Стоит ли воевать с релятивистами?

      Вот уже более ста лет в фундаментальной физике идёт «война». Релятивисты «воюют» с нерелятивистами. И «война» эта вовсе не мнимая, хотя в конечном счёте всё сводится к напрасно затраченному времени и погубленным репутациям. Вред от этой «войны» вполне реален, жертвы невосполнимы для развития физической науки. А суть «войны»   заключается в том, что одна часть научного сообщества выступает против использования теории относительности А.Эйнштейна в качестве основы современных представлений о строении и существовании Вселенной, а другая борется за то, чтобы любым способом предотвратить официальное признание ошибочности многих положений этой теории. Почему же нормальный и общепринятый способ поведения в научной среде – объективная и непредвзятая критика ошибок признанного авторитета - уже сто лет вызывает недовольство и озлобление со стороны научного генералитета почти во всех развитых странах?  С одной стороны, критикующие часто допускают в своих статьях нелестные выпады против руководителей официальной науки, да и самого Эйнштейна не щадят, что не может не вызвать ответного возмущения. Но с другой стороны, такое поведение нерелятивистов сложилось вовсе не само по себе, а как реакция на всеобщий запрет критики теории относительности. Нормальная рабочая процедура – критический анализ теории, почему-то в одном - единственном случае попадает под тотальный запрет, а её сторонники в той или иной степени преследуются. В чём дело? Что не так с фундаментальной теоретической физикой? Как, хотя и важный, но далёкий от непосредственных нужд общества вопрос может вызывать такое озлобление обеих «воюющих»  сторон?
      Чтобы это понять, нужно сравнить условия работы нынешних учёных  с тем, что было принято в научной среде до конца девятнадцатого века. Об этом уже говорилось в моей статье «Ещё раз о сущности СТО» здесь же, на Проза.ру. Всё дело в разных условиях научного труда. Раньше научная деятельность была, в основном, способом самовыражения, любительской деятельностью, которой учёный занимался по внутренней склонности, и которая распространялась лишь на личные  его предпочтения. Соответственно, всякого рода разногласия относительно правильности того или иного физического закона или  содержания физического явления были частным делом  исследователя, касались первенства или известности учёного и не относились к его материальному либо социальному положению.
      Сейчас занятие наукой это, как правило, работа по найму. Есть, конечно, и сейчас  научные работники, которые занимаются самостоятельной разработкой интересующих их проблем, не связанных с их основной деятельностью, но это скорее исключение, чем правило. Основная масса научной деятельности строго регламентирована условиями найма. Если вы берётесь решить какую-то научную проблему, получая за это деньги, то  сразу оказываетесь связаны, прежде всего, сроками выполнения работы, во–вторых, соответствием ваших результатов уже признанным результатам других исследователей, и, в-третьих, личными взаимоотношениями с этими исследователями. Всякий результат, каким бы уникальным и исключительным он бы ни был, при нарушении любого из этих трёх условий вызовет раздражение и неудовольствие работодателя. Начиная от словесного порицания до лишения грантов или полного отстранения от работы. И способ оценки значимости учёного, а, стало быть, и величины положенного ему вознаграждения, полностью зависит не от уникальности его научных результатов, а исключительно от выполнения им критериев бюрократической системы оценки, которая весьма и весьма консервативна. Никто не будет платить деньги учёному только за то, что он открыл какой-либо новый, важный и уникальный закон.  Зато решение текущих незначительных, но уже утверждённых и записанных в план работы задач, будет приветствоваться и заработная плата за время, истраченное на их решение, будет выплачиваться регулярно.  Тот, кто добился высокого положения в научном мире, хорошо знает, что такое количество публикаций, что значит защита кандидатской диссертации, как важна защита докторской  и тому подобное.
       В такой ситуации попытка ниспровержения общепризнанной теории сразу ставит под удар законность достигнутого материального положения и дальнейшее карьерное продвижение многих членов научного сообщества, что встречает безусловное и категорическое осуждение и неприятие такой попытки со стороны тех, кто попадает под эту критику. А поскольку учёные, потратившие долгие годы на разработку и поддержку общепринятой теории, зачастую  уже добились высокого положения в научной среде и заняли руководящие места в официальной науке, то любую критику существующих воззрений они воспринимают как прямой вызов своему материальному и социальному положению.
