Пауза за столом одесситов

Пауза за столом одесситов

Когда Машиах пришёл и великие одесситы собрались за одним столом в Третьем Храме в Иерусалиме, атмосфера была наполнена радостью, удивлением и бесконечными разговорами. За столом звучали речи, поднимались бокалы, кто-то вспоминал старую Одессу, кто-то рассказывал, как прошёл весь путь к этому дню.

Раввин Рабинович предложил сделать короткую паузу:
— Давайте немного передохнём, дорогие одесситы, — сказал он с доброй улыбкой. — Пусть каждый переварит услышанное, а потом продолжим выбирать, кто сделает кидуш в честь Машиаха от имени одесситов.

Пауза и неожиданный разговор

Во время этой паузы многие начали общаться между собой. Некоторые гости из других городов и стран подходили к столу одесситов, чтобы обсудить услышанное. И тут к автору романа, который также сидел за столом, начали подходить несколько человек — как оказалось, те самые критики, которые раньше возмущались его произведением в интернете.

— Слушай, Миша, — сказал один из них, мужчина с бородой, — я вот прочитал твой роман ещё до прихода Машиаха. И знаешь, мне тогда показалось, что ты просто фантазёр. Как можно писать о приходе Машиаха так, как будто это уже случилось? Это же гордыня!

Миша улыбнулся и посмотрел на него:
— Дорогой друг, когда я писал этот роман, я не пытался угадать все детали. Я писал о вере, о надежде и о том, как великие одесситы встретят Машиаха. А что не точь-в-точь сбылось — ну так кто вообще может предсказать точное будущее? Главное, что сам приход стал реальностью.

Тут вмешался ещё один критик, молодой человек с серьёзным лицом:
— Но ты сам себя лайкал в Фейсбуке! Это же признак гордыни! И кто тебе дал право утверждать, что великие люди сказали бы именно так?

Миша засмеялся и сказал:
— Как сказал великий Гиллель:
«Если не я для себя, кто для меня? Если я (только) для себя, что я? Если не теперь, когда же?» (Талмуд, Мишна, Авот, 1.12—14)
Я не претендовал на абсолютную правду, я просто выразил свою веру и надежду на лучшее будущее. А если я сам поддержал свой пост лайком — так это потому, что в тот момент мне просто хотелось верить в собственные слова.

И добавил:
— Как сказал Гиллель:
«То, что ненавистно тебе, не делай другому, — в этом вся Тора. Остальное — комментарии. Иди и учись».
Так что если вам не нравится моя фантазия — я никого не заставляю принимать её как истину. Но пусть каждый пишет свою историю и выражает свою веру так, как считает нужным.

Мудрость раввинов

Раввин Вольф, услышав этот разговор, с улыбкой вмешался:
— Знаете, дорогие друзья, литература — это отражение души. Когда человек пишет о Машиахе с верой и радостью — это уже проявление тшувы. Ведь Миша не утверждал, что его слова — истина в последней инстанции. Он лишь выразил мечту о единстве и радости.

Бабель, сидевший рядом, усмехнулся:
— Так ведь в Одессе всегда так: если ты делаешь что-то доброе — всегда найдутся те, кто посчитает это неправильным. Но не будь Миша оптимистом, он бы не написал такую книгу!

Моя мысль в этот момент

Я понял, что несмотря на критику и непонимание, моя книга действительно нашла отклик в сердцах. Да, в процессе написания были и сомнения, и тяжёлые моменты. Но если даже великие одесситы, Машиах и раввины приняли мою идею — значит, я сделал правильный выбор.

Я поднял бокал и сказал:
— Дорогие друзья, не важно, как именно всё произошло — главное, что мы здесь, вместе, и Машиах пришёл! Моё видение было не точным предсказанием, а мечтой. И если кто-то усомнился — ничего страшного. Критика тоже помогает вере расти.

Завершающее слово раввина Рабиновича

Раввин Рабинович поднялся и торжественно произнёс:
— Миша, твой роман — это молитва в литературной форме. И даже если не все слова великих совпали с твоей фантазией, главное — ты отразил дух Одессы, где вера и юмор идут рука об руку. И пусть критики знают: проклятия, не имеющие оснований, не имеют силы. Они могут вернуться к тем, кто их посылает. Поэтому не будем держать зла — Машиах пришёл, и в этот день прощены все разногласия.

Зал зааплодировал, и я почувствовал, что моя вера в объединение оправдала себя. Ведь именно такие моменты и делают Одессу Одессой — когда даже критика превращается в тёплый разговор и объединение сердец.