Грани реальности

 МАСТЕР СНОВИДЕНИЙ. Часть 2

Грани реальности.

Самое главное - прийти на урок вовремя. Никого не волнует, что будет после! Наша дотошная математичка с пол урока будет выборочно проверять домашнее задание, бросив на произвол судьбы весь остальной класс. Самое главное ее требование, чтобы все ученики сидели на своих местах уже до звонка. Опоздание чревато оценкой.
Делать, как правило, нечего. Кто-то болтает, кто-то судорожно сдирает домашнее задание. Моя совесть чиста. На задней парте, самом укромном местечке, я давно закрыл глаза и продолжаю прерванный сон.
Мои глаза закрыты, но я вижу всё.
Я вижу!
Впереди сидящие товарищи болтают о своем, но я участвую в их разговоре тоже. После каждого слова они оборачиваются ко мне, вопрошая взглядом, правильно ли они сказали. Сам я не говорю ни слова, но они понимают меня и продолжают разговор. Я вижу и нечто другое. Образы меняются перед глазами в зависимости от того, какие звуки до меня долетают.
Звонок! Он звучит долго и протяжно, чтобы никто из школьников не говорил, что не слышал его. Я стою на лестничной площадке, между первым и вторым этажом, и наблюдаю, как первоклашки спускаются по ступенькам, торопятся в свои классы. Топота ног не слышно. Они перекрикиваются довольно осторожно, будто боясь спугнуть кого-то. Вдруг раздается глухой удар, и звук звонка доносится тише. Я поднимаю глаза и замираю в страхе и восхищении. Черный дракон распростер свои крылья и затмил все звуки. На лестнице не осталось никого. Его красные горящие глаза гипнотизировали меня. Я не мог ни пошевелиться, ни отвести взгляда. Незримая сила удерживала его в воздухе. Он не махал крыльями, не перебирал ногами. Звонок оборвался. Дракон сложил крылья, медленно развернулся и улетел прочь.  Чтобы посмотреть ему вслед я приподнялся на носочках, чувствуя, как растягиваются мои члены, потом оторвался от земли.
Дракон исчез. Я увидел лишь тусклые лучи солнца в конце опустевшего коридора… Солнце? Утром, с северной стороны? Я повернулся к окну за спиной. Непослушные вытянутые ноги сплелись между собой. Рука повелась дальше, закручивая мое тело. Мельком я заметил, что солнце светит и с этой стороны. Но меня беспокоило теперь то, как бы остановиться и расплести ноги. Я припал к стене, и стена приняла меня, как мягкая постель. Она была как вода. Я чувствовал земное притяжение, но она тянула меня сильнее. И я проникал в нее все глубже и глубже. Я засыпал!..
– Так, Земин, иди сюда, – раздался в тишине звонкий голос учительницы.
Я в ужасе раскрыл глаза и упал со стены. Но полетел я почему-то не вниз, а вперед. Провалился сквозь стену и оказался под потолком незнакомого класса. Здешний учитель меня не замечал, но взоры многих из ребят были обращены на меня. Они сдержано хихикали и тыкали в меня пальцами.  Я улыбнулся в ответ и погрозил им пальчиком, чтобы они не шумели сильно. Я летел очень высоко над ними, но тихий голос прозвучал совсем рядом.
– Не спит. Вишь, лыбится?
Следя за ними взглядом, я не заметил, как перевернулся вниз головой, и вот летел уже спиной вперед. Снова стена. Но на этот раз мне не было так страшно. За ней оказался наш класс. Пока преподаватель был занят проверкой домашних заданий, шум в классе постепенно перерастал в гул. Я опустился между рядов, становясь прежним безмолвным участником их болтовни. Я будто бы разлегся на столе, подперев голову рукой, но подо мной была пустота. Я завис в воздухе. Спустя некоторое время послышались шаги с противоположного конца класса. Кто-то твердо и уверенно шел прямо на меня. В самый последний момент я вскочил со своего незримого ложа, поднялся чуть выше, пропуская грубияна. По рядам прошел сквознячок. Это Земин сел на место.
– Петров, – вновь ожила учительница, – иди сюда… Ребята, потише.
Хмурый Петров поднялся и побрел к учительскому столу. Я направился к ним тоже.
– Где? – спросила она, листая тетрадку.
Он ткнул пальцем. Негусто. Одно предложение на все решение задачи. Но она ничего ему на это не сказала. Что ж, у них свои нормы.
В этот момент Оля Смагина бросила на меня неосторожный взгляд и тут же опустила глаза. Я не мог этого не заметить. Пока я приближался, она все больше приходила в смущение. Я положил ей руку на худенькое плечо, прошелся за ее спиной, провел рукой по расчесанным волосам. Она выпрямилась и стала еще стройнее. Сидя рядом, я любовался ею, но она в волнении смотрела только в книгу, делая вид, что не замечает моего присутствия. А я продолжал гладить её волосы.
Шум в классе нарастал. Как мне казалось, речь иногда заходила и о нас. Кто-то неосторожно высказывал свое мнение.
– Да хватит, в конце концов, орать!
Учительница так врезала кулаком по столу, что свет погас. В кромешной тьме только она одна как фосфорная светилась зеленым светом. Это наводило ужас на всех моих одноклассников. Мгновенно воцарилась тишина. Для пущей строгости она вылетела из своего учительского стола, пометала огненные взгляды и вновь опустилась на место.
