Почти сказка

Она проснулась от шороха лёгкого ветерка, пробежавшего по листьям. Сладко потянулась и зевнула, с интересом осматриваясь. Толстенькое тельце и неуклюжие, но в большом количестве ножки, которые никак не желали слушаться свою хозяйку.

«Да что ж такое?» - огорчённо подумала гусеница и перестала обращать внимание на лапки. Окидывая взором мир вокруг, она заметила синее небо, яркое солнце и пышную зелень, а её обоняние уловило аппетитные запахи, которые доносил тёплый ветерок. Оставленные «в покое» конечности начали самостоятельно передвигать хозяйку в сторону этого благоухания: раз-два-пять-десять-двадцать – гусеничка глянула вниз на мелко семенящие лапки, но тут же сбилась со счёта и чуть не свалилась с ветки яблони, на которой она совсем недавно родилась. Решила не мешать ножкам самостоятельно нести свою хозяйку в сторону завтрака, поняв, что без усилий с её стороны она прекрасно дышит, видит, слышит и передвигается. А значит: мир прекрасен и жизнь хороша!


Действительно, всё оказалось даже лучше, чем гусеничка – назовём её… Эмма – могла пожелать и представить: тёплые, прерывавшиеся лишь редким мелким дождиком, солнечные деньки и очень много сочной сладкой зелени на ветках развесистой сливы, на которой ей повезло родиться. Гусеничке даже не нужно было особенно перемещаться в поисках новых веток с пышной зелёной листвой. Как-то раз Эмма, не удержавшись на листе, свалилась вниз, и тут оказалось, что ниже – новая, ещё не объеденная ею веточка с вкусной зеленью. Теперь, обглодав очередную ветвь, она просто отпускала лапки и перемещалась на следующий нижний уровень сливы. И гусеница день-деньской ела и ела, ела и ела, прибавляя и прибавляя в весе, пока однажды…

Вместо новой ветки сливы Эмма попала на куст репея, что рос аккурат под деревом: предыдущая ветка была самой нижней.

- Ой… - Сказала гусеничка, пребольно поколов сытый бочок о колючку репейника.

- Эй! – Ворчливо отозвался репей. – Ну, что ещё? Кто спать мешает?

Потревоженный трепыханием попавший в неожиданный «переплёт» гусеничкой, репей открыл глаза, прищурившись на лучи недавно взошедшего солнца, и недовольно покачал увенчанной такими же колючими как и сам цветками головой.

- Я эм-м… Эмма. – Вежливо представилась незваная гостья. – А Вы… кто?

- Эм-ма. – По слогам, словно пробуя на вкус, повторил её имя обладатель колючего организма и вредного характера. – Я… пусть будет Рекс.

Эмма осмотрелась. Если не считать колючек и ворчливости, новый вариант жилья ей вполне нравился: вокруг ствола репейника вился душистый горошек, а по нему ползла съедобная тля. Гусеница вовсе была не против тут обустроиться:

- Можно я… останусь тут пожить?

 - А что ты умеешь? – после небольшого раздумья ответил Рекс.

- Есть! Я умею хорошо есть. – Не скрывая гордости засвидетельствовала Эмма.

- Горошек будешь? А то он так оплёл меня, что аж дышать сложно.

- С удовольствием. – Подтвердила довольная гусеничка.

- Гм… а тлю соберёшь? А то аж чешусь весь от этой напасти.

- Легко! - Плотоядно облизнулась Эмма в предвкушении новых, ещё не пробованных ею яств.

- Ну, тогда можешь остаться. – Милостиво разрешил Рекс и подтолкнул квартирантку к самому густо увитому душистым горошком месту на стволе.

И она осталась. Неожиданно Рекс начал и сам заботиться о своей подопечной. Он оберегал Эмму своими колючками от врагов, правда иной раз нечаянно покалывая её саму, и гусеница без дела не сидела. Она снимала и поедала тлю с заросшего паутиной колючего ствола старого ворчуна, попутно закусывая всё новыми побегами вьющегося горошка, которым казалось конца и края не было. Угодить Рексу у гусеницы не особо получалось, но, сказать по правде, она не сильно-то и старалась.


- Вот опять ты объела вместе с тлёй краешек моего листа: экая ты глупая, нескладная и неповоротливая.

Эмма не больно-то расстраивалась, по первости, извиняясь за свою неуклюжесть – скорее, за неумеренный аппетит, потом перестала. Видя, что репей, ничего ей не может сделать и кроме его недовольного ворчания ей ничто не угрожает. Даже птицы, от которых гусенице во время проживания на сливе приходилось порой скрываться, то прячась в густой листве, то самой прикидываясь листочком, были теперь ей не опасны.

Так продолжалось некоторое время, пока однажды Эмма не окуклилась, совсем перестав отвечать на «позывные» старого репея. Как же он осерчал: ревел, тряс всеми своими колючими репьями, крыл всё и всех вокруг бранью. Но в ответ донёсся лишь щебет стайки воробьёв, порхнувшей от его резкого скрипучего голоса на осинку по соседству.
Рекс хотел было вовсе сбросить кокон гусеницы в траву, и пусть её там сожрут голодные мыши, но что-то его остановило…


     ***

А что же Эмма? Гусеница очнулась через несколько дней. Но, позвольте, что же это? Вместо множества коротких ножек теперь у неё имелось три пары изящных лапок, вместо толстенького ранее обрюзглого тела – маленькое с тонкой талией, а главное, главное – на спине трепетала пара переливающихся всеми цветами радуги, ещё немного влажных от утренней росы крылышек! «Неужели теперь я смогу летать?!» –  и гусеница… нет: бывшая гусеница расправила свои ещё не совсем окрепшие приспособления для полёта и попыталась ими взмахнуть. Как ни странно у неё это легко получилось, и вот уже новая прекрасная бабочка осторожно поднялась с листочка и, грациозно перепорхнув, опустилась на соседний.

- Ах, ах, ах, как хорошо! –  Захлопала она в ладоши и полетела дальше и всё дальше от своего недавнего мест проживания.

Потревоженный трепыханием улетевший новорождённой бабочки репей, с цветка которого она только что пустилась в свой первый полёт, открыл глаза, прищурившись на лучи недавно взошедшего солнца, и недовольно проворчал:

- Ну, что ещё? Кто мне снова спать мешает? Эмма ты там что ль опять копошишься ни свет, ни заря?

И тут, вспомнив, что его подруга больше не ползает по листьям, а висит в виде кокона на паутинке, перевёл взгляд туда, где ещё вчера висело это «никчемное» создание. И как и следовало ожидать – никого не увидел. Рекс задумчиво поднял взор в небо: в небасах кружились разноцветные яркие создания, искрясь перламутрово-пыльцовым сочным светом в солнечных лучах.

- Такова жизнь. – Философски отметил репей и снова задремал в ожидании новых гусеничек.

Всё дальше и дальше улетало новое прекрасное существо, в которое переродилась Эмма от куста репейника, перелетая с цветка на цветок и вкушая нектар, услужливо предоставляемый прелестной бабочке каждым встречаемым ею бутоном.

Спросите, а в чём тут мораль? В сказках же всегда должна быть мораль. Да вот сказка ли это...