Мои одноклассники

Кроме как своей супруге, я никому не рассказывал историю этого странного, не от мира сего мальчика. Даже много лет спустя он остался для меня таким же странным, как и тогда. Я познакомился с ним, как и все ученики 1 "А" класса много лет назад в школе которая располагалась в легендарном местечке города Ташкента под названием "Кашгарка".

Название это место получило от названия ворот через которые караваны идущие по "великому шелковому пути" входили в город Ташкент.
А приходили они в те далекие времена из горного края который до сих пор зовется Кашгар, сейчас это по моему Синь-Цянь Уйгурский автономный округ Китая, хотя я в этом не уверен. В то время, когда происходили эти события, ворот этих давно уже не было, но название это прочно закрепилось.
Сам по себе этот район, старого Ташкента, заслуживает особого внимания и может когда-нибудь, если у меня хватит на это духу и таланта, я напишу о нем.

До сих пор, хотя его давно уже нет, я трепетно отношусь к нему. Этот незабываемый, европеизированный конгломерат узбеков, русских, татар и других национальностей сформировал целое поколение, которое отличалось от других жителей Ташкента.
Так же как и об одесситах, о которых говорят что это нация, о жителях Кашгарки, можно было сказать приблизительно то же самое.

Добрая половина Кашгарки составляли евреи, которые поселились там со времен эвакуации, и не даром наша учительница по немецкому языку, Роза Исаковна, часто вместо "ich haben" слышала "by mir", что означает по-русски у меня. Кашгарка жила по своим законам, даже мой приятель Кахраман, смесь татарки с узбеком,
мог ответить колко на "идиш", что сразу вызывало уважение окружающих пацанов, так как у половины из них это был язык домашнего общения.

Шпана кашгарки занимала почетное место, среди шпаны Ташкента, cколько историй мне пришлось услышать, в мои юношеские годы, о ней, а пару раз даже испытать на себе.
В школе у нас все хорошо знали банду Макса. А на овощах или на хлопке, я помню, мы иногда даже пели песню "ходит Гамлет с пистолетом".

Дело в том, что кашгарский Гамлет это не литературный герой Шекспира, а реальный матерый урка, который грабил и убивал людей в Ташкенте.
Об одном случае, неприятном конфликте между мной и одним из членов банды Макса, я вероятно когда-нибудь расскажу, так как он сильно врезался в мою память и мог трагически повлиять на мою жизнь. К сожалению Кашгарка была разрушена вместе с другими домами пострадавшими во время ташкентского землетрясения 1966 года.

И хотя усилиями, тогда еще, братских союзных республик СССР, а теперь мягко говоря не дружественных независимых государств, это место было застроено новыми красивыми многоэтажными домами, и колорит Кашгарки навсегда был потерян. В новые дома поселились люди которые никогда раньше не жили на Кашгарке и соответственно не обладали ее духом. Старых жителей землетрясение разбросало по другим районaм Ташкента где они и осели, и лишь немногие из них опять вернулись на тo место, что до землетрясения называлось Кашгаркой.

На Мишу я сразу же обратил внимание, так как не увидеть этого было невозможно. Дело в том что Мишина мама, не помню точно когда, но вероятнее всего на большой перемене, приходила к нам в класс, и доставала полулитровую бутылку завернутую в материю, в которой находился горячий чай (китайские термоса то время у нас еще не появились), а также булочку с кишмишом, и пока мы носились по коридорам школы, она его кормила. Сейчас, находясь на пенсии, я вероятно бы ее понял. Она не работала, Миша был в их семье единственный и вдобавок поздний ребенок. Мишин отец был высокого класса печник и учитывая то что основная масса домов на Кашгарке да и в Ташкенте имелa печки "контрамарки", которые топились углем и дровами, имел высокие заработки, которые позволяли им хорошо жить, при одном работающем Мишином отце.
Поэтому, когда Mишиной мамы не было с ним рядом, каждый из нас старался его дразнить или как-нибудь вывести из себя.
Однажды доведя Мишу до cрыва я чуть не лишился глаза. Миша схватил круглый пенал, для тех кто не знает поясню, это футляр из двух половинок, в большую вставлялась ручка с пером, которую использовали для письменных работ, а меньшей половинкой он закрывался. Mишa замахнулся на меня пеналом. В результате крышка пенала слетела, и мне в нос ударила пером ручка. Если бы ручка отклонилась на несколько миллиметров, то быть бы мне с тех пор без глаза. К счастию этого не произошло. Еще мне повезло в том что удар был не сильный, была кровь и небольшая ранка на носу.

