13. Библейские сказки. Порох

               Четвёртая книга Моисея. 
                Опыты.
                От первого лица.

  Шёл пятый год нашей тихой жизни в Софии. Народ обвыкся и обжился. Старейшины строили себе жилища из дерева и моё жилище стало тесным для Собраний. Тогда я повелел построить большой шатёр из дерева и назвал его Скиния собраний. Там заседал совет и проходили молебны.

  Каждую весну я уходил в горы и пас овец. В одном из своих загонов для овец, в дурную погоду, я решил заночевать но неуспел запастись дровами. В углу загона была яма куда, многие годы, я сваливал овечий помет и золу от костра. Я знал что овечий помёт тоже горит и решил им развести огонь, что бы согреться. Несколько дней была плохая погода и я каждый раз использовал, слой за слоем, этот помёт вместо дров.

  И тут я заметил, что чем ниже я углубляюсь в эту яму, тем ярче и жарче огонь. Мне даже стало страшно. И вот однажды утром я выгнал овец на пасдбише и вернулся в загон. Мне стало интересно и я вынул навоз из самой глубины ямы. В очаге ещё тлели угли и я решил положить кусок навоза в очаг. Хвала всевышнему у меня хватило ума отойти по дальше от очага.

  Навоз который я метнул в очаг сперва задымел, но потом вспыхнул ярким пламенем. Угли в очаге разлетелись во все стороны и некоторые упали в навозную яму. Я испугался и выбежал из загона и спрятался за скалу. В загоне, что то зашипело, повалил дым, а потом была яркая вспышка которая разрушила загон с сильным грохотом. От взрыва у меня заложило уши и я упал без чувств.

  В чувства меня привели собаки которые лаяли вокруг меня и облизывали моё лицо. Лай собак вернул меня в реальность. С большим трудом мне удалось встать. Выглянув из за скалы я увидел разрушенную овчарню.  Я осмотрелся и понял, что овцы испугались взрыва и разбежались. Надо было срочно собирать своих овец.

  Свистом я отдал команды собакам и последовал за ними искать овец. К полудню я с собаками собрал отару. Я оставил собак стеречь овец, а сам отправился к разрушенной овчарне посмотреть на последствия взрыва. Вид развороченной овчарни меня воодушевил - так вот, что я сделаю со стеной Стамбула.

  У меня было ещё два загона в горах и я перегнал отару на новое место. Первую ночь я огня не разводил, а когда утром выгнал овец на выпас, решил осмотреть навозную яму. Я был осторожен. От навозной ямы исходило тепло и неприятный запах. Набравшись смелости я раскопал яму деревянной лопатой и осторожно извлёк самый нижний слой. Потом ушёл подальше, что бы не пугать своих овец и развёл огонь из сухих веток.

  Спрятавшись за скалу я кинул кучу навоза прямо в огонь, но результат меня разочаровал - была только вспышка без взрыва. Так, раз за разом, меняя колличество веществ и добавляя разные пропорции навоза, угля и извести, я научился управлять процесом воспламенения, а взрывы происходили только в закрытом сосуде.

  Осенью я вернулся в стан и всё рассказал Аарону. По его совету эти эксперименты мы решили оставить в тайне от народа и даже совета. Но нам нужна была лаборатория для экспериментов и тогда я приказал пристроить к скинии собрания ещё одно помещение. Входить туда я разрешил толь избранным - это были Аарон и его два сына.

  Но сыновья Аарона могли войти в пристройку только в присутсвии отца или моём присутствии. Скиния представляла из себя копию тронного зала в Москве. Это было вытянутое помещение в конце которого, на помосте стоял мой трон. По правую руку, на помосте пониже, стоял малый трон который занимал, в моё отсутствие, первый среди равных - мой брат Аарон. По левую руку стоял Ковчег Второго завета с мощами отца моего Гаспара.

  По обеим сторонам вдоль стен стояли лавки на которых восседали члены совета и почётные гости. На ковчеге стояла чаша для омовения рук и лампада. Так же лампады были у каждого члена совета дабы видно было кто говорит и кто присутствует. Сзади моего трона была дверь в пристройку в которую войти моли только я, Аарон и два его сына. Там мы проводили свои опыты с горючим навозом.

  Иногда члены совета порывались туда попасть, но я им запрещал. Я убеждал, что это опасно для их жизни ибо там со мной говорят наши боги - мои предки. А когда замечал неверие в их глазах, то ставил на ковчег, недалеко от своей лампады, кадильницу и незаметно подсыпал сухой и перетёртый огненный порошок в виде дорожки и в нужный момент, порошок вспыхивал от лампадки и огненной змейкой направлялся в мою кадильницу, где лежали листья дурман травы.

