Миниатюры

Качели взмывали вверх и лишь на мгновение задержавшись на рубеже, со скоростью света неслись вниз.
По крайней мере именно так ей казалось. Обычно на её месте была дочь, а Рита оставаясь пассивным  наблюдателем, одновременно и направляла это путешествие . Однако сегодня они поменялись местами.

Суа сидела в метрах пяти от нее на детской лошадке и заливалась смехом каждый раз, едва мать взмывала ввысь.
Она была уверенна, что когда её саму ослепляло солнце, и  мама пропадала на секунды из виду, та доставала до одного из пушистых облаков.
Ей тоже всегда хотелось прикоснуться к облачку, поэтому девочка просила Риту раскачивать всё  сильнее и сильнее, но пока у Суа так ничего и не выходило. Однако веры девочка не теряла.

“ Вот стану, как мама взрослой, и непременно тоже смогу дотянуться”- успокаивала она саму себя, а пока  радовалась за близкого человека

- Мам, какое небо сегодня на ощупь? Тёплое?

- Очень…Очень тёплое!

Донёсся до неё приглушенный ветром ответ.

Рита ничуть не лукавила, ей и в правду было необычайно тепло и уютно. Она ощущала себя в этом свободном полёте словно бы обернутой  ватой собственных чувств и воспоминаний. К ней возвратился тот полузабытый детский восторг, а вместе с ним и вся полнота доверия миру.

 “Как замечательно! Что я по-прежнему могу так чувствовать…Нет, что я снова могу так чувствовать”

Думала она и вперемешку со слезами глотала горячий ветер.
Он поднимал с земли и песок, но эти маленькие песчаные бури стелились ниже, поэтому Ритой почти не ощущались.
Она просто наблюдала, как поднятые очередным порывом крупинки оседают на  поверхностях; на деревянных скамеечках, цветочных лужайках, скатываются с горок или подпрыгивают на перилах качелей.
Девушка переживала прилив счастья. Конечно же, эта не была целостная завершённая картина её жизни.
 Разве существуют вообще такие полотна? Человек слишком сложен для того, чтобы уместиться в рамки природной композиции, да даже для того , чтобы выстроить такую композицию внутри себя.
Каждый момент это всего лишь очередная миниатюра, спонтанная зарисовка, бесконечный творческий потенциал. Жизнь Риты как раз сейчас и выстраивалась из таких вот песчаных крупинок. Какие-то  она могла собрать в нечто цельное, а какие-то лягут сами по себе, и она этого даже не осознает.

Женщина сейчас смирялась с тем, что ей не суждено закончить свой персональный шедевр ни в этот раз, ни в какое-нибудь из других путешествий. Всегда будет присутствовать нечто вне, способное стирать правила и детали с её холста, нанося поверх неожиданные штрихи.
 А значит всё что ей для творчества остаётся - этот момент. Свобода радоваться или горевать,  точно ребёнок. Отпускать себя бесстрашно в воздух, а потом  бережно,  с материнской любовью принимать у земли.

-Я обещаю…я не буду так много контролировать

Едва слышно прошептала она, словно бы желая, чтобы её расслышала только собственная душа.

Суа к этому времени тоже забралась на второй этаж и следила за происходящим с одной из горок.
Скрывшись в тень сетчатой крыши, она смотрела то в разделённые на малюсенькие кусочки небо, а то на красивый узор на деревянном настиле.
И в её маленькой, свободной от беспокойства головке рождался новый сюжет.
Ещё одна творческая, наполненная радостью и доверием самой себе миниатюрка.

***

-  Олег…

Она слегка притронулась к его руке, и мужчина очнулся. Окончание летнего дня застало его в хлопотах по дому, и в какой то момент утомившись, он присел передохнуть.
Облокотившись на выкрашенную в зелёный стену дома, Олег просто наблюдал за плодами своих трудов. Наконец-таки он снова ощущал удовлетворение, даже гордость за своё творчество.
Мужчина позволял проживать себе эту радость намного полнее, не придираясь, как прежде, к мелочам.

Его чувства потихоньку  освобождались из-под пресса прошлого, и он снова ощущал себя самим собой. Очередная родовая дверь закрывалась, и за спиной оставалась вычищенная от чужого опыта, навязанных убеждений и ожиданий,  комната.
Там они с Улей обустроят детскую. Придумают что-нибудь особенное и сотворят как всегда из подручных средств.
Все эти планы проносились в его голове, точно капли ускользающего сна.
Скоро сознание мужчины опять представляло собой реку с каменистым дном и бьющими подземными ключами. Эти родники сстановились всё теплее, разбавляя неторопливые, но целеустремленные воды.
 
Уля же принесла в этот раз с собой воздух. Он всматривался в её чуть печальные глаза и старался понять эту энергию.
Она ткалась буквально на его глазах из какой-то неизвестной эфирной материи и расстилалась кружевами по земле.
 Но когда Олег чересчур старался как-то обозначить, классифицировать для себя происходящее, становилось тяжело.
И наоборот, когда он давал себе право не знать, не контролировать конечный результат, предполагая только худшее или черезмерно идеализируя, становилось легко.
Оба попадали в то свободное течение жизни, и весело болтая ногами, позволяли ему какое-то время себя нести.
А потом когда приходило время активно включаться, он подавал Уле руку, и они выбирались на берег.
Оба дрожали поначалу от холода, но с течением времени обучались всё быстрее себя согревать.
Олег ощущал, как доверчиво она к нему прижимается и удивлялся. Природа этого доверия не  была ему знакома, в нём преобладали другие стихии. Но повинуясь импульсу, он обнимал Улю в ответ, перенимая незнакомый опыт.

Мужчина замечал, что и Уля наблюдает за ним с той же целью. Это было очевидно, и девушка никогда этого  не отрицала. Иногда она неподдельно восхищалась какой-то его деятельностью, расспрашивая и удивляясь объяснениям.
Олегу нравилась, когда в ней появлялась подобная уязвимость и простота, в нём тоже словно бы в противовес этому раскрывалась решимость.  Становилась проявленее его собственная сила.
 Та подлинная, что не разрушает и не манипулирует, а способна заземлять и оберегать.
 Олег не рассуждал о своей жизни в таких понятиях, он просто сотворял миниатюру за миниатюрой, используя разные стихии, точно краски. И с опытом в его палитре этих красок становилось всё больше.
 И всё свободнее летала кисть,  выходя уже и за пределы холста.

Солнце тоже давно скрылось за земными пределами, оставив на небесном блюде лежать дольку луны.
День пролетел необычайно быстро, добавив в их копилку ещё один оттенок.

 “Много ли или мало они успели сегодня  сделать?”

Задаваясь этим вопросом ,  Олег смотрел на Улю и сам себе улыбался.

Теперь в вечернем сумраке он мог разглядеть в её глазах нечто иное. Как ни странно, но именно по вечерам, когда спадал зной суетных мыслей и сожалений о прошлом, для них открывалось намного больше.
 Он яснее видел своё отражение в глазах подруги, а она становилась как-то  мягче и податливее. Более близкой и понятной.

Друзья поднялись с остывающей земли и не сговариваясь, посмотрели на окно кухни. Оно горело матовым желтым огоньком; видимо, кто-то из них забыл потушить с утра свет.  Оно горело, как некий символ прощения себя вчерашних и доверия себе завтрашним.

А сейчас же просто сплеталась ещё одна миниатюрка. Из предвкушения домашнего тепла, вкусного ужина и задушевных бесед.