Жажда

Сергей Корбут

ЖАЖДА



Ближе к обеду настроение у Глеба Петровича стало не просто паршивое, а с при-ставкой «пре»… Отредактировав почти половину повести очередного обратившегося к нему за помощью автора, он наткнулся на несоответствие, которое разрушало всю компо-зицию и так-то довольно слабого с литературной точки зрения произведения. «И зачем только взялся за эту работу?! – резко отодвинув клавиатуру, подумал редактор. – Сколько уже раз зарекался связываться с графоманами!»

Тут он, конечно, переборщил: Никифоров графоманом не был, хотя бы уже потому, что писал мало, только, когда, по его выражению, «навязчиво толкающие к перу и бумаге мысли, не оставляли в покое после месячного карантина». А тут ещё его заканчивающий-ся месячный «карантин» плавно перешёл в карантинную «самоизоляцию» пенсионеров, и под воздействием психической атаки «сиди дома» он накатал вместо обычного «расска-зика» целую повесть.  Между прочим, весьма любопытную по сюжету и довольно ориги-нальную по трактовке исторических событий. Но! И ещё раз: но! Да хоть три раза, хоть четыре. У Никифорова, как у Захадеровского Винни Пуха, правильнописание вообще-то хорошее, но почему-то хромает. К тому же на все четыре «ноги»: орфография, синтаксис, пунктуация, лексика. А временами и логика подводит, и догма трёх единств: времени, места, действия – перестаёт быть догмой…

Увы, далеко не всё при предварительном прочтении бросается в глаза. Авторы же, как сговорились, изначально хотят знать, сколько Глеб Петрович запросит с них за работу и, как он ни оттягивает этот момент, вытягивают из него это «сколько», увеличить кото-рое потом, когда выясняется, что работы значительно больше, чем предполагалось, не позволяет щепетильность, а может, и какая другая черта характера.

Ладно, всё это мелочи. И «не надо было браться…» – тоже проявление временно по-сетившей слабости. Берётся-то он не только из-за того, что и через пять лет после выхода на пенсию без редакторской работы жизнь себе не представляет, и не из-за того, что об-ращаются к нему, в основном, люди знакомые, вплоть до выражения лица при опреде-лённых интонациях, и это играет свою роль при даче согласия, а потому, что нужно, по-рой очень нужно, а изредка и очень-очень нужно зарабатывать деньги в дополнение к той невеликой пенсии, которая формировалась немалыми отчислениями с зарплаты всю его трудовую жизнь. А сейчас, в мае, как раз наступило «очень-очень», поскольку необходи-мо приобрести хоть сколько-то стройматериала для летних работ по дому.

Никифоров, конечно, не графоман, просто по умственной лени не добрал в своё время грамотёшки в школе, что и сам признаёт, а когда проявился писательский зуд, по-пытки наверстать упущенное путём самообразования толку дали мало.

– Да и сам ты виноват, что при первом чтении не заметил этого ляпа! – не помня, как и когда оказался перед зеркалом, высказал правду в глаза своему отражению Глеб.

Отражение в ответ театрально воздело руки:

– А тебя это утешит, если теперь правка половины текста и неделя работы пойдут коту под хвост?!

Оба нахмурились.

– В конце концов, чем сложнее задача, тем интереснее её решить, тем сильнее чув-ство удовлетворения в финале… – не очень уверенно произнёс давно используемую для самоуспокоения фразу редактор и поторопился отойти от зеркала.

Возможно, мозг его переключился на подсознательное решение проблемы, возмож-но, просто временно отключился из-за перегрузки, но второй провал в восприятии дей-ствительности насторожил, когда он обнаружил себя рядом с велосипедом с насосом в руке, видимо, собрался подкачать камеру – вчера, проезжая по каменистой тропе, почув-ствовал лёгкое биение обода.

– Правильно, – сказал Глеб Петрович вслух, – нужно немного прокатиться, разве-яться, встряхнуть мозги, глядишь, и придумаю что-нибудь.