  Всё это производило неизгладимое впечатлени на членов совета и мой статус не страдал. Я так же научился делать из дурман травы кашу, которую потом высушивал в виде маленьких лепёшек. Когда надо было отправить в разведку воинов, я их торжественно в скинии благославлял и давал каждому такую лепёшку. Это их вдохновляло и они готовы были на любые подвиги с моим именем на устах.

  Целый год мы с братом и племянниками трудились над огненной смесью. Мы испытывали её добавляя и убавляя разные вещества. Нам пришлось разобрать часть крыши в пристройке ибо порошок при горении давал много дыма. Когда меня спрашивали, что это, я отвечал что боги иногда сердятся на нас и могут наслать огонь за непослушание.

  Качество порошка становилось всё лучше и лучше. Мы с братом часто уходили в горы, куда остальным было запрещено ходить, что бы испытать взрывную силу порошка. Но однажды случилось несчастье. В наше отсутсвие, сыновья Аарона решили продолжить опыты и допустили ошибку. В результате взрыв снёс крышу над пристройкой и мальчики погибли. Брат сильно горевал, а мне пришлось обьяснять народу, что опасно приближаться к запретной комнате.

  После похорон, на совете некоторые из старейшин выразили недоверие моему брату, в связи с гибелью его сыновей - ведь они нарушили запрет мой. Тогда мне пришлось показать своё могушество и преданность брата моим предкам. Я велел старейшинам прийти на совет и погасить свои лампадки. И сказал что господь, мой отец, сам выберет достойного из них. Я заранее отсыпал дорожку из порошка, до того места куда брат мой должен будет поставить свою лампадку.

  Тогда я вошёл в скинию и поставил свою лампадку на ковчег. В фитиль лампадки я добавил немного порошка, что бы он заискрился и вышел из лампадки и поджёг дорожку их порошка. Старейшины, находясь в полной темноте не могли видеть мои приготовления. Они увидели только то, как огонь вышел из моей лампадки, упал на крышку ковчега и побежал к лампадке моего брата.

  Когда огонь вошёл в лампадку моего брата и зажёг его фитиль, верующие старейшины возликовали, а неверующие были посрамлены. Больше никто не сомневался в праве моего брата быть моей десницей. Опыты мы закончили и стали копить порошок. Но оставалось решить какое количество порошка надо для подрыва стены Стамбула. И тогда я приказал построить небольшую стену далеко от стана.

  Под стеной я велел вырыть большую пешеру и загрузить её порошком который мы с братом заранее засыпали в бурдюки. когда всё было готово, я пригласил старейшин посмотреть, что могут мои предки сделать со стеной.

  Брат развёл костёр в потаённом месте, что бы никто не видел. Возле костра лежал небольшой мешочек с порошком. Когда огонь добрался до него и прожег мешочек, порошок вспыхнул и зажег дорожку которая вела в пешеру с мешками. Вдруг раздался оглушительный взрыв. Старейшины попадали на землю и стали молить моих предков пощадить их.

  Когда дым рассеялся от стены ничего не осталось. Придя в себя старейшины возликовали - теперь мы можем одолеть Ирода. На седьмое лето со дня распятия Господа нашего Христа мы отправились в военный поход с намерением уничтожить Ирода. Перед походом я изготовил из дурман травы хебцы для всех воинов и их старейшин и они вкусили это и души их припали к душам наших предков.

  Но когда они стали просить меня дать им ещё этих хлебцев, я отказал, но пообещал, что они получат хлебцы после победы над Иродом. Мы с Аароном разработали план подрыва стены Станбула. Нам надо было подойти как можно ближе к стене и незаметно выкопать тонель под стеной. Потом заполнить пешеру бурдюками с порохом и устроить взрыв. После чего в образовавшися пролом должны хлынуть наши войны и убить всех сильных рода Ирода и его близких.

  Тем войнам и горожанам, что сдадуться нам, мы сохраним жизнь, но обратим их в рабство согласно Первого завета на срок прошедший со дня распятия Христа. Аарон предложил изготовить барабаны и громкие лютни, что бы их шум заглушал шум от работы землекопов. Наконец войско наше подошло к стенам Стамбула.

  Пока мы с Аароном искали удобное место для подкопа, старейшины, во главе своих полков, шли на штурм. Храбрые зашитники стены начинали кидать им на головы камни и палки, тогда войны наши бросались на утёк изображая трусов. Так днём часть войнов изображала трусов, а ночью другая часть копала тонель и вывозила землю далеко от стен, что бы войны Ирода не догадались о наших землянных работах.

