Как хитропопые татары уежали в Суоми

За что мусульмане татары и башкиры воевали с единоверцами-турками

У меня лично вопрос: как воспринимали, например, татары или башкиры, служившие в российской армии, что воевать им приходилось против единоверцев, тех же турок. Тот же 1877 год, который в историографии отмечен, как «Оборона Шипки», и является одним из эпизодов очередной русско-турецкой войны (неудивительно, что после поражения в Крымской кампании у Александра II остались вопросы к соседям). Хотя целью войны Россией была провозглашена свобода православных славян от турецкого владычества, но если учесть, что в воинстве российском в обилии было мусульман, то меня терзают смутные сомнения. Так ли важно было освобождение болгар от Османского ига татарам с башкирами, которых начали призывать в армию с 1874 года, когда в России была установлена всеобщая воинская обязанность.
Представить себе, как после молитвы, произнесенной на одном языке, они бросались резать друг друга с турками, ради свободы православных болгар. Жертвы, не оцененной политическим руководством страны братушек-шлюшек уже на протяжении двух веков, как во время Второй мировой, так и сейчас. Но это мы опять забежали вперед, что ты будешь делать...
Правда, самые хитровыделанные татары начали искать ходы-выходы.  Вот один из них: «Многие татары для того, чтобы избежать службы в армии, регистрируют своих детей в разных уездах и даже в других губерниях. Таким образом, число казанских татар уменьшается...» Или же начали татары переселяться в Финляндию с конца 19 века. Исторические источники связывают это со строительством железной дороги между Рийхимяки (читай Гельсингфорс) и Санкт-Петербургом (с конечной станцией на Финляндском вокзале) в 1870 году, но тут остается задаться вопросом: а что, без «железки» татары в Финляндию никак не могли добраться? В Харбин, почему-то не поехали массово, куда также была проложена железная дорога, после строительства в 1897 году КВЖД, Китайско-Восточной железной дороги. Туда татарам, видимо, билетов не досталось, а вот в Або (Турку) да в Тампере — хаерле юл!

Грабили пугачевцы в Казани церкви и соборы. А мечетей не трогали

Опять же железная дорога не способствовала, например, переселению татар из Сергачского уезда Нижегородской губернии в Казанскую, на родину предков. Нет, поехали они в Финляндию. Может быть и потому, что Казань 19 века это город, практически полностью лишенный мечетей, что особенно бросается в глаза, если пройтись сейчас по историческому центру Казани, в которой коренные жители оказались в царские времена выдавлены на окраины, в окрестные слободы. Александр Пушкин писал о завоевании Казани Емельяном Пугачевым: «Они обдирали иконостасы; резали всех, которые попадались им в немецком платье». «Состояние Казани было ужасно: Двадцать пять церквей и три монастыря также сгорели... церкви и монастыри были разграблены». Заметьте, мечети здесь не фигурируют, поскольку первые две построили только в начале 1770 годов.
Поэтому тем жителям столиц Москвы да Питера, кто возмущается, что у них мечетей понастроили. Вам бы в Казань переехать, и жить здесь с середины 15-го века по начало 20-го. Ни мечетей нет, ни минаретов, ни муэдзин. Татары по окраинам селятся, в центр города лица не кажут. Среди воевод Казани, после взятия ее Иваном Грозным -  Шпак да Милославский (с 1601 года Иван Иваныч Шпак, а с 1676 по 1677 Иван Иваныч Милославский). Казань от пугачевцев освобождал Михельсон, по-видимому, тоже в немецком платье. В царской империи губернаторами были и Иван фон Менгден, и Отто Розен, и Анатолий Рейнбот, и эстляндец Александр Гейнс, и шляхтич Ираклий Баратынский. И Отто Карлыч Пирх. И ходил Пирх в кирху, строительство первой из которых началось в 1767 году.
С открытием в 1804–1814 годах университета в Казань прибыли сюда Броннер из Швейцарии, Брейтенбах, Френ, Фукс,  Эрдман, и другие профессора из Германии. Это вдобавок к тем, кто уже ранее ходил по Казани в немецком платье. В 1816 году, «внимая желанию членов университета лютеранского исповедания», община избирает своим пастором профессора Ф. М. Томаса.
 
Лев Толстой: «Тетушка желала... чтобы у меня было как можно больше рабов»

«Добрая тетушка моя (Пелагея Юшкова) ... желала мне: того, чтоб я женился на богатой девушке и чтобы у меня было как можно больше рабов». Это из воспоминаний Льва Толстого, рано оставшегося без родителей. Поначалу он жил у другой тетушки, графини Остен-Сакен. Это тетушка Александра Ильинична вышла замуж за Шарля Остен-Сакена, сына саксонского посланника в Петербурге и единоутробного брата канцлера, князя Александра Горчакова. Свадьба состоялась в 1813 году, аккурат во время Отечественной войны, на которую Шарль Остен-Сакен не пошел, поскольку у него дома была своя война, во время которой он дважды пытался пристрелить беременную супругу. Не житие молодоженов, а «именины сердца» буквально. Но это мы уже назад забежали, что ты будешь делать... После смерти Остен-Сакен в 1841 году братья Толстые приехали в Казань, конкретно Лев был 13-летним вьюношей, и прожил здесь шесть лет, успев стать студентом университета (там уже другая партия профессоров из Германии подъехала: (это времена уже других профессоров, таких как Барви, Бартельс, Врангель, Кнорр, Нейман, Фогель, Фойгт, ну, читатель уже в курсе), из которого, впрочем, его успели отчислить.
У Льва Толстого казанская история проскальзывает в рассказе «После бала», через воспоминания старшего брата — Сергея. Именно ему полковник Андрей Петрович Корейш демонстрирует вторую часть своего бытия. После любезного папеньки на балу, на следующий день он перевоплощается в «слугу Отечества, отца солдатам», лично руководящего наказанием шпицрутенами сбежавшего татарина (Обнаружился редкий татарин в Казанской губернии того времени. Да и того, небось, забили насмерть, чтоб «не отсвечивал»).

