Гибридная диктатура

Жестокость политических репрессий у нас удивительным образом сочетается со слабостью, даже импотенцией власти во многих областях. Островок диктатуры окружен морем анархии, и точного определения для такого стиля управления еще не придумали.
Диктатура в России действует, главным образом, в сфере идей. Совсем «с улицы» в политзаключенные берут редко. Чтобы попасть под колесо, нужно осознанно продемонстрировать нелояльность определенному набору теоретических маркеров – например, что есть война/мир, кто первый напал и была ли Буча. При этом демонстрации лояльности, то есть «правильных ответов» по этим же маркерам от большинства населения, в общем-то, не требуется. Для обывателя достаточно просто не заходить в пределы круга, отсвеченного прожектором лагерной вышки, и он будет в безопасности. Вполне возможно, что самые эти маркеры, до которых большинству нет дела, существуют с единственной целью – спровоцировать горстку наиболее совестливых, которые не в силах молчать, на убийственную самодекларацию, осуществить показные репрессии, и благодаря этому:
1) создать видимость диктатуры, ее «выставочный образец», потому что на большее нет ни сил, ни желания, и тем самым запугать и своих, и чужих, представив довольно заурядного клептократа в ореоле великого-ужасного тирана и деспота,
2) простимулировать силовиков, дав им возможность заработать на премиях за посадку несогласных.
Однако там, где заканчивается сфера борьбы с инакомыслием – за пределами круга прожектора - прекращаются не только репрессии, но в принципе присутствие государства, закона и порядка в жизни людей. И страшные силовики, которые только что сажали людей за неосторожно написанные слова, оказываются бессильными ягнятами перед другими, действительно серьезными правонарушениями, которые начисто подрывают авторитет власти (чтобы вспомнить, что она все же существует, приходится открывать телеграмм и читать про очередного посаженного блогера). Самый яркий пример «серой зоны» нашего государства, где закон и действительность максимально удалены друг от друга – это землепользование и природопользование. И именно об этом автор, имеющий многолетний опыт борьбы (точнее, бесплодных попыток) с берего-, лесо- и прочими самозахватами, хотел бы вам рассказать.
Формально захват, застройка и перекрытие берегов водоемов запрещены ст. 6 Водного кодекса РФ, приватизация береговых полос (20-ти или 5-ти метровой полосы суши вдоль берега) – ст. 8 Земельного кодекса, огораживание участков лесного фонда - ст.11 Лесного кодекса. На деле же в ближних пригородах мегаполисов уже давно нужно «знать места», где остался лес и где можно спокойно подойти к популярному водоему: большинство удобных и красивых берегов и лесных участков, скорее всего, захвачены и застроены. Шквальная застройка природных территорий не останавливается ни на минуту, стремясь в пределе к тому, что некоторыми водными объектами скоро можно будет любоваться только на карте или с самолета. Автор наблюдал на своем веку десятки протестных кампаний по освобождению (попыток освобождения) берегов и лесов, сотни жалоб, обращений, заявлений в прокуратуру и даже судебных исков. КПД подобной деятельности – менее 1%. Немногочисленные случаи, когда дела о захватах доводились до суда (по искам прокуратуры, контрольно-надзорных ведомств или даже частных лиц), а суды выигрывались, почти никогда не заканчивались физическим сносом сооружений. Менее десятка снесенных на моей памяти символических кусочков заборов в масштабах нескольких регионов – это уровень статистической погрешности. Случаев сноса капитальных домов, незаконно построенных на захваченных береговых или лесных участках, я не знаю вовсе. Титанические усилия природоохранников в конечном итоге упираются в бездействие судебных приставов, после чего, по прошествии нескольких лет, решение о сносе просто… «сгорает», то есть обязательность его исполнения отменяется. Штрафы в порядке административных правонарушений по захватам  - смешные (для физлиц – 5 тысяч рублей, для юрлиц побольше - 200), но даже они взимаются очень редко.