И действительно, так уже не раз бывало минувшей зимой: выбивание «клина» из заклинившего сознания колкой дров или пробежка на лыжах помогали переключиться, и решение находилось как бы само собой. Только вот чувствовал он себя сегодня неважно с самого утра: проснулся тяжело, зарядку бросил на половине – во время приседаний серд-це зашлось так, что еле откашлял его у приступа (есть такой приём самоспасения), и толь-ко отлежавшись с полчаса смог взяться за работу. Не мудрено, что и мозги стало ступо-рить, опять, наверное, какой-нибудь бешеный протуберанец магнитную бурю вызвал…

Ну вот, накачал до двух очков, можно ехать. Только в какую сторону? Ах да, давно собирался дорогу к верховью Малых Мангилов поискать; по карте получается, что течёт эта бурная речка где-то от подножья хребта, ведущего к Тальцинскому пику. Заманчиво было бы забраться на него с этой стороны, а не по туристической тропе. До трассы кило-метров пять и вверх по лесной дороге никак не меньше, ну а обратно вниз под горку лег-че будет...

До трассы, хоть и побитый основательно, но всё же асфальт, похоже, советской ещё укладки (современный в такое состояние за несколько лет приходит), машин здесь почти не бывает, можно ехать без напряга, и в голове у Глеба Петровича сами собой зароились такие мысли:

«Никифоров – не историк, информации о средневековье нахватался, скорее всего, у Льва Гумилёва и, похоже, без раннего Леонида Леонова здесь тоже не обошлось. Может, и какие-то современные публикации его подтолкнули пустить по любовному руслу от-ношения существовавших в реальности, но изрядно мифологизированных персонажей. Плюс были ещё какие-то фильмы о мамлюках (надо поискать), в которых, кажется, что-то такое проскальзывало… Однако всё перечитывать и пересматривать смысла нет. Нужно как-то избавиться от временн;го несоответствия или хотя бы нивелировать слегка. Ведь что получается: когда один герой убивает в ходе сражения возлюбленную другого героя, последнего ещё на свете не было. А если допустить, что был, то к моменту его бурного романа с молодой султаншей, этому герою-любовнику должно быть уже… да как мне сейчас. Вот и попробуй тут – нивелируй!»

Да, вот попробуй ещё с трассы на лесную дорогу перебраться! Забыл совсем Глеб Петрович, что уже лет пять, как спуск ликвидировали вместе со старой свалкой и на ме-сте съезда глубокую канаву выкопали, а дальше, как техника всё размесила, так и оста-лось: болото среди широкой полосы густого мелкого березняка и осинника. Пришлось с велосипедом сквозь заросли пробираться метров пятьдесят.

– Прямо, как сквозь графоманский текст! – не упустил повода съёрничать среди ёр-ника выбитый из размышлений редактор.

Лесные дороги – это отдельная сказка заядлого велосипедиста! В какие только боло-тины заезжать ни приходилось, по каким каменьям ни скакать под гору, с трудом удер-живая руль, в какие подъёмы ни влезать, изнемогая. А эта ничего дорога, нормальная, хоть и с подъёмом, но ехать можно. Главное, со средней высокой части в глубокие колеи, наполненные жидкой глиной с отстоявшейся прозрачной водой поверху, не соскользнуть.

След свежий мотоциклетный есть, берёза перепиленная, что поперёк дороги лежала, спил тоже не прошлогодний, значит, живёт дорога-то, а выезжают на неё, вероятно, где-то в другом месте теперь.

А это что за чертовщина впереди? Будто большой грузовик раз десять разворачивал-ся на участке метров в сорок, только вихлястая узкая полоска для проезда на велосипеде и осталась. «А была не была! Проскочу, не впервой», – решил Глеб Петрович и покрепче вцепился в руль, не отрывая глаз от змееподобной полоски. И ведь проскочил, чем был вдохновлён на дальнейший путь.

