Как мы олимпийский огонь тушили

Безусловно, вы слышали о такой замечательной передаче «Что? Где? Когда?». Наверняка, вы видели эту передачу. Еще бы. Идет эта передача уж больше 50 лет.

Недавно отметила она свой 50- летний юбилей. Первые участники сей передачи, весьма вероятно, уже скончались, похоронены, либо вышли на пенсию. Другие же участники сей передачи, пришедшие на нее 30- 40 лет назад, все еще живут, процветают и даже продолжают командно участвовать в розыгрышах призов этой замечательной передачи «Что? Где? Когда?». Товарищи набрали себе массу орденов, медалей, хрустальных сов, атомов, званий магистров и тому подобное. И все тут хорошо, привычно, интересно, замечательно. Но время-то идет своим неумолимым шагом. И фото участников все больше напоминает дом престарелых. И тогда спонсоры и телеорганизаторы всей передачи начинают уж намекать, да уж чего греха таить, требовать обновления и омоложения составов команд. Ну а коли начальство требует, приходится к его мнению прислушиваться. Так и появляются на экранах молодые команды. И школьники, и студенты, и просто молодые гении. Большого хода им пока не дают, но время от времени экранное время они занимают.

Так и было в тот раз. Выставили на телевизор команду молодых знатоков и стали им задавать всяческие хитроумные вопросы. Формат передачи тоже был задуман интересным и весьма необычным. Старшее поколение, так сказать, заслуженные знатоки, задавали команде придуманные ими вопросы и наслаждались общим видом дискуссий, ответов и, естественно, результатами 60 секундных раздумий. Ответили или нет, попали, или не угадали.

В тот день пришел черед наиболее заслуженному обладателю званий магистров и хрустальных слов, известнейшему участнику сей передачи, господину Друзю. Не сомневаясь, что если вы хоть изредка просматриваете знатоков, то этого наиглавнейшего знатока вы знаете, ибо перепутать его с кем бы то ни было, или просто забыть совершенно невозможно. Это было и в нашей семье. Затаив дыхание, мы слушали каверзный вопрос господина Друзя. Вопрос звучал примерно так. В 2008 году  - Я,  а также чемпион мира по боксу Валуев и член правительства Герман Греф участвовали в одной китайской церемонии. Почему мы были приглашены на эту церемонию? И что это была за церемония? Надо сказать, что вопрос абсолютно элементарнейший. И вопросом этот назвать-то трудно, ибо гениальные знатоки подобное щелкают, как орехи.

Я даже подозреваю, что со стороны господина Друзя это был даже не вопрос, а желание прихвастнуть фактами своей бурной и беспокойной биографии. Как бы там ни было, но мы с женой в один голос мгновенно выдали правильный ответ. Собственно говоря, мы ожидали увидеть на экране большой палец вверх у какого-нубудь  знатока, что означает досрочный ответ. Каково же было наше удивление, когда знатоки вдруг влипли в какую-то жаркую дискуссию, в которой я даже не услышал намека на правильный ответ. Продискутировав 60 секунд, они попытались выдавить какие-то намеки из ведущего передачи господина Крюка. Господин Борис Крюк действительно попытался им немножко помочь.

“Ну вот, подумайте, что же общего есть в этой троице?”

Господин Друзь, умнейший человек, магистр нашей передачи. Господин Валуев, чемпион мира по боксу, росточком в два с половиной метра и физиономией полнейшего дебила. (Впрочем, это я уже от себя добавил). А также олигарх, член правительства и бессовестный ворюга. (Опять же, это мои мысли). Короче, время истекло. Давайте ответ.

Ну вот, молодой, да ранний, знаток повздыхал и выдал. Выдал такое, отчего я едва не свалился от удивления, а знатоки, окружавшие игровой стол, прямо-таки завыли от возмущения.

“Они все участвовали в китайской чайной церемонии” - провозгласил молодой, но все еще не признанный гений игры «Что, где, когда».

Короче, если вы все еще не догадались: Год 2008. Летние Олимпийские игры в Китае. А церемония сия - это пробежка с факелом, с олимпийским огнем, передаваемого следующему заслуженному гражданину. Каждый из этой троицы по-своему, но заслужил 100-метровый бросок, бег с олимпийским факелом.
Неприятно. Но простейший вопрос команда продула. Впрочем, как и всю оставшуюся игру.

