Дом четырех зверей

ПРОЛОГ

Долгое время на этой земле не селился никто из людей, ею владели лишь лапы и клювы, рога и копы-та. Первым остался Ахита, король горько-жгучей степи, бежавший сюда со своею дружиною от мяте-жа родных братьев. В пути он встретил двух мона-хов, искавших некую страну, затерянную на полях одной старинной карты. Их летопись гласит: «король Ахита слез с коня на моховом пригорке и провозгла-сил, что его дом отныне будет здесь».
Многие не верят этой летописи, полагая, что к югу от этой земли тогда жили лишь дикие племена, не знавшие ни колеса, ни полоза, ни даже лошади. И, стало быть, Ахита не приехал на коне, и не было ни-какого коня, да и все остальное – неправда. И самого Ахиты тоже не было, какой он великий король без коня? Увы, желая показать свой ум, такие люди го-товы порой сомневаться во всем, однако всякое со-мнение полезно проверять. Иначе можно долго вос-хищаться своим мнением под храп оставленного мыслью разума, не предлагая ничего взамен. Какими бы ни были успехи этого народа в одомашнивании лошадей, факт, тем не менее, останется упрямой ве-щью. Неважно, был ли жеребец объезжен варвар-ским народом короля Ахиты, куплен или ненадолго позаимствован у встретившихся путников. У нас есть очевидцы, записавшие свою историю не для лести князьям и похвальбы перед потомками, а для своей холодной и пыльной, но горячо любимой библиоте-ки.
Неудивительно, что беглому королю здесь по-нравилось. Холмы, луга, лес и болота, – все было живописным, непосредственным, чарующим. А бо-лот оказалось так много, что сын горько-жгучей сте-пи, дотоле с ними не знакомый, позвал тех монахов и жестом спросил их, что это такое. Услышав латин-ское stagnum  в ответ, он нарек эти земли Великой Стагнарией. Пришельцы стали обживаться, смешали с дарами лесов труд своих сильных рук, а монахи отправились дальше на север и вскоре нашли, что искали.
Вокруг мохового пригорка Ахита воздвиг свою крепость – Касихгу , и многие из разных стран при-шли под защиту ее укреплений, да заселили близле-жащие пригодные участки. Появились и другие го-рода. Переселенцы разводили скот, растили хлеб, освоили необходимые ремесла. Хгаеры, новоявлен-ные местные князья, поклялись на мечах Ахите в верности, но лишь потом взялись решать, какие их дела его касаются, а какие– не очень. Защитниками нового народа стали тяжелые конники – катафрак-тарии . Для диких лесов и болот они стали бес-смысленной дивной забавой, однако пришлись в са-мый раз для полей и прибрежных селений.
Четырнадцать лет уже высились башни Касих-ги, когда Ахита крестился от Дома Леграйт, владык Моря и Бронзовых Скал.
Уставший от споров с князьями, он в том же году повелел записать для них общий уклад – Обы-чай Великой Стагнарии, и жизнь потекла здесь своим чередом. Свое неумолимо взяли годы, и доброго Ахиту сменил его чуть менее добрый сын Изхар Угрюмый. За ними правили четырнадцать их преем-ников, различных степенью удивительности души.
Изхар Четвертый по прозвищу Подлый привел Стагнарию к грани краха, а своих подданных – к пределу недовольства. В эти дни смуты его брат Хе-вар направился на запад от Касихги – в крепость Икеян, пытаясь отвратить, казалось, уже неминуе-мый мятеж. Наша же повесть начнется с чуть более ранних событий, с рыбалки, приведшей к тому, что Стагнария и окружающий ее мир навсегда измени-лись.
;
Глава I

Отраженьем небес служит водная гладь,
Мы живем, что-то делая, здесь, на земле.
Кто-то может подобно горнилу пылать,
Кто-то – разве что ночью летать на метле.
От эпохи к эпохе враги все сильней,
Но труднее становится нас обмануть.
Ждет нас истина в мире и милость лишь в ней,
И живая вода, стоит лишь почерпнуть.
И живая вода, и святое вино,
Вечер в мире, как знаменье века веков, –
То, что всем от начала нам было дано,
И живет в тусклом зеркале наших оков.

Замок Рхиор был возведен на пологом холме, сплошь поросшем тимьяном и вереском, а кое-где – можжевельником и остролистом. Тогда он был серд-цем окрестных земель, верным кровом усталого пут-ника. К югу густой темный лес уступал небольшую полоску земли деревеньке, с других трех сторон простирались озера, чему был очень рад князь Риво: старик обожал рыбалку.
Погожим осенним деньком хгаер торопил плотника, желая, чтобы тот скорее просмолил его ладью. Для этой деревни такие большие суда были редкостью, отчасти поэтому, с непривычки, ее стро-или дольше, чем хотелось бы. В ходу здесь были ут-лые лодчонки с парой весел, и Риво они тоже устра-ивали, пока одна из них не утонула, зацепив корягу. Второй причиной промедления являлась здешняя традиция и плотника, и подмастерьев уходить в за-пой.
Вдоль берега в нестройный ряд лепились ка-мышовые жилища рыбаков, изба и мастерская, за ними, касаясь своей колоколенкой бледной луны, возвышалась бревенчатая часовня. Густой темный лес отражался в воде, и его неуловимое подобие бы-ло покрыто легкой рябью.
Внук князя Хевар, шести лет, гулял подле кромки воды. Сейчас он, казалось, высматривал чаек, но мысли его были заняты лишь предстоящим зре-лищем. Скоро ладью спустят на воду, ее весла уда-рят беспечную водную гладь, и она полетит по вол-нам.
Риво же сидел неподалеку на причале и пил пиво с рыбаком из местных. Завидев клин гусей, ле-тевших на зимовку, они ненадолго прервали беседу: эти умные птицы были дороги любому стагнарскому сердцу, не говоря про желудки. В охотничьей куртке и старых замызганных унтах князь Риво Рхиор, один из хгаеров Великой Стагнарии, скорее походил на труженика этой деревушки. Хотя, из-за малого ро-ста, копны густых волос и длинных усов его можно было принять и за лешего. Здесь отдыхал он и часто сюда приезжал, иногда навещая и другие прибреж-ные селения вверенного ему хгаерата.
Когда рыболов свернул сеть и направился к лодке, Хевар, озираясь, приблизился к деду и тихо спросил:
– Дедушка, а можно мы закрепим арбалеты на борту ладьи?
– Чего ради они там нужны? – спросил без удивления князь Риво: мальчишка часто задавал столь необычные вопросы.
– Тогда нам не будет страшен король Изхар.
Взяв рог с пивом в левую руку, а правой – об-няв Хевара, князь грустно улыбнулся и, подбирая слова, осторожно ответил:
– Надеюсь, что нам не придется от него защи-щаться. С чего ты такое придумал?
– Все жалуются… и в замке, и в городе, и в этой деревне… жалуются и боятся… Дедушка, ты же – хгаер, у тебя войско, почему ты не призовешь ко-роля к ответу за его злодейства?
– Да ты, смотрю, наслушался сказаний о бы-лом, сейчас всё уже по-другому. Хотя я и хгаер, но войско и подданные – не мои, я правлю от имени ко-роля. Мой дед и другие князья в его время еще без-раздельно владели своею землею. Было дело, они поддержали восставших крестьян и низложили Уль-дера Жестокого. А после воцарили его сына Хевара по прозвищу Тень, хороший был король, тебя назва-ли в его честь.
– Так почему князья лишились своей власти? Почему они ее не отстояли?
В ответ на это возмущение, Риво улыбнулся и начал терпеливо объяснять.
– Видишь ли, до этого князья имели право во-евать друг друга и часто пользовались этим правом. Сколько людей погибло в этих усобицах, сколько сожжено полей и деревень, ты вряд ли себе пред-ставляешь.
– А как же король?
– Король по Обычаю может вмешаться в та-кую вражду, только если к нему обратятся на суд. А такое случалось не часто, грешки водились за всеми. Это же не внешний враг, от которого он сразу дол-жен пойти защищать свой народ, на коня и вперед! То один нападёт, то другой, а кто первый начал, по-ди, разбери.
– Ну ладно.
– Ещё хгаеры чеканили собственные монеты, которые купцам и ремесленникам приходилось об-менивать на другие, переезжая из княжества в княже-ство, и не было предела жульничеству менял. Всё это я хорошо помню, хотя был тогда немногим старше тебя.
Из зарослей рогоза шумно взлетела выпь и, описав над недавним убежищем круг, направилась вдоль берега подальше от селения людей. «А вдруг это – вещая птица?» – подумал ребенок, – «Вот бы проверить, я слышал, что вещие птицы клюют корм иначе». Хевар беспечно улыбнулся, забыв на миг о злодеяниях былых и нынешних властителей земли.
Птица исчезла в багряном пятне у воды – рощице, в которой так было приятно играть этим летом.
– Я не рассказывал еще о том, что каждый князь придумывал свои законы, вне Обычая, – про-должил разъяснения князь Риво. – Хевар Тень забрал гарнизоны и право чеканить монету себе. В обмен он обещал не собирать налоги с наших хгаератов, как делали все короли до него. Достаточно, сказал, снабжать его войска. Так что, хотя я и князь, но правлю я от имени Изхара Ахиты, и по Обычаю, а не сам по себе.
– А катафракты твои? – оживился ребенок.
– Дают клятву верности мне, – согласился хга-ер, – но их не так много. Пока нет войны, они ловят по лесам разбойников, убийц и всякое ворье.
Хевар задумался и взялся поправлять перчат-ки.
– Но разве теперь стало лучше? Хозяюшку здешней таверны обсчитали на рынке в Касихге, ма-тушка рассказывала, что злые люди короля кого-то там убили и пошлина на мёд возросла. Все это хуже, раз даже ты, дедушка, не можешь их всех наказать.
Хевар восхищался своим дедом. От матушки он знал, что при вторжении войск могущественной Элардии, Риво, шестнадцати лет, дождался их у бро-да с ополчением крестьян. Завоеватели не перешли реку, а подоспевшие катафрактарии и войско короля отбросили их к приграничью. Все удивлялись потом, как настолько мечтательный и робкий юноша смог проявить такое мужество.
«А это даже не эларды», – сказал напоследок Хевар, собираясь уйти, но старик взял его за плечо.
Слова мальчика задели князя за живое. Взгля-нув на него укоризненным взглядом своих серых глаз, он чуть слышно промолвил:
– Я с ними справлюсь, обещаю. Только пусть это будет нашей тайной, хорошо?
– Да, хорошо! – мальчишка вне себя от радо-сти вприпрыжку побежал вдоль берега.
А Риво, допив, наконец, свое пиво, повертел рог в руках и взглянул на сверкающие под осенним солнцем воды озера.
«Парнишка догадлив. Теперь один неволит всю Стагнарию несправедливыми законами, пока его друзья обижают и грабят людей, не взирая ни на ка-кой Обычай. И эти монеты… Их все равно обмени-вали по весу. Как были жулики тогда, так есть они и сейчас. Мой государь, Хевар Тень, ты был достой-ным королем, разумным, верным своему народу. Но на моей памяти ты был такой один».
Риво улыбнулся, вспоминая, что этот король, его дядя по матери, всегда называл его братом.   
«Всегда надеяться на королей – наивно. Это такие же люди. А люди в своем большинстве – алч-ны, злы и жестоки. И почти все переменчивы».
Невнятная тревога омрачила князя.
«Нам говорили, что раньше жилось тяжелее, и счастье, что мы не застали тех лет. Однако древний зверь находит новые пути, стремясь низвергнуть нас во тьму, оставив только горе и уныние. Находит и пусть ищет дальше, ведь мы не сдадимся!».
Веки сомкнулись, и взору предстала другая вода. Зеленый и мутный поток, подле которого стол-пились катафракты, хлеборобы с вилами и рыбаки, кто с гарпуном, а кто и просто – с камнем. Узкий, почти не петляющий брод шел от насыпи с той сто-роны. Эларды себя не заставили ждать – появилась их конница, за ней, запыхавшись, бежит и пехота. Мгновение, и раздается свист стрел. Копыта первой лошади ступили в воду.
«Пора!», – стагнары заряжают две баллисты, давно припрятанные здесь на случай нападения. Сно-ва звенит тетива. Свист, крики, ржание с воплем вдруг тонут в потоке реки. Два, три, пять, конница медлит идти на столь верную смерть. Пока не реша-ется двинуться вместе с копейщиками. Стагнары бросаются в бой, защищая свой берег. Он, подобрав щит и палицу, следом за ними бежит на ближайшего всадника и выбивает его из седла. Обмякший, тот па-дает в грязь. Остекленевшие глаза взирают безучаст-но. Баллисты обстреливают элардских лучников, по-токи воды несут кровь, трупы, копья, щиты. Ему по-падают булыжником в голову, он падает, и уходящее сознание улавливает звуки рога… и радостный клич – на своей стороне.
Открывшимся в ярости битвы глазам вновь предстала другая вода. Прекрасное озеро, лес и де-ревня с довольными сонными женами мирных и в чем-то беспомощных рыболовов. Детишками, сле-дящими, как к берегу, причаливают лодочки отцов.
– Готово! – гаркнул плотник, выходя из дока. – Оцени нашу работу, ити хгаер !
В воротах верфи появилась ладья, длинная и узкая, по чертежам, привезенным из Лэгрики, она же – Леграйт, с непревзойденным мастерством ремес-ленников уже этих мест.
Следует сразу предупредить неискушенного путешественника, чтобы он, чего доброго, не взду-мал произносить имя «Лэгрика» в присутствии сы-нов и дочерей этой земли. Хотя они и сами называют себя лэгрикийцами, и все, что ни есть в их в стране – лэгрикийским. Ибо вызовет это и ярость, и гнев, и печаль, а потом очень долгие сетования и причита-ния, что «лэг рика» – это какие-то «красные камни», а их благородное княжество – это «лег райт», то есть «бронзовые скалы».
Ладья князю очень понравилась.
«Плотника ждет щедрая награда», – подумал, улыбнувшись, Риво.
 – Хевар, иди сюда, смотри!

***
Риво с Хеваром вернулись в замок только к полудню следующего дня, и неудивительно, ведь утром рыба клюет лучше всего. Сияющий от радости мальчишка нёс привязанную к палке сеть. В ней би-лись караси и маленькая щука, последнюю он пой-мал сам. В руках у деда были жерлица с корзинкой, весь остальной улов нес на себе скучающий оруже-носец.
Во дворе их встречала княгиня Арсефа – высо-кая крепкая женщина, почти всегда суровая. Сейчас еще и недовольная, что муж так задержался:
– Как хорошо, что я не стала просить Эльду делать тебе завтрак. Хотя я думала, что ты еще неде-лю проведешь на своих ненаглядных болотах!
– Как видишь, я обошелся и без него, – не стал спорить с ней Риво.
– Фу, от тебя несёт рыбой, – не унималась же-на, – отойди от меня, вечно ты с нею возишься, как нищий!
– Бабуля, посмотри на мою щуку!
Риво взбежал по лестнице и скрылся из вида.

***
Вечером того же дня все их домашние, по-мывшись в бане, выслушав вечерю и отужинав, пришли в библиотеку замка коротать досуг.
Князь играл в шахматы со своим зятем Лемом Терхи, отцом Хевара. Энтар, сын Риво, сидел в крес-ле рядом, он не был силён в этой игре. Внешне Энтар с Лемом были похожи – оба высокие, жилистые, с прямыми чертами лица и большими зелеными глаза-ми. Только по их коротко остриженным волосам подслеповатый замковый кузнец мог отличить одно-го от другого: у Энтара они были светло-русые, у Лема – черные.
Подобревшая и в меховой накидке, Арсефа вошла со шкатулкой под мышкой и лютней в руках.
– Мат! – объявил Риво, потирая руки, и обра-тился к своей стройной белокурой дочери, читавшей у стрельчатого окна:
– Ну что, Ульрика, сыграем?
– Я не буду с тобой играть, ты жульничаешь! – воскликнула она в ответ, оторвавшись от книги.
Арсефа выложила из шкатулки резные фигурки людей и построек. Все остальные тоже подошли, и началась игра. Необходимо было на словах исполь-зовать умения фигур и добывать в свой ход доста-точно монет, число которых каждый отбирал из об-щей кучи, бросив кости. На эти деньги воздвигались здания. Пять монет стоил сарай, девять – прядильня и кузница, двадцать – гостиница, мельница и вино-дельня. Дороже всего была башня, за неё требова-лось выложить целых тридцать пять.
– Купец продаёт пряности, – Лем отсчитал де-сяток.
– Мой катафракт собирает с Энтара налог шесть монет, – деловито сказала Ульрика, сгребая к себе накопления брата.
– Лазутчик поджигает сарай Лема.
– За что?
– Милый мой, ну отец же играет! – Ульрика дотронулась до руки мужа, – А я строю башню.
Арсефа поджала губы – башня потому-то была дорогая, что её никто потом не мог разрушить.
– Построишь в свой ход!
– Простите, я забылась.
И тем не менее, спустя четыре хода Ульрика победила, достроив все необходимые семь зданий.
– Эльда нынче испекла пирог, попрошу-ка её принести нам по кусочку, – промолвила Арсефа, поднимаясь из-за стола.
– А можно мне орешков? – спросил Хевар.
– Конечно, можно, если ты их съешь, а не раз-бросаешь половину по библиотеке, как обычно, – княгиня потрепала внука за ухо.
– Тогда уж и мне, – вдруг решилась Ульрика, – раз Энтар съел каштаны, которые я приберегла на этот вечер для себя.
Энтар на это ничего не возразил.
Пирог появился и вскоре был съеден. К нему по бокалам разлили забористый сидр – его получали в дробилке на конной тяге в деревне неподалеку. К столу позвали также Эльду с ее новым мужем-лесничим и местного священника.
Последний сетовал, что третьего дня в Касихге один молодой горожанин хулил Божие имя, завидев его рясу.
– Уж если все потеряют почтение к Господу, то ничего хорошего не жди, – заметил священник, по-пробовав сидр из маленькой чаши. Больше одной он по будням не пил, но сегодня был праздник.
– Да кто Его чтит в наши дни? – Поддержала Арсефа уныние гостя, – Никто ничего не боится, и думают все только о себе.
Княгиня обычно была жизнерадостна, но на словах у нее всегда все было плохо.
– Я думаю, отче, узнай они больше о вере и Боге, чуть больше, чем им говорят попрошайки при храмах, – вмешалась Ульрика, – пусть даже не вера, почтение бы уже было. – Упрек и блики пламени свечи виднелись в серых глазах княжны.
– Не знаю, не знаю, – ответил священник, – в прибрежной деревне, в лесничестве и на болоте, по-куда могу, разъясняю, но я стар и слаб, а слушать не многие-то и хотят. Но да, ты права, наш народ не си-лен в разумении, что от них надобно Богу, что для них благо по их же природе, и как обходиться с дру-гими людьми, чтобы эти другие не били за дело.
– А мы ли сильны в разумении, отче? – спро-сила Ульрика, отойдя к окну. На улице было темно, где-то рядом послышался вой. – Возможно, мы и са-ми многого не понимаем. Нам стоит больше слу-шать, и люди доброй воли сами нам помогут им по-мочь.
– Не все такие, встретился один умник, небось, и не стагнар, а ты, отец, горюешь, – добавила Эльда, – попробуй-ка лучше еще пирога, у меня завалялась коврижка вчерашнего, но он еще хорош, принести?
– Не стоит, я лучше орешков, – священник до-пил остававшийся сидр и взял в свои мягкие руки стакан с фундуком.
Арсефа настроила лютню, знакомый мотив отозвался под сводами зала, и следом за ней все за-пели:

Поздней весною шиповника цвет
Красно-карминовый был мне не мил.
Вот мне исполнилась тысяча лет.
Много узнал я и много простил.

Много успел я к тому же забыть.
Просто, без боли бессонных ночей.
Как же прекрасно и сладостно жить
В мире бессилья коварных очей!

Рог свой наполню, взгляну в небеса,
Радость моя – вековые леса!
Белки и филины, лоси, коты,
Если захочешь, то гость мой, и ты!

Кубок испей с родниковой водой
И босиком прогуляйся по мхам,
Будет мой лес дружелюбен с тобой,
Честь ты воздай его древним стихам.

Пению без слов, песни дикой тиши,
Мир что дарует, готовым к нему,
Ты покидать, друг, мой лес не спеши,
Прежде найди, предпочтешь, что ему.

Рог свой наполню, взгляну в небеса,
Радость моя – вековые леса!
Белки и филины, лоси, коты,
Если захочешь, то гость мой, и ты!

Прожил я здесь почти десять веков,
В этом волшебном и тайном бору,
Жизнь нам дана не для горьких оков,
Вспомни об этом, мой друг, поутру.

Землю для жизни Господь сотворил,
Диво издревле Он сделал со мной,
И с той поры мне особенно мил
Цвет у шиповника поздней весной.

Рог свой наполню, взгляну в небеса,
Радость моя – вековые леса!
Белки и филины, лоси, коты,
Если захочешь, то гость мой, и ты!

Они пели в тот вечер, пока оставались орехи и сидр. Первыми спать ушли гости, спустившись в свои комнатушки при кухне. Арсефа с Ульрикой от-правились следом, Хевара они увели против воли. Риво наполнил свой кубок вином из кувшина, кото-рый обычно стоял на резном рундуке у окна.
– Забыл сказать, отец. Вчера доставили пись-мо, – сказал, опомнившись, Энтар, отыскивая в груде манускриптов свиток.
– Печать Ахиты… – задумчиво промолвил князь, разглядывая черный кругляшок, – но не коро-ля.
– Наверное, к нам снова едет принц Хевар, – предположил, потягиваясь в кресле, Лем, – а может, и сама Алиенель.
Энтар, услышав это, вздрогнул, покраснел и, не сказав ни слова, отошел к окну. Князь прочитал письмо и тяжело вздохнул.
– Это действительно принц наш Хевар, и он сообщает недобрые вести. Наших родичей Леуров схватили, их обвинили в измене и везут в Касихгу.
Тут же поднявшись к себе, Риво взял чистый лист и написал ответ принцу:

«Наследнику престола Великой Стагнарии Хевару Ахите – привет. Событие, о котором ты сообщил, безмерно опечалило меня как друга и как родственника семьи Леуров. Уверен, что король раскроет эту клевету и оправдает неви-новных.»

Помедлив, князь припомнил свое обещание внуку и, прикусив губу, добавил:

«Но нас не может не тревожить, как Обычай попира-ют лукавые люди, снискавшие доверие и милость короля. Настало время что-то предпринять, что именно – обсудим в Икеяне через две недели. Я буду ждать тебя в моем дворце. До этих пор как можешь, защищай Леуров – их участь, я ду-маю, будет решаться на днях. Не сообщай о нашей встрече никому.
Риво Рхиор, хгаер Икеянский»

Князь запечатал письмо: на воске цвета моло-дой травы осталась чаша над лосиной головой.
;
Глава II

Жизнь и обычай, закон и порок
В переплетении змей…
Что для тебя данный мною зарок
Оберегать тех людей?
Выбора нет, только две стороны,
Нам приготовлена роль.
Кто-то не выйдет сухим из воды:
Мы или подлый король.

Под ногами хрустел свежевыпавший снег. Хе-вар Ахита передал поводья конюху и подошёл к ши-рокой лестнице, которая вела в чертоги Икеяна. За распахнутой дверью маячила тень.
– Доложите хгаеру, что прибыл наследник пре-стола!
Как бы в ответ ему со стороны конюшни про-звучало нестройное ржание. На зов выбежал чума-зый паренёк в сокольничьей перчатке. Что-то не-внятно пробурчав, он передал записку.

«Прости, возникли неотложные дела, я не могу сейчас покинуть замок.  Тебе придётся прискакать в Рхиор, жела-тельно по окружной дороге, чтобы случайно не встре-тить…».

– далее чернела клякса.
«Друзей короля», – догадался Хевар. Их нена-висть к нему ни для кого не являлась секретом, как и привычка разъезжать по тракту с целью грабежа.
«Что же, пусть лошадь изволит поесть, этот старый жулик может и подождать. Не помешает со-греть у камина свои благородные кости и выпить по-догретого вина. Здесь оно стоит всего лишь три мед-ных сыча  за кувшин. Так значит, в Рхиор... Согла-сятся ли они помочь?»
Хевар немного отдохнул в трактире у ворот и снова выехал на дорогу. Путь к родовому гнезду икеянских князей проходил через лес. Голые ветви деревьев сплелись над головой, местами по ним бой-ко прыгали белки и расхаживали серые вороны. От избы лесорубов тропа вела вдоль заболоченного оврага, пока не выходила к деревеньке, от которой был виден сам замок.
Оруженосец хгаера и ключник встречали его за воротами.
– Ити хгаер, наш хозяин тебя ожидает, изволь пройти с нами.
Принц скинул капюшон и, пригладив рукой свои длинные черные волосы, сразу направился в библиотеку. Из-за привычки постоянно хмуриться он выглядел старше своих восемнадцати лет.
Риво, уютно устроившись возле камина, про-сматривал ветхую рукопись.
– Давай без церемоний, Риво, не вставай! – Воскликнул принц, увидев, как хгаер пытается убрать тяжелый плед с колен. – Моя семья меня и в ломаный грош не ценит. – Хевар похлопал князя по плечу и плюхнулся в кресло напротив.
– Пока что не ценит. Нет в том твоей вины. За-то после брата к тебе перейдет престол и всё, что к нему прилагается. Когда-нибудь.
Князь говорил таким тоном, что было не по-нятно, дружеское ли это расположение или обычное издевательство.
– После брата? Наверное. Не похоже, чтобы Изхар вообще собирался жениться. Поди, боится, что жена с детьми осилит его свергнуть, как это бы-ло с нашим прадедом. Это меня он не боится, гово-рит, что я – честный сопляк, – Хевар вздохнул, по-никнув головой.
– Наш государь забыл, что свергнуть его мо-жет кто угодно, не только жена, дети, брат или сест-ра. Если бы Ульдера Жестокого не заточила в темни-цу его же супруга, кто-нибудь или убил бы его, или отдал бы на растерзание мятежникам, ведь мы… прошу прощения, они уже готовились брать штур-мом замок, где он находился.
– Вряд ли. Изхар позаботился, чтобы у тех, кто его ненавидит, не было ничего. Казна, войска, все ко-ролевские леса и даже рудники находятся в распо-ряжении разбойников, которых он пригрел. Они до последнего будут его защищать. Стоит Изхару ли-шиться престола, их мерзкие головы тут же слетят...
Услышав позади какой-то шорох, принц бес-покойно обернулся.
– Дедушка, а почему мышка не дает лапку, как это делает пес? – Мальчишка держал в руках бедную мышь, которая уже и не надеялась на что-то хоро-шее.
– Риво, твой внук тоже ищет союзников! Его зовут, как и меня, он младший в семье, как и я, и по-ка я пытаюсь договориться с его дедом, мальчик пробует поладить со зверьем.
– Ити хгаер, приветствую тебя от имени рода Терхи. Уверен, что ты станешь великим государем, – смутившись, произнес ребенок, не ожидавший здесь увидеть своего троюродного дядю.
Заметив, что мальчик надулся, принц тут же добавил:
– Ты прав, Хевар, дружи с животными, а если отыщешь достойных людей, то и с ними! Но не с та-кими грязными скотами, с которыми повелся наш король.
– Хевар, иди в свою комнату! Ульрика! Ульри-ка, забери его и ради Бога выброси эту мышь!
В библиотеку вошла княжна и, улыбнувшись принцу, увела своего сына прочь.
– Не говори так при детях, они наслушаются всякого и выскажут, когда это будет некстати! Если твой братец заявится ко мне зимой, устав от своего вертепа, что я отвечу ему, если мальчик перескажет твои слова? Не подвергай меня лишнему риску!
– Ты подвергаешь себя риску, сидя здесь и принимая этого мерзавца! Наших друзей заточили в темницу и разорили, их земли отдали последним негодяям, а ты боишься, что скажут Подлому дети?
– В моем доме не произносят это прозвище!
– Малыш, смотрю, способен многое сказать и без меня!
Хевара затрясло от гнева, он отошел к окну, обратив взор больших карих глаз к заснеженному склону, где двое крестьян неспеша несли хворост. Не услышав ничего в ответ, принц повернулся к князю и продолжил:
– Ты хорошо осведомлен о том, что было все эти четыре года, с тех пор как умер наш отец. Ты думаешь, Изхар творит несправедливость потому, что у него ранимая душа? Он просто тешится своим могуществом, притесняя людей и балуя свою шайку! Он думает, это – и есть верх величия!
Риво смотрел на горящие угли в камине, каза-лось, не слушая гостя.
– И что предлагает мне ити хгаер? – Спросил он, взглянув, наконец, на Хевара.
– Я не могу лишить брата престола, заняв его место, это бесчестно. Изхар – законный государь Стагнарии и будет им до самой своей смерти. Но мы обязаны лишить его возможности вершить свой про-извол. Что говорит нам Обычай Ахиты? Король нам нужен, чтобы судить справедливо и мыслить мудро, защищать жизни жителей этой земли, и хранить их покой и достаток.
– Мне всё это известно, принц…
Князь произнес это тихо и грубо, без прежней любезности. Хевар хорошо его знал, чтобы понять, что Риво готов говорить с ним открыто.
– Что из того исполняет Изхар? – Продолжил наследник престола. – Ничего. Ты хгаер, у тебя здесь достаточно верных людей, чтобы свершить правосу-дие над его шайкой. Ведь так? Надо только дождать-ся, когда они будут бесчинствовать на Икеянской земле.
– Правосудие именем короля, их доброго дру-га, – старик от души засмеялся, – Мне начинает это нравиться, но что мы будем делать дальше?
– А дальше я найду соратников среди ката-фрактариев и королевской стражи. Мы поместим Изхара в защищенный замок, где он и проведет оста-ток своей жизни, а ты будешь править Стагнарией в качестве регента.
Хевар с вызовом взглянул в серые, почти бес-цветные глаза хгаера. Кровь ударила в виски.
– Нет, об этом не может быть речи! Ты хочешь погубить мою семью? Даже если бы ты сам хотел хозяйничать на троне, меня объявили бы изменником и казнили, а мои жена, дети и внук в лучшем случае были бы изгнаны из королевства. Не говоря уже о том, чтобы мне самому править. Почему же я, поче-му не ты?
– Я не желаю, чтобы мной руководила низмен-ная жажда власти. Я лишь хочу спасти Стагнарию, освободить друзей, вернуть на эту землю мир и правду. – Хевар ответил быстро, отвернувшись. Он был разочарован, хотя и был готов к тому, что ста-рый князь откажется помочь.
– Все это остроумно, но я не могу рисковать. Да, наши друзья страдают, и мы их хотим спасти…
– Если продолжишь смотреть безучастно, как рушится королевство, в один прекрасный день в темнице окажешься и ты, Риво. А Икеян с Рхиором и твоя семья окажутся в распоряжении дружков моего братца или каких-нибудь мятежников, которые не будут благосклонны к тем, кто их не защищал.
– Не смей так говорить! – Старик вскочил и что-то хотел добавить, но юноша его сурово пере-бил:
– Ты знаешь, что я говорю правду. Выбора у нас нет. Точнее, у меня нет. А ты, если тебе так хо-чется, можешь надеяться дальше на милость короля Изхара!
Бросив на князя презрительный взгляд, принц направился к выходу. Риво не ожидал от него ни столь дерзкого замысла, ни подобных речей в своем доме. Как всякий осторожный человек, он лишь хо-тел сберечь свое, не притязая на что-то большее. Но тут он понял, что будет жалеть, если сейчас не ре-шится… ни много ни мало, пойти против подлости этого мира! Его уютный мир в опасности, и не важ-но, будет ли он лоялен королю.
– Принц! Ити хгаер!.. Хевар!..
Хевар обернулся и увидел, что князь бежит следом за ним.
– Я согласен тебе помочь…
Принц взял протянутую руку Риво в свои ши-рокие ладони.
– Благодарю тебя! Я… я был уверен, я не со-мневался. Почти не сомневался! – Невнятно, но ра-достно пробормотал Хевар.
– Но у меня есть два условия, и ты дашь мне слово, что их соблюдешь, – прервал его хгаер.
– Какие?
– Первое, что после ареста короля править ты будешь сам. Я не хочу заниматься вашими делами, я не хочу покидать Рхиор. Ты не будешь меня беспо-коить по этому поводу.
Хевар пожал плечами и, молча, кивнул.
– Второе, нам пора пересмотреть договор Хе-вара Тени и его князей. Верни нам гарнизоны. Мы – не твои наместники, мы от начала правили своею землею. Мы – ваши хгаеры, и мы в полном праве се-бя защищать. Без права воевать друг друга, разуме-ется. Все наши разногласия пусть подлежат лишь твоему суду.
– Даю тебе слово, что всё так и будет, – принц согласился и вновь подал руку.
Раздался стук в дверь.
Вошёл оруженосец Риво, держа в руках пере-мену одежд для Хевара и алое одеяние хгаера.
– Подумаем, с чего начать, – промолвил князь, когда они переоделись, и их вновь оставили наедине, – но явно не на голодный желудок.
Оба посмеялись и пошли обедать.


Глава III

С топи взлетает бесшумно сова
Прямо на стяг беглеца.
Снова под вечер болит голова
Царственного подлеца.
Он недоволен строптивой сестрой:
Кто из них будет здесь злей?
Высится серой зловещей горой
Дом четырех зверей.

Зимою Касихга всегда была особенно уютна. Красивый и просторный город радушно встречал стагнар и пришлых. В его сердце, там, где обычно в других городах расположен был рынок, здесь воз-вышался замшелый пригорок со статуей первого их короля. Ахита и конь, оба в камне, смотрели задум-чиво вдаль. В руке беглец держал тяжёлое варвар-ское копьё с зазубринами возле острия. На склонах подле, тут и там, виднелись небольшие норы –  гнез-довья филинов, живших здесь искони.
Когда выпадал первый снег, горожане, бросая повседневные дела, обычно выбегали на улочки, пе-ли, играли в снежки и смеялись. Однако в этот год нужда и страх отбрасывали тень даже на любимые уличные забавы. Было безлюдно, и только королев-ские катафрактарии и стражники гуляли навеселе, распевая о героях прошлого или девице, продающей коз на местном рынке по вторникам и четвергам.
Но время от времени даже они покидали из-любленные таверны и шли с тревогой к серой квад-ратной громадине – Дому четырех зверей, дворцу рода Ахиты.
Посередине каждой стороны дворца были вы-сечены барельефы: это были исполинские животные, над каждым из которых нависал балкон. Возможно, зодчие изобразили на свой лад привычных для них представителей мира зверей, но через триста лет ни-кто не понимал, кем может быть медведь с главою льва или крылатый барс с коровьей мордой.
От балконов шли крытые галереи, местами пе-реходившие в круглые башенки. Морозным утром по одной из таких галерей гулял худенький юноша в черных мехах – король Великой Стагнарии, рек и ле-сов, горностаев и диких хорей, суверенный хгаер Ка-сихги и Хранитель гнездовий филинов Изхар Четвер-тый, по прозвищу Подлый. В свои двадцать шесть он казался не старше семнадцати, а бледность и сосре-доточенность лица наводили на мысль, что юноша изучает древние книги или алхимию. На такие же мысли могли натолкнуть его короткие русые волосы, школяры себе часто их так остригали, чтобы те, чего доброго, не загорелись от свеч, нагнись они над кни-гами пониже. Раскосые зелёные глаза и мягкие черты выдавали в нем доброго малого, готового прийти на помощь...
Увидев, что на площадь ведут женщину в ко-лодках, он рявкнул, обращаясь ко страже: «Выпо-роть ее! Пусть эта тварь впредь следит за своим язы-ком!»
Несчастная торговка сетовала на весь рынок, что больше не может платить столько денег в казну. В порыве чувств она добавила, что кое-кто не заме-чает ее нужд из-за того, что оскотинился подобно своим казначею и хранителю печати. К вечеру на неё донесли. Женщину и вступившегося за нее ремес-ленника – то ли портного, то ли художника, никто так и не понял, – держали в холодной темнице оставшийся день и всю ночь. Теперь их еще ожидали побои и унижения.
Изхар взирал, как на кричащей женщине по-рвали платье, как плети оставляли след на нежной коже ее спины. Ремесленника он прежде покажет брату: пусть одного благородного олуха высекут в присутствии другого. Королю полагается быть ост-роумным.
Топот и голоса со стороны балкона отвлекли короля от жестокого зрелища. По галерее шла его сестра, сопровождаемая толпой подруг, служанок, двух пресмыкающихся поклонников и пьяного шута. Лицо Изхара приняло бессильно-гневное выражение, ибо добром подобные встречи обычно не заканчива-лись. Она приближалась: меха и белые шелка ее одежд касались пола, кудри цвета соломы спадали на плечи и лоб. Ее ореховые глаза и чувственные губы улыбались, издевались над ним, как и вздернутый носик.
«Какая наглость!»
– Алиенель, я не желаю тебя видеть. Не отвле-кай меня от поддержания порядка на нашей земле. – Король проговорил это спокойно, взглянув с интере-сом на иноземное одеяние одной из подруг принцес-сы.
Из-за спины этой девушки на четвереньках вы-полз шут и, ухватившись за подол ее платья, отчаян-но закричал: «Инга! Инга! Я тебя люблю! В твоей глухой деревне все так ходят, что ты таскаешь это в присутствии короля?»
Инга залепила дураку пощечину, он стал ка-таться на спине и выть по-волчьи. Фыркнув, Алие-нель процедила:
– Поистине королевское занятие: возиться с торговыми бабами, я в восторге от тебя, мой брат и повелитель!
Изхар покраснел и сощурился, но не нашел, что ответить. Инга заплакала, и Алиенель прижала девушку к себе, пытаясь успокоить.
– Чего же ты хочешь, сестрица? Не для того ведь ты сюда пришла, чтобы восхищаться моим пра-восудием и веселить меня выходками своей челяди?
– Я пришла к тебе требовать земли и замок, в который перееду жить, как только выйду замуж.
Изхар недоверчиво посмотрел на сестру. Сама Алиенель не представляет для него угрозы – соглас-но Обычаю, женщины наследуют престол лишь в по-следнюю очередь. Но если она выйдет замуж и родит сыновей, то это уже потревожит его покой.
– Также я требую, чтобы хранитель печати и казначей вернули мне драгоценности, которые они украли у моих слуг, убив их на дороге между Ли-уринхой и Алайей.
– И кто тот несчастный, что собирается про-сить твоей руки? – Рассеянно спросил король, про себя удивляясь наглости Алиенель. Раньше она клянчила только наряды, сейчас ей уже подавай дра-гоценности с замком. – И что забыли твои слуги на дороге между Лиуринхой и Алайей?
Принцесса, сделав вид, что не услышала вто-рой вопрос, решила добиваться своего привычным способом:
– Моей руки просят эти прекрасные славные юноши. Цвет знати нашего хгаерата!
К королю подошли эти двое. Изхар их знал, они были катафрактариями из предместий. Один из них, веснушчатый и низкий, пробормотал, склонив голову: «Ити хгаер, повели провести поединок…».
– За этих я тебя не выдам! – закричал король, – Не потерплю, чтобы кровь Ахиты растаскивали по деревням и свинарникам!
«Так их, государь, ату их!» – поддержал его шут, – «Как на рынке! Бери корову с выменем по-больше, дело говорю, не прогадаешь!»
– Молчи, Кейтах, не-то сам схлопочешь! – Пригрозил Изхар, приняв колкость шута как намёк на свое неженатое существование.
Алиенель широко улыбнулась.
– Тогда могу предложить тебе ровню: король Тофии уже год, как овдовел. Когда этим летом я гос-тила при его дворе, он был ко мне внимателен и до сих пор пишет письма.
Тофия. Самый ненавистный стагнарам народ. Назвать кого-то тофийцем – здесь было почти оскорблением. Тофийским называли всё, что не нра-вилось или выглядело нелепо: одежду, танцы, мето-ды работы или ход мысли. Их небольшое королев-ство простиралось к северу от рубежей Стагнарии, и в ходе почти всей истории болотного государства являлось для него подобием занозы. Их короли от-личались завидным постоянством в вероломстве и мелких пакостях, которые разве что не были их де-визом.
Тофийцев не любили их соседи, тофийцы не любили никого, и даже самих себя. Разделенные на два племени – Иль-Тофию и Хат-Тофию, – они нена-видели друг друга искренне и от души. Не забывая уточнять при разговоре с чужестранцами, что следу-ет отличать отзывчивых и добрых иль-тофийцев от злобных, алчных и коварных хат-тофийцев, или наоборот.
Алиенель поразила своим заявлением не толь-ко брата. Всем была ведома странная любовь прин-цессы к Тофии, но никто не ожидал, что она решит стать её королевой. Тишина и всеобщее удивление сменились вспышкой необузданного веселья. Шут корчился на полу, давясь от смеха, ему, стоя, вторил король Изхар. Одна только Инга продолжала реветь, бормоча себе что-то под нос.
– Какая замечательная шутка! Милая сестра, я не ожидал от тебя такого смирения! Назвать себя тофийской королевой! Ты меня радуешь! – Изхар, как и все остальные, еще не понимал, что сказанное было правдой.
Алиенель, напротив, даже не улыбалась. Она молча протянула королю пергамент, исписанный ко-рявым крупным почерком. Последние слова письма гласили:

«Я приеду просить твоей руки у возлюбленного брата, светлейшего Изхара. Предупреди его заранее, дабы у него было время решить вопрос с приданым».

Печать с изображением коронованной утки и подпись «Улий Третий Хорчи, верховный и един-ственный король Иль-Тофии и Хат-Тофии, князь…» с дальнейшим перечислением всех тридцати четырех титулов северного соседа привели к тому, что гор-дый королевский смех сменился кашлем.
– Алиенель, если король Тофии и правда к нам приедет, мы, конечно, с ним это обсудим. – Лицо Изхара посуровело, – Так ты ответишь мне, какие драгоценности везли из Лиуринхи твои слуги? И по-чему их не сопровождали мои гриди , если им было вверено наше имущество?
Принцесса ничего не отвечала, она стояла, пе-реминаясь с ноги на ногу, и нервно сжимая в руках свою муфту. Драгоценности: две диадемы с рубина-ми, пригоршню золотых перстней, ожерелье из жем-чуга и пять пар браслетов из чистого серебра её слу-ги попросту украли из замка арестованных Леуров. Их княжество Изхар отдал на откуп своему храните-лю печати – Тисаону. Тот успел вовремя обнаружить пропажу и вместе с казначеем Хаселом догнал воров, они их повесили у ближайшего трактира.
Изхар не унимался:
– Я уже знаю обстоятельства этого дела! Ты и дальше будешь требовать, чтобы тебе возвратили чужие сокровища?
– Ты вечно балуешь своих приспешников, но обделяешь меня! – воскликнула Алиенель, ее глаза наполнились слезами.
Но тут уже не выдержал и сам Изхар.
– Убирайся в свои покои, дерзкая девка, и за-бери с собой весь этот сброд!
Алиенель чему-то улыбалась. Она выглядела так, будто добилась своей цели. Не дожидаясь даль-нейших упрёков, принцесса покинула брата. Шаги уходящей толпы вскоре стихли, и рядом с королём остались только двое гридей и шут.
Изхар вздохнул и, вспомнив о торговке, вы-глянул в окно.
– Отпустите её, а того глупца, подравшегося с моей стражей, хватите хорошенько палкой! Пусть катятся отсюда!
Ступив пару шагов, повелитель покачнулся и прижал к вискам пальцы. Голова раскалывалась, мысли путались, перед глазами маячили пятна – по-добное он испытывал часто.
Кейтах отвел его в ближайшие покои, велев обнаруженной там неизвестной старухе позвать ле-каря.
Под вечер ему стало лучше, он вышел взгля-нуть на закат и поразмыслить, что же делать дальше. Опасное дело – оскорбить царственного соседа, пусть даже и тофийца. Этого гостя придется принять, но вместе с тем подыскать повод не выдавать за него Алиенель.
Утром Изхару доставили клетку с лисёнком, зверьку было месяца два, в письме значилось, что это – дар от Улия Тофийского. Следить за царствен-ным питомцем выпало Кейтаху. Ждать оставалось две недели.
;
Глава IV

Перья, солома и снег.
Выпал забавный нам век.
Царского рога испей –
Будет тебе веселей.
Мы же пока до поры
Точим свои топоры,
Вместе пойдем мы на пир.
Благо, у нас еще мир.
Но, венценосный, не жди –
Только лишь грянут дожди,
Шкуры свои ты припрячь
И на руинах не плачь.
Перья, солома и снег,
Теплого ветра разбег.
Царствуй, не злись, засыпай,
И по делам получай.

Вокруг Дома четырех зверей, на площади и ближних к нему улочках царило оживление. Король объявил долгий пир, который должен был начаться с посвящения в хгаеры Тисаона, ну а к прибытию Улия Тофийского достигнуть небывалого размаха. Правда, далее двор мог не остановиться, и пить до Рожде-ства, а может, и до проводов зимы, как было в пер-вый год правления Изхара.
Хевар Ахита бесцельно слонялся, пиная дрова, оброненные слугами. Перья зарезанных кур на снегу и солома его раздражали, впрочем, он и целый день до этого не находил себе места. Мимо проскрипело колесо. Полный трактирщик катил на тележке бочо-нок, и принц посмеялся, прикинув в уме, сколько будет выпито за эту ночь. Стража, похоже, уже при-ложилась, иначе от дверей дворца не доносилось бы столь неистовое гоготание.
Алиенель, увидев брата, подошла к нему.
– Милый Хевар, что с тобой? – спросила она ласково, но взгляд её при этом был таким, как если бы она увидела клопа.
– С каких пор это тебя заботит, Алиенель? – огрызнулся принц.
Хевар тоже не ладил с сестрой, хотя делить им было особо нечего. В далеком детстве у них, правда, были свои разногласия: Алиенель по ночам похища-ла у брата медовые пряники, а сам он имел обыкно-вение созерцать, как ее куклы исчезают на углях в камине...
– Прошу, убеди Изхара отпустить меня в То-фию! Ему же будет лучше, тогда я перестану отрав-лять ему жизнь, ему и тебе… – принцесса прослези-лась, – да, мы с тобою в ссоре, но мы – одна кровь, неужто ты готов об этом забыть?
– Я помню, что ты мне родная сестра, – отве-тил Хевар, улыбнувшись, – и сожалею об этом. Дело не в ссоре, дело только в том, что ты готова на лю-бую подлость ради своей прихоти! Гнилая душа! Ты хотела нажиться на горе друзей? Так бери поручите-лями их!
Принц отвернулся. Приметив вдалеке двух молодых людей, которых отчитывала женщина в мохнатом капюшоне, он быстро направился к ним.
– Рхиоры уже прибыли на пир? Как я рад вас видеть! – приветствовал Хевар семью хгаера Икеяна. – А где же князь Риво?
– Муж очень устал с дороги, ему полагается отдохнуть, он вам уже не мальчишка, годы берут свое, – ответила Арсефа, грозно посмотрев на сына с зятем.
Те продолжали молча улыбаться.

***
Риво подремал с часок-другой в отведенных его семье покоях, а после отправился на поиски Изхара. В общей суматохе он надеялся поговорить с ним без свидетелей. Кто знает, вдруг голос рассудка на этот раз будет услышан? Стоит хотя бы попытать-ся, чтобы успокоить совесть.
Найти короля оказалось нетрудно – Изхар то-же не упустил случая отправиться на прогулку, и Ри-во столкнулся с ним в дверях дворца.
– Приветствую, ити хгаер! Я как раз хотел тебя видеть! – Князь приложился к холодному перстню и обнял за узкие плечи виновника стольких сомнений и бед. – Как себя чувствуешь нынче?
– Уже два дня, как головные боли не мучали, – улыбнулся Изхар, он был в хорошем настроении и не такой бледный, как обычно.
– Позволь сопровождать тебя? В комнатах так жарко натопили, что я, сидя там, малость осоловел. Полезно будет подышать.
Король посмеялся.
– Идем, Риво, расскажешь о своей рыбалке.
Они дошли до опустевшего к вечеру рынка. Немногие прохожие, завидев короля и гридей с бер-дышами, бросились наутек.
– Не ждал я, что Ивар Леур подведет нас, кто бы мог подумать, – осторожно начал Риво, – пока мы одни, расскажи, что он сделал?
– Продался элардам, – бросил Изхар, – мне попалась его переписка с Сефран-Даном.
– Самим королем Лигии, Элардии и Городов-государств? – Риво явно опешил.
– Да.
– Ну и дела! И в ней есть доказательства его вины?
– Говорю же, что есть переписка…
– Я не сомневаюсь, но в ней должны быть или отречение от тебя, или клятва верности Сефран-Дану, или намерение нам повредить. На крайний случай козни в интересах нашего врага за земли или деньги. Конечно, ты будешь судить по Обычаю, а по нему ты обязан представить князьям и народу улику.
Изхар промолчал. Они обогнули часовню из нетесаных камней и двинулись обратно.
– Хорошо, я покажу тебе эти письма.
Вернувшись в Дом четырех зверей, Изхар про-вел Риво на верхний этаж. Король прихватил свечу из связки на подоконнике и зажег от лампады в углу коридора.
– Подержи.
Отворив дверь с секретным замком, он пропу-стил первым князя. Посреди комнатки стоял дубо-вый стол с подставкой для книг.
– Присаживайся, вот свеча. А вот, – Изхар по-шарил в ящике стола, – и эти письма.
В первом пространном послании властитель элардов предлагал Ивару Леуру титул светлейшего амбассадора союза своих Городов-государств, если тот «оставит болотных правителей» и преклонит перед ним колено. Почётный титул, раньше так называли посадника, совместно избираемого свобод-ными городами для ведения войны и представитель-ства. Уже много лет, как элардские короли присвои-ли этот титул себе, и ни с кем им не делились.
Второе письмо, льстивое и благодарное, было отказом Ивара и предложением королю Сефран-Дану купить Лиуринху со всем его хгаератом у Изхара. Так и Леурам не придется преступать свои клятвы, и эларды получат свое.
Риво поморщился, но осторожно заметил:
– Здесь нет предательства.
– Он допустил торговлю верностью королю.
– Мне самому неприятно такое читать, но это не измена, просто глупость. Обычай…
– Мое королевство превыше Обычая, – резко ответил Изхар, не дослушав.
– Ну, что ж, твоя воля …
Кряхтя, Риво вылез из-за стола и улыбнулся.
– Пойду я. Потолкуем на пиру, ити хгаер, но на более приятные темы.
– Конечно, Риво.

***
Во мраке рано наступившей ночи зажглись редкие фонари. Возле ворот Алиенель повстречала компанию катафрактариев из хгаерата Изхара. Каза-лось, они не решались войти внутрь. Слова, с кото-рыми к ним обратилась принцесса, сподобили кон-ников благодарно целовать ей руки, некоторые при этом вставали на колени.
– Ити хгаер необычайно к нам добра!.. Такого благодеяния мы не забудем, – звучало из внезапно выросшей толпы.
До начала торжеств оставалось недолго, и многие шли во дворец именно сейчас.
– Мой брат-король несправедлив к вам, мои дорогие друзья! А я не смею оставаться в стороне. Сегодня попрошу его вернуть вам все, чего он вас лишил, послушав своих недостойных советников! – воскликнула Алиенель во всеуслышание.
Кто не растрогался бы от подобного участия? Особенно из тех, кого лишили половины доходов с полей и лесничеств. Похоже было, что представле-ние удалось.

***
Проводив старого Риво до его опочивальни, король заглянул в зал заседаний своего совета, кото-рый весьма походил на кабак. Друзья Изхара часто упивались здесь вином и своей властью, съедая за милую душу все, что им успевали готовить и прино-сить.
При виде своего хозяина они вскочили с мест. Лоснящиеся лица в свете факелов не выражали ниче-го, кроме собачьей преданности.
– Тисаон, не забывай, что тебе предстоит хотя бы держаться на ногах, когда я сделаю тебя одним из хгаеров моего королевства. Остальным эта способ-ность, полагаю, тоже не помешает.
Изхар налил себе вина.
– Хгаеру также подобает взять второе имя. Одним называются только простолюдины.
Тисаон почесал подбородок.
– Тогда я буду Тисаон Ярв. Так звали моего отца. Ярвом, то есть.
– Как скажешь, тебе выбирать.
Тяжелый запах жареных овощей и винных па-ров был невыносим. Изхару были неприятны и эти люди, однако он считал, что править надо железной рукой. Они это могут, они – его воля, без них такому рохле, болезненному и непостоянному, такому сла-бому во всём, не усидеть на троне.
Как только за правителем закрылась дверь, во-евода с начальником стражи, оба с широкими от сы-той жизни лицами, продолжили приобщаться плоти запеченной утки.
– И как мы сумели войти к нему в доверие? – задумчиво пробормотал казначей Хасел. Высокий, с длинными русыми волосами и коротко остриженной бородкой, он более своих соратников походил на мужа благородных кровей, хотя и был сыном свино-паса.
– Похоже, что мы – его слабость, друг мой, – самодовольно ответил ему Тисаон. – И полагаю, по-ка это так, нам нужно укреплять свою власть, насколько это возможно.
Хранитель печати, напротив, не создавал иного впечатления, как то, кем он действительно являлся. Небритая физиономия, мелкие злобные глазки и гри-ва тёмных немытых волос оттолкнули бы даже роди-телей Хасела. Впрочем, то были люди достойные, и благо, не дожили до «возвышения» сына.
– Тисаон, ты и так уже станешь хгаером, куда еще больше?
Хранитель печати задумался, но не ответил.
– Не знаю, что более скучно: пить кастейское вино с князем Индотой или же пить без него эту га-дость, – сменил тему Хасел, смакуя остатки из кубка.
– Ты к нему несправедлив, – заметил Тисаон, – по мне неплохое вино, нельзя ругать такую хорошую выпивку.

***
Просторный тронный зал делился анфиладами на три неравных части. Вся дальняя стена была заве-шена от потолка до пола алым полотном, с которого взирала белая сова – герб рода Ахиты. Лапы перна-той держали два рога: охотничий и для питья. Под ней на возвышении стоял дубовый трон, если точнее – некая коряга, из которой его неумело в свое время вытесали.
Чертоги уже полнились людьми, когда звук колокола известил о появлении государя.
– Изхар Четвертый Ахита, король Великой Стагнарии, рек и лесов, горностаев и диких хорей, суверенный хгаер Касихги и Хранитель гнездовий филинов! – провозгласил глашатай.
Увенчанный серебряной короной в отблеске свечей и облаченный в черные меха король Изхар проследовал к дубовому престолу. С цепи на его грудь спускалась главная, почти священная регалия стагнар – охотничий рог Ахиты, кованый серебром. Чарующий взоры орнамент слегка потемнел за века, но зов, прозвучавший, как только правитель взял рог и в него протрубил, был чистым и звучным. Он об-ращался к живым, к стагнарам, которые, слыша его, преклонили колено.
Исполненный достоинства в тот миг, Изхар не-вольно вызывал почтение, однако священному тре-пету не суждено уже было тревожить сердца. Устав-шие от постоянных притеснений и поборов люди по-сматривали иногда на вилы и рогатины, и чудо, что они до сих пор не пустили их в дело.
Король прекратил дудеть в рог. Хгаеры в алых одеяниях по очереди вышли из толпы и, поклонив-шись государю, встали возле трона. Чашник Изхара поднялся за ними с ендовой вина и серебряным куб-ком.
– Все, обагрившие оружие в крови наших вра-гов со времени последнего созыва, приидите! Вам право пить сию чашу!
Среди всеобщего молчания к престолу потяну-лись катафракты. Войны давно не было, все приняв-шие кубок прославились в стычках с разбойниками и мародерами. Здесь и сейчас эти конники были равны королю, и никто бы не мог пренебречь их заслугой.
Темное и терпкое вино отпил среди прочих и хгаер Кастеи Индота Рин, единственный знатный приспешник Изхара. Его трудно было с кем-то спу-тать: высокий и широкоплечий, в алом одеянии и с волосами цвета меди, он дерзко скривил свои тонкие губы в усмешке, выставляя подбородок. Увидев это, двое стариков, сражавшихся на приграничье, не по-дошли за ендовой.
«Своим глотком окаянный Индота осквернил чашу славы!»
Ендову с кубком унесли, а королю вручили боевой топор, который, как и рог остался со времен Ахиты. Серебряный с резным еловым топорищем, ввиду изящества он явно не использовался в битвах и был чьим-то подарком.
– Приветствую вас всех, почтенные князья и доблестные катафракты, приветствую вас, дорогие стагнары! – слова короля отозвались под сводами эхом. – Всем вам известно, что Ивар Леур предал нас.
По залу прокатился ропот.
– Вина изменника доказана, он ожидает суда, – с угрозой в голосе продолжил повелитель. – Но мы не можем оставить его хгаерат без верного нам кня-зя. Хгаером Лиуринхи и ее земель я назначаю нашего хранителя печати. Выйди сюда, Тисаон Ярв!
Лохматый и пьяный, Тисаон приблизился, по-шатываясь, к благодетелю и преклонил колено. Хе-вар, Алиенель, князья и остальные, кто стоял у тро-на, взирали с отвращением, как Тисаон бормочет клятву верности, тараща глаза и набирая ртом воз-дух. Король принял клятву и вручил ему алое одея-ние.
Рукоплесканий не последовало.
Изхар сел на престол, что значило: любой мог просить о справедливости или защите, причем безна-казанно.
Первым к нему вышел Иехон, епископ Касих-ги. Это был робкий старичок с бородкой клиныш-ком, его покрытые пятнами пальцы нервно сжимали резной посох.
– Призываю тебя, о, Изхар, именем Господа, освободи Леуров! Я не прошу о том, чтобы им вер-нули титулы и земли, лишь чтобы ты позволил им покинуть королевство! – старик, сверкнул своими темными глазами и распрямился, будто сбросил тя-жесть прожитых им лет.
– Об этом не может быть речи, владыка. – от-резал Изхар, – и я бы посоветовал тебе больше забо-титься о своих молитвах, чем о каких-то изменниках.
– Оставь в тюрьме виновного, но отпусти хотя бы его мать, жену и детей, – не унимался епископ, – они не должны отвечать вместе с ним. Тебе ли не знать? Ты – помазанник Божий!
– Да, я помазанник Божий и говорю тебе нет!
Служитель ушел, тяжело опираясь на посох и что-то ворча. Изхар усмехнулся.
– Итак, кто еще обратится к помазаннику? Приидите. – Недобрая улыбка короля остановила многих.
– Я, государь! – ответила Алиенель и встала перед ним, почтительно склонив белокурую голову.
«Лучше бы я дальше слушал этого нудного епископа», – подумал Изхар, вцепившись правой ру-кой в свой топор, а левой – в подлокотник.
– Твои катафрактарии не смеют за себя про-сить. Поэтому за них вступлюсь я. Верни им доходы с их деревень и лесничеств!
Король так и остался сидеть, открыв рот.
«Этого не может быть. Алиенель не клянчит что-то для себя, она вступается за катафрактов?»
Она всегда умела удивлять. Гадать, зачем ей это, можно было долго, а вот ответ необходимо бы-ло дать сейчас.
Изхар наклонился вперед и закрыл глаза.
– Благодарю тебя, моя возлюбленная сестра, что ты проявила заботу о тех, кто является нашим мечом и щитом. И в самом деле, такая высокая по-дать была установлена временно, – он подождал, по-ка ликование в зале утихнет и осторожно продол-жил, – но мы не можем прямо сейчас возвратить им былые доходы. Где-то к середине весны мы уже не будем так сильно нуждаться, тогда и станем взимать с них лишь пятую часть. Я рад, что мои катафракта-рии делят со мною невзгоды, ведь все мы – единая семья и потому несокрушимы.
Радостные возгласы сменились тишиной.
«Все же лучше так, чем ничего», – решили конники, пересчитывая в уме долги.
Зато теперь все любили Алиенель. Она верну-лась на прежнее место, исполненная гордости за свою выходку. Даже Хевар улыбнулся ей, правда, слегка снисходительно. Интересно, станет ли насме-хаться над нею Изхар теперь, когда за нею вся кон-ница их хгаерата? То-то! Можно спокойно готовить-ся к отбытию в Тофию.
***
Чуть позже тронный зал сей стал местом бога-того пира. Слуги проворно расставили вдоль анфи-лад столы и лавки. Девицы в полушубках поверх разноцветных платьиц разносили яства, кувшины с вином, кубки, миски и полотенца. Музыканты с тан-цовщицами сразу начали свое представление.
Изхар походил на сову с их герба: он играл бо-евым рогом Ахиты, отпивая из рога, который вручил ему чашник. Разносчица не рассчитала и хватила ему вина через край. Король на удивление не разозлился, а улыбнувшись, пошутил, что это, стало быть, «рог изобилия».
«Изобилия? Будет тебе изобилие», – подумал Хевар, опустошая уже пятый кубок в ожидании удобного случая поговорить с князем Риво.

***
Никто среди всеобщего веселья не заметил, как некто в одеянии хгаера вышел из дворца, закрыв ка-пюшоном лицо. Он скрылся в одном из проулков, дошел до кузницы у каменного домика, отворил дверь ногой и вошел. Внутри огромного роста куз-нец в замызганном переднике ковал топор. Не пре-кращая работы, хозяин взглянул исподлобья на гос-тя.
– Топор, – приветливо промолвил князь, при-сев на скамейку в углу.
– Как видишь, не арфа, – подтвердил его до-гадку великан, вытирая лоб рукой.
– Который день хочу тебя спросить, зачем тебе в кузнице мехи? Мне кажется, ты мог бы обойтись одними своими легкими, – заметил гость, на что сей радушный хозяин лишь удивленно на него уставил-ся.
– Пришел позвать тебя на пирушку. Она уже в полном разгаре, – добавил рассеянно князь.
– Погоди, сейчас вот закончу арфу, – кузнец усмехнулся и, отложив играючи огромный молот, приступил к закалке.
Раскаленное лезвие упало в плошку с маслом, масло воспламенилость и кузница наполнилась ед-ким дымом. Великан еще раз окунул изделие цели-ком, подцепил кочергой и перекинул в чан с водой.
 – Что ж. Благодарю за приглашение! Хотя бы, наконец, увижу нашего короля.
– Так ты ни разу его не видел? – изумился гость. – Ты ведь живешь возле дворца.
– Когда мне было его видеть? – проворчал кузнец. – Я только три недели как приехал из Алайи. Да и разгуливать по городу, в котором царит произ-вол, не желаю!
– Теперь увидишь, – успокоил его князь, – По-торопись только.
Хозяин ушел в дом и через какое-то время вернулся в сером потертом плаще с застежкой в виде черной гематитовой совы. Его каштановые волосы торчали во все стороны и обрамляли бритое квад-ратное лицо с большими синими глазами.
Когда князь с кузнецом пришли на пир, Изхара там уже не оказалось – он мирно спал в своих поко-ях под козьими одеялами. Тисаон, превзойдя своего благодетеля числом выпитых кубков, последовал его примеру и растянулся прямо под столом. Для остальных пир еще продолжался в достойном ключе.
Улыбки, болтовня, веселые шутки, забавные истории, – все было, как и всегда. Кто-то пел, незри-мо касаясь таинственных струн души – настолько трогательным был мотив и чистым голос. Сколь зыбкой является грань меж добрым славным пиром и убогим, исполненным грязи и пошлости, пьянством. Хранить за чашею вина достоинство, разум и честь, – для этого, по-видимому, требуется нравственная сила. А может быть, и нравственное усилие. И толь-ко там не переходят этой грани, где развиты дружба, любовь, братство, мир. Особое, внимательное и бла-гое отношение людей друг к другу.

***
Хевар увидел, как Риво выходит из зала, и вы-бежал следом. Кузнец, насытившийся яствами, ви-ном и болтовней, скучал. Непритязательного обще-ства людей, с которыми он пировал здесь за одним столом, ему было мало. Пытливый ум жаждал речей о возвышенных, более важных вещах, чем зерно, са-поги и валежник. Друг-то его восседал у престола, беседовал с равными себе. Пригласил, называется.
«Домой!», – подумал великан и вышел через боковую дверь.
До него донеслись голоса.
– Нашел ли ты тех, кто убьет дружков братца?
Услышав это, кузнец спрятался в ближайшей нише.
– Хевар, прошу тебя, тише, – одернул Риво пьяного наследника престола. – Все почти готово. Если тебе интересны детали, зайди ко мне завтра. Не надо здесь вопить.
– Благодарю тебя, мой старый добрый Риво! – воскликнул Хевар в полный голос, не вняв предосте-режению, – не беспокойся, никто нас не слышит! Хо-тя я, верно, пьян, а ты скорее прав. Мы не дадим им фору, пойдем, и ещё выпьем!
Принц и хгаер пошли обратно в зал, за ними, немного погодя, вернулся и кузнец. Услышанное по-догрело его аппетит.
Тем временем гусли, флейты и барабан задава-ли веселый мотив. Жена молодого хгаера Алайи от-плясывала на столе, распустив свои черные кудри. Сам князь Руми Илир тем временем вовсю издавал звуки конюшни, и это продолжалось до тех пор, по-ка красавица Леора не поскользнулась на блюде и не упала на него. Смешно тут стало уже ей. Под ежиком соломенных волос Руми нащупал шишку.
– Связался, дурень, с этой потаскухой, – в сердцах произнесла Арсефа. Хгаер Алайи был ее племянником. – Какое благо, что покойный брат не видит этого позора.
Риво вздохнул и поник.

