Прежде, чем грабить государство, его надо основать

Ведь как раньше, допустим, тысячу лет назад, создавались государства? Надоело   какому-нибудь лоботрясу работать – зачем вкалывать, если за тебя могут работать другие? – а здоровье, как у быка, и  кулаки по чайнику; вот и провозглашает крепкий паренёк себя князем или ханом, собирает под свои знамёна отряд таких же дармоедов и, отловив ховающихся по лесам, как сегодняшние украинцы, смердов,  заставляет их платить дань, не имея для этого никаких оснований, кроме наглой рожи.


Как это происходило на Руси, можно узнать из жития святой княгини Ольги, сжегшей Искоростень за бунт = отказ платить повышенную дань.
Этот волнующий миг становления государства прекрасно описан у Анатоля Франса.
– Имейте в виду, отец мой, – кротко возразил ему Буллок, – то, что вы называете убийством и грабежом, не что иное, как война и завоевание, священные основы империй, источники всех доблестей и всего величия человеческого. В особенности подумайте о том, что, порицая большого пингвина, вы нападаете на собственность в самом ее зарождении и сущности. Я без труда докажу вам это. Возделывать землю – одно, владеть ею – совсем другое. Эти явления не следует смешивать. В области собственности право первого заимщика весьма неопределенно и юридически слабо обосновано. Право завоевателя, напротив, покоится на прочном основании. Только оно достойно уважения, ибо только оно принуждает уважать себя. Собственность имеет своим единственным и достославным источником силу. Сила порождает собственность, и она же охраняет ее. Поэтому собственность священна и уступает только большей силе. Вот почему справедливо утверждение, что, кто владеет собственностью, тот благороден. И этот высокий рыжий человек, убивая земледельца, дабы завладеть его полем, положил начало одному из благороднейших родов своей страны. Пойду поздравить его.

Там, посреди свежей зелени долины, двенадцать пингвинов заняты тем, что убивают друг друга лопатами и мотыгами, вместо того чтобы обрабатывать ими землю. А женщины, еще более жестокие, чем мужчины, ногтями раздирают лицо своим врагам. Увы, сын мой Буллок, почему они истребляют друг друга?
– Из чувства общественности, отец мой, и в предусмотрении будущего, – отвечал Буллок. – Ибо человек по природе своей существо предусмотрительное и общественное. Таков его характер. Человек не представляет себе существования без приобретения собственности. Эти пингвины, учитель, заняты тем, что приобретают землю.
– Но разве нельзя приобретать ее без такого насилия? – спросил старец. – Сражаясь друг с другом, они обмениваются бранью и угрозами. Я не разбираю слов, но в голосах слышен гнев.
– Они обвиняют друг друга в воровстве и захватничестве, – отвечал Буллок. – Таков основной смысл их пререканий.
В это мгновение св. Маэль, всплеснув руками, испустил глубокий вздох.
– Смотри, сын мой, – воскликнул он, – смотри, как яростно вон тот пингвин впился зубами в нос своего поверженного противника, а другой мозжит голову женщине огромным камнем!
– Вижу, – отвечал Буллок. – Они заняты тем, что создают право, устанавливают собственность, утверждают основы цивилизации, устои общества и законы.
– Каким же это образом? – спросил старец Маэль.
– Межуя свои поля. Это начало всякого общественного порядка. Твои пингвины, учитель, выполняют величественнейшую задачу. Дело их будет на протяжении веков освящено законоведами, поддержано и утверждено судьями.


Тут надо добавить, что владельцы собственности охотно отстёгивают долю от добычи тем, кто сумеет лучше других оправдать этот разбой. Например, кое-что перепало «Комсомольской правде», убеждавших простодушных, что только уголовники сумеют навести порядок в стране.
В ХХ веке мы могли созерцать становление государственности дважды – после 1917 года и после 1991.  И если события до и после 1991 известны и памятны, то предшествующие не очень.   
К примеру,  21.02. 1919 завершилось подавление восстания на острове Эзель.  Там восстали, словно жители Искоростены,  местные эстонцы, молчаливые и трудолюбивые труженики моря  и местных полей, так как их насильно ставили под ружьё  для борьбы с безбожными  большевиками.  Однако,  убивать таких же, как и они, рабочих, крестьян и рыбаков местные жители не желали.  Только в  отличие от сегодняшних украинцев эсты не стали разбегаться по кустам и прятаться.  Для начала они прикончили представителя  Антанты, бывшей тогда чем-то вроде сегодняшнего НАТО,  Арсения Ефимова. У каждого восстания должны быть свои жертвы. У древлян это был князь Мал, у 1917 года – император Николай.
Потом восстание против войны империалистической  плавно перешло в гражданскую войну --  стали убивать немцев  из числа  помещиков  и чиновников.  Отсутствие любви к немецким помещикам объяснялось просто:  57,9% всей земельной площади Эстонии было сосредоточено в руках помещиков,  т.е. немецких баронов, а также  пасторов, которые, ведя народ в Царствие Небесное, не забывали и о своих земных нуждах.
У зарождавшегося эстонского государства ещё не было средств подавить недовольных. Поэтому подавляли восстание местные немцы, которым в трогательном единении оказывали  помощь офицеры Антанты, оставшиеся в живых после четырёх лет войны с немцами. Дело решил  приехавший с материка карательный отряд  из отбросов всех обществ, созданный,  как на  сегодняшней Украине..
 81 участник мятежа  погиб в боях с карательным отрядом, закладывавшим основы эстонской государственности,  82 были расстреляны по решению военно-полевого суда. Несколько сот восставших эстонцев отправились на каторгу. Вы спросите, почему суд был военно-полевой? Так зарождающееся государство всегда начинает деятельность с войны с собственным народом.

Особенно отличился по части казней  пьяный лютеранский пастор Рахамяги. Впоследствии  этот пастор   Бернхард Рахамяги  станет министром.