Квартира на шестом этаже

Ноги гудели от усталости, но домой я не торопился, все равно впереди выходные. Первый за год тёплый вечер, пробуждал внутреннее ликование, какое испытывает школьник, чувствуя как с каждым днём весна набирает силу, приближая долгожданное лето. Хотелось подольше насладиться этим моментом, вдыхать весенний воздух, наполненный спектром запахов, что возвращали мысли в счастливое детство.
  Нужно было как-то отпраздновать пятницу, первую зарплату на новой работе, и первый день настоящей, пусть и запоздалой весны. Пить каждые выходные привычки не имел, но очутившись в продуктовом — не смог устоять. Взял нарезку колбасы и две бутылки тёмного, в довесок к скромному набору продуктов.
Сделав было шаг к выходу из магазина, я остановился, увидев салатового цвета банкомат. Вспомнил что намеревался снять половину суммы от зарплаты. Давно хотел начать откладывать деньги, сформировать небольшую финансовую подушку; как говорят — «на чёрный день».
 На улице смеркалось. Солнце, утащив за собой стрельчатые слепящие лучи, уже пол часа как скрылось за стеной далёких деревьев, возвещающих конец города. Кошелёк во внутреннем кармане стал ощутимо толще. Звеня бутылками в рюкзаке, я неспешно добрёл до подъезда. Дверь снова открылась без магнита, от чего я, в который раз, проклял притон в квартире на шестом этаже, и всех приходящих туда маргиналов. Доходили слухи, что на них часто жаловались соседи, угрожали хозяевам квартиры, помногу раз вызывалась полиция, но всё тщетно. Они орали по ночам, мусорили и плевались в подъезде, а только починенные двери, через несколько дней, вновь оказывались сломаны.
Зайдя в подъезд, я отчетливо услышал быдлячий тон, эхом разносящийся по всей лестничной клетке. Чертыхнувшись, повернул к лифту — моё умиротворенное настроение, сменилось нервозностью. Лифт стоял на первом этаже с распахнутыми дверьми, я тыкнул кнопку своего девятого этажа, чтобы точно убедиться что он не работает. Тяжело вздохнув, я поднял голову вверх и стиснув зубы зашагал по ступенькам, мысленно ругая себя за то, что так и не обзавёлся перцовым баллончиком. По мере приближения к шестому этажу, во мне росло беспокойство смешанное со злостью. Добравшись до него,
увидел три галдящие рожи. Вдыхая едкий дым, они оживлённо о чём то спорили, но с моим появлением замолкли. Весь этаж пестрил уродливыми рисунками и неприличными надписями на стенах. Тот что стоял ближе ко мне, самый высокий впалощёкий и лысый, так удивлённо на меня уставился, будто увидел призрак своей покойной бабушки. Двое других смотрели с явной напряжённостью, не глядя стряхивая пепел мимо мусоропровода. Они были молоды, но синяки, морщины, не ухоженная грязная одежда, и отталкивающий запах, предупреждали что сближение с ними, даже на короткое время, не сулит ничего хорошего. Я попытался обойти впалощёкого, но он шагнув вправо преградил дорогу. Где-то на подсознательном уровне, я знал заранее, что именно так он и сделает. 
- Чел, подкинь рублей пятьсот, а? Очень выручишь… — Я стоял на ступеньку ниже, от чего этот лысый  вурдалак, казался ещё более рослым.
Я опешил от такой наглости. Они значит не дают спокойной жизни всему дому, не работают, мусорят, ломают двери. А у него ещё хватает наглости пятьсот рублей просить с моего кармана. В первый раз в своей жизни, я набрался смелости и решив не избегать конфликта сказал грубо:
- А работать не пробовали? Вы три здоровых лба, стоите тут — хернёй занимаетесь. Соседям жить мешаете, я тебе ещё должен денег башлять? Ага. С какой радости? Пройти дай мне!
