Да и Нет

В великом диалоге человечества с Непостижимым, в бесконечной попытке осмыслить реальность, звучат два извечных слова: «Да» и «Нет». Утверждение и отрицание, принятие и отторжение, бытие и ничто. Они как два полюса, между которыми натянута струна нашего сознания, вибрирующая в поисках истины.

Все началось с одного мощного, всеобъемлющего аккорда. Христианский теолог, апостол Павел, размышляя о Христе, провозгласил: «В Нем было «Да»» (2 Кор. 1:19). Не «да» и «нет», но только «Да». Утверждение Божественной полноты, воплощенной Истины, абсолютного Присутствия, не знающего сомнений и отрицания. Это «Да» стало краеугольным камнем веры, обещанием спасения, светом, рассеивающим тьму неведения.

Прошли столетия. В Кордове, под небом Аль-Андалуса, где сплетались нити трех вер, состоялась легендарная встреча. Юный Ибн Араби, будущий «Величайший Шейх» суфизма, мистик, чья душа парила в океане Божественного Единства, встретился с Ибн Рушдом (Аверроэсом), великим философом, наследником Аристотеля, мастером рационального познания. Мистик и философ. Сердце и разум. Они говорили, спорили, всматривались друг в друга, пытаясь постичь тайну бытия с разных берегов. И их итоговый вердикт, как гласит предание, был сложен и парадоксален. Сначала они сказали «Да», признавая реальность Божественного. Потом сказали «Нет», указывая на Его трансцендентность, на Его отличие от всего тварного. А напоследок, объединив два полюса, изрекли: «Да» и «Нет» одновременно. Признание имманентности и трансцендентности, присутствия и отсутствия, апофатики и катафатики в едином, неразрывном узле.

Снова века неспешно протекли, как река времени, унося с собой империи и учения. В Германии XVII века мистик Иоганн Георг Гихтель, ученик Бёме, погруженный в созерцание Софии и борьбу с внутренними демонами, снова сказал «Да» – «Да» божественному свету в душе, «Да» преображению через страдание, «Да» алхимическому браку души с Духом. А столетием позже другой великий германец, философ Гегель, построивший грандиозную систему Абсолютного Духа, в своей диалектике, по сути, сказал «Нет». «Нет» непосредственному мистическому опыту как источнику истины, «Нет» статичной реальности, утверждая вечное движение через отрицание, через тезис, антитезис и синтез. Его «Нет» было не отрицанием Духа, но отрицанием простоты, утверждением сложности и опосредованности пути к Нему через историю и разум.

«Да» Павла. «Да и Нет» Ибн Араби и Ибн Рушда. «Да» Гихтеля. «Нет» Гегеля… А что же сказать мне, стоящему здесь, на перекрестке этих великих теней, слышащему эхо их утверждений и отрицаний?

Первое, что приходит на ум: ни одно «Да» не равно другому «Да». Как нет двух абсолютно одинаковых листьев в саду ганноверской герцогини (в чем Лейбниц так изящно убедил свою августейшую покровительницу, заставив придворных тщетно искать идентичные), так нет и двух тождественных утверждений. «Да» апостола, рожденное из веры в Воплощение, – не то же самое, что мистическое «Да» Гихтеля, рожденное из внутреннего созерцания.

То же и с «Нет». Сила отрицания, его интенсивность, его направленность – онтологическая (отрицание бытия чего-либо) или гносеологическая (отрицание возможности познать) – может быть различной. «Нет» скептика отличается от «Нет» диалектика, а «Нет» атеиста – от апофатического «Нет» мистика, говорящего «не то, не то» (нети, нети), дабы указать на Невыразимое.

Сила «Нет», как и сила «Да», пропорциональна силе сознания, которое их изрекает. И наоборот – сила сознания проявляется в способности выдержать как полноту утверждения, так и бездну отрицания.

Но кто же может произнести истинное «Да» или истинное «Нет»? Не то, что рождено страхом, желанием, догмой или диалектической необходимостью, а то, что исходит из самой сердцевины реальности? Возможно, ответ прост и недостижим одновременно: истинное «Да» и истинное «Нет» изрекаются лишь в безмолвии. В тишине Просветленного Сознания, которое видит оба полюса – Бытие и Ничто, Утверждение и Отрицание – как две стороны одной медали, как танец Единого в пространстве проявленного мира. Это Сознание не выбирает между «Да» и «Нет», но объемлет их оба, пребывая в той точке, где слова умолкают, уступая место чистому Видению.

