10. Конец Артмады

     Это десятый рассказ из серии “Бизнес. Начало”. Друзья, этот рассказ ещё объёмнее, чем предыдущий. Не все осилят. А те, кто осилит, увидят мои  решения по избавлению от убыточного бизнеса. Это не так просто.

     В первой части я расскажу о “золотой эпохе” посредников в России, ведь почти все были посредниками, где-то купили, в другом месте продали. Другими словами все были спекулянтами. И о том, почему это золотое время спекулянтов наступило и почему его актуальность сошла на нет, приняв другие формы, ничем, кстати, не лучшие.

     Во второй части я поведаю о проблемах фирмы, приведших меня к решению о её ликвидации и о тайных манипуляциях моего заместителя, пожелавшего “отжать” мой бизнес. В общем, о внутренних интригах, с которыми сталкиваются многие руководители бизнесов.

     Ещё узнаете о некоторых тайных, полукриминальных, да что говорить, о чисто криминальных, но весьма распространённых, механизмах бизнеса, позволяющих манипулировать как капиталом, так и отчётностью фирмы.

     В конце рассказа один случай, когда мне пришлось дать взятку следователю за прекращение расследования. Взяткой была новенькая Ваз-2107, чисто белая, сверкающая хромом и с сиденьями в целлофане. Увы и ах, да были лихие девяностые и нас, предпринимателей, "доили" не только бандиты, но и менты. Менты, кстати, больше, чем бандиты. Теперь можно рассказать. Прошло много времени, хотя мне, всё же, стыдновато. Были и другие моменты с более крупными взятками, но здесь фигурируют высокие чины и я лучше промолчу. Жить охота.

     "Артмада" - название моей фирмы.

     Рассказ большой, настройтесь. Или не читайте, не мучайтесь если это не ваша тема.

--------------------------

        “Конечные пункты всегда означают, что вы стоите
        в начале нового пути”.
        Джинвив Парке

        “Тому, кто винит других, предстоит длинная дорога.
        Тот, кто винит себя, уже прошёл половину пути.
        Тот, кто не винит никого, уже достиг цели”.
        Клиффорд Дево

        “Иди только вперёд, не оглядывайся.
        Люди, которым ты нужен, тебя догонят”.
        Эми Уолтерс

--------------------------


     Друзья, названием этой главы я обозначил тему, в которой сплелись в неразрывном единстве судьбы моей страны и моей фирмы. Да, да. Именно так. Заявляю об этом без дерзкого пафоса и без тени наивного популизма. Просто времена были такие. Приготовьтесь, начинаю рассказ. Но порядок рассказа я выбрал такой: В первой части на двух-трёх страницах проведу нечто вроде семинара, где расскажу о наиболее общих причинах, послуживших основанием для воспламенения и угасания неких мощных экономических трендов на всём экономическом пространстве страны. То есть сделаю общий сравнительный анализ экономических ситуаций в России на момент рождения и на момент смерти “Артмады”. Во второй части я поведаю о моих личных мотивах, лежащих в основе  решений об её учреждении и последующей ликвидации.
 
     Итак, в качестве ликбеза несколько слов для тех, кто не очень хорошо знает историю нашей страны в её экономических аспектах. История моей фирмы это история моей страны России. Поэтому я сейчас хочу поведать о двух десятилетиях в новейшей русской истории, а именно о российской смуте девяностых годов, в водоворот которых попал и я со своим бизнесом.  Именно эта смута в экономике и в мозгах людей вызвала к жизни российский частный бизнес, и она же стала причиной как появления “Артмады” так и ухода её в мир иной.

     Для тех, кто не в курсе – “Артмада”, это моя оптовая фирма, которой я посвятил в качестве директора около двенадцати лет.

     Моё решение о начале собственного бизнеса, а точнее об учреждении посреднической оптовой фирмы вплотную вытекает из особенностей процессов, накрывших нашу страну в конце брежневского периода и последующей перестройки. Для большего понимания вами этого решения мне, видимо, придётся перейти к неким обобщениям и рассказать о причинах, вызвавших появление в начале девяностых годов посреднических тенденций в экономике страны и, соответственно, посреднических компаний частного типа. В качестве факультатива я расскажу вам, почему возникло посредничество и почему его время быстро прошло.

--------------------------

     Переходим к первой части этой главы и рассмотрим грандиозные изменения в экономическом базисе страны, начало которым было положено в конце восьмидесятых годов прошлого столетия, а если эту тему рассматривать в историческом контексте, то корни её обнаружим в эпоху крещения Руси и даже раньше, но не будем забегать далеко, сосредоточимся на событиях нашей жизни.
 
     Экономика СССР до перестройки носила плановый характер. Во главе экономической политики страны стоял Госплан, задачей которого было объединять и контролировать всё экономическое развитие, то есть сохранять баланс между потребностями страны и её ресурсами. Грубо говоря, распределять добывающие и производственные мощности страны в соответствии с необходимостью предприятий.

       Однако, к середине 80-х годов резко обострилась конкурентная борьба двух противостоящих общественно-политических и, следовательно, экономических  систем. С одной стороны это  западная экономическая  система, так называемый “свободный рынок” и, с другой стороны, наша система планового хозяйствования. США и их союзники считали экономическую политику СССР, основанную на государственном планировании, весьма опасной для своего глобального доминирования и делали всё возможное для её дискредитации, в том числе и в глазах населения Советского Союза, создавая внешние трудности для  нашей экономики и представляя эти трудности как неисправимые дефекты советской плановой системы.
   
