Человек без мечты

Престижный коттеджный поселок упругими, крепко сбитыми домиками завис над крутым берегом Волги. Высокие заборы расступались вдоль реки, давая возможность вольному ветру, весело гуляющему над водой, беспрепятственно проникать в замкнутое, строго охраняемое вневедомственными подразделениями пространство. Вид с берега из-под старых яблонь и вишен, только-только набивающих нежные почки, открывался потрясающий. Луга без границ, в остатках талого снега, пересеченные грунтовыми дорогами. Пробуждающиеся перелески и обширные клинья лиственного леса еще прозрачного, но уже готового цвести и дышать. Маленькими вкраплениями – деревеньки, маковки церквей над большими селами и сизое, туманное небо, приподнятое, легкое, готовое радостно расстаться с влажным покровом, выпустить на волю, спрятавшиеся за облаками солнечные лучи.
Человек без мечты, изображение №1
Молодой охотник остановился над берегом, возле каменного терема, устремленного ввысь башенками-турами, поправил на плече ружье. Волга медленно катилась внизу, мутно переливаясь под весенней пасмурностью. Охотник посмотрел сначала за Волгу, наслаждаясь превосходными пейзажами, потом обернулся на пустующий терем, на сиротливо притулившийся возле дома, никому не нужный красный Porsche, вздохнул с сожалением и новым удивлением. Странное место. За два прошедших года здесь совсем не было людей, и природа очень быстро приватизировала ненужное для себя. Придомовая территория заросла бузиной и калиной. Узорчатые плиты на дорожках потрескались от пробившейся сквозь них травы. Дикий шиповник повсюду выпустил колючие прутья, рвущие одежду. Расплодившаяся череда оставляла на брючинах цепкие семена. А когда-то казалось, что шумному веселью, бушующему в этих стенах по выходным и иногда в будни по вечерам, не будет конца. Когда-то красавица-докторша – хозяйка терема – улыбалась с просторного балкона, плескала вниз, на узорчатые плиты рубиновое вино, и обжигала вожделением из прищуренных, лисьих глаз.
Что случилось тут на самом деле не ведал никто. Именно это и было странно. Обычно, в подобных случаях, находится хоть кто-то сведущий, кто знает наверняка или хотя бы может изложить внятную, правдоподобную историю, а тут какая-то загадка. Однажды, охотник запомнил тот день очень хорошо, как-то вдруг, веселье в тереме оборвалось в самом разгаре рыжей осени, погасли огни над мансардой, на летней веранде и в просторных комнатах, словно сработал предохранитель, музыка свернулась дикой какофонией и затихла. Человеческие голоса, убавились до едва различимого шепота и разлетелись вместе с осенними листьями вслед за дорогими авто, спешно отбывающими восвояси, без объяснений.
Никого из тех людей, кто веселился тут у докторши, охотник больше никогда не встречал. Найти оказалось невозможно, как будто их просто никогда не существовало в реальности. Соседи пожимали плечами. Говорили, что хозяйка уехала куда-то далеко, быть может за границу. Еще говорили дурное, будто умерла от какой-то скоротечной болезни, каких развелось не счесть в последнюю пятилетку. Еще поминали тюрьму – но это уж совсем злые. И все было неправда.
Охотник тряхнул русыми кудрями, отбрасывая сожаления, попытался вглядеться в высокие окна. Ему показалось, что за стеклами, как в прежние времена, колышутся жуткие пятнистые лапы удивительного экзотического растения, почему-то очень любимого красавицей-докторшей. Может и правда монстера до сих пор там, живет сама по себе, своей, отвлеченной от людей жизнью. Да нет, конечно же засохла давно без воды...
Человек без мечты, изображение №2
-Она жива! – скрипнул голос рядом.
Охотник вздрогнул, обернулся, увидел непонятное существо, равнозначно могущее быть как женщиной, так и мужчиной, как старухой, так и молодухой, одетое в грязную сиреневую куртку без рукавов, из-под которой высовывались заляпанная маслом, серая толстовка и черные, растянутые на коленях штаны. Всклокоченные волосы непонятного оттенка в сосновой хвое и веточках ольхи. Под тусклыми, злыми глазами сиреневые, под стать куртке веки мешковато набухли. Как Это прошло через посты? Кто Этому позволил тут шастать?
