Цена Прогресса Глава 4

Тепло. Ранним утром улица наполнена ярким солнечным светом и запахом опавших листьев, которые шумно хрустят под ногами. Сегодня всё решится ,и это понимают обе стороны. Переговоры ни к чему не привели ,и Тедди Глисон, президент международной ассоциации грузчиков, объявил о начале забастовки сегодня, 1 октября 1964 года. Пирс Марин, в отличие от большинства бастующих, не состоял в профсоюзе, а потому рисковал значительно сильнее остальных, если бы вдруг решился выйти на протест. Но он решился. Другого выхода просто не существовало. Справедливость должна была восторжествовать ,и если они не хотят по-хорошему, то будет по-плохому. Возможно, потеряв миллиарды долларов, они поймут, какую ошибку допустили, но будет уже поздно. Контейнеризация должна быть отменена. Пирс Марин, хоть и не был членом профсоюза, как его товарищи, однако верил в гений президента ассоциации грузчиков и понимал, что к действительно хорошим старым временам их всех может вернуть только сильный лидер. Тедди Глисон был именно таким. Приближаясь к порту, Пирс уже видел сотни бастующих, а потому верил, что у них всё получится. Теперь он был с ними не только сердцем, но и телом. Корабли гудели, а отряды штрейкбрехеров продолжали свою работу. Пирс ухмыльнулся, наблюдая за разницей в количестве работающих и бастующих ,и в сердце его зажёгся новый огонь.



-Нет! Нет! И ещё раз нет!,- Тедди Глисон ударил кулаком по столу.

-Вы хоть понимаете какие условия вы предлагаете? Контейнеры снизили ваши расходы более чем на 90%, а вы предлагаете нам только гарантированный годовой доход?

-Вряд ли вам удастся получить сделку лучше, мистер Глисон, вы ведь понимаете, что суд на нашей стране,-проговорил один из сидящих за столом мужчин, представлявших интересы судоходной ассоциации.

-Вы хоть понимаете, что количество грузчиков сейчас только сокращается, а порт Нью-Йорка один из первых портов, где были внедрены контейнеры? Число членов нашего союза лишь падает, а всё из-за внедрённой вами системы!

-Послушайте, мистер Глисон, если вы не хотите иметь проблем с законом, вам придётся согласиться, иначе мы будем вынуждены запросить помощь суда, а вы ведь и сами знаете о законе Тафта-Хартли. Неужели вы пойдёте против правил и устроите кровавый бунт?

-Всё, что нужно мне, это тоже, что и союзу. Единственная моя цель - сохранить имеющиеся рабочие места, а то, что вы предлагаете чересчур несправедливо, но я чту закон и поверьте мне, что его соблюдение будет, но только если судья действительно окажется на вашей стороне, а потому забастовке быть.

-Неужели вы хотите бессмысленной бойни?

-Я хочу справедливости, а если вы не можете этого понять, то мне придётся применить ту силу, которая сможет переубедить вас.

-Не советуем этого делать ,мистер Глисон.

-Если вам более нечего предложить, то прошу вас покинуть этот кабинет, - сказал Глисон и указал на дверь.

-Вы должны понимать нашу благосклонность. Чем раньше закончится забастовка, тем быстрее мы сможем договориться,- произнёс другой мужчина, представляющий ассоциацию судоходства.

-Закон Тафта-Хартли...

-Я знаю про закон Тафта-Хартли! Если вы действительно хотите убедить судью применить его, я пойду на ваши требования, но подобные действия могут привести к ещё большим беспорядкам среди рабочих.

-В таком случае, наши переговоры лишь продлятся, когда в этот момент закон не даст возможности начать забастовку заново, вы ведь это знаете. Подобные действия с вашей стороны, мистер Глисон, приведут только к сохранению текущих доходов рабочих и отсутствию подписания нового контракта, учитывая, что вы не вправе будете возобновить забастовку. Будьте же благоразумны, чрезвычайное положение со стороны президента Джонсона позволит нам получить отсрочку для дальнейших переговоров ,и по закону вы не сможете этому помешать.

-Хорошо...,- Глисон тяжело опустился на стул.

-В таком случае, я ожидаю решение судьи, а затем сразу же прикажу рабочим вернуться, однако только если вы гарантируете скорейшее возобновление переговоров.

-Рад, что мы смогли договориться, мистер Глисон, всего доброго.

Дверь закрылась.



"New York Times", 1 октября 1964 года.