Так кто же тушил олимпийский огонь? Вы удивленно спросите. Да неужто автор сего рассказа? Да и как он посмел нарушить праздник всего человечества? Как он мог на такое решиться? За это вам не просто вляпывать статью за хулиганство. Похоже, тут будет... Лет этак, на пятерочку, короче, потянет.

Впрочем, наберитесь терпения, дорогой читатель. До тушения мы еще доберемся, а пока праздник мира и любви продолжался. В России художественные коллективы в такт поступи Олимпийского огня пели песни, а ансамбли песни и пляски отплясывали матросские танцы. Далее радостная церемония переместилась на Украину, где опять же писняры спивали “ничь яка зоряна …”, а танцоры отплясывали гопака. Потом Венгрия со всем известным чардашом. Польша, Румыния, всех не упомнишь. И добрался в конце концов Олимпийский огонь до Парижу. Это во Франции.

Там, как водится, бежит заслуженный товарищ по какой-то малоизвестной парижской улочке, возле какого-то малоизвестного кафе. Как вдруг от столика отделяется товарищ со стаканом воды и направляется к товарищу с факелом. Далее -  брызг. Причем очень удачно. Капли воды попадают на факел и Олимпийский огонь потушен. Впрочем, это опять был не я, а имя и фамилию всего гражданина я запамятовал. Тут же корреспонденты с камерами налетели, официальные олимпийские деятели подбежали.
“Товарищ господин! (мусью по-французски) Вы чего хулиганите?”
А мусью отвечает -  “я вовсе не хулиганю, а выражаю свое искреннее возмущение китайским правительством, которое гнобит и терзает целый народ, проживающий на территории Поднебесной. “

Маленькая справка. Народ этот зовется Уйгуры. Проживают они компактно на северо-западе Китая, в провинции Сюнь-Дзянь. Впрочем, это мало кому о чем говорит.
Уйгурского населения в Китае насчитывается не так уж много. Впрочем, и не так уж мало. 10 миллионов человек. Много это или мало? Смотря, у кого спросить. Прибалты, конечно же, скажут. О-го-го! Ибо суммарное население бывших советских республик, а ныне прибалтийских государств, Эстонии, Латвии и Литвы, меньше, чем уйгуров. Китайцы же скажут. И чего же на эту мелочь внимания обращать?

Но это мы с количественной точки зрения. С национально-разговорной точки зрения дела обстоят похуже. Уйгуры – это тюркский народ, соответственно, с тюркским языком, что близко к турецкому, азербайджанскому и прочим тюркским народам. А вероисповедание у них мусульманское. Верят они в Аллаха, а не в Кормчего Мао. По-китайски говорить не желают, коммунистические праздники не отмечают, а всякие коммунистические законы игнорируют. Так вот принят в Китае строгий закон – “Одна семья, один ребенок.” А они не подчиняются. Что ни семья, то куча детей. Сами подумайте, какой пример они показывают законопослушным и трудолюбивым китайцам.

Казалось бы, оставьте их в покое. Тем более уйгурского населения по отношению к китайскому всего-то полпроцента. Ан нет, у коммунистов так не принято. Вот и начинаются всячески нехорошие действия со стороны так называемой законной власти. За длинный язык, за так называемую уйгурскую пропаганду в тюрьму.
Детей в семье слишком много? Это по понятиям китайских чиновников. Детей изымают в детский садик за колючей проволокой, где их обучают хорошему китайскому языку, научат хорошим китайским манерам, таким как славить великого кормчего Мао и стучать на своих родителей. Интересен тут один международный аспект. Вы думаете в кои веки великое и дружное мусульманское сообщество когда-либо обеспокоилось тяжкой долей своих братьев-мусульман? Да никогда в жизни. За все время существования ООН ни арабские, ни либеральные европейские страны ни разу не поставили вопрос о невероятных издевательствах китайцев над уйгурским населением.

Впрочем, мы тут сильно отвлеклись на международную политику. Поэтому давайте-ка продолжим с того момента, как в Париже некий Мусью потушил олимпийский факел.  Арестовывать, судить, штрафовать, наказывать своего гражданина не стали. Французы даже как-то похвалили его. Честь тебе и хвала, хороший вопрос ты поднял, но более так не делай. Далее прошло маленькое совещание, что делать с олимпийским огнем. Зажечь факел зажигалкой? Тогда получается как бы некрасиво. Как говорят евреи, огонь-то не кошерный, не настоящий. Вопрос решили быстро и мудро. Президент Франции отдал приказ вооруженным силам. Те быстренько слетали в Грецию, подожгли факел на горе Олимп и вернули его в Париж.

