Глава 19. Второе рождение Павла

­­Глава 19. Второе рождение Павла

Следователь увидел, что после выстрелов Павел упал на землю, и, обращаясь к конвойным, закричал:
— Уроды!! Вы куда стреляли? Я сказал стрелять поверх его головы!

Он добежал до тела, проверил пульс на шее.
— Живой! — с радостью выдохнул следователь.

В это время во двор Бутырской тюрьмы выехала большая черная машина, и из нее вышел высокий седовласый офицер НКВД. Он быстрым шагом подошел к следователю и гаркнул на него с возмущением:
— Вы что, идиоты? Вы все-таки его расстреляли? Да я вас сейчас сам тут же расстреляю!
И расстегнул кобуру своего пистолета ТТ.

— Никак нет, товарищ старший майор госбезопасности, — залепетал следователь. — Он жив, я проверил. Сейчас оклемается.

Старший майор подошел к лежащему на земле Павлу и посмотрел на него.
— Да вы не меняетесь, дуболомы, — сказал он со злостью. — Ну и как этот диверсант вел себя на допросах?

— Он все отрицал, товарищ старший майор. Отказался подписывать признание, что готовил покушение на товарища Сталина, и отказался подписывать протокол допроса, что действовал в составе контрреволюционной группы во главе с генералом Крутовым.

— Понятно, — ответил старший майор. — И, судя по его внешнему виду, вы его много раз об этом спрашивали и призывали дать признательные показания?

— Так точно, товарищ старший майор. Все три дня допрашивали. Он практически и не спал, — сказал следователь.

— Я понял, — ответил старший майор. — Отправьте его сейчас в тюремный лазарет. Накормите, пусть спит, лечится. И чтобы через три дня он был готов к разговору со мной.

— Так точно, товарищ Судоплатов! — отрапортовал следователь.

Старший майор государственной безопасности Судоплатов сел в машину и выехал с территории тюрьмы.

Павел пришел в себя на койке в тюремном лазарете. Последнее, что он помнил, — это две вспышки из стволов наганов, направленных в его лицо, и два выстрела. На койке он лежал весь перебинтованный. У него были сломаны шесть ребер, нос, и заплыли оба глаза. Его кормила фельдшер из ложечки несколько раз в день. Врач каждый день осматривал его и менял повязки. Через три дня он уже мог самостоятельно вставать, несмотря на сильную боль, и сам смог дойти до туалета.

Утром четвертого дня в лазарет приехал неизвестный ему капитан НКВД и сказал:
— Железнов, собирайся. Едешь со мной.

Через час, глядя в окно машины, он увидел, что они заехали в лес и приехали на какую-то лесную базу. Капитан завел его в комнату отдельно стоящего здания и вышел, закрыв за собой дверь. Павел огляделся. Эта комната не была похожа на допросную камеру в Бутырке. Но он все равно еще не понимал, куда он приехал, зачем и что будет дальше.

Дверь в комнату открылась. Вошел высокий седой офицер НКВД лет тридцати пяти. Он сел на стул, закурил и сказал на немецком языке:
— Приветствую вас, граф Пауль фон Берг, на русской земле!
И засмеялся. Потом по-русски добавил:
— Я — старший майор государственной безопасности Павел Судоплатов. Начальник 2-го диверсионно-разведывательного управления НКВД. Мы сейчас на базе разведшколы НКВД. Жить пока будешь здесь. Капитан покажет тебе твою комнату.

— Мне про тебя генерал Крутов рассказывал. Как вы там с ним повоевали в первые дни войны, — с улыбкой сказал Судоплатов. — По войскам еще месяц ходили анекдоты, что Семен Крутов на захваченном "мессере" с красным знаменем в руках распугал немецкую танковую дивизию.

У Павла загорелись глаза. Он сказал:
— Товарищ старший майор, я ни в чем не виноват. Я не готовил...

— Знаю, Паша, знаю, — перебил его Судоплатов. — Забудь все, что с тобой было эти пять дней. Ничего не было.

