Капитуляция Кенигсберга

               Фрагмент
из романа «Сильнее брони»
               

КАПИТУЛЯЦИЯ  КЕНИГСБЕРГА

Кенигсберг.
9 апреля 1945 года.
16.00
Бункер Ляша.

Уже к началу четвёртого дня штурма Кенигсберга немецкую чопорность и пунктуальность, словно ветром сдуло, остались  только фанатизм и звериная агрессия вперемешку с ненавистью ко всему людскому миру. Даже инстинкт  самосохранения  не взывал к разумному решению прекратить бесполезное  сопротивление, чтобы спасти город и его жителей. Тем не менее, ситуация в гарнизоне была доведена до такого абсурда, что генерал Ляш потерял всякую связь с войсками и не в состоянии был управлять ими.
Город горел. Раскаты взрывов потрясали пропахший гарью воздух, наводя ужас на всё живое, но бои за город продолжались. Вырвавшись из-за  дымящих развалин, закрытый броневик, проскочив полуразрушенный Королевский замок, свернул под арку и въехал в большой просторный двор жилого массива. Ровная обжитая площадка двора не вызывала никакого интереса для военных, но, тем не менее, именно под ней и располагался командный пункт обороны города.
Из броневика вышел высокий седой генерал, а за ним два адъютанта. В это время, словно из-под земли, появились три автоматчика и офицер. Увидев генерала, офицер отдал честь и предложил ему следовать в бункер. Вскоре все они незаметно скрылись из виду, а броневик выехал из двора.
Преодолев три лестничных пролета, офицеры подошли к массивной металлической двери, а солдаты остались у входа в бункер. Дверь открыли не сразу, а только после того, как за ней удостоверились, кто и с какой целью прибыл.
Пройдя узким коридором, генерал подошёл к крепкой металлической двери коменданта крепости и вошёл вовнутрь каземата. Комендант города Кенигсберг, генерал Ляш, шагнул к нему на встречу и они, поздоровавшись, обнялись.
Генерал Ляш, не предлагая сесть гостю, заговорил первым:
- Я знаю ситуацию лишь по докладам своего  штаба, но хотел бы услышать от вас как же, на самом деле обстоят дела в гарнизоне. Сами видите, связь с войсками практически утрачена, а это значит, что ими толком никто не управляет.
Заместитель коменданта крепости, командир дивизионной группы,  генерал-лейтенант Микош, начал свой нелицеприятный отчёт:
-  Батальоны сражаются за каждый дом и улицу, но боевой дух солдат и офицеров сломлен, поэтому воевать становится всё сложнее и сложнее, а точнее невозможно. Больше всех страдают горожане: женщины, дети, старики.
Ляш пристально посмотрел в лицо Микошу и спросил:
- Сколько в городе мирных жителей?
Генерал Микош стыдливо отвёл глаза в сторону.
- Точно никто не знает. Могу сказать только примерно, тысяч шестнадцать.
Комендант Кенигсберга с удивлением смотрит на  генерала, словно тот оговорился или не владеет положение дел в гарнизоне. 
- Это из 459-ти тысяч, проживающих в городе до войны?  Почему же тогда не вывезли из города всех?
Генерал Микош не прячется от действительности и говорит всё как есть:
-  Вы же знаете, что эвакуацию потом запретил сам Кох! Но дорога на Пиллау всё это время была открытой и русские не пытались её закрыть.
- Значит, можно было эвакуировать всех? – недоумевает Ляш желая   разобраться в обстановке.
Микош утвердительно кивает головой.
- Эсесовцы жестко контролировали этот приказ, и мы ничего не смогли сделать. Там наверху понимали, что это обстоятельство заставит нас стоять здесь насмерть.
Комендант, потрясенный нещадными бомбёжками, потерей управления войсками и надвигающейся катастрофой, выглядит беспомощным.
- И я теперь в этой мышеловке должен думать ещё и о городских жителях? А где же наш гаулейтер?
-  Скорее всего, Эрих Кох уже давно в Берлине, -  ответил ему с улыбкой Микош.
- Конечно, оттуда легче всего давать распоряжения, но ещё месяц и там будет жарко. Только бежать уже будет некуда, - откровенничает Ляш, выказывая недовольство  властями.
- Так всё же где сейчас находится наш гаулейтер? – любопытствует Микош.
