Разные люди. Глава 23

Глава 23.

Екатерина Павловна, собрав завтрак, стала ждать, когда проснутся девочки. Они уже начинали ворочаться, что говорило о том, что они уже просыпаются и скоро встанут. Я говорил, что Настя обиделась на родителей, стала замкнутой и необщительной. Это добавило хлопот Екатерине Павловне, так как ей приходилось уделять больше времени дочери Петра. Она пыталась ее развеселить, разговорить, но та не шла на сближение, замкнувшись в себе. На самом деле, Настя очень переживала и не могла понять, почему родители оставили ее. У Добровых ей было хорошо, но дома ведь всегда лучше. Лучше, когда рядом мама и папа, когда ты у себя, спишь в своей кровати, играешь в свои игрушки. Часть игрушек она перенесла к Добровым, но это все же не то. Ей было грустно и обидно.
Проснувшись, девочки умылись и сели за стол. Настя решила для себя еще вечером, что попросит Екатерину Павловну отвести ее к родителям, даже если они не дома, все равно пусть отвезет к ним. Она была готова просить прощения у мамы и папы (правда, не знала, за что), лишь бы они вернулись и взяли ее назад к себе, взяли домой. Она была готова обещать, что будет очень-очень хорошей, лишь бы больше родители не оставляли ее.
 – Екатерина Павловна, не могли бы Вы отвести меня сегодня к маме и папе. Мне у вас хорошо, но я домой хочу. Я соскучилась по родителям. Можете меня отвести? Если они не дома, может, Георгий Александрович меня отвезет? – неожиданно заговорила Настя.
 – Настя, я не могу тебя отвести. Да и Георгий Александрович не может. Я говорила сегодня утром с Сергеем Николаевичем, чтобы он узнал, где твои родители. Давай поступим так: вечером придет Сергей Николаевич и отвезет тебя, если узнает, куда. Хорошо?
 – Хорошо, – сказала Настя и принялась за завтрак.
Перед Екатериной Павловной встал вопрос: как быть? Нужно предупредить мужа, чтобы был готов. Но готов к чему? Петр в больнице. Кода выйдет оттуда – неизвестно. Придется опять потревожить капитана Тушинского. Написать записку, чтобы отнес Сереже. «Напишу, чтобы вечером Сережа сказал, что папа Насти уехал к маме, что они далеко. Но они помнят про дочь и обязательно вернутся. А потом что делать? Будет видно. Пока поступим так».
Екатерина Павловна написала записку и, оставив девочек одних на несколько минут, сходила к Тушинскому. Он не ходил к ним в эти дни, так как боялся расплакаться при Насте. Передав записку, Екатерина Павловна попросила также капитана собраться силами и прийти к ним. Может, его визит развеселит Настю, как раньше? Капитан неохотно, но все же согласился позже прийти к ним.
В отличие от просьбы зайти, капитан Тушинский с энтузиазмом принялся за исполнение просьбы с запиской. Быстро собравшись, он отправился в канцелярию, где работал Добров. Поручение Екатерины Павловны он выполнил быстро и на обратном пути стал думать, как лучше поступить? Сразу зайти к Добровым и отчитаться о выполнении или же подождать и сходить потом? В первом случае у него не было бы оправданий, чтобы не остаться поиграть с девочками. Но как быть с отчетом? Он же должен сообщить Екатерине Павловне, что передал записку. Георгий Александрович все же решил, что нужно зайти сразу. Он уже немного свыкся с мыслью о том, что мама Насти умерла и что девочке рано или поздно придется узнать эту ужасную новость. Более того, у Тушинского возникло какое-то чувство долга перед девочкой. Смерть ее матери и болезнь отца навели Тушинского на мысль о том, что о девочке нужно позаботиться. Что ей нужно помочь, сейчас помочь, чтобы она не чувствовала себя одинокой. Вот такие метаморфозы происходили в сознании капитана. Он все же решил сразу идти с Добровым.
Постучав в дверь, он остался стоять в коридоре, попросив, чтобы Екатерина Павловна вышла к нему. Он шепотом сказал, что все передал, что Сергей Николаевич предупрежден. После этого они вместе вошли в комнату. Лиза играла в куклы, а Настя сидела рядом, делая вид, что ей безразлично, что делает Лиза. Лиза же не предлагала поиграть, так как мама просила ее сильно не докучать Насте. С порога капитан решил вести себя весело, чтобы развеселить обеих девочек.
