Сермяжная правда. Наши песни и стихи
дыханье стертых линий
И юный лик
Марии Магдалины,
И тень склоненная –
О чем она
творит свою молитву,
О чем листва
шумит, и шепчут листья
в твой лик влюбленные –
А ты молчишь, не плача, не смеясь
За что дана твоей душе такая власть?
Слышишь, Мария Магдалина,
В сердце звучит неодолимо
– Аве Мари-и-ия…
В жестокий век,
и в светопреставленье
В тяжелый грех,
и в пору искупленья
Ты – как реликвия
А вот и я,
свои не пряча чувства,
Мечту тая,
склоняюсь пред искусством
Твоей религии …
А ты молчишь, не плача, не смеясь
За что дана твоей душе такая власть?
Слышишь, Мария Магдалина,
В сердце звучит неодолимо
– Аве Мари-и-ия …
Фотограф на фоне Алушты
На память нас запечатлел,
Но снять с объектива заглушку
Он, второпях, не успел,
Но осень хрустальной прохладой
Царапнула наши сердца,
И все получилось как надо
Навек, навсегда, до конца
Не уходи!
Поверь, что все еще у нас впереди,
И повторив простой, как утро мотив
Волна шумит – не уходи!
Не говори!
О расставаниях на кромке зари,
И слов тревожных, словно чаячий крик
Не говори, не говори …
Слова и копейки не стоят,
Те снимки намного ценней
На них обнимаются двое
Красивых, как море, людей
И ветер в соленой рубахе
Выводит негромкий мотив
Забыв о разлуке и страхе,
Сомнение опередив
Не отнимай
Своей руки и взгляда не опускай,
наверняка не так все будет – пускай
Надежду лишь не отнимай.
Не обещай,
Разделим поровну немую печаль
На стыках скорые колеса стучат,
Не обещай, не обещай …
Не уходи! Поверь, что все еще у нас впереди,
И повторив простой, как утро мотив
Волна шумит – не уходи
Не говори!
О расставаниях на кромке зари,
И слов тревожных, словно чаячий крик
Не говори, не говори …
По всем своим многоканальным телекам
Америка глазеет на Сибирь.
Балдеет непривычная Америка,
Как интурист, глотающий чифирь,
Дымящийся, густой, как слово Божие,
Чифирь их кока-коле ни чета.
В нем мало понимает Сэр из Джорджии,
Точней, не понимает ни черта.
Откинешься из зоны возле Ачинска,
И слева под наколкою «Сибирь»,
Лихое сердце радостно корячится,
Как ягодой объевшийся снегирь.
И кажется, до слез, братишки, кажется
Что так тебе по жизни повезло.
А над любимой Родиной куражиться –
Так это, блин, в натуре, западло!
Сибирь, Сибирь худая, деревянная,
В лишайных язвах зон и лагерей
Не знающая, что такое ванная,
И то, как переводится «О-кей»
Зато все остальное переводится,
Точней перевелось давным-давно,
Лес спилен, водки нет, и хлеб не родится.
Такое вот – сибирское кино.
Я снова на ратном стою рубеже,
Кто ж знал, что коряво так выйдет,
Я – русский и только за это уже
Здесь будут меня ненавидеть
Как ныне сбирается вещий Олег
Пройтись по окраинным тропам
Он должен прославить свой каменный век
Назло просвещенным Европам
Воистину, сердце нельзя источить
О камни церковных заветов,
Но ныне, и присно, и вечно звучит
Над нами мелодия эта
Не скажут ни камень, ни крест где легли
Мои православные рати,
В бездонный туман уплывут корабли
Единства Отечества ради.
А души вернутся в родимый предел
К острогам сырым Шлиссельбуржским,
Чтоб заново жил, суетился и пел,
Весь мир, ненавидящий русских.
Пройдет по болоту скрипучая гать
Поманит Господь триединством,
А Русь будет вечно во поле стоять,
В редуте своем Шевардинском ...
… Наш нескончаемый обряд
Самосожженья –
Пылает жизнь, слова горят
В воображеньи,
И разлетается напалм
Сожженных перьев –
Огни раздора в роще пальм
Ненужных первенств
Давно бы выдохлась душа –
Огонь голодный
Да кто-то выплеснул ушат
Воды холодной …
Еще одна подборка из книги «Сермяжная ПРАВДА» – конспект про наши песни и стихи. Минина нет уже сорок лет. И Перевалов собирался прожить 75, но прожил только 57 лет. Здесь короткая страничка для «Википедии» о моих друзьях.
Наши песни до сих пор болтаются на разных сайтах в интернете, но их мало кто поет. В шестидесятые годы «Сермяжная Правда» – это наш школьный рукописный журнал – «боевой орган неохваченной молодежи», а сегодня – это символ нашего поколения. И такой же символ – наши стихи и песни, которые отражают и нашу молодость, и нашу жизнь, которые мы вспоминаем, когда хотим вспомнить все.
Здесь еще в отдельном файле – эссе 2007 года о том, как и почему все это начиналось.
К концу подходят летние пути
И над землей прекрасной и пустынной
Осенняя мелодия летит,
Как сорванная ветром паутина
Разлучает нас
Надолго жизнь,
Завяжи покрепче узелок на память
Станет близкое чужим,
Но лучше никогда уже не станет
Эхо повторит
Слова в тиши
Завяжи покрепче узелок на память
Снова время закружит,
Но лучше никогда уже не станет
И хочется поверить всем словам,
Которые звучат при расставаньях,
Красивым, как летящая листва.
Похожим, словно реки без названья
Разлучает нас
Надолго жизнь,
Завяжи покрепче узелок на память
Станет близкое чужим,
Но лучше никогда уже не станет
Эхо повторит
Слова в тиши
Завяжи покрепче узелок на память
Снова время закружит,
Но лучше никогда уже не станет
Дым над домами –
как бант из крепа,
Как злая память,
как след удара, черный след –
Дайте свет!
Света и звона, точите пилы,
Выше стропила,
Эй, слышишь, плотник не тужи –
Будем жить!
И опять над нами кружится
Голос натруженный,
Срываясь в крик,
И плывут под небом Родины
Слова Володины,
Как корабли
Пальцы на грифе
лежат, как рифмы,
Новые ритмы
услышим мы в капели дней
По весне
Круглые даты
к чертям ребята!
Вместо парадов –
даешь крутые виражи!
Будем жить!
И опять над нами кружится
Голос натруженный,
Срываясь в крик,
И плывут по небу Родины
Слова Володины,
Как корабли
Утро и Мистер Блюз,
Кусая поникший ус
С нами идет не спеша на работу,
Молод и очень стар,
Людям простым под стать
Спорит, в трамваях толкает кого-то
Дня шумного звон,
Забот марафон,
Улыбка и грусть –
Все это он – Мистер Блюз –
Прекрасный напев
На соло-трубе
И жизненный пульс
Все это он – Мистер Блюз –
Желтыми листьями
Землю Блюз выстелет,
Взмоет испуганной птичьей стаей
Долгим ночным дождем
Вдруг постучит к вам в дом
И в сердце мелодия блюза простая
Рассветный аккорд –
Грохочущий порт
Нефть, чайки и груз,
В кепке до глаз Мистер Блюз
Недельный улов
Просоленных слов
Как к двум третий туз
Все это он – Мистер – блюз –
Вот так день за днем,
не плачем, живем,
Три сотни и плюс,
здравствуй, великая Русь!
Но вновь Мистер Блюз,
послав к черту груз
Выводит в толпе –
соло на дымной трубе
… Драйв на фабричной трубе
А что же такое
случилось когда–то?
Встретились двое –
два сердца, два взгляда.
Красивая женщина
и сильный мужчина
Вдруг превратились
в пух тополиный!
Верьте, не верьте,
случалось такое,
Верьте, не верьте,
встретились двое!
Пух тополиный…,
экая малость.
И не такое
на свете случалось.
Как это легко и просто,
Какой необычный кайф.
Стать легче, чем теплый воздух,
Чем облака!
С удачею миг повенчан,
И кажется с высоты,
Что звезды, огни и вечер
Все это ты! Все – ты !
А что же такое
сделалось позже?
С неба ударил
маленький дождик.
Обычный, нормальный,
ударил по пыли.
И те двое стали
кем прежде были.
Вот вы поверили, –
значит попались!
Значит и сами
когда – то влюблялись!
И превращались
в пух тополиный!
Значит, из той же
вы слеплены глины!
Как это легко и просто,
Какой необычный кайф,
Стать легче, чем теплый воздух,
Чем облака.
Как неодолимо манит,
Ломая пути назад,
Мелькнувшее пониманье
В чьих – то глазах!
В глазах …
О, где ж я был, где я гулял,
Когда Господь людей рассудком наделял,
Все мудрецы, а я – дурак
И все проблемы-мблемы для меня – пустяк
О, где ж я был, где я гулял,
Когда Господь, наш бог, невест распределял,
Женаты все, я – холостяк
Не потолстел и распеваю натощак
А, ну, братва, стаканы сдвинь,
Велик Господь наш бог, воистину – аминь!
Так восхвалим его дела,
Собравшись тесно у пасхального стола!
О, где ж я был, где пропадал,
Когда дары свои Всевышний раздавал,
Но богачи наверняка
С улыбкой скажут мне: «Везет же дуракам!»