- То, что Кох в Берлине, скорее всего дезинформация.  Вы же знаете, всё это время он прятался в бункере на косе Фриш-Нерунг. Это рядом с военно-морской базой Пиллау и аэродромом Нойтиф. Там же для него в постоянной готовности  находился  самолёт и специальное  судно. Более вероятно, что он сбежал или сбежит в Данию, так как всё  ценное имущество уже отправил туда.
Генерал Микош опять пытается вернуть своего собеседника к ситуации в городе.
-  Господин комендант! Наши солдаты и офицеры тоже давно приняли для себя окончательное решение  и при каждом удобном случае сдаются десятками и даже сотнями.
Ляш превозмогая нахлынувшую боль, обеими руками хватается за голову.
- И что же их толкает на этот поступок?
- Безвыходность ситуации и бессмысленность сопротивления, - даёт волю своим чувствам Микош.
- А как же долг и честь немецкого солдата? – теряет терпение комендант города, напрягая голосовые связки.
Генерал Микош тоже переходит на повышенный тон:
-  Сейчас каждый думает только о себе, а натиск русских не даёт никакого шанса на спасение.
Ляш обречённо смотрит на решетку, вмурованную в бетонную стену каземата.
- И что же нам остается, генерал? Только плен?
- Да! – кивает Микош.  Другого выхода нет! Здесь, в Кенигсберге, мы не в силах остановить крах Германии и спасти нацию. Германия обречена на поражение!
Ляш нахмурился и строго посмотрел в глаза генералу:
 - За такие слова я должен вас расстрелять!
Микош отозвался коменданту с сарказмом:
-  Увы! Но сейчас как раз впору стреляться самим, пока это не сделали наши враги.
Ляш растерян и подавлен тем, что происходит во вверенном ему гарнизоне и принимает давно наболевшее решение.
- Мы вынуждены будем капитулировать и чем быстрее, тем лучше. Пора прекращать эту бессмысленную бойню. Нам уже не защитить город, не спасти людей, да и свою честь тоже.
Микош и в этом выказывает генералу своё не согласие:
-  О какой чести мы можем говорить при таком результате компании? Разве только для того, чтобы успокоить своё  самолюбие!
- Конечно же, нет! – соглашается Ляш. Я всё прекрасно понимаю. Германия уже давно покрыла себя позором в глазах всего мира. И этому должен быть положен конец.
На этот раз Микош  проявляет солидарность с комендантом города.
-  Да, и это предстоит сделать тем немцам, что остались в живых и ещё  не потеряли рассудка.
- Конечно, надо думать о будущем. Гитлер - это уже прошлое! – махнул рукой на портрет фюрера начальник осаждённого гарнизона.
-  Я остаюсь с вами, Отто! – склонил перед комендантом голову Микош.
Ляш крепко обнял генерала.
- Что я должен сделать?
- Надо немедленно отправить к русским парламентёров для переговоров о предстоящей капитуляции. Это сейчас главная задача, более того, мне уже известны их условия.
Комендант города торопит генерала.
- Говорите всё как есть.
- Советское командование требует разминировать все здания и сооружения, ликвидировать минные поля и нанести их на карту. Прекратить огонь и сдать оружие. После этого, вывести войска на площадь у Королевских ворот для сдачи в плен.
Ляш сразу напрягся и побледнел.
- Это означает безоговорочную капитуляцию?
Генерал Микош утвердительно кивнул головой.
 -  По-другому и не может быть, такова воля победителя. Надо спешить!
Ляш расстегнул ворот кителя, посмотрел на корабельный хронометр, стоящий на столе, и облегчённо вздохнул.
- Хорошо. К восемнадцати часам я отправлю парламентёров в расположение советских войск.
-  И ещё! -  продолжил  Микош.  - У эсесовцев есть план, по которому при падении Кенигсберга в городе будут отравлены все колодцы.
Ляш отреагировал на сообщение с раздражением.
 - Выставить к каждому колодцу и водозаборнику вооруженную охрану, а при попытках отравить воду всех расстреливать на месте, независимо от ведомственной принадлежности и звания. Водоёмы потом передать русским установленным порядком.
-  С Богом! Буду ждать вашего приказа о сдаче города, - вскинул вверх руку Микош.         
Комендант гарнизона ответил генералу строгим напутствием.
- Прекращение огня и сдачу оружия, производить только после принятия окончательного решения о капитуляции.