 – Здравствуйте, маленькие барышни.
 – Добрый день, Георгий Александрович, – весело отозвалась Лиза. Настя же пробормотала что-то похожее на приветствие.
 – Добрый день, Настя. Добрый день, Лиза. А что вы делаете? Играете?
 – Да, играем, только без Вас у нас плохо получается. Без Вас как-то не так, правда, Настя? – Лиза сделала вид, что играют они вдвоем.
 – Да, правда, – тихо ответила Настя, надеясь в душе, что ей сейчас еще раз предложат поиграть.
 – А что так? Почему не так?
 – Нам не хватает злобного волшебника. Принцесса и ее подружка у нас есть, а волшебника нет. Мама занята, сидит шьет.
 – Значит, мне вы отвели роль злобного волшебника? А я хотел быть добрым принцем. В крайнем случае, серым волком, – Тушинский сделал обиженное лицо.
 – Да, у Вас это здорово получается, – включилась в разговор Настя.
 – Да-да, – поддакивала Лиза. – Но Вы не переживайте, мы потом поиграем и в принца.
 – Обещаете?
 – Обещаем, обещаем, – заговорили девочки наперебой.
 – Ну тогда вперед. Займемся нашим злобным колдовством.
Разобрав кукол, все трое расселись и начали играть сказку. В сказке этой жила-была прекрасная принцесса со своей подругой. Они жили в замке посреди леса. Лес этот был светлый и красивый. Но злой волшебник заколдовал его, и лес стал темным и непроходимым. Из-за этого в замок перестали ездить гости, а по ночам вокруг ходили страшные дикие звери. Так продолжалось достаточно долго. Злой волшебник тоже ходил вокруг замка и читал заклятия, разбрасывая зелье по округе. Капитан использовала все свое мастерство, когда потребовался его выход на сцену. Он очень натурально изображал злобный хохот злодея, читал какие-то непонятные заклинания на неведомом языке, махал руками, изображая, что разбрасывает зелье. Так он махал руками, прыгал вокруг девочек, рычал, топал, словом, делал все, чтобы выглядело натурально. Все это приводило в восторг наших маленьких героинь. Они кричали, смеялись, старались убежать от страшного мага. Екатерина Павловна смотрела на них и не знала, радоваться ей или нет. С одной стороны, Настя отошла от своей замкнутости и развеселилась. Но с другой… С другой, она еще ничего не знала. Она не знала ни про маму, ни про то, что папа сегодня опять не придет. Что с ней будет, когда она узнает про то, что опять сегодня не пойдет к родителям? Об этом Екатерина Павловна старалась не думать. До вечера еще было время, а там увидим, что делать и как все будет.
Получив записку, Сергей Николаевич тоже задумался над тем, что будет дальше. Он и раньше думал над этим, но сегодня все должно решиться, так как Настя уже стала проситься домой. Удерживать ее у себя дома они с женой не имели никакого права, ни юридического, ни морального. А раз так, то придется либо вести ее в пустой дом (ключ от комнаты Быковского остался у Добровых), либо говорить, что родителей нет. А что в этом случае? Как поведет себя Настя? Она и так вела себя в последнее время очень замкнуто. Чего ждать вечером? Добров не знал ответов, потому и немного страшился наступления вечера.
Работы было немного, потому у Сергея Николаевича хватило времени, чтобы собраться с мыслями и придумать, что говорить Насте. Меньшов в последнее время не очень охотно общался с ним, что, впрочем, не мешало им работать вместе. Иван Федорович был занят своей стратегией по вхождению в доверие к Устоеву, а Добров думал, как вести себя вечером при разговоре с Настей. Хорошо, что жена прислала записку, в которой предупредила о неприятном разговоре. Если бы он не знал об этом, то вечерний разговор застал бы его врасплох. В принципе, жена уже посоветовала, что сказать, добавить-то было нечего. «Так и скажу: папа уехал к маме, сегодня их не будет. Нужно потерпеть, подождать, все образуется. Родители ее любят и ждут встречи с ней. Как только появится возможность, обязательно приедут», – думал Сергей Николаевич. – «Вот еще что нужно. Куплю-ка я ей сладостей. Скажу, что родители прислали. Денег у меня немного, но на небольшой кулек пряников, пожалуй, хватит. Придется потратиться, куда деваться? Нужно как-то выкручиваться из этой ситуации».