-Кто жив? – невольно вырвалось у охотника, - Монстера или докторша?
-Обе! – усмехнулось существо, - Монстеру я не брошу. Поливаю, как вспомню, чтоб не сгинула. А докторша... Дашь пятихатку – так и быть, расскажу всю правду.
-Да откуда тебе знать-то? И какую правду? – удивился молодой человек, - Сколько уж историй слышал и каждая пустая.
-А моя полная будет. Кому и знать, как не мне?
-Придумаешь, как и все...
-Я тут каждый год... по грибы... каждую осень... Всем продаю, со всеми в ладу и общении. Кому еще знать? А не хочешь, так и пойду я.
Существо разочарованно развернулось, но с места не двинулось. Наоборот, уселось прямо у ног охотника на влажную землю. Тусклые глаза сверкнули злобно, с оттенком ностальгии.
Охотник хотел пойти прочь, но почему-то никуда не ушел. Его первоначальное стремление остановила возможность услышать что-то новое о женщине, которая когда-то разволновала сердце. Он снял ружье, аккуратно пристроил у каменной ограды, бросил пустую сумку на сырость и тоже сел. Нашарил в кармане смятую купюру. Оказалось, тысячная, засомневался, но протянул вымогателю. Другого все равно ничего не было.
Человек без мечты, изображение №3
-Рассказывай.
Существо быстро схватило денежку, припрятало в лохмотьях.
Охотник ожидал, что рассказ будет путаный, корявый. Такие никчемные людишки, с головой, замутненной алкоголем или его отчаянным отсутствием, не умели складно связывать слова. Однако неожиданно история вышла потрясающая. Пусть голос, излагавший ее, звучал мерзко, но от того, весь колорит, весь ужас, вся особенная сила случившегося обозначились четче, понятнее, яснее. Прекрасное стало в тысячу раз прекраснее. Страшное в тысячу раз страшней.
...Говорят, человек без мечты пуст, как сосуд без вина. Пустые сосуды начинают зарастать паутиной и сором, в них заводится всякая мерзкая тварь, или того хуже – нежить.
Катенька знала, что пустую тару в доме нельзя держать – лучше выкинуть. А еще она знала, что в сердце должна гореть мечта – яркая, четко осязаемая, восхитительная. Катеньке совсем не хотелось зарасти паутиной и тараканами. И предоставлять свое белое, холеное, нежное тело для проживания иносуществ, она тоже не собиралась. Всеми силами души, страстно трепещущей в глубине ее естества, горячо любимого ею же самой, она мечтала и целеустремлялась за мечтой.
Она выросла на последнем этаже серой панельной коробки, в семье инженера и учительницы биологии. Солнечные лучи редко посещали маленькую двушку, а за шкафом, отделяющим ее обиталище от территории младшего брата, было просто жутко – темно и шумно. За солнышком и тишиной приходилось бегать через сквер к подружке – у той, на зависть Катеньке, была собственная комната в просторной сталинке
Делая уроки рядом с подружкой, разглядывая добротные шкафы, разноцветные фиалки на подоконнике, жмурясь на солнце, беспрепятственно льющееся в широкое окно, Катенька мечтала, что однажды у нее будет квартира в новостройке, итальянская, дизайнерская мебель и пестролистная монстера на теплой лоджии. Про монстеру она знала лучше всех. Даром что ли мама биолог? Имена растений прочно впечатывались в память и никогда ее не покидали.
Монстера! Катенька иногда, задумавшись выговаривала чужое, странное слово по слогам, представляя похожие на лапы чудовища, широкие листья, колышущиеся в полумраке у стекла.
Говорят, человек без мечты, словно выжженная солнцем пустыня. Катенька мечтала, а потому никак не могла считать себя пустыней. Она страстно училась и ждала невероятных благ впереди.
Высшие силы (так говорила бабушка) наделили Катеньку приятной внешностью. Ее волосы были цвета пустынного песка, глаза с лисьей хитринкой, в леопардовых пятнышках и световых бликах. Эти волосы и глаза мгновенно приковывали взгляды противоположного пола. Эти волосы и глаза стоили неимоверно дорого. Не то, что ноги. Ноги Катеньки были коротковаты и полноваты. Впрочем, молодость и свежесть все искупали.