    Кенигсберг.
9 апреля 1945 года.
      18.00.
Боевые позиции
27-го гвардейского стрелкового полка.

Сквозь пелену гари и дыма из расположения немецких войск к передовой подошли два старших офицера с белым флагом. Перед линией уличных заграждений остановились. Старший группы полковник, вскинув вверх руку, обращается к солдатам.
- Мы немецкие парламентеры, просим вызвать сюда вашего командира. У нас для него имеется важное сообщение.
Солдаты берут на прицел офицеров и с интересом разглядывают их. Вскоре появляется моложавый подтянутый майор с полевой сумкой поверх шинели и пистолетом в кобуре, висящей на поясном ремне. Офицер уверенной походкой идёт к немцам. Те, в свою очередь, тоже начинают движение ему навстречу. Встречаются. Первыми по старшинству представляются немецкие офицеры.
Вначале рапортует старший парламентёр.
- Командующий артиллерией группы «Микош», полковник Хефкер.
Затем подавшись вперёд, расправляет плечи его помощник.
- Ассистент командующего, подполковник Кервин.
Советский офицер тоже называет своё имя, но делает это спокойно с достоинством и честью.
- Командир батальона 27-го стрелкового полка, гвардии майор Белов. Прошу сообщить цель вашего визита?
Полковник Хефкер докладывает в той же парадной тональности.
- Мы прибыли по поручению коменданта города генерала Ляша и уполномочены вести переговоры с советским командованием о капитуляции Кенигсбергского гарнизона.
Майор Белов, понимая важность момента, тут же принимает решение.
- Тогда идём для доклада к командиру полка.
Бойцы батальона продолжают удерживать под прицелом немецких офицеров, пока те с комбатом не исчезают в проёме дома, где расположен командный пункт полка. Вскоре оба парламентёра под охраной полковых разведчиков были доставлены срочным порядком в штаб дивизии.

    Кенигсберг.
9 апреля 1945 года.
      Штаб
11-й гвардейской стрелковой дивизии.

За рабочим столом, заставленным полевыми телефонами, папками с документами и рабочими картами, разместились командир дивизии генерал Цыганов и начальник штаба подполковник Яновский.
Напротив стола, у стены сидят немецкие парламентёры - полковник Хефкер и подполковник Кервин. Командир дивизии доводит до   присутствующих последние указания руководства.
- Командующий фронтом маршал Василевский приказал отправить к генералу Ляшу своих парламентёров во главе с подполковником Яновским. Задача, вручить коменданту ультиматум о безоговорочной капитуляции Кенигсбергского гарнизона. Самого генерала и его ближайшее окружение после подписания меморандума взять в плен и доставить в штаб фронта.
Полковник Хефкер, быстро поднявшись со стула, выказывает своё недовольство.
- Ну, разве такое возможно!? Ведь речь идёт только о прекращении огня и условиях предстоящей капитуляции!?
- Данное решение не противоречит Гаагской конвенции, - поправляет его генерал Цыганов. Более того, в этой ситуации условия ставит победившая сторона, а значит, вы обязаны их выполнять.
Хефкеру ничего не оставалось, как согласиться. Он отлично понимал, что по-другому и не могло быть, зато всё это позволяло ему вернуться в бункер, а не испытывать унижение перед русским генералом. Скрестив руки на груди, он безропотно покорился судьбе.   
- В таком случае мы готовы отправиться к генералу Ляшу с вашими парламентёрами.
Однако командир дивизии исходя из сложившейся обстановки препятствует желанию немецкого офицера категорическим отказом.
- Нет, полковник! Вы остаётесь здесь, а с начальником штаба пойдёт подполковник Кервин. Сопровождать их будут офицеры штаба дивизии: начальник артиллерийской разведки капитан Федорко и переводчик - офицер по работе среди войск и населения противника капитан Шпитальник.
Определившись с задачей, Цыганов приглашает немецких парламентёров к карте и обращается к Хефкеру.
- Полковник, прошу вас указать точное место расположения штаба коменданта города и кратчайший маршрут к нему. Надо скорее заканчивать это бессмысленное кровопролитие.
Хефкер встаёт, подходит к столу берёт карандаш и склоняется над картой.
 - Это жилой массив недалеко от Королевского замка. По сути, от штаба дивизии будет не более полутора километров. На этом участке применение артиллерии и миномётов запрещено приказом коменданта города.
В свою очередь генерал Цыганов информирует парламентёров о действиях советских войск.
 - Маршал Василевский тоже распорядился прекратить артиллерийский огонь и бомбардировку авиацией на момент переговоров о капитуляции.
В это время Яновский внимательно всматривается в карту и делает себе пометки в блокноте, потом обращается к командиру дивизии.
- Товарищ генерал, задача ясна, разрешите приступить к исполнению приказа?
Теперь командир дивизии всё внимание переключает на начальника  штаба и даёт ему свои напутствия.
- Пётр Григорьевич, понапрасну не рискуйте, проявляйте во всём осторожность. На компромиссы с Ляшем не идите, только безоговорочная капитуляция и больше ничего. Начинайте готовиться. Форма одежды повседневна: фуражка, шинель, сапоги и никаких ремней поверх одежды. Вы теперь парламентёры, а не бойцы! Обязательно сдайте оружие и документы, а в 19.00 приступайте к выполнению задачи.
                *      *      *
Путь к бункеру Ляша был больше похож на дорогу в ад. Разбитые и сгоревшие машины, баррикады, заграждения, а между ними бесчисленные труппы солдат и офицеров. При входе в зону противника парламентёров остановил немецкий патруль - четыре солдата и младший офицер.
Обер - лейтенант, даже не смотря на то, что среди  парламентёров находился немецкий офицер, сразу же объявляет им свой ультиматум.    
- Я имею приказ, всех кто пересекает линию разграничения войск расстреливать на месте.
Солдаты вскидывают автоматы и ждут команду на открытие огня, но в это время подполковник Кервин машет рукой и категорически заявляет протест патрулю.
- Вы не имеете такого права! Это советские парламентёры, а я уполномоченный представитель генерала Ляша. Мне поручено сопровождать их к нему в штаб. Если вы примените оружие, то будете расстреляны сами.
После этого, не дожидаясь ответа от оцепеневшего патруля, парламентёры продолжили своё движение вглубь территории противника. Идти пришлось недолго, так как группа оказалась в зоне перестрелки немецкого отряда с гвардейцами стрелкового полка. Из-за этого пришлось надолго укрыться в разрушенном доме. Когда огонь начал стихать, движение вновь было продолжено.
Но теперь со стороны противника прилетело и ухнуло сразу несколько мин, а за ними посыпались одиночные снаряды. Поэтому вновь пришлось укрываться. Было ясно, что немцы всячески пытались препятствовать движению группы парламентёров. В итоге до бункера Ляша удалось добраться только в 21 час.