После этого мой пыл дразнить Мишу поубавился и я просто на какое-то время перестал обращать на него внимание. Кроме того он перестал быть интересен для меня и тем, что не ходил с нами на занятия по физкультуре. Мама схлопотала ему освобождение от физкультуры и труда, где обычно мы больше всего отрывались.

Может быть потому что Миша Теплицын не занимался спортом да и вообще никаким физическим трудом до определенного бремени, то он полностью соответствовал своей фамилии, которую я немного изменил. Как и население кашгарки, наш класс на шестьдесят, а может и более, процентов состоял из детей у которых пятая графа была не всегда желательна для работников отдела кадров, особенно на секретных предприятиях. Ввиду этого у нас встречались как отличники, так и наоборот. Наиболее яркими из отличников были Миша и Аня Френкель. Я не могу себе даже представить кого то из них, получивших оценку ниже отлично. Аня Френкель, была тихая старательная и трудолюбивая девочка, которая мало чем отличалась от нас. В отличие от Миши у нее была подруга и ничто детское и озорное ей было не чуждо. Однажды на 23 февраля, когда наша учительница распределила нас так что подарок мне будет делать Аня, она подарила мне книгу. К сожалению я не помню название этой книги, зато стихи, которые она написала на обратной стороне обложки запомнились мне на всю жизнь.

В труде не покладая рук,

Ты чудеса твори,

Достигнешь многих ты наук,

Заглянешь в космос ты.

В какой-то степени ее слова сбылись. Многих наук я к сожалению не достиг, а вот кандидатскую в МВТУ им. Баумана, посвященную станкам с программным управлением я осилил, и даже был зам. зав кафедрой по науке. Насчет заглянуть в космос, это наврятли, а вот отправиться туда, так же как и всем смертным, мне еще предстоит.

Но вернемся опять к Мише, после того случая он на какое-то время перестал для меня существовать.Это продолжалось до конца седьмого класса, то есть до дня смерти его матери.

Помню наши родители шикарно организовали выпускной вечер, я имею в виду его неофициальную часть, посвящённый окончанию семилетки. Были хорошо сервированные столы и несмотря на то, что мнoгим из нас не было и пятнадцати лет, в то время многие из нас давно уже испробовали вкус водки и вина, на столах было достаточно спиртного. Сейчас уже живя в Америке более 29 лет я даже представить себе не могу чтобы что-нибудь подобное можно было бы организовать здесь по случаю окончания "Middle school", это эквивалент нашей семилетке. Школу бы расформировали, а учителей посадили бы вместе с родителями, участвовавших в организации всего этого. Слава богу на тот момент я жил не в Америке и мне, как говорится, досталось счастливое детство и юношество.

Для меня например, знакомство с алкоголем началось значительно раньше описываемых событий. А один раз, по-моему в шестом классе, чтобы выключить моё сознание, и остаться на едине со своей очередной подругой, мой старший брат напоил меня так что я врубился. Когда родители пришли с работы они обнаружили меня полутрезвым. K тому времени мой брат слинял вместе с подругой. Он конечно получил от них по первое число, но это другая история.

Как сейчас помню этот большой дом со двором в котором жила Жанна, ученица нашего класса, в котором и происходила вечеринка по случаю окончания седьмого класса. Были танцы под радиолу, много шуму, веселья и т.д. К сожалению, то ли я выпил лишнего, то ли как в песне поется: "что-то с памятью моей стало ...", но подробностей того вечера я не помню. Зато помню следующий день. Было жаркое лето, начало июня, в ту пору кашгарские подростки обычно проводили на искусственном озере, которое называлось тогда, "Парк Победы", сейчас я знаю что оно зовется по другому. Нашa компашка я, Гришка и Фимка собрались на озеро, но до этого мы решили зайти к Мише с просьбой, что бы он позвал для нас соседскую девочку, нашу ровесницу, которую мы тоже решили взять с собой. Миша попытался ее позвать, но ее мама была бдительна и никуда ее с нами не пустила. Зато Миша почувствовав свою значимость достал бутылку вина "Кагор" и предложил нам всем вместе ее выпить, мы конечно же обрадовались и быстро опустошили ее. Если бы я знал чем обернется для меня этот фуршет я бы конечно отказался, но кто может предвидеть будущее, разве что такие люди как Мессинг или Ванга, простым смертным этого не дано.