Далее Олимпийский огонь спокойно завершил свое движение по Франции и переместился в Испанию. Инцидент с огнем посчитали не очень значительным. Газеты чего-то там потрубили, телевизионщики чего-то там поболтали, и на этом успокоились. Олимпийский огонь медленной пробежкой следовал уже по городам Испании, пока не очутился на улицах Мадрида. И тут повторилась та же история, виденная в Париже. От столика, стоящего рядом с каким-то кафе, отделилась фигура некого сеньора со стаканом воды.  Он бросился на перерез к бегуну с факелом и окатил его водой. Олимпийский факел опять был потушен. Испанские полицейские, то бишь испанские хранители олимпийского огня, были явно застигнуты врасплох. Впрочем, испанцы оказались гораздо менее щепетильными, чем французы. Сеньора, сорвавшего олимпийскую пробежку, отдубасили дубинками и поволокли в полицейский участок. Олимпийский факел подожгли зажигалкой. Впоследствии сей некошерный инцидент появился на страницах испанской, а впоследствии и мировой прессы. Охрану Олимпийского огня серьезно усилили. Переодетые в гражданское платье полицейские выявляли среди зрителей потенциальных нарушителей-огнетушителей и проводили с ними воспитательные беседы об ответственности за срыв государственных мероприятий.

Впоследствии попыток с тушением олимпийского огня оказалось множество, хотя ответственные лица сообразили, что дело тут не в политической акции, а просто в подражании. Copycat - как это именуется в полицейских хрониках. Впрочем, время тихонько шло к открытию Олимпийских игр в Пекине. Олимпийский огонь переместился в Соединенные Штаты, где он тихо путешествовал по городам и весям, приближаясь к последней точке на карте Америки, к городу Сан-Франциско. 

Несколько слов по поводу этого замечательного города. Если вы не в курсе географических и политических сведений о Сан-Франциско, то, пожалуйста, запомните. Сан-Франциско – это относительно небольшой, примерно 800 тысяч населения городок на западе США, на берегу Тихого океана. С политической же точки зрения это либеральнейшее место. Столица каких бы то ни было протестов против каких бы то ни было действий или бездействий центрального правительства. За одним это столица геев, лесбиянок, трансгендеров, а также, естественно, центр защиты угнетенных всех сортов. Очевидно, что спустить коммунистам-китайцам такое отношение к угнетенным народам жители Сан-Франциско никак не могли. Тем более, что местная пресса в лице газеты «Сан-Франциские хроники» внимательно следила и освещала все метаморфозы с Олимпийским огнем. В кое-каких статьях провокационно заявляла, да неужели наш либерально-замечательный город позволит тиранам из Пекина греться у Олимпийского огня.

Итак все было готово – “Огонь революции Сан-Франциско против Олимпийского огня, тирании Китая.”

Кстати, я так вам уверенно все рассказываю, потому что я сам житель Сан-Франциско. И события все наблюдал лично, и в каком-то смысле даже поучаствовал в них.

В нужное время газета «Сан-Франциские хроники» опубликовала маршрут движения Олимпийского огня, упомянув при этом место расположения туалетов, явно намекая, в что там можно заправить водой огнетушительные средства.

Лично я гасить Олимпийский огонь не собирался, но поучаствовать в сим интереснейшем действии очень даже желал. Тогдашняя моя работа находилась в получасе ходьбы от улицы Эмбаркадеро, по которой планировалось пронести Олимпийский огонь. Так что начальству я сообщил, что у меня важный визит к доктору, а упущенные мной рабочие часы отработаю сегодня же вечером. Начальство не возражало, ибо в данный час никакой срочной работы не было, а где шляется его малодисциплинированный сотрудник, начальству было глубоко наплевать. Так что работодательные проблемы были успешно решены и можно было выдвигаться поближе к событиям. Я вышел на улицу Market, улица с таким названием есть в любом городе и двинулся в сторону улицы Эмбаркадеро, по которой должен был пробежаться носитель Олимпийского огня.

Первое, на что я обратил внимание, это некая нервозность обстановки. Обычно на улице Маркет шляются туристы с пакетами, покупками, на ходу заглядывая в витрины магазинов. В этот день никто просто так не шлялся. Масса народу быстрым шагом шла туда. Я тоже шел, хоть и не очень быстрым шагом, полагая, что раньше расписания все равно не начнут. Рядышком проезжали полицейские машины, повизгиваясь сиренами. Потом, на несвойственно большой для туристического места скорости, проскочили один за другим три автозака с зарешеченными окнами.

