Мартышка

       Она была «красотка»: брови подправляла, в нос толкала вату, чтобы казался не таким приплюснутым, проваленные губы дорисовывала карандашом и, конечно, рисовала глазки — такие маленькие вначале, к концу рисовки превращавшиеся в желток яйца, где на фоне жёлтых теней ничего не было, разве только зародыш курицы обещал образоваться в глазную щель. Ну, а впрочем, ничего особенного из того, что делала она над своим лицом никого уже давно не удивляло. «Зато характер, — говорили люди, настроенные против неё, — прости Господи», — это значило, что дальше говорить не следовало, чтобы не гневить Бога.

— Любви не испытав, — говорил учитель своим ученикам, — как ты можешь судить другого? Ты полюби вначале его — потом суди.
Сказал и сказал, но один ученик всё же спросил:
— Учитель, скажите, как можно любить, — он показал лицо искажённое гримасой и всасывая в рот губы, по возможности произнося членораздельно два слова, — такую крокодилу?
В классе стали раздаваться смешки тех, кто узнал в состроенной гримасе девушку «удивительной красоты». Учитель понял, о ком речь и нерешительно добавил:
— Что ни говори, а любить нужно, прежде чем судить, — и не дав разгореться дискуссии, которая готова была назреть, произнёс значительную фразу, — а тот, кто хочет поглумиться, пусть попробует сначала увидеть самое красивое в неприглядном и полюбить это.

В конце урока к этому ученику подошли одноклассники и шутя воспроизвели любовь к пародируемой особе — было смешно и до следующего урока смех не прекращался.
На следующий день, так вышло, особа с неприглядной внешностью прошла мимо учеников этого класса. Они стояли за воротами школы, обсуждая проходивших девиц. Среди красивых попадались невзрачные, к ним применялись словечки вроде: «сойдёт» или «жди принца». Но как только появилась девушка из пародии все замолчали: надо было проявить любовь, чтобы не осуждать, как говорилось в классе — только с оттенком иронии, чтобы избежать насмешек на свой счёт. Получилось, как будто ученики, пленённые красотой незнакомки, предлагают обратить на себя внимание. Девушка не чувствовала себя обделённой красотой, поэтому спокойно выслушивала замечания в свой адрес. «Ну и что, — думала она, — мальчики ещё учатся и не понимают в сердечных делах», — и прошла мимо. Но запомнила фразу: «Любовь зла, — а дальше на свой лад, — полюбишь и мартышку». Было неприятно это слышать в свой адрес, но девушка промолчала, не ответив на обидную фразу.
Она шла в библиотеку на занятие по декламации, читали литературные произведения с выражением, часто по ролям — это, в каком-то смысле, клуб по актёрскому мастерству.
Светлане роль всегда удавалась, она говорила за свою героиню искренно, так что ей верили. Положительных героинь ей пока не давали, предпочитая отдавать все роли красивых девушек хорошо сложенной Насте, если бы не курносый нос, считалась бы красавицей.
Свете её роли нравились и она играла их чувственно, так что располагала к себе слушателей. Монотонный голос Насти портил всю картину: сочувствовали «Свете», а «Насте», что-то вроде — «сама виновата».
— Это всего лишь игра, — говорили девушки.
Но режиссёр был непреклонен и поменял местами чтиц. Всё встало на свои места. Главная героиня была прекрасна по сюжету и, на первый взгляд, Света не подходила на эту роль, но как только началось чтение, все затихли, заворожённо слушая тихое постанывание, сквозь признание в любви молодому человеку. Будто сама Светлана томится от несчастной любви и плачет по ночам.
— Браво, Светочка! — закричал режиссёр. — Мы так на публику выйти сможем, кассу не наберём, но себя покажем.

И показал. Режиссёр был в недоумении: почему так получилось — успеха нет, ведь он плакал? Решил: «Переделывать ничего не будем, только актёров-чтецов показывать не буду: голос одно, внешность — другое. Главное, что будет видеть зритель — картины проектора, их несколько, за спектакль 5–6 смен».
— Должно получиться, — успокаивал себя, или своих чтецов, режиссёр.
На этот раз получилось. Полупустой читальный зал библиотеки — это пришли первые слушатели новой постановки. В конце, уже на поклоне, зрители узнали, кому принадлежал душевный голос главной героини. Светлане хлопали особенно бурно: её талант оценили.
На третье представление были приглашены ученики той самой школы — тем же составом шутников, прикоснуться, так сказать, к литературной классике. Школьники пошумели немного вначале, потом затихли. Голоса чтецов звучали увереннее, роли были выучены, а накал чувств не угасал. И опять аплодисменты. И каково же было удивление шутников, что полюбившимся всем голосом главной героини говорила «мартышка».
— Ого! — только и сказал обидчик.

Прошло время. Светлана пыталась поступить в театральный, не взяли из-за внешности: там на это обращают внимание в первую очередь.
— Светлана, — посоветовал режиссёр, — а ты попробуй на радио, я уверен — возьмут, у тебя дикция хорошая, если курсы посоветуют — соглашайся.
На радио взяли с испытательным сроком. Получалось не сразу, даже хотели расстаться, но Светлана стала готовиться заранее, проговаривая весь текст по нескольку раз. И вот получилось, Свету взяли на ставку.
— Голос и вправду хорош, — начальство хвалило.
Светлана бежала на работу, как всегда, опаздывая, теперь она могла приходить к эфиру, но всегда, по привычке, закладывала время на изучение текста (это время она не любила терять). Какой-то молодой человек наблюдал за ней, когда она входила в помещение радио. «А! Вот где она теперь, — сказал он про себя, — я не знал…»
Стыдно стало юноше? Мы не знаем. Он стал слушать радио и нашёл её голос, узнал: «Значит, она».

Через несколько лет Светлана вышла замуж за мужчину младше себя на три года. Он уверял, что полюбил её за голос. Она его не узнала.