Раз быть таким мне суждено,
Пусть все умней меня и правильнее, но
Не променяю жребий мой –
Доволен я своей дурацкою судьбой!
А, ну, братва, стаканы сдвинь,
Велик Господь наш бог, воистину – аминь!
Так восхвалим его дела,
Собравшись тесно у пасхального стола!
О, где ж я был, где я гулял,
Когда Господь людей рассудком наделял,
Все мудрецы, а я – дурак
И все проблемы-мблемы для меня – пустяк!
– Вот так!
Вот и аэропорт Синегорье.
Вдоль дороги нечастый лес.
И похож на замерзшее море
Взгляд вахтера Колымской ГЭС.
Нас не ждали здесь, нас не ждали.
Хмур и бдителен старый вахтер
И значок с четким профилем Сталина
У него на груди до сих пор.
Он с поста боевого не сходит,
За спиной вековая зима.
Север старую песню заводит,
Подпевает ему Колыма
Вторят прииски золотые
И над «трассою» облака
– Времена, говоришь, другие?
Нет! Причуды материка.
Говорит вахтер, глядя честно,
– Все здесь будете, как ни крутись:
Да, природа у нас интересная
Раз увидишь и помнишь всю жизнь!
Хлеб да соль, дорогие гости,
Эх, вы хорошие мои,
Здесь повсюду под снегом – то кости
Не тревожьте вы, братцы, их
Не смущайте невинные души
Лабудой про «весны торжество».
Мы–то можем еще и послушаем
Ну, а им–то уж не до того! …
Отменили концерт. Отменили.
И приняв по сто грамм на грудь,
Не считая промерзшие мили
Мы в обратный отправились путь.
Из-за сопок красив и огромен
Свет встает, тьму на части дробя
И стоим мы на аэродроме,
И молчим, позабыв про себя
Проклятый взрыв …
Как будто снится сон мне –
Еще висит над морем дымный след…
Я на плаву, я жив, и точно помню,
Что мой сигнал был принят на земле.
В ушах звенит. Соль разъедает раны …
Мне не дожить, но знаю наперед,
Что парни из береговой охраны
Уже подняли в небо вертолет.
Мне не дожить, я умерший заочно,
Ведь кораблям сюда не по пути,
Но я запеленгован, это точно,
Меня найдут, меня должны спасти
А это что? Ночь ставит черный парус
На тонкой мачте млечного пути,
Какая бесконечная усталость
Сжимает сердце. Господи, прости!
Из глубины мерцающие звезды,
Переливаясь, манят и зовут
Мне не дожить, понятно все и просто,
Мне не дожить, но я еще живу!
Лифт ползет не на свой этаж
В нем, расплатившись с таксистом,
Едут двое по части краж
Специалисты.
Щелк! Дверная раскрылась щель …
Автоматически вышли.
Раз! И «фомкою» взломан апрель …
Тихо, не слышно.
Все обшарено и в чемодан
Грузится то, что получше:
Птичий гомон, ковры полян,
Солнце и легкие тучи …
По баулам – ручьи и луну,
Песни в кассетах компактных –
Дочиста обшмонав весну,
Выйдут обратно.
Подмигнув на ходу в метро,
Двум воровским невестам,
Повезут, веселясь, добро
В темное место.
На машине, раздав барыш
Бабам за пьяные ласки,
Будут прыгать, как черти с крыш,
В ночь перед Пасхой.
Рано утром глаза Христа,
Дрогнув откроются снова,
Но не увидит он ни черта,
Ни домового!
И когда мы потащим крест,
В гору, дорогой римлян,
Горлопаня: «Иисус воскрес!» –
Не согрешим ли ?
По статье от трех до семи
Светит за кражу со взломом.
Но без устали после восьми,
Трудятся рыцари лома
… Амэн!
Ну и жук этот Поль – настоящий король,
Крепко нынче ж он подогрет,
Но сверните мозги, а мелодий таких
Не сложить вам, ребята, нет.
Рядом с ним тощий Джон – грубиян и пижон,
Модный кок, на носу очки,
Джон кропает стишки, они с Полем дружки,
Их стишки – словно камешки!
В «Пещере» тьма, роняет пот
Народ из местных школ,
Как будто с ними сам Господь
Танцует рок-н-ролл ...
Рок-н-ролл – это крик инфантильной зари,
Заводских децибел излом,
Взмах растрепанных грив, и дурацкий мотив,
Просто так – буржуа назло,
Но и злые слова – это тоже товар,
Буржуа, он, братва, не глуп!
Знает, без дураков, цену дела и слов.
Медных денег и медных труб ...
И вот уж пресса и ТиВи
Несут собачий бред,
Все есть для счастья и любви,
Все есть, лишь Бога нет!
Не забыть тех двоих, нынче песенки их
Распевает двадцатый век,
И любой музыкант от Тибета до Анд
Может вам наиграть «Get Back»,
Ну а Бог все же есть,
раз, откуда ни весть,
Вдруг взялись эти Поль и Джон,
Чтоб спалить, черт возьми,
этот взбрендивший мир
Фантастическим виражом!
Я думал о судьбе царя,
Гуляя в ранний час по Вознесенской горке.
Как никогда мне было горько
За жизнь, прожитую напыщенно и зря.
Я думал о судьбе царя,
Как бы разглядывая нашу землю с Марса,
И смыл разыгранного фарса
Напоминал мне в чем-то пляску дикаря.
Благословен российский край,
Где выбирай, не выбирай,
Когда и летом на душе снег не тает
А у святых на образах
Тоской наполнены глаза,
Ну, а поют лишь по ночам волчьи стаи.
Я шел и думал про царя,
Крутя меж пальцев сигарету по – привычке …
Ладони высветила спичка,
Как петушиный залп Авроры Октября!
Бледнела в облаках заря,
Скользя лучами по облезлой штукатурке.
России нет и нет царя!
Лишь тень креста на холме в Екатеринбурге.
Я шел и думал не спеша
Была ведь все-таки душа
В мачте российской. Где ж она? Есть ли ныне?
Эх, васильковая гроза
Незамутненная слеза
На стекленеющих глазах вечной стыни …
Наши друзья Сережа Минин и Гена Перевалов, уже вошли в историю, как поэты и барды. Для «Википедии» подойдут четыре строчки на памятнике у Гены – это эпиграф к одному из наших альбомов, а по сути это эпиграф ко всей нашей жизни:
Разлучает нас надолго жизнь
Завяжи покрепче узелок на память –
Станет близкое чужим,
Но лучше никогда уже не станет …
Рядом с Геной похоронены его родители Михаил Тихонович и Харниса Галиевна.
В начале пятидесятых они приехали с Дальнего Востока в Свердловск.
В 1958-м Гена стал учиться в школе № 2, где ранее учился космонавт Лазарев, а в 1968-м поступил в УПИ на стройфак, где ранее учился Ельцин.
Детство у него было, как и у всех – школьные друзья, кино «Урал», каток «Динамо» и «пляжи» городского пруда. Летом на турбазе он познакомился с Сережей Мининым, который учился в параллельном классе, и уже тогда они сочинили свои первые песни, и пели их под окнами наших школьных Джульетт.
После «Сермяжной Правды», в УПИ у них с Мининым был ансамбль «Ассоль» три гитары, барабаны и клавиши. Сережа служил в армии на Дальнем Востоке и в Германии, а Гена после института работал прорабом в Новокузнецке. Уже снова в Свердловске Гена с Сергеем записали свой первый домашний альбом «Аве, Мария» – примерно три часа звучания на огромной магнитофонной катушке.
Потом Минин переехал в Нижний Тагил и стал бардом. А Гена все чаще стал включать в свои концерты песни наших друзей. Уже после гибели Сергея в 1984-м он записал на Уралмаше студийный альбом, который начинался словами: «Лариса Казанцева, Геннадий Перевалов и Андрей Сорокин исполняют песни свердловских авторов». Из переваловских там были – «Львы бежали к нам по пляжу», «Пока рука еще сильна, поднять бокал вина» и еще Сережина песенка «В лепетанье ручейка», а еще там были песни Раи Абельской и Сергея Болотова, и «Катилась по асфальту весенняя вода», «Евангелие от тоски», «Переезжаю» и «Осенний марафон».
Потом были альбомы: «Индия», «Осенний город», «Старый добрый паровоз», а в 1988-м – «Эпоха демократизации», где была песня «Как Ельцина снимали», а также там пели группы «Дом» и «Наутилус».
В те годы Гена ездил на бардовские фестивали – уральские и всесоюзные в Саратове и в Таллине, на Грушинку и Барзовку. Потом уже в 90-е – «уход в профессионалы» поездки по северам – концерты на буровых и у золотодобытчиков, и с художниками по югам – Крым, санатории и дома отдыха «… Гурзуф, рассвет – роса и пыль».
В новых альбомах он также пел песни наших друзей – Миши Сипера и Васи Мешавкина, Лени Ваксмана и Юры Казарина, Саши Новикова и Жени Ройзмана, и еще песни на стихи Майи Никулиной, Виталия Кальпиди, Александра Еременко, Олега Даля, Окуджавы и Ходасевича. Он пел пронзительную «Атаку» и блюз Северина Краевского, шлягеры «Чайфа» и раннего Розенбаума.
