О мужской красоте в общественной бане

     С Тимкой (это кличка, если что) мы подружились при трагикомичных обстоятельствах, о которых принято потом вспоминать, «смех сквозь слезы», мы и вспоминали, только без слез и ржали как молодые жеребцы, констатирую из сегодняшнего далека, что мозгов нам пацанам тогда конечно не хватало, лет по 10-12 было, пионерский возраст.

     Это был первый день моего знакомства с дворовой компанией на новом месте, семья переехала в новую квартиру, двухкомнатную, расширились. Квартира после ремонта, а дом старый и живущая в нем ребятня уже давно организовалась в маленький коллектив двора. Родители перед предстоящим ремонтом, что бы я не путался под ногами, нашли выход - отправили меня в пионерский лагерь на несколько смен. И вот я загоревший, немного возмужавший (по мнению мамы) и одичавший, вернувшийся из ссылки сижу в новой квартире, а под окном стоит теннисный стол, и незнакомые ребятки с азартом играют в пинг-понг. Было их человек 10, но кого-то мамка посылала за хлебом, и он на некоторое время исчезал, а потом появлялся вновь, кто-то уезжал на велосипеде по своим мальчишеским делам, в общем субстанция не постоянная и все время мигрировала. Долго диким бычком смотреть из окна на чужое развлечение - это сложно, тем более меня уже заметили, и кто-то даже приветственно и зазывно помахал рукой. Влился я в компанию легко и непринужденно, но вскоре стоять около стола, где играют всего два человека стало скучновато, а моим новым друзьям хотелось меня порадовать и удивить, и они удивили, предложили пойти поплавать на плотах. У какого мальчишки, даже сейчас в век смартфонов и прочих гаджетов, не участится дыхание в предвкушении путешествия на плотах, однако было одно обстоятельство - город сухопутный, речка протекала далековато, да и была не серьезная для такого путешествия. В ней пескарей ловить, да малышне плескаться еще можно, а на плотах? Я, конечно же сразу согласился, но в голове это промелькнуло. Оказалось, все просто, прямо напротив нашего дома за сараями стоит не дострой – детский сад, а в его бетонных подвалах разливанное озеро и плоты готовые плавают, ждут своих наездников-гондольеров. Здание никем не охранялось, да и охранять там особо нечего было: бетонный фундамент и трехэтажный кирпичный каркас, что воровать то, действительно, но забором территория была обнесена – стройплощадка все-таки.

     В нашей компании был необычный сверстник, звали его Юра, клички у него никакой не было, а выделялся он своими пропорциями и весом. Весил свыше 100 кг при обыкновенном росте – это пацан лет 12, с покатыми женскими плечами, отсутствием талии и выдающейся задней частью, мне он напоминал Карлсона, только без пропеллера и жил не на крыше, а всего лишь на верхнем этаже нашего дома. У мальчика явно были медицинские проблемы, но забегая вперед, он ни в чем не уступал нам в дворовых играх, играл в футбол и хоккей, с возрастом освоил картишки и был в этом деле авторитетом (играли то на небольшие, но все-таки деньги), а в юношеском возрасте у него вдруг обнаружились музыкальные таланты и бардовский голосок. Самоучкой освоил три аккорда на гитаре, став нашей дворовой звездой на вечерних посиделках. Да и характером был очень доброжелательным, не жадный, понимающий юмор, даже, когда пытались со свойственной мальчишкам бесцеремонностью его подкалывать. Надо сказать, что это было редко, в общении с ним мы не видели никакой разницы. Редко, но иногда он даже был заводилой наших проделок. Вот и в этот раз, именно Юра предложил пойти покататься на плотах.