Пользуясь замешательством, я  протиснулся межу ним и перилами, и гордый собой, уже хотел взметнуть дальше по ступенькам, как вдруг, меня дёрнули за рукав. Я обернулся — впалощёкий ударил наотмашь каким-то предметом. От боли выступили слёзы. Я только и успел что схватиться за перила, перед глазами всё поплыло. Ещё один замах — и по ступенькам звонко разлетелись зелёные осколки; особо мелкие попали за воротник. На макушке головы сгустилось что-то тёплое. Потекло, окрашивая красным одежду и пол, усыпанный пеплом, сигаретными бычками и тем что осталось от бутылки. Появилась тошнота, я больно приземлился на колени, прижал ладонью место на голове, откуда сочилась кровь и тут же получил удар в рёбра.
- Сука! Хорошо устроился гнида! У меня внутри горит всё, а ты мне ещё в лицо плюёшь.
Я попытался встать, но получил удар по предплечьям, прикрывающим лицо. Вплощёкий бил так, будто пытался затоптать.
- Люц! Ты сдурел?! Убьёшь сейчас!— запротестовали другие голоса. Потом женский хрипловатый голос откуда-то издалека:
- Вы чё творите, придурки?! Это же чувак с девятого.
Перед отключкой, я почувствовал как с меня сдёрнули рюкзак, грубая тяжёлая рука стала шарить по моим карманам. Из последних сил я в отчаянии схватил её, и тут же получил ещё серию ударов по голове.
  Первое что я увидел перед собой когда очнулся, это чьи-то ноги в дырявых носках, они расхаживали туда-сюда. Я лежал на боку, руки были связаны за спиной, рот заклеен скотчем. Лицо ужасно болело, я почувствовал грубо намотанный бинт вокруг головы, внутри которой мозг будто разбился на осколки точно пивная бутылка. В комнате было шумно. Голоса, два мужских и один женский, перебивали друг друга:
- ..Да меня уже ломать начинает. У него налички полный кошель, вы что вместо того чтобы вместе ширнуться, хотите меня ментам сдать? Давайте чё, может они заодно заберут у тебя твоего ублюдка!
- А ты моего ребёнка не трожь! — донесся тот же женский голос, что я слышал перед тем как отрубиться. — у тебя мозги уже напрочь высохли. Как ты не можешь понять, щас везде камеры понатыканы, начнут искать — найдут. Ладно кровь я убрала, а думаешь никто из соседей не слышал как ты его ****ишь? Тебе наверно опять сесть захотелось.
- Мне чет тоже ссыкатно, — с согластливым тоном вмешался кто-то третий, — но с другой стороны, где мы щас найдём такую сумму? Да тут хватит чтобы нам всем по несколько раз…
- Съебёмся завтра же, не думаю что нас кто-то будет долго искать.
- И куда?
- Да хоть за город. Я недавно был на даче у одного типа. Домов там заброшенных… — жопой ешь. Сейчас уже теплеть начинает, пересидим.
- А жрать мы что будем? С голоду помирать и мёрзнуть ночами я не готова, куда мне…
- Обнесём несколько домов. Не помрём с голодухи, отвечаю.
- Ага, щас, куда я с ребёнком попрусь…
- Да никуда, здесь останешься. Я тебе ловэ отсчитаю на дозу. Остальное нам с Дэном. Только, Дэн, потерпеть придёться, за ночь надо управиться. По частям его вынесем в сумках. Завтра за город рванём, как все дела сделаем. А ты рил оставайся с детём своим. Прибирёшься в хате после нас. Ну придут менты, скажешь что не видела ничего, да и дело с концом.
- Ты учти, если они давить начнут, я тебя покрывать не буду, Люц.
- Будешь, куда денешься. Интересная ты. Думаешь я умолчу о твоих грешках? Если чё, — вместе отбывать поедем.
- Урод, — заключил женский голос. — Пусть сначала докажу.
Впалощёкий, которого по всей видимости звали «Люц» усмехнулся и продолжил:
- Мишаня вон уже съебал. Как кровь увидел, так мигом протрезвел и по тапкам. Но я его предупредил: если стуканёт кому, я ему падле все пальцы переломаю и не только пальцы.