***
Звучание арфы и свет от углей разливались по сумраку зала всю долгую зимнюю ночь. Песни и смех вскоре стихли. Воспоминания и задушевные разговоры, мысли о грядущем и былом – этим на время сменилось веселье, всегда готовое вернуться с новой силой. Когда таинственная дымка ночи сгину-ла с рассветом, все уже спали.
;
Глава V.
Смысла нет роптать на далекую вечность,
Если у кого-то чуть шире пятерня.
Здесь вам в недостаток вменят человечность
И за четверть царства вручают пол-коня.
Пресмыкаясь там, где бессилен обычай,
Наковальня страха, молот гнева и вины.
Где истоки ваших фальшивых приличий,
Дикие соседи, дети ночи и луны?
Всё то же недоверие совы и утки,
Их лживые объятия от мира далеки,
Но беззаботен наигрыш тофийской дудки,
И смысла нет печалиться, всё это – пустяки.

Хевар Ахита ожидал тофийцев, не доезжая се-верных ворот Касихги, в седле спокойного каурого конька. Стражники играли в кости на дубовой бочке из-под рыбы, аромат которой казался ему нестерпи-мым. Часовой затрубил в рог – тофийцы подошли к подъемному мосту. За лето ров полностью высох, зеленоватая земля на дне была слабо присыпана сне-гом, и там же лежал труп собаки.
Из полумрака воротной арки появился первый всадник, в руках он вез лазурный стяг с вышитой зо-лотом уткой. Следом показалась рыжая лошадка, её мохнатые ноги смешно разъезжались на мокрой мо-стовой. На ней ехал необычный человек: поверх из-рядно потертого кафтана на толстом его животе сиял парчовый пояс, расшитый рубинами и изумрудами. Меховые сапоги с узорами из бисера покоились на ржавых стременах. На голове его был красный шер-стяной колпак, глаза взирали на мир с плутоватым прищуром, а длинная седая борода неспешно колы-халась в такт движению лошадки. Довольная ухмыл-ка не сходила с покрасневшего лица – тофийский ко-роль Улий умел радоваться жизни, как никто другой.
Нестройной гурьбой за властителем ехали слуги и катафракты. В середине отряда ползли, скрипя ко-лесами, повозка его дочерей и телега с музыкантами. Ремесленники верхом на мулах и кибитка с бродя-чими актерами замыкали шествие. Протяжная песня и неожиданно сменявшая ее волынка придавали пут-никам вид сказочный и необычный.
Увидев на обочине Хевара, Улий засмеялся и поблагодарил за встречу. Кавалькада последовала через город, ее музыка лилась по тихим улочкам, щедро присыпанным снегом. Люди сбегались по-смотреть на это зрелище. Из окон, с балконов и ла-вок выглядывали старики и женщины в платках, кур-носые девчонки, сопливые мальчишки, мастера и их сонные подмастерья.
Алиенель бродила по балкону, сминая в руках свою муфту. Крылатый лев с лицом юноши на баре-льефе внизу не разделял ее беспокойства, – узнай она об этом, то вероятно бы разозлилась. Изхар с князь-ями вышел из дворца, когда его собрат передавал поводья своей клячи конюху. Тисаон прошептал что-то на ухо Руми, и оба во всеуслышание захохотали.
– Учитывая, на какой лошади он сюда прибыл, неудивительно, что с ним приехал цирк, – заметил вполголоса Хасел.
Когда завершилось перечисление всех тридцати шести титулов северного соседа, короли обнялись и прошли во дворец. На лестнице галереи, ведущей в жилые покои, Улий огляделся, заговорщицки захи-хикал и достал из-за пазухи свёрток.
– Изхар! Смотри, что я привез, – воскликнул он. – Это очень забавные линзы, одна увеличивает трех-кратно, другая в семь раз! Тофиец бережно достал и протянул на ладони две линзы в золотых оправах, – С их помощью можно рассматривать все, что нас окружает. Особенно, если поместить одну над дру-гой. Очень назидательно хе-хе. Ребята сделали их прозрачнее воды! Мне под руку попалось гусиное перо, я думаю, ты тоже захочешь на него взглянуть.
Изхар кивал и улыбался, но честно говоря, его пугало общество этого смешливого старика. Ему от всего сердца хотелось, как можно скорее отправить его обратно, да и Алиенель вместе с ним, пусть смотрят сквозь стеклышки всякую ерунду. Если бы, опять же, не их возможные сыновья.
Улий, несмотря на необычный вид и странные повадки, отличался выдающимся умом. Он умело преодолевал вражду своих племен, разделенных пе-решейком со столицей Тофии – крепостью Зарчь. К югу от Зарчи уже простиралась Стагнария, а с севера на неё отбрасывали тень горы, долиной которых вла-дели семь безымянных князей.
Иль-Тофия на западе и Хат-Тофия на востоке благодаря королю Улию почти забыли давнюю вражду, а вместе с тем пропала и опасность разделе-ния. Секрет был прост – кому во время благоден-ствия дались былые дрязги? В свободе и достатке, в мире и всеобщей радости, кому нужна напрасная вражда? Крестьян он защитил от бродячих катафрак-тов, ремесленникам даровал свободу гильдий, снизив или отменив различные налоги. Больше всего повез-ло пивоварам – их Улий вообще освободил от пода-тей. Изхар боялся, что, женившись на его сестре, та-кой король покусится на его земли. Чему подданные его будут только рады, с них станется.
Правда, не все было в Тофии столь хорошо: по-ловина людей до сих пор поклонялись Зузулу, же-стокому священному оленю. В обоих племенах до сей поры ему приносили в жертву собак и гусей. Нравы знати тоже оставляли желать лучшего, и бла-городные обычаи прошлых веков приходили в упа-док.
Изхар поймал себя на мысли, что, задумавшись, давно уже не слушает речь гостя, точнее нескончае-мый рассказ о его линзах.
– Да-да, конечно, брат мой Улий, мы обязатель-но посмотрим в эти стеклышки и на гусиное перо, и на конину, и на маковые зерна. А вот и моя сестра.
Алиенель кивнула жениху, и тот в ответ покрыл поцелуями её руку, смеясь и восторгаясь её красо-той.
К Изхару робко подошли две девушки в высо-ких круглых шапках с плоским дном и расшитых холщовых накидках поверх этих шапок.
– Алиенель их хорошо знает, но я не уверен, что ты их вообще помнишь. В последний раз они здесь были десять лет назад. Это мои дочери: Улита и Дудука.
Изхар учтиво им кивнул. Под галереей в ворот-ную арку прошли музыканты, которые переставали играть, лишь достигая порога кухни. Туда же отпра-вили слуг и неизвестных путников, прибившихся к отряду. Тофийских конников расположили в горнице и предложили им помыться в бане, но некоторые сразу же отправились на пир. Изхар с Алиенель оставили уставших с дороги гостей в их покоях.

***
Тофийский король возлежал на кровати и всматривался в балдахин.
«Какая хорошая ткань!»
Зеленое льняное полотно, расшитое цветами: красными, синими и фиолетовыми, скрывало от него оруженосца. Тот отдыхал на шкурах у двери.
– Самое время порадовать наших хозяев! – ска-зал ему Улий, – вели циркачам выйти в зал. Пусть будет стагнарам подарок!
Невозмутимое «да, государь» успокоило Улия – можно было еще полежать, прежде чем выйти к чу-жому двору. Это всегда неловко и волнительно.
Явление тофийских циркачей и то, что они вы-творяли, повергло пирующих в неизъяснимое изум-ление. Стагнары по наивности своей не ожидали, что могут увидеть подобное после всего лишь второго тоста.
Одетые подобно их принцессам девушки тянули в хороводе песню. Два толстяка с раскрашенными лицами лупили друг друга дубинами. Мальчики в масках животных ходили на руках, мычали, квакали, мяукали, а женщина с усами била с воем в бубен и приплясывала. Силач, играючи, подбрасывал над го-ловой всех тех из них, кого удавалось схватить, и надо отдать ему должное, ловил и возвращал на ме-сто.
Изхар смотрел на все это полным достоинства взглядом и хладнокровно молчал. Друзья его были пьяны и, не в силах понять представление, просто неистово ржали. Впрочем, до искусства красавицы Леоры и благоверного ее, алайского хгаера, им было еще далеко. Мнения остальных, похоже, раздели-лись: Хевар ухмылялся, Риво негодовал, Алиенель, напротив, хлопала в ладоши и подбадривала цирка-чей.
Задорный мотив оборвал представление, и все смешались в неистовом танце. На этом двери зала распахнулись.
– Верховный и единственный король Иль-Тофии и Хат-Тофии Улий Третий из рода Хорчи! – объявил глашатай.
В лазурном плаще с меховой оторочкой и золо-том венце на полысевшей голове Улий чинно про-следовал к трону Изхара. Следом вошли в зал Улита с Дудукой, за ними их слуги катили тяжелый сундук.
– Приветствую тебя, брат мой Изхар, привет-ствую весь твой народ! Я здесь, чтобы просить руки твоей сестры! – свое намерение правитель Тофии озвучил громко и без обычного своего смеха. Кив-ком он указал на сундук, – Эти шелка и каменья я преподношу тебе, прекрасная Алиенель.
Короли снова обнялись. Принцесса скромно по-благодарила жениха поклоном и улыбкой.
– Твое желание с нами породниться – великая честь для меня и для нашей семьи, – пробормотал Изхар скороговоркой, – ответ мы дадим через три дня. А до тех пор, светлейший Улий, будь гостем в моем доме и за моим столом.
Тофиец воссел одесную Изхара и тут же при-нялся вкушать горошек. Улиту он усадил рядом с собой, а Дудуку – по левую руку Хевара. Принц много ей поведал о южных соседях Стагнарии: пре-красных селениях Дома Леграйт и ужасной Алгирии с её пиратами, гаремами и рабством. Дудука слушала все это с интересом, она никогда не бывала южнее Касихги. Зато девушка многое знала о княжествах Семи гор, в которых сами княжества давно уже было не различить. Семь безымянных князей владыче-ствовали над этим надменным народом, сидя в своей цитадели на склоне одной из холодных вершин.
– Дудука, а почему твоего батюшку так коротко представили? – спросил ее Хевар.
– Отец решил, что называть здесь все свои титу-лы мелочно. Королевского сана достаточно, чтобы его уважали. Тем паче, утром он заметил, что ваши князья не привыкли так много слушать.
Сам Улий, выпив три чаши вина, расправился тем временем с горошком и жареной курицей.
Из-под стола, неожиданно вынырнул лис.
– Какой милый зверек! – умилился тофийский король. Откуда такой?
Изхар нахмурился.
– Ты же сам мне его подарил.
– Да? Не помню, хе-хе. Память вновь подвела.
«Дурак старый», – подумал Изхар.
Тофиец пригубил еще вина.
– Как я уже говорил, и это всем известно, моя Улита – девушка одаренная. Всем свойственно хва-лить своих детей, и пелена так часто застилает глаза родителям, но иногда я и сам ей удивляюсь. Моя принцесса превосходно вышивает, играет на лютне, поет и разбирается в породах коз.
Стагнарский король пропустил это мимо ушей, он все еще искал повод оставить сестру при себе.
– Мне почему-то кажется, что ты себе ищешь невесту именно с этими качествами, – невозмутимо добавил Улий.
Изхар мысленно выругался.
– Хе-хе! Ты и на брата посмотри, Хевар и моя Дудука – тоже замечательная пара! Может, мы со-единим наши дома еще более тесным союзом?
Проблемы оказалось уже три.
– Принцессы так молоды, им будет больно по-кидать отца, – сквозь зубы процедил Изхар.
– Наверное, но я у них спрошу…
– Не стоит.
Глашатай объявил заморский танец. Под этим предлогом Изхар оставил гостя за столом и двинулся в такт с матерью Руми. За ними следом шли Хевар с Дудукой, к огорчению одного короля и к радости другого.
А за столами, тем временем, катафрактарии, как стагнарские, так и тофийские, хозяева и гости, при-нялись за привычные для таких встреч развлечения: обмен новостями и колкостями, игры в загадки, упражнения в бахвальстве, хуле и стихах, небылицы и всяческие истории.

***
Пир в этот вечер закончился рано. Дудука пол-ночи проплакала в комнате отца. Девушка слышала гадости, которые, особо не таясь, про них здесь го-ворили.
«Грязное тофийское животное, он выжил из ума, если надеется на брак с нашей принцессой».
«Дочери его дурнушки, а может и распутницы, кто знает? Ничему не удивлюсь».
«Какие глупые у них имена, под стать скоту».
Улий был добрым и отзывчивым человеком, но помнил нанесенные ему обиды очень долго. Такое лицемерие вогнало нож по рукоять в его ранимое сердце. Он решил, что уедет отсюда, как только по-лучит ответ.

***
Наутро король Тофии вышел в город, взяв с со-бою только своего оруженосца. Касихгу он любил, его-то Зарчь выглядела уныло, как ее не перестраи-вай. Но многое здесь изменилось. Несчастные бед-ные люди да праздные толпища стражи сметали ле-леемый образ уютного города-сказки.
– Наконец-то, я тебя нашел! – запыхавшийся го-лос Хевара прервал размышления Улия. За принцем бежали два гридя. – Я вызвался тебя сопровождать! Почему же ты мне не сказал, что желаешь отпра-виться на прогулку?
Хевар растерялся, не узнавая в Улии прежнего весельчака.
– Идем, – промолвил тот, прищурившись.
Сквозь морозную дымку виднелся собор с его куполом и башенками-колокольнями.
– Я хотел бы навестить своего друга, епископа Иехона. Надеюсь, он сейчас не занят и сможет нас принять.
Они прошли через рынок. Резьба по камню окружала двери храма, из ниш выглядывали статуи апостолов. В соборе царил полумрак, у высокого главного алтаря суетились монахи.
Дарохранительница черного дерева покоилась в руках статуи Пресвятой Девы, возвышающейся пе-ред запрестольным крестом. Перекрестившись и преклонив колени, Улий с Хеваром отправились на поиски епископа в боковые приделы. В одном из них проповедовал дьякон.
– Душа человека подобна конюшне, тесной и нечищенной. В ней надобно порядок наводить день ото дня. Коней ее резвых выпускать, мчать их на всякое доброе дело, копыта каждого из них подко-вывать, круп чистить и стелить солому. Иначе злятся кони, болеют, кусают друг друга, а обиталище их полнится нечистотой и заразой…
Король и принц, заинтригованные этими столь необычными речами, замедлили шаги.
Не просит ничего от вас Господь, что было бы несообразно вашей же природе. Не мучить вас Он хочет, только лишь помочь. По нашей же природе надлежит нам всем творить добро, как птице – ле-тать, коням – бегать, а рыбам – воды рассекать. Без этого черствеем мы и гибнем…
Незваные гости застали епископа в ризнице, он собирался уходить. Пурпурный плащ закрывал его щуплую фигуру, густые брови вздымались под шап-кой с ушами, белой, как и его борода.
– Улий! Я рад тебя видеть, но думал, что тебе сейчас не до меня! – воскликнул Иехон, раскрыв в улыбке рот с недостающими зубами.
– Как видишь, и про тебя я тоже не забыл! – от-ветил король Тофии и тут же рассмеялся.
Хевар приложился к аметистовому перстню на руке епископа и принял от него благословение.
– Увы, я вынужден идти. Я обещал поговорить с одним ученым, мастером серебряной чеканки. Он – одаренный, мудрый человек и весьма искусный ху-дожник. Горожане кличут его Алхимиком, хотя ал-химии он уделяет внимание лишь время от времени, под настроение.
– Неужели, ты не видишь, кто к тебе пришел, владыка? Уходишь к какому-то чеканщику, когда те-бя посещает король? – возмутился Хевар, но тофий-ский правитель его осадил.
– Не говори так, друг. Когда одаренному Богом работнику не воздают его честь, то на что уповать королю? – Затем обратившись к епископу, Улий до-бавил, – мы можем пойти с тобой. Я тоже хотел бы познакомиться с тем человеком.
Домик Алхимика располагался неподалеку, на улице стеклодувов. Дверь отворил сам хозяин, да и сделать это было сейчас больше некому. Взятый в услужение молодчик исчез на днях с парой сапог. Алхимик недоверчиво глянул через плечо епископа – стольких гостей он не ждал.
– Гриди останутся здесь, – заявил Иехон.
– И мой оруженосец тоже.
– Идите во дворец, – отправил их Хевар.
Хозяин улыбнулся:
– Милости прошу!
Они взошли по деревянной лестнице и очути-лись в комнате, заставленной корзинами и сундука-ми. На столе от углей нагревалась реторта, ее гор-лышко соединялось с колбой в замерзшем тазу. Чув-ствовался слабый неприятный запах. Окно было от-крыто, и ветер листал фолиант, брошенный на под-оконнике.
При свете лампы гостям удалось рассмотреть и хозяина – завернутый в теплый халат с меховой ото-рочкой, он возвышался над всеми. Седой, Алхимик обладал массивным лбом, его широкий рот то и дело кривился в усмешке, а глаза то смотрели со строгим упреком, то улыбались и горели огоньком доброду-шия и веселья.
– Мое тебе почтение, светлейший Улий! – про-говорил он низким хриплым голосом, когда тофий-ский король смог протиснуться в дверь. – Вот уж че-го не ожидал, так это увидеть тебя в моем скромном жилище.
– Мир твоему дому, добрый человек! – ответил Алхимику Улий. – Однако я не знаю, как тебя зовут.
– Кимейл мое имя, государь.
Гости с любопытством осмотрелись. Мелкие ку-сочки меди, серебра, железа, олова и полевых камней были разложены в чашках на длинной скамье. Улий рассмотрел и их, и установку над углями, и фиолето-вый кристалл, воздвигнутый в опасной близости от запотевшей колбы.
– Решил узнать, как растворяются металлы в се-литряном спирте, – пояснил Алхимик, – взгляните на этот кристалл. Здесь в чашке есть немного соли, ее кристаллики похожи на него.
Улий тут же достал свои линзы и убедился в сказанном.
– Такой кристалл можно вырастить, если оста-вить в ядреном рассоле крупинки, – продолжил Ки-мейл, – измерив бечевкой их ребра, я понял, что в разные стороны они по-разному растут. Другое дело медь и серебро: как их ни плавь, они застынут в виде капли. Солинки зернистее, чем порошок, в который растирают медь, когда чистят тазы и подсвечники. Видно, металлы не любят большие пустоты. И хоть бешеной собаке и семь верст – не крюк, они всегда приходят к форме, в которой их порошинки уложе-ны плотно. Наверное, поэтому, они такие тяжелые.
– К чему тогда эта зловонная бадья? – спросил принц Хевар, показав на реторту.
– А, это? – воскликнул Алхимик, как будто бы только сейчас о ней вспомнил, – в ней я готовлю се-литряный спирт для растворения металлов. Для это-го я грею растолченную селитру в купоросном мас-ле, в нем я их тоже уже растворял. Так можно вы-растить другие удивительные кристаллы. Я буду пробовать опять их превратить в металл, ну а полу-чатся они такими же, как были, или нет, мне пред-стоит узнать.
Епископ с королем довольно переглянулись.
– Вам не пристало мерзнуть здесь, вдыхая едкие пары. Идемте, я вас угощу, – спохватился Алхимик.
Они спустились в кухню, где над открытым оча-гом висел котелок, а стены были увешаны связками луковиц, трав и сушеных грибов. Пока гости прове-ряли на прочность старые лавки и табуреты, Кимейл заварил для них липовый цвет и достал из хранили-ща плошку орехов. Там же затем обнаружился сидр.

***
Давно уже стемнело, когда Улий решил, что по-ра возвращаться в Дом четырех зверей.
– Спасибо за радушие, Кимейл! – засмеялся то-фийский король. – Приятно было с тобой побеседо-вать. Спрошу напоследок, откуда, по-твоему, вышел Ахита? Сейчас есть возможность об этом узнать, где только наши купцы не бывают. Ведь не бежал же он через моря или с обратной стороны Земли?
– Увы, не скажу. Там, на юго-востоке теперь простираются земли Империи Халийан. Ты знаешь судьбу завоеванных ею народов.
Улий нахмурился. Он вспомнил летописи и ска-зания о страшных временах, когда халлийане яви-лись с востока на быстрых и черных как уголь конях. Они покоряли страну за страной, сжигали поля, вы-резали деревни и города. От множества княжеств остались руины в бескрайних просторах далеких и ближних степей.
Алгирия, не дожидаясь этой печальной участи, покорилась им без боя. Всех своих сынов и дочерей до двенадцати лет отдала она в рабство в обмен лишь на то, чтобы жить остальным.
Далее на их пути лежала Стагнария. Ее спасло чудо – враги потонули в дремучих болотах. Не в си-лах совладать с этой преградой, орда повернула на Тофию. Стагнары с тофийцами встретили их в погра-ничной долине, обрушив на них грады стрел, сразив копьями их лошадей, посрамив злые полчища так, что они не вернулись.
– Тогда мы сражались заодно, – грустно про-молвил Улий. – Прощай. Ну а если окажешься в Зарчи, проведай меня. В библиотеке моего дворца хранятся летописи двух монахов, крестителей нашей земли. Они пришли вместе с Ахитой, и много писали о нем, называя нас «мгъяри». Кто знает, что это та-кое, может быть, ты разберешь, я плохо понимаю их латынь.
– Посмотрим, светлейший, посмотрим. Пошли мне лучше копии их записей. Прощай, я тоже рад, что свиделся с тобой, – Кимейл тоже отчего-то за-грустил и попрощался с остальными.
Пир во дворце шел своим чередом, и Улий с Хеваром вернулись туда.

***
Изхар поутру решил прокатиться верхом и вы-ехал через южные ворота. Его сопровождали Хасел, Тисаон и шут Кейтах. На тракте они повстречали князя Индоту, он возвращался с похорон тетушки.
– Вести от деспота Лэгрики, ити хгаер! – князь спешился и поклонился, вручив запечатанный свиток Изхару.
– Рминт а Риб аи Леграйт, то бишь владыка Мо-ря и Бронзовых Скал Антарес Ровелий… снова пред-лагает мне союз, – правитель пробежал глазами со-держимое письма. – А я надеялся, что будет что-то новое.
– Антарес опасается элардов, – пояснил Индота, – они по-прежнему желают подчинить себе Леграйт. Тем эти опасения сильнее, что у деспота недавно ро-дился сын, его наследник, но лишь по лэгрикийским обычаям. Антарес не венчан со своею возлюблен-ною, хотя и называет ее женою.
– Пошел он к черту, – король усмехнулся и съехал с дороги.
– Мне кажется, я знаю, как следует отказать то-фийцу, – вполголоса заметил князь.
– Расскажешь по пути! Смотри, на холме что-то есть.
На лесистом пригорке лежал мертвый лось. В его боку торчали стрелы, череп животного был рас-кроен, и две вороны клевали растерянный мозг. Сле-ды охотников терялись за деревьями, похоже, они скрылись, завидев отряд короля.
– Возьмем его с собой? – Спросил Кейтах.
– Нет уж! Кормиться от объедков браконьеров? Ахитам такое негоже. – Изхар разозлился, – В пого-ню! Приведите мне их живыми!
– А может, возьмем его, чтобы ужалить тофий-цев? – спросил Тисаон, развернув свою лошадь по следу умчавшегося казначея, – они ведь поклоняют-ся лосю.
– Оленю, дурак! И явно не Улий с его дочерь-ми!
– Лось мертв, как Обычай Великой Стагнарии, – Кейтах попытался развлечь короля.
Изхар на это ничего не возразил, но повернув-шись к Индоте, спросил его тихо: «Так что мне отве-тить тофийцу?»

Глава VI.
Пусть пьет несчастный ведьмины настои.
Заботься лучше о своих путях.
Настало время, рушатся устои,
Гусь жертвой пал на липовых углях.

Седой король вернется вновь к пельменям,
Безумной песней степи орося,
Под скипетр жестокого оленя
Из королевства мертвого лося.

Повелитель стагнар неуверенно шел через свой тронный зал, озираясь вокруг. Все, кто только мог, явились услышать его ответ Улию. Изхара пробира-ла дрожь, он почему-то боялся оступиться, спо-ткнуться, на малое время забыть, что собирается ска-зать. Только когда он воссел на престоле в окруже-нии своих князей, то ощутил на миг спокойствие и власть, но тут глашатай объявил, что Улий тоже здесь.
Тофийский король, облаченный в свои одеяния цвета лазури, неспешно проследовал к нему. Улий ожидал благоприятного ответа и пребывал в хоро-шем настроении. Его немного огорчала лишь борьба совести с жадностью: линзы куда больше пригоди-лись бы Алхимику, однако расставаться с ними очень не хотелось.
«Я закажу такие же, и вышлю ему с копиями ле-тописей», – решил он в итоге.
С невестой или без нее тофийцы отбывали на рассвете.
– Я очень бы хотел породниться с тобою, свет-лейший мой брат, – тянул Изхар, разглядывая пол, – но на сестру есть еще претендент. Я не хочу про-слыть несправедливым.
«Ты уже прослыл подлым, ничтожество», – по-думала Алиенель, бледнея.
– Владыка Моря и Бронзовых Скал тоже просит ее руки, – продолжил он, показывая письмо деспота Лэгрики, сущие каракули в глазах тофийского коро-ля. – Вчера мне был ниспослан знак, когда я прочи-тал это письмо. На южной дороге я видел убитого лося, его череп был зверски раскроен и птицы клева-ли мозги. Ясновидица нашей семьи умоляет нас по-временить, дождаться хотя бы лета, прежде чем вы-дать сестру за тебя или за него. Иначе случится беда. Так что пока Алиенель останется здесь со мной. Именем мертвого лося, – Изхар неловко посмеялся. – Жду тебя летом, брат мой.
Принцесса кинула на брата взгляд, исполненный презрения и ненависти. Оставалась последняя воз-можность вынудить его изменить решение. Она по-бежала вдоль анфилад к тем катафрактам, за которых вступилась неделю назад.
– Теперь ваш черед оказать мне услугу!
Однако, те, казалось, ее не услышали. Один из конников, помедлив, удивленно на нее взглянул.
– Ити хгаер, мы чем-то можем тебе помочь?
– Мне нужно, чтобы Изхар отпустил меня в То-фию. Скажите ему что-нибудь!
– Но мы рады, что государь не отдаст тебя за тофийца, –  промолвил в ответ катафракт, – краса Стагнарии останется с нами, ее защитниками. Нам есть теперь на кого уповать.
Другие катафрактарии согласно кивали.
– Защитники? Какие вы защитники? Вы даже не мужчины! – прорычала Алиенель и выбежала из за-ла.
Улий, щурясь, смотрел перед собой, казалось, сквозь Изхара и его князей.
«Помазанник Божий послушался ведьмы», – подумал тофийский король, не решаясь уйти, – «Как это необычно. И при этом они смеют ругать мой народ?»

***
С первыми лучами зари король Тофии отпра-вился домой, с дочерьми и своей разношерстой сви-той. Нет, он нисколько не пал духом и даже нашел в неудаче хорошие стороны. Скоро он снова испробу-ет пиво своих погребов, и ему подадут пельмени, ко-торые так любит каждая тофийская душа, но не знает стагнарская кухня.
«А сколько мне предстоит еще сделать, сколько еще узнать!», – Улий встряхнулся, запев холостяц-кую песню. Касихга исчезла из вида, и снежная степь вдоль дороги сменилась замерзшим болотом. Даль-ше показались редкие кривые деревца. Король подъ-ехал к музыкантам, расстроенным из-за того, что они не заработают на свадьбе, и воскликнул:
– С какой стати вы такие угрюмые? Ждете сча-стья с такими-то кислыми лицами? Радоваться нужно уже сегодня, а то вдруг завтра... будет еще лучше!
Он засмеялся, пришпорив лошадку. Веселый мотив в тот же миг огласил редкий лес и овраги вдоль тракта.

***
Довольный и пьяный, Изхар ушел с пира, когда за окнами давно царила ночь. Он немного постоял возле дверей в свою опочивальню и повернул обрат-но. Найдя во мраке боковую лестницу, король спу-стился в подземелье.
Редкие факелы слабо освещали недра Дома че-тырех зверей: холодные мокрые стены и своды, пет-ляющие лабиринты узких коридоров. Изхар без спроса вторгся в комнатушку ясновидицы. Стены каморки были увешаны связками волчьих зубов, че-репами животных и травами. Изхар оглядел полу-одетую женщину и рассмеялся, грубо и громко. Она не была старой, едва ли ей было больше сорока. Кудрявые черные волосы ниспадали на плечи, ее ма-ленькая фигурка была стройной, а темные глаза смотрели исподлобья. Колдунья задрожала и при-крылась шкурой, впопыхах поднятой с убогого ло-жа.
– Иди сюда, я тебя поцелую, чертовка! – Изхар обнял ясновидицу за плечи. Она вырвалась, что-то залепетав.
– Моя сестра останется при мне, так почему бы мне тебя… не наградить? За то, что я отказал толстя-ку, сославшись на тебя! Хотя, там больше – именем подохшего лося… Как это было остроумно с моей стороны так прямо заявить в лицо Тофийцу, ха-ха! Да, так почему же мне не одарить тебя моим внима-нием и королевской нежностью? – Изхар стиснул ее своими худыми жилистыми руками, сделав ей боль-но.
– Я лишь истолковала знамение, которое ты, ити хгаер, узрел, – прошептала колдунья, – Но я расска-зала не все, ибо часть лишь мне известной правды не предназначена для чужих ушей!
– Ну, что еще на этот раз? – нетерпеливо вос-кликнул король, ослабив хватку.
– Сей мертвый лось грозит тебе заговором! По-кушением на тебя! И моя магия будет бессильна, ес-ли ты сам не совершишь необходимый ритуал. От-кладывать опасно…
– Покушение? – лицо Изхара побледнело, чего, впрочем, нельзя было увидеть при свете огарка, сто-явшего на полу. – И что же мне следует делать?
Колдунья взяла пару свитков из ниши в стене и положила на заваленный сушеной рыбой столик.
– Помнишь, я разъясняла тебе суть колдовства? Мир – это единое. Когда мы что-то получаем, что-то взамен отдаем, по-другому никак.  Мы должны при-нести в жертву гуся, символ покушения и коварства, с его стремлением ужалить, жаждой властвовать.
– Да что ты, поганая ведьма, несешь? Гусь – благородная птица! – ответил Изхар.
– Пусть будет по-твоему, ити хгаер, но такова необходимая цена. Заколоть благородную птицу вместо того, чтобы кто-то пролил твою кровь.
Последнее слово застыло в густом полумраке.
– Твои ритуалы пугают меня, – еле слышно прошептал король, – одной тебе известно то, что в Бога я не верю. Мне стоит усилий терпеть при дворе этого нудного епископа, еще меньше мне есть дела до всякого праздного ведовства. Но твоя магия мне помогает, пусть я и не знаю, как. Всё, что ты предре-каешь, сбывается. Ну что же, мне придется это со-вершить.
Гридень принес гусака. Птица отчаянно сопро-тивлялась, но руки в кольчужных перчатках удержи-вали ее шею и крылья мертвой хваткой. Ясновидица оделась в шерстяное платье и меховую накидку, во-друзив на голову причудливый убор из перьев и вет-вей осины. Они вышли в коридор и двинулись к тем-ницам, где сквозь оконце из-под потолка струился лунный свет. Колдунья раздула в жаровне огонь. Король кинжалом перерезал птице горло, и кровь гу-ся пролилась на шипящие угли.
– Теперь клади туда тушу.
Запах горящих перьев нестерпимо бил в ноздри Изхару, что, впрочем, не помешало ему зачитать бессмысленный ряд слов с облезлого пергамента. Когда ритуал был закончен, король, утомленный, отправился спать. Чему был рад помимо ясновидицы тюремщик, с которым та встретилась, как только Изхар её покинул.

***
А на пиру тем временем Хевар Ахита и Риво Рхиор сели возле друзей короля и принялись спо-рить.
– О чем вы толкуете? – слух казначея уловил слова «отменная работа» и «баснословная цена».
– Князь Риво говорит, что через две недели в Икеяне состоится ярмарка. – Пренебрежительно от-ветил принц Хевар, – Съедутся многие мастера. А спорим мы, чьи кузнецы даровитее, ведь я настаи-ваю, что лучшие мечи куют в Асгайле. Князь выго-раживает своих.
– Но мастера Асгайлы никогда не покидают крепости, – заметил удивленно князь Кастеи, – они клянутся хранить тайны ковки даже от своих детей, и только перед смертью сообщают свой секрет. Для этого у каждого есть верный ученик.
– Они выполнили слишком дорогой заказ, – вмешался Риво, – мечи, кинжалы, броня, все искус-ной работы, с камнями, золотом и серебром. А за-казчик не дождался, помер. Теперь все это сможет купить любой честный малый, но лишь продав себя, жену, свой дом, соседей и рожок Луны, не иначе! Кому все это надо, я ума не приложу!
– Они и не покинут крепости, их драгоценное оружие на ярмарку доставят резчики по дереву. Проболтаться они не сумеют, а если и сбегут – так не жалко, их лавки целиком заложены за вверенный то-вар, – ответил, посмеявшись, принц Хевар.
В глазках Тисаона загорелся огонек наживы. Со-кровища Леуров не утолили его аппетитов, а княже-ский титул и пара недель беспробудного пьянства побуждали его к разбою. Друзья короля перегляну-лись. Чтобы ненароком не вызвать подозрений, Ин-дота сменил тему:
– Ити хгаер, тебе известно, что тебя чуть было не женили на этой тофийской курице, Дудуке?
– Тофийской принцессе, – прорычал Хевар, бро-сившись на него с кулаками. – Не проявляя почтения к чужой королевской крови, ты наводишь меня на мысль, что для тебя ничто и кровь Ахиты!
– Смотря кого из Ахит! – с дерзкой улыбкой от-ветил князь Кастеи, будучи поверженным на стол.
Хевар разбил Индоте нос и выбежал из зала.
«Ничего, скоро ты замолчишь».

***
Туман на дороге в лесу создавал впечатление, будто наш мир – игра света, теней, блеклых красок промозглой, но теплой зимы.
Хгаер Кастеи, воевода, казначей и начальник дворцовой стражи ожидали здесь торговцев с ранне-го утра. Тисаон не смог с ними поехать, Изхар нака-нуне отправил его княжить в Лиуринху. Однако и с ним тоже обещали поделиться.
– Ну, сколько можно ждать? – свирепо взревел воевода. Белесая даль, как и прежде, была безмятеж-на.
Хасел, изрядно устав от подобных истерик, про-ехал туда, где деревья сжимали в объятиях неровную и скользкую дорогу.
Наконец-то послышался скрип колес. Облечен-ные властью разбойники спешились и затаились в кустах. Вскоре их взорам предстала повозка. Сомне-ний не было, ее борта были украшены гербом цита-дели Асгайлы – лазурным молотом на золотом в червленых беличьих мехах щите.
Друзья короля выскочили из укрытия, испуган-ные лошади торговцев взвились на дыбы. Возница же, надвинув капюшон, невозмутимо сидел на коз-лах.
– Именем короля Изхара Четвертого Ахиты, немедленно предъяви, что везешь! – рявкнул Индо-та, подойдя к повозке.
– Возмездие и суд, – спокойно произнес возни-ца, соскочив на землю.
– Что ты такое несешь? Не смей дерзить князю! А ну, живо сюда сундуки! – завопил позади воевода.
Грабители откинули с повозки парусину и вы-тащили из нее богато украшенный ларь из ольхи. Открыв его, они переглянулись, ибо внутри было пу-сто.
– Где драгоценное оружие? – сурово спросил Индота, решив, что сокровища запрятаны под дно.
– Здесь, – приглушенно донеслось с обочины, и тонкий кинжал вдруг вонзился в плечо воеводы.
Из леса выскочил отряд крестьян, вооруженных копьями и вилами, за ними вышли стражники с гер-бом Рхиоров на щитах.
– Мертвый лось… – суеверно попятился Хасел, увидев лосиную голову с чашей на ярко-зеленой эмали.
Возница скинул капюшон, и, хотя на его голове был полушлем с кольчужной бармицей, грабители узнали в нем наследника престола.
– Сложите оружие, – приказал принц Хевар.
– Мы сразимся! – воскликнул начальник стражи, взмахнув булавой, но арбалетный болт явил оши-бочность его суждения, попав ему в надбровную ду-гу.
Мечи с кинжалами попадали на грязную дорогу. Из-за деревьев показался Лем с двуручным мечом. Через его плечо была перекинута алая перевязь – знак, которым хгаер даровал власть суда, если он не вершил его лично. Приблизившись к повозке, Лем оглядел друзей короля.
– Индота Рин, хгаер Кастеи. Ты обвиняешься в убийствах, грабежах, насилии и нарушении всех клятв, которые ты дал, когда был посвящен в князья. Я всё перечислять не буду, это может продлиться до ночи. Опросим тех свидетелей, которые пришли. – Лем показал на крестьянский отряд.
– Он ограбил меня на дороге! И лошадь даже отобрал! Я шел пешком до ближайшей таверны. Чуть насмерть не замерз, хорошо, друг подоспел на санях.
– Я был ремесленником из Кастеи, делал оправы для драгоценных каменьев, мастерил браслеты и подвески, броши для девиц, застежки для плащей и многое чего еще. Меня он обокрал и велел избить! А лавку отдал одному мерзавцу.
– Меня он покалечил! – крикнул однорукий мальчик с завязанным у плеча рукавом.
– Мою сестру, – заплакал молодой крестьянин, не в силах сдержаться, – он изнасиловал и отдал на потеху своим прихвостням. Она умерла.
– Что можешь сказать ты в свое оправдание? – спросил подсудимого Лем.
– Я хгаер и действую от имени короля, при чем здесь эти жалкие людишки? – испуганно залепетал Индота.
– Именем Изхара Ахиты Четвертого, короля Великой Стагнарии, рек и лесов, горностаев и диких хорей, суверенного хгаера Касихги и Хранителя гнездовий филинов, я выношу тебе смертный приго-вор! – Лем отдал меч молодчику величиной с быка, и тот одним ударом снес рыжую голову князя Ка-стеи.
Хасел всхлипывал и дрожал. Не в силах что-либо сказать, он упал на колени и умоляюще протя-нул руки.
– Мольбе рыбака, что стоит у тебя за спиной, ты почему-то не внимал, когда лишал имущества его семью, а после трусливо велел всех зарезать, – Лем пнул казначея, – ах, да, ведь ты не ожидал, что он каким-то чудом выживет... Ну что же, именем твоего друга, Изхара…
Остался один воевода, который плевал и изры-гал ругательства, пока его удерживали трое. Похоже, даже лезвие в плече не остудило его пыл.
– Тебе перечислить твои преступления? – спро-сил Хевар, наставив на него рогатину.
– Не стоит, принц, – промолвил Лем и велел от-пустить воеводу.
Жуткий рёв эхом разнесся над лесом.
Завязалась жестокая схватка, но скоро, вонзив меч в истекающую кровью тушу, Лем произнес ту же формулу: именем Изхара Ахиты...
Казненных сложили в повозку, которую те со-бирались ограбить. Лесник повез их к королю, а Лем, Хевар и ополчение направились в сторону Икеяна. Стража осталась пока на дороге, по мнению Лема там еще мог появиться Тисаон.
– А что нам делать, если он остался в Лиурин-хе? – поинтересовался принц, – есть ли идеи?
– Я думаю, не это должно нас сейчас беспоко-ить.
Впереди вдоль дороги они увидели рябиновую рощу. Гроздья алых ягод частью были склеваны от-кормленными снегирями.
Несмотря на убежденность в своей правоте, и в справедливости свершенного ими возмездия, Лему и Хевару было не по себе. Перед глазами стояли бью-щие из шеи струи крови, бледные отрубленные голо-вы, агония пронзенного в живот воеводы.
Лем тяжело вздохнул. Вся его жизнь состояла из череды поворотов, как радостных, так и печаль-ных. Родившийся в семье катафрактария, он с ранних лет мечтал о ратной славе. Отец его умер, когда ему было одиннадцать, а матери он оказался не нужен. Она покинула его, оставив одного в Асгайле. Потом о ней ходили разные слухи, но Лем не хотел о ней слышать, тем более ее искать.
Годы занятий с мечом, верховых тренировок и изучения стратегии не прошли для него даром. Лем стал прославленным воином. Десятки алгирских ма-родеров пали от его руки. Он не знал поражения, из боевых ран у него были лишь царапины.
Риво Рхиор позвал его к себе на службу, раз-бойники тогда одолевали местных жителей. Он вспоминал тот день, когда его представили Ульри-ке… 
– А где же твой шурин? – спросил неожиданно принц.
– Энтар? Он должен был догнать нас со своим отрядом. Его люди следуют за нами.
– А его самого я не вижу, – растерянно прого-ворил Хевар и подозвал одного верхового, – Куда направился сын вашего хгаера?
– Мы с братьями перекрывали пути бегства, а благородный Энтар поскакал на восток. Сказал, по-смотреть, нет ли там кого-нибудь еще. Нам стоило дождаться его возвращения?
– Нет, – глухо ответил Лем, стараясь не показы-вать волнения. – Поезжайте домой, вы славно по-служили князю и Стагнарии. Держи! – он протянул ему золотой филин. Столько стоила корова.
Когда всадник отъехал назад, Лем выругался и поник.
– Энтар нас предал. Изхар узнает обо всем и отомстит.
Хевар задумался.
– Понятное дело. Не думал, что он с нами так поступит. И ради чего? Энтар давно зарится на мою сестрицу. Неужто ради слабой надежды выпросить ее у Изхара? Зря я сказал, что отправлю её в Тофию, как она того хочет.
– Ты ни при чем. Кто знал, что он готов погу-бить дом отца ради женщины?
– Эй, Терхи! Пожалуй, я придумал, что нам де-лать! – осенило Хевара, когда они подъезжали к во-ротам. – Ты ведь уверен в преданности гарнизона князю Риво?
– Уверен, но не хотел бы жертвовать их жизня-ми. Изхар придет с осадными машинами и втрое большей армией.
– Да нет! Мой брат приедет их благодарить!
– Не время для подобных шуток.
– Нет, Лем. Я говорю серьезно! – сказал Хевар вполголоса, – обсудим за ужином.
Князь Риво их ждал у конюшен. Узнав о преда-тельстве сына, он был сам не свой.
Арсефа принялась рыдать и причитать.
– Сынок мой, родимый сынок, где же ты? Это неправда, его похитили, найдите мне моего сына! – восклицала княгиня, схватив за руку мужа.
– Для тебя он всегда был родимый сынок, лю-бимый, не то, что твоя дочь, – промолвила Ульрика в лицо матери, – Ему всегда на нас было плевать!
Арсефа зарыдала еще сильнее.
– Не смей так говорить с матерью! – прикрик-нул Риво, но княжна уже бежала со двора.

***
Хгаеру стоило больших усилий собрать семью на ужин. Немного справившись с волнением, все принялись за хлеб, сыр, вино и сушеные фрукты.
Хевар Ахита разъяснил, как можно избежать ка-рающей десницы короля. Князь Риво согласился. План был, конечно, рискованный, но другого они не придумали.
– Учитывая последнюю выходку моего брата, тебе следовало их судить от имени мертвого лося, Лем! – неловко пошутил Хевар, подняв свой кубок в подобие тоста.
Риво грустно вздохнул:
– Я вправе вершить правосудие только лишь именем короля. Мертвый лось не удостоил меня этой чести.
Услышав скрип двери, все обернулись.
В чертог вошел начальник гарнизона.;
Глава VII

Владычество, но не по праву
Средь мраморных башен и стен.
Пьет аспид свою же отраву,
Кровь льется из порванных вен.
И это – не жертва вне стана:
Свободные рвутся в бои,
Решив ниспровергнуть тирана,
Что жизни их счел за свои.

Сквозняк гулял по коридорам Мраморного зам-ка – бывшего гнезда семьи Леуров. Невольную ком-панию ему в то холодное утро составляли одни лишь хгаер Тисаон и брюзгливая ключница.
«Ему тут ужин приготовили по самым лучшим элардским рецептам, а он, косноязычный увалень, даже спасибо не сказал», – сердилась про себя стару-ха, бесшумно шевеля губами, – «Леуры были куда обходительнее».
Со стороны двора послышался истошный вопль. Князь поспешил на высокое мраморное крыльцо и увидел медведя, носившегося по мостовой. Лиурин-ха была состоятельным городом, и для нее подобное не было необычным. В окрестных лесах водилось множество медведей, их даже отлавливали и прода-вали. Не так давно они сияли золотом с черных щи-тов Леуров, которые бывший хранитель печати велел отовсюду убрать. Придумать же собственный герб ему мешала, в общем-то, убогая фантазия.
Из-за угла вышла старая толстая женщина, что-то крича на алгирском наречии. За ней бежали люди с рогатинами и веревками. Когда зверя поймали и за-перли в клетку, его хозяйка принялась их востор-женно благодарить, хотя, эти грубые крики скорее навевали мысль о проклятиях, нежели о благодарно-сти.
Князь Тисаон распорядился привести к нему и эту женщину, и всех, кто находился в это время во дворе. Надо было, как он полагал, проявить себя сразу хозяином этого места.

***
К тому времени лавки были уже открыты. Тор-говец тканями Мего по прозвищу Денотрий, что на стагнарском значило «купи-продай», ругался с под-мастерьями соседа. Закончив это дело, он сел на сундуке в своей каморке и принялся разглядывать монеты. В последнее время это было его основным и любимым занятием. В дверь постучали – визит в столь ранний час и то, что покупатель хочет его ви-деть, предвещало хорошую сделку. Но это оказался золотых дел мастер, друг Мего, который торопливо проскочил в проем и сел, пытаясь отдышаться.
– Привет, мой друг, я должен сообщить тебе из-вестие, о котором покамест не слышали в замке! Рхиоры заодно с наследником престола заманили в лес и там убили казначея и хгаера Кастеи. Икеян стал на путь мятежа!
Мего почтительно встал и перекрестился, но за-тем, довольно потирая руки, хлопнул себя по огром-ному брюху и, рассмеявшись, плюхнулся обратно.
Гость промокнул свою взмокшую лысину, в ко-торой отражались блики лампы, подвешенной над самым столом.
– Я сказал тебе что-то смешное? – насупившись, спросил он, поднимая со стола серебряную монету. На ней была отчеканена схватка грифона со львом – герб Королевства Лигии, Элардии и Городов-государств.
– Ты никогда не понимаешь выгоды, которую мы можем извлекать из событий подобного рода, – ответил ему Мего с некоторым снисхождением.
– Какой еще выгоды? От мятежа? – гость швыр-нул монету к остальным.
Хозяин лавки неуклюже вылез из-за стола и по-дошел к окошечку, закрытому решетками и ставней.
– Что-то сегодня здесь душно.
Морозный воздух ворвался в комнатушку. От-куда-то послышался запах пирогов.
– Опять не понимаешь очевидного. Убили лю-дей короля, что за этим последует?
– Конечно же, мятеж, осада Икеяна и...
– Да нет же! Что будет вынужден делать Изхар?
– Мстить, – ответил чеканщик.
– Нет, нет и нет! – вспылил Мего, – похоже, ты не наигрался до сих пор в войнушки, раз у тебя одни осады с мятежами в голове. Король назначит новых советников, и что им будет нужно?
– А-а! Вот ты о чем! Конечно, дорогие ткани, драгоценности и прочая роскошь, но, если этот мя-теж чрезмерно затянется, мы не получим ничего.
– Действительно, – промолвил Мего, перестав бахвалиться, – хотя разве можно всерьез ожидать, что Икеян выдержит натиск королевского войска и ополчения всей остальной Стагнарии?
– Кто знает, кто знает... – задумчиво произнес золотых дел мастер, наблюдая, как торговец тканями сметает деньги со стола в мешок.
Мего снова уселся за стол и позвонил в коло-кольчик. Служанка принесла кувшин вина, два кубка и серебряную чашу с фундуком.


***
В трактире «Честь гуся» царила безмятежность. Начальник гарнизона Кай Авир в печальном одино-честве вкушал суп. Настроение его было на редкость паршивым, ведь самодурство нового хгаера превзо-шло все его ожидания.
Слева за круглым дубовым столом сидели двое мальчиков, близнецы лет четырнадцати, они ожив-ленно болтали, опустошая глиняную плошку с мин-далем. Один из них кинул орех в лоб другому, во всеуслышание захохотав. Кай хорошо их знал, это были братья его друга Эрго Лариота, шкодливые и праздные ребята.
– Зачем нам нужен этот князь? Давно пора нам быть свободным городом, республикой как города-государства элардов, – раздалось из открывшейся справа двери.
Снова заладили эту песню. В любом другом случае Кай отвел бы смутьяна в темницу, но сейчас ему было плевать.
«Хоть республика, хоть царство, хоть дикий конный народ, что хотите».
Вошедшего держали под руки его товарищи. Ввиду того, что он едва держался на ногах, его уса-дили за стол рядом с дверью.
«Что они здесь делают?» – задался Кай вопро-сом, посмотрев на мальчиков, – «И где Эрго? Он должен был вернуться накануне».
В трактир вошла мать ребят, с плеткой, взятой, по всей видимости, у погонщика мулов. С угрожаю-щим видом она направилась в сторону сыновей. Те, в свою очередь, бросив орехи, бежали в другой конец залы, жалобно увещевая грозную родительницу не сердиться. Растившая одна троих сыновей после ги-бели мужа, эта женщина была похожа на воительни-цу из легенд. Не слушая их оправданий, она прокри-чала на все заведение:
– Не смейте держать меня за слабоумную! К вам пришел учитель, а вы его обманули. И где же мои сыновья могли прятаться от чтения истории? Я лич-но обыскала погреба с конюшнями при нашем доме, так вы, бездельники, оказывается, сидите в кабаке!
– Но мы хотели есть...
– Меня не волнует, чего вы хотели! У нас есть и кухня, и повар! И время обеда еще не пришло! Вы оба будете наказаны. И не забудьте попросить про-щения перед учителем за свою ложь и то, что заста-вили себя ждать!
Ребята с виноватым видом пошли прочь. Мать триумфально последовала за ними. Увидев Кая, она остановилась и протянула ему руку в бархатной пер-чатке.
– Кай, прости, не заметила тебя сразу. Тебе из-вестно что-нибудь об Эрго? Он до сих пор не вер-нулся из Икеяна.
Начальник стражи коснулся губами руки и смущенно мотнул головой:
– Приветствую тебя, почтенная госпожа Ирма! Мне ничего не известно, но полагаю, нам не о чем беспокоиться. Возможно, Эрго решил погостить у Рхиоров, ведь в эти дни, я слышал, там проходит ярмарка.
– Его, катафрактария, могли ограбить в пути и убить. Зря он поехал один, – уныло промолвила Ир-ма в ответ, покидая трактир. Только сейчас Кай за-метил в ней хрупкую женщину, которая все эти годы скрывалась под маской деловитости и силы.
Опасения были напрасны – ее старший сын был не так далеко. Он возвращался через лес, там, где ветви деревьев, покрытые инеем, ярко сияли в лучах невысокого зимнего солнца. Проехав в южные воро-та Лиуринхи, Эрго направился в Мраморный замок.
Когда он вошел в тронный зал, князь сидел, раз-валившись, на троне и допрашивал алгирских цирка-чей. Попутно с этим бывший хранитель печати жад-но отхлебывал элардское вино, заедая его шедевром местной кухни – каким-то подобием клецок.
– Как посмел твой медведь бегать по моему двору без моего на то позволения? Отныне я повеле-ваю в этом городе и на сей земле! – прорычал Тисаон.
Старая толстая женщина пожала плечами. Она не выглядела напуганной.
– Отвечай!
– Раз ты повелеваешь в этом городе, так повели моему медведю от меня не сбегать. Устала я от него, строптивый он зверь, каких свет не видывал, – про-ворчала та с сильным алгирским акцентом.
Князь повернулся к Эрго.
– Чего ты мне принес?
– Письмо из Икеяна, ити хгаер, – катафракт пе-редал ему свиток с легким поклоном.
Тисаон улыбнулся, решив, что друзья с ним хо-тят поделиться добычей, как было условлено. Одна-ко, увидев печать Рхиора, он долго смотрел на нее, не решаясь открыть. За него это в итоге сделал чаш-ник.
«Хранителю печати короля бессовестному Тисаону, недо-стойно вступившему во владение домом Леуров. Мы, наследник престола Хевар Ахита и хгаер Икеяна Риво Рхиор, сообщаем, что твои товарищи казнены за разбой. Твоя участь будет еще хуже, если ты не отречешься от чужих владений и чужих сокровищ. Оставь их законным владельцам и убирайся из нашего королевства. Тогда ты сможешь оставить себе хотя бы свою жалкую жизнь».
Тисаон взревел и бросил письмо на пол.
– Схватите наглеца! В темницу его! – завопил он, топая ногами.
Эрго изумленно посмотрел на взбеленившегося князя.
– Ити хгаер, я лишь принес тебе письмо. Если оно тебе не по душе, в том нет моей вины.
– Ты принес дурные вести, осмелился служить изменникам, врагам твоего короля! Ты привез это письмо, с тебя довольно и этого.
– В таком случае я требую суда моего короля, – хладнокровно ответил Эрго, ловко швырнув подо-шедшего стражника на пол, – Я принадлежу к ста-ринному роду, известному со времен основания Стагнарии, и не позволю, чтобы со мной обращались как с собакой подобные тебе голодранцы!
Удар ногой в живот заставил его замолчать. Эр-го обезоружили и потащили из зала.
– Арестуйте всю его семью! – процедил Тисаон, обратившись к оставшейся страже, – Всех! Быстро!
Когда двое стражников выбежали в боковую дверь, князь снова обратился к пожилой циркачке.
– Сколько ты сейчас готова заплатить?
;
***
Быстро схватить семью Эрго не удалось, дома оказалась одна Ирма. Мальчики, заметив, что дверь комнаты не стерегут, сбежали незадолго до этого в лес. Плачущей матери связали руки, её привели к го-родским воротам, пока в погоню за сыновьями от-правились двое. Толпа, узнав, в чем дело, кипела от ярости, крики и проклятия слышались отовсюду. Кай выглянул в окно своей сторожки и вне себя от бе-шенства сбежал по деревянной лестнице. Он бросил-ся к Ирме, та плакала, не понимая, что тут происхо-дит. Ворота распахнулись и въехали два всадника, они вели ее ребят. Закоченевшие руки детей были связаны, на их щеках проступали ссадины и полосы от слез.
– Что вы творите, собачьи дети? – закричал Кай, стащив одного из тех всадников наземь и врезав ему с размаху. Второй достал было ржавый меч, но все же не рискнул приблизиться. Кай взял окоченевшие руки ребят в свои, перерезал веревку и окликнул их мать:
– Идите за мной, я не дам вас в обиду.
Он отвел всех троих в свою башню, велев ото-греваться у огня. Его слуги наполнили теплой водой деревянный ушат и налили им горячего вина.
– Ждите меня здесь.
Нацепив кольчугу, Кай повел свои отряды к замку, многие горожане последовали за ним. Войдя в цитадель и, само собой, не встретив там сопротивле-ния, в одном из переходов он нашел своего друга Эрго, которого вели все те же двое стражников.
– Куда вы с ним идете?
– Князь хочет его допросить! – сипло ответила бородатая рожа позади арестанта. От хранителя по-рядка разило потом и тошнотворной дешевой вы-пивкой.
Кай поднял руку, по его сигналу стражники в одно мгновение были повалены на пол.
– В Икеяне мятеж, – ответил Эрго уже за себя, – Рхиоры мне велели передать...
– Идем, мой друг, – нетерпеливо перебил его начальник гарнизона, – пора бы показать тому безумному ублюдку, что значит правосудие.
В тронном зале, где пьяный вдрызг князь ждал, когда приведут осужденного, больше никого не ока-залось. Не обращая внимания на удивление, вопли, мольбы и угрозы Тисаона, его протащили по полу и сбросили с парадного крыльца. Достигнув нижних ступенек, князь повернул окровавленное лицо и вы-плюнув зуб. Подняться ему уже не удалось – в плечо ему вонзили рогатину. Хгаер заплакал и стал молить о пощаде, но никто его не слушал. Толпа подхватила Тисаона, и его вопль сменился победным и радост-ным кличем:
– Да здравствует республика Лиуринха!
;
Глава VIII

Морозный воздух и чуть блеклый свет,
Жаровня и угли, громкий лай.
Изменник божится дать благой совет:
«Безумие вновь не повторяй.
 
Не успокоит чаша гнев,
Не обитает на болотах лев:
Прошу, сего не забывай!
Сова не бесится, взлетев.
 
То, что осталось ты не потеряй!
Хоть раз по правилам сыграй!
Ферзь пал, от пешек верности не жди,
Терпению их настал конец.

К ладьям поближе можешь подойти
И, может, сохранишь венец.
Расплавит пламя серебро,
Не жди, посеяв терн, в ответ добро,

Но и не сеять впредь стремись.
Исправить царство поклянись.
Пожар пылает, но пока не здесь
Еще не поздно сбросить спесь.

Тусклый утренний свет проникал в недра Дома четырех зверей сквозь редкие окошечки под потол-ком. Король и вероломный сын хгаера Икеяна шли вдоль дверей темниц. Изхар был зол, и выглядел очень рассеянным. Вчера казненных Лемом прибли-женных предали земле. Останки же Тисаона, растер-занные, положили в могилу в том виде, в каком их привезли – в мешке.
На лестнице, которая вела наверх, появилась Алиенель. В сером поношенном шерстяном плаще и капюшоне, немного изъеденным молью, сегодня она выглядела непривычно. Особенно рядом с одетой в разноцветные шелка Ингой, которая спустилась сле-дом с фонарем в руках.
Принцесса усмехнулась и язвительно бросила:
– Щедро же ты наградил своих прихвостней!
– Что тебе нужно? – чуть слышно промолвил Изхар, не меняясь в лице.
Алиенель скривилась и, отчеканивая каждое слово, ответила:
– Я просто не хочу, чтобы по причине твоего бездарного правления мои кишки тоже возили по Стагнарии в мешке, мой милый брат!
– По мне, так лучше бы твои, – пробормотал Изхар, нервно выдохнув вбок струйку пара.
Алиенель ушла, казалось бы, довольная этим ответом.
– Мне привезли уже четвертое послание от «ка-питанов ополчения республики Лиуринхи». – Изхар достал из мешочка на поясе мятый кусочек перга-мента и, повертев им в руках, отдал Энтару. – Они посмели ставить мне условия. Мятежники требуют освободить Леуров и признать свободу Лиуринхи от нашей короны, только тогда они будут согласны на мир. Иначе… Они угрожают вторгнуться вглубь ко-ролевства, позвав с собой таких же, как они, разбой-ников.
– Моих родичей что ли?
– И их в том числе.
Принцесса, снова выглянув из полумрака, лас-ково произнесла:
– Чему тут удивляться? Они учатся у своего ко-роля! Хотя, о чем это я? У своего бывшего короля, вдобавок доверяющего человеку, который предал свою семью с такой легкостью, будто сменил сапоги.
Энтар нервно кашлянул. Приступ гнева снова овладел Изхаром, он посмотрел наверх, на лестницу, где стояла сестра, и сбивчиво пролепетал, ударив по стене рукой:
– Зато он остался верен мне, своему королю.
– Не верю. Тебя предал даже брат, всегда щепе-тильный во всем, что касается чести, – возразила Алиенель. Она медленно спустилась к ним, и слегка приобняв короля, присмотрелась к Энтару, – Итак, кем же ты хочешь у нас стать? Воеводой? Казначе-ем? Может быть, хранителем печати? Давай всеми сразу – все равно их теперь у нас нет.
– Прошу прощения, ити хгаер, – промолвил, взяв руку принцессы, Энтар. Алиенель широко улыбнулась и отдернула ладонь, как только он жад-но припал к ней губами.
Изхар не обратил на эту сцену ни малейшего внимания.
– Это всё Ивар Леур! Он у меня поплатится…
– Ити хгаер, ради нашего блага, прошу, не при-чиняй более зла Леурам! В народе их любят и счи-тают невиновными. Кто знает, что будет, если...
– Если ты не хочешь мятежа в Касихге, слушай, что он говорит, – перебила принцесса, – мятежа, на который есть и множество других причин, подумай хорошенько, милый брат!
– Не беспокойся, – ответил король совершенно спокойно. Беспомощная скорбь читалась на его лице. – Я уже передумал. Не знаю, быть может, они нам помогут вернуть Лиуринху...

***
Леуры не слышали этого разговора, хотя узнали голос короля, когда он проходил мимо двери. В их камеру проникал слабый свет, и в ней было не так холодно, как в остальных. Ивар Леур читал книгу, его жена Леда грела у жаровни руки, очень худые и бледные, с синими венами под белой кожей. Мать князя Ия вышивала при свете двух ламп. Девятилет-ний Рейл играл с деревянной лошадкой, сидя в углу на соломе. Кай и Аквила, шести и четырех лет, тем временем сооружали кошку из тряпок и веток ветлы.
Леда закрыла руками лицо и заплакала.
– Они нас убьют, убьют... – запричитала княги-ня, уткнувшись в грудь мужа, который ее приобнял, – наши дети... – не в силах говорить, она отверну-лась.
Ивар стряхнул с себя оцепенение, когда услы-шал противоестественные вопли: их младшие дети не поделили самодельное подобие кота и ныне бросали друг в друга то, что от него осталось.
– Мы засыпаем и просыпаемся... мы умираем, а когда-нибудь снова оживем... – мрачно сказал он на ухо жене, – И мы... и дети...
Князь не успел договорить, – в несмазанном замке проскрежетал ключ, и к ним заглянул сам Изхар. Король оглядел пленников, неопределенно махнул рукой и вышел. Ключ снова заскрипел в зам-ке.
– Странный он, – угрюмо проворчала Ия, отло-жив пяльцы. – Вот что это такое было?
Леда снова заплакала.
Откинув со лба прядь волос, Ивар молча про-должил читать.


***
Энтар застал короля в его покоях за руганью с сестрой. В углу на тюфяке, изрядно перебрав с ви-ном, спал шут Кейтах. Лисенок примостился рядом. Хотя холщовый капюшон скрывал мордашку зверя, было видно, что он начеку. Все его успели полю-бить, а то, как зверек ходил на задних лапах, умиля-ло даже Изхара. Алиенель взяла на руки лиса и про-сто ушла, оборвав скандал на полуслове. Инга от-правилась следом, с улыбкой взглянув на шута. Еще бы дурак не проснулся до завтра, и не о чем больше мечтать.
Изхар осмотрел гобелены на стенах, они опять были в пыли. Его это раздражало не меньше, чем всякие там мятежи в этих дурацких Икеяне с Ли-уринхой.
«Возможно, наши чувства взаимны», – решил он про себя и усмехнулся. Атласное ложе взяло его вместе со слабостью, страхом, сомнениями, всем, что он сделал. Всё это не имело значения. Балдахин с кистями заменил ненадолго небо.
Послышались знакомые шаги, это был чашник. На столике у изголовья появились моченые яблоки, кувшин и глиняная чаша. Король ее любил, возмож-но, он чувствовал себя кем-то другим, когда из нее пил. Хотя он и сам не мог сказать, так это или иначе. Хаотичная привязанность к вещам, местам, а иногда и к людям не всегда осознаются вместе с их причи-ной.
Изхар тут же принялся жадно, неистово пить. Здесь было теплее, он скинул меха.
Энтар не уходил. Он взял высокий стул и сел, не испросив позволения, рядом.
– Чего тебе?
– Вино не поможет…
– Чему?
– Да чему бы то ни было. Ни помириться с принцессой, ни подавить мятежи.
Изхар сделал глоток и пригляделся к чаше.
– Да ну…
И, тем не менее, с вина он перешел на яблоко. Сдирать кожуру, грызть сердцевину, разжевывать семена, чувствовать этот горький привкус как в дет-стве. Да, что-то в этом когда-то было.
– Энтар, ты – новый хранитель печати.
– Благодарю! Для меня это честь, ити хгаер.
– Честь или не честь, назначить мне больше не-кого. Стало быть, не зазнавайся.
Энтар встал, склонив голову долу. Скрестив на груди свои длинные руки, он все же решился про-сить:
– Ити хгаер, когда ты победишь повстанцев... я прошу, ради моей верности тебе, сохрани жизнь мо-им родителям, сестре и ее мужу.
Король покраснел, но ответил не сразу.
«Как стоит поступить, не наломав при этом еще больше дров?»
– Хорошо, вместе с ними Леурам будет не так скучно. Мы отправим их всех в ссылку в какой-нибудь домик в лесу. А твоего племянника я заберу к себе на воспитание, мне нужен новый оруженосец. Ты же вместо отца станешь хгаером Икеянским.
– Благодарю за такое великодушие!
– Великодушие? – Изхар с интересом взглянул на Энтара, – Тебе ли не знать, что в народе меня зо-вут Подлым?
– Знаю, но сейчас-то ты судил великодушно. Именно это поможет тебе вернуть потерянное. Мы – не наши прошлые дела, мы наши дела теперешние. Пока не поздно все изменить.;
***
После ужина Инга бесцельно бродила по залам дворца. Она беспокоилась из-за того, что война вот-вот разгорится, отца-катафрактария призовут под знамена короля, а ей самой придется возвратиться в глинобитный замок и присматривать за пастухами. Изысканные звуки арф и лютней сменятся для несчастных ее ушей вульгарным свиным хрюканьем и окриками баб.
– Инга, – послышался голос шута.
– Чего тебе... – девушка смутилась и замолкла, не узнавая его.
Кейтах стоял перед ней в темно-синем плаще, гладко выбритый, похожий на катафрактария, а мо-жет, и на княжеского сына. Хотя от него и разило ви-ном, как и прежде, а глаза безуспешно пытались от-крыться чуть шире, чем им позволяли опухшие веки.
– У меня для тебя есть подарок, – он протянул ей брошь: серебряного василиска с маленьким витым мечом и сапфировым глазом.
– Как красиво. Благодарю. Но откуда это у те-бя? – Инга робко приняла подарок, размышляя, не вернуть ли его обратно.
– Король назначил меня казначеем, пока не подыщет кого-то смышленее, – ответил с улыбкой Кейтах, коснувшись ласково ее руки. – А я был до-вольно силен в арифметике, пока меня не взяли слу-жить во дворец.
– Инга! Иди сюда! Мне скучно! – Послышался голос Алиенель.
– Меня ждут! – улыбнулась она и, потупив гла-за, побежала на зов.

