Безумный гений моей жизни 09. Заговор молчания

БЕЗУМНЫЙ ГЕНИЙ МОЕЙ ЖИЗНИ 09. Заговор молчания.

Продолжение.
Начало: https://valafila.livejournal.com/72938.html
      
        ...               
...Будь ты проклят.
Ни словом, ни взглядом
Окаянной души не коснусь.
Но клянусь тебе ангельским садом,
Чудотворной иконой клянусь
И ночей наших пламенным чадом:
Я к тебе никогда не вернусь!
(Анна Ахматова)

Никогда - ни словом, ни взглядом, ни вздохом  — она не выдала своих истинных мыслей и чувств о моем самоубийственном решении. Снова — табу, как тогда на мое первое преступление против жизни, против невинного так и не родившегося существа, которое я, загнанная в угол молчаливым предательством своих родителей, совершила с ее помощью. (БЕЗУМНЫЙ ГЕНИЙ МОЕЙ ЖИЗНИ 03. Точка отсчета — первый грех. https://valafila.livejournal.com/71953.html).
Теперь Людмила молчала сама, стараясь не смотреть мне в глаза, - те самые и такие же «бездонно прекрасные своей умирающей красотой» глаза, которые она прежде с вдохновением рисовала. Я лежала в ее доме на тех же подушках и снова была «еще белей» этих подушек, еще слабее, едва дыша. Какая жестокая ирония судьбы! Я вновь и вновь возвращалась к той роковой черте, от которой так стремилась убежать. И с каждым следующим шагом мое испытание становилось все страшнее, словно сам дьявол забавлялся мною в какой-то неведомой смертельной игре, и он же удерживал меня цепкими когтями на самом краю бездны. 
Я снова не умерла. Мой суицид не удался. Людмила успела вовремя вернуться в мою квартиру и вытащить меня из уносящей в бесконечность тьмы. Она договорилась с милицией — чтобы без протокола, потом с докторами больницы — чтобы без следов о преступлении. И как только меня вывели из токсического шока и запустили сердечный ритм, она под расписку забрала меня домой.
               
    Диалектика века
Предает ученик учителя.
Сын предает отца.
Брат — брата...
Сегодня узка и непоучительна
Эта антимораль — утрата
Ветхозаветной лирики.
Сегодня — в агонии мир-калека!
И потому — да здравствует диалектика!
Сегодня, в конце беззаветного века,
Учитель предает ученика!
Мать — сына,
Поэт — свое слово,
А я ...предаю тебя.

(Анна Буссо)

Я тоже молчала. Я осталась жива... но все равно была убита охватившим меня страхом от чуть не случившегося непоправимого — смерти. Но не меньший страх я испытывала от возвращения в эту жизнь, в которой я была бессильна и несвободна.
Через несколько дней, как только я смогла встать, Людмила, очевидно, в качестве терапии и быстрого возвращения в строй, дала мне на редактуру подготовленную к выпуску газету. Я и сама хотела отвлечься, уйти в дела, избавиться от мучительных сомнений. А дальше будет видно...
Это сработало. Постепенно я вошла в рабочий ритм. Людмила взяла на себя львиную долю забот о производственной части выпуска и реализации газеты, а мне оставила подготовку материалов. Она, словно заглаживала какую-то свою вину, изо всех сил старалась сама решать бесконечные проблемы, которые только росли и множились.
               
       …
Как щедро платишь ты
Мне за любовь мою!
Боюсь в долгу остаться неоплатном.
Как щедро тратишь ты любовь мою.
Боюсь, растратишь все
И безвозвратно.
(Анна Буссо)