       И эта реакция отнюдь не является чем-то несправедливым или недостойным, так как попытки ниспровержения основ общепринятой теории предпринимаются в нынешнее время зачастую именно для того, чтобы, провозгласив новую научную парадигму, самому занять главное место в существующей  научной  иерархии. Поэтому «война» релятивистов с нерелятивистами - это в значительной степени «война» не за торжество истины, а за желаемые материальные блага. Конечно, не каждый, кто в этой «войне» участвует, в достаточной степени это осознаёт. Многие «сражаются» в ней действительно из-за того, что в процессе своей работы натыкаются на неустранимые противоречия в существующей теории, которые мешают им эффективно выполнять ту работу, которую они взялись делать за деньги. Но, в целом, полный запрет на критику теории относительности Эйнштейна берёт своё начало именно в опасении тех, кто путём долгих и многотрудных усилий добился высокого положения в обществе, за своё материальное и общественное благополучие. Именно поэтому в ХХ веке вдруг возродилась  ситуация, характерная для средневековья, когда церковь боролась за свою гегемонию. И хоть  наше общество не в пример гуманнее средневекового, натура человеческая осталась неизменной,- кем бы он ни был  –  пастырем или учёным, свои доходы человек всегда защищает отчаянно.
      Отсюда вытекает, что бороться с монопольным положением теории относительности в современной науке дело безнадёжное. Сколь бы ни был гениален «ниспровергатель», сколь бы убедительные доводы неправильности теории Эйнштейна он ни приводил, все они останутся, как сказал один высокопоставленный чиновник, – «без последствий»!
      А возможна ли дискуссия  с рядовыми релятивистами? К сожалению, мой личный опыт показывает, что это столь же безнадёжное дело. Никто не собирается разбираться в ваших доказательствах неверности положений теории Эйнштейна, какими бы обоснованными они не были бы. И если официальные лица, скорее всего ответят вам молчанием, то простые релятивисты  объявят ваши потуги враньём, найдут какие-нибудь неточности, к которым можно прицепиться, или предложат вначале досконально разобраться и найти все ошибки в наработанном за сто лет на основе теории относительности материале, и лишь  потом раскрывать рот. Так что и тут позитивный диалог вряд ли возможен.
      Что же делать, если вы неисправимый антирелятивист и искренне хотите помочь фундаментальной физике выбраться из тупика, куда она попала благодаря сторонникам теории относительности?
      Первое, что тут можно посоветовать – не следует делать критику теории Эйнштейна основой своей карьеры. Эта тема ещё долго будет табу в современной физике. Как бы вам не хотелось критиковать теорию относительности, найдите для себя другую тему для завоевания своего места в науке, что-нибудь поскромнее. Но если вам всё же неймётся, имейте в виду:  вы будете бороться не с отдельными представителями науки, а с целой Академией Наук, с государственным учреждением. А судьба революционеров вам, надеюсь, известна. Если она вас устраивает, я вас не отговариваю. Если нет, давайте, как говорится в известном анекдоте – мухи отдельно, котлеты отдельно. Не путайте карьеру с борьбой за правду, каким бы правозащитником вы бы себя не считали.
       В философии существует краеугольное понятие – количественные изменения всегда переходят в качественные. Это означает, что как бы ни малы  были бы изменения сами по себе, если их накопится достаточно много, обязательно произойдёт качественный скачок. Это общее понятие, применимое к любому процессу, в том числе и к процессу борьбы за правду.
       Когда в науке накопится достаточно доказательств несостоятельности того толкования теории относительности, которое сейчас общепринято, эта теория сама собой займёт то место в науке, которого она заслуживает. Или произойдёт какое-нибудь революционное открытие, которое сразу поставит всё на свои места.
       Так вот давайте вместе работать, чтобы это событие произошло. Не нужно пытаться полностью ниспровергнуть Эйнштейна. Во-первых, это дело неподъёмное, так как за более чем сто лет релятивисты много чего насочиняли, опираясь на его теорию. Во-вторых, не всё у него ложно, у теории относительности есть и позитивные результаты. Поэтому нужно последовательно и методично разбираться в ней, отделяя, как уже сказано, мух от котлет. Если каждый независимый исследователь убедительно докажет ошибочность хотя бы одного, даже не главного, положения теории относительности, вместе мы сможем в целом навести порядок с этой теорией. Сейчас достаточно возможностей для любого заинтересованного исследователя  довести свою точку зрения до научной общественности минуя официальные каналы. Если вы не гонитесь за индексом цитирования, любой научный и ненаучный журнал вам подойдёт. Важно, чтобы ваша информация была опубликована и в интернете вы могли бы сослаться на эту публикацию. А дальше ваши усилия лягут в общую копилку борьбы за правильность наших представлений о строении окружающего мира. И рано или поздно теория относительности А.Эйнштейна займёт то скромное место в анналах науки, которого она действительно заслуживает.