Странности биографии Г. И. Овчинникова

Имя Георгия Ивановича Овчинникова (1896-1972) в книгах о Гражданской войне если и упоминалось, то мимолетом. Между тем, силу ударов его дивизий испытали на себе и Колчак, и Деникин, и Пилсудский, и Врангель.

В энциклопедии "Гражданская война и интервенция в СССР", изданной в 1983 году, о нем говорилось:

"Командир Красной Армии. Чл. Коммунистич. партии с 1916. Из семьи учителя. Участник 1-й мир. войны, прапорщик. В 1917 избран нач. пех. дивизии. С янв. 1918 в Кр. Армии, командовал полком в боях с герм. интервентами под Двинском, с июля - Вост. див. на Урале, с авг. нач. 1-й Уральской (с окт. - Северо-Уральской Сводной) див., с окт. 1918 - 5-й Уральской сд (с марта 1919 - 21-я сд).

За бои в Прикамье, на Урале, на Юж. и Юго-Вост. фронтах награждён орд. Кр. Знамени (1919). В июле-сент. 1920 нач. 40-й дивизии, в окт.-дек. - 1-й сд, в 1921-1922 - вновь 21-й сд. Затем на команд. должностях и преподават. работе."

В этом послужном списке почему-то отсутствует упоминание об участии Овчинникова в качестве начальника 21-й стрелковой дивизии в операциях Кавказского фронта и главное - в штурме Новороссийска. А ведь именно ударная группа Овчинникова сыграла ключевую роль в разгроме главных сил Деникина.

Но это только одна из неясностей в биографии начдива. Что еще? Например, то, что он в 1912 году учился (и даже успел закончить?) на юридическом факультете Кёнигсбергского университета. Только этому студенту тогда было 16 лет.

И это не всё. Например, такой факт. Пишут, что Овчинников в 1915 году был призван в армию. Казалось бы, ничего странного. Но при этом пишут, что он "служил в качестве вольноопределяющегося". То есть, был добровольцем? И служил вполне успешно. Среди его наград были Георгиевский крест 4-й степени и две Георгиевские медали. Правда, встречаются упоминания, что он был полным Георгиевским кавалером.

Прапорщиком он стал только в марте 1917 года, и после этого служил на Северном фронте. Но показательна его популярность среди солдат, избравших его командиром 38-й пехотной дивизии. Конечно, тут играли роль и военные заслуги, но без ораторских способностей в 1917 году карьеру сделать было невозможно.

Прапорщик Овчинников не чурался политики. И тут есть нестыковки. Можно прочитать, что он был членом партии большевиков с лета 1917 года. А в энциклопедии написано о вступлении в РСДРП(б) в 1916 году. Год разницы - мелочь, но за этот год произошло много событий. Странно, но в энциклопедии пропущен факт участия будущего начдива в штурме Зимнего дворца, о котором можно прочитать в некоторых справках.

С декабря 1917 года Овчинников командовал отрядом Красной Гвардии. Правда, уже через месяц он значится командиром 1-го Рабоче-крестьянского полка. Неудивительно, что бывший прапорщик Овчинников вступил в Красную Армию одним из первых.

Более того, он участвовал в первых боях с германскими войсками под Двинском и Псковом. Вряд ли этот боевой опыт был успешным, ведь немцы заняли Двинск без больших усилий, да и Псков был потерян. По-видимому, уже в марте 1918 года отряд Овчинникова прикрывал район Себежа Северного участка Завесы (в мае там числилось 667 штыков и 30 сабель).

Как долго Овчинников командовал 1-м Рабоче-крестьянским полком неясно. Пишут, что это продолжалось до августа 1918 года. Однако уже в мае он был, по-видимому, инспектором по формированию частей Красной Армии в Тамбове. Судя по всему, в начале мятежа Чехословацкого корпуса он был схвачен белочехами и приговорен к расстрелу, но успел бежать.

Не мог он командовать полком и в июне 1918 года, поскольку в это время он был направлен на учёбу в Академию Генштаба в Екатеринбург. Но либо он до академии так и не добрался, либо уже на Урале был направлен по рекомендации Свердлова и Подвойского на Северо-Урало-Сибирский фронт.

