Каменотесы

Есть предания, впечатанные в сам камень мироздания, легенды, что тверже гранита. Говорят, Митра, бог света и договора, не был рожден от плоти, но извергнут скалой – petra genetrix. Само имя его, Mi;ra, как говорят мудрецы, происходит от древнего корня mi-, "связывать", и суффикса -tra-, "причинять". Он – Тот, Кто Связывает. Сила, что сплетает разрозненное в единое, ибо даже дети знают: одну ветвь сломать легко, но пучок, fascio, не поддастся и сильному. Но чтобы связать, нужен Связующий.

Эта мысль эхом отозвалась во мне, когда я стоял, казалось, не во сне, но в яви более реальной, чем сама реальность. Передо мной простиралась безмерная, пустынная, дикая равнина – ландшафт первозданной души. И я, подобно тысячам других теней, был прикован адамантовой цепью к подножию высоченной, уходящей в беззвездное небо гранитной скалы. Не просто гора – сама Субстанция Преграды, Молчаливый Бастион, удерживающий Нечто.

Вспомнились строки Ивана Франко, его "Каменярі", что пугали в детстве своей пророческой аурой:

Я бачив дивний сон. Немов передо мною
Безмірна, та пуста, і дика площина,
І я, прикований ланцем залізним, стою
Під височенною гранітною скалою,
А далі тисячі таких самих, як я....

Да, тысячи. И все мы, по велению незримой Силы, били по скале. Не кирками – молотами воли, отчаяния, надежды. Ритм ударов был единственным законом этого места, космический пульс обреченного труда. Ибо Голос – сильный, как гром, гремел с невидимых высот, из самой ткани бытия:

"Лупайте сю скалу!.." (Крушите эту скалу!)

Мы были одержимы. Каменотесы. Обреченные на разрушение. В этом священнодействии, в этом кровавом труде заключался весь смысл нашего призрачного существования. Скала была Врагом. Тюрьмой. Она содержала в себе то, что мешало нашей свободе – или то, что казалось, мешает. Мы знали, что прокляты этим трудом, этой скалой, но и благословлены им же. Ибо верили (или нам велели верить?), что:

Ми ломимо скалу, рівняєм правді путі,
І щастя всіх прийде по наших аж кістках.

(Мы ломаем скалу, ровняем правде пути, / И счастье всех придет по нашим аж костям.)
Правда и Счастье для грядущих – на костях каменотесов. Жертва одних ради блаженства всех. Горькая арифметика прогресса, высеченная в граните судьбы.
Но здесь, в этой вечной сумеречной зоне, под грохот молотов и скрип цепей, зародилось сомнение, холодное, как сталь оков. Обретем ли мы свободу, разбив скалу? Или, уничтожая одну преграду, мы лишь расчистим путь, поможем родиться Тому, Кто Связывает? Тому самому Митре, что ждет своего часа в каменном чреве?

Не есть ли весь этот титанический труд, весь этот путь к "свободе" – лишь игра? Игра Последнего, Связующего? Он искушает свободой, манит ею, возможно, даже "дарует" ее… но лишь в рамках своей игры. Уровень первый: разбей скалу. Уровень второй: прими Его порядок, Его священные узы, Его fascio. Уровень третий?.. Кто знает правила игры, кроме Игрока?

И тогда встал вопрос, острый, как осколок гранита. Вопрос о костях. О тех самых костях, на которых должно воздвигнуться счастье всех. Будут ли они просто фундаментом, погребенным и забытым? Или они – фигуры, которые еще будут задействованы в следующих, более сложных партиях этой бесконечной игры?
И словно в ответ на невысказанный вопрос, Голос, тот самый, что велел крушить скалу, но теперь тихий, почти интимный, прозвучал в самой глубине сознания. Он не гремел, он просачивался, как вода сквозь камень:

"Сын человеческий! Оживут ли кости сии?" (Иезек. 37:3)

Вопрос пророка, обращенный ко мне, каменотесу, закованному в цепи у подножия скалы, чьи кости предопределены стать фундаментом чужого счастья. Ирония была столь тонка, столь всеобъемлюща, что я не смог сдержать смеха. Тихого, внутреннего смеха, полного горечи и понимания.

Я поднял взгляд к невидимым высотам, откуда исходил Голос, и ответил, зная, что Он слышит:
"Господи Боже! Ты знаешь это."

Да, Он знает. Знает правила игры. Знает судьбу костей. Знает, родится ли из разбитой скалы истинная Свобода или лишь новый, сияющий Порядок, скрепленный древней силой Связующего. А мы… мы будем крушить скалу. Пока не станем костями. Или пока не поймем, как изменить правила игры. Или как выйти из нее вовсе. Но это – уже совсем другая история, и другой уровень сложности.