Клара

         


          Когда в юности Клару  спрашивали о её национальности, она отвечала: "Cоветская". Такой ответ считала  самым правильным: родилась и жила она в Советском Союзе, а мать с отцом были разных национальностей.
          
          Родители  создали семью по любви. Отец был исссык-кульским киргизом, мать родом из  России.  Родители родителей поначалу   были против  межнационального брака,затем всё наладилось.  Жили мать с отцом дружно,  быстро находили  общий язык в бытовых вопросах, были единодушны  в  оценке людей и их поступков. Национальная принадлежность  интересовала их в последнюю очередь.Другом отца был еврей, с которым вместе учились и работали.  Подругой матери была чеченка из спецпереселенцев казахстанского райцентра,  приехавшая учиться в  киргизскую столицу. Той не досталось общежития,  и мать привела её к себе домой, где  жили вместе до отъезда подружки в Чечню.
           Клару  национальные различия тоже не волновали. С Софкой  сдружилась потому, что сидели за одной партой. С Ольгой, сблизил спорт,  с  Эдитой,  мать которой  дала в своё время имя Кларе,   дружба семей, а Назира была родственницей по отцу. Еврейке, русской,немке, киргизке и ей и в  голову не приходило, что   национальная принадлежность может иметь какое-то отношение к дружбе. Их сближало другое: учёба, спорт,   одинаковые интересы, проблемы и многое другое, в том числе  " Кодекс строителей коммунизма". Как-то, узнав, что  мать Эдиты  ходила на митинг, где немцы выступали с требованием отпустить их в Германию,Клара  удивилась: " Там же капитализм.  Как там жить?"
                Годы спустя, когда  начался  массовый  отъезд некоренных из страны и семья Эдиты  покидала свой добротный дом,  отделанный стеклянной крошкой, получила  ответ: " Во-первых,там жизнь обеспеченная, что важно для каждого, и, во-вторых,  мы там будем жить как хозяева, на своей земле".Софка объясняла бурный   отъезд евреев туманно: "Делают ноги",  чтобы быть не жидами, а евреями". Она попыталась остаться на родине, и  Клара спрятала её на пустовавшей  дачке родителей, но её быстро вычислили. Причиной желания остаться была любовь, которая оставалась в Кыргызстане. Ольга, уезжая, целовала дверь своей квартиры и плакала.  Назира и Клара, прощаясь с подружками, просили их не теряться, писать. 
                В советские годы сколько-нибудь значимых  столкновений между коренными и некоренными в республике не было. Они появились во времена распада Союза и  нараставшей бедности, безработицы, всеобщего дефицита.  Среди титульных пошли разговоры  о многочисленности пришлых, составлявших почти половину населения, упреки, что республика их кормит.Вопреки истине, начали утверждать, что русские   колонизировали  Кыргызстан , десятилетиями доминировали, демонстрировали превосходство,  что лучше бы пришли англичане.  Эти настроения были отражением происходившего в западных республиках,стремившихся к выходу из Союза. Внедрялись они местными амбициозными согражданами,  что-то недополучившими в советские годы и имели успех в сложившейся ситуации. Принадлежность к  коренным или некоренным стали подчеркивать, и жизнь, во многом параллельную, а во многом  перекрещивавшуюся при учёбе, работе, стали расценивать с позиций национальной принадлежности и полагающихся прав.
               Некоренные появились в этих местах в разное время и по разным причинам. На перекрестке  азиатских дорог осели  дунгане и уйгуры, на территории проживали  соседи в анклавах и не только, киргизская царица позвала  для защиты с юга русских, в 30-е годы  двадцатого века здесь появились репрессированные советской властью, во время Великой Отечественной - эвакуированные и депортированные.  После  войны в дотационную республику ехали в поисках  лучшей жизни. Все уживались мирно.
                А в наступившие  времена разрухи  стали выяснять, кто хозяин территории, кто имеет на неё права.
                Узбеки, проживавшие в большом количестве на юге, считали земли, на которых жили, незаконно включёнными в состав Кыргызстана и требовали автономии. Это обернулось противостоянием, когда началась резня  среди  двух мусульманских народов, ранее роднившихся, живших и работавших бок о бок.  На севере, где пришлыми были в большинстве  славяне, объединявшиеся словом "русские",  отношения  до этого не дошли, а приобрели характер  выдавливания  из страны  и  бурного отъезда. Массово уезжали  немцы и евреи, которые  готовились к этому  раньше - первые после их репрессии в военные годы, вторые после  появления собственного государства, налаживая связи с этнической родиной. У русских этого не было. Их этническая родина тогда была в одном союзе с другими республиками, в    Россию их не звали, а к отъезду из республики вынуждали. Начались митинги с русофобскими высказываниями и требованием отъезда,  вытеснение с рабочих мест по  национальному признаку под разными предлогами, бурные стычки в очередях и на базарах, грабежи и набеги на  села с некоренным населением, переименование городов, поселков, улиц с русскими названиями.
                Самыми частыми  вопросами среди  некоренных в тот период стали:"Уезжаете? Когда? Куда?" Вопрос "почему" обычно не задавали, но все понимали "почему". Одни, туманно объясняли  отъезд разрухой в стране, другие честно  говорили о  том, что их вынуждают покинуть родину.
               
