Вердикты. Преподобному Иринарху Затворнику

Иринарху,
село Кондаково,
Ростов

Брат Наш в Духе! Был
Ты пострижен в монашество и Мне усердно всю жизнь служил.

Принял постриг Ты в тридцать, исправно и тяжко трудиться стал
В благодатных аскезах: ночами молился, без ложа спал,

Посещал все церковные службы. Однажды увидел Ты,
Что скиталец бездомный без обуви ходит. Твои персты

Тотчас сняли с Тебя сапоги – и с тех пор стал ходить босой
По ненастью ростовскому Ты. Но игумен забыл покой

И смирять Тебя начал, велев на морозе часы стоять.
Ты стоял терпеливо и кротко. Тот стал Тебе досаждать –

И был вынужден Ты перейти в монастырь по соседству. Там
Исполнял послушанья прилежно, скорбя, что не всем делам

Предаются с старанием иноки: не берегут совсем
Достоянье обители. Был озабочен Ты сильно тем –

И послал Я Тебе сновиденье, в котором один святой
Без смущенья велел раздавать всем потребное. Но с Тобой

Не смогли согласиться в обители, и Ты ушёл во скит,
Где три года жил в уединенье и не был ни разу сыт.

Здесь Тебя навещал брат по вере, юродивый. В доброте
Подкрепляли духовной беседой друг друга вы. Ты хотел

Возвратиться обратно в обитель свою – и был принят там:
Монастырские двери открыл Тебе заново Варлаам.

Подвизаться Ты стал ещё строже: уйдя ото всех в затвор,
Ты железною цепью себя приковал. И терпел укор

За решенье своё от собратьев монахов. Но нёс свой крест,
Не смущаясь насмешками и не браня никого окрест.

Укорял Ты себя, что живёшь не как все, что лишён трудов,
Как собратья Твои, но вериги носил и всегда готов

Был смирять своё тело ударами кованой палицы.
Спал лишь час среди ночи, усердно молился, печалился,

Что не можешь к себе ещё строже быть. Нищим вязал носки,
Шил бездомным бродягам одежду, а братии – клобуки.

И при этом носил семь наплечных вериг, связни весом в пуд,
Больше сотни крестов, двадцать сажен на шее железных пут,

Восемнадцать оков на руках и без счёта ножных оков
И железную палку, которой всегда, день и ночь, готов

Был себя усмирять, прогоняя от тела бесовских слуг.
Так прожил, во трудах, двадцать пять долгих лет Ты. Твой давний друг,

Что Тебя навещал во скиту, предсказал, что придут в Москву
Орды дерзкой Литвы, и Тебе также сон, будто наяву,

Я послал – и увидел Ты падшего града горение
И поместных церквей православных Литвой разорение.

Рассказал Ты игумену сон – тот поехать велел Тебе
До Василия Шуйского – предупредить о лихой беде.

Послушание выполнил Ты и, не взяв за труды даров,
Возвратился назад, чтоб молиться о мире. И сила слов

Такова была этой молитвы, что даже жестокий враг
Не посмел Тебя тронуть – а Ты предсказал ему гибель. Так

Убеждал Ты Сапегу уйти из Руси. Так послал в Москву
Для поддержки Пожарского князя просфору и дал ему

Своё благословенье и крест свой. И князь овладел Кремлём,
И литовские орды разгромлены были, и мир при нём

Водворился опять на Руси. А Ты принялся исцелять
Благодатью Моею болящих и бесов от душ гонять.

О кончине Ты знал своей и отошёл без мучения
В край, где вечный покой ожидал Твоего появления.

После смерти при гробе Твоём совершалось целение
Возложеньем крестов и цепей Твоих во упрочение

Моей Славы на русской земле – с тем Тебе в благодарствие
Возглашаю нетленным Тебя для вхождения в Царствие.