О моменте покаяния

                В беседе относительно о. Валерия Духанина, разбирая тему покаяния на примере святой Марии Египетской, я сказал, что ее обращение к Богу в Храме Гроба Господня было исповедью и обетом провести остатки жизни в удалении от мира. А само покаяние она совершила, исполняя данную Богородице клятву, сорокалетним отречением от мира в Иорданской пустыне.  Небезразличные участники беседы  выразили разные мнения, смысл которых сводился к определению момента покаяния и исповеди. Одни считали, что Мария покаялась в Храме Гроба Господня, другие думали, что она это сделала в церкви Иоанна Предтечи за Иорданом, потому что там причастилась. Были и другие суждения на эту тему. Чтобы разрешить недоумения, я решил дать развернутое толкование основных моментов Таинства Покаяния – исповеди и самого покаяния. Вопрос этот очень непростой, требующий специальных знаний и духовного опыта.
                Итак, вкратце напомню об этих вещах. Покаяние в Древней Церкви – было частным и публичным. Первое имело несколько значений: во-первых, как исполнение епитимийных прещений духовного отца или старца в монастырях; во-вторых, как сакральное движение души, осознавшей свой грех и взывающей к Богу о помиловании; в-третьих – покаянием был и плод добродетели, которым изглаживался учиненный грех. 
                Исповедь – форма духовного общения старца и чада как часть института духовного отца. Она могла содержать открытие грехов, а могла и не служить этим целям. Исповедь была частной, личной и публичной. Частная относилась к монастырскому быту, личная – исповедование грехов напрямую Богу и публичная – была  формой наказания для монахов или тяжко согрешивших мирян. Кроме того, исповедь могла быть и благодарением Всевышнего. Святитель Иоанн Златоуст писал: "Исповедование бывает двоякого рода: оно есть сознание собственных грехов, или приношение благодарности Богу".
                Таинство покаяния состоит из покаяния, исповеди и разрешительной молитвы священника. Тяжкие грехи врачуются епитимьей, священника, по исполнении которой, дается разрешительная молитва. В обычном порядке покаяние предшествует исповеди, которая может как быть личным обращением к Богу, так и открытием грехов  в Таинстве Покаяния. Главное отличие исповеди от покаяния заключается как по времени их совершения, так и по форме осуществления. Исповедь – это рассказ об известных событиях, а покаяние (метанойя греч.) – это конкретное действие, мыслью или делом, направленное на исцеление греха. В этом их принципиальное отличие. Поэтому не всякая исповедь – это покаяние, поскольку исповедовать можно не только грехи, и не всякое покаяние нуждается в непременной исповеди священнику. Нам важно понять природу покаяния, поскольку исповедь – это уже его следствие. Оба понятия неразрывно связаны с грехом, который в общепринятом смысле есть нарушение заповеди, а в строго богословском – уклонение от движения души к Богу.  Грехи бывают самые различные и, вряд ли кто-то  сможет дать их полный перечень. Но, тем не менее, условно они подразделяются на мелкие, средние и тяжкие. В зависимости от совершенного греха действует и покаяние. В основе него лежит Божественный нравственный закон или, проще говоря, – совесть, которая тоже имеет различные фазы активности, говоря научным языком, или степени пробуждения. Коротко разберем действие покаяния в зависимости от тяжести прегрешений и состояния совести. Всякое покаяние начинается с ОСОЗНАНИЯ греха, иначе каяться будет не в чем. Человек, не ведающий за собой греха, лишен возможности его исцелить. Его видение принадлежит совести, и в зависимости от того, в каком состоянии она пребывает, разум оценивает тяжесть совершенного. Совесть – действует в зависимости от общего духовного и нравственного состояния человека, и у каждого при схожих обстоятельствах она проявляется по-разному. Это, в свою очередь, влияет на форму покаяния и способы исцеления души. Поэтому рассмотрим условную классификацию грехов по их тяжести.