     Я потом ни в одном трудовом коллективе не видел, что бы так быстро принимались решения, а главное, осуществлялась их реализация, как у мальчишек. Рассекали мы на плотах не долго, оказалось, что есть еще более увлекательное занятие. Строители оставили после себя бочку с карбидом, вещество которое в те времена использовалось для резки металла и газовой сварки ацетиленовой горелкой. Карбид засыпался в специальный генератор, заливалась вода, которая вступала во взаимодействие с карбидом и выделялся газ – ацетилен. Струя газа вырывалась из сопла горелки, поджигалась и проводились сварочные работы. Конечно, мы тогда ничего этого не знали, но зато знали точно, если кусочек карбида бросить в лужу и поджечь – эффект будет потрясающий. А тут не лужа, а целое озеро, поэтому мы, каждый на своем плоту брали карбид, бросали в воду, начиналась реакция, вырывался газ, поджигали спичками, результат - маленький огнедышащий вулкан на воде. На огонь можно смотреть бесконечно, а огонь на воде в полумраке детсадовских катакомб с мечущимися по стенам калейдоскопом тенями, просто завораживает. Я понимал, что до этого дня бесцельно проводил время в пионерском лагере, упуская такие развлечения, еще осознал, как мне повезло с новым коллективом. Разве это может сравниться с бомбочками из спичечных коробков, в которые мы засовывали головки от спичек, затем обматывали изолентой и поджигали. Взрыв, пара испуганных, ругающихся прохожих и конец процессу, пора уносить ноги, а здесь стихия. И стихия не задержалась, напомнила о себе. Бочка с карбидом гордо плавала на отдельном плоту, состоящем из двух старых деревянных дверей, и в какой-то момент двери разъехались (расплылись) и бочка на наших глазах начала медленно погружаться в воду. Оцепеневшие, мы наблюдали, как она погружается, затем началось великое бурление и вырвался газ. Повезло еще, если это можно назвать везением, что реакция карбида началась не по всей массе, а пока только с верхнего слоя, но и этого было достаточно, чтобы мы начали понимать – дело плохо. Вскоре оказалось, что не плохо, а очень плохо. Газ, выходящий из бочки, дошел до нашего небольшого вулканчика и загорелся. Загорелся – это я мягко, огонь шуранул так, что все вокруг загудело и хуже всего – вход через который мы собственно и попадали в подвал, оказался отрезанным стеной огня.

     Картинку как разбегаются тараканы, когда их травят, наверное, все представляют, членистоногие лезут из всех щелей, так и мы полезли из подвала через щели. Щелями выступали подвальные узкие окошки-бойницы. Среди нас были и совсем мелкие мальчуганы, их подсаживали и следом тоже ныряли в окошки. Тяжело, обдирая бока о бетонные блоки, выбирались на волю, а дальше начинались уже тараканьи бега, пацаны с вытаращенными глазами наперегонки удирали в сторону забора, тем более, что в нашу сторону уже неслась пожарная машина с сиреной. Карбид был, видимо не очищенный, технический с примесями фосфида и сульфидом кальция. Фосфид с водой дает очень ядовитый и отвратительно пахнущий газ фосфин, а сульфид кальция с водой выделяет сероводород, при этом сам ацителен практически без запаха. Не знаю, что горело кроме ацителена в подвале, возможно и наши плоты, только из окошек вырывались не только языки пламени, но и черный смрадный дым, сильно воняло. Я уже почти добежал до забора и оглянувшись назад остолбенел. Из подвального окошка торчала голова и руки Юры в клубах черного дыма и бушующего пламени за ним. Помчался обратно, а параллельно мне несся широкими шагами Тимка. Мы прибежали одновременно и не сговариваясь, схватив нашего погорельца за руки, стали тянуть наружу. У шахтеров и, как это не покажется странным, у воров-форточников есть общая аксиома – если голова и плечи проходят в отверстие, то и все тело пройдет, надо только постараться. В нашем случае Юрина конституция подвела, его не взяли бы в шахтеры и тем более он не годился для форточника, расширяющееся к низу туловище не хотело вылезать из подвала. Мы с Тимкой старались, только что руки ему не выдернули, а он не плакал и не кричал, только покусывал губы, кряхтел, когда пытался извиваясь, помочь нам его тянуть.

     Пожарные поспели вовремя, тушить пожар они не стали, поняли в чем дело, стояли с брандспойтами и наблюдали, как догорает наш карбид, но зато двое суровых мужиков в брезентовых робах и касках молча отодвинув нас, ловко схватили Юру подмышки и с легким матерком выдернули из проема. В освободившееся отверстие тут же ринулось пламя и дым. Только теперь нам стало по-настоящему страшно. Юра стоял босой, сандалии видимо свалились, когда он болтал ногами, и держался за бока, ободранные при извлечении, а потом он повернулся к нам спиной и мы заржали. Штаны сзади сгорели, обнажив филейную часть, поэтому дальше мы шли гуськом: впереди Тимка, сзади ковылял, периодически семеня, босыми ногами и прикрывая зад ладонями Юра, а я защищал с тылу наш отход. Через забор уже не полезли, тем более преступление и наказание наблюдали из окон жильцы нашего дома и ротозеи, сбежавшиеся на пожар. Идя за Юрой, я явственно ощущал запах жареной человечины, но он отнекивался и говорил, что все нормально.