     Значительные средства были направлены ими на то, чтобы представить нашу экономику отживающей и упаднической. Особенно “окучивали” молодёжь, падкую на забугорную идеологическую жвачку и имеющую водянистые мозги (да чего там говорить, я и сам тогда был таким). Им (нам) внушалось, что только рыночные отношения позволят создать по-настоящему эффективную экономику. А что является препятствием для этого? Естественно, её плановый характер. Естественно, Госплан.

     Уже в конце 80-х, когда в политике и экономике страны появились завербованные Западом господа Гайдары, Авены, Кохи, Чубайсы и прочие активные “перестройщики-демократы”, о Генплане говорили чуть ли не матерно. Всем им чудилось, что нужно быстро-быстро перестраиваться на европейский манер и принимать их методы управления экономикой, то есть ликвидировать плановость и перейти к рыночным отношениям, которые, якобы, сами по себе, автоматически,  могут устранить все недостатки планового хозяйства.

     А наша активная «творческая интеллигенция», гуманитарии, страсть как любящие потрындеть о чём-нибудь уж очень “умном”, стала рассуждать в прессе о “чудодейственной” регулирующей силе рынка, отсутствии в нашей экономике “настоящего хозяина”, экономической неэффективности государства, в отличие от частника. В общем, в этой среде создавался общественный тренд в сторону рынка, против плановой экономики.
 
     Эх, помню, тогда и я, вместе с такими же молодыми неформалами, горланил на Театральной площади Саратова за частную собственность. Даже плакат держал в руках. На плакате было написано “Частный бизнес – помощник стране”. Это было в 1992 году, когда я приехал в Саратов на несколько дней в отпуск, и меня чудным ветром занесло на митинг какой-то там оппозиции, размахивающей флагами в поддержку чего-то, как мне показалось, нужного лично мне.

     В конце концов, с роспуском Советского Союза, выражение “государственное планирование” вообще вышло из употребления. Госплан тихо и незаметно умер, а на его месте образовалась дыра, которую они и называли рынком.

     Предприятия утратили десятилетиями формировавшиеся через Госплан связи и оказались в вакууме. Разорванные производства потеряли друг друга. Производственники оказались без заказов, а потребители без снабжения. Государство оказалось не в состоянии удовлетворять крупный бизнес. Уровень жизни народа резко упал, быстро пошла в рост безработица, появились толпы недовольных на площадях страны, в настроениях людей преобладали уныние и  агрессия. Наступили тёмные времена, та самая смута.

     Вот тут-то и расцвела пышным цветом “золотая эпоха” посредников. Шустрые оборотистые мужички и женщины возникли из ниоткуда, создали первые кооперативы, а потом и ООО, восполнили собою отсутствие Госплана и соединили поставщиков и потребителей, жаждущих кооперации. Появились посреднические фирмы и фирмочки, взявшие на себя роль Госплана.
 
     “Золотая эпоха” посредников продолжалась лет этак 15 - 20. Именно в этот период я и начал свой бизнес и именно поэтому он носил посреднический, на 90 процентов челночный характер. Почти как у всех, кто начинал вместе со мной. О чём-то другом не помышляли. Не было ни опыта, ни школы, ни традиций частного бизнеса. Ничего. Но именно это и стало повсеместным трендом и возможностью для новичков начать собственный бизнес. То, что в бизнес пошли все, кому не лень, сыграло плохую службу самому бизнесу, но это, пока что, выведем за скобки. Об этом в других главах. Сейчас важно уяснить, что именно народный энтузиазм в те годы взял на себя функции покойного Госплана. У энтузиазма была своя причина – безысходность. Холодильники были пустые, есть было нечего.
 
     И всё бы ничего, но 15 – 20 лет миновали. Правильная логика и глубинный смысл производственных отношений восторжествовали. С течением времени крупные предприятия, всё же, установили собственные выгодные контакты с нужными им контрагентами и посредники, отнимавшие часть прибыли, стали не нужны. Произошёл закат “золотой эпохи”. Фирмы-посредники или переквалифицировались или исчезли. На этом фоне благополучно и вполне ожидаемо закончила свою посредническую оптовую деятельность и моя “Артмада”. В строгом соответствии с изменением доминирующих экономических течений, то есть ухудшением рыночных условий для индустрии посредничества.

     Таким образом, промежуточные звенья, типа “Артмады”, в логистике поставок были устранены. Натурализовались прямые контакты между начальными и конечными звеньями сферы производства и потребления. Крупные московские компании “Восток-Сервис”, “Сириус”, “Техно-Авиа” и другие, расширяющие свой бизнес в области поставок спецодежды, как раз и явились первичными звеньями, вытеснившими нас, частных посредников, из этого бизнеса.
 
--------------------------

     Теперь перейдём от общего к частному, то есть препарируем общую экономическую ситуацию на составляющие и посмотрим, каким образом новые тенденции рынка изменили возможности регионального бизнеса, то есть периферийных частных фирм.