***
Изхар равнодушно смотрел на засыпанную сне-гом площадь с галереи Дома четырёх зверей. Энтар убеждал его снизить налоги и не наказывать жителей за недовольство. Смакуя подогретое вино, король долго молчал, но потом грубо выругался.
Энтар невозмутимо продолжал.
– Ити хгаер изволит гневаться. Принято считать, что королю такое подобает, ведь с легкой руки элардских трубадуров земных владык сравнивают со львами, но...
– Стало быть, я не лев? – засмеялся Изхар.
– В гневе или находясь во сне, почему бы и нет. Я читал, что львы спят беспробудно, как наши коты. Но кое о чем ты забыл. В Стагнарии львы не живут. В холодном заболоченном лесу лев не протянет больше месяца.
– Ну вот… – Изхар поставил недопитую чашу на подоконник.
– Но обрати внимание на герб своей семьи. Сова всегда спокойна и умеет ждать. А кроме этого она довольствуется малым, вершит свои дела тихо и осторожно.
– Ты предлагаешь поступиться податью и стра-хом, я знаю, во что это выльется. Они сядут мне на шею и будут требовать больше и больше поблажек. Нет уж, пусть чувствуют силу!
– Они чувствуют это иначе, они это считают…
Из-за угла неожиданно вышел монах в очень старой, заплатанной рясе. Будучи тощим, весь – ко-жа да кости, своим появлением он напугал их.
– Кто тебя сюда пустил? – спросил Изхар.
Монах подошел к ним и почтительно кивнул.
– Не знаю, кто меня сюда пустил, во всяком случае, пройти мне никто не мешал.
Энтар с любопытством осматривал гостя.
– Ну и зачем ты пришел? – спросил Изхар, зев-нув и потянувшись, – как тебя зовут?
– Многие называют меня Отшельником, ити хгаер, а мое настоящее имя уже не имеет значения. Здесь я – ходатай за бедные семьи, голодных детей. Открой свои житницы и прокорми их: с тебя не убу-дет, а люди смогут перезимовать. – Наивная просьба звучала с таинственной силой, как будто не он про-сил у них хлеб, а сам оказывал им одолжение.
Энтар кашлянул.
 – Ладно, завтра я подумаю над этим, а сейчас у меня болит голова, не знаю от чего. Может быть от этого вина, – Изхар обернулся к Энтару, – а может и от твоего занудства!
Король их оставил.
– Идем, тебя покормят, можешь остаться здесь на ночь, – промолвил Энтар.
– Благодарю тебя, Рхиор.
«Откуда он меня знает?»
Родовое имя прозвучало как обвинение, тут же представились лица родных. Энтар жадно втянул в себя воздух, стряхнув наваждение.
– Идем, я отведу тебя на кухню.

***
Изхар чему-то радовался.
– Иди сюда! – подозвал он Энтара, – Читай!
Энтар взял письмо.

Верный своему королю гарнизон Икеяна арестовал мя-тежников Хевара Ахиту, Риво Рхиора и Лема Терхи. Просим тебя поскорее прибыть и судить их на нашей земле, как ве-лит нам Обычай.

Вместо имени с печатью был накарябан крест. В мозгу Энтара промелькнуло подозрение.
– Не надо, прошу тебя, ити хгаер, очевидно, что это – ловушка! Ты не знаешь, на что способны мой отец и твой брат, когда они вместе. Я слушал их...
– Оставь, Энтар, причем здесь твой отец? Все гарнизоны в этом королевстве служат мне, – с улыб-кой заметил на это Изхар.
– Гарнизон Лиуринхи тоже служил тебе, но его капитан встал во главе повстанцев.
Король задумался.
– Когда Леуров схватили и увезли сюда, этот изменник Кай Авир, и ухом не повел. Во всём вино-ват этот дурак Тисаон. – Изхар немного помолчал, – на этот раз и гарнизон, и чернь останутся довольны. Я им дарую настоящего хгаера, из их же княжеской семьи.
– Их могут привезти сюда, – упрямился Энтар.
– Я этим нарушу Обычай, а чем ты меня целый день донимал? Ну, нет, пусть все будет как должно. Не буду же я сидеть здесь и бояться ездить по своим же землям? Какой я вообще тогда король?

***
Забытая на подоконнике чаша покрылась гу-стым слоем инея, и к ночи вино в ней успело замерз-нуть. Ветер поднял за окном мириады серебряных хлопьев, нахлынувший мрак поглотил и ее, и огни близлежащих домов, и весь Дом четырех зверей.
;
Глава IX

Настолько захвачены все мы игрой,
Что все как один забываем порой:
Слаба слишком ставка «дешевая месть».
Вот, кости лежат: дважды выпало шесть.

Чей ход? Ты не спи, хватит время тянуть,
Играем мы кон на волшебную ртуть.
Три пять, не так плохо, но все впереди.
Кидай, просыпайся, а лучше уйди.

Где правила? Помнит ли кто, хоть один?
На вертеле жарится тот еще свин.
На что мы играли? Да, ладно, забудь.
Поделим на всех, проигравшим не будь.

Каким ветром всех нас сюда принесло?
В чем наши порядки? Мое ремесло?
Кто знает, откуда мы взяли вина?
Сокрыла дорогу болот пелена…

В Касихгу пришла оттепель, кривые ее улочки покрылись грязной кашей. Изхар собирался в доро-гу, он был беспокоен, хотя брал два десятка конни-ков и столько же веховых с собой.
Перед рассветом во дворец заявились Руми Илир с Леорой и её братом Авесом Гиурли, хгаером Улеши. Последний, тихий улыбчивый юноша пол-ных пятнадцати лет, был молчалив и редко привле-кал к себе внимание.
Гиурли славились своей численностью: целое полчище братьев, сестер, тетей, бабушек, дедушек, дядей и всех остальных ютилось в круглом, покры-том мхом замке в лесу у ручья.
Не от мира сего князя Авеса никто не принимал всерьез. Все знали, что княжеством на самом деле правит его тетя, поэтому король не придавал особого значения его появлению. Иначе дело обстояло с «доблестной конной семьей», как за глаза прозвали Руми и Леору. Алайя ближе всех располагалась к Лиуринхе, и потому Изхар набросился на них с гнев-ной отповедью. Во время оной их лоснящиеся лица быстро меняли свое выражение с испуга на глупую и наглую улыбку, и наоборот.
– Что вы тут делаете сейчас, когда ваш хгаерат нуждается в защите? Я слышал, мародеры грабят де-ревни вдоль ваших границ. Что будет, если Кай Авир и Эрго Лариот решатся действовать, как обещали? Первой на пути им встретится ваша Алайя!
На это Руми лишь удивленно вытаращил глаза и ненадолго перестал жевать кислицу.
– Ити хгаер, как же так? Мы прибыли сюда, чтобы засвидетельствовать нашу верность и нашу поддержку! – возмутилась Леора.
Забытый всеми Авес стоял рядом и рассеянно глазел по сторонам, одаривая всех улыбкой.
– Вы доказали бы верность куда лучшим обра-зом, оберегая свои земли! – вспылил король, и по-вернулся к ним спиной, собираясь уйти.
– И мы их защитим! – воскликнул Руми.
Изхар оглянулся на князя, чье лицо светилось беззаботной радостью. Его наивный взгляд и глупая ухмылка лишили короля всех доводов.
«Кто знает, что хуже для бедной Алайи? Чтобы этот остался здесь, или чтобы вернулся?»
Из-за угла к ним следом за лисенком выбежал Кейтах. Вновь исполняя повинность шута, он все же был одет в придворный плащ, а не привычную личи-ну дурака. Вместо него казначеем назначили некоего разорившегося ростовщика, имени которого никто потом не мог вспомнить.
Лисенок игриво потерся о полы королевского плаща. Изхар растянулся в улыбке и наклонился, чтобы его погладить.
– Брат мой! – послышалось со стороны дверей. Изхар вздрогнул.
– Алиенель? Ну что же... я поручаю следить за Домом четырёх зверей тебе. Поддерживай порядок и не доверяй, кому попало, свою честь.
На удивление всё прошло мирно. Принцесса об-няла и поцеловала брата.
– Руми и Леора! – продолжил король, – Я вам всё объяснил. Идите, поднимайте свои лазурные с единорогом знамена и убирайтесь домой.
Перечить те не стали, но и уезжать, похоже, что не торопились.
Снова заметив лисенка, Изхар почесал его за ухом.
– Постойте, я же забыл раздать хлеб нищим! – неожиданно вспомнил король, – где тот монах? – он ощутил, как по спине волнами пробежала дрожь.
– Наверное, ушел, никто его больше не видел, – ответил Энтар.
– А ну и ладно!
Не в силах побороть тревогу, Изхар достал ка-мушек с рунами – амулет, который ему накануне да-ла ясновидица. Не испытав облегчения, он снова по-ложил его в карман.
– По коням!

***
Следующим утром отряд Изхара подъехал к высокой прямоугольной башне, под сенью которой находились главные ворота Икеяна. Проехав мост и следуя мимо солдат гарнизона, король увидел не-скольких катафрактариев из местных. Как затравлен-ный зверь, озирался он по сторонам. Тяжелые со-мнения снова обрушились на него, что-то здесь было не так, не может всё идти настолько гладко.
Решетка ворот с грохотом упала, и даже не ржа-ние, крик лошадей раздался позади. Большая часть катафрактариев и верховых Изхара осталась за воро-тами. Солдаты гарнизона окружили остальных, направив копья на коней, те встали на дыбы. Кто-то не удержался в седле.
Из толпы появились Лем Терхи и Хевар Ахита. Король схватился за поводья, но его тут же выво-локли из седла. Лошадь заржала и унеслась в пере-улок, тем временем с Изхара сняли ножны и вынули кинжал из сапога.
– Ну, брат, до чего же ты не воспитан! Другой на твоем месте пропустил бы конницу вперед! – вос-кликнул принц, поймав обезумевший взгляд короля.
Изхар разразился руганью:
– Предатель, ублюдок, ничтожество!
– Проводите государя в отведенные ему покои! – обратился Лем к стражникам тестя, пытаясь не расхохотаться.
– Но, брат, – улыбнулся Хевар, – чем ты опять недоволен? Взгляни, с каким почетом мы тебя встре-чаем! Сейчас тебя ждут запечённая дичь и вино. Ес-ли захочешь, Ульрика сыграет на лютне…
– Какая, к черту, дичь? Какая еще лютня? – в гневе закричал Изхар. Пар клочками струился у него изо рта.
– Ни о каком предательстве речи не идет. Мы давали клятву защищать короля и королевство. От кого бы то ни было, даже от тебя самого, – добавил, уже не паясничая, принц.
Изхар обмяк и впал в оцепенение, не в силах что-либо ответить. Его увели во дворец.
Среди конников короля, очутившихся по эту сторону ворот, был и Энтар, предусмотрительно одетый в старый вязаный плащ с капюшоном.
«Чертов Терхи!», – пронеслось у него в голове, когда он увидел, как Лем обыскивает короля, – «отец всегда любил тебя больше, чем родного сына! Ты всегда был у него и благороднее, и умнее, ты, без-родный, бродячий катафракт! Нашла сестрица пар-тию! Я пытался сделать Изхара лучше, а вы... Из-за вас… она уедет от меня... Вы поплатитесь!»
Он тихо спешился и стал пробираться назад к воротам вдоль лошадиных ног и крупов.
– Куда? Не велено пускать, пока не разрешит хгаер!» – рука в перчатке его оттолкнула. Радовало лишь одно: в этом рванье он явно не претендовал на то, чтоб его приняли за катафракта короля.
 «Я бы сейчас мог бы быть уже вашим хгаером», – усмехнулся про себя Энтар и скрылся.

***
В теплой, но сумрачной опочивальне, куда его привели, Изхар нашел перемену льняных одежд: куртку, рубаху, штаны, онучи, а помимо этого – кувшин вина и жареную утку с пресным хлебом.
Король смирился и, переодевшись в чистое, от-ужинал, однако с вином перебрал и вне себя от бе-шенства, расколотил уже пустой кувшин о стену, а блюдо с объедками бросил в окошечко под потол-ком. Со двора донеслись удивленные возгласы.
Дверь заскрипела, и его без разговоров отвели в библиотеку. Там у камина в алом одеянии хгаера грелся Риво.
– Прости меня, ити хгаер, но я болен и слаб, чтобы приветствовать стоя, – промолвил негромко старик, – присаживайся.
Король огляделся. По столу возле окна были разбросаны шахматные фигуры, две черные ладьи лежали на полу. Белый конь оказался в руке у Риво.
– Ты думал, что будешь сидеть здесь на троне в чертоге, не так ли? – хгаер протянул костяную ло-шадку Изхару, – Но это мой дом, и хозяин здесь я. А что до княжества, ты начисто забыл: твоему деду я отдал гарнизон не просто как подарок.
Изхар по-прежнему молчал.
– Хевар Тень обещал защищать наши жизни, свободу и имущество. Кажется, что-то еще. Ну, а ты? Все достояние Леуров ты присвоил даже без су-да над ними!
– Я относился хорошо к твоей семье!
– Мы не нуждаемся в благосклонности твоего произвола, –  сурово заметил князь Риво, – как и в чем-то сверх того, что нам и так принадлежит. Мы были связаны с тобой Обычаем и договором, но ты их нарушил. Я не могу быть спокоен за участь род-ных. Хотя мне самому уже вряд ли удастся им чем-то помочь, я чувствую, мне скоро предстоит послед-ний пир...
Риво кашлянул и промокнул лоб платком.
– Мой сын приехал с тобой?
– Да, и он следовал рядом, когда мы проехали через ворота. Ты его еще не допросил? – удивился Изхар.
– Я не хочу его допрашивать и видеть тоже. Разве что удостовериться, что он живой. Мы его не нашли.
– Это же и есть твоя семья, о которой ты так беспокоишься? – ощетинился пленный король.
– Он больше не моя семья, – ответил с горечью старик, и его узловатые пальцы яростно вцепились в подлокотник.
– А что с моими катафрактами? Где они?
– В плену, – ответил Риво.
– Все?
Хгаер кивнул и жестом подозвал оруженосца.
– Следуй за ним, доброй ночи! – сказал он Изхару, – и да, твой гарнизон принес мне клятву верности.
Когда король ушел, в библиотеке собрались Лем Терхи, принц Хевар и только что приехавший из Лиуринхи Кай Авир. Ему первому Риво дал слово.
– Вы уже знаете, рехи хгаере, что жители наше-го города провозгласили республику. Они не хотят королей из Касихги. – Кай медлил, наблюдая за наследником престола. – С другой стороны Элардия использует все наши разногласия, чтобы нас порабо-тить. Некоторые уже сейчас открыто обсуждают, как бы выгоднее продать ей нашу свободу.
– А как же Леуры? – спросил его принц. – Их же все так любили? Что если их отпустят, и они вернут-ся?
– Любовь толпы изменчива. Увы, на их осво-бождении настаивают только катафракты. Ремеслен-никам всё равно, они готовы продать и их тоже. Пока мы с Эрго капитаны ополчения, им могут вернуть замок, часть земель и, может быть, сокровища. Но править им никто уже не даст. Они войдут в Совет республики со всеми остальными наравне.
– Кем остальными? – удивился Лем.
– Предводителями гильдий и главами знатных семейств. Сейчас нас там пятнадцать человек.
– Ну и дела! – возмутился князь Риво, – Теперь они будут решать вопросы войны и мира, судить и собирать налоги? Торгаши? Неслыханное дело! То-гда пусть и крестьяне с лесорубами решают сами за себя.
– Постой, – Кай подбросил дровину в камин, – они также, как и мы поднялись против Тисаона, они-то его и убили. Наш гарнизон их поддержал. Так же, как было у вас, за тем лишь исключением, что теперь у нас нету хгаера. Мы созвали Совет, чтобы был хоть какой-то порядок.
– Возможно, ты прав, – не стал спорить с ним Риво, – но что ты предлагаешь делать? Сам ведь го-воришь, что ваш Совет продажный.
– Не весь, впрочем, это неважно. Как капитан ополчения и как начальник гарнизона я лично пред-лагаю вам союз противу элардов и верных Изхару людей. Принц Хевар ведь не сможет просто приехать в Касихгу и занять место брата, не так ли?
– Хм. Что правда, то правда, – неопределенно процедил Хевар. – Но что будет потом? Стагнария потеряет Лиуринху, вот и весь союз? На чьей ты стороне?
– Она может вернуться к тебе и республикой. Не обязательно же ей быть хгаератом.
– А вот и нет, Кай. Остальные княжества тоже захотят созвать советы и освободиться от хгаеров, – возразил Лем.
– Ну уж нет. Надо просто вернуть им Леуров! – подытожил Риво, вытирая пот с висков. Он чувство-вал сильное недомогание. – Хгаер и этот ваш город-ской совет могли бы править вместе, лишь бы по Обычаю. Сами разберутся. А нам надо решить, что делать с королём.
– Оставим его здесь, – предложил Кай, – мы вряд ли вынудим его отречься, но как пленник он многое нам может уступить.
– Свободу от короны твоему совету? – съязвил принц. Ему казалось, что капитан ополчения ведет какую-то хитрую игру. Нельзя ему уступать.
Кай обреченно вздохнул.
– К примеру, оправдать Леуров.
– Хватит, принц! Довольно! – крикнул Риво. – Или предложи свое решение, или молчи! Мы не сво-ра собак.
– И предложу! Мы, конечно, можем его здесь оставить, но по мне это плохая идея!
– И почему же? – сдержанно спросил Лем. По-ведение Хевара его тоже начинало раздражать.
– О том, куда отправился мой брат, в Касихге знает каждый, и здесь его будут искать! Надо сбить их с толку. Можно отвезти его в Асгайлу, оттуда он точно не сбежит.
Повисла тишина, какая оттеняет только стыд и напряженную работу мысли. Действительно, Асгайла – неприступная твердыня над Горячим морем, роди-на Лема и вотчина давнего друга Рхиоров. Она была обнесена двойной стеной, через которую вели одни ворота. Покинуть её можно только по горной тропе, минуя две сторожевые башни, отплыть от замкнуто-го в скалах берега и вовсе невозможно. Да и короля там никогда не любили.
Лем переглянулся с Риво.
– Что скажешь, Кай?
– Ваш пленник, вам решать, – ответил капитан.
Риво кивнул.
– Я согласен. Нам надо только выбрать, кто от-важится его туда везти.
Принц показал на себя.
– Решено. Этой же ночью. И быстро, – сказал князь, – Лем даст тебе людей. А пока что помогите мне дойти до койки и соберите шахматы.
Когда Риво под руки вели по коридору, из тем-ноты неожиданно выбежал его внук. Обняв с разбегу деда, он закричал, нисколько не боясь получить нагоняй за шум среди ночи, – дедушка, что с тобой? Тебе больно? Матушка сказала, ты ещё болеешь, а я ходил смотреть на пленных и не зашел к тебе, про-сти…
– Ну что ты, внучок, – улыбнулся хгаер, – со мной бывало и не такое. А ты иди-ка лучше спать, нам больше нечего бояться, я выполнил то, что тебе обещал. Король не совершит отныне беззаконий.
Мальчишка следовал за ним, пока у него перед носом не затворили двери спальни. Ульрика подо-шла бесшумно сзади и положила руку ему на плечо.
– Сынок, иди спать.
– Но матушка... я не могу, я хочу что-то сде-лать, исправить… дедушка болен...
– Когда ты будешь нужен Провидению, верь, у тебя появится возможность чем-то и кому-то по-мочь. А пока иди спать.
Княжна отвела сына в чистую горницу, где в бе-леной печи, сверху донизу отделанной горшковыми изразцами, ласково потрескивали поленья, и, подо-ждав, пока он заберется под одеяла, запела:

Спи, засыпай, мне тебе не помочь,
Ведь тебе мало годков.
С огненной гривой и черный как ночь
Явится конь без подков.

Вот он идет, не касаясь земли,
Фыркает пламенем, ржет.
Просьбе моей умоляю, внемли,
Сон твой тебя сбережет.

Очи закрой, засыпай и молчи,
Мимо он, может пройти.
Против него бесполезны мечи,
Может лишь хитрость сойти.

В мире теней ты его обмани,
Там его слабость и крах.
Спи, засыпай, и его замани
В сны, что развеются в прах.

Ребенок заснул, и Ульрика осталась сидеть ря-дом с ним, погрузившись в свои размышления.

***
Сразу после совещания в библиотеке Кай и Лем отвели короля в закрытую дубовую повозку без окон. Вскоре к ним вышел и принц.  Несмотря на ба-хвальство, ему было боязно покидать крепость, где его окружали союзники, и где он хотя бы ощущал превосходство над братом. Ничто не прибавляло ему храбрости с той стороны ворот, она рассеялась со-всем, когда запрягли лошадей.
Завидев повозку, Энтар осторожно, крадучись, приблизился сбоку, намереваясь выскользнуть с ней за ворота. Деревянные колеса громко стучали по бу-лыжнику мостовой, заглушая его шаги. И тут рядом с караульной он увидел монаха, который приходил в Дом четырех зверей два дня назад. Заплатанная ряса, старый зипун, не будь под капюшоном видно худого лица с бородой, его можно было принять за пугало.
Отшельник сидел возле костра, грыз орехи, ки-дая скорлупу в огонь, при этом он внимательно сле-дил за ее участью, не замечая никого и ничего во-круг. Энтар выбежал из-за повозки и схватил монаха за грудки.
–Ты тоже один из них! Ты служишь им!
Гнев превозмог осторожность – капюшон сва-лился с головы Энтара, но стража его не узнала. Сойдясь во мнении, что этот бродяга не поделил что-то с таким же, как и он, товарищем, хранители порядка посмеялись и продолжили сплетничать.
– Ты знаешь, кто я такой, – ответил монах тем спокойным и полным достоинства, голосом, каким разговаривал и в прошлый раз. – Я служу только Слову. Питаюсь подаянием и возвещаю вызов.
– Какой еще вызов? Зачем ты пришел сюда?
– Мне трудно объяснить тебе все и сразу. Но я искал, где мой вызов услышат, а может быть, даже поймут...
Энтар остыл. Похоже, этот старый пень не при делах.
– Здесь, получается, слышат лучше?
– Я не сказал бы, что лучше. Все те же глупости мешают людям жить: власть, похоть, жажда наживы, желание отомстить…
Последнее слово прозвучало особо отчетливо и даже дерзко. Энтар вспылил и, вновь схватив мона-ха, бросил его на землю. Отшельник поднялся, отряхнул лохмотья и добродушно пожал плечами. Ворота пропустили повозку и затворились.


***
Хевар велел ехать лесными дорогами, которые один охотник вызвался им показать. Повозка ползла медленней болотной черепахи, и после короткого дня встал вопрос о ночлеге. По счастью им попался домик лесника, где пленника закрыли в кладовой, а общую комнату заняли все остальные.
Принц съел мясной пирог и растянулся на топ-чане у очага, оттуда вскоре донеслось негромкое по-храпывание. Хижина казалась вполне обжитой. Ка-тафрактарии и стражники играли в кости, рассевшись за длинным столом на козлах. Когда «тысяча блох» и другие привычные игры иссякли, один из конников раскрыл еловый ящичек с резной спиралью.
– Сыграем-ка в «Улитный ряд», – предложил катафракт, доставая резные фигурки: лягушку, сову со щитом, вздыбленного коня, лося, бобра и другие.
– А как в нее играть? – раздалось неуверенно из-за стола.
– Выбираешь себе фигурку и ставишь сюда, – обветренный палец ткнул в угол доски, – здесь нача-ло, ну и просто бросаешь кости. Что выпало, на столько клеток двигаешься вперед. Только если на красную выпадет, они здесь через три, то придется вернуться в начало.
– Но это нечестно!
– А что ты, милый, честного видал вокруг? Да и без этого было бы скучно играть.
Игра началась, но к середине ночи все устали и запутались. Один стражник то и дело засыпал, его будили и ругали, требуя сделать бросок. В итоге, его вообще выгнали из-за стола, и он растянулся в углу на соломе.
– Какая тягомотина, я не хочу в это играть за пару медяков! – не выдержал в итоге рыжий человек с бородкой клинышком и выцветшими бакенбарда-ми.
– Тебе-то хорошо, а я вообще остался без гро-ша! – возразил юный конник с каштановой шевелю-рой.
Последовал горячий спор. Хозяин доски и фи-гурок достал из-за пазухи медный флакон.
– Внутри вы найдете волшебную ртуть, – объ-явил он, откинувшись на бревенчатую стену. – Кто не любил про нее слушать в детстве? Кто не мечтал ею обладать?
Речь шла о легенде, которую и вправду все лю-били слушать, рассевшись вкруг бабушек, нянь и бродячих сказителей. Повесть эта была о народе, жившем в Зачарованном лесу, они вели мирную жизнь, питались ягодами и кореньями, занимались бортничеством, строили землянки, но лучше всего получалось у них сочинять и петь песни.
Когда царица рек разругалась с владыкою леса, тысячелетним мудрым покровителем зверей, она направила в его владения злых водяных. Те стали убивать животных и людей, хотя они и были ни при чем, но какое ей было до этого дело?
Люди, живые и павшие, в скорби воззвали к лесному владыке, и он обратил их в бесплотных су-ществ, заключив мощь их плоти в волшебную ртуть. Такими они и вступили в сражение, ничем не рискуя. С ними владыка лесов сокрушил водяных, заточил царицу рек в глубоком омуте, а реки отдал своей ти-хой и вменяемой дочери, фее ручьев. Но волшебная ртуть оказалась утеряна в чаще, и духи уже не вер-нулись в тела. До сих пор они скитаются по дебрям и болотам в виде леших, надеясь когда-нибудь вновь стать людьми.
– Хватит нас держать за дураков! Сказкой нас надумал охмурить?
– Да погоди ты! – оживился рыжий, – вот это по мне. Клади её на кон и продолжаем.
Выиграть никому не удалось. Незадолго до рас-света все отправились на боковую, разобрав при-горшню монет обратно. «Волшебную ртуть» полу-чил себе рыжий, отдав за неё четвертак.
– Тут пусто! – вскричал он с обидой, с трудом откупорив флакон.
– Да нет, ртуть внутри, просто ты её не видишь, она же волшебная, – невозмутимо ответил её быв-ший обладатель, – а стало быть, невидимая. Смотри не разлей.
Громкий хохот разбудил Хевара.
– Всем спать! – приказал потревоженный принц, – а то завтра опять будете дремать в седле.
Катафрактарии и стражники, посмеиваясь, стали стелить шкуры на полу.

***
Изхар лежал, завернувшись в свой плащ, на со-ломе в пустой кладовой. Бессильная ярость казалась ему осязаемой, похожей на дым, который проникал через дверную щель. Потрескивание углей и шепот часовых способствовали сну, но спать он не хотел, не позволяла жгучая обида.
Порывшись в мешочке на поясе, он отыскал амулет ясновидицы. Магия, эта дурацкая магия тоже его предала! В сердцах проклиная мятежников, брата и эту колдунью, Изхар со всей силы швырнул камень в стену. Бессильная ярость сменилась унынием. Один во тьме, без друзей, никому он не нужен, никто его не станет искать. Наверное, это конец.

***
Утром, когда лошадей оседлали, охотник ска-зал, что дорога раскисла, и повозку придется оста-вить.
– И как нам везти пленника? – спросил Хевар с досадой.
– Я думаю, верхом.
Принц вышел на крыльцо. Из-за густого тумана ничего не было видно уже на расстоянии вытянутой руки.
– Мы останемся здесь, пока не сможем везти его дальше в повозке.

***
Ночь утопила Касихгу в тумане. Ступая уверен-ным шагом и что-то себе напевая, Отшельник мино-вал собор и рыночную площадь, и вскоре нашел дом Алхимика. Слева от входа валялась несвежая рыба, едва прикрытая соломой и опилками. Отшельник по-стучал в дверь кулаком, чем разбудил соседскую со-баку. Вскоре хозяин явил свой суровый и заспанный лик.
– Привет, Анахорейл, – пробурчал он, пропус-кая гостя, – опять твоя ряса в заплатках!
Монах засмеялся и тут же парировал:
– Ну, не без этого, Кимейл. Смотрю и у тебя всё по-старому: сплошной беспорядок и опухшая фи-зиономия.
– Хотя я и не склонен близко к сердцу прини-мать твои слова, но это прозвучало обидно, – Алхи-мик улыбнулся, – ты знаешь, где наш третий?
– Я думаю, он снова обратился в зверя и бегает где-то в лесу.
– Ну что ж, подождем...
;
Глава X

Пустует дубовой коряги престол,
Все ждут повеления.
Она, подобравши меха и подол,
Отбросит сомнения.
Во власти ее нежных ласковых рук
Теперь суд и конница,
Но мало ей этих не преданных слуг
И мучит бессонница.
В величии славы быть хочет она,
Но в грусти без времени,
Как только восходит над миром Луна,
Что всадник без стремени,
Ей помнится сад и живая стена
Шиповника красного,
Беспечной и первой любви пелена
От сокола ясного.
Его уже нет, и сама себе вождь,
Но в сны скоротечные
Ей слышится теплый и ласковый дождь
И клятвы их вечные.

Алиенель уединилась в маленькой сумрачной зале и тихо заплакала. Изъеденные молью гобелены, паутина в углах. При жизни их отца здесь ставили комедии и пьесы про драконов, с тех пор сюда никто не заходил. Братья на дух не переносили театр, а зря.
Сначала конюхи не стали чистить лошадей без личного приказа короля, потом и стража отказалась тех пороть, по этой же причине. А сам Изхар чудес-ным образом исчез, да не один, а с доброй третью знати хгаерата.
В его отсутствие из Икеяна уже дважды прихо-дили письма, Алиенель решилась вскрыть последнее, и в нем Изхара вновь призывали приехать на суд над Рхиорами. Двор пребывал в недоумении. Одни со-крушались об этой потере и говорили, что здесь за-мешано колдовство. Другие полагали, что Изхар по-добно самому Ахите бежал в заповедные земли, что-бы основать там новую Стагнарию. Ещё ходили слу-хи, что король нашел себе пристанище в трактире «Честь гуся» посреди Лиуринхи, его якобы видели там. Алиенель не заботили все эти россказни. Скорее всего, этот сумасшедший поехал искать изменников куда-нибудь еще. Или чего-то выжидает.
Она вышла на галереи. Туман скрыл из вида со-седние домики, мгла навевала тоску. Ей очень хоте-лось взять власть в свои руки, хотелось, чтобы с нею наконец считались. Как странно сознавать, что преж-няя Алиенель мечтала об ином. Три года назад друг их детства был рядом, он был с ней не ради наживы, не ради тщеславия или попытки приблизиться к вла-сти. В каком трепете он был от запоздалого призна-ния, когда она осмелилась открыться и поцеловать его! Никто, кроме них, не услышал тех клятв, кото-рыми они скрепили свои чувства, а наутро он уехал… и погиб, защищая долину Асгайлы от этих проклятых алгир. Нет, всё это глупость, одни только деньги с войсками сейчас успокоят ее обнищавшую душу… обрывки ее прежних чувств, как панцирем защищены надменностью и равнодушием. Хватит! Не время себя жалеть!
Найдя катафракта, который теперь вроде был воеводой, принцесса с удивлением узнала, что от-правленный на поиски отряд не нашел следов пребы-вания короля где бы то ни было. В последний раз его видели в трактире по дороге на Икеян, там он зано-чевал со своей свитой в день отъезда. В Икеяне же утверждают, что он не появлялся в городе. Даже обшарив все тракты, отряд не приблизился к разгад-ке этого таинственного исчезновения.
– Созвать всю конницу сюда, быстрее!
– Как будет угодно, ити хгаер!

***
Катафрактарии явились в тронный зал, их было не так много, но это как раз были те, на кого могла рассчитывать Алиенель. Никчемные лентяи с длин-ными языками и почти отсутствующей волей, а про храбрость и говорить было совестно. Все храбрецы и своевольные пропали с королем. Принцесса восседа-ла на убогом табурете возле трона, в зале царила су-мятица, пока не вышел шут Кейтах и не призвал всех к тишине. Конники как будто успокоились, хотя за анфиладами так и звучали смех и болтовня. Авес Ги-урли и Руми Илир на этот раз были единственными, кто облачился в алые княжеские одеяния, рядом с ними стояла Леора.
– Наш добрый король Изхар бесследно исчез, а наше раздираемое мятежами королевство не выжи-вет без мудрого правления, и по Обычаю стагнар нам должно избрать регента из потомков Ахиты. – Тор-жественно провозгласил придворный шут, закутав-шись в великоватый плащ. В такой промозглый день здесь было очень зябко. – Наследник и единственный брат короля Хевар коварно предал свои честь и кровь, а стало быть, нам остается передать бразды правления его сестре Алиенель!
Кейтах замолчал и выжидающе оглядел лица конников. Под сводами раздались возгласы и звуки одобрения, однако новый казначей вскарабкался на возвышение у трона и стал протестовать:
– Ты плохо изучал Обычай, юноша! Согласно Обычаю, для назначения регента нужны все шесть хгаеров! Пусть даже мы исключим из их числа из-менника Рхиора и покойного Тисаона, нам не хватает еще двоих!
– Один из них уехал и тоже пропал вместе с братом, – заметила сквозь зубы Алиенель. – Я имею в виду нового, законного хгаера Икеяна.
– Допустим на время, что это действительно так, ити хгаер! – Не стал спорить старик. – Но где тогда новый князь Кастеи и князь Сейвы?
Инга слушала всё это с неожиданным даже для себя интересом. В кои-то веки ей все было ясно. Не-далекие Руми и Авес не станут возражать против из-брания кого угодно, куда угодно и зачем угодно. Главное, поставить их с нужной стороны. А что до остальных князей – все было не так просто.
Ульдер, брат казненного в лесу Индоты, еще в прошлом году не пожелал приехать по приглашению Алиенель, когда она хотела познакомиться с ним по-ближе. Не торопился он прибыть в Касихгу и после смерти брата. Как всякий из строптивого рода Ринов будучи князем по праву наследования, он полагал, что узаконить свое право клятвой верности – дело не срочное, и скорее одолжение Ахитам, чем необхо-димость для него. Сейчас, когда король вообще ис-чез, будто его черти утащили, надеяться на прибытие Ульдера было наивно.
Князь Сейвы Элий Ахита, их родной дядя по матери и двоюродный – по отцу, был настолько су-ровым и нелюдимым, что с ним боялся связываться даже сам Изхар. Элия явно не стоило сюда звать, его реакция на регентство Алиенель была непредсказуе-мой. Тем более, он сам был из Ахит.
Даже пропавший Энтар, появись он сейчас в тронном зале, не мог бы объявить себя хгаером – су-да над старым Риво не было, а стало быть, он ещё князь.
– Может, я и плохо знаю наш Обычай, но ты во-обще не умеешь слушать! – дерзко ответил Кейтах старику. – Регента выбирают из дома Ахиты. Ты ви-дишь здесь еще хотя бы одного Ахиту?
– Конечно, нет, но надо соблюдать Обычай или всё, что мы тут делаем – напрасно!
– Тихо! – прервала Алиенель их перепалку, – Если в пользу моего избрания скажут не все, но большинство князей, Обычай будет соблюден?
– Думаю, что да… – пробормотал старик.
– Велите привести хгаера Лиуринхи!
Тишина наконец-то наполнила зал. Стоявшие у входа гриди с непониманием воззрились на принцес-су.
– Мне нужно повторять дважды? Ведите сюда Ивара Леура! – гриди россыпью бросились в разные стороны, пытаясь как можно быстрее исполнить ее поручение, двое даже столкнулись лбами. – Теперь у нас трое князей, половина, а я замещаю Изхара и как бы являюсь хгаером Касихги. Это четверо из семи.
Казначей молча вернулся в толпу.

***
Ивар Леур, худой, бледный, щурящийся от дневного света, нерешительно протопал к трону. Кейтах торопливо вручил ему взятый у глашатая хгаеров алый плащ и возгласил:
– Рехи хгаере! Согласны ли вы подчиниться сестре государя?
Леора дотронулась до подлокотника трона и томно воскликнула «Да!», хотя ее никто не спраши-вал.
– Ну, я согласен с женой, – Руми громко и сму-щенно хохотнул. – Алайя за Аляе… – его язык за-плелся и не дал докончить сочиненную им только что скороговорку. Виной всему была непрожеванная до конца кислица.
Авес ненадолго погасил свою улыбку и путанно пробормотал: «Э-э, ну да, почтенная Алиенель – наш регент, и это, я надеюсь на нее».
– За той, кто даровала мне свободу, я готов идти хоть на край света! – промолвил Леур.
Восторженное ликование катафрактариев эхом раздалось под сводами чертога. Как только стихли возгласы, Алиенель поднялась с табурета и села на трон. Она ликовала. Надо же! Получилось! В по-висшей почтительной тишине зала хгаеры с конни-ками опустились на одно колено.
Внезапно створки дверей распахнулись от силь-ного удара. Все вскочили и повернулись к источнику шума. Начальник стражи, тяжело дыша, сделал пару шагов и показал большим пальцем за спину.
– Ити хгаер, тебя ждут! – пробормотал он, неуклюже поклонившись.
– Кто меня ждет? Что вообще происходит? – Алиенель не смогла бы сказать, что в ней в этот мо-мент возобладало: гнев, удивление или страх. Она помнила про участь Тисаона, про то, как его выво-локли с трона и растерзали у крыльца.
«Но Тисаон был редким дураком. Я не такая! Меня здесь все любят!».
– Прибыла какая-то очень знатная княгиня из Алгирии в сопровождении воинов и рабов, ее носил-ки сейчас возле южных ворот.
– Сколько у нее людей? – принцесса вздохнула спокойно, скорее всего это какое-то недоразумение. С той стороны к ним не было визитов несколько де-сятков лет.
– Человек тридцать, где-то дюжина вооружены.
– Вели им сложить оружие, и пусть проследуют сюда!
Подождав, пока двери закрылись и стихли шаги, принцесса обратилась к катафрактам:
– Как регент Великой Стагнарии, получив честь хранить королевство, пока не вернется мой брат, я обещаю судить справедливо и мыслить мудро, за-щищать жизни жителей этой земли и хранить их по-кой и достаток! Надеюсь на вашу поддержку, друзья, и сама не останусь в долгу.

***
Двери зала опять распахнулись, и перед ними возникло нечто. Будь в зале малые дети, они бы за-плакали, так как вне всяких сомнений решили бы, что это чудище их заживо съест. То была женщина, высокая и необъятная, в атласном синем покрывале поверх вьющихся каштановых волос, в аляповатых золотых цепях, браслетах и перстнях, шубке из кра-шеных шкурок и узком, с какими-то рюшами, пла-тье. За ней в зал прошла разномастная челядь.
Алиенель присматривалась к странной гостье. Курносая, с улыбкой на толстых губах, за какие в со-обществе малых детей нарекут губошлепом, а шеи почти что и нет. Большие зеленые глаза ее, впрочем, были красивыми, но проблески мысли найти в них оказалось не под силу.
Герольд торопливо протиснулся к дверям.
– Ее Высочество, княжна Акулина Лея, наслед-ница Древней Империи!
Понятно было, что глашатай прокричал, что эта женщина сама ему сказала. Алиенель не понравились эти слова. И пусть эта Империя была ненастоящей, её некогда основал проконсул былой, Ветхой Импе-рии, один из последних, который говорил всё время, что империя всюду, где действует ее закон. Поэтому он спокойно назвал себя императором и правил с чи-стой совестью из Белокаменного Города, сам, и дети его, и так далее. Последние лет тридцать там и импе-ратор был ненастоящий – этот узурпатор Анфим Акулиан Темяга даже не пытался оправдаться, когда низложил императрицу Акулину Третью. Та бежала в Леграйт, вышла замуж за оруженосца деспота, пе-ресекла Горячее море и поселилась в Алгирии. С тех пор о ней в Стагнарии никто и ничего не слышал, по-этому такое заявление незваной гостьи повергло всех в ступор.
– От имени Изхара, короля Великой Стагнарии приветствую тебя! – Алиенель вежливо кивнула. – Прошу меня простить, но кем ты приходишься им-ператрице? Я мало наслышана о вашей семье.
– Я ее внучка, дочь старшего сына от ее первого мужа, я думаю, вы про него помните! – по-стагнарски Акулина говорила безупречно, но как-то наигранно, пафосно.
«Да уж», – подумала Алиенель, – «настолько испортить мне начало регентства могло лишь подоб-ное пугало. Что она здесь забыла?»
– А по какому случаю ты радуешь наш взор? – спросила она вслух.
– Я собираюсь замуж! – засмеялась Акулина.
– За кого?
– Короля Элардии Сеф… Сиф…, как его там?
– Сефран-Дана Хеттанга.
Алиенель вздохнула с облегчением. Она уж бы-ло испугалась, что эта женщина похитила Изхара и хочет на себе его женить.
– Да! За него! – громоподобные раскаты смеха снова пронеслись под сводами.
По залу прокатился ропот. Элардии припомина-ли ее нападения, звериную жестокость ее воинства и вероломство ее королей.
– Ну что же, будь гостьей в моем доме и за мо-им столом. Объявляю в честь этого пир!

***
Идея позвать скоморохов была роковой, по крайней мере, необдуманной. Алиенель испортила себе этим вечер. Дикий хохот гостьи, от которого у всех болела голова, прерывался лишь только на снедь и вино. Понятное дело, что королю Сефран-Дану она нужна лишь для того, чтобы прибрать к рукам ослабшую Империю.
– Человеческое существо не настолько слабого пола, насколько слабого ума, – сказал Кейтах на ухо Алиенель. В ответ та грустно улыбнулась.
Захмелевшая же Акулина, казалось, была не способна следить за своим поведением, а если быть точнее, даже и не пыталась.
– Алиенель, ты такая красивая. И все же вы, стагнары, такие дураки, я просто вас не понимаю, – гостья прильнула к кубку, и казалось, что вместе с его содержимым она поглотит весь дворец, ну а мо-жет и всё мироздание.
«Какое Изхар пропустил представление», – по-думала Алиенель.
Раздались одобрительные рукоплескания. В зал вошли Леуры, они успели переодеться и привести себя в порядок. Недавние узники явно отвыкли от двора. Хотя их лица и светились от радости, они вы-глядели растерянными.
– Ити хгаер, тебе записка, – начальник стражи протянул Алиенель исписанный клочок, – стрела за-летела в сторожку, на ней было это.

Жизнь принцессы Акулины под угрозой.
друг

Она посмотрела на гостью, которая зайдясь пья-ным беспричинным смехом, почти уже хрюкала.
«Это чудовище? Нам защищать?» ...
– Не хватало нам еще гнева элардов, – ответила шепотом Алиенель, – обыщите дворец.

***
Стража не спала до самого утра. Там и тут виде-лись тени. Поймали подозрительного типа, но он оказался слугой Акулины и просто заблудился, воз-вращаясь из уборной. Перед рассветом часть страж-ников выбежала на улицу, пытаясь догнать двух во-ров, свистнувших гобелен. Пир шел своим чередом. Алиенель, которой уже нездоровилось от смеха и воплей, уныло копалась в куриных костях на сереб-ряном блюде.
Начальник стражи заметил шевеление на лест-нице за кухней и бросился туда. Поднявшись, он увидел, как закрылась дверь кладовки. Оттуда не было другого выхода, а стало быть, злодею не уйти.
«Не зря нас кто-то предупредил, отбоя ведь нет», – подумалось ему прежде, чем кто-то ударил его по голове, и он лишился чувств.

***
Утром ударил мороз. Провожая к воротам гос-тей на скользящих лошадках, Алиенель пыталась не заснуть в носилках. Мимо ослы провезли провиант, сундучки и другую поклажу. Она наконец-то вздох-нула свободно. Всё! Чудеса закончились, можно по-спать и вершить свои регентские дела. Никто эту ду-ру и пальцем не тронул. Может, записка и вовсе бы-ла чьей-то шуткой? На обратном пути она всё же уснула.
– Ити хгаер, несчастье! – начальник стражи ви-новато смотрел под ноги, помогая ей выбраться из носилок. – Меня оглушили, и кто-то забрался в хра-нилище с налогами за этот месяц.
Сон как рукой сняло. Алиенель смотрела на него не отрываясь, выжидающе.
– Нет, остальные сокровищницы, а тем более тайную, никто не тронул. Украли только деньги.
– Только деньги? Что значит только деньги? – принцесса вскипела от ярости, – Какой толк от тебя и всех твоих бездельников, если нас обкрадывают сре-ди бела дня?
– Это было ночью…
– Да знаешь ли ты, сколько трудов стоило эти деньги людям заработать, и нам потом собрать? – Алиенель умолкла и прислушалась.
Пегая лошадь в мыле появилась, словно из ни-откуда, и встала рядом с ней. Взволнованный всад-ник спешился и сразу же стал сбивчиво просить уве-домить о чем-то короля.
– Я сейчас здесь вместо короля, в чем дело?
– Именем деспота Леграйтского я должен вас предупредить… Она едет сюда, берегитесь! Она под-вергает опасности всех нас!
Алиенель не сразу поняла, что речь идет об этом недоразумении, принцессе Акулине.
– Она – это кто? Бестактная дура размером с медведя? Согласна. Для моего здоровья выносить подобное действительно опасно.
– Я опоздал... Что она вам наговорила?
– Немного, только то, что она внучка Акулины Леи и что она выходит замуж за короля Сефран-Дана.
– Прошу простить меня, ити хгаер, но у импера-трицы нет никаких внучек, у нее трое внуков от двух сыновей.
– Так кто она такая? – казалось, череда подоб-ных удивительных событий не закончится никогда.
– Портовая актриса Рита Афрани, дочь беглого стагнарского катафрактария и алгирской торговки пряностями.
И тут Алиенель сообразила, кто ее обокрал. Она сразу же отправила погоню, но те никого не нашли.
;
Глава XI.

Уже ропот остыл, но король не забыл,
Прорастает подобно траве
Мести жажда, как нож, от нее не уйдешь,
Десницею водя по тетиве.

А свобода, как дождь – ворвалась, не вернешь
Ты довольства в оковах и тьме.
Скачет пусть добрый конь
И долой всю лесть, всю ложь.
Все наше благоденствие – в уме.

Но злобу ты забыл потерять, где позади
Плененным был, надежды не ища.
Что ты найдешь один
Средь чащ, оврагов посреди,
Где прячется разбойника праща?

А рыба-то гниет не всегда лишь с головы -
Раздался веток хруст, клич боевой.
Под знаменем, что кровь,
Взором черной, как тьма сама, совы
Идет навстречу конница стеной.

Похитители и похищенный ими король проси-дели в доме лесничего где-то с неделю. Хевар от-нюдь не беспокоился, что их найдут. Во-первых, ни-кто, кроме Риво с родными и Кая не знал, что Изхара вообще увезли. Во-вторых, погода стояла такая, что любой, как и они, застрял бы в бездорожье. В-третьих, когда ищешь, надо знать, что именно ис-кать: несколько бородатых людей в лесном домике – не очень подозрительное обстоятельство. Оно могло быть таковым для лесника, вернись он с лесной стражей некстати, однако икеянского лесничего Хе-вар знал хорошо, и мог бы с ним объясниться. Неле-пая ситуация, в которой они оказались, отнюдь не сломила их дух. Под домиком нашелся погреб, пол-ный сидра, орехов, солонины и мёда. Туман через два дня рассеялся, но дорогу развезло еще сильнее.
Пришлось ждать наступления мороза.
Хевар, успевший обрасти густой щетиной, вы-шел рано утром на крыльцо и поежился. Холодно, зато грязь на дороге замерзла.
– Просыпайтесь! – крикнул он в неприкрытую дверь, – подкрепляемся и едем дальше! Скорее! По-торапливайтесь!
Изхар ещё крепко спал. За прошедшие дни он немного смирился со своим положением узника. В кладовой было тепло, кормили его лучшим из того, что находили в погребе. Злиться долго у него уже не получалось.
«Наверное… я заслуживаю этой участи», – эта мысль его посещала всё чаще.
Брат заходил сюда два или три раза, пытаясь за-вязать с ним разговор. Король молчал, никак не реа-гируя. Хотя бы в этом ему удалось сохранить пре-восходство, хотя бы молча хранить достоинство.
Крики и шум разбудили Изхара и он, вскочив на ноги, споткнулся, задев что-то под шкурой, служив-шей ему ложем. Убрав ее и раскидав солому, плен-ник обнаружил медное кольцо, которое крепилось к дверце. Она была слегка приподнята, и, хотя петли заржавели, приложив небольшое усилие, король ее отбросил.
Изхар ощутил прилив сил и, недолго думая, пролез в узкий ход. В нос ударил запах плесени. В дальнем углу сквозь наружную дверь лился утрен-ний свет. Погреб занимал почти такую же площадь, как домик над ним. Под полками с провизией то тут, то там были разбросаны порожние бутылки и обгло-данные кости. Распахнутую дверь подпирал колы-шек, за ней на месте лестницы он встретил нагро-мождение присыпанных землей досок. Изхар взо-брался по этим обломкам и оказался снаружи, между стеной домика и лесом. Как оказалось, погреб не стерегли! Судя по лошадиному ржанию, дорога находилась по другую сторону дома.
Король осторожно выглянул из-за угла – два конника о чем-то спорили, стоя к нему спиной. Брат разговаривал со стражей у повозки.
– Откройте эту колымагу! Я сам его приведу!
Метнувшись, как белка, Изхар вскочил в седло ближайшей лошади и натянул поводья. Лошадь за-ржала и встала на дыбы. Все повернулись в его сто-рону, Хевар что-то закричал и замахал руками, но пленник уже несся через лес.
Сначала он гнал во весь опор, потом вспомнил, что, если измучает кобылу скачкой, ему отсюда уж точно не выбраться. Свернув на какие-то дикие тро-пы, Изхар спешился в зарослях. В седельной сумке нашелся кусок оленины, еще там обнаружились за-вернутое в пресную лепешку сало и фляга с вином. К седлу с передней стороны были привязаны лук и колчан.
Утолив жажду, поев, он углубился в лес, но окончательно заблудился. Человечьих дорог ему бо-лее не повстречалось. Мороз усилился, и королю не оставалось ничего, как развести огонь в овраге. Там он употребил весь найденный в сумке провиант. Злость снова овладела им, ему хотелось отомстить обидчикам, убить и растерзать Хевара, повесить Рхиоров, сжечь Икеян, Лиуринху тоже сжечь… Изхар одумался: нельзя ведь сжигать половину сво-их же владений.
Между деревьями мелькнула белка. Она испу-ганно взглянула на невиданного зверя возле яркого свечения в земле, от которого струилось столь дол-гожданное, живительное тепло. Король снял лук с седла и осмотрел его. Хороший лук. Ему вспомни-лось детство, когда он был самым метким стрелком среди ребят из княжеских семей. Многих из них по-том забрала чума. Изхар вспомнил, как он получил главный приз среди юных стрелков на турнире – за-стежку для плаща, похожую на ската. Как до этого отец учил его стрелять из лука. Отец, добрый Хевар Снисходительный.
– Хевар! – мысли о брате нахлынули снова и вновь разожгли жажду мести. Изхару захотелось сейчас же вскочить в седло и вернуться, лично про-стрелить грудь брата, отправить в ад его веролом-ную глумливую душу.
Однако услышав хруст веток, он выполнил лишь первое свое хотение: вскочил в седло, благо что успел поесть и отогреться, и витиеватыми путя-ми дал дёру.

***
Принц разделил отряд на части, отправив про-чесывать лес. Он утешал себя тем, что Изхару одно-му далеко не уйти, дороги он не знает, а тощая кля-ча, на которой он бежал, вряд ли выдержит блужда-ния по чащам и болотам. Страх всё равно терзал принца – что, если брат сумеет выбраться к какой-нибудь деревне или постоялому двору? Ему было стыдно, что из-за его недосмотра опасность нависла над всеми, кого он втянул в эту авантюру. Но что-то здесь было не так. Он знал о проходе из погреба в кладовую, но сверху его заблаговременно присыпали соломой, а снизу – держали запертым на засов. Кро-ме того, он велел запирать и сам погреб. Как будто это сделали нарочно...
Тем не менее, терзаемый чувством вины, он ре-шил лично исправить оплошность и, взяв с собою катафракта поумнее, поехал обыскивать участок леса наиболее вероятный на предмет нахождения брата.
Сквозь ветви он заметил огонек, подъехал бли-же и увидел, что дрова почти уже догорели, а сумка, вывернутая наружу, лежала настолько близко к тле-ющим углям, что ремешки скукожились от жара.
– Это оставил лесничий или браконьер, – зевая, заключил конник. – Едем дальше, король обошел бы костер стороной.
Хевар нахмурился.
– С какой стати лесничий оставил бы здесь свои вещи? Да и браконьер, да кто угодно? Выбросить сумку? Как-то накладно.
– Да! Именно! Узнаю этот орнамент. Дурья моя башка! Это же сумка нашего Товита, король бежал на его лошади! Значит, он где-то поблизости. – Кон-ник выехал из оврага.
Хевар недоверчиво на него посмотрел.
– Почему ты решил, что мой брат отправился именно туда?
– А куда ему было деваться? – нетерпеливо бросил катафракт, – мы подъехали с той стороны, вряд ли бы он бросился в наши объятия, да и мы бы его заметили. По эту сторону, – широкий взмах руки обозначил какую, – шиповник, а там ещё один овраг. Поспешим!
Хевар не стал спорить, и вскоре они выехали на дорогу. Грязные следы в снегу указывали, что кто-то ускакал на восток. Пришпорив своих лошадей, они даже, казалось, уже различали впереди его фигуру. «Быстрее, быстрее, сейчас мы его схватим, и этот кошмар закончится».
Однако непредвиденное происшествие разру-шило все замыслы Хевара. Далеко впереди на доро-ге, еще дальше едва различимого беглеца зажглись факелы. Звук рога прорезал воздух.
– Это еще кто? – воскликнул принц, остановив коня, – разбойники или катафрактарии?.. Или и то, и другое? – добавил он, вспомнив недавних Изхаровых приближенных.
– Давай-ка свернем в чащу и приблизимся, – невозмутимо предложил его спутник.
Изхар, заслышав топот позади, бил клячу, что было сил, роптал, ругался, проклинал судьбу. Уви-дев преграждающих путь всадников, он сначала опешил, однако приглядевшись, улыбнулся.
«Они не бросили меня, они отправились на по-иски», – подумал он, увидев очертания совы на алом стяге конника посередине.
Всплеск радости сменился удивлением, когда король рассмотрел полотнище чуть ближе. То были не его знамена. Сова на стягах была не серебряной, а черной, и в лапах ее не было рогов. Красные её глаза предосудительно взирали на него... взирали жутко…
– А вот и наш гость, – крикнул кто-то из этих загадочных всадников, – подъедь-ка ближе!
Изхар повиновался.
– Так, значит, ты и есть тот самый катафракт из семейства Гиурли? – спросил знаменосец.
Оглянувшись назад на дорогу, Изхар никого не увидел. А может, там не было никого?
– Видимо, да…
– Наш предводитель тебя ждет, – сообщил ему всадник. Когда они свернули на тропу, он принялся болтать без умолку. Изхар боялся, что его о чем-то спросят, но этого не случилось. Пришлось лишь молча улыбаться и кивать в ответ на несмешные по-хабные байки, которые вскоре сменились прокляти-ями дороге и корням.
– А ваш предводитель, кто он? – спросил осто-рожно король.
Всадник заговорщически подмигнул и дернул себя за ус.
– Это, братец, тайна!
«Странная шайка», – подумал Изхар, – «но удачливая, раз им хватает денег на оружие, кольчуги и знамена».
– Мы, Гильдия черной совы, сражаемся за сво-боду для всех! А предводителя ты сам скоро уви-дишь.
Стемнело. Густой хвойный лес заключил их в объятия, дорога сузилась, пришлось ехать по одно-му. Всадники остановились у ворот, рядом с кото-рыми высилась башенка из бревен и досок. К ним вышел человек внушительного вида с молотом, лохматый, на вид добродушный, одетый в засален-ный ветхий передник. Он наклонился к Изхару.
– Так ты и есть катафракт, который решил стать нам другом? – сурово спросил он короля и, не дожи-даясь ответа, велел открыть ворота.
Впереди стояло длинное бревенчатое здание, в каких незнатные стагнары жили порой целыми рода-ми. В таких под одной крышей были расположены и кухня, и хлев, и мастерские, и амбары. Дети в них играли прямо на полу, у очага, а утомленный хозяин мог выпить кружечку хмельного, жалуясь на жизнь козе. Жить в таких домах было уютно. Главное в них было уследить, чтобы корова не съела белье, а кошка – цыплят, но обычно за этим следили детишки, не дававшие пушистым и рогатым обитателям покоя. За провиант при этом беспокоиться не приходилось. Сырое мясо держали в меду, а масло, чтобы не пор-тилось, обычно хранили прямо в болотах, в хорошо просмоленных снаружи деревянных ведрах с крыш-ками.
Вокруг строения дымились очаги и слышались довольно гнусные ругательства, повсюду на снегу валялись мусор и дрова. Всадники спешились и прошли внутрь.
– Кузнец, который нас встретил, и есть ваш предводитель? – спросил Изхар сопровождающего.
– Нет, предводитель куда-то уехал, а это его правая рука, Великий Ферзь. Жди его здесь.
Он провел короля в здание, в зал, увешанный уже знакомыми знаменами: черною совой на алом полотнище. Кузнец и правда, вскоре пришел. Он снял передник и сел у огня, протянув к нему свои огромные ладони.
– Итак, я тебя слушаю. Кое-что я о тебе уже знаю, но лучше сам скажи, с какой стати ты решил к нам присоединиться?
– Ну... Просто я устал: князь глуп как пень, а тетка Тиурона… я натерпелся от нее.
Великий Ферзь встал и, обойдя вокруг короля, схватил его за шиворот.
– А этим басням я верить не собираюсь, не смей считать меня за дурака, знатная душонка, вредонос-ный червь! – процедил с презрением кузнец, внима-тельно глядя Изхару в глаза.
– Ну почему же…
– Хочу я быть уверен, что не проболтаешься.
В зал вошли какие-то люди. Великий Ферзь, оставив короля в покое, предложил им выпить, и те расположились на скамьях.
– Что говорят разбойники и мародеры? Наше предложение им по душе? – спросил у кузнеца немо-лодой купец в цветастом балахоне.
– Какое именно? Устроить бунт по всему коро-левству они бы и не прочь, но наша цель им, увы, чужда. Они просто хотят все разграбить, а после сбежать в Лэгрику.
– Мы сами придем к нашей цели, они нам нуж-ны до поры.
Ферзь поморщился.
– Мы можем сами казнить катафрактов с хгае-рами и перевешать королевскую семью, – взбеленил-ся старик с длинной бородой и глазами фанатика.
– А как же те, кто нам служит? Какой ты жесто-кий, скотина! – возразил Великий Ферзь. – Тронулся уже умом от старости.
– Их мы не тронем, но их семьи надо убить! Им должно быть все равно, их семья – Гильдия! Только те, кто живет на заработанную монету, будет иметь право жить под нашим мудрым и справедливым вла-дычеством!
– Ну, это слишком! – вмешался еще один гость, – нам надо просто заставить их изменять женам на наших глазах, тогда мы будем в них вполне уверены, а их семьи оставим в покое.
– А остальных катафрактов убьем, не жалея! К чему жалеть? Убьем их женщин и отродье! – не унимался старик.
Изхар почувствовал, как по спине стекает пот. Поежившись, король взглянул на кузнеца. Великий Ферзь с улыбкой наклонился к его уху:
– Не бойся, этот хрыч просто спятил. У нас есть дела поважнее, чем всех подряд резать и вешать, тем более наших друзей.
Изхар доверчиво кивнул, потупив взор.
– Болтать ерунду, попивая чужое вино, ты, ко-нечно, горазд. Но выполнил ли ты мое поручение? – с презрением спросил кузнец у старика, – Элардия поделится с нами золотом?
– Хм… да, но их шпионы обещали слишком ма-ленькую сумму, – пыл старого фанатика угас, и он беспомощно развел руками.
– Идем на улицу, здесь уже нечем дышать, – шепнул Ферзь на ухо Изхару. – Да и воняет какой-то дохлятиной, – кузнец презрительно покосился в сто-рону умолкнувшего кровопийцы.
Они вышли во двор, где на вертеле жарили ту-шу свиньи, музыканты играли веселый мотив, у ко-стра предавались пороку пьянства, чуть далее двое – дрались.
– И сколько вас всего? – спросил король, задрав голову, чтобы увидеть лицо кузнеца.
– Кто знает? Восемьсот, наверное, уже, – отве-тил он с улыбкой, с некоторой даже гордостью.
Изхар задрожал.
– Что-то холодно… Я правильно понял, что среди вас есть катафракты, ремесленники и купцы? – продолжил расспросы Изхар, – ты вот был кузне-цом?
– Нет, я был лекарем и жил в Алайе, пока меня не выгнали проклятый Руми и его мамаша, – Ферзь нахмурился, – кузнечному делу я обучился недавно и то лишь потому, что это занятие мне по душе.
– А почему ты в Гильдии?
– Это непросто будет сразу объяснить. – Суро-вое лицо приобрело мечтательное выражение. – Че-ловек так устроен, что ему удобно быть собакой при хгаерах. В рабстве живется неплохо. Думать много не обязательно, ни за что особо не отвечаешь, но что-то при этом имеешь. Король, князья, семейства, жены, родичи, – всё это мешает процветанию родной земли. Пора навязать всем свободу, понимаешь? И каждый заживет даже лучше, чем нынче – король!
«Что верно, то верно», – подумал Изхар и по-следовал дальше.
– Так вот, устранив хгаерат и разрушив все церкви, мы заставим ученых мужей обучить нашим принципам весь этот темный народ, – Ферзь неопре-деленно показал на пьющих у костра, – два поколе-ния спустя никто не вспомнит то убожество, в кото-ром мы живем. Что ты об этом думаешь?
Пока король, опешив, подбирал слова, ворота распахнулись и послышались приветственные воз-гласы.
– А вот, похоже, прибыл предводитель, – кузнец кивнул в сторону направляющегося к ним всадника.
Его длинные волосы цвета соломы лежали на плечах, а лицо закрывала повязка. Когда он ее снял, Изхару по-настоящему стало жутко.
– Дядя? – только и смог произнести король. Пе-ред собой он видел Элия Ахиту, хгаера Сейвы, род-ного брата своей матери и двоюродного брата своего отца. За ним шел следопыт-охотник, нанятый Хева-ром.
– Надо же! – с издевкой улыбнулся Элий, – я целый день ищу тебя в лесу, а ты, оказывается, уже здесь!
;

Глава XII

Солнце льется на мрамор свежий,
Идут споры за герб медвежий,
Здесь не важно, что вы сказали,
Лишь бы толпы вас поддержали.
Ну а что им для счастья надо?
Обещания, лесть, отрада,
Казнь злодеев и пир богатый,
Бык летающий, кот рогатый.
Невозможное по природе
Ожидают в строптивом роде,
Обиталища золотого
Для себя, но не для другого.