В его песнях совершенно естественно звучали музыкальные парафразы из Маккартни и от Челентано. На рубеже веков он записал «Блюз номер 102» (в альбоме «Уголовный кодекс») и «Аэропорт Синегорье»; «Я думал о судьбе царя» и «Христос под дождем», и еще:
Фотограф на фоне Алушты
на память нас запечатлел,
да снять с объектива заглушку,
он второпях не успел.
Но осень хрустальной прохладой
царапнула наши сердца –
И все получилось, как надо!
Навек, навсегда, до конца».
И потом, уже на прощанье – «… мигая точками в пути сигнального огня – Лети, лети, лети, лети, не забывай меня».
Для меня особенно памятны совместные песни Минина и Перевалова.
Сережа Минин тоже много ездил по стране и по работе, и по бардовским фестивалям. Его стихи и песни публиковались не только в «Сермяжной Правде», но и в уральской периодике.
У меня хранится сборник его стихов и песен, который составили в начале восьмидесятых его тагильские друзья – 163 страницы, на пишущей машинке, на тонкой кальке. В 95-м книжечку его песен с нотами выпустила Лариса Беляева (Казанцева).
И спустя 40 лет в интернете все еще крутятся его концерты, и я надеюсь, что вдруг найдется музыкант, который сможет перепеть его песни – наши песни, которые мне очень дороги. И они лучше меня смогут рассказать о нем, потому что он не играл словами, а вырывал их из себя, и не приукрашивал себя, а был в своих стихах таким, какой он есть.
Моих друзей – одноклассников давно уже нет на земле. Теперь это только мои песни и я цепляюсь за память, чтобы удержать и сохранить тот заветный мотив, который проходил когда-то по нашим душам. Стихотворения Сергея хороши и сами по себе, даже без нот. Десяток CD-дисков, видео-концерты в интернете – это далеко не все. У нас осталось много неспетых песен.
Двенадцать лет назад была написана «Сага о Сермяжной правде», как предисловие к фоно-архиву Гены Перевалова. И эти странички – пусть они тоже станут приглашением к друзьям, и к незнакомцам – откликнуться … и что-нибудь спеть! –
… Вот, уже Миша откликнулся!
Послушай-ка, старик, ведь все не так уж плохо,
А иногда, поверь, и вовсе хорошо.
Такая уж на нас нагрянула эпоха –
То солнце жжет глаза, то дождичек прошел.
А где-то Генка пьет, и жен своих меняет,
И пальцами скользит по вытертой струне.
Он писем нам не шлет, но кто ж за то пеняет?
Ведь истина у нас не в письмах, а в вине.
Художник или бард, поэт и алкоголик –
Был каждому приют, привет и добрый взгляд,
И Гена был всегда великим в этой роли,
И сиживали мы и пели все подряд.
Какое чудо есть в полуночных беседах,
В свечении вина, в тумане сигарет,
И пиво по утрам, и водка напоследок,
И электрички стук сквозь синий лунный свет.
Обидно, старина, что все необратимо,
Что дома больше нет, и стежку замело,
И вроде за окном знакомая картина,
Но свет совсем другой струится сквозь стекло.
И Леня, вот, тоже откликнулся, … лет сорок назад. А следом – здесь будут снова наши стихи и песни из того же времени.
Как в озере плывет душа
Ей воздуха там не хватает,
Но лед уже вот – вот растает,
И на поверхность, чуть дыша,
А там уже царит весна
И вспарывают воздух клювы
И то, как Вас давно люблю, Вы
Уже не можете не знать ...
Но берег испещрен людьми
И утки покидают воду –
Душа, как старость непогоду,
Предчувствует прощанья миг
И звери замедляют шаг
Охотничьи заслышав трубы
И тонкие, сухие губы
У вспыхнувшего тростника
И сладок крик «Пожар – пожар!»
И в запахе огня спасенье,
Прощанье не всегда прощенье,
Но так устроена душа,
Что смерть страшит издалека,
Вблизи утраты и устои,
Кресты, но это все – пустое,
Когда палят из тростника..
Река спешит, ей далеко,
Туда, где корабли и чайки –
Вы, все, кого любил, прощайте! –
Прощать, прощаясь, так легко. ...
Над городом ночь висит давно
И я бы не прочь, не чуя ног,
Бежать к твоим вспыхнувшим огням,
Но ты для меня – не для меня
А завтра опять наступит день
И снова мне думать про тебя
И снова не знать, куда мне деть
Себя от тебя и от себя
Кажется, знаю наперед –
Это не ново, это пройдет,
Это слепой, апрельский снег,
Это меня с тобою нет …
…………………………………………
Львы бежали
к нам по пляжу,
И молчали
ружья наши,
С шумом бились
волны в берег.
Как красивы
и как хищны были звери!
В их кошачьей повадке
И готовности к схватке,
Как на блюдце, лежало
Всякой жизни начало.
И под солнцем
таял воздух,
Из стволов
метнулись звезды.
Припадая,
ползла львица,
Угасая,
жизнь в ней продолжала биться.
И на мир удивленно
Зарычал желтый львенок,
Общежития земного
Постигая законы.
Жизнь прекрасна,
это ясно.
Мы трудились
не напрасно.
Припадая,
ползла львица,
Этот сон мне
часто снится,… часто снится
Все, что ложное кончится
Откровенностью глаз,
Настоящего хочется,
Нас таящего в нас
Как бы низко не пали мы,
В нас сильна его власть –
Наши крылья в подпалинах
Не дадут нам пропасть
То, что было заплакано,
И забыто легко,
Между нами запрятано
Глубоко, глубоко ...
Сижу затворником – зима,
Листаю мудрые тома
И в мой уютный каземат
Рассвет сочится
Снега снижаются в окне
И тень от снега на стене
Приглушена, как жизнь во сне,
А мне не спится
Снега снижаются, как сны,
И день, и ночь идут они
И засыпают, засыпают,
Засыпают,
И засыпаю я на миг
И сон срывается, как крик,
Все потому что про тебя он,
про тебя он ...
Часто, словно птиц, людей
Манит купол голубой –
Отодвинуть свой предел
И подняться над судьбой.
Свежий ветер перемен
Над землей качнет леса,
Всех печалей и измен
Хватит лишь на полчаса.
Вот уже слышны едва
Прежней жизни голоса,
И не помнящим родства
Поднимаюсь в небеса.
Раздвигаю даль плечом,
Окунаю в синь лицо,
И по жилам вновь течет
Солнечно – вишневый сок.
И когда затихнет шквал,
Чьей-то памяти на дно
Лягут песни и слова,
Что когда – то были мной.
Безрассудная мечта
И тягчайшая из бед –
Все же лучше, чем всегда
Изменять самим себе.
Незаметно день за днем
(то ли было, то ли нет…)
В вечном шуме городском
Мы прожили столько лет.
И мечусь я между стен,
Будто муравей в горсти …
Свежий ветер перемен,
Вынеси на полпути !
Фильм ретро
вновь идет на экране, –
Бег света
в сумраке кинорая.
В кадре молодые лица.
И взлетает песня птицей,
Будит эхо утренней земли,
Джаз с утесовской улыбкой –
В нем сошлись труба и скрипка,
Вечность и мгновение сошлись.
Прошли года, но в зале нету месту
И молод как всегда утесовский оркестр.
Живой букет улыбок давних лет
Нам дарит диксиленд, нам дарит диксиленд.
Их улыбки
в дни военной тревоги
Нам светили
добрым солнцем в дороге,
И врывался в ритм джаз – банда
Гром орудий Краснобалта,
Нарушая мировой уют.
Джаз свои лихие ноты
Вплел в глиссандо самолетов
И в победный огневой салют.
И как всегда,
сквозь слезы и года
Нес свой веселый крест
Утесовский оркестр.
На счете «раз»
вступает контрабас,
На «два» – ветра,
и жизнь без прикрас.
Нам песня
строить и жить помогала,
С ней вместе
в завтра Россия шагала.
Ядерные полигоны,
Разгибанье саксофонов,
Страсти, раздиравшие Парнас,
Поклоненье новой моде –
Все приходит и уходит,
Остается вечным только джаз.
И пусть теперь утесовцы поют
Веселый марш в заоблачном краю.
Закрыв глаза, я слышу, как сейчас:
На счете «раз» вступает контрабас.
Девочка одна танцует
Жадно бедрами рисует
Иероглифы своей мечты
В загорелом механизме
На морской полоске жизни
Прорастают жаркие цветы.
Пляжный мусор, морские травы
И прочее земное естество
Служит действу, как бы оправой …
А что еще? Да больше ничего!
Белый корпус теплохода
Режет утреннюю воду
Крупно, как бармен черничный торт.
Ветер пахнет свежим кофе,
А на горизонте профиль
Ялты, где девчонки первый сорт.
Солнце, пальмы и кегельбаны.
Шампанское …, но что важней всего:
Мореманам все по карману …
А что еще? Да больше ничего.
В скверах золотятся кроны,
На обочине сезона
Уличных художников не трожь!
Их безоблачные будни
Упакованы в этюдник,
А загар скрывает макинтош.
Скорый поезд увозит в осень
Сердца, соединенные родством,
Только взгляды отсрочки просят …
А что еще? Да больше ничего!
За окном промокший сквер
Сумерки осенние.
Начинается в четверг
Наше воскресение.
Чуть раскрывшийся бутон
Розы в тонкой вазе.
Никого не позовем
Мы на этот праздник.
Воздух вечера густой
На дожде настоян.
Нам не надо слов с тобой
– Это все пустое.