Лето пролетело быстро, кто-то из нашего класса, такие как Стасик Давыдов, не вернулся в школу, а пошел учиться в техникум, то есть из разряда школяров перешел в другой статус, стал студентом. Это уже не столь важно чего, института или техникума, главное ты не ученик, у тебя нет дневника, нет классного руководителя, родительских собраний после которых тебя порой ожидает неприятный разговор с мамой, а порой и с папой, что значительно более неприятнee. Я помню как мы им завидовали. Они, наши ровесники, в какой-то степени приблизились ко взрослым, стали получать стипендию, а не просить деньги у родителей. У них было не полугодие, как у нас школьников, а семестр, не урок, а пара. В общем им стало жить веселее, а нам на их фоне грустнее.

Для нас, оставшихся в школе, все пошло опять своим чередом. Помню что в первых числах сентября состоялось родительское собрание которое как я понял, так как ничего особенного кроме этого не произошло, в основном было посвящено разбору проступка наше тройки в начале июня, т.е. в начале летних каникул. Дело в том что как только начались занятия в школе, к нашему классному руководителю, Александре Ивановне, подпольная кличка "рыжая", данная ей нами за цвет ее волос, пришла Мишина мама и рассказала, что в ее отсутствие пришли три хулигана из нашего класса, то бишь мы и заставили ее сына открыть бутылку вина "Kагор", которую Мишин покойный отец берег на Мишино окончание школы.
Кроме то эти ребята, с чего она взяла не знаю, вероятно это была ее фантазия, пытались соблазнить соседскую девочку.

Самое интересное, что главным среди этих хулиганов почему-то оказался я.
Вот где я искренне пожалел что не поступил учиться в техникум. В общем когда моя мама пришла домой с родительского собрания она была вне себя. В тот вечер мне пришлось услышать о себе много неприятного. Мой папа как назло пришел домой необычно рано, обычно он приходил ближе к одиннадцати, а тут не было и десяти, так что он выслушал всю мамину тираду и уже собирался дать мне хорошую трепку, но в последний момент между нами вклинилась мама, в прямом смысле закрыв меня от него своей грудью.

Ах, Мишина мама, царство ей небесное, так же как и моим родителям, разве знала она тогда, поднимая весь этот шум вокруг нас, что все это выеденного яйца не стоит, и что ей cамой жить осталось всего несколько месяцев. Ее погубила та же страшная болезнь, под название рак, что и три года до этого ее мужа. После этого случая, я опять старался держаться от Миши подальше, чтобы опять не влезть в какую нибудь историю.

На похоронах Мишиной мама я не был, но кто-то из нашего класса там был, и он рассказывал что Миша, вел себя довольно странно, рассказывал про какой-то китайский градусник который они купили с мамой. Вот что я запомнил из Мишиного поведения на похоронах его мамы.

Какое-то время Миша не появлялся у нас в школе и мы узнали что его забрал к себе жить его родной дядя, который жил на Чиланзаре. Но в начале девятого класса Миша опять вернулся в наш класс, так как отношения с дядей и его детьми у него не сложились. Я понимаю что Миша со своим характером мало с кем мог ужиться, так как кроме мамы у него не было толком ни с кем общения. Миша говорил что этот дядя забрал золотые вещи которые у него стались от родителей, еще я знаю что он был кандидатом наук по химии. Но слава богу, что у Миши был второй дядя, который дал ему возможность опять вернуться в дом который принадлежал Мишинын родителям (домом это только называлось, две маленькие комнатушки в общем дворе), оформил на себя опекунство Миши, давал Мише на руки пенсию которую ему выделили и иногда навещал его.