               
               

                Ни Клара , ни родители поначалу не предполагали, что всё происходящее  коснется  их семьи. Всё началось, когда Клара собралась замуж за молдованина.Её намерениям неожиданно воспротивился отец.  Словно забыв про собственный  брак,  начал препятствовать   встречам, убеждая, что замуж Кларе  нужно выходить за киргиза и  только за киргиза. Даже жениха нашёл.  Мать стала отцу перечить.
              Поначалу родители  обсуждали вопрос мирно, потом начали спорить, а потом  ссориться. Личное при этом переплеталось с  происходившим вокруг.
             Мать, осуждая   межнациональные разборки, сначала меняла  "л" на "р" в слове "засланцы",  обвиняя в агитации  зачастивших из западных регионов большой страны. Затем стала бурно  возмущаться ставшей на базарах и в очередях дежурной фразой: «Убирайтесь в свою Россию!» А когда зазвучало  на многочисленных митингах: "Русские! Мы докормим ваших стариков, а вас ждут необъятные просторы России", "Не покупайте у русских  жилье, скоро они  всё бросят сами!" - стала негодовать,   говорить, что республику обустроили русские, а коренные  хотят "въехать в рай на чужом горбу", забыв о предоставлявшихся им ранее льготах при идеологии равенства.К отъезжавшим в Германию и Израиль относилась как к предателям, опустившимся  за кусок хлеба с идеологии равенства и братства на уровень личного обустройства.
              Отец как-то растерялся. Он  принадлежал к числу тех коммунистов, которые  не выбросили, не сожгли партбилетов во время  бурной критики коммунизма, как это делали многие, а отложил его, веря в возвращение советского строя. Он продолжал считать,что русские принесли на его родину и внедрили  лучший  строй в мире и очень сожалел о том, что сохранить его  не удалось. Однако, убеждаясь, что поезд коммунизма ушел далеко и безвозвратно вместе с идеями братства и интернационализма,начал проявлять интерес к суверенитету. Говорил, что строить его нужно самим, без денежных  займов, помощи и прощения долгов.Называл идиотами лжепатриотов,  которые думают, что делают что-то хорошее, превознося свой народ,унижая и вытесняя другие.  Осуждал стремление доминировать, захватывая высокие должности.  Устремившихся на заработки в Россию,  осуждал, считал , что  стране нужна не погоня за личным богатством, а честный труд на родине. Ругать Запад,  растлевающий своим нечестно нажитым богатством,  продолжал.  В ответ  на  слова  жены о национализме в республике, обвинял в том же Россию, упрекая в оскорбительном обобщении азиатов по цвету пятой точки  и разрезу  глаз.  Слова "понаехали тут" и "чурки" называл отвратительными, унижающими человеческое достоинство. Жена отвечала, что в республике к русским  относятся ничуть не лучше. 
          К разборкам родителей  порою присоединялись родственники с той и другой стороны, активно поддерживая каждый своего.  Клара злилась, а мать с отцом чуть не развелись. Мать заговорила о России, а отец взял слово у дочери, что она останется на родине. Тогда Клара спрятала  документы , чтобы родители  остыли. Спрятала так, что потом долго не могла их найти.

               
          
             Прошли годы. Европейские лица на улицах стали единичными, а бытовые разборки с националистическим оттенком редкими. Страна сменила социалистический путь развития на капиталистический. Жизнь улучшилась,стабилизировалась, нищета ушла, дефицит сменился изобилием продуктов и всего, что было нужно для жизни.
              И тут Клара обнаружила,что люди, зачастую, добрым словом  поминают советскую мораль. Больше того, и  подруги, оказавшиеся в других странах,  похваляясь  материальным достатком,  все события в  жизни продолжают оценивать по меркам свободы, равенства, братства, интернационализма.  Софка, приехав по делам матери, по-прежнему,  высмеивала избранность евреев и подчеркивала, что все люди равны. Эдита, с которой  часто общались по интернету и обсуждали мировые проблемы , считала  их положительными, если они были близки к  коммунистическим идеалам. Ольга, организовавшая продажу  швейных товаров из Киргизии, осуждала украинцев за притеснение русского языка и хвалила киргизов за его сохранение.  Назира присоединялась к её мнению.   
              Давно не было Советского Союза, а Клара, когда её спрашивали о национьной принадлежности, улыбаясь,   называла себя, порою, советской.И все понимали , какой образ она  вкладывает в это слово.