     Моя программа-максимум, о которой я вам доложил в предыдущей главе, к тому времени была выполнена, и очень даже вовремя, поскольку к середине нулевых годов во многие областные центры запустили свои щупальца крупные московские компании. В нашем случае это те, которые я назвал чуть выше. И другие. Рентабельность их бизнеса была максимальной и, естественно, выше нашей. Объектом экспансии была вся Россия. У них были бешеные (в смысле гигантские) закупочные объёмы, поэтому они почти силой выкручивали руки поставщикам, сбивая их цены. Предприятия-производители, не желая терять крупного заказчика, вынуждены были идти на уступки. Поэтому москвичи даже изначально не планировали честную конкуренцию на периферийных рынках. Даже паритетные условия совместного бизнеса их не устраивали. Они беспрепятственно манипулировали ценами, то есть применяли полузаконный демпинг, чтобы выбросить с рынка тех, кто был не в состоянии с ними конкурировать. А мы были не в состоянии. Даже минимальная наша наценка не позволяла нашим ценам опуститься до их отпускных. Они заполонили Саратов своими представительствами и шаг за шагом переманивали нашу клиентуру.
 
     Нам стало сложно работать с клиентами. Наши клиенты это отделы материально-технического снабжения крупных предприятий. Они предъявляли нам московские прайс-листы с наиболее оптимальными условиями поставок и соглашались работать с нами (по нашим ценам) только на условиях почти неподъёмного для нас отката. Практика откатов уже давно распространилась в наших отношениях с партнёрами, ничего нового не представляла, но теперь, когда демпинговые цены шли вниз, им (партнёрам) нужно было как-то оправдывать перед вышестоящим начальством выбор нас в качестве  поставщиков, ведь у нас отпускные цены были выше. А что значит оправдывать свои решения о закупках перед вышестоящим начальством? Это значит делиться левым доходом, то есть адресовать “наверх” часть отката. В этом случае со стороны начальства не только не возникнет препятствий, но будет активное содействие сделке.
 
     Московские фирмы не шли на “договорняки” потому, что их цены и без этого были самыми низкими. А мы вынуждены были договариваться об откатах. Только так мы находили сбыт. По-другому никак. Запросы клиентов в наш адрес по величине отката выросли. Они и шли к нам, на более высокие цены только потому, что с нами, в отличие от москвичей, можно было договориться на откаты. В общем, такая ситуация напрягала нас больше, чем все другие проблемы вместе взятые.
 
     Наша 20-процентная наценка почти полностью исчезала в обратном ходе денег, то есть в объёме отката, который, ведь, ещё нужно было обналичить и передать купюрами из рук в руки. А суммы обналичивались большие. Комиссионные, то есть наши потери на обналичке, были тоже большими. Один только Газпром требовал от нашей небольшой фирмы триста тысяч рублей наличкой за один контракт среднего объёма. И это в ценах тех лет! Да и сама операция обналичивания через фирмы-однодневки была сопряжена с риском нарваться на ОБЭП - Отдел по Борьбе с Экономическими Преступлениями. Кстати, у меня, всё же, состоялось пренеприятное знакомство с этим самым ОБЭП в результате одной неудачной сделки. Читайте об этом в сноске в конце этой главы.

     Возвращаясь к проблеме отношений с московскими конкурентами и нашими клиентами, можно резюмировать, что условия для бизнеса планомерно ухудшаются и совсем скоро рентабельность рынка спецодежды для нас, региональных фирм, упадёт до неприемлемых значений. Количество заказов неуклонно снижалось, соответственно упали и доходы. Финансовое маневрирование стало крайне затруднительным из-за нехватки свободных средств.

     Однако, фонд заработной платы я не трогал. Выплаты сотрудникам оставались на том же уровне. Урезать зарплаты товарищей по работе было бы самым крайним действием из всех. К тому времени я уже был зрелым руководителем и понимал, что стабильная и предсказуемая социальная политика в отношении сотрудников это авторитет директора, залог лояльности персонала, и, следовательно, основа для успешной работы фирмы. Однако все остальные показатели бизнеса падали. Чистый доход едва-едва покрывал текущие потребности, а некоторые статьи расхода даже пришлось вычеркнуть из текущих планов в связи с их недофинансированием. Надвигались тяжёлые времена, и они были уже не за горами.
 
     Неблагоприятная тенденция прямо сигнализировала о необходимости принимать какие-то организационные решения. Как говорится, если запахло серой, нужно заготавливать святую воду. То есть, нужны решения. А какие?

     Первое решение - диверсифицировать и увеличить ассортимент. Этот вариант был бы хорош, если бы фирма была на этапе становления или если бы спрос опережал предложение. Но у нас и так товарных позиций насчитывалось уже более тысячи. А это ведь не канцелярские скрепки. Увеличению воспротивятся складские площади. У нас на трёх складах общей площадью двести метров стеллажи стояли впритык и в потолок упирались, особенно в осенне-зимний период, на пике спроса зимней спецодежды. К тому же вбухивать деньги в увеличение номенклатуры, это, другими словами, затоваривать склад и замораживать оборотные средства, которых и так не хватало. Все посвящённые понимают, что в товарном ассортименте оптовой фирмы ходового товара всего процентов тридцать, остальное – пиар для поддержания имиджа. Раздувать имидж путём увеличения неликвидов несусветная глупость, а затовариваться ходовым товаром сверх имеющегося спроса тоже не лучший вариант, поскольку при падении сезонного спроса он останется на складах до следующего сезона и только уменьшит наши возможности в плане финансовой диверсификации. Это решение отпало ввиду его явной неприменимости.

