Социальное спортсменство

Братья и сёстры! Серия рассказов про Илью Валерьяновича ширится в объёмах! Мы рады предложить вниманию многоуважаемой публики очередное повествование о приключениях нашего героя. В этот раз мы совершим вместе с ним путешествие далековато и странновастенько. Итак, Вашему вниманию:

Социальное спортсменство. Или путешествие Ильи Валерьяновича на тот свет, и обратно на наш свет.

Восемнадцать сорок четыре. До закрытия метрополитэна шестнадцать минут. Столько времени остаётся Илье Валерьяновичу, герою нашего сегодняшнего повествования, чтобы добраться до транспортных средств, увозящих своих юных и незрелых посетителей прямиком в бездны тёмных пучин городских окраин.

Проживая на окраинах Москвы, Илья Валерьянович жил не тужил, если бы не одно существенное “но”. Дело в том, что неуёмная жажда лиственницы обуревала нашего героя с юношеских лет и по сию пору. И дерево это, бывшее его единственной настоящей живой любовию, произрастало лишь в определённом районе Москвы. Спальный район, депрессивные коммуникации, шугливые коты и огромные просторы чистейщего воздуху, наполненного истинным кислородом лазурного Бытия.

Он был из той категории людей, что не взрослеют, так как в своё время их не допустили до серьёзных дел социального масштаба. Эти люди всегда в трэнде, следят за мемами и держат руку на пульсе современности. Им остаются лишь развлечения культуркой.

“Широк путь зде и угодный сласти творити, но горько будет в последний день, егда душа от тела разлучатися будет: блюдися от сих, человече, Царствия ради Божия”.

Инфантилы, творческие интеллектуалы. Люди, у которых нету своей доли в этом мире; ни малейшего пакета акций, облигаций и даже фьючерсов, - а есть лишь малая доля необходимого дабы свести концы с концами и прожить день насущный.

Илья Валерьянович с раннего детства был приучен заниматься восточными ударными единоборствами под названием Кара-Тэ. И несмотря на свою субтильную внешность - в очёчках и с бородкою, - обладал грозным оружием в виде своих конечностей, натренированных бить молниеносно и почти насмерть.
И в месте с этим, парадокс его личности состоял в том, что ему была чужда всяческая соревновательность. С раннего детства он не понимал как можно бегать с кем-либо наперегонки или же соревноваться в умениях забросить подальше кусок камня поднятый на обочине. Какое в этом действе утилитарное назначение? Одно дело когда с мальчишками из своего двора можно было совместно совершить какое-либо достижение - наворовать яблок, построить мини замок из веток или же навалять тумаков детишкам по соседству, дабы неповадно было. А иное дело вступать в войну, пускай не прямую, и в скрытой форме в виде соревнования, со своим другом и с тем, с кем состоишь в одной команде. Одним словом, меж-видовая конкуренция вызывала у нашего героя оторопь и непонимание происходящего. Он был чужой. Он был иной этому миру, подрязщему в междуусобицах.

Когда невинная игра щенков, кусающих друг друга, но не прокусывающих до крови, направленная на развитие организма, воспринимается за реальность - тут и рождается Кантовская дилемма легального-легитизимированного и морально-вечностного.

Выходя на татами, и позже на ринг в полу-профессиональных поединках, Илья Валерианович никогда не надеялся выйти живым из сего мероприятия и старался не давать шансов на это и своему противнику. “Доктор Смерть” - под этим псевдонимом знала его вся подмосковная шушара, причастная к миру единоборств. Но мысль о том, чтобы доказать сопернику или окружающим людям, свою состоятельность и свою крутость залихватскую, продоминировав или унизив оппонента - Илье Валерьяновичу всегда представлялась чем-то недостойным и унизительным, вроде проституции или же отравления просроченными ёгуртами, со всеми, для желудочно-кишечного тракта, последствиями вытекающими. В природе самцовая соревновательность быть может и оправдана… завоеванием самки например, но унижаться ради благосклонности этого безмозглого существа - нет уж, увольте! Бунт одичалой совести нам ближе, обманчивых дворцов и игр современности.