Итак, где-то немногим более чем в пятнадцать лет, Миша стал жить самостоятельно. Я думаю что может быть кто-то из соседей, хотя, а не видел этого, мог иногда угостить его едой. Надо отдать должное, нашей новой классной руководительнице Клеопатре Георгиевне, по кличке " Клепа", которая часто беседовала с Мишой. К сожалению ни одного из наших учителей я не видел у Миши дома, зато наша компашка и почти пол класса в разное время и периоды ошивались у него. Я не помню как это получилось, но буквально в первые же месяцы общения с нами Миша начал курить, ну и конечно мог пропустить рюмку, другую.

Многие гулянки мы организовывали у Миши на дому. Запомнилась одна из них, где Миша напился до чертиков, по моему это было празднование 7 ноября, т.к было холодно. Запомнилось как мы волокли его пьяного к водопроводной колонке которая находилась во дворе и упали вместе с ним около колонки.
Помню как мы играли в бутылочку у Миши дома. Нас кажется было шестеро. В определенный период у меня были приятельские отношения с Глебoм. Это был парень старше меня на несколько лет, который бросил школу и не понятно, чем занимался.
Однажды Глеб привел к Мише свою сестру Лану с ее подружкой Валей (это имя мне запомнилось хорошо, потому что в моей любовной практике это имя встречалось чаще всего).  Напомню правила игры в бутылочку для тех кто забыл, кто-то крутит пустую бутылку и на кого укажет горлышко бутылки с тем он и целуется. Несколько раз мне пришлось целоваться с Валей. Она мне понравилась и я ей тоже, но так как я был не опытен, то и поцелуи мои вероятно не достигали цели. Не помню каким образом я остался один на один в комнате с Ланой, и вот тут то мне был продемонстрирован мастер класс поцелуев в засос о которых я и понятия не имел в свои 15 лет. Лана была девушка года на два на три старше меня, но ее любовная практика соответствовала видавшей виды тридцатилетней женщине. Она и Валю, как я потом узнал, тренировала для знакомства с Кашгарской шпаной. Как то раз я видел Лану и ее подругу на безлюдном берегу Чирчика где она со своей подругой выпивала и закусывала в обществе двух "артельщиков". Мужикам было на вид лет под сорок. По ним было видно, что они приехали сюда не только, для того чтобы выпить и закусить. Но вернемся в комнату где я оказался вместе с Ланой.

Она положила меня спиной на диван, встала на колени и своими губами прильнула к моим губам, при этом она просунула свой язычок в мой рот стала ласкать им мой язык и стала делать легкое подсасывание своим ртом. Мне показалось что у меня кружится голова. В тот момент ощущение было не сравнимое ни с чем. Спасибо ей за преподнесенный урок. Мне он не раз пригодился в моей любовной практике. Но к сожалению дальше этого у нас не пошло, хотя она не ограничилась только одним поцелуем, их было много, мы целовались весь вечер. Вообще-то первое моё совращение, как я потом понял, должно было состояться еще в 13 лет, когда я отдыхал летом в пионерском лагере. В то время я вполне сформировался как молодой паренек, мой рост составлял около 174 см., я имел стройную фигуру и у меня появились признаки мускулатуры, Девочки стали заглядывать на меня, что заметил мой папа когда мы как то сидели с ним в кафе и кушали мороженное. Был август и по вечерам нам наши воспитатели, студентки пединститута, устраивали танцы под радиолу. Одна из них часто приглашала меня танцевать, так как я был очень стеснительным, часто даже краснел от смущения как девица, и в этом возрасте никогда бы никого не пригласил на танец. Во время танца она часто легко терлась своим телом об моё, так что все мужское во мне восставало. Никогда не забуду как она меня уговаривала остаться на последнею ночь после прощального костра. В тот вечер мой папа приехал на машине за мной, и так как мне порядком надоел пионерский лагерь, я уехал. Много позже я понял смысл ее уговоров остаться на последнюю ночь, хотя может быть это моё больное воображение?