Размышления о «Да» и «Нет», об их вечном танце и ускользающей истине, приводят к иному символу, пришедшему с Дальнего Востока, из мира дзенской туши и медитативной тишины. Это Энсо (;;) – круг, нарисованный одним, непрерывным движением кисти. Простой, почти примитивный знак, но в нем – целая вселенная.

Энсо – это не просто геометрическая фигура. Это изначальный образ мира, символ полноты и пустоты одновременно. В нем заключены все стихии – земля, вода, огонь, воздух, пространство – не как отдельные элементы, но как единое, нерасчлененное целое. Круг без начала и конца, символ бесконечности, цикличности, вечного возвращения. Это образ Вселенной до ее разделения на «Да» и «Нет», до возникновения противоположностей.

Но Энсо – это не только космос. Это и символ сознания, осознания, самой Истины. В акте рисования Энсо – одним взмахом, без колебаний, без исправлений – проявляется состояние ума художника: его спонтанность, его свобода, его способность ухватить момент «здесь и сейчас» и воплотить его в совершенной, хотя и не всегда идеально ровной, форме. Пустота внутри круга так же важна, как и сама линия – это символ Пустоты (шуньята), из которой все возникает и в которую все возвращается.

Энсо – это встреча Момента и Пространства. Момент во времени – неуловимый, текучий – застывает, кристаллизуется, становится фигурой в пространстве листа. Один взмах кисти, одно дыхание – и вот оно, свидетельство Присутствия, запечатленное в чернильном круге.

И этот круг, нарисованный одним движением, становится окном. «Круглым окном», как говорят мастера дзен, порталом в иное измерение – не вовне, но вовнутрь. В то пространство тишины и ясности, где обитает истинное «Я», где нет больше нужды говорить «Да» или «Нет», ибо там царит полнота, включающая в себя все.

«Окно, в котором хранится мое сердце», – так можно было бы сказать об Энсо. Сердце не в физическом смысле, но как центр существа, как точка абсолютного покоя и ясности. Рисуя Энсо, монах не просто создает образ – он открывает это окно в своем собственном сознании, на мгновение соединяясь с изначальной природой Будды, с той пустотной полнотой, что лежит в основе всего.

Возможно, именно в этом символе, в этом простом круге, нарисованном одним взмахом, и находят свое примирение вечные «Да» и «Нет». Энсо не утверждает и не отрицает – оно указывает. Указывает на то пространство сознания, где противоположности сливаются, где момент становится вечностью, а пустота оборачивается полнотой. Это безмолвный ответ на все вопросы, приглашение заглянуть в «круглое окно» собственного сердца и увидеть там отражение бесконечной вселенной.

Круг ;. Энсо. Простейший знак, но в нем – глубина, неподвластная иероглифам, словам, концепциям. Ибо то, на что он указывает – состояние просветления, пробуждения – по своей природе невыразимо. Это сатори, внезапное озарение, вспышка видения «изначальной природы Будды», скрытой под покровом иллюзий и мыслей.
Энсо – это символ этой пробужденной природы. Его круглая форма, не имеющая ни начала, ни конца, воплощает «изначальную таковость» (шиннё ;;) – реальность как она есть, до того, как ум начинает ее делить, анализировать, оценивать. Это символ цельности духа, подобный полной луне в безоблачном небе – совершенной, сияющей, отражающей весь мир и в то же время остающейся собой.

Круг энсо – это не просто образ, это и граница. Священная, но проницаемая граница между «внешним» миром явлений и «внутренним» миром сознания. Но граница эта парадоксальна: она разделяет и одновременно соединяет. В тот самый момент, когда рука, ведомая не мыслью, а интуицией, одним непрерывным взмахом рисует энсо, эта граница исчезает. Происходит алхимическое слияние.

Сердце Будды – та самая великая истина вселенной, пустотная и полная одновременно – и мое собственное, ищущее, блуждающее сердце становятся одним Сердцем. Исчезает разделение на субъект и объект, на «я» и «мир», на ищущего и искомое. Сознание рисующего в этот миг становится чистым, ясным, как полная луна, отражающим все без искажений, без предпочтений, без «да» и «нет».