Всё услышанное вызвало во мне животный страх, какой должно быть испытывает осуждённый приговорённый к повешению. Гонимый желанием жить, я через боль вскочил на ноги готовый, если придётся, выбить окно и вылететь наружу из этой вонючей квартиры, но тут же получил удар поддых и завалился на то же место где лежал, где пол вобрал в себя тепло моего тела. Я пытался восстановить дыхание, сильно втягивая носом спёртый воздух. Впалощёкий присел на корточки подле меня. Полез во внутренний карман куртки и достал оттуда какой-то маленький предмет, нажал на кнопочку — выпрыгнуло короткое лезвие.
- Будешь дёргаться, шуметь — я тебе уши отрежу, услышал? Пока ещё можешь слышать.
Я кивнул. Он ухмыльнувшись продолжил:
   — Во жизнь да? Непредсказуемая штука. Так бывает… оказываешься не в то время, не в том месте, и вот ты уже на грани смерти, льёшь крокодильи  слёзы. А ещё с утра и не догадывался что такое могло произойти. Вот и я не думал что стану конченным наркоманом, что опущусь так. Не могу я отдать тебе твои деньги и отпустить тебя, раз они уже в руки попали. Не могу! Если тебе станет легче то знай —я понесу наказание в любом случае, я уже мучаюсь, думаю мне недолго осталось. — Люц убрал нож и сняв куртку, закатал рукав свитера, обножив чёрную, поражённую некрозом кожу, на том месте, где обычно берут кровь из вены. — Мне уже насрать чё дальше будет, окончательно сгнию скоро. У меня и на второй руке картина не лучше. А эти, — он кивнул на сидящих на диване позади себя женщину с одутловатым красным лицом и мужика с плешивой бородкой, — они такие же безнадёжные. Посиди пока, — Люц хлопнул меня по плечу так сильно, что я дёрнулся, — надо подумать как от тебя лучше избавиться.
От последних слов у меня упало сердце, захотелось кричать. Люц достал из кармана сигарету и приказав плешивобородому следить за мной, скрылся за дверью слева.  Разглядев женщину получше, я понял что видел её раньше, вечерами сидящей на лавке перед подъездом, распивающей алкогольные напитки в компании таких же асоциальных личностей как она. В этом доме я живу недавно, снимаю обычную однушку. С соседями я не общался, но краем уха слышал что квартира куда ходят маргиналы, принадлежит женщине с ребёнком. Почему такую мать до сих пор не лишили родительских прав — оставалось загадкой. Будто подтверждая ход моих мыслей, в соседней комнате раздался детский плачь. Женщина вскочила и побежала туда, что-то бормоча. Я остался наедине с плешивобородым, он был горбат, неказист, его затравленные чёрные глазки метались из стороны в сторону. Выглядел он совершенно безобидно.
Сама комната, да и скорее всего квартира в целом, полностью соответствовала её хозяйке: ободранный диван, которому место на помойке, возможно оттуда и притащенный, пол застеленный дырявым линолеумом, в каждом углу было черно от грязи, везде валялись бутылки, стеклянные и пластиковые, под замусоренным деревянным столом лежало несколько сваленных друг на друга рваных пакетов, наполненных смятыми жестяными банками. За стены ещё цеплялись местами оборванные и вздувшиеся старые, пожелтевшие обои. На потолке, на запылённом проводе, висела лампочка, освещая помещение тусклым светом.
  Я смекнул что если у меня и есть шанс на спасение, то вот он: передо мной один жалкий ханурик, можно попробовать отбиться от него даже со связанными руками. Головная боль немного прошла. Дышал я ровно, оправившись от удара в солнечное сплетение. Решив не медлить, снова вскочил с места.
- Куда? - Плешивобородый встал преграждая мне дорогу к коридору, и завопил: — Люц! Сюда! Он убегает! — Попытался схватить меня, но я двинул головой ему по переносице. Снова вернулась тупая боль. Он осел на пол схватившись за лицо. Я метнулся в коридор, оттуда к входной двери. Дверь была закрыта на щеколду. Мои руки были связаны так, что я не мог продеть их через ноги. Поэтому я повернулся спиной к двери, пытаясь отодвинуть щеколду. Донёсся звук быстрых шагов, и через миг в коридоре появился Люц. Его лысая голова, испещрённое морщинами лицо и конечно же впалые щёки, придавали ему ещё более зловещий вид в тёмном коридоре.