     Эту историю я рассказал, чтобы было понятно, мы с Тимкой – главным героем рассказа прошли вместе не фигурально огонь, воду, да и трубы, правда не медные, а кирпичные и металлические (трубы-дымоходы при котельных - мы на них лазили кто выше), а также дрались стенка на стенку и много чего еще было. Чего не было в нашем кругу – это алкоголя и наркотиков. Город шахтерский, всякой дури хватало, в том числе и любителей выпить, а еще вокруг города несколько колоний были расположены и, отсидевшие свое зеки, часто тоже оседали в городе.

     Однажды, ранней весной, случайно пересеклись с Тимкой в хлебном магазине, и он предложил сходить завтра в баню, попариться. Почему нет, сходим, конечно. Надо сказать, что мы с ним к этому времени отдалились и потеряли друг друга из вида. Он выпускник – 10 класс, а я на год младше и у меня свободного времени побольше. К тому же Тимка усиленно начал заниматься велосипедным спортом, в городе была хорошая спортивная школа и времени у него на дворовое общение не хватало.

     Вечерком в субботу отправились в нашу общественную баню, которая находилась в самом центре города на центральной улице, конечно же Ленина и тем самым подчеркивалось ее значение для молодого, строящегося города. На заводах и шахтах были свои бани, где просто душевые, а где и с парилками. Шахтеры отличались изобретательностью в создании условий для помывки – жизнь заставляла. Они подымались на поверхность с подземных работ после тяжелого физического труда все черные с въевшейся угольной пылью на лице и руках, а парилка (слово сауна тогда мало было в ходу) помогала быстро привести себя в порядок. Среди горожан ходили легенды о крутых парильщиках-шахтерах, молва наделяла их не дюжинной выносливостью. Все знали, что по субботам вечером в центральной бани, собираются самые знатные и жесткие парильщики, поэтому если хотите попариться, то лучше в другое время, пересидеть их невозможно, но это они еще не знали Тимку, правда я, как выяснилось, тоже не знал.

     Общественная баня представляла из себя двухэтажное здание со своей котельной во дворе. На первом этаже билетная касса, небольшой буфет и женское отделение, а второй этаж был целиком отдан мужчинам. Как обычно раздевалка, помывочное отделение с душевыми в углу и собственно чистилище-парилка. Все вновь прибывающие стремились сначала попасть в парилку, чтобы прогреть косточки и уже потом не спеша устраиваться с шайкой на мраморной лавке для омовения.

      В бане, во всяком случае в мужском отделении не принято рассматривать друг друга и оказавшись в раздевалке и раздеваясь у меня была одна забота, куда спрятать свои часы «Полет», недавно мне подаренные и являвшиеся предметом зависти некоторых одноклассников. Да, в бане подворовывали. Часы надо, конечно оставить бы дома, да вот забыл, так уже к ним привык, а теперь проблема. Тимка посоветовал мне спрятать их в не свежий носок, а носок засунуть в ботинок, ни один ворюга не догадается. Оглядываюсь, что бы никто не видел мою маскировку часов, и случайно в поле моего зрения попали голые ноги Тимки, точнее даже икры. Я испытал дискомфорт, сразу и не сообразил в чем дело, а взгляд мой начал подыматься по его стройным ногам, дальше уже не мог оторваться и беззастенчиво рассматривал своего товарища. Он был весь в рельефных мышцах: камболовидные мышцы на икрах, из-за которых я вначале и завис, это цветочки, дальше увидел ягодки – бицепсы бедра и квадрицепсы. Откуда что взялось у моего, по сути сверстника – мощные бедра и при этом накаченные ягодицы держали над собой туловище с узкой талией. Два года, которые мы не общались, преобразили Тимку, передо мной стоял атлет с развитой мускулатурой спины и грудной клетки, бицепсы и трицепсы рук вызывали восхищение, даже шея обзавелась своими мышцами, и я вдруг заметил, что у Тимки появился квадратный мужской подбородок и резко очерченные скулы.

     Довольный произведенным на меня эффектом и, видимо, немного стесняясь, пробурчал: «Ну чего застыл, пошли уже». Пошли не торопясь. Передо мной шагала живая скульптура из древнегреческой мифологии.