                Мелкие грехи. Как правило, это не опасные бытовые отклонения от нравственной нормы. Например: разозлился на жену, позавидовал начальнику, тщеславился новой покупкой, обругал пассажира в метро, выругался матом и так далее. В этих условиях совесть рядового верующего, не обремененного «благочестием», молитвенными и аскетическими подвигами, сигнализирует о греховном поступке и выдает способы его врачевания. Обычно это выглядит так. Выругался человек про кого-то матом или разозлился в сердцах, то совесть рекомендует исповедовать грех Богу про себя: «Господи, помилуй или Господи, прости! Согрешил!», а затем более совершенные просят в уме прощение у обиженного в мыслях. На этом инцидент считается исчерпанным, а грех уврачеванным. Поэтому не стоит такие «грехи» высыпать, как мусор из ведра, на голову батюшки перед аналоем. Ему есть, что слушать от других. В этом скоротечном ментальном акте происходит следующее: возникновение покаяния через осознание греха, исповедование его Богу и завершается исцеление – испрашиванием прощения у Господа или ближнего. Хочу особо обратить внимание на последовательность процесса: осознание греха под действием совести – исповедование его Богу – завершение покаяния свободно выбранной епитимьей, то есть извинением, приносимым в уме. Естественно, что не следует этого делать буквально, иначе вас отправят в психбольницу.  Кто так будет исповедоваться в уме – тот прочно встал на путь спасения.
                Средние грехи. Здесь ситуация уже сложнее. В зависимости от состояния совести и тяжести, такие грехи могут разрешаться двумя способами. Исповедованием их Богу напрямую и понесением епитимьи либо данной Богом, либо добровольно выбранной согрешившим. В этих случаях уже действует Промысел Божий. Рассмотрим несколько бытовых примеров на эту тему. Человек поехал в гости к другу. Перебрал, утром встал не совсем в форме, и поехал по делам. Выезжая со двора задел чужую машину. И в этот момент срабатывает совесть – совершен грех, причинено зло ближнему. Дальнейшее зависит от состояния совести. Если она «не проснулась» или пребывает в «зачаточном» состоянии, то горе водитель поедет дальше, скорбя не столько о повреждении чужой машины, сколько о собственной. В этом случае покаяние возникло, но развития не получило и угасло в зародыше, поскольку совесть оказалась не способной побудить к исправлению греха. Если совесть пребывает в относительно здравом состоянии, то виновный будет ехать и переживать: вернуться или не вернуться, возместить ущерб или промолчать. В зависимости от принятого решения, человек либо запускает процесс покаяния, либо побеждается нарративом «жаба задушила». В последнем случае, покаяние также зарождается, какое-то время длится, но страсть побеждает и оно умирает на принеся плодов. Если совесть активна и здравствует, то повредивший чужую машину вернется, и положит по дворники записку с номером телефона, чтобы договориться с хозяином о возмещении ущерба. В этом случае грех исцелен полноценным процессом покаяния: осознание греха – исповедью его в сердце – исполнением епитимьи через возмещение ущерба. При этом не обязательно обращаться к Богу лично. Решение возместить вред совмещает в себе исповедь и покаяние действием. Итак, в первых двух случаях мы увидели возникновение покаяния через пробуждение совести, но не само покаяние, поскольку не было исповеди и действия исправляющего зло. Соответственно, если душа первых двух приходит к Богу, то оба случая подлежат разрешению на исповеди в Таинстве Покаяния.  Последнее обстоятельство этого не требует, поскольку человек сам себе стал и обвинителем, судьей и палачом, и Промысел Божий не вмешивается.