    Кенигсберг.
9 апреля 1945 года.
      21.00.
Бункер Ляша.

Офицер, встретивший парламентёров у входа в бункер, проводил их к начальнику штаба окружённой группировки. Войдя в кабинет, первым представился Яновский.
- Начальник штаба 11-й гвардейской стрелковой дивизии подполковник Яновский. Представляюсь по случаю передачи вам ультиматума командующего фронтом о капитуляции.
Немецкий офицер, одёрнув китель, тоже назвал себя.
- Начальник штаба Кенигсбергского гарнизона, полковник фон Заскинд.
Протягивает руку, берёт пакет, вскрывает его и начинает читать. В это время в кабинет входит генерал Ляш. Заскинд сразу же передаёт ему спасительный документ вместе с пакетом. Генерал, пробежав глазами текст, оглядел всех присутствующих и радушно заявил:
- Слава Богу, наконец-то закончится весь этот кошмар, иначе от такой бомбёжки можно сойти с ума. Я согласен с требованиями меморандума и готов их выполнять. О деталях поговорим в моём кабинете, прошу всех следовать за мной.
Войдя в кабинет, генерал Ляш предложил парламентёрам разместиться на мягких стульях с высокой спинкой, а сам сел в кресло за рабочим столом.
Затем снял телефонную трубку и пригласил к телефону начальника оперативного отдела.
- Господин подполковник, немедленно оповестите войска прекратить сопротивление и сложить оружие. Дальнейшие указания будут доведены в ближайшее время.
Начальник оперативного отдела услужливо отрапортовал:
 - Ваш приказ принят к немедленному исполнению.
Генерал Ляш положил телефонную трубку, взял меморандум и приподняв его над головой воскликнул.
- Видит Бог, я это сделал ради того, чтобы спасти тысячи жизней солдат и мирных жителей города.
В бункере наступила тишина, но длилась она недолго. Свои требования так же выдвинул Яновский.         
- Господин генерал, я прошу вас издать посменный приказ и разослать его нарочными офицерами до командиров частей.
Ляшу такое явно не понравилось, и он категорически объявил:
 - Я считаю это излишним, вы же сами слышали, что приказ о капитуляции мною уже отдан. Начальник оперативного отдела сейчас доводит его до командиров частей и соединений.
Однако подполковник Яновский не собирается уступать генералу.
 - В свою очередь я настаиваю, чтобы приказ был отправлен войскам в письменном виде, а один экземпляр я возьму для маршала Василевского.
Комендант гарнизона вновь снимает трубку и отдаёт распоряжение начальнику оперативного отдела.
- Подготовьте приказ о капитуляции и занесите его ко мне.
Положив телефонную трубку, генерал продолжил диалог с Яновским.
- Пока готовится приказ, мы должны обсудить гарантии советского командования о сохранение наших жизней, гуманное обращение в плену, заботе о раненых и о гражданском населении.
Яновский успокаивает коменданта и заверяет его в лояльности своего руководства.
- Я уполномочен заявить, что все эти требования будут гарантированы вам в полной мере.
Не успел Яновский договорить, как в кабинет спешно вошёл адъютант Ляша и взволновано доложил.
- Господин генерал, у входа в бункер собралась большая группа эсесовцев и партийных активистов во главе с их лидером подполковником Фидлером. Они требуют немедленной встречи с вами.
Генерал Ляш пристально смотрит в глаза адъютанту, а в голосе уже  зазвучат тревожные нотки.
- И что они хотят, капитан?
Офицер явно недоумевает, но всё же пересиливает себя.
- Они требуют прекратить переговоры, расстрелять русских парламентёров и продолжить сопротивление. В противном случае грозятся убить вас и начальника штаба.