Погоди не прекословь
Надо затаиться –
Ведь пугливей, чем любовь
Нет на свете птицы.
Мгла кого-то по дворам
Кличет безответно.
Август – страдная пора
Для разлучных ветров,
Только мы с тобой вдвоем
Никого не спросим
И по-новой все начнем,
Несмотря на осень.
Неразрешимы наши споры.
Навстречу шаг – такая даль.
И потому легко и скоро,
И потому легко и скоро –
Мы расстаемся навсегда.
Непостижимы друг для друга,
Неузнаваемы в толпе.
Мы не заламываем руки
В страданьях по самим себе.
И не хватает только мига
Какой-то капли чистоты.
Понять неудержимость мира.
Понять и все простить и все простить.
Неразрешимы наши споры.
Все спорим мы до хрипоты.
И так летят над нами годы,
Но в ручейках былой свободы
Не зачерпнуть живой воды.
Непостижимы друг для друга,
Неузнаваемы в толпе.
Мы не заламываем руки
В страданьях по самим себе.
И не хватает только мига
Какой-то капли чистоты.
Понять неудержимость мира.
Понять и все простить и все простить.
Но вновь мы нарушаем равновесье,
И заполняем пустоту.
Опять зовем последней песней
С тобою, друг, не ту, совсем не ту.
И не хватает только мига
Какой-то капли чистоты.
Понять неудержимость мира.
Понять и все простить и все простить.
Коротка у счастья память,
Словно над свечою пламя,
Как осенних листьев полет.
Мы торопимся, встречаясь,
И, в привычку превращаясь,
Наша жизнь нормально течет.
Лишь в горящей машине.
Не чая воскресть,
Мы поймем, как любили,
Что было и есть.
Коротка у счастья память.
Нас подстегивает зависть
К идеалам детской мечты.
Но пути друзей любимых
Всякий раз проходят мимо
В миражах пустой суеты.
Лишь в горящей машине,
Срывая замки,
Мы пойдем, как любили,
Как были близки.
Коротка у счастья память –
Только час, как мы расстались,
но забыли трепетный миг,
Миг блаженства и покоя,
Право быть самим собою
И любовь одну на двоих.
Лишь в горящей машине,
Срывая замки,
Мы пойдем, как любили,
Как были близки.
Коротка у счастья память …
Почему следы бессонниц
На лице не утаить,
И от ласковых любовниц
Все труднее уходить
Потому что все мы грешны,
Кто-то больше, кто-то меньше,
Но не ведает про грех
Тот, кто грешен больше всех,
Эх!
Почему мне снова снится –
Как неверные мужья
Перед тем, как застрелиться,
Закричали – Чур не я!
Почему доныне носит
Нас бесстыжая земля,
Почему на все вопросы
Отвечаем – Оп-ля-ля!
Потому что все мы грешны,
Кто-то больше, кто-то меньше,
Но не ведает про грех
Тот, кто грешен больше всех,
Эх!
Только вот – в душе заноза
Терпеливая жена –
Уважать мои запросы
Не старается она,
Но частенько замечаю,
Как судьбу свою кляня,
Почему-то не скучает
Вечерами без меня
Потому что все мы грешны,
Кто-то больше, кто-то меньше,
Но не ведает про грех
Тот, кто грешен больше всех,
Эх!
… Привет тебе – мой Непокой,
Мой невозможный адресат на этом свете,
Мне до тебя так высоко,
Но мне дает для песен крылья горний ветер.
А я бескрыл и приземлен,
Мы слишком часто распинали в душах Бога,
Но бога нет, … но видит Он,
Что вдаль заглядывали мы не так далеко –
… Был Бог – мечта, и время – Бог,
Всего отпущено судьбой нам было в меру,
А я порой был так жесток,
Что на пустое тратил эту веру …
Конечно, бог тому судья –
Как мы гордились, как мы сами лезли в боги,
Но бога нет, … но вижу я,
Как мы порой бессильно одиноки …
Немало в нас погасло звезд,
Не раз мы хоронили и друзей, и память,
Но как давно болит вопрос –
Откуда лед такой в душе, где билось пламя?
Безвестен путь и я спешу
Постичь тропы своей туманный абрис,
Как будто я всю жизнь пишу
Письмо без адреса, забыв твой адрес
Несу свой крест – тяну свой срок,
Плачу по счету за любую блажь и милость,
И, если есть на свете Бог,
То он в любви, какой меж нами не случилось …
Привет тебе – мой Непокой,
Мой невозможный адресат на этом свете,
Мне до тебя – подать рукой,
Но я кричу – слова уносит горний ветер
Старик! Не вешай носа,
Не делай вид, что весел –
Девчонки режут косы,
А парни пишут песни,
Девчонки смотрят жарко,
А парни любят трудно –
Возьми свою гитарку,
Сплети в косичку струны ...
Давайте будем грустно
Расхаживать по свету
И мысленно и устно
Слагать любви сонеты,
Сквозь годы и сквозь даты
Нести любовь, как дети,
Ламанчским гидальго
Двадцатого столетья
И пусть невыносимо
От ветра и безверья –
Девчонки любят сильных,
А парни любят первых,
И не блести очами –
Тебе того не снилось –
Девчонки вышли замуж,
А парни поженились
Обрезанные косы,
Несложенные песни –
Старик, не вешай носа,
Не делай вид, что весел –
И парни, и девчонки
Друг друга забывают,
А проливной чечетку
По крышам отбивает ...
;
Ехал по воле дорог
Пестрый, веселый возок,
Правил лошадкою маленький клоун бродячий,
Вот уже тысячу лет
Люди смеются вослед
Стало труднее ему веселить и дурачить –
Вот опять на площади сбегается толпа –
Верный бубен в руки,
И на голову – дурацкий свой колпак!
Ты – как на голову снег,
Так начинается смех,
Так начинается старая добрая сказка,
Сколько на свете чудес –
Все начинаются здесь,
Стоит поверить в твою беззащитную маску
Может быть, под пологом возка
Одиноко заблестит слеза –
Грусть твоя понятна и близка,
Если смотришь вечности в глаза –
Доля паяца – души не щадить –
Должен смеяться, должен шутить.
Доля паяца – души не щадить –
Должен смеяться, должен шутить.
Доля паяца – души не щадить –
Должен смеяться, должен шутить.
Что-то изменилось в этом мире за века –
Смейтесь люди! Люди!
Посмотрите на живого дурака !
Ехал по воле дорог
Пестрый, веселый возок
Правил лошадкою маленький клоун бродячий,
Сколько на свете чудес –
Все начинаются здесь,
Быть никогда не могло и не будет иначе
Доля паяца – души не щадить –
Должен смеяться, должен шутить!
Ставим пластинку, и слышится вроде бы,
Что-то от шелеста и щебетания,
Но, о другом начинает мелодия –
Что-то от жалости и от рыдания –
Двое нас двое, но только не двое нас,
Сердцу так сильно стучать не дозволено,
Петь не дозволено, кричать не дозволено,
О том, что нас двое, о том, что не двое нас …
А можно до одури спорить о музыке
И пребывать от мечты в невесомости,
Разве мы умники? – Просто мы узники
Зависти, сплетни и собственной совести,
Можно со страхом под ручку по улице –
Вы разрешите? – Спасибо – Пожалуйста,.
Разве мы умники – просто мы узники,
Злости, обиды и чьей-либо жалости,
Это ведь, знаете, слишком рискованно,
Если для счастья сердце расковано,
Сердцу так сильно стучать не дозволено,
Может поэтому – сердце раздвоено –
Двое нас, двое нас – то разве мы?
Нам все дозволено только на миг
Рухнуть, окутаться сладостным трепетом,
Руки сплести вместо нудного лепета,
Сердцем о сердце удариться в такт
Может быть, станем свободнее так,
Двое – идем в чистоту, как в святилище
Черствости, пошлости – что нам судилище! –
Но, незаметно пластинка кончается,
Время кончается, а может быть мужество,
Но, не дозволено сердцу отчаяться –
В сердце еще продолжается музыка
Двое нас двое, но только не двое нас,
Сердцу так сильно любить не дозволено,
Двое нас двое, но только не двое нас,
Двое нас двое, нас двое нас, двое нас ....
Встречный поезд – грохот и мельканье
Встречных судеб разные пути,
Вдруг тревожат нас воспоминанья,
Встречный поезд где–то позади –
Мимо, мимо, не догнать глазами,
Мчат вагоны, гулко, как года, –
Сердце – мина с грозными часами
Бьет на стыках гулкое тик – так
Как лавина – встречи и прощанья,
Горечь вздоха, сожаленье фраз –
Встречный поезд, ты пообещай мне
Из тумана выскользнуть хоть раз
Что поделать, как одновременно
Вдруг решиться и рвануть стоп–кран –
Жить – полдела, дорожить мгновеньем,
А мгновенье гаснет, как искра
Еду – в окнах серые ландшафты,
Все вагоны, как мечты пусты, –
Будет встречный! Сердце утешаю,
Вечный поезд, встречный – это ты ...
... Чтоб позволили губы
Поцелуй лишь один,
Он тебя не погубит,
Он меня остудит ...;
С новой дамою валет
Составляет свой дуэт
Проявив сердечный интерес –
Все шестерки и тузы
Ухмыляются в усы –
Мол, куда, дурашка, ты полез!