     Второе решение - переводить массовый сбыт в районы области, куда ещё не дотянулись столичные щупальца. Но там было мало интересных нам вариантов ввиду низкой мощности тамошних предприятий и незначительности их трудовых ресурсов. К тому же дорожала логистика и напрашивалась аренда удалённых офиса и склада, а также подбор, тестирование и обучение персонала. Да и что мы могли выиграть? Экспансия москвичей, рано или поздно, накрыла бы всю область. Это решение тоже отпало по причине отсутствия в нём долговременных перспектив.

     Третье решение - пойти на сделку с москвичами и подписать кабальный договор о распределении сфер влияния в регионе. Тоже не вышло. Я ездил к ним в московские офисы на переговоры по этому вопросу. На предварительных обсуждениях они гнули пальцы веером и предлагали оставить нам самые недоходные районы, которые через год-два всё равно прибрали бы к рукам. Не вариант.

     Четвёртое решение - предложение москвичам о перепрофилировании моей фирмы в их саратовский филиал. Моя производственная база позволяла на это надеяться. Мы занимали целый этаж в здании, расположенном в проходном месте близко к центру. Офис имел достаточную площадь для размещения товарной экспозиции и с десяток рабочих мест менеджеров. Отдельно был мой кабинет. Большой склад имел всё необходимое оборудование для перевалки товара и хорошие условия для подъезда грузовиков. Квалификация как офисного, так и складского персонала была на уровне.

     Это предложение нашло у них некоторое понимание. Мы даже начали обсуждать перспективы этой реорганизации с управляющим, ответственным за поволжский регион, но… где-то в глубинах их организации что-то не срослось и дальнейшие переговоры зашли в тупик. Явно по сигналу сверху. В очередной мой приезд он высказал мне своё официальное сожаление, ничего толком не объяснил, помялся немного для приличия, затем вяло пожал руку и испарился. На мой запрос в адрес генерального директора о причинах отказа, мне было прислано уведомление о том, что все решения компании в коммерческой области это прерогатива исключительно компании, и она не обязана предоставлять отчёт о своих действиях. Таким образом, третье и четвёртое решение также не состоялось из-за непомерных амбиций москвичей, не желавших оставить нам даже небольшой кусок областного пирога.

     Казалось бы, всё, тупик, все возможности исчерпаны. Конфликт интересов разрешался не в мою пользу. Ситуация осложнялась от месяца к месяцу. У меня голова просто кругом шла. По всем приметам наступал конец моего бизнеса. Мне следовало срочно что-то делать, но уже не в плане сохранения фирмы, а в плане максимально безболезненной ликвидации.  Если уж суждено закончить бизнес, то нужно по возможности максимально снизить ущерб как в финансовом, так и в психологическом плане. И у меня созрело новое, совершенно оригинальное решение. Не в плане сохранения фирмы, об этом уже можно было забыть, а в плане наиболее оптимальных условий прекращения её деятельности.

     Мой заместитель, Сан Саныч Скрягин, был товарищем основательным и зацепистым. Мы с ним работали уже лет шесть вместе. Я ему  доверял и в последнее время переложил на него часть директорских функций с правом подписи некоторых документов. Он исправно работал и не доставлял мне ненужных хлопот. Однако, через некоторое время я стал замечать, что он  стал проявлять непонятную активность в плане освоения полного объёма директорских функций. Мне это не понравилось. Я стал подозревать его в желании отделиться и создать свою фирму, хотя он ни словом на сей счёт не обмолвился. Но я стал замечать подворовывание денег, идущих с обналички. Знакомые ребята доложили мне о его махинациях. Новость не поражала, конечно, масштабами воровства, но была очень неприятной. Изобличить его было не сложно, но ведь после этого нужны какие-то санкции в его адрес. Какие? Этот вопрос не давал мне покоя, так как отношения будут испорчены и это, естественным образом, отразится на общем деле. Напрашивалось решение об его увольнении по статье, но я медлил, желая извлечь хоть какую-то пользу из этой ситуации. И эта моя выдержка привела к желаемому результату.

     До меня дошли сведения, что он узнал о том, что мне известны его махинации. Я увидел, что в его действиях ещё больше стало желания отделиться и уйти. Он даже тайно переговорил с некоторыми моими сотрудниками об их уходе вместе с ним. Мне об этом тоже донесли. Думаю, что вы, друзья, в курсе того, что в каждом коллективе есть “свои люди”, лояльные к руководителю. Были и у меня такие особо приближённые. Уж не знаю, чем он “окучивал” моих сотрудников. То есть знаю, конечно, но на мой взгляд, перспектив не было, однако ни он, ни они не подозревали об этом и надеялись, что в другом месте их дела пойдут в гору. Как показала последующая история, этим надеждам не суждено было сбыться по экономическим причинам, о которых я писал выше.

    Скрягин активно готовился к отделению. Но, по-прежнему, не заводил со мной разговора на эту тему. Понятно почему. Ведь он хотел в тихую увести с собой часть моего офисного персонала (швейный цех к тому времени я уже расформировал из-за полугодичной нерентабельности, вызванной падением спроса, ушедшего к москвичам).