На следующий день она отвела Валю на вечеринку Кашгарской шпаны, где та верoятно и стала женщиной. Больше я Валю никогда не видел, она была не с Кашгарки.

Надо отдать должное Мише, за то что невзирая на, то что ему самому рано пришлось заботиться о себе, было много соблазнов свернуть с правильного пути и т.д., он по-прежнему оставался одним из лучших, учеников нашего класса да пожалуй и школы, вплоть до самого ее окончания. Не помню точно с какой, но Миша окончил школу с медалью, причем у него была рекомендация для поступления в Ташкентский Государственный Университет на химфак без вступительных экзаменов, так как он стал победителем олимпиады по химии среди школьников старших классов, которая проводилась в Узбекистане в 1964 или 1965 годах.

Самое смешное, что Миша заразил и меня интересом к химии. Я помню как мы ходили с ним покупать реактивы и принадлежности для проведения опытов в магазин реактивов, который располагался на Урде. У меня дома были стеклянные колбы, спиртовая горелка, штатив для закрепления колб, реактивы и т.д. Иногда после уроков химии я пытался повторить тот или иной химический опыт у себя дома, если для этого были необходимые реактивы. Благо Миша частенько подкидывал мне их. В ту пору, в нашей школе, после восьмого класса, была специализация. Мы ее выбирали сами, Миша к примеру специализировался на химика лаборанта, я на радио мастера. У меня до сих пор где-то хранится удостоверение радио мастера 2 разряда. Поэтому Миша мог принести мне различные хим. реактивы, я же мог стащить только радио детали. Делая опыт я oднажды даже прожег кислотой ковровую дорожку в большой комнате, за что долгие годы слышал упреки матери, так как ковровые изделия стоили у нас дорого и были большим дефицитом. Мы накупaли с Мишей различные книги по химии, к сожалению я их читал поверхностно, а Миша изучал досконально. Мы так же пересмотрели все книги по химии в нашей школьной библиотеке, по-моему кроме нас там эти книги никто и не открывал. Мне как-то там попались труды Менделеева и я уверен, что в них никто, кроме меня, в нашей школе не заглядывал. У Миши да и у меня были учебники химии для студентов технических вузов по которым мы готовились к урокам химии. Не знаю почему, но наша химичка не любила когда я пытался отвечать урок используя вузовский материал, Мише это сходило с рук. Хотя мои успехи по химии и были значительно скромнеe Мишиных, но то что я схватил читая эти книги в школе, хватило мне блестяще сдать вступительный экзамен по химии в Ташкентском политехе, а также учась на первом курсе мех фака, этого же института, получать отличные оценки не особенно заглядывая в учебник.

Помню я где-то прочел что наша кровь является коллоидным раствором и что коллоидные растворы выпадают в осадок при их облучении. Я принес нашей химичке свои соображения на пару страниц школьной тетради где пытался объяснить старение организма за счет облучения идущего из космоса. Конечно это была "чушь собачья" о которой мне сейчас стыдно вспоминать, но тогда я себя считал чуть ли не открывателем новой гипотезы. Если бы я состоялся как крупный ученый, возможно мой предполагаемый библиограф мог бы написать что тяга к науке у меня появилась еще в школьные годы. Лично для меня эта первая попытка написать что-то научное вызвала во мне более сильные ощущения чем написание, в последующие годы диссертации, кучи научных статей и авторских свидетельств, а так же монографии.

Я всегда был уверен что Миша блестяще окончит институт и станет большим ученым, так же как я был уверен в Алексе который также учился в нашем классе вплоть до победы на всесоюзной олимпиаде по математике. После этого Алекс был переведен в 110 школу. Эта школа была школой с математическим уклоном, в которой учились мальчики и девочки со всего Ташкента, да по моему и Узбекистана, подающие большие надежды в математике. Алекс даже там, среди избранных, считался одним из лучших. По моему Алекс так же как и Миша был принят в институт без экзаменов. Говорили что он закончил мехмат в университете при Новосибирском филиале академии наук СССР.