Эта старая игра
Не доводит до добра –
Где же верный выигрыш в руках –
Трус семерка, туз – ханжа,
Тройка – мелкая душа
А в итоге – снова в дураках.
Так катись себе, катись
Больше в карты не садись
В неудачах некого винить –
Так уж в жизни повелось,
Что любовь и счастье врозь,
Ничего нельзя тут изменить
Сколько их, прекрасных дам
Разбежалось по рукам,
Сколько в бито сброшено вальтов –
Но тасует нас пока
Жесткая судьбы рука,
Оставляя новых дураков
Но!
С новой дамою валет
Начинает свой дуэт
Проявив сердечный интерес
Пусть шестерки и тузы
Ухмыляются в усы –
Пусть дурак, но все же не подлец!
;
Погасла луна над дорогою,
Дорога уходит в туман
Прохожие, очень немногие,
Спешат разойтись по домам –
Надежды и графики сорваны
И хижины ждут и дворцы –
Лишь двое отстали – им все равно,
Куда-то бредут, как слепцы
Туман .... тума-а-а-ан ...
Дорога, дорога, дорога уходит в туман
Им что-то в тумане мерещится,
Движенье надежду дает –
То свет отдаленный забрезжится,
То кто-то навстречу идет –
Такая погода уж выдалась,
С дороги уже не свернуть,
Но надо идти, чтоб развиднелось,
Чтоб вновь обозначился путь
Туман .... тума-а-а-ан ...
Дорога, дорога, дорога уходит в туман
И все же, в спасение веруя,
Движением этим живу,
Стучусь в затворенные двери я,
Как будто на помощь зову,
И в двери, как будто открытые,
Не в силах, не смея войти
С надеждою, верой, молитвою,
С единственным словом «Прости» ...
Туман .... тума-а-а-ан ...
Дорога, дорога, дорога
уходит в туман;
Сжимается сердце, сжимается
И вот я с тобою, как маленький –
Обрадоваться или каяться
И падает сердце, как маятник,
И снова до звезд поднимается,
И вот я с тобою, как миленький,
Обрадоваться или каяться,
Живу в этом маленьком мирике
Обрадоваться или каяться,
А круг без конца замыкается,
А круг без конца замыкается…
Не просишь меня – защити меня,
Ты маленькая, невесомая,
Такая, что нет тебе имени,
А мне от того только солоно,
Не бросишь меня – защити меня!
Такого большого и сильного,
От самого горького имени,
«Забытый»…, а сердце от инея
Не просишь меня – защити меня,
А я понимаю – щади меня,
А я понимаю – щади меня…
Я помню, как сосны качаются
И небо зашторено тучами,
А нам в этот час назначается
С судьбою решить наши участи,
А нам в этот день полагается
Молчать многозначно, торжественно
И может отчасти отчаяться,
Услышав, что чувства тождественны
И радоваться или каяться,
А может быть – так полагается?
А круг без конца замыкается …
… И мне приснился сон
Когда в душе ни зги –
Открыт аттракцион
Гигантские шаги –
Здесь ты себе сам друг,
Здесь ни к чему талант,
Успей ворваться в круг –
Толчок – и ты гигант!
У каждого расчет,
И каждому – канат,
Гигантский шаг вперед,
А, может быть, назад
Закрутит, как недуг,
И вовсе не шути,
Когда захватят дух –
Гигантские шаги –
Толчок – и до небес,
со страхом смотришь вниз –
Какой, кричат, прогресс,
А ты едва повис
Со скрипом колесо
Несет, и знай – держись,
И, если бы не сон,
То разве это жизнь?!
Быстрей! Быстрей! В пыли,
В поту, не веря снам –
Все реже от земли
Отталкиваться нам
Не выдержал – и все,
Сорвался и погас –
Вращаем колесо,
Оно вращает нас!
Какой слепой расчет,
Какой смешной азарт –
Гигантский шаг вперед!
Гигантский шаг вперед!
Ги-и-гантский шаг вперед!
…………………………………
Курили как-то раз мы с ключником Петром,
Что на завалинке стерег ворота рая,
Сидел он в латаных пимах, куда с добром!
Ворота те, не отпирая
Треух надвинув, опершись на дробовик,
Он был, как сторож у захламленного склада –
Я говорил ему – пусти меня старик!
Пусти на час, дам сколько надо
Мол интересно побывать в ином краю,
уже две тыщи лет твердят о жизни райской,
Но непонятно, что там ангелы поют,
Как будто за стеной китайской
А он в ответ одно – Изыди сатана!
Ты несознательный, и нам ли петь дуэтом,
вот для таких, как ты – ворота и стена,
И я приставленный при этом
А за стеной горят запретные плоды,
Собранье ангелов поет, как хор детсада,
И строгий боженька взирает с высоты –
Все благолепно, все как надо
И я к апостолу – Ты, ветхий, отопри!
Не искушай, не то – ведь все под богом ходим,
А он в ответ – Сынок, гордыню то смири,
Здесь мы пока что верховодим.
Ну просто вредный дед, уж я его! Ей – ей!
А он так ласково глядит, как будто светит, –
Поди домой, сынок, проспись и протрезвей,
Не то милиция приедет!
И я пошел себе, как изгнанный Адам,
И было все равно, направо ли, налево,
Чтоб никогда не возвращаться к тем садам,
Где фруктами торгует Ева.
Сыпал снег за ставнями,
Достывала печь …
В жизнь играть устали мы,
И не стоит свеч!
Смотрим больше в стороны,
Допиваем чай –
Не за разговорами
Оплыла свеча
Старые – знакомые,
Подними глаза
В дальний угол комнаты,
Там, где образа,
Пред святыми ликами
Не мигает свет.
Есть одна религия,
Веры больше нет.
Скоро мне на станцию
И не надо слез –
От любви останется
Перестук колес.
Память успокоится
Прошлому – конец,
Только громче поезда
Перестук сердец.
Сожалеть ли станем мы
Через много лет? –
Снег летит за ставнями,
Заметая след
;
Бывает такое – ты сам себе в жизни помеха,
Ни дел переделать, ни песни хорошей сложить –
Спешил ты на поезд, а поезд, а поезд уехал,
И люди смеются – мол, некуда больше спешить.
Но так уж устроен – живешь и не помнишь плохое,
И веришь, что время пройдет, все пройдет, миг придет –
Ты ждал ее годы, а году, а годы уходят,
И трудно поверить, что кто-то тебя еще ждет
Ну, что же, чудак – неудачник, откроем задачник,
Поищем в ответах причины твоих неудач –
Быть может на свете не так уж тоскливо и мрачно,
И кто-то поймет и услышит твой спрятанный плач
Всего-то и надо – на цыпочки встать, оглядеться,
Увидеть другую улыбку навстречу себе,
И вспомнить, и вспомнить любовь, доброту или детство,
И не потеряться, и не раствориться в толпе
Пели пули, пели пули
золотых шмелей над полем
И кружили по июлю
надо мною и тобою,
Были белы, были белы
облака в глазах до боли
И до боли голубело
васильками небо в поле
И полнеба, и полнеба
мне лицо твое закрыло –
Было, не было ли, мне бы
не забыть, как это было
Плыло лето в пекле полдня,
в теплоте благоуханья,
Помню белый локон, помню
белых бабочек порханье,
Бал природы, быль планеты,
светлой музыки узоры –
Плеск восторженного лета,
блеск восторженного взора
Все прошло, как сон недлинный,
и осталось сожаленье,
Что примерно половина
только плод воображенья
Стоит только начать
Все на свете сначала,
Чтобы снова понять,
Как тебя не хватало,
Мне тебя не хватало ...
Без конца повторять,
Что опасней нет риска –
Навсегда потерять
Самых верных и близких,
Что у памяти нет
Уголков незаметных,
Что за тысячи лет
Не отыщешь замены,
Что один – это нуль,
Пустота, беспорядок,
Что себя обманул,
Если нет тебя рядом ...
………………………………
Не удивлять, а удивляться!
И не влюбляться, а любить,
И быть поэтом не стараться,
Когда важнее просто быть …
………………………………………
На песне пойманный с поличным
Я сам вершу свой страшный суд –
Всю жизнь я пел о самом личном
И оправданья не спасут,
И, если что пропел не смело,
Высокий суд в мой звездный час
Приговорит меня к расстрелу
Холодных глаз …
Невозможно в одной небольшой книге отразить все наше творчество, и невозможно в коротких интерлюдиях описать нашу жизнь.
Кроме стихов моих друзей я включил в эту книгу и несколько своих стихотворений. – Мое самое заветное стихотворение – про внучку Джессику. Тогда ей было пять или шесть лет, а я часто и надолго уезжал в командировки. И не всегда удавалось ей позвонить с берегов Персидского залива. Сегодня внучка совсем уже взрослая, но все еще внучка.
А еще вот – маленький стих про моих родителей, которые прожили на Жданова 2Б почти полвека.
Далее еще несколько стихотворений, которые не стали песнями. И еще в этой книге было два очерка – эссе – о моих студенческих друзьях из УПИ – 68, а также про Хотьково – мою подмосковную Родину. И там, и в Витебске, в Белоруссии, – на родине отца, у меня тоже есть родные и близкие люди.