В холодном тронном зале Мраморного Замка с недавних пор стал собираться Совет республики. На стенах снова красовались золоченые на вороном медведи рода Леуров, но прежних хозяев не ждали, и трон их был спрятан в чулане. Мего Денотрий, тор-говец сукном, недовольно заерзал на общей скамье. Стол Совета мешал его необъятному пузу. Усевшись наконец, чтобы ничто его не отвлекало, купец взгля-нул на капитанов ополчения – Кая Авира и Эрго Ла-риота. С тех пор, как последний хгаер был растерзан толпой, друзья правили вместе.
Собравшиеся в зале не имели ни общих целей, ни понимания, что происходит в их же городе, ни, более того, желания что-то исправить, улучшить, кому-то помочь. Заботила их в основном одна нажи-ва. Мего бегло ознакомился с пергаментом, который ему передали по кругу, – это был отказ Алиенель признать свободу Лиуринхи, а также вернуть все, что было вывезено из казны Леуров в столицу. До-читав, он передал письмо соседу по скамье и встал из-за стола.
– Светлейшие капитаны, почтенный Совет, я не согласен со вторым, предъявленным принцессе тре-бованием, тем более что помириться с Касихгой нам на руку. Наш город владеет лесами, пашнями и про-чими богатствами, которыми хотела бы владеть не только юная Алиенель или ее пропащий брат, но также и Элардия.
– С чего ты взял, что Элардия хочет… – по-слышалось откуда-то слева, но Мего тут же перебил.
– Уж я-то знаю!
Увидев, как все на него удивленно уставились, он поспешил добавить:
– Нам всем известны аппетиты короля Сефран-Дана, не так ли?
По залу прокатился ропот – вероломство про-клятых элардов было у всех на слуху. Эрго поднял руку, однако Совет успокоился только после призы-ва герольда.
Ремесленник из цеха бочаров – широкий чело-вечек с мутными глазами и седыми клоками усов и бакенбард, похожими на щетки, врезал по столу, во-пя:
– Предатель, у тебя не получится нас убедить в нашей слабости и скормить элардам!
К скандалам этого ремесленника все почти при-выкли. Во время свержения Тисаона бочары вели се-бя настолько буйно, что, только позвав их главаря сюда, их удалось немного усмирить.
– Если бы я был изменником, то стал бы гово-рить об угрозе элардов? – спросил его Мего с уста-лой улыбкой, – какой мне тогда был бы смысл?
– Пожалуй, что никакого, – согласился бочар.
– Вы знаете, – продолжил Мего, – крестьянам и лесничим все равно, кто называет себя их правите-лем, чей стяг висит в этом зале. Изменить это труд-но, иные скажут непосильно. Для этого нам надобно окрепнуть. Но как? Казны у нас, считайте, что и нет!
– Так может стоит добиваться, чтобы королевна вернула нам золото? – спросил глава гильдии юве-лиров.
– Нет, в том-то и дело, мой друг, что у нас ни-кто и ничего не забирал, – возразил Денотрий, – Изхар с друзьями обокрал Леуров, а так как Леуры оправданы, их золото она вернет нам только вместе с ними.
– У-у! – двусмысленно отреагировал бочар.
– Это было бы кстати, – сказал Кай Авир, – при Леурах жилось хорошо.
– Пока они не оказались неспособны защитить даже себя, – парировал Мего.
– Так что ты предлагаешь? – спросил Эрго. – Я уже запутался. Эларды опасны, Леуры не нужны, их золото тоже, но золота у нас нет. Как тебя понимать?
– А так, что в этом замке остались сокровища, взятые Тисаоном. Их надо пустить в оборот.
– Это имущество Леуров, – упрямо напомнил Эрго, взглянув на купца исподлобья.
– Но чем нам платить гарнизону? – не согласил-ся с другом Кай.
– Вот это уже интересный вопрос! – Мего до-вольно улыбнулся, потянувшись и положив пузо на стол. – Можем поступить и по-другому. Править бу-дут гильдии, а для себя они деньги найдут.
В зале воцарилась тишина, и все задумались над предложением суконщика. Будучи открыты всему новому, что им несла республика, они не смели воз-разить, оставить все как есть, ссылаясь на обычаи, которых уже не было.
Один купец, поднявшись, согласился:
– Почтенный Мего прав. Хотя я, заседая тут, вполне доволен, но, если бы меня здесь не было, плевать бы я хотел и на республику, и на Совет. Всех надо звать. От каждой гильдии.
Бочар оживился.
– Как я люблю шутить, мы бочары Лиуринхи такие все бойкие, да потому что пьем из своих бо-чек!
– Не слишком ли много… – неуверенный голос тут же оборвался под мутным рассерженным взгля-дом бочара.
– Чего ты сказал?
– Говорю… не слишком ли много… здесь будет людей? Все не поместятся.
– Хм, и новый стол еще придется заказать.
Кай с Эрго вынуждены были согласиться. Пер-гамент с их печатями отправился по кругу и после скрылся у писца в шкатулке. Но Мего не остановил-ся:
– Светлейшие капитаны, скажите на милость, справляетесь ли вы с подсчетом подати, судом, пере-смотром законов Обычая?
Кай поперхнулся.
– Ты шутишь, друг? Мы, капитаны ополчения, а не казначеи или судьи.
– Вот именно, – невозмутимо продолжал купец, – вы капитаны ополчения. И гарнизона. Но кто-то должен заниматься остальным. Казначеи и судьи? Они все разворуют и сделают вид, будто всё так и было. Перед кем они будут держать ответ?
– Перед Советом? – предположил ювелир.
– Не смеши меня, – грубо ответил суконщик, – Совет полдня не может разобрать всего лишь два вопроса. Мы скоро тут замерзнем, на таком-то сквозняке.
За резными дверями послышался шум.
– Откройте им, прошу вас, – обратился Мего к страже. – Не презирайте народ!
Нахлынула толпа, заполонив весь зал. Денотрий осмотрелся и воскликнул:
– Скажите свое слово, люди! На самом деле республика ваша! Вам нужен человек, который поза-ботится о вашем процветании?
Восторженные голоса слились в единый гул. Совет на это ничего не возразил.
– Послушайте гласа народа, ему вы отказать не вправе! – Мего обвел стол рукой. – И да, совсем за-был, республике нужна казна. Есть ли казна у тебя, светлейший Кай? – торговец повысил голос, пере-крикивая толпу. – Или у тебя светлейший Эрго? А у меня она есть!
Толпа, собравшаяся в зале, ликовала. Их глотки, луженные патокой обещаний, до хрипоты выкрики-вали его имя, свистели, улюлюкали, смеялись.
– Лишь ради вас, отважные сограждане, лишь ради вас я проявлю смирение, возьму эту тяжелую, невыгодную ношу на себя!
Толпа расступилась пред Мего, и он прошаркал во главу стола. Там ушлый суконщик взял стул, от-теснив Кая с Эрго к углам. Совет и капитаны ополче-ния молчали. Бочар трусливо озирался – подобные ему неистово кричавшие молодчики, казалось, осту-дили его пыл.
– Прости, почтенный Мего, но каким титулом тебя именовать? – писец замешкался, пытаясь зане-сти происходящее в свой протокол.
– Я не из знати, – подумав, ответил купец, – мне титулы чужды. Пиши: правительствующий гражда-нин.

***
– Кай! Торгаш обвел нас с тобой вокруг пальца! – сдавленно воскликнул Эрго. Они вышли вдвоем на крыльцо. – Почему ты ему ничего не ответил?
– А что мне ему было отвечать?
– Гарнизон подчиняется только тебе, и ты мог надавить!
– Ты видел, как его поддерживает чернь? Не бедные, которых учит любить заповедь, а именно чернь, невежественный алчный сброд. Таких у нас много, увы. Мне с ними воевать?
Эрго что-то ответил, но Кай пропустил это ми-мо ушей. Через площадь прошла миловидная де-вушка с полной корзиной репы.
– Прости, но я не буду с тобой спорить. Пойду, помогу той красавице.
– Поможем ей вместе…
– Нет, я её первый заметил.
– Постой, что ты задумал? Ты же катафракт!
– Для республики конник – такой же ремеслен-ник, разве не так? Есть же династии великих масте-ров, которые гораздо старше наших.
– Но… – Эрго остался стоять, наблюдая, пока его друг с незнакомкой не скрылись из вида. Похоже, она приняла его помощь.

***
Прошло три недели с тех пор, как уехал Изхар, но обитателям дворца уже казалось, что минули го-ды. При Хеваре Седьмом никто не обращал внима-ния на его наследника, тихого болезненного юношу, который по смерти отца вдруг восстал словно блед-ный рассерженный призрак, принес столько бед и ис-чез.
К парадному входу дворца подошел человек очень жалкого вида, в лохмотьях и грязный. Страж-ник, преградивший ему путь, сперва чуть не лишился зуба, затем, вглядевшись в лицо незнакомца, по-спешно попросил прощения и отворил ворота.
Алиенель в одной тонкой сорочке сидела у ка-мина с Ингой. Энтар с грохотом распахнул дверь.
– Ити хгаер! – начал он, поклонившись, однако принцесса шарахнулась в сторону, взяв кочергу. В бликах огня на лице её читалась дикая смесь ужаса с презрением.
– Явился, Рхиор? Сначала ты предал семью, по-том моего брата, теперь осталось погубить меня? За-чем ты вернулся? И как ты посмел без позволения войти в мои покои? Бесстыдник!
Энтар вздохнул и преклонил колено. Верх одержало любопытство. Алиенель отдышалась и молвила:
– Я тебя слушаю.
Он рассказал ей всё то, что сам видел и всё, что смог узнать в кабаках Икеяна.
– И если бы я предал короля, то явно не пешком бы сюда добирался, взгляни на меня! Я отговаривал светлейшего Изхара, если помнишь, – добавил Эн-тар, бросив взгляд на прекрасное тело принцессы, лишь слабо прикрытое легкою тканью.
– Ну ладно… Инга, вели принести нам вина!
Когда ее подруга вышла в коридор, Алиенель коснулась головы Энтара, не сдержав улыбки.
– Прости, я была не права. Но тебе сначала сто-ило помыться! – и пока он не успел ответить что-то внятное, она пошарила в кресле рукой и протянула ему громоздкую бронзовую печать регента, которую ей изготовили накануне. – Мне помнится, хранить ее – твоя забота.

***
Тогда же Кейтах обнаружил свою комнатушку незапертой. Оттуда доносился тихий шорох, и лился слабый свет свечи. Стараясь не издать ни звука, шут заглянул за косяк. Там на полу сидел лис. Кейтахом на миг овладело спокойствие, которое сменилось та-ким удивлением, что он даже споткнулся на ровном месте.
Читавший книгу лис не обратил на это ни ма-лейшего внимания. Он продолжал задумчиво и напряженно вглядываться в текст. Кейтах тут же по-бежал на поиски Алиенель, и нашел ее в том зале, где раньше пьянствовали друзья Изхара. Принцесса делала здесь то же самое в компании Энтара и Инги.
– Мое почтение, – смущенно кивнул шут, – и государь… тоже вернулся?
– Пока что нет, – ответила Алиенель, – а чем нас порадуешь ты?
– Я обучил лиса чтению!
Все засмеялись.
– Но я серьезно…
Инга не дала ему договорить:
– Иди, проспись, дурак! Не отвлекай нас своей глупостью, мы заняты делами.
Кейтах разозлился и выбежал прочь. Он был зол на Ингу, а также на лиса, который его так подвел.
«Надо предоставить доказательства! Я отведу к ним лиса, и он покажет, что теперь умеет!»
Но как он ни старался найти зверя, во дворце его больше не видели.


Глава XIII

Обычай стал для подлеца
Ловушкой роковой, –
Улыбка бледного лица
Сошла с него долой.
Изжил Обычай роль свою,
Под ним истлела честь.
Ему лишь вызов воспою,
Неся стагнарам весть,
Но безразличием мог лишь я
Ответ их передать.
То, где искать им короля,
Им не дано узнать.

И снова плен. Теперь его держали в теплой гор-нице большого каменного дома среди леса. Дорогу сюда он не помнил – его везли с мешком на голове. Великий Ферзь, похоже, не простил обман, хотя и веселился тому, что почти убедил короля стать од-ним из их шайки. Он же поведал ему, что охотник, заведший Хевара в болото, был ими подкуплен.
Подумать только, его дядя Элий, этот нелюди-мый суровый болван, подчистую разоривший свое княжество, разъезжает по лесам как атаман разбой-ников! Раньше делать подобное было не в его духе. Изхар припоминал, как дядя пытался чинить стены крепости, используя какую-то хитроумную известь с секретом, однако мастера с алхимиками от него раз-бежались – он им не платил. Видимо, секрет в этом и состоял. Его родовое гнездо обветшало, поля слиш-ком часто горели, а то и стояли под паром в течение нескольких лет. Теперь понятно, почему у него не было ни времени, ни денег.
Прошла неделя с той встречи в разбойничьем лагере, прежде чем дядя его навестил. Когда их оста-вили наедине, Элий шепотом произнес:
– Я понимаю твое удивление, ити хгаер. Я дол-жен был давно тебе признаться. Гильдия черной со-вы – не более чем хитрый ход, чтобы собрать всех колобродов и разбойников. Твой плен – только ви-димость, предосторожность. Необходимо дать всем этим одержимым ложную надежду, это выгоднее, чем их воевать. Главное, найти, чем их занять.
Изхар не поверил ему, но боялся ответить.
– Когда я смогу возвратиться домой?
– Не будем торопить события. Доверься мне.

***
Огонь камина согревал и успокаивал, но мысли по-прежнему бились в ловушке тревог. Но головная боль его не мучила с тех самых пор, как он покинул свой дворец.
Ему было позволено ходить по дому и гулять снаружи. Кормили неплохо, в хорошем вине не было недостатка, а скуку он развеивал, читая летописи и Писание. Единственное, что досаждало и беспокоило – всем, кроме Ферзя, возбранялось с ним разговари-вать. У дома и конюшни постоянно находились слу-ги дяди, но они, лишь с недоверием взглянув на ко-роля, шли по делам или слонялись по двору без та-ковых. За пределы закрытых ворот частокола его не пускали, опять же молча, качая головой и преграж-дая путь.
«Нет, я не стану верить этим россказням. Необ-ходимо выбраться отсюда. Только как?» –  прокру-чивал он у себя в голове. Найти выход пока не уда-валось, в летописях плен описывался совсем по-другому. Король открыл наугад Писание, где прочи-тал: «Иссахар – осёл крепкий, костистый, он между потоками вод, посреди овец стада в овчарне Мо-ей…».
«Ну, спасибо», – захлопнул он книгу, – «Изхар же и есть Иссахар, стало быть, я осел».
Оставалось лишь ждать, ведь побег на санях в стоге сена, мешке с берестой или бочке из-под рыбы был слишком опасен, а может, ему и не хотелось во-обще уходить. Не хотелось внутри, где-то там глу-боко, где он мог вопрошать лишь себя, вообще что-то делать, пред кем-то вообще появляться. Будь он с собой честен, вполне вероятно, понял бы, что основ-ное чаяние его – укрыться, спрятаться, и в сытой уютной норе коротать свои дни. И с этим лютую борьбу вел злой жестокий зверь, шептавший ему вновь и вновь: «Докажи, или ты – недостоин. Недо-стоин жить».

***
Сквозь дремоту Изхар услыхал скрип двери и случайно задел недопитый кувшин, оставленный слева от подлокотника. Сосуд покачнулся и с глиня-ным звуком, глухим и коротким, вернулся на место. Вино, настоянное на каких-то травах, было вкусным, но вызывало глубокий беспамятный сон. Сколько дней он уже здесь находится? Кто знает.
– Приветствую, ити хгаер! – оказалось, что дядя был в кресле напротив.
Изхар вздрогнул и выдохнул. Всё та же знако-мая комната, камин и тусклые оконца из слюды…
– Почему ты меня не отпустишь, раз ты на моей стороне? – он решился спросить.
– Отпустить? Тебя выследит брат или волки съедят, – улыбнулся рассеянно Элий, – Тем более... я не хотел тебя расстраивать, но племяннице слишком понравилось царствовать вместо тебя.
Изхар поперхнулся, некстати отпив из кувшина.
– Как… вместо?
– Она теперь наш регент, ей присягнули Алайя, Улешь и все катафрактарии Касихги. А еще она освободила Леуров.
– И что, Лиуринха готова вернуться? – с надеж-дой произнес король, широко раскрывая глаза. – Я был бы только благодарен за это сестре, к черту все разногласия.
– Да нет, возвращаться они не хотят, не понят-но, что там вообще происходит. Ходят слухи, что правят теперь торгаши во главе с неким Мего. Хотя, возможно, что это какая-то глупая шутка. Хватает забот и без них, если ты не забыл. Мятежный Икеян затих, как и новый кастейский князь Ульдер, навер-ное, они заодно. Так что жди и позволь мне вернуть все без крови и лишнего риска.
– Но здесь же я тоже в плену, – довольно робко произнес Изхар, не в силах противостоять какому-то незримому влиянию.
– Прости меня, ити хгаер, я не всё учел в том, чтобы ты себя чувствовал здесь, как дома, – ответил благосклонно Элий, – тебе не хватает друзей, а я сам навещаю тебя редко. Князь вышел и вскоре вернулся с высоким, одетым в зелёный плащ юношей. – Вот, познакомься, это Ардайл, мой воспитанник, он будет коротать с тобою время. Уверен, ты с ним не соску-чишься.
Князь вышел: он обычно приходил и уходил внезапно. И то и другое вселяло в короля тревогу.
Ардайл сел на место дяди. Черноволосый скула-стый юноша с добродушной улыбкой и прямыми чертами лица был милым и располагал к себе, но что-то шло вразрез с его приятной внешностью, настораживало и пугало. Изхар присмотрелся и по-нял. В его больших синих глазах читался холодный расчетливый ум, чуждый милости и доброте.
– Еще кружечку, ити хгаер?
– Пожалуй, что выпью, – король подал пустой кувшин.
– Ты не узнал меня? Я – тот самый мальчишка из Сейвы, я разносил обед, когда ты приезжал в по-следний раз.
– Ах, вот оно что. Это было, наверное, года че-тыре назад?
– Да, именно, когда ты только что стал королем и объезжал все крупные замки. Вот, я и снова к тво-им услугам. Если хочешь, мы можем пройтись до конюшни, у Ферзя прекрасные лошади, стоит на них посмотреть!
– А правда ли, что я свободен уехать?
– Конечно же, но одного я тебя не пущу, твой дядя мне этого не простит.
Изхар усмехнулся.
– Что ж, ладно, где там твои лошади?
– Не мои, а Великого Ферзя! Вестимо, что в ко-нюшне, идем, государь! А после мы выпьем вина под кабанчика с пареной репой. Можешь мне доверить-ся!
– Ладно, веди!

***
Ветер бился в закрытые ставни. Утром шел снег, так говорили. Хотя, может, это было вчера. Навер-ное, он уже прекратился. Как жаль, что самому не посмотреть, не подставить холодному воздуху щеки и нос, не почувствовать снежинки на ладони. Свечи почти уже догорели…
– Эльда! Ульрика!
Тяжелая рука легла на его плечо.
– Милый, я здесь, что такое? – услышал он го-лос жены. Она всхлипывала.
– Арсефа, это ты?
– Я, кто же еще… Я никуда не ухожу, я всегда рядом. Что ты хотел?
– Открой ставни, здесь надо проветрить.
– Тебе это вредно.
– Открой, очень душно. Я укутан тепло в эти глупые шкурки, ничего со мною не случится. А то нечем дышать.
Арсефа исполнила просьбу мужа. С тех пор, как пришли вести о побеге короля, князь Риво не вставал с постели. Его била лихорадка, бред и забытье хао-тично сменяли друг друга, но иногда он приходил в себя. Было трудно сидеть, и поэтому сам он уже не читал, вслух читала Ульрика. Жена исполняла лю-бимые песни на лютне, когда он просил. Часто к нему приводили Хевара – внук очень скучал без не-го.
– Как хорошо, что было на кого оставить, – вдохнув свежий воздух, ворвавшийся в комнату, Ри-во закрыл глаза.
– Что?
– Лем ещё в Икеяне?
– Уже вернулся, сейчас переоденется и придет.
– Да пускай не торопится… Это, ты… Свечи…
Он снова заснул. Арсефа вконец разрыдалась, уже не сдерживаясь, не боясь расстроить слезами и так изможденного мужа.
Когда он открыл глаза снова, вокруг постели собралась его семья: Ульрика покормила его теплым куриным бульоном, Лем нехотя поведал новости от следопытов и из столицы, малыш Хевар норовил его обнять, хватая за локоть. Свечи заменили, в приот-крытое окно заглядывал теплый и солнечный день. Чуть позже заглянул священник. Преподав Святое Причастие, он подбодрил и, кряхтя, удалился.
Арсефа настроила лютню. Любимые песни, как прежде звучащие в лад настроению сердца…
– Сыграйте во что-нибудь, – Риво слегка при-поднялся, он чувствовал себя гораздо лучше. – Че-ловек от зверушек отличен таким скромным даром: играть и созидать, играя. Несите шахматы!
– Не лучшая идея, – буркнула Ульрика, – тебе не следует так напрягаться. Тем более что кто-то за-играл одного коня белых.
– Что значит: кто-то заиграл?
Арсефа встряла в разговор.
– А нет его, запропастился, мы обыскали всю библиотеку. Говорила же я, что не надо из фигур свою стратегию громоздить. Верно, кто-то увел. Наверное, Кай Авир.
– Не возводи напраслину…
– Всё, тихо! – Лем отворил ларь с фигурками и зданиями. – Только на постели в это играть трудно.
– А может, не будем играть? – Хевар спрыгнул на пол, – ну, то есть играть будем, но не так, а рас-скажем истории. Про короля и разбойника, мельни-цу, башню и этот дворец?
Риво тут же расплылся в улыбке.
– Мой мальчик, ты всё так же продолжаешь удивлять. А мысль-то хорошая!
Все взяли по фигурке и по очереди сочиняли долгую волнующую интересную историю, пока их старенький любимый дедушка не задремал.
Очнулся он ночью. Горела одна свечечка, жена спала в кресле. В бреду его часто терзали тревожные образы: месть Изхара и нашествие элардов с ним во главе, наяву мысль просто смешная. Теперь же он просто устал, догорела тревога, не стало ее. Он взглянул на фитиль, на чуть теплящийся огонек и ощутил небывалый покой.
«Я буду верен себе, не оставлю надежды, ведь Бог не оставит… Все должно быть хорошо и будет хорошо!»
Арсефа проснулась, и он попросил пить. Снова сон, и на этот раз в нем было озеро, теплый июнь-ский рассвет и, похоже, рыбалка.
И его взору предстала другая вода…
;
Глава XIV

Пегая лошадь, выгляни из тени!
Не прячься в этой мраморной тиши.
Тебя не знал я в силу своей лени,
Сейчас прошу: сомненья разреши.

Пегая лошадь, почему границы,
Чего мы жаждем суть безмерный океан?
И мало нам всегда в руках синицы,
Всего нам мало, но велик стакан.

Разумные мы люди или стадо?
Оставлю я какой-нибудь здесь след?
Не отвечай, не следует, не надо.
Я знаю, ты – лишь мой полночный бред.

– Проснись, Изхар, солнце взошло! – король сквозь сон услышал знакомый голос. Открыв глаза, он снова увидел эту улыбку. Жестокую ухмылку льва, играющего со своею добычей, пока он еще сыт. Это был его дядя, заботливый любящий оберегаю-щий друг. – Есть новости. Твоя сестра вернула ката-фрактариям доходы с их земель. Всё пропало!
– Зачем ты меня разбудил? Я могу с этим что-то поделать? – Изхар забрался глубже в одеяла, – Или ты полагаешь, что меня так легко расстроить и сбро-сить со счетов?
– Опять тебе в голову приходят какие-то глупые мысли, племянник. Я выполняю свой долг – сооб-щаю королю о том, что происходит в его королев-стве.
Изхар сел на кровати и огляделся.
– А где Ардайл?
– Уехал ненадолго по делам. – Элий распахнул окно. – Совсем забыл, мои удальцы привезли обез-главленную женщину, лесную знахарку, и некоторые ценности, которые при ней нашли. Конечно, мне не по нутру такие дела, но надо же как-то удержать при себе этих верных людей. – Снова эта улыбка. – Твои подельники творили то же самое. Ты меня понима-ешь. Ее тело принесут сюда, они хотят проверить, сотворит ли прикосновение помазанника чудо. Что поделать, это гильдия разумно мыслящих людей, они всё проверяют опытом.
Оледенелый труп бросили возле порога. Изхар зажмурился, боясь, что его стошнит.
– А вот и она. Теперь твоя подданная в твоей власти. Не бойся, прикоснись, удовлетвори их любо-пытство, и мы сразу пойдем завтракать. – Элий взял со стола колокольчик. – Нет, ты не подумай, вку-шать нашу трапезу мы будем не здесь. Нехорошо обижать эту убогую женщину. Тебе повезло, что я встретил тебя вовремя, с тобой эти ребята могли по-ступить так же. Хотя и они тебя встретили тоже, но повезло в любом случае!

***
Король попытался немного поесть, однако пе-ред его взором стоял жуткий образ убитой и обезоб-раженной женщины. Все, что лежало на столе, каза-лось, имело с ней связь. Он налег на вино, игристое и крепкое, правда, с каким-то едва ощутимым земли-стым привкусом.
Элий не умолкал: пел, шутил, вспоминал, как они с матерью Изхара играли в прятки и ловили ля-гушек, сам же над этим смеялся. Одноглазый старик сел в углу скромной трапезной и заиграл на жалейке.
– Ты что-то ничего не ешь, попробуй грибы с сыром, – заботливо предложил дядя, – а вот и кури-ца с приправами, капуста и зимние яблоки.
Изхар обхватил голову и зажмурился – перед глазами все плыло, все было слишком похоже на сон. Его обуяла тревога.
– Сиди! – Дядя схватил короля за плечо, когда тот попытался вскочить. – Что такое?
– Ни… ничего…
Заунывный мотив вдруг умолк и сменился весе-лым. Тревога прошла, уступив ощущению радости, легкости, силы.
– Выпей еще, дорогой мой племянник, еще по бокальчику, тогда поговорим.
– Я готов говорить! – Изхар выпил остатки и Элий налил ему снова.
– Ты назначишь меня воеводой в обмен на под-держку? Мою и всех этих лихих и опасных ребят?
– А ты наконец-то отпустишь меня?
– Куда же я денусь? Верну тебя прямо на трон.
– Так чего же мы ждём?
– Ничего. Ешь, а я принесу договор.
Элий вышел в соседнюю горницу, там его встретил Ардайл. Было видно, что юноша злился, хотя и старался этого не показывать.
– Это те травы, которые Ферзь подобрал?
– Нет, сколько можно, от них он как вяленая рыба. Я добавил в вино мухоморов.
– Зачем? – вскричал Ардайл, – он поймет, что мы с ним делаем!
– Ничего он не поймёт! Успокойся, щенок, и не смей мне перечить!
В дверях появился Изхар.
– Ардайл, это ты, друг? Я услышал твой голос. Идём же за стол, я почти что соскучился!
Элий взял ящичек с перьями, и разложил на столе три пергамента, зачем-то сложенных веером или, как бы мы сказали сейчас, гармошкой. Изхар ухватился за локоть Ардайла.
– Идем же за стол!
– Погоди, сейчас подпишем договор, тогда и будем пировать, – остановил их дядя.
– Пировать! Позовите еще музыкантов, зовите девок, что нам куковать одним?
– Сначала прочти это.
На листах мелким почерком было прописано, что гарнизоны, войска, ополчения и катафракты вве-ряются хгаеру Сейвы Элию Ахите, который обязует-ся подавить икеянский мятеж и вернуть Лиуринху не позже, чем через полгода.
– Вот тут подпиши, и вот тут. Еще копия, для тебя. И еще одна, на всякий случай.
Изхар вывел своё имя, там, где было указано. В плошке над свечкой расплавили воск.
– Приложи-ка свой перстень, вот так. Всё, мы решили вопрос!
– Улюлю! Улю… – короля прервал кашель, – Да, так! – он вернулся в соседнюю комнату, где его ждали отрава в вине и немногие яства.
Дядя взял один лист и распрямил поперечную складку.
– Вот простофиля, даже не заметил.
Посреди листа с «договором», над подписью с печатью значилось отречение в пользу Алиенель.
– Завтра, как только король отлежится, я сразу его отпущу, – Элий смерил презрительным взглядом Ардайла, – а ты на рассвете поскачешь в Касихгу. И чтобы без глупостей, я знаю, что делаю. Ты отдашь отречение племяннице и останешься при ней, пока я не приеду. Тебе надо увлечь её, понял?
Через смежную комнату к ним вошел Ферзь, раскрасневшийся, в инее, сущий медведь в своей шубе.
– Ну что, князь, готово? Всё, как ты хотел?
– Да, именно.
Ардайл с надеждой взглянул на Великого Фер-зя, тот, это заметив, добавил:
– А что скажет Гильдия?
– Да что им говорить? Я развязываю им руки.
– Посмотрим, предводитель, посмотрим…
Кузнец вошел в залу и вывел короля за ворот-ник. Похоже, что тот успел выпить ещё.
– Я сам держусь неплохо на ногах!
– Не важно, ити хгаер. Я тебе кое-что покажу. Полагаю, ты будешь доволен.
Они зашли в пристроенный к дому гусятник. Птицы белели в загоне, на маленьком пятачке посре-ди помещения сидел связанный человек в рваной ря-се. Услышав шаги, он метнул на Изхара и Ферзя ис-пуганный взгляд черных глаз.
– Это – бродячий монах. Его мы застали, когда он зажаривал зайца, охота в королевском лесу, закон, сам понимаешь. – Ферзь подмигнул и ухмыльнулся. – А вот и наш друг, посмотри!
В хлев ввели пса, большого и лохматого, от не-го нестерпимо разило.
– Не подходи к нему близко, – добавил кузнец, – этот пес весьма непостоянен. Он может запросто тебя порвать, если почует неладное.
Изхар попятился.
– Вставай на колени! Пой псалмы! – приказал Ферзь монаху, который в бессилии корчился на со-ломе. Несчастный запел, он фальшивил, и голос его то и дело срывался. Потом спустили пса. Когда вопли монаха и гогот гусей совсем стихли, кузнец велел оттащить зверя, а после, когда все покинули хлев, ушел сам. Фонарь под потолком по-прежнему горел, и глаза птиц поблескивали в тишине, которая усугубляла ужас.
Изхар содрогался в беззвучных рыданиях, чув-ствуя слабость, бессилие, свою ничтожность. При-близившись к растерзанному телу, он его коснулся. Рука ощутила тепло. Кровь…
– Прости меня, – только и смог прошептать он, отпрянув и выбежав прочь.
Омыв в ведре руки, король вошел в залу, где дядя с Ардайлом тянули вино у камина.
– Изхар, что с тобой?
Разозлившись, король втянул полные легкие воздуха. Нет, он его не оставит. Бегом, он вернулся в гусятник, где… снова были Ферзь и пленник на полу. Глаза у монаха на этот раз были совсем без белков, лишь одна чернота, а когда его начал терзать тот чу-довищный пес, он… рассыпался, под его кожей была лишь солома.
Король в ужасе бежал обратно в залу, где бес-страстные лица Ардайла и Элия плыли, двоились.
– Изхааар, что с тобооой?
Он вернулся в гусятник, опять та же сцена… Соломенный пленник, растерзанный псом, из лохмо-тьев его выбежала мышь... блестящая, как из метал-ла…
Король бросился в залу, обратно, и снова туда, пока взор не застил белый мрамор, сияющий, словно от летнего солнца. Это было похоже на Мраморный замок, владение дома Леуров. Изхар бродил по его коридорам, выглянул на крыльцо, зашел в чертог, осмотрел каждый угол и каждый покой, но нигде ни-кого не было, только один сплошной мрамор и свет, будто льющийся из него самого. За анфиладой почу-дилась тень.
– Кто ты? выйди сюда! Покажись!
Тень исчезла, послышалось ржание, всё погасло.
***
Изхар пролежал без сознания два дня. В редких снах блуждал он в мире игр собственного разума, отравленного, помутненного видениями и ужасами настоящего.
Ближе к вечеру он проснулся.
«Что это было? Лишь сон?» – голова нестерпи-мо болела.
В камине догорали угольки. Легкий ужин был подан прямо в комнату, и более в тот день его не беспокоили.
Наутро к нему пришел дядя.
– О, ты проснулся, Изхар! Я беспокоился, у тебя была лихорадка, ты бредил и рассказывал какие-то небылицы. Ферзь от тебя не отходил, это он тебя вы-лечил.
– Я не видел его вчера, когда пришел в чувство.
– Ему же тоже надо было отдохнуть, он не спал, пока не убедился, что с тобой всё будет хорошо.
Дядя устроился возле камина и жестом позвал короля сесть в соседнее кресло.
– Я тебя отпускаю, племянник. Не забудь толь-ко про договор, – Элий дал ему сложенный лист, – я тебе помогу. Задержусь здесь еще на неделю, устрою дела, и приеду в столицу. Сейчас я велю принести ту одежду, в которой тебя привезли. Лошадь уже осед-лали. Ферзь проводит до тракта, а там ты доедешь один. Хорошо?
– Да, благодарю…
Дорога до тракта прошла почти в полном мол-чании. Ферзь учтиво раскланялся и на своей велика-ньей кобыле поехал назад. Их скрыли корявые голые ветви ветлы. Снег таял, стекая ручейками в придо-рожные канавы. В кармане мехового полукафтана что-то было. Изхар нащупал и вытащил из-под пла-ща костяную фигурку, шахматного коня.
«Старый Рхиор мне зачем-то её тогда дал. Что бы ни случилось со мною теперь, я буду на коне, ибо я исцелился.»
Король поцеловал фигурку и взглянул на небо: синее, безоблачное, чистое.
«Помяни меня в Царстве Твоём», – обратился он мысленно к Богу, впервые за долгие годы. И по-вернул в обратную Касихге сторону, на юг.
«Я найду брата».
;
Глава XV

Исполнятся пророчества, иссякнет ткань веков,
И всё, что есть, избавится навеки от оков.
На этом вера зиждется,
Дела же ныне в том,
Что к сени смертной движется
И Рим, и Вавилон.
Пока что всё по-прежнему, нам чашу снова пить,
Хватило бы нам времени свой путь осуществить.

Обретши свободу, Изхар уже твердо решил пе-редать престол брату. Он предвкушал, как заживет обычным княжичем, как будет радоваться яствам и вину, но без венца и рога, без всего того, что прино-сило ему лишь страдания. Пообедав в дешевом трак-тире, он вскоре вернулся в седло. Подумать только, его здесь никто не узнал! Мягкий снег под копытами таял, текли ручейки. Воздух был, наконец, по-весеннему свежим, каким-то живым, а не пресным дыханием теплой зимы. Дальше встретилось дерево, дуб в два охвата. На развесистых его ветвях спало множество сов, больших и малых, рыбных филинов и неясытей, сычей и сипух. Король спешился и по-дошел.
– Просыпайтесь! – воскликнул он, врезав ногой по корням. – Улетайте отсюда! А то еще станете чьей-то добычей!
На его увещания отреагировал лишь один фи-лин: он зевнул и, открыв на мгновение око, устроил-ся дальше дремать.
«Тоже мне, напугал, видели и не таких».
«Эх, я же больше теперь не Хранитель гнездо-вий…», – подумал, поникнув, Изхар. Ему оставалось с достоинством двинуться дальше.
Под вечер короля настигли те, кого он сам ис-кал. Хевар со своими людьми проследил за переме-щениями пленника и убедился, что тот совершенно один.
– Хевар, тебя-то я и ищу! – Изхар спрыгнул с лошади и, улыбнувшись, заплакал. Брат, не ожидав-ший такого приема, смутился. – Я отрекусь в твою пользу, поедем домой!
Король сам с трудом верил в то, что говорил и делал. Подобная перемена его удивляла не меньше, чем остальных. Казалось, теперь он – другой чело-век, не имеющий ничего общего с тем прежним Изхаром, которым пугали непослушных детей по всему королевству.
– Я не верю ни единому твоему слову. Мы отве-зем тебя в Асгайлу, и больше ты не принесешь нам никаких хлопот.
– В Касихгу, в Асгайлу, поехали хоть бы куда, я согласен. Захочешь, мы вернемся в Икеян, и я верну старику Риво вот это, – Изхар достал костяную ло-шадку.
– Ты даже в шахматы обворовал своих князей? Никто, наверное, так до тебя не играл.
– Я верну.
– Мы поедем в Асгайлу!
Послышался негромкий скрежет стали.
– Вы поедете к черту.
Вокруг, словно из ниоткуда, возникли два де-сятка конных лучников. Их возглавлял длинный юноша с непокрытой гривой вороных волос.
– Ардайл! – воскликнул радостно Изхар, – мой друг Ардайл, какая встреча!
– Какой я тебе друг? – Отрезал тот с отвращени-ем. – К чему лицемерить? Ты сам не способен на дружбу, лишь на ее унылое подобие.
– Кто это вообще такой? – спросил вполголоса Хевар, склоняясь к брату.
– Воспитанник дядюшки Элия… – молвил Изхар, подбирая слова. И, повернувшись к Ардайлу, он резко спросил, – тогда что тебе нужно?
Ардайл подъехал к ним вплотную.
– Я устал пресмыкаться. Для вашего дяди я – просто слуга, при тебе лицемерил, как будто бы мне интересно выслушивать про твои страхи и детство. Как трудно быть ребенком короля! Не то, что мне, безродному, чистить котлы и отдраивать копоть на кухне. А тут еще дядя тебя облапошил и хочет уло-жить меня с твоей сестрой. Все знают, какая она шлюха.
– Я ничего не понимаю, – ответил Изхар.
– Не понимаешь? Читай, что ты сам подписал. – Ардайл протянул ему лист с отречением. – Как удобно, всего одна складка, и в ней ты отписал все сестре.
Руки Изхара задрожали.
– Нет, этого не может быть. Пусть, я был пло-хим королем, сознаю… но отдать корону этой веро-ломной строптивой девчонке будет верхом моей… подлости. Этого нельзя допустить.
– Я и не собираюсь, – Ардайл выхватил из ко-ролевских рук пергамент и порвал. – Вся власть, вся держава и царство достанутся Гильдии Черной Со-вы! И даже Элий больше мне не помешает.
Улюлюканье всадников мрачно огласило лес. Обрывки отречения упали в грязную лужу.
Ардайл сплюнул и продолжил.
– И я не потерплю, чтобы Гильдия нянчилась с врагами. Вы будете казнены. Начнем с короля!
Изхар не успел сказать ни слова, в руках у Ар-дайла мелькнула короткая палица, и он ударил коро-ля по голове. Кровь тут же окрасила плащ и немно-гий оставшийся снег под ногами. Преемник Ахиты беззвучно упал.
– Отнесите эту падаль в дебри и бросьте там в болото, – Ардайл брезгливо поморщился, – я и не знал, насколько противное дело, казнить королей!
– Может, его обворуем сначала? – спросил рав-нодушно один из подельников.
– Сними с него перстень. Отдай его мне. Остальное даже и не думай трогать.
 Хевар стиснул зубы. Дождавшись, пока часть отряда Ардайла не скрылась в лесу с телом брата, он крикнул:
– К оружию! За короля!
Его люди проявили храбрость и сноровку, каза-лось даже, что всадники застигнуты врасплох. Троих они успели уложить. Но луки – не мечи, четверо из восьмерых из отряда Хевара тут же пали. Бежать, остается бежать. Хевар вскочил на лошадь, и тут же еще один славный товарищ открыл рот, как рыба, и вывалился из седла. «Нас трое, еще есть надежда, спасемся!» Стрела пропорола плечо. Сзади – ржание. Лошадь еще одного его храброго друга убита. Тот задержал врагов…

***
Ардайл повертел в руках перстень с печатью Ахиты. Ему хватило смелости покончить с королем, хотя он до последнего боялся, что не сможет. Теперь пора браться за дядю. Леший с королевичем, этот дурачок не представляет интереса, и та глупая бабен-ка тоже. Главное, взять в свои руки правление Гиль-дией, ну а дать Гильдии то, что ей надо, в подобных условиях будет не сложно. Они скоро возьмут власть на этой земле в свои руки, всю, полностью, без ожидания, без сожалений. Когда-то его беспоко-ил душевный недуг – неспособность сочувствовать и сопереживать, делить с ближними радость и боль. Напрасные были терзания, как он уже понял. Это от-нюдь не изъян, а достоинство, дар, который поможет ему привести этот мир в новый день! Он, Ардайл, даст этим никчемным людишкам свободу и новый порядок.
– Короля утопили в болоте, как ты повелел, – донеслось до убийцы из внешнего мира, – теперь что?
– Поедем, объявим об этом своим.
– В усадьбу предводителя, стало быть?
Бородатый приземистый конник, задавший во-прос, отшатнулся от взгляда Ардайла. Казалось, что очерченные радужки его холодных глаз острее нато-ченной бритвы и разят на расстоянии.
– Теперь я ваш предводитель. Едем в наш ла-герь.

***
Из летописи:
«...Так завершилось царствование Изхара Ахи-ты Четвертого – короткое, бесславное, низверг-нувшее королевство в бездну потрясений и раздоров. Но время его истекло, а для вечности он не король, а всего лишь один из людей...»;
Глава XVI

Часто мысли к нам приходят, что все тлен,
Жаждут малый и великий перемен.
Но каких? И для чего им этот путь?
Не дано нам знать ни облика, ни суть.
В чьих руках теперь серебряный венец?
Сомневаются лишь гость, простак и лжец.

Весть о гибели короля пришла в Касихгу на следующий день. Бойню на тракте видел один путе-шественник, он в ужасе бежал, однако был настигнут конными Ардайла. Плача и стуча зубами, он доста-вил Алиенель письмо – в нем говорилось, что по-добная участь ждет всех из потомства Ахиты, всех катафрактов и князей. Свиток был вставлен в печатку Изхара.
Князь Элий прискакал во дворец ближе к вече-ру, в мыле, рассеянный, каким его раньше не видели. Каждому встречному он показывал договор, по ко-торому ныне покойный король поручал ему войско, а также поведал, как сам его спас от мятежников. Жаль, что племянник его не послушал, и не вернулся в Касихгу, решив свести счеты с братишкой. Алие-нель он застал в гриднице у камина, зареванную, и с кинжалом. До этого ей незнаком был такой проби-рающий страх, ужас небытия. Ей до этого никто не угрожал убийством.
Элий тоже всплакнул, видя «свою ненаглядную девочку», как он ее сам назвал, в таком состоянии.
– Я разослал катафрактов во все уголки коро-левства, эти нелюди за все ответят, – дядя обнял принцессу, – не плачь, ничего не поделать, теперь ты должна думать о себе.
– Они называются Гильдией черной совы! Пи-шут, что их уши, глаза и особенно руки повсюду! Мне страшно! – слова прозвучали сквозь всхлипыва-ния. Схватив одной рукой кинжал на подлокотнике, Алиенель отыскала платок, чтобы высморкаться.
– Нет, это вздор, – дядя вынул платок из рук де-вушки и нежно вытер ее щеки, – я знаю эту гильдию, они мастерят пояса и застежки из бронзы, сидят себе тихо в лесу, очень славные люди. Мерзавцы назва-лись их именем, чтобы запутать следы.
– Тихие… славные люди?
– Да, самое большое беззаконие, в котором их возможно заподозрить – это контрабанда шишек.
– Дядя, скажи, ты меня защитишь?
– Да, конечно… они, говоришь, что-то пишут? Могу ли я это увидеть?
Алиенель достала злополучный свиток.
Элий пару раз его перечитал и задумался.
«Хорошо хоть, безмозглый Ардайл не сказал, кто действительно руководит этой гильдией. Свое имя этот олух тоже не поставил. «Гильдия черной совы» вместо подписи – надо запомнить».
– Что скажешь? – отвлекла его племянница от мысленных хитросплетений.
– А, что тут сказать? Скорее вступай на престол! Ну а с этими, – он сжал письмо и взмахнул им с угрозой, – мне не впервой.

***
– Теперь-то мы можем вмешаться? – Алхимик беспокойно ерзал в кресле перед очагом. – Эх, не уследили! Да и как нам было уследить? Все склады-валось слишком хорошо. Не мир, а злой и беспокой-ный улей.
– Этот мир искажен, не кори себя так, – тихо молвил Отшельник, похлопав его по плечу, – очень многое нам не под силу исправить.
– Да знаю я. Но никогда не понимал. Точнее, понимал, принять никогда не мог. Поэтому, навер-ное, именно ты здесь – монах, что легко примирился с суровой реальностью.
– Именно. Но твой дар: любить и ценить даже это больное творение. Это многого стоит.
– Что же нам делать теперь?
– Не торопись, давай дождемся третьего.
– Опять где-то слоняется, – проворчал Кимейл, – когда ты видел его в последний раз?
В дверь постучали. Алхимик пошел открывать и обрадовался встрече, там был тот самый лис, кото-рый недавно покинул дворец короля.
– А, вот и он! Легок на помине! – Кимейл снял с него капюшон. – И как тебя теперь нам звать, дру-жище? Шуалиил ?
– Оставь, Кимейл, у него есть его имя. И оно значительнее наших!
Лис фыркнув, словно улыбнувшись, подбежал к монаху. Анахорейл взял его на руки и, присев у огня, стал, как будто, с собой разговаривать.
– Неужели? Так вот где ты был все это время! Жаль, что я тебя там не встретил. Твои наблюдения для нас весьма полезны, что бы Кимейл, этот пень глазастый, о тебе не говорил.
– Прошу о большем уважении к хозяину дома, – начал сурово Алхимик, но не сдержался и захохо-тал.
– Ты только послушай, Кимейл! Он обратился лисенком и подбросил гонцу короля Тофии под-дельное письмо! Все было обыграно так, будто Улий отправил Изхару в подарок зверька! Так-так, а что это у тебя? – Монах заприметил на поясе лиса до-рожную сумку.
– Тяф-тяф!
– Кимейл, это чудо! Он смог отыскать нашу книгу пророчеств!
– Что смог, молодец, но осмелюсь заметить, ее своровали у нас по его же вине.
Лис спрыгнул, устроившись сбоку от кресел.
– Да хватит ворчать, посмотри! – окованная се-ребром по краю книжица блеснула в свете пламени, – теперь мы узнаем, что делать, все как ты и хотел!
Монах пролистал почти треть манускрипта, уже известные страницы привели к исписанному изрисо-ванному развороту.
– Погодите, сейчас обмозгую.
Кимейл молча стал колоть орехи.
– Кажется, это...
– Ну же, не тяни! – пробурчал Алхимик, забро-сив щипцы в корзину.
Отшельник прокашлялся.

Нежданно кости обретут погубленного зря,
И полчища несметные к вам принесут моря,
Но к вам они заявятся не как цена за грех,
Вновь имя того явится, кто был подлее всех.
Тогда вновь рог подымется, во славе зазвучит,
И обретет Стагнария несокрушимый щит.

– Я что-то ничего не понял, – грустно ответил Алхимик, – опять не разберешься без вина. Твои древние пророчества не легче, чем тофийская ла-тынь.
Лис тихо заскулил.
– Ну, без вина ты редко понимаешь даже тявка-нье нашего лиса, – Отшельник усмехнулся. – Я тоже эту речь не очень понимаю, но у меня есть подсказ-ка, тут рядом рисунок.
Алхимик, оживившись, встал и заглянул через плечо монаха.
– Здесь чаша над лосиной головой!
– Да, именно!
– Мы едем в Икеян?
– Я думаю, сразу в Рхиор. К месту первых моих приключений. – Анахорейл мечтательно улыбнулся. – Есть у меня кое-какие мысли, но я очень надеюсь, что ошибаюсь. Тебя в Касихге ничего не держит?
– Совсем ничего. Мой новый ученик – такая бестолочь, что ну его. А инструменты с приборами я могу взять и с собой.
– Тогда решено. Неси сыр и вино!
– Хорошо, но сначала наш лисий дружок обра-тится опять человеком. Не буду я сидеть с животным за одним столом, уж простите.
Лис фыркнул, но вынужден был согласиться.

***
Через три дня, когда всеобщее смятение немно-го улеглось, в чертоге Дома четырех зверей вновь собрались катафрактарии и горожане.
Алиенель с рассыпавшимися по плечам золоти-стыми прядями, сидела на дубовом троне и с волне-нием сжимала рукоять топорика Ахиты. Черные ме-ха не согревали, и дрожь, скорее выдававшую бо-язнь, чем холод, удавалось унять, лишь прижавшись к корявой и плохо оструганной спинке. Знать объ-явит ее королевой, миро и венец из серебра уже го-товы для помазания, ей в руки пришло все, о чем она и не мечтала, но... Все мысли ее возвращались к убийце, к тому, кто мечтает пролить ее кровь и про-льет, если не остановить его. Гильдия черной совы протянула к ней лапы, они где-то рядом, они хотят нового мира, и участь Изхара постигнет потомков Ахиты... Нет, дальше так не может продолжаться. Она отложила топор и коснулась рукава Энтара, неотступно находившегося рядом, одесную ее.
– Ити хгаер? – Энтар увидел на ее лице обеспо-коенность, а может быть, и ужас.
– Вели им принести мой рог.
– За ним уже отправился Кейтах. Что-то еще?
– Пожалуй, нет. Благодарю.
Энтар заметил фигуру шута за колонной, тот с виноватым видом, воровато озираясь, приблизился к ним.
– Ити хгаер, с рогом это... беда приключилась, – Алиенель разве что не сожгла его взглядом, – его уронили, откололся маленький кусочек, как раз там, где в него принято дуть. Он больше не звучит.
– Кто знает об этом ещё?
– Оруженосец Авеса, глашатай и чашник...
Алиенель откинулась на спинку трона и судо-рожно вздохнула.
«Лишь бы не разреветься. Ну почему, почему хотя бы раз всё не может пойти так, как надо?»
Она закрыла глаза и набрала воздуха. Сколько любопытных взглядов устремилось сейчас на неё, лишь в один этот миг?
«Изхар об этом не предупреждал».
Хотя бы это мимолетное, но все же сожаление о брате напомнило, что ей должно чувствовать.
«Можно немного всплакнуть».
Дав ненадолго волю чувствам, но тут же, проте-рев глаза рукой, собравшись и выпрямившись, Али-енель обвела зал глазами.
«Кто-то из Гильдии Черной совы наверняка сей-час находится в этом чертоге. Может, и сам убийца».
– Вот что, – обратилась она, наконец, к Кейтаху, – неси сюда рог, как он есть.
Когда шут вернулся с регалией, Алиенель под-нялась и велела Энтару позвать глашатая. Тот взо-шел к трону и выдал:
– Светлейшая Алиенель Ахита, отныне королева Великой Стагнарии, рек и лесов, горностаев и диких хорей, суверенная хгаер Касихги и Хранительница гнездовий филинов! Князья и катафракты, признаете ли вы ее таковой?
По залу прокатилось ликование. Алиенель под-няла над головою рог. Ей поднесли Евангелие.
– Мои дорогие стагнары, катафрактарии и го-рожане, знатные и простые, равно бедные и богатые, я, Алиенель, обещаю судить справедливо и мыслить мудро, защищать жизни жителей этой земли и хра-нить их покой и достаток! – прокричала она сквозь одобрительный гул голосов. – А, чтобы доказать вам это, я даю обет, что рог Ахиты более не прозвучит, пока я не верну нам Стагнарию всю целиком, погасив мятежи и волнения!
Новые волны восторженных, радостных возгла-сов заколебались под сводами. Князья в своих алых одеждах: Элий Ахита, Авес Гиурли, Руми Илир и Ивар Леур, – запоздало поднялись на возвышение и поклонились королеве.
– Проследуем в Собор на Литургию, и вместе помолимся о невинно убиенном короле, моем несчастном брате.
Ликование угасло. Все, потупив взоры, вышли через отворенные ворота в утреннюю слякоть лож-ной весны.
По известной причине обряд погребения за Свя-тою Литургией не последовал. В семейном склепе под часовней, возле статуи, довольно точно пере-давшей рост и облик убиенного правителя, так и осталась открытою ниша, где он должен был упоко-иться… На миг чувство утраты охватило королеву, когда она, подойдя, коснулась статуи покойного, но она тут же прогнала от себя сожаления.
Сразу же после заупокойной службы Алиенель намеревалась обсудить с епископом Касихги свою коронацию и потому возвратилась из склепа в Со-бор. Люди ее уже приняли, осталось утвердиться пе-ред Богом. Владыка Иехон переписывал в ризнице книгу.
– Владыка, я хотела бы узнать по поводу пома-зания на царство... – начала Алиенель, но старик ей не дал договорить.
– Принцесса...
– Королева!
Эхо под сводами сменилось тишиной.
– Принцесса! – с нажимом повторил Иехон, и его узловатые пальцы небрежно бросили перо на стол. – Ты не помазана священным миром, чтобы называться королевой.
– За этим я и пришла к тебе.
– Прости, но – нет.
– Да как ты смеешь? Я же из дома Ахиты! – вспылила, покраснев, Алиенель, – трон мой по пра-ву!
– Не вижу я в крови Ахиты чего-то особенно-го… – старик распрямился, – тем паче Ахит у нас много и без тебя. Где младший твой брат?
– Он изменник!
– Не более чем ты, принцесса-регент. Зачем тебе всё это нужно? Я воспитывал тебя и Хевара, будучи еще простым монахом, и я знаю, кто ты есть на са-мом деле.
Королева нахмурилась, но возразить ей было нечего и на это она не решилась. Она всегда отлича-лась несносным характером, и старик в свое время достаточно с ней натерпелся.
– Я совершил одну непоправимую ошибку, по-мазав Изхара, – добавил Иехон, – и я не желаю ее повторять. Священное помазание на царство – это не привилегия, это доверие, дар. Дар хранить, созидать и лечить.
Алиенель изумленно хватала ртом воздух.
– Замолчи! – завопила она столь истошно, что в ризницу тут же ворвался Энтар с двумя гридями, – схватите этого вероломного святошу, в темницу его! Пусть он там и сгниет!
Гриди сделали пару нерешительных шагов по направлению к епископу, но тут он сам подошел к ним с улыбкой:
– Я еще помню дорогу, идем! – они ушли.
Алиенель заплакала, сев на скамейку в углу.
«Ну почему, почему меня так не любят? Не до-веряют мне, думают, что я коварная и жадная, а са-ми-то, сами-то кто? Даже моим катафрактам нужны одни деньги…»
Дверь приоткрылась, и чьи-то подошвы чуть слышно зашаркали по направлению к ней. Алиенель встрепенулась.
– Дядя, э-э… это ты? – пробормотала, хлюпая носом, королева, – я не...
– Не плачь, моя милая! – перебил ее Элий.
За эти дни Алиенель успела проникнуться к дя-де доверием. К дяде, которого до этого она почти не знала. Его неожиданная поддержка пришлась очень кстати.
– Мне сообщили, что произошло. Не плачь из-за этого выжившего из ума церковника, – Элий взял ее под руку и подвел к тусклому зеркалу возле сундука для облачений. – Смотри! Ты молодая и красивая, тебя признали королевой и князья, и катафракты, и народ.
Алиенель промокнула глаза и через силу улыб-нулась.
– Благодарю тебя, дядюшка!
– Ступай во дворец, моя милая, и царствуй без тени сомнений.
В дверях показался огромный мужчина в до-рожном плаще. Великан поклонился и отошел в сто-рону, пропустив королеву, после чего бочком про-брался в ризницу.
– Зачем, зачем они его убили? – промолвил Элий с горечью, закрыв плотнее дверь. – Щенок по-губил все мои начинания.
Великий Ферзь пожал плечами и зевнул.
– Радуйся, предводитель, что лагерь остался те-бе верен, щенок твой со своими прихвостнями бежал в Лэгрику.
– Еще бы не остался верен! – едко бросил Элий. – Они превратили Подлого, ненавистного всем тира-на в оплакиваемого мученика! Его сейчас жалеют все, кому не лень! Мы попали в нелепое, просто ду-рацкое положение.
– Не понимаю, чего ты так переживаешь. Если бы все пошло по-твоему, и тебе бы удалось
затеять усобицу между Изхаром и Алиенель, его то-же могли бы убить. И с большей кровью мы пришли бы к тому, что имеем сейчас. – Великан опять зев-нул, выглядел он несколько помятым и невыспав-шимся.
Элий прервал свой поток недовольства, чему-то усмехнулся и кивнул.
– Насчет Ардайла, – продолжил Ферзь, – ты не беспокойся, я уже выслал по свежему следу ребят. Ему не уйти. Жаль, хороший был парень, только мо-ча ударила в голову.
– Сейчас меня уже гораздо больше занимает другой несносный мальчишка – Энтар Рхиор. Чего он добивается?
– По-моему он просто ее… – кузнец состроил лукавую мину, вытянув трубочкой губы, – любит.
– Любить он может кого угодно, хоть моего ко-ня, дело в другом. Алиенель назначила его своим оруженосцем. А знаешь ли, оруженосец короля или, как у нас теперь повелось, королевы – весьма влия-тельная при дворе фигура.
– Полно тебе, оруженосец Изхара не обладал никаким влиянием, последний год он вообще провел в тюрьме.
– Немедленно найди Энтара! Передай, что я жду его завтра к обеду, – надменно перебил Ферзя Элий. – Я знаю, что делаю.
Великий Ферзь промычал что-то невнятное и с выражением полного безразличия вышел из ризницы.

***
Весь следующий день Алиенель вершила в тронном зале суд. Решив две первые тяжбы: якобы кражу гуся и обязательство жениться одного купече-ского сына, она велела позвать дядю.
– Что с поиском убийцы? – королева говорила вполголоса, подав знак следующему истцу.
– На его след напали, думаю, что через пару дней его можно будет показать народу и казнить.
Алиенель вздрогнула.
– Не привозите его сюда живым. Убейте тихо.
– Как тебе будет угодно. Однако мне пришла одна мысль, скорее подозрение, и оно ужасно.
– Говори же!
– Хевар сумел похитить Изхара и поднять два мятежа. На той дороге король очутился, опять же, по его вине. Кто знает, может, Гильдия Черной совы –тоже… его рук дело?
По королеве было заметно, что эти слова ее ис-пугали. Велев позвать с подюжины катафрактариев, она дала им поручения. Им предстояло выехать в Асгайлу и Кастею, упросить коменданта Тиса и князя Ульдера явиться на помазание, а заодно разведать, где может скрываться Хевар. Брата следовало найти, схватить и срочно доставить в столицу. Энтар по ее просьбе выехал в Икеян, чтобы объявить прощение и мир отцу и всей своей семье. Он же вернулся быст-рее других, но вне себя от горя и вины.
– Мой отец умер, и его уже похоронили, ничего мне не сообщив! – сокрушался Энтар, оставшись с королевой наедине. – Я не успел даже проститься с ним... Они... не простили меня.
Алиенель, как могла, пособолезновала другу, узнав между тем, что в Икеяне теперь княжит его сестра Ульрика.
– А знаешь, пусть она останется княгиней. Я подыщу для тебя нечто более значительное, нежели твой Икеян. – Туманный намек ввел Энтара в сму-щение и замешательство, но вместе с тем распалил его страсть и надежду. – Просто будь верен своей королеве.


***
Всего через неделю Алиенель венчали на цар-ство. Викарный епископ – низенький, необъятно тол-стый человек, был несказанно рад отныне управлять всей Церковью Стагнарии, и ничему не возражал.
Как только рассвет скупо озарил мозаику сво-дов Собора, Алиенель пришла принять святое Таин-ство. В тяжелой мантии из черных норок она степен-но и с достоинством проследовала к Алтарю. Позади нее, придерживая шлейф, ступали оруженосец и чашница, то были соответственно Энтар и Инга.
После помазания миром она преклонила колени. Похожий на довольного кота епископ возложил на ее волосы серебряный венец. Звуки ликования отозва-лись под разноцветными сводами, эхом отразились от купола и, сквозь открытые ворота разлились по улицам. Взяв рог и топорик из рук Энтара, королева столь же чинно и неторопливо покинула Храм. От-ныне она здесь – полноправная хозяйка. Если верить Обычаю, Святое Помазание дало ей право посвящать в князья и катафракты, а еще право охоты на пушных зверей. Огорчало только отсутствие Ульдера Рина и Ульрики Рхиор. В такой-то день рядом с нею долж-ны были быть все ее князья. Как их не зазывали ее посланники, они нашли предлог не приезжать. Пер-вого лихорадило, а у второй еще продолжался траур. Хотя бы так, хотя бы косвенно они ее признали, не то, что комендант Асгайлы, этот грубиян Тис Леар-дал, который мало того, что не пустил ее конников в крепость, так он еще их оскорбил.
Когда она возвратилась в Дом четырех зверей, тронный зал был уже приготовлен для пира. Это от-нюдь не помешало катафрактам обращаться к ней с прошениями целый вечер. Тяжелая маска любезно-сти и участия, фальшивая улыбка, застыли на пре-красном ее лице, придавая ему вид не лучший, чем у статуй семейного склепа.
Когда пир закончился, Инга отвела Алиенель в ее покои. Сознание тут же провалилось в сон, как только ее голова прикоснулась к подушке.

***
Придворный летописец половину ночи пил пиво в таверне неподалеку. Вернувшись домой с тем же пивом, превозмогая тяжелое опьянение и лень, он уселся за столик с чернильницей и открыл огромный фолиант. Старательно, насколько это было возможно при таком самочувствии, он вывел:

«Алиенель Ахита, единственная дочь короля Хевара Седьмого, прозванного Снисходительным, и Алиенель, доче-ри князя Сейвского, единокровная сестра короля Изхара Чет-вертого, прозванного Подлым, помазана на царство в день...»

Тут пиво предательски опрокинулось и смазало только что сделанную запись.
«Как ты начала свое царствование, так и закон-чишь», – прорек летописец, который как всякий стагнар при любой неудаче винил не себя, а какой-то неведомый рок.
;
Глава XVII

Любых непонятных событий итог:
Кому-то он весел, кому-то он зол.
И если пришли вы на этот порог,
Советник нам явно – не ваш произвол.
За стенами, что достают облака,
Легко рассуждать, что где лучше, что – нет.
Невнятны, тревожны слова старика, –
Кто знает, какой ему нужен ответ.