Педали крутить ему пришлось довольно долго, пока увидел опоры с проводами. «Вот, – подумал, – наконец, и первая ЛЭП. По всем расчётам, должен был я до неё гораз-до быстрее добраться. Странно…»

Ещё более странным показалось ему, что дальше дороги уже не было. Вернее, была, но только под линией электропередач в обе стороны. А по спутниковой карте выходило, что должна она напрямую до второй ЛЭП идти. Оставил велосипед под ближайшей опо-рой и отправился на разведку пешком. Сначала было влево двинулся, под спуск, но быст-ро опомнился, что речка искомая с правой стороны находится. Метров через триста, уже возвращаться хотел, увидел-таки отворот в сторону гор, только слишком уж слабо наез-женный. Вроде, и подустал уже, но надо хотя бы до второй ЛЭП добраться, сориентиро-ваться там на будущее…

Вернулся Глеб Петрович за велосипедом, едет-едет, развилки какие-то попадаются, поди пойми, куда сворачивать. Логика подсказала выбирать те направления, которые по-лучше выглядят, да и след мотоцикла, то там, то здесь на сырых участках проявляясь, направляет, вдохновляет продолжать путь.

А второй ЛЭП нет, будто вообще её тут быть не должно. Уже и предгорье ощущает-ся, холодом с хребта тянет, в лесу островки снега небольшие, а листья бадана всё крупнее, даже цветущий один попался. На четвёртой развилке ведущая прямо к горам дорога быстро кончилась. Показалось, что дальше тропа проглядывает, но и ста метров не про-ехал-прошёл, нет её. Кончилась на небольшой поляне, с трёх сторон валежником ограни-ченной. Местечко какое-то дикое, мрачное, аж не по себе стало.

Пришлось вернуться к развилке. Дорога вправо направлена вдоль гор и очень уж неприглядна: бугры, камни и череда здоровенных глубоких луж – в кроссовках не су-нешься, сапоги нужны. Правда, след мотоцикла туда ведёт. Может, вскоре опять к горам повернёт? Проехал, а где прошёл, по кочкам и булыжникам прыгая, кусты под ноги под-гибая, метров триста. Дальше, сколько видно до поворота, натуральная болотина, а силы и терпение к концу подходят. Возвращаться нужно, хоть и обидно, горы-то, кажется, уже совсем недалеко, хотя и понятно, что это только кажется. А речки так вообще не видно и не слышно.

Обратно – давно знакомый эффект: подъём был весьма ощутимым, а спуск ну прямо никакой, педали всё время крутить приходится. Так что не до отдыха, к тому же в горле пересохло, состояние такое, будто температура поднялась, но не пить же из грязных луж! Терпит Глеб Петрович. Добрался до ЛЭП вполне благополучно, сворот быстро нашёл. Через какое-то время – глазам не поверил: ещё одна ЛЭП! Да туда ли он свернул?! Или вообще, как пару раз утром, на время мозги перемкнуло, и он обратно к горам направил-ся?

Пришлось остановиться и снова логику включить. Обратно было бы на подъём, а не лицом к спуску. Это раз. Если сейчас ещё на одну ЛЭП выбрался, значит, при подъёме первую просто не заметил, пока по вихлястой полоске пробирался, то есть разъезженный участок как раз под нею и был. Это два. Раз участка этого не видит, значит, до него не до-езжая, свернул на какой-то боковой выезд, который, топая пешком, не заметил, поскольку смотрел всё время только в сторону гор. Это три. Вывод: нужно продолжать ехать тем же курсом до пересечения с дорогой, идущей перпендикулярно трассе.

Жажда усиливается, в голове муть, ноги тяжёлые – уже и малейший подъём не вы-тягивают, то и дело приходится на пеший ход сбиваться. Да и дорога какая-то не такая, будто вязкая, и трассе пора бы себя проявить, приободрить шумом машин…

Посмотрел Глеб Петрович по сторонам – а дорога-то действительно не та: горы не за спиной, а с права и чуть сзади тянутся. Снова рассуждать начал:

«Значит, задумавшись о парадоксе с первой ЛЭП, я проявил полнейшую безответ-ственность, принял поворот вправо за объезд проблемного участка и укатил чёрт его зна-ет куда. Возвращаться? Так далеко уже забрался, а варианта всего два: эта колея либо вы-ведет меня на трассу ближе к Снежной (там и попить можно), либо на дорогу к Тёплым озёрам – заблудиться негде. Да и психологически вперёд легче, чем назад, где, неизвест-но, найду ли я ещё нужный путь в том помутнении рассудка, в котором пребываю».