Вечером после службы Добров отправился в лавку, чтобы купить Насте гостинцев. Странно, но ему не хотелось в этот вечер идти домой. Причина была одна – разговор с Настей. Так уж получилось, что ребенок невольно стал причиной, по которой Сергей Николаевич шел домой очень медленно. Пока он шел, он старался продумать предстоящее объяснение с девочкой. «Сказать сразу с порога или подождать, когда сама спросит? А потом, словно спохватившись, сказать, что забыл сообщить? Ну да, а кулек от родителей? Плохо ты придумал, Сергей Николаевич. Придется с порога все рассказать. Лишь бы Настя не начала плакать или еще чего хуже. Ах, Петр, задал ты мне задачку. Как все сложилось неудачно для всех. Бывает же такое. Словно полоса какая-то черная наступила. Вот вроде бы вздохнули немного, и опять проблемы посыпались, как из рога изобилия. Что ж, придется терпеть, ничего другого не остается».
Так, рассуждая, Добров подошел к дому. Он постоял еще пару минут у порога, собираясь с мыслями, а затем зашел домой. Капитан Тушинский к тому времени еще не ушел, он играл с девочками, а жена сидела за шитьем. Увидев папу, Лиза бросилась к нему, обняв от радости:
 – Вот и папочка пришел. Наконец-то. А мы тебя заждались. Все нет и нет тебя.
 – Здравствуй, дорогая. Здравствуй, Катя, здравствуй, Настя. Георгий Александрович, добрый вечер. Не утомили Вас наши прелестницы?
 – Добрый вечер, Сергей Николаевич. Что Вы? Как такие ангелы могут утомить? Если хотите знать, то они мне наоборот сил дают. Я с ними словно помолодел, честное слово.
 – Так уж прям и помолодели? – засмеялся Добров.
 – Истинно так. Я себя чувствую на десять лет моложе.
 – Не загоняли они Вас? Не утомили?
 – Нет, что Вы. Я бы еще с ними поиграл, но мне пора, засиделся я тут. Пора и честь знать.
 – Оставайтесь, Георгий Александрович, оставайтесь с нами ужинать. Мне, признаться, неловко, что Вы с девочками так подолгу сидите. Хоть как-то отблагодарим Вас. – Присоединилась к разговору Екатерина Павловна.
 – А верно. Оставайтесь. – Оживился Сергей. – Катя с девочками сейчас ужин накроет. Девочки любят помогать ей.
 – Да, да, – закричали девочки, побросав игрушки, и приготовились делать то, что им поручат.
 – Сергей Николаевич, – вдруг сказала Настя, словно опомнившись. – Вы не знаете, когда мама и папа придут за мной?
 – Настя, прости, совсем забыл. Видишь ли, – Добров стал подбирать слова. – Я сегодня видел твоего папу. Так вот. К сожалению, ему пришлось уехать к твоей маме. Понимаешь, так надо. Им срочно пришлось уехать. Папа тебе вот гостинец прислал. – Сергей Николаевич протянул Насте кулек.
 – Уехать? – прошептала Настя. – А как же я? Почему они меня с собой не взяли? Разве так можно?
 – Настя, пойми, они не могли тебя взять. Они срочно уехали. У них дела, взрослые дела. Нельзя в эти дела детей впутывать, – Добров стоял с протянутым кульком, Настя не брала его.
 – Я бы им нисколько не помешала бы, – голос девочки стал дрожать.
 – Настя, никто не говорит, что ты помешала бы. Просто иногда взрослым надо уезжать, чтобы решить какие-то дела, о которых детям знать не нужно. – Екатерина Павловна решила как-то помочь мужу.
 – Да, Настя, так бывает, – вмешался в разговор Тушинский.
 – Нет, так не бывает, не бывает, – Настя начала пятиться от Сергея Николаевича. Она медленно отходила от него, пока не уперлась спиной в стену. – Не бывает!!! – закричала она. – Не бываааает!!!
С девочкой началась истерика. Взрослые бросились к ней, но она стала вырываться из рук и кричать:
 – Пустите меня, пустите. Они бросили меня, забыли.
 – Настя, что ты говоришь? Родители не забыли тебя, они приедут к тебе, вот увидишь. – Говорил Добров, стараясь удержать девочку.