Комендант задумался, но затянувшееся молчание прервал Яновский.
- Господин генерал, примите все меры, чтобы эти люди не проникли в бункер, а мы продолжим работать.
Ляш, в знак согласия, кивнул головой и обратился к адъютанту.
- Прикажите охране от моего имени разогнать этих смутьянов и закройте ворота на входе в бункер.
Не успел адъютант выйти, как начались звонки с целью лично удостовериться в приказе на капитуляцию. Когда звонки закончились, переговоры продолжились до тех пор, пока с приказом в кабинет не вошёл начальник оперативного отдела.
Ляш пробежал глазами по тексту и передал его начальнику штаба. Полковник Заскинд подписал документ и вернул его обратно. Теперь учитывая возникшие опасения, комендант перешёл к вопросу своей личной безопасности.    
- Ну вот, приказ исполнен и будет доставлен в войска гарнизона, а мы  готовы следовать под вашей охраной в штаб к маршалу Василевскому.
Яновский переглянулся с Федорко и Шпитальником. Тот и другой еле заметным движением головы высказали своё несогласие с предложением начальника гарнизона. После этого Яновский встал, подошёл к столу Ляша, взял в руки приказ и протянул его генералу.
- Без вашей подписи приказ не имеет юридической силы, а следовательно, и не будет исполняться. Подпишите!
Немного поразмыслив, Ляш поставил свою подпись и передал приказ начальнику оперативного отдела со словами: - «Срочно передайте нарочными в войска».
Когда вышел начальник оперативного отдела, Ляш опять обратился к Янковскому.
- Нам нужно 15 минут на сборы, чтобы отправится с вами в путь.
Однако Яновский знаком руки остановил его.
- Нет! Мы возвращаемся одни, а вы со штабом будете руководить войсками, иначе возникнет хаос и продолжится кровопролитие.
Ляш, не раздумывая, согласился, а советские парламентеры, взяв с собой документы, отправились в обратный путь.

                Штаб 3-го Белорусского фронта.

На оперативном совещании присутствуют Маршал Василевский, его заместители, начальники родов войск, а также представитель Ставки Верховного командования, Главный маршал авиации Новиков.
На этот раз генерал Покровский начинает первым, даже не получив разрешения командующего. Волнуясь, он протягивает телеграмму Василевскому.
 - Александр Михайлович! Ляш капитулировал!
Маршал спокойно берёт телеграмму. Одевает очки. Несколько раз перечитывает её и возвращает начальнику штаба.
- Теперь надо организовать прием пленных и исключить какие - либо провокации со стороны немцев.
- А как быть с комендантом города? – интересуется Покровский.
- Командование гарнизона допрашивать буду сам. А вы, Алешин, организуйте мне их доставку, - распорядился Маршал.
Начальника разведки  фронта довольно потирает руки.
- Это мы сделаем без промедления!
Василевский снимает трубку телефона «вч» и ждет ответа. Услышав спокойный голос Сталина, докладывает ему о результатах штурма Кенигсберга:
– Товарищ Сталин! Войска фронта овладели Кенигсбергом. Гарнизон крепости капитулировал!
Как всегда, Сталин ответил спокойным голосом:
- Поздравляю вас, Александр Михайлович, с победой на этом важном участке фронта!
- Спасибо, товарищ Сталин! Теперь все усилия будут сосредоточены на Земландской группировке противника. Там ещё остались большие силы.
- Хорошо! – соглашается Верховный. Подумайте теперь, в какой момент вам удобно будет передать фронт Баграмяну и продолжить разработку Маньчжурской операции. Я буду ждать вас в Москве. До свидания!
Василевский: - До свидания, товарищ Сталин!