Именно на Урале за Овчинниковым закрепилась репутация способного командира. В июле 1918 года он стал начальником Восточной пехотной дивизии (на Егоршинском направлении), которую 25 августа переименовали в 1-ю Уральскую стрелковую (пехотную?) дивизию, а 5 октября - в Северо-Уральскую Сводную пехотную дивизию.

Этот период был для Восточного фронта временем отступлений, и доказать свою надежность командир мог прежде всего в обороне. Среди подразделений, которые подчинялись Овчинникову в это время, наибольшую известность приобрел 1-й Крестьянский коммунистический полк Красных Орлов.

Впрочем, командовать Сводной дивизией Овчинникову пришлось недолго, поскольку уже 26 октября ему предстояло возглавить едва сформированную 5-ю Уральскую пехотную дивизию. Это соединение несколько месяцев прикрывало район Осы, которую белые смогли занять только в марте 1919 года.

Однополчанин Овчинникова С.Мордвинов 50 лет спустя писал командиру: "Мы весело и долго смеялись (над собой), когда я сказал друзьям, что Вы родились в 1896 году. Почти мальчик, а командовал дивизией! Вот это да! А ведь когда Вы приняли дивизию, мы думали, что Вам лет 35. Вид у Вас был возмужалый, ну и, конечно, солидный."

С 19 марта 1919 года 5-я Уральская стала называться 21-й стрелковой дивизией. Новое наименование соединения на первых порах упоминалось в рамках продолжавшегося до июня 1919 года отступления. Однако настал момент, когда к контрнаступлению Восточного фронта подключилась 3-я армия. Вместе с другими двинулась вперёд 21-я стрелковая дивизия.

На счету Овчинникова были операции по освобождению Агрыза, Камбарки, Сарапула, Ижевска и Воткинска. Но главным успехом его дивизии был захват Кунгура 30 июня 1919 года, предопределивший взятие Перми. Неудивительно, что Ленин поздравил войска, овладевшие Пермью и Кунгуром, а позднее 21-я дивизия получила почетное наименование - Пермская.

Впрочем, после освобождения Челябинска Овчинников оказался в необычном положении, когда три бригады его дивизии оказались в составе трех разных армий. Только в декабре 1919 года 21-я стрелковая дивизия собралась в полном составе, на этот раз - на Юго-Восточном фронте. Её путь лежал через Новохопёрск, Калач, Миллерово, Шахты - на Новочеркасск.

Именно в это время РВСР издал приказ о награждении орденом Красного Знамени Г.И.Овчинникова "за крупные военные заслуги, выразившиеся в руководстве боевыми операциями на Восточном и Юго-Восточном фронтах, каковые, благодаря его личной храбрости, энергии, умению и прекрасным боевым качествам, сопровождались неизменным успехом".

Надо отметить что многие населённые пункты были заняты 21-й стрелковой дивизией уже после того, как в них вошли другие соединения. Так, в Новочеркасске Овчинникова опередил корпус Думенко, в Тихорецкой - дивизия Ковтюха, а в Екатеринодаре - конница Жлобы. Тем не менее, 21-й стрелковой дивизии доверили нанести решающий удар по войскам Деникина.

В марте 1920 года Овчинников возглавил ударную группу 9-й армии, наступавшую на Новороссийск. Этот кулак не смогли остановить ни кубанские, ни донские, ни добровольческие дивизии. Численность группы Овчинникова вряд ли была значительной, но это не мешало ей громить обескровленных и деморализованных деникинцев.

Несмотря на распутицу, красноармейцы быстро овладели Неберджаевским перевалом, открыв дорогу на Новороссийск. В этих боях Овчинников был ранен в руку, но остался в строю. С завершением разгрома Деникина 21-ю стрелковую дивизию перебросили на Западный фронт.

Пишут, что в 1921-1922 годах Овчинников опять вернулся в 21-ю стрелковую дивизию, хотя согласно "Википедии" в этот период там начдивом был К.П.Пядышев. Впрочем, бывший командир дивизии мог быть в это время начальником штаба или командиром бригады. Во всяком случае, Овчинников, как и его однополчане, в это время занимался ликвидацией бандитизма в Горном Алтае.

