Доржи Банзаров, первый бурятский ученый, казак

Доржи Банзаров, которого современники назвали "первым бурятским ученым", стал ярким примером успешного человека из казачьего сословия. Его научные интересы охватывали языкознание, филологию, археологию и историю. Он первым из "инородцев" окончил университет и стал ученым с мировым именем, а затем его судьба решалась в Петербурге. Последние годы жизни провел в Иркутске, где занимал должность чиновника "особых" поручений при генерал-губернаторе Восточной Сибири Н.Н. Муравьеве-Амурском. Хотя жизнь Банзарова была короткой — всего 33 года — она была насыщенной.

Учеба
Доржи Банзаров родился в 1822 году в урочище Нижний Ичетуй, в семье бурятских пограничных казаков. Его отец Банзар Борхонов — отставной урядник-пятидесятник (офицер) Ашебагатского казачьего полка, был приписан и нес службу в Атамано-Николаевской (Харацайской) станице, входил в 1-е Военное отделение Забайкальского казачьего войска. Центр отдела находился в Троицкосавске (ныне Кяхта). Кроме Доржи в семье было еще четыре сына.


В 9 лет он окончил церковно-приходскую школу всего за год вместо трех. Затем продолжил обучение в русско-монгольской школе. Этим, по всей вероятности, и окончилось бы его образование, если бы следующий счастливый случай не дал ему возможность продолжить учебу и блистательно ее окончить. В 1834 году в Казани начали готовить специалистов по восточным языкам, цель которых была подготовка переводчиков для службы в пограничных с Азией миссиях и заставах, и в 1835 году Доржи с тремя сверстниками был направлен учиться в эту гимназию. Это позволило ему достичь больших высот в науке.

Прибыв в Казань вместе со своими земляками, они были поставлены на казенное довольствие. Оторванные от родного края и столкнувшиеся с новым климатом, сверстники Доржи зачахли на чужбине. По этому поводу российский синолог В.П. Васильев писал:

"Я уже второй год учился в казанском университете монгольскому языку, когда зимой 1834 года привезли из Забайкалья четырех бурятских мальчиков в первую гимназию. С ними приехал в качестве преподавателя монгольского языка лама Никитуев, поэтому меня вместе с другими учениками перевели жить в гимназию для практики монгольского языка. <…> Один скоро умер, другой, более симпатичный (Цокто) и не уступавший Доржи в учение, тоже не выдержал; остались Будаев и Банзаров. Первый смотрелся дикарем и уже после моего отъезда, он был отдан в солдаты за дело с инспектором гимназии Скорняковым. Доржи Банзаров учился отлично, наряду с лучшими учениками из русских".

Однако сам Доржи не сдался: он выучил не только родной и русский, но и монгольский, маньчжурский, французский, калмыцкий, тибетский и немецкий языки, а также неплохо знал латинский, тюркский и английский.

Его выдающиеся способности привлекли внимание учителей. Через шесть лет он с отличием окончил гимназию и в 1842 году поступил в Казанский университет. О поступлении юного монгола-буддиста студентом в университет, как о "выдающемся" явлении граф Сергей Семенович Уваров довел сведения до императора Николая I, тогда отец Доржи Банзарова получил 142 рубля в награду за успехи сына.

В отчете министерства Народного просвещения — это событие было запечатлено следующими словами: "Принятый в 1835 году в первую Казанскую гимназию на казенное содержание, из "забайкальских бурят", Доржи Банзаров, окончил в сем (этом) заведении курс учения с отличием и пожеланию поступил для дальнейшего образования в университет. Я имел счастье доводить до Высочайшего сведения о сем (этом) первом еще у нас явление, свидетельствующем, что основательное просвещение может быть принадлежностью и полудиких сыновей степей монгольских. Ваше Императорское Величество, благосклонно приняв представление мое, изволили удостоить "Всемилостившего внимания отца студента Банзарова, и столь лестное поощрение, без сомнения, будет иметь благотворное влияние на его соплеменников".


В том же году Доржи был награжден золотой медалью за успехи в учебе. После окончания гимназии, в том же году, Банзаров поступил на восточное отделение философского факультета Казанского университета. Здесь в течение пяти лет он формировался как ученый. Написал для своих соплеменников "Всеобщую географию" и "Грамматику монгольского языка", перевел с французского на монгольский "Странствования китайского буддиста IV в. по имени Фа-сян", а с маньчжурского — "Путешествие Тулишеня Аюб хану". Первые публикации молодого ориенталиста были восторженно встречены в кругах востоковедов. Его статья "Белый месяц. Празднование Нового года у монголов" была опубликована в "Казанских губернских ведомостях".

Внимание ученого мира
Доржи Банзаров успешно закончил университет и стал преподавателем истории в одной из гимназий Казани. В 1846 году он написал диссертацию, которая привлекла внимание научного мира. Огромное значение имел и возраст ученого, по научным и человеческим меркам он был еще очень молод (24 года), но при этом только что оставивший университетскую скамью он уже показал зрелый и трезвый философский взгляд на вещи.