"Забастовка 60.000 докеров по всему восточному побережью стала второй крупной остановкой работы за последнюю неделю и произошла на фоне всплеска региональных трудовых споров на Востоке и Среднем Западе. Международная ассоциация грузчиков отозвала своих рабочих менее чем через неделю, после того, как более четверть миллиона людей отказалась работать на заводах General Motors. Объявленное президентом Джонсоном чрезвычайное положение должно помочь федеральному судье вынести решение о запрете забастовки. Тем временем президент Глисон заявил сегодня, что намерен будет прекратить забастовку ,после объявленного судом решения."



Свободу труду! Отменить закон Тафта-Хартли! Долой контейнеры!

Лозунги пестрели на улицах Нью-Йорка, и Пирс Марин шёл вместе с толпой, вместе со всеми. Штрейкбрехеры в порту продолжали работу, а Пирс лишь смеялся над ними. Раньше он не часто чувствовал себя так же. Свободно, вольно, бесстрашно. Вместе со своей бригадой, в 38 рук они шли и несли лозунги. Пели и кричали вместе с сотнями таких же ,как они, с обманутыми, но свободными. Прохожие же были разными. Кто-то поглядывал на бастующих с восхищением, кто-то со страхом, а кто-то и вовсе старался сделать вид, будто не замечает огромной толпы, шагающей по улице. Но это мало, что меняло. Корабли простаивали, однако никто из толпы не сомневался в правильности принятого решения. Стоявший поотдаль полицейский даже не подошёл к бастующим, он был из тех людей, которые старались делать вид, будто ничего и не происходит. Это было начало уже второго дня забастовки, когда к толпе рабочих наконец не подбежал последний из их бригады, молодой работник на палубе, напарник Джонни Страйка. Он, запыхаясь от бега, протянул им утренний номер газеты.

-Прочитайте... Они отменили... В общем сами посмотрите. Взявший газету толстяк Джонни стал, бормоча, читать.

-Так, 2 октября... Медленная концовка забастовки... Федеральный судья принял решение... Президент ассоциации призвал прекратить...

Джонни Страйк закончил читать и посмотрел на всех.

-Это...,- он замялся.

-Похоже нам, товарищи, нужно будет сегодня вечером вернуться к работе. Они чего-то видимо... договорились. Или договорятся, незнаю,-запинаясь произнёс Страйк.

-Неужели сегодня нам нужно будет выйти на работу? - произнёс молодой напарник Джонни.

-Похоже на то, видимо встретимся в порту, - ответил Джонни, пока лицо его делалось печальным, а пылкость с какой он размахивал плакатом и вовсе исчезла.

Протестующие прошли дальше по улице, а команда вместе с Пирсом осталась стоять в том же переулке.

-Что же с нами будет то теперь? - Тихо произнёс один из двадцати голосов.

-Да чего вы не верите, Тедди прорвётся, он же за нас горой, - произнёс Джонни Страйк, хотя далеко не так уверенно, как он говорил об этом позавчера.

Все стояли молча. Только звуки соседней улицы прерывали тишину образовавшейся грусти. Пирс стал тихо покачиваться. Влево. Вправо. Влево. Вправо. Постепенно группа начала редеть. Кто-то уходил, ссылаясь на семью, кто-то на ещё не законченные дела, а кто-то и вовсе покидал остальных незаметно и молча. Пирс не видел остальных, он будто ослеп.



Холодно. Солнце светило уже не так ярко, а из-за стен высоких домов лучи и вовсе не доходили до оставшегося в одиночестве Пирса. Он взглянул на часы. На них было около пяти часов вечера. Из газеты стало понятно, что грузчики должны были восстановить свою работу в семь, однако он не был членом профсоюза, а оттого не знал, стоит ли ему вообще возвращаться в порт. Ноги же в этот момент сами тихо побрели в обратно, пока мужчина раздумывал и перебирал всё случившееся за эти дни. Забастовка закончилась. Они проиграли. Пирс понял вдруг, что решали всё здесь не они, не люди как говорил Джонни, не массы. А другие, другие они, те которые потом внушали всем остальным, что принятое ими решение единственно верное. Пирс шагал тихо, медленно, не замечая никого вокруг. Люди ,кажется, тоже не замечали его, шли по своим делам, разговаривали, смеялись, проезжали мимо на машинах. А пирс не видел и не слышал ничего. Мысли его были полностью погружены вовнутрь, а сам он пребывал в состоянии полной разбитости души. Краны остались. Контейнеры остались. Железные корабли-гиганты... остались. Не осталось только их. Людей. Так Пирс прошагал час, пока ноги сами не привели его в порт, где к нему подбежал один из управляющих.

-Пирс Марин, тебя сегодня не было на разгрузке кораблей! - прокричал он прямо к нему в ухо.

-Я знаю.

-И где же ты шлялся, позволь спросить?

-Я был со всеми, - Пирс отвечал чётко, но неохотно и смотрел в пол.