Казанская губерния Шаляпина...

С середины 80-х, когда на советских граждан нескончаемым потоком полилась, так называемая, лагерная публицистика, эти строчки как-то исчезали из сознания. Чем страшнее описывались сталинские палачи, тем благообразнее представлялись царские сатрапы. И уже можно было руководствоваться такими умозаключениями, что татары переезжали в Финляндию спасаясь от воинской обязанности, потому, что пустили прямой поезд Санкт-Петербург — Рийхимяки.
Может дело в другом, в той самой всеобщей воинской обязанности? Царь Иван Грозный, в отличие от не приходящегося ему родственником Александра I, с «трофеями» не церемонился, уже в 1557 году татары в его войсках участвовали в осаде Таллина. А это спустя всего лишь пять лет со взятий Казани. Затем полторы тысячи служилых татар оказались в Великом Княжестве Финляндском, после ее присоединения к Российской империи. А вот понимание, что с Дона (читай, Тампере и Турку) выдачи нет, могло стать мотивом массового переселения татар в Финляндию, поскольку они только меняли место жительства, оставаясь подданными Российской империи, без необходимости проходить воинскую службу.
Еще более заметным отсутствие татар в Казани становится после перечитывания воспоминаний Алексея Пешкова (Максима Горького) и Федора Шаляпина, которые провели в столице Казанской губернии 26 лет, в совокупности... Здесь русский дух, здесь русью пахнет, сказал бы поэт, пройдясь 100 с лишним лет назад по Большой Проломной, Вознесенской и Рыбнорядской улицам, Собачьему переулку, в деревне Ометовой (Ометьево) за Суконной слободой... Еще дом Фукса, обсерватория имени Энгельгардта, так всё чинно-благородно, без татар всяческих. У Пешкова татарин один, это дворник, который спасает его от смерти, после неудачной попытки самоубийства на Подлужной улице. Шаляпин в автобиографической книге «Страницы моей памяти» упоминает татар, с которыми пересекался в родной Казани, дважды. Обобщенно: «На площади у театра татары торговали виноградом...»  «Против церкви Сошествия Святого Духа татары торговали кумачом, всякой галантереей, мылом и удивительными духами, – их можно было купить на три копейки полный маленький пузырек...». И персонифицировано, когда татары участвовали в кулачных боях с «казанской русью». Там упоминаются два силача Сагатуллин и Багитов, возглавлявшие «добродушных татар», которые шли почесать кулаки на льду Кабана. Между тем, семью Шаляпина побросало по Казани, она не только в историческом центре пожила, но и бОльшую часть времени в Суконной слободе, и даже в Татарской слободе.

... и Казань Пешкова без татар

Изучение истории без малой толики анализа также полезно, как самогоноварение в бассейне из школьного задачника, где в одну трубу втекает, в другую вытекает. Хотя нет, не надо бы читать воспоминаний Пешкова или Шаляпина, поскольку уже лет тридцать, как жизнь в царской России пытаются представить, как существование полное благоденствия.
И Пешков и Шаляпин, услышав это, долго бы «хохотались». Все, кто помнит дореволюционную Росси по балам, на которых исполнялись «Белой акации гроздья душистые», не хотят знать, что эти балы оплачивались трудом народа, по 14 часов в день и шесть дней в неделю. Будущего профессора КГУ Бориса Варнеке в 13 лет выгнали из гимназии после выхода в свет циркуляра «О кухаркиных детях», как представителя нижнего сословия. У Максима Горького по миру пошли разорившиеся бабушка с дедушкой, будущего писателя не взяли в Казанский университет все из-за того кухаркиного циркуляра. Габдулла Тукай, будучи внуком муллы, в родной семье слышал, что «Подох бы скорей, одним ртом стало бы меньше». Его дважды отдавали на проживание чужим людям, а в третий раз в семью тети.
У Шаляпина нищенкой стала мама, хотя он сам этого уже не застал. Зато вспоминал, как «сын отставного штабс-капитана Женя Бирилов, умер от сифилиса будучи офицером, Иван Михайлов, сделался безнадежным алкоголиком, студент ветеринарного института Степан Орининский был убит на Казанке. Иван Добров, будучи сельским дьячком, вывалился пьяный из саней и замерз». В этом отрывке из книги Федора Шаляпина «прекрасно всё». И перечисление его однокашников, едва переживших двадцатилетие, и отсутствие среди этих самых однокашников хотя бы одного татарина в городе, который считался столицей российских татар. 
(Продолжение следует)