Путь к этой точке единства, к этому мгновению слияния сердец – это тоже круг. Круг лунных фаз внутреннего просветления. Душа проходит через стадии роста и убывания осознанности, через темные ночи сомнений и яркие полнолуния прозрений. Каждая фаза – необходимый этап, отражение великого космического цикла в микрокосме человеческого сознания. От тонкого серпа новолуния, когда свет едва брезжит, до ослепительного сияния полной луны, когда сознание становится единым с Сердцем Будды.
Энсо – это не цель пути, но его символ и его практика. Каждый раз, рисуя круг одним взмахом, адепт не просто повторяет жест – он вновь и вновь пытается пережить этот момент единства, открыть «круглое окно» в своем сердце, позволить своему сознанию стать полной луной. Это вечное возвращение к Истоку, напоминание о том, что просветление – не где-то там, в конце пути, а здесь и сейчас, в этом мгновении, в этом взмахе кисти, в этом простом, совершенном Круге. Он не отвечает на вопросы о «да» и «нет», он просто есть – как молчаливое свидетельство той Реальности, что лежит по ту сторону всех вопросов и ответов.

Геометрия Духа: Треугольник, Квадрат и Выход за Пределы
Путь к просветлению, к той полноте и пустоте, что символизирует Энсо, часто описывается через геометрию – не Евклидову, но геометрию духа, где фигуры обретают символическое, медитативное значение.

Треугольник ;
Эта фигура, устойчивая, устремленная вершиной вверх, становится символом единения. Не просто гармонии, но активного стремления и достижения связи с Высшим, с природой Будды. В практике дзен треугольник обретает зримое воплощение в позе дзадзэн – медитации сидя. Скрещенные ноги образуют основание, спина – прямая линия, устремленная к небу, – вершина. Медитирующий в позе дзадзэн сам становится живым треугольником.

Но это не просто физическая поза. Это символ внутреннего состояния. Сидя в дзадзэн, практикующий стремится к тому, чтобы его собственное сознание и сознание Будды слились в единую фигуру. «Будда и Я – единая фигура – треугольник». Устойчивость основания (опора на землю, на реальность) соединяется с устремленностью вершины (тяга к просветлению, к трансцендентному). Это символ стабильности и динамики, покоя и устремленности одновременно. Единение достигается не в пассивном созерцании, а в активной, осознанной практике, воплощенной в треугольной геометрии тела и духа.

Квадрат ;
Если треугольник – символ устремления и единения, то квадрат – фигура совершенно иного рода. Четыре равные стороны, четыре прямых угла. Устойчивость, порядок, структура. Но в духовном поиске эта стабильность часто оборачивается ограничением. Квадрат символизирует пойманное сердце, сознание, заключенное в рамки – рамки догм, привычек, страхов, концепций, жестких убеждений.

Квадрат – это мир известного, безопасного, но и душного. Это клетка, пусть даже и построенная из благих намерений или логических умозаключений. Это то самое состояние, когда сознание не может выйти за пределы привычных «да» и «нет», когда оно заперто в тюрьме своих собственных определений и суждений. Это сердце в заточении.

И потому призыв звучит ясно и настойчиво: «Выйди же за эти рамки!»
Осознай свои границы – квадрат своего мышления, своих верований, своих страхов. И – разрушь их. Не бойся неопределенности, хаоса, пустоты, что лежит за пределами привычного квадрата.

«Только так ты сможешь обрести свободу». Свободу от ограничений ума, свободу от диктата прошлого опыта, свободу быть спонтанным, текучим, живым.

«Скажи „Да“ и „Нет“». Не как окончательные вердикты, запирающие тебя в новой клетке, а как инструменты исследования. Скажи «Да» новому опыту, неизведанному. Скажи «Нет» тому, что тебя сковывает, ограничивает, умерщвляет. Умей утверждать и отрицать, но не привязывайся ни к утверждению, ни к отрицанию. Используй их, чтобы выйти за пределы квадрата.

«Войди и выйди». Войди в глубину своего опыта, своего страха, своей догмы – но не для того, чтобы остаться там, а чтобы познать их и выйти за их пределы. Войди в тишину медитации, в треугольник дзадзэн – и выйди обновленным, свободным. Войди в мир, взаимодействуй с ним – но не позволяй ему заключить тебя в свой квадрат. Будь текучим, как вода, принимающим форму любого сосуда, но остающимся собой.

Путь лежит от жесткости Квадрата через устремленность Треугольника к полноте и свободе Круга (Энсо). Но это не линейный путь. Это танец фигур, постоянное осознание своих рамок и усилие по выходу за них, мгновение за мгновением.