-Ты забастовщик, Пирс Марин. А так как не являешься членом профсоюза ,и защитить тебя не кому, то ты теперь уволен и даже не вздумай более появляться здесь и просить работу!

Грузчик ничего не ответил. Управляющий развернулся и ушёл. Пирс знал, что так будет, он понимал всю собственную уязвимость, но верил в возможность справедливости. Затем он медленно побрёл в сторону причала. Ему начали вспоминаться последние моменты его жизни. Как он, день за днём прожигая своё существование, горбатил спину и натирал мозоли. Как бессмысленно ,глупо и мелко было всё его пребывание здесь. Насколько мало он смог сделать, даже когда захотел. Как пожертвовал всем. И в конце концов проиграл. Он вспомнил сон, который посчитал вестником тех самых перемен, но только теперь кажется осознал, что это был вестник не перемен, а продолжающихся год за годом разрушений. Подошёл к причалу. Волны всё также бились о камень построек ,и солёные капли обливали всё его тело. Знакомый запах моря стал теперь столь приятным, что Пирсу казалось, будто никогда в жизни он так не дышал, и никогда больше так не надышится. Закурил. Вкус табака теперь смешивался с солью морской воды, а губы дрожали толи от холода, толи от неизбежности бытия. Минуту Пирс смотрел на волны, бессмысленно прожигающие своё существование в крепкую стену порта ,и ему теперь казалось, что и он был лишь частью одной из миллионов таких волн, маленькой солёной каплей, весь смысл существования которой, был только в том, чтобы вместе со всеми, рьяно и бурно удариться, лишь затем осознав бесполезность подобного действия. Раз за разом миллионы таких же капель, как он ударялись в эту стену, считая, что смогут разрушить её, смогут прорваться дальше, узнать что же там находиться, но каждый раз они разбивались, лишь в конце осознавая всю горькую правду о ничтожности своего существования. Потом Пирс вспомнил о семье, о своей любимой жене, которая всегда поддерживала его во всём и никогда не упрекала за неудачи. О своих детях, которые ещё не успели познать жизнь, но с самого начала были для Пирса самыми любимыми людьми в этом мире. Умиляюще наивные, они кажется понимали гораздо больше, чем он сам. Пирс поднёс сигарету к губам и услышал странный шум, этого то он и ждал. Сделал последнюю затяжку, долгую, мучительно пробирающую насквозь. Шум становился всё ближе. Марин отпустил сигарету и бросил её в пучину морской воды. Шум стал уже совсем близким, но Пирс не боялся его, он ждал, когда этот шум заберёт его с собой. Он почувствовал тяжесть, будто целые тонны опустились на его голову, плечи и всё тело.

-Будь ты моим видением, Господи, - прошептал Пирс Марин, слыша в последние секунды своей жизни лишь звук, опускающегося на тело контейнера.


               



                Историческая справка
Несмотря на то, что большинство персонажей произведения выдуманы, а действия являются фантазиями автора, повесть основана на реальной забастовке, произошедшей в 1964 году. После объявленного чрезвычайного положения, а так же дальнейшего применения закона Тафта-Хартли, Международная ассоциация грузчиков(ILA) подписала новый контракт. Хоть и получив условия, улучшающие трудовые положения портовых рабочих, однако ассоциация никаких серьёзных попыток приостановить контейнеризацию более не предпринимала. Первая контейнерная перевозка, произошедшая в 1956 году под руководством Малкома Маклина привела к серьёзному удешевлению контейнерных грузоперевозок(с 5,86$ за тонну до 0,16$ за тонну груза, т.е. более чем в 36 раз!). Однако в действительности это так же привело к серьёзному сокращению рабочих мест. В США число портовых грузчиков сократилось на 75% в период с 1960-х по 1980-е годы. Согласно отчёту New York Times, количество членов ILA сократилось с 40 000 в середине 50-х до 19 962 в 1970 году, а к концу десятилетия оно сократилось до 11 000. При этом конкретно в порту Нью-Йорка ,где в 1950-х годах работало около 35 000 грузчиков , к середине 1970-х годов численность рабочей силы сократилась до 3500 человек , хотя объем обрабатываемых грузов увеличился.

Интересно так же, что информации о забастовке 1962 и 1964 года практически нет на обычных сайтах, даже на англоязычных. Основная информация и подробности представлены в повести из газетных архивов газет New York Times(Нью-Йорк) и Corsicana Daily Sun(Техас). Более того, никакого упоминания об этих забастовках нет даже в официальной истории ILA на их сайте. В современных реалиях контейнеризация и в целом изобретение контейнера часто воспринимают как благо для всех, как вещь ,которая стала двигателем процесса глобализации и позволила установить дешёвую мировую торговлю. Однако у каждой медали есть две стороны ,и такова цена прогресса.