По следам памяти

Мой достоверный и правдивый рассказ о моих родных, уже ушедших от нас. Всё  о чём услышала в детстве, постараюсь вспомнить. Для тех кто прочтет, это предки, а для меня это бабушка, мама, дяди и тёти, которых я знала и помню. Бабушка мало рассказывала о себе, да и мы не спрашивали, в то время было не интересно слушать ворчливую старуху. Когда подросла стала расспрашивать свою маму Маргариту. Как жаль, что не услышу все из первых уст. Многое хотелось бы уточнить, узнать подробности, но и мамы моей тоже давно нет. Прошли годы, выросли дети, подрастают внуки и правнуки. Жизнь продолжается и опять никто не расспрашивает о своей родословной. Вот и решила написать, может пригодиться, ведь генетическая память никуда не исчезает.

Родом баба Пима была из деревни Волковицы Старорусского района Новгородской области, это современные названия. День рождения и она и сама не помнила, дату поставили примерно 1894 год. Детей в семье было не много. Всего три дочери Анна, Екатерина и Олимпиада. Отца звали Осип, а как звали мать бабушкину я не помню. В деревне работы много, помимо основных хозяйственных дел у каждого были свои обязанности. Пима занималась ткачеством, когда её выдали замуж, ткацкий станок отдали вместо приданого.
Помню это огромное сооружение,которое ставили осенью и до весны она ткала половники для себя и соседей. Покупали нитки белые и черные на деревянных катушках. Когда нитки заканчивались, из катушек делали бусы и погремушки для малышей.
Сами половики ткались из старых тряпок. Резали и сматывали в клубки.
Нам с сестрой это не доверяли, отходов не допускалось. Каждую тряпочку берегли. Про нас будет  позже, продолжу про бабушку.

Замуж ее выдали в деревню Старое Солобско, это километров пять от ее родителей. Деда звали Иван Галактионов.  Он служил городовым в городе Старая Русса. После революции его преследовали и он был вынужден скрываться, даже менял фамилию с Галактиона на Галин. В чем его обвиняли не известно.
У них родилось восемь детей, три мальчика и пять девочек.
Первая Руфина, Михаил, Наталья, Маргарита, Руф, Василий, Павлина, Мария. Бабушкин дом помню, он стоял посреди деревни на возвышенности. Дом бревенчатый, в доме две комнаты. Кухня, называемая чуланом и передняя, она же и зал и прихожая. В доме русская печь и плита, называемая (галанка). Были большие сени и крыльцо. Скотный двор и сарай. Мама вспоминала большой сад, где было 25 яблонь и много вишнёвых деревьев. Дом в войну не разрушили,но в саду осталось  всего 2 яблони. Немцы в наши края пришли быстро. Старшему сыну Михаилу  в то время было 16 лет. Он был рослый крепкий парень, его отправили с другими парнями угонять лошадей, чтобы немцам не достались. Раньше в каждой деревне были конюшни и много лошадей.
Михаил приписал себе два года и ушёл на фронт. Прошёл всю войну, был дважды ранен, награждён орденами и медалями.  Вернулся в свой колхоз построил дом, женился, работал механизатором. Был замечательным человеком. Я хорошо помню своего дядю. Вернусь к военному времени.

 В избе поселился немецкий врач и ещё два санитара.
Какое время они были под немцами надо смотреть в архиве. Моя задача не в этом, а писать о жизни моих предков.
Старшую дочь Руфину угнали в Германию, как рабсила, ей в то время исполнилось 19 лет. Зимой жителей деревни выгоняли на расчистку снега. По большаку шли немецкие машины. Моя мама, девочка 14 лет, также ходила чистить дороги. Зима была холодная и снежная. От холода и недоедания тело покрылось чирьями. Язвы остались на всю жизнь.
Единственное хорошее воспоминание, немцы в деревне не бесчинствовали. Врач лечил детей и взрослых. Приносил еду, угощал малышей.
Испытания начались, когда их вывезли в Литву. Поселили в сарае, никто не хотел брать к себе семью с шестью детьми. Дед болел, работник из него был никудышный.  Лекарств не было, помочь нечем. Похоронили, как рассказывали, где-то у леса. Дети все работали на хозяина. Маргарита помогала на кухне. Младшая Маша была с 1940 года. Мама помнила, как она приходила на кухню и спрашивала: Кухарка сальный пуп, готов ли суп?
Всё время все хотели есть.