Чудом спасшийся от убийц брата, Хевар с един-ственным оставшимся соратником добрался до цита-дели Асгайлы. Лишь здесь Стагнария соприкасалась с морем, хотя для мореходства это место было со-вершенно непригодно.
Неприступные скалы грядой отступали от стен к пенным синим волнам, не позволяя возвести не то что гавань, но и рыбачью деревушку. Узкая песчаная полоска уходила полого под воду, где дно покрыва-ли обросшие губками камни. Любой корабль здесь разбился бы или застрял. Летом здесь, бывало, купа-лись или отдыхали в прохладе небольших пещер. От калитки в крепостной стене до берега вели вытесан-ные прямо в скалах ступени. По левую руку такие же скалы скрывали алгирскую крепость, а по правую – башни морского дозора леграйтского деспота.
Достигнув крепости, Хевар лишился чувств и упал с лошади. Он был ранен в плечо. Два дня про-лежал он в лихорадке. Едва пробуждаясь от полу-бредовой дремоты, принц то принимался винить себя в смерти Изхара, то мучился угрызениями совести по другим поводам. Его отпаивали настоем мяты со зверобоем и горячим вином. Всадник, спасшийся с ним из засады, поведал о случившемся на тракте. Тис Леардал, комендант Асгайлы, высокий пятидесяти лет мужчина с редкими русыми волосами и при-плюснутым носом, разводил руками и звал все но-вых лекарей с пиявками и снадобьями. Когда Хевару снова ненадолго полегчало, Тис грубо оборвал поток его словесных самобичеваний и заставил съесть суп, после чего показал письма из Икеяна.
В первых двух, путанных и тревожных, князь Риво спрашивал, почему нет известий по поводу пленного короля. В последнем, третьем письме тот же самый вопрос исходил от княгини Ульрики, она сообщала о смерти отца. Хевар снова впал в забытье. Из уголков закрытых глаз блеснули мокрые дорож-ки. Тис пожалел, что сообщил ему это известие – старый хгаер был очень дорог юноше.
Слухи из Касихги сходились на том, что на трон сесть собирается Алиенель. Тис злился и ругался, но в то же время надеялся, что это продлится недолго. Стагнарам нужен настоящий король, отец или хотя бы брат, способный навести мужской рукой порядок. Но сейчас он лежит перевязанный, исходит потом, бредит. Благо Асгайла – удобное место для промед-ления и размышлений. Им тут можно было преда-ваться хоть десятилетиями.
От основания цитадели при правнуке Ахиты – Риво Мудром, она была главной, а иногда и послед-ней надеждой стагнарских королей. При этом во всем королевстве было не сыскать города, замка или селения, где этих самых королей ставили бы столь невысоко, как здесь.
В этом не было ничего удивительного. Крепость управлялась без вмешательства со стороны, как если бы она была еще одним из княжеств. Неприступная, Асгайла не нуждалась ни в чьем покровительстве. На клятву верности смотрели здесь почти как на друже-скую услугу, при этом сам король был нужен лишь затем, чтобы вести от его имени переговоры с юж-ными соседями. Главное, чтобы исправно поставляли провиант, а мастерство ремесленников обеспечивало городу богатство и известность.
Спустя пару дней за воротами крепости показа-лись несколько катафрактариев со стягами дома Ахиты – сова, держащая рога, поблескивала сереб-ром на дорогом багряном полотнище. Тис Леардал поднялся на низкую стену, окружавшую дворик пе-ред основными укреплениями, и осмотрел гостей. Отряд был мал и по сравнению с массивной крепо-стью, теряющейся в скалах, выглядел неубедительно. Кое-кто из конников, осознавая это, неуверенно по-пятился.
– Приветствую тебя, комендант Тис, – гулко провозгласил развязный юнец, прибывший во главе всей этой кавалькады. – Мы прибыли с посланием светлейшей королевы Алиенель. Впусти нас!
– Ты кто такой, чтоб я тебя пускал? – ответил грубо Тис. – Тебя сюда не звали.
На мгновение юноша растерялся.
– Возможно, ты нас с кем-то путаешь, однако повторюсь. Мы приехали сюда по поручению коро-левы Алиенель.
– Не знаю такой королевы.
– Она требует, чтобы ты явился на помазание, а еще незамедлительно выдал ей изменника Хевара. Впусти нас.
– Слишком многое она хочет. Не пущу.
– Асгайла – не твое владение.
Тис усмехнулся.
– Не мое, но… – он посмотрел на лучников, стоявших по бокам, – наше, да, ребята? И что, мы обязаны их принимать?
Лучники, почуяв одобрение начальства, гулко засмеялись, так что ущелье под боком ответило эхом, а после – едва слышным хлюпаньем.
– Я не уеду, пока ты не выдашь Хевара. Я знаю, он прячется здесь!
Тис засмеялся, в тот день он был в благостном расположении духа.
– А если я выдам Хевара, даешь ли ты слово, что уберешься восвояси?
– Слово королевского катафрактария! – юноша поднял с достоинством руку. – Не думай, что мо-жешь меня оскорблять. Делай, что велено твоей ко-ролевой. Мы уедем, но прежде получим Хевара свя-занным.
Комендант сделал вид, что задумался, но вско-ре, с иронией в голосе, переспросил:
– Я не ослышался, ты и вправду дал слово?
– Да, именно так!
– Отлично! Жди здесь!
Тис подозвал оруженосца.
– Мальчик мой, как зовут хряка, который со-держится возле конюшен?
– Никак, – парнишка вытаращил глаза.
– Тогда вели надеть на него мешок и пусть его принесут сюда!
Все окружающие удивились, но возражать ни-кто не стал. Когда хряка принесли, Тис обеими рука-ми взял брыкающийся хрюкающий мешок и с тру-дом поднял над головой.
– Эй, ты дал слово убраться отсюда, если я вы-дам тебе Хевара? Нарекаю свинью сию Хеваром, держи! – Комендант сбросил мешок на посланника. Тот упал с лошади, взвизгнув.
Когда отряд пришел в себя от потрясения, Тис уже скрылся из вида. Мешок с хряком скатился в прогалину, животное сумело выбраться и убежало. Упавший катафракт поднялся, держась за ушиблен-ный бок. Собрав ругательства, какие только знал, он схватил под уздцы своего напуганного коня. Слово пришлось соблюсти, они уехали.

***
Хевар оправился от лихорадки, но ум его остал-ся пленником вины, навязчивых и мучительных со-жалений. Тем не менее, он начал снова замечать окружающий его мир и находить в нем маленькие радости. Замок коменданта, где его поселили, воз-вышался недалеко от вершины горы, приютившей Асгайлу. С моря только замок и виден был из всей крепости: квадратная желтая башня с двориком, об-несенным частью крепостной стены, гнездилась воз-ле отвесного края утеса. Места внутри было мало: внизу располагалась кухня, над нею в жилье у ками-на стояли кровать, стол и пара скамей. На ночь Тис стелил себе постель на сундуке – от мягкого ложа болела спина. Принц не особо его потеснил – тот жил холостяком, но коменданты до него ютились в этой башне с женами и детьми.
Здесь было уютно и тихо. Особенно Хевар це-нил возможность подняться на крышу и, став меж зубцами, осматривать город и море. С той высоты другие башни, домики, церкви, казармы и мастерские казались игрушечными, а люди, сновавшие по ближ-ним и дальним улочкам, приковывали к себе внима-ние, как и соленые серые волны. Каждый день одни и те же оружейники несли меха и молотки, катили по-возки с мечами, одни и те же юноши из гарнизона фехтовали во дворе, а бойкого вида девица несла в корзине снедь и мастерила чучела.
Но даже здесь, беспечно глядя на бескрайний простор моря, небо и уходящие за горизонт леса родного королевства, принц то и дело начинал стра-дать.
«Изхар мог быть сейчас рядом, если бы не я…»
«Риво понадеялся на меня, а я его так подвел. Сердце старика не выдержало беспокойства».
«Я недостоин, я плохой, и здесь я содержусь из жалости, не потому, что способен кому-то по-мочь…»
Время от времени мучения от угрызений сове-сти и осознания своей беспомощности вдруг сменя-лись безотчетным страхом. Убийцы брата его нена-видят, они найдут его и уничтожат. Нет, он не боялся так смерти, точнее раньше ее не боялся. Прежний Хевар в своих юношеских порывах мог, по крайней мере, допустить что погибнет героем. Однако ему нынешнему, тому, кто подвел друзей, кто погубил короля и брата, не хотелось быть заколотым, как крыса в углу на границе, бесславно, бессмысленно, по прихоти этого мерзавца Ордалия или Ардлая, или как его там.
В такие моменты животный страх смерти сме-нялся такой же безудержной яростью, желанием отомстить, воздать сполна, жестоко и мучительно. Все эти мысли упорно роились в мозгу, друг за дру-гом, по кругу, как будто бы дьявольский спрут дер-гал бесчисленным множеством щупалец за веревочки воспоминаний, играючи и произвольно, почти как скоморох, порой увлекаясь, играет в свои глупые куклы.
Все это не могло не беспокоить окружающих. Тис безуспешно пытался развеять уныние принца ви-ном и беседами возле камина, но это отвлекало его ненадолго. Любой разговор Хевар сводил в итоге к собственным ошибкам и оплошностям, сетовал, что все пропало, что ничего не изменить и не исправить. Делами и обстановкой в королевстве он вообще при этом не интересовался.
Такое отношение к себе и своим королевским обязанностям со стороны наследника престола не могло не расстраивать коменданта. По его мнению, Хевар просто напросто спятил. Даже то, что сестра захватила в обход него престол, похоже, не сильно его задело. И тем не менее свои попытки вернуть прежнего Хевара Тис не оставлял.
Камни стен в оправе молочно-белой извести мягко поблескивали в свете камина. За окнами уже разлилась чернота, стих звон молотов о наковальни. Лишь где-то далеко внизу, если прислушаться, дозор пел боевую песню, бряцая посудой. Тут говорили, что «лазутчика пугать – все средства хороши». В этот вечер Хевар от души посмеялся над рассказом Тиса о незадачливом отряде, бедном хряке, брошен-ном в посланника Алиенель, но на вопрос, что он в свою очередь собирается предпринять, пожал пле-чами и отвернулся. Тис откупорил бутылку вина и поставил на стол перед принцем.
– Леграйтское, – обронил комендант, наполняя кубки, – хочу поднять чашу за короля!
Хевар ответил ему пустым взглядом.
– За Хевара Восьмого!
Принц поднял бокал и рассеянно улыбнулся.
– Моя сестра и остальное королевство так не думает…
– Я докажу обратное! – перебил Тис, понимая, что выслушивать знакомую волынку жалости к себе бессмысленно. – Алиенель не подчинились Рхиоры и Ульдер Рин.
– Понятное дело, ведь сестрица моя – полное недоразумение. Любой, кто ее хорошо знает и при этом не глуп, как пень, ей присягать не будет.
– Леуры и ваш дядя всё же присягнули.
Лицо Хевара вытянулось. Тис, быстро осознав свою ошибку тут же добавил:
– Но! Епископ Иехон ее отказался помазывать. И она заточила бедного старика в узилище…
– Мерзавка! – воскликнул Хевар, саданув по столу, отчего кубки опасно пошатнулись.
– Ее короновал наш вспомогательный епископ, этот прожорливый плут Манасиас. Ничто мне не мешает оспорить такое помазание и провозгласить тебя королем здесь, в Асгайле!
– Не буду же я королем одного города? – принц сомневался. – Ладно, Рхиоры, но они – далековато. Нас окружает Кастейское княжество. Не думаю, что Ульдер Рин будет союзничать с людьми, которые казнили его брата.
– Поверь мне, так, как Ульдер ненавидел Индо-ту, его вряд ли ненавидел кто-либо еще. – Тис усмехнулся, – я разговаривал с Ульдером, он приез-жал сюда, пока тебя терзала лихорадка. Зла он не держит и считает, что Индоте поделом. Зато при этом на Алиенель он почему-то точит зубы.
– Ему-то она чем мешает?
– Чего не знаю, того не знаю. Но он – на нашей стороне, а это главное. А если ты покажешь силу, то и дурачье, склонившееся пред твоей сестрицей, по-тянется тоже к тебе. Катафрактарии нынче не те, они трусоваты, и воевать не захотят, тем более своих ро-дичей и друзей. Пройдет самое большее год, и до-садная случайность, именуемая королевой Алиенель, отвалится сама собой, как короста от ссадины.
– Ну, хорошо. Тогда делай, как знаешь.
– Непременно. Но пора бы и тебе за дело взять-ся.
Тис поставил на стол пустой кубок, расстелил на сундуке ковер, укрылся шкурой и захрапел. Принц еще долго сидел у огня, а когда лег, ему тут же при-виделось, будто стоит он на берегу моря, а по лест-нице из крепости к нему идет Изхар. Внезапная ра-дость угасла, когда брат приблизился и приобрел черты дядюшки Элия. Хевар оставался на месте и всматривался. Когда оставалось каких-то четыре ша-га, лицо дяди начало меняться, а волосы – вдруг по-чернели. Вплотную к нему стоял уже Ардайл, он смеялся над ним, доставая кинжал…
В холодном поту принц вскочил. В очаге дого-рали последние угли, комендант всё так же беспечно храпел, песни дозора раздавались под стенами замка.
– Я обязан ему отомстить, – пробормотал не до конца проснувшийся Хевар, – обязан найти его и убить раньше, чем он – меня.
Тис повернулся на бок, издав звук, похожий на короткое мычание. Хевар спустился в кухню, там тоже все спали. Взяв пса со двора, он вернулся в по-стель. Пес растянулся под боком. Тепло и чувство защищенности позволили Хевару вновь заснуть.

***
В ближайшее воскресенье по приглашению ко-менданта в Асгайлу прибыли Ульрика с Лемом и Ульдер Рин. Их день начался с Литургии в Соборе. Хевар, облачившийся в черные меха своего рода, во время чтения Псалтири сел в королевское кресло, стоявшее перед алтарной преградой в правом ряду скамей. А после службы от ворот Собора двинулась процессия по улицам города: впереди несли крест и статую Пресвятой Девы, дальше конные везли иконы пророка Ильи и святого Георгия, покровителей Ас-гайлы. Позади икон развевались стяги, следом под уздцы вели коня Хевара, за которым ехали Тис Ле-ардал, князья и немногие катафракты. Верхом пере-двигаться было не очень удобно: узкие петляющие улочки то резко поднимались в гору, то спадали змейкой, поворачивая возле каждого угла. За конны-ми теснились горожане – здесь были именитые ору-жейники и аптекари, ткачи, сапожники и музыканты, учителя, ювелиры, резчики по дереву и камню, куз-нецы и даже стеклодувы, – всех их не перечесть, чьим благородным и честным трудом созидалась до-стойная жизнь в этой крепости и всей Стагнарии.
Нашлись и те, кто по своему обыкновению смотрел за шествием из верхних окон домиков. Ве-селые наигрыши дудок и колесной лиры разливались по улочкам вместе с напевами толпы, пока герольды не затрубили на башне замка коменданта. Ее зубцы по случаю были украшены червлеными щитами с со-вой и золотыми в червленых мехах – с молотом. Пе-ред воротами во дворик процессия остановилась.
– Хевар Восьмой Ахита, король Великой Стагнарии, рек и лесов, горностаев и диких хорей, суверенный хгаер Касихги и Хранитель гнездовий филинов! Князья и катафракты, признаете ли вы его таковым?
Гул одобрения пронесся по толпе. Ульрика с Ульдером спешились и поклонились. Оба в алых об-лачениях хгаеров, они являли поразительный кон-траст. Спокойная и статная княгиня в диадеме на по-крытых белоснежным платком волосах стояла рядом с невысоким юношей, чья рыжая шевелюра была растрепана во все стороны, веснушчатое лицо в за-думчивости морщилось, а руки теребили то край одеяния, то подбородок.
– Обещаю судить справедливо и мыслить муд-ро, хранить жизни жителей... земли сей... их честь и достаток! – воскликнул Хевар, развернув свою ло-шадь к собравшимся, после того, как ему вынесли Евангелие из замковой часовни.
Возгласы сменились звуком дудок, барабанов и колесной лиры. Король спешился и вошел в замок, а Тис, Ульрика, Лем и Ульдер, немного выждав, под-нялись за ним.
Пир в замке начался примерно в одно время с множеством застолий по домам. Хозяйки всякого со-словия подали на стол кур, поросят и зайцев, хозяева открывали бочонки с вином, а домашние, гости и разные странники пели, плясали и радовались без разбора.
К такому дню Тис даже приукрасил свой чертог: тюфяк Хевара он убрал под лестницу, а на его кро-вать поставил винные бочонки, ковш и корзины ру-мяного хлеба. В чулане нашли даже скромный дере-вянный трон – короли на таком принимали гостей и послов здесь, в Асгайле, правда, такое в последний раз было лет пятьдесят назад. На столе недолго кра-совался запеченный кабанчик, он оказался слишком вкусным.
– Благодарю вас, что вы не оставили меня! – смущенно произнес Хевар, взявши кубок, – я думал, все предпочли сестру.
– Не говори глупостей, ити хгаер, – Тис запил кусок мяса, мешавший ему говорить, – где это вида-но, чтобы Стагнарией правила баба?
Комендант поймал яростный взгляд Ульрики и тут же попытался оправдаться.
– Почтенная Ульрика, не пойми превратно. Долг жены – заботиться о доме и хозяйстве, тогда как муж защищает их общие владения, – Тис раздвинул руки над столом, нечаянно задев разносчика с икрой. Бла-го, столь ценная снедь не упала. – Ты княжишь как хозяюшка, как мать, а защищает тебя Лем, мой уче-ник и друг.
– Вот я и смотрю, как мой вероломный братец так и рвется защищать Алиенель, – княгиня скривила губы, – давай я лучше от тебя такого больше не услышу?
– Про баб? – растерялся пристыженный Тис.
Ульдер громко заржал, все повернулись в его сторону. Как оказалось, юный князь не разбавлял вино. Лем, который до этого молча витал в облаках, пробудился и вывел его подышать на замковую крышу.
– Незадача-то какая, – покачал головой Хевар.
– Да ладно, пир у нас или заутреня? – Тис про-должал обычную браваду. – Вот если бы…
Послышался тихий звук рога. По-видимому, трубили у ворот. Через мгновение другой рог под-хватил сигнал чуть ближе и чуть громче. Он прозву-чал еще два раза, и наконец, раздался во всю мощь под выходившим во дворик окном.
– День просто богат на гостей! – поспешил Тис развеять всеобщее замешательство, – а ты, светлей-ший, сомневался, что к тебе ринутся выразить пре-данность все остальные! Кто бы это ни был, я велю позвать его сюда.
Комендант оживленно вскочил и протопал по лестнице вниз. В это время вернулись Лем с Ульде-ром. Похоже, прохладный морской ветерок оказался полезен: взор юноши не был уже затуманенным, и он держал себя увереннее.
– К нам прибыл деспот Лэгрики! – голова Тиса появилась над перилами, он сообщил свою новость уже без бахвальства, – вот уж кого я не ждал. Поеду, встречу его перед воротами.
Слуги быстро убрали со стола объедки, огрызки и хижины из костей, принесли еще один табурет, а также поставили напротив Хевара еще одно блюдо и кубок. Как только эти торопливые приготовления за-кончились, герольд поднялся и провозгласил:
– Рминт а Риб аи Лэг Райт Антарес Ровелий, владыка Моря и Бронзовых Скал, деспот Лэгрики!
– Леграйта! – поправил явившийся следом ху-дощавый мужчина за тридцать с короткими русыми волосами, облаченный в длинное серое одеяние под меховым плащом. – Лэгрика переводится как крас-ный камешек, а моя славная прекрасная страна зовет-ся не иначе как Леграйт – гряда скал, отливающих бронзой от бухты Асгайлы до устья Гладь-реки.
Пирующие встретили молчанием всю эту позна-вательную тираду.
– А что у вас, собственно, тут происходит? – спросил Антарес, увидев Хевара, князей и богато за-ставленный стол.
– Да вот, король у нас новый, – пробормотал Тис, сбитый с толку такой вопиющей наглостью.
– Бедняга Изхар, до меня дошли слухи, – сочув-ственно промолвил деспот, скинув плащ на отведен-ное ему место. – Вечный покой пусть дарует ему Царь небесный. За короля! – он поднял кубок Уль-дера, проигнорировав свой.
– За короля! – застучали бокалы.
Хевар изобразил подобие улыбки.
– А что с твоей сестрой? – впервые обратился к королю Антарес. – Пишет, что заняла престол и при-глашала на помазание. Это она так изволила шутить?
– Какие тут шутки, – ответил чуть слышно Хе-вар, – она действительно назвалась королевой и пра-вит теперь в Касихге.
– Ну и дела, – изумился Антарес, – я и удивил-ся, что помазали ее так быстро, как украли. Я из сто-лицы своей выехать не успел, кто так приглашает?
– Так ты по этому делу приехал в Стагнарию? – Ульдер, впервые за этим столом сказал что-то осмысленное. По линии матери он приходился тро-юродным братом леграйтскому деспоту и в меньшей степени, чем остальные, считал себя связанным ка-кими-то условностями. Хотя вообще какие-то условности – то было не про Ульдера.
– Отнюдь, – Антарес сдвинул брови, – хотя, по правде, я уже отчаялся найти в Стагнарии крупицы понимания того, что наши общие враги теснят нас все сильнее. Есть некоторая загадка, ответ на кото-рую я получу только здесь. Я предлагал покойному Изхару военный союз, и не раз. Он никогда не отве-чал на мои письма.
Легкая обида, прозвучавшая в этих словах, была тут же компенсирована жареным куриным крылыш-ком. Деспот догрыз его и все так же пространно про-должил:
– Я никогда его не понимал. Все это время, все четыре года алгиры безнаказанно пиратствовали на наших берегах, у вас, как я слышал, они промышля-ли разбоем в лесу. Конечно, Обычай Стагнарии я знаю плохо, но кажется, и для вас в этом мало при-ятного.
– Ему я то же самое все время говорил, – согла-сился Хевар. – Но ты упомянул какую-то загадку.
– Действительно! – выпалил деспот. Не ясно, был ли это ответ королю или он просто увидел пред собою поднос с форелью, которой тут же уделил свое внимание. – Четыре дня тому назад какой-то всадник пытался поднять бунт в предгорье, среди рудокопов и каменщиков. Мало кто стал его слу-шать: на этом поприще у нас работают землепашцы, которые уходят в города. Стараются немного нако-пить, чтобы открыть лавчонку. Смутило меня то, что он призвал убить… меня! Как он там выразился «беспощадного тирана». Все знают, какой из меня тиран, меня и деспотом-то называют лишь у вас в Стагнарии и то превратно, по титулу я именуюсь «владыкой». Чую, тут без элардов не обошлось. Ах, да. Загадка. Загадка в том, что этот дуралей имел стагнарский говор.
Хевар напрягся.
– Как он выглядел?
– Как мне его описали, молодой, довольно при-ятной наружности, черноволосый.
– Это он! – короля затрясло от ярости, – он убил Изхара! Где он сейчас? Что ты с ним сделал?
Антарес не сразу нашел, что ответить, столь быстрого и яркого отклика он получить не ожидал.
– Он скрылся, и с тех пор о нем не слышали.
Хевар закрыл лицо руками.
– Я помогу найти цареубийцу, но только если ты помиришься с сестрой, – добавил деспот к все-общему удивлению, – недопустимо ослаблять Стагнарию междоусобицей. И я даже знаю, как вас помирить.



Глава XVIII

Моя песня не вызовет гневных речей,
Моя песня лишь шлет свою весть,
И о том, повествует, всего что важней,
Ей чужды как вражда, так и лесть.
Ожидание дней, когда будет не так,
Что теперь, что вчера и тогда…
Мы не верим и ищем в бессилии знак,
На сей зов окликаясь всегда.
Что нас держит и что указует нам путь,
Где же карта, маршрут и сюжет?
Ведь не факт, что найдем мы какую-то суть,
А тем паче и главный ответ.

Крик обезумевшей толпы пронесся по улочкам Лиуринхи, подобно штормовому ветру, ему вторили недовольные вопли всех тех, кто оказался на ее пути. Торговцы, чьи лавчонки опрокинул сей стремитель-ный поток, ругали, на чем свет стоит, как новые по-рядки, так и дерзких нарушителей. Никакого спокой-ствия, ни себе, ни другим, да что за времена настали?
Молодой человек в подлатанном зеленом плаще и с короткими волосами цвета свежей соломы бежал впереди всех, удерживая под мышкой гусли. «Ну, кто виноват, что этому старому дураку Денотрию не понравилась моя новая песня? Пообещать три золо-тых тому, кто поймает этого дерзкого рифмоплета? Ну и дела! Такая щедрость на ровном месте. И ниче-го я не дерзкий, пою то, что все и так знают».
Один прыткий малый чуть было не догнал пев-ца, но споткнулся о ящик с капустой. Отборные зе-леные кочаны покатились под ноги бегущих. Слыш-но было, как торговец бьет по алчной роже, но огля-дываться времени не было, надо было куда-то бе-жать, куда-то себя деть. Бежать целый день от толпы не удастся, улочки короткие, кривые, да и перехва-тят, но прятаться пока некуда. Из-за угла выскочил кто-то еще, понятное дело, весть о вознаграждении разошлась как круги по воде. Но возглас «держи во-ра» все же заставил оглянуться – певец увидел, что между ним и отставшей погоней появились двое – один с мешком, второй с заступом. Грабителям не повезло.
Впереди показалась монастырская стена. Беглец повернул налево, но тут же, как вкопанный, остано-вился. Перед ним стоял человек точно в таком же, как и у него, плаще, с большой разделочной доской под мышкой. Незнакомец подмигнул певцу.
– Беги в заброшенный дом возле «Чести гуся».
Сам человек с доской помедлил на развилке и, будучи замечен возбужденной толпой, пустился со всех ног в другую сторону.

***
Маленький домик, затерянный в улочке сразу за «Честью гуся», знаменитым и всеми любимым трак-тиром, выглядел крайне ветхим. Раньше здесь жил некий мастер, рассудок которого даже не то что со-всем помутился, а вовсе ему отказал. Несчастный ремесленник жил уже несколько лет при церковной больнице, и поскольку наследников у него не было, за домом никто не присматривал. Сбоку от двери к жилищу примыкала мастерская. Сама входная дверь, разбитая, гнила на мостовой.
Хорошее укрытие до вечера, к тому же печь, одну на дом и мастерскую, кто-то натопил. Певец нашел в углу солому и зарылся в нее с головой.
«Придется искать для пропитания другой го-род».
Измотанный погоней, он сразу заснул.
– С какой стати куры настолько подорожали? – певца разбудил чей-то голос снаружи. Уже стемнело.
– А ты чего хотел? Свобода даром не дается, пусть даже и фальшивая, как нынче в Лиуринхе, – ответил второй, находясь уже ближе, внутри мастер-ской. – Да ты посмотри, мы здесь не одни! Он всё-таки послушался совета!
Певец сел на солому, к его лицу поднесли фо-нарь. Одного из этих двоих он узнал сразу.
– Эрго Лариот, капитан ополчения? – недоуме-вая молвил он, обшаривая солому в поисках своих гуслей, – не знал, что даже ты начнешь меня высле-живать.
– Болван! Выслеживать? На что ты мне сдался? И кто, как ты думаешь, сегодня помог тебе скрыть-ся? Мой бедный конюх чуть не был побит, когда об-ман раскрылся, и мне пришлось самому его вызво-лять.
– Так это был… С тобою пришел как раз тот ко-нюх? – Холщовый капюшон скрывал лицо спутника капитана.
– Ты думал бы, прежде чем что-то сказать. Хотя кому я это говорю. – Эрго с улыбкой пожурил певца, – перед тобою твой князь Ивар Леур. И раз ты, осел музыкальный, сюда добежал, прошу в дом.
Князь с капитаном ополчения вышли из мастер-ской и огляделись. На дворе стояла черная, безлун-ная ночь, чью тишину нарушали лишь пьяные песни из соседнего трактира. На улочке не было ни души.
– Мои владения теперь не узнать. – сказал хгаер, когда они вошли в домик. – На каждом углу какое-то строительство, скоморохов больше нигде не видать, странно одетая стража. Зачем-то повсюду развесили мои полотнища с медведями. При входе на рынок и перед крыльцом моего замка растянули какие-то надписи – сущая околесица, я там ни единой буквы не понял, хотя я знаю греческий, латынь и элардский. Что за дела?
– Не удивляйся, князь, это такая азбука у нас теперь, своя, лиуринхская, – Эрго расплылся в улыб-ке. – Очередная блажь «правительствующего граж-данина». В Стагнарии и Тофии пишут глаголицей, у лэгрикийцев в ходу – греческое, а у элардов – рим-ское письмо. В Империи и суверенных городах обычно пишут помесью римских и греческих букв. Ну, а у нас теперь – эти каракули. Мего их сам при-думал.
– Зачем? – спросил Леур с недоумением.
– Затем, что «в Лиуринхе все должно быть свое», – Эрго умело изобразил голос Мего Денотрия, этот неторопливый, исполненный самодовольства бас. – А кто другие буквы будет рисовать, тот вор и изменник, сего в тюрьму и высечь!
Леур рассмеялся.
– Мне повезло, что за кур я торговался устно, а то меня опять обвинили бы в измене! Все подряд вечно меня объявляют изменником.
– А кто еще, помимо короля Изхара? – Эрго от-крыл дверь на кухню, – пока затаимся здесь.
– Сторонники Хевара Ахиты. Ты слышал, что он объявил себя в Асгайле королем?
– Надо же… И как это восприняла Алиенель?
– Ждет, что Хевар еще такого выкинет. А он, похоже, тоже выжидает, пока его сторонники сидят себе спокойно в Асгайле, Икеяне и Кастее и пишут нам довольно обидные письма.
– Ну да, осталось еще стать изменником в гла-зах такого элардского пса, как Денотрий... – начал Эрго, но князь его перебил.
– Он элард? Или подкуплен элардами?
– Все говорят, он был их соглядатаем. Потом на деньги Элардии купил народную любовь и власть от имени народа. Эларды пытались купить его снова, чтобы поглотить наш город и твои владения, но не получилось. Лишь сундуки его пополнили, наив-ные...
– Откуда ты все это знаешь?
– На монетах, которыми он так щедро одаривает свою стражу, отчеканена схватка грифона со львом. Я сам их видел и держал в руках.
– Ну и ну!
Певец в течение всего этого разговора стоял в углу, не полагая для себя возможным что-либо до-бавить. Это люди другого, нежели он, сословия. Он может разве что спеть. Но вскоре, вдоволь нагово-рившись между собою, хгаер и капитан попросили его помочь со стряпней.
– Ты умеешь читать? – спросил князь, вручая ему окорок из-под полы.
– Да.
«Не думал я, что буду делить курицу с Леуром».
– Видишь, Эрго? – Леур подбоченился, – наши лиуринхцы почти все читать умеют, не то что остальные стагнары.
– Но… ити хгаер, – смутился певец, – я-то ро-дом из Улеши.
Похоже, князя этот факт задел, и он сменил те-му, пока его друг Эрго не начал зубоскалить:
– А прочитать письмена Мего сумеешь?
– Да, они не такие уж трудные, только читать их приходится медленно, буквы уж больно похожи.
Эрго тихо потешался, разрезая колбасу.
– Ты видел полотно, растянутое перед рынком? – похоже, князя эти надписи заинтриговали.
– Видел, а как же. Там сказано: «рынки суть сердце и душа народа».
Эрго все же не выдержал и от души захохотал. Через пару мгновений Леур ему вторил.
– Сердце-то ладно, но душа? Эрго, сколько все-го я здесь пропустил! А как же церковь?
Осмелевший певец усмехнулся:
– Похоже, Денотрий не видит между нею и рынком особых различий.
– Ну да, там тоже приторговывают серебром. А что, скажи, написано перед моим крыльцом?
– «Здесь живет мудрый Мего, наше сокровище и единственное упование».
Повисла тишина, разрезаемая ножом о доску.
– Хватит болтать, давайте ужинать! – Эрго взял колбасу, сыр, ложки, ножи, котелок супа, бутыль и глиняные кружки, чтобы расставить на старом дубо-вом столе у стены.
Князь задумчиво перемешал ложкой суп.
– А где же Кай Авир? Я надеялся его тоже уви-деть.
– Кай женился на дочери ремесленника и не же-лает больше вмешиваться во что-либо. Хотя его же-на и ходит выбивать в совете привилегии. Наивная девочка, думает, что титул мужа чем-то ей поможет.
– Дочери... ремесленника?
Эрго потер друг о друга перепачканные жиром ладони, ополоснул их в медном тазу, а затем пояс-нил:
– Отныне браки между домами катафрактариев и мастеров здесь обычное дело. Мы, конники, храбро служили королю и князю. Нет ныне князя, прости, но я думаю, ты понимаешь, о чем я. Тем более нет ко-роля. Больше гордиться нам нечем. У меня еще есть пирог с уткой и лигийское вино, они в корзине под столом. Предлагаю их тоже отведать.
Все трое молча приступили к ужину.
– Вы сами виноваты. Сами сдали город толстя-ку, – упрекнул их Леур.
Эрго пристально посмотрел на хгаера.
– Да кто бы говорил? Ты также с гарнизоном и народом, еще преданным твоей семье, позволил вас арестовать и вывезти в Касихгу.
– Ладно, ладно, оставим, – смутился Леур, со-знавая, что собственную былую нерешительность ему не обелить.
Певец, насытившись, разглядывал подтекшую свечу. Тепло от печи согревало всю кухню, у Эрго в корзине еще оставались ватрушки с черникой.
– Почему ты весь вечер молчишь? – спросил Эрго певца. – Что-то я тебя не узнаю! Хотя, о чем это я, мне даже не известно твое имя.
– Меня зовут Иръяр Ахшаянагу…
– Ахшаянагу? – Леур нахмурил лоб, – это такое прозвище или ты знатный?
– Отец мой был катафракт. Пока на матери моей не женился, она лесной ведьмой была. Всю жизнь потом ее упрекал, мол, околдовала. Пил много.
– Споешь нам что-нибудь?
– Спой то, чем ты так разозлил толстяка Мего! – потребовал капитан.
Иръяр взял гусли. Расспросы этих двоих были ему неприятны, поэтому на это предложение он не замедлил откликнуться.

Всегда, и вовек, и день ото дня
Людей ждет все та же одна западня.
Хоть любят они и очаг, и уют,
Но цепи себе же вседневно куют.

И пусть мне, бродяге-певцу, не понять,
Как можно на них целый мир променять,
Как можно пред лавкой сукна и парчи
Сложить было копья, дубины, мечи?

Возьмем по кружке и перед огнем
До дна мы выпьем и вместе споем.
Пусть будет праздник, нет причин
Давать торговцу князя чин.

Вы все, одумайтесь, на что
Вино вливать вам в решето?
Пусть был бы родич королей,
А то – продажный дуралей.

И пусть я и побуду упрямым ослом,
Но я не ищу побогаче хором.
Правду несу, хоть за то меня бьют,
Всякую чушь пусть другие поют.
Но не судите так строго вы слово –
Дым, когда есть, то мычит и корова.
Я пошутил, пусть не злится правитель.
Видит же Бог – ну, какой я воитель?

Кровь разыгралась у всех на пиру,
Кто протрезвел, не вменяйте в вину,
А кто захочет – спою еще раз.
Жизнь воспою, как она без прикрас.

Князь с капитаном ополчения, дослушав песню, впали в неистоство. Они смеялись до слез.
– Одно из двух, ты или чересчур смелый, или же чересчур глупый, – подытожил Леур, шуей дер-жась за живот и напрасно пытаясь отдышаться, – те-перь я понимаю, за что Денотрий на тебя устроил травлю. Высокой поэзией, лирикой, это, конечно, назвать не могу, но звучит презабавно.
– Что нового в Касихге? – спросил Эрго, как только они успокоились. – Чего ждать стагнарам от королевы Алиенель?
– Хм, пока еще к ней все присматриваются. И если бы правила сама Алиенель, то было бы понятно. Однако на нее огромное влияние имеют Элий Ахита и Энтар Рхиор, без их поддержки она ничего не ре-шает.
– Рхиор... – повторил капитан, возлагая на угли корягу, – Денотрий надеется, что Энтар развяжет с сестрой войну за отцовское наследство, и это будет поводом прибрать к рукам Икеянское княжество.
– И тоже обучить его писать по-лиуринхски? –Леур усмехнулся, – толстяк зря надеется, ибо Энтар отказался от всех притязаний.
Эрго присвистнул.
– Прости, но я решительно не понимаю, что у вас творится. Неужто опять Долгий Пир?
– Тебя удивляет отсутствие подлости в их по-ступках? – князь улыбнулся, прежде чем расправить-ся с остатком последней ватрушки, – ну да, признать последнюю волю отца и не строить козни против своей же семьи, теперь это – немыслимое чудо!
– Да нет, я о другом. Понятное дело, Энтар име-ет какую-то цель...
– Мне кажется, – вполголоса заметил князь, оглядываясь на певца, – ему больше по нраву Дом четырех зверей, чем болота Икеяна. Еще он заботит-ся об Алиенель. Трон во дворце довольно неудобен для юной красавицы.
Эрго опять ухмыльнулся.
– Ты клонишь к тому, что Касихгу ждет снова переворот?
– Нет, я имею в виду, что Рхиор полагает свои колени более удобными для королевы, нежели ту дубовую корягу, которая стоит в тронном зале уже четвертое царствование.
Тут рассмеялись уже все, включая певца.
– Еще нам, а точнее вам, не хватало короля из Рхиоров, – заметил, прищурившись, Эрго.
– А что с ними не так? Ведут свой род со време-ни Ахиты. – возразил Леур.
– Да только не понятно, от кого. Ты знаешь три главных загадки Великой Стагнарии? – вопрос был обращен к певцу. Тот помотал головой.
– Откуда Ахита привел свой народ? – Эрго стал отсчитывать на пальцах, – почему этот город зовется Лиуринхой, но правили в нем Леуры? Понимаешь? В одном слове, – пальцы заскользили по столу возле подсвечника, – пишут букву и, а во втором почему-то вот эту – е. И третья загадка: откуда пришел и ку-да потом исчез первый князь Икеяна?
– Ораханеил? – певец с трудом припомнил имя.
– Именно. Ораханеил. Он появился в племени Ахиты, словно из ниоткуда, построил Икеян, участ-вовал в Крещении Стагнарии и написании Обычая, а после сел в лодку неподалеку от нынешнего Рхиора, и больше его никто и никогда не видел. Перед этим он усыновил мальчишку-сироту, тот получил имя Риво рхи Ораханеил, но потомки не донесли это длинное имя до наших времен. Они стали сначала Рхиорханами, а затем – Рхиорами. Вот думаю, а не отправить ли тебя к ним, Иръяр? Княгиня Арсефа играет на лютне, а княгиня Ульрика превосходно разбирается в поэзии. На службе у них ты многому сможешь научиться.
– Хорошая мысль! – оживился Леур, – заодно передашь им мои письма. Пора прекращать это бес-смысленное противостояние.
Певец благодарно кивнул. Это был настоящий подарок судьбы.
– И все же, Эрго, я бы не советовал тебе недо-оценивать Рхиоров. Мать покойного Риво была из Ахит, и после Хевара с Алиенель, да дядюшки их Элия с его сестрой и братом, они – первые в очереди на престол. Я при этом – только следующий за ними.
– Ваш престол, ваши дела.
В печи тихо потрескивали дрова.
Эрго разлил им остатки вина, предложив сесть поближе к огню. Несмотря на то, что в кухне было жарко, от двери и единственного, закрытого ставня-ми окна сильно сквозило.
– А что известно о намерениях Хевара? И что готова предпринять Алиенель? – Эрго искоса по-смотрел на хгаера.
– Пока ничего. Хевар был другом семьи Леуров, ради нас он и устроил заговор. Многие сочли низо-стью то, что мы присягнули Алиенель. Я отправлял в Асгайлу письма, призывая его помириться с сестрой, он не ответил. Предлагал я примирение и королеве, но эти ее чертовы катафрактарии решили, что я стру-сил и назвали неблагодарным. Подняли шум.
– И какова вероятность, что друг твой займет настоящий престол, а не продолжит отсиживаться на скалистом берегу?
Князь что-то пробурчал, теребя край плаща.
– Да не волнуйся ты так, Ивар, – усмехнулся Эрго, – я же ничего не передам Алиенель. Можешь говорить открыто. Чем меня Стагнария теперь забо-тит, так это теми, кто смог бы поставить Денотрия на место. Подает ли надежды Хевар?
– В общем, – начал рассуждать Леур, – его пока поддерживает неприступная Асгайла, а еще Ульрика Рхиор с Лемом, как известно, хорошим стратегом. Алиенель им может противопоставить только Элия Ахиту, этого слизского интригана. Про остальных я молчу.
– Но королеву поддержали катафракты? – Эрго потянулся и зевнул, – не могут же они все как один быть бесполезны и бездарны? Нельзя же мерить силу по одним высоким шишкам.
– Катафрактарии… – пробормотал Леур, – от них жди что угодно. Конники переменчивы, друг мой.
– Ты сомневаешься в их благородстве?
– Теперь уже да. Сомневаюсь. Кругом сплошное варварство и, даже, внутри нас…

***
Перед рассветом Эрго проводил Иръяра и Ле-ура до калитки в городской стене. Ее стерегли еще верные им люди.
– Прощай, князь! – прошептал Эрго, – Удачи тебе! Наши друзья тебя встретят в ближайшем трак-тире, они проводят тебя до Алайи. А ты, Иръяр, держись подальше от тех, про кого ты поешь. Про-щай!
Ивар пожал руку Эрго, певец поклонился. Оба вышли наружу и вскоре добрались до постоялого двора.
Солнце взошло, грязь под копытами захлюпала. Леур хмурился от предвкушения встречи со своим двоюродным братом Руми Илиром, хотя и радовал-ся, что выполнил задание Алиенель без приключе-ний. Но как всегда бывает, долгожданная радость приносит порой только малое утешение, мешаясь с недовольством из-за пустяков и беспокойством о грядущем.
;
Глава XIX

Век от века нам мерещится,
Что весь мир у наших ног.
Жизнь, как волны, так и плещется,
Стоит выйти за порог.
Но со временем окажется,
Что не твой звучит мотив,
Со свободой власть не вяжется,
Как с унынием, то, что жив.

В Касихге не ждали гостей со стороны южных ворот, поэтому, завидев отряд конников со стягами Леграйта, начальник стражи сам поехал к ним навстречу, выяснить, что они здесь забыли и, ежели потребуется, выразить почтение. После довольно краткого разговора им было предложено проследо-вать во дворец. Антарес Ровелий ничем не выделялся из своего окружения, и все решили, что это всего навсего очередное его посольство.
Оказавшись в великом чертоге Дома четырех зверей, где Алиенель в тот момент принимала проси-телей, деспот тут же скинул убогий плащ и повелел глашатаю себя представить.
Королева разбирала тяжбу двух старух, обви-нявших друг друга в беззаконном и кощунственном переносе межи. Дело дошло до свидетельских пока-заний о покушении обеих на крыжовник их общего соседа. Размышляя, как такое вообще могло прийти кому-то в голову зимой, Алиенель немного растеря-лась, когда услышала «Владыка Моря и Бронзовых скал Антарес Шестой Ровелий». К ее трону поднесли герб деспота: зеленого морского конька на лазури. Следом неспешно приблизился и сам Антарес. В бе-лом одеянии и накидке золотого шелка, он подгото-вился к встрече с королевой более тщательно, чем с ее братом.
– Мое почтение, владычица стагнар! – деспот кивнул Алиенель.
– Как я рада видеть тебя, Антарес! – королева, чьи щеки покрылись румянцем, поднялась и шагнула навстречу.
Ей стало смешно, она вспомнила, как не так давно ее брат Изхар отказал тофийскому королю под предлогом, что деспот Лэгрики якобы тоже просит ее руки. Интересно, узнал ли Антарес об этой своей просьбе хотя бы потом?
– Какое срочное дело вынудило тебя прибыть к нам, даже не предупредив?
Антарес осмотрел присутствующих в зале. Эн-тар Рхиор стоял позади трона с некой грустной де-вушкой и низкорослым юношей в великоватом и мя-том плаще.
«Отлично», – подумалось деспоту, – «Элия Ахиты нет, мне повезло».
Но, тем не менее, он испытал смущение. Его привлекла горделивая стать королевы, его поразило то, как она похорошела с их последней встречи. Три года назад она казалась еще неуклюжим ребенком, но как теперь она, красивая и статная, держала себя, как ей были к лицу и серебряная корона, и черные меха...
Чей-то хлюпающий кашель вернул деспота на землю.
– Я прибыл к тебе, светлейшая Алиенель, чтобы заключить с тобою союз! – произнес Антарес, трях-нув головой и отводя глаза. – Союз, необходимый нам обоим. Прошлым утром алгирские корабли пе-рекрыли Горячее море. Я слышал, что небольшой их отряд на днях пересек рубежи твоего королевства, они разграбили какой-то острог.
Алиенель прошлась вдоль возвышения у трона.
– Ну, так будем менять мы межу или нет? – од-на из тех старух скрипучим голосом напомнила об их с соседкой тяжбе.
– Кейтах, – Алиенель подозвала шута, – езжай на их земли, опроси других соседей, и потом доло-жишь мне, – она презрительно смерила взглядом су-тяжниц, – когда сей верный мне человек удостове-рится, тогда я решу, что делать мне с вашей межой. Вы свободны.
В зал вошел Авес Гиурли. Со своей постоянной блаженной улыбкой он подошел к деспоту.
– Здесь сдишком много людей, – неуверенно молвил Антарес, – есть вещи, о которых я хочу по-толковать наедине.
– Тогда следуй за мной.
Королева повела своего гостя в примыкавшую к чертогу часовню, где под замком хранились регалии ее рода и чаша славы с ендовой.
– Конечно, я была бы рада заключить с тобой союз, Антарес, но... – вздохнув, Алиенель обратила на деспота печальный взгляд своих очей, прекрасных очей, как заметил он сам, – я не могу этого сделать, пока мой брат, назвавшись королем, сидит в Асгайле и смущает народ.
– Да, знаю, я вчера у него был, – ответил ей дес-пот, спокойно, как будто бы не видел в этом ничего зазорного. – Он тоже согласен.
– Так ты… и ты с ним заодно? – воскликнула Алиенель, не успевая и не смея возмутиться. Все же не стоило грубить соседнему правителю, не стоило срывать на нем злость. Легко таких задеть, а потом поплатиться, тем более, находясь в таком двумыс-ленном дурацком положении, в котором она оказа-лась.
– Прошу меня простить, светлейшая Алиенель, – прервал неловкое молчание Антарес, – я вынужден заботиться не только о своей Лэгрике, но и о вашем королевстве. Иначе Элардия с Алгирией не оставят от нас камня на камне. Съедят и не подавятся. Им, – он показал куда-то пальцем в сторону, – им на руку такое двоецарствие.
– И что предлагаешь нам ты? – королева, тяже-ло дыша, опустилась на ближайшую скамью. Него-дование было еще велико, оно мешало ей держать себя в руках.
– Я тоже предлагаю двоецарствие, но другое по сути, благое и мирное. Ты разделишь стагнарский престол с братом. У нас в Леграйте было подобное, тогда владык Моря и Бронзовых Скал было двое. Правда, они были близнецами, и из-за них мы поте-ряли Лигию, Лагарью и Ламангосию.
– Я не уступлю! – воскликнула Алиенель, но он, спокойно улыбнувшись, склонился и взял ее за руки.
– Придется выбирать. Или мириться с Хеваром, или пытаться задобрить алгир и Сефран-Дана Хет-танга. Боюсь, им будет мало, чего бы ты им не пред-ложила. Не выйдет подкупить бандитов на большой дороге, они считают себя вправе забрать все.
Алиенель и сама это понимала. Она повернула голову и стала всматриваться, как за узорной брон-зовой решеткой ковчега под каменным алтарем едва заметно поблескивают топорик и сломанный рог. Свет проникал сюда через окошечко под потолком, совсем как в темнице. У статуи Спасителя теплилась свечка. Так мало света даже для не жадного до света серебра. От тяжелой короны порой саднит голову, но и снять, спрятать здесь, тоже не хочется, страшно. Вдруг украдут, или явится брат, и ее отберет. Неужели придется ее разделить, чтобы совсем не по-терять?
– А что на это говорит Хевар?
– В общем и целом он согласен, но хочет быть помазанным на царство здесь, в Соборе Касихги. Хо-чет также, чтобы ты при всех дала слово, что ему не причинят вреда. После сего он вернется в Асгайлу и будет править там. Как видишь, в худшую сторону ничего не изменится. Так даже будет спокойнее. Что ты себе будешь законная королева, что он – закон-ным королем, а катафрактариев и князей вы и так уже поделили. При нападении элардов и алгир вы вместе выступаете на неприятеля, а в мирное время войска подчиненных князей не переходят за границы своих княжеств. С наследованием короны вы сами потом решите, как быть.
Алиенель задумалась.
«А ведь и правда неплохое предложение, учи-тывая, что Хевару досталась неприступная крепость с несметным запасом оружия и хорошо обученным гарнизоном. Не стоит полагаться на удачу».
– Ты говоришь, что князей мы уже поделили, – королева поднялась и, отпустив назойливые руки гостя, подошла к накренившейся свече, – похоже, я сама об этом дележе не знаю.
– Прости, совсем забыл тебе сказать, в Асгайле при дворе твоего брата я встретил Ульрику Рхиор и своего родича Ульдера Рина.
– Ульрика Рхиор? – погасший было огонек в глазах Алиенель мгновенно возродился, – что ей я сделала плохого?
– Ты – ничего, – поспешил успокоить королеву деспот, – но вот ее брат…
– Да, что уж говорить… – Алиенель прервала Антареса, в противном случае его объяснения про-длились бы полдня. – Найди писаря, пусть подгото-вят договор. После ужина, если меня все написанное там устроит, я его подпишу. Моя чашница покажет, где велено тебя разместить.
Королева ушла, не дав ему ответить.

***
«Каков нахал!», – Алиенель затворила дверь своей горницы на засов и отложила корону на при-кроватный столик, – «так и норовил схватить меня за руки. Какая наглость!»
Но правда состояла в том, что злилась она не столько на Антареса, позволившего некоторую вольность, сколько на себя, потому что ей самой это было приятно. Быть такой нежной куклой, обмяка-ющей как тряпка от прикосновения любого прохо-димца – негоже для королевы. Если уж он так себя ведет, значит, он теряет голову в ее присутствии, значит, этим стоило бы воспользоваться. Она встряхнула головой и, найдя зеркальце и гребешок, стала расчесываться. Волнение не утихало, и ее мыс-ли переметнулись к Энтару.
«Недотепа! Своею глупой любовью он приба-вил мне забот. Пытался выслужиться пред Изхаром через предательство родных. Как я сразу не догада-лась, что пока он рядом, мне не светит верность Икеяна?»
Надо прилечь. Выпутавшись из мехов, она оста-вила их на спинке кресел. Холодные одеяла и шкуры сейчас нагреются от ее молодого здорового тела, не так и холодно – камин натопили. Алиенель откину-лась на подушки и закрыла глаза, но до нее тут же донесся шорох и скрип отворяемой двери, которая вела в гридницу через комнаты оруженосца и чаш-ницы.
– Алиенель… – вошедший погладил ее по щеке, после чего прильнул губами к шее.
– Энтар, оставь меня! – вскричала королева, резко толкнув ухажера в плечо.
Энтар удивленно уставился на нее глазами по-битой собаки.
– Ты обнаглел, не следовало мне одаривать тебя своими ласками, оруженосец королевы должен знать свое место. Моя вина. Впрочем, я сама тебя избало-вала, я это и исправлю.
Изумленный, убитый такими словами, Энтар тут же выбежал прочь. До этого в ее словах, обращен-ных к нему, никогда не было так много неприязни, такого холодного равнодушия. Но, так или иначе, его возлюбленная – государыня. Может статься, что ей всего лишь захотелось поиграть своим могуще-ством. Или здесь замешан этот лэгрикийский хлыщ!

***
После ужина Антарес преподнес Алиенель два сложенных пергамента, внизу на них красовалась ко-рявая подпись Хевара.
– Ты не дала мне днем договорить, – Антарес улыбнулся и кивнул, – документ был уже подготов-лен, надеюсь, что мне удалось изложить в нем твои интересы.
Как ни странно, ее все устраивало. Алиенель по-ставила подпись. Над лампой в ложке зашипел не-очищенный воск. Печать поставлена и там, и там, го-тово. Помоги, Господь.
– Вот и всё! Да здравствуют стагнарские король и королева! – Антарес подлил себе в кубок вина, сам довольный, как сытый кот. – Теперь мне останется только вернуться в Асгайлу, и сообщить Хевару о твоем решении.
Королева подняла свой взор на деспота, он и вправду был недурен. Его выразительные умные гла-за мгновенно встретились с ее. Алиенель готова была всматриваться сколь угодно долго, но снова вспых-нула стыдливость, за нею – твердость и холодность, кои она так лелеяла в сердце. Напрасно.
Взгляд получилось отвести к камину, стол для их вечерней трапезы был накрыт возле огня.
– Ну что же, что же… мы, похоже, выполнили, что должны, – она с трудом подбирала слова, – мне пора готовиться ко сну. Когда ты отбываешь назад в Лэгрику?
– Леграйт! – поправил Антарес, изменившись в лице.
– Полно тебе, утром ты и сам так называл свою страну, я хорошо это помню.
– Но то была моя ирония, мне позволительно смеяться над собой.
– Ты не ответил на мой вопрос.
– Надеюсь выехать с рассветом.
– Я провожу твой отряд.
Королева поднялась, и гость следом за ней.
– Еще я хотел бы обсудить с тобой наедине кое-какие важные донесения, будучи союзником.
 Алиенель задумалась.
– Пойдем на галереи, говорят, прогулка после ужина полезна для здоровья. Там нам не помешают.
Энтар стоял в углу мрачнее тучи. Укрепившись в своих подозрениях, он был взбешен таким развити-ем событий. Ох, лучше королем бы стал Хевар!
Его госпожа, совершенно его не заметив, увела Антареса в холод весенней, но еще промозглой ночи. Молча обойдя по периметру Дом четырех зверей, они остановились, наконец, под башенкой, круто нависшей над сводами. Стражи поблизости не оказа-лось.
– Так вот, светлейшая Алиенель, убийца твоего брата пытался взбунтовать народ Леграйта против меня. Мерзавец требовал и моей смерти…
Топот и чье-то сбившееся нервное дыхание по-зади королевы не дали деспоту договорить. Энтар, явившийся из-за угла, испытующе на них посмотрел. Его искаженное гневом лицо в лунном свете напоми-нало упырей, которыми пугали детей-неслушников.
– В чем дело? – грозно спросила королева. По-хоже, слова деспота ее встревожили, она хотела узнать правду, хотела себя защитить от ставшего явью кошмара. А тут опять этот дурак, поди, со сво-ими глупостями.
– Ити хгаер слишком легко одета. Такой холод. Я опасаюсь, что ты заболеешь, – выпалил Энтар, придумывая на ходу.
Алиенель осмотрела свое платье.
– Пожалуй, ты прав, Энтар, благодарю. Я скоро вернусь, дождитесь меня здесь.
Мужчины на какое-то время остались одни. Деспот, знавший Энтара с его детских лет, не сразу понял, почему тот себя так ведет. Нарочито холодно и церемонно.
– Энтар, ты помнишь, как дружили наши отцы? Нам не стоит этого забывать!
– Мне это известно, светлейший владыка. Меня даже назвали в твою честь, иначе-то вас, деспотов, не называют.
– Нет, почему? Своего сына я назвал иначе. Хо-тя причем тут имена? Наши семьи столь многое вме-сте прошли со времен войны с Элардией при Хеваре Тени. Уверен, твой отец тебе рассказывал…
– Я был с ним не в ладах, прошу меня простить, – отрезал Энтар, выказывая неприязнь.
–  Мне нравится здесь, – не отступал Антарес, – свежий воздух, высоко, видно весь город, какой-то особый уют навевают эти крыши и огни.
Ответа не последовало.
На этот раз послышались шаги Алиенель. Выдав облачко пара, и плотнее запахнув меховую накидку, королева протянула Энтару десницу в перчатке.
– Верный оруженосец, иди, отдыхай, ты, верно, устал! Со мной ничего не случится. Мы с владыкой Антаресом должны решить еще кое-какой вопрос.
Энтар, помрачнев еще больше, коснулся губами ее перстня и ушел. Оставшись, наконец, наедине, Алиенель с Антаресом еще немного прогулялись.
– Так что тебе известно про убийцу моего бра-та? Про Гильдию Черной Совы?
– Почти что ничего, разве только то, что этот негодяй служил когда-то в замке твоего дяди Элия, и что он вбил себе в голову, что жизни достойны лишь те, кто живет на заработанную монету.
– Дядя ничего мне про это не говорил…
– Еще известно, что убедить моих рудокопов убийца не осилил, и людей с ним было не так много. Явно, что безумец снюхался с обычной лесной бан-дой.
– Как ты сказал?
– Прости, я имел в виду, он разъезжает по лесу с разбойниками. Думаю, Изхар, упокой, Господи, его душу, встретился с ними случайно. Сами по себе они могут быть не столь опасны.
– Ты действительно так думаешь?
– Да. Может, в их гильдии есть еще пара-тройка зачинщиков, кто знает, но не целое войско.
 – Антарес, – Алиенель схватила его за руку, – я никому не говорила, как я их боюсь. Иначе я не раз-делила бы престол с Хеваром. Что для меня его сто-ронники? Его королевство рассеется как дым, когда они поймут, что он им ничем не поможет. Он ничего собой не представляет. Но я боюсь Черной Совы. Мне приходится быть осторожной. С тех пор, как я стала королевой, я ни разу не покидала Касихгу. До-носчики сообщают обо всем, что происходит в пре-делах городских стен и в гарнизонах верных мне княжеств. Но мне все время кажется, что эти на шаг впереди, что все предпринимаемое мною, они уже предусмотрели.
Антарес нежно взял ее за плечи.
– Пока цареубийце с его бандой не помогает Элардия, пока к ним не прислушиваются воины и народ, мы с ними справимся, я обещаю. Хотя есть еще одна мысль, кто может за ними стоять…
– Идем за мной! Довольно слов!
Алиенель вошла в какую-то дверь, и деспот молча последовал за ней. Спустившись по лестнице и обойдя библиотеку, они попали в темное, сильно за-хламленное помещение.
– Где мы? – Владыка Моря и Бронзовых Скал споткнулся о скамьи, расставленные в беспорядке возле богато украшенного ложа.
– Мы в покоях Хевара, – улыбнулась королева, дотронувшись до щеки Антареса, – о чем же ты еще хотел мне сообщить?
– Так, ни о чем особенном, одни догадки. Впро-чем, хватит говорить о ерунде, – отмахнулся он от ответа и прильнул к губам Алиенель.

***
Ближе к обеду деспот Лэгрики отправился назад в Асгайлу, и королева провожала его верхом. Отъе-хав на значительное расстояние от южных ворот, она попрощалась с Антаресом, после чего предложила Энтару, Авесу, Кейтаху и Инге, составлявшим по-мимо гридей ее отряд, проехаться вдоль холмов.
К востоку начинались необъятные чащи Улеши, в которую Авес всё почему-то не возвращался. На том самом холме, где в начале зимы король Изхар увидел мертвого лося, на подтаявшей земле теперь лежали рога и кости. Все остальное послужило по-водом для богатого пира зверям и птицам, питавшим ныне в ласковых своих утробах благодарность этому копытному. Как, впрочем, и Алиенель. На рассвете ей доставили письмо из Тофии, на этот раз король Улий просил руки у нее самой. А ей на мертвого ло-ся сослаться не хватило духа. Что-то невнятно отве-тив про траур, она сожгла его письмо.
«Прости, мой толстячок», – только и смогла она честно сказать язычкам пламени.
На мгновение ей пришла мысль согласиться, привести сюда тофийцев, покарать всех тех, кто предпочел ей, умной и красивой, строптивого дурака Хевара. Но, что потом? Стагнары ей такое не про-стят.
– Так вот же он, это правда! – засмеялась она, разворачивая коня на дорогу к столице. Прочь со-мнения и тревоги, всё идет к лучшему, она пошла на мировую, поступила мудро.
Кейтах спешился и поднял обломок рога.
– Ити хгаер, я говорил твоему царственному брату, что лось сей мне напоминает Обычай Великой Стагнарии, ибо такой же мертвый. Я заблуждался и прошу меня простить.
– За что же именно? – спросила шута королева.
– Я был преступно неправ. Лось этот жил, щи-пал травку и бил копытом, а наш Обычай – мертво-рожденный от самого начала.
– Просто надо его соблюдать, – угрюмо изрек Энтар на эту тираду. – Блюсти, как и честь.
Алиенель покраснела и съехала с холма.

***
Комендант Тис выслушивал Хевара с показным и натужным почтением, при этом он отвел глаза и нервно барабанил по столешнице. Обстоятельства не вели его сами собой к разрешению всех неурядиц.
– Окаянный мерзавец лишь только вчера убежал из Леграйта! Далеко он не ушел. Мне кажется, что он сейчас один, сторонников у него нет. Я должен лич-но возглавить вылазку и отомстить за брата! Прошу, дай мне людей! Или я сам их соберу, кто здесь ко-роль, черт возьми?
Тис жалобно взглянул на порожнюю бутылку. Пожалуй, она была лишней.
– Здесь ити хгаер в безопасности, а для меня главное – защитить тебя от твоей же сестры. Шайкой этих безумцев, прячущихся на болотах, я могу за-нять кого-то из катафрактов.
–Эти безумцы убили моего брата! Вашего коро-ля!
– С таким же успехом его могли убить волки или дикие коты, попадись он им в лесу один и без оружия. Им бы ты тоже желал отомстить?
– Это моя святая обязанность!
– Послушай, святая твоя обязанность – это до-ждаться деспота с ответом и справедливо править своею землею. Геройствовать напрасно на горячую голову – это не дело для короля.
– Судить цареубийц – не справедливый суд?
– Судить, но не бегать за ними по лесу.
Король переставил подсвечник и, тяжело вздох-нув, положил голову на стол.
– Как же мне не хватает Изхара! Теперь я пони-маю, почему он постоянно страдал головной болью и столько пил.
– Прости, но что касается последнего, то ты не отстаешь, – заметил Тис.
Хевар поспешно поднялся, но, уронив кресло, споткнулся о его ножку.
– Ити хгаер, куда ты?
– Во двор.
– Как воротишься, спи, на рассвете я жду тебя на крыше этой башни, тогда и обсудим дела. Мне пора в обход.
– Надеюсь, ты меня поймешь…
Комендант промолчал.
«Эх, нет, это ты бы меня понял и последовал совету».
Хевар скрылся за дверью. Однако утром в условленное время он появился на крыше. Они по-дошли к бойнице, откуда открывался вид на юг, на спокойные темные воды Горячего моря.
Лучи восходящего Солнца зажгли на горизонте яркую слепящую точку.
– Видел уже такое? – с улыбкой спросил Тис.
– Нет, я раньше не бывал здесь в эдакую рань. Это же остров Ргиба?
– Именно! Окованные бронзовыми пластинами башни крепости Дейта. В ту пору бронзу разбавляли мышьяком, такую и не отличишь от серебра. Дурной и жестокий металл, кузнецы были сплошь все хро-мыми.
– Ты позвал меня сюда ни свет, ни заря, чтобы поведать историю и показать, как светятся чужие крыши? – король отвернулся от моря, – ты говорил, мы обсудим дела!
– Не только ради этого. – комендант недоволь-но втянул носом воздух, – не обижай верных слуг, когда те стремятся помочь. Ты помнишь королев-ство Лигию?
– К чему помнить то, чего нет? – огрызнулся Хевар. – Я просил тебя дать мне отряд.
– С тех самых пор, как прервалась династия Ат;р-Рхар;с, на землях бедной Лигии владычествует Элардия. Вдоль всех наших западных рубежей. Но здесь, на острове, под покровительством Лэгрики, живут и правят оставшиеся потомки, младшая ветвь. Единственная дочь их старого наместника приходит-ся двоюродной сестрой Антаресу. Ее зовут Кира Атор-Рхарес, она миловидная и умная девушка. И какая красивая! Женись на ней и обретешь права на лигийский престол. Надо же чем-то ответить элар-дам, которые сеют у нас мятежи!
– Жениться? – Хевар почесал подбородок. По-хоже, Тис застал его врасплох. – Так это же младшая ветвь, как права на престол могут быть убедительны?
– Ты забываешь, что элардские Хеттанги вооб-ще не имеют на Лигию никаких прав. Представь, как возрадуется твой народ! Как только вернется Анта-рес, мы попросим для тебя ее руки, и все устроим. Подумай, Хевар, хорошенько, подумай!
;
Глава XX

Улов прекрасен, в омут все, что гложет.
И вид, и аромат отборных рыб, –
Тюленю лакомства милее быть не может,
Где плещется волна и берега изгиб.
Но много разве надо телу пищи?
Ему же – одеяний, как цветам?
Очнитесь! Враг на побережье рыщет,
Как леопард среди «Аз есмь» и «Аз воздам».
Спасайте ваши души, плоть и книги,
И мысль, и мир в душе среди всей этой тьмы.
Поверьте, что с репьев не собирают фиги,
Но вы и не репьи, вы – то же, что и мы.
Давайте, успокоившись, не сникнем,
Присядем на дорожку отдохнуть,
 К биению сердец своих привыкнем,
Вина с водой нальем себе хлебнуть,
И дальше через сад или пустыню!
Не важно, куда держим этот путь.
Лишь с кем и как идем вчера и ныне,
В том наше достояние и суть.

