Я хотел бы переехать в Печатники

Я хотел бы переехать
в Печатники.
Вспоминал бы их старую набережную -ту самую, с фонарями и кирпичными столбиками.
Не переставал бы удивляться, как легко можно потерять, казалось, незыблемое.
Пытался бы принять и полюбить новый алюминевый заборчик, построенный на этом месте.
Не смог бы.
Все равно каждые выходные гулял бы по набережной, от Тулы до самых шлюзов.

Там, в тихой заводи, наблюдал бы за жизнью местных бобров. Бобра Васю кормил бы морковкой.
Кормил бы так же и уток, искал бы среди них птицу чомбу.

Жил бы на Гурьянова, этаже на двадцатом, с видом опять же на реку. Созерцал бы потрясающие закаты, фотографировал бы с балкона Коломенское, Москва- Сити, в ясную ночь - луну с кратерами.

Открыл бы, что Печатникам, оказывается, было что терять, кроме цементного элеватора -  в роскошных залах плавучего ресторана, пришвартованного некогда  в начале набережной - больше не побывать.

Грустил бы.

Неподалёку от монастыря обнаружил бы никому неведомый уголок старой Москвы - с дореволюционными домами, голубятней, изящной кирпичной башенкой, явно не водонапорной.

Гулял бы в этих двориках, представляя , что нахожусь в переулках  Маросейки или Покровки, например.

Гулял бы по монастырю. Любовался бы росписями и ветражами Иверского храма.
Снова убеждался бы, что искусство русского модерна- это великая сила.
Восхищался бы мастерством укладки плитки на полу храма.
Святил бы здесь куличи и пасхи. Наслаждался бы  византийскими распевами монастырского хора.
Узнав историю росписей храма, задумался  бы, а в честь какого Гурьянова по настоящему названа улица.

В книжную лавку монастыря с детской коляской не входил бы. Вообще не входил бы в их книжную лавку.

В крепкую зиму по льду реки ходил бы в Коломенское.
По дороге общался бы с подледными рыбаками, восхищался бы их уловом.

В новый год участвовал бы в соревновании печатниковцев и коломенцев  по запуску фейверков и салютов. Истово болел бы за наших.

Раздумывал бы, как пробраться на остров Бобровый. Даже присмотрел бы себе для этой цели надувную лодку. Мечтал бы устроить там пикник. В другое время представлял бы, что сам остров - это кальдера древнего спящего  вулкана, замирал бы от приятной жути.

Открыл бы, что самые вкусные в Москве хинкали и солянку подают в хинкальной номер пять, рядом с бывшим магазином "Олми". Осознал бы так же, что атмосфера и стилистика девяностых могут быть не антуражем или дизайнерской задумкой, а повседневной обыденностью.

Как житель Самаровой горы посматривал бы на обитателей Сукиного болота слегка свысока.

Радовался бы, что с Курьяновских очистных уже года три не несет смрадом.

Жарким летом ходил бы от метро домой пешком, сквозь лабиринты дворов и площадок, мимо спин девятиэтажек, бетонных заборов, деревьев. Наслаждался бы жарой и одиночеством в центре набитого людьми и машинами города. Пил бы холодное пиво в пространствах между перекрестками и  Пятерочками.

Ездил бы на велосипеде в Люблино во "Вкусно и точка"

Печатники, ждите!