Еще высшие силы подарили Катеньке острый ум – самый нужный дар из всех, имеющихся на свете. Катенька рано поняла, что выгодно отличается от сверстников способностью запоминать и неординарно мыслить. Она могла поглощать горы информации без риска заболеть или перетрудиться. Легко зарабатывала отличные отметки и характеристики, легко переходила из класса в класс. Легко отхватила вместе с аттестатом золотую медаль, легко поступила в престижный медицинский ВУЗ, для многих недоступный и закончила его с красным дипломом.
Собственная неординарность заставляла Катеньку смотреть на окружение снисходительно. Недалекие создания, дышащие с ней одним воздухом, не были ее спутниками, соратниками, учителями, коллегами, не были вообще никакими людьми, а служили всего лишь выгодным фоном для великолепного цветения ее красоты и талантов. Ей нравилось поражать и удивлять. Нравилось подобострастие, просительная печаль, даже раздражение в глазах собеседников, когда что-то шло не так, как им бы хотелось. Ей нравилось сжимать пальчиками с тщательно наманикюренными ноготками серебристые ушки фонендоскопа и производить с этим фонендоскопом нехитрые манипуляции на спине и груди пациента, нравилось тайное или вполне открытое восхищение ею, как женщиной, мужчин, попадающих к ней на прием. Нравилось холодно улыбаться этим мужчинам, или пренебрежительно хмуриться, чтобы не слишком вдохновлялись. Нравилось ненароком, иносказанием, указывать вечно больным бабулям, зачастившим к ней в кабинет, на их явные несовершенства и никчемность. Нравилось садиться после работы в черную лакированную LADA Granta, подаренную состоятельным бойфрендом, и медленно, аккуратно выкатываться с просторного двора поликлиники под завистливыми взглядами менее состоятельных приятельниц.
У Катеньки не заводилось настоящих друзей. Ближе познакомившись с нею, несовершенные двуногие существа тихонько отступали в тень и не стремились вернуться. Катенька не особенно расстраивалась по данному поводу. Для счастья ей хватало отстраненного восхищения и чувства собственной значимости. Для счастья ей нужны были средства, как можно больше средств. Столько не было даже у ее состоятельного бойфренда. Она не отчаивалась, работала и мечтала, что однажды добьется всего… Однажды, в придачу к квартире и монстере у нее появится красный Porsche, коттедж на крутом волжском берегу, а горничная в белом переднике, станет встречать ее каждый вечер с домашними тапочками в руках у дверей. Вот тогда-то очень многие пожалеют, что мало уделяли ей внимания.
Говорят, что человек без мечты – сухой камыш, бесполезно колеблющийся на ветру. Катенька же никак не походила на камыш, тем более сухой. Она поднималась и расцветала, подобно пушкинской царевне. Грызла науку, чтобы обозначить себе лучшее место под солнцем. Холила свое полненькое, молодое тело, тщательно красила лисьи глаза дорогой косметикой, опять для той же цели. Училась налаживать связи, умалчивать, недоговаривать, подсовывать и подлаживаться, чтобы повысить коэффициент собственной значимости. Одним словом, училась выживать в сложном взрослом мире.
Тот вторник начался с положенной планерки. Неизвестно почему, но строгая, старая, как сама жизнь, заведующая Катеньку любила. Наверное, заслуженную медичку увлекала спелая молодость новоявленной докторши; ее жесткая целеустремленность; мягкая, вполне вписывающаяся в концепт современности, беспринципность и ранний цинизм. А еще, заведующей тоже нравились цветы, она вполне поддерживала мечты своей юной коллеги об экзотически-прекрасной пестролистной монстере. Другие врачи поликлиники столь нежных чувств заведующей не заслуживали. Другие были ординарными, замученными жизнью недотепами, обремененными детьми, внуками и долгами. На них старуха могла срываться, если приспичит, лишать премии за ничтожные проступки, стращать увольнением, а Катеньку только хвалила, часто ставила в пример и тайком доплачивала ей больше, чем остальным.
Итак, тот день начался обыкновенно. На планерке заведующая в который уже раз напомнила подчиненным о необходимости выполнения плана по диспансеризации, припугнула санкциями от страховых компаний и Минздрава, потребовала от ответственных предоставления подробного отчета мероприятий по информированию населения о периодических медосмотрах, а также прошлась по месячному графику рабочих совещаний со страховыми представителями.