Наши отношения стали странными, мы находились рядом, но были далеко друг от друга. Мы обе приняли заданную Людмилой форму негласного ухода от неудобных вопросов. Я сама не начинала, а она и не собиралась. Молча мы углублялись в чтение и писание на работе, благо, дел было невпроворот. А когда мы оставались вдвоем за обедом или ужином, то все чаще разрядкой обстановки стал служить довольно крепкий алкоголь.
Она уже понимала, что долго мы не протянем наш бизнес. Что без спонсорской поддержки, без постоянной рекламы издательский бизнес обречен. А еще она увидела тот край, за которым меня уже ничем будет не удержать. И старательно обходила все возможные острые углы.
Может быть, поэтому она решила издать и реализовать свой сборник стихов. Из последних наших возможностей.
Я включилась в работу по выпуску сборника ее стихов, я считала их без сомнения талантливыми, настоящими и достойными. И это было не только мое мнение.
Сборник был стремительно подготовлен и издан, затем передан в Союзпечать и книжные магазины на распространение. Но еще нужна была кампания по продвижению сборника и, конечно, его автора. А на это уже не оставалось ни денег, ни сил. Я уже не могла взять на себя эту тяжелую задачу — не по силам. «И дух мой ослабел, и чувства притупились».
Но тут опять (!) произошло одно экстраординарное событие. На премьерской пресс-конференции ко мне неожиданно подошел пресс-секретарь премьера. Его предложение о работе в пресс-службе, да еще замом, я не сразу восприняла всерьез. Я видела ...доброжелательность премьера. Он всегда и сразу, как только я поднимала руку из зала, давал мне время на вопросы и отвечал на них. Но чтобы так запросто взять на работу...
Я написала серию постов о своей работе в пресс-службе премьер-министра достаточно подробно со всеми моими мытарствами под объединяющим названием - «Спасибо деду за победу!» 16  - «ПРЕМЬЕР-ПРЕДСТАВЛЕНИЕ» ...  https://valafila.livejournal.com/43347.html
Я проработала в пресс-службе недолго, около двух лет. И это очень большой срок — продержаться в той атмосфере не только политических интриг, но и откровенно грязных подковерных игр, в которых я была совершенно не искушена.
А Людмила... Она продолжала оставаться в роли наблюдателя за моими жизненными перипетиями, она заняла какую-то выжидательную позицию. Иногда мне казалось, что она была бы очень даже не против моих более близких отношений с премьером: это несомненно улучшило бы ситуацию с нашим бизнесом и продвижением сборника ее стихов.
Премьер и сам предлагал мне создать совместное предприятие с каким-то мощным концерном под его патронажем. Заветная мечта всех желающих обогатиться за счет бюджета! А других обогащений, как я выяснила на той работе, и не бывает. И никакой частный бизнес не может состояться без так называемой господдержки, однозначно.
Но только не с моим характером и моими нереальными представлениями о высоких  отношениях. Я категорически не понимала и не принимала, да и сейчас не понимаю, намеков, особенно, неприличных. А премьер, как человек, чрезвычайно занятой государственными делами, особо не имел времени на проявление этих высоких чувств, он и так дал мне слишком много, - свой номер телефона, открыл мне доступ в его кабинет, как говорили в том ведомстве, «доступ к телу», но сам действовал в рамках этики данного ведомства, если здесь вообще применимо это слово — этика. К тому же бдительный пресс-секретарь ни на минуту не оставлял вниманием своего влиятельного патрона. Впрочем, пресс-секретарь, возможно, и пошел бы на деловое сотрудничество со мною, но только при условии его полного контроля и управления мною. Понятно и без перевода. И он сделал все для того, чтобы никакой проект у меня с премьером не состоялся. К счастью для меня, как я осознала.
Я решила уехать из этого города, знакомого до слез и до смерти. Может быть, где-то я смогу начать все сначала...
Людмила уже готовила бизнес к закрытию. Ее планы на поэтический Олипм нам не удалось осуществить. Она загрустила еще больше и все чаще стала налегать на спиртное.               
         …
Я пью вино, и мне так хочется
Быть пьяной и не на показ,
 Не слышать вслед, что скажет  об ч е с т в о
На этот раз.
Я пью вино — не надо хмуриться!
Не так все плохо, есть есть
Ночь и фонарь, и та же улица,
И звезд небесных мне не счесть.
Им все равно, как мы тут корчимся,
И кто тут трезвый, а кто пьян,
Я пью вино от одиночества,
Мне друг — граненый мой стакан.
(Анна Буссо)

Я опять встала перед дилеммой: моя свобода и ее постепенный уход без меня в пьяный угар со страшным концом или... Впрочем, «или» для моего замороченного долгом и ответственностями сознания тогда не существовало.
Мои родители продолжали хранить непоколебимое молчание по любому поводу, и даже мой неудавшийся суицид не испугал их. Значит, я по-прежнему, одинокая, безродная, и некому мне подсказать правильное решение, остановить меня от следующего страшного шага, который приведет меня к тому же краю — смертельному.
Я была уверена, что теперь я должна стать для Людмилы, когда-то приютившей мою обездоленность, ее спасительным якорем. Мы вместе стали собираться на переезд в другой город и другую страну.
Она поехала поездом, упакованная нашей оставшейся наличностью на житье-бытье. А я, решительная и смелая, погнала свою вишневую девятку за тысячи километров, в надежде на другую жизнь. («ВТОРАЯ ДРЕВНЕЙШАЯ 05» «АВАРИЯ ПО АСТРОЛОГИИ» https://valafila.livejournal.com/44729.html).
Я уже узнала предательство людей, я была на краю гибели по собственной воле, я слышала, казалось, самое невыносимое — молчание родных на мою боль и страх. Что еще может случиться такого со мной, маленьким человечком, когда сам Бог  предается молчанием? Меня не пугала ни дальняя дорога, ни неясные перспективы моей новой работы и жизни, ни даже мое одиночество в целой Вселенной. Теперь молчать буду я.               
       …
Мечом моей силы станет
Молчание.
Когда его не нарушу
Среди толпы людей, находящихся
Под властью своих страстей,
Среди толпы людей,
Никогда не знающих своего Я,
Истинного,
Когда слышит голос Света.
Щитом моей силы стане
Вера,
Когда ее не предам.

(Анна Буссо)

Vala Fila