Я, наверное, был единственный, на кого эти фокусы не произвели должного впечатления. Я пытался разглядеть перед собой Смагину, но кроме розово-синего переливающегося пятна ничего не мог разобрать. Все ученики выглядели так же. Никто не сидел на своем месте. У кого-то даже хватило смелости, хихикая, перебежать трусцой от одной компании к другой.
– Садись, – сказала учительница Петрову.
Уже спокойнее. И цвет лица ее становится розовее.
– Я смотрю у вас 237-ой номер трудности вызывает… Давайте-ка аналогичный какой-нибудь решим. Так-кх… 241-ый! Семенов, давай к доске.
Книга лежала передо мной уже в раскрытом виде. Надо было лишь приложить усилие и прочитать ее. В моих условиях это было не так-то просто. Меняющийся цвет шрифта, язык… Даже цифру 241 я узнал только в иероглифах. И еще одна странность: сначала пытаешься прочесть весь текст залпом, урывками, и потом только сложить все воедино и понять. Семенов без труда, на понятном языке стал зачитывать задачу вслух.
…Внезапно раскрылись двери, и в классную комнату влетел черный дракон. Без криков и возгласов все попадали под парты. Он мог схватить и унести любого. Я сорвался со своего места, пролетая над классом вслед за ним. Он замер, и я остановился. Тишина. С пола поднимаются кубы серого дыма, ворвавшиеся в класс вслед за драконом. Мы смотрели друг на друга, ожидая каких-либо действий.
– Ну, здесь получше, – заговорил дракон голосом директора.
– Да здесь не так еще, – начала поддакивать наша математичка. Но это был не ее голос.
Они говорили о почтении! Черный дракон впервые увидел достойную встречу. Я не замедлил поклониться ему в знак приветствия. Он подлетел поближе, пронесся рядом, все еще глядя на меня жуткими красными глазами. Входная дверь чуть скрипнула. Он превратился в дым, и перед тем, как дверь захлопнулась, всего его засосало в коридор.
Весь класс так же быстро как до того упал, сейчас усаживался на свои места. Как переменчиво их настроение! Забыв про то, что было в прошлую минуту, мы продолжали решение задачи. Семенов записал все условия, набросал рисунок.
Дотошная математичка следила за каждым его шагом.
– Угу… Так… Отсекаем вершину треугольника… Что у нас получилось?
– Параллелограмм…
– Типун тебе на язык! Какой?..
– …А! Трапеция!
– Позорище! Фигура «ADEC» как называется?
– Трапеция.
– Чем параллелограмм от трапеции отличается?
– Фигурой…
– Это подружки твои у тебя фигурой отличаются! Определение?!
Задачку эту я решал вместе со всеми. Треугольник без верхушки – вполне наглядная трапеция. Но теперь возник новый вопрос: как сделать из трапеции параллелограмм?
– …Ну, трапеция – это четырехугольник, у которого стороны… есть параллельные, а есть непараллельные.
Учительница одобрительно закивала. Но потом почему-то  переспросила у него:
– Кто определение скажет?
Все почему-то насупились, начали тяжело вздыхать, вертеть головой, только бы их никто не спрашивал это определение.
– …Трапеция – это четырехугольник, у которого одни стороны параллельны, а другие непараллельны.
– Садись.
Ответивший расплылся в улыбке самодовольства. Однако его улыбка быстро сошла, когда поднялся другой отвечающий.
– Трапеция – это четырехугольник, у которого две стороны параллельны…
– Садись!
– Трапеция… – это многоугольник…
– Ну вот еще! Материал пятого класса, а вы такие простые вещи забыли.
Я стоял перед доской, изучая чертежи Семенова. Что же отличает две простые фигуры? Или не простые? Я провел пальцем по рисунку, и меня осенило. Всего одна линия переворачивает трапецию в параллелограмм и обратно. Эта линия как стрелки железной дороги. Ничего сложного! Я знал ответ. След от пальца просто сиял на доске, и я надеялся, что кто-нибудь скажет об этом вслух.
– Дожили! – восклицала учительница, не находя желающих ответить. – Кто-нибудь скажет определение?
Затем она повернулась спиной ко мне и к моей догадке. Начала удаляться.
– Я знаю, кто нам сейчас скажет.
Она удалялась, а шаги звучали громче. Среди класса за ее спиной снова начались перебежки с хохотом. Хохот становился все откровеннее. И я начал посмеиваться вместе с ними.
– Васнецов, – раздалась моя фамилия.
Вот уж возмутительно! Задавать вопросы, стоя ко мне спиной. Я хотел что-то сказать, но вдруг обнаружил, что голоса у меня нет! Что это?!
– Виталий!..
Весь мир и все мое тело свернулись в моем сознании. Я почувствовал, как тяжело наливаются силой мои мышцы. Глаза открылись только тогда, когда я уже стоял.
– Трапеция – это четырехугольник, у которого две стороны попарно параллельны, а две другие не параллельны! А параллелограмм – это четырехугольник, у которого все стороны попарно параллельны…
Рапорт мой оборвался диким хохотом. Смеялся весь класс от мала до велика! Учительница стояла за моей спиной. Серые лица моих товарищей говорили о том, что это – реальность. Свежий, выспавшийся, я все же держался за краешек стола, опасаясь, как бы не взлететь. Смех продолжался еще довольно долго. Все-таки учительница завершила назидательным словом:
– Молодец, Виталий! Молодец! Образцовый ученик! Спит и видит геометрию!


Рецензии