Тони Триджилио. Фильм Оргия

Я никогда не был в кинотеатре
для взрослых
и фильм об оргиях не был похож
ни на что из того, что я видел.
Мне было шестнадцать,
я только что
получил водительские права
и сегодня вечером, наконец,
у меня был шанс проявить себя.
Я нашел место достаточно близко
к выходу,
чтобы при необходимости можно
было убежать,
на полпути вниз по ряду,
чтобы лучше видеть экран.
Подняв глаза, когда сел,
я впервые увидел
размытое пятно плоти, гениталии
и рты,
Так много тел, снятых сверху,
невозможно было разглядеть их
всех сразу.

Я поводил головой взад-вперед,
вверх -вниз,
как кошка, следящая за лучом
фонарика,
и всё равно не мог охватить
взглядом всю картину.
У моих ног валялись банки
из-под газировки,
окурки сигарет прилипшие к полу,
как липучка от мух.
Кто бы мог быть таким властным,
расстёгивая штаны и лаская
себя на публике?
Я притворился шпионом,
наблюдающим
за отчаянными брачными ритуалами
восточных
немцев на безводной, бесполой стороне
стены.
Кто были эти мужчины, ходящие
по всему этажу?
Били ли их палками в детстве?
Просили ли их матери, как мою,
застёгивать
коктейльные платья перед свиданием?
Или это была тайная, извилистая
дорога,
которую я просто пропустил
до сегодняшнего вечера?
Каждый раз, когда я переставлял
ноги,
мне приходилось отдирать подошвы
кроссовок от радиоактивной жижи,
покрывавшей пол.

Там почти никого не было,
только несколько
мужчин, рассеяных на сиденьях
вокруг меня.
Через три ряда, справа от меня,
казалось дрожал чей-то силуэт.
Как это было потрясающе оборвать
полностью свои швартовы,
быть неуравновешенным, как он,
дрочить на публике под сиянием
гигантского киноэкрана.

Оргия разворачивалась над нами,
я боялся, что могу сделать это
и никто не заметит.
Я ждал знака, что он закончил.
Если бы только мои родители могли
видеть меня сейчас.
Мой отец решал кроссворды
за кухонным столом, ел завитушки
из сыра,
перед ним стояла переделанная банка
гороха Дель Монте ,
под подставку для ручек
и карандашей,
острые края которых были обмотаны
клейкой лентой, чтобы защитить
внуков.
Моя мать, напротив него,
беспокоилась о чековой книжке.
Её долгие вздохи поражения,
облизывание указательного пальца
каждый раз,
когда она переворачивала
страницу в чековой книжке.
Их младший сын прижимал три
пальца
к промежности своих джинсов,
окружённый другими мужчинами
в темноте,
которые, как и он, не были сегодня
вечером дома со своими семьями.

Я должен был быть чем-то большим,
чем просто плоть, кости, жидкости.
Не просто ещё одним сгорбленным
телом,
заложником этого, пойманным
в ярком свете
Надо мной разворачивается масштабная
съемка
движения, гигантский пион телесного
цвета
среди всех остальных тел, цветущих
на экране в замедленной съёмке.
Мужчина остановился.
Он просто сидел там, глядя прямо
перед собой, но не на фильм.
Он закончил.