Утром на сороковой день в часовне Рхиора служили Литургию за упокой князя Риво. На улице было еще темно. Блеклое сияние свечей играло крас-ками на заалтарной мозаике. Скорбь и отчуждение повисли снова в воздухе молельни, как будто кто-то вновь разбередил почти что затянувшуюся рану.
Возле ступеней алтаря молились про себя Ар-сефа, Ульрика и Лем, рядом с ними стоял на коленях и юный Хевар, в слезах, но затихший. При входе средь замковых слуг, рыбаков и лесничих затерялись отныне чужой здесь Энтар и королева Алиенель. Еще тут были Ульдер Рин и четверо катафрактариев из местных со своими семьями. Король Хевар не приехал, сославшись на дела.
После отпуста все проследовали на поминаль-ную трапезу в главный чертог, там уже было много людей. Алиенель усадили во главе стола рядом с пу-стым креслом, обозначавшим ее брата. Ульрика в алом облачении и диадеме села рядом с королевой. За их столом сели другие хгаеры и Тис Леардал. По-ка пришедшие вкушали овощную похлебку, различ-ные каши, блины и кисель, королева с княгиней пы-тались растопить былые обиды.
– Твой отец был достойнейшим человеком, –начала Алиенель, – он всегда был справедлив, госте-приимен, не терпел подлости и бесхозяйственности. Это крайне важно для хгаера. Знаю, ты пошла в него, – королева слегка покраснела и подняла кубок, – Рхиор и Икеян оказались в надежных руках.
– Благодарю, – рассеянно отозвалась Ульрика. – В свою очередь, я несказанно довольна, что вы по-мирились с Хеваром. Негоже, когда в семье распри.
– Это же я хотела сказать и тебе…
Серые, почти бесцветные глаза княгини сурово сощурились.
– Ты об Энтаре, да?
– Именно. Он тяжело переживает вашу ссору.
– Здесь с ним не ссорились. – Ульрика подала знак чашнице.
– Прости его, сестра.
Княгиня тяжело вздохнула.
– Я попробую, ити хгаер. Но обещать не могу. Он нанес нам тяжелые раны. Добил отца предатель-ством… Довольно о нем. Слышала, ты возвратила доходы своим катафрактариям, как и обещала?
– Всего лишь исправила несправедливость, до-пущенную бедным Изхаром, – от сего имени, каза-лось, повеяло холодом в и без того промозглой зале, – через неделю буду ждать вашу семью в Касихге, приближается время помянуть и его.
– Почтить память короля – наша святая обязан-ность, но я приеду одна. Не хочется оставлять по весне хгаерат даже на пару дней. Землепашцы нуж-даются в нашем совете, а кое-где и в защите.
Одной на ум пришли эларды, другой – мятеж-ная Лиуринха, но озвучивать женщины это не стали.
«Главное, не Черная Сова», – успокоила себя королева. Дядя Элий, появившись в Касихге неделю назад, обявил, что напал на их след.
– А что вы намерены сеять?
– Морковь, репу, лук и бобы, в основном. Еще лён. Пшеницу и ячмень уже посеяли, капуста у нас не родит, лучше купим в Алайе, а что до гороха с огурцами – еще рано, вымерзнут.
– А свёклу?
– Ее мы посадим последней, когда уже станет тепло.
– Необычно, что…
В пустующее кресло рядом с Алиенель залез опоздавший на трапезу сын княгини.
– Приветствую, ити хгаер! Мое почтение!
От неожиданности королева потеряла мысль.
– Здравствуй, здравствуй, милый мальчик!
– Хевар, ты сидишь не там! – Ульрика встала, – это место для короля!
Мальчик состроил виноватую гримасу и пересел на табурет ошую матери.
– Где ты пропадал?
– Я молился в часовне за дедушку. Ну а потом искал тайный ход, где живут огненные черепахи.
– Довольно!
– Я хотела спросить, – вернулась к разговору Алиенель, – отчего вы столь много внимания уделя-ете занятиям ваших крестьян? Никто из хгаеров за этим почти не следит. Да что там хгаеры, многие ка-тафракты не знают, что делает их люд, и какой сто-роной сажать в землю зерно. Принесли снедь на стол, наполнили господские амбары, да и ладно.
– В библиотеке отца много книг, – Ульрика при-губила вино, – там написано, когда сеять всякое се-мя, когда убирать урожай, какие посевы и овощи че-редовать на одном поле год от года. Грешно не по-делится с нашими людьми. Едим-то мы то, что они собирают, не так ли?
– Справедливо!
– Отец раздал половину своих княжеских полей в пользование семьям, чьи участки были слишком малы. У всех теперь земли не меньше десятины, они счастливы, что обрабатывают свою землю, а не нашу в качестве повинности. Хотя все так же наполняют нам амбары. Они распродают излишки урожая в Икеяне и могут позволить купить себе разные вещи, а то и накопить, чтобы срубить избу. Здесь остается не так много больших родовых домов.
Алиенель понюхала вино и сделала глоток.
– Кастейское. Меня всегда угощали здесь этим вином. Но у вас есть свои виноградники? Насколько я помню, князь Риво и их посадил, тогда мы были еще детьми.
– Да, было дело. Лозу сажали и до него. Но для гостей свое вино мы почитаем кислым. Здесь нет столько солнца, и почва тяжелая, а с этим даже книги не помогут справиться.
Энтар с досадой наблюдал за беседой сестры и возлюбленной, сидя за другим столом. Сколь многое он потерял. Свой хгаерат, семью, доход, и даже ува-жение. Его все сторонились в его же отчем доме. Будто чумного или лишаястого. Он был здесь чу-жой, но этого и следовало ожидать. И что он полу-чил взамен? Влияние и любовь? Его внутренности свело, как только он вспомнил про деспота.
«Вероломная потаскуха...»
Арсефа увидела, как сын поднялся и вышел из залы. Забыв про обиду и горечь (что не готово за-быть сердце матери?), она вскочила и бросилась сле-дом.
– Сынок! – услышал он, сворачивая к конюшне.
– Матушка…

***
Энтар и высокие гости уехали после полудня. В ворота замка вскоре постучали какие-то люди: монах в зипуне поверх изрядно ношеной льняной рясы и угрюмый человек, по виду мастер, с лисом на повод-ке. Их беспрепятственно пустили внутрь, так как жи-тели ближайших деревень и Икеяна приходили еще помянуть князя Риво. Миновав столы, накрытые для рыбаков с крестьянами на галереях, они прошли сра-зу в чертог. Ульрика с мужем, матерью и сыном продолжали трапезу. С ними был местный священ-ник и пара семей катафрактов.
– Приветствую, ити хгаер! – Анахорейл подо-шел к княгине, – я и мой ученый друг пришли из Ка-сихги почтить память князя.
Ульрика огляделась.
– Возьмите скамьи и садитесь напротив, сюда, – предложила она, показав прямо перед собой, – как вас зовут?
Гости представились.
– Этого лиса мы привели тебе в дар, – добавил Кимейл, взяв на руки зверя.
– Благодарю! – Ульрика с любопытством на не-го взглянула, – такой был у нашего покойного коро-ля. Он не кусается?
– Нет, ити хгаер, это мирный и умный зверек.
– Дай мне его сюда.
Арсефа состроила недовольную мину.
– С животным сидеть за столом, какой стыд!
– Животное, матушка, ты проводила давеча. Вот то был стыд так стыд.
Арсефа промокнула платком глаза.
– В чем состоит твое ремесло, почтенный Ки-мейл? – сменила тему Ульрика.
– Я серебряных дел мастер и немного алхимик, – начал гость, – меня многие так и прозвали, Алхи-миком. Я покрываю металлом изделия, чаще всего это блюда, подсвечники, чаши и иконы...
– А быков покрыть железом можно? – поинте-ресовался юный Хевар.
Кимейл рассмеялся.
– Зачем же?
– Когда на вражеское войско выйдет целое стадо железных быков, никому не покажется мало!
– Ну, нет, с живыми такое не делают, опасно это и немилосердно. А мало не покажется тому, кто это попробует осуществить.
За разговорами стемнело. Ульрика велела найти теплую комнату для Алхимика с Отшельником и, за-брав Лиса, отправилась спать.
Утро выдалось солнечное. То было время, когда появляется первая зелень: трава сменяет исчезнув-ший только что, смешанный с грязью и льдинками снег, почки на деревьях набухают и раскрываются, являя маленькие, тоненькие ярко-зеленые листочки. Воздух, прогретый и свежий, отдавал неуловимым ароматом, что слышен лишь ранней весной.
Отшельник вышел прогуляться и нашел калитку в маленький замковый сад, где росла пара вишен и высокая груша, похожая на кипарис. В кадках вдоль солнечной стены уже проклюнулся зеленый лук. Внимание монаха привлек звук, доносившийся из-за скамейки в углу. Там в бессилии плакал внук князя.
– Почему ты плачешь? – Анахорейл взял маль-чика за руку и сел рядом.
– У меня больше нет дедушки! Иногда мне по-лучается справиться, а иногда…, – слова потонули в потоке беззвучных рыданий. Как рыба мальчик набирал ртом воздух, из его воспаленных глаз по проторенным солевым дорожкам текли ручейки.
– Есть! Твой дед никуда не исчез. Просто он те-перь на небе с Господом, ангелами и святыми.
– Небо далеко. – Хевар вытер лицо и посмотрел ввысь. Небо было чистым и синим.
– То, на котором Луна и Солнце, где зажигаются и тухнут звезды, – да, оно далеко. Но я толкую тебе о другом небе, невидимом и вечном, которое всегда рядом с нами. Если мы будем готовы, то сможем к нему прикоснуться, его ощутить.
– Что для этого нужно делать?
– Прежде всего, возьми это, – монах протянул деревянные четки, – попроси священника, пусть он научит тебя по ним молиться. Молись о дедушке, как будто вместе с ним, и ты поймешь, о чем я гово-рю. Я, впрочем, сам напомню священнику.
– Ты можешь что-то повелеть священнику? Так ты епископ?
Анахорейл пришел в замешательство.
– Ну, в некотором роде да. Наверное.
– Ух ты, как интересно!
– У нас в Стагнарии, а особенно в вашем роду интересного вообще много, не счесть. Взять даже тех же епископов. Знаешь, откуда был первый епископ Касихги?
– Из Лэгрики?
– Нет, из глубин Горячего моря.
Увидев изумление в глазах ребенка, монах улыбнулся.
– Твой предок, первый из икеянских князей, мог творить необычные вещи, а лучше сказать – чудеса. Однажды в близлежащие озера приплыл морской тюлень, они иногда заплывают против течения в ре-ки, охотясь за рыбой. Его чуть было не поймали и не съели рыбаки, но пращур твой обратил сего тюленя в человека, крестил его тут же водою из озера, обучил человеческой речи и человеческим обычаям. Тюлень оказался до того смышленым, что его потом избрали епископом. Что в пост, что не в пост он ел одну рыбу с водорослями, а еще, говорят, любил зимой и летом плавать. И про рыб несколько книг написал, в том числе душеполезных.
– Ты только что это придумал!
– Вот если бы, – Анахорейл усмехнулся, – да, кстати, а священник обучал тебя молитвам? Может, ты все уже знаешь?
– Он велел выучить Отче наш, но я там мало что понял.
– Ну и дела! Тогда я тебе объясню.
Хевар сел поудобнее и приготовился слушать.
– Единого нашего Бога, Творца неба и земли, всего видимого и невидимого, мы называем Отцом. Потому что Он добрый, Он нас сотворил и относит-ся к нам как к детишкам. Он вечно пребывает в небе, том о котором я тебе рассказывал, невидимом, со-крытом, которое всюду и рядом. Мы просим, чтобы Его сокровенное Имя было посеяно в наших серд-цах, чтобы мы принимали Его доброту и любовь, хранили и взращивали Его всходы. Видишь в углу этот лук?
Мальчишка кивнул.
– Что-то похожее есть в нашем сердце и нашей бессмертной душе.
– Душа это такое привидение?
Монах нахмурился.
– Нет, это то, кто мы есть, наше я, что мы чув-ствуем, думаем и выбираем. Но ладно об этом. Дальше мы просим в молитве «да придет Царствие Твоё». Царство Божие – не пища и питие, а мир и ра-дость в Святом Духе. Царство Его внутри нас. Это покой, радость, мир и, главное, любовь. Если мы беспокойны, унылы и озлоблены, если мы не испол-нены светлой надеждой, если не любим людей и себя в том числе, на что хорошее мы способны?
– Угу. «Да будет воля Твоя» мне тоже понятно.
– Думаю, что не совсем. В этой просьбе мы просим еще, чтобы Бог дал нам силы вести себя так, как Он просит, чтобы мы творили Его волю, понима-ешь?
– Да. Даже и не думал о таком значении. Любо-пытно.
В ладонь Хевара нырнул мокрый нос. То был Лис.
– Хевар, а я тебя ищу! – к ним подошла Ульри-ка, – идем, Эльда сварила пшеничную кашу с ореха-ми и изюмом, такую, как ты любишь.
– Но владыка Анахорей еще не рассказал…
– Иди, сынок, – прервал его монах, – я расскажу остальное потом. Мальчикам есть надо много, чтобы вырасти сильными.
– Ну ладно!
Хевар взял вервицу с нанизанными бусинами и крестом и скрылся за калиткой.
– Он очень скучает по деду, – монах поднялся со скамьи и подошел к Ульрике.
– Я тоже, – голос молодой княгини дрогнул, она промокнула глаза, – я помню его голос, его взгляд, всё жду, что он вот-вот придет, всё надеюсь, как бы глупо это не звучало, встретить его где-нибудь на озере, в библиотеке… И матушка тоже… она каждый вечер плачет в их опустевших покоях.
– Я понимаю вас, ити хгаер. Я знал князя Риво. Боль долго еще будет вашим спутником. Но за него вы можете только молиться, а думать надо и о жи-вых. Твой сын смышленый. Его обучили читать?
– Читать он умеет, на стагнарском, разумеется, но римские буквы тоже знает. Да и считает неплохо. А что до остального, то я как раз договорилась с твоим другом, что вы поживете у нас. Он говорил, что ты, отец, не станешь возражать. Вы обучите сына всему, что прилично знать княжичу.
Отшельник вздохнул.
– Конечно, я не стану возражать, почтенная Ульрика. Но я не люблю, когда Кимейл так поступа-ет. Мог бы и предупредить.
– Вот и славно, – Ульрика вернулась к калитке, – подробности обсудим за обедом.

***
Когда Ульрика вышла к обеду, Алхимик что-то объяснял Арсефе и Лему, которые внимательно его слушали, кивая и выражая озабоченность.
– Ульрика, дочка, Кимейлу надо выделить под-вал, ему нельзя без его опытов, – поведала ей старая княгиня, – а опыты у него интересные и полезные!
– Как скажешь, матушка.
Ульрика заняла место во главе стола.
– Да, кстати, позовите Иръяра, этого певца из Лиуринхи. У нас траур, и мы не поем, но это же не мешает ему разделить с нами хлеб и беседу.
– Я приведу его, – вызвался Лем.
В дверях с ним столкнулся Анахорейл.
– Владыка, я обдумал твои объяснения, мне все понятно, – оживился Хевар, – но я не понимаю до конца, как мне представить Бога. Как старого добро-го волшебника? Или могучего волшебного великана?
Арсефа перевела удивленный взгляд с внука на монаха. Ее заинтриговало то, какой последует ответ.
– Это трудно понять, но объяснить попробую, – усмехнулся Отшельник, – ничего сравнимого с Ним мы не знаем. Поэтому Его и принимали то за Солнце и свет, часто тоже за гром и грозу. Более смышленые пошли совсем уж далеко. Решили, что Он – пустота, которая нас всюду окружает.
– Так пустота же не Бог, пустота – это небо, то, второе! – ребенок подскочил на табурете.
– И первое тоже…
– Хевар, кто тебе говорил, не катайся на стуле, неслушник! – взревела Арсефа.
В зал вошли Лем и Иръяр.
– Давайте, молча, приступим к нашей трапезе, – сердито отчеканила Ульрика, – а беседу продолжим за отваром. Хевар, иди к себе! Обед тебе принесут.

***
Когда совсем стемнело, Хевар вышел во двор замка. Он заглянул и в караульную, и в сад, и в щель между воротами конюшни. Все было привычным, но одновременно таинственным. Конечно, он сам себе это придумал, но какая разница? Почему бы и нет? На лестнице, идущей от жилых башен, раздался ка-кой-то грохот. Мальчик испугался, но все равно по-бежал посмотреть. На ступенях он столкнулся с от-цом.
– Сынок, всё в порядке? – Лем поднял сына за плечи, – мать вся перепугалась, думала, что ты упал и расшибся, а это кошки ведро уронили!
– Пусти меня, я уже взрослый!
Лем поставил Хевара обратно.
– Понимаю тебя. Я так чувствую себя при твоей бабушке. Она думает, я по сравнению с ней слишком маленький.
– Правда?
– Именно так.
– Про дедушку она тоже так думала, он был ниже нее. Поэтому он и сбегал на рыбалку при слу-чае.
Лем рассмеялся.
– Ну да. Но, тем не менее, он ее очень любил.
– А почему мы с тобой не рыбачим, отец?
– Хм, хорошая мысль! Идем, расскажем матуш-ке, надеюсь, она нас отпустит.
;
Глава XXI

Уже солнце льет день над лугами,
Песней птицы воспели Любовь.
Скоро буду вдали, за снегами,
И увижу твой милый взгляд вновь.

Через улочки домиков старых
Мы дойдем до часовни с тобой,
И над ветром весенним закат ярко-алый
Озарит облаков край седой.

В радость будет твоя мне улыбка,
Смех – как музыка, ветер хмельной
Настроенье несет, что тепло так и зыбко,
И не ведом отныне покой.

Собор Касихги полнился народом. Не часто ему выпадало такое событие, как венчание на царство, пусть даже и второе за эти два месяца. Королевская свадьба была здесь еще большей редкостью. Епископ Иехон, освобожденный из темницы, как и обещал, возложил серебряный венец на Хевара Восьмого Ахиту. Алиенель стояла рядом, рассеянно оглядыва-ясь по сторонам и покусывая губу. Позади короля склонились оруженосец и чашник, два молодых и никому не известных паренька из конников Асгайлы. За помазанием наблюдали хгаеры и их семьи, мест-ные королевские катафрактарии, здесь было множе-ство купцов и горожан, по счастью, размеры Собора позволяли поместиться всем желающим.
Два элардских торговых посланника нагло ух-мылялись во втором ряду гостей.
– Какая разница, кто из этих двоих будет сидеть здесь на троне? Кровь их, все одно, воняет болотом, – прошептал один другому на ухо, а тот загоготал столь громко и неистово, что привлек внимание даже тех, кто был у алтаря.
Хевар снял корону и передал епископу, который поднял ее между ним и Алиенель, провозглашая не-слыханное дотоле в Стагнарии двоецарствие.
– Ура! Да здравствует король Хевар и королева Алиенель! – прокатилось по Собору и на улицу че-рез распахнутые двери. Наконец-то в Стагнарии во-царились добрые король и королева, которые вместо того, чтобы воевать, решили порадовать праздником своих уставших подданных.
Тут в дверях появилась ожидаемая всеми Кира Атор-Рхарес, еще одна виновница торжества, ведо-мая под руку Антаресом Ровелием. По залу пронес-лись восторженные восклицания, когда Хевар снял с нее покрывало. Немного вытянутое смуглое лицо, обрамленное каштановыми кудрями, вздернутый но-сик, большие глаза, в которых горел острый ум. Она то и дело плотно смыкала пухлые губы, неуверенно оглядываясь по сторонам. В первое же мгновение она уже очаровала и молодого короля, и большую часть гостей, всех, кто был способен оценить эту чи-стую возвышенную красоту. Антарес довольно ух-мыльнулся и затерялся среди хгаеров.
Великий Ферзь приблизился к Элию Ахите и знаком попросил его отойти в сторону. Неожиданное решение Алиенель пойти на мировую с братом пол-ностью разрушило их планы, поэтому хгаер Сейвы был вне себя от бешенства, и скрывать это ему стои-ло больших усилий.
«Это временно, мы скоро все исправим», – по-вторял он про себя, взирая на происходившее у ал-таря и понимая, что так много королей и королев ему не вынести.
– Ну что опять? – раздраженно прошептал Элий, когда они отошли за колонну.
– Наши люди в Лиуринхе сообщают, что Мего Денотрий готовит нападение. Даже осадную башню построил.
– Они сообщают такое уже полгода, – огрыз-нулся Предводитель, схватив соратника за грудки, точнее за складки плаща, болтавшиеся на животе, – не беспокой меня сегодня, я еще раз тебе говорю.
– Воля твоя, – невозмутимо ответствовал Ферзь.
Элий вернулся на свое место рядом с привезен-ными им по случаю из Сейвы сестрой и братом: Ли-совиндой и Леу Ахитами. Их он тоже не жаловал, и это воистину было взаимно. Они были младше и по-читались за обузу, о чем им сообщалось чуть ли не ежедневно. А главное, они отчего-то любили Стагна-рию именно такой, какой ее с детства знали, которую сам Элий мечтал разломать и бросить в жернова ве-ликих преобразований. Княжна Лисовинда, томная девица двадцати четырех лет, была внешне копией своей племянницы Алиенель, пусть и слегка полно-ватой, а еще настолько спокойной и безыскусной, что приводила в бешенство все деятельные натуры. Замуж Элий ее отдавать не хотел, однако и саму ее это вовсе не беспокоило.
Младшему в их ветви королевского рода, Леу, недавно исполнилось пятнадцать. Щуплый и блед-ный, с гривой каштановых непослушных волос, он просиживал в Сейве годами, предоставленный лишь самому себе и книгам из библиотеки брата. Выезд на венчание Хевара был для него настоящим приключе-нием, однако сейчас его заботило не только это – в свите королевы Алиенель он заметил такую краси-вую девушку, каких, по его мнению, ему видеть не доводилось. И каких на свете больше нет. Из-под теплой багряной накидки блестела вороная коса, на лице с живым задором горели большие зеленые очи, они соревновались в озорстве с той счастливой улыбкой, которую потом сотрут усталость и невзго-ды. Чуть вздернутый носик и короткие, в полпальца, брови делали ее смешной, но вместе с тем настолько милой, что на нее хотелось смотреть, не отрываясь, смотреть и смотреть. Но кто же она? Простая слу-жанка или дочь катафрактария? Как подойти к ней, и стоит ли что-то сказать? Поведать ли ей то, чего она, быть может, и сама не знает? Что она прекрасна и как будто источает свет?
Шум и восклицания отвлекли Леу от этих мучи-тельных размышлений. Оказалось, что новобрачные Хевар и Кира только что принесли вечные клятвы, жених поцеловал невесту и руки их соединились для благословения. К молодоженам потянулись князья и и родные.
Леу ощутил грубый толчок в плечо.
– Чего стоишь, иди к своему королю, поздравь, – услышал он над самым ухом голос брата.
Не понимая, что сказать, едва передвигая ноги, парнишка побрел с остальными к Хевару и Кире. Вот незадача, он случайно наступил на чей-то подол… и к нему обернулась та самая девушка!
– Прошу меня простить! –с досадой воскликнул Леу, – я всё исправлю (что он при этом мог испра-вить, сам он не подумал).
Девушка улыбнулась. Они отошли, пропуская к королю и королеве ручеек гостей.
– Я прощаю тебя, сударь. Но попрошу об услу-ге. Подожду тебя возле ризницы. Иди!
Леу неуверенно протопал по намеченному ранее пути, сказал пару слов, на которые в ответ получил рассеянный кивок от Киры, и кинулся опрометью к двери в конце правого нефа. Девушка вышла из тени.
– Меня зовут Девора Артагари.
– А мое имя – Леу Ахита, – парень склонился к маленькой и белой, как у статуи, но мягкой и теплой руке.
– Ахита? – удивилась Девора.
– Я брат Элия, хгаера Сейвы.
– Не знала, что у королей есть еще один дядя… и такой… молодой.
Леу нахмурился.
– Ты говорила о какой-то просьбе. Я с радостью готов исполнить все, что от меня потребуется.
– Как скажешь, ити хгаер.
– Я никакой не хгаер. Я просто мальчишка. Это брат мой – хгаер, а мне даже не стать катафрактом. Он против того, чтобы я обучался искусству боя на настоящем боевом коне.
– До чего же странно. Прости, но мне неловко сознавать, что есть еще один Ахита, и я осмелилась его просить.
– Ты тоже из знатной семьи, ведь Артагари – первые по доблести из конников Касихги, – горячо возразил Леу.
– Откуда ты это знаешь? – на лице Деворы все отчетливее проступало удивление, сгоняя с него свойственную ей смешливость.
– Из книг. Так что я к твоим услугам.
– Впрочем, ты прав. Да, мы – первые по добле-сти из знати этого хгаерата. Отчасти с этим и связана моя просьба. Скажи, тебе нравится этот Собор?
– Да, он прекрасен. Его строили великие мастера и художники.
Девора жестом предложила пройти к выходу.
– Да, зодчие прославили себя навеки в этом камне. Но мне здесь неуютно и неловко, я теряюсь в этих огромных стенах. Поэтому к утрене и вечере я хожу в часовню, в которую меня водили тетя и пра-бабушка, покуда были живы. Теперь я хожу одна. Обычно меня провожает кто-то из братьев, однако нынче они поклялись в своей гордости, что уйдут из-за стола последними, если вообще не под стол. Про-води меня к вечере, одной мне туда идти страшно. А после вернемся во дворец.
– Для меня это честь!
Девушка улыбнулась.
– Ну а сейчас проследуем в Дом четырех зверей, я позову тебя, как только придет время.

***
Хевар с Алиенель, оставшись наедине в часовне при великом чертоге, смотрели на свои регалии. Хранилище под алтарем они открыли настежь, так открывают, желая проветрить избу, дверь и ставни. Венец из серебра все так же манил лунным светом, переливался бликами, как будто восходил светилом из недр червонного бархата. Топорик Ахиты и рог оказались, напротив, в тени, но именно их предстоя-ло теперь разделить, оставив здесь корону. Епископ предложил им сделать копию, однако они отказа-лись, ведь кто-то один будет носить настоящую! Да и мастер, которому тот собирался поручить такое непростое дело, недавно покинул Касихгу, и вестей от него пока не было. Так что не достался венец ни-кому и никакой, ни старый, ни новый.
– Я как король имею право трубить в этот рог, созывая свою конницу! – упрямился Хевар.
– Говорю же, я тоже в него не трубила. Эти рас-тяпы его уронили, и он надломился! – в подтвержде-ние своих слов Алиенель протянула унизанные перстнями руки к рогу и достала его на свет, – вот, видишь?
Хевар осмотрел повреждение и покачал голо-вой.
– Мои мастера в Асгайле починят рог, я заберу его с собой.
– А меня ты с чем оставишь? С топором? Он скорее приличествует мужчине, с ним одним я буду выглядеть как дура, все одно, что с тесаком.
– Сломанный рог для тебя, получается, лучше?
– Если не трубить, а просто повесить его на шею, того, что он сломан, не видно. Зато будет вид-но, что я – королева. А ты с этим топором будешь вождем на своих скалах, все справедливо, как по мне.
– Черт с тобою, ладно.
– Ты смеешь богохульствовать в часовне?
Алиенель пошла к выходу с рогом и, повернув-шись в дверях, добавила:
– Ты разговариваешь прямо как Изхар.
Сквозь распахнувшуюся дверь полилась музы-ка, брачный пир, похоже, уже начался. Хевар вне-запно приуныл. Даже на его собственной свадьбе все прекрасно без него обходятся. Он повесил топорик на пояс и вышел на возвышение, где его, стоя у спинки сиденья, ждала жена. Катафрактарии заулю-люкали, однако он не сел на свое место и не поднял чаши. Вместо этого Хевар взял Киру на руки и дви-нулся с ней через зал. Растерянные девушки с кор-зинками первых цветов сообразили вовремя, в чем дело, и бросились вперед, разбрасывая их по пути к королевским покоям.
– Здоровья молодым! – крикнул кто-то из гос-тей.
– Долгие лета, любви и побольше детишек! – поддержал второй.
Голоса зазвучали наперебой и вскоре слились в общий гул.
Король затворил дверь покоев, стянул сапоги и забросил их в угол. Из коридора доносились звуки лютни. Смущенная Кира стояла у кровати, где он ее оставил. Хевар смотрел на нее и не верил своим гла-зам, не верил, что небо одарило его после всех испы-таний. Она сначала испуганно дернулась, когда он привлек ее к себе, но найдя силы, обняла своего му-жа, а он ответил ей неловким поцелуем.

***
Снег перестал, и закатное солнце ласково окра-сило вьющиеся змейками кривые улочки Касихги. Повеял теплый ветерок. Часовня оказалась малень-кой квадратной хижиной из нетесаных камней, на одной из стен которой громоздился каменный свод с колоколом. Внутри в полумраке Леу разглядел про-стой деревянный крест над алтарем и деревянную икону Спаса, перед которой в плошке песка горела где-то дюжина свечей. Седой священник читал на мало кому понятной на слух стагнарской латыни, его возгласы терялись в звуках деревенского распева.
Девора достала четки и Псалтырь.
– Я подожду тебя снаружи, – начал Леу, – я… не умею молиться.
– Тогда возьми это, – девушка сложила четки горсткой, – и читай про себя «Исусе, Сыне Божий, помилуй нас».
–  И всё?
– Да.
– Прямо так, на своем языке?
– Да. Тихо ты!
Когда они вышли, совсем стемнело, но улочка освещалась факелами с городской стены.
– Сверху часовня похожа на улей, – заметил, улыбнувшись, Леу, – или на скорлупку от вареного яйца, если его прижать к столу.
– Хм, а ведь и правда, – Девора обошла строе-ние, рассматривая словно впервые неровно сложен-ный из разных камней и ничем не покрытый купол. – Я не задумывалась раньше.
– Читал, что зодчие подсматривают у зверей и птиц, как надо строить. Похоже, эти подсмотрели у пчел.
Молча, они двинулись в обратный путь. Дойдя до площади перед дворцом, Девора придержала спутника за локоть.
– Благодарю тебя, мой храбрый защитник! – ее личико зарделось. – Но я не хочу оставаться в долгу.
Она поцеловала Леу в щеку. Парнишка задер-жал дыхание, не в силах что-либо сказать.
– А могу ли и я… сделать также? – наконец вы-давил он из себя.
– Сейчас нет, но когда-нибудь я разрешу. Мо-жет быть. Приезжай погостить к моей семьи.
– Если брат отпустит. А он не отпустит. – Леу вздохнул и поник. – Он никуда меня не отпускает. Чудо, что сейчас с собою взял.
– Моему отцу он не откажет, – улыбнулась Де-вора. – Поговорю с ним на днях. А теперь доброй ночи!
Леу смотрел, как она удаляется к домику слева от площади. Дверь заскрипела, мелькнул и погас тусклый свет. Он во что бы то ни стало должен уви-деть ее снова.
;
Глава XXII

Купи коня, купи коня,
Ведь тлен – всё остальное!
Любой каприз - всё для тебя,
Нутро его стальное.
Любой каприз – всё для тебя,
Ты только лишь купи коня!
Смотри, как он копытом бьёт,
Как лихо он гарцует,
Полноголосо, зычно ржёт,
А надо – поцелует.
Овса времен не оброня,
Скорее же купи коня!

Короля разбудила служанка, сказав, что в со-седних покоях его ожидает один из князей. Хевар был несказанно удивлен, обнаружив там Элия Ахи-ту.
– Ити хгаер, – склонил голову Элий, его длин-ные расчесанные и намасленные волосы лежали на спине. – Надеюсь, что здесь нас никто не услышит.
Хевар подождал, пока служанка выйдет, и за-творил дверь на засов.
– Чего тебе, дядя? – спросил король, присажи-ваясь на дубовый стол. Его притащили сюда нака-нуне, освобождая спальню для новобрачных.
– Поведать правду. Правду, которая не оставит тебя равнодушным, – многозначительно прошептал Элий, найдя для себя табурет.
– Неужели ты думаешь, что после того, как ты похитил Изхара, после того, как моего брата убили и выбросили, словно труп собаки, я поверю хотя бы единому твоему слову? Я знаю, кто стоял за этим! И ты же посадил на мой престол Алиенель!
– Ну, Изхара-то ты сам пленил, а я, напротив, дал ему свободу. Кто знал, что он не поедет в Ка-сихгу, а будет бродить по лесам? А что до того, что-бы мне верить… ты поверишь, увидев мой свадеб-ный дар, – Элий поставил на стол сундучок и при-двинул его к королю. – Открой и убедись, что я от-кровенен с тобой.
Хевар нетерпеливо повернул замок и откинул крышку, но заглянув внутрь, чуть было не свалился со стола. Там лежала человеческая голова. И вне всяких сомнений, принадлежала она Ардайлу.
– Ну что, ити хгаер, ты узнаешь убийцу? Так вот, Изхар отмщен, и кем бы ты думал? Никем иным, как Гильдией Черной совы, мой царственный друг и племянник. – Дядя говорил ровно и вполголоса, но даже так в его словах ощущалась какая-то сила. По-хоже, он знал что-то, ведомое лишь ему, чувствовал некое превосходство и пришел сюда из милости, а не просить о ней. – Теперь-то мы можем потолковать?
– Наверное. Пожалуй, что так, – бессвязно про-цедил Хевар, отойдя в сторону, его тошнило от уви-денной улики. – Чего ты хочешь от меня?
– Для начала мы покажем эту голову Алиенель. Ты и твой чудом спасшийся соратник, а я его, кажет-ся, видел вчера за столом… если я правильно понял, кто это... подтвердите, что это и есть убийца
– Твой воспитанник, ты хотел сказать?
– Убийца, дурак и предатель. А я хотел его воз-высить, думал, раз своих детей у меня нет, то хотя бы этот меня не подведет.
– Возвысить? Так ты называешь шашни с моей непутевой бесстыжей сестрицей? – Хевар рассмеял-ся. – Лучше иди сейчас к ней и к Энтару Рхиору, пусть разъяснят, как делаются собственные дети.
Элий покраснел и пожал плечами. Осведомлен-ность короля о его планах ему совершенно не нрави-лась. Он не любил оправдываться.
– Шила в мешке не утаишь. Ветреная она. Но я-то полагал, что лучше пусть рядом с нею будет свой человек, чем какой-то тофиец.
– Поэтому ты и поддержал ее! Чтобы вертеть ей, как захочется!
– Тише, не то нас услышат. Не забывай, ее здесь поддержали катафракты, и даже твои дорогие Леуры. Ты преувеличиваешь мое участие в этом деле.
– Ладно, что дальше?
– Так вот, ты хотел справедливости. И я, пред-ставь себе, тоже. Моя Гильдия Черной совы – люди разного происхождения и достатка, были вынуждены защищаться от друзей Изхара. Собственно, как и все остальные. Мне ли тебе об этом рассказывать. – Элий доверительно похлопал племянника по плечу. – Так вот, и пришли они под мое покровительство. Но как нам ему было противостоять? Выйти на него с кольями, мечами, луками и палицами? Нет же, мы – люд очень мирный, мы не заточены для мятежей и буйств. Наше оружие – мысль и слово, нам только надо было сплотиться вокруг некой важной идеи…
Хевар потряс головой, ибо тихая однообразная речь дяди словно завораживала, усыпляла бдитель-ность.
– Положим. И что же за идею вы нашли? – ска-зал он, лишь бы не молчать, лишь бы не плутать в тумане его слов, как под каким-то заклинанием.
– Так вот, основой нашей сокровенной веры, ее краеугольным камнем мы выбрали труд. Любой, кто живет на заработанную монету, для нас сам себе и катафракт, и хгаер. Такому подобают почести и при-вилегии. И мы начали их воздавать! Это же так оче-видно! Когда люди поймут, что они не рабочие му-лы, то сами начнут относиться к себе и друг к другу, если не хорошо, то сносно. Живущие своей монетой должны иметь власть в поселениях и городах, пра-вить вместе с хгаерами и помогать им во всем.
«Какая-то околесица».
Хевар потер глаза.
«Вроде и говорит он дельные вещи, но они то-нут в бессмысленном пафосе, как неудачная пропо-ведь».
– Когда стагнары это осознают, когда каждый приложит усилия к тому, к чему лежат его природ-ные склонности и пожелания, тогда нас ждет такое процветание, какого не видел ни один народ! Если бы только король нам поверил и стал одним из нас! Поверил в наши собственные силы и чаемые глубоко в природе нашей могущество, непогрешимость и славу стагнар, – Элий заглянул в большие, как будто бы остекленевшие глаза племянника и понял, что слишком увлекся, – порядок, закон и защита нам бу-дут нужны и в процветании, как никогда до этого! Все будут нам завидовать, все захотят нас раздавить, разграбить! Поэтому я бы хотел, чтобы ты воцарил-ся в сердцах нашей Гильдии, чтобы чрез тебя посе-янное мною, все мои тайные мечты и устремления взошли и дали урожай. Меня устроил бы даже Изхар, он сильно изменился за то время, что провел со мной. Увы, этот поганый звереныш, – Элий толк-нул сундучок с головой, – а, ладно, черт с ним. Уже не исправить. Сестра твоя при этом – наглая и взбалмошная девка, с ней говорить бессмысленно, а ты, полагаю, хотел бы здесь править один. Так что же, поможем друг другу?
Повисло молчание.
– Мне надо поразмыслить, дядя, – ответил в итоге Хевар. – Во всяком случае, у нас есть Обычай. Каждый король королем называется только согласно Обычаю. И лишь по нему королю должно править и честно судить. А ты предлагаешь поставить во главу угла какие-то мечты и чьи-то чаяния. Как бы не так!
– Да полно тебе, разве кто-то сейчас уважает Обычай? Тебя вопреки ему обошла девка, и этовсе съели. Великую ложь, что какую-то силу имеет Обычай, придумали те, кто утвердил себя на силе воинства! А ты – про какой-то Обычай. Я предлагаю взять и эти все замшелые формальности отбросить.
– Замшелые формальности отбросить или честь? – Хевар как будто сбросил наваждение и сно-ва усмехнулся.
– Ты можешь называть это как хочешь, но убе-дишься потом, что я прав. – Элий обиженно помор-щился, – покуда не возьмёшь свое королевство си-лой, Обычай и честь ничего не решат. Ты можешь хотя бы над этим подумать. Я государя торопить не вправе. Как бы то ни было, дело мое – предложить вам лекарство. Ты знаешь, что Стагнария больна.
– Ну, хорошо, я подумаю, – король зевнул, – но что с Алиенель? С ней ты как намерен поступить, раз предлагаешь мне царствовать одному? Или же рас-скажешь ей такую же сказку?
– Как только племянница растеряет поддержку всей конницы, – Элий перешел на шепот и придви-нулся ближе, – мы ее отправим куковать в Рхиор с ее ненаглядным.
– С этим подлецом Энтаром?
– Поблагодари, что я отговорил ее сейчас же выходить за него замуж. А то как же, раз брат же-нится, так и ей надобно тоже бежать под венец.
– Ну и дела! – удивился Хевар.
– Наследников потом не оберешься, все коро-левство растерзают. Обидно то и непотребно!
– И как же ты ее отговорил?
– Сказал, что пока не мешает оставить возмож-ность замужества с Улием Тофийским. Предполагая этот союз, ты не полезешь на рожон.
Хевар от души посмеялся. И почему он так бо-ялся дядю раньше? Не доверял ему, подозревал его в злом умысле. Хотя, конечно, собеседник он с задат-ками неисправимого болтуна, но это не такой порок. И эта Черная сова, как оказалось, не причем.
– Хорошо, дядя, ступай к Алиенель и покажи ей эту голову, а я сейчас переоденусь и тоже приду.
Когда дверь, ведущая в опочивальню, захлоп-нулась, Элий забрал со стола свой зловещий пода-рок, расплывшись в улыбке.
«Телок ведомый».

***
Алиенель задрожала всем телом, увидев голову убийцы, но через несколько мгновений ощутила не-бывалый покой. Тот, кто погубил ее брата и угрожал ей самой, теперь уже не сделает ничего и никому. Она поморщилась, хотя скорее для проформы, и ве-лела закрыть сундучок.
– А что до той гильдии, о которой он упоминал в письме? – в ее душе еще оставались сомнения.
– Я навестил их, – голос дядюшки звучал как всегда ободряюще, – он как-то оставался у них на ночь и попытался ограбить, они его тогда выгнали на мороз. Видимо, хотел им таким образом отомстить.
Хевар, сидевший рядом, отчего-то прыснул.
– Не вижу ничего смешного, брат, – Алиенель поднялась, – велите насадить эту голову на копье и выставить на всеобщее обозрение возле дворца, так, чтобы всем было видно. И напишите на табличке его вину, пускай все знают, что ждет тех, кто посягает на помазанников Божиих! Пусть все знают и боятся, да так, чтобы больше никто и никогда не совершил по-добного злодеяния!
Ее затрясло от внезапно нахлынувшего возбуж-дения. Она сделала глубокий вздох и села, но грудь продолжала прерывисто вздыматься, как будто она перед этим бежала по лестнице вверх.
 – Ити хгаер, это недопустимо! – дребезжащий голосок епископа опять поднялся против ее слова. Противный старикашка! Зачем Хевар его привел? – Мы не язычники-алгиры и не эти нечестивые эларды, чтобы глумиться над образом Божиим! Пусть он хоть трижды убийца, достаточно того, что он казнен, он поплатился жизнью. Останки его погребите, до-вольно с него!
– Владыка, а разве сам он дал нам подобающе похоронить Изхара? – Алиенель не стала уступать. Ей было неприятно, что ее королевское повеление может остаться пустым звуком.
– Нет, дочь моя, но разве ты согласна опустить-ся с горней высоты помазанницы Божией до его дел? Чем будешь ты от него отличаться?
– Наденьте голову на копье, – вдруг выступил Хевар, – сестра говорит дело. Пусть будет неповадно остальным.
Епископ Иехон с ворчанием вышел из горницы.
– Пойду, отдам необходимые распоряжения, – Элий вышел следом, забрав голову воспитанника.
– А мы, оказывается, можем временами ладить, – улыбнулась королева, оставшись наедине с братом. – Может, затея царствовать вдвоем не так уж и пло-ха?
Хевар улыбнулся.
– Как знать, Алиенель, как знать…

***
Свинцовые тучи нависли над тихими водами озера Каярво. Рыбаки предусмотрительно вернулись к пристани, где сейчас торопливо припрятывали ло-дочки и сматывали сети. Кто знает, разыграется ли буря спустя пару мгновений, нагрянет ночью или во-все пройдет стороной?
Чуть поодаль от рыбацкой деревеньки, на самом крутом берегу раскинул свои белокаменные шатры замок Сейва. Драгоценной жемчужиной гордо лежал он среди золоченых песков и весенней травы, кое-где разбавляемой редкими чахлыми пихтами. Сам замок походил скорее на бессвязное нагромождение призе-мистых стен с бойницами, аркад, галерей и круглых шатровых башен, словно обнимавшее стеною ма-ленькую пристань.
Прямоугольную башню хгаера венчала длинная площадка с голубятней. Оттуда были хорошо видны и озеро, и вся остальная крепость.
Брат князя Леу Ахита, не разделявший опасений стражи из-за надвигающейся непогоды, кормил там, как обычно, птиц. Слишком темно было нынче. Еще только полдень, а кажется, будто уже поздний вечер вошел в свое право. Едва ощутимый ветерок слегка задувал то с одной, то с другой стороны. Леу было нестерпимо одиноко, как никогда прежде. Да, здесь он прожил всю жизнь, да, его не беспокоило до это-го, что он был предоставлен самому себе, что его одиночество здесь разделяли лишь книги и птицы. Встреча с Деворой развеяла этот привычный покой, словно сон, он хотел воротиться в Касихгу, увидеть ее…
Князь Элий находился в соседней башенке, к ней вела крытая галерея. Сейчас брат принимал там гостя – подобный лесному страшилищу угрюмый великан в последнее время сюда зачастил. Хорошо, что, хотя бы, сгинул этот ненавистный Ардайл, и по-делом ему, – подумалось зло пареньку, – сколько яда всегда было в редких словах и во взглядах лю-бимчика брата. Кто знает, он вправду убил короля? Какая была суматоха, когда эти слухи сюда дошли!
Воробьи, галки, голуби, несколько серых ворон, – их слетелось сейчас слишком много, одни клевали корм, другие за него дрались, как будто это и было их самоцелью. Зерно закончилось. Одна ворона под-няла глаза – сначала один, а потом и другой, буравя ими Леу. Ему вспомнилась внезапно оплеуха, кото-рую он получил от старой няньки, когда кормил при ней птиц пшеницей.
– Какое кощунство, это не по-христиански! – она верещала так громко, как будто малой неприка-янный княжич кого-то убил, – на деревне голодают босяки, аж животы у них пухнут, а он тут всяку тварь бездушную удумал потчевать!
«Сама ты бездушная».
Леу так ей ответил тогда, ответил бы так и сей-час. Глупая баба ударила его с размаху по лицу. Узнав об этом, брат ее выгнал из замка. И ей поде-лом. Да много кому поделом. Какая-то желчь заки-пала в крови всякий раз, когда он вспоминал былые обиды. Нет, незачем это. Приятнее ощущать себя живым, когда кровь разогревает все тело, пусть даже при этом становится трудно дышать. Он живет в полный рост, в свою полную силу, когда вспоминает о ней, о Деворе…
Опять замечтался. Что делать? Придется идти за зерном. И пусть, брат увидит и будет ворчать, как всегда.
«Паршивец, опять ты меня отвлекаешь от дел! Что ты мечешься туда-сюда? Или иди к голубятне, или спускайся вниз».
По коже спины пробежали мурашки. Но лест-ница тут предусмотрена только одна – через башню сурового брата-хгаера, но туда он давно никого не пускал, велел даже забить дверь на крышу. Или идти сейчас мимо него самого, перейдя в башню рядом. Хотя, все же, нет! Взгляд Леу скользнул по нечище-ной ни разу ветхой голубятне. Ее в свое время по-строили здесь, чтобы голубей не просто разводить, но еще отлавливать и есть.
Леу отвязал лестницу от голубятни и подошел к стене башни. Чуть ниже, за перилами, был угловой балкон, откуда Элий обычно следил за разгрузкой мешков и бочонков, которые им привозили кресть-яне. Так, лестницы хватило! Опьяненный успехом своей незадачливой выходки, Леу перелез через пе-рила и начал спускаться. Почти сразу над ним разда-лись голоса, видимо брат со своим странным гостем решили пройтись. Лишь бы они не заглянули за пе-рила, лишь бы они его не заметили. За такое своево-лие, как выражался Элий, его ждет хорошая трепка. Притаившись наверху убогой деревянной лестницы, паренек набрал воздуха и задержал дыхание. Глаза он тоже зажмурил: вид раскинувшегося внизу двора вызывал дрожь, особенно на поднимающемся ветру.
– Представь, – раздался голос брата, – эти чванливые Артагари приглашают меня с братом и сестрой погостить у них пару недель.
Леу, услышав это, замер.
– Гостить у них доме в Касихге или в замке у лесных холмов? – спросил великан.
– Какая разница? Мы никуда не поедем! – гру-бо ответил Элий. – Этим борзым надо только одно: породниться с родом Ахиты, больше им ничего не надо. Как пить дать, они мне опять начнут сватать бабенку из своих. Или сестру захотят увести как ко-рову.
– Ты настолько ненавидишь королевский род, что не желаешь ему продолжения даже в себе? – усмехнулся великан. – Ты слишком зло всегда отзы-ваешься о женитьбе и деторождении.
Последовала короткая пауза.
– Ладно, я пошутил неудачно, – снова раздался голос гостя. – Не переживай ты так, мы скоро этих Артагариев за горло возьмем, да гордость всадниче-скую из них выбьем.
Пальцы Леу вцепились в перекладины лесенки еще сильнее. «Как так, Артагари возьмут за горло? И ее, Девору, тоже?» До этого парнишка боялся лишь, что его обнаружат здесь за «своеволием», а, может, и за подслушиванием, однако теперь он ловил каждое слово, боясь пропустить хоть какие-то подробности угрозы, что нависла над его возлюбленной.
– А как же? Выбьем. И сам король Хевар нам в этом поможет. – Элий недобро засмеялся.
– Не нравится мне то, что ты ему рассказал. Опрометчиво это. Так рисковать было нельзя.
– А что мне было делать? Дальше нянчиться с Алиенель? Эта несносная девка творит все, что хо-чет. Взяла и сорвала все наши планы, пойдя на пово-ду у деспота Антареса. То все делала, чтобы отбить трон у брата, то сама же с ним стала мириться. Тьфу.
– Понято, что с ней было трудно. Но зачем ты рассказал о нас племяннику? Теперь он знает всё про Черную сову и может нас прихлопнуть, если захочет.
Смех брата зазвучал опять, на этот раз он был скорее добродушным.
– Не бойся. Помнишь, в свое время я расска-зывал тебе о пленных колдунах из Диких земель? Они мне поведали многое.
– Чем-то таким ты действительно хвастался, – гость насторожился, – теперь скажешь, что околдо-вал Хевара? Дудки. Не морочь мне голову.
– Да нет, они открыли мне довольно любопыт-ный взгляд на мир.
– Есть сырыми задушенных белок и бегать, в чем мать родила, по лесам? – великан уже начал ку-ражиться, – находить утешение в объятиях медве-диц?
– Понять, что все заботы, чаяния и стремления людей – не более, чем сон. Хороший сон или кош-мар, не так уж это и важно. Тому, кто крепко спит, достаточно подкинуть сновидение, такое, из которо-го он не захочет пробудиться. Или не сможет.
– И что же, Хевар, получается, спит?
– Дрыхнет без задних ног. И, похоже, что под-кинутое мною сновидение ему понравилось.
– Но он с тобою еще не согласился. Сказал, что поразмыслит над твоими доводами.
– Когда другой опоры нет, а сновидение столь сладостно манит усталую, истерзанную в клочья мысль, нет лучшего союзника, чем время. Пусть по-размыслит, пусть подумает, и червь сомнения будет точить его бдительность, пока не усыпит насовсем.
– Изхара ты просто поил мухоморами, – голос гостя все еще выражал недоверие.
– О, этот был сильнее. Он боялся заснуть на-яву.
– Хотя его ты считал слабаком и тряпкой. Не ошибаешься ли ты и насчет Хевара?
– Не думаю. Но в любом случае переживать не стоит, ибо племянник сменил гнев на милость. Он доверил мне купить коня своей жене. Что надо пода-рить ей именно коня, это был тоже мой совет.
– Да, это признак доверия, с этим я вынужден согласиться. И ты уже купил им коня?
– Нет, я ждал, пока они покинут Касихгу. Не буду же я перед ними выслуживаться при Алиенель? Да и чтобы приехать в Асгайлу мне для начала ну-жен повод. Я думаю, что мы поедем за лошадкой сразу же, как небо прояснится.
В голосе Элия уже звучало воодушевление, Леу никогда не замечал за братом столь горячей за-интересованности, тем более в покупке лошадки. И говорил он вдобавок сейчас как стратег.
– Ладно, – отстраненно ответил ему великан.
– Что-то я продрог, да и ветер усиливается. Не хватало еще заболеть. Вернемся-ка в башню.
Шаги вскоре стихли, и Леу наконец спустился на балкон. Колени дрожали, перед глазами все плы-ло. Хлынул ливень, но Леу продолжал стоять на ме-сте, безучастный ко всему. Он далеко не сразу дога-дался что-то предпринять, так поразило его услы-шанное.
«Бежать отсюда! Но куда деть лестницу?!»
Ливень усилился, началась буря. Похоже, что лестница была единственным, на чем держалась ста-рая, кое-как сбитая голубятня, так как очередной по-рыв ветра обрушил ее во двор. Туда же Леу сбросил и лестницу.
«Теперь бежать!»
Дверь с балкона была не заперта, он пробежал до следующей галереи, та вела уже в их с Ливовин-дой покои. Дойдя до горницы сестры, промокший до того, что с его куртки струилась вода, Леу что есть сил забарабанил кулаками в прикрытую старым го-беленом дверцу.
– Что случилось? – Лисовинда встретила его в ночной рубашке и с подсвечником в руках, похоже было, что она опять спала.
– Элий строит козни против короля и короле-вы! – прошептал мальчишка, прежде, чем нырнуть в проем. – Он готовит какие-то гнусности. Надо отсю-да бежать.
Лицо сестры омрачилось задумчивостью.
– Но брат отыщет нас и накажет. Нельзя. – Ее голос, и так слишком тихий и блеклый, поник на «нельзя» окончательно.
Леу прошлепал к камину.
– После бури он уедет покупать коня. Тогда и убежим!

***
Мир в королевской семье оказался достаточно прочным, а наступившее лето радовало долгождан-ными теплом и солнцем. Лем теперь часто рыбачил с сыном, пару раз они даже спускали на воду ладью князя Риво. Оба этих раза с ними была и Ульрика. Тем временем Арсефа вышивала и сама возделывала замковый садик. В обеих столицах, в Касихге и Ас-гайле, все шло своим чередом, и лишь новости о ма-родерах с алгирской границы изредка, но ненадолго, будоражили народ.
Элардия, казалось, прекратила вмешиваться и вредить. Как только правда о происхождении жены короля Сефран-Дана, актрисе с рынка, просочилась на земли Империи, эта уличенная во лжи и опозо-ренная держава отказалась от всех притязаний. Даже с Великой Стагнарией эларды заключили договор, что пока Хевар с Алиенель не нападут на Лиуринху, они в свою очередь не атакуют Стагнарию и Леграйт. Деспот Антарес был несказанно счастлив.
В один из погожих деньков, когда Арсефа про-палывала ящики с посаженной в них репой, а юный Хевар с Анахорейлом собирали вишню, калитка в сад распахнулась и к ним вбежал взволнованный и раскрасневшийся Кимейл.
– Что случилось? – воскликнул монах.
Алхимик показал им серебряную пластинку и торжествующе улыбнулся.
– А что это? – спросила подоспевшая Арсефа.
– Возьмите, посмотрите, госпожа.
Княгиня повертела пластину в руках.
– До чего странно. С одного конца чистая медь, а сама – серебряная. Не знала, что их научи-лись так тонко сплавлять.
– В том-то и дело! Она не серебряная! – Ки-мейл провел по пластинке гвоздем. Там, где прошло острие, появилась розоватая дорожка. – У меня по-лучилось покрыть серебром медь!
Восторг и улыбки друзей, разделивших с ним радость открытия, сменились растерянностью, когда Кимейл достал из-под полы подкову. Та, в свою оче-редь, вся была красной.
– Кому пришло в голову делать подкову из меди? – Арсефа покачала головой. – Сплошное рас-точительство, одно расстройство, и под копытами такая стопчется, не успеет кобыла до тракта дойти.
Кимейл засмеялся.
– Нет, что ты, госпожа. Это обычная железная подкова, медь на ней только снаружи. Помните, я рассказывал, как растворял металлы в купоросном и селитряном спиртах? Я пару лет пытался их извлечь обратно, а оказалось все довольно просто. Скорее от безделья, нежели по замыслу от разума, я опустил эту пластинку в селитряный спирт, в котором уже сгинула треть фунта серебра.
– Сколько? – изумился Хевар.
– Оно вернулось, и оно такое же, каким было до растворения! Подкову же я бросил в синий купо-росный спирт, таким он становится при поглощении меди. Конечно, не скрою, подкова слегка истончи-лась, но медь-то вернулась обратно!
– Вот это да! Не удивлюсь, что в следующий раз ты умудришься покрыть золотом лишайник, а то и костью дерево, – Арсефа была польщена, что та-кие, скорее волшебные, чем гениальные вещи тво-рятся под крышей их замка. Внезапно какая-то мысль омрачила ее лоб. – Только никому пока не го-вори, кроме княгини Ульрики и Лема. Запиши в сво-их книгах о том, что ты сделал и видел, но пусть по-ка больше никто ничего не узнает. Найдутся ведь лихие бессовестные люди, что начнут подделывать монеты. Мы подготовим мир до выхода столь сокро-венных знаний в свет из твоего подвала.
Алхимик, нахмурившись, вынужден был со-гласиться. Повернувшись к юному Хевару, он дал ему небольшой сверток, целиком уместившийся в детской ладошке.
– А это уже чистое серебро, подарок от меня, – Кимейл с улыбкой посмотрел в лицо монаха, – я то-же в долгу не остался.
Мальчик развернул бересту. Там был округлый медальон с крестом на аверсе и надписью по кругу: «CRVX SACRA SIT MIHI LVX + NON DRACO SIT MIHI DVX».
Хевар прочитал отчеканенное вслух.
– Молодец! – откликнулся Анахорейл, – ты уже правильно читаешь по-латински.
– А что это значит?
– Переведете на уроке, – вмешалась Арсефа, – вернемся к насущным делам. Перенесите-ка мне эти ящики и кадки с капустой на солнечную сторону.
Кимейл добродушно усмехнулся, осознав, что уж от этого призвания им точно никуда не деться.;
Глава XXIII

Стагнары вновь основы рушат мирной жизни своей,
Изхара тень по лесу бродит в ночи.
Он будет петь среди деревьев, ужасая людей,
Безумствуй призрак, подлость мира молчи.

Не выбирая, всякий думает, что выбрал свое,
За чашей хмеля погружаясь в тоску,
И льется песней старой битвы золотое вино
По серебристому у моря песку.

Пой, грустный призрак, свою песню, но безумие дней
Под этим солнцем остается вовек.
Оно то спит, то пробуждаясь на просторах полей,
Обретши плоть, зовет себя человек.

Прошел год со свадьбы Хевара Ахиты и Киры Атор-Рхарес, и ничего особо примечательного за это время в Стагнарии не случилось. Ее король и обе ко-ролевы закатили грандиозный пир на праздник уро-жая, а зимою собрались в Касихге, где весело, с пес-нями, танцами и изобилием яств провели все восемь дней Рождества. Катафрактарии Хевара и Алиенель даже устроили между собой своего рода состязание, кто из них дольше продержится за столом. Ничто не предвещало ничего плохого, однако с наступлением Страстной недели над Домом четырех зверей и зам-ком Асгайлы нависло странное безмолвие. Пасха прошла незаметно. Хевар с Алиенель не созывали больше свой народ на пир, и не устраивали празд-неств. Не собирали даже конницу, чтобы хоть что-то объявить катафрактариям, чтобы хоть чем-то уте-шить или же предостеречь стагнар. Даже на людях они теперь почти не появлялись.
Жарким июньским днем Кира гуляла по укреплениям Асгайлы, вспоминая, какие надежды питала она по прибытию в эту страну. Она часто вздыхала и всматривалась в дымку на горизонте, ту-да, где остались ее отец и мать. Море лениво плеска-лось внизу, а неопрятного вида служанка шла рядом, жевала кислицу, зевала. Горная коза невозмутимо обгладывала еловые ветви на одном из утесов непо-далеку. Кира решила приблизиться, чтобы лучше ее рассмотреть.
На стену, вздыхая и отирая пот со лба, поднял-ся комендант Тис.
– Могу я быть чем-то тебе полезен, ити хгаер? – спросил он Киру, прикладываясь влажными губами к ручке с длинными тонкими пальцами.
– Если только у тебя есть время меня выслу-шать, почтенный Тис, – уныло молвила королева, вновь обращая свой взор на козу. – Я до сих пор не понимаю, что я здесь делаю. Не знаешь, где пропада-ет мой муж?
Тис отрицательно покачал головой.
– Наверное снова пьет с дядей?
Тис Леардал потупил взор, как будто то была его вина. Перед обедом действительно прибыл Элий Ахита.
Кира присела на выступ у бойницы.
– Когда я впервые увидела короля Хевара, мне казалось, что он станет превосходным мужем. Он так держал себя, был так взволнован, но все же при этом заботлив, учтив. Я мечтала, что мы будем править в Касихге, вершить справедливый суд, созидать его царство, воспитывать детей... да, да, детей, – она за-плакала. – И что я получила? Сижу на краю королев-ства, на этих, загаженных птицами скалах... не в оби-ду тебе, комендант, но это место не для королевы. И мужа я почти не вижу, он пресытился мною так быстро, быстрее, чем дитя бросает новую игрушку.
Коза, обглодав оставшуюся веточку, ушла за выступ. Кира промокнула платочком глаза и улыб-нулась нахлынувшим воспоминаниям.
– У меня была в детстве игрушка. Деревянная лошадка на колесиках с веревочкой, за которую ее можно было катить. Она была красивой, расписной, с точеной головой и шеей. Даже гриву резчик сделал как настоящую. Мне она нравилась с месяц, а потом я ее умудрилась оставить на мостовой… Увели… Горевала потом, плакала, так жаль мне ее было. Хе-вар же обо мне жалеть не станет, попойки с дядей Элием ему важнее.
– Но, ити хгаер, надо быть снисходительнее. Дела королей порою таинственны, неочевидны, но, если им не уделять внимания, есть риск потерять ко-ролевство.
– Не оправдывай моего мужа, Тис. Ты судишь по себе или просто желаешь меня успокоить. Не надо, прошу тебя. Лучше прогуляемся по укрепле-ниям, сверху видно лучше. Может, мы его найдем.
Внизу в цитадели царила обычная суета: плац, рынок, сады и дворы, – всё наполняли занятые делом люди. Когда Кира и Тис проходили вдоль рыночной площади, дверь постоялого двора открылась, и отту-да вышел король в сопровождении хгаера Сейвы. Было похоже, что ноги Хевара почти не держали. Элий что-то прошептал ему на ухо, король рассме-ялся и сел на брусчатку. Дверь отворилась снова, и из трактира выбросили грязного пьянчужку.
– Это и есть королевские дела? – с упреком промолвила Кира. – Похоже, я здесь лишняя.
– Ити хгаер…
– Не оправдывай его. Ты снова скажешь, что он укрепляет свое королевство? Вчера он выгнал нашего священника и повелел снести алтарь в ча-совне замка.
Тис удивленно вытаращил глаза.
– Но зачем? Каюсь, я редко туда захожу, и по-тому я ничего не знал об этом. Для чего он вредит церкви Божией?
– Сам король объяснил это ветхостью старой молельни. Ее будто надо чинить, а поп был нечист на руку. Да только служанки подслушали, что он вдо-бавок велел распродать все иконы, кадила и Чаши!
Тис молча схватился за голову.
– Конечно, – продолжила Кира, – иные короли на пике своего могущества, пренебрегали заступни-чеством высших сил, да только это явно не про него.
Элий, бросив короткий взгляд в их сторону, помог Хевару подняться. Они побрели к замку.
– Да и какой он король, когда у него нет даже короны? Венец Ахиты спрятан у епископа, рог за-брала себе Алиенель, а мужу моему достался лишь топор, и тот пылится в углу у камина.
– Ити хгаер, но я распорядился сделать копию короны! Над ней уже работают наши лучшие ювели-ры. Как ты уже знаешь, Асгайла – город мастеров!
– Не уверена, что даже настоящая корона его исправит. Все, на что способны наш король и его дя-дя – это плетение паутины интриг, сложной как постное рагу. Мой родич деспот Антарес хотел нала-дить с ним торговые дела, но это же не сравнится по важности с бочонком дешевой браги и какой-то гильдией, не ясно даже, чем занимающейся! Я читала Обычай Ахиты. Король принимает решения сам, прежде выслушав свой королевский совет, в кой вхожи, – Кира принялась отсчитывать на пальцах, – его оруженосец, его чашник, хранитель печати, вое-вода, казначей, начальник стражи и начальник гри-дей. Их никого у нас нет! При нем один лишь дядя Элий!
Комендант слушал Киру, взирая долу. Солнце нещадно палило, и даже ветер с Горячего моря обда-вал их жаром, хотя обычно приносил прохладу.
– Прости меня, ити хгаер. Это моя вина, это я устроил твой брак с королем, – только и ответил Тис, едва шевеля иссохшими губами.
– Даже не думай себя винить! Все говорят, что Хевар изменился, его вообще не узнать. Все говорят мне, каким он был честным и гордым мальчишкой. А кого мы видим сейчас? Угрюмого и раздражительно-го, вечно пьяного интригана! Вначале я думала, что дело в Алиенель. Помню, как она впервые на меня посмотрела, словно я была презренным насекомым. – скривилась Кира, – и я, почти деревенская девочка с забытого всеми края, вправду себя ощутила такой. Этот надменный взгляд меня преследовал потом по-всюду. Ты скажешь что-то про мой древний род, но кому есть до этого дела? Моя семья – не короли уже почти два века.
– И что с этого, ити хгаер?
– Пожалуй, что ничего. Я злилась на Алиенель, наивно полагая, что не будь ее, мы с Хеваром были бы счастливы в Касихге. Теперь я понимаю, что нет разницы, и все едино – быть никому не нужной здесь, быть никому не нужной там... На Рождество она проявила ко мне больше внимания и участия, чем мой муж.
– Не стоит недооценивать Алиенель, ити хгаер, – затметил Тис, предлагая ей жестом продолжить прогулку, – твоя золовка хитра и беспринципна, а главное, понятна ее цель. Она уже многое выкинула такого, чего от нее никто не ожидал. С ней надо быть настороже.
На укрепления взбежал запыхавшийся юноша.
– Ити хгаер, – он поклонился королеве и отдал Тису какой-то обрывок, – из ворот Касихги вышло огромное войско, похоже, там вся конница Алие-нель, а еще лучники, топорщики и копьеносцы. По-хоже, что они идут сюда.