                Возьмем другой случай. Некто находит бумажник с кредитками и крупной суммой наличными. Его содержимое позволяет точно установить владельца и связаться с ним: визитки, личные документы и так далее. Нашедший понимает всю важность утраты для потерявшего, но, опять-таки, начинает активно действовать закон «жабы». Имеющий здоровую совесть, найдет владельца и вернет все содержимое. Искушаемый дьяволом, деньги заберет, а все остальное отдаст, заявив, что больше там ничего не было. Возникает ситуация неполноценного или уродливого покаяния. С одной стороны, документы, которые чаще всего важнее денег, возвращены, а с другой, – сами деньги утаены. Вот здесь вмешивается Промысел Божий, но не сразу. Грешнику дается время на исправление зла через возвращение похищенного или врачевания греха добрым делом. Если ничего не происходит, то он наказывается свыше либо лишением соответствующего похищенному, либо, что чаще всего бывает, кратно превышающим его размер. Верующему с еще живой совестью это служит сигналом к немедленному покаянию в Церкви, а закоренелому грешнику – наказанием за алчность.
                Вопрос оценки личностью собственного греха очень тонкий с психологической точки зрения, поскольку у каждого свои грехи и каждый по-разному к ним относится. Для одного тяжкий грех – покалечить человека по неосторожности или тем более убить его, а для другого нет страшнее трагедии, чем задавить кошку на машине. И каждый уверен, что тяжко согрешил и побежит в церковь каяться. Но это уже вопрос нравственности, и снова он разрешается исключительно Промыслом Божиим. Мне на память приходит такой случай. Мальчишка лет 8-9 приходит на исповедь в воскресный день. Как и положено, народу в храме много и единственный священник спешит исповедовать всех, пока не началась литургия. Подходит к аналою мальчуган и смотрит на батюшку. Тот, не, долго думая, накрывает кроху епитрахилью и читает разрешительную молитву. Затем его отпускает. Отрок не уходит. «Иди, иди не задерживай других», – говорит священник. И тут юный «грешник» как завопит на весь храм: «А я бабушку вилкой в попу уколол!», и слезы в четыре ручья. Пришлось честному отче, возвращать «кающегося грешника» и провести Таинство Покаяния заново. Для взрослых этот грех граничит с юмором, а для мальчугана – вопль отчаяния и извержение вулкана в сердце. Остается лишь воздать хвалу его родителям и бабушке за такую чистую душу. Думаю, что и для священника это был запоминающийся урок. Именно силой Святого Духа,  освятившего детскую совесть, этот ребенок свершил истинное покаяние, не получив утешения от формальной исповеди.
                Таким образом, грехи средней тяжести для разрешения требуют: активного вмешательства совести – осознание вины – исповедование совершенного в сердце или Богу – завершение покаяния действием, сглаживающим грех, то есть благим делом. Это может осуществляться  в разных формах, в зависимости от проступка. Не всегда можно напрямую возместить ущерб от греха. Для этих случаев есть доброделание размер, форму и продолжительность которого определяет совесть, если согрешение исповедано Богу напрямую, или епитимья, наложенная в Таинстве Покаяния. Все вышесказанное, конечно весьма условно, и не может отражать все нюансы духовной брани. Это всего лишь общая схема процесса покаяния.
