Глава 29. Подготовка к диверсии

­— Очень толково, Павел, — сказал комбриг, выслушав план Павла.
— Василий, — сказал он, обращаясь к комиссару, — не пойму, в кого он такой смышленый?

Ты у нас в военном деле, мягко скажем...

— Ян, сейчас по шее получишь, не посмотрю, что ты комбриг, — засмеялся комиссар.
— Все, замолкаю, замолкаю, — смеясь сказал комбриг.
— Товарищи, он мне, старшему по званию еще с 1919 года, не дает и слова сказать, постоянно перебивает, а сейчас даже физической расправой угрожал.

Вы все свидетели, — закончил он фразу, смеясь во весь голос. — Вы все слышали?

— Товарищ комбриг... я ничего не слышал, — смеясь сказал Павел, чтобы поддержать отца.
— Я тоже, — смеясь, ответил Андрей.
— Товарищи, — сказал Павел, — считаю, что все подробности плана операции доводить до сведения подпольщиков и партизан нет смысла. Нам нужна строжайшая секретность.

Подпольщики и партизаны должны знать …только свою часть задания.

— Те, кто будет наводить шухер на станции, должны думать, что это разовая акция.
— Те, кто будет штурмовать и освобождать заключенных, — тоже.

Ну, а что говорить минометчикам — решайте вы, товарищ комбриг.
В курсе всей операции будут бойцы моей группы и мы все, находящиеся в этой комнате.

Дату и время мы определим за день-два до начала — ведь, мы и сами еще не понимаем, когда будем готовы.
— Я согласен с Андреем, — ответил комбриг. Так и поступим.
— А если серьезно, — продолжил комбриг, — быть тебе, Павел, генералом.

Ты молодец, план неплохой, нам, конечно, многое еще надо сделать, но я считаю, надо брать его за основу и готовиться.

— Комиссар, на тебе подпольщики и подготовка к уничтожению концлагеря, продумайте вместе, как мы уничтожим этот концлагерь, освободим наших пленных.
На мне минометчики — поищем им огневую позицию.
Ты, Андрей, с сегодняшнего дня входишь в разведгруппу Павла.
И именно вы в немецкой форме проведете разведку и на железнодорожной станции, и у концлагеря.

Диверсия на станции за группой Павла - вас собственно, этому этому и учили, — засмеялся комбриг.

А тебе, Павел, еще надо встретиться со своим эсэсовским двоюродным братом и нагнать на него жути.
Все согласны? Вопросы есть?
— Нет!
— Выполнять! — скомандовал комбриг.

В течение недели все готовились к заданию.
Павел дал радиограмму в Центр о том, что группа вошла в контакт с партизанским отрядом им. Коминтерна, и что он подтверждает личности и командира, и комиссара партизанского отряда.

Павел не стал пока докладывать, что комиссар отряда — его отец, написал, что с комиссаром был лично знаком до войны.
Также в радиограмме он доложил, что в партизанском отряде 250 бойцов и есть всё для выполнения задания, в том числе оружие, боеприпасы и взрывчатка.

Комиссар отряда встретился с подпольщиками Севастополя и обсудил захват концлагеря.
Подпольщики с энтузиазмом приняли предложение о разгроме концлагеря и взяли на себя ответственность проинформировать надёжных людей в самом лагере о дне и времени начала операции по его уничтожению.

Также подпольщики взяли на себя обязанность предоставить две грузовые машины, в которых партизаны подъедут к концлагерю и привезут винтовки для коммунистов, готовых вместе с партизанами держать оборону, пока все военнопленные не покинут лагерь.
Комиссар обозначил на карте пути отхода партизан и военнопленных, а также указал точку сбора после.

В разговоре выяснилось, что в лагерь военнопленных попал раненый командир погранзаставы майор НКВД Лаптев, которого хорошо знали и подпольщики и пограничники, пришедшие в партизанский отряд.
Именно он сможет организовать и возглавить военнопленных, когда они будут уходить из лагеря.
Все пограничники, узнав, что их командир в плену, тут же записались добровольцами на это задание.
Комиссар решил вопрос с дрезиной и доложил комбригу, что дрезина будет.

Комбриг вместе со старшиной-миномётчиком нашли в горах недалеко от объекта огневую позицию для миномётов, подготовили её и замаскировали.
Остался вопрос, как скрытно доставить два 82-мм батальонных миномёта на огневую позицию.

Павел с Андреем в немецкой форме несколько раз приезжали на железнодорожную станцию Бахчисарай.Бойцы разведгруппы Павла были в засаде у станции две ночи и записывали все передвижения вагонов и поездов.
Павел определил места закладки взрывчатки, а также решил, что нужно взрывать и само здание вокзала, так как там всегда, даже ночью, находится много немцев.

