Мачеха

               

        Варя умирала тихо и спокойно. Она уже давно знала, что обречена. Но всё ждала своего Ванюшу.
        - Погляжу в последний раз. Тогда уж…
       Вскоре после того, как соседка написала ему о состоянии матери, сын примчался, бросив всё. Такой же заботливый, ласковый, как в детстве. А уж красавец какой – точь-в-точь отец!
        Она молча любовалась сыном, снова и снова вспоминая выпавшую ей долюшку. И ни о чём не жалела, лишь украдкой смахивала набегавшую на глаза слезу…
        Чаще всего вставал перед глазами её сероглазый Иван. Такой же весёлый и желанный, как полвека назад.  «Царствие ему Божие, - крестилась Варвара. – Пусть ему пухом будет земля…» И словно перелистывала историю своей длинной, нелёгкой жизни.
     … Себя она помнила с мальства. С тех самых пор, как с финской не пришёл отец.
        - Сиротинки вы мои, - горько причитала мать, судорожно прижимая к себе всех своих троих ребятишек. – На кого ж он вас оставил?!
        Она как чувствовала, что не вынесет свалившегося на неё бремени: через  два года мать схоронили. И началась у пятилетней Варюхи, как звали её домашние, тяжёлая и полуголодная жизнь по тёткам.
         Вздохнула только, когда после восьмого класса поехала в Воронеж, куда её давно звала старшая сестра матери. Так и не дождавшаяся жениха с войны, жила тётка Марья уединённо и небогато. Работала на одном из крупных заводов. Туда и устроила сиротку, на которую нарадоваться не могла.
         Трудолюбивая и цепкая с детства девушка работала играючи. Всё было ново, интересно. Профессию сборщицы освоила так, что многие асы восхищались её мастерством. Портрет с Доски почёта не сходил. Варе прочили большое будущее.
         - Ты учись, - не раз говорил бригадир. -  В партию примем, мастером поставим. А главное – хорошего жениха найдём. Ты у нас, вон какая красавица!
     Варя видела, что многие не сводят с неё глаз. Даже женатые заглядывались, смущая скромную восемнадцатилетнюю девушку разными знаками внимания.
     - Ну и деревня ты у нас! – подзуживали подружки.  - От женихов отбоя нет, а ты всё книжки читаешь. Никак принца ждёшь?
      А она и в самом деле мечтала, что однажды примчится (почему-то обязательно на вороном коне) необыкновенный юноша и увезёт её туда, где всегда солнце и радость. Так хотелось иметь свой дом, сад, много ребятишек…
      Любовь, как и всё в жизни, нагрянула внезапно. Поехали осенью в колхоз на уборку картошки. И вдруг на поле примчался в обыкновенной, видавшей виды машине, промасленный и запылённый километрами дорог бравый парень. Лихо выпрыгнул из кабины, словно с неба свалился.
      - Привет, красавицы! - И остолбенел, увидев Варю. – Да от такой и в самом деле глаз не отвести…
      А она зарделась, как кленовый лист бабьим летом, и стала ещё краше.
      - Ну что, черноглазая, - опомнившись, сказал водитель-весельчак, - замуж за меня пойдёшь?
      Девчата расхохотались.
      А Варюха, фыркнув, принялась накладывать картошку почему-то мимо ведра.
      - Сразу, как по сердцу полохнул, - говорила потом. – Даже руки слушаться перестали…
      Вечером он появился на танцах – в костюме и при галстуке, с «беломориной» в зубах. Сразу подошёл и пригласил на вальс.
      - Прости, - сказал виновато. – Но разве тебе никто не говорил, что ты – колдунья? Как вспомню эти звёзды в глазах да длинные косищи, так сам весь день не свой. Еле вечера дождался…
      И так бережно и нежно сжал в своих объятиях во время танца, что она забыла обо всём на свете. Только видела его сияющие глаза да слышала завораживающий голос. И ещё почувствовала, что за этой крепкой спиной ей ничего не будет страшно.
      Свадьбу сыграли через месяц, тут же, в колхозе. Гости просто глаз не могли от них отвести:
      - Такой красивой пары сроду не видели. Любовь вам да совет!
      Они, кажется, только и делали, что следовали этому наказу. Наглядеться друг на друга не могли. Так и ходили рядышком.  И хоть пришлось Варе бросить свой трудовой коллектив, ставший для неё родным домом, особо не переживала. Пошла в телятницы – лишь бы поближе к своему ненаглядному Ванюше.
      Так и прожили тринадцать лет. Душа в душу, слова плохого не сказав друг другу. Всю жизнь потом эти годы согревали сердце.
      - Только и было моего, - вздыхала, бывало, с подружками. – Но куда ж от судьбы-то?
      А судьба её не жаловала. И прежде всего тем, что не дала детей.  Покуда молоды были, Иван утешал:
      - Ну, что поделаешь! Живут же и без детей…
      А к сорока всё чаще вздыхал, видя соседских ребятишек, и с такой нежностью гладил их по головам, что сердце Варвары готово было разорваться от горя…
      В ту осень, как всегда, собирая его на уборку урожая в Ростовскую область, она особенно остро чувствовала не просто разлуку, боязнь потерять  его навсегда.
     - Может, не поедешь? – пыталась отговорить.
     - Ты же знаешь, что не могу, - прижал он её к своей горячей груди. – Я о тебе каждую минуту вспоминать буду. Ты только жди!