План, как и всегда, летел ко всем чертям, а санкции от вышестоящих инстанций за его срыв действительно грозили серьезными последствиями, вплоть до сокращения финансирования, что не могло не сказаться на настроениях и настрое всех сотрудников поликлиники. Заведующая сердито, даже истерично, настаивала на изобретении новых способов привлечения пациентов в систему. Ответственные, напуганные ответственностью (звучит как тавтология, но факт остается фактом), пришибленно вякали глупости, раздражая начальство неумением четко выражаться и особенно неумением думать. Врачи, на чьих участках наблюдалось особенное диспансеризационное затишье, бледнели и прятали виноватые взоры. Одна только Катенька не боялась и не пряталась. Смотрела на заведующую открыто, умными солнечными глазами. У нее с диспансеризацией дело обстояло лучше многих, и она не особенно переживала.
-Как же вы, Катерина Дмитриевна, добиваетесь такой потрясающей посещаемости? – спросила ее после планерки уставшая от постоянного безденежья и борьбы с начальством докторша со второго этажа, - Такое впечатление, что к вам ходят только добросовестные пациенты!
Катенька снисходительно улыбнулась и пожала плечами.
-Я умею убеждать, - неопределенно изрекла она и, весело постукивая каблучками, заспешила к своему кабинету.
Убеждать она и в самом деле умела. Необходимость быть всегда на недосягаемой высоте заставляла прибегать к необычным методам. Что-то изобретала сама, что-то подсматривала в Интернете, а чему-то училась у бойфренда, осваивающего (кстати вполне легально и успешно, судя по неиссякаемости денежных потоков, льющихся на его банковские счета) альтернативный заработок с помощью соц. сетей.
Одной из лазеек для пополнения списков комплексной диспансеризации была элементарная неосведомленность народонаселения о некоторых процессах и процедурах, протекающих в медицинских учреждениях. В легкую, можно было играть на открытие/закрытие больничного листа и обязательных/необязательных обследованиях в процессе лечения. Например, каждого, обратившегося за медицинской помощью пациента (не важно с какими болячками он пришёл), очень просто, под видом сдачи анализов, послать в кабинет комплексного медосмотра. Можно даже особенно не убеждать жертву, что она тяжко больна и ей необходимы странные обследования. Все равно, все эти недолюди, отсидев длинную очередь и попав в нужный кабинет, уже не будут иметь сил возмущаться или сетовать, даже если в конце концов разберутся, что их чуточку обманули.
Катенька прошла мимо кашляющих, сморкающихся, с надеждой и ожиданием взглядывающих на нее посетителей в кабинет, удобно расположилась в мягком кресле и включила компьютер. Приглашать на прием никого не стала. Рано еще. Пусть потерпят, пока она разбирается с документами. Вытащила из недр электронной техники объемный каталог со списком на диспансеризацию, с удовольствием просмотрела от начала и до конца заполненные строчки. В конце несколько десятков фамилий еще оставались не оприходованными. Эти будут в разработке сегодня.
Катенька погладила подушечками пальцев последний четырехзначный, удовлетворенно вздохнула и улыбнулась приятным мыслям. Приятность проистекала от осознания выполненного долга, который обещал воплотиться во вполне материальное, многозначное вознаграждение.
Сильный ветер, неизвестно откуда взявшийся, взвихрился по кабинету. Катенька обернулась на дверь, потом взглянула на рамы окна, убедилась, что все везде плотно закрыто, удивленно пожала плечами, а ветер тем временем принялся играть страницами пухлой медицинской карточки, оставшейся с вечера на столе. Карточка отличалась от других ярко-красной обложкой, поэтому Катенька запомнила ее обладательницу – высокую хмурую женщину средних лет с проседью на висках. Женщина сильно кашляла, и тяжело дышала, жаловалась на слабость и высокую температуру, но Катенька не нашла в ее легких ничего подозрительного. Привычно, под видом сдачи обязательных анализов, выдала пачку бланков для диспансеризации и пообещала организовать больничный. Женщина попыталась возражать насчет анализов. Чувствовала она себя плохо, хотела отлежаться пару дней, прежде чем еще раз куда-то выбираться. Но у Катеньки оставался маленький недобор по отчетности, и она ничего не желала слушать.