    Берлин.
9 апреля 1945 года.
 Ставка Гитлера.

Поздним вечером  на совещании в бункере собралось высшее военное руководство Рейха. Гитлер явно озабочен происходящим и не в состоянии  сдерживать эмоции, даже в отношении своих близких соратников.
Гитлер: - В последнее время с фронта постоянно приходят самые ошеломляющие вести. Буквально несколько дней назад в Восточной Померании была разбита часть группы  войск «Висла». Эта группа состояла  из отборных дивизий во главе с Рейхсминистром  Гиммлером. Мы потеряли не только 21 дивизию, но и всю Померанию.
Гиммлер нервно заёрзал и начал поправлять очки.
- Мой фюрер, мы потеряли только 6 дивизий и 3 бригады…..
Гитлер замахав руками, закричал:
- Прекратите! Не пытайтесь приукрашивать ситуацию, Генрих. Сто тысяч  немецких солдат и офицеров оказались в плену. Девяносто тысяч убиты. Мы потеряли верфи, на которых строили свои подводные лодки. Мы потеряли самые выгодные порты. Мы дали возможность русским блокировать «Курляндскую группировку» с моря. И,  наконец, мы создали им условия для наступления на Берлин. Вот что значит потерять Померанию!
В это время генерал Кребс, получив документ от своего адъютанта и быстро пробежав его глазами, протянул Гитлеру.
Фюрер подался вперёд и взял его без особого желания, предчувствуя плохую весть.
- Что это, Кребс?
Гитлер не стал читать донесение и вернул его  сразу же обратно генералу.
Кребс напрягся, глаза его округлились.
 - Мой фюрер! Генерал Ляш около часа назад капитулировал перед советскими войсками. Кенигсберг пал!
В зале повисла свинцовая тишина. Гитлер склонился над картой и что-то тщательно стал рассматривать на ней. Рухнула его последняя надежда диктовать русским свою волю. Потом он поднял голову, оглядел всех и прохрипел:
- У нас с вами больше нет возможности выиграть время и собраться с силами. Нет! Как это могло случиться, Кребс? Ведь Кенигсберг был неприступной крепостью и мог стоять еще не один месяц.
- Это предательство, мой фюрер! – опустил голову генерал.
- Ляш должен быть казнен за измену, а вся его семья посажена в тюрьму, слышите меня, Кальтенбрунер? – сжимает кулаки Гитлер.
Начальник Главного управления имперской безопасности СС  услужливо уточнил:
- У него жена и две дочери, мой фюрер! А также зять, барон фон Бутлар-Гросвенедиген.
 - Посадить всех в разные тюрьмы, чтобы не смогли даже общаться, - затрясся в истерике Гитлер. - Пусть знают, что за предательство интересов Германии пощады не будет никому. Слышите! Никому, несмотря на звания и заслуги.
Кальтенбруннер  вытянулся, демонстрируя готовность к немедленным действиям.
- Ваши указания, мой фюрер, будут выполнены.
Гитлер обмяк и снова уткнулся в карту.
 - Теперь наша главная задача остановить русских на самых дальних подступах к Берлину. Если не устоял «Поморский вал» и Кенигсберг, то Берлин русским мы не отдадим. Стоять будем насмерть! Всем находиться в столице и защищать город до победного конца!
                *      *      *
Разгромив Восточно-Померанскую группировку немцев, советские войска были нацелены на берлинское направление. И уже 16 апреля 1945 года, началась Берлинская наступательная операция.
Войска 1-го Украинского фронта, во взаимодействии с войсками 1-го и 2-го Белорусских фронтов, под командованием Маршалов Конева, Жукова и Рокоссовского успешно завершат эту операцию 8 мая взятием Берлина и безоговорочной капитуляцией Германии. 

ПЛЕНЕНИЕ ГЕНЕРАЛА ЛЯША   
      
     Кенигсберг.
9 апреля 1945 года.
      23.00.
Штаб 11-й гвардейской стрелковой дивизии.