     Она-то дождалась. Однако три эти месяца, словно подменили её Ванюшу. Вроде, и старался прежним быть, но она своим бабьим нутром понимала: что-то произошло…
     «Влюбился!» - пронзила страшная догадка, когда после очередного вопроса: «Как жилось?», он виновато отвёл глаза в сторону. А она тогда и потом, чтобы не потерять самого дорогого на свете человека, сделала вид, что ни о чём не догадывается. Лишь стала ещё нежнее и ласковее, пыталась предупредить его каждое желание...
     После работы Варвара на крыльях летела домой, лишь бы успеть, пока муж вернётся, приготовить его любимые вареники с капустой или пельмени. Прихорашивалась, чтобы внимание обратил. Даже туфли себе купила на каблуке: он любил, когда она «одевалась по моде». Да только и это не помогало. Быстро поев, Иван говорил, что очень устал, и, ложась, отворачивался, до полуночи вздыхая в подушку…
     Добрел лишь, когда выпивал, чего раньше за ним не водилось. Но она и это терпела. Тем более, что именно в эти дни становился её Ванюша прежним – весёлым и ласковым. И тогда ей уже казалось, что жизнь пойдёт, как прежде. Однако, протрезвев, он снова замыкался в себе, становясь всё более холодным и чужим…
     Всё раскрылось летом. Вернулся как-то вечером Иван, и прямо в рабочей одежде бухнулся ей в ноги:
     - Отпусти меня! Теперь уже ничего не поделать… Ну подлец я, негодяй. Называй, как хочешь. Только сын у меня растёт! Понимаешь? Сын!!
     Варя так и обмякла в его руках…
     Когда пришла в себя, сама собрала ему чемодан.  На прощанье сказала:
     - Бог тебе судья. Ты ж так детей любишь. А я вот наказана в жизни…
     Каждый день без него казался вечностью. Она не помнила, куда и зачем шла, что делала. Жила, как впотьмах. Люди уже стали бояться:
     - Не помешалась бы! Ведь так любили друг друга…
     Только к весне Варвара стала привыкать к своему существованию. И вдруг – телеграмма. Она сто раз перечитывала страшные строки, и поняла лишь одно, что случилось какое-то горе: Иван зовёт её! Значит, нужна. О чём тут было раздумывать?!
     С трудом разыскав небольшой хуторок на берегу Дона, она примчалась по адресу и узнала, что в автокатастрофе погибла молодая жена Ивана. Сынишка случайно остался жив, а Иван в тяжелейшем состоянии находится в больнице…
     Когда она влетела в палату, поняла, что он собрал все силы, чтобы дождаться её.
     - Ванюша, родной мой, - Варя кинулась к постели, будто и не было этой страшной разлуки. – Ты не должен…
     Ком в горле не дал договорить.
     - Прости, - хрипел он. – Не держи обиды. Я всегда любил только тебя. Не вру. Теперь права не имею врать... Роднее у меня никого не было. Вот и позвал. Знаю, ты одна сможешь стать матерью моему сыну. Заклинаю: не отказывай! И не говори ему, что не родная…
    - Я всё сделаю! – не в силах сдержать рыданий, обещала она. – Не сомневайся. Это сам Бог послал мне счастье за все мои страдания. Только не уходи! Будь с нами…
    Он умер у неё на глазах, умиротворённый и уверенный, что она исполнит его просьбу.
    Всю остальную жизнь Варя жила для сына, отказывая себе во всём и жалея его больше, чем можно жалеть родного. Чтобы никто не знал, что она чужая, вернулась на родину. Сказала всем, что родила поздно, а после гибели мужа решила возвратиться домой, чтобы ничто не напоминала о прошлой жизни.
   Так никто здесь ни о чём и не догадался. Напротив, глядя на эту  заботливую мать, нередко говорили:
   - Оказывается, рожать надо в возрасте. Тогда и любовь к детям особая…
    Ванюша рос смышлёным и трудолюбивым. Всё лучшее в нём она приписывала отцу, который стал для мальчонки настоящим примером. Варя всё делала для этого.  И как бы ни было трудно, вкладывала в сына не только любовь – душу свою.
    Школу юноша закончил с медалью. Как и мечтал, поступил в мореходку. Стал военным офицером, гордостью матери. Домой приезжал регулярно, сводя с ума деревенских девчонок. Но, кажется, никого, кроме матери, не видел. Она даже горевала иногда: «Почему не женится? Ведь за тридцать уже, давно пора семью заводить…»
    А он согревал ей душу тёплыми письмами, слал переводы и всё шутил; «Невеста не выросла ещё! Ты себя береги, чтобы было кому внуков нянчить»
   Не дождалась. Но, приехав теперь, обрадовал:
   - На Новый год свадьба. Так что смотри, мамуля, чтобы поправилась!
   - Слава Богу, услышал меня, наконец, - обрадовалась Варвара. – Только пора мне, сынок, на покой. Заждался меня мой Ванюша. Я и оттуда буду молиться за тебя, чтоб прожил со своей суженой так же, как мы с твоим отцом. Пошли вам, Господи, любви и понимания!
    С этим благословением она и отошла в иной мир.
    Проститься с Варварой пришли чуть ли не все сельчане. Старушки крестились, желая ей вечного покоя и соболезнуя сыну:
    - Святая у тебя была мать! Знамо дело, святая… Одна, а какого богатыря подняла. Таких матерей поискать надо.
    Безутешный сын, не в состоянии сказать ни слова, только кивал головой, хорошо понимая, что эту потерю уже ничем не восполнить. И никто никогда не мог бы убедить его в том, что эта необыкновенная женщина была ему лишь мачехой…