Чувствовалось, что обе стороны конфликта готовились к предстоящим битвам. Я же неспешно шагал в сторону Олимпийского маршрута, поглядывая по сторонам, в надежде узреть что-нибудь интересное. Пройдя, пожалуй, полпути, действительно узрел. Небольшая группа людей, состоящая из небольшого духового оркестра, то, что великий бард Окуджава именовал «надежды маленький оркестрик». Рядом примостились двое мужчин среднего возраста. Они раскрыли столик, на котором было сейчас расскажу что, и еще рядышком, женщина с выпученными сумасшедшими глазами, с визгом катающаяся по тротуару. Сейчас расскажу зачем. Духовой оркестр, не переставая, выводил революционно-партизанскую песню «О бэлла чао, о бэлла чао». Доиграв до конца, они делали минутный перерыв, дабы перевести дыхание и начинали заново. Революционный же их репертуар был сильно ограничен всего лишь одной песней. Я мысленно посокрушался, что не догадался взять ноты любимых советских песен. А так было бы здорово услышать на капиталистической улочке Market Street песенки типа «Тачанка-Ростовчанка» и матросскую «Эх, яблочко».

А кто же эта больная женщина? Не сумасшедшая, а просто политически сильно подкованная. На тротуар она вылила банку красной краски и каталась в этой луже, выкрикивая всяческий бред. Красная лужа, судя по всему, символизировала кровь невинных младенцев. Рядом с ней висел большой плакат «Остановить израильских оккупантов». Поскольку израильские оккупанты оккупировали все место на плакате, то на племя уйгуров остался лишь уголок в правом нижнем углу.

Ну а мужчины с пылающими глазами революционеров, это были так называемые провокаторы. На столик были вывалены подгнившие помидоры и расставлены коробки куриных яиц. Все стало на свои места. Духу швырять яйца и помидоры в полицейских не хватило, так что они решили просто помочь протестующим, впрочем, самим оставаясь в безопасности. Меня это как-то сильно возмутило. Поэтому, проходя мимо них, я приостановился и, походя, бросил. “Обеспечение материальной помощи террористам карается такими же и бОльшими сроками, чем террористы, использующие эту помощь.” Судя по всему, мое замечание подействовало. Пройдя с десяток шагов, я оглянулся. Мужчины стояли в недоумении, видимо размышляя, забирать ли свою материальную помощь и валить, или просто валить, бросив свою материальную помощь.

Далее, уж более не задерживаясь, я проследовал к Эмбаркадеро, месту олимпийской пробежки. То, что я увидел, меня весьма и весьма удивило. Металлические барьеры, отделяющие зрителей от участников церемонии, были выставлены заранее. Но это лишь была красивая задумка – отделить болельщиков и оставить проход, дорогу метров пять шириной для олимпийских мероприятий. Толпа же болельщиков бесновалась, бессовестно передвигая и сбрасывая на дорогу барьеры. Как я заметил, абсолютно все из толпы были вооружены бутылками с водой. Я обратил тут внимание на какого-то инвалида в инвалидной коляске. Инвалид то ли стыдливо прятал, то ли стыдливо демонстрировал свою личную бутылку с водой. Вероятно, втайне надеялся, что толпа его не растопчет, а даже наоборот, позволит отличиться, выказать свою антикитайскую позицию. Но пока было еще не все потеряно.

По проходу, оставшемуся между перевернутыми баррикадами, шнырял полицейский и осипшим от бесконечного крика злобным голосом, орал «Назад! За барьеры! Арестую!». Дисциплинированный народ кое-как подчинялся. Уходил за барьеры. Полицейский пытался поднять свергнутые баррикады, но затем оглядывался и видел, что олимпийский шабаш продолжается. Баррикады позади свергнуты, барьеры сброшены. А народ вновь гуляет по месту, отведенному для мероприятий. Тогда полицейский хватался за рацию и истерически кричал «Requesting backup!»,  что в переводе означает «требую подмогу». Что ему отвечали, я не слышал. Подозреваю, как обычно, в таких случаях – «подмога будет, а пока работай в том же духе.»

Далее я заметил группу людей, что-то  бурно и громко обсуждающих. Я приблизился к ним, в надежде получить какую-то информацию. И действительно, я услышал. “Вон там висит вертолет.”  Действительно, я обратил внимание, что в километре от нашего места действительно завис вертолет.