Он в несколько прыжков настиг меня, и врезал железной рукояткой своего перочинного ножа мне в висок. Я отлетел к стенке, и осел на пол.
- Ну всё ссучёнок, — он схватил меня за капюшон кофты и поволок за собой по полу, я упёрся, тогда он ещё раз замахнулся — ничего не оставалось как подчиниться. Казалось что ещё немного, и я сломаюсь.
В коридор сбежались баба с плешивобородым, но Люц рявкнул на них, наказав сидеть в комнате, пока он не позовёт. Плешивобородый держась за переносицу бросил нам в след: — Правильно, дай ему посильнее. Чуть нос не расквасил, сука такая!
  Люц втолкнул меня в узкое помещение и включил свет, зашёл сам, захлопнув за собой дверь. Ещё раз ударив меня в грудь, он заткнул пробкой сточное отверстие в пожелтевшей, заросшей грибком ванной и включил кран. Ржавая струя врезалась в эмаль, вода стала растекаться по дну ванной, заполняя отведённое ей пространство. Я постанывал от боли прижавшись к стене. Люц положил мне руки на плечи и надавил — я съехал на пол.
- Посиди пока, — он достал сигарету из мятой пачки, поджёг и сделав первую глубокую затяжку, выдохнул дым мне в лицо. — Знаешь, если затеял что-то серьёзное — давать заднюю уже нельзя. Нужно быть хладнокровным, и идти до конца. Так меня покойный отец учил. Ты уже догадался что я с тобой сделаю? Хо-хо Правильно! — Он стряхнул на меня пепел. — Я утоплю тебя как щенка. А потом в этой же ванной мы разделаем твоё тело и закопаем в лесу, благо он тут рядом. Всё прямо как в криминальных хрониках. Моя бабушка делала это с особым хладнокровием: топила котят, щенков. На её лице не было никаких эмоций, и ни капли сожаления, прикинь? А я маленький смотрел на это и у меня сердце разрывалось, ночами не спал, плакал, можешь себе представить? Даже желал бабушке самой в реке утонуть. Но каждый раз, меня что-то будто заставляло смотреть как она их топит. А теперь я даже получаю удовольствие, видя страдания и страх на твоём лице. Не знаю что это… где-то глубоко внутри я ещё осуждаю себя. Но поделать ничего не могу. Бесы живут внутри всех нас, я дал своим слишком много воли. И больше не могу их контролировать.
Сердце стучало в рёбра. Я закрыл глаза и стал читать про себя строки из молитв, какие помнил, без разбора.
- Ну всё, хорош,— Люц кинул сигаретный бычок в наполненную ванну и перекрыл кран. — Пора кончать с тобой. Молитвы тут не помогут.
Он сдёрнул с гвоздя вафельное полотенце, туго связал мне ноги на щиколотках и приставил лицом к ванне. Я увидел своё мутное отражение в воде и в ту же секунду почувствовал  давление на затылок. Лицо погрузилось в воду. Я задержал дыхание, но уже через несколько секунд захотелось вдохнуть кислорода. Мои ноги и руки задёргались в конвульсиях, я вырвался и сделал вдох. Ощутил удар кулаком по затылку и снова моё лицо под давлением опустилось в воду. Я отчаянно шевелил руками пытаясь высвободиться; уж не знаю как у меня получилось, но выворачивая руки, я вдруг понял что освободился из пут. Ладонями я уперся об бортик ванной. Люц заорал что-то пытаясь затолкать мою голову обратно в воду, но я не расслышал из-за забитых водой ушных раковин. Продолжая стоять на коленях, я обхватил его тело правой рукой, нащупав в его куртке что-то твёрдое. Меня тут же осенило. Продолжая борьбу, я запустил руку в карман куртки, достал предмет и нажал кнопку. Хищное лезвие с щелчком выскочило наружу. Кинувшись на Люца в прыжке, я приложил оставшиеся силы и всадил нож ему в живот по самую рукоять.