-Давайте, я буду вас лечить, а вы выполнять. Хорошо? – строго сказала она, - Или может быть вы пойдете завтра работать? Сейчас температуры у вас нет и кашель средненький.
Женщина видимо испугалась - ей совсем не хотелось на работу. Не стала настаивать, взяла направления и ушла, вежливо попрощавшись. Вот же лентяйка! Все работают вокруг в поте лица, а эта больной прикидывается! Но и хорошо, для дела – польза!
Катенька насильно отогнала навязчивое воспоминание, чтобы вернуться к спискам, но тут от толчка с обратной стороны распахнулась дверь и в кабинет вбежала лаборантка с перекошенным, зеленым, как защитная шапочка на ее голове, лицом, принялась страшным шепотом выкрикивать что-то несвязное.
-Попросила взять только кровь… Судороги… Долго ждала... Температура за сорок... У нас распоряжение! Мы не могли как она хочет… Агглютинация! Умерла!
Тут же зазвонил телефон. Заведующая ледяным голосом попросила Катеньку немедленно зайти.
-У нас ЧП, Катерина! Придется разобраться! Твоя пациентка!
Оказалось, вчерашней вежливой женщине, чью карточку только что листал ветер, стало плохо в длинной очереди у кабинета комплексного медосмотра, и она тихо уснула насовсем. Никто не смог ей помочь.
После неприятного разговора Катенька вернулась к себе расстроенная. Нахмурено уселась в мягкое кресло. Никто и никогда не говорил с нею так, как только что говорила заведующая. Никто и никогда не ставил под сомнение ее, Катенькины выдающиеся способности и добрые намерения. Она ведь всего лишь исполняла – как лаборанты, как другие врачи поликлиники – четкие указания руководства. Исполняла лучше многих. И новое состояние без вины виноватой ей совсем не нравилось. Несправедливость случившегося мучила и терзала нестерпимо. Как и в чем ее вообще можно обвинять? При чем тут черствость? При чем тут некомпетентность? Даже если предположить, что все эти обвинения сказаны сгоряча, под первым впечатлением от инцидента, все равно обидно и несправедливо! Ну не она же в самом деле виновата в том, что великовозрастная дура с температурой поперлась на диспансеризацию. Своей-то головой в конце концов тоже надо думать, а не слепо выполнять все, что тебе скажут!
Катеньке вдруг вспомнился привлекательный господин из министерства, несколько дней назад приезжавший к ним в поликлинику с проверкой. Ему явно понравилась Катенька, он общался преимущественно с ней, игнорируя других врачей и даже заведующую. Он не оставил телефона. Вот если бы оставил... Но можно ведь отыскать. В соцсетях отыщется все, что угодно. Нужно сделать так, чтобы она, Катенька, нет Екатерина Дмитриевна, стала тут главной и никто, кроме нее самой не смел распоряжаться ее судьбой и тем более срываться на нее по пустякам.
В тот момент солнце особенно радостно, совсем не в настроение, полыхнуло в окно, раздвинуло высокие стопки медицинских карточек и пятнистые лапы монстеры, подаренной заведующей поликлиники. Солнце пробежалось по подоконнику, по столу, перепрыгнуло через компьютер и запуталось в длинных, блестящих, песочных волосах Катеньки. Отразилось от крапинок лисьих глаз.
Катенька зажмурилась, а когда открыла глаза, увидела все те же лапы монстеры, распластанные по стеклу. Теперь они казались черными, от бьющего в глаза света. Катенька машинально потянулась через стол к веревочкам жалюзи, намереваясь немножко затенить кабинет, но вдруг поняла, что на подоконнике, между стопками карточек сидит мужчина в длинном черном пальто, и это его поднятые руки она приняла за листья экзотического растения. Само растение то ли сгинуло, то ли оказалось загорожено широкими плечами бесцеремонного гостя.
Человек без мечты, изображение №4
-Я сейчас не принимаю! – возмутилась Катенька, - Я никого не вызывала! Потрудитесь слезть с подоконника и выйти!