Диссертация называлась "Черная вера или шаманство у монголов". Написанная в 1846 году работа до сих пор представляет одно из лучших сочинений о сибирском шаманстве.

В диссертации он выступил как атеист с материалистическим воззрением: "Черная вера монголов" произошла из того же источника, из которого образовались многие древние религиозные системы: внешний мир — природа, внутренний мир — дух человека, явления того и другого — вот что было источником черной веры… Из этих двух сил, которые руководят народом в стремлении его к верованию, природа сильнее действует на младенствующего человека".

В своей диссертации Банзаров утверждал, что шаманизм развивался независимо, а не как производное более сложных религий. Хотя это кажется очевидным сегодня, многие ученые XIX века не соглашались с его мнением.

Банзаров не пытался доказать своего мнения опровержением мнений тех ученых, которые в шаманстве видели отголоски более сложных религиозных систем Азии, он призывал читателей задуматься над тем, зачем искать влияние других религий, когда все можно объяснить самобытностью монгольского народа. Долгое время никто не пытался доказывать подобное после диссертации Банзарова, его мнение будет единственным на протяжение нескольких десятилетий.

Работа в столице
После университета в 1847 году Банзаров поехал в Санкт-Петербург, чтобы добиться освобождения от казачьего сословия. Он должен был вернуться в Забайкалье и отслужить 25 лет в армии, что для выдающегося ученого означало бы потратить время зря. Успешное начало ученой карьеры давало право надеяться на исключение из казачьего сословия.

В Петербурге он встретился с Николаем I, но его освобождение было прецедентом, и Сенат колебался, хотя согласился на освобождение от службы. Дело передали в Государственный Совет для окончательного решения.

Ожидая решения по своему делу, Доржи Банзаров провел время в Петербурге с конца 1847 года по июнь 1848 года. Столичная жизнь положительно повлияла на него — он стал выглядеть как настоящий европеец, превосходя многих аристократов в манерах и умении говорить на европейских языках.

Газета Восточное обозрение. Фото: Из открытых источников
Благодаря поддержке востоковеда Павла Савельева его пригласили в Азиатский музей Российской Академии наук для составления каталога маньчжурских книг и рукописей. Его рабочий день начинался в библиотеке или Азиатском музее Академии наук, затем он обедал в гостинице, а после возвращался домой, где под трубкой обрабатывал собранные материалы. Он изучил более ста сочинений и рукописей.

Благодаря общительному характеру, Банзаров завел много знакомств среди востоковедов, в беседах и спорах, с которыми он мог обмениваться мыслями и заработал авторитет среди людей его специальности. Как выражался Павел Савельев Доржи Банзаров сделался "львом" общества ориенталистов. В то время главный спор среди российских востоковедов развернулся вокруг письма, написанного на серебряной дощечке (пай-цзы) найденной в Сибири. Востоковед Григорьев говорил, что это особое тангутское письмо, академик Шмидт (немец по происхождению) говорил о "квадратном" письме.

Доржи Банзаров примкнул к мнению Василия Васильевича Григорьева, кроме того к восторгу "русской партии" (недовольной немецким засильем в академии наук) Банзаров нашел И.Я. Шмидта не правым и в переводе надписи сделанной протопопом Аввакумом.

Дело Банзарова в государственном совете было решено в положительном для него смысле — он был уволен из казачьего сословия и определен чиновником особых поручений при генерал-губернаторе Восточной Сибири, но требовалось утверждение царя, что могло случится не раньше, чем через четыре месяца.

Доржи Банзаров решил поехать в Казань, где готовился к службе и ждал утверждения от царя. Археологическое общество, узнав о его отъезде, назначило его своим корреспондентом, чтобы его работа в Сибири принесла пользу. Он написал статьи о пай-цзы и монгольских названиях некоторых древних русских вооружений, он также дал несколько заметок изданной Ильей Николаевичем Березиным татарской летописи "Шейбани-нами", где добавил комментарий по поводу происхождения имен Монгол, Уйгур и Ойрат, о имени Чингис-хан и о легендарной местности Эргэнэ-хонь, из которой вышел монгольский народ.

Служба в Иркутске
В апреле 1850 года Банзаров начал службу в Иркутске, где занимался проверками и расследованием злоупотреблений бурятских старост. Эта работа была тяжёлой как физически, так и психологически: долгие поездки отнимали у него много сил, денег и нервов. Сам он писал в 1852 году И.Н. Березину: "…на руках у меня бывали такие дела, от которых другие толстеют; я же от них худею, потому что ездить по уездам всегда стоит мне дороже, чем жить в Иркутске… Я долго прожил между бурятами, производил следствия строго, одним словом, дела вел не политично; меня на десять дней посадили на гауптвахту, но все-таки ничего со мною нельзя было сделать. Я остался на месте, и теперь с губернатором в таких же отношениях, как и прежде. Но всего того, что было насказано на меня теми, которым нравится мое место, не хочу описывать, потому что для описаний всегда найдутся сюжеты более благородные, нежели эти вещи".