Разведясь с женой после трёх с половиною лет совместного существования, Илья Валерианович осознал тот факт, что женская людоедская соревновательность имеет преимущества, так как женщину в наличии у неё оной - просто не подозревают. Плюс ко всему этому, в душе каждая женщина не может простить мужчинам отсутствия у себя внешнего полового органа, способного пробивать реальность - вот и бесится. Одним словом Иуды в обличии невинных овечек отныне не интересовали его как люди, как полноценные представители рода людского. К нему он их отныне не относил, хотя и имел подруг в среде интеллигентской. Но эти женщины, хоть и производили впечатление людей, а не просто товару, - и на самом деле людьми и были в полном смысле этого слова, однако все поголовно, как на зло, не имели женской привлекательности.

В интеллигентной среде, к коей наш герой принадлежал всецело, его знали как доброго и отзывчивого товарища, автора двух диссертационных работ и нескольких толковых трудов по “био-механике в полу-проводниковом пространстве”.

Но в сторону фактологические эклибрисы! “Восемнадцать Сорок Четыре” вполне быстро сменяются на “Восемнадцать Сорок Восемь”. Необходимость добраться до дому становится всё острее и актуальнее. Прощайте лиственницы, я навещу Вас в ближайшем времени. А сейчас - домой.

Так и пролетали дни, недели и годы.
И вот, одним прекрасным погожим денёчком Илья Валерьянович, прильнув к подоконнику, увидел, наблюдаемую им ранее очень часто, классическую сцену. На углу дома стояли трое самцов, которые по обыкновению своему собирались в полукруг, пялились внимательно в экраны телефонов, обсуждая что-то своё, мужицкое… И тут их взгляды постепенно приковало иное зрелище. Старая Lada модели 99, тёмного цвету, издавая громкие шумы (из полуоткрытого окошка), именуемые рэпчиком, притормозив на перекрёстке, самодовольно красовалась, услаждая зрение наших подопечных.

“Доедет ли до Новгорода? Рессорная подвеска то хлипенькая… Аль быть может ужно дажеть и до Саратову… Поди тут разбери его вкачель!” - примерно это и выражали завороженные взгляды наших милых мальчиков.

Встряхнув головою, прогоняя ворох ненужных мыслей, Илья Валерианович решил поставить чайник. И тут же, в эту самую секунду он лицезрел как по снегу идут пустые сапоги - хрустят свежим снегом. Светит луна и забывают пёсы. Как так? Опять встряхнув головой недоумевал Илья Валерианович. Что же это? Нуте-с здравствуйте!!!

И тут его что-то подхватило за шиворот и подняло вверьхь. Сознание, не успев среагировать, не подавало никаких знаков опасности. И тут он начал понимать, что именно с ним происходит. Туннель. Очень долгий. Состояние сна и покоя.
Эй, подожди! А как же чайник? К чему твоя speech про чайник? - задал сам себе он вопрос. Расслабься. И будь что будет.

Осознав себя на красивой лужайке Илья Валерианович увидел сцену неких галлюциногенных образов. Две огромные мухи, очень чёрные, каждая размером с небольшой домик направлялись в его сторону от куда-то из за плеча. Он не мог понять как это “из за плеча”, но однако дело обстояло именно так. Просто шагая по лужайке они брели в его сторону. И тут, освирепев не на шутку, Илья Валерьянович взял разбег по направлению к чудищам.

.....

Кто ты?

Меня именуют Дантес аляВергильевич. Да, именно так именуют меня в подводном царстве, т.к. мир это вода, а вовсе не земля как ты себе это представляешь. Там у вас на воде всё по иному, а здесь ты сможешь раскрыть все свои внутренние сущности сполна. Ты ведь желаешь этого?

Почему эти люди лежат вповалку, а над ними кружат мухи неимоверного размера? А? Что за дичь? Это ад?

Нет друг. Ада не существует. Ты вопрошаешь кто они? А это те, кто под водою жил в соревновательной системе координат.

Какой системе? Каких координат? При чём тут мухи? И от чего их размеры таких масштабов?