  Наконец тонель был готов и порох складирован. Утром я приказал устроить праздник и всем видом своим показать врагу, что мы устали и собираемся снять осаду Стамбула. С утра народ пел и плясал, потом войны стали собирать палатки и сваливать их в одну большую кучу в том месте где начинался тонель. Посмотреть на это позорное бегство собралось посмотреть всё воинство Ирода.

  Они тоже на стене веселились и плясали считая себя победителями. Я последним покидал свой военный стан. Когда войны мои отошли на достаточно безопасное расстояние, я розжог заранее приготовленный факел и бросил его на кучу оставшуюся от наших палаток и спешно, под улюлюкание войнов Ирода побежал к своим воискам. Отойдя на безопасное расстояние я подал знак Аарону.

  Он поднял над головой большую лютню и сильно подул в неё. В тоже мгновение сотня войнов подула в свои огромные лютни. Словно глас божий пронёсся над полем где раньше стоял наш военный стан. Но Аарон не останавливался, а дул всё сильнее и сильнее и с ним дули остальные войны. Звук этих труб должен был заглушить шипение горящего пороха в тонеле.

  Страшный грохот разорвал стену на которой было много войнов Ирода. Земля разверзла уста свои и поглотила их. Взрыв был такой силы, что даже наши войны не устояли на ногах. Аарон первым вскочил на ноги и заиграл на своей лютне призывая войско к атаке. Войны под предведительством старейшин бросились к стене. Зашитников на стенах не было.

  Взрыв раскидал их тела на многие сотни локтей, а те кто выжил немогли стоять на ногах. Войны мои с криком и улюлюканием ворвались в Стамбул и к вечеру убиты были все сильные из рода Ирода и прочие начальники стана. Тело Ирода нам найти не удалось. Пленные войны говорили, что он был на стене во время взрыва, а значит его тело разорвало на части.

  На следующий день я утвердил свою власть над Стамбулом о чём велел оповестить всех жителей и приказал войнам больше никого не трогать. Мы устроили большой праздник в честь победы, а потом я велел показать место распятия моего племянника Христа. Меня вместе со старейшинами на лодках перевезли на другой берег бухты. Там мы нашли место упокоения Христа и я велел вскрыть пешеру где он был захоронен.

  Я приказал изготовить небольшой ковчег и туда положили мощи Христа - я должен доставить мощи в Москву, ибо Иисус Христос прежде меня был провозглашен Господом всего мира. Раньше он был нашим шитом, теперь мы берём его на свой шит. На месте распятия я велел соорудить каменную башню(Галата) , что бы потомки знали где было совершено злодеяние потомком проклятого Каина. Я очень хотел доставить в Москву голову Ирода - убийцы Христа, но поиски были тшетны - от него ничего не осталось.

  Так же мы не нашли мощи Каина и его матери Эвы. Высокородных начальников в живых не осталось, а простой люд и мелкие чиновники сказать ничего не могли - они не знали об этом ничего. Я собрал совет и мы назначили из своего состава род который должен будет остаться в Стамбуле и управлять им и соседними землями. Установив порядок в стане, мы отправились в Софию, где народ встречал нас с ликованием, песнопением и плясками.

  Эту зиму мы провели в Софии. Весной совет решил кто останется с Софие наместником, а остальной народ стал собираться в дорогу - мы возвращаемся в Москву. Наконец то ковчег Второго завета вернётся домой. По дороге нас приветствовал народ во всех деревнях. К осени мы добрались до Киева где нас тепло приветствовали и устроили праздники в честь окончания междуусобицы и востановлениния единобожия в людском мире.

  В Киеве я узнал, что сестра моя Мирея здесь упокоилась. Мне стало грустно и я велел изготовить ещё один ковчег и забрал мощи Миреи с собой в Москву. И на конец то на двенадцатую весну с начала Крестового похода, я и народ матери моей Нут, вернулись с победой домой.

  Совет и народ вышел к нам на встречу далеко за околицу. Праздовали наше возврашение шесть дней, а на седьмой день совет устроил мне пышную коронацию и они ввели меня в чертоги дома Адама. На следующий день я созвал совет и объявил о введении в число совета ещё десяти человек - старейшин рода моего и лучших бойцов прошедшей войны.

  Далее я велел совету думать об устройстве нашего государства: ибо народ наш множится и РАССЕИВАЕТСЯ по лицу всей земли.