Ее голос прервался от неожиданно нахлынувшего страха. За солнцем она не видела в подробностях нечаянного гостя и не могла оценить с кем имеет дело. Поднятые руки пугали. В следующий миг солнце спряталось за тучку, свет стал не столь резок, и Катенька немного успокоилась. Выглядел непонятный мужчина очень достойно в добротной, явно недешевой одежде. Ворот белоснежной рубашки был сколот золотой булавкой со сверкающим, прозрачным камнем. Черный, шелковый, в золотых квадратиках и полосочках шарф струился вдоль лацканов пальто, собирался в мягкие складки на бедрах, обтянутых черной джинсой. Очки в золотой оправе, а за ними зеленые, внимательные глаза, обрамленные густыми, черными ресницами. Черты лица немного заостренные, правильные, идеально симметричные. Поднятыми руками он, оказывается, отодвигал жалюзи, чтобы не мешали.
На замечание Катеньки мужчина только улыбнулся, растянув губы месяцем, поправил густые черные волосы обеими ладонями и остался сидеть, где сидел. Сейчас же откуда-то, опять неясно откуда, повеяло свежим ветром вперемешку с опасностью, словно в кабинет ворвался сквозняк.
-Вы меня слышите? Уходите! – вскрикнула Катенька, желая избавить себя от гостя. Кем бы он ни был на самом деле, он не имел права – вот так, без спросу врываться в ее кабинет и занимать подоконник, - Я вызову вас лампочкой позднее!
-Вы уже постарались на славу, - ответил гость приятным баритоном, - Больше от вас ничего не потребуется, только согласие. Но это так, для отчетности. Вы же понимаете, что в нашем деле отчетность необходима? Без нее никуда.
Катенька не могла не согласиться, что отчетность, несомненно, важна. Именно сухие цифры отчетов отвечали за цифры в карманах. Голос завораживающе-успокоительно обласкал ее слух, заставляя умолкнуть дурные предчувствия и позабыть про лампочку для вызова. Неожиданно Катенька разглядела, что это вовсе не незнакомец, а тот самый господин из министерства, о котором она только что мечтала.
Господин соскользнул с подоконника к Катеньке, как-то ненароком завладел обеими ее руками, прижал их к своей груди. Внимательные зеленые глаза намертво впились в крапчато-лисьи.
-Вы конечно же согласны, - сказал он безапелляционным тоном.
-На что? –теперь в сердце тихонечко толкнулось предвкушение.
-Какая разница? – усмехнулся мужчина, - Разве вы спрашиваете ваших пациентов на что они соглашаются, когда вручаете им направления?
При ближайшем рассмотрении господин оказался особенно привлекательным и пах свежими весенними веточками вербы. С ним Катенька могла бы согласиться на что угодно, но опасалась подвоха. Она видела его второй раз в жизни.
В тот момент она почувствовала легкий укол, увидела кровь, брызнувшую на белый хлопок воротничка господина из министерства, и поняла, что ненароком поранила безымянный палец о золотую булавку, к которой оказались прижаты ее руки.
-Ах! Простите!
Она отдернула руки, запаниковала неясно от чего. Ей показалось, что мужчина взглянул на нее пренебрежительно и зло, словно она совершила непоправимый проступок, требующий наказания. Однако это ей видимо только показалось.
Господин покачал головой и сказал, все тем же завораживающим баритоном, от которого сладкая дрожь пробежала по телу:
-Это вы простите. Я не хотел причинить боль. Зато теперь все в порядке.
Человек без мечты, изображение №5
Катенька не поняла, что именно в порядке, ее больше заинтересовали губы гостя, такие близкие и притягательные, что было бы преступлением их не поцеловать. Она улыбнулась и чуть приоткрыла свои, для привлечения.
С того поцелуя завертелось счастье. Появилась квартира с видом на Стрелку. Выстроился коттедж на крутом Волжском берегу. Новенький красный Porsche прочно поселился в просторном гараже. А сама Катенька неожиданно превратилась в Екатерину Дмитриевну для всех, кто ее знал и не знал. В ее нежных, наманикюренных руках оказались очень серьезные бразды правления не одной поликлиникой, и даже не одной больницей.
И так продолжалось долго. Лет десять…
Вид из-под старых яблонь и вишен, где сидели охотник с рассказчиком, приобретал нежные закатные тона. Тучи разбежались, приподнялись, выпуская солнце на волю. На другом берегу ослепительно вспыхнули позолотой маковки церквей. Влажные луга объемно обрисовались тенями и светом.