     Я тоже не предпринимал каких-то явных действий, полагая, что если бизнесу суждено закрыться, то пусть он закроется не по моей вине. Я обвиню Сан Саныча в развале бизнеса и тем самым сниму с себя ответственность перед сотрудниками. Это важно в моральном плане. Чтобы не стать “козлом отпущения”, по вине которого закрылась фирма. Вы же понимаете, друзья, что никакие мои ссылки на экономическую ситуацию в стране не могли бы оправдать меня среди моего персонала просто потому, что всё это далеко от них и вообще не понятно. А директор вот он, рядом, кого же ещё обвинять в потере рабочего места?

     Есть ещё один важный момент во всей этой истории. Если бы инициатором ликвидация бизнеса был я, как директор, то мне пришлось бы сокращать персонал именно по статье “ликвидация предприятия” и каждому работнику, в соответствии с 81 статьёй КЗоТ, при расчёте выплачивать по два средних месячных оклада. А есть ещё дополнение к этой статье, о том, что если они в течение месяца не найдут новой работы на бирже труда, то я буду должен выплатить по три оклада, плюс штрафы с пенями в случае несвоевременной выплаты. Всё по закону. Если умножить это на количество имеющегося у меня персонала, то получается нехилая сумма, которой у меня не было в свободном обороте.
 
     К тому же бюрократические процедуры, связанные с ликвидацией бизнеса, превзошли мои самые неприятные ожидания. Когда я окунулся во весь документооборот, необходимый для подачи отчётов в разные инстанции в связи с прекращением деятельности, у меня голова ещё больше пошла кругом. Во-первых, невозможно было официально и быстро свести дебет с кредитом по причинам, о которых я писал в предыдущей главе. Во-вторых, количество документов просто зашкаливало. Требовались аудиторские заключения о выплатах в фонды социального и медицинского страхования, в пенсионный фонд, акты о погашении налоговых задолженностей и так далее и тому подобное. Но допустить аудиторов в свою бухгалтерию я не мог по тем же самым причинам.

 
     Итак, свободных денег для выплат сотрудникам в случае закрытия фирмы по статье “ликвидация” у меня не было. Поэтому я решил так - пусть он отделяется и пусть забирает с собой людей, “Артмада” всё равно скоро закроется по независящим от нас обстоятельствам.  Каждый из них должен написать заявление по собственному желанию. При таком раскладе я отделаюсь малой кровью, так как мне не придётся выплачивать им вообще ничего, только за текущий месяц.

     Обдумав всё это, я даже уже начал побаивался, что он откажется от своих планов. Но нет, всё произошло так, как и он и я запланировали втайне друг от друга. Он ушёл и увел людей. Забрал только электронные базы поставщиков и клиентов. Всё офисное и складское оборудование, весь товар на складе, деньги не счетах, всё осталось у меня (через некоторое время мне удалось избавиться от оборудования и товара, продав всё это моему саратовскому коллеге, не подозревающему пока о смене экономического тренда в отношении нашего бизнеса). У меня как гора с плеч.

     Юридическое имя фирмы и все её учётные данные, всю регистрационную, финансовую и налоговую документацию я продал через подставную фирму однодневку куда-то в Казахстан через серию перепродаж. Концы в воду. На этом моя восемнадцатилетняя коммерческая карьера в товарном бизнесе, с девяносто четвёртого по две тысячи тринадцатый год, была закончена. “Артмада” благополучно завершила своё существование. Спасибо и за это. Спасибо за то, милая моя “Артмада”, что восемнадцать лет кормила мою семью в самые непростые годы российской экономической разрухи. И вам, дорогие коллеги, всё же спасибо за долгие годы нашего сотрудничества.

     Кстати, Сан Саныч зарегистрировал другую фирму с теми же функциями и продолжил работу. Но так как стратегического мышления ему не хватало, и долговременным анализом перспектив он занимался крайне слабо, то случилось всё то, что должно было случиться со мной, если бы я вовремя не ушёл с рынка. Вскоре и его фирма закрылась по причине нерентабельности при явной неспособности конкурировать с Москвой в ценовом диапазоне. Так что его отделение от меня не привело к успешному покорению рынка. Даром только были потрачены время и деньги. Как он закрывал свою фирму мне неизвестно, поскольку свои наработанные связи в этом вопросе я ему не давал.

      Чуть позже, через пару-тройку лет, мне довелось узнать, что частные фирмы Саратова, подобные моей, без следа исчезли с рынка спецодежды, вытесненные московскими оптовиками и крупными производителями. Посредничество свелось к нулю, не выдержав конкуренции с первичными звеньями в цепочке поставок. Теперь в Саратове сплошь филиалы московских компаний, таких как “Восток-Сервис”, “Сириус”, “Техно-Авиа”, “Союзспецодежда” и т.д. Частники, у которых хватило ума вовремя свалить с рынка, свалили, остальные были просто вытеснены на обочину деловой жизни и влачат жалкое существование, не имея широкого доступа к предприятиям города, где безраздельно властвуют перечисленные московские компании.

     Подводя промежуточный итог, можно сказать, что я очень выгодно воспользовался желанием Сан Саныча отделиться. Ликвидация фирмы прошла для меня максимально безболезненно. А то, что в дальнейшем произошло с ним и с его фирмой, мне совершенно неинтересно.

