Вор в Законе

Эпизод 1: Три дня и безумная идея

Иван сидел на жёсткой койке, вцепившись пальцами в серую робу. Три месяца ожидания выжгли в его душе дыру, больше которой, казалось, быть не может. Мошенничество… Глупость, жадность, стечение обстоятельств — называй как хочешь, а итог один: решётка, вонь хлорки и тусклый свет, режущий глаза. Три месяца он жил лишь надеждой на эти три дня. Три дня с семьёй. Три дня, чтобы увидеть лица родных, вдохнуть запах дома, услышать голоса, которые ещё не стёрлись из памяти.

И вот они приехали. Жена, осунувшееся лицо, потухший взгляд, но всё ещё его Люба. Дочь, Машенька, протягивает к нему ручки, кричит: «Папа!» И Васька… Его младший брат, худой, глазастый, с вечно торчащим шилом в одном месте. Ваське всего одиннадцать, но во взгляде уже проскальзывает что-то взрослое, что-то, что пугает Ивана.

Первый день пролетел в каком-то сумбурном счастье. Объятия, слёзы, неловкие разговоры о том, как они там, на воле. Маша засыпала у него на руках, Люба тихо плакала, уткнувшись ему в плечо. Васька молчал, впитывая всё вокруг своими огромными глазами. Он словно изучал Ивана, изучал это место.

На второй день Васька подошёл к нему, когда Люба с Машей ушли немного отдохнуть. Он потянул Ивана за рукав и, глядя прямо в глаза, выпалил:

– Вань, я тоже хочу тут быть.

Иван опешил.

– Что ты такое говоришь, дурак? Ты чего несешь?

– Я хочу стать здесь авторитетом. Хочу, чтобы меня уважали. Здесь сила.

Иван схватил его за плечи, тряхнул.

– Ты совсем с ума сошел? Какая сила, какой авторитет? Это тюрьма, Васька! Здесь гниют, а не набираются сил!

Но Васька не слушал. В его глазах горел какой-то странный, недетский огонёк.

– Я знаю, что делаю. Ты меня отведи к начальнику.

Иван попытался отговорить его, убедить, пристыдить. Но Васька был непреклонен. В его упрямстве было что-то… пугающее. В конце концов Иван сдался. Он понимал, что это безумие, что это сломает Ваську, но что-то внутри, какая-то тёмная сила, заставило его пойти на поводу у этого мальчишки.

Он отвел его к начальнику колонии, полковнику Захарову, сухому, желчному мужику с волчьим взглядом. Захаров выслушал Ваську сначала с удивлением, потом с каким-то странным интересом.

– Интересное желание, – проскрипел он, почесывая подбородок. – Что ж, посмотрим, что из этого выйдет. Можешь идти, Иван.

Иван вышел, оставив Ваську на растерзание Захарову. Его душил страх, его терзала совесть. Он чувствовал себя предателем, отцом, бросившим своего ребёнка в пасть зверю.

Через час Захаров вызвал Ивана к себе. В кабинете стояла тишина, лишь тикали часы на стене.

– Что ж, Иван, – сказал Захаров, глядя ему прямо в глаза. – Твой брат теперь здесь. Будет сидеть вместе с тобой. Я оформил все документы. Теперь он такой же заключённый, как и ты.

Иван молчал, не в силах произнести ни слова. Он чувствовал, как рушится мир вокруг него, как его жизнь превращается в кромешный ад.

Вернувшись в комнату для свиданий, Иван увидел Ваську. На его лице не было ни страха, ни сожаления. Только какая-то странная, холодная уверенность.

– Ну что, Вань? – спросил Васька, улыбаясь. – Пошли знакомиться с зоной?

Третий день свидания прошел как в тумане. Иван не мог вымолвить ни слова, он чувствовал себя парализованным. Он смотрел на Любу, на Машеньку и понимал, что это прощание. Он сломал жизнь не только себе, но и своему брату. Он отдал его в лапы этой грязной, жестокой системы.