В середине восьмидесятых годов прошлого столетия, уже будучи доцентом кафедры и имея за плечами ученую степень кандидата технических наук, я случайно встретил Алексa около Алайского базара. Мы с ним разговорились, и я узнал что он, приехал к своим родным. К сожалению он был не многословен, почему: то обращался ко мне на вы, хотя учась в школе мы с ним какое-то время имели приятельские отношения. Толком мы с ним не поговорили и мне мало что удалось о нем узнать. Сам он, как я понял из разговора, жил в Минске, работал в каком то научно-исследовательском институте, но никаких ученых степеней на тот момент не oн имел, что для математика подающего надежды было нехарактерно. К сожалению его дальнейшая судьба мне не известна.

Не знаю, может быть я субъективен, но проанализировав наш класс, и не только его, я пришел к выводу, что ребята которые хорошо учились в школе, и были примером для нас, как правило, становились середняками и мало чего достигали в карьерном росте, и наоборот посредственные ученики были в этом деле более успешны. Вероятно на это повлияло много факторов. Во многом я веню сложившиеся обстоятельства. Одним из факторов я читаю то что двоечники и середняки оказались более приспособлены к реальной жизни чем те кто имел представление о ней взятое из книжек. Вполне вероятно что лучшие ученики потратили много сил на старте и на финиш у них уже мало что оставалось, но это опять же мои предположения.

Не буду описывать наш выпускной, и это ощущение, что вы уже не вместе (для каждого уже начинается своя жизнь) и вы расстаетесь друг с другом навсегда...

Все лето я просидел за учебниками готовясь к вступительным экзаменам в институт, так что мне было не до Миши. Не знаю точно сдавал ли он вообще какие-либо экзамены. Раннее я говорил что у Миши была рекомендация, по итогам олимпиады, на принятие его в химический вуз без вступительных экзаменов.  Первого сентября так же как и многие ребята из нашего класса, он пошел на занятия. Причем Миша стал студентом химфака Ташкентского Университета, где конкурс был сумасшедший. Помню что когда я только заикнулся о моем желании поступать на химико-технологический факультет ТашПИ, где конкурс на родственную специальность, был меньше чем в Университете, мамин знакомый, начальник учебной части ТашПИ, сразу же замахал руками в знак протеста. Это и определило мою будущую профессию: инженер механик по специальности "Металлорежущие станки и инструменты". О своей будущей профессии я не имел ни малейшего представления.
У меня в дальнейшем так и получилось как говорится в поговорке: стерпится, слюбится. Слюбилось так что я защитил по этой специальности кандидатскую и сам начал прививать любовь к ней работая сначала ассистентом, а потом доцентом в техническом вузе.

По давно установленной традиции, партией и правительством Узбекистана, нас студентов вузов, в начале осени отправили на сбор хлопокa. Не буду описывать сам процесс моего пребывания на хлопке да и то как мне не раз предлагали там покурить анашу и как я отнекивался от этого, помня увиденные мною лица курителей анаши, которые я видел каждый раз проходя по переулку за чайханой, когда шел к своему школьному приятелю Грише. Aнашу я так до сих пор и не попробовал, о чем и не coжалею, хотя Миша ее покуривал, но это уже было позже.

Когда мой старший брат приехал проведать меня, на своем стареньком "Москвиче 402" в совхоз где мы собирали хлопок, я был простужен и несколько дней не выходил на поле. Поэтому когда мне разрешили поехать поправляться домой и как только я поправлюсь вернуться, чем я воспользовался, и уже приехав в Ташкент использовал всю свою изобретательность, чтобы у меня до конца хлопкового сезона продержалась, на приеме у доктора, температура 37,2- 37,3. Мне надо было пару раз в неделю являться в институтскую поликлинику на прием к врачу и соответственно измерять температуру тела. Чего я только не вытворял, когда медсестра или доктор отворачивались, я умудрялся парой коротких незаметных щелчков по свободному концу градусника нагнать вышеуказанную температуру и спокойно продлить свой больничный еще на несколько дней. Так продолжалось около полутора месяцев. Меня посылали на рентген. Выписывали мне лекарства, которые я конечно не принимал и т.д. Наконец в один из визитов к врачу, мне протерли под "мышкой" спиртом, они думали что я натираю там перцем, заставили меня снять рубашку и майку, сами сели напротив меня и стали ждать. Никаких манипуляций с градусником я естественно проделать не мог и поэтому я старался внушить себе что у меня температура иначе врачи разоблачат меня, аннулируют мой больничный и выгонят из института. Самое интересное, что внушение сработало, когда проверили градусник он показал именно ту температуру которая была у меня в предыдущие визиты к врачам. После этого меня уже больше ни в чем не подозревали и я спокойно дождался окончания хлопка находясь на больничном. В дальнейшем я не раз прибегал к таким методам. Самое интересное, что дома когда я мерил в спокойной обстановке температуру, она была у меня была нормальной.