Группа в составе подполковника Яновского, капитана Федорко, капитана Шпитальника и подполковника Кервина, следуя через боевые позиции 27-го гвардейского стрелкового полка, возвратилась в штаб дивизии ровно в 23 часа. Генерал Цыганов, не скрывая радости, внимательно слушал доклад своего подчинённого, а тот в свою очередь говорил коротко, но по существу.
- Ситуация в штабе Ляша очень тяжёлая, поэтому мы приняли решение оставить его на месте, чтобы завершить капитуляцию без эксцессов.
Цыганов на время задумался, затем уточнил.
- А что вам конкретно удалось сделать?
Яновский расстегнул полевую сумку, достал документы подписанные генералом Ляшем и передал их командиру дивизии.
- Главное, что мне удалось, это согласовать процесс капитуляции на наших условиях, а так же узаконить данное событие письменным приказом.
О результатах работы Цыганов тут же доложил командующему 11-й гвардейской армии генерал-полковнику Галицкому.

    Кенигсберг.
9 апреля 1945 года.
       Штаб
11-й гвардейской армии.

На связи с командующим фронтом генерал-полковник Галицкий.
- Товарищ маршал, группа парламентёров прибыла в полном составе. Ляш принял условия безоговорочной капитуляции и приступил к их выполнению.
Василевский тут же насторожился.
 - А где сейчас он сам?
Галицкий: - Находится в своём штабе и координирует процесс капитуляции.
Сразу повеяло холодком, командующий фронтом явно занервничал.
- Почему Ляш и его окружение ещё не доставлены в штаб фронта? Я же лично говорил вам об этом.
Тем не менее, генерал Галицкий продолжает уверенно докладывать маршалу о сложившейся ситуации.
 - Подполковник Яновский посчитал, что если он арестует командование гарнизона, то сразу начнётся неразбериха.
В ответ Василевский детально излагает генералу суть происходящих событий и даёт им свою оценку.          
- Сейчас Ляш пользуясь всей полнотой власти, использует сложившуюся ситуацию со своей выгодой. Отсюда локальный огонь с немецкой стороны ещё не прекращён.
Более того, в последние два дня он активно пытается покинуть город на военно-транспортном самолёте вместе со своим генералами. Однако наша авиация постоянно бомбит и блокируют городские аэродромы, препятствуя их восстановлению, а также уничтожает вражеские самолёты в воздухе. Вот так обстоят дела в осаждённом гарнизоне.
Командующему армией ничем возразить, остаётся только одно беспрекословно повиноваться решению старшего начальника.
- Товарищ маршал, в связи с этим я прошу уточнить мою задачу.
Проявляя сдержанность, Василевский даёт теперь чёткие указания генералу Галицкому и требует их неукоснительного исполнения. 
- Отправляйте группу Яновского к Ляшу немедленно, пусть завершит начатое дело до конца. А тех немцев, которые не желают сдаваться, уничтожать, но к утру в городе должен быть наведён полный порядок. Выполняйте!

    Кенигсберг.
10 апреля 1945 года.
      01.00.
   Бункер Ляша.

Как и в первый раз, группу советских парламентёров встретил начальник штаба гарнизона полковник фон Заскинд и проводил их к Ляшу.
Несмотря на свою озабоченность, комендант крепости выслушал доклад Яновского с большим вниманием.
Яновский: - Господин генерал, по поручению командования фронтом предлагаю вам немедленно покинуть бункер и отправится со штабом в расположение советских войск.
Ляш отнёсся к предложению весьма спокойно, отчётливо понимая, что это была его единственная возможность сохранить свою жизнь.
- Мы согласны на ваше предложение, но я надеюсь, что личное оружие вы не будете у нас изымать.
Яновский, не раздумывая, даёт своё согласие на просьбу коменданта.
- Вы будете следовать со своим оружием до расположения наших войск, а там уже сдадите его.
Генерал Ляш достаёт из рабочего стола восьми зарядный Вальтер и переложив его в кобуру, заявляет:               
 - Вот теперь я готов покинуть бункер.
Однако Яновский не отступает и напоминает ему о главном.
- А ещё вы должны назначить офицера для исполнения обязанностей начальника гарнизона.
Комендант на ходу анализирует обстановку и принимает решение.
- Поскольку начальник штаба следует со мной, а заместитель находится в войсках, то эти обязанности я возлагаю на начальника оперативного отдела. Он будет контролировать обстановку и исполнение приказа о капитуляции.

    Кенигсберг.
10 апреля 1945 года.
      02.00.
Штаб 11-й гвардейской стрелковой дивизии.

