Поэзия и пророчество

         Поэзия и пророчество

    Есть известная строка Евгения Евтушенко: «поэт в России больше, чем поэт». C пушкинских времен повелось сопоставлять поэтов с древними пророками. Есть ли для этого основание, помимо свидетельств о себе самих поэтов? Слово пророк образовано переложением на русский язык греческого ПРОФЭТЭС. Это тот, кто проговаривает вслух высшую волю или являет скрытую реальность. В Греции пророками называли и поэтов, так как считалось, что те вещают по внушению Муз. Не верным было бы Муз представлять себе некими нимфами или добрыми духами, коих миллионы. Для древних греков Музы — бессмертные дочери Зевса, сестры самой Афины Премудрости, ее подруги и сотаинницы, подруги и жены Аполлона. И их всего девять. Сферы их компетенций не ограничиваются искусствами, но включают и науки, делая их небесными патронессами Знания в целом. Служитель Муз имел в Греции высокий статус. В наше время Муз отправили в область мифа, но у поэтов и ученых осталось исторически обоснованное право называться пророками. Пророчество ныне - это умение поэта выразить общенародные чувствования и идеи. Хорошая песня может быть пророчеством. В области науки Таблица Менделеева — пример истинного пророчества современности. Основы Теории музыки также являются пророчеством.

                Сумею ли? Культуры не хватает...
                Нахватанность пророчеств не сулит...
                Но дух России надо мной витает
                и дерзновенно пробовать велит.
                Е. Евтушенко

    В советские 60-е, когда были написаны эти строки, не стеснялись пафоса и высокого слога, люди жили мечтой о высшем и стремились к светлым идеалам. В этом они были продолжателями представлений духовных и светских интеллектуалов XIX и отчасти XVIII веков. Мы мало знаем о подлинных настроениях умов и веяниях «духа России» более раннего времени. Достаточно внимательно осмотреть здание Знаменского храма в Дубровицах под Москвой и Петропавловский собор в Петербурге, чтобы усомниться в адекватности и полноте своих знаний о петровской и допетровской эпохе.
      Что такое «дух России», провозглашенный Евгением Евтушенко, какова глубинная мысль Русской души и в чем ее всемирная миссия, нам еще предстоит осмыслить, в том числе, есть надежда, через откровения современных талантливых поэтов и одаренных ученых.
     Одним из виднейших выразителей «духа России» в XX веке явился Николай Степанович Гумилев, мастер стихосложения и выразитель чаяний своего поколения. Подобно упомянутым советским людям, он не стеснялся быть пафосным и не боялся оказаться смешным, делясь с миром своей верой и своими идеалами:

                Я вежлив с жизнью современною
                Но между нами есть преграда.
                Все, что смешит ее, надменную,
                Моя единая отрада.

                Победа, слава, подвиг — бледные
                Слова, затерянные ныне,
                Гремят в душе, как громы медные,
                Как голос Господа в пустыне.

     За год до своей трагической смерти Гумилев написал стихотворение «Шестое чувство», в котором облек в слова (прорек) чаяние не только свое, но и многих умов России о рождении «нового человека», который сумеет построить царство Правды, основанное не на принуждении естества, а на свободном выборе добра преображенной душой. «Шестое чувство» - это поэтическое именование того, что апостол Павел назвал «обновлением духа» (Рим 7:6). Заветное сокровище Русского сердца — это Правда Божия и построение Нового Мира, которые стали смыслом жизни лучших людей в Советский период. Гумилев об этом сокровище сказал в год своей смерти:

                Сердце будет пламенем палимо
                Вплоть до дня, когда взойдут, ясны,
                Стены Нового Иерусалима
                На полях моей родной страны

      Он был предельно честен, когда говорил о себе:

                Я — угрюмый и упрямый зодчий
                Храма, восстающего во мгле,
                Я возревновал о славе Отчей,
                Как на небесах, и на земле.

       Это прямая отсылка к словам библейского пророка Илии (3Цар 19:10). Николай Степанович осознавал себя пророком и спокойно, мужественно провидел свою скорую кончину.

                Предо мной предстанет, мне неведом,
                Путник, скрыв лицо; но все пойму,
                Видя льва, стремящегося следом,
                И орла, летящего к нему.

     Он был убит теми, кто имел иной проект для России, вроде того, который пытались реализовать в постперестроечное время «спасительного» звериной формы капитализма, когда русский народ был сбит с толку, лишен общей мечты и мудрости для понимания мировой системы координат. Воскреснет ли светлый и мощный дух нашего народа, явится ли миру чудо «нового человека» на полях России, о чем мечтал Гумилев и думали многие наши любимые хрестоматийные предшественники, или они все были всего лишь мечтателями и чудаками?
    Об этом, а также о гумилевском пророческом «Шестом чувстве», хотелось бы поговорить отдельно.
.