В те времена освободиться от хлопка, особенно первокурснику, было не возможно и Мишу, благодаря его справке о состоянии здоровья, определили работать на кухне. Помню как он со смехом рассказывал как он вместе с поварами плевал в казан с едой приготавливаемой для сборщиков хлопка. Сами повара, как я понял, питались из другого казана.

С началом студенческой жизни я как то реже стал видеться с Мишей. Ну во первыx мы стали учиться в разных учебных заведениях, кроме того нас перестало объединять наше общее увлечение химией, а кроме того мы и территориально стали дальше друг от друга, Миша жил недалеко от школы, а в школу я больше ходил. Знаю только что Миша был прилежным студентом и какая-то русская женщина, профессор, поддерживала его, он называл ее имя, но я к сожалению позабыл его. Зная Мишину неуживчивость я думаю что она не раз спасала его от гнева других преподавателей и студентов.

Кроме того я и сам был много занят учебой. Имея много нерастраченной в школе энергии, я влетел в институтскую жизнь как метеорит и сразу же стал, по итогам первого семестра, отличником, получил повышенную стипендию и т.д. Миша, в этот период, несколько раз приходил к нам домой и моя мама его хорошо принимала, старалась всегда накормить, что редко бывало с моими одноклассниками. Обычно моих школьных приятелей, за исключением Миши и Фимы, который к тому же приходился нам еще и родственником, моя мама не очень то жаловала. Знаю что до землетрясения Миша жил более-менее ровно и не испытывал особых материальных затруднений, по крайней мере он мне на это не жаловался. Ташкентское землетрясение произошедшее 26 апреля 1966 года, не только разрушило кучу домов в Ташкенте, но я могу определенно сказать, что оно в какой-то степени разрушило и Мишину жизнь.

Мне хорошо запомнилось само землетрясение. Дело в том что я был простужен и спал ночью плохо, обычно я спал в молодости очень крепко, а тут я проснулся под утро от кашля. Неожиданно я услышал нарастающий гул, он как будто шел из-под земли, в окне сверкнуло зарево и наша комната стала вибрирoвать вверх и в низ. Мой отец, бывший фронтовик, скомандовал всем нам под стол и я мгновенно оказался там. Стол был круглым, и по его периметру располaгались стулья. Я оказался под стулом верхней частью своего тела, моя задница и ноги, в силу их габаритов, не поместились. Первая мысль, которая мелькнула у меня в голове, что вот-вот рухнет потолок на мою не поместившуюся под стол попу и ноги. Толчки скоро прекратились и папа скомандовал всем во двор, где мы почувствовали себя в безопасности. Официально было сообщено, что во время землетрясения погибло 4 человека. После этого по городу ходила такая шутка: погибло 4 человека не считая евреев. Я думаю что ее придумали на Кашгарке, т.к. эпицентр землетрясения захватил и эту часть города.

Мишины родители оставили ему не только две комнатки в общем дворе, где он и жил. В этом же дворе была отдельная комната, куда они пускали квартирантов. Это приносило им, а в дальнейшем и Мише, определенный доход. К примеру на момент землетрясения так жила женщина, с Мишиных слов, концертмейстер Ташкентской консерватории, к кoтoрой Миша в силу своего возраста начал пристaвать. Она его всячески отшивала, но ежемесячно пополняла его бюджет на 30 рублей. По тем временам это были не плохие деньги. К примеру, моя повышенная стипендия составляла 40 рублей. После землетрясения район Кашгарки подлежал сносу, т.к. множество домов там оказалось в аварийном состоянии. Ввиду того что жилье еще только начинали строить, то расселяли по критериям ниже нормы. Таким образом Мoша попал, то ли в однокомнатную, то ли в двухкомнатную квартиру, с какой-то бабкой.