Несмотря на усталость, Яновский докладывал командиру дивизии, не скрывая своего удовлетворения.
- Николай Георгиевич, генерал Ляш и его штаб доставлены в расположение дивизии.
Генерал Цыганов тоже делится с офицером своими переживаниями.
 - А я уже начал волноваться и отправил на ваши поиски начальника разведки дивизии майора Круглова с шестью бойцами. Вы должны были с ними встретиться.
 - Нет, я их не видел, но Круглов опытный командир и с задачей справится, - заверил генерала начальник штаба.
Пока шли доклады, допросы и размещение пленных, вернулись разведчики с раненным сержантом, о чём майор Круглов сразу же доложил командиру дивизии.
- С нашими парламентёрами мы так и не встретились. Где-то разминулись на маршруте, ведь немцы по-прежнему стреляют из всех укрытий города. Зато я привёл группу офицеров во главе с заместителем коменданта генерал-лейтенантом Микошем.
Цыганов явно доволен результатом и подводит итоги операции.
 - Ну, вот теперь все в сборе, а где вам удалось его отыскать?
Круглов улыбается, чувствуя себя явным победителем.
 - В бункере генерала Ляша, он там проводил совещание с руководством гарнизона.
Генерал жмёт руку майору, выказывая своё уважение разведчикам дивизии.
- Благодарю вас за службу. Немного передохните, а потом будете сопровождать пленных в штаб маршала Василевского. Там передадите их начальнику разведывательного отдела фронта генералу Алешину, он уже несколько раз звонил мне. Сами понимаете беспокоиться человек.
                *      *       *
В 24.00 девятого апреля Моск¬ва салютовала войскам 3-го Белорусского фронта, ов¬ладевшим городом и крепостью Кенигсберг, двадцатью четырьмя артиллерийскими залпами из трехсот двадцати четырех орудий.

Несправедливое решение.

По завершению штурма Кенигсберга все трое парламентёров за проявленные доблесть и мужество в ходе наступательной операции были награждены орденами Красного Знамени. В наградных листах у капитана Федорко и капитана Шпитальника кроме этого ещё отмечено, что они высылались командованием в качестве парламентёров. У гвардии подполковника Яновского, как основного действующего лица, об этом не сказано ни слова, а так же иных наград за «особое задание» ему не последовало!?
Всё дело в том, что приказ командующего фронтом и командующего 11-й гвардейской армии парламентёрами был выполнен «полностью» только со второго раза, а это повлекло за собою неоправданную потерю времени. В результате чего генерал Ляш со своим штабом был доставлен в расположение советских войск уже после столичного салюта войскам 3-го Белорусского фронта, овладевших Кенигсбергом. Таким образом, блестяще проведённая наступательная операция явно не соотносилась с фактом пленения немецкого командования.
Ошибочным также считается мнение, что именно парламентеры 11-й гвардейской стрелковой дивизии принудили коменданта города генерала Ляша к сдаче гарнизона, завершив тем самым Кенигсбергскую операцию. На самом деле их задача была более чем скромной, так как противник сам запросил «капитуляцию», для чего выслал в расположение 27-го гвардейского стрелкового полка двух высокопоставленных офицеров с белым флагом.
В ответ на эту просьбу, командующий фронтом маршал Василевский, подписал ультиматум на капитуляцию немецкого гарнизона и приказал Галицкому доставить документ лично Ляшу. Кроме этого, принять все меры к его исполнению и безопасности самих парламентёров.  Комендант города безоговорочно принял эти условия, так как дальнейшее сопротивление было абсолютно бессмысленным, а возможность уйти от возмездия исключалась полностью.
В свою очередь 28-ми летний начальник штаба дивизии Пётр Яновский, побывавший в бункере и увидевший ситуацию изнутри, выполнял приказ исходя из этой обстановки. С другой стороны, фанатичные нацисты, зная о приказе Гитлера не сдавать Кёнигсберг, в любой момент могли уничтожить советских парламентёров, а вместе с ним и генерала Ляша.
В завершение необходимо сказать о том, что «Кенигсбергский блицкриг» был совершён усилиями четырёх полевых и трёх Воздушных армий под руководством блестящего полководца, маршала Советского Союза Василевского Александра Михайловича.
В 2000 году у мемориала участникам штурма города-крепости в Калининграде маршалу-победителю был воздвигнут монументальный памятник из светлого гранита. Всё это было сделано за счёт областного валютного фонда от реализации сырой нефти, что соответствовало тогда духу времени. Эквивалентный объём средств, в пересчёте на российскую валюту составил - 200 млн. рублей.