Игорь Лев о стихах Сергея Радченко

Я сейчас специально для этого текста походил по стихам - представил, что я так же вникаю в них, тем же, таким же способом, как я прорабатываю стихи Сергея Радченко - и удивился: не могу. Мне пришлось бы, наверное, вырабатывать какой-то иной способ.

А ещё я почитал свои первые (тут поблизости размещённые) так называемые "рецензии" на данный объект - вот, "Росток", например, - "рецензию" свою перечитал - так-то я никогда своё не перечитываю - даже сразу после написания. Понял, что придётся или, во всяком случае, хорошо бы мне заново начать по стихам этим рефлексировать. До того изменился мой способ-манера с тех пор, как я это дело впервые начал.
Теперь-то у меня выработался метод определённый - я его сейчас для себя называю ПОСТРОЧНИК.
Всё потому, что начал знакомиться со стихами Сергея Радченко с читок - с аудио их версии, с читаемых разными людьми текстов. А я имею такой дефект - я не успевая в тексты вникать на слух. Мимо ушей моих звучащее всегда проскакивает. И пытаюсь, бывает, вспомнить только что услышанное, чтобы осмыслить-вникнуть, да там уже следующие строчки-звуки следуют-раздаются.

Но, знаете, бывают стихи, которые именно сразу я успеваю и расслышать, и понять. А бывают такие, что я даже запомнить умудряюсь аж с первого услышания. До того там, выходит, просты слова.

Сегодня я не только случайных автором-поэтов читал, я нынче провалился, скажем, в Бродского. Читал и автоматически сравнивал с Радченко.
А ещё изрядно начитался Цветаевой.
И представлял, как бы я анализировал её, если бы пришлось. Примерял метод, который я себе на Радченко наработал.
А я очень этим методом доволен, если не сказать горжусь.

И я сегодня подумал такое: а есть ли вообще поэты, пишущие так же, как наш автор? Не может не быть - не правда ли, вам эта мысль пришла тоже первой же?
Сколько я сегодня авторов пересмотрел? Двадцать? Тридцать? Может, и сорок. И к ужасу своему, я пока не нашёл подобных нашему.
Может, завтра найду, может - уже сегодня. Но пока - нет, не обнаружил.

Вот мы и оказались перед необходимостью уже назвать-определить, что же это за свойство-качество такое у Радченко-то, что у других поэтов нет его?
Я подумал сейчас сразу - у него не одно качество, которое я для себя осознал, но первым я хочу назвать-отметить-сформулировать именно это... Какое же?

Я могу делать его стихи собственными моими откровениями, вот, какое.
Вот беру его строчку - первую же строчку любого стиха - поначалу да, она чужая вроде бы. Ну, вот эта, например:

"Как встреча у нас печальна"

Итак, я вникаю в стихи Сергея Радченко неким ПОСТРОЧНЫМ методом. Беру строчку за строчкой и в каждую последовательно вдумываюсь-вчувствываюсь. Это ничего, что последующая строчка меняет смысл предыдущей. Пока я позволяю себе понять строчку очередную так, как выстрелят мои ассоциации, я успеваю пропутешествовать в самого себя – в сокровища, которые хранит-таит моя память.
Я думаю, что я ухватил механизм сна – счастливую часть этого феномена. И ведь во сне именно так и получается: сначала событие трактуется так, но приходят новые детали – случайно вроде бы приходят – и спонтанное воображение тут же переодевает целое – всё перелицовывается и продолжается уже в другом сюжете. И что за беда, если идёт череда разных историй внутри одной? Этот калейдоскоп лишь показывает, что не в отдельных случаях дело, в какой общей им всем архетипической истории. Так мы выходим на собственные сущности – восходим вроде бы от конкретного к абстрактному, но на самом деле каждый из эпизодов постигаем в его сути, а, значит, как раз наоборот: превращаем абстрактное (непонимаемое) в конкретное (понятное).
 
Метод построчника. Это когда мне уже достаточно одной строчки, как оказалось, чтобы начать понимать стих. Как я это делаю: я представляю, что эта строчка – это что-то персонально обо мне, для меня. Я всматриваюсь в свою актуальность, допуская, что строчка эта – это послание Бога лично мне.

Встреча наша печальна. О какой МОЕЙ встрече идёт речь? И я перебираю в памяти свои встречи - такие, которые взивались во мне печалью до небес.

Вот одну такую себе обозначил. И ещё одну - на всякий случай. И ещё. Теперь я знаю, о чём тут речь. Главное – я вспомнил, я почувствовал эту самую печаль – главного персонажа всей-любой поэтики.