Рассказчик умолк, собираясь с мыслями. Охотник ждал продолжения, завороженный историей, вспоминал прошедшие десять лет безудержного веселья в коттедже за спиной, порочные лисьи глаза в леопардовых крапинках и сладкие губы. Как восхитительно это было! Как просто ушло!
Самое интересное только предстояло услышать, узнать, где скрывается обладательница «счастья». Может получится отыскать ее? Увидеть еще хотя бы раз.
-Что же дальше? – нетерпеливо спросил охотник, - Почему опустел этот дом? Где сейчас Катенька и с кем?
Рассказчик недовольно прокашлялся. Видимо не хотел, чтобы его торопили. Еще помолчал, наверное, из вредности, и медленно, все тем же отвратительным голосом, но вкусным языком продолжил.
…Говорят, человек без мечты выжженный лес. Однако, когда есть всё: любые наряды, любые украшения, любые средства передвижения, любая еда, любые, самые дорогие растения в каждом углу огромного дома и на участке, любые страны и даже любые мужчины – о чем мечтать? Можно бы о детях, но зачем добровольно загонять себя в кабалу материнства? Как можно мечтать о грязных подгузниках, об истеричных детских воплях по ночам, о невыученных уроках, а потом еще, тебя однажды, не дай бог, назовут бабушкой!
Катенька устала мечтать. Пусть – выжженный лес. Пусть – пустыня. Пусть – сухой камыш или выхолощенный сосуд! Наплевать! Катенька устала от путешествий, от машин, от мужчин, от нарядов и от украшений. Устала от еженедельного безудержного веселья и от вина, льющегося рекой. От чужих вожделеющих взглядов. От подарков и от подношений. Устала от глупости неисполнительных подчиненных…
В разгар очередного праздника Катенька сбежала ото всех. Села на лоджии перед распахнутыми окнами в качающееся подвесное кресло. Снизу доносились пьяные вопли гостей, грохот музыки, заглушающий весенних птиц, горькие ароматами дыма, пережаренного мяса и лука. Разросшаяся монстера, ставшая совершенно, неуправляемо-чудовищной, распластала по стеклу справа черные листья.
За пятнисто-черными листьями монстеры, цвел сад, за садом блестела на солнце Волга. Над волнами кричали чайки; по волнам неспешно разрезая их острыми носами, проходили белые теплоходы и баржи; горделиво следовали произвольным курсом сверкающие яхты; проносились водные мотоциклы или скромные рыбачьи лодки. У самой кромки воды, вдоль волн, бежала лиса. Большая рыжая лиса, ничуть не стесняющаяся своей свободы и своей обыкновенности. Смелая, никому ничего не должная рыжая лиса.
Человек без мечты, изображение №6
Говорят, человек без мечты – птица без крыльев. Катеньке вдруг страстно захотелось освободиться от материального груза, любовно наработанного всей ее жизнью, казавшегося столь нужным еще вчера, - от этого дома, от дорогих машин, от мужчин и женщин, которых она знала. Катеньке страстно захотелось стать крылатой птицей и взлететь, также, как взлетают с берега чайки, просто и легко подняться в высокое небо, под легкие облака и носиться там вместе с ветром. Катеньке захотелось на худой конец стать рыжей лисой, чтобы бездумно гулять по берегу Волги, распушая под солнцем густой восхитительный хвост.
Солнце между тем радостно полыхнуло в волнах могучей реки, нырнуло под белые весенние цветы вишен и яблонь, под когтистые лапы монстеры, перетекло с подоконника на пол лоджии. Солнце запуталось в длинных, отливающих рыжиной волосах Катеньки. Отразилось от темных крапинок лисьих глаз.
Катенька зажмурилась и неожиданно вспомнила капельки крови на белом воротнике, волнующий поцелуй, с которого все началось. Вспомнила пустую, измятую постель, прощальный взгляд зеленых глаз из-за стекол в золотой оправе. Вспомнила последнюю насмешливую улыбку и слова: «Я вернусь, когда позовешь». Как странно! Когда он ушел насовсем? В какой момент? Почему Катенька не отследила, как разомкнулись объятия? Почему они разомкнулись? А было ли что-то вообще? Последнее прощание надолго выпало из памяти, стерлось под другими, яркими и важными событиями. Однажды Катенька проснулась и поняла, что спальня пуста, только монстера качает пестрыми листьями за стеклами.