— Но... — начал Павел.

— Проверить мы тебя должны были, — продолжил Судоплатов.

— Так точно, — отозвался Павел.

— Ладно. Как себя чувствуешь? — спросил Судоплатов.

— Нормально, товарищ старший майор.

— Ну и славно.

— А сейчас тебе принесут твоё новое обмундирование и еду. Ты переоденешься, поешь... а дальше... — он сделал паузу. — Ты начнешь писать. Но не то, что ты там в Бутырке писал. Я это все читал.

— Ты, Паша, будешь писать все о разведшколе "Бранденбург-800": где находится, какие населенные пункты или деревни рядом, сколько человек учится в группах, какие дисциплины изучали, кто преподавал, фамилии преподавателей и всех, всех, — повторил он, — курсантов, которых ты знал, со словесными портретами. Имя, фамилия поварихи, имя жены, любовницы и дочери начальника разведшколы, и даже клички собак, которые охраняют периметр.

— Зачем со словесными?.. Я смогу нарисовать, — отозвался Павел.

— Ну что ж, рисуй, — с удовлетворением сказал Судоплатов. — Е-мое, я ж совсем забыл. Ты, наверно, еще и на фортепиано играешь и вальсы танцуешь? — засмеялся Судоплатов.

— Так точно. Играю и танцевать умею, товарищ Судоплатов, — засмеялся Павел.

— Вот она, голубая кровь прусских аристократов. Не то что я — крестьянский сын, — и засмеялся еще раз.

— Как закончишь с разведшколой писать и рисовать, покажешь капитану и мне. А потом также распишешь мне все подробно про твой кадетский корпус в Берлине, где ты проучился два года. Твои однокашники и по кадетскому корпусу, и по разведшколе сейчас уже все на фронтах воюют. Мы их поищем. Поищем и найдем. И они нам могут пригодиться. Ты, Паша, не спеши, время у нас есть. Пиши все, что помнишь, рисуй, может, карты, схемы расположения казарм, учебных корпусов и так далее. Это все очень-очень важно.

— Ну все, я поехал. Начальник разведшколы — капитан государственной безопасности Спрогис Артур Карлович. Он тебя сюда привез. Я ему уже дал все распоряжения. Он все про тебя знает. Будешь писать — можешь с ним и только с ним советоваться, задавать вопросы. Все, будь здоров. И... добро пожаловать в Красную Армию! — заулыбался он.

— До встречи, — сказал Судоплатов и пожал Паше руку.

Через неделю Паша отдал Судоплатову две папки. В каждой было около ста листов: одна называлась «Кадетская школа», вторая – «Разведшкола». Судоплатов вместе с Пашей просмотрел листы, задавал вопросы, а Паша уточнял и дополнял записи. Забрав обе папки, Судоплатов сказал:
— Теперь по ним будет работать целый отдел. Будем искать по всем фронтам и диверсантов, и твоих однокурсников-офицеров.
— Спасибо тебе за хорошую работу, Павел Железнов, — сказал Судоплатов, показав глазами на две увесистые папки, которые ему передал Павел.

Параллельно с выполнением задания капитан госбезопасности Спрогис решил проверить навыки и умения Павла в диверсионной работе – то, чему Павла научили немцы в разведшколе. Как раз в разведшколе НКВД готовился выпуск очередной группы разведчиков, и Павла, никому ничего не говоря, поставили сдавать экзамены вместе с курсантами. Группа обучалась три месяца и состояла в основном из кандидатов и мастеров спорта. Капитан Спрогис скептически отнесся к тому, что Павел сможет хоть как-то сдать сложнейшие экзамены.

Но всё оказалось не так, как думал капитан. Павел сдал все экзамены на «отлично», а по стрельбе и работе на рации показал лучшие результаты среди тридцати курсантов. В рукопашном бою он не смог победить только одного – мастера спорта СССР из Дагестана, Аслана Бутаева.