Дело ещё в том, что я нисколько не собираюсь играть во всеобщую эту игру "Что автор этим хотел сказать?"

Между прочим, вот я сегодня читал множество стихов других авторов – и везде мне сразу же было понятно это самое "что автор хотел сказать". И понятно было, что он скажет дальше. Открытия моего никакого не было. Я не извлекал никакого для себя урока из такого стиха. И ценности автора понимал, и согласен с ними не был. А даже если и был – зачем мне повторение уже пройденного? И пройденного много-много раз.
Просто рифмованная, но заранее известная мысль? Нет, это не по мне. По мне – чтобы было в итоге открытие. А для открытия надо, чтобы было путешествие с приключением. То есть, заведомая непредсказуемость.
Ещё вспомнил мандельштамовское – «переводчики готового смысла» – это он о литераторах социалистического реализма. Это когда, мол, читателю должно быть всё сразу ясно. Когда «всё сразу ясно» – это или не искусство, или какое-то другое искусство, не то, которое меня интересует. Меня интересует такое, в котором я прорастаю сквозь себя нынешнего.
И вот как раз для такое я обнаружил для себя у Сергея Радченко. А теперь пытаюсь показать, как это в моём случае работает.
 
Я и этот сейчас текст пишу как путешествие - я не должен знать, какие сюрпризы, какие заветные мои тайны мне раскроются в итоге. И это должны быть тайны, ранее мне не известные. И они должны быть сущностными для меня. То есть, должны быть на переднем крае моего миро-познания.

Итак, печальная встреча - я и Она. Грусть моя вселенская. Небо летнее, бездонной чернотой, шелест ночных южных дерев - они аккомпанементом счастью привыкли. Это и есть моё счастье - Она, живая, пульсирующая... Впрочем, я увлёкся. Но я ведь иллюстрирую, что для меня такое Сергей Радченко. Вот, он мне что даёт, какие картины заветных моих музык. Когда бы, где я без него бы извлёк из небытия эти образы и эти мои догадки - я понял вдруг, и как грустно, но и как прекрасно было то тогда - те минуты той встречи.

"Но всё же ты мне улыбнись"

Это кому из них я мог такое сказать? Ей? Той, про которую уже подумал после первой строчки? Да, она мне улыбалась. В этой её улыбке всё и дело. Улыбка та для меня была всё обещающей, всё открывающей, всё начинающей. А встреча тут же твердила, что всё это невозможно.

Вот опять открытие - я понял ту её улыбку. В этом самом словечке Сергея "всё же". Улыбка несмотря на невозможность. Улыбка-то - про возможность. А встреча-то - про недоступность такого доступного - плоть-то её так обжигающе-облегающе - до перехваченного горла моего вонзила меня в себя.

"Мы снова начнём начало. Совместную нашу жизнь"

А это про какой мой случай-момент? И тут я поплыл. Он уже передо мною. Она в объятьях моих и нисколько не против. Не вырывается, замерла, прислушивается. Неужели? - я думаю. И вот мы уже идём к автобусу - это последний автобус, ночь над нами... ах, какая ерунда - последний автобус. Что я за глупец. Она идёт и я чувствую - не спешит. Она мне послушна. Неужели нам можно сначала? Новым началом...
И я переигрываю эпизод снова: печальна наша встреча, говорите... Да, я заметил её со спины - Настя? Или для Насти стройна слишком? Неужели Настя такая была со спины? У меня была такая? Неужели?

И, знаете ли, так далее.
Поняли ли вы уже, что для меня такое Сергей Радченко?
Знаете ли вы сладость сна? А я вот смотрю свои сны наяву. Всё благодаря этому явлению - стихам Сергея Радченко. Который Юрьевич, а не иного.
Вы тоже так можете, конечно же, но почему-то я уверен, что это пространство - для меня персонально. Как те ворота права из притчи Кафки, что были созданы лишь для одного.
Это как Бог - он у каждого персональный и одновременно един для всех. У каждого может быть собственный Сергей Радченко. Я своего себе не сразу добыл. Но ведь он у меня меняется каждый день - от стиха к стиху меняется мой способ путешествий в самого себя - благодаря этим стихам. Тут закон вечного открытия. Что ни строчка Его, то моё открытие. И каждое открытие - на переднем крае - на острие моего приключения внутрь чуда встречи. Встречи с собой.
Поэтому я, может быть, ещё напишу что-то про стихи эти. А пока мне не терпится нырнуть снова в этот стих, который "Какая встреча у нас печальная" - досмотреть те мои дивные сны.
Я продолжу тут же, по соседству, в соседнем сборнике.
До встречи там. До радостной встречи там.