                Тяжкие грехи. Это преступление заповеди, влекущее за собой, если не смерть, то крайне опасный вред для души. Их врачевание возможно только при содействии Бога. Сложность заключается в том, что совесть чаще всего настолько «омертвела», что не реагирует на совершенное, а значит не возникает импульса к покаянию. Такое «отмирание» важнейшего инструмента души наступает не сразу, а в течение долгого времени, когда усилием воли все предыдущие ее посылы и сигналы игнорировались, и она, образно говоря, «загонялась под лавку». Будучи долго не востребованной, совесть атрофируется, как атрофируются мышцы человека, прикованного к постели. Древние отцы-подвижники и аскеты для умерщвления плоти спали на сырой земле, на камнях, на колючках или вообще стоя, опершись на дерево. Кстати, прообразом этого стали стасидии в греческих храмах. Это специальные деревянные конструкции для длительной молитвы стоя. Роль голой земли, камней и колючек в духовной бране играют мелкие и часть средних грехов. Они постоянно теребят совесть, не давая ей «уснуть», стимулируя к жизни во Христе. Поэтому всякий недалекого ума человек, стремящийся стать безгрешным и избавиться от всех мыслимых или немыслимых грехов, бегает от собственного спасения и хочет спать не на камнях, а на перине. Понимая это, Вселенская Церковь еще в IV в., в лице Евагрия Понтийского отделила так называемы «смертные» или тяжкие канонические грехи от всех остальных, поскольку их врачевание требует особого покаянного применения и содействия Божьей помощи.  Покаяние, как процесс врачевания тяжких грехов, протекает также как и при врачевании средних, за исключением двух моментов: человек не может сам себе выбрать форму покаяния или епитимью через доброделание; и оно обязательно влечет за собой наказание свыше. Это может быть внушение Богу священнику о форме и тяжести епитимьи, а может проявляться прямым действием Промысла. Когда епитимью накладывает Церковь, она выражается в совершенно конкретном указании кающемуся, что нужно сделать. Когда покаяние завершается Судом Божиим, то его наказание становится очевидным для всех. В Древней Церкви один клирик тяжко согрешил. Он переживал, каялся, испытывал угрызения совести, но мир в душе не наступал. Тогда он с мольбой обратился к Господу, чтобы узнать прощен его грех или нет. И получил откровение свыше, что завтра на литургии он все узнает. И действительно, во время каждения у него вытек правый глаз. И тогда стало ясно, что это милость Божия и прощение греха.
                Здесь необходимо вернуться в Древнюю Восточную Церковь. Там монастырская братия, чтобы  принимать исповедь и разрешать грехи избирала опытного старца, имеющего особые Дары Святого Духа видеть болезнь души  и врачевать ее соответствующим епитимийным пластырем. Такая духовная практика держалась почти двенадцать столетий, но с умалением веры и секуляризацией Церкви она позже сошла на нет, и апостольскую власть вязать и разрешать получили все пресвитеры. В те времена, духовный отец, при разрешении греха, клал руку кающегося на свою выю и говорил: «Теперь, чадо, твой грех на мне». Это была огромная ответственность и далеко не каждый мог такой крест понести. В наше время, естественно, ничего подобного нет. Я все это рассказываю к тому, что священники порой на задуваются о последствиях для своей души, небрежно принимая исповедь или не врачуя раны греха должным образом. Это обусловлено отсутствием у них особых Даров Святого Духа, каковыми обладали древние старцы. Поэтому всякий грех, в силу апостольской власти ключей, переходит на «выю» священника со всеми вытекающими последствиями. Но это уже его Суд с Богом. Не зря говориться: "Душами священников дорога в ад вымощена". Но, не уврачеванный должным образом грех, не может приниматься Господом как завершенное покаяние, а значит и нет отпущения грехов. В таких случаях возможно два варианта развития событий: либо за тяжкий грех отвечает тот, кто его на себя принял в Таинстве Покаяния, либо особым Промыслом Божиим наказание следует напрямую от Бога, как это было с нашим византийским клириком. Свидетельство отпущения смертного греха, если оно не выражено в разрешительной молитве, подается грешнику особым знамением. Преподобный Иаков Постник сподобился от Бога даров пророчества, изгнания бесов, чудотворения и исцеления. Но попущением Божиим впал в тяжкий грех: изнасиловал и убил отроковицу, приведенную к нему для исцеления души. Опасаясь наказания, он спрятал тело в пропасти, а сам стал скитаться по монастырям и селениям, каясь в совершенном грехе, источая токи слез. Десять лет он таким образом приносил покаяние Богу. Свидетельство его прощения пришло следующим образом. В одном месте жители города страдали от затяжной засухи, и никакие посты, молитвы епископа и клира не помогали. И тогда архиерею пришло откровение, что избавить от напасти может только заступничество Иакова Постника, подвизающегося в глубокой пещере неподалеку. С большим трудом епископ смог уговорить святого презреть на беду народа и испросить у Бога избавление от засухи. И тогда по молитвам преподобного разверзлись небеса и обильный дождь освятил землю, что стало знамением о прощении Иакова. Это пример того, когда в покаянии тяжкого греха непосредственное участие принимает Господь. Однако в наше время, такое правосудие Божие крайне редкое явление по двум причинам: во-первых, практически любой смертный грех отпускается на исповеди и не влечет за собой значимого наказания, а во-вторых, не осталось боговдохновенных подвижников способных такой крест понести; и, в-третьих, для покаяния Иакова Постника или Марии Египетской нужно особое пробуждение совести чудодейственной силой Духа. А Дух сможет действовать лишь в том, кто способен его принять, и это известно только Богу. Поэтому и не посылаются в современный мир подобные искушения, ибо лишенные силы Духа грешники, моментально погибнут от тяжести креста покаяния. Тем не менее, покаяние в смертных грехах есть, иначе мир бы давно прекратил свое существование, но наказание за них, а значит и прощение ничтожно по сравнению с подвижниками далекого прошлого. 