В Иркутске он снимал комнату у казачьего урядника Бутакова, недалеко от улицы Большая. К сожалению, этот дом сгорел во время пожара в 1879 году, и на его месте построили новый.

Относительно денежного довольствия сам Доржи Банзаров замечал: "Получать в Иркутске 2000 рублей жалованья то же, что получать в Казани только 300 рублей серебром. Такова здесь дороговизна во всем!".

Чиновничья карьера Д. Банзарова, ставшего в 1853 году титулярным советником, не соответствовала его мягкому характеру и ослабленному здоровью. Многие исследователи считают, что он отвлекся от науки в Иркутске, где всего дважды посетил заседание Сибирского отделения Императорского русского географического общества.

Его заветной мечтой было участвовать в XIII Русской духовной миссии в Пекине, чтобы изучать китайский язык и историю. Однако, по одной из версий, из-за отказа принять христианство эта мечта так и не сбылась, и до конца жизни он оставался буддистом.

Последние годы и память
О последних годах жизни Банзарова рассказал в письме П. С. Савельеву Илларион Сергеевич Сельский, правитель дел Сибирского отдела Императорского русского географического общества. Он отметил, что после долгого пребывания на родине в 1850 году (около года) изменился в своем поведение, стал избегать светских встреч и посещения различных мероприятий, меньше стал уделять внимания науке:

"После нескольких лет, проведенных им в Казани и Петербурге в сухих ученых занятиях, вдруг он возвращается к своим вожделенным табунщикам, и там родная кровь, чудесная весна Боргоской степи, краснощекие землячки, и наконец тарасун, вдруг сближает его с непременными условиями жизни степного монгола, и с той же минуты Банзаров весь принадлежал своим. Целый год он провел на родине".

Мемориальная табличка. Фото: Из открытых источников
Внезапная смерть Доржи Банзарова в возрасте 33 лет оставила множество различных предположений, вплоть до отравления и других легенд. И.С. Сельский стал одним из первых, кто узнал о смерти Банзарова, объяснив ее следующим образом:

"Именно я, в последний назначенный им срок, пришел к нему за статьей о Чингисхане, и нашел его уже бездыханного, и ламу, читающего над ним молитвы! Болезнь его была кратковременна: он обрадовался приезду Бандиды-Хамбы-Ламы, в обществе его наелся жирной свинины и пил много вина, потом поехал Хамбу провожать, простудил желудок, и умер внезапно".

Доржи Банзаров ушел из жизни в 1855 году и был похоронен на Иерусалимском кладбище в Иркутске. Несмотря на распространенное мнение, что в Иркутске он не занимался наукой, профессор Буянто Сайнцакович Санжиев выделяет 9 фактов, опровергающих это:

1) ученый внес много исправлений монгольских названий на географических картах: жилых мест, гор, рек, озер, но не успел завершить начатое дело;

2) отлично пояснил на карте пункты китайской границы в соответствии с российскими и маньчжурскими данными;

3) совершал поездки в Тункинский край для исследования происхождения сойотов и их соседей урянхайцев (тувинцев);

4) занимался изучением древних надписей Мангутской пещеры;

5) открыл место рождения Чингисхана в пределах России — недалеко от Большого острова (Ехе Арал) по р. Онон — Делюн — Болдок, на правом берегу реки, в семи верстах выше ее течения и трех верстах от Кочуевского караула;

6) изучал историю перехода различных монгольских племен через границы в сторону Байкала;

7) на полях многих книг сделал многочисленные исправления и переводы к монгольским текстам и переводам с них академика Шмидта, особенно много исправлений сделано к переводу летописи Санан Сэцэна;

8) завершил исследование "Объяснения монгольской надписи на памятнике князя Исунке, племянника Чингисхана", начатое в Петербурге;

9) перевел с монгольского "Путешествие Зая-хамбы в Тибет".

Идея установить памятник Доржи Банзарову обсуждалась еще в 1906 году. Тогда в Иркутске создали фонд для этого, и деньги начали поступать от простых людей. В феврале 1909 года Цыбденов передал 525 рублей, собранные среди ламаистов Кыренского дацана — часть средств планировалось использовать для экспозиции буддийского культа в Географическом обществе, а часть — на памятник. К 1916 году на счету собралась сумма в 700 рублей, и отдел Географического общества решил возобновить разговор о памятнике. Однако события революции 1917 года все остановили. Только в 2020 году на историко-мемориальной комплексе "Иерусалимская гора" установили памятный знак Доржи Банзарову — первому бурятскому ученому.

https://dzen.ru/a/Zry5zUWhx1-2ZSOm