     Здесь вынужден отклониться от сюжета, чтобы объяснить куда мы пошли и что из себя представляла эта самая парилка. Я видимо один из последних могикан - мне удалось помыться в настоящей русской бане, которая топилась по-черному (курная баня). Печь-каменка без трубы, весь дым выходит через невысокую, около 1.5 метров дверь, баню протапливают, дверь закрывают и начинают париться и мыться. Через дверь максимально быстро выводится основной объем дыма с минимальной потерей тепла, но остаются дымовые газы выше уровня двери. Внутри баня вся в черной саже – это ее недостаток, но одновременно и достоинство - это обеспечивает 100% дезинфекцию бани по-черному, делая ее аналогичной операционной палате. Русские женщины рожали детей в таких банях, а в «просвещенной Европе» в это время по канонам католических священников оголять тело и касаться его – было грехом. Святым считалось ношение одной и той же одежды, пусть даже порванной и изношенной. Чем дольше человек не мылся – тем благочестивее он был. Изобретали специальные костяные или металлические спицы – трости, с помощью которой можно было почесать зудящее место на спине и блохоловки – небольшие, ювелирные изделия, коробочки для уничтожения блох, но это для придворных. Чесались от блох и клопов целыми странами и вымирали от болезней городами. Поэтому не прав поэт: «Прощай, немытая Россия…», кто бы не был автором (приписывают М.Ю. Лермонтову, но есть сомнения), скорее: «Привет, немытая Европа». Извините, отвлекся, так вот, мне пятилетнему пацану казалось, что страшнее экзекуции чем мытье в бане по-черному не бывает, глаза дерет и от дыма, и от хозяйственного мыла, напоследок меня облили колодезной водой и выпроводили с ревом, перепачканного в черной саже, под ночное небо теплого августовского вечера на глухом хуторе. Так вот наша парилка – это следующее эволюционное развитие банной технологии, представляла из себя отделанное деревом помещение с 5 лавками по ширине, уходящими ввысь к потолку и самое главное в ней было – это кран из которого подавался нагретый до 100 градусов пар. В нашей бане котельная располагалась прямо во дворе, поэтому пар был крутой, не успевавший охладиться по дороге. Если пользоваться этой парилкой без экстрима, то очень даже ничего, свою функцию прекрасно выполняет.

     Наша процессия не произвела особого фурора. Да, на ближних лавках, где сидел с шайками народ некое оживление появилось, но мы быстро прошагали до парилки и, отворив тяжелую разбухшую от влажности дверь, шагнули внутрь. Жар ударил в лицо, помещение все было забито концентрированным белым туманом, на стене на уровне первой лавки вибрировала под давлением труба с вентилем и изрыгала раскаленный пар. На верхних полках угадывались силуэты мужчин из банды шахтеров-парильщиков, а их вожак – Михалыч, растянувшись на самой верхней покряхтывал и готовился себя охаживать березовым веником. Я их называю бандой по одной причине, они осуществляли терроризм в отдельно взятой парной. Когда приходила эта группа товарищей, другие должны были им уступить места, добровольно, никто не мог выдержать режим парения этих суперменов. Михалыч – бывший шахтер, по выслуге ушел на пенсию и был известным в городе голубятником. Если среди голубятников он был один из многих, разве что отличался пронзительным свистом, то второе хобби – париться сделало его неформальным лидером в среде таких же неравнодушных к этой процедуре мужиков и в основном, все они были из шахтерской среды. Проводили по пол дня выходных в бане и заканчивали свой поход в пивном буфете на первом этаже.  Нам с Тимкой места на верхних лавках не было, и мы скромно уселись на нижней рядом с вентилем трубы с паром. Мне уже было жарко, но хуже всего доставал конденсат – раскаленный пар касаясь стен и потолка превращался в капли кипятка, который не затейливо капал вниз, на голову и прочие части тела.