- Ссука… — Он попятившись повалился на раковину и ударившись об неё головой, отключился. Вокруг торчащей рукоятки, на его светло-сером свитере, расползалось пятно крови.
Отпрянув от него, я отлепил размокший скотч с губ и истерически разсмеялся, то ли от того что избежал смерти, то ли от того что обмочился в штаны. Трясущимися руками, размотал полотенце на ногах и ставший бесполезным бинт на голове, опираясь на бортик ванной медленно встал и тут же от бессилия присел на него. Вернулась тошнота, голова кружилась, хотелось рухнуть на кафель рядом с убитым мучителем. Я поправил упавшую на глаза мокрую чёлку, воздуха не хватало, пихнул ногой дверь и почти сразу почувствовал себя чуточку легче. Побрезговав вытаскивать нож из мёртвого тела, я встал и держась за стены вышел из ванны. Снова заплакал ребёнок, так резко, что я вздрогнул, но голосов сообщников Люца слышно не было. За поворотом был коридор ведущий к входной двери. Я надеялся на то, что наша возня и мой истерический смех остались не услышанными, хотел осторожно пробраться к выходу и совершить марш-бросок подальше из этого наркоманского прибежища, найти любого адекватного человека, чтобы тот вызвал полицию. Очнулся уже без пальто, в кармане которого лежал мобильник, куда его дели вместе с моим рюкзаком оставалось загадкой. Я старался сохранять бдительность, но как только шагнул за поворот — 
на меня тут же налетел плешивобородый, сбив с ног. Его шершавые мозолистые руки, быстро нашли мою шею. Позади него вилась мать-наркоманка:
- Люц, ты как его упустил? - крикнула она в отчаянии.
Сил рук явно недоставало чтобы меня придушить. Вспомнив приёмы самообороны в критических ситуациях, я ногтями больших пальцев впился в глаза плешивобородому, готовый их выдавить если потребуется, он заорал и отскочил. Я пнул кроссовком ему в лицо и попытался подняться. Но озверевшая женщина с криком набросилась на меня, я оттолкнул её в сторону. Она замахнулась и ударила по моей опиравшейся об пол кисти молотком для отбива мяса. Я взвыл от боли, и сильно толкнув её правой рукой в лицо, бросился бежать к двери. Отодвинул щеколду. Пальцы на левой руке онемели. Я кинулся спускался по ступенькам, так быстро, как только мог, но всё равно казалось что двигаюсь слишком медленно, как обычно бывает в страшном сне, где за тобой гонится неведомая тварь или маньяк. Я слышал как двое преследователей вылетели из квартиры, как хлопнула дверь, ударившись о соседскую. На втором этаже я обернулся — они были совсем рядом, всего лишь лестничным пролётом выше, ещё чуть-чуть и достанут. Глаза женщины безумно блестели, она сжимала в руке всё тот же молоток для мяса, но в какой-то момент её нога подвернулась, схватив плешивобородого за полу рубашки, она полетела вместе с ним. Всё было как в замедленной съёмке, я видел как её голова с характерным звуком врезается в ребро бетонной ступеньки, и как из пробоины показалась багровая кровь, ручеёк быстро побежал, спускаясь от ступеньки к ступеньке, после чего потёк мини-водопадом вниз на первый этаж. Плешивобородый отполз от тела своей подруги на четвереньках и забившись в угол у мусоропровода, нервно прикусил дрожащий кулак. От пережитого, моё состояние было не сильно лучше. Что-то жалобно бормоча, я выбежал на улицу, в холодную ночь. Упал на колени возле подъезда. Желудок не выдержал — из него полилась вся желчь с остатками обеда. После чего я обессиленный упал спиной на асфальт, прижимая к телу ушибленную руку. Ночное небо заволокло тучами. Моросил мелкий дождик, капли прилетали, разбиваясь о моё разгорячённое лицо, смешиваясь со слезами. Я сильно втягивал ноздрями холодный воздух, а в голове без конца повторялось: «Я жив», «я жив», «я жив».