                В заключении необходимо сказать следующее. Нельзя как пренебрежительно относится к своим грехам, так и переоценивать их значение. И то, и другое есть вражда против Бога, и служение дьяволу. Поэтому, когда, некая раба Божия обливается слезами у аналоя по поводу просмотра телевизора в среду, или потребления печенья в Страстную Пятницу, не испытав, а есть ли в нем сливочное масло, то она совершает иудейское служение, которое никакого отношения к покаянию не имеет; а Таинство Покаяния становится пустой тратой времени и формальностью. Даже в светском законодательстве есть административные и уголовные наказания. За первые могут оштрафовать, или вынести предупреждение, а за уголовные – приводят в суд. Также действует и Божественное право. Представьте, что превысивший скорость водитель или безбилетник в трамвае прибежали бы в прокуратуру и стали требовать, чтобы их посадили за безбилетный проезд или превышение скорости?! Таковых либо отправили бы полицию за мелкое хулиганство, либо для проверки к психиатру. Точно также можно покрутить пальцем у виска относительно тех, кто мучают батюшек «телевизорами» и «печеньками». Как я уже сказал мелкие и не опасные для души грехи, служат врачеванием совести  и стремиться избавиться от каждого из них на исповеди, значит пренебречь спасением. Для этого достаточно научиться обращаться с покаянием к Богу, а не мчатся  в церковь. Ради общения с грешником Господь дает нам свои камни и голую землю. Апостол Павел, Иаков Постник и Мария Египетская под епитрахилью не стояли, а прощение от Бога получили такое, что прославили Вселенскую Церковь. В Книге Притч Бог обращается к каждому: «Сыне, даждь Ми сердце твое» (Прит.23:26), то есть призывает к Себе грешника, а не гонит его на исповедь. И Христос с тем же обращается ко всякой заблудшей овце: «Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас» (Мф.11:28). Но люди припадают не ко Христу, а к аналою даже тогда, когда нужно просто прийти к Богу. Им так жить намного проще. Сбегала на исповедь перед Литургией, причастилась как Бог дал, и все – духовная жизнь удалась! Важно понимать главное – Таинство Покаяния в Церкви дано для врачевания грехов, исцеление которых человеку самому не по силам. В этом смысл любого церковного таинства. Его нельзя как недооценивать, так и переоценивать. Во всем должна быть рассудительность, иначе покаяние превращается в фарс, когда мнимый "грешник" обращается не к Богу, а к тумбочке, на которой лежат Евангелие и Крест. Обмирщенный подход к покаянию приводит к тому, что, рассматривая свои грехи под микроскопом, человек утрачивает способность видеть в себе реальное зло, угрожающее спасению. Нашим батюшкам, порой, нужно при жизни памятники ставить за то, сколько они вынуждены  в себя принимать такие «печеньки» и «телевизоры» только потому, что человеку лень врачевать их собственным трудом и обращением к Богу. И для этого не обязательно вымучивать из себя грехи на исповеди.  Покаяние – это тяжкий труд, а не таблетка для святости.