     Дальнейшие события начали развиваться стремительно. Михалыч скомандовал сверху: «Закрывай кран, мужики». Это он нам «мужики», сквозь белую пелену видел только широкоплечий силуэт десятиклассника Тимки, да и я тоже был широкой кости. «Рано еще» - ответствовал Тимка, а я с ним хотя был категорически не согласен, но солидарно молчал. Наступила тишина. Гудел вырывающийся из трубы пар. Сверху не спеша сполз устрашающего вида мужик и двинулся в сторону вентиля. Он был весь волосатый, когда я говорю весь – это значит от пяток до макушки. У него волосы росли и между пальцев на ногах и из ушей, и на спине, такая обратная эволюция человека в человекообразное существо. «Мужик должен быть вонюч, могуч и волосат» - любят судачить некоторые женщины, так вот это был их идеал, их герой, только все-таки не вонюч, подкачал, помыться успел. «Не тронь!» - спокойно сказал Тимка и тут волосатый нас рассмотрел, скорее Тимку, решил, что лучше не связываться и вышел из парной. Я ему позавидовал, он уже в прохладном помещении, а я кручусь ошпаренным на лавке, но куда же я брошу в такой ситуации своего приятеля. Следом скатился колобкообразный мужичек и шмыгнул за дверь. По мере роста температуры ряды банды стремительно редели, наконец остался последний – Михалыч, который неожиданно по-мальчишески обиженно заявил: «Хорошо устроились, вы давайте сюда, наверх» - сам предварительно уже уступал нам место на верхней полке. Тимку уговаривать не пришлось, он тут же уселся на полке и по-деловому, я бы сказал по-хозяйски, стал осматривать брошенные впопыхах веники неудавшихся парильщиков, выбирая получше. Из парилки мы с Михалычем вылетели одновременно. За дверью продолжал бушевать пар, а здесь стояла небольшая толпа зевак и прислушивалась к звукам в парной. Я помчался в душ. От раскаленного тела струи холодной воды отскакивали, но охлаждали и меня одолевали грустные сомнения. Куриные яйца варятся вкрутую около 10 мин, а затем их кладут в холодную воду, что бы скорлупа очищалась получше. Интересно, где у меня и что начнет вскоре отлупливаться и шелушиться? Вскоре уже сидел на лавке в сторонке, размышляя: «Вроде бы мы все слеплены из одного материала, но один вон до сих пор выдерживает адскую жару, а другие, причем тренированные и подготовленные, стоят за дверью и прислушиваются, что там происходит».  Действительно, Колобок, распластав свое округлое брюхо у двери парной и приложив к ней ухо трагично изрек: «Хана мопеду, похоже сварился молодец, пора скорую вызывать». Все притихли. Михалыч начал открывать дверь, за которой все также гудел пар. Тимка зарычал: «Пар не выпускайте!» - в помывочном отделении никто уже не мылся, все ждали развязки. В полной тишине услышали, что пар наконец перестал гудеть, Тимка закрыл вентиль и начал хлестать себя веником. Это продолжалось минут 20.

     Почему, хотя прошло уже много лет, меня не оставляют воспоминания об этом случае в парилке? Мне пришлось попариться в разных банях и банях-храмах, типа Московские Сандуны или великолепный хамам (турецкий) в Алма-Ате, финских и русских саунах даже с таким извращением как наличие караоке, слышал о Римских банях с библиотекой и читальным залом и о финской сауне, смонтированной в одной из кабинок на колесе обозрения (Хельсинки), но все они характеризуются одним понятием – микроклимат, который складывается из двух параметров: температуры в сауне и влажности. Чем жарче в стране, тем больше влажность и меньше температура в бане (людям не хочется жариться), чем холоднее, тем выше температура и ниже влажность. Существует оптимальная средняя цифра 120, которая складывается из температуры и влажности. Например, для русской бани оптимальная температура для парения 60оС, а относительная влажность 60%. Заядлые парильщики подымают температуру и за 100оС, но при этом, как правило и влажность понижается. Финская сауна это порядка 80-100 градусов по Цельсию и при этом небольшая влажность (до 20 %). В турецком хамаме 45оС позволяют находиться долго, чтобы человек медленно прогревался, постепенно переходя в помещения с разной влажностью от 70 до 100%. Так вот, в нашей парилке о которой идет речь, температура явно зашкаливала за 100 градусов, а влажность по определению не могла быть меньше 100%, получается средняя оптимальная цифра микроклимата была превышена в 2 раза и это очень стрессовая нагрузка на любой организм, даже тренированный.

     Дверь парной распахнулась и на пороге возник Тимка. Хочется написать русский богатырь Илья Муромец, а лучше Добрыня Никитич, да беда русское искусство было слишком целомудренным и обнаженных русских богатырей не припоминается. Аполлон? Да, он выглядел бы бес породистой дворняжкой рядом с этой брутальной мускулистой особой. Ближе всех, пожалуй, из известных персонажей Геркулес, точнее его скульптурное изображение, насладиться которым можно в Санкт-Петербурге в нескольких местах, например, в Александровском саду или на Елагином острове где расположена одна из мраморных копий античной скульптуры. Единственный недостаток – это уже изможденный подвигами и потасканный жизнью мужик все-таки не идет ни в какое сравнение с юным Тимкой и особенно ноги Геркулеса явно подкачали, он видимо не занимался велоспортом как мой герой. За спиной стыдливо прячет 3 яблока, которые своровал во время своего последнего подвига, видимо у греков принято посылать за чужими яблоками мужиков помускулистее. У Геркулеса и Тимки было одно общее – мыщцы развиты в результате тяжелого физического труда без использования гормонов, стероидов, адаптогенов и протеиновых коктейлей, которыми увлекаются современные бодибилдеры. За мышцами скрывалась реальная физическая сила, а не бутафорская.