     Однако, хочется сказать несколько слов о том, что семья моя, не обладая стратегической информацией о скоротечности некоторых экономических периодов в жизни государства и о положении посреднических фирм на рынках периферийных городов, не поняла моих причин в уходе из этого бизнеса. Не в прямую, конечно, но за моей спиной я был обвинён в том, что я, извините за выражение, про$$ал фирму, отдал её какому-то Скрягину, человеку со стороны.

     Их беда в том, что они уверовали  в бессмертность моего бизнеса и не подозревали о том, что есть экономические причины, которые со временем перераспределяют акценты бизнеса с одного вида деятельности на другой. Они не знали ничего о сложностях конкуренции. Только я, владеющий наиболее полной информацией о состоянии нашей индустрии и положении своей фирмы по отношению к первичным звеньям логистических цепочек, способен был делать объёмный анализ и принимать долговременные решения.

     В основе моих решений были не безответственные эмоции, а текущие экономические тенденции, которые однозначно свидетельствовали о том, что рынок посредничества потерял былые преимущества и даже в среднесрочном диапазоне лет не просматривались его перспективы. Что рано или поздно, скорее рано, чем поздно, фирмам-посредницам придёт конец, как только производственные предприятия первичного звена установят полный диктат своими низкими ценами и этим самым выбросят  мелкие периферийные фирмы с рынка. А к этому всё шло. И это было хорошо заметно для меня как специалиста, знания которого и опыт  конкурентной борьбы формировались последние восемнадцать лет.

     Собственно, мой анализ подтвердился уже скоро и безоговорочно. Саратовский рынок был захвачен как мощными первичными предприятиями производителями с тысячами сотрудников, так и московскими крупнооптовыми фирмами, наложившими свою лапу на все регионы.

     Домашние мои до сих пор уверены, что закрытие фирмы было моей ошибкой. Но я не стал впустую сотрясать воздух и объяснять им мотивы моего решения, так как они не владели и не владеют стратегической информацией о перверзиях коммерческих рынков, и мне пришлось бы говорить с ними на разных языках. Мой язык – профессиональный анализ, их язык – эмоции, не подкреплённые опытом и знаниями о механизмах функционирования рынков. Поэтому убеждать в чём-то людей, далёких от базовых экономических проблем коммерции девяностых и нулевых годов всё равно, что лить воду в решето.

     Только время показало правильность моего решения о прекращении  бизнеса. Теперь я четко вижу, что мой оптово-посреднический бизнес изначально, в 1994 году, был обречён на недолгое существование в диапазоне 15 – 20 лет. Он был выбран неправильно, непрофессионально. Он не имел долговременных перспектив в капитализации производственной базы и формировании фамильного капитала. Он был ограничен во времени годами всеобщей российской неразберихи. Его актуальность уже к десятым годам двадцать первого века истекала, рынки посреднических услуг сузились и нужно было  искать другие возможности для реализации своих амбиций.
 
     Но тогда, в начале этой истории, в девяносто четвертом году невозможно было разобраться в том, что так чётко видится сейчас, по прошествии тридцати лет. Я не ясновидящий, как и все остальные, кто вместе со мной в те годы горел идеей собственного бизнеса. И “Артмада” прекратила своё существование не по причине отсутствия у меня способностей к руководству коммерческим предприятием, а исключительно по факту истечения срока, отпущенного исторической эпохой подобным организациям для рождения, расцвета и ухода в небытиё.

--------------------------

      Окончанию коммерческой деятельности я был даже рад в связи с тем, что меня не устраивала относительно небольшая прибыль фирмы, катящейся, к тому же, к своему закату. Меня не устраивал больше бизнес, связанный с физическим перемещением товаров в пределах страны, ведь на момент закрытия “Артмады” в моих рабочих базах насчитывалось до полусотни партнеров-поставщиков почти в тридцати городах России. Управление заказами клиентов, работа с персоналом, оптимизация офисного и складского оборудования, контракты на снабжение и сбыт, разборки с проверяющими, проблемы товарного брака, вечная путаница в ассортименте, формирование и контроль всевозможной документации, бухгалтерия, логистика, транспортные проблемы, особенно ремонт транспорта - всё это требовало много времени и нервов для  решения этих вопросов. Полки в моём кабинете были заставлены папками с десятками текущих коммерческих договоров. Весь этот вал проблем и обязанностей поглощал настолько, что почти не оставалось времени на личные нужды,  то есть на семью и увлечения.

     Я уже имел установившиеся отношения с другими бизнесменами, которые имели дело с деньгами напрямую, без посредничества товара. Они работали в финансовой сфере и ничего другого, кроме денег, в руках не держали. При этом и персонала у них было минимальное количество. Смазливая секретутка, да один-два помощника.
 
     Мне открылась истина о том, что деньги там, где деньги. Что деньги идут к деньгам. И это ещё больше укрепило во мне первоначальную веру в главенствующую роль денег. Ту самую веру, которая поселилась во мне благодаря незабвенной памяти Сергея Пантелеевича Мавроди (для понимания этого пункта прочтите главу, которая называется “Как я "вляпался" в "МММ”). С того времени мои мозги начали работать в направлении “коротких” денег, что и привело меня к другому способу организации своего будущего бизнеса.
 
