Глава 8 Кая и песок времени

Глава 8: «Кая и песок времени»
Глава, которая связывает абстрактное (время) с физическим (песок), подчёркивая тщетность попыток Микки осмыслить реальность, где песок — метафора необратимости распада, а часы-труп — приговор его философии.
Чемодан Каи был похож на гроб, выкопанный из песков пустыни, где ветер стёр все надписи, кроме одной: «Не открывать. Содержимое тяжелее мира», он стоял посреди комнаты, испуская тихий звон, будто внутри перекатывались струны расстроенной арфы, Микка сидел на полу, поджав ноги, а брат кружил вокруг чемодана, тыча пальцем в заржавевшие замки, которые то открывались, то закрывались сами, словно дышали.
— Это… эээ… мусор? — спросил брат, подбирая песчинку, упавшую из щели.
— Нет, — Кая провела рукой по поверхности чемодана, и тот затрепетал, как зверь под гипнозом. — Это то, что осталось от завтра.
Она щёлкнула застёжками, замки отвалились, превратившись в жуков-скарабеев, крышка откинулась с гулким стоном, внутри, сверкая, как расплавленное стекло, лежал песок, но не жёлтый, а синий — цвет венозной крови под луной, а каждая песчинка светилась изнутри, словно в ней горел микроскопический маяк.
— Смотри, — Кая зачерпнула горсть, и песок заструился сквозь пальцы, рисуя в воздухе цифры: 23:59:59. — Он считает.
Микка протянул руку, но Кая отстранилась:
— Не трогай, он застрянет в тебе, как заноза.
Песок, падая на пол, начал собираться в форму, сначала возник циферблат — гигантский, с римскими цифрами, выложенными костями птиц, стрелки слепились из ржавых гвоздей и волос, часы росли, как грибница, заполняя комнату. Брат прыгнул назад, когда минутная стрелка пронзила стену, оставив дыру, из которой посыпались обои с надписью «Время кончилось».
— Это… часы? — Микка встал, ощущая, как песок скрипит под подошвами, словно перемалывая его шаги в пыль.
— Нет, — Кая положила ладонь на стекло циферблата. — Это его труп.
Часы затикали, звук был похож на лопнувшие лёгкие, стрелки завертелись, сначала медленно, потом быстрее, пока не слились в серебряный вихрь, циферблат треснул, синий песок почернел, превратившись в пепел, и рассыпался, а на полу осталась лишь груда праха, из которой торчал ключ с надписью «Никуда».
— Будущее — это то, что уже рассыпалось, — сказала Кая, подбирая ключ, её голос дрожал, будто она держала в руках не металл, а кусок льда.
Джинн, до этого молча наблюдавший с холодильника, спрыгнул вниз, расплескав содержимое стакана — жидкость, пахнущую формалином.
— Как твоя философия, — хмыкнул он. — Сначала строит башни, потом — могилы.
Брат, тем временем, поднёс к лицу горсть пепла, тот зашевелился, складываясь в миниатюрный V-знак, и брат чихнул, развеивая его.
— Он живой?
— Нет, — Кая захлопнула чемодан. — Он мёртвый. Просто ещё не лёгкий.
Микка подошёл к дыре в стене, за которой открывался вид на город, но не настоящий — а тот, что Кая показывала в метро. Небоскрёбы-кактусы, реки из песка, люди с часами вместо лиц, а один из них, с циферблатом, заросшим мхом, повернулся и помахал ему, как старому знакомому.
— Это и есть апокалипсис? — спросил Микка.
— Нет, — Кая поставила чемодан вертикально, и тот стал тенью, прилипшей к стене. — Это настоящее, вы просто не видите.
Джинн поднял с пола ключ «Никуда» и сунул его в карман брата.
— Держи, пригодится, когда захочешь открыть дверь в ничто.
Внезапно комната вздрогнула, с потолка посыпалась штукатурка, образуя на полу узор: «Время на исходе», брат засмеялся, подбирая осколки часов:
— Это… эээ… игра?
Кая взглянула на Микку, в её глазах плавали песчинки, светившиеся ядовито-синим.
— Ты ещё успеешь убежать. Но не с ним. — Она кивнула на брата, который пытался сложить из пепла замок.
Ночью Микка нашёл в кармане ключ, на нём была новая надпись: «Дверь — внутри», а на стене, куда упала тень чемодана, проступили часы, стрелки которых указывали на дату: 31.12.1991.