     Тимка стоял распаренный, его кожа приобрела смуглый оттенок, в отличие от моей, я выскочил розовый как поросенок, а юношеское могучее тело, не покрытое волосами с четко выраженным рельефом мышц, конечно производило впечатление. Два березовых листочка зависли на кубиках пресса и несколько оживляли впечатление от увиденного. Банный люд молчал, было тихо, только шумел душ. Тимке это всеобщее внимание явно не понравилось, он молча бросил в угол, то что осталось от веника и пошел под душ. Народ опомнился и вспомнил зачем они вообще пришли в баню, загремели шайки, банда шахтеров задумчиво потянулась обратно в парилку.

     На обратном пути домой шли молча. Меня распирало от вопросов, но я задал единственный: «А как ты развил себе такую сногсшибательную грудную клетку?». Действительно, меня очень впечатлили его грудные мышцы и бескомпромиссно захотелось иметь не хуже. «Отжимайся каждый день от пола максимальное количество раз и будет такая же» - меланхолично ответил Тимка, думая о чем-то своем. Я последовал его совету и в течение года, пока не началась студенческая жизнь, действительно отжимался и заметил, что плечи расправились, грудная клетка расширилась, появились мышцы. Сегодня, попадая в зеркальные тренажерные залы, которые напоминают заводские цеха с уходящими за горизонт станками-тренажерами для различных групп мышц, опять же вспоминаю своего приятеля Тимку, у которого не было таких возможностей. Ему доступны были изометрические упражнения с собственным весом, экспандеры, гантели, гири, штанга в велошколе и конечно нагрузки в велоспорте. Однажды, разговорился с таксистом, оказался тренером из фитнес-центра, до начала работы подрабатывал частным извозом. Шея, плечи, ноги – все выдавало в нем бодибилдера, особенно когда нажимал на педали, казалось, что джинсы сейчас треснут по швам, настолько серьезно были раскачены его ноги. Я не мог не поделиться своими воспоминаниями о Тимке и его результатах. Оказывается, с его слов, у человека имеется свыше 600 мышц и при регулярном занятии с отягощениями мышечная масса увеличивается за первые два года от 1 до 5 кг в год, затем, если не стимулировать рост мышечной массы, процесс становится сложнее и более энергозатратным, ну и, конечно же, в молодом возрасте это делать значительно проще. Тимка, видимо, относился к категории людей, у которых в год увеличивалась мышечная масса не менее чем на 5 кг, отсюда и результат, ну и конечно труд и упорство, которое у него не отнять.

     В середине весны мой приятель задумался о поступлении в институт. Подошел он к этому процессу творчески. Зная свои недостатки по общим школьным предметам, решил поступать на физкультурное отделение в педагогический институт. Предварительно съездил и проконсультировался, какие экзамены надо сдавать и можно ли без экзаменов. Оказалось, можно и без экзаменов, если придет и покажет проходной результат на дефицитные специальности, по которым в ВУЗе каждый год не выполняется план. Велосипедистов и бегунов с избытком, идут по конкурсу, а вот толкателей ядра, метателей диска или копья их просто нет. Тимка недолго думая выбрал направление – метание диска. Его снабдили методичками с полуслепыми схемами и описанием процесса и пожелали удачи. Площадку для метания выбрали быстро – территория все того же не достроенного детского сада, мы выросли, а детский сад все стоял огороженный строительными лесами и забором. Через отца раздобыл на шахте 100 метровую маркшейдерскую рулетку, с помощью нее разметили территорию, навтыкали вешек, чтобы понимать на какое расстояние летит диск. Не буду расписывать все перипетии тренировок, как правило вечерних, скажу только, что метание диска – это одна из сложнейших дисциплин в легкой атлетике. Необходимо виртуозно владеть координацией различных частей своего тела, иметь отличный вестибулярный аппарат и конечно обладать физической силой.

     Месяц упорных тренировок и самоучка Тимка поехал на испытательные соревнования, где с первой же попытки установил рекорд области и был зачислен без экзаменов в институт. Все-таки у моего товарища кроме трудолюбия и упорства был еще и определенный талант к занятиям физической культурой.