Мухи - это их Эго, да-да, их коллективное Эго. Оно довлело над ними и на воде - довлеет и здесь. Почему коллективное - спросишь ты, в то время как они жили лишь своими собственными интересами? А дело в том, что человек не создан как ин-дивид, Человек - явление коллективно-социальное. И эти две мухи - впитали в себя всё то коллективное недовольство ближним, каким были переполнены сердца этих людей там, в их первом универсуме.

А почему я не среди них? Ведь мухи… или как их там… направлялись и по мою душу?

Ты сам прекрасно понимаешь, что ты не достоин этой участи, ты не участвовал в их делах, и соответственно твои мухи не больше стандартного размеру. Залезь в левый карман пинджака. Но аккуратно. Они там.

Не стану!

И правильно. Позволь разъяснить тебе механизмы - это моё должностное обязательство. Изуродованные со школьной скамьи институтом соревновательности за оценки, выдаваемые учителем эти люди отвергли борьбу за свою идентичную уникальность. Люди эти не могут договариваться и быть коллективно заодно нежели чем договориться чтобы избить кого-то или совершать коллективные преступления. В этом коллективном мареве невозможно расслабиться, даже среди своих. Да и о каких “своих” может идти речь? Своих в этом мире социального соревнования не бывает.

Но смотри - там и женщины, и они… они нагие….

Вспомни. Почему женщины так не любят открытые обсуждения сексуальности своей и этой сферы вообще? От того, что поднятия этих тем оголяет физиологически подчиненное положение женщины. Обсуждая любую сексуальность в обществе, мы тем самым унижаем женщину, воспоминая об её физиологически подчинённом положении. Так же как мужикам дана эта соревновательная сущность, чтобы преодолеть её и действовать сообща на благо всеобщих интересов, так и у бабищ их мелочная суетливая многозаботливая и алчная сущность есть предмет преодоления - преодолеть её, но ни в коем мере не укореняться в ней, не развивать и не прогрессировать в неуёмном потреблении ресурсов. Но тоже реализовывать свою заботливую сторону личности. Однако этого не произошло на воде. Отсюда и нагота.

Стой! А Христос? Ведь я слышал на зем… ну, как ты говоришь - на воде, что есть Спаситель и Он…

Да. Вон Он. Посмотри на Восток. Но Он не может подойти и близко к этим людям. Каждый из них моментально вступает с Ним в серию препирательств. А видя Его на Кресте униженного (именно в этом виде Он совершает дело спасения) они начинают Его презирать…. В общем. Ты понял о чём речь?

В общих чертах. Так… а где же всё остальное? Блудники и чревоугодники и прочие смертные грехо-водцы?

А это всё выдумка. Имеющая значение всего-лишь факультативного характера. Существует лишь одна ценностная характеристика - “заповедь любви”. Вот пригодилась ли тебе в твоей взрослой водяной жизни необходимость учить уроки и выполнение домашнего задания (в школьные годы), которые так настойчиво тебе преподносили как необходимую добродетель? Молчи. Предполагаю, что не очень. Кроме базовых знаний письма и счёта. Так же и заповедь любви – есть базовое условие пребывания в Царстве. Ты хотел сказать в Царстве Небесном? Это для живущих  “там” оно Небесное, а здесь есть Царство и ничего более.

И что же? А как развиваться в таком случае? От чего необходимо отталкиваться?

Все те, которых именовали ботанистыми неудачниками в раннем детстве, выйдя в большую жизнь преуспели во всех сферах. Каждый в своём, тогда как самые успешные дети спились, а их прихлебатели вкалывают не покладая рук и ног на нелюбимых работах. Такова и метафора водяной жизни как подготовки к Вечности.

Кто был никем станет всем?

Не совсем. Кто что развивал в себе там - то и получает здесь. Но уже в наиполнейшем объёме.

Что получает? Наготу и мух?!

А что тебя удивляет Илья Валерьянович? На воде их пьянит перспектива всех победить и стать вожаком стаи, завладев ресурсами. Здесь же ресурсов нет. Но Эго неубиваемо. И тут оно оживает в полной мере.

Я ухожу. Отпусти меня.

.....

Шагая с работы Илья Валерьянович рассуждал следующее: - совершенно непонятно как это - унизить человека? или возвысить человека? В соотношении с чем? В отношении чего он возвышается или унижается? Где эта отправная точка и “ватерлиния”?