При переезде ему пришлось повыкидывать часть вещей и книг. Не знаю кто собирал Мишину библиотеку, но она у него была укомплектована из собраний сочинений классиков, а также редких авторов, которых я не встречал в нашей школьной библиотеке. Часть книг он раздарил, немного книг он подарил и мне, таким образом я впервые прочитал "Наполеона" Тарле, несколько книг Вольтера и др. На его новой квартире мне так и не пришлось побывать. Я думаю что он и сам бывал там не часто. По его рассказам отношения с вынужденной соседкой у него не сложились, поэтому Миша стал чаще появляться у меня. Вот тогда-то я и услышал от него постоянные жалобы на свою жизнь. Дело в том что он лишился дополнительного дохода от сдаваемой комнаты, кроме того ему исполнилось 18 лет и с него сняли пособие за потерю родителей.

После землетрясения всем было не до учебы, поэтому вторая сесcия в институте была короче обычного и сдвинута на начало мая, а так как я начал учиться в институте более серьезно чем в школе то мне не составило труда опять сдать ее на отлично и получить свои 40 р. в месяц. Наступило лето.
Живя с родителями я начал понемногу откладывать деньги, поэтому когда Миша попросил меня одолжить ему 20 р., я не задумываясь дал их ему, хотя был уверен, что в его положении он вряд ли мне их вернет в ближайшее время. В дальнейшем я никогда не вспоминал о долге.

В этот период Миша стал покуривать анашу. Как то он пришел и рассказал мне свои ощущения после этого. Один раз, после курения анаши, он пытался перешагнуть через арык, но почему-то арык увеличивался в ширину и он не смог этого сделать. Второй раз ему показалось что когда он шел у него оторвалось яйцо и упало на землю, он пытался его поднять и у него это не получалось. Не помню почему, но Миша снял комнату в районе озера "Парк Победы" у какoго то узбека. Узбек был проводником поезда и по несколько дней находился вне дома и Миша даже хвастался что у него были отношения с его женой, не знаю на сколько это было правдой.

Летом нашу студенческую группу послали на разборку сносимых домов расположенных за ЦУМ-ом. Экскаваторы сносили дома, а мы потом убирали кирпичи и доски. Стояла ужасная жара, но больше всего доставала пыль, которая забивала нос и даже чувcтвовалась во рту. Через несколько дней такой работы я решился слинять. Утром я пошел в ТашМИ (Ташкентский Мед. Институт) и записался на прием к профессору кафедры "ухогорлонос", он считался светило в этой области. К сожалению я забыл его имя. Слава богу времена были добрые, не то что теперь, никто не спрашивал твой "insurance" и я преспокойно предстал перед ним. Я удачно набил температуру, сказал что у меня "хронический тонзиллит" и что мне тяжело дышать пыльным воздухом. Увеличенных гланд он конечно у меня не нашел. Хотя глядя на меня с ухмылкой согласился с моей формулировкой, что мне противопоказана пыльная работа и выдал мне справку такого же содержания. В деканате долго разглядывали это справку, но с подписью "светилa", заверенную печатью, никто спорить не стал. Так я оказался в приемной комиссии нашего факультета. Я принимал заявления от абитуриентов, разносил различные справки и т.д.

До наступления осени, Мишу я почти не видел. Когда он пришел ко мне в начале осени он заявил что, разругался в деканате и переводится на вечерний или заочный факультет. Больше Миша ко мне не приходил. Он устроился на Дархане в часовую мастерскую, и хотя от мастерской, где он работал, до моего дома было минут десять (ходьбы), ко мне он больше не заходил. Кто-то мне сказал что Миша, женился. Без каких либо видимых для меня причин он стал меня избегать. Какoе то время я еще видел Мишу работающим в этой лавочке, а работал он там один, а затем он и оттуда куда-то пропал. Больше я никогда его не видел и ничего не слышал о нем. Я искренне желаю что бы его дальнейшая жизнь сложилась счастливо.