Договорились, что подпольщики узнают за сутки дату и время диверсии и смогут предупредить товарищей на станции, чтобы они смогли отойти на безопасное расстояние от мест взрывов и не погибли.
Провели инвентаризацию немецкой военной формы — оказалось, что есть 35 комплектов новой солдатской и 3 комплекта офицерской немецкой формы.

А потом, собрав группу партизан, которые будут в немецкой форме, комиссар, заставив их всех переодеться, поставив переодетых партизан в немецкую форму по стойке "смирно", провёл в пещере импровизированный а-ля "строевой смотр".

Далее, встав перед строем, на немецком языке сказал:
— Вас одели в эту форму только потому, что мы идём на диверсионное задание — освобождать наших военнопленных.
А потом на русском спросил:

— Кто понял, что я сказал? Шаг вперёд!
Из 35 человек… шаг вперёд сделали только 6 человек.
Комиссар засмеялся и сказал:
— Ну, это лучше, чем ничего.
И продолжил:
— В школе, товарищи бойцы, надо было хорошо учиться, а не филонить.
Каждый должен знать и владеть языком противника.

Вы, товарищи бойцы, — он обратился к шести вышедшим из строя красноармейцам, — будете на задании около меня, изображая фашистских ефрейторов и фельдфебелей, и отвечать мне только по-немецки "Яволь, герр офицер!", когда я буду на вас орать, — смеясь, сказал комиссар.

— Остальные — молчок. Пока мы не войдем в лагерь, немцы должны быть уверены, что мы немецкий взвод, который прислали им на подмогу, так как на них наступают эти «страшные и ужасные» партизаны.
А вот... когда мы войдём внутрь, — улыбнулся комиссар,
— Я …объявляю конкурс на самое виртуозное матерное выражение, какое вы знаете.
Бейте фрицев почём зря — ни один из охранников концлагеря не должен остаться живым!
— Всё понятно?
— Так точно! — засмеялись бойцы.
— Вопросы есть? — спросил комиссар.

— Так точно, есть! — сказал боец с одесским босяцким говором, у которого из расстёгнутого немецкого солдатского кителя торчала тельняшка.
— Товарищ комиссар, обсЧиство моряков краснофлотцев, чисто конкретна, интересуется, а какой будет приз за самые забористые матюки?

Шеренга взорвалась от хохота.
— Приз? Приз... — начал говорить вслух комиссар.
— А приз будет — пять пачек махорки! — выпалил комиссар и тоже засмеялся.
Шеренга "немцев" одобрительно загалдела и загудела. Послышались смех и крики:

— Погранцы, Пехотаааа... вам не светит!!
— Мы, моряки, мы на мате с пеленок разговариваем!!

— Оставить! Смирна! — оборвал едва начавшуюся бузу комиссар. — Всё, инструктаж закончен, все свободны. Посмотрите друг на друга — кому мала или велика форма, можете поменяться или подшить.

К 25 июля 1942 года все приготовления к выполнению задания по уничтожению огневой позиции 800-мм немецкой пушки «Дора» были сделаны: назначены командиры групп и определён поименно состав каждой группы.
Командиром группы бойцов в 35 человек в немецкой форме, которая будет захватывать и освобождать концлагерь, был назначен комиссар партизанского отряда Василий Железнов.

Командование основной группой в составе 100 человек, которая будет штурмовать огневую позицию суперпушки «Дора» и войдёт на объект через железнодорожные ворота, комбриг взял на себя.
Миномётный расчёт, который должен был перед началом штурма объекта провести артподготовку и закидать всю территорию четырёхкилограммовыми минами, возглавил старшина-миномётчик Прозоров.

Провели инвентаризацию всей взрывчатки в партизанском отряде, распределили её по группам.
Бойцы Павла на трофейной легковой машине привезли в отряд 50 кг взрывчатки, спрятанной в сторожке.
Установить взрывчатку на железнодорожные пути и станцию Бахчисарай планировали в ночь перед началом операции.
А Павлу Железнову, командиру разведгруппы из Москвы, и его бойцам Комбриг дал секретное задание, и они к нему готовились.

Комбриг назначил начало операции на 5 часов утра 27 июля 1942 года.

Павлу оставалось встретиться с немецким инженером Вернером, оповестить его о дате и времени начала операции, а также встретиться со своим братом Гюнтером и рассказать ему, что он теперь предатель и пособник диверсантов Красной Армии.
На встрече Павел должен был рассказать Гюнтеру, что он советский разведчик, и что у Гюнтера нет выбора, кроме как помочь партизанам войти на охраняемый его ротой СС объект «Дора».