“Это же вертолет телевизионщиков” - сообщал мужчина, глядя в бинокль. Как только олимпиец с огнем побежит, то вертолет будет следовать за ним, и мы все узнаем. Тут я уже понял, что огонь до нас точно не добежит, ибо бардак, происходящий у нас, абсолютно точно так же происходил и там же возле здания, над которым висел вертолет. В принципе, можно было уже уходить, но я решил подождать в надежде – “авось что-нибудь будет”. Я стоял, тихо наблюдая за картинкой с вертолетом. Вертолет не двигался, продолжал висеть все там же. Наш полицейский все так же продолжал воевать с толпой, истерически вызывая подмогу. Инвалид-колясочник по-прежнему выезжал на проезжую часть, а затем прятался за барьерами. Народ веселился, уже не сильно веря в какое-то олимпийское чудо. Вдруг вертолет сдвинулся с места.

“Бегут, бегут” - услышал я радостные крики. Впрочем, надежда быстро испарилась. Вертолет на большой скорости низко пронесся над толпой и исчез вдали в голубой дымке, словно сообщая нам - “расходитесь, кинА не будет.” Народ начал расходиться. Я тоже двинулся обратно на работу, к своим баранам, то бишь компьютерам. На том же месте дудел во все трубы “надежды маленький оркестрик” выводя все ту же мелодию “о Бэлла Чао”. Катающаяся в краске сумасшедшая баба уже вывалялась до степени полной покраски. Была полностью залита красной краской, включая руки, лицо, волосы. Столик двух революционеров-провокаторов стоял там же, но без яиц и помидоров. Где-то вдалеке отдыхали автозаки. Их помощь не понадобилась. Тихонечко я вернулся на работу. Бараны, то бишь компьютеры, стояли на местах. Включать компьютер я уже не стал. Сразу ушел на кухню пить кофе.

“А Олимпийский огонь?” - поинтересуется заинтригованный читатель. Судьбу Олимпийского огня я узнал на следующий день из все той же газеты «Сан-Франциские хроники». В то время, когда бушевали страсти на улице Эмберкадеро, когда над ответственным зданием висел вертолет с телевизионщиками, из того самого ответственного здания выехала ничем не примечательная машина и направилась в какой-то грязный индустриальный район Сан-Франциско. Туда, где мелкие предприятия производят какие-то материальные блага, а работникам этих предприятий некогда заниматься всяческой хренью.

Там из той же неприметной машины вылезли носильщик олимпийского огня с факелом и два мощных охранника. Все они вместе побежали по никем не перекрытой улице. Название этой улицы я забыл, но оно ничего вам не скажет. И все бы тут было бы хорошо и замечательно. Олимпийская хитрость удалась бы без проблем, если бы в индустриальный район случайно бы не забрел очередной демократ. Сдал свою машину в ремонт и пошел тихонько домой, попивая водичку из бутылочки. В то время все последние научные изыскания говорили, что для улучшения здоровья следует пить и писать. И так целый день писать и пить. И тут сей гражданин узрел олимпийский огонь и бегуна, огонь несущий. Тут он понял, что судьба дает ему шанс прославиться и сорвать Олимпиаду в Китае. Тут он сорвался с места и бросился на перерез огню.

К большому сожалению для него и, к счастью, для олимпийских спортсменов, до огня он не добежал и водичку свою на факел не расплескал. Мощный охранник не стал уступать ему дорогу словами «биттэ-дриттэ», но и бить его не стал. Просто толкнул, или как хотите, так и называйте, столкнулся с хлипким либерал-демократом. Мужичок сей свалился на земь, пропахав мордой асфальт Олимпийской улицы. Огонь убежал дальше. А мужчина остался лежать, подергивая конечностями и выкрикивая «Амбуланс! Скорая!».

Скорая приехала, отвезла в госпиталь, переломов, растяжений и тому подобное не нашла, побои в виде царапин на морде сняли и справочку выдали. Мужичок впоследствии пытался кого-то судить, все увеличивая и увеличивая ставки. Начал со 100 тысяч долларов, окончил миллиардом, полагая, что прокатит. Что-нибудь, да перепадет. Не прокатило. Даже имя его забылось, а огонь таки добрался до Китая. Сорвать Олимпийские игры не удалось, хотя вряд ли героический подвиг сан-франциского придурка со стаканом воды мог бы что-то изменить. Огонь он и есть огонь. И это абсолютно не важно, от чего он зажжен. От искры на Олимпе, от грозной молнии или от обыкновенной спички.