И еще совсем коротко о своей инженерной работе – это 50 лет в одном свердловском НИИ, несколько судьбоносных свершений, которыми можно гордиться, и это, конечно, мои коллеги из института, и из других атомных предприятий – которым я многим обязан. Химкомбинат «Маяк» – выпарка и остекловывание высокоактивных рафинатов, российское ХДМ, интеграция выпарных установок на АЭС «Бушер», – разработки, которые я вел и знал досконально. И еще многие другие работы для радиохимических производств и для АЭС, в которых я участвовал и продолжаю участвовать, стараясь привносить в свои серьезные документы творческие нотки.
Что будет потом, я не знаю, но в этом я обманываю себя, значит, еще на что-то надеюсь. У меня много друзей, про которых здесь написано, и есть еще немало тех, про кого не успел написать.
Все мы разные, все хотели жить, и хотели счастья. Счастье у всех разное, но всем нам для счастья нужен мир во всем мире. Вот об этом мы думаем, и молимся за это. И хочется верить в будущее, но я уже не стану там богом, а буду скорее ключником Петром, который сторожит ворота рая – своего мира, и в который я допускаю не всех.
Я молюсь за проказницу внучку,
Чтобы ей никогда не болеть,
Чтоб ее шаловливые ручки,
Чтобы все научились уметь,
Чтоб крутые ее мама с папой,
Чтобы стали друг к другу добрей,
Чтобы дождик осенний не капал
В не по-летнему хмурой поре.
А когда-то я был помоложе,
И в течение каждого дня
Мои бабушки, дедушки тоже
От беды заклинали меня.
Я за них не болел, не молился,
Я веселые песенки пел,
Я летел, я хотел, я стремился
Преуспеть и неплохо успел
Я успел победить и построить,
Изучить, разработать, создать,
На любовь свое сердце настроить
И друзьям половину отдать.
И в успехах своих, как в доспехах
Наконец обозначил предел
Ради чистого детского смеха,
Ради внучкиных милых затей
Я молюсь за проказницу внучку,
Вот еще один август прошел,
Непоседа моя, почемучка,
Пусть у нас будет все хорошо!
День придет, и весна не обманет,
И подарит стремительный миг,
И пора золотая настанет
Нам молиться за внучек твоих
Уходят все,
в конце концов
Неведомо куда –
Ты мой отец,
моим отцом
Ты будешь навсегда
Ты будешь здесь, ты будешь жить
На Жданова 2Б
К тебе я буду приходить
И думать о тебе
Дай бог, наперекор судьбе
Не расплескать души –
Я буду помнить о тебе
Пока я буду жив
Пока бреду
В хмельном бреду
По призрачной стране,
Где мать моя, как Горний дух
Является ко мне –
Неужто мой сыновний долг –
Брести за пустотой?
Я сын, но я уже не Бог
И я не Дух святой …
Я с детства мечтал отличиться
В обыденной серости дат,
Я думал – ты будешь гордиться,
И может хоть чуточку ждать
Старался казаться смелее,
Писал тебе письма в стихах
И думал, что ласточка в небе
Надежней, чем голубь в руках
И все восходил на Хан-Тенгри,
И Волгу мечтал переплыть,
Вот только души твоей дебри
Я так и не смог покорить
Ты все мои дерзкие бредни
Шутя приравняла нулю –
И как мне тебе не поверить –
Ведь я тебя вроде люблю!
В итоге не стал чемпионом,
И просто счастливым не стал –
Лишь в том, что остался влюбленным
Единственный мой пьедестал
Учусь тебя не ревновать
Дай бог, не научусь ...
Смешно себя осознавать
В водовороте чувств.
Несет меня водоворот,
А надо бы наоборот
Да вот! ...
Время летних отпусков
Суета и бренность
До свидания любовь,
На пороге ревность
Как лисица из норы
Выскользнет крадучись,
В чистом небе до поры
Нагоняет тучи
Что пред ней любви пожар,
Логика и память,
Если веру потерял
Незачем лукавить
Говорят, любовь жива
У нее в резерве
Молодая тетива
Мускулов и нервов
Но изысканно остро,
Ядовито жало,
Первым слабеньким костром
Встречного пожара
Разгорается огонь
Ревности постылой
Понемногу, исподволь
Набирает силу
Два пожара, два огня,
Два тайфуна сразу
Замыкаются в меня
Истязая разум
Выжигая изнутри
И любовь и веру –
Бьются в окна снегири
Падают на вербы
Бьет коварная волна –
Потерпи, дружище!
Ах, душа моя черна –
Дым на пепелище …
Когда не выдержал, упал
И кажется – нет сил,
Я смутно чувствую, что я
Уже когда-то был
И поднимаясь на костер
Напраслины и лжи,
Осознавал, что до сих пор,
Доселе буду жив
И плыл ли я, легко скользя
Сквозь вереницу лет
Не сознавая, что нельзя
Не снизойти на нет,
Или цеплялся,
что есть сил
за жизнь – я всякий раз
Лишь повторял всех тех, кто был
До нас и после нас
Пусть не изменится игра,
И неразрывна нить –
Кудрявым росчерком пера
Судьбу не изменить,
Но в суете, как в темноте,
пока глаза глядят
Прошу Творца
дать счастье тем,
Кто растерял талант.
И если вдруг над головой
Сердито хлопнет дверь
Я знаю – это не за мной,
Я верю – не теперь
Вне почестей, и без звонка
Судьба трубит отбой,
Но мир не кончится пока
Никто не стал тобой
Я смутно чувствую подлог
В законченности фраз
И окончательный итог
Перекрою не раз
Неутолимая душа –
Запретные плоды –
Всегда готов тебе ушат
Колодезной воды
…………………………………
Вот рассекает небеса
Машина сталью скул,
И закрываются глаза
Под двигателей гул
Мигая точками в пути
Сигнального огня
Лети, лети, лети, лети,
Не забывай меня
Мы с девчонками встречались
Возле Крымского моста
Там когда-то начинались
Заповедные места
Ты взмахнула мне косынкой,
Закружилась голова,
Заповедные тропинки, заповедные слова
А потом гасило время
Наши дерзкие костры –
Мы с тобою повзрослели,
Поседели до поры –
Дождь струился по ладони,
Утекая сквозь песок,
Сны, как розовые кони,
Проскакали – цок, цок, цок!
Города, дела и даты,
Пароходов белый дым,
А ведь был и я когда-то
Легкомысленно любим,
Но не вырваться из круга,
Не свернуть, не обмануть,
Мы с тобою – друг без друга,
Мы с тобою – как-нибудь
Мы с тобой не станем ближе,
Если бросимся в костер,
На котором память выжжет
Все, чем жили до сих пор,
Наши встречи и разлуки
Догорят, перегорят,
Я держу тебя за руки,
Чтоб не броситься назад
Нерушимая граница
Между жизнью и мечтой –
За растраты расплатиться
Лучезарной слепотой
Все надежды эфемерны,
Все соблазны – суета –
Есть и в памяти, наверно,
Заповедные места
Дождь – отрада, дождь – отрава,
В луже корчится окно,
Заболело сердце справа,
Значит, все же есть оно –
Неужели все сначала,
По-другому не дано,
И до самого причала
Светит позднее окно ...
Я с детства не любил
лихачества и риска,
Хоть временами слыл
изрядным лихачом …
Мой дедушка служил
в полку кавалерийском,
А бабушка была в оркестре скрипачом
Ах, как она вела
на скрипочке фанерной
Надтреснутым смычком
по тоненькой струне,
И мой геройский дед
затягивался нервно
И забывал, что он уже не на коне
И чтобы перенять у бабки и у деда
Их жизненный накал
и правильность руки
Я дотемна кружил свои велосипеды
И яростно крушил картонные клинки
Доказывать спешил,
что мне по нраву сложность,
Неистовый азарт горел в моей груди,
А в бабкиных словах
звучала осторожность
И дед предупреждал – с коня не упади
Как часто на лету, на самом развороте,
Прозрачен горизонт и цель уже видна,
Я слышал, как во мне
на небывалой ноте
Затравленно дрожит
тончайшая струна
И звук ее гасил мятежные порывы
Я обходил углы и острые края
Они б гордились мной,
покуда были живы,
Не чувствуя, что я
– давно уже не я
Ах, милые мои, а вы не ошибались?
Всей жизнью заплатив
за мудрые слова –
Победы не достичь,
в борьбе не расшибаясь,
Победа, как любовь,
сама во всем права
Остались позади те детские проказы,
Но все еще в мечтах,
в делах, в друзьях, в любви
Я чувствую в себе их вещие наказы –
С коня не упади, струну не оборви!
И замедляю шаг
на перепутьях скользких,
И во сыру траву не падаю ничком
Все лошади мои упряжены в повозки
Их не растормошить
чарующим смычком
Я в сумерках кружу
на бреющем полете
До финиша уже почти рукой подать
Я стану благонравным
дедушкой Володей,
Вот только вряд ли кто
мне станет подражать
Что толку, что за мной
сплоченные когорты
Не правда ли, таких –
сегодня большинство
Не просто осознать
себя второго сорта
И в песне бога нет,
и есть ли мастерство,
И стоит ли носить
усы до подбородка
По лужам босиком и в гору напрямик,
По-детски вплющив лоб
в балконную решетку,
Прохожим за окном показывать язык
Я стою за картошкою очередь,
Мой ровесник таскает мешки -
А давно ли стояли мы оба с ним
У расчерченной мелом доски
Проходили примеры и правила
И торжественной клятвой клялись
Что ж не поровну точки расставила
По – над нами
обманщица – жизнь?!