Спрогис доложил Судоплатову о своем эксперименте по сдаче экзаменов в советской разведшколе Павлом:
— Павел меня искренне удивил. Предлагаю назначить его в нашей разведшколе инструктором по стрельбе и присвоить звание сержанта.

Судоплатов выслушал капитана и, смеясь, сказал:
— Да, Артур Карлович, ты думал, что только ты умеешь готовить диверсантов на «отлично»? Оказывается, в абвере тоже не дураки сидят.
Он повторил:
— Не дураки. Нам это надо иметь в виду.
Потом добавил:
— А что касается сержанта... Я не против. Тем более Павел проделал колоссальную работу.
Он потряс двумя папками, которые ему передал Павел.
— Значит так. Учитывая, что товарищ Железнов два года учился и в 1940 году закончил фашистский кадетский корпус, думаю, ему можно присвоить звание младшего лейтенанта госбезопасности и назначить инструктором в твою, Артур Карлович, разведшколу. Пиши представление, я подпишу. Только, — смеясь, добавил он, — не вздумай в представлении написать про Берлинский кадетский корпус, а то нас в Управлении кадров не поймут.

— Так точно, Павел Анатольевич! — ответил капитан Спрогис. — Сегодня же подготовлю представление.

И 20 сентября 1941 года младший лейтенант госбезопасности Павел Васильевич Железнов впервые в жизни надел офицерскую форму. Павел стоял перед зеркалом и смотрел на себя. Всё, всё... всё, о чем он когда-то мечтал, сбылось – и даже больше!

Война с немцами только началась. Они были на подступах к Москве и Ленинграду. Но Павел был безмерно рад и счастлив, что у него, у Павла Железнова, в прошлом – Пауля фон Берга, есть шанс, как и у всей страны, встать на защиту своей Родины – Советского Союза. Впереди его ждала новая жизнь.

До октября 1941 Павел преподавал стрелковое дело в разведшколе. Но капитан Спрогис решил, что знания и умения Павла принесут больше пользы на диверсионно-разведывательных заданиях, и в октябре 1941 года Павел в составе диверсионной группы уже был на задании в оккупированном немцами Минске.

В самом начале войны 25 июня 1941 года, при первой бомбардировке Минска, здание Дома правительства Белоруссии было взорвано. Архивы Совнаркома, Наркоматов и Верховного Совета БССР подготовить к вывозу не успели. В руки немцев попали почти все документы, касавшиеся государственного управления. По данным подпольщиков, эсэсовцы оберштурмбаннфюрера Фегелейна по всей Белоруссии искали мобилизационные дела БССР. Они пытались найти карты дислокации белорусских партизанских отрядов и их заранее подготовленных баз, а также мобилизационные списки партийно-хозяйственного актива Белоруссии, ушедшего в партизаны. Именно этот архив и должна была найти разведывательно-диверсионная группа, в которую входил Павел, чтобы вывезти документы в Москву.

На этом задании Павел, переодетый в форму офицера СС, дерзко и нагло, среди белого дня, не скрываясь, на виду у всех проник в полуразрушенный Дом правительства в самом центре Минска. В подвале, в тайнике, он нашёл эти важные документы. Затем, угнав штабную машину, его группа с боями прорвалась из Минска и была эвакуирована самолётом в Москву.

В ноябре 1941 года, при подготовке контрнаступления под Москвой, Павел трижды переходил линию фронта в составе разведгруппы, брал «языков», причём один из них оказался особо ценным — полковником из штаба генерала фон Бока. А в мае 1942 года он в составе диверсионной группы под командованием разведчика Николая Кузнецова участвовал в ликвидации на Украине нескольких генералов вермахта. В июне 1942 поступила информация, что в Крым фашисты везут царь-пушку "Дору". Начальник разведшколы капитан Спрогис включил Павла в состав разведгруппы, и он работал по подготовке к выполнению задания и переброске разведгруппы в Крым.