 – Нет, я не хочу. Не хочу, чтобы они приезжали. И у вас быть не хочу. Я хочу домой. Я буду там одна. Пустите меня. Не держите.
Крики Насти испугали Лизу, но она собрала всю свою волю и храбрость и подбежала к подружке. Обняв ее, она стала говорить:
 – Настя, Настя, не плачь, пожалуйста. Я тебе свою любимую куклу отдам, только не плачь. На. Возьми, она твоя.
 – Не хочу, ничего не надо.
Девочка билась в истерике. Слова ее стали бессвязными, изо рта доносились какие-то стоны и хрипы.
 – Георгий Александрович, прошу Вас. Срочно. Срочно к доктору. К Ланге. Прошу Вас. Вот деньги, поезжайте. Исполните мою просьбу, – отрывисто говорил Добров.
 – Да, я сейчас. Уберите деньги, ничего не надо. Я сейчас. Я мигом.
Старый капитан с необычайной проворностью оделся и выбежал на улицу. По счастью, мимо проезжал извозчик. Вскочив в коляску, Тушинский закричал: «В больницу. Пошееел!!!». Коляска понеслась по улице.
Настя стала слабеть, и ее тело обмякло. Добров с женой перенесли ее на кровать и уложили. Она была в бреду. Повторяла какие-то непонятные слова, словно выхватывала куски из разных слов, соединяя их в непонятные фразы. Екатерина Павловна и Лиза сидели рядом с ней и держали ее за руку. Добров ходил взад-вперед по комнате, ожидая каких-либо указаний, вдруг что-то понадобится: вода, полотенце или что-то еще.
Капитан, приехав в больницу, бросился искать доктора, расспрашивая людей, где можно его найти. По счастью, Ланге был там и был, как ни странно, свободен. Он собирался идти домой, но его перехватил Тушинский.
 – Доктор, прошу Вас. Вам нужно ехать со мной.
 – С Вами? Куда? Зачем?
 – К Добровым. Точнее к Насте Быковской. Вы же знаете семью Быковских.
 – Да, знаю, – тяжело вздохнул доктор.
 – Так вот, к ним. Девочка. С ней плохо. Она хочет к родителям. Ей не сказали, – сбивчиво стал объяснять капитан.
 – Она не знает про мать?
 – Нет, не знает. Ей не сказали, сказали, что та уехала далеко. И отец.
 – А что с Петром Быковским?
 – Ах да, Вы же не знаете.
 – Что я не знаю?
Георгий Александрович быстро рассказал про Петра. По мере его рассказа лицо доктора приобретало все более жалкий вид. Он чувствовал отчасти и себя виноватым за то, что случилось. А теперь еще и с девочкой плохо стало.
Выслушав Тушинского, доктор коротко сказал: «Едем. Вы на коляске?»
Прыгнув в коляску, они помчались домой к Добровым. Извозчик гнал изо всех сил, подгоняемый командными криками капитана и угрозами побить его, если тот не будет поторапливаться. Иногда капитан даже сжимал кулаки и тянулся к извозчику, так что доктору приходилось его усаживать на место.
Доехали быстро. Капитан расплатился с извозчиком и повел доктора к Добровым. Войдя, они увидели, что Настя лежит на кровати и бредит. Екатерина Павловна сидит рядом с ней, приложив к ее лбу смоченное полотенце. Увидев доктора, она встала и освободила место. Ланге сел на кровать и начал осматривать девочку. Он задавал вопросы о том, что произошло, что было потом, как вела себя Настя и т.д. Закончив с осмотром, он сказал, что это нервный срыв, который усилился из-за нахождения в непривычной для девочки обстановке. Предположил, что это копилось с течением времени и теперь выплеснулось. Нужны лечение, покой и уход. Добровы охотно дали обещание доктору о том, что позаботятся о Насте. От предложенных денег доктор отказался. Закончив с осмотром и выписав рецепты, он ушел. Георгий Александрович взялся было его проводить, но тот сказал, что провожать не стоит. Капитан вернулся в комнату к Добровым. Он подошел к кровати и в этот момент старый вояка не выдержал. Слезы побежали по его щекам. От былой выправки не осталось и следа. Он весь согнулся, сгорбился, отчего стал казаться меньше ростом. Он стоял и плакал, изредка утирая щеки ладонями. Екатерина Павловна и Сергей Николаевич не мешали ему. Они стояли позади него и молча наблюдали за этой сценой. Смотрели, как трясутся плечи этого добряка. Наконец Добров подошел к нему, положил руку на его плечо и сказал:
 – Ну, полно Вам, Георгий Александрович, успокойтесь.
