Глава 13. Таран

­­
Глава 13. Таран

К началу июня 1942 года обстановка в Крыму стала катастрофической.

Немцы штурмовали Севастополь, который подвергался массированным авиаударам. Самолеты Люфтваффе совершали до 600 вылетов в день, сбрасывая около 2,5 тысяч тонн фугасных бомб.

Перед вторым штурмом Севастополя все самолеты на мысе Херсонес были укрыты в мощных бетонных капонирах.

Но в ходе последнего штурма на аэродром обрушилось около 13 тысяч артиллерийских снарядов и почти 2500 авиабомб, уничтоживших 30 и повредивших 36 самолетов полка.

Полк Андрея получил приказ перебазироваться на Таманский полуостров.

Командир авиаполка вызвал Андрея и поставил ему боевую задачу:
— Андрей, я все понимаю. Ты как командир эскадрильи закончил все дела эскадрильи, и сегодня вы со своим ведомым должны лететь на Тамань.

Но есть задание из штаба фронта: выслать штурмовиков на охрану транспорта "Аджария". Летишь ты со своим ведомым.

Мне просто послать сейчас кроме вас некого, — сказал командир авиаполка.

Уже полгода Андрей летал в паре со своим ведомым, лейтенантом Юрой Говоровым, прекрасным летчиком, которому он доверял, который всегда его прикрывал в боевых вылетах.

4 июля 1942 года около 18 часов, вблизи мыса Фиолент, транспортный корабль "Аджария" должен был доставить боеприпасы бойцам, оборонявшим город Севастополь со стороны мыса Фиолент, и забрать раненых.

Андрей и его ведомый Юрий на двух Ил-2 прилетели к мысу Фиолент за полчаса до предполагаемой разгрузки транспорта.

При подлете они заметили, что к мысу Фиолент на скорости идут два немецких торпедных катера.

Сначала теплилась слабая надежда, что они пройдут мимо, но она не сбылась. Немецкие катера стали разворачиваться в боевой порядок, словно хищные волки, готовящиеся к атаке.

Они начали обходить транспорт с двух сторон, как шакалы окружая свою добычу.

Медлить было нельзя.

Андрей понимал, что буквально в течение нескольких минут начнется торпедная атака.

По рации он коротко бросил своему ведомому:
— Юра, твой правый, мой левый. Атакуем!

И бросил свой самолет в крутое пике. Юра свернул чуть вправо и тоже пошел в атаку на второй немецкий торпедный катер.

Бомбометание длилось всего три минуты, но эти минуты казались вечностью.

Андрей и Юрий отбомбились и стали разлетаться в разные стороны, набирая высоту.

Поднявшись на 800 метров, Андрей вышел из пике и огляделся. Летнее небо Крыма было чистым, как хрусталь, но Андрей понимал, что в любой момент могли появиться немецкие истребители или бомбардировщики.

Посмотрев в сторону берега, он увидел, что транспорт начал разгрузку.
— Ну вот и славно, — прошептал Андрей.

— А теперь посмотрим на шакалов, которые сами стали нашей добычей.

Катер, на который Андрей сбросил свой бомбовый комплект, был объят пламенем от кормы до носа.

Над ним поднялся черный дым, а на поверхности моря начало расплываться масляное пятно. Катер медленно тонул, словно раненый зверь, уходящий в глубину.

Юра отбомбился менее удачно: только одна бомба попала в катер, не нанеся ему существенных повреждений.

Его самолет, сбросив бомбы, стал уходить из пике вправо и вверх. Но в этот момент зенитная пушка с немецкого торпедного катера длинной очередью с близкого расстояния разбила ему левое деревянное крыло, обнажив рамочный каркас.

Самолет Ил-2, несмотря на свою бронезащиту, мощное вооружение и высокую скорость, имел уязвимые места — деревянные крылья и хвост.

Хотя мотор, система охлаждения, кабина экипажа и топливные баки были укрыты в бронированной "ванне", деревянные части были его ахиллесовой пятой.

Получив повреждения хвостовой части и крыла, самолет Юрия не смог выйти из пике. И... закрутившись волчком, упал в море.
— Юра! Юра! Как же так? — закричал Андрей с горечью, чувствуя, как сжимается его сердце.

В это время по бронированному корпусу самолета Андрея забарабанили пули зенитки с торпедного катера.

Он посмотрел назад и увидел, что половина хвоста его самолета разбита.

У него было всего несколько секунд на раздумье и целая жизнь перед глазами.

Мысли, как молнии, проносились в его голове:
— Без хвоста долететь до берега, до которого было не более 3 км, я все равно не смогу.
— На немецком торпедном катере есть полный боекомплект торпед. Он будет атаковать наш транспортный корабль, стоящий на якорной стоянке, и у транспорта шансов нет. Он будет уничтожен.