С сизым носом вполне гармонирует
Свежевыбритых щек синева,
Я не помню его по фамилии
И по имени помню едва
Он лицо вытирает рогожею,
Незатейлив его эпатаж,
Но я чувствую, духом ли, кожей ли
С детских лет
затаенный мандраж
И все кажется,
кажется, кажется,
Что над нами звонок прозвенит,
Он очнется и снова окажется
Уркаганом со Жданова-стрит
С оглушительным стуком захлопнется
Вслед за нами чердачная дверь
И беспечная вольница вспомнится
Обретенная только теперь
И качели, и пляжи с крапивою,
Лай собак, проходные дворы,
Ах, какие мы были красивые,
И счастливые, Щьёрт побэры !
А какую несли околесицу
Вызывая друг друга на спор –
На балкон по веревочной лестнице
Первой трусости – первый укор
Детской вольницы
нить эфемерная,
Все прочнее она сквозь года –
Мы дружили? – Не помню, наверное,
Мы не верили в это тогда
Нам казалось не быть, а казаться
быть – важнее,
чем попросту быть,
Нам мечталось однажды расстаться,
Разорвать путеводную нить
...Помутнели цвета побежалости,
Но не время грустить, старина,
Ведь, какою бы жизнь не казалась нам,
Для обоих проходит она
Кто-то ест
бутерброды с консервою,
Кто-то едет в колхоз в сентябре,
Где-то поровну все преуспели мы
В принимаемой всеми игре
Я стою за картошкою очередь
В середине рабочего дня
Несмотря на костюмчик поношенный
Он навряд ли узнает меня
Но не стоит смотреть
с укоризною,
И знакомиться вновь не с руки -
Время жить,
время думать о жизни -
Дорогие мои старики!
На перепутьях вдохновенья
Словами душу не мозоль
В тисках всеобщего прозренья
Еще больней былая боль
Как различить ее на фоне
Прибитых временем сердец
И без фанфар и микрофонов
Вздохнуть спокойно, наконец.
Переживем и перемерим
Что невозможно предрешить
И созовем в бумажный терем
Всех, кто осмелился спешить
Навстречу завтрашней свободе
Не отвлекаясь на вопрос –
Так, что же с нами происходит,
Неужто это все всерьез?! –
... И, наконец, о сталинизме –
Переживая и скорбя
Не думай, что
не хватит жизни
Примерить это на себя
Кому-то петь
По праву памяти
За Покаянием спеша,
Вне сожаления и зависти,
Когда потребует душа
Кому-то, заплутав В тумане,
Во плаху упираясь лбом
С упрямой фигою в кармане
Стоять всецело на своем,
Кому-то мчаться
к высшей точке
На историческом пути,
Все дальше, дальше, дальше ...
в одиночку
Опередить и превзойти
Кому - седым попом-расстригой
Шутя нарваться на скандал,
Кому - искать
в подметных книгах
несокрушимый идеал?
Кому-то верить в провидение,
Когда все звери на ловца
И сознаваться в совпадении
С предубеждением Творца –
Дай бог, чтоб наше поколение,
Чужой примеривая нимб,
Не забывало б восхвалений
И преклонений перед Ним
Не раз наказана беспечность
Детей, не помнящих родства,
Но все же вера в человечность
Естественней для большинства
Кого спасет святая вера?
Чем подытожится борьба? –
Как нелегко из ИТРа
по капле выдавить раба ....
Эпоха демократизации
Для нас заслуженно грядет
На смену бюрократизации
Приходит полный хозрасчет
Как долго жили мы без гласности
В застойных кущах затаясь,
А алкоголь – замнем для ясности
Необусловленную связь
За НЧП, супротив вала –
Такой сегодня наш девиз –
И крикнем мы, подняв бокалы –
Долой затратный механизм!
Договорные обязательства
Сегодня, завтра и вчера –
Стоимостные показатели
Уродуют договора,
Покуда отчисленья прибыли
Взаимосвязаны с ценой,
И, если Вы еще не выпили,
То не кивайте головой
Заря безалкогольной эры
Восходит над СССР
Стоят за водкой ИТРы
Являя кризис полумер
Прогресс научный и технический
Реальным может и не стать
Пока эффект экономический
Не переучимся считать,
Но лишь заменим в показателях
Ориентиры прошлых лет,
Преобразится в отрицательный
Предположительный эффект
Пусть налицо приукрашения
Былых свершений и т.д.
Мы за скорейшее решение
По РСД и РМД!
От Мусоргского к Леннону дорога,
Как музыка – сквозь тернии вперед,
Пусть тот, кто никогда не верил в бога,
Пред ней глубокомысленно замрет
Под звон колоколов к стрелецкой казни
Смиренно пролетают журавли -
Как звуки высоки и беспристрастны
Бесследно растворяются вдали
С последнею надеждой разминутся
Расширенные ужасом зрачки
И косо над толпой смычки взметнутся
И проливные выпадут смычки
Как музыки такой не убояться
Доносится она издалека
И Моцарту в живых не оставаться,
И у Поэта дрогнула рука
Когда смычки смыкаются с веками
Солирует дуэльный пистолет
И, видится, на Волге ли, на Каме
Открыл глаза еще один поэт
Так пусть услышит завтрашний Высоцкий,
Как на голодной, слякотной версте,
Согнувшись на извозчичьей повозке
Закашлялся Антоша Чехонте
Там вдалеке от северной Пальмиры
Аккордов целомудренный хрусталь
Воспрянет и исчезнет, как Вампилов
Не в силах в бурю переплыть Байкал
И пусть не воскресить кумиров детства
И, все-таки, их музыка нужна,
Чтоб заново в самих себя вглядеться
Бездонными глазами Шукшина
Чтоб вопреки забвению и смерти
И варварским, коричневым кострам
Мир зазвучал в божественном концерте
Во славу мудрецам и мастерам
Не говорите гению - Спасибо -
Привычно хлопнув дверцею такси -
Настанет день - придет иной мессия
И снова станет гулко на Руси
А дождь смычков, как смог над Ливерпулем -
Предвестник неминуемых утрат -
Такой же неожиданный, как пуля,
Такой же неосознанный, как яд ...
Вот, бежит вдоль остановки
Потерявшийся щенок
Он обнюхал всех прохожих
Своего найти не смог
Я качаю головой
Я не твой и ты не мой
До утра тебе торчать на мостовой.
Утром солнышко согреет
И не раз наверняка
Кто-нибудь да пожалеет
Симпатичного щенка
У него молящий взгляд,
Он плетется наугад,
Он свободе подвернувшейся не рад.
Я твержу без остановки
Привязавшийся стишок,
Я торчу на остановке,
Как потерянный щенок,
Ты торопишься домой –
Ты качаешь головой –
Ты хороший, ты пригожий, но не мой
……………………………………………………………………….
На этапе осенних распутиц
Мне привиделось как-то во сне –
Мои тезки Высоцкий и Путин
Улыбались приветливо мне
Будто шли мы бульваром московским,
Обходя Белорусский вокзал,
Мимо площади, где Маяковский,
Тоже тезка наш, мощно стоял
Я рассказывал им как в Иране,
Вдалеке от домашних квартир,
Наши тезки – иранские парни
Называли меня – Джахангир!
А Володя напомнил негромко
О Владимирских стольных князьях,
И о том, что оставил потомкам
Тоже тезка наш, князь Мономах
А Семеныч добавил при этом,
Чтоб для Родины пользы достичь,
Не пора ли вернуться к заветам,
Что оставил Владимир Ильич –
– Как когда-то со сцены Таганки
Мы сражались за судьбы страны –
И летели лихие тачанки
По дорогам Гражданской войны
– В девяностые не удержали, …
Но куранты по-прежнему бьют,
Чтобы помнили и не стреляли
Те, которые следом придут
Мы последние – недостреленные,
Патриоты великой страны,
В послезавтрашний день устремленные,
И отцовской присяге верны …
… И на третьем бокале портвейна
Снизошла на меня благодать –
Вот бы с ними на корте хоккейном
В первой тройке однажды сыграть …
;
Когда на обочине судного дня
Засыплет словесной пургой,
Моя дорогая, ты вспомнишь меня
Со мной ты была бы другой.
Не лучше, не хуже, не все ли равно,
Увидеть с другой стороны
Своих восхождений немое кино,
свои заморочки и сны.
На графских развалинах липы цветут,
Туманится луг над рекой.
Не лучше, не хуже, не любят, не ждут,
Которые рядом с тобой.
Когда угораздит, в фанфары трубя,
Сломаться под ветром тугим,
Моя дорогая, я вспомню тебя –
С тобою я был бы другим
Не лучше, не хуже, не все ли равно –
Как если коснуться рукой,
Того, что забыто легко и давно,
В той жизни, не ставшей другой.
По пыльным тропинкам далеких планет
Другим прошагать предстоит,
Надломлено время, и выхода нет
Лишь музыка где-то звучит.
Искать снисхождения повод смешной,
Таиться природе назло,
В канун дня рождения ты не со мной,
Хоть в этом тебе повезло.
Не верить, не помнить, не видеть насквозь,
Не выдержать и отпустить –
За все, что совпало, сложилось, сбылось
Смиренно прощенья просить …
Прощаясь прощенья просить
13 декабря – «Выпускной вечер»
Оглянулся и даже
Не заметил рассвет –
Ведь она тебя младше
На четырнадцать лет,
На четырнадцать весен,
На четырнадцать зим,
Те, которые прожил
Без нее ты один
Но всплывают вопросы
Мир на части дробя –
Сколько будущих весен
У нее без тебя?