     И ещё один весьма существенный момент, наверное, самый важный в формировании моего собственного плана на моё бизнес-будущее. Понемногу я стал понимать не только ведущую роль денег, но и начал глубже разбираться в практических способах их зарабатывания. Мне открылась истина о том, что вся моя предыдущая деятельность соответствовала не самому продвинутому принципу “активного заработка”. Понимаете, все восемнадцать лет я как приговорённый тянул свой бизнес и не было сколько-нибудь продолжительного периода, когда бы я не думал о нём. Моя голова даже в редкие дни отдыха не была свободна от проблем фирмы. Мне стало тяжело быть в постоянном рабочем тонусе. Но я понимал, что если я окончательно отойду от дел, то фирма зачахнет за три-четыре месяца и сгинет под аплодисменты конкурентов. Другими словами, чтобы иметь удовлетворительный месячный приток денег для личного потребления, я должен безостановочно, изо дня в день, бежать как белка в колесе и изнурять себя рутиной ежедневных дел.

     К тому времени в среде российских предпринимателей возникло новое направление мышления – “пассивный доход”. Суть его проста – вложил деньги в работающий проект с перспективным будущим или в фондовый рынок и усё, кури бамбук и получай помесячное или годовое удовольствие в виде бонусов, купонов или дивидендов. Конечно, это не так просто как я представил, но идея казалась всем совершенно замечательной и достаточно просто реализуемой. Однако, чуть позже выяснилось, что мы тогда многого не понимали.
 
     Сейчас бы я назвал такой способ ведения дел прокси-бизнесом, так как по сути это “бизнес чужими руками”. Один мой приятель умудрился разглядеть самую суть такого бизнеса. Он говорил: “Мне нужен кто-то, чтобы он просто высылал мне деньги, чтобы мы даже не виделись, просто высылал и всё. Молча”.

     Для пассивного дохода желательны крупные вложения. Только крупные инвестиции могли генерировать достаточные для жизни доходы. Больших денег у меня и моих друзей, сориентировавшихся в этом направлении, не было. Те деньги, которые были, их было явно недостаточно для хорошего дивидендного дохода. Да нас просто не подпустили бы к себе крупные инвестиционные фонды с их непреодолимым порогом входа в сотни тысяч долларов. Оставался фондовый рынок. Это проще. Входной билет не так дорог. Но…, опять же, для существенных доходов нужны существенные вложения. Участвовать по мелкому, это не бизнес, это игра, это несерьезно и не решает основной задачи приятного существования за счет пассивного дохода.

     На этой почве в наши бизнес-приоритеты вошла новая программа -  программа накопления финансового капитала для участия в больших делах. Только с финансовым капиталом можно войти в долю к крупному бизнесу и иметь неплохой пассивный доход. Меня настолько поглотила перспектива такого дохода, что я завис в этом направлении и уже мысль о ликвидации “Артмады” не вызывала во мне изжогу. Но, друзья мои, я снова забегаю вперёд. О проблеме формировании начального капитала для больших дел я расскажу в следующих главах моей книги. Тем более, что этот период тоже не изобилует самыми приятными воспоминаниями, поскольку я блуждал в поисках приемлемого варианта ещё несколько лет. Выйти на нужные связи в большом бизнесе мне удалось далеко не сразу.

     Почему я выделил этот фрагмент жирным текстом? Потому, что, во-первых, друзья мои, уже нужно начинать говорить об этом, а, во-вторых, эта тема стала моей основной в следующем отрезке жизни.

     А сейчас давайте, всё же, завершим текущую тему о посредничестве. Так вот - Если сейчас, в 2023 году, вы беспристрастным взглядом окинете рынок (весь рынок, во всём многообразии его организационных форм и направлений деятельности), то вы не увидите ни одной чисто посреднической фирмы. Все они, так же как и “Артмада”, были выдавлены уже к середине десятых годов как отжившие коммерческие структуры временного действия, родившиеся на заре перестройки, чтобы заткнуть собою образовавшиеся разрывы в  экономических связях предприятий. Прошло время и разрывы исчезли, потому как были закрыты прямыми контрактами между производителями и потребителями, где посредникам уже не было места. Промышленное посредничество, как привлекательная бизнес-модель девяностых годов, в массовом порядке захирело, заболело и умерло.
 
     А если вы увидите что-то похожее на посреднические услуги, то приглядитесь получше, и вам придётся понять, что от посредничества там только видимость. На самом деле это либо авторизованные дилерские центры  мощного зарубежного бренда, либо официальные представительства крупного производителя, либо региональные филиалы с дистрибьюторскими функциями, либо франшиза от разветвлённой сервисной сети.

     Ну и, конечно же, нельзя обойти вниманием криминальный характер бизнеса. Куда ж от этого денешься? Это везде и всюду. Если вы видите явную посредническую схему с фиговым листком договора, в котором написана забота о народе, то будьте уверены -  это распил бюджета. Это не посредничество, это распил на откатах и ничего другого. Я всё это знаю не понаслышке. Я не сторонник такого бизнеса и останавливаться на этом не хочу. Любое посредничество в современных экономических условиях это преступление. Это моё мнение. Всё. Точка.