Когда свидание закончилось, Васька пожал Любе руку, поцеловал Машеньку в щёку и, глядя прямо в глаза Ивану, сказал:

– Пошли.

И они пошли. Вдвоём. В мир, где нет места жалости и состраданию. В мир, где выживает сильнейший. В мир, который сломает Васю или сделает из него монстра.


Эпизод 2: Васька приходит к власти

Барак встретил их грязью, вонью и настороженными взглядами. Иван шёл впереди, стараясь прикрыть Ваську, хотя понимал, что это бесполезно. Здесь все всё видят, всё знают. Особенно новичков.

Васька остановился на пороге, окинул взглядом полумрак барака, где копошились заключённые. Он выпрямился, насколько позволял его мальчишеский рост, и громко, отчётливо произнёс:

– Кто смотрящий?

В бараке повисла тишина. Все взгляды устремились на них. Из глубины помещения, с нар, где расположились самые авторитетные зеки, медленно поднялась массивная фигура. Бродяга, как его называли остальные. Лицо, изрезанное шрамами, тяжелый взгляд исподлобья.

– Чего тебе, малец? – прогудел Бродяга, приближаясь к ним.

– Теперь я здесь сижу, – ответил Васька, не дрогнув. – Мне сидеть, пока Ивана не отпустят по УДО.

Бродяга хмыкнул, оглядывая Ваську с головы до ног.

– Дерзкий. Ну ладно. Койку найдём. Но сначала ответь на пару вопросов. Так, для порядка.

Он присел на корточки перед Васькой, глядя ему прямо в глаза.

– Поезд подъезжает к рельсам. С одной стороны – пятеро твоих друзей, с другой – твоя мать. В твоих руках рычаг. Куда поедет поезд, зависит от тебя. Что ты сделаешь?

Васька, не задумываясь, ответил:

– Сегодня кент, а завтра – мент. Матушку спасу.

Бродяга усмехнулся.

– Хорошо. Дальше. Ты ползешь по пустыне, умираешь от жажды. Видишь колодец. Подходишь, а там – золото и вода. Что ты выберешь?

– Воду. Золотом жажду не утолишь.

– Верно. Последний вопрос. Ты нашёл мешок с деньгами. Что ты с ними сделаешь?

Васька немного подумал.

– Половину – нуждающимся, половину – себе.

Бродяга поднялся, похлопал Ваську по плечу.

– Неплохо, парень. У тебя светлая голова. Ладно, проходи. Что за статья?

– 158 УК РФ, часть 4. Кража.

Бродяга присвистнул.

– О, как! Уважаемая статья. Ну ладно. Будем друзьями. Вон твоя койка.

Иван всё это время стоял как вкопанный. Он не верил своим глазам. Васька, его младший брат, разговаривал с матерым уголовником на равных, будто всю жизнь провёл за решёткой. Он видел удивление в глазах других зеков, слышал шепот за спиной.

Васька прошел к своей койке, ни на кого не обращая внимания. Он разложил свои немногочисленные вещи, сел и оглядел барак. В его взгляде не было ни страха, ни неуверенности. Только холодный, расчетливый взгляд взрослого человека.

Иван подошел к нему, сел рядом.

– Васька, что ты делаешь? Ты же ребенок!

Васька повернулся к нему, и в его глазах не было ни капли жалости.

– Я делаю то, что должен. Здесь я буду сильным. Здесь меня будут уважать.

Иван попытался возразить, но Васька перебил его:

– Хватит, Вань. Я сам знаю, что делаю. Лучше помоги мне освоиться.

Иван замолчал. Он понимал, что спорить бесполезно. Васька уже сделал свой выбор. И этот выбор его пугал.

В первую же ночь Васька проявил себя. Какой-то зэк попытался украсть у него пачку сигарет. Васька молниеносно среагировал, повалил вора на пол и жестоко избил. Остальные зэки молча наблюдали за этим. Они видели, что этот мальчишка не промах.