***
Лошадь с повозкой неслась по неровной доро-ге в Рхиор. Стемнело, и под копытами мягко стелил-ся туман, наполняя ложбины и немного смазывая очертания озаренных луною деревьев, кустов и кам-ней.
– Сынок, нельзя ли быстрее? – спросила, скло-нившись к вознице, вдова катафрактария, она наме-ревалась погостить у княгини Арсефы.
– Быстрее нельзя, матушка, в канаву упадем, – ответил ее сын, пузатый бородатый мужичок, так и не ставший конником ввиду необычайной лени.
– Ну что ж это такое? Нам надо было выезжать пораньше, ночью в лесах водятся разбойники, – за-причитала женщина.
Вскоре туман стал настолько густым, что даже не было видно дороги. Из-за этого путники ехали еще медленнее, иногда останавливаясь, чтобы по-нять, где они оказались.
Во время одной из таких остановок за деревь-ями послышалось пение. Низкий тихий голос пленял слух, хотя слова при этом были неразборчивы, а мо-жет, и вовсе неведомы.
– Ну, вот тебе и разбойники… – вполголоса промолвила вдова, но сын закрыл ей рот рукой и отодвинулся с ней вглубь повозки.
Луна вдруг явила свой диск из-за облака и, осиявши прогалину, в которой они очутились, пока-зала им певца – закутанная в плащ фигура небольшо-го роста в переливающемся бликами венце. Возмож-но, и сама корона издавала некое свечение, ибо оно исходило и от лица. Старая вдова узнала его, и испу-стив жуткий вопль, потеряла сознание.

***
Ульрика смотрела с балкона своего замка во двор, где лесорубы пилили бревно. От жары мысли молодой княгини путались, тем более она беспокои-лась за Лема, – он выехал накануне с небольшим от-рядом, ибо в последние пару недель участились раз-бойные нападения из Лиуринхи. Вдова, гостившая у ее матери, оставив, наконец, в покое госпожу Арсе-фу, стояла теперь рядом с ней и молола какую-то несусветную чушь про явившегося ей призрака.
«Неужто она думает, что я поверю этим небы-лицам?» Ульрику, такую недоверчивую и упрямую, злило даже не то, что эта карга вещает им сказки, ка-ких не бывает взаправду, а то, что она была вынуж-дена слушать эту историю уже в шестой раз.
– Он весь светился изнутри, наш Изхар! Таким же лунным светом, какой был кругом. Ох, как мы с сыночкой перепугались!
– А ты уверена, что это был Изхар, а не кто-то другой? Может кто-то хотел подшутить так над поздними путниками?
– Да как же его было с кем-то спутать? Такой же худенькой, каким и был живой. Худющий такой, бледный. Ох, увы, бедный наш король.
– И много раз он уже вам являлся? – Ульрика хитро улыбнулась, решив, что раз не получается уй-ти от разговора, то надо хотя бы загнать вдову в угол, поймать ее на слове.
– Да нет же, только один раз. По пути сюда.
– И что он говорил вам?
Вдова тяжко вздохнула, потупивши взор.
– Говорил что-то, а как же. Только я без чувств тогда лежала, испугалась до смерти. Еще бы такое увидеть! Кто бы не испугался? Сыночек слы-шал, что он нам сказал. Могу его позвать.
– Да, это было бы любопытно услышать.
Ульрика небрежно поправила свои выгоревшие на солнце волосы и набросила на плечи кружевную шаль, которую до этого задумчиво сжимала в руках. В ожидании еще одного очевидца явления призрака она вернулась с балкона в светлицу и расположилась в кресле. Со стороны конюшен донесся истошный вопль. Сын вдовы, появившись в дверях, поклонился княгине. Одет он был в засаленную кожаную куртку, и от него нещадно разило чесноком и брагой. За ним с гордым видом вошла его мать.
– Присаживайся, – мягко сказала Ульрика, ука-зывая на расставленные в беспорядке стулья, – твоя матушка уже поведала, какая незадача вас постигла по пути сюда.
Гость нахмурил широкий лоб.
– Что ось повозки у нас покосилась, ити хгаер?
Вдова тут же гневно сверкнула глазами.
– А-а, что призрак короля нам явился? Да, бы-ло такое дело, правда никакой тут незадачи нет, бы-вает же всякое в мире. Особливо в эдаком темном лесу.
– В каком именно лесу, ты не запомнил?
– Эх… на полпути сюда где-то. Темно было, туман... Лошадка как раз подустала…
– А я что говорила? Раньше надо было выез-жать! Почему ты меня не послушал? Зачем слушать мать, так ведь? – вскипела вдова.
– Итак, – возвысила голос Ульрика, остановив этот поток бессвязных причитаний, – он вышел к вам, и что он при этом сказал?
Арсефа ворвалась в покои, таща внука за руку, – перемазанный в глине Хевар вырывался и хныкал. Была она в старом заплатанном платье, но это ее яв-но не смущало – броня ее гнева отводила в сторону любой робкий взгляд.
– Сил моих больше нет! Он опять озоровал в курятнике! – воскликнула старая княгиня, бросая ис-пепеляющий взгляд то на дочь, то на внука. – Не-сносный мальчишка! За что мне наказание такое? Ес-ли курей так пугать, они вовсе нестись перестанут!
– Что он опять вытворял? – спросила, прику-сив губу, Ульрика.
– Как видишь, обмазался глиной, да еще надел на голову мешок. Сначала перепугал всех несушек, а после выскочил из темноты на Эльду, когда та соби-рала яйца. Бедняжка чуть рассудка не лишилась, ты слышала, как она кричала?
Ульрика пожала плечами.
– Да, слышала, но не придала значения. Она и так вопит по делу и без дела.
– Я хотел быть, как призрак короля Изхара, чтобы он испугался и к нам не пришел! – подал го-лос мальчишка, пытаясь высвободить руку из цепкой бабушкиной хватки и хлюпая подтекающим носом, – не наказывайте меня!
– Матушка, отведи его в восточную башню и запри, и пусть посидит там денек.
– Хорошо, отведу. И пойду в погреба, у меня из-за этой жары голова, что кипящий котел. –Арсефа, увела расстроенного внука прочь.
– Продолжай, дорогой друг, – Ульрика снова обратилась к незадачливому сыну старой вдовы: он так сжался и побледнел, как если бы ругали его са-мого.
– Так вот, он подошел ко мне и говорит: «ве-ликая печаль ждет наше королевство, еще не бывало такой никогда и нигде», – и исчез, ну я и...
Звуки рога и топот копыт за окном оборвали рассказ на полуслове.
Ульрика снова вышла на балкон. Во двор въезжал отряд под стягами рода Ахиты. Ввиду того, что совы с полотнищ сияли серебром, а не были чер-неные, как повелел не так давно король Хевар, кня-гиня побледнела и прошептала лишь одно: «Алие-нель». Ее мысли неслись словно ветер одна за дру-гой, но понимания того, что только что случилось, не было. «В замке служит одно дурачье, кому они догадались открыть ворота?»
Во дворе завязалась драка. Вскоре в светлицу поднялся коренастый конник в пластинчатом панци-ре. Увидев княгиню, он вытащил меч.
– Сдавайся на милость моей королевы! – по-требовал он от Ульрики. – И вели привести сына!
Хотя страх, охвативший ее и был близок к от-чаянию, княгиня шагнула вперед, вскинув голову, и ответила наглецу:
– Рхиоры владели этим замком и этой землей триста лет. Не тебе врываться в наш дом, и не твоей королеве что-то требовать от меня!
– Замолкни, дрянь! – взвизгнул конник, тряся мечом, – и говори, где твой щенок!
Ульрика, дрожа, скрестив руки, молчала.
– Ну, говори, иначе я… – катафрактарий по-шатнулся, выронил из рук оружие и рухнул лицом вниз. В его незащищенной кольчугой шее торчала стрела.
Нежданный друг, тряхнув копной цвета огня, приветственно помахал от двери луком и ухмыль-нулся.
– Мое почтение, ити хгаер!
– Ульдер Рин, это ты? – воскликнула Ульрика, вне себя от радости.
– Да, это я, Ульрика Рхиор, – насмешливо от-ветил ей хгаер Кастеи, – решил, что давно у вас не был в гостях. И что же я вижу? Что я пришел кстати. Ну и непорядок тут у вас!
– Мой сын, моя матушка! – Ульрика бросилась к выходу, но Ульдер заградил собою путь.
– Они в порядке, не тревожься.
Со двора доносился звон металла. Сын вдовы, будто бы опомнившись, подобрал меч и, улюлюкая, прыгнул с балкона. Благо, высота здесь была не-большая и снизу сушились тюки соломы.
– Сыночек, куда ты? – воскликнула мать.
– В мои катафракты! – с улыбкой за него отве-тила Ульрика. – Давно уже ему пора! Жди меня здесь!
Ульдер побежал за ней по лестнице.
– А ты куда?
– К своей страже!
– Они уже все во дворе.
Княгиня на мгновение остановилась.
– Тогда ты, может, просветишь меня, что здесь у нас происходит?
– Алиенель решила свергнуть брата, захватив и полонив его князей, – уже серьезно молвил Ульдер, присаживаясь на ступеньку, – но мы с твоим мужем об этом узнали, и устроили им ловушку. И все бла-годаря вашему монаху! Он откуда-то узнал, что те идут со стороны болот, сел на лошадь, да быстрень-ко нас отыскал. Мы, правда, чуть не опоздали, сразу надо было понять, что сунутся они сюда, а не в Ике-ян.
– А где мой муж? – волнение вновь захлестну-ло Ульрику.
– Стоит в воротах и рубит этих разбойников. Поверь, они не сбегут. – Ульдер снова ухмыльнулся и добавил, – дождешься его здесь?
– Пожалуй. Воительница я никудышная.
Хгаер Кастеи не теряя времени, отправился на помощь Лему, оставив княгиню одну.
Ульрика принялась молиться, что она делала редко. Сейчас она молилась исступлённо и неистово, то бросаясь бежать вниз по лестнице, чтобы найти мать и сына, то возвращаясь назад. Ульдер – друг, и ему можно доверять. Покуда Арсефа с Хеваром дей-ствительно в безопасности, ей самой не стоит риско-вать. Так она перебегала по ступеням и прислонялась лбом к холодной стене, шепча несвязные уже слова, пока не услышала шаги, тяжелые и неуверенные. Из-за крутого поворота лестницы возникло бледное ли-цо Арсефы.
– Матушка! – Ульрика бросилась ей на шею.
– Похоже, он не скоро в себя придет, ну и де-ла, – пробормотала та отстраненно в ответ.
– Кто? – удивилась Ульрика.
– Этот… грабитель, одетый конником… Я как Хевара в башне заперла, пришла в погреб, а он пьет вино из бочонка при входе. Увидев меня, сразу взъ-елся, стал кинжалом махать, что-то требовать. Я грубость не терплю, ты меня знаешь. Тем более от таких.
– Что же ты сделала?
– Бочонок с соленой капустой ему опустила на голову. Все же, прости меня, Господи, я дала маху. Не знаю, он выживет теперь или будет мне на душу грех. Ульдер еще подоспел, унесли бедолагу. Кто это был? Не пойму.
То была сбивчивая и растерянная речь матери, на которую какой-то мерзавец посмел поднять руку с кинжалом. Урод, не стоящий ее остриженного ног-тя, смел ей угрожать. Ульрика взревела и ударила о стену кулаком. Мизинец на деснице больно хруст-нул.
– Да, трудно такое понять. Отныне катафракты королевы атакуют беззащитных женщин! – Ульрика горько усмехнулась, разминая ушибленный палец. Выпад в стену был явно напрасен. – Они, некогда давшие клятву их защищать! Они за это поплатятся! Она за это поплатится!
Последние слова отозвались от сводов эхом. К ним поднялись Отшельник и Лис.
– Все кончено, ити хгаер. Они поплатились. Не позволяй течению гнева увлечь тебя в омут.
Ульрика сжала руки.
– Анахорейл, отче, благодарю тебя за то, что ты сегодня спас нас! – княгиня взяла его тощие длинные пальцы в свою белую и мягкую ладонь, – я ценю твои мудрость, ученость и общество, но я по-ставила тебя наставником для сына, а не для себя. Я выберу свой путь сама. Я не намерена прощать та-кое!
Монах покачал головой и вздохнул.
– Воля твоя. Я пойду за тобой хоть на край обитаемого мира, покуда я буду полезен. Но все же если Бог ниспосылает дождь на праведных и греш-ных, то если сможешь, будь великодушна. Оставь месть Богу, а злодеев наедине с собой.
– Я не смогу. Никогда.
Анахорейл молча отступил к стене.
Лем привел к ним Хевара. Мальчишка бросил-ся к матери, силясь не плакать. За ними шел все так же ухмыляющийся Ульдер, лесорубы и сын вдовы, – последний был ранен в плечо и озабоченно дергал за край повязки.
– Эх и достанется мне от маменьки!
Вереницу победителей, замкнул певец Иръяр, в руках которого довольно непривычно было видеть лук вместо хозяйской лютни или яровчатых гуслей. Выглядел он сокрушенным.
– Восемь наших людей пали. Невосполнимая утрата для их семей. Среди тех, кто храбро отбива-лись во дворе есть тяжело израненный. Не знаю, оправится ли он…
Ульрика выпрямилась и посмотрела на лица родных и друзей.
– Я позабочусь о семьях моих избавителей, – ее голос звучал как набат, – тебя, мой смелый друг, – она кивнула сыну вдовы, – и всех сражавшихся за правду лесорубов я завтра же произведу в катафрак-тарии. Мне скажут, что конником нужно родиться? Нет, конником может и должен считаться лишь тот, кто хранит свою честь, кто защищает слабых, а не нападает на них! Мы с почестями похороним пав-ших. Но на следующий день мы соберемся в Чертоге на пир. Давно в этих стенах не подавали Чашу славы!
Все удивленно переглянулись. Не посвящение лесорубов в катафракты стало для них неожиданно-стью, такое, пусть и редко, но бывало на поле брани. Скорее было необычным, что княгиня подаст Чашу славы. Хотя это и было по Обычаю, но последние лет пятьдесят такой обряд устраивали только коро-ли. Но возражать никто не стал. Анахорейл отозвал Иръяра в сторону.
– Надо потолковать.

***
Впервые после смерти князя Риво в чертогах Рхиора звучали музыка, смех и звон кубков. Юный Хевар, уже не будучи наказан, сидел у трона матери и гладил Лиса. Арсефа не смогла к ним присоеди-ниться: она еще не отошла от пережитого испуга. Кимейл ей сварил отвар из сонных трав.
Столы ломились от яств и вина, и не было раз-личия между пирующими, с радостью опустошав-шими запасы замковых погребов. Родные новояв-ленных конников из лесорубов с восторгом и удив-лением смотрели на них, то и дело похлопывая их по могучим плечам, подливая им в чаши, кто – сидр, кто – вино, – кто пиво, и приговаривая, что всегда знали: «такой-то далеко пойдет».
Новоявленные катафракты принесли клятвы и получили по мечу. На днях им обещали раздобыть коней и не позорные для нового сословия доспехи. Се, они подошли к Чаше славы и снова вернулись за стол, в простоте своей радуясь праздной и непритя-зательной болтовне.
– Владыка Анахорейл! –Хевар юркнул на сво-бодный табурет рядом со своими учителями, – ты говорил, что мы молимся «да приидет Царствие Твое» о том, чтобы Господь дал нам силы быть доб-рыми, щедрыми, чтобы мы не обижали слабых и са-ми это Царство в себе строили. Но какое ж это цар-ство, когда на наш замок напали, а я ничего не мог сделать?
Отшельник задумчиво рассматривал на свет ониксовую чашу, из которой только что пили воины.
– Да, не всегда мы можем что-то сделать, так и есть, – ответил он медленно, не отрываясь от бликов полупрозрачного камня. Но тогда мы просим Госпо-да помочь нам, и Он помогает. Иногда даже делает все за нас. Все, что действительно необходимо цар-ству совести, любви и правды, разумеется.
Отшельник отложил чашу и печально посмот-рел на мальчика.
– Но помогает Бог людям, сынок, только если они выбирают свет, благо, только если они сами доброе делают людям. Тогда Он может удвоить или утроить их усилия, а то и удесятерить непостижи-мым для нас образом! Ты уже выучил таблицу Пи-фагора?
Мальчишка не ожидал услышать за столом по-добный вопрос и потому смутился.
– Квадратный расчерченный свиток, я тебе его дал неделю назад, ты помнишь?
– Да, выучил! – с жаром ответил Хевар.
– Тогда ты поймешь, о чем я, – Анахорейл улыбнулся. Когда ты делаешь добро, Господь его может умножить, во сколько раз это потребуется. И это добро тебе возвратить. Таков закон свободы, а люди и… прочие разумные создания – свободны. Но если ты не делаешь ничего доброго, то и Он ничего делать не станет. Нечего ведь будет умножать.
– Ты – алхимик Кимейл? – низкий голос с той стороны стола, вернул их на землю.
Перед ними стоял человек невысокого роста с уродливым шрамом через всю левую щеку. Бас с хрипотцой не скрывал тофийского выговора.
– Кимейл это я, – отозвался Алхимик, – а ты кто, и что тебе нужно?
Незнакомец недовольно крякнул, пододвинув к столу табурет.
– Меня прислал король Тофии Улий. По всей Стагнарии тебя искал, не мог найти. То там услышу слухи, то здесь – россказни, и соседи твои в Касихге – маститые выдумщики. Ишь, чего придумали, будто ты на корабле ушел за море.
– Так-так, – оживился Кимейл, – чем я могу быть полезен королю Улию?
– Ты чем полезен? – тофиец окинул Кимейла недоверчивым взглядом и пожал плечами, – ума не приложу. Мой государь велел передать тебе это, – на столе появился берестяной сверток, – больше он ни-чего не говорил.
Алхимик поспешил раскрыть его. Внутри было несколько увеличительных стекол. Помимо них в холщовых мешочках лежали цветные стекла и кабо-шоны – не драгоценные, но яркие и, главное, целые.
– Передай государю мою благодарность! – расплылся в улыбке Алхимик. Посланник молча опустошил кружку, вытер усы и пробурчав «Ну все, мне пора!» затерялся в толпе.
Хевар восторженно смотрел на стекла.
– А я могу их потрогать?
– Конечно! – ответил Алхимик, но сразу же спохватился, – только бери их через ткань. Липкие руки, испачканные жиром, их испортят.
Перебор на лютне привлек их внимание. На се-редину чертога с решительным видом вышел Иръяр. В прошлый раз, когда он пел на людях, на пиру у Денотрия, его чуть не побили. Но здесь и люди были другие, и надежда лучистее. Иръяр улыбнулся, вдохнул, и под сводами старого, уютного и доброго Рхиора полилась его новая песня:

Пойдем по долине, где мхи лечат раны,
Где коршун мышкует, и дивные страны,
В которых рог пенный достойные пьют,
И вольного сердцем безвинно не бьют.

Пойдем на вершины, орёл где летает,
Там снег вековой, но сомнение тает,
Ты рог охлажденного с честью прими,
А ропот с печалью скорее уйми!

Пойдем по лесам, где лишайник – знак блага,
У ястреба в сердце гнездится отвага,
И чаша полна на дубовом столе
Под сказку о старом лесном короле.

Пойдем вдоль болота – повсюду лягушки,
Их ловит сова под звенящие кружки,
Испей из них алого дара лозы
Под ветер снаружи и рокот грозы.

Пойдем на озера: гладь, берег и чайки,
Да весело плещутся рыбные стайки,
Из рога испей, что осталось, что есть.
Последнее, с чем ты расстанешься, – месть.

Чертог притих. Похоже было, что песня по-нравилась всем. Пирующие устремили взоры на Ульрику, которая задумчиво смотрела пред собою и покусывала губу.
– Хорошая песня. И да, Иръяр прав, – наконец, выговорила она, соглашаясь скорее с собой после долгих сомнений, – мы не будем мстить Алиенель и тем, кто ей служит. Мы не дадим места ненависти, и не поселим зло в сердце своем. Свой долг мы, тем не менее, исполним. Мы защитим себя и наши семьи, мы явимся на зов короля Хевара! Но мы воздержим-ся, насколько это будет возможно, от братоубий-ственных сеч. Наше оружие будет иным! Мы обхит-рим их!
Зал ответил ей ликованием, звоном бокалов и чаш. Иръяр сел напротив Отшельника и тоже напол-нил себе кубок. Выглядел он обеспокоенным.
– Ты молодец, – улыбнулся монах.
– Но ведь ничего же не получилось, – возразил певец, – княгиня говорит, что явится на зов Хевара, а значит, все равно пойдет воевать Алиенель.
– Это зря, – Анахорейл поставил блюдо с мя-сом и зеленью перед Иръяром, – как бы то ни было, защищаться ей придется не от королевы. Но ныне княгиня сделала благой выбор, и теперь мы в силах ей помочь.
;
Глава XXIV

Вдоль разбитой дороги
Мы идем и еле тащим ноги.
Жарит зной, жалит овод,
И жажда опять.
Против скучных врат ада
Снова мы ведем осаду.
Поражение – не повод
Поворачивать вспять.

Вспоминаю как прежде
Волю я давал надежде,
И когда-то мог верить,
Любить, и мечтать.
Что осталось мне ныне?
Только стылые угли в камине.
Я тебе мог доверить,
Кем сам не смог стать.

Как хотелось мне биться
С неким злом, но... я помню лица,
В ком была мне отрада,
Я подвел их не раз.
Где же поле той битвы?
Среди горечи и слов молитвы
Я нашел врата ада,
И они – внутри нас.

Алиенель стояла на балконе только что куплен-ного ею замка и смотрела, как Девора Артагари учит ее дядю Леу Ахиту сражаться на мечах. Все в этом случае было смешно. Дядя, который был младше ее самой, дева-воительница, которая даст фору и иному катафракту, да и то, что княжич аж шестнадцати лет от роду не умеет и меча в руках держать, не говоря уже о разных приемах и боевых ухищрениях. Тем не менее, именно к Леу она сейчас испытывала нежную приязнь и благодарность. Угловатый юнец, совер-шенно никчемный в вопросах военных, был, тем не менее, храбрым и верным своей королеве.
Алиенель вспоминала, как на исходе прошлого лета этот мальчишка явился к ней в Дом четырех зверей и горячо, размахивая руками, просил ее не верить дяде Элию.
«Элий строит козни и занимается колдовством! Он хочет тебя свергнуть и оставить одного Хевара! Я сам от него это слышал!», – запечатлелось в ее па-мяти. Она вспоминала обиду и горечь, нахлынувшие на нее тогда, и до сих пор живые в ее сердце. Однако ей хватило ума не раскиснуть и не сплоховать. Леу и этой растяпе Лисовинде было велено вернуться в Сейву, чтобы подслушивать Элия дальше. И поведал тот многое. И что Гильдия черной совы – его рук де-ло, и что хочет он погубить королевство… Тогда Алиенель была готова долго выжидать и собирать улики, пока среди Страстной недели ей не донесли, что и Хевар в этом замешан. Тут оказалось, что брат подготовил наемное войско и замышляет летом оса-дить Касихгу. По словам Леу, Хевар об этом сам по-ведал Элию.
Алиенель от злости сжала кулаки.
«Ну ничего, они поплатятся за это».
Ее войска раскинули лагерь от замка к долине реки, оттуда временами доносились звон оружия и песни. Ее войска скоро…
Во двор ее замка процокал ослик с седоком. Их появление смешало предвкушение триумфа, оставив одну лишь досаду. Опять этот мерзкий епископ при-ехал ее изводить.
Тем временем Леу и Девора решили сделать пе-редышку. Занятиям с мечом они отводили теперь все свободное время, и поцеловать себя в нежную румя-ную щечку дева позволяла княжичу, только если он добивался успехов в учении. Леу бился, что было сил, но Девору было не так-то легко победить.
Леу бросил наземь деревянный меч и помог спешиться епископу, а тот неловким жестом его бла-гословил, казалось бы, только заметив. Старик под-нял глаза и увидел на балконе Алиенель. Иехон от-крыл рот, чтобы что-то сказать, но сначала глотнул воздуха, как рыба. Тряхнув головою, он все же ре-шился.
– Не думай, ити хгаер, что, наделавши подло-стей, сможешь вернуть все, как было. С каждою сво-ею подлостью ты себя меняешь. Захочешь вернуться – не сможешь. Вот все, что я хотел тебе сказать.
Старик повернулся спиной и сел на осла.
Алиенель усмехнулась. Похоже, он совсем из ума выжил, лопочет какую-то околесицу. Хотя бы не остался, и на том спасибо. Пусть убирается отсюда с этим жалким ишаком.
Леу взял ослика под уздцы.
– Мой брат насылает свои злые чары на тех, кто, как он выражается, спит наяву. Он порабощает их волю, ну а они живут как будто бы во сне и даже не догадываются. Как нам от него защититься?
Перед самым носом юноши щелкнули пальцы, и он тут же словил оплеуху.
– Проснись! – старик сказал это сурово, но его глаза и губы тут же смягчила улыбка. – Не спи, сы-нок. И просто наблюдай, кто ты, и что ты творишь.
– Но ведь для этого, нужно что-то особо духов-ное? Какой-нибудь пост, власяница, обеты построже, – мальчишка шел вослед ослу, уже двинувшемуся к воротам.
– Что-то особо духовное? – епископ задумался. – Отнюдь. Не думай, что духовное злу неподвласт-но, хотя оно и выше плотского, хотя мы и стесняем плоть, и подчиняем ее духу. Но черт – такой же дух, как ангел света. Тогда как Господь к нам сошел во плоти. Я знаю, про какой ты сон толкуешь. Сон, мо-рок, обман и безумие. Рабство греху. Из него можно выйти лишь с Богом, и к Богу. Не бойся, не отчаи-вайся, не переживай. Молись и делай то, что не тре-вожит твою совесть. Да, в совести дело, ты это за-помни! И тогда ты, быть может, ее не проспишь.
Ворота с грохотом открылись, и осел с седоком растворились в тени узких сводов.
Под вечер прибыл Энтар. Отряды Гиурли и доблестной конной семьи из Алайи скоро догонят войска королевы. Энтар ликовал. Именно он из всей своей семьи сделал правильный выбор. Хевар пока-зал своё истинное лицо, и скоро он будет повержен. Еще пару дней, а там сестра и мать поймут, что он их на самом-то деле не предал, а выручил! Ради него Алиенель не будет помнить зла. Пусть оставят себе Икеян, пусть оставят Рхиор, его ждет большее… Громкий, до неприличия развязный смех прервал его мысли, когда он дошел до балкона. На фоне вечерне-го неба он увидел две похожие фигуры. Сам Энтар их никогда бы не спутал. Княжна Лисовинда увле-ченно перебирала драгоценности в резной шкатулке, тогда как раскрасневшаяся Алиенель, стоя подле нее с кубком, доставала свободной рукой украшения.
– Какая ты красивая в этих серьгах! – расхвали-вала Алиенель, пока смущенная Лисовинда, потупив взор, бормотала слова благодарности.
– А это ожерелье! Прекрасно! Надень его сейчас же, – вслед за серьгами королева вытянула змейку речного жемчуга.
– И что, всё это вправду мне? – неуверенно спросила Лисовинда, наклоняя голову, пока Алие-нель одной рукой пыталась совладать с застежкой. Все же ради этого вино пришлось поставить на под-оконник.
– Тебе, сестрица. Пусть ты мне и тетя, но я буду называть тебя сестрой. Кого мне одаривать, как не тебя? Верная и добрая моя Лисовинда, – ласково промурлыкала Алиенель.
Энтар все еще не решался к ним подойти.
– Ступай, милая, примерь то платье, которое я вчера тебе подарила, – добавила Алиенель, завидев своего оруженосца, – оно будет смотреться с этим ожерельем просто восхитительно!
Оторопевшая от столь невероятной щедрости, Лисовинда покинула балкон с несвойственной для нее быстротой.
– Подойди, Энтар.
Алиенель тут же сбросила маску веселой бес-печности. Облокотившись о перила балкона, она всматривалась в закатное небо.
– Прошлой зимой я только и мечтала, что о собственном замке, драгоценностях, мехах и плать-ях. Пока был жив Изхар, мне не было больше забот, – Алиенель приобняла Энтара, – теперь же я просто обязана быть достаточно сильной, чтобы отстоять, чтобы полностью вернуть мое королевство. Оно бу-дет наше с тобой.
Энтар вздрогнул. Ответить он ничего не успел, ибо за его спиной раздались частый топот, громкое дыхание и голос Лисовинды: «я готова!». Покло-нившись, он вышел во двор.
Долго бродил он бесцельно кругами, пока не заметил, что какая-то фигура в капюшоне прошмыг-нула в замок. Почувствовав неладное, Энтар устре-мился за ней. И в самом деле незнакомец по боковой лестнице направился туда, где находилась королева.
Но, только собрался Энтар обнаружить свое присут-ствие и схватить злодея, как он услышал голос Али-енель. И обращалась она к человеку в капюшоне.
– Тебя никто не видел?
– Похоже, что нет, ити хгаер, – судя по голосу, то была женщина.
– Дело сделано?
– Нет, ити хгаер, все погибли. Похоже, что в Рхиоре их ждала засада. Сейчас там собираются вой-ска и ополчения со всего Икеянского княжества. Народ разгневан.
– Они не смогли незаметно похитить княгиню с мальчишкой? – Алиенель вспылила, – чертовы недо-тепы, да что они там устроили?
– Они проливали за тебя кровь, – гордо ответи-ла незнакомка, – и отдали за тебя жизнь.
– И что с того? На что мне их кровь и их жизнь, когда они не могут сделать для меня даже самое ма-лое? Ступай, пока я вновь тебя не позову.
Энтар спрятался в тень, пропустив эту женщи-ну, ушедшую тем же путем, что и пришла.
Королева налила себе вина и осушила кубок, пока Лисовинда неспешно копалась в шкатулке. Вдруг, ни с того, ни с сего, Алиенель выхватила сун-дучок из ее рук, и вынула серебряную диадему, одну из тех, которые носила их королева-бабушка или прабабушка.
– А это, похоже, мое, – пробормотала королева, разглядывая ажурный серебряный обруч, весь в пестрой россыпи мельчайших кабошонов.
Лисовинда молчала.
– А все равно, примерь-ка ее и ты, – передумала Алиенель. Неразбавленное вино вновь толкало ее на какие-то безрассудства.
Тетя что-то промычала, устремив взгляд долу.
– Да, не робей ты, – ласково сказала королева, – мы с тобой очень похожи, и я сполна смогу себе представить, как эта корона будет смотреться на мне.
Взяв обеими руками диадему, Алиенель водру-зила ее на голову Лисовинде, которая при этом еще больше побледнела. Эта идея ей очень не нравилась.
– Поворотись-ка! Приподними подбородок!
Диадема не удержалась на золотых локонах те-тушки, она рухнула на пол и покатилась.
– Ой! – крикнула Лисовинда и бросилась за ней.
Алиенель расхохоталась.
Энтар, наблюдавший за всем этим действом с порога, вздохнул тяжело и промолвил чуть слышно и глухо, скорее себе, чем ей:
– Что ты наделала, Алиенель?
Алиенель его, конечно, не услышала.

***
Хевар Ахита восседал на вороном коне, пода-ренном ему недавно дядей Элием. Его армия про-двигалась на север, пополняясь новобранцами из жи-телей Кастеи и окрестных малых городков. Кресть-яне оставались в стороне от сей междоусобицы, что и неудивительно. Невоенные сословия такими дела-ми мало интересовались, кроме тех случаев, когда нападали на них, или, когда они сами поднимали бунт. Сейчас им – все едино, пусть свои короли иже с катафракты выясняют кто прав, кто сильнее, или и то, и другое.
Хевар беспокойно нахмурился. Если ему пове-зет, они сумеют добраться до тракта на Икеян рань-ше, чем им повстречается войско сестрицы. Защи-тить же владения княгини Ульрики сейчас было жиз-ненно необходимо, ибо конница и ополчение Икеяна дошли до реки Ргентимьи, или, что одно и то же, Се-ребрянки, где перекрыли все мосты, по которым от-ряды Алайского княжества могли бы ее перейти. Из-за того, что доблестная конная семья так и не верну-лась из Касихги, бросив хгаерат на попечении матери Руми, их рать так и осталась строять на своем бере-гу. Тем более в Алайе любили княгиню Арсефу, урожденную Илир, сестру покойного князя, так что сама мысль скрестить оружие с икеянцами всем представлялась кощунственной. Кровопролития не случилось.
После выхода из Асгайлы, войско Хевара из-рядно пополнилось: Элий привел к нему своих, про-скочивших к ним мимо столицы, катафрактариев, а также наемников и проходимцев, как из Стагнарии, так и из Леграйта. Этому сброду он, король Хевар Ахита, выгоден и будет обязан…
Хевар натянул поводья. Мысли путались в го-лове, возможно, от жары, а может быть, от всех этих сомнений, которые мешали ему спать.
Не так он представлял свое правление. Да что там, не так он представлял жизнь свою и себя само-го. Ощущение гадостности, столь знакомое ему с не-давних пор, вновь, словно сеть опустилось на разум и чувства. Честный Хевар, благородный Хевар, бы-лые насмешки брата…
«Ты – наивный дурак и ничтожество».
Хевар вздрогнул, словно наяву услышав этот голос. Да, теперь не поспоришь. Он пытался иногда, пустив коня в галоп, ускакать далеко от себя и от этого чувства. Дядя Элий обычно его догонял и убеждал безопасности ради вернуться. В замок, те-перь уже – в лагерь, всегда – к своей роли, которую он на себя не хотел уже брать.
Ему казалось, что он не владеет собой. Все то, что он делал сейчас, не было в согласии с его сове-стью, его идеалами и мечтами. Его деяния продикто-ваны или страхом, или необходимостью привлечь на свою сторону новых союзников (ха-ха, союзники, все – те еще мерзавцы), или желанием собрать больше золота для найма или подкупа. Они продиктованы слишком земным, слишком низким… они продикто-ваны дядюшкой Элием…
Хевар вспылил. Да, это он, это дядя во всем ви-новат! Он его подначивает! Он им помыкает! Не в первый раз Хевар негодовал на Элия, и каждый раз собирался с ним встретиться, высказать все, и его отослать. Однако сам при встрече был, напротив, очень мягок, а дядя каждый раз украдкой раздавал советы. И главной незадачей было то, что он всякий раз говорил убедительно.
Алиенель хочет править одна, это ясно, как день. Но только дядя разглядел, додумался, что та пойдет против него, позвав тофийцев! И Элий посеял раздор, поднял спор из-за некой межи на границе, разозлил тофийцев и втянул в это дело своих ката-фрактов. Сестре оставалось лишь вступиться за стагнарских конников, вызвав бурю негодования у своих недавних друзей.
Не нравилось Хевару то, что дядя велел разо-рить часовню замка. Но, он при этом говорил: «за-чем Богу золото?», «зачем Ему кадильницы, парча и благовония?», «Бог – дух, Ему духовно надо покло-няться, а это все – лишние траты». Продав все из ча-совни, они наняли пару отрядов. И священник был глупый, надменный и жадный пропойца. Стыд, да и только. Зачем только было разбирать алтарь? Ино-гда Хевару казалось, что тайные идеи Гильдии Чер-ной совы – это и есть убеждения дяди. Хотя тот уве-рял, что Гильдия – только прикрытие, и что она уже пришла в упадок. Еще бы, столько лихих атаманов оттуда уже перешли к нему на службу. Вот только каждый раз встречая новую банду, пить дрянь, кото-рую те привозили – устал он, и сыт был по горло и пивом, и брагой, и самым дешевым вином, и подоб-ным обществом.
«Смотри, не откажи своим новым воинам», – предупреждал его дядя, – «не обижай их, позволь им поверить, что ты для них свой, и они за тебя посто-ят!».
«Я стал как животное», – подумал Хевар, – «как глупая скотина, которая идет, погоняемая кем-то, или движимая желаниями своей туши».
«Может, не стоит во всем винить дядю? Я сам виноват. Я ожидал от себя большей смелости, реши-мости и подобных им качеств. А дядя Элий в чем-то и впрямь незаменим.»
Еще дядя прав, что жена его, Кира, воротит нос и мужа не чтит, потому что не дело королеве сидеть и куковать в сторожевой башне на отшибе. Ей нужен Дом четырех зверей, она хотела бы жить в столице, принимать там гостей и устраивать празднества.
Злость снова обуяла его сердце. Надменная дев-чонка, такая же змеюка, как и его сестра. Им только все подавай, а сами они не способны понять, что он думает и чувствует. Еще Лисовинда и Леу. Дядя жа-ловался, что Алиенель их часто стала приглашать к себе в Касихгу, даже не спрашивая его разрешения. Как пить дать, что-то выпытывает у них. И они… Они тоже против него. За что его все ненавидят?
Хевар стиснул зубы.
«Ну, ничего, скоро все завершится».
;
Глава XXV

Светит месяц, да не напрасно,
Чистит пеший свой старый меч.
Стяг багряницей, зверь ушастый, –
Суть свидетели прежних сечь.

Щелкнет клювом ли новый филин,
Сгинут прежние ли голоса
В темном иле речных извилин
Или их поглотят леса?

Не серчай, что уж нет надежды,
Не ропщи в том числе и на то,
Что не будет уже, как прежде
Никогда, и нигде, и ничто.

Лагерь короля Хевара растянулся вдоль реки, пересекавшей дорогу на Икеян. Шатры поставили на вершине холма, за которым начинался глубокий, за-росший терном и шиповником, овраг. Элий Ахита нашел короля на берегу, когда тот бросал камни в воду, и сообщил, что вдали уже показались войска Алиенель. Королева Кира тоже бродила вдоль бере-га, но держалась в стороне от мужа.
– Ити хгаер, я полагаю, ты не против, что вести сражение буду я? – спросил дядя Элий, бросая в зе-леноватую воду порожнюю раковину беззубки, – твою сестру нам стоит дожидаться здесь. Равнина, граничащая с лесом и рекой, для нашей семейной встречи подходит как нельзя более кстати.
– А мне всё равно, – пробормотал Хевар, при-саживаясь на корягу, – но буду признателен за побе-ду.
Алые с черною совою стяги виднелись от леса и до берега, основные же силы перед приходом про-тивника расположились на склоне по другую сторо-ну от моста. Там, над отрядами, пришедшими из Сейвы, реяли немногие пурпурные знамена с коро-нованной головой ястреба, туда же предпочел пере-браться со своими воинами и Ульдер Рин. Его черв-леные на золотом вепри колыхались на ветру поо-даль.
Вскоре с севера показались и алые с серебряны-ми совами знамена Алиенель. Долину огласило улю-люканье в такт топоту копыт. Лучники Хевара нача-ли обстреливать особо ретивую конницу королевы, зачем-то рванувшую вперед.
На смену павшим катафрактам неслись новые, и лучников на фланге им удалось затоптать. Похоже, они были не так уж и слабы, как повелась молва, хо-тя со времени последней войны с Элардией, многие из них только и делали, что ели, пили и играли в ко-сти в своих обветшалых поместьях. Увы, но коро-левские катафрактарии этим, в основном, и отлича-лись от своих собратий из прочих княжеств. Конница Алиенель оттеснила от реки пехоту Хевара, а два больших отряда на полном скаку неслись вслед бе-жавших к лесу лучников. У кромки леса ряды коро-ля, казалось, дрогнули, распались, однако пешие не убежали, а подняв большие щиты, сбились в не-сколько групп, дав катафрактам пронестись мимо.
И тут хлипкие ряды сторонников Хевара, сгру-дившиеся возле леса, отбежали за невидимые дотоле за ними повозки, достали длинные острые колья, жерди и привязанные к оглоблям вилы. Всадники, увидев это, не могли уже остановиться. Вопли и ржание разнеслись над долом и лесом, пешие кину-лись из-за повозок на выпавших из седел катафрак-тов, а из оврага показались пращники, которые стали обстреливать камнями введенных в смятение, но все же оставшихся на лошадях.
В лесу зловеще загудел рог, и неожиданно на воинов Алиенель набросились легкие всадники в черном, отрезая дорогу тем, кто попытался отсту-пить. Следом из лесу выехал знаменосец со все той же черною совою на алом.
Элий Ахита с улыбкой смотрел на Хевара и хлопал его по плечу. Отсюда, с вершины холма, на который они поднялись, эту бойню было видно пре-восходно. Куцый отряд под лазурными стягами с единорогом, отбился от основных сил королевы и стремительно покинул поле боя. Верность доблест-ной конной семьи из Алайи оказалась непрочной и зыбкой.
– Мы можем праздновать победу, – улыбнулся Элий.
– А как же подкрепление, которое спускается с холма? – Хевар с недоверием посмотрел на дядю.
– Смотри, Хевар, смотри очень внимательно и все поймешь, нет времени на разговоры! – ответил тот с воодушевлением.
В тот же миг подкрепления, над которыми раз-вевались зеленые стяги Улеши с золотыми дубовыми листьями и желудями, вместо того, чтобы идти на
воинство Хевара, атаковали пехоту Алиенель. Не сразу те сообразили, что происходит.
– Если коротко, то Авес Гиурли, хгаер Улешан-ский, теперь один из капитанов Гильдии, – пояснил Элий, не в силах не похвастаться перед Хеваром размахом мощи своих интриг. – Не удивляйся так, племянник, как раз за него мои ребята тогда приняли сбежавшего Изхара. Мы вызвали его тогда на разго-вор, и Авес быстро согласился к нам примкнуть.
С севера войско королевы окружали конники со знаменами Черной совы, за ними бежали толпы кре-стьян, вооруженных вилами, топорами, рогатинами и чем придется. Все они приближались к мосту.
– А кто те поселяне за рекой? – спросил Хевар, уже готовый поверить, чему угодно, пусть даже это будут воплощенные духи лесного народа с Рихай-лой-владычицей вод во главе.
– Простые воины Черной совы… это я о тех, кто верхом и в доспехах. Остальные – это просто недо-вольные своею жизнью голоштанники. Мои ребята два месяца искали их по всему королевству, вот им и представилась возможность отомстить.
– Отомстить... но кому?
– Кому угодно! А то ты не знаком с этой поро-дой. У них всегда кто-то другой виноват в их... ска-жем, скромности и невзгодах. Сейчас им сказали, что виновата Алиенель.
Король прищурился и улыбнулся, увидев, как отряды Алиенель побросали знамена.
– И сколько их всего, твоих ребят?
– Четыре тысячи, – невозмутимо ответствовал Элий, мечтательно вглядываясь вдаль.
– Четыре... тысячи? – ошеломленно повторил Хевар, оглядывая поле боя. Вдали, где толпы рубя-щих друг друга, пеших и конных, мертвых и живых, терялись из вида, вновь прозвучал рог.

***
Когда все кончилось, Хевар объехал поле брани. Взгляд его остановился на лежащем среди трупов раненом коннике Алиенель, которому какой-то мо-нах перевязывал раны.
– Как ты смеешь лечить моего врага, бродяга? – возмутился Хевар и, подойдя, пнул раненого в бок, – ты не видишь по его щиту, что он служил моей сест-ре?
– Мне не важно, кто из них служит тебе, а кто – твоей сестре, ити хгаер, – спокойно ответил монах, доставая бальзам. – Сейчас я смажу бедняге плечо. Похоже, по нему попали палицей. Чем тебе не уго-дил этот малый? Тем, что храбро сражался за коро-леву, которой он поклялся в верности?
Хевар промолчал. Услышанные им слова были правдой, однако упрямство, столь свойственное ему, не позволяло оставить последнее слово за этим строптивым монахом.
– Тебе сначала следовало спросить меня, своего короля, помиловал ли я врага, а уже потом его ле-чить.
– Это тебе он враг, – возразил черноризец, – а моя брань не против плоти и крови, а против духов злобы поднебесной. Я лечу тела и души по приказу короля небес. Позволь мне вершить мой долг, а сам верши то, что находится в твоей власти.
Хевар замолчал, его глаза странно блестели. К ним подошел Элий.
– Ити хгаер, тебя ожидает Ульдер Рин. У него какое-то срочное известие, – чинно произнес дядя, а когда они покинули монаха и раненого, украдкой добавил, – видишь, как эти святоши лишают тебя власти? Видишь, как прытко цепляются за твое право суда, привилегию мыслить мудро? Не поддавайся на их уговоры!
***
Ульдер дожидался короля в его шатре, вид у не-го был крайне встревоженным.
– Прости, ити хгаер, но у меня плохие вести... Алгиры вторглись на наши земли. Грабя, убивая и сжигая все на своем пути, они идут на Кастею.
Хевар судорожно сглотнул.
– Кто сообщил тебе об этом?
– Прибыл гонец от моих сестер. Я оставил его отдыхать у себя. Вели всем собраться и ехать! – вос-кликнул отчаянно Ульдер, – мы помогли тебе отсто-ять королевство, помоги же теперь и ты нам. Защити от меча нечестивых алгир мой народ!
– По коням! – ответил Хевар после короткого раздумья. – Дядя, вели всех созвать!

***
Разбредшиеся по степи усталые воины, телеги, обломки копий, доспехи, стервятники, кружащие над своей жуткой трапезой, – среди всего этого расхажи-вал король Хевар, нервно оглядываясь по сторонам.
«Неужели нападение алгир – тоже дело рук мо-ей сестры? Благо, дядя Элий и его Черная сова всту-пились за меня и на этот раз. Они принесли мне вто-рую победу!»
Действительно, накануне войско Хевара и подо-спевшее следом войско Лема нанесли алгирам со-крушительное поражение. Первыми им встретились мародеры в деревушке к северо-востоку от Кастеи, и оказалось, что силы алгир разделились и занялись грабежом. В надежде на безнаказанность ввиду меж-доусобицы, они не ожидали столь стремительного ответа такого большого воинства. Наемники, рабы и пойманные воры, а их алгиры первых посылали на грабеж, разбежались почти сразу, как только ката-фракты растоптали подобие фланга.
Разделавшись с ними, стагнары натолкнулись на подкрепления, шедшие с юга, их было больше, и они были лучше обучены. Битва длилась долго, и не яс-но, чем бы завершилась, если бы к ним неожиданно не подоспел Лем. Оставив мосты, уже покинутые алайскими отрядами, он, получив послание, сразу же поднял всю кавалерию, которая была в его распоря-жении.
Когда Хевар, Элий, Лем, Ульдер и Авес Гиурли держали совет после победы над алгирами, им до-несли, что вражеский король Махд-аль-Зуни пленен.
Хевар повелел привести к нему пленника сейчас же, но всех их ждало разочарование. Этот человек и вправду был похож на повелителя алгир: такой же маленький, смуглый, с таким же необъятным пузом. Одно выдавало подмену – глаза. Они были не карие, а голубые, в них не было той наглой алчной злобы, той смрадной кичливости, которая подобно червю изнутри изъедала правителей этой страны. Еще на руке его не было шрама, который настоящему коро-лю нанес его ныне покойный племянник Кез-ар-Дан при попытке захвата престола. Все говорило о том, что перед ними – подделка, двойник короля.
 – А где же теперь настоящий Махд-аль-Зуни? – спросил Ульдер, отрывая рубиновую пуговицу от роскошного наряда пленника.
–Ха! Вы думали, что сам Махд-аль-Зуни поедет сражаться с вами, собаками? – дерзко бросил алгир, отступая на шаг. – Сейчас он, вероятно, по своему обыкновению лежит пьяный во дворце или в гареме. Идти на поле брани он считает для себя непристой-ным занятием, несовместимым с величием и дально-видностью повелителя верных.
– Но разве тот, кого алгиры почитают как про-рока, не запрещал им пить вино? – удивился Лем.
Двойник рассмеялся.
– Его Величество король Махд-аль-Зуни решил из скромности не исполнять все повеления пророка, да благословит его Аллах и да приветствует. Хоть в чем-то королю нужна и скромность, вот он и решил, что быть иногда хмельным грешником лучше, чем гордым безупречным праведником, что затмевает собою Солнце, – алгир показал рукой в сторону, подняв ее затем над головами собравшихся. Завер-шил он свой жест, прислонив ко лбу тыльную сторо-ну ладони, будто и вправду прикрывшись от паляще-го южного светила.
– Что же он будет делать теперь, узнав о своем поражении? – угрюмо спросил Элий, не обращаясь ни к кому, скорее озвучивая мысли вслух.
– Опять попробует разграбить Лэгрику.

***
Шел восьмой день осады стольной Касихги. На дворе стояла невыносимая жара, из-за чего королева Алиенель то и дело принимала ванну в дубовом сру-бе, установленном прямо на площади возле Дома че-тырех зверей. По самому дворцу то и дело носился сквозняк, сметая всё на своем пути, но, тем не менее, в иных покоях было нестерпимо душно.
Инга вошла к королеве и стала расчесывать ее длинные светлые пряди, пока та лежала, закрыв гла-за, в кадке с прохладной водой. Энтар Рхиор и дю-жина катафрактариев охраняли свою повелительницу снаружи.
Одевшись, Алиенель в сопровождении Энтара отправилась в темницу. Леуры, обвиненные снова в измене, скучали там в одной из камер. После пора-жения войск королевы у тракта на Икеян, Ивар Леур написал королю Хевару письмо, в котором всячески расписывал и выражал свою дружбу. Письмо пере-хватили, и семья хгаера Лиуринхи была снова обви-нена. Хотя в одном Леуры преуспели – в темнице царила спасительная прохлада.
Презрительно взглянув на узников, на этот раз даже не удостоив их язвительным словом, королева поднялась по лестнице в короткий сумрачный кори-дор, который, в свою очередь, вел в королевскую сокровищницу. Там, перед дверью ее ожидали Леу и Лисовинда Ахиты, а также Девора Артагари.
– Я позвала вас сюда, мои дорогие, чтобы за все отблагодарить, – грустно промолвила Алиенель, – уже очень скоро не мы с вами будем хозяйничать в этом дворце.
– Не говори так, ити хгаер! – горячо возразил Леу, – мы будем стоять до последнего, но не допу-стим, чтобы Черная сова завоевала этот город!
Наивная, мальчишеская, но искренняя пылкость вначале позабавила Алиенель. Однако сейчас она вдруг поняла, что Леу единственный из них осозна-вал, за что они сражаются. Сама она посылала на смерть своих воинов, дабы остаться на престоле, со-хранить свою власть, отомстить за свою уязвленную гордость. Ее катафракты защищали привилегии и до-ходы, которыми она столь щедро их одарила. Энтар, ох уж этот милый Энтар. Он, как собачка готов за ней следовать даже в пекло. И только Леу, этот не-ловкий и смешной мальчишка, отдавал себе отчет, что приди сюда Гильдия Черной совы, и не станет ни гордости, ни привилегий, ни доходов с земли, и за-мерзнут горячие чувства, а пекло – остынет, и будет лишь сумрак души и животный, отчаянный страх, где среди фанатичных блюстителей будет царить ее дядя.
А ведь Леу столько раз ей пересказывал услы-шанное в замке Сейвы. Все должны будут доказы-вать Гильдии, что зарабатывают монету и вместе с ней право не быть осужденными на рабство в рудни-ках. Все должны будут доказывать Гильдии свою лояльность, даже в ущерб родным, жене и мужу, друзьям, даже детям. А все помимо заработанной монеты и покорности великой Гильдии будет вы-брошено вон. Сон наяву, так, кажется, он говорил, вот во что превратится их жизнь, жизнь всего коро-левства. Мысли и чувства Алиенель смешались, она опустила глаза долу и всхлипнула, однако быстро взяла себя в руки.
– Нет, мой мальчик, это будет напрасно. Мы не смогли победить. Но мы не вправе просто отдать се-бя на убой или хотя бы позволить им выставить нас отсюда. Мы должны найти место, где сможем пере-ждать и укрепиться, чтобы снова попытаться одер-жать над ними верх! Не знаю, что нас ждет завтра или через день, но мы останемся верны себе! Идем, я награжу вас, пока мы еще здесь. – Она постучала в узорчатую створку двери.
Страж выглянул на них в небольшое отверстие сбоку от двери и отворил сокровищницу. Среди рос-сыпей драгоценных камней и монет: золотых фили-нов и серебряных сов, коими полнились сундуки, лежали кольца, ожерелья и подвески.
– Лисовинда, Девора, забирайте, что сможете.
Оставив их выбирать украшения, Алиенель про-вела Энтара и Леу вглубь сокровищницы, где было разложено дорогое оружие, скопившееся здесь за все время царствования Дома Ахиты. Она взглянула на посеребреные доспехи, стоявшие в ряд у стены.
– Мечи королей, наших предков, – промолвила почтительно королева, чего за нею ранее не наблю-далось, и провела ладонью по окованной золотом рукоятке одного из клинков. – Возьмите себе по од-ному, пусть они напоминают вам о том, кто вы. У каждого из них когда-то было имя, теперь уже никто не вспомнит эти имена. И пусть, вы наречете их по-новому.
В тусклых лучах света, лившихся с окошка из-под потолка, появилась Инга. Сокровищница была выстроена копией темницы, но располагалась выше, поэтому сюда хоть иногда заглядывало Солнце.
– Ити хгаер! Твои катафракты держали совет и решили сдать город!
– Я выйду к ним и уговорю их этого не делать, – невозмутимо ответила Алиенель.
– Прошу, не делай этого! – взмолилась Инга, хватая королеву за рукав. – Они тебя слушать не станут, они продадут тебя брату!
Не взирая на эти мольбы, королева отправилась на балкон. Остальные последовали за ней. В своей привычной манере Алиенель обратилась к толпив-шимся на площади катафрактариям:
– Мои дорогие друзья, мои верные подданные!
– Мы тебе больше не подданные, – раздалось в ответ, и огрызок яблока ударился о львиную морду на барельефе.
– Ты слишком много обещала, но слишком ма-ло
мы получили! – раздался другой выкрик, и это был брат Деворы – Ильм Артагари. Другие ее братья и отец стояли там же.
Девора схватила Леу за руку.
– Я не оставлю тебя, что бы не случилось, – с жаром прошептала она ему на ухо, – я отправлюсь следом за тобою, куда бы ты не пошел!
Леу покраснел и благодарно улыбнулся.
– Мы не хотим умирать ни от голода, ни от стрел братьев-стагнар! – прокричал еще один кон-ник.
– А я предупреждала, – заметила Инга, – и что нам теперь делать?
Недовольные выкрики вскоре слились в сплош-ной гул. Алиенель и Инга отступили с галереи, и бросились бежать вниз по лестнице. В пути они по-встречали Кейтаха.
– Я убедил стражников пока держать ворота. Все двери я лично закрыл на засов.
– Благодарю, Кейтах! – обрадовалась королева, – мы бежим в Тофию. Ты с нами?
– Пожалуй, что да, ити хгаер. Король Хевар ни-когда не любил моих шуток, и вряд ли оценит их те-перь.
– Тогда беги в главную сокровищницу, тебя как казначея туда пустят, и набери две шкатулки монет. И возьми себе какое-нибудь оружие.
– Как же мы сможем бежать, если катафракты взбунтовались и готовы вломиться сюда? – спросил Леу. Тут Инга, стоявшая с ним рядом, начала реветь.
Королева горько усмехнулась.
– Это мой дом! Кому как не мне знать его по-тайные ходы? Один ведет из темницы в заброшенную мельницу к востоку от городской стены. Главное, уйти отсюда незамеченными.
Кейтах побежал исполнять поручение, а короле-ва и все ее оставшиеся приближенные отправились по лабиринтам коридоров и лестниц в темницу. До-ждавшись Кейтаха с поклажей, они зашли в малень-кую комнатку, куда не проникал дневной свет.
Алиенель нашла потайную пружину, и часть дальней стены отодвинулась. Влажный, пропахший болотом и плесенью воздух ударил им в ноздри.
– Корона и рог! Я забыла их взять…
– Нет времени, идем! – воскликнул Леу, хватая королеву за рукав.
Энтар остановился возле входа.
– А что ты намерена делать, когда доберешься до Тофии, Алиенель? – спросил он резко.
– Я выйду замуж за короля Улия и с его помо-щью верну себе свое, –Алиенель отвела глаза.
Звон металла заставил всех вздрогнуть и обер-нуться, а королева глухо вскрикнула. К ее ногам Эн-тар бросил свой меч, который она ему только что подарила, меч королей Стагнарии, которому он так и не нарек новое имя.
– В таком случае, беги без меня, ити хгаер, – бросил Энтар и направился прочь. Через пару шагов он все же остановился. – Не беспокойся. Я не открою ворот катафрактам и не выдам тебя никому. Я сам намерен бежать, но поищу себе другое пристанище, где я забуду, как ты надо мной посмеялась!
– Как жаль, – только и смогла ответить короле-ва, побледнев, что, впрочем, не было заметно в свете факела. Лишь каменное лицо ее выдавало. Но она сделала выбор, и подняв брошенный меч, последней ступила на темные и влажные ступени потайного хо-да. Стена со скрипом вернулась на место.

***
Хевар Восьмой въезжал в ворота Касихги с той радостью, которую он давно не испытывал. Он воз-вращался домой. Но колыхались над ним стяги Чер-ной совы, и горожане, не привыкшие к такого рода переменам, попрятались по домам, вместо того, что-бы выйти его встречать. Возможно, еще в этом были повинны расхожие слухи, что Гильдия черной совы заберет все серебряные монеты, покроет сов на ре-версе чернью, а обратно деньги не вернет.
Победители проследовали к Дому четырех зве-рей. Там, возле сруба для купания королевы, ее кон-ники склонились перед новым королем. Взглянув на это зрелище, Хевар рассвирепел.
– Итак, вы предали меня и посадили на престол мою сестрицу. Теперь вы предали и ее. Чего мне от вас ждать?
Катафрактарии молча разглядывали брусчатку.
– Отныне вы вне закона в этом королевстве. Я сохраню вам жизнь, но вы покинете Великую Стагнарию, одни или с семьями, это не важно. Ежели через месяц кого-либо из вас найдут на этой земле, того осудят за измену. Пошли вон! Убирайтесь!
– Постой, ити хгаер! – дядя Элий поднял руку и выехал вперед. По его сигналу всадники Черной со-вы разоружили катафрактов. Сам Элий, сидя на гне-дой лошадке с кривой мордой, ухмылялся. – Жал-кое, однако, зрелище, племянник, очень жалкое зре-лище!
Хевар направился в темницу, и за первой рас-пахнутой дверью увидел семейство Леуров. Сосед-няя камера тоже была не заперта, и в ней епископ Иехон читал Псалтирь при свете огарка в углу.
– Ити хгаер! – воскликнул, выглянув из своего узилища Ивар Леур.
– Почему здесь всё нараспашку? – спросил Хе-вар сопровождавшего его гридня.
Раздался шорох, и мимо их ног прошмыгнула откормленная мышь.
– Тюремщик сбежал вместе с королевской про-рицательницей, – ответил тот, зевая, – а перед этим он почему-то открыл здесь все двери. – Воры, тати и гулящие девки бежали, а епископ и Леуры остались.
– Проводите епископа домой! – повелел король гридню. – А вам, дорогие Леуры, я даю время до рассвета, чтобы покинуть Касихгу, и неделю, чтобы очистить от своего присутствия Великую Стагнарию. И больше никогда не появляться на землях моей ко-роны.
Ивар Леур побледнел.
– Но мы же страдали ради тебя, из-за тебя мы оказались здесь, разве не так?
– Ради меня? – холодно отчеканил Хевар, – или ради своей шкуры?
Хгаер Лиуринхи не нашел, что на это ответить.
– Продажный ты пёс, негодяй, – распалялся Хе-вар, – ради тебя я вступил в заговор против брата, и ему это стоило жизни. А ты поддержал меня только тогда, когда любому дураку стало понятно, что ваша новая хозяйка обречена. Полтора года ты лизал пят-ки моей непотребной сестре, а как только пошатну-лась ее власть, решил и ко мне подольститься. Надо отдать должное Алиенель, она поступила много ми-лостивее, чем поступил бы я с тобой на ее месте. По-езжайте в Лиуринху или убирайтесь прямиком в Элардию, мне больше нет до вас дела!
Воцарилось напряженное молчание. Король от-вернулся и хотел было уйти, как раздался исполнен-ный горечи старческий голос.
– Отступник, нечестивец, разрушающий алтари, ты ли берешься нас осуждать? – воскликнула госпо-жа Ия, став прямо и опершись на клюку. Она выгля-дела нездоровой и дрожала, но взор ее был исполнен такой силы, что Хевар почел за лучшее закончить разговор.
– Кто знает, что Господь сочтет за худшее – разрушить алтарь или дружбу, осквернить доверие… – только и ответил он старой княгине и бросился к лестнице, расталкивая встретившихся на пути.
– Все, я готов! – напомнил о себе епископ. Он собрал свои немногие вещи в мешок и взял посох. Ульдер и Лем взяли под руки старика и повели его наверх, к свету.
Тем временем Хевар уже добежал до Великого чертога Дома четырех зверей, где на его глазах слуги дяди обрушили с дальней стены стяг с серебряной совой их рода. Полотно погребло под собою дубо-вый престол. Откуда ни возьмись появился сам Элий. Он был взбудораженным и улыбался. Потре-пав племянника по плечу, он прошептал:
– Ити хгаер, мы ее не нашли.
Хевар, столь поглощенный обидами и прочими переживаниями, сперва не понял, о ком идет речь.
– Сестру твою, королеву, – пояснил дядя.
Они немного помолчали.
– Наверняка, она прячется где-то здесь, в замке, – продолжил свои рассуждения Элий, – стража долго не открывала ворота. Великий Ферзь им как следует пригрозил, прежде чем они сдались. Наверняка, она где-то здесь. Хорошо, что я велел стеречь все двери и калитки. До тех пор, пока Алиенель не в наших ру-ках, мы уязвимы.
– Да, но, может… – в голове Хевара мелькнула смутная догадка, но он не стал делиться ею с дядей. – Впрочем, пустое. – Он тут же сделал вид, будто внимательно следит за тем, как по стене на веревках ползет другое полотно – с черной, внушающей тре-пет и страх желтоглазой совой.

***
Король Хевар созвал в Дом четырех зверей сво-их князей, их катафрактов и всадников Черной совы. Последние отныне заменили королевских катафрак-тариев Касихги, служивших дотоле Алиенель и из-гнанных с позором из Стагнарии. На помосте возле дубового трона уже собрались, облаченные в алые одеяния, оставшиеся пять хгаеров: Элий Ахита, Авес Гиурли, Руми Илир, Ульрика Рхиор и Ульдер Рин. Король уже смирился и с предательством Леуров, и с потерей Лиуринхи, поэтому назначать в мятежную республику никому там не нужного нового князя намерения не имел. Не прибыл и комендант цитадели Асгайлы, сославшись на опасность очередного ал-гирского вторжения. Вечерело. Элий Ахита опять пребывал в каком-то возбужденном состоянии. Рас-хаживая взад-вперед, и размахивая руками, он воз-вещал, что теперь грядут новые времена, и долой все то лишнее, что мешает идти с легким сердцем впе-ред. В частности, как оказалось, идти с легким серд-цем вперед ему мешали титулы стагнарских королей.
– К чему приплетать горностаев, хорьков, реки и остальное? – он ходил вдоль князей, каждому за-глядывая в глаза. Когда же он подошел к Ульдеру Рину, тот поспешил отвернуться и высморкался, – смех, да и только! Соседние державы потешаются над нами из-за этого замшелого нагромождения!
– А кто потешается-то? – подал голос Руми и засмеялся, – тофийцы что ли? Да как бы не так!
Авес Гиурли молчал и улыбался.
– Нас разве должно беспокоить, – вмешалась Ульрика, – что над нашим наследием смеются те, кто нас безвинно ненавидит, наши враги? Или ты, дядя Элий, полагаешь, что если мы подчистим титулы, они откажутся от планов нас поработить, убить или ограбить? Хорьки и горностаи им покоя не дают?
– Нет, конечно, – нахмурился Элий, – но это поможет до них донести, что мы стали мудрее и се-рьезнее.
– А в чем несерьезность приятия добрых обыча-ев, нежных и ласковых слов? – Ульрика не отступа-ла, – мы будто, как малые дети хотим показаться го-раздо взрослее, чем есть? Вот, что вправду смешно! Стагнария – это не ты, не я, и даже не король! Это реки и леса, которые хотят отнять у нас эларды и ал-гиры. Это наши птицы и зверье, которых каждую весну от браконьеров защищают наши люди, а пришлые их всех бы до единого сожрали или пусти-ли бы на сапоги. Нам дорого наше, родное. Никто чужого никогда не бережет. И главное, ты покусился на сердце наших земель, которое заставляет сильнее и сладостнее биться все наши сердца, на Гнездовье филинов! Другого такого не сыскать на белом свете! От этого ты предлагаешь отказаться, чтобы услу-жить врагам?
Ульрика не заметила, как повысила голос, и все в тронном зале смотрели теперь на нее.
– В любом случае, король уже решил. Что бу-дет, то и будет, – пробурчал раздраженно князь Элий, и уже не получил ответа.
Ульдер толкнул в бок Ульрику.
– Какая ты молодец, – прошептал он ей на ухо, – мне тоже все это не нравится.
Они отошли от остальных князей к стене.
– Как можно было отказаться от герба своих предков и заменить его на это страхолюдство? – Он кивнул в сторону стяга за троном. Чернеющая на багряном сова никому не пришлась по душе. – Ведь Стагнария началась не сегодня, и не с Алиенель. Под алыми с серебром стягами короли вели в битву наших отцов и дедов, а теперь его выбросили, как ненужную тряпку!
Ульрика посмотрела в глаза Ульдеру.
– Взгляни вокруг, – предложила она.
Юноша осмотрел тронный зал. Пока они гово-рили совсем стемнело. Отблески свечей играли на стенах, колоннах и доспехах. Катафракты затерялись среди множества, одетых во что ни попадя всадников Гильдии. Многие были пьяны. Он с ужасом обнару-жил, что бородач у помоста жадно пьет из королев-ской ендовы, а другой оборванец, с ним рядом – из Чаши славы…
– Где мы, Ульрика? Ответь! Неужто мы на сбо-рище разбойников?
– Возможно, – ответила грустно княгиня, – если еще не в преисподней.
Звон колокола увяз в болтовне и пьяном смехе.
– Хевар Восьмой Ахита, король Великой Стагнарии, суверенный хгаер Касихги! – объявил глашатай.
Хевар проследовал к трону. Как было положе-но, он облачился в черные меха, надел серебряный венец, а на персях его висел рог Ахиты, теперь, увы, сломанный. В руках король держал привычный всем топорик. Им он и взмахнул в качестве приветствия, когда достиг помоста подле трона, вместо того, что-бы протрубить в рог. Никто не преклонил колена, все стали так же трясти над головами всяческим оружием: мечами, топорами, палицами, кольями и вопить:
– Да здравствует король!
– Да здравствует Хевар Восьмой!
– Да здравствует Гильдия Черной совы!
Великий Ферзь, никого не спросив, занял место среди хгаеров, будучи, как и всегда, в сером ношен-ном шерстяном плаще, неопрятный великан среди игрушечных князей и короля.
Ульрика поймала недоумевающий взгляд Лема, стоявшего в первом ряду всадников и катафрактов. Столь же растерянными выглядели и их новые ката-фрактарии из лесорубов.
– Кира Атор-Рхарес! – снова дал о себе знать глашатай, – королева Великой Стагнарии!
Собрание притихло. В иссиня-черном платье из шелка, в серебряной короне и ожерелье из сапфиров, Кира проследовала через зал с высоко поднятой го-ловой. Ее большие карие глаза, полные грусти, взи-рали словно сквозь окружающих. Было видно, как внутренние муки омрачают ее нынешний триумф. Кто-то тихо присвистнул. Королева приблизилась к трону и, даже не взглянув на мужа, остановилась у подлокотника. Окинув взглядом разношерстое со-брание, она с укоризной покосилась на Великого Ферзя.
– Я теперь оруженосец короля Хевара, ити хга-ер, – шепнул тот, наклонившись, и дыхнул чесноком.
Кира только усмехнулась, решив, что комедия эта становится слишком смешной, чтобы оставлять душевным страданиям место.
– Возьмите кубки, друзья! – воскликнул Хевар, приняв рог кастейского от чашника, – Наливайте се-бе, что найдете! Мы не будем пить с вами одну Чашу славы. В ваших руках каждый килик теперь – и есть Чаша славы!
Собравшиеся с криком откупорили две бочки.
– Выпьем! – возгласил Хевар.
;
Глава XXVI

Нежданно кости обретут погубленного зря,
И полчища несметные к вам принесут моря,
Но к вам они заявятся не как цена за грех,
Вновь имя того явится, кто был подлее всех.
Тогда вновь рог подымется, во славе зазвучит,
И обретет Стагнария несокрушимый щит.