Вечером они втроём — Павел и два его бойца, Ганс и Вальтер, — под видом немцев снова пришли в ресторан «Гаштет» на окраине Бахчисарая.
Встретившись с инженером, ему дали инструкции: что он должен делать, где находиться во время артподготовки и как вместе с Гансом и Вальтером будут закладывать бомбу на зарядный механизм пушки «Доры».

Павел решил, что подрывать «Дору» вместе с немецким инженером будут именно его бойцы: во-первых, они уже знают друг друга, а во-вторых, у них было больше опыта и выдержки, чем у кого-либо.
Ганс и Вальтер — опытные саперы-диверсанты, и Павел был уверен, что если вдруг, что-то пойдёт не по плану, эти два русских парня с немецкими корнями выполнят приказ любой ценой, даже ценой своей жизни.

Инженер Вернер всё выслушал внимательно, задал пару вопросов и, получив ответы, сказал, что всё понял и утром 27 июля будет готов выполнить свою задачу в уничтожении пушки «Доры».
Павлу в этот вечер нужно было встретиться ещё с двоюродным братом, который командовал ротой эсэсовцев, охраняющих объект. Но Гюнтер не приезжал, и только затемно, около часа ночи, появился снова полупьяный Гюнтер со своими дружками.
Павел со своими бойцами и Гюнтер со своими эсесовцами встретились как старые друзья.

Немцы уже изрядно выпили.

Бойцы Павла и немецкие фельдфебели сели пить пиво, а Павел взял Гюнтера за руку и вывел его на улицу поговорить.
Гюнтер был рад видеть Павла, ну или делал вид, но он явно был настроен доброжелательно.
Они отошли от ресторана, и сели на лавочку, и Гюнтер спросил:
— Ваши приехали? Почему ты ко мне не пришёл? Я обещал найти вам место дислокации для вашего спецбатальона.

— Мои сейчас под Москвой, скоро приедут, — сказал Павел.

— Но я тебя позвал, чтобы сказать кое-что важное, Гюнтер.
— Слушаю тебя, Пауль, — сказал Гюнтер.

И в этот миг Павел точным, выверенным ударом в нижнюю челюсть сбил Гюнтера с ног.
Наклонившись, он вставил ему в рот кляп, забрал из кобуры пистолет и, связав ему руки за спиной, посадил обратно на скамейку, нахлобучив откатившуюся от удара эсэсовскую фуражку.
Гюнтер через минуту пришёл в себя и начал дёргаться и мычать. Павел ещё раз ударил его в бок и сказал:

— Гюнтер, молчи и внимательно слушай. Я советский разведчик, командир разведгруппы.
У нас задание — взорвать пушку «Дору», и ты мне поможешь.

Если ты решишь меня сдать или меня схватят, все узнают, что ты мой брат, и никто в гестапо не поверит, что ты не был со мной в сговоре. Да и я на допросе в Гестапо первым делом скажу, что именно ты, мой старший брат все это и придумал, — засмеялся Павел.
— Тебя арестуют вместе со мной и тоже расстреляют. Ты со мной согласен?
Гюнтер утвердительно кивнул и опустил голову.
— Ну суть ты понял. Если не будешь орать, я вытащу кляп, и мы поговорим.

Гюнтер закивал. Павел вытащил кляп, и Гюнтер зашептал:
— Пауль, сука…какая же ты сволочь!! Я всегда знал, что ты русская сволочь, коммунист. Какой же я идиот, что не пристрелил тебя раньше, тогда в Кёнигсберге… Какой я дурак, что поверил тебе здесь! Боже, какой я идиот!

А потом, немного успокоившись и обдумав ситуацию, спросил уже спокойным голосом:
— А всё-таки …ты Ковальский, идиот… — назвав Павла фамилией его матери.
— И твои русские идиоты… Ты вообще в курсе, что эта пушка — с пятиэтажный дом и весит полторы тысячи тонн? Вам её никогда не взорвать! Сдавайся, у вас ничего не получится!

Но потом осекся и добавил:
— О мой бог… Тебе нельзя сдаваться. Из тебя гестапо вытянет, что ты мой брат, и мне конец…
— Вот уже хорошо, видно, что твой пропитой мозг заработал, — сказал Павел.
— Так что тебе нужно?! Чем я должен помочь вам?! — вырвалось у Гюнтера.
—Ты, Гюнтер… откроешь нам Главные ворота объекта и мы туда въедем на 2 машинах
— Хорошо, я помогу вам! — вдруг согласился он.
— Вас всех всё равно перестреляют, вы смертники и уже трупы…
— Мне нужно, чтобы ты открыл нам главные ворота. Мы с группой войдём и будем прорываться к пушке.
— Ну ты и идиот… Полный идиот, — пробурчал вполголоса Гюнтер.