На второй день у Васьки уже появились свои «клиенты» — несколько зеков, которые ходили за ним по пятам, выполняя его поручения. Он быстро освоился в тюремной иерархии, выучил жаргон, понял правила. Он словно родился в этом месте.

Через неделю по бараку поползли слухи о том, что Ваську хотят «короновать». Ивана это пугало до безумия. Он понимал, что это конец. Что Васька навсегда останется здесь, в этом грязном, жестоком мире.

И вот настал этот день. В бараке собрались самые авторитетные зеки. Они провели «сходку», на которой решали судьбу Васьки. Иван стоял в углу, наблюдая за происходящим. Он чувствовал себя беспомощным, словно был лишь зрителем в этом абсурдном спектакле.

После долгих споров и обсуждений было принято решение короновать Ваську. Он стал «вором в законе». В свои одиннадцать лет.

В этот момент Иван понял, что потерял своего брата навсегда.


Эпизод 3: Тюрьма – моя мать

Прошло две недели. Ваське исполнилось двенадцать. Но это был совсем другой человек, не тот худой, глазастый мальчишка, которого Иван привёз сюда. Теперь это был «вор в законе», суровый и властный. Он носил дорогую одежду, ел лучшую еду, спал на лучшей койке. У него была своя свита, готовая выполнить любой его приказ.

Иван не узнавал своего брата. Васька говорил на другом языке, смотрел другими глазами, мыслил другими категориями. Тюрьма поглотила его, изменила его душу.

Однажды Иван подошёл к Ваське. Он решил, что должен попытаться вытащить его отсюда, пока не стало слишком поздно.

– Васька, хватит здесь гнить, – сказал Иван. – Давай возвращайся домой. Через неделю меня отпустят по УДО, обещаю.

Васька посмотрел на него с презрением.

– Хватит, Вань. Тюрьма мне мать, тюрьма мне родная. Даже ты не такой, как тюрьма для меня.

– Васька, ты что такое говоришь? Ты же ребенок!

Лицо Васьки исказилось от гнева.

– Ты че, черт? Кого ребенком назвал?

– Вася, ты чего? – испуганно ответил Иван.

Но Васька уже не слушал. Он повернулся к своей свите и приказал:

– Опустите его.

Ивана схватили и жестоко избили. Неделю он провёл в углу барака, униженный и оскорблённый. Он стал «петухом», отверженным. Никто не разговаривал с ним, никто не смотрел в его сторону.

Через неделю Ивана выпустили условно-досрочно. Он вышел за ворота колонии, вдохнул свежий воздух и почувствовал себя свободным. Но эта свобода не принесла ему радости. Его сердце было разбито. Он оставил своего брата в этом аду и знал, что никогда его не вернёт.

Он стоял у ворот, не зная, куда идти. Ему было стыдно возвращаться домой, стыдно смотреть в глаза Любе, стыдно видеть Машеньку. Он предал свою семью, сломал жизнь своему брату.

Вдруг он услышал шаги за спиной. Он обернулся и увидел Ваську.

– Я пришел проводить тебя, Вань, – сказал Васька холодно.

Иван молчал, не зная, что сказать.

– Ты не понимаешь, – продолжал Васька. – Здесь моя жизнь. Здесь я хозяин. На воле я никто.

Он протянул Ивану руку.

– Прощай, Вань. Не ищи меня больше.

Иван пожал ему руку. Рука Васьки была холодной и жесткой.

Васька повернулся и ушёл, скрывшись за воротами колонии. Иван долго смотрел ему вслед, пока его фигура не исчезла из виду. Он понимал, что больше никогда не увидит своего брата. Тюрьма стала для него родным домом.

Иван повернулся и пошёл прочь от этого проклятого места. Он знал, что его ждёт трудная жизнь. Но он поклялся себе, что сделает всё, чтобы его дочь никогда не узнала, что такое тюрьма.

Он отправился навстречу своей новой жизни, не зная, что она ему принесёт. Но он знал одно: он никогда не забудет своего брата, который остался в тюрьме, чтобы стать королём.