Алиенель и ее родичи без особых неприятностей достигли Тофии в крытой телеге с капустой. В воро-та стольной Зарчи они въехали в первый день празд-ника урожая. В королевских чертогах играли музы-ку, а девушки в расшитых белых платьицах и высо-ких головных уборах кружили в танце, поднося к трону корзины с горохом, ягодами, репой, латуком и прочими дарами земли. Сам зал являл собою длин-ную аркаду, где у дальней стены стоял громоздкий резной трон. За ним на стене висели два почти оди-наковых щита – золотые утки на лазури смотрели на них в разные стороны: то были гербы Ильтофии и Хаттофии. Между гербами был вмурован меч, из стены виднелась только его рукоятка, то был меч первого единого короля из рода Хорчи, который смог объединить эти враждующие племена.
Слева от трона дымился жертвенник священно-го оленя Зузула, или как его называли в Княжествах Семи Гор, Зюзюлио. Над кругом из нетесаных кам-ней с горящими углями посреди стояло золотое из-ваяние ветвисторогого божества. Одесную же пре-стола возвышалась деревянная статуя Христа, пред нею теплились лампады и свечи.
Король Улий улыбался, ударяя в такт волынке и колесной лире по подлокотникам. Гости стояли вдоль стен и хлопали в ладоши, глядя, как под пле-нительный танец растет скопление корзин, которые, чуть позже, будут поданы ко столу. В Тофии вообще все и всегда происходило с песней, музыкой и танца-ми.
– Ждите меня здесь, – велела своим спутникам Алиенель.
Как есть, в дорожном плаще, с выбивающимися из-под дорожной сетки локонами, она, прижав меч своих предков к груди, прошла вдоль кружащих в танце девиц до разложенных перед Улием овощей. Разговоры в зале притихли, и только музыка разда-валась под сводами.
– Светлейший Улий, – воскликнула Алиенель, став вплотную к корзине со свеклой, – прими и мой дар! – она протянула свой меч рукоятью к тофий-скому трону.
Король Улий не сразу ее заметил. Его глаза, все-гда сощуренные в хитрые смеющиеся щелочки, округлились, и он, тяжело опершись на подлокотни-ки трона, поднялся. С их последней встречи он еще более раздался вширь.
– Какая приятная неожиданность! – он, густо покраснел, – вот так действительно подарок! Почему ты меня не предупредила, светлейшая Алиенель? Те-бя бы я встретил, как… как подобает!
Устав держать тяжелый меч одной рукой, бег-лая королева перехватила его, взяла обеими руками за ножны и снова протянула Улию.
– Я здесь, потому что меня предали! Корону за-хватил мой брат и его нечестивая Гильдия. Зато от-ныне я принадлежу себе и могу, наконец, ответить на твое предложение. Я согласна стать твоей женой. Прими королевский клинок, отомсти за меня! Верни мне и себе Стагнарию!
Музыка стихла, по залу пронесся ропот.
Король пробрался через нагромождение овощей к предмету своего обожания, однако не принял ее меча, а положил его в ближайшую корзину. После этого он взял руку Алиенель и стал самозабвенно осыпать ее поцелуями.
– Я знал, что этот день когда-нибудь наступит, – Улий засмеялся и поднял на нее глаза, Алиенель увидела в них слезы. – Забудь все, что было. Я тебя в обиду не дам. Будь королевой здесь и царствуй в мо-ем доме, ити хгаер.


***
Рассвет озолотил далекие вершины Семи гор. Пустошь, на которой возвышалась крепость Зарчь, местами покрывал невысокий кустарник, а сам этот город, приземистый, аляповатый, скорее походил на некое видение, навеянное ласковым светом зари, пропитавшей последние клочья тумана. Особый ко-локольный звон разносил по окрестностям весть о женитьбе
тофийского короля.
Под высокими сводами залитой светом часовни звучала резкая, но веселая и приятная, если к ней привыкнуть, музыка. Только в Тофии даже и в церк-ви звучала волынка. Под задорный мотив епископ обернул парчовой столой руки Улия Хорчи и Алие-нель Ахиты, стоявших перед алтарем в великолепии своих королевских одежд. Одновременно с игрой волынщика разносились и громкое пение хора, смех, возгласы и болтовня. Гости: тофийская знать, по-сланники Лиуринхи, ученые мужи и проходимцы разного пошиба, – все обсуждали беглую стагнар-скую королеву, свалившуюся на них, как снег на го-лову.
Инга взирала на все это безучастно, будучи тре-вожимой Кейтахом.
– Ну нет, ты только посмотри, как же так мож-но? – бормотал бывший шут, хватая ее за рукав и выражая вслух все свое возмущение тофийскими обычаями.
Сюда, в Тофию, пытались податься и прежние катафрактарии Алиенель, однако, узнав, с кем Улий собрался разделить корону, они поспешили уехать в Деспотию Леграйт обратно через стагнарские земли. Над ними уже здесь посмеивались, ибо никто и нико-гда еще не убегал из Тофии столь стремительно.
Когда Улий и Алиенель направились к выходу из часовни, музыканты предваряли их с тофийской брачной песней. Под ноги им бросали цветы, а на их головы со всех сторон щедро сыпали зерно, как во-дится, на счастье. Улий же смеялся и бросал корот-кие стыдливые взгляды на молодую жену, на его ще-ках горел румянец. Его дочери стояли в стороне, мрачные настолько, что могло показаться, что это не свадьба, а похороны, причем их обеих. Когда Алие-нель посмотрела на них, улыбнувшись, Дудука по-тупила взор, а Улита одарила мачеху презрительной усмешкой.
Им было что терять, ведь по тофийским обыча-ям наследницей Улия являлась его новая жена, а не одна из них, пусть в их жилах и текла кровь Хорчи, кровь Тофии.
Музыканты и новобрачные последовали в трон-ный зал, где всё уже было готово для брачного пира. Священники кадили статую Христа, тогда как жерт-венник Зузула, окруженный его почитателями, зады-мил под закликания и бубен. На угли в этот раз по-ложили откормленного гуся.
– Приди, олень священный, прииди! Прими эту жертву! – один из тех людей, по-видимому жрец, подошел к новобрачным и подняв над их головами портные пружинные ножницы, двумя ловкими стре-мительными движениями заполучил пряди Улия и Алиенель. Оба локона упали на угли жертвенника.
– Мертвое, гори, а живое – живи! Мертвое прочь, а живой – скачи в ночь! Мертвому лень, а живой – войди в день! – повторяли в разнобой по-клонники Зузула, падая ниц и раскачиваясь.
Вскоре музыка, заглушив эти вопли, отвлекла гостей от сего зрелища, и в зал вернулось веселье.
На пиру, среди прочих, сидели рядышком Леу и Девора. Их скромно без излишеств обвенчали нака-нуне, и сейчас они праздновали, в том числе, и свою свадьбу.
Слева от Алиенель вовсю угощалась вареной курицей ее тетушка Лисовинда, не проронившая за весь вечер других слов, кроме как «до чего же вкус-но» и «а попробую-ка я еще и это». Когда Улий вы-шел из-за стола, чтобы принять очередной подарок и посмеяться над очередной своею плоской шуткой, Алиенель попробовала заговорить с Улитой, сидев-шей по правую руку отца.
– Со времени нашей последней встречи ты стала еще красивее, – с улыбкой заметила королева, каса-ясь ее рукава.
– Не думай, что сможешь купить меня лестью, болотная повелительница, – чуть слышно в ответ прошипела принцесса, – ты не уберегла своего и пришла отобрать у нас наше.
– Льстить тебе? Зачем? – парировала Алиенель, презрительно поджав губы, – я лишь сказала то, что хотела сказать, но если тебе угодно задыхаться в своей ненависти, воля твоя!
Улий вернулся за стол с мятым письмом в ру-ках.
– Чудные приходят новости! – он снова развер-нул перед собою лист и пробежал глазами. – Знаешь, что пишут, моя красавица? Леуры, которые тебя так подвели, изгнаны из королевства твоим братом. Они уже в Лиуринхе, и там им даже согласились дать ме-ста в Совете республики, но наравне с бочарами.
– Хотя бы мой брат за меня отомстил! – эта весть развеселила королеву, она повернулась к Улию и добавила совсем тихо, – так отомстит ли за меня муж?
– Не горячись, касатка. Допустим, не поладила ты с братом, но не такой уж он и плохой. Помню его вполне разумным и небезнадежным юношей. Да Бог с ним, оставь ему, пусть и у него будет свое соб-ственное королевство. Разве нам с тобою здесь тес-но?
– Бог явно не с ним, он разрушает алтари и от-меняет освященные обычаи!
– Ты тоже, красавица, была слишком жестокой с епископом, моим большим другом. Негоже такого святого человека, и в тюрьму. Хотя, соглашусь, он бывает несносен. Он с молодости был упрям, как его ишаки. Давай мы все и всем простим, как повелел Господь, и не будем портить себе праздник?
Взглянув на раскрасневшееся лицо Улия, испол-неное доброты и миролюбия, Алиенель поняла, что спорить смысла нет, и улыбнувшись ему, кивнула.
– А так, конечно, негоже людей гнать за веру, – добавил король, – мой прадед гнал христиан, мой дед – язычников. Гнали, да не догнали. Зато много проходимцев появилось из-за них! До наших дней не перевелись. Есть те, кто притворяются, будто они веруют во Христа, а сами тайно поклоняются свя-щенному оленю! Кому от этого хорошо? Оставим их всех.
Вино и музыка лились рекой, звучали песни, восхваляющие новобрачных. День медленно кло-нился к вечеру. Королева все сильнее ощущала боль утраты. Нет, нет, Энтар был ей больше не нужен. Хотя его уход и опечалил ее, он сделал свое дело и был бы здесь лишним. Но отчего она не может сми-риться с его уходом? Почему она не раз ловила себя на том, что ищет среди гостей его открытое застен-чивое лицо? Ей вдруг все стало в тягость. Даже вся дотоле так обожаемая ею Тофия. Она ощутила себя одинокой среди чужих ей людей.

***
Хевар ходил кругами по тронному залу, наде-ясь, что дядя Элий оставит его в покое, но тот пре-следовал его с пергаментом в руке и раз за разом по-вторял условия Гильдии.
– Племянник, уже месяц, как ты сидишь на этом троне, а воз и ныне там! Ты так и не упрочил свою власть! Иначе как объяснишь ты подобную наглость?
Король состроил кислую мину.
Дядя говорил о нападении на всадников Черной совы, произошедшем на днях в лесу неподалеку от Кастеи. Двое убитых и пятеро раненых, как утвер-ждает сам Элий, были на совести изгнанных конни-ков Алиенель и катафрактариев Ульдера Рина. Зачем последние примкнули к первым оставалось загадкой, но дядю это не волновало.
– Нельзя доверять катафрактам! Нельзя! – Элий повторял это, как заведенный, брызгая слюной и по-трясая исписанным мелко листом. – Они до послед-него будут вредить тебе, Гильдии и новому порядку. Все они – черви, питающиеся трупом Обычая, отравляющего жизнь честному люду!
– Но Ульдер Рин утверждает, что его конники все это время провалялись пьяные в этом самом за-ле! И пили они с всадниками Гильдии. Он еще жало-вался на то, что его конницу совсем споили, не дай Бог алгиры опять нагрянут…
– Он может рассказывать все, что угодно! И это значит только то, что он даже не знает, где они и чем они заняты. Мальчишка совсем их не держит в ру-ках!
– Почему бы нам просто не лишить их привиле-гий и доходов с земель, как мы хотели изначально? Платить им жалованье за службу, как страже, и все.
– И после этого, ты думаешь, они тебе будут верны? Ты бы смирился на их месте? Они будут ждать возвращения твоей сестры! А не захотят ее, кто следующий в очереди на престол? – Элий злове-ще улыбнулся.
Хевар побледнел.
– Но ты же не пойдешь у них на поводу…
– Если ты мне поможешь построить наш новый порядок, то нет. Распусти всех оставшихся катафрак-тариев. Пусть вступают в Черную сову и будут ее всадниками, или пусть сдадут доспехи и покинут ко-ролевство. Провозгласи нашу Гильдию единственной силой, что будет разделять с тобою бремя царство-вания.
В открытых настежь дверях появилась Кира. В последнее время она часто, как призрак, бродила по Дому четырех зверей, не замечая окружающих.
– Единственной, кто разделит с тобой бремя царствования? – повторила королева последние сло-ва Элия. – Я, стало быть, лишняя?
Хевар нервно сглотнул.
– Я не это имел ввиду... – начал Элий, но осекся.
– Дай сюда, я посмотрю, – Кира выхватила пер-гамент из рук дяди. Прочитав, она посмотрела на мужа. Взгляд ее выражал необычную смесь гнева, удивления и привычной уже гадливости. Она броси-ла пергамент в Элия и вышла.
– И что мне с ней делать? – нашел Хевар новую точку опоры, – она мне никогда такое не простит.
– Да полно тебе, королева ведет себя так, пото-му что ты рохля. Нет в тебе силы. Женщины, они та-кие! Они признают только силу.
– Тебе откуда это знать?
Элий покраснел от гнева.
– Ты забыл, кто посадил тебя на этот трон!
Хевар сперва промолчал.
– Да, дядя, я благодарен тебе. Но я должен быть благодарен и всем остальным, кто мне помог. Тем же катафрактариям Ульдера Рина, не говоря о Рхиорах. Они тоже не пойдут на такое дело.
– Дай им возможность быть верными до конца. Не пойдут на такое, значит, с ними тебе не по пути. Думай прежде всего о себе! Прояви свою власть! Простри длань короля!
Черная сова взирала исподлобья с полотнища на дальней стене. Казалось, что она схватила лапами престол за спинку и готовится его унести, как мыш-ку. И ведь унесет, и съест, и не подавится. А сядешь на него, хватит ли у нее силы? Или съест прямо с то-бой? И будет из клюва торчать не мышиный хвост, а обрывок королевского плаща?
Хевар вздохнул и взял пергамент в руки. Он уже не раз читал это вопиющее нагромождение, этот преступный ультиматум.
– Разрушить все алтари в королевстве?
– Нам надобно себя обезопасить. Святоши под видом литургии и проповеди воспрепятствуют уста-новлению нашего более справедливого и божеского царства. Их басни вредны, и Бог здесь совсем не при чем. Из-за них люди станут нас тихо ненавидеть. Мы просто вынуждены порушить алтари и разослать по церквям своих собственных проповедников.
– Но как же так, дядя? Если мы строим более справедливый и честный мир, зачем навязывать его жестоким образом? Разве люди сами не примут такие порядки с радостью?
– Пока им милы алтари и совиные гнезда? – Элий презрительно фыркнул.
– Я обещал епископу, что алтари останутся на месте, и что Церковь продолжит на них служить! Я не могу нарушить свое слово, старик меня учил и воспитывал, я не могу предать его доверие!
– Прости Хевар, но я забыл тебе сообщить … Старик помер этой ночью. Его ты точно теперь не расстроишь.
Хевар закрыл глаза, судорожно вдохнул, застыл на несколько мгновений и бросился прочь из зала.
«Стоило мне только вернуться, и я уже сею здесь смерть. Я, король, предстоятель, помазанный Богом. Все это проклятие, злой рок».
Добежав до балкона, он перевел дыхание. Перед его взором переливались цветные пятна. Изхар рас-сказывал ему о таком. Сегодня он снова являлся ему во сне, на этот раз брат догнал его и пронзил ему грудь ледяными призрачными руками. То был осяза-емый обжигающий холод, который он чувствовал, как наяву. Тогда он вскочил еще затемно в холодном поту и больше не смог уснуть.
Перед глазами все плыло, и чувство, что теперь он останется совсем один в этом новом и чужом для него мире, вновь нахлынуло на него. Так же, навер-ное, чувствовал себя Изхар. Тщетные попытки быть не таким, как брат, не привели к иному исходу. Нет, кровь не обманешь. Они оба прокляты, и выбраться с пути, который предначертан, невозможно. У них нет и никогда не было выбора.
Элий явился следом.
– Что будет с теми, кто откажется? – Хевар ре-шил еще немного побороться.
– Будут изгнаны, а разрушить всё наши ребята сумеют и сами, – подытожил дядя, скривив тонкие губы в недоброй усмешке.
– Будь по-твоему…

***
Густой лес по ту сторону Икеянских озер тем летом радовал обилием грибов и ягод. Поросшие бе-резой круглые холмы перемежались с известняковы-ми обрывами, а те щетинились как рослыми, так и совсем молодыми соснами. Среди россыпей шишек и желтых хвоинок вовсю цвел цикорий, еще кое-где из травы проглядывал зверобой. Запах хвои дурманил, и лес манил тенью, тем паче в такой застоявшийся зной.
Именно сюда и переправились «разведать» все касательно хваленого урожая Арсефа, Эльда, Анахо-рейл, Кимейл, и все еще юный Хевар. Лис же успел подрасти. На берегу здесь тоже был причал, поэтому за лодку беспокоиться не приходилось, ее спрятали под дощатым помостом.
Хевар, внимательно исследуя все под ногами, взобрался на пригорок. В его корзинке, где в основ-ном лежали шишки, уже краснели два подосиновика. За пригорком росли две сосны, дальше них начинал-ся овраг. На склоне мальчишка узрел крупного бо-ровика, его нетрудно было заметить на фоне опав-шей хвои. Хевар сел на корточки и осторожно спу-стился к нему, рискуя отправиться вниз кубарем, и, стоило только срезать кривым ножиком рябую нож-ку гриба, как шляпка отвалилась и скатилась вниз. Не оставалось ничего другого, как осторожно сполз-ти за нею следом. Из-за деревьев донеслись какие-то крики и завывания. Стало одновременно и страшно, и страшно интересно, ибо там находился малинник.
«Если что, я просто залезу на дерево».
Вопреки опасениям, там находился не медведь, терзающий свою добычу, а пухлый, перепачканный в ягодах мальчик. Он показывал пальцем на девочку и хохотал. Та пребывала, напротив, в расстроенных чувствах и попросту ревела.
– А-а! Матушка родимая! Он кинул в меня кло-па! – удалось различить среди потока завываний су-ровое обвинение девочки.
На этот зов явилась молодая женщина. Отобрав у сына плошку с малиной, она отвесила ему подза-тыльник.
– Вот негодяй! Мелкий пакостник! Ну все, отец тебя высечет!
Хевар не сдержался. Все трое с удивлением воз-зрились в его сторону. Не в силах подавить свой хо-хот, мальчишка побежал обратно в лес и встретил у кромки своих.
Арсефа обсуждала с Алхимиком гриб с фиоле-товой шляпкой, который, по-видимому, вызвал к жизни какую-то непростую задачу. Тем временем, Отшельник, напевая, жал серпом душицу, а Эльда увлеченно шарила в траве, надеясь отыскать еще грибов сверх полных двух корзин. Хевар притаился за муравейником, наблюдая за ними. Вдруг откуда ни возьмись выскочил Лис, он пронесся мимо маль-чика, стал резво носиться и прыгать по кочкам среди травы.
– Скачет как олень! – улыбнулась Арсефа и опустила тяжелые веки. В такую жару она быстро устала.
Присев на подходящий пень, княгиня выставила вперед трость и глубоко вздохнула. Гладь озера ря-била золотистой чешуей. Как любил эти берега ее дорогой Риво! Как часто она ругала его за рыбалки и обзывала эти прекрасные воды болотами. И как же здесь на самом деле хорошо.
Лис приплясывал, играя с бабочкой. Он то вы-нюхивал ее с облюбованного ею цветка, то прыгал и клацал зубами, как будто пытаясь поймать. Арсефа вздрогнула, – бабочка на какое-то короткое мгнове-нье засветилась… или это была игра солнечного лу-ча, пробившегося через листву?
– Лодка готова, ити хгаер, – вывел ее из оцепе-нения голос Отшельника, – мы погрузили грибы на корму. Малину придется везти в руках.
Алхимик помог ей подняться.
– Хевар, где ты? – воскликнула Арсефа, окинув взором окрестности.
– Здесь, бабушка.
Мальчик, взяв корзину, вышел из укрытия.
– Опять прячешься?
Подозрение зиждилось на одной неудачной по-пытке накормить юного Хевара ненавистным ему су-пом из почек. Тогда его искали до глубокой ночи, подняв весь замок на уши, и в итоге нашли в ору-жейной за стягами. Но было поздно и суп ему есть не пришлось. История та была давней, и к повторению ее ничто не располагало, но природная подозритель-ность старой княгини не дремала никогда.
– Нет, я же обещал, что больше так не буду. Смотри! – мальчишка достал боровик.
– Молодец! Отвезем его матушке.
Но показать гриб матушке не довелось, в Рхио-ре происходило что-то странное. Во дворе у ворот стояли разобщенно катафракты из местных и всадни-ки Черной совы, и между ними чувствовалось напряжение. Даже лошади этих нежданных гостей не были отведены в конюшню или хотя бы к корыту. Одна из них, в дорогой попоне, бродила отвязанная среди клюющих зерно кур у самой лестницы.
Ульрика сидела на троне в чертоге, она была в алом княжеском облачении, с соколом на руке – его недавно подарили лесорубы. Домашние заметили на ее голове медный обруч старого Риво, простую де-ревенскую претензию на княжеский венец. Лем, нацепивший кольчугу и плащ, стоял подле нее.
«К чему такие приготовления?», – растерялась Арсефа, совершенно неготовая к чему-то важному, что должно было здесь и сейчас состояться. Она проследила за взглядом дочери. Взглядом, испол-ненным презрения и гнева.
Плешивый человечек с насморком зачитывал, хлюпая носом, послание короля Хевара. На нем была черная бархатная перевязь, такую обычно вручали посланцам короля стагнар в чужие земли, и странно было видеть ее здесь. Гнусавый голос тонул в ти-шине, и можно было слышать даже ветер, завываю-щий под крышей и урчание голубей из-под стропил. Смысл его слов был столь нелепым, противоесте-ственным, чудовищным, что лица собравшихся словно окаменели. Когда посланник перестал гундо-сить, свернул свиток, небрежно кивнул и собрался было уже уходить, молодая княгиня ответила гром-ко, и эхо отразило ее речь от этих древних стен:
– Вернись к своему королю и передай, что ни одно из этих оскорбительных требований я не наме-рена исполнять! Пусть не думает, что он над всеми властен. Я не раба и не пленница, чтобы он мне угрожал изгнанием! Наши святыни – это наши свя-тыни, наши живые и мертвые – это наши живые и мертвые. Ни алтари, ни могилы отцов я разрушить не дам! Твой король оскверняет их память, безумно требуя признать их недостойными стервятниками? Раз так, отныне ни я, ни мой дом, ни моя конница не связаны с ним никакой клятвой! Он ее сам разорвал! Так и передай ему! А теперь уходи!
– Так ты выбираешь изгнание, ити хгаер? – спросил равнодушно посланник, подняв на нее пу-стые и бесцветные глаза.
– Убирайся! – велела княгиня, на этот раз грубо.
Шаги стихли, и двери закрылись.
– Это неслыханно! – пробормотала Арсефа. – Они воюют не только Господа, Его на моей памяти воевали и алгиры, и эларды, и поклонники Зузула. Но эти-то! Они воюют мертвых! Хотят бить не то что лежащих живых, а вообще безответные кости! Стыд и позор! Благо, что Риво не дожил до этого дня!
– Они стремятся уничтожить всё, что нам так дорого, – добавила глухо Ульрика, – всё, что нас де-лает свободными людьми... что делает нас людьми...
Со двора донеслись крики, ржание, брань, звон металла, но почти сразу все стихло. Все выбежали наружу. Оказалось, посланники Черной совы устро-или потасовку, но им хорошенько досталось от бывших лесорубов. Бесстрашные устроители нового порядка скакали отсюда во весь опор, сверкая копы-тами бедных своих лошадей, одного из них даже пленили. Сейчас он лежал перед воротами с разби-тым носом и изрыгал такие крепкие ругательства, что неуютно было всем. Ульрика равнодушно посмотре-ла на него.
– Унесите это отсюда в темницу!
Княгиня тут же снарядила гонцов в Икеян и к своим конникам, а после созвала совет в библиотеке. Ульрика, Лем, Арсефа, Отшельник, Алхимик и неко-торые из катафрактов стали думать, что предпринять в столь небывалых обстоятельствах.
– Друзья мои, доблестные катафрактарии, – начала Ульрика, – вы были верны нашему дому, но сейчас я прошу защитить не меня, а свою веру, свое достоинство, свои земли и свою свободу. Ибо всего этого вас собираются лишить клятвопреступник Хе-вар Ахита и нечестивая Гильдия Черной совы.
– Одно из княжеств уже отстояло свою свободу, свергнув с выи своей иго вероломного дома Ахиты, – заявил один из конников, – настал и наш черед!
– Неужели ты забыл, – разгневалась Ульрика, – что кровь Ахиты течет и в моих жилах? Как равно в жилах всех сынов и дочерей Рхиора?
– Кто уже освободился? – вмешался в спор еще один катафрактарий, – не Лиуринха ли? Те, кто пре-дали наше родство, разграбили деревни на меже и посадили себе на голову безродного выскочку-торгаша? Безвинная кровь наших воинов, рыбаков и землепашцев для тебя все равно, что вода? Они для нас отныне, что эларды!
– Да, верно! – поддержал Лем последнего, – стоило им скинуть с крыльца Тисаона, и мы тут же, как по волшебству, сделались им чужими. Наш друг Кай еще сдерживал их некоторое время, но вскоре они заявились к нам грабить и убивать. Пока мы не истребили поголовно повадившихся, страдали все приграничные наши селения. А хищник Мего сверх того науськивал на нас народ. Мы им враги, они сами так о нас говорят, и не скрывают. И после этого мы будем с ними заодно? Вестимо, нет. Только за себя!
– Вот именно! Мы были ни при чем в их разно-гласиях с королем. Мы подняли мятеж противу Изхара еще раньше них, – согласилась Ульрика. – Теперь, увы, нас вынуждает его брат.
– Что ж, ити хгаер, – взял слово Анахорейл, – я предвидел это, когда уговаривал беречь людей и не идти в поход на королеву Алиенель. Еще не поздно все исправить. Призови катафрактариев и народ на борьбу против Черной совы. Быть может, к нам при-мкнут и катафракты, изгнанные из других княжеств.
– А я не примкну! – заявил один конник, до это-го молча стоявший в углу. – Ты нас оскорбила, по-святив неотесанных этих лесничих, – он кивнул в сторону тех бывших лесорубов, которые не так дав-но спасли Рхиор, – так что уйду я отсюда, поищу се-бе новую службу.
Те новые катафрактарии смутились, однако в их защиту выступил другой, тоже родовитый конник. Он выхватил меч и, направив его на обидчика, вос-кликнул:
– Да как ты смеешь оскорблять сих доблестных людей? Не смей хулить их храбрость и достоинство, бесчестный пес!
Ульрика шагнула к ним, вытянув руку.
– Довольно! Здесь не будет крови. Пусть идет.
Строптивец ушел. Лем, взявшись было за ору-жие, отпрянул. Еще один конник взял слово и раз-вернул перед всеми пергамент. Внизу документа чернела печать короля.
– Такое получили многие из наших. Нас смани-вают перейти на службу к королю, но мы должны отречься от всех клятв. И от нашей веры тоже. Оно пришло еще вчера…
Ульрика вспыхнула.
– Наш друг и его дядя подготовились…
– Тогда, боюсь, немногие придут к тебе на зов, – грустно молвил Отшельник. – Кому, как не мне, знать черные недра сердец, изъязвленных алчной гордыней? Таких, увы, хватает среди тех, на кого мы еще надеемся. И только злой и острый ум возьмется разжигать такие страсти ради своей выгоды. Но горе тем, кто купится. Их купят, но не пощадят!
– Положим, что они действительно способны соблазнить часть добрых катафрактов и те станут всадниками Гильдии, – возразил Лем, – но остальные и народ останутся за нас!
– Да катафрактов даже всех не так уж много и, если мы вооружим народ, то королю с его сборищем несдобровать! – впервые вмешалась Арсефа, которая до этого плакала, сидя в углу.
Все повернулись к старой княгине. В отсветах камина ее лицо было суровым и решительным.
– Если народ противу нас не вооружит король, – хмуро заметил Алхимик.
Внезапно к ним вбежал гонец, которого Ульрика посылала в Икеян. Он рухнул на колено пред княги-ней, растрепанный и бледный, весь в слезах. Ему бы-ло от силы четырнадцать лет.
– Ити хгаер, все пропало! Мы опоздали.
Княгиня взяла его ласково за руку.
– Поднимись. Расскажи по порядку.
– Король и всадники Черной совы уже в Икеяне! Твой гарнизон не заподозрил ничего неладного и от-ворил ворота. Тем более, в первых рядах шли… из наших! Катафрактарии и капитаны схвачены. Этих слишком много, они подняли весь город, отбирают оружие, грабят!
Ульрика изменилась в лице и невидящий взор свой направила в стрельчатое окно, под которым она так любила читать. Да, до этого с таким ей доводи-лось сталкиваться только в книгах. Все и правда пропало. К горлу подступил ком, но несмотря на го-речь поражения, княгиня взяла себя в руки. Она обернулась, взглянула на лица собравшихся. Где-то далеко отсюда лаяли собаки.
– Пошлите разбудить священника. И пусть по-торопится. Я возражения не приму. Велите ему сразу же отправиться в часовню, он отслужит нам Литур-гию. После я скажу, что каждый должен делать.
Вскоре они собрались в часовне замка. Священ-ник поставил на алтарь дискос с пресными хлебами, на которых здесь принято было служить, и чашу разбавленного вина. Когда все затянули Kyrie, он стал кадить алтарь, крест и мозаику Рождества на во-сточной стене. Его безучастный взор то и дело блуждал по стенам и плитам на полу. Все пели, мо-лились, одна лишь княгиня Арсефа сидела и плакала молча, одной ладошкой теребя платок, другой – пе-ребирая четки.
По одному прибывали немногие катафрактарии, кое кто – с женами, детьми и стариками. Как только свершилась бескровная Жертва, пропели «Отче наш» и все, кроме Отшельника с Алхимиком приобщились Святых Тайн, Ульрика повелела унести из часовни сосуды и книги, готовясь к отъезду. Когда все было убрано, она позвала зодчих. Из окон тут же вынули слюду, а сами проемы заложили камнем. Запах изве-сти перебил благоухание свечей и ладана.
Работа споро была справлена. Отшельник вошел в полумрак, где свет исходил лишь от пары огарков. Он накрыл алтарь широким покрывалом, и поставил перед ним кадильницу, полную горящих углей.
– Поверь, они ее не найдут, – сказал он, насыпая на угли пригоршню ладана. Дым окутал молельню. Ульрика и Хевар спустились в усыпальницу, про-ститься с князем Риво. Арсефа уже была там. Когда все вышли, зодчие замуровали проходы в часовню и крипту.
Как только зарделась заря, княгиня вывела ка-тафрактариев во двор своего замка. Их было меньше половины созванных и, если не считать недавних ле-сорубов, всего лишь треть от общего числа.
Послышался топот копыт одинокой лошадки, а вскоре она появилась сама со своим седоком: тол-стым, растрепанным, взмокшим, бородатым.
Ульрика улыбнулась, ведь это был тот самый конник, который видел призрака Изхара. Наконец-то он перестал прятаться за юбками матери, а стал их защитником.
– Ити хгаер, – склонил он голову, – моя матуш-ка едет в кибитке за мной. Я поспешил, боялся не успею.
– Посовещались мы тут, – промолвил старый уважаемый катафракт, – мы готовы идти под твоими знаменами! Мы честь блюдем! Дадим бой этой Чер-ной сове! Оставим только матерей, жен и детишек в твоем замке.
Ульрика вздохнула и поникла.
– Если только соберете ополчение с окрестных деревень, раздадите людям оружие и поведете их сражаться, – сказала княгиня. – Увы, но Икеян захва-чен.
По толпе прокатились возгласы удивления.
– Разделимся и совершим объезд, – предложил Лем, – в этом наша последняя надежда отстоять за собой эту землю. Разбойники в живых нас не оста-вят, только дай им власть. Народу жить спокойно тоже не дадут. Так им и скажем.
Катафрактарии согласились.
– По коням!

***
Элий Ахита с ехидной улыбкой, довольно поти-рая руки, мерил шагами опустевшую, уже разграб-ленную церковь Святых Ангелов, что при воротах в Икеяне. Вчера церковное добро отсюда вывезли на двух телегах в Сейву. Алтарь уже разрушили и толь-ко кафедра, как одинокий гнилой зуб, торчала в стене, разбавляя этот унылый вид. Церквушка была небогатая, мозаик и цветных стекол тут не водилось, а немногие фрески успели закрасить. Элию нрави-лось, как пустив руки в казну, он смог заставить этих страдников преображать мир под него. Да еще так быстро.
В поруганный храм вошел пьяный король. Точ-нее, даже не вошел – ввалился. Он переживал, что Рхиоры ему не подчинились, и что он вынужден был выступить на них. Еще его изрядно огорчил один гнусный стишок, намалеванный третьего дня каким-то шутником прямо на стенах Дома четырех зверей:

Король обычай наш забыл,
Знать выродилась в смех.
Изхар наш просто подлый был,
Хевар – подлее всех!

Причем написано это было под самым странным барельефом замка – драконом с истово пернатой го-ловой орла, попирающим лапою россыпь воловьих рогов. Виновного так и не нашли, да и краску оттер-ли не сразу. Народу набежало с рынка, всем было ве-селье, только не ему. Как всю его жизнь. И как он не грозил с балкона, чернь отказывалась расходиться, пока стража не стала стрелять из луков. Попали в ла-вочника, и вот только тогда они, включая раненого, убрались. Ну и народ ему достался. Тьфу! Неужели, он и вправду такой плохой король? Все делает, как лучше, хочет даровать им свободу и достаток. При виде Изхара они бросались врассыпную. А с ним они решили, что могут безнаказанно так поступать? Что он – слабак? Раз так, он им устроит! Хевар закипел, но избыток вина тормозил все его устремления. Ну, ничего. Главное, заполучить Рхиоров в свои руки. Он их, конечно, простит и оставит жить в замке. Без войска, конечно, и княжеских прав. Тревожная мысль попыталась пробиться из прошлого, из вос-поминаний, но его сразу же отвлекли.
В церковь вошел Ульдер Рин. Не обращая на него внимания, Элий обратился к королю:
– Отсюда, с этой кафедры, обученные мастера слова будут учить народ нашим идеалам! А чтобы не было так пусто, на алтарной стене мы поставим рез-ную, черного дерева, сову. Хм, алтарной. Нет, лучше восточной. Им лучше позабыть, что на свете суще-ствуют какие-то алтари.
– Вот и дожили до еще одного оленя Зузула, – съязвил Ульдер.
Элий сделал вид, что не услышал.
– А справа и слева повесим портреты. Тебя, ко-роля, и меня, твою правую руку. И будем мы висеть с тобою вместо икон! Ты мог когда-нибудь помыс-лить о таком, племянник?
Ульдер, покрасневший до корней волос, что со-четалось с его ярко-рыжей копной, громко кашлянул и вышел на середину храма.
– А, вот наш очень юный друг! – Элий засмеял-ся, хлопнув его по плечу, неубедительно изображая удивление.
– Мне кажется, что я приехал договариваться, а не затем, чтобы меня здесь оскорбляли, – огрызнул-ся молодой князь.
– Что ж, хорошо, поговорим.

***
В Рхиор катафракты вернулись ни с чем. Боль-шинство землепашцев, лесорубов, пастухов и борт-ников отказались брать в руки оружие.
– Да как мы выступим? Нас запросто растопчут воины короля! – сомневались одни.
– Король к нам добр! Мы не хотим никого, кроме него! – отвечали другие.
– Бог с ними, с алтарями, и с мертвыми, нам бы самим не подохнуть, – вторили третьи.
– Не хочу быть убиту!
Лишь небольшая часть готова была защищать свои веру и память. Катафрактарии велели им со-брать пожитки и целыми семьями ехать в Рхиор.
Ульрика, услышав об этом, заплакала, однако неудача только распалила в ней гнев и решимость. Для прибывающих в замок простых жителей княже-ства она велела приготовить не оружие, а пир, подав на стол все, что нашлось у нее закромах.
– Пусть не достанется Черной сове ничего! – с блеском в глазах заявила она, когда Эльда пожалела оленину и леграйтское вино. – Что не съедят, возь-мут с собой в дорогу. В наш исход…
По ее поручению Лем объехал все ближайшие причалы и договорился, чтобы корабли не отправля-лись в путь без их людей с их скарбом. За хорошую плату, вестимо. Арсефа тем временем упаковывала в сундуки их книги, серебро, драгоценности, платья и всякие мелочи. Их отнесли на ладью князя Риво с провизией. Туда с опаской повели и пару любимых коней, однако одного оставила себе сама княгиня. Глядя на покидающих Рхиор людей, простолюдинов и катафрактариев, мужчин и женщин, детей и стари-ков, она отдавала последние указания:
– Лем, ты с моей матерью, Эльдой и слугами отчалишь, когда все остальные будут уже на борту. Кимейл и Иръяр, отвезите на ближайший причал всех больных, на сносях и с малыми детьми. Мы от-правляемся в Лэгрику. Вряд ли деспот Антарес спо-собен нам помочь, его народ и так изнывает от нескончаемых войн то с элардами, то с алгирами. Но переждать там какое-то время мы сможем. Возмож-но, там мы соберемся с силами.
– А как же… ты? – спросил неуверенно Лем.
– Я возьму сына и поскачу в Кастею к Ульдеру, а оттуда – в Асгайлу. Я уже отправила гонцов. Кто знает, может, я сумею вывезти людей еще и оттуда. Со мной поедут новые катафрактарии, Анахорейл… и Лис.
– Одну я тебя не пущу! – воскликнул Лем. – Позволь мне поехать с тобой, давай оставим сына с бабушкой! Такое сумасбродство ни к чему.
Ульрика покачала головой.
– Ты должен защитить всех тех, кто мне пове-рил. А я должна быть той, кто я такая есть. Кем назвалась. – она улыбнулась. – Княгиней, пытающей-ся защитить хоть кого-то. Наш сын когда-нибудь станет князем. Он должен увидеть и запомнить, что я делаю.
Лем судорожно вздохнул, поцеловал жену и по-трепал по голове подбежавшего к ним Хевара. По-том он поднял мальчика и усадил его с матерью.
– Я не хочу никуда ехать, – захныкал жалобно Хевар, оставшись без ответа.
Анахорейл и катафракты-лесорубы уже были готовы к отъезду. Лис вырывался из рук, его остави-ли бежать на своих четырех.
– В путь, с Богом, друзья! – огласила княгиня зеленые склоны и натянула поводья.
Они скакали на юго-восток. Ночь опустилась на лес неожиданно скоро. Всадники перешли на галоп. Из-за ветвей, коряг, камней и косогоров на обочине выглядывали поначалу лишь сычи. Но дальше лес наполнился невиданными красками, казалось, что он стал светлее. Хевар ухватился за гриву лошадки, его начальный страх сменился изумлением. Еще бы, на горбатом дереве, свисающем ветвями над дорогой, сидела русалка. Огромные, размером со здорового быка, из-за дерев выглядывали птицы. Одни имели человеческие лица, а другие светили своим оперени-ем, то исчезая, то вновь появляясь во тьме. В их све-те лес являл невиданных зверей, чудовищ страшных, всех в шерсти, мохнатых, однако все они казались еще более напуганными, чем наши всадники.
Хевар посмотрел вперед, туда, где во главе от-ряда мчался Анахорейл. Вид его был ужасающим. Он и его конь казались больше, в огромном плаще хлестал ветер. От них исходило сияние, как от Луны. Монах показался ему страшным витязем, несущим кому-то отмщение … а рядом с ним, больше самых больших, самых лютых и страшных волков, бежал Лис, и шерсть его горела лучезарным светом. Как и подаренный Кимейлом медальон, он тоже источал свой свет, как будто серебро зажглось новой звездой.
Лес кончился, дорога вышла в выжженную степь. Там они встретили Ульдера с дюжиной кон-ных.
;
Глава XXVII

Когда король не судит справедливо,
И мыслить мудро совесть не велит,
Жизнь в страхе подданных проходит суетливо,
А тать с чужого горя пьян и сыт.

Негоже исполнять преступные веленья
И оскорблять безропотно святые небеса.
Ты благо выбери, отбросивши сомненья.
И правда снизойдет, как вешняя роса.

Алхимик, сидел на облучке телеги, он вез к озе-ру последнюю семью, пришедшую под защиту Уль-рики. Колеса скрипели, дорога вилась лентой под горку. Все то и дело оглядывались назад. Ворота Рхиора остались открытыми настежь. Эти путники помнили доброту князя Риво, его щедрость и скром-ность, и вид опустевшего замка печалил их не мень-ше собственной горькой судьбы. Сутулый с просе-дью мельник, его закутанная в шаль жена и трое ре-бятишек сидели среди узелков и мешков. Еще в ку-зове стоял небольшой сундучок, его Кимейл вынес из подвала и строго запретил кому бы то ни было его трогать.
Последние катафрактарии уехали уже далеко, когда из-за холма на них выбежала разъяренная тол-па с рогатинами. Науськивал их верховой в разно-цветных лохмотьях. Похоже, рванье это было когда-то богатой одеждой, которая сильно пострадала, да и еще была выпачкана.
– Ату! Ату их! – кричал всадник, тряся головой, сверкая хищными, безумными глазами.
– Ха! Вот и беглецы-предатели! – телегу догнал краснолицый мужик с топором.
– Мы никого не предавали! – воскликнул испу-ганный мельник.
– Ты предал труждающихся и обремененных! – протянул, смакуя каждый слог, незнакомец. – С кня-зьями уехать решили, сами стать удумали князьями, ишь чего захотели! Мы для вас рожами не вышли?
– Чего вы хотите? – вмешался Алхимик. – Дать вам серебра? Мы отдадим последнее, только не тро-гайте нас.
– Какое еще серебро? Фу! Фу! – стал кричать разноцветный верховой. – Не хочу серебра! Не люб-лю серебро! Кровь! Хочу кровь! Я жажду их крови!
– Э-э, нет, дружок! – возразил бородач с колом, – на что мне их кровь? Тьфу! Как знаешь, а я вот хо-чу серебро. Хочу много серебра и золота, и жемчуга, и бабу эту с воза, и все, чего найду!
Кимейл хлестнул лошадь, и та понесла. Телега неуклюже запрыгала по кочкам, рискуя потерять ко-леса. Толпа разбойников ринулась следом.
– Держи поводья! – закричал Алхимик, кинув их мельнику, и вскочил на ноги. Споткнувшись, он упал, но тут же приподнялся, отворил свой сундучок и, положив в пращу пригоршню монет, метнул их в голову всадника.
– Ты все-таки получишь серебро!
Тот в свою очередь закрыл лицо руками, завыл и упал на дорогу. Часть преследователей кинулась подбирать с земли упавшие монеты.
– Берите! – Кимейл бросил россыпь, потом еще одну. Когда все, толкаясь в пыли, стали драться за эту наживу, он высыпал наземь остатки и следом сбросил сундучок. – Берите всё!
– Это мое!
– Нет, алчный выродок! Я ее первый увидел!
Рогатина вонзилась в одного из спорящих.
– Кровь! Кровь! – бормотал сумасшедший в лохмотьях, ползя сквозь оседающую пыль.
Кимейл вернулся на облучок. Никто не заметил, что его лицо и руки источали слабое сияние.

***
Через три дня в Касихгу прибыли короли Тофии и Алгирии, а также правительствующий гражданин светлейшей республики Лиуринхи. Поелику в Доме четырех зверей тогда царил ужасающий беспорядок, да и стишок про Хевара еще до конца не отмыли, вы-соких гостей поселили на постоялом дворе.
Все трое подписали с Великой Стагнарией мир на пять лет. Король Улий заверил, что по его настоя-нию Алиенель отреклась от всех прав на корону Ахиты, и за себя, и за своих потомков. Хевар даро-вал Лиуринхе свободу, признав ее равной по досто-инству всей остальной Стагнарии вместе взятой.
Условием мира со стороны короля Улия было оставить алтари в Соборе Касихги на месте и не пре-пятствовать служить там иноземным священникам. Ради торговли с Тофией Хевару и Элию пришлось пойти и на такую жертву. Цена же мира с алгирами, цена горькая, тогда держалась в большой тайне и стала явной только потом.
Два короля и торговец сукном уехали наутро.
Элий в последние дни был нервным. Мало того, что, когда он дошел до Рхиора, ему не посчастливи-лось пленить этих строптивцев, так еще и сломать там оказалось нечего. Уже не раз он ловил себя на мысли, как ему нравится глумиться, и на этот раз ему такой возможности не дали. Он вошел в этот пу-стой, обобранный до нитки замок одураченным, ведь как ни странно, там исчезли даже часовня и склеп. Элий ломал голову, куда из них все могли вывезти. Не могли же они просто исчезнуть? Скорее всего, сейчас это – пустая комнатка и пустая замшелая ка-такомба, каких в этом замке не счесть. Неужели, они вывезли оттуда даже кости и надгробия? Иногда Элия занимал и более насущный вопрос: куда от-плыли Рхиоры с конницей? И не вернутся ли они с иноземной ратью? Не надо было так долго тянуть, надо было захватить их сразу же, как только сдался Икеян.
Эти мысли роились в его голове, пока они с Хе-варом возвращались во дворец.
– Ну, ловко я все уладил? – начал хвастаться Элий. – Это все я! Я даровал стагнарам долгождан-ный мир. Другие о таком и мечтать не могли. И ты – молодец, что меня не ослушался!
– Но тем не менее, народ неблагодарен. Меня здесь не любят, – ответил Хевар. – Видно, им по ду-ше, когда их бьют кнутом и душат податью.
– Полюбят, никуда не денутся!
– В отличие от моей жены…
Хевар еще больше поник, его большие глаза, обрамленные черными космами, будто бы враз остекленели. Помимо многочисленных терзаний, ко-торые и так испытывал его искалеченный дух, после бегства Рхиоров Кира запретила ему к ней прибли-жаться. Сама она тоже перестала выходить и сидела затворницей в своих покоях. К себе она допускала лишь служанку с едой или тазом воды. Когда король со своим дядей пытались было нарушить ее уедине-ние, она метнула в дверь кинжал и пригрозила, что убьет сначала их, а потом и себя.
– Сегодня будет казнь! Ты не забыл о ней? – сменил тему Элий. – Повесят тех фальшивомонетчи-ков, которые непостижимым образом посеребрили медные сычи и попытались выдать их за серебряных сов. В суде монеты взвесили и очистили. На них был тонкий слой чистейшего серебра, даже наши алхими-ки раньше такого не видели и не знают, как такое можно сделать. А эти оборванцы не признаются.
– Ты предложил им жизнь в обмен на их секрет? – Хевара и вправду заинтересовало это странное де-ло, оно даже сумело отвлечь его от собственных пе-реживаний.
– Сдается мне, племянничек, что этого они не знают. Монеты откуда-то были украдены.

***
Ульрика, одетая в легкий доспех и простой се-рый плащ поверх темно-зеленого платья, стояла во внутреннем дворике замка Асгайлы. Тем временем Тис Леардал вел беседу со старейшинами города и мастерами оружейных цехов. Им осталось дождать-ся лишь местных катафрактариев.
Из замка вышел Ульдер Рин. Ульрика вспомни-ла, как больше года назад они вместе въезжали в сей замок и чествовали нынешнего короля… Сам Ульдер за это время возмужал, его характер приобрел силу. Король Хевар же превратился из их друга и союзни-ка в чужого им язычника и негодяя. И Ульдер ей то-же теперь не союзник, хотя и верный друг. Увы, ра-зоренное алгирами Кастейское княжество было не в силах противостоять Черной сове. И Ульдер не мог убежать из Стагнарии вместе с Рхиорами. Бесчис-ленная армия сестер, сироты и вдовы, оставшиеся после нашествия, старики, виноделы и хлеборобы, – их он бросить не мог. Тем паче жители его хгаерата, в отличие от икеянских, на сторону Черной совы не пошли, как и грабить свои же селенья не стали.
Ульдер лично поехал к королю и изложил ему свои условия, на основании которых он согласен был подчинится. Сошлись на том, что гробницы князей просто закроют на засовы и никого в них не будут пускать. Что они сами разберут в часовнях алтари, причем часовни останутся им для молитвы, хотя и без священников, пустые при свечах. А самое глав-ное, что катафракты останутся в своих домах и на конях, но называться будут просто верховыми. Без привилегий и доходов от земель, выращивать себе капусту с репой и горохом. Как не краснел и как не возмущался дядя Элий, Хевар подписал для Кастеи особую грамоту и отпустил князя Ульдера с миром.
«Никто не ценит, как я в прошлый раз отстоял твою землю», – бросил напоследок Элий Ульдеру, – «это я с моим талантом полководца побил алгир. И раз ты не хочешь менять свое княжество к лучшему, воля твоя. Учти, я в следующий раз могу и не успеть к тебе на помощь. Когда всех до единого порежут, все пожгут, вини тогда только себя. Кто знает этих алгир, что они замышляют прямо сейчас.»
Король Хевар, услышав это, рассверипел. Тогда он и отправил дядюшку к алгирам, чтобы предло-жить Махд-аль-Зуни выгодный ему мир. И даже вроде бы сам толстопузый вожак окаянных на днях посещал Касихгу. Но Ульдер, тем не менее, сомне-вался.
– Как думаешь, способен ли Элий сам натравить алгир на мое княжество? – спросил он Ульрику.
– Этот способен на все, – был ответ.
Княгиня беспокоилась еще и о другом. Родные и друзья писали ей из Лэгрики, все, кроме матушки, что плакала весь путь, кляня судьбу. Она не могла простить зятю, что он позволил уехать Ульрике с Хеваром одним. Дверь в ее новые покои теперь по-стоянно была заперта. Это был дурной знак, не пред-вещавший ничего, кроме долгой обиды. Теперь ей, Ульрике, придется мирить и успокаивать их всех.
Наконец-то во дворик замка прошли катафракты Асгайлы. Они посовещались и решили, что не под-чинятся королю. Как и оружейные мастера.
– Король пишет, что Черная сова защитит всех труждающихся. А нас не надо защищать, мы сами хозяева своего города и без какой-то там Черной со-вы! – выступил один уважаемый мастер. – Нам не нужен такой король, как и его окаянная гильдия, гильдии тоже у нас свои. А вот чего мы не потерпим, это святотатств и осквернений! Нас дешево не ку-пишь, не на тех напали!
– Что же теперь? – вопросил капитан катафрак-тов. – Неужто нам придется присягать лэгрикийцам?
– Нет! – нарушила молчание Ульрика. – Одно дело не подчиниться незаконным повелениям своего государя, другое – поклясться в верности чужому владыке. Которого, мы, хгаеры, всегда почитали рав-ным себе, а не королю.
– Тем более, – заметил Тис, – сейчас Антарес защищает от алгирских пиратов свои берега. Ему сейчас только нас не хватало.
– Но как же быть? – снова спросил капитан. – Хгаера, и того у нас нет.
– Значит будет! – решительно отрезала Ульри-ка. – Ждите меня.
Княгиня ненадолго скрылась в главной башне замка. Когда она вернулась, в руках ее алела сло-женная ткань, поверх которой лежал медный обруч.
– Сие принадлежало князю Риво, моему отцу. На моем месте он поступил бы точно так же. Прими это, комендант Тис. Отныне ты будешь хгаером Ас-гайлы. И если доживем до возвращения законных королей, они признают за тобой достоинство, и власть, и силу княжьи.
Тис поклонился и принял этот дар.
– Но как же он станет хгаером? Без позволения короля? Король на это никогда не согласится, – упорствовал капитан.
– Когда король не судит справедливо и не мыс-лит мудро… если соль перестала быть соленой, то годится она лишь на то, чтобы выбросить ее вон на попрание людям. Так равно мысли и веленья короля-отступника. Ты, Тис, и так уже здесь княжишь. При-ми же честь хгаера и не посрами.
Ульдер смотрел на княгиню, открыв рот и зата-ив дыхание. Конечно, Ульрика всегда умела удив-лять и всегда говорила красиво, но столь узорчатый язык он слышал от нее впервые.
Тис облачился в одеяние хгаера.
– Клянусь пред народом Асгайлы, пред славной ее конницею и престолом… Божиим судить справед-ливо и мыслить мудро, защищать жизни жителей этой земли, и хранить их покой и достаток.
Ульрика положила ему руку его плечо.
– Да будет так! Несите Евангелие!
– Да здравствует хгаер Тис! – воскликнули еди-ногласно катафракты. – Славься, свободная наша Ас-гайла!
Над головами засверкали поднятые мечи.

***
Жара на улицах стольного Тибура была не столь несносной, как в Стагнарии – прохладный ветер с Горячего моря гулял по просторам Леграйта, не в силах насытиться сей каменистой и хвойной страной.
Антарес Ровелий гулял по террасам своего лет-него дворца, осматривая посаженные вдоль внешней стены абрикосы. Гонец вручил ему письмо. Антарес прочитал его, нахмурился, и знаком пригласил гонца пройтись.
Они шли мимо роз и бассейна с холодной во-дой, где по левую руку располагались термы, за ни-ми шли кусты можжевельника, а далее – каменистый спуск к морю. Там высилось круглое белое здание с куполом из медной чешуи, это был лэгрикийский Синклит – высший совет Деспотии Леграйт.
– Стагнары совсем посходили с ума, – бросил деспот и спрятал письмо в рукаве. – Их бессмыслен-ные междоусобицы привели к тому, что все, кто не попадя, бегут теперь сюда. Сначала конники Алие-нель, затем Рхиоры с конными и челядью, которой нет числа. Княгиня Ульрика, видишь ли, – он снова достал письмо и потряс им в воздухе, – расчитывает привезти еще.
– Твое превосходительство их примет?
– Конечно, приму, – устало ответил Антарес.
Он увидел свою возлюбленную, та шла им навстречу.
– Моя прекрасная Илона, что случилось?
– Ты должен это видеть, господин!
Деспот пожал плечами и последовал за ней, продолжив свою речь:
– Подумать только, какие надежды я возлагал на короля Хевара! Я надеялся на союз, а что получил в итоге? Все то же самое, что и прежде. Правда, на этот раз они хотя бы сокрушили алгир.
– На своих, причем, землях, светлейший Анта-рес, – заметил гонец.
– Но теперь у них мир на пять лет! Представить только! Невозможно поверить, что нас бросили единственные союзники, но спасли враги!
Взор посланника выразил непонимание.
– Эларды подожгли весь флот Махд-аль-Зуни из мести за обман и за позор. Вся правда обнаружилась: жена короля Сефран-Дана никакая не принцесса, а базарная торговка и актриса! А может и проститутка. Алгиры знали, что выдают замуж самозванку. Такое точно не прощают.
Илона нырнула в беседку и вывела оттуда их трехлетнего сына.
– Наивно было с моей стороны полагаться на Ахит, это всегда было невыгодно. Даже теперь, когда я попросил продать мне лес для кораблей, обоим же только на руку, что они мне прислали? Десять меш-ков синей глины и двух камышовых котов! Коты си-дят теперь в моем зверинце.
Деспот повернулся, наконец, к возлюбленной.
– В чем дело?
– Тиэль вылил кувшин молока в сапог нянюшке.
– Значит, она заслужила. Не будем об этом. – ответствовал деспот, мельком посмотрев на ребенка, – Ровелии не тратят зря запасы.
– Мне наказать его? – спросила Илона.
– Не стоит, это лишнее. Лучше пойди распоря-дись, чтобы княгиню Ульрику встретили достойно. Пусть мои корабли сопровождают ладью Лема до Асгайлы и обратно. Хех, скучно не будет, пойду по-кормлю тех котов.
;
ЭПИЛОГ
Полоска песчаного берега, зажатая меж непри-ступными скалами и морем, была влажной от силь-ного ветра, окроплявшего ее без устали брызгами волн. Из-за вершин выглядывала башня коменданта, будто игрушечная, она казалась отсюда сказочным пристанищем. Жаль, что оно не было ни сказочным, ни постоянным.
Ульрика брела босиком по песку, пока ее сын собирал раковины, забравшись по колено в воду. Се-годня прибудут Арсефа и Лем, они вместе отбудут в Леграйт.
Отшельник и Алхимик осторожно спускались по узкой лестнице, вытесанной прямо в скалах. Ки-мейл прискакал нынче утром, велев княгине с маль-чиком готовиться к отбытию. Лем придет на ладье, и надо будет выйти в море на маленькой лодочке, что-бы взойти на борт. Ладья, как у них, не пройдет, разобьется об острые, торчащие со дна скалы.
– Неужели вы с Лисом вели их по дороге между нашими мирами? – удивился Кимейл.
– Выхода не было, друг. На тракте земном кара-улили нелюди Черной совы.
– Там все, как обычно?
– Конечно.
– Русалка сидит?
– Да, сидит.
– Видно, наказана за что-то очень плохое.
– Кто знает…
Внизу их встретила Ульрика.
– Лучше б мы дальше терпели Изхара, – про-молвила она в сердцах, – хватили мы себе на голову того, кого хотели.
– Нет, ити хгаер! – возмутился Отшельник. – Не дело выбирать одно или другое зло. Да, мы страдаем от зла, но выбирать его умом и сердцем не должны. Стремись всегда только ко благу. Даже если тебя вынуждают к подобному выбору. И позови-ка сюда княжича. У нас есть для него подарки.
Ульрика, повернувшись к морю, закричала:
– Хевар! Иди сюда!
Мальчик подбежал к ним с раковиной в руках. Следом явился Лис. Ульрика отошла к кромке моря, высматривая даль.
– Вот, держи! –Анахорейл подал мальчику кни-гу с серебряными застежками, – это Псалтырь, я сам переписал ее для тебя.
– И не забудь сказать, кто рисовал миниатюры, – заметил Алхимик.
– Да, ладно, Кимейл, – посмеялся Отшельник.
Хевар открыл книгу. Завороженный, смотрел он на красивую вязь букв и яркие рисунки. В книгу был вложен листок, и мальчишка его развернул. По кра-ям он был испещрен разнообразными рисунками: ро-зы, птицы, улитка, деревья, тюлень, все – в случай-ном порядке. Справа – лосиная голова с поставлен-ной на нее чашей. Не такая, как на их гербе, но тем не менее похожая. Посреди листа значились строки:

Нежданно кости обретут погубленного зря,
И полчища несметные к вам принесут моря,
Но к вам они заявятся не как цена за грех,
Вновь имя того явится, кто был подлее всех.
Тогда вновь рог подымется, во славе зазвучит,
И обретет Стагнария несокрушимый щит.

Пытаясь вникнуть в смысл этих слов, Хевар за-кусил губу. Обратная сторона была тоже исписана:

Наш юный друг, все неспроста,
Случайности здесь нет.
Начнешь ты с этого листа
Наш постигать совет.
Реченья эти ты сокрой,
Но свято следуй благу.
Коняшка вновь вернется в строй,
А серебро – ко стягу.

Мальчик поднял глаза на монаха.
– Придет время, и ты все поймешь.
Алхимик в свою очередь достал сверток из-под полы.
– И у меня для тебя кое-что есть!
Хевар развернул отрез холстины. Там была де-ревянная резная трубка в две пяди длиной, к ее кра-ям крепились какие-то стеклышки.
– А что это?
– Направь ее на свет и посмотри.
Внутри причудливо переливалась целая россыпь разноцветных каменьев, они блестели и сияли, созда-вая невиданные узоры.
– Поверни ее влево или вправо. Там будут по-являться все новые и новые удивительные сочетания фигур и цветов. И каждый раз – разные.
Паренек онемел от восторга. Затем, поблагода-рив учителей и уложив подарки в сумку, перекину-тую через плечо, где уже лежали несколько раковин, он вприпрыжку побежал на берег.
По лестнице спустился Тис.
– Мы видели ладьи! Они приближаются! – вос-кликнул он радостно. Следом за ним на веревках та-щили лодку.
– А почему бы не построить верфь прямо на этих скалах? – спросила Ульрика, всматриваясь в линию, разделявшую небо и море. – Тогда не соста-вило бы труда причалить там. А оттуда к этой лест-нице построить мост.
– Я даже не думал о таком, – восхитился Тис. – Воистину, для нашего города ты – настоящая благо-детельница!
Ульрика посмеялась. Она, Хевар, Тис и Лис се-ли в лодку. Вдали уже белел парус, и хрипло гудел рог. Ульрика и Хевар прощались с Великой Стагна-рией.
Отшельник с Алхимиком ждали на берегу, ко-гда лодка вернется за ними.
– Всякий раз, когда я вижу эту воду, – задумчи-во начал Кимейл, – я вспоминаю, сколь хрупки и слабы человеческие колени. Похоже, люди созданы ходить не столько по земле, сколько по воде выше колена. Смотреть в эту даль, собирая ракушки, да слушать рокот волн и крики чаек. Нырять и плавать. Дышать соленым воздухом и греться в этих лучах. И кровь такая же соленая, как эта морская вода.
Анахорейл молчал.
– Как думаешь, они вернутся? – продолжил Ал-химик. – Мы поняли все правильно?
Ветер с моря принес радостное восклицание, по которому они безошибочно узнали княгиню Арсефу.
– Бабуля! – прокричал в ответ юный Хевар.
– Вернутся, – легкая улыбка тронула губы От-шельника. – Пророчество мы с тобой поняли пра-вильно, все уже сходится. Однако таким и проро-честв не надо. Они приняли свет, сами став частью света. Им позволено будет вернуться. Они и вернут-ся, когда придет время, чтобы посрамить и уничто-жить царство лжи. И будут делать это, пока живы. Возвращаясь всегда.

КОНЕЦ