виталий, прятался за маской вечного ребенка. Кто-то, как она сама, создавал образ безупречности. А может быть, настоящая зрелость — это умение принять не только чужие, но и свои недостатки?
    Татьяна поставила пустой бокал и взяла телефон. На экране все еще светилось непрочитанное сообщение от Виталия. Она открыла его, улыбнулась очередному потоку смайликов и аниме-стикеров, но отвечать не стала. Вместо этого открыла чат с подругой:

    — Представляешь, сегодня ходила на свидание с мужчиной, который коллекционирует покемонов и не умеет пользоваться стиральной машиной.
    Ответ пришел мгновенно:
    — О господи! И как ты только их находишь?
    Татьяна усмехнулась и напечатала:
    — Знаешь, а ведь в чем-то он более настоящий, чем все эти успешные бизнесмены в костюмах от Tom Ford. По крайней мере, он не притворяется кем-то другим.

    А пока можно просто сидеть у окна, смотреть на ночной город и думать о том, как странно устроена жизнь — мы все ищем идеал, но, может быть, настоящая любовь начинается именно тогда, когда мы готовы полюбить чье-то несовершенство? И где-то там, в этом огромном городе, среди миллионов окон и судеб, точно есть тот, кто поймет и примет ее настоящую — не глянцевую куклу из бутика, а живую женщину с ее страхами, сомнениями и жаждой любви.
    Плюшевый покемон так и остался лежать на столике — маленький символ чьей-то искренней попытки достучаться до ее сердца. Может быть, завтра она отдаст его кому-нибудь из своих маленьких племянников. А может быть, оставит себе — как напоминание о том, что иногда стоит смотреть не на обложку, а в самую суть.