И Андрей принимает решение идти на таран немецкого торпедного катера.

Он направил свой самолет на торпедный катер, а сам выпрыгнул с парашютом в воду с высоты примерно 600 метров.

Капитан немецкого торпедного катера понял маневр Андрея.

Этот безумный русский летчик шел на таран!

Капитан попытался увернуться от падающего самолета. И ему это частично удалось.

Самолет Андрея прошелся по касательной в корму немецкого торпедного катера. Раздался мощный взрыв, и корма корабля стала уходить под воду. Андрей, спускаясь на парашюте, видел все это. Мелькнула мысль:
— Эх, промахнулся!

Но, приглядевшись, он с удовлетворением заметил, что корабль немцев начал медленно тонуть.

Андрей приземлился на воду неудачно — прямо в масляное пятно, оставшееся от затонувшего первого торпедного катера.

Его спасательный пояс надулся на подходе к воде. Он быстро сбросил парашют, который, наполнившись водой, медленно пошел ко дну.

Андрей осмотрелся. Вокруг плавали обломки уничтоженного им торпедного катера.

Вниз головой в спасательных жилетах плавали несколько трупов немецких моряков. Вдруг он заметил движение.

Метрах в десяти от него, держась за кусок деревянной палубы, барахтался на воде немецкий матрос и звал на помощь:
— Хильфе! Хильфе! Мир!

Андрей прекрасно понимал немецкий язык. Он вспомнил, как с другом Пашкой, который был немцем по рождению, однажды на танцах в парке Горького обсуждали вслух красивых девушек на немецком.

Тогда еще вышел забавный конфуз: среди тех девушек оказалась симпатичная девушка, прекрасно знавшая язык.

Пашка даже получил от нее по шее сумочкой после какой-то сказанной им скользкой фразочки. Она оказалась дочерью дипломата, и они потом весь вечер смеялись и болтали с Пашкой на немецком.

Андрей посмотрел в сторону второго катера.

На нем было видно какое-то движение. Катер накренился, но еще не затонул. Андрей заметил, что с него спустили две шлюпки. В первой было восемь человек, во второй — пять.

Андрей знал, что экипаж таких торпедных катеров составляет около 35 человек.

Значит, 20-25 фашистов и второго торпедного катера он все-таки уже похоронил в прекрасной бухте у мыса Фиолент!

У Андрея созрел план.

Он подплыл к кричащему немцу, обхватил его сзади и резким движением сломал ему шею. Держась за деревянный плотик из досок палубы, он снял с немца грязную майку с фашистским орлом и белые матросские брюки.

Сбросив с себя всю одежду, он переоделся в форму немецкого матроса. Оставив только свой финский нож, он начал кричать, как минуту назад кричал фашист:
— Хильфе! Хильфе! Мир! Бите, Готт, хильф мир!

Корма торпедного катера, который Андрей протаранил, быстро наполнялась водой.

Пока Андрей переодевался в немецкого матроса, катер окончательно затонул. Андрей увидел две спасательные шлюпки, плывущие в его сторону.

Первая шлюпка с торпедного катера проплыла мимо. В ней сидели два холеных немецких офицера и шесть матросов. Офицер брезгливо рявкнул на немецком во вторую лодку:
— Заберите это чудовище!

— Отлично, — подумал Андрей. — Именно этого я и добивался.

Во второй шлюпке, которая шла на расстоянии метров двадцати от первой, было только пять матросов.

Андрей еще раз крикнул, поднырнул под масляное пятно и, весь в мазуте, вынырнул у борта шлюпки. Немецкие матросы схватили его за руки и затащили на борт.

Андрей стучал зубами и причитал на немецком:
— Данке, данке!

Рулевой шлюпки по-немецки сказал:
— Ну ты и везунчик, ты один остался.

— Я-я-я, данке, данке, — ответил Андрей, садясь на дно лодки.

Вокруг него были немецкие матросы, все в такой же одежде, как и он.

Они вряд ли знали всех матросов с другого катера в лицо, да и им было не до расспросов. Их лица были очень напряжены, но в то же время в них читалась скрытая радость и эйфория от того, что они остались живы, а их товарищи, с которыми они еще утром завтракали на камбузе, теперь лежали на дне моря.

До берега было примерно 2 км — около 45 минут на веслах.

У Андрея было время подумать, что делать дальше...

В это время на берегу, на горе, вот уже целый час стояли и наблюдали в бинокль за боем на море два человека.

Один — высокий худой мужчина лет 50 в распахнутой, длинной до пят шинели без знаков различия и офицерской фуражке. Второй — невысокого роста, плотный, коренастый, в черном полупальто и кепке.

В руках у них были немецкие автоматы "шмайсер".

Это были командир и комиссар советского партизанского отряда "имени Коминтерна".

Они видели всё!