     Однако, сто человек могут неуважительно дёрнуть меня за рукав, возразить и заявить о том, что посредники позарез нужны в тех или иных ситуациях. И приведут примеры их существования. Друзья мои, не путайте божий дар с яичницей. Посредники есть разные. От законного в некоторых странах правительственного лобби, до явной уголовщины на постсоветском пространстве. Всё это время я имел в виду посредников, которых можно определить как “перекупщики” в промышленном секторе экономики. Именно в промышленном. Купили товар в одном месте, продали с наценкой в другом, там, где наблюдается его дефицит. Вот эти фирмы, сотни тысяч таких фирм, и оказались не у дел. Просто мне следовало уже в начале этой главы расставить правильные акценты, чтобы вы не могли уличить меня в некомпетентности.

     Но и этой сотне возразивших я могу сказать, что иной раз обычные подрядчики, вклинившиеся в двусторонний договор двух контрагентов, тоже могут видеться как посредники. Но это не тот случай. Как и аутсорсинг, тоже не тот случай. Это фирмы из профессиональной сферы услуг, к помощи которым прибегают контрагенты для выполнения специфической или уникальной работы, непрофильной для контрагентов. Это именно подрядчики. Перекупом здесь и не пахнет. В общем, всё. Точка. Адью, дорогие.

    Но вижу, бегут ещё сто человек. Они дёргают меня за другой рукав и сердито заявляют о существовании таких субкультур  торговли как ресейл-проекты, ботлеры, маркетплейсы, комиссионки, секонд-хенды, даже инфлюенсеры, все те, кто занят перепродажей и как бы посредничеством. Но это тоже не то, что я имею в виду. Все они принадлежат к сфере вторичного обращения товаров премиального и люкс-сегментов. То есть к розничной онлайн-торговле, а не к обороту первичных промышленных товаров. Грубо говоря, заняли места ушедших из России ритейлеров и продают их брендированные товары, используя “серые” схемы поставок.

     Кстати, это сейчас подобные субъекты розничной торговли на территории России называются так загадочно, на европейский манер, типа реселлеры, дропшипперы и т.д. Раньше все они были просто спекулянтами, и директора их в девяностые годы были простыми фарцовщиками, покупавшими лимитированные кроссовки в магазине за 17 000 рублей, и продавали их тут же, на выходе из магазина, за 70 000 рублей. Это кто? Посредники? Ничего подобного. Одно слово – мелкая спекулятивная шушера, фарца.
      
     Ребята, мне не хочется больше утомлять вас описаниями технического характера. Это достаточно унылые тексты без изюминок, которые интересны разве что моим коллегам или мне, расположившемуся в уютном кресле у камина и витающему в ласковых волнах ностальгии по ушедшему, по сбывшемуся и не сбывшемуся. Я уверен, что у вас свои жизненные дороги, не очень пересекающиеся с моими. Наверное, вы достигли своих успехов легче, а может быть ещё труднее, но это ваши дороги, ваши переживания, ваша жизнь.

     Я, пожалуй, в следующей главе, сосредоточу ваше внимание на эпизодах, более насыщенных энергетически. На курьёзных и даже страшных эпизодах моего предпринимательства, которыми изобиловали мои жизненные пути и которые ставили меня, порой, на грань жизни и смерти. От этого никуда не деться. Всё это было и оставило зарубки в сердце, в памяти и даже на покровах тела. Поэтому давайте вернёмся хронологически чуток назад, и я расскажу вам о самых неприятных событиях моей жизни, связанных с расцветом нашего доморощенного, но крайне жестокого российского криминала из лихих девяностых. В общем, читайте следующие главы, там ещё много интересного…
 
--------------------------
    
     Обещанная сноска. В качестве лирического отступления. Я всё же нарвался на ОБЭП, когда использовал в одной операции подложные документы с печатями. Никто в этой операции не пострадал, только я, хотя было задействовано три фирмы. Меня регулярно вызывали на допрос в МВД, совали под нос статьи, которые мне светят и настаивали, чтобы я сдал им человека, снабдившего меня теми документами. Применяли методы психического воздействия. Но я держался. Человека не выдал, чем заслужил впоследствии неподдельное уважение в его глазах.

     А пострадал я в том, что для того, чтобы прекратить следствие, мне пришлось отдать новую ВАЗ-2107, полученную по бартеру. Я просто открыто предложил следователю замять это дело и взамен пообещал ему мою новенькую, сверкающую никелем и хромом, машину с пробегом меньше 100 километров. Он сделал вид, что негодует по этому поводу, я, мол, не такой, я служитель закона и всё такое прочее. На следующий день этот “честный служитель закона” отвёл меня в угол коридора и стал выяснять, что это за машина, да какого года, да какой пробег.
 
     Я всё понял с полуслова. На следующий день я пригнал машину, припарковал  её за два квартала, зашёл к нему, передал ключи и документы, и на этом мы расстались. Как они переоформляли её без меня, я не знаю, но дело, действительно, было прекращено, и меня больше никто никуда не вызывал. Потом встречал его пару раз в городе, он фальшиво улыбался и тряс мне руку как старому знакомому.

     Что касается машин, то мы получали их по бартеру за спецодежду. Не только легковые автомобили. Получали также грузовики, холодильники, газовые приборы и другое промышленное оборудование различного назначения. Машины приходили и уходили. У меня на стоянке порой находилось временами по три-четыре транзитных машины. Все оформлялись на фирму, но так как они стояли на балансе, то и деньги от продажи проходили через расчётный счёт. Бартером занималась Ольга. К тому времени она уже освоила необходимый объём работ в этом направлении.

О дальнейших событиях в рассказе “Бандитский беспредел”.