Примечательно, что на решение этой проблемы существует огромный социальный спрос. Тематические интернет-сообщества наполнены жалобным воем пострадавших-отлученных от берегов граждан, и разочарованными стонами типа «все бессмысленно», «да у них все куплено», «продали всю Россию» и т.д.. От хамского захвата природы равно страдают представители разных политических взглядов - антипутинцы и запутинцы, сторонники СВО и ее противники, левые и правые, либералы и «патриоты». Короче, все, кроме горстки самих захватчиков (в сравнении с теми, кто не солоно хлебавши остался за заборами, их действительно горстка).
Соблазнительно думать, что источник безнаказанных захватов – тотальная коррупция и кумовство, и что за высокими заборами элитных поместий и коттеджных поселков сидят если не «друзья Путина», то, как минимум серьезные звенья его властной вертикали. Это гипотеза невероятно облегчает совесть, которая нередко упрекает за бездействие. Мол, ну что же мы можем против таких людей? Однако действительность и смешней, и страшней. Украсть берег, лес, водоем, поставить где угодно забор или коттедж у нас может каждый второй желающий – были бы средства на стройматериалы и наем гастарбайтеров. Для этого не нужно быть обязательно влиятельным чиновником (хотя последние, конечно, широко представлены среди нарушителей). Думать, что берего- и лесозахваты осуществляются исключительно «за взятки» – слишком лестно для нашей политической системы. Нет, многие, конечно, взятки дают (чтобы, например, легализовать захват документами и потом перепродать краденое имущество), но для собственно захвата это не требуется. Ибо зачем платить деньги представителям системы, если у них все равно нет силовых ресурсов ни наказать за нарушение, ни отнять награбленное? А их действительно нет. Шантажировать нечем. Чиновникам в этом случае легче сохранить хорошую мину при плохой игре и не спорить, что все они погрязли в коррупции. Но печальная правда состоит в том, что серьезные нарушения подчас совершаются совершенно «бесплатно». Просто ни у одного контрольного, надзорного и даже силового ведомства (как минимум, на уровне региона) нет административных и человеческих ресурсов, чтобы снести «внахалку» построенный дом, вернуть народу украденное озеро или посадить предпринимателя, оптом рисующего участки ИЖС в лесном фонде. Признаться в том, что ты бессилен и труслив, что ситуацию в земельной сфере никто не контролирует, что только привычка и инерция спасает страну от полного хаоса – это страшно и опасно. Поэтому что сторонникам, что противникам Путина психологически проще признать существование жесткой авторитарной власти, нежели сознаться, что все гораздо хуже. За пределами лагерного прожектора царит тьма. Там не то что авторитарной, но и самой власти нет.
Почему воинственные силовики, которые успешно пакуют блогеров, драматургов, педиатров и т.д. не могут построиться в колонны и отправиться туда, где их горячо ждут – на захваченные берега, чтобы под восторженные вопли обывателей именем Путина восстановить законность? Грозные танки и бэтээры, сносящие заборы – мы ждем вас! Отсыпьте нам чуток вашей хваленой полицейской диктатуры! После пары-тройки погонных километров снесенных заборов рейтинг Путина (настоящий) взлетит до небес. Но напрасны призывы – они не придут. И не потому, что опасаются нарваться на влиятельного хозяина (он невелик, потому что на всю незаконную застройку имеющейся элиты просто не хватит), и даже не потому, что у самого Путина и его ближайшего окружения имеются дачки с берего- и лесозахватами. Они не могут, потому что их просто нет. Нет в сравнении с масштабами земельной анархии страны. Для меня воистину удивительно, как граждане соединяют в своей голове двух Путиных – одного, которого все боятся, потому что он сажает в тюрьму, и другого, которого никто не боится и который бессилен остановить растаскивание страны по кусочкам.
Да, стилизация сталинизма находит благодарный отклик во многих сердцах, потому что ассоциируется с периодом, когда нашу страну «уважали». В этом смысле декоративные упражнения в диктатуре понятны. Но ведь при Сталине не было помещиков и трехметровых заборов (то есть было, но как штучное явление), а возможность сходить в лес за грибами или искупаться значилась в числе немногих основополагающих прав и свобод. Так как же публика не замечает фальши?