                *   *    *
Путь к Божественному, как описывает его германский мистик Иоганн Георг Гихтель в своей «Практической Теософии», – это не гладкая дорога, но драматическая внутренняя борьба, алхимический процесс, где воля, желание и сомнение сталкиваются и преображаются. В центре этого процесса – вечное напряжение между «Да» и «Нет».

Гихтель начинает с природы воли. Она тонка, неуловима, подобна самой мысли. Но чтобы действовать, чтобы проявить себя, ей нужно тело, сосуд. И в своем страстном устремлении к Богу, воля «вбирает в воображение обеты Христа как свое тело». Она облекается в священные образы, в обещания спасения, в символы веры. И с этим воображаемым телом, с этим щитом надежды, она с «вожделением» – страстным, почти эротическим желанием – пытается «проникнуть в Бога».

Но здесь искателя подстерегает парадокс, ловушка самого желания. Именно это страстное «вожделение», эта сила, толкающая вперед, оборачивается своей противоположностью. Под его напором воля, вместо того чтобы стать легкой и проницаемой, делается «твердой, суровой, темной и боязливой». Вместо света и единения она находит в себе лишь «сомнение и Нет». Чем сильнее желание прорваться к «Да», тем оглушительнее звучит внутреннее «Нет».

Гихтель признается, что это состояние «немало турбировало» его, пока он не постиг тайну «рождения Божьего» внутри себя. Он не хотел этого «Нет», он жаждал только «Да», только утверждения, только света. Но чем яростнее он распалялся в своем вожделении, тем сильнее становился страх, тем глубже укоренялось сомнение. Доходило до того, что он был вынужден «отступиться», оставить попытки, признать свое поражение перед этой стеной отрицания.

Однако отступление было временным. Внутренний зов был сильнее страха. «Через короткое время» он обращался вновь. Но теперь его стратегия менялась. Он не просто желал «Да», он активно «проклинал сомнения и Нет», он собирал всю свою волю, чтобы преодолеть внутреннее сопротивление, чтобы снова обрести «желание проникнуть в свет Бога».

И вот в этом новом порыве, очищенном через отступление и сознательное отвержение «Нет», происходит прорыв. «Навстречу мне явился Дух Божий». Божественное отвечает на искреннее, хотя и боязливое, устремление души. Дух возжигает огонь – не огонь слепого вожделения, но огонь conjunctio, священного соединения, алхимического брака. И в этом огне преображения «боязливая воля почувствовала себя в приветной радости в свете и была услышана».

Страх уходит, тьма рассеивается. Сомнение исчезает без следа. В этом состоянии единения, достигнутом через борьбу, падение и новое восстание, все становится «Да и Аминь». Не остается места для «Нет». Не потому, что оно насильно подавлено, а потому, что оно растворилось в свете Присутствия, как тень исчезает под лучами полуденного солнца.

Путь Гихтеля – это путь честного признания своей слабости, своих сомнений, своего внутреннего «Нет». Но это и путь мужества – не смиряться с этим «Нет», снова и снова обращаться к «Да», к свету, пусть даже с «боязливой волей». И в конечном итоге, ответ приходит не как результат человеческого усилия, но как дар Духа, возжигающего огонь единения там, где воля, очищенная страданием, готова Его принять. Это не интеллектуальное согласие с «Да», но экзистенциальное переживание реальности, в которой «сомнения не было и следа».

     *    *    *

Застава "Нет"

Путь к пробуждению, к той свободе, что лежит за пределами слов и концепций, в традиции Чань (Дзен) часто предстает не как лестница восхождения, но как штурм неприступной заставы. «Застава без ворот» (Мумонкан ;;;) – так называется знаменитый сборник коанов, и так именуется само то состояние ума, к которому стремится практикующий: состояние покоя, отсутствия мыслей, точка абсолютной тишины.

Великий Путь, говорят мастера, не имеет ворот. Тысячи дорог ведут к нему – дороги медитации, созерцания, парадоксальных вопросов-коанов. Но у самого порога Истины стоит невидимая преграда, застава, которую нужно преодолеть. Тот, кто пройдет через нее, обретет подлинную свободу, будет жить «вольно – один в целом мире», не связанный ни догмами, ни иллюзиями, ни самим собой.