У нас была своя родовая икона Георгия Победоносца, которая была с ними и в Прибалтике. Вернулась обратно в дом. Я эту икону очень хорошо помню, если бы встретила у кого узнала бы. Ее украли уже в наше время из маминого дома.
Все вернулись домой, но не было хозяина. Вместо коровы, завели козу.
Работали в колхозе. Вернулась из Германии и Руфина. Молодая девушка, но уже с больными ногами. Парни отслужили в Армии. Дядя Руф женился, уехал жить в Старую Руссу. С Василием всё было сложнее. После Армии вернулся домой, но за драку попал в тюрьму. Отсидел и остался в тех краях жить. Сначала приходили от него письма, бабушка очень его любила. Верила, что он вернётся. Но письма потом и вовсе перестали приходить, она от каждого стука в окно вздрагивали, ждала. Машка поехала поднимать целину, долго жила на Дальнем Востоке. Девки повыходили замуж, далеко не уезжали. В бабушкин дом вернулась моя мама с двумя детьми. Отец наш Самсонов Павел Иванович умер молодым. Мне было 3,5 года, сестре Вере полтора года. Мама так и не вышла больше замуж.
Дедова изба стала ветшать, из оставшихся брёвен дядя Миша построил баню. Мой отец  строил нам дом, почти готовый пришлось маме продать и купить другой. Там мы и жили вместе с бабушкой, уже на другой улице. Купили корову. Жили скромно, бабушка стала получать пенсию 12 рублей.  Когда стала получать деньги, начала ездить по гостям. Она была строгая, но мы всё равно старались, как нам казалось ее обхитрить. Деньги она держала всегда при себе, но нам и в голову не приходило украсть. Наша хитрость заключалась только в том, чтобы сбежать от её присмотра. Ей казалось, если она нас не видит, значит мы пакостим. Мама приходила с работы и начинались разборки. Разборки простые, брала прутину, но тут же заступалась за нас бабушка. Кто прав, кто виноват так и оставалось до следующих разборок. В престольные праздники к нам приезжали гости из ее родной деревни. Помню, как мои тетки собирались на гулянья и накручивали волосы у лампы на гвоздь, делали себе кудри. Запахнет палёным, бабушка начинает ругать. Губы красили уже на улице, боялись старших. В клуб ходили смотреть все и старые и малые. Пляски, частушки и конечно кадриль. Мы дети только мешали, но никто не ругал. Выходили на улицу и прогуливались, в доль деревни. Где заиграет гармонь и мы уже там. Нарядные, веселые и наши мамы счастливые. Старики довольные. В каждом доме пекли пироги и все старались нас угостить. В то время это было самое главное лакомство.Гостей собиралось много, спали на полу. У бабушки была своя деревянная кровать (ручной работы). Гости не задерживались, у всех дома скотина, хозяйство. В каждой деревне свой престольный праздник. Мы тоже ходили в гости. Я правда очень боялась пьяных. В нашем доме не было мужчин, а все праздники заканчивались пьяными разборками.
По праздникам и выходным ходили в церковь, за четыре километра. Иногда бабушка брала и меня, заходили на кладбище, навещали могилки её родителей. Церковь находится в деревне Борисово, всех нас там и крестили. Я любила храм, всё время просила ее взять с собой. Бабушка ворчала, потому что я уставала и всю обратную дорогу ныла.
Она была неграмотная, расписывалась кружочками. Интересно было смотреть, как она их выводила химическим карандашом. Любила слушать радио, оно у нас не выключалось. Когда в деревне провели электричество, она на ночь оставляла одну не выключенную лампочку. Ночью люди шли в соседнюю деревню за рыбой, увидев свет заходили в дом, думая, что в избе не спят и просились на ночлег. Заходили и странники. Бабушка никому не отказывала, но потом удивлялась, почему к нам всё  время стучатся. Она отвечала за часы - ходики. Поднимала гирьку или подвешивала, на неё какой нибудь груз, если часы отставали. Я тогда не понимала для чего все эти манипуляции. Сейчас всё с улыбкой вспоминаю. Помню её сумку, где хранилось белье, приготовленное для погребения. Маме не нравилось, что она, если уезжала куда всё время брала сумку с собой. Потом в конце концов уехала от нас, но и сумку увезла. На её похоронах я не была, мне никто не сообщил. В то время у меня был маленький ребенок. Я все время ее поминаю в своих молитвах. Сама я прожила нелёгкую жизнь, но бабушку свою Олимпиаду Осиповну вспоминаю с любовью и уважением. Это начало наших жизней, родные мои давайте помнить об этом.
Сердечно благодарю всех кто отнесётся с пониманием к моей жизненной повести.

Писала бабушка Нина.
Великий пост 2025год.


Баба Пима
Нина Павловна Гуркова
   
Часто снится бабкина деревня,
Там нет избы, и не живет родня.
В праздники не водят хороводы.
Другая жизнь, другие времена.

Дед был хозяин, крепла семья.
Жили не плохо, кормила земля.
Все потеряли.  Немцы. Война.
Голод и слезы, фронт, лагеря.

Горя хлебнули, вернулись домой.
Выросли дети вместе с войной.
Печь уцелела, отогрелась душа.
Поднимут хозяйство они не спеша.

Сил хватила все превозмочь.
Олимпиада, значит, Олимпа ты дочь!
Имя твое в наше время не модно.
С верой жила и Богу была ты угодна.
 
Сколько лет, не забыто словцо.
Помню, выйдет она на крыльцо.
Скажет тихо: - Куда теперь гожа?
Говорят мне: - На Пиму похожа!

     14.08.2012г.            Автор: Н.П. Гуркова