Катенька никогда и никого не собиралась звать, но сейчас ощутила ноющую тоску в самом низу живота. Может это была любовь? С чего бы? С чего бы вообще вспоминать какого-то кинувшего ее кавалера, пусть даже такого значительного. Это тогда он что-то значил, а теперь значила она!
Солнце садилось очень быстро. В доме и на веранде зажглись огни. От близкой реки сильно повеяло холодом. Катенька встала, чтобы закрыть окна и тотчас поняла, что на подоконнике справа, загораживая собой монстеру, сидит мужчина в длинном черном пальто. Она вскрикнула, отступила, оступилась. Узнала.
Мужчина подхватил ее, мгновенно оказавшись рядом.
-Я и теперь значу для тебя немало, не так ли? – усмехнулся он ей в лицо, - Как бы ты ни сопротивлялась, мы неразделимы. Я и теперь сделаю все чего бы ты ни пожелала.
Человек без мечты, изображение №7
Она с удивлением смотрела на его лицо, ничуть не изменившееся с течением времени. Та же симметрия, та же гладкая кожа, те же густые ресницы и нежные губы, улыбающиеся полумесяцем… А на белоснежном воротнике те же алые капельки крови! Катенька не смогла отвести глаз. Катенька не смогла ничего ответить. В голове мутилось от мыслей, от вопросов, от липкого страха. Сознание попыталось уцепиться за что-то приятное, привычное, понятное и простое и уцепилось за рыжую лису, недавно виденную в окне у реки. Обыкновенную живую лису.
- Да будет так! – сказал ее гость.
Катенька тоненько вскрикнула. Мир смялся для нее, как мнется в кулаке бумага. Сейчас же солнце прощально полыхнуло над далеким лесом, отразилось в реке и в крапчатых лисьих глазах, пробежалось последним лучом по рыжей шерстяной спине и пропало, погрузив природу во мрак.
Сильный порыв ветра поднял занавески, раскачал черные листья растений на окнах, сбил фонари на мансарде и на летней веранде, столкнул грохочущие колонки с лестницы, уронил мангал, раскидал полыхающие угли по узорчатым плитам, осыпал белый цвет с деревьев. И из темноты, из густого едкого мрака выпустил черный ужас, сейчас же потушивший веселье, заставивший съежиться, отступить, исчезнуть самых отчаянных, бесшабашных и пьяных… Все ушли, растворились в весенней ночи, как растворяются фантазии. Только пестролистная монстера, кажется никому больше не нужная, осталась наблюдать за окрестностями с теплой лоджии, растопырив по стеклам резные литья.
Рассказчик снова умолк, совершенно охрипнув, осоловело уставился на засыпающий, великолепный, бесконечно волнующий мир, зажигающий над Волгой звезды.
-Хорошая история, но ты так и не сказал, куда исчезла докторша, - напомнил охотник, - А ведь мы начинали с этого. Ты обещал, что рассказ будет полным.
-Разве? – скрипнул бесполый голос, - Разве ты не понял? Катенька слилась со своими мечтами.
Охотник хотел уточнить, что это значит на самом деле, но тут под прозрачными яблонями ощутилось некоторое движение и на пригорок вышла небольшая молодая лиса. Повела черным носом, злобно тявкнула, уставившись на людей умными глазами, постояла некоторое время, оскалилась, а потом медленно, бочком стала спускаться к Волге. Охотник проводил ее удивленным взглядом. Невольная дрожь пробежала по телу. От холода? Или от страха? Что-то такое неправильное, нереальное, нехорошее поразило его в сверкнувших отраженным светом лисьих глазах. Он обернулся к своему соседу по пригорку, чтобы спросить, не показалось ли и ему то же, но тот пропал. Сбежал, пока слушатель отвлекался.
Охотник встал, очарованный и разочарованный одновременно, поскорее потянулся за ружьем, вспомнил, что не успел его зарядить и разозлился на самого себя. Что же это за оружие, из которого невозможно выстрелить? Ему невольно подумалось, что человек без мечты, похож ружье без заряда. Вроде и существует, а зачем непонятно.