Что же это за застава? Умэнь, составитель сборника, поясняет: тот, кто посвятил себя истине Чань, должен миновать заставу патриархов. Прозрение приходит лишь тогда, когда мысль исчерпает себя до дна, когда все пути логики, все попытки ухватить истину умом обрываются. Если ты не пройдешь эту заставу, если дорога мысли не оборвется в точке бессилия, ты будешь томиться, как призрак, как «рыскающая среди трав душа мертвеца», вечно ищущая и не находящая покоя.

Так что же такое эта застава патриархов? Умэнь дает ответ, простой и сокрушительный, как удар меча: это одно-единственное слово. Слово «Нет!» (кит. У ;, яп. Му).

Вот она, «застава без ворот учения Чань». Не сложная доктрина, не хитроумный коан (хотя само «Нет» часто используется как коан), но само радикальное отрицание, само «Нет», обращенное ко всему, что ум пытается ухватить, понять, определить.

Тот, кто сможет пройти сквозь это «Нет», не отступив перед его пустотой, не только «встретится лицом к лицу с Чжаочжоу» (легендарным мастером, давшим этот ответ на вопрос о природе Будды в собаке), но и сможет «идти рука об руку с учителями всех времен». Он увидит то, что видели они, услышит то, что слышали они – не потому, что получит тайное знание, а потому, что его собственное сознание достигнет той же точки свободы за пределами концепций.

Как же пройти эту заставу? Не интеллектуальным анализом. Не попыткой понять, что означает это «Нет». Путь иной: «Восчувствуй всеми своими членами, всеми порами тела одно слово "Нет!" и неси его с собой день и ночь». Сделай его своим дыханием, своим пульсом, своим единственным фокусом.

И здесь Умэнь предостерегает от ловушек ума. Не думай, что это «Нет» есть «пустотная полнота» (популярная философская концепция). Не думай, что это есть нечто (какая-то особая субстанция) или ничто (простое отсутствие). Любая попытка определить, концептуализировать это «Нет» – это уже шаг назад, возвращение на «дорогу мысли». Думать о нем – все равно что «держать во рту раскаленный железный шар, который нестерпимо хочется выплюнуть, да выплюнуть нельзя». Шар нужно не анализировать, а проглотить или выплюнуть – то есть, либо полностью слиться с этим «Нет», либо отбросить его как непосильную ношу.

Если же ты решишься нести этот раскаленный шар до конца, если твое сознание полностью проникнется этим тотальным «Нет», тогда произойдет трансформация. Твое «прежнее вредное знание и вредное сознание» – все накопленные концепции, мнения, предрассудки – постепенно очистятся, сгорят в огне этого «Нет». «Внутреннее и внешнее сойдутся воедино». Граница между «я» и «миром» истончится и исчезнет.
Это состояние подобно сну немого. Он знает, что видел сон, но не может рассказать о нем словами. Так и тот, кто прошел заставу «Нет», знает Истину, но не может выразить ее в понятиях.

Но обретенное состояние – не пассивная пустота. Тот, кто истинно проникся этим словом, обретает силу «потрясать Небо и двигать Землю». Он уподобляется ратоборцу с отточенным мечом – мечом различающей мудрости, отсекающим все иллюзии. «Если на пути его встанет Будда, он убьет Будду. Если дорогу ему преградит патриарх, он убьет патриарха». Это не призыв к насилию, а радикальный символ свободы от любых авторитетов, от любых концепций, даже самых священных. Убить Будду – значит убить в себе идею Будды, чтобы встретиться с ним лицом к лицу в пустоте собственного сознания.

Такой человек выходит из колеса рождений и смертей. Он «привольно скитается в шести сферах мироздания», не будучи привязан ни к одной из них. Он освобождается от «четырех способов рождения», от кармических пут.

Поэтому Умэнь призывает: «Вложи всю силу духа в слово "Нет!" и ни на миг не отступай от него». Не анализируй, не сомневайся – просто будь этим «Нет». И тогда ты сам уподобишься «светильнику, озаряющему целый мир» – не отраженным светом знания, но светом собственного пробужденного сознания.

А знаменитый коан – «Есть ли природа Будды в собаке?» – и ответ Чжаочжоу «Нет!» («Му!»)? Ответ, говорит Умэнь, дан в самом вопросе. Ловушка – в самой попытке ответить «да» или «нет» в рамках обычной логики. «Если ты скажешь "да" или "нет", ты погубишь себя и лишишься жизни». Истинный ответ лежит по ту сторону этой дихотомии, в том самом «Нет», которое не отрицает, а трансцендирует сам вопрос, взламывая врата ума и открывая путь к безмолвному видению.