Видимо, в 1922-1923 годах бывший начдив обучался на Высших академических курсах при Военной академии РККА. В 1923 году он был назначен командиром 13-й Дагестанской стрелковой дивизии. Позже его перевели в 16-ю Сибирскую стрелковую дивизию.

Выше командира дивизии Овчинников не поднялся. С июля 1927 года он занимал пост военного руководителя Ленинградского государственного университета. Обстоятельства отстранения от командных должностей не совсем ясны. Возможно, это связано с какими-то партийными взысканиями в рамках борьбы с троцкизмом.

С февраля 1930 года Овчинников служил в штабе Ленинградского военного округа. Правда, его должность в одном источнике называется "начальник военной подготовки учащихся гражданских учебных заведений Ленинградского военного округа", а в другом - "начальник отдела боевой подготовки". После введения в 1935 году персональных званий Г.И.Овчинников стал комдивом.

Прослужи он еще десять лет, вполне вероятно, ему бы присвоили звание генерал-лейтенанта, у которого могло быть хотя бы пять орденов за Великую Отечественную войну. Но 21 марта 1938 года Овчинников был арестован. Своего приговора ему пришлось ждать больше года. 27 июня 1939 года его приговорили к расстрелу, но через месяц это решение смягчили, заменив 10-летним заключением. Правда, утверждают, что был еще один смертный приговор, также отмененный.

Свой срок с учетом предварительного заключения Овчинников отбыл от звонка до звонка. В 1948 году из лагеря его направили в ссылку, которую он отбывал в селе Пихтовке Колыванского района, работая строителем. Здесь Овчинников впервые за десять лет встретился со своей женой - Е.М.Наумовой. Встреча, видимо, была не очень радостной, потому что супруги договорились о разводе. Показательно, что жена не пыталась развестись в течение десяти лет, пока муж был в заключении.

Вторично Овчинников женился в 1954 году на жительнице Пихтовки, усыновив и удочерив трёх детей. Приемная дочь вспоминала, что отчим был "странным ссыльным, который раздавал деньги направо и налево всем нуждающимся, тогда как у самого не оставалось ни гроша".

Вскоре он был реабилитирован. Впрочем в дате реабилитации тоже есть разночтения. Одни говорят, что это произошло в ноябре 1955 года, другие - в ноябре 1956 года. С этого момента строитель Овчинников стал получать персональную пенсию.

В 1960 году семья Овчинниковых переехала в Колывань. Бывшему начдиву предлагали квартиру, но он предпочел купить дом. Овчинников продолжал работать, но по-прежнему думал о военной службе, иногда говоря: "Странно, почему я теперь никому не нужен. Вот умру, тогда хватятся и будут жалеть".

Семидесятилетие Овчинникова отмечалось торжественно в Свердловском окружном Доме офицеров 16 сентября 1966 года. По случаю юбилея бывший начдив получил телеграмму, подписанную: "Рядовой красноармеец Вашей дивизии, Маршал Советского Союза Голиков Ф.И."

Не менее торжественно Овчинникова встречали в Перми, где ему пришлось в последний раз пронести знамя 21-й Пермской стрелковой дивизии, с трудом удерживая его больной рукой. Правда, в Кунгуре официальная церемония была нарушена юбиляром, который едва не избил бывшего белогвардейца.

В последние годы своей жизни Овчинников пытался писать мемуары, но так их и не окончил. Прощание с бывшим начдивом прошло скромно при помощи Колыванского военкомата. Уже после похорон в райцентр пришёл запрос из Генштаба о том, были ли на кладбище отданы воинские почести.

Часть архива Овчинникова осталась в краеведческом музее Колывани. Однако многое было утрачено, поскольку вдова Овчинникова слишком доверчиво допускала посторонних к бумагам начдива. В частности, пропали рукописи, письма Г.К.Жукова и награды. 5 марта 1989 года в "Советской Сибири" В.Григорчук высказал пожелание, чтобы в биографии Овчинникова "белых пятен быть не должно". К сожалению, время идёт, а пятна становятся всё белее и белее.