И цепляться ли стоит,
Чтобы эта любовь
Оставалась с тобою
При раскладке любой
Оглянулся и дальше
Ничего уже нет –
Просто ты ее старше
На четыреста лет
На четыреста праздных
И нечаянных встреч …
Не цепляться напрасно –
Затаить и сберечь
Пусть она позабудет
Про тебя без следа,
Только лучше не будет
Никогда, никогда!
И не тысяча песен,
И не тысяча льдин,
А остался бы вечен
Миг рассветный один
На полоске рассвета
Хоть на миг удержись
Чтоб не кончилась эта
Иллюзорная жизнь,
Чтобы в новых апрелях
При раскладке любой
Чтобы это мгновенье
Оставалось с тобой
=================
Нежных слов погремушки
На заветный мотив –
Ты стоишь оглянувшись,
Будто что-то спросив,
И от этого взгляда,
На козленка похож,
В комья снежного града
Превращается дождь
Но еще холоднее
Твой прищуренный взгляд –
В середине апреля
Целый день снегопад
И трепещут осины,
И антенны гудят,
Будто вдруг вся Россия
Оглянулась назад …
Памятник – «Переводы с Евтушенко»
Зашумит ли клеверное поле,
Заскрипят ли сосны на ветру –
Я замру, прислушаюсь и вспомню,
Что и я когда-нибудь умру,
Но на крыше, возле водостока
Встанет мальчик с голубем тугим
И пойму, что умереть жестоко
И к себе, и, главное, к другим
Чувства жизни нет без чувства смерти,
Мы уходим, как в песок вода,
Но другие, те, кто нас заменят,
Не заменят все же никогда,
Но, как прежде, в детстве снег пушистей,
Зеленее в юности холмы,
И, конечно, в жизни столько жизней,
Сколько раз любили в жизни мы
И поскольку был я сопричастен
Стольким людям, сразу всех времен,
Понял я, что человек несчастен,
Потому что счастье ищет он –
Счастье – это взгляд из самолета –
Широко, просторно и легко,
В счастье есть нечаянное что-то –
Искрометно, и не глубоко …
Дорогие люди – человеки!
Я стремленье к счастью вам прощу,
Я посмел счастливым стать навеки,
Потому что счастья не ищу –
Мне бы только малую живинку –
За других душою поболеть,
Мне бы только клевера сладинку
На губах остывших уберечь …
И вновь, возвращаясь в 2023 год:
Летом этого года наш двор на Жданова 2Б стал съемочной площадкой для моих давешних кумиров – артистов и режиссеров шоу «Уральские пельмени», которые снимали там сценки для своего нового сериала. Для меня это было знаковым событием.
– Сейчас этот сериал показывают по телевизору, и я любуюсь своим домом и двором, и «ничего себе» фильмом. Их уральский, пельменский, и вполне себе сермяжный юмор лично мне «строить и жить помогает».
И я говорю себе, что магия нашего прекрасного дома и двора существует, и, может быть, наш дом засветится и в других сериалах «Уральских пельменей» и станет таким же культовым местом, как дом друзей в сериале «Друзья».
Хотя при просмотре сериала бывает и обидно за двор нашего детства. Идея снять фильм про мамашу, которая всегда против, после череды блистательных шестиминуток в концертах «Уральских пельменей», вполне понятна, однако, трудно представить, что, вот, сейчас в нашем доме живет такая … дама, и что в нем «вообще нет друзей».
В наше время такое было немыслимо. И я жду в этом фильме какую-нибудь пельменскую – ершовскую коду, достойную моего родного дома, и надеюсь, что финал сериала окажется оптимистичным.
В завершение этой книги я поместил в нее стихотворения, написанные уже вне «Сермяжной Правды», и как бы для себя.
В начале второго десятилетия, я пытался убедить себя в том, что не все так сложно и тревожно, как это было в середине девяностых, в разгар чеченской трагедии. Я пытался примирить себя и Родину с ее врагами, но это мне не удалось – враги не захотели мириться. Все люди – разные. У каждого – свое понимание счастья. Но есть у нас общее – и самое главное – наша земля, наша Родина, которой все мы нужны, и для которой так хочется мира и спокойствия. Для этих стихотворения я все еще пытаюсь подобрать мажорную концовку, но у меня это не получается.
Мы искренне желаем, здоровья и силы духа тем из нашего поколения, кто сегодня у руля, и тем, кто воюет сегодня за нашу страну, за русский язык, за Пушкина, за Высоцкого.
И очень хочется, чтобы все это закончилось миром с обеих сторон, чтобы наши ум, честь и совесть оказались сильнее внешних факторов и псевдопатриотических амбиций.
И, вот, уже при подготовке книги, я вспомнил песенку своего друга, спетую им где-то на рубеже веков. В ней тоже есть и боль, и тревога за страну, и за всех нас, но есть еще один мирный куплет, которого так не хватает мне, и в котором я чувствую робкую надежду на счастливое будущее, и на мир во всем мире.
Триптих – ПРОЩАЙ ОРУЖИЕ!
2013 – Предчувствие гражданской войны
По-иному не бывает –
С юных лет и до седин,
Кто-то верит, кто-то знает –
Жизнь одна и бог один –
Бог один, но бьются двое –
Понарошку, до крови,
Бог один, но он обоим
Помогает, визави,
Ну, а следом бьются насмерть
Две когорты храбрецов –
Реют по ветру напрасно
Лики бога для бойцов
С нами бог и с ними тоже,
Тот же самый, вроде, бог,
С нами бог, он нам поможет!
Слава богу, что помог!
Бог вошел в свое творенье –
В человека, стало быть,
Убивая человека,
Нужно бога в нем убить!
Браво, бог – самоубийца!
Коротки твои труды –
Прикажи нам помириться
В предвкушении вражды
И не дай ожесточиться
Перед тем, что может быть, –
Прикажи остановиться,
Помоги мне не убить!
Сколько раз мы воевали
За Отчизну, за страну,
Перед богом восставали
На священную войну
Воевали, погибали,
Перед совестью чисты,
И уже не помогали
ни молитвы, ни посты.
Бьются двое – Бог не слышит
Ни проклятий, ни молитв,
Бог отныне – третий лишний,
И воистину забыт,
Бьются двое – в зной и в стужу, –
Мир у бездны на краю –
Потому что бог не нужен
Победившему в бою …
……………………………….
2024 – СОН В ЛЕТНЮЮ НОЧЬ
Что-то движется во мраке
По ту сторону реки,
И не то чтобы из страха,
Но рассудку вопреки
Ты прицелился на ощупь,
Наугад и невпопад –
Над рекою и над рощей
Автодроны не висят.
Если екнуло сердчишко
Не раздумывай – стреляй,
За Сережку и за Мишку,
И за пенный Разгуляй,
Но не хвастайся бесстрашно,
Чертыхаясь и трубя,
Что вчерашний одноклассник
Нынче целится в тебя.
Ежедневная полундра –
Изготовился – стреляй,
За приснившийся под утро
Довоенный баттерфляй,
За благие устремленья,
Детских книжек волшебство,
И за чудное мгновенье …
Ради этого всего
От заката до рассвета
Будут помыслы чисты
Ради завтрашней победы –
Ради будущей вражды …
Трудно жить – за все в ответе
За поступки и слова,
И, вот – вот, на арбалете
Оборвется тетива.
2013 – 2024 – ПО ИНОМУ НЕ БЫВАЕТ …
Что-то долго не светает –
Но молитва не нужна –
Тем, кто издавна считает –
Бог один и жизнь одна. –
Жизнь одна – жалеть не стоит –
Что любил, к чему привык,
Сохранить бы только совесть,
Да сберечь родной язык
Будем жить! И по столицам
Проплывет вечерний звон,
И на этом прекратится
Череда гражданских войн,
Будем жить, любить и строить,
– тот, кто любит – тот велик!
Дай-то бог, душа и совесть
сберегут родной язык …
ДОЖДЬ
Лил
дождь,
беззвучный, как в немом кино,
Но!
Я, как бы, сердцем слышал дрожь
Листвы за утренним окном.
Дождь
пел,
под перебор весенних струн,
Юн
Не шел он, а почти летел
Сквозь хоровод рассветных лун
Вдруг в тишине открылись двери
В край, где я в детстве жил и рос.
Навстречу мне, – глазам не верю,
По лужам шлепал сам Христос.
Дождь,
дождь –
в душе и на окопном дне,
Мне
Не дай погибнуть не за грош
На этой чертовой войне
Дождь,
плюс
свинцовых капель круговерть,
Смерть
играет свой любимый блюз
«На небеса открыта дверь».
Не на листе бумаги белой
В весеннем венчике из роз,
А на кресте, кресте прицела
Опять распят Иисус Христос …
Дождь
стих,
разлив душистое вино,
Вновь
В душе рождался новый стих
О том, что было так давно
Бил
свет,
свет солнца меж древесных крон.
Гром
небесный затихал вдали
И звал меня родимый дом.
Вишни в садах зарозовели
И по-весеннему окрест
Текли ручьи, и птицы пели
– Иисус воистину воскрес!
Свидетельство о публикации №225041001767