 – Да, я сейчас, простите. Я сейчас успокоюсь.
 – Вы же слышали, что доктор сказал. Он ведь сказал, что все будет хорошо. Настя поправится, нужно только время.
 – Да, слышал. Прошу еще раз простить меня. Я, пожалуй, пойду. Простите старика за его слабость. Не могу видеть, как страдают дети.
 – Вам не за что извиняться. Вы ведете себя как человек, которому не чуждо сострадание. Это как раз весьма похвально. Стыдиться этого не нужно.
 – И все же, простите. Я пойду. Засиделся я у вас.
 – А вот и нет. Мы с Екатериной Павловной Вас не отпустим, мы сейчас будем ужинать и Вас еще раз приглашаем присоединиться.
В другой раз Георгий Александрович отказался бы. Он не любил есть в гостях, так как не отличался аккуратностью и знанием этикета. Более того, он знал, что Добровы живут весьма скромно и не хотел их объедать. Но сейчас он решил остаться. Он не хотел уходить из-за Насти. Хотел еще посидеть рядом с ней, поухаживать, если понадобится. Он готов был всю ночь сидеть рядом с кроватью, если бы Добровы разрешили. Но этого не могло быть, так как им самим еще предстояло решить, как разместиться на ночь (возможно и не одну), чтобы не стеснять Настю, пока она болеет.
Наспех поев, Тушинский попросился еще немного посидеть рядом с Настей. Получив разрешение, он сел на край кровати и молча смотрел на девочку, изредка поправляя полотенце на ее голове. Он сидел, не шевелясь, только теребил пальцами пуговицы на своем мундире. Посидев еще немного, он простился с хозяевами и отправился к себе, предварительно спросив разрешения прийти завтра пораньше. Добровы, улыбнувшись, согласились и проводили капитана. Даже не знаю, кого им было больше жалко – капитана или девочку. Время было позднее, и семья Добровых стала укладываться спать. Все очень устали и вымотались за последнее время. Сергею Николаевичу нужно было поработать с бумагами Устоева, но он решил, что сегодня уже не в силах что-либо делать, потому займется этим завтра с утра. Появилась еще одна проблема – как разместиться на ночь? Хоть они и не хотели тревожить Настю, но другого выхода не было, пришлось ложиться, как и раньше: Екатерина Павловна и девочки на кровати, Сергей Николаевич – на диване. Ему было немного стыдно за то, что из всех четверых только он мог спать более-менее с комфортом. Но ничего не поделаешь, другого варианта не было. Все улеглись и, пожелав друг другу спокойной ночи, потушили свечу. Наступила ночь. Сергей Николаевич уснул не сразу. Он лежал и думал. Думал о том, как все в жизни не просто, как может повернуться судьба. Повороты эти могут быть непредсказуемыми и нести в себе как радость, так и разочарование или даже горе. Но если от поворотов судьбы никуда не денешься, то некоторые вопросы можно (а иногда и приходится) решать самому. Один из таких вопросов встал сейчас перед нашим героем. Что дальше? Точнее – как быть с Настей? Если Петр не поправится (а болезни рассудка ой как не просто вылечить), то по факту девочка теперь почти что сирота. Что с ней будет? Ладно бы это был совсем чужой ребенок. Но это дочь друга. Друга, который не раз помогал ему. «Должен ли я сейчас помочь другу? Конечно должен. Только как? Ответ один – оставить Настю у себя. Другого варианта нет. Будет непросто: и в моральном, и материальном плане. Да, сейчас с деньгами, тьфу-тьфу, стало немного лучше. Но надолго ли? Меньшов рано или поздно перестанет приносить задания. Появится ли что-то новое? Вопрос. Вопрос, на который ответа никто не знает. Я обязан помочь Насте, но принимать такое решение в одиночку я не могу и не имею права. Нужно посоветоваться с Катей. Что она скажет. В конечном счете, это касается нас всех. А что скажет Катя? Думаю, решит так же, как и я. Завтра поговорю с ней. Нужно решить, как быть дальше. Пора спать, завтра рано подниматься. Подработку нужно делать, пока она есть. Хорошо еще, что дрова пока не кончились, хоть о них не думать в ближайшее время».