Встреча с Хызром

Впервые я увидел его в пустыне ...

В исламской традиции Хызр — не просто небесный покровитель, а живое воплощение тайного знания, сокрытого от обычных смертных. Его имя стоит особняком среди посланников Аллаха, ибо зеленый цвет — не просто символ ислама, но и вечной жизни, свет, проникающий сквозь завесу бренного мира.

Песок под ногами моей верблюдицы осыпался золотом в лучах заходящего солнца. Я искал место для ночлега в священной долине Акик, когда за очередным барханом неожиданно открылся взору маленький оазис - прохладный родник в окружении стройных пальм.

Спешившись, я припал к воде. Она была удивительно сладкой, словно из райской реки Каусар. И тут я ощутил чье-то присутствие.

Он появился внезапно - старец в зеленых одеждах. В воздухе повеяло свежестью, словно после весеннего дождя.

За его шагами тут же вырастала свежая зелень - верный знак его духовной природы. Я знал, что встреча с ним сулит особую удачу и благословение.

"О путник, - промолвил он, - твоя верблюдица мудрее многих. Она знает, что путь к горе Алам требует особой чистоты".

По его указанию животное вошло в воды родника. Казалось, вода засветилась изнутри таинственным сиянием.

Я знал - Хызр приходит лишь тогда, когда в нем нуждаются, когда сердце открыто для божественного знания. Барака, даруемая от встречи с ним, определяется глубиной духовной жажды и чистотой помыслов. Хызр остается рядом ровно столько, сколько душа способна вместить его присутствие.

Когда верблюдица вышла из воды, ее глаза излучали свет марифа, присущий тем, кто узрел сокровенное знание. По безмолвному знаку Хызра я бросил горсть песка в родник - и оазис растворился в воздухе, словно мираж.

"Помни, - сказал на прощание Хызр, - я прихожу из иного мира и, незримо оберегаю тех, кто отмечен печатью особого предназначения, пробуждая в них дремлющее знание".
Верблюдица уверенно повернула к востоку, где в лиловой дымке вечера угадывались очертания священной горы Алам. Теперь она знала путь - путь к высотам духовного знания, недоступным обычным путникам.

Когда я оглянулся ему вслед, зеленый силуэт Хызра уже растворился в сумерках пустыни, но его присутствие еще продолжало ощущаться в удивительной свежести воздуха и в той уверенности, с которой моя верблюдица шла вперед, к таинственной горе.