Очередное решение принято, хватило бы только сил его осуществить…

А дорога вообще одичала – сплошь травой покрыта, и новой, и прошлогодней вы-сохшей, которая в колёсах запутывается. Какая уж тут езда! А пешком – ноги так отяже-лели, словно вся влага из организма в них собралась. Пару раз вообще на землю ложился, чтобы сил набраться, но от жажды и помутнения рассудка это не помогало. Никогда раньше Глеб Петрович такой жажды не испытывал. Случилось как-то на Урале аж семь часов без воды в предгорье идти, и то так плохо не было, просто пить хотелось, но вполне терпимо.

Долго ли, коротко (так вот откуда это выражение взялось: доходишь до того, что уже ни времени, ни пространства не понимаешь!), но послышался наконец шум машин. Выполз Глеб Петрович на трассу не где-нибудь, а у самой заправки с небольшим кафе. Дёрнул дверь раз, дёрнул другой – заперто! Странно… В окна заглянул – никого не вид-но.

Что делать? До реки отсюда два с половиной километра, вроде бы, и не так уж дале-ко, но ехать в потоке мчащихся автомобилей, да ещё когда то и дело здоровенные фуры ударяют, будто взрывной волной, стеной уплотняемого ими воздуха, а руки и так еле-еле руль удерживают… А куда денешься – до своего посёлка в три раза дальше в обратную сторону.

Начал ногу через раму велосипеда перекидывать – равновесие потерял, сел с разма-ху задом на асфальт! Позор. Хорошо, что никто не видит…

– Мужчина, вы что-то хотели? У вас всё в порядке?

Молодая женщина выглядывает из низкой форточки, видимо, предназначенной для уличной торговли. Вид слегка встревоженный, может, за пьяного приняла.

– Воды бы мне… из-под крана… – начал Глеб Петрович, с трудом поднимаясь.

– Так нет воды. Отключили. Трубу меняют. Потому с утра АЗС и не работает. Не видели, что ли, объявление у дороги?

– Я не с дороги, из лесу вышел… Жажда замучила, сил нет…

– В бутылках вода есть. Только поищите без сдачи, кассира нет, я одна здесь, при-боркой занимаюсь.

Кошелёк с собой в лес Глеб Петрович, конечно, не брал, но слова «без сдачи» нача-ли ощутимо пробираться по обезвоженным извилинам и вызвали-таки картинку вчераш-него дня: в магазине продавщица крикнула ему вслед, что он не всю сдачу взял, и он, вернувшись, торопливо засунул сотенную бумажку не в кошелёк, уже помещённый в рюкзак, а в задний карман брюк…

Ах, до чего же славно катить по асфальту, время от времени прикладываясь к буты-лочке! Даже ноги уже не такие тяжёлые стали. Правда, испытания на этом не кончились: только одолел затяжной подъём после проезда под виадуком, ударил сильный холодный ветер – прямо в мокрую от пота грудь. Натянул капюшон, нагнулся (и в грудь меньше са-дит, и сопротивление меньше) – доехал-таки!

Для начала водки глотнул, чтобы сердце расшевелить, пока крепкий кофе варился, а с чашкой уже в постель залез. Всё-таки кофе – волшебный напиток!  Пока прихлёбывал, в мозгу стала образовываться логическая цепочка:

«Отчего возникают несоответствия в текстах? А отчего я принял вторую ЛЭП за первую, потерял все ориентиры и совершенно запутался? От невнимательности. От того, что впялился в извилистую полоску земли и не заметил проводов над собой. А во что «впялился» Никифоров? В события описанного другими сражения с известной датой, встроив туда своих героев. Я из своей ситуации благополучно выбрался потому, что по-ехал не по той дороге. Так, может, и здесь поискать «не ту» битву? У Орды с кипчаками их было предостаточно. И хотя историков-специалистов таким образом не проведёшь, для художественной повести о стародавней любви и мести будет вполне сносно…»

Затратив более часа на блуждания по просторам Интернета, Глеб Петрович подо-брал-таки подходящее сражение и остался вполне доволен собой.

Вот только причина убийственной жажды так и осталась для него тайной.