Гюнтер про себя подумал, что после того как он откроет главные ворота, как просит Павел и русские диверсанты войдут в них, он со взводом солдат с пулемётами, которых он поставит у ворот, мгновенно всех уничтожит.
— А вслух сказал: сволочь ты, Пауль… Ты не оставил мне выбора… Но ты мой брат, и я сам ненавижу Гитлера! Я тебе помогу! — произнёс он гнусавым, фальшивым голосом, словно бездарный провинциальный актёр.
— Ну вот и славно, — сказал Павел, ухмыльнувшись.

«Рыбка заглотила наживку.»

Гюнтер, даже не спросил, что будет после нашего штурма.
Он уверен, что мы все погибнем!
Ведь ты же будешь ждать меня за воротами, чтобы уничтожить…

А это то, что мне и надо! Интересно, ты один взвод там поставишь или два… Лучше бы два, — подумал Павел и заулыбался. А вслух сказал:
— Ну вот и славно, мы с тобой договорились.
Гюнтер и вот еще что, даже не пытайся меня убить — все мои бойцы скажут, что ты самый главный их командир …и ещё 50 немецких офицеров из ресторана знают, что ты мой брат.

На допросе в Гестапо, а их обязательно будут допрашивать, они первым делом об этом расскажут.
Ну а дальше… ты знаешь… что дальше — засмеялся Павел.
— Да понял, я понял! — с раздражением, сказал Гюнтер и подумал про себя: «Ты прав, Пауль… Мне вас всех надо уничтожить самому, а тебя сжечь.
Я открою вам Главные ворота, и когда вы войдете внутрь базы, вы попадёте в мою ловушку, и я вас всех уничтожу.»

А вслух с усмешкой сказал:
— Пауль, даю слово офицера, что помогу тебе и открою вам ворота.
— Ну что ж, мы придём к воротам вашего объекта рано утром, в половине пятого, 27 июля. Будь готов, — сказал Павел.
— Яволь, Пауль! Я буду готов… Не сомневайся! — ответил Гюнтер.

Павел развязал ему руки и отдал пистолет, предварительно вынув патроны.
Его бойцы и два эсэсовских фельдфебеля вышли на улицу посмотреть, где Пауль и Гюнтер.
Увидев их мирно беседующих вдалеке на лавочке, успокоились и продолжили пьяную болтовню.

Павел свистнул своим бойцам, те тут же подбежали, а Гюнтер направился к своим фельдфебелям. Разойдясь в разные стороны, они уехали.
По дороге Павел рассказал бойцам:

— Гюнтер, как я и ожидал, поверил, что мы идиоты и будем штурмовать объект в лоб.
Поэтому, в полпятого утра наша легковая машина, в которую мы загрузим кг 50 взрывчатки, должна будет подъехать к главным воротам.
Думаю, они будут приоткрыты. Разогнав машину, заблокировав руль и газ, она на полном ходу врежется в ворота, и 50 кг тротила разнесут всё на 20 метров вокруг.
Очень надеюсь, что Гюнтер поставит за воротами не один взвод эсэсовцев, а два!» — засмеялся Павел.

— А Дальше, — продолжил Павел: старшина минометчик Прозоров с огневой позиции в 2 км от базы …закидает минами территорию базы, и потом, уже взорвав железнодорожные ворота дрезиной, тоже начиненной взрывчаткой, на территорию войдёт комбриг с сотней бойцов — добивать оставшихся фрицев.
— Похоже на план, командир,— сказал Ганс с усмешкой
— Кто будет за рулём машины, командир? — спросил Вальтер.
— За рулём машины будет мой друг и одноклассник, лётчик Андрей Громов.

Ему не впервой идти на таран, — сказал Павел.
— Он сможет! С уверенностью в голосе Павел добавил:
— Я ему доверяю!
— А почему не кто-то из нас? — с ноткой обиды в голосе спросил Вальтер.
— У вас другое задание, — сказал Павел.

— Вам мужики выпало не менее, а может быть, самое ответственное задание.
Вы должны будете сделать главное — ради чего все мы пойдём завтрашним утром в бой: - взорвать "Дору"!
Так как пушка ближе к грузовым воротам, вы со взрывчаткой в немецкой форме, пойдёте через них скрытно, не вступая ни с кем в бой и встретив инженера Вернера, доберетесь до самой пушки и взорвёте ее зарядный механизм.
— Ну что, принимаете мой план? Готовы? — спросил Павел.
— Так точно, командир! Готовы!
Мы всё сделаем "по-красоте", не сомневайся! — ответили бойцы.

— А Андрей, кстати, знает, что ему предстоит таран на земле, а не в воздухе? — спросил, улыбнувшись Ганс.
— Пока нет, — засмеялся Павел.
— Но он с радостью согласится. Я в этом уверен.