                Однако есть еще одна форма покаяния, которая сокрыта от самого грешника. Бог видит движение сердца каждого, и знает его выбор между добром и злом еще до рождения. Человек не может знать все свои грехи, а Господь их знает. Не видящий греха, не может его исповедовать, а  значит остается вне спасения. Но поскольку Бог не желает смерти грешника, но: «Еже обратитися нечестивому от пути своего и живу быти ему» (Иезек.33:11), то ради спасения души Он попускает всевозможные скорби и напасти, терпеливо перенося которые, верующий, сам того не ведая, совершает покаяние в том, чего не знает, и тогда – правда Божия свершается, а душа спасается. Поэтому переносящие скорби с верой, получают разрешение грехов и не подходя к аналою, ибо не видят их в себе. Жизнь нередко свидетельствует о богатых, обеспеченных, власть имущих, которые никаких скорбей и искушений не несут, а их бытие протекает в розовом свете в полном изобилии. И тогда какой-нибудь нищий или страждущий взывает к Богу о справедливости: почему у них все есть и им за это ничего не бывает, а у меня ничего нет и все напасти ада на мою голову свалились. Эти вопросы побудили немецкого философа Г. Лейбница в 1710 году придумать термин «Теодицея», то есть учение об оправдании Бога за зло, существующее в мире. Я его разбирать не буду, а лишь замечу, что не наказание Богом отъявленных мерзавцев, не означает, что они избежали Суда Божьего. Просто этот Суд, по сравнению с остальными, отнесен во времени. Над таковыми он уже состоялся и приговор вынесен – вечные муки в геенне. Поэтому Господь их не посещает искушениями и скорбями. Смешно наказывать исправительными работами преступника, приговоренного к смертной казни. Блаженствующий во грехах, неумолимо приближает час приведения приговора в исполнение, и ему не завидовать нужно, а оплакивать горькую участь побежденного дьяволом.
                Возвращаясь к истории Марии Египетской, хотел бы, с учетом вышесказанного, подробнее остановиться на тайне ее покаяния, поскольку разгорелся живой спор: в пустыне она покаялась или в церкви, или в церкви началось ее покаяние, а в пустыне закончилось. Тайнозритель сердец человеческих видел святость Марии во время ее блудодеяний, как он видел святость Павла, преследующего христиан. И совесть каждого  из них Он освятил благодатью Духа в нужное время и в нужном месте: Павлу открылся на пути в Дамаск, а Марии пред вратами Храма Гроба Господня. Посещение Божие вызвало у апостола языков обращение ко Христу и служению истине до смерти, а у Марии Египетской – осознание мерзости и тяжести блуда и потоки слез, оплакивающих смертный грех. Но озарение совести еще не было покаянием или врачеванием греха, а лишь способствовало его видению в душе. Увидев себя в истинном свете, Павел сначала ослеп, а потом, прозрев в прямом и переносном смысле, положил жизнь на алтарь покаяния. Преподобная Мария Египетская, сначала омыла слезами сердце перед Богородицей, а затем принесла достойный плод покаяния сорокалетним подвигом в пустыне.  Самый главный вывод, который надлежит сделать из нашей беседы заключается в том, что покаяние без плодов ничтожно и силы не имеет, а значит остается неразрешенным грех – от мелкого до тяжкого. Другое дело, что в зависимости от греха оно может иметь разные формы, но об этом мы уже говорили. Хочу еще раз подчеркнуть: исповедь – это открытие содеянного или рассказ, а покаяние – исправление греха мыслью или действием. И это исправление называется «возвращением на путь к Богу», стремление к Которому заложено в каждой душе грядущей в мир.